Версия для печати темы

Автор: Ratan 8.6.2009, 4:44

Это попытка постановки проблемы, навеянная разговором о постмодерне.
В текстах С.Е.Кургиняна постоянно всплывает мысль о самоидентичности и обретении субъектности как условии политического (и не только политического) действия. Этот процесс предстает также как обретение Смысла. Здесь написание «смысла» с большой бу-квы имеет в виду подчеркнуть, что речь идет о смыслах стратегических, генеральных (ме-тафизических) и т.п., т.е. о смыслах, определяющих жизненный путь исторического субъ-екта, если речь идет об обществе, или жизненную стратегию личности, если речь идет о человеке. Эта мысль представлена в текстах в прямой и косвенной форме. Я воспользу-юсь цитатой, в которой она выражена прямо: «Между тем, подлинная власть не носит ве-щественного характера. Миром правит невещественное. Так это происходит везде. И нам не удастся отгородиться от этого. Не будет здесь царства своего Смысла – здесь будет царство чужого Смысла. Или царство Антисмысла. Последнее даже более вероятно… Ближайшие 25 лет распадутся на три периода. Первый – осознание роли Смыслов. Второй – выработка Смыслов. Третий – переход от смыслообновления и смыслоконсолидации к переменам…» http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=art&theme=10&auth=10&id=1940
Если актуальный политический анализ выводит на «метафизические» вопросы обретения смысла, то есть резон обсудить, как это совершается в человеческой истории.
Общий тезис заключается в том, что всякая культура имеет свое представление о человеке и смысле его существования, и в этом плане можно говорить об антропологическом на-полнении культурных смыслов и об антропологии как сфере знаний и представлений (пе-реживаний). В этом контексте под антропологией понимается не только набор теоретиче-ских представлений о человеке, но, как уже отмечено, некий интегральный образно-понятийный концепт, образующий по сути фундамент культуры. Это представление о че-ловеке (эта антропология) оживает в искусстве во всех его формах и вообще во всем, что касается человеческих переживаний и поступков человека и социальных групп в опреде-ленной культуре. Указанное соотношение прослеживается во всех культурах и на всех этапах ее развития. Например, эволюция культуры античного греческого полиса предстает как движение от мифа к Логосу, т.е. к концепции человека, соотнесенного с реальность через мышление и познание. Осмысленное и рациональное действие становится в ней культурным образцом уже на ранней стадии становления (рационализация мифа). Рацио-нальным ядром формирующейся культуры становится философия, в которой проблема человека внятно сформулирована в философии Сократа, сократических школ и в после-дующем ее развитии. Учение Конфуция обращено к человеку, к этике его поведения и со-держит в себе образ благородного мужа, задающий модель поведения человека элиты. Христианство создало образ солидарного человека (все люди братья), ставшего этическим основанием христианских общин, и принципы поведения человека христианской веры (нет больше той любви, как если кто отдаст жизнь свою за другие своея) благодаря кон-цепции единого бога, сотворившего мир и человека. И т.п. Создание образа человека все-гда включает в себя представление об его взаимоотношении с внешним миром (космосом, природой, Небом и пр.) и принципы таких взаимоотношений неотделимы от самой антро-пологической модели. Европейское Просвещение сконструировало антропологию, в кото-рой человек есть свободный индивид с его естественными правами, появление которой решающим образом предопределено европейской реформацией. Наконец, постмодерн как культурная программа в определенных отношениях опирается на антропологию эпохи модерна (самодостаточный индивид), но вносит в нее принципиальные качественные из-менения, проводимые под лозунгом борьбы с рационализмом Просвещения за новую ра-циональность.
В таком контексте постановка вопроса о противостоянии постмодерну и об альтернатив-ном историческом проекте как проекте развития, должна в глубоком культурном фунда-мента опираться на антропологию (образ человека), адекватный новому повороту исто-рии. Понятно, что необходимый антропологический образ могут выразить в философии и культуре определенные люди, но родить его может только так или иная культура или не-кий культурный синтез. В повестке дня вопрос: какой должна быть модель человека спо-собная заместить антропологические представления постмодерна?
1.Антропология европейского просвещения базируется на концепции атомарного челове-ка (индивида). Она рождена европейской культурой в результате своеобразной «мутации», происходившей в период Возрождение-Просвещение. Свое рациональное оформление эта антропология получила в философии эпохи Просвещения. Альтернативное мироощуще-ние базируется на образе «солидарного человека», т.е. идее человеческого единения, вы-званного не столько материальной потребностью (глобальный рынок), но самим понима-нием жизни и отношением к жизни. В основе такого отношения к жизни лежит идея че-ловеческого братства, вытекающего из самого факта существования людей. Итак, проти-востояние постмодерну в сфере духа, в сфере метафизики должно опереться на антропо-логигию солидарного человека, выраженную в самосознании общества (философия), а также выраженную всеми иными средствами культуры.
2.Какая культура (какие культуры) были и могут быть местом рождения такой метафизи-ки человека? Вообще-то, все традиционные культуры в той или иной мере альтернативны постмодерну (и европейскому модерну с его идеей нации), но не все культуры смогли адаптировать идею солидарного человека и человечества для уровня индустриального развития. Это смогла сделать русская культура в силу исторических обстоятельств (так Бог замыслил о России, мог бы сказать В.С.Соловьев) и в силу глубокого внутреннего со-лидаристского потенциала, накопленного многовековым развитием. Без какого-либо рус-ского шовинизма следовало бы сознавать, что Россия то историческое культурно-историческое место, где должен был произойти и происходил культурный синтез, способ-ный выплавить адекватную антропологию и соответствующее ей мировоззрение. Оглядка на интеллектуальный опыт запада здесь совершенно необходима, но именно оглядка, обеспечивающая собственное историческое движение.
3.На сегодня опыт русской культуры в этом плане не востребован ни практически, ни ин-теллектуально, что является крупным провалом интеллектуальной работы сегодняшнего дня (точнее, «провалом» можно назвать отсутствие интенсивной интеллектуальной рабо-ты в обсуждаемом здесь направлении). Между тем, солидаристское «всечеловеческое» чувство пронизывает всю историю русской культуры, включая, несомненно, советский период. Материал здесь богатый, я приведу скромный и рядовой пример проявления тако-го чувства всего лишь как иллюстрацию. Всем известная хорошая советская песня «Вечер на рейде», и я спрашиваю иногда своих коллег: могла ли в американском обществе (или в европейском) родиться такая простая и проникновенная словами и музыкой песня о «дружбе большой, о службе морской…»? Может и могла, может и есть что-то подобное, но все равно названный мною советский прецедент корнями уходит в солидаристское чувство русского человека.
4.Где и как должна выстраиваться антропология человеческой солидарности в современ-ных условиях? С одной стороны, она явлена православным религиозным сознанием. Од-нако оно может быть историческим основанием, а не актуальным проектом. Модерн заме-нил веру знанием, наукой. Обратное движение уже невозможно без отступления и архаи-зации (чему, на мой взгляд, способствует сегодня руководство РПЦ). Необходима рацио-нальная (научная по форме) антропологическая концепция, раскрывающая солидаристкую природу человека. Опять-таки, определенные шаги в построении такой модели были сде-ланы в русской дореволюционной (до 1917 года) философии. Практически мы там не встретим идею «свободного индивида» (я не говорю о европейских подражателях вроде Б.Н.Чичерина). От анархиста Бакунина, писавшего о солидарности в животном и челове-ческом мире, до В.С.Соловьева с его «Оправданием Добра», являющимся по сути апофео-зом солидаристской антропологии в русской философии (и потому вызвавшей принципи-альное неприятие со стороны Б.Н.Чичерина). Более того, В.С.Соловьев утверждает идею, что общество (государство) есть собирательный орган делания добра. Такой постановки вопроса мы не найдем в западной философии, она прямо противоположна гоббсовскому естественному состоянию общества как борьбы всех против всех.
5.Рационализация солидаристской антропологии не может опираться только на философ-ские сочинения, она должна включить в себя также опыт «культурной антропологии», эт-нографии, археологии и естественно-научной антропологии. Проще сказать, она должна быть интегральным синтезом научного знания и философского метода. Такая работа прак-тически не начата, и такая работа, по моему убеждению, может быть сделана только в России на ее культурном основании (во всяком случае, она необходима историческому будущему России). Причина здесь в том, что «солидарстская антропология» не может быть чисто теоретической интеллектуальной конструкцией. Она должна опираться на культурный опыт, вырастать из соответствующего культурно-исторического слоя. Всякие рациональные конструкции антропологического плана определенным образом соотнесены с жизнью народа (народов). Например, утверждение Н.Ф.Федорова, что «добро есть про-дление жизни живущим и возвращение ее умершим» в рационально-рассудочной культу-ре запада будет понято совсем иначе, чем в православном мироощущении русского фило-софа. Нужен культурный контекест.
6.Еще раз. Если актуальный политический анализ приводит нас к тому, что мы оказывает-ся перед границей, разделяющей метафизическую реальность (реальность культурно-исторических смыслов) и актуальную действительность, то необходимо перейти эту гра-ницу и открыть дверь в «метафизику». Это необходимо для поиска фундаментальных средств анализа и, что еще более важно, для решения задачи синтеза тех смысловых кон-струкций, на которые должна опереться концепция истории, альтернативная политиче-скому постмодерну.

Автор: Лёвин 9.6.2009, 12:23

Спасибо за пост. Всегда легче разбирать чужое, чем предлагать свое. Прошу учитывать это, когда и если станете читать мой разбор.

1. О постановке вопроса

"Звучит" очень по-постмодернистски. Если каждая культура имеет такое представление, то чего зря стараться, бери любое, все равно оно будет не более адекватным, чем все остальные.



Тоже своеобразная постановка, демонстрирующая отход от модернистских установок. Ведь рационалистическая методология Нового Времени требует начинать любой разбор не с вопроса "что нам нужно?", но с - "что мы имеем?". Почему собственно нас не устраивает п-стская антропология? Потому что она претит Истине, или нашим вкусам? Если второе, то мы сами стаем на позицию, близкую п-му, и тогда нет смысла о чем-нибудь спорить, просто спрашиваем, что кому нравится, и перебираем варианты, может есть что получше. Если же нас все же интересует Истина, то с нее не плохо и начать. Не исключено, что п-стская картина не устраивает нас по иной причине. По какой?

Антропология Просвещения основывалась именно на стремлении адекватного отображения человека. Мрачная картина Гоббса имела причину в его желании быть объективным и последовательным. Конечно, представление Просвещения не было и не могло быть последовательно объективистским, иначе бы тотальный пессимизм охватил Запад не в конце XIX - XX веках, а много раньше, но модель человека-атома порождена именно такой попыткой. Локк был менее последователен и, по оценке товарища Рассела, ориентировался более на обыденный здравый смысл даже в ущерб логичности. Поэтому он менее мрачен, чем Гоббс, и его "естественное состояние" пригоднее для жизни чем гоббсовское. Но он тоже пытался смотреть на жизнь трезво.

Возможно, следует уподобится им в этом намерении и начать с вопроса, что мы имеем. В связи с этим Ваша следующая мысль:



Вот с этого места неплохо бы подробнее. Какие такие "качественные изменения", что за "новая рациональность". Наверное, не совсем оправдано искать противоядие, не разобравшись с ядом. Возможно, для Вас ответ очевиден, но, к сожалению, не все равны Вам в этом вопросе. Проблема где-то, как-то разбиралась на соседней ветке, но именно, что "где-то" и "как-то". В посте так емко охарактеризованы антропологии предыдущих эпох: и греческая, и конфуцианская, и просвещенческая. И тут бац - постмодернистская... есть такая, в принципе, похожа на модернистскую, но не та... в общем давайте думать, на что бы ее заменить?..

2. О четкости

Предыдущие мои замечания прошу расценивать как призыв к четкости, но не к материализму в антропологии. Ведь если, http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=art&theme=10&auth=&id=2059, "суть человека - в отрицании любой фатальности и в попытках перешагнуть любые границы", то окончательный и твердый ответ на вопрос, "с чем имеем дело" в отношении человека невозможен. Нельзя оПРЕДЕЛить не признающее пределы.

Правда, вопрос, возможна ли в таком случае антропология (в предложенном Вами понимании) как таковая. Если принять цитированный тезис, то любое представление о человеке становится равносильным ПРОЕКТУ человека. Прям по Н.Ф.Федорову: снятие объективного и субъективного в проективном.

В любом случае претензии к п-му надо сформулировать максимально четко, чего у Вас и у нас, к сожалению, нет.

3. О солидарности



Тут вот какая штука... Был такой философ и обществовед немецкий первой половины ХХ века - Арнольд Гелен. К сожалению, сколько не искал, не смог найти его труды в халявном доступе. Ориентируюсь на пересказы. Так вот, он утверждал, что человек появился не как личность, но как институция - род, семья, племя. У него изначально не было индивидуального самосознания и он (человек) мыслил себя частью коллектива, да и само мышление полностью коллективный продукт. И так было почти всегда, до Нового Времени, когда изобрели индивида - институцию, уменьшенную до размера одного человека.

В связи с этим вопрос, а что с личностью-то делать? Ведь солидарное мировозрение может означать отказ от нее, лишение ее субъектности, которой, таким образом наделяется только коллектив (народ, нация). В этом надо четко отдавать себе отчет, не обращаясь к примирительным отмазкам, мол, гармоничное соединение индивидуального и коллективного.

Кстати, чем мысль Гелена не "рациональная (научная по форме) антропологическая концепция, раскрывающая солидаристкую природу человека"? Только в ней нет места (индивидуальной) душе.

4. Мелкие придирки



Как так не найдем? А это откуда: "Es ist der Gang Gottes in der Welt, daß der Staat ist"? И тот же Соловьев был откровенным последователем товарища, который это сказал.



Интересная мысль, надо бы расширить, как в случае с постмодернизмом. Почему это западный человек понял бы мысль русского Сократа иначе, и как именно иначе?

5. Итого

1. В чем заключается "п-стская антропология" и почему мы ее не приемлем?

2. Возможна ли вообще объективная (непроективная) антропология или человек - это всегда проект?

3. ... Разберемся с этими двоими, сможем двигаться дальше. Точнее, врядли мы с ними разберемся, будем самокритичны, но стоит их иметь в виду.

Автор: Ratan 10.6.2009, 4:57

[quote name='Лёвин' date='9.6.2009, 13:23' post='4700']
Спасибо за пост. Всегда легче разбирать чужое, чем предлагать свое. Прошу учитывать это, когда и если станете читать мой разбор.

Не освоил вставку цитат, Ваш текст дается в прямых скобках.

["Звучит" очень по-постмодернистски. Если каждая культура имеет такое представление, то чего зря стараться, бери любое, все равно оно будет не более адекватным, чем все остальные.]

Нет, это не постмодренисткое представление. Просто «взять» культуру нельзя, это не логическая конструкция. Речь идет о констатации факта многообразия культур, каждая из которых имеет свое антропологическое наполнение. Это не релятивизм и не субъективный произвол. Каждая культура рождена историей, в этом смысле она «объективная реальность».

[Почему собственно нас не устраивает п-стская антропология? Потому что она претит Истине, или нашим вкусам?.. Если же нас все же интересует Истина, то с нее не плохо и начать. Не исключено, что п-стская картина не устраивает нас по иной причине. По какой? … Антропология Просвещения основывалась именно на стремлении адекватного отображения человека. Мрачная картина Гоббса имела причину в его желании быть объективным и последовательным.]

Нас интересует истина. Истина в том, что у тебя болит голова и ты малодушно мечтаешь о яде, отвечал Пилату булгаковский герой. Постмодринстакая антропология действительно нам претит, но не в смысле: хочу-не хочу. Речь идет о том, что она больна и хочет болезнь сделать нормой. Т.е. речь идет об объективной (в рамках возможного) оценке тех последствий, к которым ведет п-модернистская антропология как культурное основание. Желание избежать болезни требует поиска здоровой альтерантивы, т.е. альтернативы, дающей жизнь. Здесь вопрос об объективности в плане методологическом может оказаться ключевым. На мой взгляд, объективность антропологии Просвещения предстает как вспоможение рождению тех культурных смыслов, которыми оно было беременно (сократовская майевтика) или как осмотр новорожденного и последующее его взращивание. Основные антропологические составляющие сформировались по сути в культуре Возрождение, но их взращивание просвещением идет уже на основе научного метода, представленного как беспристрастный поиск природы человека (обращение к богу уже запрещено). Этим ей придается и ей последовательный и объективистский (трезвый взгляд) взгляд, которому явно недоставало понимание культурной природы человека.

[Вот с этого места неплохо бы подробнее. Какие такие "качественные изменения", что за "новая рациональность". Наверное, не совсем оправдано искать противоядие, не разобравшись с ядом…
В посте так емко охарактеризованы антропологии предыдущих эпох: и греческая, и конфуцианская, и просвещенческая. И тут бац - постмодернистская... есть такая, в принципе, похожа на модернистскую, но не та... в общем давайте думать, на что бы ее заменить?..]

Я не ввязывался в дискуссию по вопросу преемственности модерна и постмодерна по той причине, что речь шла о политическом п-модерне. В этом случае модерн представал как развитие, а п-модерн как его остановка. Но у последователей Межуева, указывающих на связь модерна и постмодерна в плане совершающего культурного процесса есть своя правда. Переход от модерна к постмодерну в каком-то смысле плавный и ускользающий. Причина в том, что у модерна (европейского) и постмодерна есть общее антропологическое основание – атомарный человек, индивид (индивидуальный выбор, как говорил Межуев). Но качественно изменение, вводимое п-модерном, заключается в борьбе с научной рациональностью просвещения, которая была средством прогресса, средством овладения миром. Постмодерн оставляет самодостаточного индивида, но лишает его научной рациональности, это инструмента развития. Он «отвязывает» индивида, лишает его высших мотиваций (лишение кардинальное, поскольку и историю оставляет без метанарративов). По сути стремление к преодолению (усилию), без которого невозможна жизнь, он объявляет наследием репрессивного тоталитарного сознания. Индивиду оставлена лишь сфера гедонистического вожделения. Этим отнимается желание жить, поскольку жизнь всегда есть усилие. В этом своеобразный плавный переход, создающий иллюзию развития модерна постмодерном. В этом также суть претензий к постмодернизму.

[Предыдущие мои замечания прошу расценивать как призыв к четкости, но не к материализму в антропологии. Ведь если, как писал Сергей Ервандович, "суть человека - в отрицании любой фатальности и в попытках перешагнуть любые границы", то окончательный и твердый ответ на вопрос, "с чем имеем дело" в отношении человека невозможен. Нельзя оПРЕДЕЛить не признающее пределы.]

Это можно принять для исторического человека, не для индивида как такового, этого «гомункулуса» эпохи Просвещения. Пока индивид «мыслит в понятия и образах истории», слова эти справедливы.

[Правда, вопрос, возможна ли в таком случае антропология (в предложенном Вами понимании) как таковая. Если принять цитированный тезис, то любое представление о человеке становится равносильным ПРОЕКТУ человека.]


Полагаю, что в любой антропологии есть исследовательская (объективистская) и проективная сторона, причем вторая стремится опереться на первую. Это уже было в Просвещении. Но проективная сторона предстает именно как развитие того, что рождается в культуре (о чем уже сказано), в то время как исследовательская обращена к природе человека. Но здесь много вопросов. Культурная антропология Запада (академическая) стремиться к объективистскому описанию человека как такового, но, как признает Гирц, такого человека найти трудно, он растворяется в той или иной культуре и остается искать более или менее простую сложность. Однако эволюционная антропология имеет, как я полагаю, основание найти общие признаки в человеке, связанные со становлением предметного действия и, что еще более важно, с процессами становления символического поведения и овладения смыслами. Смыслы разные в разных культурах, но способ жизни единый. На это основание можно накладывать специфические культурно-исторические формы.

[Тут вот какая штука... Был такой философ и обществовед немецкий первой половины ХХ века - Арнольд Гелен. К сожалению, сколько не искал, не смог найти его труды в халявном доступе. Ориентируюсь на пересказы. Так вот, он утверждал, что человек появился не как личность, но как институция - род, семья, племя. ]

Гелен цитируемая фигура в западной антропологии. Его мысль, тоже в пересказе, в том, что человек соотнесен со своим окружением (социально-природным), из которого он не может себя транспонировать. Тогда формирование окружения и становление человека суть единый процесс. У меня всего лишь один его текст. В нем термина институция нет, но по смыслу может бытьвведен. Но не будем тормозиться на Гелене, он по-своему синтезирует идеи, уже имеющие место в науке. Нам важна проблема. И здесь я хочу отметить следующее. Западная антропология не отрицает того, что человек существует в сообществе. Вопрос в том, как возникает сообщество и какова его природа: выводить индивида из свойство сообщества или свойства сообщества из свойств индивида. Указание на диалектическое взаимопроникновение само по себе проблемы не решит. Антропология «солидаристская» (термин многозначный, но другого найти не могу) будет исходить из формирования гоминидных сообществ и их социогнезеа. Сообщество – вот объект, среда и т.п., в которой вырастает индивид. На то, что среда формирует человека, указывало и французское просвещение, но не оставляя при этом идею «гомункулуса», т.е. человека с его исходными родовыми свойствами.
Тогда возникает вопрос…

[В связи с этим вопрос, а что с личностью-то делать? Ведь солидарное мировозрение может означать отказ от нее, лишение ее субъектности, которой, таким образом наделяется только коллектив (народ, нация). В этом надо четко отдавать себе отчет, не обращаясь к примирительным отмазкам, мол, гармоничное соединение индивидуального и коллективного.]

Вообще-то противопоставление коллективного и личного в чем-то проблема надуманная, хотя проблема действительно есть. Как вид воспроизводится через индивидов, так и общество через личности (или индивидуальности, как иные предпочитают). Личность рождается в сообществе и ее личностные характеристики отражают тип общества и характер взаимоотношений индивида и сообщества. Яркие личности рождались и рождаются в традиционных обществах, можно взять как пример советский период. Само существование сообщества как условия личности и как среда, в которой она живет, не только не отрицает личность, но нуждается в ней. Эту проблему перевели в политическую сферу (демократия и политический тоталитаризм), поэтому она стала так выглядеть. Переведем ее в сферу культуры и социогенеза и картина станет иной, можно будет избавиться от спекуляций на эту тему.


[Как так не найдем? А это откуда: "Es ist der Gang Gottes in der Welt, daЯ der Staat ist"? И тот же Соловьев был откровенным последователем товарища, который это сказал. ]


Довольно тонкий вопрос, нужно отдельное обсуждение. Но Соловьев не гегельянец, идея государства как необходимого этап движения мирового духа и как органа делания добра опираются на разные онтологические основания. ( Или я неправильно понял цитату на нем.?)

[Почему это западный человек понял бы мысль русского Сократа иначе, и как именно иначе?]

Насколько я себе представляю, западный человек начал бы заталкивать мысль Н.Федорова в правовые рамки, и тем самым сразу бы ее исказил. Ведь правовая детализации, правовая регламентация по большому (моральному) счету стала в западной культуре есть формой ухода индивида от личной ответственности. Я здесь не против права, оно необходимый признак государственной жизни, я о его оценке в культуре. Когда Межуев твердит о правовом государстве (у Третьякова) как условии реализации постмодернистского права индивидуального выбора, то он говорит о своей мечте, а не о реальности.


[1. В чем заключается "п-стская антропология" и почему мы ее не приемлем? ]


Я попытался выразить. Еще раз: это антропология вожделеющего индивида, вожделеющего гедонистически (отмечу еще раз параллель с античностью, со школой Аристиппа, утверждавшего, что наслаждение есть смысл жизни человека). Сама по себе эта установка «уничтожает» человека, способности к развитию, к жизни, к усилию, к преодолении. Человек постмодерна лучше умрет, чем будет напрягаться. В этом плане она суть философия смерти, а не философия жизни, что собственно было произнесено Кургиняном. Общество, принявшее такую антропологическую модель, должно будет выстраивать какие-то свои особые механизмы воспроизводства. Но успех сомнителен. Для нашей северной цивилизации гедонистическая установка смертельна. Мы умрем слишком быстро, не успев понять причины болезни.

[2. Возможна ли вообще объективная (непроективная) антропология или человек - это всегда проект? ]

Мой ответ: и то и другое, при ясном понимании связи того и другого. И еще раз: проективность в моем понимании не субъективное придумывание, но развертывание культурно исторического проекта, рождающегося в недрах культуры.

[3. ... Разберемся с этими двоими, сможем двигаться дальше. Точнее, врядли мы с ними разберемся, будем самокритичны, но стоит их иметь в виду.]

