Мораль и политика
всегда находились в непростых соотношениях. Существует не очень афишируемое, но
очень твердое суждение, что чем выше ранг политика, тем сложнее счеты этого
политика с моралью. Любое другое мнение квалифицируется сторонниками указанного
суждения как дилетантизм, наивность, благоглупость, и даже что-то вроде
романтического юродствования. Что на это возразить? И впрямь было бы наивно
предполагать, что мораль и политика совместимы в той простой и столь желанной
для нас всех форме, когда политик верит серьезно и непосредственно в свою
миссию нести людям, обществу, стране декларируемые им с трибун и экранов
телевизоров моральные ценности.
Но в каком-то смысле
столь же наивно вообще игнорировать наличие неких соотношений между моралью и
политикой. Да, только совсем наивный человек может верить в моральность
политики. Но проповедь политического имморализма это тоже удел вовсе не
высокого профессионала высшего класса. Это экстаз вошедшего в политику новичка,
заново открывающего для себя очевидные вещи. Это он, новичок этот, упивается
фантастическим открытием надо же, в политике все непросто, в ней хитрят, в
ней нет друзей, а есть интересы. Тот же, кто был по-настоящему бит в политике,
кто понял, что там почем, кто ознакомился не только с алгеброй и арифметикой,
но и с высшей математикой тот знает, что сложность соотношения политики и
морали вовсе не может быть сведена к тупому имморализму политики.
Без неких идеальных
начал, в том числе и моральных, начал, которым сам ты веришь и которым готов
служить не соберешь настоящую команду. Тем более не выстроишь настоящую
партию. За колесницей успеха побегут многие. Но при первой же неудаче
предадут. Наполеону, кажется, говорили: "Смотрите, мон женераль, как Вас
приветствует народ!" И что он отвечал на это? "Они также ликовали бы,
если бы меня вели на эшафот." Тут есть ложное отождествление толпы, быдла
и народа как высшего суверена истории. Но тут есть и правда. Горькая правда
тех, кто собирает под свои знамена людей, поклоняющихся успеху.
Идеальное и мораль
как часть идеального жестко предопределяют возможность и невозможность создания
настоящей партии, настоящей команды единомышленников. За деньги этого не
купишь. В частности, потому, что купленное сразу же перекупят другие те, кто
даст больше. За деньги вообще много чего не купишь из того, что нужно для
подлинной власти. И непонимание этого обстоятельства делает беспомощным и
амбициозным одновременно все наше "легендарное" банковское сообщество.
Высокий градус
морали, высокий градус идеального вообще нужны для создания партии и команды,
способной к серьезным свершениям, к мобилизационным усилиям, к
самопожертвованию, наконец. Без подобной партии и команды политик-одиночка,
этот заложник успеха, этот раб популярности, не способен реализовать крупный
исторический проект. Мало того, выведя себя из поля морального и системы высших
ценностей, сам этот одиночка, будь он семи пядей во лбу, никогда не станет
скульптором истории, архитектором народной судьбы. Не станет уже потому, что
одновременно с подобным выведением (и эйфорией огромных возможностей, рождаемых
таким выведением) этот одиночка вообще перестанет понимать, что такое миссия
вообще и его миссия, в частности. А это те крылья, которые, однажды будучи подрезанными,
уже никогда не позволят взлететь по-настоящему. И лебедя не будет. А будет
гусь, хлопающий крыльями на сельской обочине малой политики и обещающий своим
собратьям: "Вот сейчас полечу!"
Служение идеальному
и морали пусть затаенное и сложно сопрягаемое с аморальным, циничным
единственная возможность сохранить иммунитет против эрозии крупных целей,
масштабных устремлений, воли к действительному свершению. Нет идеального и
морали "бабки", упоение успехом, иллюзия вседозволенности растлят
политика и подрежут ему крылья раньше, чем он куда-то взлетит. Не в этом ли
составная часть красноярского соблазна? Не здесь ли низменный, но убийственно
точный по отношению к нашей подлой действительности расчет, который лег в
основу красноярского эксперимента? По крайней мере, нельзя полностью
игнорировать этот расчет, эту анатомию цинизма, анализируя случившееся.
И все же я не стал
бы начинать анализ с данного обстоятельства, если бы не карма каждого
аналитика, предлагающего схемы и модели осмысления, адекватные нынешней
скверной реальности. Беда в том, что адекватный анализ этой скверной реальности
не может не быть описанием циников и циничности. А подобное описание само по
себе множит цинизм во всех его разновидностях. В том числе и в преобладающей "пофигительской".
