С.Кургинян

Что делать со страной и что в ней реально происходит? Внутренняя сдержанность диктует мне и стиль, и форму изложения происходящего, и она связана совсем не с тем, что вокруг, благоговея, кричат какие-то отдельные авторитеты. Дело совершенно в другом - страна действительно дышит на ладан. А вы ощущаете, как вдруг всё стало дышать на ладан?

Может быть, очень высокостатусная публика этого не ощущает до конца. Иногда бывает впечатление, что достаточно человеку появиться "там" (синдром "за зубцами"), в некоей специальное зоне, особенно кремлевской, чтобы для него реальность вдруг перестала существовать. А реальным стало другое, узкое, локальное, никак или почти никак не связанное с жизнью страны.

Но каждый, кто в какой-то степени сохраняет контакт с другими уровнями происходящего, понимает: после бесланского толчка всё "посыпалось" очень быстро. И моя тревога вызвана, во-первых, тем, что это осыпание может иметь далеко не локальный характер и касаться не отдельных кабинетов и коридоров, а зон с гораздо большим радиусом. И, во-вторых, она вызвана тем, что совершенно неизвестно, что произойдет в результате колебаний собственно государственной системы.

Всё это вынуждает меня проявлять предельную сдержанность в жанре, стиле, избегать ярких и хлестких слов. Но не говорить об этом событии тоже нельзя, хотя некое единство содержания и интонации должно быть соблюдено. Это первое.

Второе в значительной степени вытекает из первого и расширяет его. Оказавшись за рубежом (об этом я обязательно отчитаюсь) и имея возможность наблюдать реакцию сотен и сотен людей одновременно, я вдруг понял, что некоторые наши типы реакций и реакции вокруг, в мире - совершенно разные. Вся логика внешних реакций, поведения, оценки происходящего - не те, которые существуют и в российских газетах, и в российском истеблишменте.

Эта оценка со стороны будет, конечно, важнейшим слагаемым, она будет иметь гораздо большее значение, к сожалению моему, чем завоевание новых этажей мышления членами партии "Единая Россия" или какими-нибудь другими, столь же массивными и почтенными, политическими силами нашего общества.

Однажды я выхожу из какого-то высокостатусного объекта, а шофер ждет меня в машине. Шофер что-то слушает и хочет, когда я сажусь, выключить радио. Я же говорю: "Не надо, мне интересно!", и далее слушаю безумно длинное интервью руководителя новой коммунистической партии ВКП(б) радио "Свобода". Мне нужно было доехать до загородного дома, да еще пробки... Я всё слушаю и слушаю. Все слова приличные, все позиции вменяемые, интонация солидная, не очень напряженная, но и не беспомощная. На протяжении моей 55-минутной поездки радио "Свобода" в очень комплиментарном стиле интервьюировало главу новой коммунистической партии.

Поскольку я с какого-то момента всё понял про диалектический материализм, теорию спирали и всё остальное, то я доехал и пошел домой, а интервью продолжалось.

Дураков нет, и все понимают, что у радио "Свобода" есть широкий спектр интонаций, способов подачи материала (а также замалчивания материала), и что радио "Свобода" не является коммунистической организацией, крайне заинтересованной в том, чтобы идеология коммунизма была подробно обсуждена с новыми представителями новых субнаправлений в рамках любимого ею мейнстрима.

Речь идет о чем-то другом. Когда вам выдается 55 минут важнейшего медиа-ресурса - значит, вы очень нужны силе, которая его выдает. Это совсем не означает, что выступающее лицо - агент мирового империализма, и что данное лицо не должно использовать шанс выступить на радио "Свобода". Это означает, что есть люди, в руках которых находятся реальные ресурсы и позиции, а также люди, которые начинают крупную игру.

Причем далеко не всегда те люди, которые имеют в руках позиции и ресурсы, сами инициируют начало каких бы то ни было игр. Более того, наличие властных возможностей нередко означает, что люди могут неадекватно оценивать, что находится в их руках. Например, если министр внутренних дел, директор ФСБ, министр обороны находятся в высочайшем кабинете и готовы выполнять приказы, - значит ли это, что в руках высшей власти армия, ФСБ и так далее? Нет, не значит. Всем здесь сидящим понятно, что это не так.

Тем не менее, я не исключаю, что какой-то синдром высокопоставленного мышления говорит: "Ну, здесь же сидят три начальника ведомства. Когда они вызывают своих подчиненных, те трепещут? Трепещут. Всё исполняют? Исполняют. Ведомства у нас? У нас! Вперед! Ресурс наш". Это совершенно не так.

Всё время возникает ощущение, что попытка использовать эти ресурсы сталкивается с вопросом, до какой степени и в чьих руках реально находятся подлинные, а не виртуальные потенциалы для будущей игры, "означаемые", а не "означающие". В условиях всеобщего пиаровского безумия все уже путают форму с содержанием. "У меня в погонах столько-то звезд, значит, я сейчас скажу - все всё сделают". Скорее всего, никто ничего не сделает!

Давний трагический вопрос, который я задавал - не как руководитель отдела расследований "Новой газеты", и не как криминолог, и не как любитель покопаться в грязном белье, а как специалист по социальным системам, - заключается в том, что, конечно, есть "оборотни в погонах" в чинах подполковников (я снова подчеркиваю: говорю это не с позиций криминолога или публициста, я говорю в Клубе), но дело не в этом.

Вопрос реального управления заключается в том, отстегивает ли подполковник полковнику (слово "отстегивает" здесь все знают, поскольку это часть нынешнего языка), делится ли "оборотень" получаемой взяткой и отстегивает ли полковник генерал-лейтененту, а тот - генерал-полковнику и так далее.

Я предлагаю вашему рассмотрению простейшую логическую схему: либо отстегивают, либо нет. Согласны, что это аристотелевская проблема? Это двузначная логика: он либо отстегивает, либо нет. А теперь я хочу у вас спросить: что страшнее?

Рассмотрим обе модели.

Предположим, что он отстегивает, - тогда мы имеем дело с некоей коррупционной вертикалью, и мы еще раз должны признать, что вертикаль власти - это вертикаль взятки.

Предположим, что он не отстегивает и где-то данная вертикаль прерывается. Но тогда он отстегивает вбок, потому что как-то он обязательно делится. И тогда мы имеем дело с существованием двух параллельных систем, которые сбоку контролируются одними структурами, а сверху - другими. Согласны?

Если иерархия коррупции где-то прервана, - прервана живая нить управления системами, потому что другой, увы, нет. И тогда всё, что находится выше, не управляет живыми, реальными процессами. Если же оно ими управляет, - то только на этой основе, потому что другой основы нет "по определению".

Я очень боюсь, что "там", наверху, действительно существуют разрывы, лакуны, несостыковки. Когда один из руководителей Министерства внутренних дел пришел на свою должность, он все лакуны и несостыковки снял, и образовалась тотальная система, которая действовала. Я это не к тому говорю, чтобы его осудить (я даже имени не называю), а к тому, что данный человек взял всё под контроль: "Ничего без меня, и такса известна". Может быть, ему лишь казалось, что всё известно, но он именно это пытался построить. Все говорили, как это ужасно. И это во многом действительно было ужасно.

Но если взятка останавливается на замах или на начальниках управлений, а выше не идет, - это значит, что выше сидят люди, которые вообще ничего не понимают в происходящем - ни в логике, ни в системе. Они тогда не управляют, а сидят и изображают собой означающее без означаемого, форму без содержания.

