Юрий Озеров. Сталинград. Опции

[Konstanten]

Сегодня - день Сталинградской победы.

С.Чернецкий. Марш воинов-сталинградцев.

Л.Книппер. Полюшко-поле.

Предлагю обсудить фильм Юрия Озерова -"Сталинград". Было бы интересно пообсуждать не только фильм,но и всю Сталинградскаую битву.
Сам фильм создавался в начале горбачевской "перестройки" и в него уже проникло то , что потом так развилось и стало называться "фальсификацией истории" Великой Отечественной войны.
1 серия
http://www.youtube.com/watch?v=M7MEs_eWKO4

http://www.ivi.ru/watch/stalingrad/53385

2 серия
http://www.youtube.com/watch?v=pTEUjymqPo0

http://www.ivi.ru/watch/stalingrad/53404

Сообщение отредактировал Konstanten - 2.2.2012, 19:35

[Konstanten]

Сталинград в сентябре 1942.

1-13 сентября 1942. Продолжение

На рассвете 5 сентября по всему фронту 24, 1-й гвардейской и 66-й армий началась артиллерийская и авиационная подготовка. Однако плотность артиллерийского огня даже на направлениях главных ударов армий была небольшой и не дала необходимого результата.
После залпов «катюш» началась атака. Я следил за ней с наблюдательного пункта командующего 1-й гвардейской армией. По мощности огня, которым встретил противник наши атакующие войска, было видно, что артиллерийская подготовка не дала нужных результатов и что глубокого продвижения наших наступающих частей ожидать не следует.
Примерно через полтора-два часа из докладов командующих войсками стало известно, что на ряде участков противник своим огнем остановил наше продвижение и контратакует пехотой и [77] танками. Авиационная разведка установила, что из района Гумрак—Орловка—Большая Россошка на север движутся большие группы танков, артиллерии и мотопехоты противника. Появившаяся авиация противника начала бомбардировку наших боевых порядков. Во второй половине дня вступили в бой новые части противника и на некоторых участках оттеснили наши войска на исходные рубежи.
Продолжавшийся весь день напряженный огневой бой к вечеру почти затих. Мы подвели итоги. За день сражения наши части продвинулись всего лишь на 2—4 километра, 24-я армия осталась почти на исходных позициях.
К вечеру войскам дополнительно подвезли снаряды, мины и другие боеприпасы. С учетом выявленных за день боя данных о противнике было решено в течение ночи подготовить новую атаку, произведя в пределах возможного необходимую перегруппировку.
Поздно вечером меня вызвал Верховный.
— Как идут дела?
Я доложил, что в течение всего дня шло очень тяжелое сражение. К северу от Сталинграда противник вынужден был ввести в бой новые войска, переброшенные из района Гумрака.
— Это уже хорошо: это отвлекает силы противника от Сталинграда.
Я продолжал:
— Наши части имеют незначительное продвижение, а в ряде случаев остались на исходных рубежах.
— А в чем дело?
— Из-за недостатка времени наши войска не успели хорошо подготовить наступление, провести артиллерийскую разведку и выявить систему огня противника и поэтому, естественно, подавить ее не смогли. Когда же мы перешли в наступление, противник своим огнем и контратаками остановил его. Кроме того, авиация противника весь день господствовала в воздухе и бомбила наши части.
— Продолжайте атаки, — приказал И. В. Сталин. — Ваша главная задача — оттянуть от Сталинграда возможно больше сил противника.
На другой день бой разгорелся с еще большим ожесточением. Наша авиация всю ночь на 6 сентября бомбила противника. Кроме фронтовой авиации, была введена в бой авиация дальнего действия под командованием генерал-лейтенанта А. Е. Голованова.
Днем мы повторили атаку, но и на этот раз она была отбита. В течение 6 сентября противник подвел из района Сталинграда новые части. На ряде господствующих высот враг зарыл в землю танки, штурмовые орудия и основательно организовал опорные пункты, которые можно было разбить только мощным огнем артиллерии. Но ее у нас тогда было очень мало. [78]
7 сентября после полудня ко мне обратился начальник оперативного отдела Сталинградского фронта полковник И. Н. Рухле:
— Верховный запрашивает, достаточно ли у нас сил, чтобы разгромить противника?
Мы надеялись, что переброска некоторого количества войск с Воронежского фронта от Н. Ф. Ватутина может поправить дело, и передали Верховному ответ:
«Для разгрома противника под Сталинградом тех сил, которые имеются здесь, явно не хватит. Необходимо сосредоточить дополнительную группу войск, с тем чтобы в кратчайший срок нанести более сильный удар противнику...»
Однако решения Ставки о дополнительной переброске дивизий не последовало.
Третий и четвертый день сражений прошли главным образом в состязании огневых средств и боях в воздухе.
10 сентября, еще раз объехав части и соединения армии, я окончательно укрепился во мнении, что прорвать боевые порядки противника и ликвидировать его коридор наличными силами и в той же группировке невозможно. В таком же духе высказались и генералы В. Н. Гордов, К. С. Москаленко, Р. Я. Малиновский, Д. Т. Козлов и другие.
В тот же день я передал Верховному по ВЧ:
— Теми силами, которыми располагает Сталинградский фронт, прорвать коридор и соединиться с войсками Юго-Восточного фронта в городе нам не удастся. Фронт обороны немецких войск значительно укрепился за счет вновь подошедших частей из-под Сталинграда. Дальнейшие атаки теми же силами и в той же группировке будут бесцельны, и войска неизбежно понесут большие потери. Нужны дополнительные войска и время на перегруппировку для более концентрированного удара Сталинградского фронта. Армейские удары не в состоянии опрокинуть противника.
Верховный ответил, что было бы неплохо, если бы я прилетел в Москву и доложил лично эти вопросы.