Попытка - не пытка…

Автор: Лёвин 10.6.2009, 9:59

Мне тоже почему-то так кажется. И этот переход где-то как-то (в общем неплохо) схвачен Максом Хоркхаймером в его послевоенной работе "Затмение разума" (http://www.archive.org/details/eclipseofreason006330mbp, 1947), по которой в интеллектуальной жизни Запада в конце XIX - первой половине XX произошел сдвиг от того, что он назвал "объективным разумом", к "субъективному разуму". Если Просвещение строилось на признании общей для всех рациональности, а его энтузиасты чуть ли не считали Разум объективной силой ("религия Разума" французских революционеров), то современные Хоркхаймеру интеллектуалы отказались от всемирного разума и старались всегда и везде учитывать фактор точки зрения. Ярким примером такого сдвига являлся (и является) прагматизм, хотя по Хоркхаймеру сим грешат почти все современные философии, с неотомизмом включительно. Если не причина, то важный фактор такого сдвига - инструментализация всего и вся, прежде всего мысли. Низведение мысли к проекту (инструкции), руководству к ДЕЙСТВИЮ. Но если все инструментально, то нужен субъект, который бы инструментами пользовался. Но и тут не все в порядке. Далее перевод мой:

"Тотальная трансформация всех сторон бытия в сферу средств приводит к ликвидации субъекта, который, как предполагается, должен ими пользоваться. Это придает современному [modern] индустриальному обществу нигилистический аспект. Субъективизация, превозносящая субъекта, также обрекает его" (с. 93).

"Полное превращение мира в мир средств, а не мир целей само по себе есть следствие исторического развития средств производства" (с. 102).

"Принцип господствования стал идолом, которому жертвуется все" (с. 105).

Но "господствование", по Хоркхаймеру, едва ли не главная страсть Модернизма (сам он этот термин не употребляет). Вы сами об этом написали ("...научной рациональностью просвещения, которая была средством прогресса, средством овладения миром"). Вся его эстетика - это эстетика покорения: живопись Делакруа, романы Купера. Этой страсти свойственно инструментализировать бытие, тем самым разрушая субъекта. Где-то так...



А справедливо ли это инкриминировать П-ну? Кажется, высшие мотивации отбросил еще Гоббс, далеко не п-ст. В его антропологии главная страсть человека - самосохранение. Все остальное (прежде всего "высшие мотивации") - иллюзии. У него были основания для такого подхода, ведь незадолго до выхода "Левиафана" закончилась Столетняя война, в которой высшие мотивации сыграли некоторую роль. Поэтому Гоббс стал теоретиком взгляда, что суть человеческой жизни состоит в "здравии и богатстве" ("health and wealth"). Гедонизм и мещанство - не открытие п-ма.

Кстати, об "объективной антропологии". Где-то сталкивался и информацией о проекте в каком-то американском "думающем танке" создать "модель человека", т.е. разобрать душу на части. Кажется, речь шла о Стенфордском исследовательском институте. Никто не знает подробнее?..



Интересная мысль. Наталкивает на такой вопрос в проективном плане: не должен ли каждый член идеального общества содержать в себе все такое общество, то есть быть в состоянии воспроизвести его заново, если придется. То есть, идеальное общество - симфонично, т.е. сохраняющее свое свойство только в целостности, или, грубо говоря, медузообразно, т.е. из каждого его куска может образоваться такая же медуза - общество?..



Это был не вопрос, а придирка. Цитату Вы поняли правильно. Только еще одна придирка - как это Соловьев не гегельянец? И какие тут разные онтологические основания?

Честно говоря, не совсем понял мысль по поводу Федорова и легализма западного мышления. Как затолкнуть в правовые рамки мысль о необходимости всеобщего воскрешения?

Так понял, главная претензия к П-му - мотивационная. Он лишает человека и общество "огня" (см. "Слабость силы"), причем очень эфективным образом, а не просто предупреждая о возможности обгореть. Начинает он с "познавательного огня", как главной энергии Модерна, последовательно отбрасывая возможности познания (методологический плюрализм и все такое) и доходя аж до простого желания самосохранится, о котором так пекся Гоббс.

Автор: Ratan 10.6.2009, 18:56

[А справедливо ли это инкриминировать П-ну? Кажется, высшие мотивации отбросил еще Гоббс, далеко не п-ст. В его антропологии главная страсть человека - самосохранение. Все остальное (прежде всего "высшие мотивации") - иллюзии.]

Мне кажется важным, что определенные устойчивые мотивации у Гоббса есть. Это важна, наличие структуры. Гоббс протестант и мыслит как протестант. Даже самосохранение в этих рамках приобретает сакральный смысл. Это самосохранение и преодоление предопределенных к спасению. Этим, этой верой протестанты объединены. Гоббс предлагает рациональную конструкцию, позволяющую соединить индивидуальную страсть и стремление к здравию и богатству с государственным устройством.

[Гедонизм и мещанство - не открытие п-ма.]

Да, конечно. Постмодернизм этого не открыл, и прямым текстом он к таким мотивациям не зовет. Это получается опосредованно, поскольку в прямом тексте «возвышает» эти мотивации как вытекающие из природы человека и реализующие его природу и его «свободу». Свобода индивидуального выбора без границ, моральные границы сняты. Ведь и у Ницше сверхчеловек по ту сторону добра и зла (но у Ницще была беспощадная борьба и победа сильного, т.е. некоторый смысл). Это снова о связи и преемственности модерна и постмодерна, взятого как течение культурное и философское.

[Интересная мысль. Наталкивает на такой вопрос в проективном плане: не должен ли каждый член идеального общества содержать в себе все такое общество, то есть быть в состоянии воспроизвести его заново, если придется. То есть, идеальное общество - симфонично, т.е. сохраняющее свое свойство только в целостности, или, грубо говоря, медузообразно, т.е. из каждого его куска может образоваться такая же медуза - общество?..]

Вообще-то способность нести в себе культуру, необходимую для воспроизводства человеческой жизни, демонстрирует литературный образ Робинзона Крузо. Конечно, вся структура общества в отдельном индивиду не содержится, но необходимое культурное начало имеет место быть. У животных сообщество воспроизводится по поведенческой программам, имеющимся у особей. Но у человека и животного есть фундаментальное различие. Генетическая программ передается с необходимостью и активируется также с естественной необходимостью. Человеческий же социальный опыт хранится в культуре и легко утрачивается, если не восстановленные механизмы его трансляции. Робинзон еще многое умел, знал, переживал как человек (переживал культурные смыслы). Если бы вместо пятницы у него оказался пятниц-А, с которой он вступил бы в брак, то его дети оказались бы культурно обделены, вследствие воспитания вне сообщества, разными путями транслирующего культурные смыслы.

[Это был не вопрос, а придирка. Цитату Вы поняли правильно. Только еще одна придирка - как это Соловьев не гегельянец? И какие тут разные онтологические основания?]

Поясняю, как умею. 1.Соловьев весьма самобытная фигура в русской религиозной философии. Настолько самобытная, что он не мог быть приверженцем (адептом) какой-либо философской школы, ни гегельянской, ни другой. Но хорошо знал западную философию и это обстоятельство не могло не оставить след. Но его поиск всеединства совсем не гегелевский. А.Ф. Лосев достаточно авторитетен в знании творчества Соловьева, но ничего не говорит о его гегельянстве. По текстам Соловьева, с которыми сам знаком, я тоже о гегельянстве заключить не могу. Возможно, Вы «повелись» на чью-то интерпретацию. Она возможна в свете следующего.
2.Абсолютный дух Гегеля есть чистый Разум, он «не имеет сердца». Это то «разделяющее» обстоятельство, которое пролегло между европейским (рассудочным) рационализмом и русской философией. Онтологические основания у Гегеля именно этот бесстрастный в чем-то механистический (подобный машине) Разум. У Соловьева онтологическое основание – Бог, которого он называл существом безмерно более могущественным, чем человек, но существом добрым. А возможна ли такая этическая аттестация гегелевского духа? Она невероятна. Бог как абсолют и Абсолют как бог (гегелевский абсолют) далеко не одно и тоже. Наша православная церковь не любила и не любит Соловьева. Одна из причин, утверждение о том, что вера должна быть осмыслена, критически оценена разумом. Не отсюда ли (от православных клириков) веет ветер мнения о соловьевском гегельянстве? Кстати, полное собрание сочинений Соловьева в начале 2000-х остановлено. Кем и почему – нет объяснений. Я мог лишь строить предположения.

[Так понял, главная претензия к П-му - мотивационная. Он лишает человека и общество "огня" (см. "Слабость силы"), причем очень эфективным образом, а не просто предупреждая о возможности обгореть. Начинает он с "познавательного огня", как главной энергии Модерна, последовательно отбрасывая возможности познания (методологический плюрализм и все такое) и доходя аж до простого желания самосохранится, о котором так пекся Гоббс.]

С такой формулировкой я в принципе согласен полностью, если правильно понял Вас. Именно, что постмодерн не предлагает даже самосохраниться. Он предлагает жить целиком в настоящем, даже к биологическому инстинкту жизни не апеллирует, в отличие от Ницше. Если смерть наслаждение (или можно сделать ее таковой), то нужно принять смерть как «продолжение жизни в настоящем».

Автор: Лёвин 11.6.2009, 10:09

1. О Гоббсе

Раньше Гоббса преимущественно считали атеистом, потом пошло мнение о его глубоком религиозном чувстве, но в любом случае в вопросе о человеческих мотивах он выступает как последовательный материалист. Кажется, протестантизм к этому не имеет никакого отношения. Большинство людей очень боится смерти и готово на очень многое, чтобы ее избежать. Это факт, эмпирически подтверждаемый, который и был положен в основу гоббсовской антропологии. Ни о каком спасении речь не шла. Наоборот, как толкует товарищ Хабермас, Гоббс отдавал себе отчет в последствиях такого исходного пункта: отрицание всего высокого и благородного в человеке, мещанство, духовная хладность и т.д. Понимал и принимал, потому что это логически следовало из всей конструкции, которая в свою очередь стояла на твердом эмпирическом основании.

2. О Робинзоне

Да-да. Ссылка на произведение Дефо именно в точку. Если правильно понял, Вы считаете, что общество робинзонов невозможно, то есть человеческое общество не может быть "медузообразным". Но вопрос был в том, насколько такое состояние общества следует принимать за идеал, брать за "регулятивную идею", так скать.

3. О Соловьеве

Возможно, я поспешил зачислить Соловьева в гегельянцы, скорее всего под влиянием зыбкой и вводящей в заблуждение ассоциации с Кожевым, который начинал именно как спец по этому русскому философу. Я таковым, к сожалению, не являюсь.

Может, "просто" денёг нету...

4. И снова о постмодернизме

Разговор о п-ме получается несколько плоским. Его бы оживить какими-нибудь реальными примерами, но мне пока что-то не приходит в голову, на основе чего можно было бы забацать приемлемый case-study. Может, у кого-нибудь есть примеры того, как проклятый п-низм делает свое грязное дело, только желательно, чтобы пример был не глобальный (завал Союза там), а поменьше и поудобоваримее, главное - не амбивалентен, то есть чтобы в него можно было ткнуть пальцем и сказать: "Вот он! Проклятый постмодерн в действии!"... Предложение, возможно, наивное, но мне в этом видится смысл.

Автор: Ratan 12.6.2009, 6:31

Протестантизм отношение к этому имеет, поскольку он по своей догматике тоже есть материализм. Приобретение и процветание – идеал, данным протестантам богом. Бог у них что-то вроде верховного прокурора по метафизической части. Определил избранных и отверженных, избранным повелел осуществлять свою волю. Отчета об этих делах по сути и не нужно, поскольку они очевидны. Но человека лишить переживаний невозможно, без них он не сможет определиться с мотивациями и целями. Так что и Гоббсу приходится размышлять об этой «материи». Но Гоббс для нас промежуточная фигура. Я хотел бы возвратиться к основной идее темы. Именно, роли антропологических представлений в структуре индивидуального и общественного сознания.
Идея заключается в том, что антропологический образ предстает как некий фундамент, на котором выстраивается «метафизическая структура», в нашем случае - структура высших (стратегических) мотиваций. Представление о человеке в этой антропологии неотделимо от представления о смысле жизни. Конечная цель человеческого существования в чем? Здесь ведь нельзя указать на какую-то одну конкретную цель, и этим исчерпать вопрос. Нужна какая-то общая формула, под которую можно было бы подвести конкретные цели, возникающие в той или иной культуре. И есть в этом вопросе простое решение. Человек (и общество) есть форма жизни. Жизнь в любых ее проявлениях есть самоорганизующаяся система, главная функция которой – собственное воспроизводство. Она должна тиражировать себя и заполнять собой «все пространство». Решая эту задачу, она сталкивается с другими жизнями и разнообразными внешними условиями, способствующими или не способствующими решению основной задачи, создается биогеоценоз, биосфера в конечном счете. Но человек и человечество в этой структуру есть культурные сообщества, мотивации поведения и действия которого формируются в символической сфере, т.е. в сфере смыслов. Тогда, исходя из сказаного выше, нужно будет признать, что отношение к жизни есть центральный нерв, главная точка («ахиллесова пята» и т.п.) в жизни человеческого сообщества. Это отношение к жизни проявляется на всех уровнях культуры и на всех уровнях поведения человека. И прежде всего в том антропологическом образе, который принят той или иной культурой.
С этого должно начинаться понимание «философии Добра» Н.Ф. Федорова и В.С. Соловьева (еще раньше – понимание эпоса того или иного народа). А. Гулыга верно отметил, что «Оправдание Добра» появилось у Соловьева под воздействием философии общего дела Н.Федорова. Продление жизни предстает в таком случае как «делание Добра», в то время как Зло во всех его проявлениях есть разрушение жизни. Высшая форма Зла – отнятие жизни. Добро как противоположность зла предстает как продление жизни живущих и возвращение ее умершим.
Так поставленная Н.Федоровым задача выглядит утопией. Но для нас важен не сам рецепт с его «автотрофностью» как свойством преображенного человека. Нам важна этическая установка: жизнь есть делание добра. И тогда Соловьев обращается к формам общественной жизни как средствам ее продления, как к формам «делания Добра». Таков ход мысли в русской философии, представленный названными мыслителями. Понятно, что в таком философствовании будет присутствовать в явной форме или имплицитно концепция человека, зародыш антропологического образа культуры или первый лик новорожденного. На такие представления, на мой взгляд, и должны опираться попытки поиска альтернативы разрушительному воздействию на жизнь, отнятию жизни, иными словами. Тогда можно ставить вопрос о постмодерне: он способствует продлению жизни в той или иной ее культурной форме, или он способствует отнятию жизни у всех ее культурных форм? И разговор может принять более конкретный и в чем-то более фундаментальный характер.
1.Тогда можно будет дать и оценку модерна (европейского), точнее, оценить, с какой культурной формой жизни он связан, утверждению какой формы жизни он способствовал. Я бы здесь отметил, что С.Е.Кургинян однозначно связывает понятия «модерн» и «развитие». Но тогда затушевывается культурная специфика модерна, именно то обстоятельство, что в культурологическом анализе с «модерном» связано не просто вхождение в индустриальную стадию, но вхождение в нее по европейскому образцу. Модерн советский или китайский – это уже другие модерны. Но когда Межуев сетует, что Россия в модерне не жила, он ведь плачется именно о европейском модерне. Но культурная (антропологическая, отношение к жизни) составляющая европейского модерна может объяснить исторические границы выполнимости этого проекта и объяснить, почему начался этот плавный культурологический переход к постмодерну, поддержанный фактической власть, которая и в тени в принципе вполне различима (Кургинян сам рисует ее контуры). Ведь альтернатива постмодерну невозможна без критики модерна, без «отказа» от модерна (в какой-то части безусловного отказа) в ценностном плане (не в плане материальных достижений). Но постмодернистская критика модерна имеет в виду совсем другое, именно, доведение негативной «антропологической компоненты» модерна до ее логического конца. А ведь можно поступить иначе.
2.По поводу возможной интерпретации Н.Федорова на западе. Вообще-то для среднего западного человека это в лучшем случае прикольная мистика, либо абракадабра. Так воспримет (или воспринимает) его и наш нынешний «постмодернистский» человек. Для нас ведь важна этическая установка, а не автотрофность, на которую как на прикол клюнули и некоторые наши «русские космисты». А для западного человека та или иная идея должны быть представлена прежде всего инструментально. Об этом собственно Вы и сказали, ссылаясь на Хоркхаймера. Но инструментализм эффективен в контексте определенной культурной среды, и идея добра в западной среде принимает свой смысл (по преимуществу как филантропия). При «метафизическом обсуждении» важны истины сами по себе. Но всмотреться в глубину своих истин запад вообще-то не готов. Он гонит от себя эту мысль, он, возможно, боится этого внутреннего взгляда. Вдруг окажется, что эпоха модерна в смысловом плане «исторический провал» и нужно возвращаться в цивилизацию (а жертвы Реформации нужно реабилитировать там и сям и произносить слова покаяния перед теми же индейцами Северной Америки и африканцами)? Это, конечно, нужно понимать как юмор, хотя и с намеком. Но факт в том, что постмодерн как раз уводит от внутреннего взгляда, он как бы соединяет прошлое и настоящее (чему готовы поверить те, кто не утратил в веру в запад), он навевает им «сон золотой».
3.Об издании Соловьева.. Я не думаю, что дело в деньгах. Тираж окупится, его раберут просто в силу авторитета русского философа. Интеллектуал будет считать необходимым. чтобы ППС Соловьева стояло на полке.

Автор: Ratan 18.6.2009, 6:11

Как я отметил ранее, постановка вопрос об антропологической составляющей культуры важна для понимания тенденций (трендов) современных общественных процессов. Повод для развития темы дает последний текст С.Н.Кургиняна «Кризис и другие – 19». В этом тексте политолог дает спорное, но интересное представление о процессах управления в России, для которых он ввел термин «культуроценоз». Несколько слов о понятии и об отношении к нему «антропологического образа культуры».
Прежде всего, я хотел бы отметить, что вне «управления культурой» не живет ни одно общество. Человек не может жить без смысла, на этом, хотя аксиома может показаться очевидной, настаивал в свое время Достоевский. Его произведения можно понимать как поиск этого смысла, причем смысла всечеловеческого и в рамках христианского православного мирочувствования. Общие культурные смыслы создают поле совместного действия. Эти смыслы могут быть разными, в том числе, исторически бесперспективными, но вполне работающими на том или ином историческом этапе. Вспомним Маяковского: «Капитализм на первых порах был ничего, деловой парнишка. Сам работал, не боялся, что у него от работ засалится манишка…». Цитирую по памяти, не сверяю, и не вступаю в дискуссию о верности слов, они навеяны марксисткой оценкой капитализма, но не лишены основания. Мне важна суть, а она в том, что протестантская (и вообще свойственная человеку на индивидуальном уровне) установка на благополучие, становилась в свое время смысловой культурной доминантой. Не обсуждаю того факта, что стремление к материальному благополучию и к «процветанию» как сакральной смысловой ценности – далеко не одно и то же. Но здесь важно фиксировать наличие некоего культурного смысла, некой культурной ценности, обращенной к человеку и закрепляющей определенный «антропологический образ». Антропологический образ протестантского мира вторгался далеко не мирными средствами (хотя и мирными, в том числе), но важно, что он входил в социальное целое и становился фактором управления. Это вне всякого сомнения. На его разработку потрачены огромные и бескорыстные интеллектуальные усилия эпохи Возрождения и Просвещения (идея вдохновляла). Итак, еще раз, во всяком обществе (в данном случае, в обществе европейского модерна) культура является фактом социального управления и всякое общество (лучше сказать –цивилизация) образуют некоторый культуроценоз. Это можно сказать о восточной цивилизации, о Китае – в частности, и о России и русской цивилизации, которая, как иногда полагают, не родилась, а оставалась или остается в зародыше (если зародыше, то подавляемом, замечу).
То есть мой тезис в том, что утверждение Кургиняна о «культурном управлении» в России не специфичны. Специфичен скорее способ осуществления этого управления, нежели сам его факт. Здесь возникает вопрос, прав ли С.Е. в том, что Россия, начиная с середины 19 века (и даже ранее) являет собой общество уже не традиционное, но и не модернистское? Здесь нужно специальное обсуждения, замечу лишь, что в этом тексте у С.Е. представление о традиционном обществе связано с аграрной стадией развития. А это точка зрения, бытующая в литературе, но точка зрения западная, противопоставляющая модерн и традиционализм, который она помещает в аграрную стадию развития. Об этом можно спорить. Но с чем можно согласиться, так это с тем, что в России культура оставалась на протяжении последних полутора столетий важнейшим синтезирующим фактором, не позволяющем распадаться обществу. Это так везде, но у нас особенно важно ввиду переживавшихся страной драматических событий – две кардинальные революции, противоположные по знаку и разделенные 70-летним периодом, в середину которого встроилась ожесточенная война не на жизнь, но на смерть. Можно согласиться с тем, что культурные основания в таких критических событиях играют исключительную роль, объединяя общество и объединяя народ. И согласиться с тем, что стратегия и тактика на уничтожение необходимо предполагает уничтожение культурного ядра (этого ведь и фашизм хотел в середине века). Этим объясняется живучесть «Дома-2» на российском телевидении, которую никто не может поколебать. Изменение отношения власти к явлениями такого рода явилось бы характерным показателем ее ориентации.
Но вернусь к конфуцианскому наследию, о котором с теплотою говорит Кургинян. Дело не в Конфуции как таковом, дело в китайской традиции, она сохраняет объединительные культурные смыслы, прежде всего конфуцианские. И смею предположить, что конфуцианские смыслы именно потому живучи, что они представляют собой не абстрактную онтологию, но обращены к человеку, они «антропологичны», они учат «правильному поведению», правильному не в правовом, но в этическом смысле. Такой подход на воспроизводство этическо-антропологической составляющей был характерен и в советское время, «поскольку в марксизме нет ни грана этики» (еще раз напомню «Вечер на рейде»). В рамках этого короткого сообщения ограничусь пока лишь согласием с С.Е. Кургиняном в том, что культура играла для нас в последние сто лет исключительную роль в социальном управлении и удержании целостности социума. Но сам по себе этот факт (культуроценоз) не специфичен для России, он «специфичен» для всякого общества, находящегося в критическом (да и не в критическом тоже) состоянии. Отмечу также тот факт, что в такие критические периоды культура показывает себя и действует от себя именно своим антропологическим образом (т.е.образом человека) и вытекающей из него этикой.