Более того, если свести все наши процессы к очень простым общим знаменателям (я сейчас начну заниматься более серьезными вещами, но это я тоже должен сказать) и все-таки разобраться, что имеется в виду под "чекизмом" в нашей ситуации - кто такие чекисты, или силовики, - то мы увидим следующее.

В пределах этих систем были три главных фракции. Одна фракция: люди, которые просто работали, хоть в КГБ, хоть в стройтресте. Там пристраивались "сынки", делались карьеры, работали "служебные отношения"... в общем, такая вот бюрократическая часть.

Вторая часть была - "люди служения". Люди приходили для того, чтобы служить, сражаться, воевать, отстаивать некую справедливость, свой строй, систему. Их было довольно много.

И третья часть была различными вариантами военно-криминальной или спецслужбистско-криминальной элиты. Я никакое ведомство не хочу обижать, поэтому скажу, что это было везде, хоть (или, как говорил Григорий Мелехов, "хучь") - "хучь" в МВД, "хучь" в армии, "хучь" где. Есть такая патетика, что, мол, КГБ было наименее коррумпированным... КГБ, я думаю, было несколько иначе коррумпировано, чем милиция, но не менее и не более.

Меня спросят, а откуда я это знаю и почему я об этом говорю? Что, я копаюсь в кадровых делах, мне поступают материалы из службы собственной безопасности? Нет, я ничего этого не делаю, я просто смотрю телевизор и по разным причинам обладаю каким-то опытом и навыком производства социальных моделей из фактур.

Иногда я смотрю телевизор, потому что мне хочется (это бывает крайне редко), иногда по профессиональной обязанности - я ведь должен следить за событиями в Беслане (это бывает чаще, но тоже не всегда). А иногда я смотрю телевизор по совершенно побочным и посторонним причинам.

Например, я приезжаю на обсуждение каких-то коммерческих или партнерско-деловых вопросов, а там включен телевизор на полную громкость (есть такая субкультура). Я, присутствуя при дискуссии, вынужден считаться с такой нормой, хотя не могу обсуждать серьезные вопросы при громко включенном телевизоре. Но - куда денешься: не будешь же, приходя в гости, говорить: "Выключите телевизор!"

Есть у нас люди, которые любят слушать передачу "Тайны разведки". И в очередной "Тайне разведки" (я могу вам её показать, если вам будет интересно, потому что, с моей точки зрения, это интересней, чем любой фильм) было рассказано, как именно разведка (это называлось "медовые ловушки") через женщин, адюльтеры и более грязные вещи вербовала агентуру. Описывалось, как именно этим занимался Грибанов, начальник Второго главка, в эпоху, весьма далекую от нас. И как именно всё это было устроено.

Если кто-то считает, что я это осуждаю или считаю, что это всё - ужас и кошмар, и так быть не должно, и все вербуемые должны быть только членами Коминтерна и полностью разделять идею, то, наверное, это люди, которые меня мало знают. Это одна из грязных и нелицеприятных страниц в жизни любого государства. Все так делают.

Другое дело, что в этом есть интересный культурологический результат. Ибо Центральное телевидение в 2004 году с патетикой и восторгом сообщает, что балерины Большого театра, а также актрисы других театров, которые были по совместительству штатными сотрудницами КГБ и которых вызывали для такой работы, в случае успеха получали новые звания и роли, и что это было важной составляющей в их продвижении по творческой лестнице. Я ни одного слова здесь не добавляю. Меня потрясли не слова, а интонация: "Но вы же понимаете, что эти люди решали сложнейшие государственные задачи!".

Можете представить себе такую передачу, предположим 10 лет назад, в этой же интонации? Интонация сменилась с точностью до наоборот. Раньше говорилось: "Мы знаем: это всё - агентессы, это всё - шваль!" Теперь иначе: "Но вы же понимаете, что эти женщины выполняли сложнейшую государственную работу!".

Я это понимаю. И не могу сказать, что подобные каналы вертикальной мобильности вызывают во мне восторг или, наоборот, что-то вроде возмущения. Но в конкретном случае данной "медовой ловушки" речь шла о том, как завербовали одного высокопоставленного француза за счет заманивания его в некий гомосексуальный очаг.

Хочу объяснить, где для меня начинается социология. Это культурологическое наблюдение: как в обществе исчезла всякая моральная оценка, а иногда сменилась на обратную. За что боролись-то, ради чего эти 10 лет всё так низвергали, - чтобы потом так говорить по телевизору? Ради чего нужно было так долго обсуждать, насколько несвободно советское общество? Чтобы потом крайне свободные люди сказали, что Путин - это всё наше конструктивное сегодня, завтра и всегда, и больше ничего другого нет?

Я не отношусь к Путину ни плохо, ни хорошо, я просто не понимаю: зачем это, это что такое? Синдром того, о чем 10 лет назад говорилось: "Вот он - совок!".

Да в этом совке было в 50 раз больше внутреннего достоинства, независимости, способности послать начальство "на три буквы", определить свою четкую позицию и т.д. Я понимаю, что этого было недостаточно, что были парткомы и всё прочее, не хочу идеализировать то, что было. Но то, что происходит сегодня, - это десятикратно ухудшенное то, что было тогда. А новая, творчески независимая молодежь - худшая копия того, что называлось "лизать"...

Такая интонация омерзительна: как, мол, это было замечательно, и как мы все понимаем, что это так и должно быть, и что балерины должны получать лучшие роли только поэтому, и что звания народных артистов должно присуждаться только потому. Но я даже не об этой отвратительной интонации сейчас говорю. Всякое государство так делает, это одна из слагаемых в данном типе деятельности и жизни. Есть грязные слагаемые, в том числе палачи, допросы с пристрастием, - всюду это есть, так устроено общество.

Однако социология начинается не здесь. ЦРУ в Лас-Вегасе или где-нибудь еще - тоже вербует, и французская спецслужба - вербует, и вербуют, прежде всего, на грязных вещах, а на чем еще? 90% вербовок есть грязь, идеологическое сотрудничество достаточно редко.

Но вы понимаете, в чем разница? Лас-Вегас - часть обычной буржуазной жизни. Злачная часть. А это - советское пуританское общество, для которого всё буржуазное - "город желтого дьявола". Какие игорные дома, какие притоны? Гомосексуализм - это статья УК, за него что было? 10 лет тюрьмы!

И вот в таком обществе посреди Москвы надо было разместить злачный притон, который будет работать. Он же не для одного посла должен работать! Вы понимаете, все-таки детей здесь нет, что его нельзя собрать из случайных элементов, изъятых из лагерей - по случаю одного посла. Притон должен функционировать непрерывно, и функционировать в нишах общества, которое построено по другим основаниям. Он же не может в него быть органически вписан - значит, он должен быть вписан параллельным образом. Согласны?

И не только притон, игорный дом тоже должен быть вписан параллельным образом. И какие-то более приближенные к норме, прошу прощения, места легкого поведения должны быть вписаны. И каждому милиционеру, который туда "припрется" и начнет спрашивать, что за безобразие здесь происходит, - нужно совать ксиву и говорить: "Отвали!".

Хорошо, это построено и функционирует, и уже в 60-е годы - две Москвы. В одной Москве - "Волгу" иметь и то страшно (откуда, мол, деньги), а в другой - Виктор Луи или кто-нибудь еще ездит на "Порше". И всё это сосуществует рядом.