На следующий день Георгий Константинович объехал все четыре наши армии и пришел к убеждению, что вопреки сказанному в донесении дальнейшее наступление в прежнем составе войск малоперспективно, хотя еще одну попытку 17 сентября совершить, после соответствующей перегруппировки, следует.
Вечером 10 сентября Г. К. Жуков передал И. В. Сталину по ВЧ следующие соображения. Теми силами, которыми располагает Сталинградский фронт, пробить немецкий коридор и соединиться с войсками Юго-Восточного фронта в городе нам не удастся. Оборона гитлеровцев значительно укрепилась за счет подошедших частей из-под Сталинграда. Наши дальнейшие атаки теми же силами и в той же группировке будут бесцельны, соединения неизбежно понесут большие потери. Нужны дополнительные войска и время на перегруппировку для более концентрированного удара Сталинградского фронта. Армейские удары не в состоянии опрокинуть противника.
Верховный ответил, что было бы неплохо, если бы Г. К. Жуков прилетел в Москву и доложил лично эти вопросы.

Наступление войск левого крыла Сталинградского фронта, начавшееся 3 сентября, прекратилось 11 сентября, и почти сразу же противник усилил натиск на позиции соединений Юго-Восточного фронта, непосредственно оборонявших город. Здесь нельзя не увидеть взаимосвязи. Войска противника, прибывшие с других направлений под Сталинград, теперь целиком направлялись для усиления ударной группировки, наступавшей на город, в то время как в предшествовавшие дни часть их немецко-фашистскому командованию приходилось выделять для парирования наших ударов с севера.

Не приходилось также забывать, что 6-я армия Паулюса сомкнулась теперь с 4-й танковой армией Гота, подступившей к Сталинграду с юга и юго-запада.
Сомкнулась не так, как гитлеровское командование задумало, — наши войска в клещи не попали,однако у немцев, безусловно, появилось еще больше возможностей быстро сосредоточивать моторизованные части там, где им было нужно.

(Konsanten: За счёт подвижности своих войск немцы могли быстро перебрасывать и сосредотачивать свои войска - мотопехоту ,артиллерию , танки ,создавая локальное 5-7 кратное превосходство на участках ударов для прорыва обороны и постоянно обеспечивать их боепитанием. Наши армейские и фронтовые штабы ,получив первые танковые и мехкорпуса, начиная с лета-осени 1942 года только начинали овладевать этой ,тогда ещё новой , "технологией" войны ,по-сути своей являющейся технологией организации и планирования. )

