Почему этот номер посвящен детальному анализу соцопроса, а не жгучим событиям в Донецке или Луганске?

Во-первых, в силу недопустимости перепрыгивания с одной темы на другую в условиях, когда тема, которую ты начал обсуждать, принципиально важна и для твоей организации, и для страны. А переход с нормального формата обсуждения на формат, уплотненный до степени неудобоваримости, столь же неэффективен, как и перепрыгивание с одной темы на другую.

Во-вторых, потому что новый процесс на Украине еще не оформился в необходимой степени. И пока что целесообразнее обсуждать его на других наших ресурсах, включая сайт «В огне брода нет». Что лично я намерен сделать незамедлительно. Так что к моменту выхода этого номера свой интеллектуальный, идеологический, да и иной долг по отношению к новой украинской проблематике мы выполним на 200 %.

А главное — потому что жгучие украинские события, которые нас волнуют и в которых мы участвуем как ответственные и законопослушные граждане, не существуют как вещь в себе. Они питаются определенной, в том числе историософской, энергией. И их итог будет зависеть от нашего умения эту энергию задействовать.

В силу этого зададим себе ряд вопросов.

Вопрос # 1. Велики ли резервы прочности постсоветского украинского государства?

Отвечаем. Эти резервы существуют. У существенной части людей, живущих на Украине, есть и свой патриотизм, и свое трепетное отношение к государственности, свалившейся на них в связи с распадом СССР. Но эти резервы вообще не велики. И тают не по дням, а по часам.

Вопрос # 2. Почему они так тают?

Отвечаем. Потому что реальная Украина сшита из нескольких очень разнородных сегментов — культурных, социально-политических, социально-психологических, политико-исторических и так далее.

Первый из этих сегментов — Крым. Его мы обсуждали много раз и возвращаться к этому не будем.

Второй из этих сегментов — Новороссия. Она не является выдумкой русских империалистов. Ее наличие — это безусловный культурный, исторический, социальный, психологический и политический факт. Игнорировать этот факт и заявлять о своем украинском патриотизме, о своей верности украинской государственности может только безумец. Если Крым вообще никак не был подшит к Украине, то Новороссия была подшита к ней очень гнилыми нитками. И большая часть этих ниток истлела уже в первое постсоветское десятилетие. Попытка же убедить жителей Новороссии, что они — западенцы, с помощью разного рода книжек и телепрограмм носит до безумия наивный характер. С таким же успехом можно убедить жителей Центральной Африки, что они — норвежские гиперборейцы.

В Российской Федерации тоже пытались отвратить граждан от всего советского с помощью книжечек и телепрограмм. А потом возник простой мужской разговор со Сванидзе и Млечиным. И выяснилось, что попытки подменить пиаром нутряные сущностные основания — тщетны.

Третий из этих сегментов — Малороссия. Она существует, является несомненным слагаемым, которое сегодня невозможно уложить в прокрустово ложе единого русского народа, разделенного на Малую, Белую и Великую Русь. Тут всё намного сложнее. И каждый, кто пытается игнорировать эту сложность, окажется такой же жертвой упования на пиар, как и нынешние западенцы.

Четвертый из сегментов — Западная Украина. Она неоднородна, как и все остальные сегменты. Но если посмотреть на нее с высоты птичьего полета, то она в существенной степени антагонистична по отношению к той идентичности, которую она называет «москальской». И которая глубоко органична для Крыма и Новороссии.

Имея столь разные сегменты и не имея устойчивого развернутого государственного прошлого, укорененного в столетиях мучительного несения креста своей государственности, украинская постсоветская государственность не могла не быть хрупкой, причем донельзя.

Вопрос # 3. Но почему она, будучи столь хрупкой, удерживалась в течение двадцати трех лет?

Ответ на этот вопрос очевиден. Потому что ее удерживала Россия. Да-да, только в этом был резерв прочности украинского государства.

Вопрос # 4. Почему же ее удерживала Россия и как именно она это делала?

Отвечаем. Россия удерживала Украину в силу советского культурно-исторического инстинкта, а также в силу собственного желания идти на Запад. Последнее имело решающее значение. Если сам ты идешь на Запад, то какое у тебя право удерживать от этого своего соседа? И вообще — какое значение имеют вариации на тему о государственности, если так сильно сменилась основная тема историософской симфонии? Снявши голову, по волосам не плачут!

Разрушив советскую сверхдержаву (СССР 1.0) во имя вхождения в сверхгосударство под названием Запад, объявив такое вхождение благом, нелепо думать о том, прирастешь ли ты перед этим вхождением теми или иными территориями.