Автор: Ratan 19.6.2009, 6:39

Да, культура играет роль стержня, поддерживающего целостность общества в критические фазы. Например, если нет достаточно эффективных правовых механизмов управления, то решения принимаются по «культурным прецедентам», т.е. по сути по правилам традиционного общества, в котором традиция (а она по сути вся есть прецедент) определяет решения и действия. В этих ситуациях антропологический образ, к которому я апеллирую, предстает как смысловое ядро культуры. Но есть эволюция, которая не может не затрагивать эволюции Смысла (в том числе, «смысла антропологического»). И в этой связи еще раз к некоторым чертам модерна и постмодерна.
Общественная мысль Просвещения, как я неоднократно подчеркивал, выработала свою антропологическую версию, т.е. свой антропологический образ в культуре и рациональную реконструкцию этого образа, представленную главным образом в философии (интегральный образ), но также и в других сферах знания (эволюционная теория, психология, социология и т.п.). Несколько слов об эволюции этого образа в культуре модерна. Общие черты этого образа заданы представлением о неизменной родовой сущности человека, которая реализуется через общественную жизнь, определяет характер этой общественной жизни. Здесь не место многословно развертывать эту мысль, важно акцентировать следующее. Просвещенческий человек не лишен стремления к удовольствию (это еще от возрожденческого трактата Лоренцо Валлы), он в общем-то эгоист, стремящийся к максимизации пользы (личной пользы), но из личного эгоизма (суммы эгоистических воль) возникает общественное благо вроде как с этой самой «невидимой рукой» рынка в рыночной стихии А.Смита, преобразующей эгоистические стремления к общественной пользе. Но на начальной стадии европейского модерна доминантную роль играл протестантский образ человека, в котором стремление к приобретательству имело сакральное значение. Это (приобретательство) мирской долг христианина (вопрос о спасении за него решен), это постоянное вопрошание и поиск ответа о своем Спасении, это тот самый Смысл, которые мобилизует, которые делает Историю.
Но велик ли исторический срок этого смысла? Он оказался не слишком великим. На уровне массового гражданина он породил мотивацию к благополучию и комфорту, затмившую подвижнические усилия первых протестантов. Родился человек массы, представленный в описании поведения толпы Лебоном, а также Ортегой-и-Гассетом на уровне философского эссе. А какой смысл стал поддерживаться в элите, в том слое, который должен быть ответственным по определению? На этот вопрос отвечать сложнее, властвующая элита себя не афиширует. Но можно предположить, что «избранные к спасению» (а их руками Бог творит Историю) заняли позицию сохранения своего властвующего и лидирующего положения, используя необходимые для этого средства, разрабатывая такие средства с помощью интеллектуалов, как бы принятых в круг «своих». Власть это получена в рамках протестантского капитализма и поддерживается им пока последний жив. Спасение системы – главная цель, но цель не догматическая. Система может эволюционировать, важно сохранение системообразующего принципа (а Маркс научил его понимать).
Но «антропологический образ элиты» - особая статья, сочинять догадки о нем – проблемное дело. Лучше обратиться к тому, что происходило с антропологической компонентой в сознании общества как некоего целого, построенного по «правилам модерна». Я не знаю, как квалифицируется «черный квадрат» Малевича в искусстве (как выражение модерна или как постмодерн), но он интересен как «художественный проект» (если не рассматривать его как насмешку над здравым смыслом), символизирующий Отказ от Смысла. В этом значении он есть выражение установок постмодерна. Эта утрата Смысла есть естественный результат эволюции культуры европейского модерна. Ведь если там и был Смысл, то он для элиты, все общество не может жить протестантским смыслом (не о вере говорю в ее буднично-бытовом понимании). Хотя некоторые прецеденты есть, например история баптизма в СССР, его борьбы. Для массы протестантский смысл должен был выродиться в доминирующий образ человека, озабоченного личным комфортом и личным процветанием. Проще сказать, в образ человека, убегающего от Смысла, о чем писал Ортега, Фромм и многие иные.
Мораль, ради которой это написано. Есть органическая эволюционно-культурная связь между антропологией (ценностным наполнением) модерна и постмодерна. Одно начинает плавно переходить в другое. Это нужно, на мой взгляд, правильно видеть и правильно оценивать.
В этом контексте о правовых механизма управления в эпоху модерна. Я еще раз акцентировал бы здесь внимание на то, что это механизмы управления именно европейского модерна. Они в силу эволюционной необходимости должны были воспроизвести черты Левиафана Т.Гоббса. Именно, правовая регламентация принятия и исполнения решений, регламентация, возможно доходящая в некоторых частностях до идиотизма, но регламентация совершенно необходима при принятии антропологического образа людей, занятых индивидуальной конкуренцией для максимизации личной пользы. Такая регламентация снижает личную этическую ответственность, в ряде случаев доводит ее до нуля. Эта доминанта отодвигает на второй и третий планы все «человеческие мотивы». Здесь есть свой «культуроценоз», но совсем иной, чем в России, где культура требует этической ответственности от человека, принимающего решение. Поэтому я хотел бы сказать, что «гимны модерну» как концепции развития, хотя они и оправданы по-своему нынешним политическим контекстом, должны дополняться пониманием внутренних проблем европейского модерна, обнаруживающих себя сегодня в постмодерне. Не каждый модерн несет в себе импульс продолжения Истории. Может справедливо сказать, что европейский модерн нес в себе предпосылку ее остановки?

Автор: Лёвин 19.6.2009, 17:55

1. О Федорове

Долго не хотел упоминать этой фамилии. Хорошо, что это сделали Вы. Действительно, эта личность не может не возникать, когда речь заходит о развитии, поскольку логичным вопросом на утверждения, что надо развиваться и это правильно, всегда будет являться: развиваться КУДА? Федоров дает четкий ответ. Еще более четкий у Ильенкова. Итак Федоров + Ильенков. Штука только в том, что у меня лично от предлагаемых ими перспектив голова кругом идет и не по себе больше чем от мысли о самых мрачных постмодернистских прогнозах, включая дегуманизацию, многоэтажное человечество и все все все. То есть очень светлое и жизнеутверждающее физиологически сложнее воспринимается, чем обратное.

Кажется, причина таких ощущений от Федорова именно в его предельной инструментальности. В отличие от Достоевского, ознакомившегося с его идеями и, говорят, допускавшего нечто подобное, только через не одну тысячу лет и каким-то туманным образом, Федоров предлагал чуть ли не пошаговую стратегию: начинаем с создания комиссии ученых, покорения погоды при помощи пороха, контроля климата ("geo-engineering", так сказать), объединяемся все политически под властью русского царя, начинаем по молекулам и атомам собирать прах предков, складывать вместе... Итого, первое, второе, третье...

Только у Федорова есть один момент, придающий его учению настоящую осмысленность и светлость. Он утверждает, что если следовать завету Христа апостолам касательно того, что делать с больными, бесноватыми и мертвыми, то в конце концов откроется реальное общение со Всевышним. То есть даже воскрешение - еще не конечная цель. Быть принятым Богом, вот к чему надо идти через развитие, Общее Дело, самоотверженный труд, а не возможность бесконечно тусоваться во Вселенной.

У Эвальда Васильевича конечная проблема поставлена совсем иначе. Он не предлагает кого-нибудь ожидать. Его "Космология" тоже менее практична чем "Общее дело", ну разве предложил какую звезду взорвать или вселенский пожар устроить.

Вопрос, таким образом, в том, есть ли совсем уж конечная цель, кроме как поддерживать жизнь. Федоров о ней говорит, правда как бы походя, что может наводить на мысль о простой дани уважения православной религии... Хотя судя по всем его текстам, он относился к религии далеко не прагматически (или города, или религия), стало быть такое предположение стоит откинуть.

2. О культуре как регуляторе

Эта позиция из последнего "Кризиса" меня, привыкшего доверять отношению С.Г.Кара-Мурзы к этому вопросу, тоже выбила из колеи. Т.е. Союз никакое не традиционное общество и в нем все регулировалось - культурой...

Но как видно уже по Вашему посту, такой задвиг поднимает кучу вопросов:

1) что в таком случае есть культура і чем она отлична от той же традиции. Разница ее с законом в принципе понятна, но вот с традицией... Моя догадка, что разница в конструируемости культуры в противовес спонтанности традиции. Культура лепится сознательно, традиция инерционно. То есть различие в осознаваемости процесса. Но это догадка.

2) почему это регулятором в указанный исторический период была именно культура, а не умирающая традиция. Словосочетание "переходной период" скомпрометировано, и тем не менее, почему нельзя считать это время переходным от традиционного общества к бумажно-правовому? Как у Ницше, свет от погасшей звезды светит еще миллионы лет и все такое.

3) и как Вы уже указали, а почему только Россия. А как же тот же упомянутый Китай?

4) а что религия. Общества в которых она рулит - традиционны, или следует считать ее отдельным регулятором в ряду традиция-закон-культура?

В общем, я для себя в этом вопросе не разобрался.

Автор: Ratan 21.6.2009, 5:27

В конце концов, писать эти тексты побудил меня вопрос об альтернативе постмодерну. И поскольку альтернатива всегда начинается с некоторых глубин сознания, затрагивающих его «первородство», а лучше сказать – его культурный генотип (или просто культурный тип), то я хотел указать на «антропологическое ядро» культуры как ее основание, определяющее ментальную окраску все остальных форм ее проявления. Я хотел указать на определенную преемственность модерна и постмодерна по этой части, имея в виду постмодерн прежде всего как культурную тенденцию нынешнего времени (на таком подходе настаивал В.Межуев в известной телевизионной дискуссии). Да, практика постмодерна, включая политический постмодерн, опирается на мирочувствование постмодерна и выражает это мирочувствование в действии. Но не сам по себе постмодерн останавливает развитие. Он выражение тупика, в котором оказалась европейская модель развития, этот самый европейский модерн. Тот антропологический образ, то представление о человеке и смысле его жизни, который он изначально в себе содержал, активизировал энергию человека на определенном этапе и в определенных условиях. Можно даже сказать, активизировал бешеную энергию стремления к комфорту, наслаждению и … доминированию. Об этом лучше всего, наверное, сказано философско-публицистическим языком у О.Шпенглера, назвавшего «фаустовским духом» культуру Просвещения, сделавшую машину и деньги средством своего могущества. И эти достижения путем «продажи души дьяволу»?... Но это реплика риторическая. Протестантская сакрализация энергии человека лишь затушевывала на первых порах указанные мотивации. Теперь этот «человек» не хочет уходить с исторической арены, но он не может дать жизни ни цели, ни смысла. Тогда смысл обретается в комфортной смерти – сама по себе тенденция не новая, ее можно найти в Риме эпохи упадка.
Вот и встает вопрос о поиске культур, способных продолжить жизнь, продолжить Историю. И обращение к русской культуры вполне естественно в таком положении. Это культура народа, жившего в единении с природой (аграрный языческий и христианский период), жившего в добрососедстве с другими народами (внутри империи, прежде всего), добрососедстве, основанном не на равновесии силы, но на отношении к жизни, на понимании жизни. Культура государства, которое, как выразился Н.Федоров, было местом собирания народов и испытания вер. В общем, культура народа, который старался скреплять отношения «любовь, а не железом и кровью». Понятно, что эти характеристики относятся к основаниям культуры, а не к отдельным личностям или группам, жизнь всегда многообразна. Но личности и группы (даже криминальные) несут на себе оттенки той культуры, в которой родились и действуют. И если культуре свойственны свои болезни (подчас очень неприятные), то и они находят свое выражение в соответствующих крайне кризисных формах (я имею в виду нынешний наш период).
Проблема русской культуры, не решенная в 20 веке и не решенная до сих пор, – это ее рациональное оформление через философию, политологию, культурологию, антропологию и вообще через весь комплекс гуманитарно-мировоззренческих дисциплин. Они есть основание действия, средства обоснования социальных и политических решений. Однобокая ориентация на марксизм с привкусом борьбы с «русским шовинизмом», резко ограничила возможности интеллектуального развития, необходимого для воспитания элиты и критического к ней отношения. И этот проблему невозможно восполнить западным обществоведением, на что полагается уважаемый Вами (мною тоже) С.Г.Кара-Мурза. Даже штатные советские обществоведы советского периода представляются мне более близкими по духу (не по теоретическому оснащению), поскольку их «ересь» все-таки пропитана ментальностью культуры, лишенной «антропологической ненависти». Так что проблема поиска альтернативы постмодерну, точнее, альтернативы историческому тупику, созданному европейским капитализмом, недостатки которого столь выразительно использованы и усилены в США, есть проблема, упирающаяся «в основания веры», т.е. в принятие и развитие образа человека. Это «антропологическое наполнение» не упадет с неба (хотя однажды как бы упало с него, я имею в виду христианство), но может быть развито именно как потенциал определенной культуры (может синтеза культур).
По конкретным вопросам отвечу в другом сообщении.

Автор: Ratan 22.6.2009, 16:16

[

]

Цитата

Долго не хотел упоминать этой фамилии. Хорошо, что это сделали Вы. Действительно, эта личность не может не возникать, когда речь заходит о развитии, поскольку логичным вопросом на утверждения, что надо развиваться и это правильно, всегда будет являться: развиваться КУДА?

Отношение к Федорову может быть разным. Для меня важна этическая и, тем самым, антропологическая окраска его учения. Рецепты действия менее значимы, тем более что они сливаются подчас с христианской мистикой. Например, отношение к ученым, которые должны стать «комиссией», целью которой является поиск средств регулирования стихийных процессов природы, вполне приемлемо, особенно сегодня при существующем экологическом ажиотаже. Т.е. он предлагает гуманное использование науки и научных открытый. Вообще привлекает сама идея преодоления голода, не родственности и смерти, этих трех сил, враждебных человеку и происходящих из стихийных природных процессов. Регуляция природы, ей (природе) нужно дать разум. По сути эта мысль находит свое выражение в идее ноосферы В.И.Вернадского. И т.д.

Цитата

Штука только в том, что у меня лично от предлагаемых ими перспектив голова кругом идет и не по себе больше чем от мысли о самых мрачных постмодернистских прогнозах, включая дегуманизацию, многоэтажное человечество и все все все. То есть очень светлое и жизнеутверждающее физиологически сложнее воспринимается, чем обратное.

Кажется, причина таких ощущений от Федорова именно в его предельной инструментальности. В отличие от Достоевского, ознакомившегося с его идеями и, говорят, допускавшего нечто подобное, только через не одну тысячу лет и каким-то туманным образом, Федоров предлагал чуть ли не пошаговую стратегию: начинаем с создания комиссии ученых, покорения погоды при помощи пороха, контроля климата ("geo-engineering", так сказать), объединяемся все политически под властью русского царя, начинаем по молекулам и атомам собирать прах предков, складывать вместе... Итого, первое, второе, третье...

Да, от этой инструментальности действительно голова может пойти кругом, тем более, что рецепты в ряде случае предстают как весьма «завиральные». Мне кажется, нужно отделять этический окрас учения от рецептов социального действия, и это относится ко всяким сочинениям такого плана. Эти «рецепты» предстают как некое описание нравственно должного и мало пригодны как социальные инструменты. Нравственные начала реализуются в обществе не прямо, но через выстраиваемые социальные отношения. Представить себе через какие социальные отношения можно реализовать тот или иной этический принцип – отдельная задача. Федоров ее определенно не решает, социолог он совсем никакой. Другое дело – сама установка на необходимость общего дела. Под такое «общее дело» народ собрала революция и гражданская война начала прошлого века, и никак не по рецептам Н.Федорова. Хотя и «рецепты» вдруг отзываются неожиданными следствиями. Скажем, калужский учитель начинает искать способы движения в мировом пространстве и становится основателем теории реактивного движения, весьма далекой от христианской мистики. Но стимул идет от федоровской идеи человечества, размещающегося в космосе. Думаю, что к инструментальным рецептам следует относиться с необходимым прагматизмом. Между этической установкой и реализацией ее в социальном действии «дистанция огромного размера». Но важна антропологическая установка, которую уместно вспомнить, если пожелать «спаять мир любовью». Тогда эту установку можно вносить в весьма суровую действительность, но совсем в иных формах, нежели представлял себе «русский Сократ». В частности, замечательная мысль о Добре как продлении жизни. Сама по себе она еще не дает инструментов социального действия. Они будут складываться в контексте конкретного понимания жизни и добра. Соединение общественной жизни с этой идеей есть разве только у Соловьева как первая попытка («Оправдание Добра»).

Цитата

Эта позиция из последнего "Кризиса" меня, привыкшего доверять отношению С.Г.Кара-Мурзы к этому вопросу, тоже выбила из колеи. Т.е. Союз никакое не традиционное общество и в нем все регулировалось - культурой...

Вообще-то мной мысль о традиционности как характеристики советского общества и о постиндустриализме (постперестройке) как соединения технологического (инновационного) развития и традиционных оснований была взята еще из текстов Кругиняна. Возможно из «Постперестройки». И постановка вопроса о том, что СССР был промежутком между традиционным обществом и модернизированным, утратившим одно и не построившим другое – несколько неожиданна. Если в ней есть серьезный смысл, то его еще нужно экстраполировать. Во всяком случае, я мог бы принять, что, выйдя из аграрной фазы, СССР не достроил индустриальное общество, основанного на традиции. Т.е. не достроил то индустриальное общество (свой модерн), которое ему органично.

Цитата

.

Я думаю, что традиция – это культура, реализованная в нормах социального действия (социального поведения) и поддерживаемая, воспроизводимая через соответствующие социальные действия и социальные отношения. В этой связи возникает важный вопрос о соотношении социальной организации и этических принципов (нравственной правды или чего-то в этом роде). Принято думать, что внесение нравственных соображений в анализ общественной жизни есть всего лишь морализаторство. В чем русскую общественную мысль обвиняют иногда. Но, на мой взгляд, подобный ракурс видения общества просто необходим и его присутствие в русской общественной мысли есть ее достоинство, а не порок. Хотя серьезных попыток связать культурные этические смыслы с социологическим или социально-философским анализом общества как-то не припомню. Разве что на Соловьева вновь указать. Хотя, думаю, если посмотреть на многие работы под этим углом, то что-то можно найти.
Но еще раз к культуре и традиции. Здесь как бы соотношение содержания и формы. Культурные смыслы, нравственно-антропологические прежде всего, закрепляются тем, что мы называем традицией. И традиционное общество отличается не только способом транслирования этих смыслов, но и самим смысловым наполнением. Культура традиционного общества имеет в своем основании антропологический тип «солидарного человека» (в каждой культуре по-своему понятного), модерн – атомизированную личность. По этой линии главный разлом того и другого. Без традиции, через правовую регламентацию наполнение антропологического образа солидарного человека получить, наверное, невозможно. Она должна быть закреплена принципами социальных отношений и норм социального поведения, которые стоят выше права.

Вполне резонное суждение, мне оно кажется ближе к истине, чем утверждение об управление культурой и через культуру. Т.е. управление культурой имеет место, как я уже писал ранее, но именно через традицию, которую нужно было выразить (а не заместить) через правовую регламентацию.


Кажется, я указывал и на другие общества, Китай в том числе. Если Китай соединяет традицию с модернизацией, то им интересен наш советский опыт, а нам их сегодняшний.


Надо подумать, едва ли это отдельный регулятор. Скорее, она включена в культуру. Но по-разному: как доминирующая компонента или на «подхвате» как в современном протестантском мире. В общем, есть смысл по-рассуждать. Но Данилевский Н.Я. полагал культуру и религию как самостоятельные признаки цивилизации. Но в том вопросе нет нужды следовать догме. Культура в широком смысле включает в себя религию.

Автор: свентояр 22.6.2009, 18:00

Как раз наооборот, в изначальном смысле культура и религия -это одно.а современная культура не более чем обессмыслевшиеся осколки религии,вообразившие себя полноценными и самодостаточными.То что сейчас называется культурой и наукой - это просто прикладные стороны религии.

Автор: Лёвин 22.6.2009, 18:57

1. Все еще о Федорове

В том то и дело, что у Федорова нет иной стороны, кроме этической. Все учение сплошная этика, ведь призвание человека по нему вносить нравственность в изначально безнравственную природу, то есть постепенно отменять Дарвина. Более того, отделить практическую сторону его учения, включая самую важную его часть - воскрешение мертвых, тоже проблемно, учитывая постоянные указания на необходимость действенной любви, которая может проявляться только в продлении и возвращении жизни, а не простого почитания, для которого он приводит пример в виде китайского культа предков. Последнее по Федорову совершенно пустая формальность именно потому, что отдавая оным дань уважения, не ставит реальную (практическую, прагматическую, реализуемую) задачу возвратить их к жизни.

Хотя, конечно, из него можно взять некоторые хорошие вещи без необходимости перенимать идею всеобщего рукотворного воскрешения. В частности это идея снятия объективного и субъективного в проективном, необходимость общего дела, если не в виде воскрешения, то хотя бы в регуляции природы для борьбы с голодом и моровыми "поветриями". Но эти мелкие позитивы мало чего стоят в сравнении со всем целостным учением.

Кстати, лирическое отступление, когда принималось решение о бальзамировании Ильича, некоторыми товарищами всерьез считалось, что главной целью сего было будущее его оживление и даже "тиражирование" средствами современной науки, дабы употребить недюжинный интеллект во благо будущих поколений.

2. О культуре

Ну да, культура включает религию или религия культуру. Кажется, тут легко впасть в гипостазирование и прочие интеллектуальные грехи, в том числе курицо-яичного свойства. Ведь по большому счету закон - тоже часть культуры. Разве нет? Вам каждый юрист скажет, что есть такое словосочетание "правовая культура". А правовые традиции, а обычай как источник права? Наверное, дискуссии тут просто бессмысленны, и разумнее подождать следующих материалов Сергея Ервандовича, где он, возможно, разовьет свою мысль о культурной регулируемости России и Союза.

3. О нравственной составляющей

С практической точки зрения этизация всего - безусловный плюс. Об этом писал Кейнс, говоря, что большевики соединяют вещи, на Западе давно разъединенные, - веру и дело (бизнесс). Когда то, что ты делаешь, имеет для тебя сакральный смысл, работа спорится как-то по особому. То же касается и науки и познания - как видов деятельности. Об этом писал Флоренский говоря, что не было бы современной науки без определенных нравственных оснований, ее оправдывающих. Если во всем есть нравственная подоплека, то любое телодвижение (даже подведение годового баланса в каком-нибудь задрыпанном тресте) исполняется космического СМЫСЛА, как часть общего великого и благого - ОБЩЕГО ДЕЛА. Чем-то подобным начинается и "Слабость силы", когда говорится о необходимости утешения, и об отсутствии высших мотиваций, губящем среднестатистического "западенца".

Но с чисто познавательной точки зрения западное стремление чистого знания, не замутненного нравственными представлениями, имеет очень сильные стороны, свидетелями которых мы и являемся. Это же касается и общественных наук. И мне в этом плане ближе именно западный подход, поскольку в такой "деэтизации" знания есть, как ни странно, своя этика, основанная на ответственности. Последняя требует строить свои суждения на крепком фундаменте, что и вынуждает к отказу от "морализаторства". Именно стремление предоставить знание наиболее высокого возможного качества принуждает отбрасывать все шаткое и неопределенное, в том числе, увы, и нравственное, но делается это, повторюсь, не в силу "антропологической ненависти", а именно в силу ответственности за знание, ответственности перед теми, кому это знание предназначается.

Автор: Ratan 23.6.2009, 9:11

Есть некоторая поспешность в этом суждении. Культура это барьер, разделяющий биологический этап эволюции человека от этапа социогенеза и его современного состояния. Поэтому к культуре принято относить такие формы его активности, которые не транслируются биогенетически, но являются искусственными и передаются только в сообществе на основе тех или иных форм воспитания и обучения (подражание его простейшая форма). Иначе говоря, вся культурная активность наследуется "социогенетически". В частности, навыки предметной деятельности человека ("обезьяна слезла с дерева и взяла в руки палку" - как любили говорить нерадивые советские студенты) есть первые культурные (искусственные) формы активности. Внутренним наполнением культуры, регулирующей и программирующей поведение человека в обществе, являются определенные смыслы, транслируемые, естественно, социогенетически. Какими были эти смыслы изначально? Можно ли анимизм первобытного человека называть религией? Можно, если захотеть, но специфика религии этим отражена не будет. Это справедливо и для многих представлений архаических обществ, находимых в 20 веке. Представление о сверхестественном, сверхприродном и т.п. еще не религия. Ваше суждение скорее оценочное и выражает Ваше видение названных реалий. Но в Вашем представлении окажется в конечном счете, что всякий культурный смысл нужно называть религиозным. Но какие к этому основания?

Автор: Вершинин Владимир 23.6.2009, 12:03

ЛИЧНОСТЬ есть продукт КОЛЛЕКТИВНОГО опыта, вне которого она вообще ненаблюдаема.

Конечно, было бы странным, если Кант, признавая трансцендентальное исследование способностей сознания, отрицал бы возможность постижения человека КАК трансцендентного по отношению к миру существа. Кант не знал ни о "коллективном бессознательном" психоанализа (Юнг), ни о "габитусах" культурной антропологии (Бурдье). Но гениальна его догадка о том, что ментальные реакции человека на раздражители опосредованы его прошлой культурной историей, овнутренной в его сознании (посредством механизма "сигнальной наследственности" (Лобашев)). То есть Культуру можно "рационально" мыслить как сформированную коллективным историческим опытом кантовскую "априорную рамку", гарантирующую человеку избирательность его поведения, возможность отбирать события и выстраивать из них иерархии значимого и незначимого, адекватного и неадекватного. Таким образом, субъективное не тождественно индивидуальному и Культура как кантовская "априорная рамка", с одной стороны, очевидно, "субъективна", а с другой - "объективна" по отношению к ИНДИВИДУ.

Автор: Ratan 23.6.2009, 13:08

Я уже отмечал, что к сочинениям такого типа нельзя относиться как к социологическим трактатам. Именно нравственные рассуждения, преломленные к тем формам жизни, с которыми имеет дело мыслитель, имеют свою ценность. Мы здесь не можем вести семинар по Федорову, хотя многие его положения напрашиваются на заинтересованный комментарий. Мне лично важна его ментальная установка, жизнь как делание Добра, а не как созерцательное умствование. И некоторые важные ориентиры такого делания и их философско-антропологическое обоснование.


Что сказать… Революция воодушевляет… Я встречал байку (в устном изложении), что А.Эйнштейн не кремирован, но тело его в глубокой заморозке тоже вроде бы с ожиданием возможности оживления. Полагаю, что байка, но симптоматичная как и в случае с Лениным.


На это замечание я высказался в предыдущем сообщении. Если в понятие культура вкладывать его изначальный смысл как искусственно, рождаемое и транслируемое социогенетически (так сказать, прижизненный опыт поколений), то религия окажется одной из ее форм. Так сказать, отношение родо-видовое, можно курицу оставить в покое. Конечно в таком смысле можно говорить о культуре во всех сферах жизнедеятельности, а она почти ничего не оставила без внимания, кроме физиологических процессов.


