Серебрякова подробно, восхищенно и со знанием дела описывает жизнь Маркса, его дочерей, его жену, его ближайших друзей и соратников, включая Энгельса. В ее бесконечных, очень пространных описаниях необходимо выделить наиболее существенное. Именно это существенное я и хочу предложить в качестве того, что может что-то поведать о метафизике Маркса. При том, что сам Маркс всячески избегал прямого обсуждения своей метафизики. Почему избегал?

Потому что был человеком своего времени — времени пренебрежительного отношения к метафизике, времени безграничной веры во всемогущество познающего разума, времени такой же веры в неукоснительное всемогущество так называемых законов природы. Которые надо познать, дабы обрести даруемую этим познанием свободу. Но которыми нельзя пренебрегать.

Но значит ли это, что у Маркса, этого единственного по-настоящему состоявшегося в философском плане ученика Гегеля, вообще не было своей, светской или какой-то другой, метафизики?

Серебрякова в силу свойств ее личности и политических обстоятельств не склонна говорить о метафизике Маркса напрямую. Но она слишком хорошо знает Маркса и слишком честна для того, чтобы прятать концы в воду. Поэтому то, что для нас ценно в произведении Серебряковой, имеет характер неожиданных интеллектуальных импульсов, проговорок. Каждый из таких импульсов Серебрякова неслучайным образом прячет в подробностях семейной жизни дочерей Маркса, в описании поведения собаки Маркса, болезней Маркса и так далее.

Приведу несколько таких импульсов, освободив их от всего того, во что они Серебряковой запрятаны.

Импульс # 1 — параллель между Прометеем и Марксом. Для Серебряковой эта параллель крайне важна. При этом она считает, что владыкой Олимпа, Зевсом, в современном мире является Его Величество Капитал. И что Маркс предсказывает Капиталу — как новому Зевсу — гибель от того, что этот Зевс неминуемо породит.

Можно было бы пренебречь данной аллегорией — и потому, что это всего лишь аллегория, и потому, что она принадлежит вроде бы не Марксу, а Серебряковой. Но Маркс сам пишет о Прометее в своем предисловии к диссертации «Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура». Он говорит, что Прометей — это «самый благородный святой и мученик в философском календаре». Такой характеристикой Прометея заканчивается предисловие Маркса к его диссертации.

Маркс цитирует эсхиловского «Прикованного Прометея», в котором Прометей говорит посланцу богов Гермесу:

Знай хорошо, что я б не променял Своих скорбей на рабское служенье: Мне лучше быть прикованным к скале, Чем верным быть прислужником Зевса.

Этот эсхиловский текст Маркс считает ответом «заячьим душам, торжествующим по поводу того, что положение философии в обществе, по-видимому, ухудшилось».

Мне скажут в ответ, что для Маркса Прометей — это абсолютный ненавистник богов, что преклонение Маркса перед Прометеем является порождением атеизма Маркса, который восхищается признанием Прометея из того же произведения Эсхила: «По правде всех богов я ненавижу». Но Маркс — высокообразованный человек своего времени. Он не может не понимать подлинного содержания того мифа о Прометее, к которому он столь восхищенно и яростно апеллирует еще в начале своего творческо-политического пути (предисловие к диссертации Маркса, в котором говорится о Прометее, датировано мартом 1841 года).

О ненависти к каким богам говорит эсхиловский Прометей?

О ненависти к богам Олимпа.

А почему он их ненавидит?

Потому что он — титан, то есть представитель предыдущей генерации богов. Той генерации, которая связана не с Зевсом (который, между прочим, сам является одним из титанов), а с отцом Зевса Кроносом. Зевс низверг отца. Часть титанов поддержала эту революцию Зевса и стала новыми богами, живущими вместе со своим царем Зевсом на горе Олимп. А часть титанов не приняла революции Зевса. И осталась верна его отцу Кроносу. Одним из таких титанов является Прометей.

Понимаете? Он сам такой же бог, как Зевс. И он не может ненавидеть всех богов. Он — сын Иапета, одного из титанов. Иапет — сын Урана и Геи, как и Кронос. Зевс — сын Кроноса (Кронид), а Прометей — сын брата Кроноса Иапета. Иапет и Кронос — родные братья. А значит, их сыновья Прометей и Зевс — двоюродные братья.

Иапет был одним из участников титаномахии, то есть битвы богов-олимпийцев с титанами, она же Битва Титанов или Битва Богов. Титаномахия — это серия сражений между двумя лагерями божеств. Титаны окопались на горе Офрис, а олимпийцы, то есть титаны, вставшие на сторону Зевса, — на горе Олимп.

Согласно греческой мифологии, эта война велась в Фессалии задолго до существования рода человеческого. Она длилась десять лет. Олимпийцы сумели одержать победу только потому, что им на помощь пришли чудовища — киклопы (одноглазые великаны, порожденные Геей и Ураном) и гекатонхейры (сторукие великаны, сыновья Урана и Геи). Эти чудовища были заточены Кроносом и освобождены сыном Кроноса Зевсом, восставшим против своего отца.

Все, что происходит с Прометеем, не может быть адекватно понято без учета битв между поколениями богов. Причем такие битвы — это сквозной сюжет очень многих мифологий. Не только древнегреческой, но и скандинавской, вавилонской, кельтской, угаритской и т. д.

