Перед тем, как двигаться дальше, сформулируем предельно кратко основные исходные идеи Томсона, твердо стоящего, как мы уже убедились, на собственно марксистских позициях.

Идея # 1 — классовое общество по-разному оперирует идеями в зависимости от того, находится ли оно в стабильном или переходном (то есть революционном) состоянии.

Идея # 2 — классовое общество, находящееся в стабильном состоянии, превращает идеи (у классиков марксизма — «мысли») господствующего класса в господствующие идеи («мысли»).

Идея # 3 — идеи эксплуатируемого класса в стабильном классовом обществе постоянно подвергаются не только преследованиям, но и извращениям. Эксплуатируемые слои, да и всё общество в целом в силу этого могут, находясь в стабильном состоянии, знакомиться только с изуродованными, искаженными (подчас до неузнаваемости) идеями эксплуатируемого класса.

Идея # 4 — идеи господствующего класса в стабильном классовом обществе приобретают все черты бытия господствующего класса. То есть, с одной стороны, эти идеи очень сильно разрабатываются, достигают существенной степени глубины и усложненности за счет того, что у господствующего класса в целом и у его идеологов в частности достаточно времени для развития этих идей.

Господствующий класс предается праздности, он чурается физического труда, но внутри этой праздности у части праздного класса место физического труда, которого чураются представители господствующего класса, занимает своеобразный умственный или духовный труд, которого чураются далеко не все представители господствующего класса. Некий актив этого класса, напротив, всецело предается особой праздности под названием «отказ от физического труда во имя погружения в труд умственный/духовный».

Итак, поскольку главной чертой бытия господствующего класса в стабильном классовом обществе является отказ от физического труда не во имя праздности вообще, а во имя труда духовного, господствующий класс в стабильном классовом обществе существенно углубляет и развивает свои идеи/мысли. При этом он их не искажает. Он искажает и углубляет идеи/мысли эксплуатируемого класса.

Но в силу всё той же главной черты бытия господствующего класса в стабильном классовом обществе этот класс по мере наращивания господства всё больше теряет связь с физическим трудом. Но всё большая потеря этой связи далеко не только позитивным образом сказывается на развитии и углублении господствующих идей. Развиваясь и углубляясь, эти идеи приобретают в силу отрыва от физического созидательного практического труда всё более выморочный характер. Иногда эту выморочность называют абстрактностью и пытаются, давая ей такое название, представить ее как нечто позитивное. Но на самом деле выморочность и есть выморочность, как ее ни назови. Поэтому углубляющаяся и развивающаяся идея господствующего класса наращивает не только некое позитивное А, то есть глубину и степень развитости идеи, но и некое негативное В, то есть степень выморочности идеи.

Если принять за С творческую силу идеи, то это С тем самым может быть представлено в виде дроби — А/В.

Сообщаю читателю, что у Томсона нет никаких А, В, С. И что он никакими дробями не оперирует. Но прочитав раздел «Орфизм» во втором томе исследования Томсона, переведенного на русский язык, читатель может убедиться, что я никоим образом не искажаю мысль Томсона. Я только пытаюсь перед тем, как начать следить за развитием мысли Томсона, сформулировать его исходные мысли наиболее сжатым образом.

Понятно, что сколько веревочка ни вейся, всё равно конец будет. Всё более отстраняясь от физического труда и практики, господствующий класс к определенному моменту начинает стремительно наращивать В, то есть выморочность своих идей. При этом А, то есть их глубина и сложность, или вообще перестают наращиваться, или же начинают наращиваться специфическим образом. Попросту говоря, это их наращивание попадает в зависимость от выморочности и в каком-то смысле становится наращиванием наизнанку или превращенным наращиванием.

В конце стабильного периода господствующие мысли становятся очевидным образом выморочными, их усложненность и углубленность начинают отдавать декадентским смрадом, их жизненность полностью исчезает. Нарастает специфическая тлетворность. Всё ощутимее становится упоение некоей интеллектуальной гнилостностью. В сущности, именно такая мутация идей господствующего класса наряду с определенными явлениями в производственном базисе порождает начало революционного периода.