Я бы согласился Достоевским, что основание всему – начала нравственные. По своей установке хорошо. Но под «мелкоскопом» рассудочного сознания возникнет множество вопросов. Однако в том смысле, что нравственность и продление (само осуществление) жизни суть вещи тождественные (или близко к этому), суждение привлекательное. Без Смысла (добавлю, нравственного Смысла) жизнь иссякает. Причина простая, жизнь социума программируется не биологически, но именно культурными смыслами. Утрата нравственного начала, тем более, утрата смысла как такового, есть путь прекращения жизни, путь к смерти. Но сам процесс может быть эстетизирован, эта эстетизация даже даст кому-то вдохновение, подъем «предсмертных» сил, но результат все тот же – тление и распад. Пусть даже комфортное тление и комфортный распад. По ту сторону человеческого бытия способ угасания не имеет значения, если конечно не верить в грядущее воскрешение. Так что прав Федоров, когда говорит, что вся суета Прогресса (он имеет ввиду прогресс ради комфорта) теряет смысл перед фактом смерти. Ибо вопрос о смерти – это вопрос об ее преодолении, т.е. вопрос о продолжении жизни. Но бессмысленную жизнь и продолжать-то нет смысла.



Вот это суждение заслуживает внимательного обсуждения. Нет вопроса в том, что рационально-рассудочную науку запада усвоить и переварить необходимо (переварить и преодолеет, на мой взгляд). О многом было бы невозможно рассуждать без тех исследований, которые сделал Запад. В общем, в сказанном отношении предмета для дискуссии нет. Предмет дискуссии может быть в другом, что делать (в этом смысле – как относиться) с рационально-рассудочным знанием западной науки, с этим продуктом Просвещения, продуктом западной модернизации. Я сам себя спрашиваю, что меня собственно не устраивает? И ответ вижу примерно такой. В западной науке о человеке нет души (или мало души). Ответ на внешний вид несерьезный, что-то вроде воздыханий экзальтированной особы. Но можно эти «воздыхания» переложить на некоторый объектный и лишенный эмоций язык. Западное обществоведение невольно ориентировано на методологию естественных наук. Разделение наук о «духе» и наук о природе, которое там тоже возникло, стало осознанием этого обстоятельства, но радикальных изменений в самой методологии кажется не повлекло. Фактически общество предстает как некий механизм, подобный Ньютоновскому космосу. Его можно изучить как всякий другой естественный объект, и выписывать ему «рецепты-технологии» на основе подобного изучения. Такая точка зрения особенно увлекает естественников по той причине, что в ее основании лежит мышление экспериментальной науки. Последняя изучает объект в контексте деятельностных операций и ради построения таких операций (технологий). Вот таков же «технологический подход» западного обществознания к изучению общества. Он основан все на той же антропологии человека с набором потребностей и свойств, и с доминантной поведения как максимизации пользы (удовольствия, наслаждения, комфорта и т.п.) для себя лично. Это как в бихевиоризме, одном из теоретических средств современных психотехнологий. Личностное начало бихевиоризмом изначально отвергается. Человек предстает как дрессируемая (настраиваемая) машина по принципу построения стимул-реактивной дуги. Заметьте, разве не так относятся к нам нынешние средства массовой информации. Им решительно наплевать на наши переживания, смыслы, личностное отношение и т.п. Они «технологически заряжены», они относятся к нам как материалу, который обрабатывается этими самыми технологиями. Это, можно сказать, лицо западного обществоведения, хотя в академическом обрамлении оно выглядит гораздо мягче и интеллигентнее. Кроме того, в нем также встречаются мыслители крупного масштаба, наделенные глубоким внутренним человеколюбием. Но я говорю о сухом остатке. Поэтому отношение двойственное к этой самой западной науке. Как рациональный инструмент оно просто необходимо и в этом его сильная сторона. В.С.Соловьев тоже резал лягушек в московском университете, сопереживать им было бы в этой ситуации неуместно. В общем, нужен синтез рационального метода и соответствующей антропологической установки. Общество не машина, оно живой организм. Конечно, когда мы изучаем сердечную мышцу, нам нет дела до сердечных переживаний. Но, синтезируя целое, мы должны иметь адекватное основание, соответствующий системный принцип.

Автор: свентояр 23.6.2009, 19:42

Культура есть осознанное структурирование своего внимания.Культ- обращение на что-то внимания.Религия (она же йога)-конечный результат правильно организованного внимания,воссоединение с высшей причиной через конкретный образ : зрительный , звуковой , образ действия и т. д.Истинная культура ни в коем случае не двигает человека в сторону от природных форм активности ,она учит познавать в них причину всех причин,т.е. воссоединяться.Животным движет инстинкт,например сексуальный, он есть проявление вселенской энергии. Какой-нибудь котяра подчиняется ему по необходимости , он не хозяин своего чувства , человек же правильно организовав своё внимание познаёт божественною сущность оного и именно этим преодолевает животную природу.Это и есть победа Духа над Материей.Нет никаких принципиальных отличий человека от животного кроме этой способности.Нормальное воспитание ни в коем случае не должно навязывать каких-то абстрактных принципов,но только помогать человеку правильно реализовать естественные стремления. Убеждения о том что есть био и социо активности и они как-бы различны - это извращение, стоящее очень дорого белым народам.Любая социоактивность- выражение и структурирование био.
Насчёт анимизма.Почему-же нельзя назвать религией?Если эти люди воссоединяются таким методом,то это религия.То что архаические предметы культа не так идеально сделаны как например Эрмитаж.то это значит только то что древние понимали что истинный храм в сердце человека и поэтому внешний храм не обязательно должен быть огромным и из камня.Это уже потом стали строить всякие Исакиевские и Казанские соборы,что-бы показать самим себе какие мы набожные.
Не всякий культурный смысл можно назвать религиозным ,уголовная культура тоже есть , но ведёт она человеков совсем в другом направлении. Уголовники тоже ведь организуют своё внимание: все кругом козлы и бакланы, а мы должны их дрочить со страшной силой.Тоже определённая структура сознания.

Автор: Вершинин Владимир 24.6.2009, 0:57

"Абстрактные принципы" ценностных иерархий связаны со служением чему-то высшему ("горнему"), что означает готовность к жертвенности и нравственную мобилизованность. Любые КОЛЛЕКТИВНЫЕ практики предполагают известную готовность жертвовать своими "естественными стремлениями". Всякая форма индивидуального духовного, экономического, научного творчества включает жертвенность. Творчество связано и с мобилизацией усилий, имеющих целью реализовать ДОЛГОСРОЧНЫЙ проект (например, любой социальный). Поэтому там, где подорваны ценностные основания жертвенности и мобилизованности, невозможны ни экономика накопления, ни культура с долгосрочными идеями и стратегическими замыслами.

Это означает устранение будущего в пользу самодостаточного настоящего, где народам стран, лишаемых суверенитета, социальных гарантий и других достижений Модерна, постмодернистские глобалисты предлагают в качестве компенсации СИМВОЛИЧЕСКОЕ удовлетворение, связанное с потаканием "репрессированной чувственности". Гражданам, испытывающим горечь национального и социального унижения, нищету и бесправие, предлагают утешаться на уровне инстинкта, которым гораздо легче МАНИПУЛИРОВАТЬ, внушая субъективную удовлетворенность тем, у кого есть все основания для неудовлетворенности и протеста.

Секуляризация Европы в эпоху Просвещения привела к тому, что интеллигенция приняла на себя роль церкви, по-светски продолжая христианскую традицию солидарности с "униженными и оскорбленными" и урезонивая сильных и наглых. Однако в результате недавней второй волны секуляризации Запада ("революция досуга" 1960-х изменила соотношение КОЛЛЕКТИВНОГО долга и ИНДИВИДУАЛЬНОГО блага в пользу последнего (Дюмазедье)) интеллигентский "клир" переметнулся на сторону глобалистского крикливого меньшинства "успешных", ПРИВАТИЗИРУЮЩИХ прогресс, объявляя тем самым войну молчаливому большинству "неприспособленных", находящихся, якобы, в непримиримом конфликте с современностью.

Однако, в кейнсианской формуле "увеличение потребления - увеличение производства" отсутствует главная составляющая - "увеличение СПОСОБНОСТЕЙ к производству", истоки которых лежат не в "базисе", а в "надстройке" - КУЛЬТУРЕ, как овнутренном в нашем индивидуальном сознании коллективном историческом опыте. Именно это ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ качество являлось для капитала основным источником прибыли, за ВОСПРОИЗВОДСТВО которого он всячески стремился не платить, если только к этому его не принуждало государство. Отпущенный, однако, на волю, капитал быстро расправился с "надстройкой", породив вместо мобилизованного протестантской Реформацией буржуа веберовского типа новый социо-культурный тип буржуа "расслабленного", исповедующего принцип "максимум притязаний при минимальных усилиях" и ставшего основой глобального "общества потребления" (напомним, что на Западе "революция досуга" 1960-х изменила соотношение коллективного долга и индивидуального блага в пользу последнего). Мобилизованный индивидуализм (как и мобилизованный коллективизм) обживал и преобразовывал "трудные пространства" (не только в географическом смысле). "Расслабленные" же просто покидают их, создавая пустоты, которые не только заполняются социальными и технологическими шлаками, но и провоцируют зарубежных "миссионеров" и "первопроходцев", демонстрирующих пиратскую удаль глобальных экспроприаторов. Такой социо-культурный тип не сможет породить инновации и новую кондратьевскую повышательную волну мировой экономики. На наших глазах заканчивается эпоха парадигмы ПРОГРЕССА, понимаемого как увеличение (общественного) МАТЕРИАЛЬНОГО БОГАТСТВА.

Так что "белым людям" дорого будет стоить как раз отсутствие "абстрактных принципов" ценностных иерархий и потакание "реализации естественных стремлений" индивидов (привет З.Фрейду и "эдипову комплексу").

Автор: Лёвин 24.6.2009, 12:00

1. О культуре

Если понимать культуру так широко, как предлагают уважаемые Ratan и Свентояр, то мысль Сергея Ервандовича, в связи с которой собственно и зашла речь о ней, превращается в пустой трюизм, ведь в таком случае культура поглотит и традицию, и религию, и право, и, по большому счету, науку и все, все, все. Значит, в 19 "Кризисе" слово "культура" было употреблено в неком более узком значении, вероятно, в том, которое принято употреблять в быту. То есть культура понимается как нечто, чем ведает Минкульт, искусство там, литература и прочие "культурные" вопросы. Но это догадка.

Я же говорю, надо подождать двадцатого "Кризиса".

2. О Федорове

Избежать семинара об этом человеке не получается, ведь он по сути сделал уникальнейшую попытку, скажем так, "практической этики", даже материалистической в некотором смысле. И социологический элемент у него тоже очень четок.

Любопытно, что исходный пункт этико-социальной философии Федорова такой же, что и у упомянутого здесь Гоббса: смерть отвратительна и ее следует избегать. Только если английский философ положил этот пункт в свое обоснование государства как инструмента уменьшения вероятности погибнуть насильственно, русский поставил задачу о необходимости практического преодоления смерти, чему и должны быть подчинены все силы человечества. Из этого следует логическое обоснование вещей, которые при ином подходе, приходится просто принимать на веру. Например, зачем вступать в брак и заводить детей, тратить на них драгоценное время. Гоббсовско-локковская этика ответа не дает, мол, хочешь - заводи, не хочешь - не надо. Следствие - все меньшая заинтересованность современного западного человека в семье. А у Федорова все четко: Общее Дело за одну жизнь не закрыть, стало быть надобно передать эстафету будущим поколениям. Просто-таки по-деловому отвечает на глубокие этические вопросы.

Еще интересный момент. Федоров много пишет о "культе женщины", противоставляемого им "культу отцов". По большому счету, "культ женщины" - это то, что нынче принято ласково называть "потребл...ством".

Автор: свентояр 24.6.2009, 19:13

Я не очень понял причём здесь Фрейд ?Почему надо передавать ему приветы ?Я в любви ему не признавался,отношение моё к нему мягко говоря плохое.Не надо приписывать людям какие-то свои фобии.Фрейд - это постхристианский извращенец,который всякую извращенную грязь выдаёт за естественные наклонности человека.Как это связано с тем что писал я ?

Лучше наверно сказать - культ лесбиянок.Женщина - она для мужчины и не может разлагать сознание , а вот лесбиянка сама для себя и поэтому вокруг неё распад , разложение и расслабленность Именно лесбиянка уничтожает смысл как таковой . борясь с мужским началом . В таком обществе как раз и процветает эта самая "репрессированная чувственность" , которую ну никак нельзя отнести к естественным потребностям.В человека изначально заложено стремление к моногамии , а весь этот разврат , творящийся у нас - вот это как раз и есть противоестественная наклонность опустившихся и выродившихся существ.Это только один из примеров.

Скорее всего Вы правы.Но это страшная культура,доведшая нас до того места в котором мы сейчас находимся.Всякая там достоевщина и толстовщина - признак нашей глубокой духовной патологии и строить на ней будущую Россию...Подумать страшно.

Автор: Ratan 25.6.2009, 11:29

Если "достоевщина и толстовщина" признак глубокой духовной патологии, где же русскую культуру искать?

Автор: свентояр 25.6.2009, 12:31

В дохристианской Руси,и исходя из неё создавать новую , на здоровых основаниях.

Автор: Ratan 25.6.2009, 16:10

Двадцатый «кризис» наш вопрос не разрешил, да и разрешить не мог. В тонкости определения культуры С.Е. вдаваться здесь не будет, да и не нужно. Но и я не вижу каких-либо затруднений. Понятие «металл» не отменить необходимости знакомится со свойствами железа. Так и с понятием культура. Общее определение не отменяет того факта, что культуры различны по содержанию. По тексту Кургиняна можно заключить, что он имеет в виду те содержательные компоненты культуры, с которыми в обществе связаны смысложизненные представления, регулирующие человеческие взаимоотношения.


На мой взгляд, здесь мы сразу сталкиваемся с культурными различиями. Они проявляются в понимание феномена смерти и отношения к нему. Для становящейся европейской культуры гедонизма смерть есть то, что обессмысливает жизнь, но она совершенно неизбежна. И этим задается отношение к жизни, как получения максимума удовольствия за этот короткий временной миг. Правда, таких вещей напрямую мы у Гоббса не прочитаем, речь идет о формирующейся культурной установке. Эгоистическое сражение людей грозит отнять у них саму возможность жизни и наслаждений. Поэтому Гоббс ищет рецепт исправления ситуации, исключения не смерти как таковой, но исключения смерти неразумной. Другое дело Федоров. Здесь поставлена задача высшего плана, задача преображения человечества, задача преодоления смерти через это преображение, пример которого явлен воскресением Христа. У Федорова смерть не обессмысливает жизнь, более того, именно факт смерти побуждает у него человека к постановке вопросов высшего плана: человек, творящий добро, должен преодолеть стихийные силы природы, несущие ему смерть. Нужно преобразить природу и человека вместе, и все это ради жизни как высшей ценности, а не как моменту в вечности, посвященному удовольствиям.


Да, у Гоббса государство есть нечто вроде высшего изобретения естественного человеческого разума ради регламентации борьбы людей друг с другом. Боритесь, но по правилам Левиафана. Для Федорова – один из инструментов Общего дела.


Да, как следствие рассудочно-рационального отношения к жизни как к некоторому делу (бизнесу), что характерно для протестантского умозрения. Хотя протестантизм еще ценит семью, и продолжение рода считает одним из христианских заветов. В секуляризированном сознании, ориентированном не гедонизм, эта установка ослабевает. Совсем исчезнуть не может, природой заложено, против которой начинается сражаться культура. У Федорова наоборот. Культура (человеческий разум) должна облагородить природу. Внести в нее разумный порядок. В общем-то, глубокое основание позиций можно как раз найти в противоположности мирочувствования протестантизма и православия, они ведут к соответствующим оценкам и выбору жизненной позиции.


Да, для Федорова культ женщины равнозначен культу гедонизма через сладострастие. В этом по Федорову сосредоточие потребительского прогресса. Он (прогресс) требует этого самого культа женщины, доведенного ныне до примитивного вожделения, криками о котором исчерпывается массовое искусство (анти-искусство, сказать вернее). Здесь, впрочем, структура действий в разные времена принимает один и тот же характер. Во времена Робеспьера при попытке ввести «культ разума» на роль жрицы была приглашена известная парижская проститутка. Я помню, в начале перестройки шла какая-то пьеса Гельмана. В этой пьесе была такая кульминационная сцена, в которой на высоком постаменте (пьедестале) появлялась все та же обнаженная проститутка. Правда, это была уже героиня из спектакля, изображавшая героиню из жизни. Параллель, протянувшаяся через века.

Автор: MMM 25.6.2009, 19:06

Уважаемый Ратан!
Не удивляйтесь, что Свентояр свел всю нашу отечественную культуру к Достоевскому и Толстому. А также то, что ему о нашей культуре "подумать страшно".
Он вообще пугливый, недавно выразил опасение, что ему тут устроят лоботомию. А то, что ему насчет культуры нашей "подумать страшно", так это и вовсе не удивительно. Его духовные предшественники прямо говорили, что при слове "культура" они хватаются за пистолет. Да и лоботомия - тоже их конек.
Потому что Свентояр на этом форуме заявил себя сторонником фашистской идеологии. И если его тут и терпят, то исключительно в качестве иллюстрации того, сколь успешным может быть промывание мозгов и манипулирование сознанием применительно к не обременному избытком знаний и общей культуры человеку. В его лице мы имеем просто наглядное пособие на эту тему.
Он ведь не случайно свел всю нашу культуру к Достоевскому и Толстому. "Так учили!" Дело в том, что перед тем, как вторгнуться в СССР, фашисты решили изучить русскую душу на основе русской литературы. Надо же знать врага.
Так вот, для изучения они выбрали как раз Толстого и Достоевского, а также Чехова и Зощенко. Прочитали и решили: таких русских разбить в пух и прах - не фиг делать! Сунулись - и сами были разбиты наголову. Потому что культура наша много шире и богаче, чем только Толстой, Достоевский и Чехов. Хотя, надо сказать, что Толстого фашисты просто плохо читали, а то, глядишь, и подумали бы, стоит ли к нам лезть со штыками наперевес.

Так что если Вас всерьез интересует вопрос культуры, то могу посоветовать не тратить время на Свентояровы опусы, а на этом форуме зайти в раздел "Книги" и почитать там "Постперестройку". Там теме культуры уделено достойное место.
Кстати, когда эта книга вышла из печати в 1990, среди "демократов" началась тихая паника. Как кричал один из "прорабов перестройки", Юрий Афанасьев, "У коммунистов появились мозги и с этим надо немедленно кончать!!"

Автор: Лёвин 25.6.2009, 21:30

1. О двадцатом кризисе

Таки да. Сергей Ервандович не стал развивать в нем свою мысль о культуре как регуляторе российского и советского общества, в частности не стал указывать, что подразумевается под "культурой". Лично я набрался наглости и поставил этот вопрос в соответствующей рубрике. Поживем - увидим.

Кстати двадцатый кризис мне понравился больше чем 19. Проглотил на одном дыхании.

Культурная тематика в последнее время актуально, взять хотя бы http://www.polit.ru/kino/2009/06/22/kurginyan_shvydkoi.html.

Остаюсь при мнении, что определить культуру в данном случае принципиально. Когда говорим о современной науке как определяющей силе, подразумеваем нечто определенное и специфическое, чего не было в древности. И древняя наука - наука, да не та, так же как "наука любви". Ведь в Средневековье тоже были и математика, и астрономия, но НАУКИ не было, это плод Нового Времени. Точно так же, говоря об искусстве, в большинстве случаев подразумеваем его как определенную сферу деятельности (наравне с материальным производством, управленческой деятельностью, спортом и т.п.), но ведь можно его использовать и для обозначения чего-то, требующего особых навыков, не поддающихся жесткой формализации (искусство политика).

Исходя из этого, могу все же настоять на своей интерпретации в том плане, что в обоих кризисах "культура" понимается не широко (как в оппозиции природа-культура), но в более бытовом смысле, о чем уже писал.

Тогда получается (у меня получается), что мысль Кургиняна в следующем. Россия и Союз обладали необходимой общественной устойчивостью в первую очередь благодоря нормам, доводившимся до членов общества не через привычку (традиция), не через бумажку (закон), но средствами культуры, следует полагать, литературы в первую очередь. Где-то (не на этом ли форуме?) в Сети была дискуссия об особой роли писателя в СССР, не сравнимой с его ролью на Западе. Найду где, дам ссылку. Там в частности речь шла о литературной образованности Сталина и его внимании к литературе. В частности его известная фраза о том, что звыняйтэ, других нет, его характеристика Достоевского как великого гения, но реакционера, тот факт, что он лично редактировал русский перевод "Витязя в тигровой шкуре". То есть Сталин уделял внимание таким вещам, которым вряд ли бы посвящал время нормальный западный государственный деятель (хотя Тэтчер лично срывала постеры любимой мной "Iron Maiden" ). Не связано ли это с осознанием Иосифом Висарионовичем специфической роли литературы и культуры вообще в советском обществе, на что и указал Сергей Ервандович?

То есть, повторюсь, мысль в том, что главным средством вдалбливания общественных норм в головы членов общества в Союзе были художественная литература, театр, кино, музыка, когда в традиционных обществах это делается путем ежедневной практики и связанных ритуалов, а в модернизированных западных - через нормативно-правовые акты. Западное общество дает своим членам нормы в рафинированном виде, не обязательно правовом (кодексы поведения, расписанные правила адвокатской/врачебной этики...), а советское и традиционное завертывают их. Только последнее использует для этого определенные модели поведения, поэтому нормы запоминаются не головой, а телом, так же как рука может "помнить" расположение клавиш или сторону, куда следует крутить ключ, но сказать это словами может и не получаться. Советское же общество упаковывало норму в художественный образ (Мересьев, Теркин, Жиглов, заяц из "Ну погоди"). Где-то так...

Не могу судить, насколько такая мысль правильна, но надеюсь, что хотя бы ее изложение мной верно.

2. Снова о Федорове

Надо бы прекращать пересказывание этого гениального мыслителя, поскольку и так ясно, что он "зацепил" и Вас, и меня. Пишу и не верю, что получится. Все же сама фраза "Общее Дело" является постоянным напоминанием о нем.

Интересная вещь, но говоря о жизне как квинтессенции благого Федоров становится несколько созвучен основателю Церкви Сатаны, самой известной фразой из http://uath.org/index.php?news=134 которого является: "Жизнь есть величайшая милость, смерть - величайшая немилость". Дальше же: "Жизнь для человека, удовлетворенного своим земным существованием, как хорошая вечеринка, а кому же хочется уходить с ХОРОШЕЙ вечеринки? Иначе говоря, если человек доволен собой на этой земле, он не отдаст с готовностью свою жизнь за обещания жизни после смерти, о которой он ровным счетом ничего не знает".

Все же насколько разными путями можна пойти от одной предпосылки.

Автор: Вершинин Владимир 25.6.2009, 22:24

В своем "Глобальном политическом прогнозировании" А.С.Панарин поясняет:

"...необходимо уточнить, что мы понимаем под культурой. Не вдаваясь в подробности, скажем, что ее содержание определяется триадой: СИСТЕМА ВЕРОВАНИЙ, СИСТЕМА ЦЕННОСТЕЙ, СИСТЕМА НОРМ. В этом смысле культура воспроизводит в современном обществе функции церкви: ей дано освящать и отлучать, возвеличивать и дискредитировать, поощрять и осуждать. При этом современная "культура-церковь" наследует статус великих мировых религий: она действует независимо от властей предержащих (во всяком случае, только такие ее действия являются "церковно" подлинными, аффицирующими общественные верования и страсти, независимо от национальных границ и классовых статусов)".

Далее Панарин говорит о том, что если наши прогностические намерения действительно серьезны, то мы будем размышлять о будущем не в абстрактном смысле, как о вообще "возможном" (такое "вообще" беспредметно), а как о том, на что нам предстоит дать ответ. Иначе говоря, речь здесь об ангажирующем нас будущем, которым мы будем задеты всерьез в случае получения вызова нашим духовным ценностям (святыням), которые мы безусловно готовы отстаивать. Такое понимание прогнозирования будущего основано на том факте, что ментальные реакции человека на раздражители опосредованы его прошлой культурной (и коллективной) историей, овнутренной в его сознании. Именно это гарантирует человеку не только избирательность его поведения, но и определяет правила отбора событий и выстраивания из них иерархий значимого и незначимого, адекватного и неадекватного. Учтя это, приходим к тому, что

"...наша прогностическая способность в конечном счете измеряется глубиной нашей культурной памяти: те культуры, которые не помнят своего прошлого, имеют столь же мало шансов, как, впрочем, и вкуса, серьезно строить свои отношения с будущим. <...> В результате мы получаем КАНТОВСКИЙ АПРИОРИЗМ в наших суждениях о будущем: априорно предвосхищаемое будущее дается РАМКАМИ НАШЕЙ КУЛЬТУРЫ, которая определяет, что именно способно нас задеть в будущем, с одной стороны, и каковы возможные рамки нашего ответа - с другой" (А.С.Панарин, там же).

