28 марта -- В Роскометаллургии прошло заседание совета директоров предприятий, на котором обсуждалась проблема финансового состояния отрасли и проблема экспорта. В четвертом квартале 1995 года рентабельность отрасли по сравнению с первым полугодием снизилась с 28% до 4.8%. Доля затрат на сырье, энергию и транспорт в себестоимости металлопродукции возросла с 22.7% в 1991 году до 59% в 1995 году.

19 апреля -- Министерство финансов России подготовило проект постановления "Об отмене вывозных таможенных пошлин, изменении ставок акциза на нефть и дополнительных мерах по обеспечению поступления доходов федерального бюджета". Как полагают эксперты, это постановление еще более усугубит и без того сложное положение нефтяных компаний.

Совсем плохо идет торговля у наших сырьевиков. И нефтяники, и металлурги почти одновременно попали в одни и те же клещи: экспорт нерентабелен, а внутренний рынок узок.

Пока была высока динамика инфляционного падения рубля, экспортеры получали заметную прибыль, которой хватало, чтобы, дотируя внутренние цены, удерживать внутренний рынок от коллапса и балансировать сразу на двух рынках — внешнем и внутреннем. При этом постоянно декларировалась роль сырьевых отраслей в качестве локомотива российской экономики. Однако, неангажированные и неидеологизированные эксперты с самого начала реформ предсказывали, что подобная роль "локомотива" российским сырьевым отраслям не под силу. Мировые цены на энерго-сырьевые ресурсы (кроме природного газа) не покрывают суммарных российских изжержек на их добычу, первичную переработку и транспортировку. Было ясно, что рентабельности сырьевого экспорта — величина мнимая и временная. Мнимая, — поскольку падающий рубль существенно искажает масштабы затрат у смежников и поставщиков. И временная, — поскольку падение рубля рано или поздно должно было упереться в отсутствие серьезного внутреннего спроса на валюту. Если бы "локомотив" действительно "тянул", то вырученные от сырьевого экспорта доллары востребовались бы в первую очередь предприятиями- неэкспортерами, проводящими собственную модернизацию. Под действием этого ненасытного спроса курс доллара по отношению к рублю рос бы, стимулируя дальнейшее расширение экспорта и свидетельствуя о его реальной эффективности.

У нас же сегодня вырученные от экспорта доллары востребуются только импортерами ширпотреба и продовольствия, рынок которых уже насыщен. Именно в отсутствии спроса на валюту со стороны стагнирующего хозяйства — главная причина "укрепления" рубля и снижения рентабельности сырьевого экспорта. Именно это ограничение объективно накладывается на курсовую политику правительства. Конечно, правительство и ЦБ могут искусственно инициировать дальнейшее падение рубля, запустив новый виток спекулятивного разогрева валютного рынка (оно собирается это делать). Рентабельность сырьевого экспорта тем самым может быть реанимирована. Но этот подарок экспортерам будет еще более мнимым и еще более временным, да к тому же потребует от правительства вполне реальных жертв, на которые оно вряд ли уже способно.

Что касается "нефтяных генералов", то для них диспозиция уже определилась, — им предстоит жесткая междуусобная борьба за нефтеперерабатывающие предприятия и за за региональные рынки ГСМ. В этой борьбе им всем вместе противостоят международные нефтяные компании, получившие крупную фору в результате согласованных действий МВФ и правительства РФ в области налоговой и тарифной политики. Особая проблема для нефтяных компаний — отработка механизмов товарного кредитования аграрного сектора.

Но все это — проблемы торгово-снабженческие, маркетинговые, то есть проблемы низшего класса сложности.

Гораздо сложнее и многомернее проблемы, стоящие перед металлургическим комплексом. Здесь речь идет о клубке организационно-технических, управленческих и финансовых проблем, типичных для промышленного комплекса России вообще.

Металлургия первая принимает на себя и в значительной мере гасит ценовое давление "естественных монополистов" — энергетиков и транспортников. Металлурги больше, чем нефтяники страдают от прогрессирующей регионализации хозяйственного пространства. При весьма жесткой технологической связанности металлургический комплекс пространственно рассредоточен, поэтому региональная энгергетика и транспорт способны легко заблокировать технологический процесс и часто этой возможностью пользуются.

Интегрированность металлургических предприятий в хозяйственно- социальные системы региона делает их особо уязвимыми для региональных властей и местных криминальных структур. Впрочем, что касается предприятий черной металлургии, криминальная обстановка вокруг них в связи со снижением экспортной привлекательности в последнее время заметно нормализовалась. Хотя трудно признать нормальным переход крупнейших металлургических комбинатов под контроль западных трейдерских фирм. Толлинг, который практикуют эти фирмы в отношении металлургических предприятий — режим вынужденный и малоперспективный, это слишком высокая плата за удовольствие продолжать экспорт за пределами его эффективности за счет разрушения связей, фрагментации производственных комплексов и потери прибыли.

К чести металлургов можно признать, что отрасль до сих пор сохраняет высокую степень управляемости и способности договариваться, это при том, что подавляющее большинство предприятий приватизировано. Здесь накоплен ценный опыт отраслевого финансирования и взаиморасчетов. Здесь, возможно, будет отрабатываться перспективная схема налогообложения, в основу которой предложено вновь положить налог с оборота вместо налога на добавленную стоимость, который губит сложные многозвенные промышленные комплексы. Металлурги лидируют, от их успехов или неудач во многом зависят перспективы преодоления кризиса в российской экономике. Рассчитывать на правительство уже давно не приходится!