С.Кургинян

К чему адресует новый ватиканский сюжет?

По поводу эмоций, выплеснутых в связи с определенными трансформациями логики визита Иоанна Павла II в Россию.

Можно так или иначе урегулировать отношения между РПЦ и Ватиканом. Можно так или иначе отрегулировать ряд вопросов с помощью пресловутого "административного ресурса". "Ресурса" Минюста, например. Но все это ничего не определит в главном. А потому через какое-то время все те же проблемы, проблемы острейшие, буквально ставящие РПЦ перед вопросом "быть или не быть", снова вернутся. И будут носить еще более острый и беспощадный характер.

А потому проблема визита Иоанна Павла II в Россию, проблема объявления в одностороннем порядке Ватиканом России как своей канонической территории – важна прежде всего тем, что адресует снова к самому больному и самому главному.

Главный же вопрос (вновь подчеркну, не снимаемый с повестки дня никакими урегулированиями на уровне церковной и государственной дипломатии) состоит в следующем.

РПЦ – чем является? Оговорюсь – не в плане "только лишь" трансцендентном. Здесь как бы все понятно. Здесь она является для верующего бесконечной ценностью постольку, поскольку в этой "только лишь" трансцендентности позволяет решить главную задачу. Задачу спасения души. В этом смысле – что там ни совершайся в плане земном, для абсолютной веры это не имеет значения.

Но помимо только лишь трансцендентного – существует то, что связует. Связует между собой поту- и посюстороннее. Имманентное и трансцендентное то есть. Фактически эта связь и определяет религиозные коды в их соотношении с жизнеустройством. Превращает эти чисто трансцендентные сущности – в коды реальной, здешней, посюсторонней Цивилизации.

Православие – является фактором жизнеустройства постольку, поскольку оно, создав свою Цивилизацию, доказало этим зиждительность своего Духа. В сущности, развернутость на уровне земных планов для верующего и есть критерий мощности Духа. Иначе зачем Духу вообще нужны Жизнь, Бытие, Раскрытие? Поскольку они нужны (а не в коротком размышлении обосновывать, почему нужны), постольку связь имманентного и трансцендентного важна. Важна – и превращается в способность Идеала творить Жизнь, точнее – формы жизнеустройства.

Православие создало свой мир, свое представление о связи идеала и человечности. И в этом смысле оно представляет собой сакральное ядро некоего мирового проекта. Проекта защиты и развертывания чего-то, коренным образом связанного с человеком и человечностью. С Бытием человеческим, с предназначением человеческим, с тем, как все это реализует себя в жизни, в отдыхе и труде, мире и войне, индивидуальном и коллективном. Во всем, что творит человек. В том числе и в первую очередь – в том, что человек творит с самим собой.

В этом смысле можно говорить о православной миропроектной телеологии. О концептуальных претензиях православия и о всем, что из этого вытекает.

А вытекает из этого – нравится это кому-то или нет – имперскость, сверхдержавность, субъектность.

Субъектность – совершенно не обязательно охранительно-оградительного характера. Сначала надо быть, а потом определять вектор своего бытия. Сначала нужно иметь способность к собственному целеполаганию, а потом уже определять, куда поведешь корабль. Может, даже поведешь в самом что ни на есть либеральном, антипочвенном, антиохранительном направлении. Но ведь сам ведешь! А не тебя ведут! А вот когда говоришь, что с имперскостью покончено, что сверхдержавности нет и не будет, а будет вхождение в иную сущность с иными сакральными основаниями, то уже полностью зависишь от того, как эта сущность тобою распорядится.

Короче – совершенно неясно, на что РПЦ может рассчитывать в плане бытийственном (не в том, где лицензии и льготы, а в том, где идеалом творится жизнь) за вычетом империи, сверхдержавы.

В этом, кстати, диаметральное различие РПЦ и Римской католической церкви. Римская католическая церковь сложилась на развалинах западного Рима. Она привыкла не ставить себя в прямую зависимость от империи. Она сама есть империя особого рода. Империя Духа – утверждавшая себя на обломках империи государственной (Рима то есть).

И как тогда, во времена распада Рима, Римской католической церкви было все равно по большому счету – сколько дикарей с какой этнической привязкой будет болтаться в ее орбите, называя себя королями, герцогами, баронами, так и сейчас. Будет единая Европа, или пятьсот государств найдут себе место на ее территории – Ватикан останется. И окажется адекватным оператором той или иной территориально-государственной ситуации.