Автор: Вершинин Владимир 25.6.2009, 23:03

В своем "Этногенезе и биосфере земли" Л.Н.Гумилев отмечает:

"..механизм взаимодействия между поколениями вскрыт профессором М.Е.Лобашевым на основе изучения животных, у которых он обнаружил процессы "сигнальной наследственности", что просто-напросто является другим названием ТРАДИЦИИ. В мире животных индивидуальное приспособление совершается с помощью механизма условного рефлекса, что обеспечивает животному активный выбор оптимальных условий для жизни и самозащиты. Эти условные рефлексы передаются родителями детям или старшими членами стада - младшим, благодаря чему стереотип поведения и является высшей формой адаптации. Это явление у человека именуется преемственностью цивилизации, которую обеспечивает "СИГНАЛ СИГНАЛОВ" - РЕЧЬ. В эту преемственность входят навыки быта, приемы мысли, восприятие предметов искусства, обращение со старшими и отношения между полами, обеспечивающие наилучшее приспособление к среде и передающиеся путем сигнальной наследственности."

ГАБИТУС - понятие, которым активно оперирует современная социологическая школа французского постструктурализма. По определению П.Бурдье (см. его "Практический смысл"), габитусы - это "системы устойчивых и переносимых диспозиций... предрасположенные функционировать как структурирующие структуры, то есть как принципы, порождающие и организующие практики и представления, которые могут быть объективно адаптированными к их цели, однако не предполагают осознанную направленность на нее...". Иначе говоря, габитус означает овнутрение в нашем сознании некоей колеи коллективного действия, сформированной исторически, на основе приспособления к данным историческим и географическим условиям.

Культурная антропология показала, что "выигрывают те человеческие сообщества, которые меньше тратят времени на взаимное согласование действий, на разъяснение коллективных целей, на то, чтобы общественно полезные действия совершались людьми с минимальным психологическим напряжением". То есть, здесь совершается некий экономный АВТОМАТИЗМ действия, обеспечиваемый овнутренной коллективной памятью и опытом.

Об этом догадывался уже мудрый Б.Паскаль:

"Не следует заблуждаться на свой счет; мы представляем столько же автомат, сколько дух. Доказательства убеждают только разум, ОБЫЧАЙ их делает весомее и достовернее".

Автор: Вершинин Владимир 25.6.2009, 23:25

Это позитивистский взгляд на науку, игнорирующий то обстоятельство, что новации идут вниз по вертикали:

- новые ДУХОВНЫЕ И МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИЕ ИНТУИЦИИ эпохи
- новые ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ ИДЕИ в науке
- новые прикладные разработки
- новые промышленные технологии.

Об этом писал Л. фон Берталанфи в своем обзоре критики общей теории систем (A Critical Review, "General Systems", vol. VII, 1962):

"Нужно сказать, что современный позитивизм стремился быть исключительно чисто научным движением. Поразительно, однако, что люди, объявившие себя "философами науки", не обогатили современную науку ни каким-либо эмпирическим исследованием, ни новой идеей, в то время как многие профессиональные философы или полуфилософы, справедливо осуждавшиеся ими за "мистицизм", "метафизику" или "витализм", несомненно, внесли свой вклад в современную науку. Эддингтон и Джинс в физике, Дриш в биологии, Шпенглер в истории - таковы лишь немногие из них".

Современный научный метод, которому всего-то 350-400 лет, "произрастает" не из материи, а в значительной степени из европейской (западной) культуры. Как показано центром Дж.Нидэма (Кэмбридж) по изучению истории науки в различных цивилизациях, средневековая наука на Западе и Востоке настолько связана с цивилизационной спецификой, что представителям одной и той же дисциплины было бы очень трудно и даже практически невозможно найти общий теоретический язык. Например, лежащая в основе китайской космологии концепция бинарных принципов инь и ян и пяти элементов у син была бы совершенно непонятна европейским и даже индийским коллегам. В отличие от механистичного рационализма, присущего европейскому научному мышлению, для Китая был характерен организмический материализм, а механистическое мировоззрение в китайской мысли вообще отсутствовало. В определенных аспектах эта натурфилософия способствовала научному мышлению. Китай обладал более развитой математикой; раньше, чем где бы то ни было, в китайской математике появились десятичные дроби и пустая позиция для обозначения нуля. На этом была построена десятичная метрология. Из физических дисциплин значительное развитие получили оптика, акустика и теория магнетизма, тогда как на Западе при относительно большом развитии механики и динамики почти ничего не знали о магнитных явлениях.

Автор: Ratan 26.6.2009, 5:30

Да, для меня это тоже аксиома.

Постперестройка у меня осталась на полке с того самого 1990 года. Я тогда бывал в Москве чаще (я не столичный житель), заходил даже на клуб Кургиняна и там эту брошюрку приобрел.
За ответ - спасибо!

Автор: Ratan 26.6.2009, 14:51

В наших разговорах идет некоторое смешения культуры как некой социальной реальности (символической, несомненно), тех институтов, которые культуру транслируют, средств, которыми она фиксируется и транслируется. Кроме того, привмешиваются и различия в культурах. Лично я указал бы на одно важное обстоятельство. Культурные значения осваиваются не только средствами мышления, но в гораздо большей степени средствами психики, т.е. на переживательном уровне, на уровне эмоционально-аффективном. Образы нас программируют гораздо сильнее, чем чисто когнитивные средства. А образы создаются очень разными путями, словом, звуком, жестом, образцом поведения, наконец. Ведь в традиции важно то, что смысл она передает через некоторый воспроизводимый комплекс действий. Этот комплекс привязан к каким-то ситуациям. Причина появления этих действий, выполняющий по сути функцию действий ритуальных, может быть давно забыта, но само воспроизводство действий поддерживает закодированные в них смыслы (этакая улыбка Чеширского кота). Я пишу вещи, полагаю, общеизвестные, но ради подчеркивания сути того, что называют традицией. Традиции суть наборы действий, сопровождающих юте или иные события в жизни индивида, семьи, социальной группы или общества в целом. Назначение традиции в соединении этих действий с теми или иными ценностями. Например, купил новую вещь – обмой, это событие. Для современного общества с его потоком потребления, такое действие теряет смысл. Но оно имеет смысл в общинной крестьянской культуре, в которой вещи приобретались редко (но метко со зримой пользой и надолго). Тогда нужна была оценка этому действию как значимому, которое нельзя совершать походя. Можно и еще здесь обнаружить те или иные коннотации смыслов, такой задачи не ставлю. Эта традиция могла перейти и в городскую культуру и в советском обществе имела место. И сейчас встречается в хорошем или искаженном виде. И это обстоятельство имеет отношение к разговору об управлении культурой. Сказать, что некое общество управляется традицией, не вполне точно. Правильнее и самому Кургиняну было бы сказать, что оно тоже управляется культурой, но культура поддерживает ценности с помощью традиции, т.е. комплекса действий, выполняющих роль воспроизводства ценностей. Правильнее было бы сказать, имеющих ритуальные функции. Но для современного человека ритуал есть нечто пустое, как бы формальный рудимент. Конфуций же имел в виду действительную социально-культурную роль ритуала. Скажем, демонстрация в советское время тоже ритуал. Но в позднюю советскую эпоху он разошелся с содержанием и превратился в формальную обязанность, которой часть людей тяготилась, но восполняла эту тяготу неформальным общением и ощущением праздника. Тогда и представление о традиционном обществе нам нужно корректировать, т.е. предсталение о нем получаетпо меньшей мере два контекста. Один – способ трансляции культурных ценностей. Второй, которого я не касался, сам набор ценностей. Это уже в сравнении с обществом модерна. Понятно, что общество модерна меняет и то и другое.


Да, понимается Кургиняном не в широком теоретическом плане, но именно в плане реального воспроизводства наиболее важных ценностных установок. Но тогда к рассмотрению культуры примешивается рассмотрение социальных институтов культуры, обеспечивающих такую функцию. Эта тема затронута особенно в статье о «культуре низа».


О том, что культура участвует в управлении (не политическими средствами) во всяком обществе, я уже писал. Разве масс-культура в западном обществе не выполняет функцию управления мотивациями, а ведь управление мотивациями и есть управление, в данном случае, средствами культуры. В СССР в значительной степени сохранялись формы воспроизводства культуры через традицию. Они захватывали не только массы, но проникали и в элиту, которая, надо думать, первой от них стала освобождаться. Но кроме этого, согласен с Вами, большую роль, начиная еще с дореволюционного 20 века играли другие культурные средства (литература, песенное искусство, живопись и пр.). Власть ориентировала институты культуры (творческие союзы, коллективы и пр.) на воспроизводство и поддержание определенных установок и мотиваций, пока сама не потеряла желание поддерживать то, что шло от традиции. Открывая эту ветку, я хотел лишь привлечь внимание к тому факту, что ценности культуры, чем бы они ни транслировались, синтезируются в образе человека этой культуры. Скажем, теперь уже покойный М.Джексон разве не выполняя такую функцию. Или брейк-дансинг разве не сыграл такую же роль в начале перестройки? Я помню, как меня «резанули» по сознанию эти кувыркания на полу (культура нью-йорского цветного подростка), вышедшая на студенческую сцену еще в СССР как некое культурное завоевание.


Из моих рассуждений вытекает, что одно другому не противоречит, одно дополняло другое.


Я бы изложил эту мысль в такой редакции. Западное общество регламентирует и расписывает по пунктам своим гражданами правила поведения (там где можно и нужно). Вроде как бы «дрессирует», и это вытекает из приоритета нормативно-правовых принципов организации взаимоотношений людей в таком обществе. Общество советское, русское, приверженное традиции, основывается на пережитом человеком образе, с которым скреплена ценность. Это гораздо более надежный регулятор (он и по природе антропосоциогенеза должен быт таков), срабатывающий и в непредвиденных ситуациях («чувство» подсказывает там, где рассудок потеряется). Кстати, это сказывается и на образовательных системах Западное больше ориентировано на натаскивание, наше на системное видение предмета.
Не могу судить, насколько такая мысль правильна, но надеюсь, что хотя бы ее изложение мной верно.


Да, вообще-то не нужно пересказывать этот материал друг другу. Но в нашем пересказывании был один резон. По сути шло сопоставление понимания и оценок.

Автор: свентояр 26.6.2009, 18:31

Не хотел больше ругаться с этими товарищами , а приходится.Глубокоуважаемый МММ - не надо уподобляться шавке , которая брешет , брешет и никак остановиться не может. То Вы админу на меня стучите , теперь Ratanу "глаза открываете".Я думаю он взрослый человек и сам разберётся с кем ему общаться. Не солидно Вы себя ведёте , не солидно...
Я не писал что русская культура -это только Толстой и Достоевский, если-бы это было так то нас давно не было-бы в природе. Но та патология которая выразилась в т.н. великой русской литературе не уменьшается с течением времени. Мы со страшной силой погружаемся в мир описанный этой самой литературой . И Запад хочет что-бы мы были именно такими , да мы не очень-то и сопротивляемся. Ещё немного и в России будут одни Раскольниковы , Сони Мармеладовы , князья Мышкины , Алёши Карамазовы да Свидригайловы. Возражайте если есть чем.
И немцы были не так-уж неправы изучая нас по достоевским - они дошли до Москвы и до Волги с Кавказом и в плен взяли наших солдат немерянно. И нам пришлось очень потрудиться и призвав нашу исконную русскую "языческую" энергию их победить! Ещё раз скажу : нынешнняя "власть" для того и существует чтобы окончательно вытравить из русского народа всё живое и настоящее . вообщем чтобы была у нас одна толстовщина и в этом она похоже преуспевает.
Чжэн мин сейчас до крайности необходимая процедура- пора наконец восстановить изначальный смысл слов . пора уже мыслить свободно и докапываться до корней.Надо разделять изначальный смысл слов и современный. Например слово "позор" раньше означало- внимание.Морда не несло негативного оттенка - "мурти" на санскрите означает "образ божества".И при общении придется оперировать и старым смыслом и новым.Чтобы понять куда мы зашли , сначала необходимо разобраться откуда мы ушли.

Очень жаль что мы свою традицию не ценим и принимаем её только из чужих рук . Негры , насмотревшись наших русских танцев. создали свой брейк , и теперь кто-то от него балдеет , а кто-то ненавидит как чуждое нам явление.
Любая культурная среда "вдалбливает" свои стереотипы через образный ряд , а так называемая западная рациональность очень часто - самое заурядное оправдание обычных животных устремлений,Саддама мочили чтобы насладиться мужским доминированием : "мы крутые!!!". А всё остальное рацио прикрытие пацанских фишек.Запад умеет своё пацанство складно оправдать , а мы нет. Я конечно немножко упрощаю , но только немножко.

Автор: Лёвин 26.6.2009, 20:21

1. О культуре как регуляторе

В предыдущем посте попытался дать просто доступное моему пониманию изложение сами знаете какой мысли.

Безусловно, культурные регуляторы есть везде, как и традиционные, и правовые. Вопрос только в том, что преобладает. Ведь и в Древнем Китае был закон (и были товарищи легисты, предлагающие на него ставить), и на Западе есть традиции. Но если мое понимание мысли Кургиняна правильно, то вопрос тут в том, что является несущей конструкцией. Таким образом, Запад может перенести завал культуры и традиции, но не закона. Союзу и традиционным обществам был бы не страшен завал закона (Союз строился на "революционном правосознании"). Но для Союза был бы смертелен завал культуры, а для традиционного общества, вновь же, понятно чего.

Если это правильное понимание посыла из девятнадцатого кризиса, то можно перейти и к разбору правильности самой идеи. В этой связи более чем уместно замечание Ratan'а о западной масс-культуре, возвращающее нас к незабвенному произведению сами знаете кого о манипуляции сознанием. Ведь действительно, может раньше Запад и работал по закону, но почему нельзя считать, что сейчас он работает больше по телевизору?

Является ли управление через манипуляцию новым словом в общественном регулировании или это тоже управление через культуру, но усовершенствованное?

Вот представьте, навернулись в Штатах все суды, полицейские отделы, не говоря уже о Конгрессе, но кабель продолжает вещать. Мне кажется вполне допустимым, что в таком случае общество станет просто управляться через ящик, по крайней мере некоторое время. Хотя, с другой стороны... в таком случае, наверное, правильнее говорить именно об "управлении", а не "регулировании", так как последнее предполагает НОРМУ, в то время как управление дает образ непосредственного поведения, а не ориентир для поведения в будущем.

Автор: MMM 26.6.2009, 21:55

Кургинян всегда говорил, что за "либеральной" атакой на коммунизм последует "примордиалистская" атака на христианство, под предлогом "возврата к истинным ценностям". И с обязательным объявлением равенства людей - бредом и вредной сказкой. Два такта единой операции по истреблению гуманизма, что совершенно необходимо тем, кто строит планы глобальной фашизации нашей планеты. "Золотой миллиард" наверху и все прочие - внизу, в резервациях, сброшенные в архаику, исполняют туземные пляски под шаманские бубны в рамках "возврата к истинным ценностям" - в свободное от обслуживания "золотого миллиарда" время. Сейчас, правда, поговаривают уже не о миллиарде, а о 100 миллионах. На роскошное благоденствие большего "пучка" ресурсов не хватает.

На нашем форуме имеется действующий экспонат - низовой исполнитель данной программы, с ником из сферы "истинных ценностей". Видимо, надеется за труды свои попасть в заветный "пучок". Но почему он решил, что там его ждут с распростертыми объятиями - тайна сия велика есть. Ибо давно уже сказано: Рим предателям не платит. И это правильно.

Автор: Вершинин Владимир 26.6.2009, 22:41

В России после Пушкина, Лермонтова, Достоевского, Чехова, Толстого - классиков имеющего православные истоки великого духовного пространства с его вселенскими идеями и вопросами, - усвоенных русским народом через свой советский культурно-исторический тип, по-настоящему полнокровный, достоверный для себя самого этнонационализм немыслим и невозможен как СЕРЬЕЗНАЯ идея. Он возможен лишь в сознании эпигонов, "переживших прошлое величие, в мозгу которых беспорядочно варится каша прежних амбиций, мелкой злобы, слепых сиюминутных поводов и комплекса неполноценности, из-за которого взгляд ослепляется всеконечно, теряя всякую возможность ДАЛЬНЕГО видения" (Д.Балашов).

Действительно "серьезные люди" русским этнонационализмом лишь играют, но на СТРАТЕГИЧЕСКОМ уровне он ими серьезно не обсуждается. Они работают в другом направлении: изгнание России из числа носителей МИРОВОЙ АЛЬТЕРНАТИВНОЙ ИДЕИ, представляя русскую идею как идею этнографическую, а русских как нацию, которая тем и славна, что носит сарафаны, кушаки и пьет чай из самоваров. Для такого "изгнания" используются разнообразнейшие способы и средства ДРОБЛЕНИЯ геополитического и духовного пространства русского народа. "Считается, что утративший чувство большого имперского пространства русский человек превратится, наконец, в законченного провинциала, более не интересующегося большими мировыми вопросами. Лишенная всяких нормальных гарантий, поистине изматывающая повседневность должна поглощать все его силы и внимание, закрывая всякий горизонт. <...> Из идейного максималиста, каким ему завещано быть всей его духовной традицией, его хотят превратить в "минималиста", которого хватает лишь на обсуждение неотложных бытовых вопросов и формирование жалких стратегий низкопробно-эгоистического индивидуализма" (А.Панарин).

Автор: Ratan 27.6.2009, 5:27

В этом пункте я с Вами согласен. Отмечу только, что языческая атака на христианство и через нее на историю России началась практически одновременно с атакой на коммунизм (конец 80-х). Просто актуальность "декоммунизации" отодвинула реанимацию язычества, которая сейчас слышнее (через клубы разного рода, в которых вырастают будущие адепты). И здесь, как всегда, спекуляция на реальном культурном материале ("вирус ест клетку"). А реальный материал - История. языческий период был у всех, он включен в историческую память, и эта влюченность необходима. Но извлечь этот период и использовать его в идеологических и политических интересах попытался прежде всего немецкий (национальный) фашизм. Славняская свастика на рукаве способна действовать на молодежное сознание: мы-сила, носители правды, за нами будущее, мы возьмем его уже сегодня! Кто с этим не согласен - враги "подлинных арийцев". И в этом также есть свои основания. В критические моменты деятельная часть народа обращается к исторической памяти. На этом фундаменте возможны ложные обращение в ней. В начале перестройки создавались первые очаги "язычества" и, как мне кажется, ноги росли все из того же ведомства. Люди эти как-то психологически узнаваемы (или мне опять-таки так кажется). Нет нужды продолжать, я лишь хотел отметить, что знаком с сутью проблемы. Кстати, реальное язычество было несоменно иным, нежели его начинают изображать. Кстати, в контексте темы этой ветки хочу отметить, что "антропологический образ" в язычестве сливается с образом природы в том же самом мифологическом сознании. Дефишровка этого образа идет через мифы, былины, предания и т.д.. в которых не только и не столько героические деятния. У нас в 19 веке в эту работу внес большой вклад Н.А.Афансьев. Есть резон при случае в общих чертах эту тему (реального язычества) обсудить.

Автор: MMM 27.6.2009, 6:27

"В критические моменты деятельная часть народа обращается к исторической памяти". (Ratan)

Совершенно с Вами согласен. Так, Сталин в своей речи на параде 7 ноября 1941 сказал о знамени великих предков - Александра Невского и Дмитрия Донского, Минина и Пожарского, Суворова и Кутузова. Это то, на что может опереться сознание народа в критических ситуациях. А "неоязыческий" проект спецушного разлива нацелен как раз на истребление всего этого, как "неправильной истории". И на что тогда опираться, если отказаться от 1000 лет собственной истории? На "святоотеческую старину"? Но такого "наследия" хватит только на туземные пляски для развлечения туристов из числа "золотого пучка".
Это как раз и будет упомянутым Вами ложным обращением к исторической памяти. Богатырский эпос и без того включен в историческую память русских, но много ли от этой памяти останется, если выбросить из нее то, о чем сказал в своей речи Сталин, а также героев Великой Отечественной? И всю нашу пропитанную Этим Культуру...

Кстати, легко увидеть, что доморощенные фашисты-неоязычники на деле решают ту же самую задачу, что и "либералы-западники" того типа, что стоят за такими интеллектуалами, как Ракитов. Только Ракитов честнее, он прямо сказал, что речь идет о сломе культурного ядра русских. Звал он не в "национал-язычество", а в "национал-потребительство", но эффект от слома культурного ядра, если бы такой слом удался, в обоих случаях одинаков - резервация под надзором "золотого пучка". Стремиться туда могут разве что те, кто надеется стать там бургомистрами и полицаями.

Автор: свентояр 27.6.2009, 19:46

А почему вы здесь все решили что национализм противоречит имперскости? Строить империю должен какой-то национальный субъект , например русский народ и при этом сохранять свою идентичность.Если эта идентичность теряется- империя разваливается , что и случилось с Советским Союзом.Русские утратили своё "Я" и за счёт этого самоуничижения Союз какое-то время существовал , это правда , но закончилось -то всё очень быстро . Когда он рушился никто из русских не вышел его защищать , потому что не было уже русских.А вот мусульмане плакались по поводу крушения Союза. Даже Дудаевы-Радуевы ностальгировали по СССР.СССР не был империей поэтому недолго и продержался. Мы тут смысл обретаем , А носителем смысла всегда должен быть субъект- отупел субъект (русский народ) и смысл существования СССР исчез , осталась какая-то рашка невнятная. Империю строят от избытка именно национальной мощи . и поэтому построение империи сейчас нам никак не грозит.
Действительно запед очень хотел бы видеть русских в каких-то резервациях: в одной руке стакан водки , в другой балалайка!Но если для всех вас национальная проблематика сводиться к низкопробно-эгоистического индивидуализма" то это не говорит в вашу пользу.
Сразу хотелось бы сказать : нормальная религия не является антихристианством. если христиане в чём-то правы почему с ними не согласиться.Восстановление Веры Предков - это созидание полноценного человека , а не скота опущенного.Христианскую историю нельзя забывать( из песни слов не выкинешь) , необходимо изучать её и понимать где чёрное , а где белое. Но система координат , у нас.
Кстати нет никакого отклика на мой пост о лесбиянках?

Тявкнуть нужно обязательно...фу ты...бррр
Только что по "Союзу" смотрел лекцию богослова, он говорит:"в браке мужчина и женщина создают единство".Блин!!! И здесь фашисты окопались , прям куда бежать не знаю! Мужчины и женщины соединяются - ОНИ ФАШИСТЫ!!! Педики пусть извращённо , но тоже соединяются - они тожеФАШИСТЫ!!! С ума сойти!!! ААА!!! Тарушка -лапушка тоже наверно с кем-нибудь соединяется - мочите её люди !!!

Автор: pamir 27.6.2009, 21:16

И вот этот экспонат снова занимается своим любимым делом - подменой. Ведь это его идея, что фашизм, это единство. А теперь он пытается приписать эту идею нам, прибавив наше неприятие фашизма. Ему это кажется смешным. Ну да что взять с недалёкого.