Пришли 80-е годы. Я для примера привожу наиболее яркие случаи. Итак, 80-е годы. Возникает вопрос: что, советское общество состояло из идиотов, которые не понимали, что жить надо свободной сексуальной жизнью? "Женщина, есть ли у вас мужчина по вызову?" - "Нет!" - "Вы больны или неполноценны! Вам сейчас психиатр объяснит". Выходит г-н Кон, или товарищ Кон, или другие, и объясняют, что это была больная, ущербная жизнь, и надо в этой сексуальной сфере всё в нашей стране заново создавать.

Но вы же понимаете, что это создается вокруг той сетки, которая по совместительству продолжает - уже в более близком к Лас-Вегасу режиме - выполнять в Новой России свои "ортогональные" обязанности. Она одновременно становится и частью полулегальной экономики, а с 1989 года - частью абсолютно легальной экономики.

Новая жизнь "наматывается" на ядра, которые построены и закрепились в предыдущей жизни, она же не на пустоту наматывается. Лицензии будут выданы в эту сторону, кадры будут взяты оттуда.

Представьте: вас вызывают и говорят: "Вы были старшим научным сотрудником в НИИ и честно жили по закону, а вот это - цеховик. И вам сейчас предлагается построить два кооператива и честно соревноваться при одинаковых стартовых возможностях. Ну, соревнуйтесь!".

Новые возможности в постсоветской России реализовались не в пустоте абстрактного советского общества, а в точках кристаллизации параллельных структур этого общества. Они развивались именно оттуда. Значит, третий слой - по роду ли профессий, или из страсти, или из того и другого - это спецслужбистски-криминальная группа. Ей либо приказывали делать это, либо ей это нравилось, либо так получалось по сумме обстоятельств, но она была другая.

Итак в военно-спецслужбистской среде были три группы: люди служения, просто работники и спецслужбисты. А когда началась государственная деструкция с резкой активизацией криминального начала, что произошло с КГБ и другими спецструктурами? Сначала они оказались просто парализованы, и вперед проскочил, отчасти, внесистемный элемент. А что было после этого?

Люди-бюрократы - побежали в другие ведомства, кто в частные службы безопасности, кто куда... Люди служения - надо отдавать себе ясный отчет - оказались на дне, и с этого дна им надо было "по новой" выкарабкиваться. Почва была абсолютно выбита из-под ног; вся система жизни, пенсий, смыслов, службы и всего прочего оказалась разрушенной.

А третья группа оказалась "на коне". Когда через какое-то время она освободилась от попутчиков в виде "людей служения" и обычных бюрократов ("сынков" и всего прочего, что разбежалось), эта группа поняла: ей противостоят внесистемные бандиты, "совокупный Березовский". И она сказала: "Если я встану, то ты ляжешь!".

В чем состоят при этом коды деятельности? Я же не знаю, что там произошло с сознанием в каждом отдельном случае. Осталась ли там эта "программа служения"? Оказалось ли, что она выбита полностью и замещена такими вещами, что страшно подумать? Прошу об одном: эту ситуацию не идеализировать и не демонизировать одновременно. Это сложнейшая социальная коллизия, которую надо разбирать так, как она того заслуживает.

Она слагается из очень сложной и противоречивой смеси, суть которой заключается не в том, что сказали: "Гос-сударственная безопасность!" - и все пришли в экстаз. Уже 2004 год на дворе, ну, государственная безопасность, - и что? В каждом отдельном случае - о чем идет речь, как говорится, "чисто конкретно"?

Образовалась сложная социальная структура общества, в ней нам предстоит жить. Эта социальная структура общества хочет что-то ротировать, у нее есть мотивации, интенции, намерения, цели, причем они очень сложно-дисперсные. И в этом хаосепо такой вот социальной структуре нанесен удар Беслана.

Меня спрашивают: в чем реальное содержание происходящего? Путин централизует власть? - пусть централизует. Если президент Путин Владимир Владимирович хочет превратить Российскую Федерацию в унитарное государство, устойчиво управляемое нормальной бюрократией, то я полностью поддерживаю всё, что он делает. Я не Явлинский, чтобы заклинать, что федеративное устройство сломано, и я не Березовский, чтобы орать, что демократия кончилась и рыночная экономика под угрозой. Да шут с ними - с этой рыночной экономикой, с этой федеративной структурой, с этой демократией!

Я сейчас говорю о другом. Реальных пиарщиков лишили полумиллиарда долларов в год, аннулировав выборы. Что, эти пиарщики рассосутся, перейдут на голодный паек? Нет, они подключатся к другим терминалам и деньгам - в соответствии с их логикой. Это всем понятно?

В бюрократическом мозгу этот момент вообще не фигурирует: ну убрали элемент, зачеркнули - проститесь с доходами! А что значит - проститесь с доходами? Есть инерция существования, есть группы, структуры, коммуникации, позиции, они начинают быстро переключаться и включаться в другое. Что, некуда включаться? А как это так некуда включаться, если Беслан - это желание "откусить у нас кусочек", которое подстегивается нашими ядерными "конкурентами". А они, честно говоря, существуют в одном лице и называются США.

Поймите, я не говорю о том, что теперь под США надо лежать и нельзя шевелиться. Президент Венесуэлы Чавес - "посылает" США и живет! Но там, где я был, ко мне подходили и спрашивали: "Ты нам объясни: с одной стороны, в политическом документе фактически сказано, что это ЦРУ организовывало Беслан. Мы так это понимаем. А с другой стороны, ваши высокие представители едут в ЦРУ и просят поддержки в контртеррористической деятельности. Но мы же хотим какой-то логики!". А это что такое?

Это всё - сумасшедший дом. Однако если сумасшедший дом, дальше идут страшные выводы. Для России - абсолютно страшные! Можно заниматься чем угодно, можно всю систему политической жизни повернуть в противоположную сторону, но нельзя одновременно говорить о наращивании борьбы за государственную безопасность, готовить нас к войне - и весь рынок продовольствия форсированным образом передавать американцам. Нельзя одновременно заявить о мобилизационной программе - и форсированным образом осуществлять самые разрушительные варианты вхождения в ВТО. Я не понимаю этого!

Либо - либо... Либо вы дружите, и вы всё еще претесь к светлому концу, то бишь входите в мировое сообщество (у Галича: "Все мы - кровь на рыле - премся к светлому концу!"). Вот мы сейчас все, "кровь на рыле", - премся в мировое сообщество. И тогда - ВТО и прочее, и тогда - не надо призывать к мобилизации.

Либо - надо ее, эту мобилизацию, начинать. Но если начинать, то уже потом - военные склады и боеголовки. А вначале - люди должны иметь возможность каждый день кушать!

Если это зависит от "главного противника", которого вы назвали, если ему передаются все ключевые ресурсы обеспечения страны продовольствием, - что это такое? Как это понимать? Я не понимаю, как к этому отнестись. Не в том смысле, что я не могу этому дать те или иные диагнозы: противоречие в логике, сшибка стереотипов, разрыв сознания. Я не хочу даже утрировать оценки и обозначения, потому что всё равно: утрируй не утрируй - а факт-то таков!

Начинается разговор про мобилизацию (Рис. 1). Я пять лет говорил всем - с двумя извилинами, с тремя, прямыми, кривыми, - всем, кто мог слушать, что нужна мобилизация. Нужна мобилизационная экономика, мобилизационный проект.

А мобилизация - это ведь не строем ходить! Но что значит мобилизация на нынешнем политическом языке? Это либо пиар, либо бренд под "зачистку", либо это действительно мобилизация.

Если это пиар... Меня спрашивают: "Ну, и что, хотя бы пиар! Вот, взяли и сказали слова мобилизационные, и уже ведь хорошо, мобилизационная тема возникла". Хорошо, пусть продвижение темы - это плюс. Но ведь есть еще и разрушение темы. И это - минус.