Стало уже очевидным, что, нанося удары в направлении пригородов Городище и Александровна, враг стремится изолировать наши правофланговые части — группу полковника Горохова.
На левом фланге усиливался нажим со стороны противника в направлении Бекетовки, стоящей у самой Волги.
Были и другие места, где гитлеровцы могли попытаться рассечь нашу оборону на всю ее глубину.
К началу боев на внутреннем оборонительном обводе перед фронтом 62-й армии и правым флангом 64-й было выявлено (считая и второй эшелон) до восемнадцати неприятельских дивизий — пехотных, моторизованных, танковых.
........
Тракторный завод 23–24 августа находился почти на переднем крае. Танки, выходившие из его ворот, буквально через 10–15 минут вводились в бой. Но и после того как группа Горохова оттеснила противника, от ворот Тракторного на площади Дзержинского до передовых окопов было в несколько раз ближе, чем до центра города. СТЗ сильно пострадал от бомбежек, а наиболее ценное из уцелевшего оборудования подлежало демонтажу и эвакуации в тыл. Тем не менее Тракторный завод действовал, некоторое время даже продолжал выпускать новые танки, и оставался основной в полосе армии танкоремонтной базой.
Рабочие и инженеры, занимавшиеся ремонтом боевых машин, были сведены в военизированное подразделение — ремонтно-восстановительный батальон (возглавлял его майор И. Ф. Жданов), принимавший поврежденные танки прямо на поле боя. Когда немцы прорвались к Мечетке, батальон и сам участвовал в боях, но затем его — первым из рабочих формирований — вернули на завод: подбитые танки ждали ремонта.

Хочется подкрепить все это цифрами из официального отчета о работе СТЗ в 1942 году: с 23 августа до 1 сентября завод передал Красной Армии 119 танков, изготовил 24 арттягача, 55 дизель-моторов, отремонтировал 14 танков. В сентябре было выпущено 16 новых танков, отремонтирован 91.


7 сентября враг прорвался через внутренний оборонительный обвод между Гумраком и поселком Сталинградский — на участке группы Попова (командиру танкового корпуса
генерал-майору А. Ф. Попову были подчинены и некоторые соседние части). Прорыв, если говорить отвлеченно, был не столь уж глубоким — два-три километра.
Дальше гитлеровцев не пустили. Но это составляло почти половину расстояния между внутренним и городским обводами, причем — на центральном участке, на подступах к Мамаеву кургану и заводскому району.

Наступивший новый боевой день — 8 сентября — сложился, однако, не так, как мы планировали.
Утром с командного пункта 35-й гвардейской дивизии донесли, что она ведет тяжелый бой, отражая массированные танковые атаки и подвергаясь сильным ударам с воздуха. Подробности передать не успели: связь прервалась. Не сразу дошло до нас и то, что командир дивизии генерал Глазков — он находился в полку Герасимова — тяжело( смертельно) ранен..
Дивизию возглавил замкомдива полковник В. П. Дубянский.


9 сентября комитет обороны принял решение, согласно которому на предприятиях, способных в какой-то мере функционировать, оставлялось (включая и предприятия, расположенные в южной части города, обороняемой 64-й армией) 6420 человек. В том числе около 2000 человек на Тракторном, 1200 — на «Баррикадах», 600 — на «Красном Октябре».
На всех трех сталинградских промышленных гигантах действовали лишь отдельные цеха — в качестве мастерских по ремонту и восстановлению боевой техники, но и это делать с каждым днем становилось все труднее. Тысячи рабочих этих заводов уже сражались в рядах нашей армии. Последние изготовленные на «Баррикадах» орудия ушли на огневые позиции с расчетами, сформированными из заводских оружейников.

