СПРАВЕДЛИВОСТЬ Опции

[Евгений Ох]

Е. Поэма о справедливости.

«По справедливости» - так называлась передовая в Правде когда-то лет 30 тому назад.
И вот сегодня все аналитики постоянно упоминают справедливость, когда стараются понять природу вещей в кризисе, в экономике и в политике.

Справедливость - самое сладкое и желанное слово у нас. Ну, если и уступает какому другому слову, так это будет любовь и счастье. Как только пропадает любовь и счастье, мы сетуем на несправедливость людей, природы, судьбы и даже богов. О ней люди говорят столько, сколько есть нашей человеческой истории. И до истории, наверное, мы уже говорили о ней. Да и сегодня мы не устаём пользоваться этим словом. И по делу, и всуе, и вообще бог знает зачем.
На справедливость мы ссылаемся в самых высших наших документах, начиная со священных писаний и конституций.
На справедливость мы пеняем и в самых личных и интимных обстоятельствах и отношениях.
На справедливость мы надеемся в судьбе.
Справедливости мы просим у Бога (как самые древние наши пращуры), просим у природы, у космоса, у мироздания, может быть.
За справедливость мы голосуем обеими руками, агитируем и даже боремся при помощи всех доступных нам орудий, начиная от кулака и ножика, и кончая самыми крупнокалиберными пулемётами, ракетами и атомными бомбами.
Именно за справедливость мы готовы проливать пот и кровь. И не только свой пот и свою кровь. И когда нам приходится проливать чью-то кровь, мы неизменно пеняем на справедливость наших кровавых дел.
Ничего мы не пожалеем за справедливость.
У людей много желаний
Можно требовать свою долю. Можно выколачивать повышение жалованья или прибыли. Можно добиваться уважения прав, увеличения благ, любви, наконец, людской, благодарности. Но нам неприятно делать это влоб, напрямую. Влоб и напрямую нам представляется делать это как-то унизительно и неблагородно. Гораздо приятнее и по душе нам просто требовать справедливости.
Так, где она, справедливость?
Что это такое - справедливость?
Мы знаем и верим, что справедливость - это хорошо.
Может быть справедливость - это равенство? Да. Мы говорим и верим, что это хорошо. Но мы знаем, что не всегда.
Для этого случая мы даже отказываемся от хорошего слова равенство и придумали плохое слово уравниловка, а недавно, чтобы покрасить неблаговидную действительность в розовые тона и уменьшить ощущение несправедливости, добавили к нему совершенно неопределённые возможности, и у нас получился прекрасный камуфляж для всего - равенство возможностей.
Может быть - это братство? Братство, казалось бы, и есть сама справедливость. Так нет же, опять не всегда. Мы говорим с неприязньЮ: «Что за панибратство!»
Может быть справедливость - это когда люди любят друг друга? Но мы же говорим с осуждением - любимчики, с неуважением - любовники.
Нет в нашем языке твёрдых и незыблемых опор, которые всегда были бы, безусловно, справедливы.
Но, тем не менее, справедливость всегда служит самым главным аргументом в нашу пользу, когда у нас нет уже других аргументов, и мы её указываем всегда непосредственно перед применением «последнего аргумента короля» (перед началом войны не на жизнь, а на смерть).
Так что это такое - справедливость?
Вокруг, да около.
Мы физически чувствуем вкус и запах, тепло и холод, свет и тьму, боль, голод и жажду. Любое из этих чувств сообщает нам точные сведения о том, где, когда, и сколько свалилось или коснулось нас этого явления из окружающего мира. Где и сколько тепла, где и сколько сладкого, где и сколько пролито духов Шанель №5.
Но странное дело, мы никогда не можем сказать сколько было, есть, или надо справедливости. Даже такого вопроса никогда не возникает. Не можем мы сказать и о том, есть ли она. И очень плохо помним, когда она была.
А вот несправедливость мы можем совершенно точно измерить, взвесить, запомнить и даже записать на бумаге точно так же, как мы чувствуем вкус и запах, тепло и холод, свет и тьму, боль, голод и жажду. Мы всегда точно знаем когда, где и сколько, и особенно - кто источник несправедливости. Мы можем её складывать и умножать, помнить всю жизнь и предъявлять счета за несправедливость в течение многих лет.
