В Чечне прошли выборы, и результат их был блистателен — 90- процентная поддержка Д.Завгаева живо свидетельствует, что с "демократией" покончено в этом удаленном уголке Отечества. И можно было бы всплакнуть от умиления, так эти цифры напоминают еще не забытое, кабы не частичная "утечка информации" об идущих в Гудермесе боях. Причем самый скверный симптом — именно эта частичность, не дающая сердцу успокоиться на мысли, что Виктор Степанович Черномырдин — "это Брежнев сегодня". Чуть не неделю (с начала чеченских выборов 14 декабря) телевидение сообщало о событиях в Чечне, неизменно прибавляя в конце, что нынче убитых нет, а раненых двое-трое. Эти недельные бескровные бои за Гудермес пугали как диагноз, как свидетельство того, что не все виды политического устройства нами еще пройдены, что вполне реален симбиоз всего худшего из режимов нынешнего и прежнего, и что впереди, кажется, маячит именно он. Теперь, когда дым над вторым чеченским городом рассеялся, и названы первые цифры — только среди горожан, по свидетельству командующего Шкирко, не менее 267 убитых — попробуем вглядеться в финальную стадию "мирного урегулирования в Чечне".

Реанимация Доку Завгаева как чеченского лидера, на фоне мертво застопорившегося после покушения на генерала Романова перговороного процесса, фактически ставила крест на Дудаеве как партнере в российско-чеченских отношениях. Что было тут же Дудаевым отрефлексировано: "Это попытка перевести русско-чеченский конфликт во внутричеченский".

Естественно, им были сделаны все сопутствующие заявления: о нелигитимности Завгаева как премьера, о нелегитимности подписанного с ним соглашения об особом статусе Чечни в РФ, о нелегитимности предстоящих выборов. Была проведена пресс- конференция, на которой "мятежный генерал" в свойственной ему романтической манере, безотказно действующей на журналистов и международную общественность, объявил о войне до полного истощения России и о возможном вхождении России в состав Чечни. Параллельно (в манере уже вполне деловой) в ночь с 20 на 21 ноября под руководством Дудаева прошло совещание полевых командиров, посвященное выборам. За каждым был закреплен населенный пункт для срыва там выборов всеми мерами от устрашения до проведения терактов. И, как показало все дальнейшее, не только села юга Чечни, но и равнинный Гудермес, и лояльный к федеральным войскам Урус-Мартан оказались успешно блокированы боевиками. На фоне широковещательных заявлений Дудаева об отказе от террористической деятельности в период выборов, которые "и так обречены", и призывов к международным инстанциям (ООН и т.д.) Гудермес оказался напичкан тяжелым оружием и боевиками. Факт этот, как и снятие ряда федеральных блокпостов, уже почти не удивляет в двусмысленной чеченской войне.

В это же время невероятно возросла международная активность в поддержку Дудаева. Прошли сразу три конференции: в Литве, в Кракове и Стокгольме. Основным выводом краковской конференции "Международное право и Чеченская республика", проходившей под председательством бывшего чеченского прокурора Усмана Имаева и собравшей польскую профессуру и американских "экспертов по Кремлю" было то, что конфликт в Чечне подпадает под нормы международного, а не российского права. В докладе, принятом и подписанном участниками, употреблялся термин "агрессия Российской Федерации против Чеченской республики", что, как мы понимаем, есть первый шаг на пути включения международных организаций, в том числе Совета Безопасности ООН. 15 декабря на "Слушаниях по Чечне" в Швеции в институте Улофа Пальме был поставлен вопрос уже о международном трибунале. В Литве участники конференции "Право чеченского народа на самоопределение" потребовали от ООН, ОБСЕ, Европарламента и Совета Европы немедленного правового и политического реагирования на события в Чечне.

Недавно дудаевский министр Шамсуддин Юсеф заявил, что за 300 лет противостояния не было подписано ни одного документа (?!), по которому Чечня считалась бы частью России. Те же сомнительные исторические экскурсы предпринял и Дудаев, но довел цифру уже до 436 лет.

Итак, можно было бы констатировать, что противная сторона успешно действовала сразу по двум направлениям — международно- правовому и военному (поскольку здесь успех определяется для дудаевцев не столько результатом гудермесской акции, сколько очередной демонстрацией бессилия российских войск предотвратить такие акции).

Но такой оценке предвыборных и выборных баталий мешает только одно: успех завгаевских выборов. При том, что процедура голосования заведомо не выдерживает никакой критики, и была дезавуирована многочисленными понаехавшими журналистами (в отличие от миссии ОБСЕ, которая в преддверии выборов предпочла из Грозного съехать...), при том, что до сих пор муссируется тема голосовавших военных (сколько их было — 1000, 3500, 7000... 300 000?.. никто не знает)... при том, что всякому ясно, что поле для фальсификаций было "весьма обширно"... При всем при том де-юре голосование в Чечне прошло. А значит, де-факто Доку Завгаев показал себя человеком достаточно авторитетным (во всех смыслах этого слова!), чтобы провести выборы "как надо". А это, согласитесь, тоже кое- что! Завгаев держится с оптимизмом, отвечает на вопрос западного журналиста о Гудермесе: "Да нет там никаких боев — так, перестрелки, все уже позади". (Это на фоне-то 40-минутного выступления Шамиля Басаева по Урус-Мартановскому телевидению и призывов Масхадова к "священной войне"!)

Так что же поддерживает оптимизм многоопытного администратора Д.Завгаева? Может быть, призыв министра иностранных дел ФРГ Клауса Кинкеля к дудаевцам сложить оружие и выполнять июльские соглашения по военному блоку вопросов, прозвучавший сразу после выборов? Или приезд того же Кинкеля в Азербайджан (и шире — на Кавказ) для проработки ряда нефтяных проектов, выгодных Германии? Или однозначно антидудаевское заявление Карла Хорнхуса, председателя комиссии бундестага ФРГ по внешней политике с требованием безотлагательного контроля ОБСЕ над дудаевскими формированиями?

В любом случае очевидно, что все вышеперечисленное вкупе с обвинением Масхадова в руководстве гудермесской акцией и в попытке использовать женщин и детей в качестве живого щита при выходе из Гудермеса, вкупе с заявлением командования федеральных сил о том, что не осталось никого, с кем можно было бы продолжать переговоры, — открывает совершенно новый этап в чеченской кампании.