Сдерживать и изматывать противника помогала артиллерия. 62-я армия располагала довольно значительным по тем временам количеством орудий и минометов. Хотя у немцев их было значительно больше, наша артиллерия представляла могучую силу.
Кроме артполков дивизий и артдивизионов бригад в нашем распоряжении к 10 сентября находилось около десяти истребительно-противотанковых артиллерийских полков РГК.
И сверх того — полевая реактивная артиллерия: два гвардейских минометных полка.
Почти во всех артполках был некомплект материальной части. Но все-таки в полосе обороны армии в начале сентября действовало свыше шестисот орудий и минометов (без 50-миллиметровых), причем число стволов все время возрастало. Северную группу Горохова поддерживали также канонерские лодки Волжской флотилии. Ее 2-я бригада кораблей под командованием контр-адмирала Т. А. Новикова поступила в оперативное подчинение командарму 62-й еще в августе.
Докладывая о потерях, о том, что враг вновь нажимает и положение трудное, командиры дивизий и бригад старались выяснить — кто напрямик, кто обиняком, — нельзя ли получить подкрепление. И часто л отвечал:
— Дать людей сейчас не могу. Но прибавить огня можно.
Не подлежит сомнению, что только благодаря усиленной поддержке артиллерией — иногда сосредоточением на узком участке огня нескольких артполков — могли выстоять и 35-я гвардейская дивизия, и бригада Ильина, и многие другие соединения. 3 сентября, когда противник многократно пытался прорвать оборону 112-й стрелковой дивизии подполковника Ермолкина, исход боя на этом участке в огромной мере решили пятнадцать залпов дивизиона гвардейских минометов по скоплениям немецкой пехоты и выходящим в атаку танкам.
— Упорство бойцов плюс артиллерия — вот на чем все держится! — сказал как-то дивизионный комиссар Гуров, размышляя над итогами боевого дня.
Он почти повторил севастопольскую формулу командарма Приморской Ивана Ефимовича Петрова: «Стойкость пехоты и централизованное управление артиллерией». Под Сталинградом действовало больше авиации, было у нас и хоть сколько-то танков. Однако и здесь лишь артиллерия являлась той силой, которая могла немедленно поддержать стрелковые части на любом участке.
При этом и в Сталинграде создавалась всеохватывающая система централизованного управления артиллерией, оправдавшая себя при обороне Одессы и Севастополя. В начале сентября были образованы две армейские артиллерийские группы, каждая в составе четырех-пяти артиллерийских и гвардейских минометных полков.

9 сентября такая угроза создалась в самом центре фронта армии, на участке 6-й танковой бригады. Ее командир попросил помощи, и это был тот случай, когда подкрепление следовало дать во что бы то ни стало, причем быстро. Я ответил, что помощь будет, хотя в ту минуту сам не знал, где поблизости смогу что-либо взять, кроме резервной роты военно-политического училища. А нужен был по крайней мере еще батальон.
Соединился с командиром 87-й дивизии (дивизии давно уже только по названию) Казарцевым.
— Александр Игнатьевич, знаете, что происходит у вашего соседа?
— Так точно, знаю.
— Нужно послать туда сводный батальон. И как можно скорее. Очень прошу. Иначе...

Командарм поинтересовался составом и состоянием 7-го танкового корпуса, а когда услышал, что соединение будет готово к боям при условии обеспечения его горючим с армейских или фронтовых баз, нахмурился. Оказалось, что в армии вообще не было горючего даже для реактивных установок М-30.
Кирилл Семенович (Москаленко) информировал меня о положении в районе Сталинграда. Обстановка была очень напряженной.
Еще 25 августа войска 6-й немецкой армии форсировали Дон и при поддержке многочисленной авиации развили стремительное наступление на Сталинград, подвергая город варварской бомбардировке. Под ударами превосходящих сил врага 62-я армия Юго-Восточного фронта с тяжелыми боями отошла к реке Россошка.
Одновременно соединения повернутой на Сталинград с кавказского направления 4-й танковой армии немцев смяли нашу оборону южнее города и подошли к его окраине. Вскоре противник из района Самофаловки, севернее Сталинграда, прорвался к Волге, отрезав 62-ю армию от войск Сталинградского фронта.
Все попытки армии ликвидировать прорыв фашистов не имели успеха. Началась ожесточенная борьба непосредственно за Сталинград.
— Ставка Верховного Главнокомандования, — продолжал командарм, склонившись над картой, — приказала перегруппировать часть сил первой гвардейской армии в районе Лозное, включить в ее состав пять стрелковых дивизий, четвертый, шестнадцатый, седьмой танковые корпуса и нанести контрудар в направлении Котлубань, Самофаловка, Гумрак, где соединиться с шестьдесят второй армией генерала В. И. Чуйкова. Наступление назначалось на сегодня, но в связи с тем, что многие части не успели сосредоточиться в исходных районах, а также из-за отсутствия горючего я просил Военный совет фронта перенести атаку на завтра — 3 сентября.
Прощаясь, командующий армией приказал принять меры по обеспечению боевой техники горючим и организовать подвоз боеприпасов.
После отъезда командарма мною были вызваны командиры бригад, подразделений боевого и материально-технического обеспечения. Информировав их об обстановке, сложившейся в районе Сталинграда, я потребовал немедленной и всесторонней подготовки войск к боевым действиям, подчеркнув, что предстоит исключительно тяжелая борьба.
Вечером был получен приказ, уточняющий задачу корпуса в наступлении, назначенном на утро 3 сентября. Ночь мы не спали.
Пока операторы под руководством нового начальника штаба корпуса полковника В. Н. Баскакова готовили боевые документы, я с бригадным комиссаром Н. В. Шаталовым побывал во всех бригадах, танковых и мотострелковых батальонах. Горючее уже подвозили. Танкисты заправляли свои машины, проверяли работу двигателей, готовили к бою вооружение.