У древних греков первое поколение богов — это Уран (небо) и Гея (земля). Уран заключил в Тартар детей Геи — киклопов и гекатонхейров. Возмущенная Гея подговорила своих сыновей (Кроноса и его братьев) кастрировать их отца Урана. Кронос это сделал и стал верховным богом.

Уран предрек Кроносу, что его дети восстанут против его правления, как сам Кронос восстал против своего отца. Кровь Урана, пролитая на землю, породила гигантов, богинь-мстительниц эриний и древнейших нимф мелий. А поскольку отрезанные половые органы своего отца Урана Кронос выбросил в море, то из пены морской и семени Урана, смешанного с этой пеной, родилось еще одно дитя Урана — богиня Афродита (Урания).

Кронос, став царем богов, снова заключил в Тартар гекатонхейров и киклопов, а также все новосозданные существа (гигантов и так далее). Он превратился в ужасного царя, проглатывающего своих детей.

Дети эти рождались от сестры Кроноса Реи, ставшей женой нового царя богов Кроноса. Рея обманула Кроноса, подсунув ему вместо Зевса камень, завернутый в одеяло, спрятала Зевса. Воспользовавшись помощью своей сестры Метиды, она побудила Кроноса изрыгнуть съеденных им детей. Дети, возглавляемые Зевсом, восстали против Кроноса и низвергли Кроноса так же, как он низверг Урана.

Согласно древнеримскому писателю Гаю Юлию Гигину, не худшему знатоку мифологии, Зевс, воцарившись на Олимпе, взял себе в жены свою сестру Геру. Но Гера была очень обидчива, а Зевс очень охоч до любовных утех с разного рода наложницами. Гера ненавидела всех сыновей Зевса от наложниц. И крайне возмущалась, если эти сыновья от наложниц сильно возвышались.

От одной из наложниц родился сын Зевса Эпаф. И этого сына Зевс слишком сильно возвысил, сделав царем Египта. Геру это возмутило настолько, что она призвала титанов, предложив им прогнать Зевса с Олимпа и вернуть трон Кроносу.

И что же? Маркс, занявшись античными философами Эпикуром и Демокритом, проводя тонкие сравнения разных вариантов античной философии, прочно связанной с мифологией, не знал всего этого? Он не знал, кто такой Прометей? Да он лучше нас всех это знал. И восхищаясь Прометеем, сочетал такое восхищение, порожденное ненавистью Прометея к своим конкурентам — олимпийским богам, с тонким пониманием всего того, что мной изложено выше.

Маркс знал, что имя «Прометей» означает «Предвидящий». Что Прометей — это древнее доолимпийское божество. Что Прометей не участвовал в титаномахии. Что он готов был заключать договор с олимпийскими богами. Но он был независим от них. Более того, он был божеством древнейшего, хтонического разряда. Божеством, жалеющим всех своих хтонических сородичей, жестоко наказанных Зевсом.

Прометей противопоставлял себя Зевсу в качестве представителя старой элиты, которую Зевс преступно ущемил в правах. Одновременно Прометей являлся создателем людей. Он опекал людей. Именно Прометею и его брату Эпиметею (в отличие от Прометея не предвидящему, а мыслящему задним умом) Зевс поручил распределить способности всего живого к выживанию на планете Земля. Эпиметей все способности к выживанию даровал зверям, а не людям. Прометей проникся состраданием к человеку, который в силу этой выходки Эпиметея оказался абсолютно беззащитен, наг, лишен рогов или клыков и так далее.

Тогда Прометей с помощью бога огня Гефеста и богини Афины украл огонь, научил людей им пользоваться. То есть даровал им технический прогресс. Он наделил разумом людей, которые были абсолютно беспомощны и раздавлены. Он научил людей носить одежды, заниматься ремеслами, считать, писать и читать. Есть мифы о том, что Зевс стал сильно карать людей, в том числе и наслав на них потоп. Что спасенной от потопа парой были Девкалион (сын Прометея) и Пира (дочь Эпиметея). И что именно по этой причине Прометей стал так заботиться о людях. Впрочем, мифов о Прометее так много, что невозможно их даже перечислить.

Якобы Пандора с открытым ею ящиком, из которого на людей излились разные виды бед, тоже была наказанием за дерзкие выходки Прометея. К тому, что мы обсуждаем, имеет отношение миф, согласно которому Прометей, наделенный предвидением, знает древнюю ужасную тайну. Эта тайна состоит в том, что женитьба Зевса на богине Фетиде приведет к рождению у Зевса очень мощного сына. Настолько мощного, что сын свергнет Зевса.

Если Зевс — это Капитал, то сын, который его свергнет, — пролетариат. Тайна пролетариата, который свергнет Капитал, известна только Марксу, и поэтому он — Прометей. Но ведь в мифологии, из которой берется это сравнение, Зевс освобождает Прометея в обмен на раскрытие этой тайны. Освобождение поручено сыну Зевса Гераклу. Прометей указывает Гераклу путь к золотым яблокам, находящимся в саду Гесперид.

Измученный чудовищными страданиями бессмертный кентавр Хирон просит у Зевса милости — возможности умереть. И отдает свое бессмертие Прометею.

Неужели Маркс мог апеллировать к Прометею, не понимая и не чувствуя всей этой разветвленной символики? Нет, Маркс не мог бы апеллировать к Прометею, не понимая, не чувствуя и, главное, не учитывая всего этого.

Серебрякова, возможно, и могла. А Маркс — нет.

(Продолжение следует)