Стиль, в которым в последнее время говорят с миром китайские политики, свидетельствует о кардинальных статусных переменах в раскладе мировых сил. Страна, совсем недавно известная в мире лишь демографическим потенциалом и "антиимпериалистической" риторикой, демонстрирует совершенно новый тон.

"Экономическое чудо", сотворенное, вопреки монетаристским рецептам, на основе массированных иностранных инвестиций под крайне жестким контролем КПК и центральной пекинской власти, дает свои плоды. В мире лишь недавно отмечен, но еще до конца не осознан тот факт, что под убаюкивающие "сказочки навынос" о кустарной плавильной печи в каждом дворе — происходило стремительное развитие сельского хозяйства, промышленности, инфраструктуры, вооружений и долгосрочных политических программ, незаметно обеспечившее Китаю одну из главных геополитических позиций в мире. Лишь в 1992-93 годах эксперты на основании глубинных анализов выяснили, что годовые темпы роста ВНП в КНР за десятилетие составляют 15-20%, а темпы роста военных расходов превышают эти цифры.

Последовательное продвижение "регионов роста" и высокотехнологических производств из прибрежных "свободных экономических зон" вглубь материка — уже не позволяет досужим комментаторам заявлять о "двух несовместимых экономиках" и неизбежности разрыва между ними. Многократно предсказанные "перегрев" экономики и инвестиционный голод — "почему-то" так и не наступают. Крайне характерной приметой положительной и стабильной динамики Китая является поток реэмиграции зарубежных китайцев — "хуасяо", среди которых все больше бизнесменов, ученых и менеджеров, стажировавшихся на Западе.

Политическая система Китая, несмотря на очевидные приметы элитно-клановой борьбы за власть, сохраняет последовательность и стабильность. Ни события на площади Тянанмэнь, ни синцзян- уйгурская проблема, ни тибетские кризисы не приводят к заметным сменам и послаблениям внутриполитического курса. Сейчас, в связи с последними перемещениями в Пекинском горкоме КПК, антикоррупционными кампаниями, а также в ожидании недалекой смерти "патриарха реформ" Дэн-Сяо-Пина, множество наблюдателей предсказывает тяжелый внутриполитический кризис, вплоть до раскола Китая на части по слабым линиям региональных политических амбиций и экономических укладов. Думается, эти предсказания несбыточны в той же мере, что и предыдущие.

Голос Китая во внешней политике становится все более жестким и самостоятельным. Нарастает твердость линии в отношении политических шагов Далай-ламы и стран, поддерживающих антикитайские силы в Тибете. Антиамериканские заявления Пекина в связи с визитом президента Тайваня в США граничат с угрозами. В вопросе о контроле над спорным стратегически важным архипелагом Спратли — китайская дипломатия считает достаточным аргументом археологические находки на этих островах китайского фарфора эпох Сун и Минь. Тон протеста КНР против размещения сил быстрого реагирования в Боснии — также ясный и резкий.

Несомненно быстрое возрастание влияния Китая на большинство стран региона, включая Японию. Австралию, Индию, Пакистан. Крайне характерны изменения в массовом сознании японцев: почти 60% опрошенных воспринимают положительно перспективы развития отношений с Китаем, и лишь около 25% — с США. Очередное продление администрацией Клинтона режима наибольшего благоприятствования в торговле с Китаем (при невнятных упоминаниях "прав человека") — говорит о понимании, что США имеют дело с силой. С силой наперегонки хотят дружить: заметим, что Япония уже обходит США в объемах инвестиций в ряде крупнейших китайских промышленных центров (например, в Шанхае). Очень показателен в этом смысле также парламентский кризис в Японии, связанный с принятием постановления о признании страной своей вины за войны в АТР. С учетом недавних извинений премьера Мураямы, лично принесенных китайцам во время визита в Пекин — очевидно, что это постановление также адресовано в первую очередь Китаю.

Такое новое отношение к КНР, разумеется, строится не на песке. Военная мощь Китая стремительно возрастает по объему и качеству. Капвложения только в модернизацию китайской промышленности в 1995 году достигнут 40 млрд. долларов. Недавние испытания межконтинентальной ракеты "Дунфэн-31" в сочетании с атомными взрывами на полигоне Лобнор, где эксперты предполагают отработку технологий кассетных ядерных боеголовок (последний взрыв, заметим, проведен в день прибытия в Пекин П.Грачева) — весьма встревожили многие страны. Можно предположить, что решение Франции о возобновлении ядерных испытаний, а также рассмотрение такой же возможности администрацией США — прямые свидетельства этой тревоги. Китай, не особенно скрывая этот факт, поставляет ракеты класса "земля-земля" Пакистану. Китай, не оглядываясь на США, выполняет контракты с Ираном на поставки обычных вооружений и оборудования для ядерных реакторов.

Отдельно следует отметить новую китайскую стратегическую доктрину, которая озвучивается в специализированных китайских СМИ с конца 80-х годов. Согласно этой доктрине, существуют два типа границ: юридические, международно признанные, и стратегические — те, которые данное государство в состоянии контролировать военной силой. Если стратегические границы долгое время выходят за рамки юридических, последние могут быть приведены в соответствие с первыми. Добавим факт целенаправленного усиления патриотического воспитания и военной подготовки в учебных заведениях, а также провозглашенное Цзян Цзэминем и поддержанное военными требование оградить армию от разлагающего западного влияния — и получим недвусмысленное объявление политики с позиции силы. Причем силы не только военной: небольшая, но безвозмездная долларовая помощь, предложенная Ли Пэном Украине и Белоруссии во время визита на этой неделе — также говорит об очень многом. Китай настойчиво и небезуспешно восстанавливает имперскость во всех ее измерениях: идеологическом, политическом, экономическом, военном.

В этих обстоятельствах относительное ослабление России не может не тревожить. О характере процесса свидетельствует хотя бы такой факт: в 1993 году Китай импортировал только из России 28 млн. тонн проката, в то время как Россия в 1994 году потребила у себя внутри всего 21 млн. тонн. Экспорт вооружений, технологий и оборудования в Китай сейчас не может не учитывать проблемы стратегического военно-экономического паритета.

Но пока что, с учетом имеющихся арсеналов и технологий России, военная угроза не главная. Гораздо важнее проблема политической субъектности и целей России, тех тенденций, которые будут определять ее лицо через несколько лет. Россия, принявшая "концепцию устойчивого развития" и обязанная консультироваться по любому стратегическому решению с главным мировым арбитром в области экологии и устойчивого развития Альбертом Гором — обречена на слабость и устраивает Китай в качестве объекта политической, экономической и, не исключено, военной экспансии. Россия, проводящая жесткую самостоятельную политику, контролирующая территорию, способная выполнять договоры, Россия — донор высоких технологий и рынок для китайских товаров, Россия как главный фактор стабильности в Евразии — также устроит Китай в качестве надежного соседа, партнера и, возможно, союзного стратегического субъекта в мировом политическом пасьянсе.

Много сказано о том, что сверхдержава СССР — России была не нужна, что ей лучше, дешевле и "интереснее" стать макрорегиональной силой, а не сверхсилой. Интересно, какую макрорегиональную Россию предполагается обустраивать рядом со становящейся китайской сверхдержавой, не сетующей на дороговизну своего сверхдержавного существования и "до поры до времени" старающейся держаться в тени?