"Что, все так гадко? спросят меня. Ну, так и гори они огнем! Нам все
по фигу!"
Вот почему в
аналитическом прологе я решил рассмотреть то, что к цинизму не сводится. Но
дальше-то приходится анализировать "цинику в собственном соку".
Чем является
красноярский эксперимент в рамках подобной (доминирующей сегодня)
"собственно-сочной" циники? С этой точки зрения мы присутствуем на
определенных политических торгах. На некоем аукционе, политическом Сотби.
Наиболее ясно это стало после того, как в очередной раз было заявлено, и не
кем-нибудь, а пресс-секретарем президента РФ, что Б.Ельцин, вполне возможно,
будет баллотироваться в 2000 году. В самом этом заявлении, поразившем общество
и вызвавшем многочисленные ахи и охи по поводу морали, я ничего особо циничного
не вижу. В ближайшем окружении президента нет консолидированной позиции по
поводу того, избираться ли Ельцину. Ельцин пока к ближайшему окружению
прислушивается. В любом случае, он понимает, что выбираться должен не один, а с
командой. Причем с командой мощной и преданной. Тут не заставишь присягнуть.
Заставишь как присягнули, так и предадут. Тут нужно, чтобы созрела ситуация.
Вот Ельцин и занят проблемой подобного созревания. Занят со свойственной ему во
всем, что касается власти, терпеливостью и решительностью.
Но выборы 2000 года
в РФ это лишь один из способов для Ельцина сохранить власть. Является ли этот
способ оптимальным президент еще не решил. Он не выбрал до конца способ
решения властной проблемы. Но он точно знает, что решать проблему своей власти
на период после 2000 года он будет. Что у него нет выхода, кроме как эту
проблему решать достаточно эффективно (вновь подчеркну тем или иным путем). И
вряд ли есть по этому поводу разногласия в том, что мы именуем близким окружением.
А если такие разногласия и возникнут, то это будет только значить, что близкое
окружение станет бывшим близким окружением. И ничего более. Предложите Ельцину
тот или иной способ сохранения власти. И он выберет наилучший способ.
Предложите тех или иных партнеров по делу сохранения власти он выберет самых
эффективных партнеров и выберет безошибочно. Предложите ему отдать власть и
он откажется. А авторы подобного предложения перейдут в соответствующий разряд.
Это очень естественно для человека, состоящего из власти, сотканного из нее. И
это вдвойне естественно в ситуации, когда трудно уйти из власти, сохранив
совокупность элитных позиций. А потеряв эти позиции, можно вместе с ними
потерять и все остальное. Жизнь в том числе. И в этом вопросе нет и не может
быть субъекта гарантии. Все гарантии после потери власти не стоят ломаного
гроша.
Много говорят о
феномене Дэн Сяопина. Улицы полны уже не только "бонапартами", как
ранее, но и "дэн сяопинами", мелкими, средними и крупными. Открою
секрет полишинеля. Дэн Сяопин смог уйти и остаться по одной единственной
причине: он руководил "Красным драконом", китайским субъектом
политики и параполитики. Он руководил еще до назначения на высший
государственный пост. Он взошел на государственный пост, поскольку ситуация была
критической, и пришлось (да, именно пришлось!) сочетать государственную и
элитно-властную функцию в одно лице. И он ушел с государственного поста,
поскольку ситуация стала менее критической (плюс возрастные ограничения,
которые никого не минуют). И уйдя, он остался и назначил преемника...
Несколько месяцев
назад Борис Абрамович Березовский в своем ярком выступлении по НТВ сообщил, что
главная его задача обеспечить преемственность власти... Мне в связи с этим
вспомнилась одна беседа с очень пожилым и высокопоставленным китайским
политиком. Я затронул в беседе имя Сталина, и этот политик отреагировал.
