Напомню читателю ту цитату из выступления Д. Медведева на открытии проекта «Гражданский университет», которой я посвятил свою статью «Реакционная аналитика» («Суть Времени» #24).

«Консерватор в качестве своего антипода, противоположности, может сопоставляться только с реакционером. Реакционер — это тот, кто тащит назад, а консерватор стремится изменить жизнь, но при этом старается делать это без революций... Любой консервативный метод в любой области знаний, в любой части общественной жизни — это метод, что называется, без крови».

В этой редакционной и еще более реакционной статье я познакомлю читателя с тем, как студент-политолог должен (если он не гуляка праздный) отвечать на вопрос «Что такое консерватизм?»

«Консерватизм (фр. Сonservatisme, от латинского conservo — сохраняю) — идеологическая приверженность традиционным ценностям и порядкам, социальным и религиозным доктринам», — должен ответить он.

А если ему хочется щегольнуть, то, сославшись на Берка, де Местра или Меттерниха (общеизвестных отцов консерватизма), он может процитировать Брокгауза и Ефрона. Мол, консерватизм — это направление в политике, отстаивающее существующий государственный и общественный порядок, в противовес либерализму, требующему необходимых улучшений и реформ. Порассуждать о том, что консерватизм почитает идеалы прошлого. Противостоит шоковым реформам. И так далее.

А если дотошный преподаватель спросит: «Ну и что общего в разных определениях консерватизма?» — что студент должен ответить? Что в любом определении присутствует один повторяющийся элемент.

«Отстаивание традиционных ценностей и порядков»…

«Отстаивание традиционного единства»…

«Идеологическая приверженность традиционным ценностям и порядку»…

В отличие от студента-отличника (а также четверочника), аспирант мог бы порассуждать об общем модернистском либерально-консервативном консенсусе. О рамке этого консенсуса.

Если он смелый аспирант, то и о том, что этот консенсус разрушен. И что теперь либералы и консерваторы на ножах.

Но это все — студенты, аспиранты, не осмеливающиеся вывернуть наизнанку общепринятое политическое понятие. А премьер Медведев осмелился. Причем даже не сказав: «А у меня свое представление о консерватизме, вытекающее из того-то и того-то».

Когда-то я выиграл бутылку пива... Меня один знакомый спросил: «А почему А. Д. Сахаров в США все время говорит о никому не известных частицах — орионах и бионах? У него есть новый экспериментальный материал, подтверждающий их наличие? Или он вычислил эти частицы на кончике пера?»

Я ответил, что Андрей Дмитриевич поверил одному астрологу, поведавшему великому физику, что Сахаров принадлежит к избранным. Что за избранными следит высокоразвитая цивилизация Ориона, и что эта цивилизация передает избранным свои сигналы с помощью частиц, именуемых «орионы». А эти избранные общаются с обычными людьми с помощью частиц, именуемых «бионы». Шел 1988 год — так, наверное, точно не помню.

Мы поспорили на бутылку пива. Мне вскоре позвонили и сказали: «Ты выиграл». Но орионы и бионы — это Terra Incognita. А консерватизм — устоявшееся понятие. Хочешь его курочить — говори о неоконсерватизме, консерватизме 2.0, 3.0 и так далее.

А теперь, читатель, еще раз прочти то определение, которое дал Дмитрий Медведев. И ты обнаружишь следующее.

1) Консерватор в качестве своего антипода, противоположности, может сопоставляться только с реакционером (выделено мною — С.К.).

2) Реакционер — это тот, кто тащит назад (выделено мною — С.К.).

3) Любой консервативный метод в любой области знаний, в любой части общественной жизни — это метод, что называется, без крови (выделено мною — С.К.).

Кем был Аугусто Пиночет — диктатор, заливший Чили кровью? Он был либералом? Он был социалистом? Он был демократом? Он, конечно же, был консерватором. А испанский диктатор Франко? Он ведь никак не был либералом или социалистом. А множество разнокачественных латиноамериканских и азиатских диктаторов — одинаково кровожадных? Ну и что после этого остается от пункта 3, он же третья часть процитированного мною высказывания Медведева?

Теперь возьмем пункты 1 и 2. Консерватор противостоит только реакционеру. А реакционер — это тот, кто тащит назад. То есть консерватор не противостоит разрушителям традиционных ценностей? Он не противостоит шоковым реформаторам? Он не отстаивает традиционные ценности? Он не делает ставку на протекционизм? Он не является настороженным борцом против иноземных веяний? Да, он может с этими веяниями бороться достаточно мягко и тактично. А может бороться иначе. И тут проходит грань между разными типами консерватизма: радикальным, умеренным… Разными смешанными идеологиями — либерально-консервативной и так далее. Но взять и сказать, что консерватор — это гарантия от крови, и что противником консерватора является только реакционер — это нечто!

По поводу этого «нечто» немедленно высказалась Александра Самарина, главный политический журналист «Независимой газеты».

В предыдущей статье я уже обратил внимание читателя на то, как именно восторгается А. Самарина медведевской трактовкой консерватизма, что А. Самарина хорошо держит нос по ветру, что она не зря назвала свою статью о медведевском консерватизме «Мартовские тезисы Дмитрия Медведева». Мол, если рубите фишку, то услышьте меня — это все, как «Апрельские тезисы» Ленина.

А теперь я процитирую Самарину более подробно.

«На вчерашней встрече с единороссами премьер Дмитрий Медведев по сути изменил понятие отечественного консерватизма (выделено мною — С.К.). На его взгляд, консерваторам в России противостоят не либералы, а реакционеры (выделено мною — С.К.). ... Долгое время «Единая Россия» противопоставляла себя либералам. Консервативный клуб депутата Госдумы Андрея Исаева, кажется, вообще видит смысл своего существования в травле «либералистов», которым «Макфол дал приказ». Народившаяся в партии «Либеральная платформа» с первых минут своего существования, в манифесте, обрушилась с резкой критикой на либералов — разрушителей общественного согласия…

Дмитрий Медведев в своей лекции, прочитанной в рамках партийного проекта ЕР «Гражданский университет», ни разу либералов не покритиковал (выделено мною — С.К.). … Таким образом, подлинными врагами модернизации — и партии! — объявляются не «оранжевые» либералы, а противники демократии» (выделено мною — С.К.)

А кем объявляются оранжевые? Друзьями? Самарина утверждает, что вопрос, насколько партия к этому готова, «остается в стороне».

К чему готова? К расколу? К объединению своей либеральной части с оранжевыми? Об этом в моей следующей редакционной — и наиболее реакционной — статье.