Боеприпасы у нас были: корпус прибыл в Серебряково, имея в эшелонах не менее полутора боекомплектов снарядов, мин и патронов.
......
В пять часов 3 сентября, еще затемно, 1-я гвардейская армия после непродолжительной артиллерийской подготовки перешла в наступление.
Вначале оно развивалось успешно. Войска продвинулись в направлении Сталинграда на 5 — 6 километров, но затем были остановлены яростной бомбежкой вражеской авиации, сильными контратаками танков и мотопехоты противника, поддержанных многочисленной артиллерией и минометами.
Танкисты и мотострелки корпуса отважно ринулись на врага, проявляя бесстрашие и героическое упорство.
Однако гитлеровцы обрушили на них мощный огонь артиллерии плотного противотанкового заслона.
Фашистская авиация силами от 50 до 80 самолетов непрерывно висела над полем боя, оглашая окрестности воем и взрывами бомб разного калибра.
Войска же 1-й гвардейской армии совершенно не имели авиационного прикрытия, ни одного полка ПВО и никакого артиллерийского усиления.
Мы. понесли значительные потери и к вечеру вынуждены были закрепляться на достигнутых рубежах.

На следующий день 1-я гвардейская армия возобновила наступление и вновь не добилась существенного результата при всей решимости личного состава прорваться на помощь к сталинградцам.
Когда на землю, изрытую тысячами бомб, снарядов и мин, начали спускаться сумерки, командарм вызвал на свой КП командиров корпусов, дивизий и бригад.
Кирилл Семенович выглядел усталым и расстроенным, чувствовалось, что очень переживал неудачу. Он ориентировал нас в обстановке и уточнил задачи на 5 сентября.
В этот день намечалось наступление справа и слева от 1-й гвардейской, 24-й и 66-й армий.
Оба этих объединения были недоукомплектованы, не имели достаточного количества боеприпасов и еще не закончили сосредоточение, по Ставка требовала ввода их в сражение, учитывая тяжелое положение в районе Сталинграда.

После перегруппировки сил и выдвижения на направление главного удара 4-го и 7-го танковых корпусов 1-я гвардейская армия снова перешла в наступление.
В ходе тяжелейших и кровопролитных боев войска продвинулись за день всего на 6—7 километров и то за счет невиданного, граничащего с самопожертвованием, упорства танкистов, наступавших под непрерывными ударами фашистской авиации. Мы несли большие потери, особенно в легких танках Т-60 и Т-70, имевших слабую броневую защиту.
Было подсчитано, что только в течение одного дня авиация противника произвела против нас до 2 тысяч самолето-вылетов основной мощью 4-го воздушного флота.
Кроме того, хорошо понимая, к чему стремятся советские войска, наносившие удар на Сталинград с севера, немецко-фашистское командование сняло некоторые танковые и моторизованные дивизии со сталинградского направления и бросило их навстречу нам. На большинстве высот фашисты зарыли в землю танки, штурмовые орудия, организовали мощные опорные пункты, до предела насыщенные противотанковой артиллерией.
За последующие семь дней на редкость ожесточенных боев, в основном неподалеку от совхоза Котлубань, части нашего корпуса продвинулись всего на 4 километра, но то были километры, отвоеванные ценою больших жертв.
Мы потеряли в этих боях 156 из 191 танка, имевшегося к началу боевых действий под Сталинградом. Много бойцов и командиров погибло или было ранено.
Но враг, несмотря на то что располагал подавляющим превосходством в силах и огневых средствах, занимая оборону, скрытую от нашего наблюдения на южных скатах высот, тоже потерпел немалый урон. Только убитыми он оставил на поле боя около тысячи солдат и офицеров, нами было уничтожено 50 танков, 69 орудий и минометов, свыше 100 автомашин и много другой техники{29}.
Активные действия 7-го танкового корпуса, как и других соединений 1-й гвардейской армии, 24-й и 66-й армий Сталинградского фронта, все же сыграли положительную роль. Они оттянули на себя значительную часть сил ударной группировки противника, наступавшей на Сталинград, чем оказали существенную помощь 62-й и 64-й армиям, оборонявшим город, позволили советскому командованию подтянуть резервы для укрепления защищавшего Сталинград Юго-Восточного фронта.
11 сентября 7-й танковый корпус решением командующего 1-й гвардейской армией генерала К. С. Москаленко был выведен во второй эшелон.