"А, Сталин, сказал он. Да, Сталин многие проблемы решил... Кроме
одной. Он не обеспечил преемственность власти. А мы эту проблему решили. У нас
великий Дэн Сяопин стал преемником великого Мао Цзедуна, великий Цзянь Цземинь
стал преемником великого Дэн Сяопина..." Политик помолчал, отсутствующий
взгляд вдруг сосредоточился на мне, и я увидел, как выцветшие от старости до
безжизненной белизны глаза вдруг стали ярко-голубыми (что это такое, знает
любой режиссер). Политик сказал, глядя мне прямо в глаза: "Мы не знаем,
кто будет следующим, но мы знаем, что этот следующий будет великим и будет
преемником... Ибо..." Он еще помолчал. Глаза вспыхнули совсем ярко, и он
завершил мысль: "Ибо таково веление Поднебесной".
Если Борис Абрамович
действительно хочет решить поставленную задачу обеспечения преемственности
власти пусть он построит в России субъект преемственности. Подобный тому,
который выстрадал Китай. Этот "Красный дракон", реализующий
преемственность, исходя из веления Поднебесной.
Первые шаги в этом
направлении можно было сделать после письма 13-ти. Что там дракон хоть высший
элитный клуб-то тогда еще можно было создать! Но это не было реализовано. Тогда
о какой денсяопиновской преемственности может идти речь? В условиях, когда
власть в России по-прежнему первична по отношению ко всему остальному, в том
числе и к отношениям собственности? Последнее, кстати, мы вскоре отнаблюдаем в
рамках красноярского эксперимента. Вряд ли кто-нибудь сомневается, что
"серые" и "черные" деньги, стоящие за Лебедем, впрочем, как
и любые другие деньги, лежащие в основе его успеха, не захотят получить десять
тысяч процентов на вложенный в его политическую кампанию капитал. И вряд ли мы
считаем, что этим деньгам будет в этом отказано. В преддверии будущих
политических баталий!
А раз мы в этом не
сомневаемся, то первый стратегический смысл, который можно извлечь из эпопеи с
Лебедем на данном ее этапе, достаточно очевиден. Политическая власть в нынешней
России и ее фундамент делатели политиков и политики показывают через выборы
Лебедя, что они первичны. Что власть, господа собственники, это вам не
хухры-мухры! Это не что-то, во что не надо вкладываться! Что ваше желание снизить
цену на властный, собственно политический товар (мол, мы уже прихватили
собственность, и вы теперь не отнимите) "зело мерзостно" и
неадекватно. Что по-прежнему на первом месте в России стоит власть. И что эта
власть, когда надо, кого хошь как надо ограбит. За милую душу!
Выборы Лебедя это
общий интерес всей корпорации политиков и "технологов" (делателей
политики и политиков). Эта корпорация в Красноярске кого
"опустила"? Да тех самых капиталистов, от имени коих все еще говорят
главные политические технологи. Держатели информационного и интеллектуального
оружия еще раз показали они на первом месте. Цена на их услуги выше цены на
любые другие услуги. Роль их первична. Кто на втором месте? Те, кого приводят
к власти с помощью этого оружия. Политики то есть. Им, может быть, и обидно,
что они на втором месте, а не на первом. Но если вдуматься все-таки на
втором! А не на третьем и не на десятом! Быть вторыми, быть в лидирующей группе
отрыва по цене услуг и по значимости в этом общий интерес делателей политики
и проводимых ими в политику боссов.
Да, я описываю вещи,
выведенные за рамки всякой морали. Но не я их вывел за эти рамки. А описывать
вещи надо такими, каковы они есть. И когда я говорю о цинизме я вовсе не имею
в виду желание того или иного политика сохраниться у власти. Это живое,
конечно, насыщенное властным эгоизмом, но человечески понятное желание. Цинизм
начинается там, где политик исчезает как собственно человеческое (сколь угодно
далекое от идеальности) начало с его целями, стремлениями, волевыми флюидами,
формирующими вокруг себя поля действительных приверженцев, историческими
планами, ощущением предназначения, в конце концов.
Превратить все это в
обычный товар такой же, как акции нефтяного концерна, и считать такое превращение
естественным вот что такое цинизм. Я не в порядке осуждения даже говорю. А в
порядке констатации. Цинизм это всегда ампутация в человеке той или иной
части его человечности. Цинизм в политике это ампутация в политике
человеческого содержания. Которое, еще раз подчеркну, в политике есть. Есть
безусловно и непременно постольку, поскольку речь идет о разновидности
человеческого исторического творчества, каковым действительная политика и
является.
В Красноярске
"играли Лебедя". И в этом был цинизм. Ибо "играние" Лебедя
и ампутация в Лебеде какого-либо действительно политического содержания это
одно и то же. И как бы скверно я ни относился к Лебедю, смотреть на это было...