Так в чём же дело?
Ответ.
Справедливости нет!
Нет в жизни справедливости. А что есть?
Есть седьмое чувство, подобное зрению или осязанию. И предназначено оно для восприятия и измерения обмена между человеком и его окружением. Когда нам не додают по нашим вкладам в дело, когда не додают по нашим затратам сил и средств, когда не додают по нашим излияниям дружбы и любви, мы чувствуем обиду и сетуем на несправедливость.
Что же такое несправедливость?
Несправедливость - это тогда, когда обидно. «Обижаешь, начальник!» - это значит: несправедлив ты, неправильно поступаешь.
В жизни часто можно наблюдать, когда смертельные, казалось бы, на посторонний взгляд, оскорбления и даже рукоприкладство отца, например, или мастера-начальника, люди воспринимают как должное. И наоборот, иногда одно только слово вполне спокойное и даже формально любезное может ввергнуть человека в смятение и обиду горькую, которая житья не даёт. Несправедливое слово горше тюрьмы и болезни. От несправедливого слова человеку свет немил становится.
Обида - это то чувство, тот инструмент, которым мы меряем несправедливость. Облегчение обиды - вот то ощущение, то чувство, тот психический и даже физиологический процесс, при помощи которого мы определяем приближение справедливости, направление в её сторону.
И наоборот, когда мы не додаём кому-то в ответ на полученное - нам становится неуютно, некомфортно, неприятно. Нам стыдно.
Даже удовольствие от очаровательной игрушки, или роскошных бриллиантов, дома, или Мерседеса не до конца компенсирует дискомфорт от этого стыда. Именно из-за этого в нашей прошлой жизни неприлично считалось быть богатым, а в нашем современном капитализме неприлично интересоваться тем, откуда эта вся роскошь. Если мы богаты, то большинству из нас неприятно рассказывать подробности обогащения именно потому, что нам в глубине души стыдно.
Даже любовь человека, которому мы не отвечаем любовью, нам неприятна. Нам неприятна чужая помощь, если не можем ответить тем же. Излишнее с нашей течки зрения гостеприимство, излишнее хлебосольство, излишняя доброта, или участливость нам неприятны. Нам стыдно.
Нам бывает стыдно не только перед людьми. Стыдно перед природой, перед богом. Но, прежде всего, стыдно перед собой - это мы чувствуем нашу несправедливость к другим.
Справедливости нет в этой жизни. А несправедливость есть! Она очень реальна.
Ещё один ответ.
Несправедливость, конечно, есть, но она не может существовать без справедливости.
Любое чувство несправедливости получает свой вес, величину, размер в сравнении с каким-то началом. Отсчитывается от нуля. Этим началом, или нулём, является чувство равновесия и сбалансированности в отношениях с другими. Это всегда память о таком состоянии, или, по крайней мере, мечта. Это состояние, когда мы чувствуем безмятежность. Это всего лишь точка, или мгновение в нашей жизни. Вот она справедливость!
Видимо поэтому, при всём нашем стремлении к справедливости, мы всегда в затруднении измерить её величину (что значит - больше справедливости?). Именно поэтому мы всегда путаемся при её описании, а если и не путаемся, то всё равно остаёмся малоубедительными. Поэтому всякие наши указания на конкретную справедливость всегда могут быть оспорены другими не менее убедительно. Только немногие романтические утописты осмеливались рисовать саму справедливость. И каждый раз она оказывалась бесплотной тенью. Утопией мы называем все такие писания. Дело в том, что справедливость невозможно ни пощупать, ни понюхать, ни взвесить, ни измерить. Её нет в реальности. Она всего лишь ноль в нашей системе отсчёта.
Вот почему мы не можем её измерить и записать, запомнить и сохранить. Справедливость - это ничто. Это ноль. Это начало. Это начало жизни. Это начало всего. И хотя её нет, без неё мы не можем составить представление о своём месте в этой жизни, мы не можем почувствовать результата нашей жизни. Мы не знаем плакать, или радоваться нам, в конце концов. Что нам делать дальше.
И что дальше?
Ну ладно. С чувством мы разобрались, примерно. А как у нас появляются эти магические слова и что они означают?
Что нужно человеку, чтобы иметь дело со справедливостью?
