6 августа -- Состоялся официальный визит шведского премьер- министра Йорана Перссона в США. C Клинтоном обсуждались вопросы обеспечения безопасности в Балтийском регионе.

16 августа -- Вице-спикер парламента Эстонии А.Рюйтель, бывший командующий Силами обороны А.Эйнселн и депутат парламента Э.Тарто предложили создать пакт безопасности стран Балтии с целью скорейшей интеграции Латвии, Литвы и Эстонии в НАТО.

22 августа -- Латвийский сейм принял декларацию об оккупации Латвии советскими войсками в 1940 году.

-- Президент Эстонии Леннарт Мери выступил с отрицанием возможности компромисса по Тартускому договору 1920 года.

Вторая половина августа ознаменовалась резким всплеском антироссийских выпадов со стороны Эстонии и Латвии. Эстонский президент Мери заявил о неприемлемости компромисса по Тартускому мирному договору 1920 года, что завело в тупик вялотекущие российско-эстонские переговоры по государственной границе. Одновременно латвийский сейм принял декларацию, призывающую мировое сообщество признать факт оккупации республики Советским Союзом. В этом документе Латвия заявила о территориальных претензиях к России: "В 1944 году к территории России незаконно была присоединена часть Абренского уезда площадью около 2 тыс.кв.км." (Ныне это часть Пыталовского района Псковской области, где из населения 16 тыс. человек латыши составляют 0,1%).

В такой форме — официальной и резкой — требования по признанию оккупации предъявляются прибалтийскими странами к России впервые. Правда, реакция МИДа РФ, расценившего документ как провокацию и "создание правовой базы для выталкивания из страны наших соотечественников", заставила МИД Латвии отмежеваться от позиции своих парламентариев. К числу последних антироссийских выступлений следует также отнести и обращение депутатов латвийского парламента к премьеру Шкеле с просьбой признать независимость Ичкерии, и прекращение трансляции в Латвии телеканала ОРТ. С чем же связана такая неожиданная "активность", разрывающая и так очень не легко налаживаемые связи? Ведь еще в начале августа по инициативе латвийской стороны состоялся телефонный разговор между премьерами России и Латвии, после которого должна была состояться встреча Черномырдина и Шкеле в начале сентября в Москве.

Антироссийские нападки уже традиционно стали для прибалтийских государств инструментом воздействия на западных покровителей и одновременно показателем сложности политического положения, в котором они в данный исторический момент находятся. Это подтверждается предложением группы парламентариев Эстонии о создании пакта безопасности стран Балтии с целью скорейшей интеграции Латвии, Литвы и Эстонии в Североатлантический альянс. Предполагается, что членами пакта могли бы стать также США, Германия, Россия, Швеция, Польша, Финляндия и Дания.

Эта идея, воспринятая даже проэстонскими СМИ с некоторым недоумением, на самом деле вскрывает всю глубину неуверенности и тревоги эстонских политиков. По словам авторов пакта, возникла угроза, что страны Балтии надолго останутся в неопределенной "серой зоне" между Россией и объединяющейся Европой. Поскольку "последние встречи на высшем уровне в Вашингтоне, Бонне и Стокгольме показывают, что у Эстонии, Латвии и Литвы сейчас нет хороших шансов обеспечить независимость путем быстрого и полного расширения членства в НАТО", то новый пакт должен содержать международно признанные гарантии безопасности и определять сроки вхождения балтийских государств в Евросоюз и Североатлантический блок.

Какие же скрытые страхи заставляют эстонских парламентариев предлагать такую масштабную "альтернативу"? Ответ на этот вопрос заключен в списке фигурантов предлагаемого пакта, которые практически все завязаны в геополитическом прибалтийском узле. Речь идет прежде всего о политическом ходе США, который стал очевиден по результатам последнего визита в Вашингтон шведского премьера Перссона. Клинтон предложил обсудить интеграцию прибалтийских республик в систему европейской безопасности без изоляции России — постановка вопроса, совершенно неприемлемая для прибалтов. Вырисовалась политическая интрига США по отсрочке приема балтийских стран в НАТО, в которой Швеция должна взять на себя "ответственность за балтийские государства", в обмен на предложенный Соединенными Штатами статус "региональной сверхдержавы".

Идея возникла, когда Белому дому стало ясно, что горячее желание государств Балтии стать членами НАТО неминуемо повлечет за собой серьезнейший кризис в отношениях США с Россией, особенно нежелательный в период выборной кампании Клинтона. Тогда "Рэнд корпорейшн" разработала подробную концепцию военно-политического сотрудничества балтийских стран со Швецией, согласно которой последняя предоставит Балтии гарантии безопасности, в том числе и военные. Что касается самой Швеции, то сверхдержавная роль пришлась по душе военным и консервативным политикам, но в целом не слишком вдохновила политический истеблишмент. "Нам не нравится перспектива того, что нашими руками НАТО будет таскать горячие картофелины из костра", — прокомментировал ситуацию шведский журналист. Тем не менее, центристски ориентированный шведский премьер принял предложение США и уже создал совет по балтийскому сотрудничеству.