Автор: Ratan 28.6.2009, 7:50

Еще раз.
Мы в этом пункте возвращаемся к средствам управляющего воздействия, оказываемого на индивида. Но я хотел бы еще раз остановиться на центральной теме ветки, именно, на роли антропологического образа в культуре, на той мысли, что решение личностью принципиального жизненного вопроса (для чего жить?) опирается в культуре на ее «антропологический образ». На чем основано такое утверждение?
Одна из предпосылок в том, первичное освоение образцов (и норм) социального поведения человеком опирается не на рациональные построения ума, но на переживания, глубоко откладывающие в душе человека. Это может быть названо импринтингом, т.е. глубоким запечатлением. Известно, что в детстве у нас запечатлеваются основные образы, определяющие наше поведение в последующем развитии. Базой оказываются не рациональные доводы, но именно переживания детской души и вносимые в них взрослыми (социальной средой) оценки и суждения. И поскольку поведение формируется прежде всего через отношение к себе подобному, то здесь и формируются базовые мотивации и базовые установки. Обычно родители в нашей традиционной культуре учат ребенка делиться игрушками (быть щедрым), дружить, не причинять вреда и пр. Все это отрицательные определения, но они соединяются с «положительным опытом», демонстрируемым ребенку или осваиваемым им самим. Заметим, что уже на этом уровне у разных детишек обнаруживаются разные способности к восприятию идей «альтруизма». Замечу, что В.С.Соловьев называет альтруизм второй основой формой проявления нравственности. Первая – стыд, прячущий от глаз посторонних все, что выражает животную природу человека (массовая культура поступает прямо наоборот). Человек и отношение к нему в конкретных формах культуры, с этого начинается социализация. Вариации этих представлений дают нам разные культуры, а также вариации (включая патологии) социального поведения. Отношением к человеку закладываются глубинные базовые мотивации поведения индивида. Сегодня в этом отношении в процессах формирования молодого поколения просто зияющий провал, и как он будет заполняться в их жизни, трудно сказать. Одно сказать можно определенно, заполнять его будет крайне трудно. Ибо заполняется он образами культуры, а способность их восприятия (переживания тонких душевных смыслов) парализована или не развита.
Сформированные базовые мотивации становятся опорой для управлении поведением, и они формируются в интересах управляющего, т.е. общества как целого или его эгоистической элиты. Вспомним базовые «антропологические принципы» советской культуры (в ее здоровом виде). Дружба, взаимопомощь, сострадание, взаимовыручка, совместное преодоление бед «.. чтоб вся на первый крик, товарищ…». Эти принципы также называли принципами морали.
Зачем я пишу об этих вещах, по сути тривиальных. Просто здесь место выражения мнений и выражаю свое. Трудная задача – поиск альтернативы разрушению и деградации, охвативших Отечество. Несомненно, для рациональных действий в политической и любой другой сфере нужна соответствующая рациональная картина действительности. Но рациональные картины не усваиваются и не становятся инструментами действия, если разрушены базовые мотивации. Скажем, Кругинян на это постоянно указывает и в этом он прав в своеобразной заочной дискуссии с другим известным публицистом (С.Г.Кара-Мурза). Последний настаивает на рациональном знании и реанимации поврежденной рациональности. Но у тех же «как-известников» с рациональностью все в порядке, плохо (в нашем понимании) с мотивациями. Необходимо восстановление человеческой мотивационной базы – в широком плане оно идет через восстановление соответствующего «антропологического центра» в культуре. Отсюда мораль: есть два скоординированных направления действий для этой реанимации. Один – работа в сфере теоретического сознания, фундирующего мировоззрение. Это также как появление христианства, принесшего совсем иную антропологию в распадающуюся языческую культуру. Это облик протестантского человека, внесенный Реформацией. Это облик советского человека, внесенный социальной и культурной революцией прошлого века. И эти вопросы требуют обсуждения в том числе и «в катакомбах», каковыми оказываются также и формы Интернета.
Второй (позначимости - первй) – образное воздействие на сознание всеми доступными средствами культуры, прежде всего теми, которые оставило нам давнее и недавнее (что важнее всего) прошлое. Это воздействие действием (своеобразная тавталогия), собственным поведением, не обязательно демонстративным. Вступая в противоречие с насаждаемыми образцами оно само собой станет демонстративным без всяких дополнительных усилий. Здесь я согласен с одним из высказываний (Тара), что пребывание «в катакомбах» не изоляция. Это «собирание этики» своим собственным действием, демонстрацией того факт, что человек не умер под атакой постмодерна, они жив.
Понятно, что эти оба направления должны поддерживать друг друга, соединятся в практике социального действия. Христианский этос поддерживался новым образом бога (для язычников вообще нового бога), просвещенский – рациональной антропологией. Нужна рациональная картина и сегодня для поддержки социально-нравственного действия. И я думаю, что фундаментальный христианский тезис «все люди братья» (все люди добры, игемон) превращается в философско-антропологическое представление о солидарном человечестве (Соловьев, например). Кстати, в процессе поиска адекватной антропологии (антропологии "солидарного человека") как раз и будут востребованы лучшие образцы русской философии, третируемые часто как морализирующие, обращенные к литературе, ушедшие от научности в художествнный образ. Но людей вдохновляли всегда именно образы, демонстрирующие Смысл, а не абстрактные построения ума (тоже необходимые, как я отметил, для рационаного оправдания Смысла. "Оправдание Добра" - пример рационального оправдания Смысла).

Автор: свентояр 28.6.2009, 16:14

Нет у них никакой рациональности, это они изображают рациональность. Втюхивают слабым сознаниям свою якобы рациональность. На самом деле это абсолютно тупо верующие люди. Предмет их убеждений абсолютно иррационален. Они убеждены (я немножко упрощаю) - рынок хорош, Россия плохая. Поэтому нужно разрушать Россию или переделывать её под западные стандарты независимо от реальности. Где же тут рациональность? Процитирую одну умную книгу, где дано определение рассудка:" левое полушарие головного мозга ведает пониманием, точнее сказать, выведыванием того, что содержится в памяти и того, что воспринимается непосредственно в текущем моменте внимания. Это выведывание осуществляется путем моделирования, сопоставления, рассуждения, что называется рассудком." Это значит, что рассудочный человек может оперировать фактами, а как-известники фактами оперировать не в состоянии. Они не рассуждают, а берут на веру всё, что для них выглядит убедительным и в конце концов их раскалённое воображение представляется им как очевидный факт. То же самое можно сказать и о т.н. западной рациональности. Это тоже воображаемый мир, возникший как реакция на "ужасы" средневековья. Западные люди совершенно иррационально стремятся к комфортной жизни любой ценой, зачастую даже в ущерб собственным интересам. И они так истово верят в этот воображаемый мир, что могут достаточно легко воздействовать на потерянных людей. Наши как-известники, демократы, западники - это те, кто живёт в мире западных миражей и фантомов, и отказ от этих фантомов они воспринимают как свою духовную смерть. Если рационально осветить такому человеку какую-либо проблему в полноте, он просто не выдержит этого зрелища, а когда человеку страшно, он рационально мыслить не может, он может только истерично мочить источник опасности или убегать от него. Вот вся западная цивилизация - это и есть убегание от источника опасности в комфортное сытое существование, а для наших западоидов жизненно важно душой жить на "правильном" западе и ненавидеть жуткую и страшную Россию. Рациональных людей по жизни до крайности мало, подавляющее большинство живёт иррациональными по своей природе мотивациями и при столкновении с настоящей рациональностью впадает в замешательство, которое может выражаться как угодно. Поэтому разговаривать с такими существами в большинстве случаев абсолютно бесполезно, чему доказательством является в том числе и наш прекрасный форум.
Как раз восстановление подлинной рациональности - это важнейшая задача для нас, для русских, ведь только действительно рациональный человек может воспринимать мир таким, какой он есть и принимать правильные решения.

Это не христианский тезис, всё это прекрасно было известно и до Христа, будет известно и после него и помимо него. Другое дело, что истолкование этого тезиса не имеет ничего общего с первоначальным смыслом. Да, все люди добры, но в очень глубоком духовном смысле, дойти до которого возможно очень немногим, и глубинное добро это может выражаться огромным количеством способов. А имитация этого добра, чем собственно и занимаются христиане, как и любая другая имитация, приводит к плачевным последствиям. Что касаемо "все люди добры", то в этой книге вообще чудовищная ситуация, с одной стороны сатана, с другой стороны убогое псевдодобро - на самом деле ложный выбор. Самое хреновое в этом, что в нашей интеллигентской культуре действительно перед людьми ставится выбор: либо ты бандит и мерзавец, либо затюканный интеллигент-праведник, либо и то и другое в одном флаконе.
Я думаю, нужно задаваться не вопросом нужна ли нам культура, а вопросом какая культура нам нужна, как нам структурировать своё сознание, какие смыслы созерцать и как это выражать в жизни. А так же необходимо ответить на вопрос, что же такое смысл, и как отличить смысл от псевдосмысла? Стремление к солидарному человечеству - где ту смысл, а где псевдосмысл? И можно ли эту цель реализовать, опираясь на те представления о добре и зле, которые сейчас господствуют?

Автор: MMM 28.6.2009, 21:35

Да, Памир, бесконечные подмены - единственное, что эти "свенто-ярые лютые мыслители" могут нам предложить. И стоит указать на истинную цель их программы, сразу у них реакция, как у того кота из анекдота.
"Оченно они этого не любят!"

Автор: Ratan 29.6.2009, 6:34

Это нужно обсуждать в ветке про как-известников. Но вслед за Вами вынужден нарушить рубрикацию и поместить сюда то. что должно лежать в другом разделе.
Мы не договаривались о терминах (речь идет о "рациональности") и по этой причине каждый из нас использует термины явочным порядком, т.е. в рамках смысла, те или иным путем сформировавшегося в индивидуальном сознании. Я здесь хотел бы отметить следующее. Нет «чистой рациональности» в том плане, что у каждого человека есть верования, убеждения и т.п., которые принимаются «иррационально». Никто не вводит основные этические регуляторы путем их логического обоснования. Они принимаются как прецеденты, определенным образом пережитые и укоренившиеся в сознании индивида. Понятно, что еще ранее они должны были укорениться в культуре. Тогда рациональность предстает как развертывание принятых установок (ценностей, если они обобщены) в поведении человека. В таком ракурсе можно говорить о разных типах рациональности, определяемых доминантными установками сознания и подсознания (сфера иррационального). Кстати, на этом обстоятельстве спекулирует постмодернизм в его борьбе с «классической» просвещенческо-научной рациональностью за «рациональность» вожделеющего индивида. Поведение отдельных индивидов (как-известников, например) кажется нам нарушающим рациональность, поскольку оно противоречит нашим установкам сознания. Или, что более интересно, обнаруживает внутреннюю противоречивость суждений. Это самый интригующий аспект поведения, который можно понять, если предположить, что генеральные смыслы, на которые опирается «их рациональность», определены слишком «мягко», аморфно (либо вообще выбираются к случаю). Они пластичны как воск, человек не придерживается их строго. Строго он придерживается только направления – например, Россия – сука... И этим предопределен ход любых рассуждений в отношении России (здесь очень хорош пример Кургиняна с интеллигентом, у которого потерялась собака…). Формальная логика его не заботит, бесполезно к ней взывать, он озабочен исключительно направлением действия и мысли, которое выдерживает достаточно определенно. Конечно, такие психологические черты присущи не только как-известникам, они один из подобных психологических подотрядов. Но зато названная «структура сознания» позволяет понять, почему они так изменчивы при своей витальности. Они не держатся за смыслы, они держаться за «направление действия», для которого все средства хороши, находимые в данным момент. Любой булыжник под ногами или даже соринка. Правда, верно и то, что на этой основе происходит культурный разрыв. Суть последнего в том, что в культуре давно сформировались рациональные структуры, поддерживающие Смыслы. Отказываясь от Смыслов, как-известники теряют эту самую «культурную рациональность». Что-то вроде шизофрении, запрещающей внутреннюю оценку внутренних мотиваций. Как говорится, зашкалило… В этом смысле Новодворская мало отличается от рафинированного интеллигента, здраво рассуждающего на каком-нибудь ток-шоу. Просто Новодворская более эмоциональна и в своей «болезни» более последовательна, к мимикрии не стремится, под умника «не косит». В общем, они также «иррациональны», как аборигены у Леви-Брюля, логика мышления которых (в вопросах социального поведения) никак не совпадала с логикой европейцев.
Поясняющий пример: аборигены упрекали европейцев в том, что они навлекли засуху формой своих головных уборов. Европейцы отвечали, что они не могли (и не хотели) этого, поскольку их посевы (огороды) тоже засохли. Но аргумент такого рода аборигены отвергали. И у них была своя логика: есть шляпы – есть засуха. Но шляпа – фактор случайный, не было бы шляпы, нашелся бы другой повод увидеть вину европейцев, ибо представление об их вине – иррациональная установка сознания. По-своему эти аборигены последовательны (как и «интеллигент Кургиняна»). Но аборигены жили своей естественной жизнь. Наш же как-известник может жить только жизнью «интеллектуального паразита». Вирус, как уже было однажды отмечено.

Автор: Ratan 30.6.2009, 5:21

Тривиальное обобщение как дополнение к «рациональности».
Постановка С. Е.Кургиняном конфуцианской темы «исправления имен» и наш разговор о «как-известниках» приводит к некоторому (возможно тривиальному) теоретическому обобщению. Культурная жизнь (жизнь человеческого сообщества) основана на использо-вании смыслов, помещаемых между человеком и средой, между человеком и его действи-ем. Это ее (человеческой жизни) атрибутивное свойство, и все действия человека поме-щенны в смысловую среду, обретают по этой причине некий объективный смысл, подчас безотносительный к намерениям действующего субъекта (у книг своя судьба…). При этом у людей работает психический механизм усвоения смыслов в части, унаследованной от предшествующей стадии эволюции и развитой в ходе антропосоциогенеза. Именно, чело-век должен быть научен воспринимать и переживать смыслы, явленные в образах (это их психическое восприятие), иначе он лишится средств пользования ими. По этой причине так важно «мусическое воспитание», воспитание музами, воспитание искусством. Можно остаться чурбаном, и можно отзываться на тонкие оттенки звуков (смыслов) подобно эо-ловой арфе. Одновременно в когнитивной сфере весь эмоционально окрашенный набор смыслов получает системное оформление в том, что называют иногда миропониманием. Оно может быть мистическим (мифологическим) и может быть рациональным, сведенным в систему соответствующих языковых средств. Важно, что он выражает (отражает) миро-чувствование. Эти две плоскости соотнесены, тем самым соединены единой связью ра-зумное и переживательно-образное отношение к социальной действительности, т.е. распо-знавание на обеих уровнях социального смысла действий и событий. Более того, имеется система генеральных смыслов и соответствующих им языковых (и других) символических средств. Эта генеральная система является чем-то вроде семантического ядра культурно-исторического типа, придающего целостность обществу. По отношению к ней прежде всего и возникает необходимость исправления имен и ритуала. Ритуал носитель смысла, языковые средства дают ему рациональное оформление и способность узнавать, называя эти смыслы. Т.е. имеется системная связь между смыслами и названиями.
Патологическая ситуация в культуре возникает, когда генеральная система смыслов либо утрачивается, либо перестает узнаваться. Люди забыли их облик, а испорченные названия не позволяют его реанимировать. Хуже того, они дают «положительные имена» тем смыслам, которые по природе асоциальны и отрицательны. Тогда приходит пора как-известников и им подобных, а криминальная (асоциальная) среда по духу с ними едина, по средствам расходятся. Витальный порыв в их микросреде требует определенного век-тора жизненных устремлений, и таким вектором становятся индивидуальные мотивации, которые могут быть разными: деньги, комфорт, личная безопасность, шизофренический призрак свободы, столь же шизофреническое представление об угрозе и т.п. В общем-то все, что угодно, кроме генеральных смыслов, скрепляющих общество. Неспособность следовать генеральным «принуждающим» смыслам (часто даже внутри группы) не позво-ляет такого рода поведению восстанавливать социум. Боле того, названное поведение вос-производит себя через разрушение смыслов, оно по природе разрушительно, и даже со-ставить свой организованный микросоциум они не могут (ведь для этого нужно принять «принудительные» смыслы и дисциплину мысли и чувства). Такое же поведение может охватывать и социальные группы, общество пребывает в смысловом хаосе, которым поль-зуются разные люди и разные группы как внутри (пограбить), так и во вне (ликвидиро-вать). Общество, утратившая генеральные смыслы, утрачивает системную устойчивость. Она ее обретет, если сгруппируется критическая масса «людей долга» (не просто количе-ственно, но количественно в соответствующих социальных структурных единицах обще-ства, в элите, но не только в ней).
В патологической ситуации нужна реанимация смыслов (очищение ритуала, восстановле-ние образцов) и выправление сознания, избавление от патологии «исправлением имен». Практически эта операция осуществлялась в обществах в той или иной форме, и правед-ники, обличавшие непутевую власть, исправляли имена, называя вещи в соответствии с их значением. Но вот выделить эту процедуру, чтобы привлечь внимание к ней (к смысловой нагруженности) в общественной жизни и к ее «технологическому содержанию», смог Конфуций. Разговор, идущий от Конфуция имеет смысл, поскольку привлекает внимание к сути проблемы, к тому, как происходит поражение культуры через разрыв между ее ра-циональной (когнитивной) и иррациональной (эмоционально-чувственной) компонента-ми.
Кстати, отсюда один из первых шагов «катакомбника» - называть вещи своими именами, дающими правильную этическую оценку явлений. Недопустимость этического плюрализ-ма (словоблудия), перекрашивающего зло в добро и наоборот.

Автор: Ratan 12.7.2009, 18:08

Имеет ли постановка вопроса об антропологии как инструменте обретения Смысла какое-то отношение к поведенческой практике, работе сознания и политической практике?
Если спросить, имеет ли постмодерн отношение ко всем названным областям, то ответ окажется недвусмысленным. Практика постмодерна имеет в своем основании свои фундаментальные смыслы, причем не так важно, осознаны ли они. Они вольно или невольно присутствуют в образцах поведения, этого достаточно. Постмодерн в значительной своей части есть движение литературное, творящее (конструирующее) образ человека образными средствами языка (основной инструмента). Чтобы бросить культурный вызов постмодерну, необходимо встречное движение, именно, движение как в сфере когнитивной, т.е. осознание ценностей и соответствующих им образов поведения, так и в практической сфере социального поведения. Последнее предполагает практическое воплощение некоторых принципов, поэтому оно не может быть задано в форме предписаний (ситуации изменчивы), но в форме принципов, ценностей, мотиваций, реализованных через некоторые образцы. Вот это последнее доступно всем, хотя для человека, входящего в политическую практику, оно может оказаться доступным только в отрицательной форме, т.е. в форме не совершения поступков, противоречащих основным принципам соответствующей социально-нравственной установке. Но тогда и нужен ответ на вопрос, что должно быть ядром социально-нравственной и когнитивной практики общества, не принимающего установки модерна?
Общий ответ может быть дан в такой общей форме – концепция ЧЕЛОВЕКА КАК СУЩЕСТВА СОЛИДАРНОГО, представленная на всех уровнях культуры. Тогда и появляется предмет обсуждения, что такое существо солидарное, каким смыслом нужно наполнять этот термин? Сам термин «солидарность» использован в разных контекстах (живой пример – польская «Солидарность»). Есть предложение обсудить постановку вопроса и сам термин в его антропологическом приложения. Для начала несколько соображений общего плана.
Я воспользуюсь несколькими высказываниями. В.С.Соловьев – «….». Уже цитированное однажды - «все люди добры, игемон» (цитата удобна, оценкой романа не является). Наконец, наиболее сильные выражения: «возлюби ближнего своего как самого себя и господа Бога – отца твоего», и из того же источника – «нет больше той любви, как если кто отдаст жизнь свою за други своея».
О солидарной природе человека написано разное, хотя проблемный контекст мог быть разным в разные времена и у разных авторов. На мой взгляд, чувствованием солидаристской природы человека пронизана русская культура, что проявилось и в ее культуре мышления. Версия человека-индивидуалиста в ней определенно осуждается, а сами основания солидарности могут представляться различным образом, начиная от животной стадии эволюции (П.А.Кропоткин) и до сугубо религиозного представления об этом феномене, представленном в разное время разными авторами, в том числе, цитированным В.С. Соловьевым. В общем, мне тема представляется заслуживающей внимание во всех аспектах. Может еще кто-то так думает?

Автор: Dimkos 13.7.2009, 0:21

Тема и впрямь актуальная.
Постмодерн отрицает целостность как таковую... Отрицает ее на гносиологическом, методологическом, онтологическом уровнях... А месте с этим он и отрицает целостность социального организма, возможность формирования социальной целостности через целостность идейную, смысловую. В итоге: смерть субъекта (постмодернисты, что нацию, что общество - все считают лишь виртуальными образами, а не чем-то субстанционально наличествующим и объективным), смерть проекта, смерть идеологии, смерть... смерть... смерть... Смерть всего, социального, политического, реального... Букет смертей... Целостного субъекта быть не может, целостной идеи, смысла быть тоже не может? Одно с другим связано.
А что человек в отсутствие смысла?

Сведи к необходимому всю жизнь.
Что человек тогда?
Животное - не боле.

Не знаю, может не в ту степь (может надо в ветку о постмодернизме - хотя она трансформировалась), но заявленные здесь темы важны и чудовищно актуальны.
Что ведь такое отрицаемая постмодерном целостность в социальном плане? Это среди прочего и солидарность. А постмодерн над целостностью (холизмом) как принципом издевается, презирает, считая именно целостность виновницей диктатур и главное тоталитаризма (т.е. фашизма и коммунизма как равных друг другу по смыслу и содержанию феномена).
Итог - отказ от целостности, четче - от солидарности как от принципов социальности, принципов социального управления, исполнения исторической миссии, снятие таких вопросов вообще. И тут цепь безидейности и бессубъектности порожддает контр-антропологию, антигуманизм, обессмысливание... Целый букет смертей...
Преодоление этого - серьезная задача. А значит и наращивание глубокого понимания необходимо - соответственно тема актуальна.

Автор: Ratan 16.7.2009, 8:51

Проблема не только в теоретическом плане актуальная, еще более важно вскрыть антропологические основания Красной идеи. Они ведь были де-факто, даже если не рефлексировались и не провозглашались. Но ведь вполне однозначно провозглашались и рефлексировались.. Значит проблема в том, чтобы подвергнуть анализу эту самую рефлексию на ее соответствие фактическому положению дел. А то ведь у нас сегодня есть навязанная «антропологическая формула»: кровавая ГЭБня; ее невинные жертвы – лучшие люди, генофонд нации; и молчаливое и покорное большинство, так сказать, красно-коричневые. Понятно, что реальности это незатейливая политизированная версия никак не соответствует, она для возбуждения эмоций, чтобы головой не работать. Так вот обсуждение человеческих отношений как официально декларируемый и закладываемых властью, так и реально поддерживаемых на основе традиционной культуры. – вот вопрос поиска «антропологической истины». Это позволит на время отстраниться от бессмысленных перепирательств вокруг символов веры, которые все время отнимают, а результат не дают (для чего и провоцируются). Разумеется, речь должна о доминирующей тенденции, пробивавшей себе дорогу в комплексе действий власти поведения еальных людей. И мой тезис здесь в том, что Красным проектом двигала идея солидарного человека и солидарного человечества. Раскрытия смысла этой солидарности по сути и по форме можно немного заняться. Более того, показать, что она и есть самое привлекательное в Красном проекте. Но для этого нужно видеть, чем он был по сути.

Автор: Ratan 18.7.2009, 6:54

Сегодня настойчиво внедряется и во многом успешно образ советского прошлого, в котором была кровожадная власть, уничтожавшая свой народ, и народ, которого перестройка вдруг чудесным образом освободила от этой напасти. Но властители были разные, а принятие политических решений – специфическая работа в обществе, при исследовании которой нужно принимать во внимание системную совокупность факторов, при которой «кровожадность» власти может оказаться фактором отнюдь не решающим. Для понимания же социально-культурной природы советского общества полезно обратить к тому, что я называю «антропологический образ», принятый тем или иным обществом. Он может оказаться нечетким, но без него общества не бывает. Один штрих к этому образу. Сегодня только старшее поколение может сравнить, например, «звучащую атмосферу» прошлого и настоящего. Сегодня на всех радиоволнах можно услышать непрерывные пошловато-дебильные кривляния ведущих, причем на всех станциях без исключения, включая «Маяк» и первый канал. Согласитесь, просто слушать не возможно, вульгарность, мягко говоря, немыслимая. А что звучало в прошлом? В частности, в послевоенном прошлом еще в 50-е-60ые-годы? Радио (до появления телевизора) было настоящей отдушиной, из которой веяло культурой высокого уровня. Музыка классическая всех жанров, русский романс, русские и советская песни, радиопостановки, стихи и проза, читаемая классными артистами. Серость к «большому эфиру» просто не допускалась, а в любой точке Союза радио оказывалось средством серьезного культурного просвещения. Это было, здесь ничего доказывать не нужно, кому нужны доказательства, пусть найдет архивы и программы того времени. Все это было направлено на развитие человека. И этот никак не стыкуется с устойчивым мифом, почти уже вбитым в сознание, что в прошлом были одни страшные ГЭБисты, разыскивающие честных и образованных по всем щелям, чтобы сгноить их в ГУЛАге. Ясно, что создатели черных мифов просто молчат о том, что не укладывается в миф.
Но, все-таки, как соединяется эта светлая радио-сторона (а она мне запомнилась, в дальней провинции иначе нельзя было слышать Лемешева, Козловского, Александрова, Шаляпина, Нежданову и т.п., правда, пластинки дополняли репертуар) жизни в советском обществе с установками власти. (Кстати, противно слышать, как иные ведущие телепрограмм утверждают, что в советское время был запрещен русский романс и т.п.) Она имела место вопреки желанию власти? Или эта форма ее маскировки? Последнее предположение нелепо. Эта непрерывная культурно-просветительская работа несомненно есть выражение той антропологической установки, которой следовало общество, и которую в той или иной форме принимала власть. Усвоение культурного наследия, развитие человека на этой основе было одной из ее программных установок, и на этой почве сохранялся и поддерживался высокий профессиональный уровень исполнителей и нравственная направленность искусства.
Вопрос, что же за человек виделся этой власти как ее опора, как непосредственная цель ее усилий, направленных на человека? Четкий ответ не готов, но можно в последующем попробовать нарисовать этот антропологический лик.