Совсем другое – РПЦ.

РПЦ принесла колоссальные жертвы на алтарь имперскости. Сначала византийской, потом российской. РПЦ осмысленно принесла эти жертвы. Осмысленно выстроила себя под духовно-государственный симбиоз. И если нет нового Проекта, нет целеполагания, адекватного имперской сверхдержавности и несущего в себе новый план Бытия человека и человечества, - то что такое РПЦ? Это "местный обычай"? Это "этнографическая специфика"?

Часто говорится о том, как преследовалась РПЦ коммунистами. Много в этом верного. Но о главном не говорится. О том, что постольку, поскольку сохранялась нить сверхдержавной, имперской, миропроектной традиции, постольку РПЦ в этой (в чем-то глубоко, конечно, чуждой для нее) ситуации могла как-то ГОРЬКО ЖИТЬ. Быть более или менее гонимой, оппонировать или приспосабливаться, терять храмы и материальные возможности – и при этом жить. Потому и горько, что с потерями. Но потому и жить – что есть лоно сверхдержавности, миропроектной традиции, и в этом лоне можно сохранить жизнь.

Если же этого всего нет, то РПЦ, получая любые восхваления, любые гранты на образовательную и иную окормляющую деятельность, любые льготы – может только СЛАДКО УМЕРЕТЬ. Потому и сладко, что с восхвалениями, грантами, льготами. Но потому и умереть – что все это ничего не стоит в условиях отсутствия имперскости, проектности, сверхдержавности.

Есть индейцы в резервации. И у них есть шаман. Иностранцы приезжают, дивятся, умиляются. Самые чудные из них – даже приобщаются. А ну, как шаман поможет от болезни, например! Чего с ними, с шаманами, не бывает? Но шаман в резервации – это шаман в резервации. Блюститель местного обычая – это блюститель местного обычая. А вселенская церковь – это вселенская церковь.

Ватикан одного и хочет – чтобы признано было, что он только и есть вселенская церковь. А все остальное – местный обычай. Ватикан на многое готов взамен. Он, например, вполне готов к тому, чтобы дарить местному обычаю свои условные позитивы. Именно условные, разумеется. То есть даваемые постольку, поскольку местный обычай признал себя таковым.

Поэтому Ватикан хочет признания статус-кво. Отказалась Россия от миропроектных функций? Признала эти функции делом других? Делегировала этим другим миропроектность? Прекрасно! Будем последовательными! Если Россия осуществила такой отказ, то РПЦ – местный обычай, а Ватикан – вселенская церковь.

В действиях Ватикана есть логика.

Ее, увы, гораздо меньше в действиях РПЦ.

РПЦ почему-то считает, что происходящее с Россией в плане отказа от того, что составляло ее суть на протяжении многих столетий, не коснется статуса РПЦ. Не коснется – новых сладких возможностей, вытекающих из комплиментарности по отношению к РПЦ нового усеченного российского политического субъекта.

РПЦ считает, что ей дарована сладкая жизнь, а не сладкая смерть. А между сладкой жизнью и жизнью горькой - кто не выберет сладкую?

РПЦ повторяет здесь ошибки олигархов, не понимающих, что отказавшись от миропроектной России, они становятся не транснациональными олигархами, а бомжами с миллиардами долларов. А бомж с миллиардами еще уязвимее бомжа, валяющегося на вокзале. Тот хотя бы незаметен. Да и что с него взять-то? А тут взять можно, есть что. Так почему же не взять?

В том, чему лишь первой ласточкой является новая политика Ватикана по отношению к России, - нет места прагматике, паллиативу, суженному подходу. Тут либо все, либо ничего.

Либо новая сверхдержавность и миропроектность, либо РПЦ повторяет судьбу КПСС, а Россия (кое-кем называемая "страной.ру"), эта самая "Россия с чистого листа", которой "прошлое не указ" – повторяет судьбу СССР.

Да и вообще – чем дальше, тем будет яснее, что либо свой проект (который еще надо суметь заявить и отстоять), либо участие в некоей ЛИКВИДАЦИОННОЙ КОМИССИИ.

Может, и очень сладкое для кого-то участие, но. уж очень подлое в этой своей слишком унизительной сладости.