Вновь подчеркну, что Томсон, например, не использует понятие «мутация» в своем исследовании. Но, создавая некий концентрат его идей и используя при этом слова, которые Томсон не использует, я не грешу против всего того, что составляет настоящее содержание мыслей Томсона.

На всякий случай еще приведу его буквальную формулировку: «Отделение теории от практики (по мере развития праздности господствующего класса — С. К.) быстро достигает такого пункта, на котором сама теория, будучи оторвана от своих корней в производственном процессе, обнаруживает тенденцию к упадку».

Как мы видим, я не исказил идею Томсона о мутации теорий господствующего класса в силу нарастающей тенденции этого класса к разрыву со всем, что связано с физическим трудом и его практической созидательностью.

Идея # 5 — и в силу изменения производственных отношений, и в силу той мутации идей, теорий, мыслей, которую мы рассмотрели выше, рано или поздно наступает революционный период, в ходе которого классовое общество теряет свою стабильность.

Идея # 6 — в революционный период часть господствующего класса переходит на позиции нового революционного класса и играет активную роль в разработке новой идеологии.

Идея # 7 — наиболее подвержена подобному переходу та часть господствующего класса, которая занята разработкой идей. Или, точнее, часть этой части.

Идея # 8 — в недрах революционной нестабильности доформировывается новый господствующий класс (если, конечно, речь идет о революциях, происходящих при сохранении классовой природы общества).

Идея # 9 — новый господствующий класс создает свою идеологию из двух источников. Первым источником является переработанное новым классом идейное содержание, которое до выхода нового господствующего класса на арену сумел создать старый господствующий класс.

Перерабатывая это содержание, новый господствующий класс, грубо говоря, «фильтрует базар». То есть он отбрасывает всё то, что в этом содержании противоречит его классовым интересам, всё то, что ему представляется выморочным.

Вторым источником является идейное содержание, созданное новым господствующим классом в эпоху, когда он еще был на сто процентов классом эксплуатируемым.

Новый господствующий класс, еще только начиная формироваться в горниле революционных трансформаций, понимает, что его старые идеи оглуплялись, деформировались, преследовались, искажались старым господствующим классом. Он теперь избавляет свои идеи от этих оглуплений, деформаций, преследований, искажений. И — очистив свои собственные идеи от всего этого ­— он соединяет свои очищенные идеи (второй источник идеологии нового господствующего класса) с идеями старого господствующего класса, освобожденными от выморочности и подчиненными его, нового господствующего класса, сущностным интересам (первый источник этой идеологии).

Томсон пишет: «Новая идеология создается из обоих этих источников и образует единство в той мере, в какой этот новый класс (новый господствующий класс как то, что еще только формируется в горниле нарастающей революционности — С. К.) представляет собой единство».

Утверждая это, Томсон фактически почти настаивает на том, что такой новый класс не представляет собой единства. В этом состоит еще одна из тех идей Томсона, которые нам необходимо выделить в рамках предлагаемой Томсоном марксистской интеллектуальной «системной архитектуры».

Идея # 10 — в революционную эпоху приходится иметь дело не с одним, а с двумя эксплуатируемыми классами. Томсон пишет: «Обычно, однако, мы находим в такие периоды не один, а два эксплуатируемых класса, из которых один руководит революцией, а другой сплачивается для ее поддержки».

Итак, мы находим у марксиста Томсона, анализирующего античность, не один, а два эксплуатируемых класса, участвующих в революции. Это, во-первых, класс — руководитель революции (руководящий революционный класс). И это, во-вторых, класс, поддерживающий революцию (класс-союзник).

Томсон настаивает на том, что в революционных условиях «преобладающее значение приобретают именно идеи руководящего революционного класса. Они находятся в тесном родстве с идеями класса-союзника, поскольку они в действительности из них ведут свое происхождение. Точно так же, как и сам руководящий класс возник из этого второго в процессе развития способа производства».

Иначе говоря, жил да был некий класс, эксплуатируемый господствующим классом. Эксплуатация эта осуществлялась в условиях стабильного общества. И потому эксплуатируемый класс создавал свои идеи в условиях преследования, в условиях неспособности к интенсивному духовному и интеллектуальному развитию идей, в условиях, когда над этими идеями всё время глумились, издевались, когда их всячески оглупляли эксплуататоры и в оглупленном виде навязывали эксплуатируемым.