Вы, наверное, понимаете, все здесь сидящие, что значит "пиарить мобилизацию"? А эти люди понимают? Это же не просто болтать! Это же значит ее подвергать смысловой - социально-психологической, экзистенциальной эрозии!

Простейший пример подобной эрозии известен: когда мальчик все время кричал "волки, волки!" - каждый раз все выбегали, а когда действительно пришли волки, никто не прибежал!

Что же на самом-то деле реализуется? Пиар под мобилизацию - результатом имеет разрушение мобилизации. Есть какие-то слова, которые еще работают в сознании, и еще, надеюсь, можно сказать: "Братья и сестры!". Но если пять раз представители нашего высшего властного и бизнес-сообщества в полупьяном виде в телевизор скажут: "Братья и сестры", то потом уже никто эти слова не сможет сказать. Это понятно?

В тот момент, когда какие-то люди поняли, что "дело труба" и что им надо что-то там мобилизовывать, они сказали своим пиарщикам: "Давай мобилизуй, блин!". Пиарщик взял статьи всех, кого только мог, о мобилизации, нарезал эти слова, навалил их россыпью в свой текст. И - начали трещать про мобилизацию. Но суть-то заключается в чем? Они же эти слова не используют, они же их уничтожают.

Нельзя постоянно включать и выключать социальные машины. Они от этого разрушаются, обесточиваются. Смысл - элиминируется, растворяется, испаряется.

Еще обнаружились какие-то люди, которые испугались Беслана и сказали: "Вперед! Соединяемся! Под знаменем Матвиенко начинаем бороться с террором!". Она приехала на кладбище: что, бороться? Не надо бороться! Всё, отработали! "Бабки распилили" на пиар, на сей раз по контртеррору.

В следующий раз людей собрать надо - а они уже не придут. Или - придет половина. Потом придет треть. Потом - не придет никто. Что осуществили под видом призыва к мобилизации? Реальную демобилизацию населения. Уже невозможно никого мобилизовать! Завтра позвать - никто не придет! А кто-то что-то "спилит" на этих лозунгах. Ну, хоть "пилили" бы на чем-нибудь соседнем, не таком важном!

Итак, если мобилизация - пиар, то это продвижение темы и заодно разрушение темы (Рис. 2). Типы разрушения: просто забалтывание, разрушение реальных социальных механизмов и извращение. Забалтывание - когда Слиска говорит: "Великая Россия! Великая Россия! Великая Россия!", и уже возникает устойчивый рефлекс: эти "кудряшки ля-ля-ля" - и есть "великая Россия".

Разрушение социальных механизмов - это когда говорят: "За нашу великую Родину!", а за спиной договариваются, как "пилить". Извращение - когда под видом мобилизации осуществляется нечто совершенно другое. Либо всё выхолащивается, и тогда актор - это бандит и бюрократ. Либо это "клиника", и тогда это включение инерционных, сгнивших и неэффективных псевдокодов. И тогда актор - дурак с благими порывами.

Сознание - смешанное. Когда возникает опасность, то в сознании - и "пилите, Шура, пилите!", рынок прежде всего и... "кузькина мать!". Вдруг откуда-то из потаенных слоев сознания вылезает "кузькина мать!", и она становится более важной, чем "пилить". Потом "пилите" продолжается в соседнем кабинете, но если под наше "пилите" начинают подкоп, то - "кузькина мать!"... И - рождается идея ограничения свободы печати.

Говорили идиотам 50 раз, говорю 51-й: "Надо не ограничивать свободу печати, а побеждать в информационной войне". В том числе, используя и некоторые преимущества на рынке, можно себе самим подыгрывать, что-то монополизировать, но в итоге - надо победить в войне за сознание. Потому что, во-первых, сегодня ограничить свободу печати уже нельзя, а во-вторых, делать это незачем.

Нельзя потому, что есть Интернет, потому что всюду, не только в столицах, имеются спутниковые тарелки, и т.д. Мы живем в новой реальности, не в 70-м и не в 78-м году. А также потому, что и в 70-м и в 78-м году никакую свободу прессы не задушили, а превратили ее в анекдоты, сплетни, "Хронику текущих событий", в Би-би-си, "Голос Америки" и прочее. Этот опыт есть!

Теперь некие фигуральные X обсуждают какие-то законы о СМИ. А синдромы "пилить" и "кузькина мать" выскакивают, как черт из табакерки, и начинают жить своей жизнью. Но проблема заключается в том, что стресс и заказ на мобилизацию налицо. Что под этот заказ подать-то? И подают - синтез "клиники" с провокацией. Включаются инерционные, не сгнившие до конца механизмы "отставного держиморды", и кто-то говорит: "Во-во! Давай сюда этого дядю!".

Дядя вспоминает, как он "не пущал" в 72-м году: "Я не пущал! Мне помешали такие-то! Но сейчас, если не пущать, то всё не пустится!" - "Дядя, ещё скажи насчет "не пущать"".

Вокруг этой ерунды собирают остатки группы, которая хочет что-то защищать и озверела, как и я, от происходящего. И тогда эту оставшуюся группу - под дядей, который хочет "не пущать", - можно "зачистить". И тогда получается, что этот актор с благими порывами (который ведь в чьих-то руках) - очень даже полезный. И что надо как можно плотнее склеивать действующий властный субъект с комитетчиками, чекистами, пофигистами, - еще плотней, еще... Вот они уже зажали прессу, вот это..."ах!" - и скоро уже будут готовы "на слив".

Может, кому-то кажется, что он едет в светлое будущее в виде "просвещенного авторитарного режима". А он явно "на слив" едет - в карете прошлого.

Вопрос-то заключается не в том (поймите меня), что я вместе с Явлинским против авторитарного государства. Я - за авторитарное государство! Ну, как еще сказать? Кому-нибудь передайте: я - за авторитарное унитарное государство. Я был за него в 89-м. И сейчас - "за". Не потому, что я его люблю: отвратителен любой человек, который не любит свободу. Свободу надо любить всем, и вся борьба между коммунистами и их противниками была не за то, как отнять свободу, а за то, что понимать под свободой. Политическая свобода, социальная свобода - где они входят в противоречия?

Но поздно говорить о свободе (по крайней мере, сейчас), когда надвигается то, что надвигается. И перед лицом того, что надвигается, я - за авторитарное государство.

Однако авторитарное государство надо еще суметь построить, и мобилизацию надо суметь осуществить, а не болтануть о ней пять раз между прочим по "ящику". То, что получается, - очень специфическое явление, а откуда оно получается, смотрите следующий рисунок (Рис. 3).

Всё поведение эклектично. Есть "реформистский слой", и есть "государственническое начало". И есть противоречие, которое не ощущается, - оно и есть курс. С одной стороны, мы входим в ВТО и душим в экономике все, что этому вхождению мешает, а с другой стороны - мы готовимся к войне и создаем мобилизационный резерв. Который тут же ликвидируем. И вот такой "курс", назовите его как угодно, - есть внутреннее противоречие, шизофрения.

В нем есть "рифы" и стрессы. И когда эти стрессы обостряются, то начинает активизироваться государственническая компонента. То же самое - эклектика в прохановской "Завтра".

Мы должны сейчас рассмотреть очень серьезные понятия: эклектика и постмодерн. Не всякая эклектика - постмодерн. В классике, в Римский период, да когда угодно, была эклектика, и она бывает очень интересной. Но вот сейчас, на нынешнем этапе развития человечества, вся эклектика превращается в постмодерн. А постмодерн - не просто эклектика, а глумление над целостностью как таковой, стремление превратить эту целостность в пустоту и в этой пустоте вертеть что угодно.