больно? Нет, не то! Стыдно? Опять не то. В общем, даже и не важно, как это охарактеризовать.
Важно, что в подобном смотрении был предельный человеческий дискомфорт. Тот
дискомфорт, который всегда наличествует в случае, если прямо на твоих глазах из
сколь угодно плохого человека делают "просто товар"... и даже хуже.
Тему для игровых вариаций.
Представьте себе
аукцион. На аукционе есть покупатель. И есть продавцы конкурирующих товаров.
Сражающиеся за то, чтобы покупатель купил именно их товар по максимально
высокой цене. Кто покупатель? После размышлений Ястржембского по поводу возможности
выборов Ельцина почти нет сомнений в том, что покупатель Ельцин Борис
Николаевич. Он и никто другой. Кто продавцы? Лебедь и Зубов? Вот уж нет!
Всмотритесь внимательно, и вы увидите, что продавцы это Березовский и Лужков.
Они и никто более! Что есть товар? Наверное, это Лебедь? Опять же нет! Товар
это выборные возможности. Это возможности "играть такого-то" и
выиграть. Березовский "играл" на повышение Лебедя и выиграл. Лужков
играл на понижение Лебедя и проиграл. Березовский получил высокую цену очень
важный пост, существенные позиции для Рыбкина. Но и острастку, чтобы не
зарывался. Почему получил так много? Да потому, что зарекомендовал себя
эффективным в подобном игрании. Почему получил острастку? Чтобы другого не
вздумал играть. А то можно и в космос улететь, понимаешь.
Лужков получил
звание почетного строителя. И открытую дверь для контактов с перспективой на
будущее. Почему получил так мало? Да потому, что оказался неэффективен в
подобном игрании! Проиграл! Почему что-то получил? Потому, что еще не вечер!
Игра не последняя! И конкуренция на рынке товара "политических
деланий" будет обостряться. Поймет Лужков, в чем задача и сумеет повысить
эффективность покупатель будет адекватен. И повысит цену.
Кто же в этой
ситуации Лебедь? Не покупатель, не продавец, не товар даже. Кто тогда?
Представьте себе стол, на котором выставляют товары при аукционе. Подиум, на
котором демонстрируются красоты продаваемого. В том-то и изощренность
наблюдаемой нами ситуации. Точнее, в этом первая, начальная изощренность. Есть
и вторая. Подобное "играем такого-то" возможно, только если общества
нет. Если общество это не мрамор и гранит для исторического ваятеля, а
пластилин для быстрых поделок, которые тут же плавятся в условиях минимального
поднятия исторической температуры. Политическим технологам кажется, что
наиболее высокую цену их технологии имеют в отсутствие общества. И потому это
отсутствие выгодно. Но это не так. Полное отсутствие общества полностью
девальвирует власть. Нет общества нет армии, ибо никто не будет умирать ради
"играния такого-то". Нет государства, ибо государство это всегда
тяжелая ноша, и никто не будет волочить эту ношу в условиях, когда политика
низводится до обыкновенной биржи. Спекулятивной? Конечно. Но еще хуже, что
виртуальной! Мгновенно меняющей все конъюнктурные показатели. Биржи вторичных
(а то и третичных) ценных бумаг. Общество слагают люди. Занимаясь ампутацией
человеческого, нельзя одновременно собирать общество.
Нет общества ждите
парада Басаева на Красной площади. Ждите истребления себя другим обществом.
Таков закон жизни. Сначала в Чечне убили высших офицеров ключевого управления
Генштаба. Ноль реакции. Затем захватили в заложники представителя президента.
Ноль действительной реакции! Пена слов. Дальше? Захватят вице-премьера,
премьера, кого-нибудь из ближнего окружения. Почему нет?
Единственное, чего я
здесь не понимаю о какой преемственности власти идет речь? Мучаюсь, пытаюсь
постигнуть глубину идеи и мощь комбинации. Но ничего не получается. А
получается акробатика над бездной. Со вполне понятным концом.
И последнее.
Конечно, интересно разбирать пируэты в этой захватывающей акробатике. Интересно
просчитывать скачки конъюнктуры на виртуальной бирже. Но уж очень бы хотелось,
чтобы это происходило в какой-нибудь другой стране, имеющей к тебе меньшее
отношение. И вот тогда интеллектуальный кайф был бы полным и окончательным.