Возвращение в принципе предполагает Путь. То есть отправную точку, дорогу, стоянки – и вновь прибытие. С этой точки зрения, не может быть возвращения просто потому, что нет пройденного Пути. Но его и не должно было быть. Хотя бы потому, что как только появляется Путь, сразу же возникает неумолимое разделение ролей. Есть тот, кто ведет этим Путем, есть тот, за кем идут. Есть некая договоренность о целях и результатах такого рода Похода. Потому, далее, что Путь, взятый в качестве исходной данности, предполагает слишком уж оптимистический взгляд на происходящее. Идем, мол, по некоторому пути и придем… Что значит идем? По какому такому пути?

Есть известный английский анекдот по этому поводу. Заплыв по Темзе. Пловцы плывут наперегонки бойким многоударным кролем. Летят брызги, светятся напряжением голые мускулистые тела. А наперерез этому – мужчина во фраке, ботинках и цилиндре, кое-как выплывающий по-собачьи. Его спрашивают: "Что это Вы не туда плывете?" Он отвечает гордо: "Простите, это Вы плывете, А Я ТОНУ!"

Как это идти по Пути, когда все дело-то и состоит в том, чтобы каким-то образом Путь нащупать? Когда все шараханья, все уходы от темы и возвращения к ней, все комментарии и комментарии комментариев только и представляют собой попытку как-то обрести Путь. Именно Путь! Не результат движения, не итог странствия, а Путь, обретя который, можно вздохнуть с облегчением и начать движение.

Что такое Путь в условиях конца Истории? Когда сама История в конечном счете и есть сам Путь, гарантия возможности Пути, метрика и топология человеческой деятельности? Нет ее – о каком Пути тогда можно говорить? О каком аналитическом странствии? Может быть, больше подходит другое сравнение – лифт с прозрачными дверями и множеством кнопок, лихорадочно давящие на эти кнопки руки и – вниз-вверх, вниз-вверх… Седьмой этаж, первый, пятый, снова первый, шестой, двадцать второй, снова пятый. И каждый раз за стеклянными дверями мы видим череду залов, коридоров, движущихся по ним персонажей, мы с удивлением обнаруживаем сходство между персонажами разных этажей и думаем, как это они так быстро взбираются с этажа на этаж? По каким таким невидимым лестницам?

Но что же это за здание? Универмаг из "Дамского счастья" Золя? Лабиринт с Минотавром? Странная бесконечная библиотека Борхеса? Овощная лавка, в которую так неожиданно попал Гумилев, двигаясь по странным траекториям на странном трамвае? Или "ледяной дом", медленно, но неумолимо тающий под жарким ветром невесть какой, невесть откуда вползшей в бытие наше Пустыни?

Невесть – Невеста… Мы вспоминаем блоковскую невесту и смехотворность нынешних разговоров о чистоте ее платья. Мы наблюдаем за падением невесты в грязную лужу. Но что это за лужа? Только ли лужа реальности, низведенной до статуса пакости неизбежного… Только ли та лужа из "Старосветских помещиков"? Или это тот самый грязный Пруд конца Истории, к которому и пришли и который делает комичными рассуждения о движении и Пути?

Вот она, эта лужа – в нее превращается наш "ледяной дом" с многими этажами… Мы всматриваемся в лица и контуры стен… А самое главное – стекающие с ледяных поверхностей капли. И те ручьи, в которые превращаются эти капли, и те реки, в которые превращаются ручьи, и тот Пруд… Он же лужа… Сюда-то – бац! – и падает блоковская невеста. Она же – Офелия в белом платье, упавшая в Пруд и плывущая в нем, глядя лицом в бесконечную даль небес. Тает Дом, и образуется Пруд. Вот и весь аналитический образ. Весь ли?

Сразу вспоминается Тютчев:

Когда пробьет последний час Природы

Состав частей разрушится земных,

Все сущее опять покроют воды,

И Божий лик отобразится в них.

Чей лик отображают воды этого Пруда? Что мы видим, наклонившись к его зеркальной поверхности? Ни-че-го! Мы видим темную толщу чего-то похожего на стекло. И в этой толще, как в янтаре, мы видим вклеенные в бескачественную субстанцию лица и образы. Те же лица и те же образы, которые мы видели в лихорадочном движении, производимом с помощью нашего лифта. Те же, но и не те же. Вглядитесь в них заново. И крепко-крепко вспомните до деталей те лица и образы, которые вы мучительно фотографировали в момент, когда лифт ненадолго останавливался на том или ином этаже. Вы в состоянии зафиксировать разницу? Там, в лифте, это был образ – О1.

А здесь, застряв в каком-то из слоев толщи вод, это почти-почти-почти тот же образ. Но – есть отличие! Есть DО1. Слышите – что-то вздрогнуло! То ли струна чьей-то тоскующей скрипки, то ли стрелка на сверхчувствительном амперметре. Это и есть DО1. Этот почти неуловимый пакет почти неуловимых вибраций, двигающихся навстречу жаркому ветру чьей-то чужой Пустыни. А рядом — DО2, DО3 и т.д. Как собрать из этих вибраций свой встречный ветер? Как подставить ему лицо? Как по его безжалостному давлению все же угадать Путь? Путь этот есть – и он, в конечном счете, являет собой САМОСТОЯТЕЛЬНОЕ ИСКОМОЕ любой реальной РЕВОЛЮЦИИ ПОНИМАНИЯ. Потому что это твой и только твой путь. И вместе с тем это Путь всеобщий. Ибо долог он, Путь к Пути. И идет он сквозь суету лифтов и зал, сквозь талые воды и неузнанную узнаваемость образов, сквозь шелест добытых тобою вибраций, которые ты же и превратишь в бесплотное вещество музыки. В эту Сказку… Сказку тайного леса, тайного города, тайных лиц, тайных зал, тайных вод.

На повестке дня именно РЕВОЛЮЦИЯ ПОНИМАНИЯ.