Здесь же на фоне провального "реформизма" активизируется государственническая компонента, сюда же накладываются рефлексы клановой борьбы, власть, положение "ближе к телу", ресурсы, возможности. Всё это откуда-то извлекается, но синтеза этих начал нет, нового качества нет.

Когда я говорил о трансцендентации, я говорил только об одном: бывает, что люди в трагических ситуациях меняются внутренне. Нельзя это исключить: человек вдруг понял то, чего он не понимал, то есть он реально стал другим. Князь Андрей Болконский после ранения - это не князь Андрей до ранения.

У нас же синтеза этих начал нет, и нового качества нет. До времени это маркируется "смесью начал" и кажется осовремененным ("Да, он говорит про державу, но он же - и про рынок, и про свободную экономику, - это современный вариант"). Когда же из этих начал одно освобождается, то оказывается, что осталась только "кузькина мать". Но "кузькина мать" была милой девушкой в 60-м году, а теперь это - бабуся с костылем.

Происходит сшибка с реальностью, и мы поволоклись в пропасть государственного распада, причем всё делается одними и теми же руками, под вопли о централизации. Это первая и самая малая часть вопроса. Теперь - его следующая часть (Рис. 4).

Суть заключается в том, что и так все понимают: есть катастрофическая демография, есть разрыв социальных связей между группами населения, есть страшная социальная дифференциация, есть эрозия образования, медицины и прочее. Всё это - мегатренды.

(Мне сейчас книжку принесли "Нас убивают" профессора Добренькова. Надо бы собрать всю серьезную литературу и статистику, инвентаризировать, проанализировать и собрать полные данные о мегатрендах страны. Чтобы был полноценный "справочник-мегатренд", желательно - по наиболее авторитетным данным. Я готов его издать большим тиражом, мне безразлична рыночная рентабельность).

Но и по тому, что уже известно и несомненно, все ключевые мегатренды чудовищны. О них говорили очень многие - более умно, менее умно, используя одни массивы данных или на другие. Но в течение нескольких последних лет о них заговорили не патриотические ученые, философы, публицисты и так далее, об этом заговорили западные эксперты, специалисты. И здесь возникает фантастическая проблема нашей сегодняшней элиты, истеблишмента, государственной власти (рис.5).

С одной стороны, для нашего западника во власти (ну, предположим, Кудрина) условная Тэтчер - это богиня и предмет поклонения. По определению, что такое наш нынешний западник? Это человек, который имеет в виде культа элиту Запада, он влечется туда, и Маргарет Тэтчер - для него всё. А с другой стороны, когда Тэтчер пишет: "Россия больна и, без сомнения, умирает", в этот момент наш западник говорит: "Что за чушь эта Тэтчер несет! У нас национальное возрождение".

Приехали к швейцарцам, а у них портрет Маркса висит: "Ишь ты! Эти швейцары Карлу Марлу вывесили!". То есть, сознание разорвано еще и в этом. Пока кто-то на Западе говорит: "Мы поддержим в России демократические реформы!" - он предмет поклонения ("Видите, нас и Тэтчер поддерживает"). А когда Тэтчер начинает гладить против шерсти: "Да шла бы эта старая карга вальсом вдоль забора!"

Карга, конечно, не пойдет вдоль забора. И она не настолько влиятельна, чтобы сама по себе что-то значить. Но коллизия-то в другом (Рис. 6). Она в том, что есть люди, ненавидевшие и ненавидящие Россию и желающие ей только смерти. И у них есть одна оценка: они всегда говорили, что эта мерзость дохнет, распадается. А есть люди, в чей проект гибель России не входит.

Это совершенно не значит, что эти люди любят Россию, Россию сейчас не любит никто. Но им надо, чтобы этот "Мишка" с хорошей мускулатурой дал по роже исламу, а потом, может, ещё и Китаю досадил. И очень даже неплохо, если вообще "Мишка" будет, и его можно на такие дела приспособить.

Эти люди говорят: "Мишка" выздоровеет, всё будет в порядке. Когда я в свое время спрашивал: что за интерес к генералу Лебедю, и что это Лебедь так кривляется, будто дикарь, он ведь не такой? - Представители этих же сил мне говорили: "На Западе считают, что скоро придет русский националист. И Лебедь под голливудский стандарт изображает русского националиста. Для них - он тот, кто нужен".

Могу еще сказать, что я понял только сейчас: какой фантастический объем ожиданий в этой группе был связан с Путиным. Фантастический: "Вот оно, началось, сейчас "Мишка" поднимется... Если ещё ему дать анаболиков, у него будут такие мышцы, и он...Вы слышите, как он ревет, этот "Мишка" - ого-го! Он, конечно, будет на цепи, и тогда все хорошо - стратегическое сотрудничество".

И между такими группами и их оценками - "Мишка дохнет" и "Мишка будет жить и делать полезную работу" - возникает явное противоречие. Но есть группы - и есть хозяин. Есть условный Бжезинский и условный Киссинджер. И если хозяин спрашивает: "что делать-то?", а мнения групп разошлись, хозяин зовет третьего, эксперта, и говорит: "Я знаю, Билл, что тебе безразлично - есть ли "Мишка", нет ли "Мишки". Но ты специалист по биомассе. Поезжай и посмотри, скажи объективно, что там происходит!".

Билл - он всегда по таким делам ездил. Он трезво оценивает: нефть есть - нефти нет, этнический конфликт разгорается или затухает. Ему все равно, куда он приезжает, он не Бжезинский и не Киссинджер, не советолог. Он возвращается и докладывает: "Вот - такие мегатренды". Хозяин говорит: "А-а-а! Можно в заднюю комнату? Так что, "Мишка" уже загибается? "Мишки" нет! А вот эти говорят, что "Мишка" есть". - "Так у них свой интерес! Они "пилят" там". Н-да?.. "Бжезинский, заходи в кабинет, поговорим о "мишкиной" смерти!"

Если кто-нибудь думает, что сегодня в этой омерзительной и отвратительной ситуации целостность России удерживает прежде всего воля патриотических партий в Думе, в Кремле или в оппозиции, а также - могущество местных губернаторов и решимость начальников военных округов, то этот "кто-то" выпал из реальности.

Целостность сегодня существующей России и сегодня существующего общества висит в основном на гнилом крюке под названием "сверхъестественный страх США перед возможностью оккупации Сибири Китаем". Никакая Россия в этом смысле почти никого сама по себе не интересует.

Если Китай получает территорию Сибири и Дальнего Востока, то его рост, уже почти неостановимый, превращается просто в отрыв. И тогда их, американцев, очень скоро на мировой "поляне" просто нет. И тогда неважно, есть ли там где-то русский "Мишка". Просто этой медвежатиной обильно кормится китайский муравейник, и он начинает быстро, катастрофически быстро, расползаться.

В чем квинтэссенция происходящего? Есть стол мирового преферанса, вокруг него сидят разные игроки (Рис. 7). Ко мне недавно приезжают и говорят: "Смотрите! Новый документ: глобализация, ООН, расчет ресурсов, расчет демографических трендов и всего прочего. России в документе вообще нет. Ни негативных процессов, ни позитивных не обсуждается, вообще ничего нет, ни слова нет!".

