Сергей Кургинян

«ПРОЦЕСС ПОШЕЛ…»

Об историческом процессе – как телевизионном, так и ином

В передаче «Исторический процесс» я постоянно проклинал нынешний господствующий класс. Называл его классом-пожирателем, политической мафией. Отказывался противопоставлять чиновников и олигархов, утверждая, что «два сапога – пара».

Чем жестче я критиковал этот господствующий монструозный класс и созданную им политическую систему (систему как надстройку всегда создает класс, не так ли?), тем надрывнее мой оппонент восклицал: «Вы защищаете власть!»

Наши либероиды (я называю их либероидами, чтобы не обижать нормальных либерально мыслящих людей) восхищены рецептами Геббельса («Правда – это ложь, повторяемая многократно», «Ложь должна быть наглой, чтобы народ в нее поверил» и т.д.).

Голословные бредовые публичные обвинения в «околовластности» выдвигал мне не узник совести. Не политический эмигрант. А член Общественной палаты, официальный биограф Дмитрия Медведева. При этом странный мой обвинитель, даже не понимающий, насколько комичны в его устах подобные обвинения, искренне полагал, что он является «интеллигентом».

Родившись в семье интеллигентов, проведя всю жизнь в интеллигентной среде, до сих пор считая слово «интеллигент», как минимум, не ругательным, я пытался (да и пытаюсь) осмыслить подобный феномен. Понять, как человек, считающий себя интеллигентным, может позволять себе такое?

Очень серьезно помог мне в мучительном поиске ответа на этот вопрос г-н Ципко. В одной из передач он воскликнул: «Господа! Мы когда-то были интеллигентными людьми!» Вот именно, «когда-то были»… ОНИ, двигавшие перестройку при Горбачеве, когда-то были интеллигентными людьми. Были они ими до того, как опростились в ходе перестройки – однажды и навсегда. До перестройки ОНИ говорили народу, что «не хлебом единым жив человек» (Дудинцев, «Не хлебом единым…»), восхищались бессребреничеством своего класса «искателей истины» (Гранин, «Иду на грозу»), гордились своим ковбойками, очками на ниточках, небогатыми квартирами, уставленными книгами… Когда-то ОНИ – пусть не все, но многие – формировали свою идентичность на основе подобного «интеллигентского этоса».

Что произошло потом? Потом кто-то из НИХ превратился в мафиозную деловую акулу, а кто-то стал прихлебателем. Остальные же оказались или на социальном дне, или за рубежом.

Разворачивающаяся на наших глазах катастрофа (только что я и мои соратники открыли в Фотоцентре на Гоголевском фотовыставку «20 лет без СССР» – приходите, посмотрите и убедитесь!), прежде всего, уничтожила нашу интеллигенцию. Она ее смела, скрутила, разорвала на части. Какое-то время мне казалось, что чудом выжившая часть интеллигенции – образумилась.

Но вот снова зазвучала перестроечная труба – и старые кони вместе с подросшим специфическим контингентом исполняют по второму разу, на тот же американский «бис», тот же номер, который уже раздавил однажды и интеллигенцию, и народ…

Народ… В одном из выпусков передачи «Исторический процесс» Юрий Любимов воскликнул, что своими творческими успехами он обязан только своему таланту. Заявление – спорное, коль скоро речь идет о лауреате Сталинской премии, обласканном властью, давшей сначала одно театральное здание, затем построившей другое, утверждавшей, хотя и со скрипом, репертуар (кому-то ведь его запрещали!), игравшей с Театром на Таганке в очень сложную игру сугубо элитного свойства. Но предположим, что это так. Что г-н Любимов, создатель острополитического театра, лишь своему таланту обязан всем. Что он этакий театральный Пастернак.

Ну, а талантом-то своим он кому обязан? Модный в 60-е–70-е околовластный, фрондирующий поэт Евтушенко в своем стихотворении «Русские таланты» подробно описывал, кто именно наделяет талантом. Земля, народ – вот кто! Среда, культура. Зрителю своему мы обязаны тем, что мы есть как театральные режиссеры. Ибо у нас в России совершенно не обычный зритель и читатель. Не полудохлый, как в Европе и США, а совсем иной. Даже сейчас, вопреки всему случившемуся, это все еще так.