Автор: Dimkos 18.7.2009, 12:54

Можно только согласиться: действительно очень похоже, что социокультурный фон имеет своим основанием определеннную антропологическую картину... Если же человек в этой картине понимается исключительно как машина порока и удовольствий, то начинается "разговор с этим человеком на соответствующем языке". В СССР "язык этого разговора" был иным и был нацеленным на просвещение, а в "демократической России" - оказался нацелен на гниение. Вот видный культуролог (директор Росинститута культурологии, доктор искусствоведения и пр.) Разлогов (а я теперь понимаю, что его фамилия происходит от слова "разлагать", т.е. растлить) пишет, что кризис будем преодолевать "культурно", в частности, по трем направлениям: развлекательное кино, игорный бизнес и... "всемерное поощрение промискуитета", развитие сексуальной индустрии. Даже не столько в технологиях вопрос (карнавал, постмодерн...), сколь в том, что:
1. за технологиями и соответствующим социокультурным фоном и впрямь стоит тот самый антропологический портрет, о котором говорит Ratan (ведь Разлогов исходит же из определенной мировозренческой установки, с ответом на вопрос, что есть человек и что должно по отношению к нему);
2. где искать альтернативу (как создавать альтернативные смыслы, образы, пласты культуры, соответствующие им контр-технологии).
Все это до дикости актуально.

А вот, кстати... Были тут на форуме люди-"пучки", так они прямо говорили, что человек деградирует (перестройка, "растудыт твою тудыт"), а значит... долженствует попытаться сохранить сверхчеловека (а "недочеловеки" пусть пасуться - это же и Правдократ так или иначе воспроизводил, а не только недавние "пучки"). За этим тоже стоит своя философия, от герменевтики которой "рубятки" норовили уйти. И навязать котрмодерн. Некто говорил, что те, ну те самые, которые хотя и видят идущий регресс, но по-прежнему еще верят в человека как нечто еще не конченное (пока остается хоть капля человека, то остается надежда в условиях любой безысходности), они, понимаете ли, "гуманисты хреновы". Т.е. (черт бы с ней с негативной оценкой) по "пучковым" схемам гуманизм и просвещение человека объявляется "тупиком".
Так что живой вопрос, актуальный... Это (антропологический образ) вопрос не только интеллектуальных погружений, но и самой что ни на есть практической политики (в сфере культуры и просвещения, в сфере социального управления и т.д.).

Автор: Bang 19.7.2009, 10:54

Какую бы антропологическую модель человека вы не взяли она будет неполная. Это конструкт человеческой мысли, а значит вся природа человека там редуцируется до какого-то одного аспекта. Можно взять антропологическую модель человека в свете коммунистической идеи. Если убрать антагонистические противоречия в обществе (между трудом и капиталом), то откроется дорога к воспитанию такого человека у которого возникнет высшая потребность - служить обществу. Люди сами будут с радостью приносить пользу всему социуму, не будут действовать исходя только из меркантильных соображений, будут мотивированы исключительно своей гражданской советью (а не страхом) и т.д. Одухотворенные таким высоким служением люди постепенно избавятся от пороков мучавшие человечество на протяжении всей его истории. Отпадет надобность в государстве как в аппарате насилия. Солидарность человечества здесь прописана.

Можно взять антропологическую модель в свете либеральной идеи. Человек тут рассматривается только как существо потребляющее что-то, как правило это что-то на практике сводится к хлебу и зрелищам. Но не всегда. Это могут быть и какие-то социальные увлечения - помощь инвалидам, общества защиты животных и т.д. Либеральная идея рассматривает всеобщее счастье как арифметическую сумму удовлетворенных по максимуму потребностей самых различных индивидов. Отсюда вытекает все то гедонистическое многообразие, так активно защищаемое либерализмом. Предполагается что потребности безграничны. Мораль которая может их ограничивать ставится на задний план. Она носит утилитарный характер, появляется моральный релятивизм. Высшие идеи (коммунизм, церковь) становятся врагом либерального общества. Не смей вмешиваться в чужую частную жизнь! Ты не обладатель Истины. Истин много и все они частные, с маленькой буквы. В либеральном обществе мы имеем атомизированное общество индивидуалистов, стянутое связями частных интересов и увлечений (кто какие потребности любит удовлетворять). Мы имеем общество частных суверенов, которые суверенно удовлетворяя свои потребности, более склонны к миролюбию и братскому сосуществованию. Нет источника порождающего агрессию. Потребности удовлетворены, возьмемся за руки друзья и выпьем за это! Солидарность людей здесь тоже прописана.

Как видите антропологическая модель предполагает создание такого конечного Нечто, что История остановится и наступит Золотой Век человечества. Мне кажется попытка построения такой глобальной модели обречена на неудачу.

Я предлагаю жить Здесь и Сейчас. Кургинян уже как-то затрагивал вопрос виртуализации реальности и самого человеческого существования. Когда Я индивидуума растворяется в Матрице, ничто подлинно реальное уже не интересует. Интересуют суррогаты. Поэтому я бы в свете поставленной темы копал бы в сторону обретения подлинности. Это не антропологическая модель грешащая определенным упрощением природы человека. Это то что можно всегда достичь в любую эпоху и в любое время. У меня такое ощущение что люди теряют свою человеческую подлинность. Становятся заложниками каких-то высших сил (политических, общественных и т.д.) Человек становится как штампованная болванка которой указывают как жить и что любить. Люди теряют себя, появляются всякие дурацкие протестные субкультуры, все это жалкие попытки найти себя, свое подлинное человеческое начало. Я не говорю что оно хорошее или плохое. Оно может быть и негативным, но главное оно должно быть! Человек потерявший себя уже не человек.

Автор: Лёвин 20.7.2009, 10:40

1. Об одном

Какую бы модель чего угодно Вы не взяли, она всегда будет "неполная", ибо МОДЕЛЬ.



Что конструкт? Модель? Ну да, ведь не природное же явление. Но каким образом это приводит к редукции к одному? Нация, скажем, тоже конструкт, и государство, но вот уже несколько столетий не прекращаются попытки свести их к чему-нибудь.

И потом, редукционизм как метод стремиться свести нечто не до "какого-то", а до "самого важного" (принципального) аспекта, sine qua non. Помнится, Сергей Ервандович http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=art&theme=10&auth=&id=2086 товарищей, исповедующих методологический монизм, "сверхгениями".

2. О коммунистической и либеральной антропологиях

ИМХО, исходная марксистская антропология не сильно разнится с либеральной, ибо порожденый едиными течениями европейской мысли. И там, и там человек рассматривается как цель сама по себе. Его счастье является высшей общественной ценностью. Но счастье слишком сложный конструкт, поэтому для удобства его дробят на потребности, ставя далее практическую задачу, как их по максимуму удовлетворить. "Счастье" как доминанта стала неким заменителем средневековой добродетели или античного совершенства. Недаром "пёрсьют ов хеппинесс" упомянут в Декларации независимости США.

Возможно, именно российские реалии и свойственное русским мироощущение добавили в исходную материалистическую антропологию аля Гоббс-Локк некой "святости" что ли. То есть про потребности не забыли, но их чуть-чуть задвинули, указывая, что как бы это самое... есть ведь еще и долг, и нравственность... Короче в России левая идея "поправела". При этом я не говорю, о марксистах, но о марксистской антропологии. Ни Маркса, ни Энгельса, ни Троцкого, ни сами назвите обвинить в потребительском отношении к жизни никак нельзя. Но заложенное в учение воззрение было таковым.

3. О здесь и сейчас



Товарищ Кожев, о котором Сергей Ервандович не раз тепло отзывался, полагал, что "сдесь и сейчас" - это животный способ существования, к которому, кстати, склонна буржуазия. Человек остается человеком, лишь пока трансендентируется либо в будущее, либо в прошлое. То есть либо пока он желает будущего (вынашивает или осуществляет проект, или по крайней мере мечту), либо пока серьезно относится к прошлому (читает историю Украины с бромом, словами Винниченко) и трепещет над традицией. Я склонен солидаризироваться с Кожевым, хотя не исключаю, что просто Вас не понял.



А вот этого совсем не понял, как-то много всего и сразу. Почему человеческое начало "должно быть", если оно вдруг окажется "негативным"? Если "негативное" значит не должно, значит "человек - это то, что должно быть преодолено", грязный поток и все такое.

Автор: Анатолий Мерцалов 20.7.2009, 11:55

Ну, о какой наглости может быть речь после моего

Отвечаю. Я имею ввиду представление о человеке как совокупности общественных отношений. Измени, мол, общественные отношения, изменится и человек. (Если это не антропология, то извините, я не философ.) Оно еще может и так, но что в общественных отношениях следовало менять, ради изменения человека? Полагалось, вроде бы, что основу общественных отношений составляют экономические отношения, а в сердцевине этих, в свою очередь, лежат отношения собственности, в первую очередь отношения собственности на средства производства. Вот уничтожь частную собственность, изменится и человек. Примерно так.

Автор: Paix 20.7.2009, 16:12

ИМХО, в марксизме речь шла не счастье (раздробленном на потребности), а о Творчестве. Как об украденном ("отчужденном") свойстве человека, которое ему необходимо вернуть. Ибо без Творчества человек - не Человек. Творчество отнюдь (и глубоко) не тождественно счастью. Например, созидание истории - тоже Творчество. В иудаизме существует образ Софии, в начале времен танцевавшей перед Иеговой. (Можно привести и другие примеры.) Творчество - сакральная величина. Да, в марксизме речь идет и об экономических параметрах. Но проблема отчуждения для Маркса первична. Именно это в основе марксовой философии. Не стоит путать основы либерализма и марксизма.

Автор: Лёвин 20.7.2009, 17:22

ИМХО :-), отчуждению подлежит не Творчество, а Труд. Между ними тоже нет глубокого тождества. Нетворческий труд шахтеров отчуждается не хуже творческого дизайнера. Даже наоборот, чем больше в труде творчества, тем проблемнее его отчуждать (с высококвалифицированными и креативными специалистами всегда столько мороки).

"Сакральность" Творчества обосновывал Ницше, а не Маркс.

В любом случае для наших целей можем поставить знак равенства между счастьем, творчеством и более поздним термином - самореализацией, ведь Т.Джефферсон тоже имел в виду далеко не возможность нажираться от пуза. Его "хеппинесс" ближе к нашей упомянутой "самореализации". Высшая ценность Творчества совсем не претит либерализму, даже наоборот. Посмотрите любые либеральные тексты, особенно современные, "творческий аргумент" в них довольно заметен.

Ни марксист, ни либерал не сказал бы подобно индейцам майя, что человек создан, чтобы вести счет времени, или там творить волю Божью, преодолевать законы термодинамики, словом, заниматься чем-то, обусловленным "свыше", а не им самим. То есть для них нет ценности, высшей чем человек и человечество.

Автор: Лёвин 21.7.2009, 13:55

Спасибо за ответ.

То есть Вы считаете, что есть некое сугубо человеческое качество, которое не сводится к общественным отношением? Которое бы оставалось, даже если никакого общества вокруг не было в радиусе 1000 кэмэ. Стало быть, Маугли в принципе возможен.

В принципе, такая позиция близка христианской и иудейской антропологии, потому что каким бы не было общество, факт первородного греха этим не перекроешь, как и сотворения по образу и подобию. Такой же взгляд лежит в основе скажем так либерализма особенно в либертарианстве, который видит (или говорит что видит) в каждом человеческом существе личность, человеческое качество, а не просто представителя общества, воплощение общественных отношений.

Но вот в исламе уже чуть иной подход. Имея власть и вводя правильные законы (шариат) можно изменить и общество, и человека, поэтому ислам имманентно политичен. Правильно это или нет, но ислам как политическая сила существует давно, и не всегда безуспешно. То же характерно для мироощущения вроде японского: "Торчащий гвоздь забивают", - а также для буддизма, где не только личность, но и вообще ФСЬО есть лишь "отношения", результат постоянного взаимодействия всего со всем.

Значит, можно допустить, что успешными могут быть проекты, построенные на разных антропологических моделях. Или нет?..

Автор: Анатолий Мерцалов 21.7.2009, 15:13

Я христианин. Надеюсь, "это многое объясняет".

Автор: Ratan 21.7.2009, 15:56

Я лично не имею в виду, что вот можно взять сконструировать некую антропологическую модель и по ней строить общество. Я исходил из прямо противоположного, именно, из того, что всякое общество имеет внутри себя, внутри своей культуры определенное антропологическое наполнение, т.е. свой образ человека, явленный не только в теории (в философии), но в искусстве, в поведении людей и, что очень примечательно, в характере общественных отношений. Они не выстроены по некой модели человека, они выстроены по культурному коду, в котором присутствует образ человека. Назвав ветку «антропология и обретении смысла», я имел в виду, что антропологический образ входит в ядро культурного кода (а может даже им и является). Так вот Смысл, наполнявший «советский проект» неразрывно связан с какой-то «антропологией». Он исходил из того, что человек – носитель смысла, причем смысла высокого (трансцендентного, как сейчас принято выражаться). Смысл этот был не в получении удовольствия, комфорта и комфортного потребления. Такие смыслы всегда несут индивидуализм и эгоизм человека или народа (общества, лучше сказать). А смысл исторический, смысл высокий всегда обращен к другим и предполагает «общее дело». Общее дело не воровской шайки, а общее дело, например, справедливости, правды, чистоты человеческих отношений и т.п. «Мы кузнецы, и дух наш молод, куем мы счастия ключи…- это ведь не об овладении Мерседесом, но о большой исторической цели, цели всечеловеческой. Такой человек, способный к высокому и великому – это часть антропологического лика советского проекта. Разумеется, речь идет об идеале, речь идет о векторе исторического развития. Поэтому в советской культуре не было «церкви низа». Через большой исторический смысл (которым не овладели?) может быть понят сам советский проект (как некий идеал) и его человеческое наполнение. Человек не может жить без смысла, он скорее умертвит себя, даже если вокруг будут хлебы – это слова Достоевского. Когда человек теряет Смысл, он катиться вниз. Такова логика культурной жизни (в смысле противоположности ее биологической), она может быть только усилием и восхождением. Причем восхождением не личным, но восхождением всех. Личное восхождение обретает смысл лишь постольку обращено или будет обращено ко всем.



Весь вопрос в том, как пониматьэто "Здесь и Сейчас". Эти категории можно наполнить большим смыслом: мы рождены, чтоб сказку сделать былью... Эти люди жили здесь и сейчас ради большого будущего А можно наполнить иным смыслом, при котором жизнь есть умирание, хотя может быть и сладкое. Но, как говорится, вольному воля..

Автор: Tapa 21.7.2009, 16:48

Путаница, извините, у Вас. "Творить волю Божью" может даже либерал, если он в обычном смысле религиозен.
Что же касается русского коммунизма, то он содержал в себе такую значимую вещь, как "богостроительство" и именно, что сакрализовал творчество. Человек мыслился существом восходящим, "становящимся Богом", и именно богом-Творцом. И как раз посягающим на второй з-н термодинамики . Ильенков так далеко не шел - он не считал возможным отменить ВЗТ, но считал возможным для Человека сопротивляться ему - поддерживая Огонь во Вселенной. Тоже, согласитесь, немало
Можно назвать все это несбыточными амбициями, но слова-то из песни не выкинешь.

Автор: Лёвин 21.7.2009, 17:38

Бывает.



Индивидуальный либерал может. Либерал как обобщенный образ всех сторонников этого течения - нет, потому как весь смысл либерализма теряется: открытие простора для действия индивидуальных воль. Если есть одна правильная воля, то зачем создавать возможность для отклонения от нее? Ну разве, если вслед за Гоббсом утверждать, что свобода человека ограничивала бы всемогущество Господа, т.е. верить в абсолютную предопределенность.

В любом случае, я хотел только сказать, что ни либерализм, ни классический марксизм не принимают "сверхчеловеческих" (не в ницшеанском значении слова) ценностей, вроде того же "прометейства" Ильенкова или теоцентризма Средних Веков. Впрочем, мою сверхоригинальную и новаторскую мысль можно изложить и так: и либерализм, и марксизм гуманистичны. Они не могли бы, подобно Сергею Ервандовичу, поставить вопрос: http://kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=art&theme=10&auth=10&id=2050? При таком подходе прогресс наделяется как бы "сверхчеловеческой" (да забудьте вы о Ницше!!!) ценностью.



Вы правильно уточнили - "русского коммунизма".

А вот его предшественник, утопический коммунизм в отношении глубинных человеческих мотиваций мало чем отличался от либерализма. Да и современные западные левые тоже, глубинно "либеральны". По-крайней мере те, которые, по словам Аллана Блюма, не успели "ницшеанизироваться".

Более того, почему-то это богостроительство не стало частью официального дискурса, я не говорю об официозе. Если бы не современные симпатики коммунизма (Кара-Мурза, Кургинян), оно бы так и осталось невысказанным и неосознанным, невербализированным так скать.



Соглашусь.

Автор: Лёвин 21.7.2009, 17:51

Выражение "симпатики коммунизма" крайне неудачно вышло , но, надеюсь, суть ясна.

Автор: MMM 21.7.2009, 19:34

Не затрагивая саму дискуссию, замечу, что это мало что объясняет. Слишком разные люди именуют себя христианами. Есть Теология Освобождения, а была и надпись на пряжках солдат вермахта "С нами Бог". А между этими краями диапазон весьма широк...

Автор: Paix 21.7.2009, 19:47

Да не. Уверяю Вас :-) Гегель и Фейербах.


Посмотрите любой учебник. Или погуглите :-) В представлении Маркса, отчуждение именно творчества, безусловно, было крайне существенным. Вот, например, ссылочка (курсив мой):

Основы философии марксизма

Введение

...Первоначальная разработка целостного мировоззрения освещена Марксом в труде «Экономическо-философские рукописи 1844 года». Основное в работе -- идея отчуждения человека. В отличие от Гегеля и Фейербаха, рассматривающих духов-ное отчуждение, по Марксу главным является экономическое отчуждение, или отчужденный труд (труд по принуждению, подневольный).

Маркс рассматривает его в четырех аспектах. Во-первых, рабочий ис-пользует материалы, которые в конечном счете взяты у природы, и получает в результате труда нужные для жизни предметы. Ни то, ни другое лично ему не принадлежит. Природа делается для рабочего только средством труда, а создаваемые вещи - средствами жизни, так как он получает за них деньги. Во-вторых, сам процесс труда для рабочего принудителен, поскольку рабочий не может иначе обеспечить свое существование. Рабочий и в процессе труда остается подчиненным: контроль, регулирование, управление принадлежат не ему. Поэтому только вне труда рабочий сам распоряжается собой и чувствует себя свободным. В-третьих, подневольный труд вообще отнимает у рабочего «родовую жизнь», под которой Маркс подразумевает неразрывную деятельную связь с природой, когда труд - это естественная потребность. Рабочий же относится к природе как к чуждому, даже враждебному. В-четвертых, подневольный труд порождает конкуренцию и отчуждение между людьми.

Отчужденный труд по Марксу равнозначен существованию частной собственности. Негативная оценка «атомарного индивида» и жизненной реальности совпадает у Маркса с Фейербахом, но надежд на духовный, моральный переворот Маркс не питает. Отчуждение должно быть преодолено в самой своей основе - в производственной деятельности, в уничтожении отчужденного труда.

Процесс, обратный отчуждению, присвоение человеком подлинной сущности Маркс связывает с общественными преобразованиями. Если чело-век начнет «производить как человек», то есть не подневольно, не ради куска хлеба, то, по Марксу, самое существенное в человеке -- его «родовая сущность» -- получит свободное развитие. Другими словами, труд превратится в реализацию человеком своих способностей, о чем в мире отчуждения напоминают только детские игры или творческие профессии.
Маркс создает грандиозную по гуманистическому пафосу картину человека, живущего в единстве с природой. Гармония с природой осуществляется в деятельности, в которой человек реализует свои цели не по законам пользы, а «по зако-нам красоты». Внутренняя природа самого человека также пре-образуется: вместо отчужденных, стремящихся только к удовлетворению животных потребностей людей появляет-ся универсально развитый, живущий в гармонии человек -- таков идеальный фило-софский образ, рисующийся Марксу в качестве ядра комму-нистического идеала. Уничтожение частной собственности Маркс считает средством реализации этого идеала.

При этом Маркс не приравнивал уничтожение частной собственности к ликвидации отчуждения. Превращая всех в рабочих и осуществляя равенство всех людей в труде, заработной плате, образе жизни, личностных проявлениях теоретики уравни-тельного коммунизма вовсе не устраняют сам отчужденный труд. Вместо личной частной собственности возникает все-общая частная собственность. Распространение «социального равенства» в таком виде фактически означает распространение всеобщей нищеты и резкое понижение уровня культуры. Путь такого «казарменного коммунизма» виделся Марксу неизбежным, но переходным состоянием, перерастающим в освоение всех культурных богатств, гуманизацию обществен-ных отношений и, в итоге, освобождение труда и саморазвитие человека. Интересно отметить, что описанное Марксом отрицание частной собственности идет на основе всех исторических и культурных достижений предшествующего общества - частнособственнического.


Эт точно. Подобно индейцам майя не сказали бы. Они ведь со светских позиций говорили :-) Но "преодолевать законы термодинамики" вполне в амбициях марксизма. Вообще, если материя может развиваться бесконечно, то почему Человек в итоге не может стать подобен Богу?

Автор: Анатолий Мерцалов 21.7.2009, 19:54

Вообще-то я отвечал Лёвину...

Автор: Ratan 22.7.2009, 10:35

Я хотел бы еще раз отметить истину, ставшую сегодня уже тривиальной. Советский проект не привнесен как нечто инородное внешними или внутренними «оккупантами». Он родился в ходе антифеодальной революции, говоря общими словами, в ходе «революции модернизации». Большая и сложная совокупность факторов сопровождала рождение советского общества. Это были как и внешние привнесенные обстоятельства, но преимущественно свои внутренние и весьма неоднозначные, на чем иногда спекулируют весьма односторонние так называемые «русские патриоты». С.Г.Кара-Мурза хорошо показал это в «Советской цивилизации». Сегодня ликвидация советского проекта превращается в ликвидацию России. Уже это обстоятельство ясно свидетельствует, что советский проект как некая системная целостность был органичен русской культуре. Тогда и его антропологическое наполнение не является привнесенным, хотя адекватное осмысление этого содержания применительно к советскому периоду не состоялось. Во всяком случае не в том объеме, который составил бы критическую мировоззренческую и идейно-теоретическую массу. Превращение марксизма в начетническую догму (возможно сознательное дело Суслова), было сильным препятствием для рефлексии культурных оснований советского проекта. При творческом отношении к марксизму была бы найдена адекватная форме его отрицания (в гегелевском смысле). В этой ситуации исчезали постепенно творческие и интеллектуальные силы, способные к исторической рефлексии, причем с периода оттепели отнюдь не через репрессии (хотя таковые к отношению к людям названного типа были строже, чем в правозащитникам), но через «обуржуазивание» (опутали революции обывательщины нити…). Так что вопрос о реанимации Красной идеи есть вопрос и об ее антропологическом наполнении, которое не нужно изобретать. Оно представлено в русской культуре, нужна лишь адекватная времени рефлексия (кстати, она была начата в русской общественной мысли 19 века). Что же касается выразительных средств искусства, то совсем не потеряны для этой цели образцы советского искусства. Но, конечно, нужен образ современного человека, причастного такому антропологическому содержанию, образ прозаический, поэтический, музыкальный и т.п. Образ человека, защищающего красную идею сегодня. Но пока мысли соответствующие в этой человека не вложены, не появится и необходимый спектр эстетизирующих переживаний. Эстетизировать Зюганова как-то нет желания.

Автор: Лёвин 22.7.2009, 14:44

Возможно. А Ницше шо, не?