А я снова и снова спрашиваю: как вы думаете, почему за столом мирового преферанса сидят те или иные люди. Они же сидят не потому, что у них больше или меньше "бабок" или у них длиннее яхта. У кого-нибудь из этих людей - прекрасная яхта, но, наверное, на 10 или 20 метров короче, чем у любого из наших олигархов. Миллион долларов стоит один метр яхты супер-VIP-класса, у кого-то из них 60, у кого-то 80 метров. Однако у них там полтриллиона долларовой активной мобилизации, а у олигарха - лишь два миллиарда. Но яхта у него - гораздо длиннее.

Значит, за этот стол пропускают не по яхтам. Кто-нибудь видел, как американский миллиардер расплачивается по счету в ресторане? Официант приносит счет. Миллиардер смотрит - "нехорошо!", достает калькулятор, начинает считать, складывает, проверяет. Вынимает и подписывает карточку. Достает бумажник, открывает, долго копается, кряхтит, вынимает пять долларов, дает на чай, сует бумажник в карман.

И я видел, как за чашку кофе в баре на чай дается 100 долларов, просто так. И если кто-то думает, что в тот же момент личность, которая их дала, не попала в соответствующую картотеку, то он ошибается.

Когда в разгар разговоров о мобилизации один из главных сюжетов аналитических передач (10-минутный фрагмент!) заключается в том, как важно перейти элите с автомобилей марки "Мерседес" на автомобили марки "Бентли" и "Роллс-Ройс", и что это надо осуществить в кратчайшие сроки, дабы не отстать от прогресса, - это всё фиксируется. Там.

За стол мирового преферанса попадают не по дороговизне галстука, не по костюму "Бриони" и не по "Роллс-Ройсу". За него попадают держатели различных миропроектных оснований. Не ученые в потертых костюмах и не хорьки в "Бриони" и "Роллс-Ройсах", а люди, контролирующие ресурсы и субъекты, достаточные для того, чтобы играть в мировой преферанс на определенных миропроектных основаниях.

И первый вопрос, который здесь возникает: где Россия, где ее проект, где субъект, где контекст, в чем ресурсы? Если всего этого нет, - почему она здесь должна быть? Если нет понимания контекста, нет проектного языка, - что делать за этим столом?

Это была первая сокрушительная ошибка, о которую споткнулся Горбачев. Помимо того, что началось разоружение и исчезли ресурсы для "военной" игры, демонтаж коммунистического проекта означал, что нет идейных карт, с которыми ты садишься за стол. А зачем тогда ты за него садишься? И на какой "фене" ты собираешься говорить, и о чем собираешься говорить? Там - уже не "пилят"! Там те, кто уже прошел эту фазу давно, и они занимаются другими вещами. "Пилят" для них, и очень крупно, но не они сами. У них - другая логика и другие интересы.

А если ты считаешь, что должен сесть за этот стол и поговорить, что ты сделаешь? Ты купишь за 100 миллионов долларов титул гроссмейстера какого-нибудь Великого Востока Болгарии? Ну, купил, ну, сел... А дальше - что? Ты споешь "Как упоительны в России вечера"? Там ведь надо разговаривать всерьез, нужно какие-то мироустроительные предложения выдвинуть и доказать, что ты их хочешь и можешь реализовать!

Поскольку место России за тем столом пусто, то Россия в этом оставленном месте является просто тушей, которую на куски разделывают. Ничем больше! С ее сокрушительными мегатрендами, идиотической элитой, беспомощными людьми, выброшенными из нормальной жизни, с социальной и духовной деструкцией. Страна оказывается просто тушей, которую выносят и говорят: "Кому мясо, кому эту ножку, кому ту ножку?.." - Ну, уже почти дохлая - чего стесняться...

Люди, не чуждые каких-то возможностей, меня спрашивали: "А что? Ну, выполняются же фактически, при любой риторике, практически все американские требования и запросы! Значит, всё хорошо, американский империализм не должен возражать!". Что значит: не должен возражать?

Во-первых, миропроектные основания не делятся по странам, они гораздо сложнее. За этим столом разные люди и разные группы, и все эти группы играют каждая в свою игру. И, во-вторых, у них уже нет времени.

Самое примечательное, что было в последнее время, - пленум китайской компартии после событий в Беслане. Мы не провели у себя ни форсированного заседания расширенного Совета безопасности с приглашением фракций Думы, ни пленума КПРФ, ни чего-нибудь еще, где были бы приняты бы какие-то решения, - мы только митинги провели.

А компартия Китая по результатам Беслана (именно по результатам Беслана, я знаю, о чем говорю) провела стратегический пленум и пересмотрела все свои политические показатели: отказ от либерализации, консолидация власти в одних руках, приведение в полную готовность военной вертикали, начало более эффективного продвижения в Центральной Азии, - 10-12 пунктов решений.

Если в следующем году Китай начинает форсированно продвигаться в Центральную Азию, у американцев остается на реагирование два-три года. Всё. А тут, в России, посреди болтается какое-то совокупное "Бентли". Ему говорят: "Да пошел вон! Туда! Быстро!". Я кому-нибудь открою глаза, если скажу, что идет обсуждение планов спешного взятия под военно-политический контроль наших ядерных объектов? Что для этого в США созданы специальные новые подразделения?

Всё разворачивается очень быстро. Но вопрос-то заключается не в том. Никто не хотел, чтобы "Мишка" опять пугал мир и шел со своим проектным красным знаменем. Все хотели Мишку ручного, но с мышцами. Может быть, так в принципе нельзя сделать, но это отдельный вопрос. А если ничего этого нет, то: "Да пошел ты! Уберите тушу! Чего ты тут стоишь? Пошел отсюда! Ставь войска туда, ракеты - здесь... Мы готовимся к делу, что ты тут болтаешься со своим "Бентли"?"

Люди с очень высокими мировыми позициями, которые связали себя с российским проектом и с российским началом, люди, абсолютно чуждые собравшейся аудитории, - с круглыми глазами, расширенными от страха, начинают кричать о благодетельной русской революции, не понимая ни структуры населения, ни того, что происходит вокруг. Благодетельная русская революция!

В чем смысл? Он заключается в том, что это смертельный страх перед "провоцирующим отсутствием". Это ужас перед отсутствием всякого присутствия. На этом фоне говорится: "Пошли вальсом всякие такие кургиняны и не кургиняны - неважно, кто, и их оппоненты - все, кто нам всерьез говорит о русском проекте, все, кто хочет от нас чего-нибудь, - шут с ними! Мы хотим в мировую цивилизацию, мы хотим интегрироваться. Мы хотим войти вот так, за ручки, здесь Берлускони, а здесь - мы. И всё - одна любовь. Вот мы так хотим входить!"

- "Ах, ты так хочешь входить? Значит, ты не за этим столом. У тебя нет субъекта и нет проекта? Тогда ты - туша. Мы "пилим" твою тушу, а тебя - убираем, потому что ты не нужен". Вот и всё! Что на это ответить?

Начинаешь говорить - на другой интонации, отвечают: "Да, мы видим. Мы видим, Вы там что-то интересное пишете. Но где у Вас субъект? Что происходит в проектно-субъектном континууме? Что происходит реально, расскажите, покажите! Кто? Зюганов? Кто? Русский фашизм? Нет у вас там никакого фашизма!"

И действительно, почти никого нет! Почти сплошные воры, мелкие, крупные и любые другие, мечтающие "спилить" с политической деятельности кто миллион, кто миллиард. Всё! И рядом - беспомощные люди, политические доходяги. С ними за тот стол тоже не сядешь!