Описание немецкой стороны тех боёв.

Если нам не удавалось выбить русских с их позиций, осуществить прорыв или окружение в момент, когда мы еще быстро продвигались вперед, то дальнейшие попытки сломить сопротивление противника обычно приводили к тяжелым потерям и требовали сосредоточения больших сил. Русские — мастера окапываться и строить полевые укрепления.
Они безошибочно выбирают позиции, имеющие важное значение для предстоящих боевых действий.
Так было и с этой высотой, где русские могли долго обороняться и держать под наблюдением наши тылы".

......
В начале сентября русские с целью облегчить положение защитников Сталинграда стали предпринимать атаки на фронте 14-го танкового корпуса.....
Я не преувеличиваю, утверждая, что во время этих атак мы не раз оказывались в безнадежном положении.
Тех пополнений в живой силе и технике, которые мы получали из Германии, было совершенно недостаточно. Необстрелянные солдаты не приносили в этих тяжелых боях никакой пользы.
Потери, которые они несли с первого же дня пребывания на передовой, были огромны. Мы не могли постепенно "акклиматизировать" этих людей, направив их на спокойные участки, потому что таких участков в то время не было. Невозможно было также и отозвать с фронта ветеранов, чтобы организовать должную подготовку новичков".
Огонь русской артиллерии действительно был очень сильным. Русские не только обстреливали наши передовые позиции, но и вели огонь из дальнобойных орудий по глубоким тылам.
Пожалуй, следует хотя бы коротко сказать и об опыте, полученном нами в эти напряженные дни. Вскоре артиллерия заняла первостепенное место в системе нашей обороны.
Поскольку потери росли и сила нашей пехоты истощалась, основная тяжесть в отражении русских атак легла на плечи артиллеристов.
Без эффективного огня артиллерии было бы невозможно так долго противостоять настойчиво повторяющимся массированным атакам русских.
Как правило, мы использовали только сосредоточенный огонь и старались нанести удар по исходным позициям русских до того, как они могли перейти в атаку.
Интересно отметить, что русские ни к чему не были так чувствительны, как к артиллерийскому обстрелу.
Мы пришли также к выводу, что нецелесообразно оборудовать позиции на передних скатах, поскольку их нельзя было оборонять от танковых атак.
Не следует забывать, что основу нашей противотанковой обороны составляли танки, и мы сосредоточивали все танки в низинах непосредственно у переднего края.
С этих позиций они легко могли поражать русские танки, как только те достигали гребня высоты. В то же время наши танки были в состоянии оказать поддержку пехоте, обороняющейся на обратных скатах, при отражении танковых атак русских.

Днем 12 сентября я вылетел в Москву и через четыре часа был в Кремле (Konsatnten:по всей видимости доклад и разговор были не в Кремле , а на даче ,куда И.В.Сталин иногда приглашал военных.
В частности такой факт приводит П.А.Ротмистров -в начале ноября он докладывал Сталину на "ближней" даче.
При этом факт посещения Кремля П.А.Ротмистровым также не омечен в книге посещений ), куда Верховный вызвал и начальника Генштаба А. М. Василевского.
Александр Михайлович доложил о подходе в район Сталинграда новых частей противника из района Котельникова, о ходе сражения в районе Новороссийска, а также о боях на грозненском направлении.
Внимательно выслушав доклад А. М. Василевского, Верховный резюмировал:— Рвутся любой ценой к грозненской нефти. Ну, теперь послушаем Жукова.
Я повторил то же, о чем докладывал два дня назад по телефону. Сказал, что 24, 1-я гвардейская и 66-я армии, участвовавшие в наступлении 5—11 сентября, показали себя боеспособными соединениями. Основная их слабость — отсутствие достаточных средств усиления, мало гаубичной артиллерии и танков, необходимых для непосредственной поддержки стрелковых частей.