Евтушенко благодарил за дарованный ему поэтический талант (то, что он сам себя определил в таланты – оставим на его совести) березовый сок, который пил пацаном, нагретую солнцем лесную землю, через которую его босые ступни впитывали этот самый талант. Он понимал, как минимум, что речь идет о русском таланте, и восклицал: «Какие б годы не пришли суровые, / Из вас, поля, из вас, леса густые, / К нам будут приходить таланты новые, / И это вечно, как сама Россия!». Юрий Любимов проклинал «совок», в котором работать не умеют. А я вспоминал этого его, столь же околовластно фрондирующего, коллегу: «Нам горько – веселим себя тальянками, / А пляшем так, что боже упаси. / От века дело делают талантливо, / Талантливо гуляют на Руси».

Так что же получается, думал я, слушая во время передачи Любимова, напоминая ему строки из забытого им спектакля: «У одних был вкусный завтрак, / Другие кусали кулак. / Вот так я впервые усвоил / Понятие «классовый враг».

Что же получается, спрашивал я себя, – что ОНИ постоянно врали? Все время врали – и все время рассуждали о том, что ОНИ-то честные, а другие…

Но тогда ОНИ на порядок хуже тех, кого они проклинают. ОНИ – лицемернее проклинаемых, двусмысленнее… ОНИ обманывали народ до перестройки, обманули в перестройку, превратившись из верных ленинцев в антикоммунистов, обманули, прославляя Ельцина, обманули, проклиная Ельцина, обманули, прославляя Путина, и теперь обманывают, проклиная Путина. ОНИ внушили народу, что именно с ними, и ни с кем еще, связано бессребреничество, моральный максимализм. Обманув же – уселись в иномарки, воздвигли себе хоромы, стали упиваться гламуром, интеллектуально опростились, свели все свои высоколобые сентенции к плоской проповеди чрева и секса…

Тут-то, посреди этих мыслей, Юрий Любимов и спросил меня: «А вы знаете, как Ленин называл интеллигенцию?» Я, с трудом вынырнув из потока воспоминаний, ему ответил: «Мне всегда не нравилась эта ленинская фраза, но последнее время я стал сомневаться, а выслушав вас, готов прийти к Мавзолею и попросить у Ленина прощения за то, что недооценил емкость и точность его определения».

К Мавзолею я не пойду – я пойду на Воробьевы горы организовывать свой собственный митинг. Не за власть, как хотелось бы Сванидзе, а против власти и НИХ, как двусмысленного насквозь оппонента, организующего перестройку-2. Против НИХ, как коллективного козла-провокатора, пытающегося в очередной раз привести массы на бойню к радости зарубежных интересантов. Против НИХ и ИХ кремлевских хозяев, ибо именно по воле Кремля ОНИ вдруг так оживились. Ибо все разыгрывается в очередной раз в треугольнике: США – «либеральная» часть Кремля – ОНИ. Да, именно в этом треугольнике, что доказать не составляет труда. Но что придется, тем не менее, доказывать людям. Увы, политика – это настойчивые доказательства очевидного: дважды два – четыре, Волга впадает в Каспийское море. Начал заниматься политикой – не сетуй на наивность общества. Доказывай снова и снова очевидное. И добивайся своего. Если ты не бывший интеллигент, как ОНИ, если ты другой, если ты не один, если есть единомышленники и ты можешь с полным правом сказать: «МЫ – другие, МЫ – не ВЫ».

Почему об этом так важно сказать именно сейчас? Потому что «процесс пошел». А раз так, то на повестке дня – задача национально-освободительной борьбы. Вести такую борьбу без интеллигенции невозможно. Нужна интеллигенция, способная возглавить эту борьбу, дать ей язык, направленность, цели.

В Латинской Америке такая интеллигенция нашлась. А у нас? Я не знаю, есть ли она у нас в качестве оформившегося слоя, когнитариата, как говорят мои зарубежные коллеги. Но я знаю, что человеческий материал есть. И сделаю все, чтобы необходимая народу интеллигенция возникла и проявила все лучшие свойства своих подлинных предшественников: любовь к народу, заботу о нем, жертвенность, настоящий неброский патриотизм.

Все, что нужно для того чтобы люди, думающие как я, осознали себя общностью (классом, слоем), осознали свою ответственность перед народом и повели народ за собой, МЫ сделаем. Надо будет – на телевидении. Надо будет – на площадях. Ведь НАМ, в отличие от НИХ, – отступать некуда. Не в Ниццу же, в самом деле… как-то бесперспективно, пошло и… до тошноты скучно. А коли так – то надо засучить рукава. До судорог не хочется – но если надо, то что поделать?