Что мы такое, чего мы хотели? Мы хотели войти в их проект, в их новый проект (Рис. 8). А где наш проект? Наше вхождение в их проект подразумевалось. А в какой - их? Мы в состоянии понять мегатренд? Что у них-то там меняется? Они ведь меняют или существенно корректируют свои проектные основания каждые 10-15 лет. Так где те, кто хотя бы в состоянии понять, что там происходит?

Мы же это проходили. Вот был Сталин, а под ним были вожди вот такие, поменьше (Рис. 9). А потом один из них, да еще не самый крупный, стал главным, а под ним были еще помельче. А потом один из них, тоже не самый крупный, стал главным. А под ним были уже совсем мелкие. Вот вам и развал.

Теперь я все-таки обязан рассказать вам, на каком языке и о чем мы говорили с американцами на конгрессе по антитеррору, который проходил в Израиле с 11-го по 14-е сентября, где я докладывал по Ираку. Это имеет самое прямое отношение к тому, что здесь происходит. Там как раз все эти вопросы активно задавали, было обсуждение и всё прочее.

Снова говорю: я на этом конгрессе ни слова про Россию вообще не сказал. О России там не было. Меня спрашивали: как мы оцениваем ситуацию в Ираке, и нужно было предъявить какой-нибудь подход, который позволял бы сохранить лицо. Потому что мне не хочется говорить о сегодняшней ситуации с терроризмом в России.

Подход заключался в следующем. Давайте рассмотрим воздействие на систему (Рис. 10). На входе системы импульс - война, распад государства, экономический кризис. Система реагирует, и что на выходе?

Вот у нас - война в Ираке (Рис. 11).

Что такое локальная реакция? Если мы направили воздействие на объект S0 (Ирак), и есть большая система S, и максимум воздействия - внутри Ирака, а по краям оно меньше, то это локальное воздействие (Рис. 13).

А если максимумы воздействия в других частях, а на S0 воздействие меньше, то это нелокальное воздействие (Рис. 14). Мы оцениваем военно-политическое воздействие, в него включаем реакцию Европы, Китая, исламского мира и т.д.

Есть линейное воздействие: был удар, и на него сначала откликнулись, а потом всё стало гаснуть (Рис. 15).

После удара по Ираку сначала иракцы мобилизовывались (Рис. 17).

А на самом деле было так: сначала иракская реакция начала затухать, а потом - подыматься (Рис. 19).

Тогда вопрос: что такое война в Ираке - это нелинейное и нелокальное воздействие (Рис. 21) или линейное и локальное?

Если, скажем, вы проводите спецоперацию в Гранаде (Рис. 23), то всё в порядке - никто ее не подпитывает, и вы ее проводите быстро.

Вернемся к Ираку: считали, что раз СССР нет, то подпитывать некому, а там есть, кому подпитать (Рис. 25).

Что вы будете делать, нам понятно. В таких случаях перекрываются каналы подпитки (Рис. 26)

Дальше - план-максимум (Рис. 29). Кое-кто будет призывать вас долбануть и по Сирии, и по Ирану, и по кому-то еще, но, скорее всего, это не жизнеспособно.

На самом деле вокруг этого объекта инфраструктура другого типа (Рис. 30).

Теперь - нелинейное воздействие (Рис. 31).

Вот вариант "Гитлер": воздействие - война, победа, денацификация. Бывает такой вариант (Рис. 33, 34).

Пусть Хусейн - Гитлер. Он как - подключен к обществу (Рис. 36)?

Вы считаете, что страны исламского мира делятся (Рис. 38)

Если в стране исламского мира националисты слишком сближаются с либералами, то они теряют позиции. И тогда фундаменталисты их атакуют (Рис. 40).

Если же произойдет дрейф в антизападную сторону, то националисты будут поглощены фундаменталистами (Рис. 41). Это тоже происходило: и Хусейн, и Арафат, и многие другие движутся в эту сторону.

Что угрожает национализму в исламских странах? Поглощение фундаментализмом, потеря связи с населением и нацистская мутация (Рис. 42).

Если бы вы объединили либералов с националистами, вы имели бы шанс противостоять фундаментализму (Рис. 44).

А фундаменталисты остались такими, как и были. Никто при Хусейне их не трогал, они были в оппозиции Хусейну. Вы по ним не ударили. Хусейн был против них - он их резал! Значит, вы их не затронули, да этот массив и не мог быть затронут в данных условиях.

Тогда получается, что расчищается поле фундаменталистам (Рис. 46), и на нем возникает попытка реванша со стороны этих фундаменталистов и шиитов - в Ираке и где угодно. Это и есть консервативная революция.

Возникает альтернатива: либо вы подключаете общество к этим радикалам, либо вы находите своего Мубарака своего Ирака (рис.47).

На самом деле - либо модернизация и сильный национальный Ирак, либо фундаментализм, и тогда будет халифат (Рис. 48). Даже если вы разделите Ирак, да еще Иран, - любое разрушение национального государства есть путь к созданию халифата.

С одной стороны, вы говорите: "новые крестоносцы". Тогда речь должна идти о проекте "модерн", которому противостоит проект контрмодерн. Вы понимаете, что борются два проекта (Рис. 49)? Или вы считаете, что вы воплями о демократии всё будете нейтрализовывать?

Но это ведь не все. Часть Запада - "другой Запад" - уже давно дрейфует из модерна в постмодерн (Рис. 50).

Постмодерн будет происходить в виде евроконгломерата, построенного на обломках западного модерна (Рис. 52), халифат - в виде другого конгломерата, выстроенного на обломках национальных государств Ближнего и Среднего Востока, - и они будут в смычке.

Что будет в результате? Вместо модерна будет постмодернистское ядро и "халифатическо-архаическая периферия" (Рис. 53).

Я вам за 5 минут изложил то, что на конгрессе излагал 15. Ко мне подходили все подряд, они такого варианта очень боятся. Почему? Для меня это называется "рефлексия на миропроектные основания" (Рис. 55).

Что такое проект? Это конструкция, которая скрывается от конкурента на рынке или где-то еще. И - реализуется. Там есть ядро, периферия, технологии, связи. Что, спецслужбы не осуществляют закрытые проекты? Осуществляют. Что, военные операции не есть закрытые проекты? Что, о них в газетах пишут? Нет. Что, крупная конкуренция на рынке, где сейчас действуют сотни миллиардов долларов (намного больше нашего бюджета), - не есть операция закрытая? Есть.

Следовательно, проекты есть. А все дугинские (или не дугинские) заговоры для чего придуманы? Для того чтобы дискредитировать, закрыть от обсуждения понятие "миропроектная конкуренция". А мир становится голографическим, и в любой точке - в Беслане, в Абхазии, в Приднестровье, в Израиле или на Балканах, начинают просвечивать все основания миропроектных замыслов.

Единственное, что человек может делать сегодня, всерьез обсуждая кризис (если он хочет реально расставить акторов на шахматной доске), - он должен обладать способностью осуществлять рефлексию на миропроектные основания. А конспирология нужна для того, чтобы навсегда забить, заткнуть всякое стремление российской элиты и общества приобрести способность рефлектировать на миропроектные основания. Вот в чем суть.

У меня возникает естественный вопрос: представьте себе, что некая концепция получила на Западе индекс top secret - TS (Рис. 56).

Но бесполезно посылать туда Иван Иваныча, который прекрасно крадет затворы. Без специализации это безнадежно. Бывает ли, что некто ничего не понимает в ядерной физике, но занимается разведкой по атомному манхэттенскому проекту? Не бывает!

