Иногда об одном и том же надо говорить неоднократно. Я уже проводил параллели между газетой «Суть времени» и газетой «Искра», подчеркивая, что в этом нет ни тени самовосхваления. Что речь идет только о функциональном сходстве. То есть о том, что есть газеты, желающие «всего лишь» информировать читателя (просвещать его, ну в крайнем случае — воспитывать и не более того). А есть газеты, которые, конечно же, хотят и того же самого, и одновременно чего-то большего. Чего же именно?

Реализации очень крупных проектов — вот чего.

Значит ли это, что такие газеты отказываются от того, что я отнес к разряду «всего лишь», поставив это самое «всего лишь» в кавычки? Конечно, нет.

Любая газета, если она хочет быть газетой, должна быть прежде всего повествованием о своем — здоровом или больном, великом или ничтожном — времени.

Сейчас в России газета как никогда должна, чтобы оставаться газетой, сообщать читателю наиважнейшие сведения по поводу особого времени, в котором он, прошу прощения, барахтается. Если газета игнорирует эту необходимость, она превращается во всё что угодно — в высоколобый журнал, в рафинированный альманах.

Газета «Суть времени» хочет быть именно газетой. Но уже ее название говорит о том, что она собирается сообщать читателю некие сведения по поводу сути того подлого времени, внутри которого он не может не находиться (оно же «время Ч», время регресса, время отараканивания и так далее).

Вот почему, печатая книгу «Странствие» на протяжении многих номеров, газета «Суть времени» не переставала быть газетой. Она сообщала читателю наиважнейшие сведения по поводу времени — но и не только. Одновременно с этим обсуждалась возможность исправлять это самое время, осуществлять то, что именуется починкой времени. Ведь именно о такой починке по-разному говорили, к примеру, герой шекспировской пьесы, бравший на себя ответственность за соединение разорванной цепи времен, и герой пьесы Погодина «Кремлевские куранты».

Героя шекспировской пьесы звали Гамлет, а героя пьесы Погодина — Ленин. Гамлет и Ленин по-разному понимали, как надо починить сломанное время. Но разница в понимании способов решения задачи — это одно. А единство задачи — это другое.

Никакая газета, оставаясь только газетой, не может починить время. Она может сделать это, только став и газетой, и чем-то большим. То есть не только сообщать читателю те или иные сведения по поводу времени (это она должна делать всенепременнейше!), но и, осуществляя это собственно газетное дело, одновременно и параллельно осуществлять крупнейшие проекты.

За год работы мы осуществили один такой крупнейший проект — мы создали учебники для трансдисциплинарного гуманитарного университета «Школа Сути». Два десятка учебников, написанных в рамках одной методологии, — это крупнейший проект, не правда ли? Не буду обсуждать качество этих учебников — не мне его обсуждать. Но с функциональной точки зрения здесь возможна и впрямь лишь одна параллель — с энциклопедией, которая в конце XVIII века заложила основы нового большого исторического проекта — проекта «Просвещение», он же проект «Модерн».

Кстати, и издание «Странствия» — это тоже большой проект. Потому что странствующий герой — это герой, осуществляющий таинство проникновения во время. А никакие большие проекты не могут осуществляться в случае, если вы не обладаете способностью осуществлять те или иные таинства.

4 октября 2013 года — в двадцатилетие преступного расстрела первого российского парламента бандой Ельцина — мы играли спектакль «Изнь». Это таинство. И зритель, сидевший в зале, понимал, что он творит это таинство вместе с нами. Любое таинство — это соединение с мертвыми. Построение переправы через реку Стикс, так сказать.

Таинства бывают простыми и сложными. Простейшее таинство — посещение могил, возложение венков. Я не хочу девальвировать такие таинства. Но если весь опыт построения переправ сводится к этому, забудьте о новых больших проектах. Нет и не может быть больших проектов без развернутых литургий, обеспечивающих восхождение к новому пониманию.

Осуществить за год даже один большой проект — это очень даже немало. Но этого недостаточно для того, чтобы починить время. А значит, мы продолжим, обсуждая время, соприкасаясь с его особыми точками, еще и осуществлять эти самые большие проекты. Мы никогда не будем подлаживаться под читателя. Мы не ищем не только кассового, но и никакого иного успеха. Мы чиним время.

И предлагаем читателю делать это вместе с нами. Читая нашу газету, он участвует в этом действе. Меняясь по ходу этого прочтения, он тем более участвует в этом действе. Подключая к прочтению нашей газеты других — он опять-таки чинит время. Чинит его вместе с нами. Чинит упорно и с четким осознанием того, что починить его почти невозможно. Он делает это, сообразуясь с такой почти невозможностью. Отчетливо осознавая, что использовать различие между невозможным и почти невозможным можно только за счет особой мобилизации.

Недавно ко мне зашел один мой друг. Он великолепно выглядел — и я порадовался за него. Всегда радуешься, когда твои друзья побеждают болезни, старость, физические изъяны и так далее. Друг сам радовался этой победе и хотел порадоваться вместе со мной. Он взахлеб рассказывал мне и о том, как он преодолел вызовы возраста и болезни. И о том, как после этого он путешествовал по миру, наслаждаясь новыми возможностями. Друг мой — интересный рассказчик. И я увлеченно слушал его, радуясь тому, что хоть иногда кто-то может тебе не с мрачным видом повествовать о мрачных вещах, а предлагать иные виды повествования. А потом друг ушел. И размышляя по поводу его повествования, я с изумлением понял, что в этом повествовании участвовало только тонкое и высокоморальное «Я» моего друга. Поверьте, это большая редкость сегодня — «Я», повествующее о чем-то на языке душевной тонкости и высокой моральности. Но задним числом я вдруг понял, что этого недостаточно. В математике есть такое понятие, на которое я неоднократно обращал внимание читателя — «необходимо, но недостаточно».

Недостаточно для чего? — спросят меня.

Отвечаю: для починки времени. Я уже сказал, что для этой самой починки нужна мобилизация. А мобилизация невозможна, коль скоро включено только «Я». Для мобилизации необходимо включить «сверх-Я», заставить это «сверх-Я» работать с особой накаленностью. Только тогда откроется путь к починке времени.

В повествовании моего друга было много точных, тонких соображений. Но в нем не было метафизической и онтологической позиции. Каковая всегда предполагает и ответственность за время, и конфликтные отношения между временем и тобой.

Повествуя о времени, обсуждая возможность его починки и осуществляя эту починку, мы будем бороться за обретение нашими соратниками этой способности к мобилизации, этой метафизической и онтологической позиции. И потому наша газета, оставаясь верной себе, одновременно будет круто менять обличье. Готовьтесь к этому и верьте в то, что все эти изменения призваны решить одну задачу — починку очень больного, очень подлого времени, плыть в потоке которого и скучно, и глупо, и аморально.

До встречи в СССР!