Еще до кизлярских событий было очевидно, что открытие новой Думы 15 января ознаменуется резкой постановкой вопроса о Чечне. Причем мнения, предположительно, должны были колебаться в диапозоне от требований незамедлительного и безоговорочного вывода войск (крайний представитель — К.Боровой, прославивший себя "антиправительственными" заявлениями типа "мы с Дудаевым им больше не верим") до "умеренных" инициатив по поэтапному отделению Чечни. В предполагавшемся новом туре политического покера Чечня была козырной мастью, но Кизляр оказался неожиданно вброшенным джокером, спутавшим все карты.

Прежде всего, на наших глазах впервые Чечня начинает "топить" своих апологетов. Мы привыкли уже ко всему и прежде всего к тому восторгу, с которым российские СМИ работают против России. Мы привыкли к тому, что бандитов романтизируют, находят кучу оправданий их варварским акциям, привыкли к вечно заискивающему, подобострастному тону, с которым у них берут интервью. И все же кадры, на которых Радуев, одновременно трусливый и наглый, в роддомовских интерьерах, возлагая надежды на друзей-демократов, требовал подать ему международные организации, ответственного по правам человека, двух генералов и Явлинского с Гайдаром, смотрелись, так сказать, "слишком уж моветонно".

Международные организации, между тем, не стремились слиться в экстазе в этим уголовным элементом, американские официальные лица и специалисты по антитеррору настойчиво повторяли, что переговоры в Буденновске создали опаснейший прецедент и грозят террористическим беспределом уже не только в России, но и в других странах, а также о "преступном заигрывании с бандитами" и личной ответственности премьера. Но все это не доводы и не поводы для наших демократических политиков отказаться от избранного курса — на отчленение Чечни.

Г.Явлинский, любимый герой отечественных СМИ, бесконечно раздающий интервью и поучающий сограждан, получив от Радуева "приглашение к танцу", тут же с готовностью отзывается. Он презрительно комментирует резкий отказ генерала Громова выступить посредником, как ход политика (?), и разъясняет, что он в данном случае выступает не как политик (?!), а как мужчина (!!!), и готов ради женщин и детей просить и умолять и идти на любые условия. Он даже не понял фарсовости своего пафоса, этот стареющий мальчик из тех, что ходят в музыкальную школу и математический кружок и никогда не дерутся на улицах! Он, видно, просто не знает, что у "улицы" свои законы, по которым просить, и умолять, и ползать на коленях, и заискивать, и "идти на любые условия" — значит лишь добиться "почетного права" смотреть, как на твоих глазах будут насиловать этих самых "женщин и детей". Все это не ведомо нашим интеллигентам, поверившим в созданный ими самими миф о гордой Чечне, которую надо незамедлительно отпустить на свободу.

Идея вывода войск и возобновления мирных переговоров как ответа на кизлярскую акцию, попытка использования этой акции в пользу Дудаева обуревает, как ни странно, не только не вполне адекватных в данном вопросе демократов. Министр юстиции Валентин Ковалев, являющийся, как мы слышали, коммунистом, в разгар событий на вопрос "Возможны ли переговоры с Дудаевым?" авторитетно заявляет, что, пока не было суда, на Дудаева распространяется презумпция невиновности. Что это значит юридически? Что возможно заключать любые соглашения, договора и т.д. с находящимися в розыске, подозреваемыми в тяжких преступлениях? И это говорит министр юстиции? Что это означает, когда Дудаев по радио дает указания Радуеву о расстреле как можно большего количества заложников, и особенно женщин, постоянно заявляет, что его цель — бесконечная война и бесконечные "кизляры", даже если будут выведены из Чечни войска и будет подписано мирное соглашение? Видит Бог, можно поверить даже в нежданное прозрение радикала А.Нуйкина, который вдруг заговорил о вине "демократической общественности, своим истерическим давлением на руководство страны не позволившей довести войсковые действия до ликвидации организованных бандформирований". Но поверить в импульсивность госчиновников... Нет, никак не в этом их чиновничье слабое место.

Очевидная преступность кизлярской акции делает фактически невозможными нравственно-политические спекуляции, в которых так уже преуспели политики, поставившие на отделение Чечни. И вопрос "кто кого" стоит как никогда остро. Вся же сложность решения этого вопроса для тех, кто отстаивает целостность России, в том, что на противоположной стороне отнюдь не только идейные борцы с "империей зла". Обращает на себя внимание, что комментарии СМИ по поводу пятой годовщины вильнюсских событий, совпавшей с событиями кизлярскими, носили крайне откровенный характер: на фоне привычной риторики о былых зверствах агонизирующей советской империи отчетливо звучала мысль, что подобно тому как Вильнюс был инструментом для развала Союза, Чечне надлежит стать инструментом для развала России. Но отметим, что за эти пять лет произошло многое, в частности, ряды "бескорыстных апологетов свободы" пополнились совсем иным контингентом. Развал России стал весьма привлекательной перспективой для региональных элит. Не будем забывать, что параллельно с лоббированием идеи отделения Чечни была разработана и пущена в жизнь программа особого статуса Чечни. Особые отношения установлены с рядом других субъектов Федерации, и обращает на себя внимание настойчивость и рвение, с которым вел этот процесс премьер Черномырдин. И совсем уже показательно, что последние из таких договоров с Калининградской и Свердловской областями были триумфально подписаны им в самый разгар кизлярских событий, на фоне декоративных разносов, устроенных ему и министрам-силовикам Ельциным.

Плюшевый гнев кремлевского медведя в сочетании с целенаправленным движением премьер-министра по намеченному курсу рождают самые скверные предчувствия: Россия как единое государство предназначена на заклание группой холодных и умелых прагматиков, перехватывающих эстафету у пылких "революционеров" перестроечной поры. Прагматики нагло играют ва-банк, но эта игра не только не оценивается по существу, она вообще никем как будто не замечается.