Чтобы получать информацию по миропроектным вопросам, нужно было иметь или создать какую-то специализацию. А чтобы ее обобщить и осмыслить? Неужели ее надо было бы сгружать и сваливать в тот же архив аналитики, в котором валялись данные по танкам и затворам? Тогда это означало бы полный крах.

Одно из двух: либо такие звенья в СССР существовали (и тогда встает вопрос об их конвергенции с противником), либо они вообще не существовали. Тогда всё выглядит иначе: мы по дури своей уже 20-30 лет назад всё проиграли - не сейчас, а гораздо раньше.

Привожу простой пример: сейчас на Кавказ послали Козака. Это гигантская операция, все ликуют: Фрадков освобожден от Козака (можно "отпиливать" в нужную сторону), а Козак почти наверняка не сегодня, так завтра будет дискредитирован на Кавказе. Гигантская операция, и никого в этот момент не волнует, что будет с Кавказом.

Это для маргиналов типа Кургиняна важен Кавказ какой-то. А они - освободили канал ресурсов, дискредитировали одну из "близких к телу" фигур. Это - "задачи", это - "политика", это - "проект". Тогда о чем тут идет разговор второй час? Где "тема", Сергей Ервандович? Где "тема"?

Почему я это обсуждаю? Потому что государство дышит на ладан. Может, Козак талантливый администратор, может, он толковый человек, - я не знаю. Может, нет, - тоже не знаю. Я знаю только, что с другой стороны этого барьера стоит Стивен Манн. Он был представителем Госдепа по Кавказу, и сейчас у Буша пошел на повышение. А у Стивена Манна, в отличие от Козака, есть книги top secret, которые посвящены управлению хаосом как инструментарию практической политики.

И диссертацию докторскую он защищал по теме "Философия разведки". Может, это плохая докторская, и неглубоко он там копал, может, Стивен Манн не Пригожин, и у него никаких особых секретов по управлению хаосом нет. Но я хочу этим сказать, что сталкиваются на том же Кавказе две разные в миропроектном смысле цивилизации: "инопланетная" и наша.

Мы говорили когда-то о том, как устроена проектная системность (Рис. 57).

За ним лежит второй синтез: описание среды, где действуют системы (это концепт), потом - третий синтез: рефлексия на чужие проекты (рефлексология, высшая операциональная интеллектуалистика), затем четвертый синтез, целевой: свой проект (стратегическо-целевой). А за ним пятый синтез - метафизический.

И они реально существуют. Внизу сидят предметники, выше них - концептуалисты, стратеги и т.д. Мы потеряли, если говорить о проектах, не просто понимание их важности, а всю семантику и семиологию проектной идеи. Люди шизеют, они выброшены из игры. Каждый шизеет в маленьком клубе между пивом и коньячком на свой лад. И внутри всего этого рождается... как его? - Фоменко с его новой исторической "концепцией".

Это означает, что никакой такой пирамиды не строится ни в сознании, ни в культуре, ни в деятельности. В момент, когда мир лихорадочно осваивает, что такое трансдисциплинарные методологические основания, - здесь это понимание вообще уничтожено, его как политического фактора просто нет.

Раньше я говорил о ядре и периферии (Рис. 58).

И у нас социальная тенденция уже давно развернулась вниз, потому что общество не может существовать без ядра. Я не знаю, что такое ядро американского общества (по крайней мере, в этом надо серьезно разбираться), но знаю, что никто не будет об этом ни мне, ни кому-то еще рассказывать на каждом перекрестке.

Люди, которые с этим работают, должны осуществлять рефлексию на миропроектные основания. Если вообще говорить о субъекте, о ядре, то это накаленные группы, строящие определенные формы социальной коммуникации. Это не дядя Петя, который всё узнал про проект и научился о нем говорить. Это - другие формы существования, формы жизни.

Наверное, вы слышали, что есть один из главных идеологов мусульман Сеид Куд, - он долго сидел в египетских тюрьмах и т.д. Он опубликовал десятки работ, и в них он очень просто всё это обозначает, прямо по-ленински. Я недавно внимательно читал его работы. Он говорит: "Ну, что там идеология, идеология, весь вопрос в том, есть ли авангард". Авангард - это 100-200 тысяч человек, готовых умирать за идею. Если вы сумели мобилизовать авангард под свою идею, это идеология. В противном случае это "профессорские мульки", это не идеология, это рассуждения.

Скажете, Сеид Куд неправ? Конечно, он прав. А главное, что всюду одно и то же: как только исчезают социальные ядра, способные повышать температуру, создавать импульсы социального движения, общество умирает. Причем умирать - это общее свойство. Никто не сказал, что можно создать общество без ядра. Я не знаю точно, что произошло с крестьянской культурой без крестьян, но вряд ли можно было сделать так, чтобы крестьянская культура шла всё время вперед и вперед, а само крестьянство вниз и вниз.

Завершая, я скажу следующее. Если люди считают, что можно провести мобилизацию, не развернув всё оттуда, то они проводят не мобилизацию. Они напрягают не тайные ресурсы социального тела. Мобилизация предполагает доступ к резервным пунктам организма и системы.

Для того чтобы этот доступ получить, нужно включать соответствующие коды. Эти коды, даже если ресурсы еще остались, нельзя включать в порядке пиара, пиар их включить принципиально не может.

Нельзя отрывать этот процесс от реальности. Если люди хотят в нынешней ситуации поиграть с пиаром на тему мобилизации, то, с моей точки зрения, они сошли с ума. А с их точки зрения, я сошел с ума. Мы вправе так смотреть друг на друга, но в их руках страна, которая мне дорога, а в моих - ничего нет.

Повторю еще раз: мобилизация может быть только сущностной и проводиться только на основе развертывания проектной энергии.

Я боюсь, что всех возможностей, которые будут у меня и которые будут у других людей, таких, как я, - совершенно недостаточно для того, чтобы поддержать нынешнюю стабильность государства в условиях, когда стабильность организуется по принципу "Козак против Стивена Манна".

Мне кажется, что крах наползает, что он может быть более или менее резким. И что на это уйдет не десятилетие, а меньше. Я считаю, что бороться надо до конца. И даже, если крах состоится, за его пределами все равно борьба должна быть продолжена.

Мы никогда не знаем, чем она кончится, потому что не знаем реальных ресурсов своего общества. Мы не знаем, по большому счету, что сейчас происходит внизу, мы не знаем, что происходит в провинции, мы не знаем, что зреет помимо нас. И мы не знаем даже самих себя.

Поэтому бороться можно и нужно, но только с открытыми глазами, точно понимая, как всё близко к исчерпанию. На этом уровне - бороться, повторяю, можно. А забалтывать себя словами о национальном возрождении и надвигающемся росте Великой России могут сегодня, мне кажется, только люди, уже не до конца "находящиеся в материале".

Теперь - последнее. Меня долго и настойчиво приглашала одна телевизионная передача. И я в результате даю им интервью и рассказываю, что я думаю. В камеру рассказываю примерно то же, что и здесь. Неожиданно у молодой, вполне благополучной, девчонки (поскольку она на телевидении, то она не может быть нищей, это не растаптываемая далекая провинция) пятна по лицу пошли. И без всякой позы она вдруг: "Говорите, как спасать Россию!". Лет ей - примерно 25.

Так что те, кто считает, что уже вся игра сыграна, и что у нас нет ресурсов, так же неправы, как и те, которые считают, что у нас ресурсы безграничны и можно играть во что угодно.

У нас есть ресурс. Мы сами не до конца умеем им пользоваться. Я думаю, что ситуация будет учить нас пользоваться им всё более правильно и эффективно.

Спасибо.