Местность же на участке Сталинградского фронта крайне невыгодна для наступления наших войск: открытая, изрезанная глубокими оврагами, где противник хорошо укрывается от огня.
Заняв ряд командных высот, он имеет дальнее артиллерийское наблюдение и может во всех направлениях маневрировать огнем.

Кроме того, у противника есть возможность вести дальний артиллерийский огонь и из района Кузьмичи—Акатовка— совхоз «Опытное поле». При этих условиях 24, 1-я гвардейская и 66-я армии Сталинградского фронта прорвать фронт обороны противника не могут.

— Что нужно Сталинградскому фронту, чтобы ликвидировать коридор противника и соединиться с Юго-Восточным фронтом? — спросил И. В. Сталин.

— Минимум еще одну полнокровную общевойсковую армию, танковый корпус, три танковые бригады и не менее 400 орудий гаубичной артиллерии. Кроме того, на время операции необходимо дополнительно сосредоточить не менее одной воздушной армии.
А. М. Василевский полностью поддержал мои расчеты.

Верховный достал свою карту с расположением резервов Ставки, долго и пристально ее рассматривал. Мы с Александром Михайловичем отошли подальше от стола в сторону и очень тихо говорили о том, что, видимо, надо искать какое-то иное решение.
— А какое «иное» решение? — вдруг подняв голову, спросил И. В. Сталин.
Я никогда не думал, что у И. В. Сталина такой острый слух. Мы подошли к столу.

— Вот что, — продолжал он, — поезжайте в Генштаб и подумайте хорошенько, что надо предпринять в районе Сталинграда. Откуда и какие войска можно перебросить для усиления сталинградской группировки, а заодно подумайте и о Кавказском фронте. Завтра в 9 часов вечера снова соберемся здесь.

Весь следующий день мы с А. М. Василевским проработали в Генеральном штабе. Все внимание сосредоточили на возможности осуществления операции крупного масштаба, с тем чтобы не расходовать подготовляемые и уже готовые резервы на частные операции. В октябре у нас заканчивалось формирование стратегических резервов. К этому времени наша промышленность значительно увеличила производство самолетов новейших конструкций и боеприпасов для артиллерии.

Перебрав все возможные варианты, мы решили предложить И. В. Сталину следующий план действий: первое — активной обороной продолжать изматывать противника; второе — приступить к подготовке контрнаступления, чтобы нанести противнику в районе Сталинграда такой удар, который резко изменил бы стратегическую обстановку на юге страны в нашу пользу.
Что же касается конкретного плана контрнаступления то, естественно, за один день мы не могли подготовить детальные расчеты, но нам было ясно, что основные удары нужно наносить по флангам сталинградской группировки, прикрывавшимся королевскими румынскими войсками.

