Слово «прозрение» имеет характер а) оценочный, б) нескромный: «Долго был слеп, и надо же — прозрел наконец. И, прозрев, стал проникать в суть вещей». Поэтому давайте лучше говорить об инсайте. То есть о том же самом за минусом патетики и нескромности.

Мой недавний инсайт, о котором я решился сообщить читателям газеты «Суть времени», касается событий на Украине.

Посвящая ему эту передовицу, я не отказываюсь от продолжения серии передовиц «Четвертый этаж». Я обязательно напишу «Четвертый этаж-7» и «Четвертый этаж-8». Но чуть позже. Потому что сейчас настоятельно необходимо мобилизационно-аналитическое обсуждение украинской ситуации. Поэтому весь этот номер газеты «Суть времени» будет посвящен Украине. А раз так, то и передовица должна быть посвящена именно ей.

Все понимают, что события на Украине приобрели предельно острый характер. Что речь очевидным образом идет не просто о политическом конфликте в крайне важном для России регионе. И даже не просто об очередной оранжевой революции. Но тогда о чем же?

Именно на этот вопрос отвечал мой недавний инсайт. Который я до последнего времени не хотел превращать в адресованную обществу политическую оценку происходящего. Ну не люблю я превращать в такие оценки свои инсайты...

Во-первых, просто не люблю и всё тут.

Во-вторых, к чему профанация? Есть инсайт — и держи его при себе (молчи, скрывайся и таи, как сказал гениальный Тютчев).

В-третьих, в нашем обществе слишком многие западают на различные откровения, видения и фантазии. Причем западают потому, что общество серьезно больно. Ну и к чему потакать болезни, коль скоро мечтаешь о выздоровлении больного?

Теперь я получил рациональные подтверждения инсайта. А вместе с ними — и моральное право на общественное обсуждение того, что с ним связано.

Однажды утром я перелистывал очередные украинские сводки. Делал я это в Александровском, куда за несколько дней до моего очередного приезда привезли мебель, принадлежавшую моим предкам по материнской линии. Мебель эта знакома мне с детства. Но я очень давно не работал за этим столом, не сидел в этом кресле и так далее. Усевшись в то кресло, в котором в детстве любил сидеть и читать исторические сочинения, разложив бумаги на том столе, за которым работала моя мать, я погрузился в украинскую специфику. Ночь я провел сначала в поезде, а потом в машине, добираясь до Александровского. А я не сплю ни в поездах, ни в машине. В сущности, собирался я именно поспать вдосталь, а не знакомиться с украинскими сводками. Но почему-то не спалось. Вот я и начал перелистывать привезенные в Александровское бумаги, в которых говорилось, что такие-то совершают то-то, а такие-то так-то комментируют совершенное.

Наверное, я просто заснул за столом, буквально на несколько минут. Но воспринималось это мною не как сон, а как вторжение чего-то в мою александровскую реальность, оказавшуюся пропитанной воспоминаниями детства.

Вторгшееся произнесло: «Это Испания, год 1936-й, всё повторяется».

После чего я увидел несколько ярких сюжетов об этой самой Испании. Сюжетов, как я проверил потом, абсолютно достоверных, но мне неведомых вплоть до этой проверки. Затем вторгшееся исчезло. И я продолжил чтение бумаг.

Несколько раз со мной происходило нечто сходное. Во времена перестройки, когда я приезжал в горячие точки. Перед Буденновском. Всегда впоследствии я получал рациональные подтверждения того, что доставляли мне подобного рода инсайты. Но, честно говоря, лично для меня сами инсайты (которые я научился отличать от элементарных фантазий) с давних пор значат больше, чем любые рациональные обоснования, включая многофакторные математические модели. Не спорю, что такие модели полезны и даже очень полезны. Что еще полезнее конкретные достоверные эксклюзивные сведения. Но лично я убежден, что в политических исследованиях инсайты значат не только больше, чем аналитические модели, но и больше, чем оперативная информация.

А теперь об этой самой информации, наличие которой позволяет мне обсуждать инсайт.

Источники, которым я абсолютно доверяю, сообщили мне, сколько именно граждан Российской Федерации участвовало в событиях на улице Грушевского. По этим данным, участвовавших граждан России было не просто много. Их было слишком много.

Добавим к этому слишком большое количество «неукраинцев», приехавших из той же Канады. Да и не только из Канады. Вот вам и иноземная помощь. Да, на этот раз не немецкая и итальянская. Но ничто же никогда не повторяется один к одному.

Те же источники сообщили мне о том, зачем приезжают граждане России на Украину к своим бандеровским сотоварищам. Они приезжают затем, чтобы на украинском полигоне отработать навыки, необходимые им для будущих московских свершений.

В принципе, иначе и быть не может. Рано или поздно евромайдан должен переместиться в Москву. Переместился же в Москву первый Майдан! Тогда на это понадобилось семь лет. Теперь на это понадобится намного меньше. И опять же понятно, почему. В 2008 году президентом России стал Дмитрий Медведев, и у настоящих хозяев майданных шабашей появилась надежда на решение русского вопроса без задействования рискованных турбулентных сценариев.

Почему рискованных? Потому что в условиях стабильности микроскопические сгустки политической силы не имеют решающего значения, а в условиях турбулентности они могут приобрести именно такое значение. Это — основной закон турбулентности.

Заранее учесть все такие микроскопические сгустки невозможно. Кроме того, такие сгустки, в отличие от солидных полумертвых скоплений, могут возникать неожиданно. В сущности, это и произошло сначала на Воробьевых горах, а потом на Поклонной.

«Суть времени» стала тогда таким неучтенным хозяевами майданов сгустком политической силы. Понимая, что такие сгустки возможны, и осознавая их нежелательность, хозяева майданов провозились четыре года с Медведевым. Потом неожиданно получили новый срок Путина, получив же, стали форсировать майданизацию Москвы. Форсируя эту майданизацию, решились на турбулентность и проиграли.

Они сделали все выводы из допущенной ошибки. А мы? Сделали ли мы все выводы из тотальной и беспощадной бандеризации киевского Майдана? Оцениваем ли мы этот вызов? И готовы ли дать ответ, причем не грубый и косный, а тонкий и гибкий?

Ведь именно необходимость такого ответа побуждает нас к аналитической мобилизации, порождающей этот украинский спецвыпуск. Но ведь одной аналитической мобилизации мало, не правда ли? За ней должна последовать и мобилизация собственно политическая. Или она, или торжество нового нацизма — сначала на Украине, потом в России, потом в Европе и далее со всеми остановками. Напряжем же разум и волю во избежание этого.

До встречи в СССР!