Что сегодня тревожит больше всего, — так это новое появление на страницах предвыборной прессы экономистов-оптимистов, о существовании которых мы, наученные горьким опытом "шоковых реформ", стали в последнее время как-то забывать. А зря! Их простенькие модели выглядят особенно эффектно в черно-белой обстановке предвыборной борьбы. И снова их рецепты, как впрочем и всегда, подкупающе незамысловаты.

Сегодня они делают исключительную ставку на иностранные инвестиции, готовые, по их мнению, хлынуть в Россию при одном единственном условии — победе Б.Ельцина на выборах. Дальше все просто. Абсолютно неважно, куда пойдут эти инвестиции, и вообще неважно, какая будет экономическая политика правительства. Главное, что правительство и ЦБ на гребне долларовой волны смогут сводить платежный баланс, торговать национальной валютой по фиксированному курсу и пополнять валютные резервы независимо от состояния налоговой базы, неплатежей, от бюджетного дефицита, вообще, независимо от положения дел в реальном хозяйстве. Короче говоря, как только в страну, наконец, пойдет поток долларов, тогда осуществится "голубая мечта" нынешнего министра экономики, о которой он объявил год назад: увидеть Россию в положении Мексики.

Все подсчитано! Десять миллиардов долларов по уже заключенным контрактам (главным образом, с международными нефтяными компаниями на основе соглашений о разделе продукции) ждут только благоприятных политических условий. Примерно столько же будет вложено по линии портфельных инвесторов — в государственные долговые обязательства и акции предприятий. Такой наплыв долларов собьет их цену, тем самым укрепит рубль и отвадит население от "зеленых" — еще плюс 10-20 млрд.долларов в платежном балансе правительства. Оно в результате получит свободно конвертируемый рубль и, выйдя на просторы мирового финансового рынка, займется дальнейшим привлечением в страну дешевых спекулятивных капиталов. Российское население тоже будет довольно — оно получит рабочие места и среднюю зарплату в 500 долларов.

Для этого нужно немного: отучить, наконец, государство от управленческих позывов и амбиций, вообще, расслабиться, не "ломаться", не раздражать инвестора — он сам все устроит наилучшим образом, к обоюдному, как принято говорить в подобных случаях, удовольствию. Этот особый, "латино-американский", стиль национально-государственной политики — чем-то, видимо, глубоко близок мироощущению определенной части российского хозяйственнополитического истеблишмента. Он остается неудержимо притягательным для них, невзирая на суровые реалии российской хозяйственной обстановки.

Что можно сказать о латиноамериканском варианте встраивания в мировую экономику по-существу?

Во-первых, что касается политических условий, то вряд ли нынешние президентские выборы, при любом их исходе, способны сделать эти условия заметно более привлекательными для иностранного инвестора, чем они есть сейчас. Страна расколота пополам, и, по крайней мере, одной из этих половин приход инвестора не принесет ничего, кроме дополнительных проблем. Если нынешний курс будет продолжен, то этот раскол станет только глубже. Поэтому надо быть готовым, что "клиент" будет продолжать "капризничать" и требовать все новых дополнительных гарантий и льгот. Каких?

Первым, вероятно, подвергнется ревизии Закон "О соглашениях о разделе продукции", принятый Думой в варианте Глазьева и Болдырева. Этот вариант, напомню, ставит в одинаковые условия отечественные и иностранные компании и ограничивает "суверенитет" исполнительной власти при заключении договоров. "Клиент" же, в частности, потребует обеспечить ему первоочередной доступ к "трубе", что приведет к столкновениям даже в рамках нефтедобывающего сектора. И можно быть уверенным, что этим претензии иностранных компаний не ограничатся. В довершение, все эти обострения наложатся на поствыборный бюджетно-финансовый кризис и сделают неизбежным введения чрезвычайного политического режима. Все это вряд ли будет способно вдохновить пугливого иностранного инвестора, тем более, что после мексиканского кризиса его активность, по оценкам, упала по меньшей мере в два раза.

Но нефть есть нефть. Допустим, что политические условия так или иначе соблюдены и — "доллары пошли". Правительство получило конвертируемый твердый рубль и успешно привлекает дополнительные частные капиталы. Что это будут за капиталы?

Это будут, прежде всего, те же самые западные компании, которые сами вывозят нефть и сырье по договорам "о разделе продукции" — они будут возвращаться в Россию с импортным ширпотребом, чтобы за него получить оставшуюся в России часть нефтерублей. С ними будут конкурировать подразделения транснациональных компаний, производящих потребительские товары мирового класса для россиян, имеющих доступ к нефтерублям. Этот контур, таким образом, будет замыкаться в экспортно-сырьевом секторе, никак не вовлекая в развитие внутреннюю сферу хозяйства. То есть все будет так, как теперь, только в усиленном и расширенном варианте.

Как показывает опыт Мексики, такой спекулятивно-финансовый нефтедолларовый режим включения в мировую экономику, при всей его внешней эффектности, характеризуется глубокой неустойчивостью. Он чреват неожиданными финансовыми и политическими срывами. Мексиканское правительство при твердом песо, на фоне полного финансового благополучия, всего лишь позволило себе весьма скромную программу модернизации и повышения конкурентоспособности национальной промышленности — отток капиталов произошел мгновенно с катастрофическими последствиями. А ведь Мексика — это не ядерная держава с мировым статусом и соответствующими обязательствами. Приучить российское правительство игнорировать собственные проблемы будет гораздо труднее.

Наконец, для полноты подобия рассматриваемому здесь "латиноамериканскому" варианту подключения к мировой экономике, осталось "прошить" аморфное, открытое всем ветрам, хозяйственное пространство такой страны, как наша, транзитными производственносбытовыми сетями транснациональных компаний, которые десантируют сюда свои трудо- и ресурсоемкие звенья. Эти производства, правда, создают дополнительные рабочие места, частично смягчая тем самым проблемы занятости во внутренних стагнирующих секторах хозяйства. Но этим и исчерпывается их полезный эффект, ибо свободных денежных ресурсов они с собой не привозят, местное производство задействуют в малой степени, ориентируются на уже существующую транснациональную снабженческо- сбытовую сеть.

Такова экономическая перспектива, с которой нам предлагают смириться. Что ж, кому что нравится. Скажем, восточно-азиатские страны с самого начала отвергли этот "латино-американский" путь вхождения в мировую экономику, как тупиковый.

Россия же, по-видимому, отвергнет эту стезю не сразу. Но от этого мощь отсроченного отвержения лишь усилится многократно.

Пробовал ли кто-нибудь "просчитать" последствия подобного многократного усиления? Или хотя бы вообразить себе эти последствия? Предъявить их себе в самом общем, неэкономическом виде, хотя бы на уровне человека и гражданина — не "этой" страны, а своего отечества?