Надо не только чувствовать, но надо и знать. Надо знать, в чём является нам справедливость. Знание о том, в чём состоит справедливость, даёт нам наша культура, начиная со всех форм воспитания человека, и кончая самыми высшими формами политической, идеологической и духовной жизни.
Стыд и обида превращаются в чувство несправедливости, в осознание несправедливости уже после того, как мы сопоставим наши конкретные обстоятельства, вызывающие обиду, с нашими представлениями о том, как должно было бы быть. А уже после такого осознания мы называем эти обстоятельства несправедливостью, чувствуем несправедливость именно этих обстоятельств, действий, поступков, отношений.
В том же случае, когда мы в результате таких сопоставлений не находим к чему можно было бы придраться, то испытываем некое воодушевление и удовольствие, которое и можно назвать ощущением момента или состояния справедливости.
Таким образом, представление о справедливости у людей является меркой, критерием оценки реального состояния всех видов взаимодействия и взаимообмена между людьми, начиная от денежных и энергетических взаимодействий, и кончая эстетическими сопереживаниями и самыми эфемерными сочувствиями и совоздыханиями.
Если мы измерим реальные человеческие отношения этой меркой и отложим величину, полученную в результате такого измерения, на некоторой числовой оси, то окажется, что справедливость занимает на ней только одну точку. Я имею в виду полную и абсолютную справедливость. Тот самый случай, когда эти отношения с точки зрения представлений о справедливости бездефицитны. Все остальные случаи будут лежать на этой оси в точках, имеющих каждая свою точную координату.
Таким образом, отметим пока для себя, что справедливость является нам как в виде чувства (возмущения), так и в виде представления (некоей словесной конструкции). Две ипостаси - чувственная и вербальная (словесная).
Ещё дальше.
Итак, знание справедливости мы усваиваем, как говорится, с «молоком матери». Оно нам достаётся от накопленной человечеством мудрости. Но служить началом наших деяний эти знания не могут, потому что для деяний нужны ещё желания, страсти. Для деяний у нас имеются другие причины, другие источники. Это наша сиюминутная нужда, наш желудок, наши фантазии, честолюбие, просто страсти, наконец. Они, как правило, не связаны никак со справедливостью и поэтому не всегда наши деяния (желаемые, замысливымые, или даже осуществляемые) можно вместить в нашу вербальную или чувственную справедливость.
Вот мы и отступаем от неё, надеясь, что «авось» пройдёт, авось простят. Мы рождаем несправедливость к другим. А они - к нам. Тут-то нас и посещает чувство, необходимое, чтобы направить наши деяния в сторону справедливости. Только тогда, когда нам станет огорчительно (стыдно или обидно) от несправедливости, у нас появляются силы и желание бороться «за правду».
Таким образом, активное начало наших деяний лежит где-то в стороне от справедливости. А справедливость лишь соизмеряет наши действия с другими людьми, с их нуждами или мотивами. Она лишь накладывает на нас границы возможного в человеческом общежитии посредством наших мук совести, или при помощи протестов других борцов «за правду».
Справедливость имеет реактивную природу. Она является возражением против несправедливости.
Справедливость просыпается, а может быть, и рождается несправедливостью.
Несправедливость же рождается сама собой, рождается жизнью, природой нашей животной, от которой нам никуда не спрятаться. Несправедливость рождается самой природой вещей. Несправедливость может существовать даже тогда, когда справедливости ещё и в помине нет. Я имею в виду ту обиду, которую мы всегда можем взвесить, измерить и, главное, запомнить. Именно поэтому очень важно разобраться, что собой представляет несправедливость в человеческих отношениях, какую роль она играет в человеческом общежитии. Социальную, говоря наукообразно, роль.
Социальная несправедливость.
Чувство социальной несправедливости, являясь составной частью целого комплекса чувств неудовлетворённости, может играть роль побудительного начала к деятельности и поступкам, реальным источником духовных и физически сил. В частности, оно побуждает к деяниям, направленным на изменение сложившегося общественного порядка.