Ориентировочный расчет показывал, что раньше середины ноября подготовить необходимые силы и средства для контрнаступления будет невозможно. При оценке противника мы исходили из того, что фашистская Германия уже не в состоянии выполнить свой стратегический план 1942 года. Тех сил и средств, которыми к осени 1942 года располагала Германия, не хватит для завершения задач ни на Северном Кавказе, ни в районе Дона и Волги.
Все, что германское командование могло использовать на Кавказе и в районе Сталинграда, уже было в значительной степени обескровлено и измотано. Ничего более значительного немцы явно не могли сюда бросить, и, безусловно, они будут вынуждены, так же как и после разгрома под Москвой, перейти к обороне на всех направлениях.
Нам было известно, что наиболее боеспособные в вермахте 6-я армия Паулюса и 4-я танковая армия Гота, втянувшись в изнурительные бои в районе Сталинграда, не в состоянии завершить операцию по захвату города и увязли там.
Советские войска в смертельных схватках с врагом на подступах к Сталинграду, а в дальнейшем и в самом городе понесли тяжелейшие потери и поэтому наличными силами не имели возможности разгромить врага. Но у нас закончилась подготовка крупных стратегических резервов, имевших новейшее оружие и новейшую боевую технику. К ноябрю у Ставки должны были быть механизированные и танковые соединения, вооруженные боеспособными и маневренными танками Т-34, что позволяло нам ставить своим войскам более сложные задачи.
К тому же наши высшие командные кадры за первый период войны многому научились, многое переосмыслили и, пройдя тяжелую школу борьбы с сильным врагом, стали мастерами оперативного и тактического искусства. Командно-политический состав и воины Красной Армии на опыте многочисленных ожесточенных схваток с вражескими войсками закалились и в полной мере освоили способы и методы боевых действий в любой обстановке.
Генеральный штаб на основе данных фронтов изучил сильные и слабые стороны немецких, венгерских, итальянских и румынских войск. Войска сателлитов по сравнению с немецкими были хуже вооружены, менее опытны, недостаточно боеспособны даже в обороне. И самое главное — их солдаты, да и многие офицеры не хотели умирать за чуждые им интересы на далеких полях России, куда их направили Гитлер, Муссолини, Антонеску, Хорти и другие фашистские лидеры.
Положение противника усугублялось еще и тем, что в районе Волги и Дона у него было очень мало войск в оперативном резерве — не более шести дивизий, да и те были разбросаны на широком фронте. Собрать их в кулак в короткое время было невозможно.
Нам благоприятствовала и оперативная конфигурация всего фронта противника: наши войска занимали охватывающее положение и могли сравнительно легко развернуться на плацдармах в районах Серафимовича и Клетской.
Проанализировав все это, мы были готовы к докладу Верховному.
Вечером А. М. Василевский позвонил И. В. Сталину и доложил, что мы готовы, как было указано, прибыть в 21.00. И. В. Сталин сказал, что некоторое время он будет занят и примет нас в 22 часа.
В 22.00 мы были у Верховного, в его кабинете.
Поздоровавшись за руку, что с ним редко бывало, он возмущенно сказал:
— Десятки, сотни тысяч советских людей отдают свою жизнь в борьбе с фашизмом, а Черчилль торгуется из-за двух десятков «харикейнов». А их «харикейны» — дрянь, наши летчики не любят эту машину... — И затем совершенно спокойным тоном без всякого перехода продолжал: — Ну, что надумали? Кто будет докладывать?
— Кому прикажете, — ответил Александр Михайлович, — мнение у нас одно.
Верховный подошел к нашей карте.
— Это что у вас?
— Это предварительные наметки плана контрнаступления в районе Сталинграда, — пояснил А. М. Василевский.
— Что это за группировки войск в районе Серафимовича?
— Это новый фронт. Его нужно создать, чтобы нанести мощный удар по оперативному тылу группировки противника, действующей в районе Сталинграда.
— Хватит ли сейчас сил для такой большой операции?
Я доложил, что, по нашим подсчетам, через 45 дней операцию можно обеспечить необходимыми силами и средствами и хорошо ее подготовить.
— А не лучше ли ограничиться ударом с севера на юг и с юга на север вдоль Дона? — спросил И. В. Сталин.
— Нет, в этом случае немцы могут быстро повернуть из-под Сталинграда свои бронетанковые дивизии и парировать наши удары. Удар же наших войск западнее Дона не даст возможности противнику из-за речной преграды быстро сманеврировать и своими резервами выйти на встречу нашим группировкам.
— А не далеко ли замахнулись ударными группировками?
Мы с Александром Михайловичем объяснили, что операция делится на два основных этапа:
1) прорыв обороны, окружение сталинградской группировки немецких войск и создание прочного внешнего фронта, чтобы изолировать эту группировку от внешних сил;
2) уничтожение окруженного противника и пресечение попыток противника деблокироваться.

— Над планом надо еще подумать и подсчитать наши ресурсы, — сказал Верховный. — А сейчас главная задача — удержать Сталинград и не допустить продвижения противника в сторону Камышина.
Вошел А. Н. Поскребышев и доложил, что звонит А. И. Еременко.
Закончив телефонный разговор. Верховный сказал:
— Еременко докладывает, что противник подтягивает к городу танковые части. Завтра надо ждать нового удара.
Дайте сейчас же указание о немедленной переброске через Волгу 13-й гвардейской дивизии Родимцева из резерва Ставки и посмотрите, что еще можно направить туда завтра, — сказал он А. М. Василевскому.

Разрабатываемый план контрнаступления под Сталинградом. По состояние ,вероятно, на середину сентября-октября 1942 года.

Сообщение отредактировал Konstanten - 30.8.2012, 16:58