Потому что эти территории были тебе нужны для создания своей сверхдержавы. Она же, в свою очередь, была нужна тебе не для того, чтобы умиляться по поводу бескрайности просторов, а для того, чтобы давать отпор другой сверхдержаве. Какой именно? С очень давних времен было ясно, какой. Не Золотой же Орде, которая рассыпалась, и не Османской империи? Отпор надо было давать постоянно крепнущей сверхдержаве под названием Запад.

А зачем ей нужно было давать отпор? Потому что она навязывала тебе какое-то зло, требовала от тебя отказа от исторического бытия, являющегося для тебя благом. Только на основе этого могла историческая Россия (Российская империя, СССР) жертвовать очень многим. И, идя своим тернистым путем, прирастать Крымом, Кавказом и так далее, зная точно, что без такого прирастания свое благое историческое бытие не отстоишь.

Заявив в конце 80-х годов ХХ века о том, что твое историческое бытие является тотальной ошибкой, а западное бытие, которое ты по ошибке именовал злом, является на самом деле вожделенным и безусловным благом, было нелепо продолжать рассуждения на тему о русском патриотизме, русской исторической миссии, русском территориальном величии.

Фактически уже в Российской империи созревало сомнение в том, настолько ли неприемлемо для русской души бытие по западному лекалу. С Московским царством было всё ясно. Там была унаследована византийская, очень определенная и русскими дополнительно укрепленная версия ответа на этот вопрос. А в Российской империи? Что знаменовал перенос столицы в Петербург и переустройство жизни на западный манер? Небольшую уступку во имя сохранения главного или стратегическую метаморфозу?

Народ верил, что и Петр I, и его наследники уступают Западу в деталях ради того, чтобы крепла сверхдержава, остающаяся оплотом альтернативной Западу истины. Но вера эта слабела, сомнения изнашивали империю изнутри. И по-настоящему она вновь окрепла только после 1917 года и в особенности после Великой Отечественной войны. Когда Запад действительно показал свою нацистскую сущность, скрываемую ранее под гуманистическими масками. А Россия-СССР отразила Запад Гитлера как мировое зло. И укрепилась в сознании своего историософского предназначения.

Отказавшись в 1991 году от этого предназначения, Россия впала в долговременный сон. Который многие приняли за смерть.

В 2013 году Россию окончательно разбудили бандеровцы, выступавшие под явным западным покровительством. И Россия начала робко возвращаться к прежней историософии, прежней метафизике и так далее.

А когда она начала возвращаться к ней, то Украина, поспособствовавшая этому возвращению по собственной дури и чужому зловредному наущению, оказалась лишена главного своего укрепителя — России. И тут-то вновь вернулись все прежние константы — Крым, Новороссия — и далее со всеми остановками.

Насколько разбужена Россия? Насколько она готова вернуться к самой себе? Вот вопрос, который имеет самое прямое отношение к происходящему на сегодняшней Украине — к харьковским, донецким и другим сопротивлениям бандеровской хунте. Потому что на самом деле сопротивляться надо не этой микрохунте, а суперхунте, рвущейся к мировой власти. Так готова ли Россия к такому сопротивлению?

Данные соцопроса мы должны читать, как сводки с фронтов большой войны.

Войны, основанной на потенциале такого сопротивления. Каков он, этот потенциал? Знакомясь с соцопросом, вы получаете ответ на этот главный вопрос. А сражаясь с хунтой на Украине — осознаете себя одним из форпостов большого сопротивления, большой войны и так далее. А это имеет огромное значение, товарищи. Потому что нельзя воевать вообще. И даже за малые цели воевать по-крупному в XXI веке не станешь. Воевать по-крупному можно, только имея соразмерные цели. Отстаивать крепость, противостоящую мировому злу (а ведь именно о наличии этой крепости говорят данные соцопроса), можно, жертвуя многим.

Оговорюсь: я не имею в виду горячую ядерную войну — я имею в виду глубокий развод с теми сущностями, которые пытаются навязать свое зло гражданам, отстаивающим свое добро за стенами крепости. Мы говорим этой сущности: «Отойди от нас! И насаждай свое зло там, где этого хотят».

Вот и всё. Отойдет или нет эта сущность, будет зависеть от нашей решимости. А наша решимость будет зависеть от нашей вооруженности — и идеями, и данными, и ракетами, и многим другим. Соцопрос — это слагаемое в том перевооружении, ради которого живет и работает «Суть времени». От эффективности этого перевооружения зависит многое, включая события на Юго-Востоке Украины. Так давайте не отрывать одно от другого, правильно сочетать интеллект и политику и идти избранным путем, не шарахаясь из стороны в сторону. Ибо знаем, зачем идем и куда.

До встречи в СССР!