Сначала действия одного человека выражаются в попытках возражать против несправедливых действий других лиц, в попытках изменить конкретную социальную ситуацию в непосредственном окружении человека (силой наказать обидчика, пожаловаться, написать анонимку, подать в суд).
При неразрешимости конкретной ситуации неудовлетворённость остаётся, измеряется и запоминается. Многократное повторение таких неудач также запоминаются и складываются со всеми предыдущими. А неудовлетворённости многих создают поле некоторой социальной напряжённости. Такое поле напряжённости служит благодатной почвой и источником энергии для разного рода социальных и политических сил и движений, направленных на устранение причин этой неудовлетворённости, обиды, досады.
Обратив на это внимание, отметим для себя лишь только то, что состояние неудовлетворённости социальной ситуацией, то есть ощущение несправедливости служит эмоциональным и даже просто физиологическим импульсом, источником энергии, лежащим в основе всякого социального развития, всякого социального движения. По сути, вся социальная жизнь (я имею в виду развитие социальной системы, социальный прогресс) только и может иметь место, когда есть несправедливость.
Из другого нашего опыта очень хорошо известно, что не всякий дискомфорт и неудовлетворённость создаёт импульс к действиям. Ощущение неразрешимости ситуации, безнадёжности её может вызвать бездействие, утрату последних сил, ступор, самоубийство, и так далее, то есть прекращение вообще всякой жизнедеятельности.
Если изобразить соотношение условной величины несправедливости Н c величиной активности действий А на графике, мы получим примерно следующую картинку.
Активность
!_Амакс___//!******** __________
! *///! *
! *///////! *
! */////////! *
! *!//////////! *
! * !//////////! *
!*___!//////////!________________*________
0 Нопт Нмакс Несправедливость
Анализируя этот график, мы видим, что сама по себе несправедливость может сыграть отрицательную роль не только тогда, когда она слишком велика, но и тогда, когда её вовсе нет, или слишком мало. Отсутствие ощущения несправедливости ведёт к отсутствию целенаправленного импульса к социальному движению. В конечном счёте - импульса к развитию и прогрессу, к жизни.
И есть такая величина несправедливости (условно говоря - оптимальная), когда социальная несправедливость порождает максимальную общественную неразрушительную активность, то есть сообщает социальной системе импульс социального преобразования, совершенствования, развития.
Другими словами, определённая ограниченная форма социальной несправедливости является тем агрегатом в социальной системе, в котором классические виды психической и биологической энергии, а вместе с ними химической, тепловой, и даже ядерной, преобразуются, трансформируются в социальные и политические силы и деяния. То есть в тот вид энергии, который сообщает жизнь и физическую силу человеческой общности, является источником социальной формы движения.
Недаром вся наша история - история несправедливостей. Вся наша литература - рассказы о несправедливостях. Вся наша политика - война против несправедливостей.
Так что же? Выходит - да здравствует несправедливость?
Ну что вы! Не так резко.
(продолжение следует)

[%sig%]

[Рус]

Тема стала чуть обсуждаться с подачи двух сразу статей С. Г. Кара-Мурзы и М. Делягина в одно примерно время, а у меня был накануне пост про «максиму социальной справедливости», исторически оправдывающих деяния большевиков, в отличие, от чубайсовского «большевизма наоборот». Да и недавно, Делягин в «прыгнувшем быке», еще раз упомянул о необходимости реанимации и проработке этой социальной категории, дискредитированной самой нашей жизнью, а не необходимостью ее сохранения в формате цветущей сложности и продуктивности. Сразу извинюсь, не читал весь Ваш текст, но по концовке - отвечу. Человек никогда не достигнет счастья, справедливости и пр. Но, от того, как, с кем и на каких условиях он будет к ней стремиться, будет зависеть она самая (и оно заодно).