Впрочем, американские стратеги подозревали, что Швеция, особенно учитывая ее традиционный нейтралитет, будет колебаться, принимать ли оказанную "высокую честь". Поэтому в качестве варианта "буфера" рассматривалась также Финляндия. Но она еще менее склонна к данной роли, нежели Швеция. Премьер Финляндии заявил, что "у нас нет необходимости спасаться от России", и его страна стремится к интенсификации связей с ней, особенно экономических. Возможные гарантии Стокгольма не устраивают и Прибалтику, которая опасается оказаться вне сферы интересов НАТО. Леннарт Мери накануне визита Перссона в США заметил, что Швеция никаких гарантий Эстонии дать не может, поскольку "обе страны находятся в одной лодке и соответсвенно тонуть будут вместе".

Официальным консультантом созданного в Швеции совета по балтийскому сотрудничеству Вашингтон назначил главного архитектора дейтонских соглашений Ричарда Холбрука, который и должен помочь Стокгольму и балтийским столицам найти "неНАТОвское" решение, причем непременно с участием России. Например, Пентагон полагает, что Швеция должна стать не только защитником стран Балтии, но и миротворцем по отношению к России. Поэтому министр обороны Швеции заявил о необходимости привлечения российских военных к учениям, запланированным на территории Швеции в будущем году.

А в Швеции мысль о сотрудничестве с НАТО становится все более привычной. Шведские СМИ ведут дебаты на тему актуальности традиционного шведского нейтралитета, готовя общественное мнение для отказа от него. Хотя еще в июне министры обороны и иностранных дел Швеции заявляли о неучастии в военных союзах с целью сохранения незыблемого нейтралитета в случае войны в ближайшем со страной окружении. Ситуация в регионе меняется стремительно.

Однако осмотрительные прибалты не упускают из виду и другого, европейского, покровителя, раз уж заокеанский счел необходимым, пусть лишь на время, "сдать" своих опекаемых. Этим покровителем, имеющим многовековые интересы в регионе, несомненно, является Германия. После завершения "холодной войны" официальный Бонн считает себя "адвокатом" прибалтов в Европе. И состоявшаяся в конце августа в Лейпциге встреча Клауса Кинкеля с коллегами из Эстонии, Латвии и Литвы была призвана подчеркнуть эту роль Германии. Встреча была приурочена к пятилетию независимости прибалтийских республик и восстановлению дипломатических отношений Бонна с каждой из них. Рига, Вильнюс и Таллин охотно соглашаются на покровительство Германии, хотя их желание стать членами НАТО по-прежнему натыкается на "не торопитесь" со стороны Коля и Кинкеля.

Но теперь в дискуссии о расширении блока официальный Бонн, всегда занимавший жесткую позицию по отношению к России, требует от Москвы "конкретного диалога", то есть компромиссных шагов навстречу альянсу. С этим связан и визит Г.Коля в Москву — пришло время платить по предвыборным счетам.

Германия не выдвигает посредника — "сверхдержаву" в регионе, а сама берет бразды правления в свои руки и в балтийском регионе, и на Украине, и в Восточной Европе. Германия предпринимает решительные действия по созданию коалиции с государствами — будущими членами НАТО — по периметру российских границ. В конце августа министр обороны ФРГ Фолькер Рюэ принял своих коллег из Дании и Польши. Министры договорились о серии совместных военных учений и об укреплении контактов между государствами Балтии. Германия, в отличие от США, не связана внутриполитической ставкой на Россию, а Коль, в отличие от Клинтона, не имеет ограничений предвыборной кампании.

Не составляет большого секрета, что антироссийские выступления Балтийских стран сигнализируют об изменении отношения Запада к РФ. "Россия до выборов" и "Россия после выборов" — это абсолютно разные геополитические ситуации. Для Запада была важна победа Ельцина и формирование правительства Черномырдина, гарантирующего прежний курс реформ. Запад это получил, как и "конец войны" в Чечне. Слабость России (учитывая и болезнь Ельцина) формирует новую расстановку целей и сил, что и озвучивают чуткие в силу своей ангажированности прибалтийские лидеры.

Новая же расстановка сил совсем не подразумевает учет интересов ни Прибалтийских республик, ни восточно-европейских государств. Что касается скандинавских стран, все еще побаивающихся великого восточного соседа, они в то же время понимают, что в новой политической реальности будет царить иное право и нейтралитет ничего не гарантирует. Они начинают ориентироваться на сильного и вынуждены выбирать — на кого именно: на ближайшего европейского (ФРГ) или дальнего заокеанского (США)? Этот выбор проходит болезненно, чему свидетельство борьба по вопросу нейтралитета, тем более, что великий восточный сосед все еще жив.

От слабой России сейчас, в особенности после Чечни, ждут отступления на всех фронтах, и в том числе на Прибалтийском. В Прибалтике сейчас решается не просто проблема отношений с НАТО или положения оказавшихся за границей соотечественников. Там (в том числе и там), на этом дипломатическом фронте, решается судьба России. И ничего, кроме внимательнейшего отслеживания вызовов и жесткой государственной интонации ответов — сегодня уже допустить нельзя.