Затем эксплуатация перестала осуществляться в условиях стабильного общества. Общество стало нестабильным. То есть сначала предреволюционным, а потом и революционным. В этих условиях внутри эксплуатируемого класса возникают руководящий революционный класс и класс-союзник. Они возникают из вчерашнего единого эксплуатируемого класса. Они понимают, каково их действительное классовое происхождение. И они понимают, откуда они черпают некий начальный идейный потенциал.

Особо остро это понимает руководящий революционный класс. Он понимает, что возник из класса эксплуатируемых, что бóльшая часть этих эксплуатируемых осталась в рамках второго класса — класса-союзника. Создавая новый синтез из двух источников (приемлемые идеи старого господствующего класса и очищенные от искажения идеи старого эксплуатируемого класса), руководящий революционный класс стремится укреплять свою идейную связь с классом-союзником. Иначе ему не выстоять в борьбе со старыми эксплуататорами.

Применяя перечисленными нами десять идей к орфизму, Томсон рассматривает три направления развития античной демократической мысли. Он утверждает, что первое из этих направлений представлено Анаксимандром из Милета и Солоном из Афин. Что оно «выражает старую аристократическую традицию, измененную и развитую той частью аристократии, которая связала свою судьбу с новым купеческим классом».

Анаксимандр Милетский (610–547/540 гг. до н. э.) — древнегреческий философ, представитель милетской школы натурфилософии, ученик Фалеса Милетского и учитель Анаксимена.

Фалес Милетский (640/624–548/545 гг. до н. э.) — представитель ионической натурфилософии и основатель милетской школы (ее другое название — ионийская). Считается, что именно с этой школы начинается развитие европейской науки. Фалеса называют первым из семи мудрецов, заложивших основы греческой культуры и государственности. Малоазиатские корни ионической школы я рассматривал в своей работе «Судьба гуманизма в XXI столетии».

Анаксимен Милетский (585/560–525/502 гг. до н. э.) — последний представитель всё той же милетской школы, развивавший идеи Фалеса и Анаксимандра.

Солон из Афин (640/635–559 гг. до н. э.), которого Томсон ставит в один ряд с Анаксимандром из Милета, нами уже обсуждался. Это предшественник афинского правителя Писистрата, начавший реформы в интересах эксплуатируемого класса, безжалостно угнетаемого олигархами-эвпатридами. По своему происхождению Солон принадлежал к высшей аристократии, но, будучи разорившимся эвпатридом, полностью встал на сторону эксплуатируемых классов, преобразуя архаический афинский полис в аристократическую республику. Дело Солона завершил Писистрат.

Томсон утверждает, что именно научный пафос милетский школы и политические реформы Солона стали одним из слагаемых новой идеологии — что это слагаемое «выражает старую аристократическую традицию, измененную и развитую той частью аристократии, которая связала свою судьбу с новым купеческим классом».

Но как же быть со вторым слагаемым, которое, исходя из идей Томсона, должно воплощать в себе «традиции и стремления разоренного крестьянства»?

Томсон утверждает, что такое низовое второе слагаемое «не может быть представлено, как этого и следовало ожидать, никаким знаменитым именем, однако его можно изучать по мистическим культам, связанным с мифической фигурой Орфея». Забегая вперед, можно сказать, что Томсон рассматривает еще и синтез этих двух — анаксимандровско-солоновских и орфических — идей, считая, что в наибольшей степени этот синтез осуществляет пифагорейство. Но самое главное для нас — это томсоновская расшифровка того, почему Лафарг рассматривает в одном ряду Прометея и орфизм.

Лафарг рассматривает их в одном ряду потому, что орфизм для него есть одна из идейных сил антиэвпатридской революции, требующей для каждого эксплуатируемого права на душу. Рассматривая Томсона, мы убеждаемся в том, что сопричастность орфизма духу революции, духу борьбы эксплуатируемых за свои фундаментальные права не является идеей одного марксиста Лафарга, не получающей в дальнейшем никакого развития.

Марксист Томсон действительно продолжает в этом вопросе линию марксиста Лафарга.

(Продолжение следует.)