В Вашем же отрывке слово "творчество" не употреблено вообще, разве что "творческий" и то как бы мимоходом (сравнение с людьми творческих профессий), а так труд, труд, труд...

Наверное, в неотчужденном труде большой элемент творчества, но ведь он сравнивается не только с трудом творческих личностей, но и с игрой детей. То есть неотчужденный труд необязательно творческий. Ну, грубо говоря, мне в радость рубить дрова и вообще рубить (а вот пилить уже не люблю, разве бензопилой), есть много кайфа в махании остро наточенным инструментом, но творческого элемента в этом НЕТ, простая реализация деструктивных импульсов. Такой труд можно считать неотчужденным? Можно. Он творческий? См. выше.

Ваш отрывок примечателен еще в одном плане. Он прекрасно демонстрирует гуманистическую настроенность марксизма. Зачем уничтожать частную собственность? Дабы убрать отчуждение. Зачем убирать отчуждение? Дабы вернуть человеку его "родовую сущность". Зачем? Эээ... ну блин, чтобы человек был в гармонии с собой и природой, не страдал и... был счастлив. Совсем не этика "любви к дальнему". Не подумайте, что я осуждаю это (или одобряю). Просто раз уж в ветке обсуждается разные антропологии, то мне показалось нужным указать, что их может быть два вида: гуманистическая (не значит гуманная) и негуманистическая (не значит негуманная). Первая признает человека и человечество абсолютной ценностью, вторая - относительной. Христианство гуманно, но не гуманистично, иначе не предусматривало бы Страшный Суд. Либерализм гуманистичен, но не всегда гуманен. Фашизм не гуманен и не гуманистичен. Марксизм... наверное, гуманистичен и гуманен в принципе. Ясно, что все очень скользко и такую классификацию легко разгромить в пух и прах, но в который раз надеюсь, что идея понятна.



Потому как если не преодолеть, то будет конец всему, никакой "родовой сущности" не захочется. А если поставить вопрос ребром - что для преодоления нужен самоубийственный вселенский пожар аля Ильенков, в котором никто не спасется. Тогда?..



Потому что ересь и сатанинская гордыня. Не может и все!

Автор: MMM 22.7.2009, 19:40

- Почему Человек в итоге не может стать подобен Богу? (Paix)

- Потому что ересь и сатанинская гордыня. Не может и все! (Лёвин)


Надо же... А мое имя - Михаил - в переводе на русский язык как раз означает "подобный Богу".
Нет, я, конечно, не претендую дословно на такое подобие, но ведь это очень древнее имя и отнюдь не атеистами созданное. Видимо, они понимали, что подобие - понятие не только математическое.

Автор: Лёвин 23.7.2009, 9:52

С огромным уважением к Вашему имени позволю себе внести некоторые уточнения.

Еврейское "Миха'эль" включает три элемента:

1) "ми", что означает "кто",
2) "ха" ("ка" в начале слов и после согласного) - предлог, основное значение которого "как",
3) "эль" - думаю, ясно.

Итого, "Ми ка-эль" означает дословно "Кто как Бог?". То есть это вопрос, причем "риторический", потому что ежу ясно, что "лё эхад" - никто. По крайней мере, такое объяснение дает талмудическая традиция.

Впрочем, как и в русском, вопросительные местоимения в древнееврейском легко переходят в относительные, поэтому "ми" может означать и "тот, который" ("тот, кто"). Т.е. значение "Который как Бог" тоже возможно... филологически, но, естественно, не теологически и вообще не с точки зрения здравого смысла.

В любом случае, не думаю, что это тот вопрос, который следует развивать. Возможно, лучше про антропологию.

Автор: MMM 23.7.2009, 18:48

Успокойтесь, я уже устыдился и впал в предписанное мне Вами, Лёвин, ничтожество

Автор: Tapa 23.7.2009, 21:38

Не тушуйтесь, МММ, так скоро с Вашим именем еще не все потеряно!
Лёвин, а как же свидетельство рабби Ахера "На троне двое!" и толкования оного?

NB! Не подумайте, что я думаю, что это тот вопрос, который следует развивать.

Автор: Лёвин 24.7.2009, 9:22

Извините.



Могу ошибаться (я не талмудист и даже не еврей), но... второго звали Метатрон.

Автор: Tapa 25.7.2009, 1:57

Э-эх... я тоже не талмудист и не еврей, а значит могу ошибаться, но... те, которые "и то, и это", Михаэля отождествляют с Метатроном, однако

Автор: MMM 25.7.2009, 7:00

Архангел Метатрон

Автор: Лёвин 27.7.2009, 10:55

И так, и не совсем так, а временами и совсем не так. С Метатроном в еврейской теологии все очень очень проблемно. С одной стороны, есть отождествление с архангелом Михаилом, когда "Метатрон" полагается его секретным именем или титулом (по аналогии с римским войском, где метатор был кем-то из руководящего состава). К этому добавляется, что Михаил является новым Метатроном, заменившим старого Метатрона - Сатанаила - после известных событий. С другой, есть предание, что ангелом Метатроном стал смертный Енох в благодарность за праведную жизнь. С третьей, присутствуют версии, в которых М. имеет совершенно отдельную личность. Согласно Ялькут Хадаш М-на назначили над Михаилом и Гавриилом (http://www.scribd.com/doc/13754129/Summa-Angelica - P. 41.).

Кроме, того рабби Абуйя потому и "Ахер" (иной, другой), что считается среди ортодоксальных еретиком, хотя его заслуги как ученого признаются. Попав в рай ("пардес"), он неправильно истолковал сидящее положение ангела М. как его равенство Самому, когда это была просто особая индивидуальная привилегия - сидеть в присутствии Бога, поскольку М. работал писарем и регистрировал славные дела народа Израиля. Более того, в назидание равину-еретику ангелы стащили М-на с трона и высекли 60-ю огненными кнутами. Довольно любопытный сюжет - порка ангела. То есть было наглядно объяснено, что на троне только ОДИН (ударение на последнем слоге).

Автор: Tapa 27.7.2009, 13:05

Все так! Но я же лишь отметила, что есть основания говорить об особом "местоположении" Михаила, как только отвлечешься от ортодоксальных прописей. А то уж совсем МММ в это самое ничтожество ввергли!

Автор: Лёвин 27.7.2009, 14:11

Так особое местоположение Михаила никто и не отрицал, ни в иудаизме, ни в христианстве. Но вот Абуйя-Ахер Метатрону (еще вопрос был ли "этот" Метатрон Михаилом) отвел нууу совсем уж особое место.



Я уже принес извинение...

Автор: MMM 27.7.2009, 18:35

Нет, я все равно пребываю в ничтожестве.
Ибо не дано мне понять не только тайны талмудизма, но и деяния россиянского патриарха. Он нынче, как сообщило Радио России, в Киеве возложил венок к памятнику "жертвам голодомора".
Нет, на дано мне понять такие пируэты. Игра игрою, но надо же хоть по минимуму совесть иметь. Или хотя бы здравый смысл, на худой конец, если с совестью по нулям.

Автор: Tapa 27.7.2009, 18:47

Бендере не возлагал? Скажите спасибо. А мог бы - после ОБСЕ и собственного известного заявления. Так что все еще не так плохо! (Шучу).

Автор: Лёвин 28.7.2009, 9:51

http://news.bigmir.net/article/world_about_us/167649/

Автор: Анатолий Мерцалов 28.7.2009, 10:23

Тара, Вы ставите в один ряд Бендеру и жертвы голодомора? Патриарх не ставит. Спасибо ему. (Я серьезно.)

Я что-то не понял МММ... Чем вызвана такая его реакция? К памятнику жертвам голодомора нельзя возлагать венок? Или Патриарху нельзя этого делать? Почему? Что, жертв голодомора не было? Или не было тех событий, которые обозначаются термином голодомор? Или жертвам тех событий нельзя возлагать венок? За что апелляция к совести, к здравому смыслу Патриарха?

События, которые обозначаются термином голодомор были. МММ будет это отрицать? Есть возражения против термина? Те события пытаются представить как геноцид украинского народа. Неважно даже геноцид с чьей стороны - геноцидом те события не были. Я это утверждаю.

Автор: pamir 28.7.2009, 11:43

Вы сами утверждаете, что геноцида не было. А памятник тот именно как памятник геноциду украинцев. И возложение венков к нему - есть косвенное признание геноцида. И это в то время, как Россия отбивается от этой навязываемой ей вины, а Украина и поддерживающие её антироссийские западные силы всячески продавливает её.
Это же натурально - пятая колонна.

Автор: Tapa 28.7.2009, 12:06

Не понимаю пафоса Вашей последней фразы - дело не в том, что утверждаете Вы (или я), а в том что утверждают те, кто имеют возможность строить, исходя из своих сознательно ложных утверждений, большую политику.
Не очень понимаю и Вашего недоумения относительно высказываний МММ и моего. Но разъясняю.
Само слово "голодомор" несет в себе определенную коннотацию. Есть (в русском и украинском языках) слово "голод". Вот оно точно отражает "те события". А термин "голодомор" был изобретен как некое лингво-политическое оружие с очевидными целями. Вряд ли их надо здесь расписывать - все понимают.
Но даже если не все понимают, чем оборачиваются подобные игры "со взломом", и если Патриарх относится к этой непонятливой части, все же он не может не понимать, что данная игра - антироссийская. Минимально и по первому плану. Памятник жертвам "голодомора", к сожалению, к огромному сожалению, это не памятник жертвам былых времен - это символ сегодняшней войны. Церковное лицо должно понимать цену символов и символических жестов. (Это касаемо совести).
Ну, а здравый смысл ему как главе конфессии, претендующей на участие в государственной жизни России, должен был подсказать, что данный жест в корне противоречит интересам России. И даже является политическим вызовом.
Кстати, РПЦ могла бы давно поставить памятник жертвам голода в Поволжье (называю обобщенно), следить за ним и возлагать венки - тихо, без помпы и политических кампаний - как и пристало в скорбных случаях. Казалось бы, кому как не Церкви это понимать.

Автор: Анатолий Мерцалов 28.7.2009, 12:31

Если угодно, то возложение венка Патриархом к памятнику жертвам голодомора это борьба за Смыслы. Отказаться от такого возложения - уйти от вопроса о жертвах, а это означает подчиниться смыслам, навязываемым украинской националистической элитой. Возложение венка - это признание жертв. И далее - Смысл этих жертв.

Те жертвы были нужны нашей стране для выживания?

Автор: Анатолий Мерцалов 28.7.2009, 12:34

Я как-то не припоминаю, чтобы церковь ставила бы памятники кому-то. Памятники, насколько я знаю, ставят светские власти, организации. Церковь по-иному чтит папять умерших.

Автор: pamir 28.7.2009, 12:36

Часовни на месте разных событий тоже не церковь строит?


Не угодно.
Возложение и есть подыгрывание националистической элите.

Автор: Paix 28.7.2009, 20:12

Он делал это позже. И не ему преемственен Маркс. А вообще сакральность Творчества обосновывали очень многие.



Странный вывод. А разве игра детей не творческая? (Не сравнивать с экзерсисами с бензопилой).



У нас тут уже был спор, гуманен ли вечный ад. Но Страшный Суд... Он тоже не гуманен? А разве гнев Бога отменяет его гуманность? Разве просьбы Марии за людей будут тщетны? Тогда почему в Страшном суде не будет гуманности?.. Прошу прощения, но мне уже начинает казаться, что в христианстве некоторые находят один "гуманный" момент - Крест.

Вообще же есть гуманность, есть гуманизм, а есть антропоцентризм. Например, Древняя Греция антропоцентрична. Она и из богов делала людей. Возрождение же уже в меньшей степени. И так далее. Конечно, марксизм грешит гуманистичностью - как любое светское учение. Но он так возносит человека, что приближает его к Богу. В этом смысле он ближе христианству. (И не только русский марксизм, который дополнительно был глубоко скорректирован прямым религиозным влиянием.)



Начали с того, что сказали, что Страшный суд не гуманистичен, а закончили прямым гностицизмом... Почему никто?



Не уничтожайте меня сразу столь прямолинейной трактовкой :-). А как же святые, повторявшие путь Христа, и те, кто сливался с фаворским светом?

Автор: MMM 28.7.2009, 20:18

Читая посты Мерцалова, я ясно вижу, почему Томас Манн назвал антикоммунизм величайшей глупостью ХХ-го века. Остается только констатировать, что и в 21-м веке воздействие антикоммунизма на исповедующие его умы осталось таким же.

Автор: Paix 28.7.2009, 20:33

1. Мнение ортодоксов - не истина в последней инстанции.
2. Что означает "еретик" в иудаизме? В классическом иудаизме, чтобы стать за пределы религии надо перестать исполнять заповеди. Думать же о Б-ге разрешается как угодно.

Автор: Лёвин 29.7.2009, 12:52

Она необязательно творческая. Главный критерий неотчужденного труда именно "трудовой драйв", а не творческий элемент (т.е. создание чего-то нового). Разница между отчужденным и неотчужденным трудом хорошо показана Марком Твеном в эпизоде, где Том Сойер был принужден белить забор, но умудрился припахать вместо себя своих друзяк. Когда красил Сойер, труд был отчужден. Когда его кореша - нет. Но творчества не было ни там, ни там.



1. Безусловно, ответственность не есть отрицание гуманности. Просто Страшный Суд явится как бы оценкой человека по не совсем человеческим критериям (см. ниже).
2. Мольбы Марии не тщетны.
3. Напрасно Вам так начинает казаться.



Дык а я об чем со своей классификацией, че там гуманно, а че гуманистично? Только я склонен уравнивать антропоцентризм с гуманизмом. Вы же не отождествляете антропоцентризм с антропоморфностью? Негуманистично то, что "оправдывает", "легитимизирует", "выводит ценность" человека не из "него самого", но из чего-то внешнего. Христианство негуманистично в силу того неопровержимого факта, что Бог создал человека, а не человек Бога. Человек же ценен именно потому, что был создан по Его образу и подобию (в отличие от жучков, паучков, собачек) и что раде него (человека) Христос перенес крестные муки. "Сам по себе", своей волею человек не способен оправдать или очистить себя, только милостью Господней. Святость есть отказ от собственной воли в пользу творения ЕГО Воли. Но христианство гуманно, конечно, в первую очередь ввиду жертвенной смерти Христа, но не только.

Не одно христианство содержит негуманистическую антропологию, что подводит нас к следующему.



Исходный пункт "Космологии духа", что РАЗУМ присущ материи как таковой и является инструментом ее обновления и восстановления. Человек же в свою очередь является лишь инструментом Разума, который в таком случае предстает как обезличенная сила, постоянно обновляющая Вселенную (в основном методом гигантского пожара). Точнее, человек лишь звено в цепи восхождения Разума, его подготовки к выполнению основной задачи. Бесспорно, звено важное, но ОДНО ИЗ, точно так же как необходимыми звеньями являются амеба, ланцетник, рыба, жаба и т.д. Близкая идея прекрасно изложена в "Големе" С.Лема. Ведь какие основания полагать, что восстановлением Вселенной должен заниматься человек как таковой (с руками и ногами), а не суперкомпьютер или "умная звезда"? То есть человек вновь таки "оправдывается" нечеловеческим, только на этот раз это не Бог, а материя.

Вот своим "Тогда?" я и спросил, как бы марксизм отнесся к такой постановке вопроса, ведь вместе с обновлением Вселенной предполагается уничтожение человечества, которое потом должно возникнуть вновь (похоже на вечное возвращение).

По Ницше же человек оправдывается сверхчеловеком, являясь "лишь" канатом между ним и обезьяной.

Это все были примеры негуманистических антропологий. Теперь о гуманистических. Таковая положена в основу либерального воззрения, а также марксизма. Правда с последним все сложнее, тем не менее.

Главный посыл либерализма: каждый человек ценен как человек и наделен неотъемлимыми правами. Ему не нужно ничего для оправдания своей ценности, он сам себе оправдание. Эту модель приходится постоянно подлатывать, потому что наиболее последовательным выводом из нее являлся бы анархизм вроде штирнеровского, но модель действует.



Сложно сказать. Западные левые (особенно американские) ближе в этом плане к либерализму, только стоят на другой стороне классовых баррикад. Человек ценен сам по себе, будь он гомик, будь-он кто угодно. Не из-за этого ли они, как писал Сергей Ервандович (кажется в "Качелях"), потеряли образ будущего?..



Я уже принес извинения уважаемому МММ, если сочтете нужным, принесу и Вам. Только святые повторить путь Христа не могут в принципе по той простой причине, что Он - Бог, они - люди. И какими бы совершенными они не стали, с Богом им никогда не сравниться. Полагаю, понимание этой вещи является необходимой ступенью к святости.

Насчет еретиков в иудаизме. Так критерий всегда один - признание таковых со стороны ортодоксальных евреев.

И потом, а что относительно самой главной заповеди: http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A8%D0%BC%D0%B0 (Втор. 6:4)? "Эхад" значит ОДИН, а то иначе и до многобожия недалеко.

Автор: Bang 30.7.2009, 20:12

А мне понравилось выступление патриарха :

http://www.youtube.com/watch?v=EffT1ljrOvY

Какой тактично выдержанный наезд на оранжевого Ющенко на его же игровом поле! Мол ты не думай, что тут хозяин. Всяко лучше чем дежурные речи Путина о партнерстве и каждодневных заверениях о суверенитете Украины, то бишь о том какие мы маленькие и не имперские (а то еще не дай бог Вашингтон раздражим!).

Касательно патриарха скажу несколько слов... Пожалуй в нашем политическом паноптикуме нет ни одной персоналии которая бы безусловно пользовалась доверием и народной поддержкой. Путин это уже исходящий "президент надежды" на политическом безрыбье. Путина нет, есть, вернее были, высокие цены на нефть. Институт церкви пожалуй единственно оставшийся общественный институт который еще не заглатила бездна регресса, хотя признаки этого тоже есть. Патриарх как общественный деятель безусловно большой авторитет. Других авторитетов я не вижу... Мог бы назвать Сергея Кургиняна, но он не общественный деятель, а политолог. Среди же политологов/аналитиков есть ряд уважаемых людей (ну хотя бы тот же Хазин по экономической части). А нужны именно общественные деятели.

Так вот... Патриарх конечно понимает что путины/медведевы ситуацию не исправят. Что их правильные слова это только слова. Чтобы перебороть регресс нужно напряжение духа а не высокие цены на нефть. Значит период общественных катаклизмов неизбежен. Об этом патриарх говорит почти что прямо. А значит когда-то наступит период борьбы. И появление патриарха на Украине обозначает политическое застолбление этого поля борьбы. Аппеляция патриарха к молодёжи это политическая мобилизация субъектов борьбы.

Примерно так я понимаю политическую подоплеку деятельности патриарха, если она вообще есть.

Возложение же цветов памятнику голодомору весьма двусмысленно.

Автор: Лёвин 31.7.2009, 8:57

Уже вторая ветка упирается в клерикальную тематику. Конечно, моя вина здесь тоже есть: не надо было выпендриваться с Библией, христианством, талмудизмом, Метатронами... В любом случае, может, есть смысл организовать отдельную тему?..

Автор: Ratan 11.9.2009, 5:48

Не обязательно отдельную ветку. Эта проблематика вплетена в "антропологию". В качестве оживления темы предлагаю свой текст.
Я хочу обратить внимание на два утверждения из публикаций С.Е.Кургиняна, в частности, из его книги «Исав и Иаков». Одно о том, что Россия должна дать фундаментальное послание миру, который вольно-невольно (т.е. объективно, сознавая или не осознавая) ждет от нее этого послания. И второе – России нужен нагретый преемственный смысл. Собственно, оба утверждения об одном. Нагретый преемственный смысл и станет фундаментальным посланием миру. Какой же смысл может стать нагретым, фундаментальным и преемственным? Ответ на этот вопрос должен быть центральной проблемой интеллектуального поиска. Нагреть и зажечь этот смысл – дело «глагола», дело выразительных средств. Найти же его – дело интеллекта. Конечно, интеллект может предложить и не горючий материал, но необходимость поиска от этого не исчезает.
Преемственный смысл, который может предложить Россия, это тот смысл, который однажды уже был ею предложен, и не только предложен, но и осуществлен в исторически ограниченной форме и защищен в истребительной войне со смыслом прямо противоположным. Это смысл – единое человечество, солидарное человечество, братское человечество и т.п. Слова могут быть разными. «Всемирно устроиться всем», как сказано в речи Достоевского. Этот смысл революционного братства человечества витал в гражданскую войну как высшая мотивация революционного процесса.
Можно ли снова оживить и накалить этот солидаристский смысл? Я бы сказать, другого пути нет. Другой путь – это путь «в мировую цивилизацию», которым из разных побуждений (по большей части «низовых») волокут Россию многие. В чувствах, в переживаниях русского (российского) человека смысл человеческого братства довольно легко пробуждается советским искусством, которое пронизано этой доброй идеей. Но в интеллектуальном поиске как обратиться к этой идее? Через освещение природы человека, через соответствующую антропологию, это, пожалуй, единственный путь, во всяком случае, мимо него не пройти. А для того, чтобы пройти по этому пути, нужно проникнуться тем опытом развития идеи солидарного человечества, который есть в русской культуре. Не просто понять холодным умом (это необходимо), но и проникнуться. Здесь несколько слов об опыте размышления о всеедином человечестве, который оставил В.С.Соловьев.
Соловьевское «всеединство» является общим местом в любом учебнике по истории русской философии. Но идея эта освещается обычно как отвлеченное теоретизирование. Так ли это? Не совсем так, а может и совсем не так. Суть всеединства у Соловьева – это всеединое человечество. Но основа для этого всеединства у него религиозная, теологическая. Человечество по природе своей солидарно, так полагал русский философ, и то, что называется историей, есть путь к постижению, к осознанию этого принципа, а не путь искусственного конструирования солидаризма. В рамках религиозной онтологии (теологии) обретение солидаристского сознания предстает как усилие, совершаемое человеком, возвращающимся к Творцу. История есть процесс этого возвращения, поскольку не может быть единства, совершающегося по внешнему принуждению, но есть (может быть) единство, осуществляемое на основе свободного выбора сознания. Только через это внутреннее осознание и через это внутреннее стремление может быть осуществлено человеческое всеединство.
Один конкретный факт из жизненного пути философа. Осенью 1891 года в Московском психологическом обществе им был прочтен реферат «О причинах упадка средневекового мировоззрения», повлекший множество нападок и обвинений, главным из которых было обвинение в нападках на христианство, прежде всего, православие и православную церковь. А что же, собственно, сказал философ в реферате? Его центральный тезис: «Сущность истинного христианства есть перерождение человечества и мира в духе Христовом, превращение мирского царства в Царство Божие (которое не от мира сего)… духовное перерождение человечества не может произойти помимо самого человечества, не может быть только внешним фактом; оно есть дело, на нас возложенное, задача, которую мы должны разрешать». На эту последнюю установку я хотел бы обратить внимание: «задача, которую мы должны разрешать». Всеединство не подарок, опускаемый с небес, по поле деятельности самого человека и человечества (в этом смычка с Н.Федоровым). И еще одна важная мысль. Преобразование человека и человечества требует преобразование общества, вне усилий по его преобразованию не может быть «дела всеединства». Таким образом, обретение всечеловеческой солидарности (всеединства) есть дело, возложенное на человечество, и может совершиться только через его свободный выбор, а не извне, как акт чужой, хотя бы и доброй воли. Для этого нужно усилие самого человека. Соловьев называет ложным (или незрелым) средневековое христианство, поскольку оно приняло христианство как внешний факт. Даже те, кто искренне принял христианство, видели в нем путь к личному спасению. Но вот это и не устраивает Соловьева в понимании христианства. Не личное спасение (не только личное спасение) но усилия для спасения всех, и эти усилия должны найти отражение в общественном устройстве.
Не комментируя всех тонкостей вопроса, обращаю внимание на одну. Отчего же так ощетинилась официальная власть и защитники православия на философа за этот его реферат? Понять нетрудно. Вот пойдем мы и предложим сегодня идеи реферата нашей нынешней православной церкви. Какой будет ответ? Думаю, гадать не нужно. Хочет ли нынешняя церковь трудиться над созданием солидарного человечества и преобразованием общества в духе такого человечества? Ответ дает практика. Наша церковь одной рукой учит христианской добродетели (в весьма ограниченной форме, именно, личному спасению), другой рукой помогает тем, кто обстругивает Буратино (см.Кургиняна).
Есть еще одно важное суждение в конце реферата, вызвавшее негативную реакцию названных выше сил, хотя прямо в полемике об этом не говорилось. Если средневековое христианство шло к упадку по названным философом причинам, то совершалось ли в мире христианское дело? Совершалось ли движение к всеединому человечеству, были ли какие-то шаги в этом направлении (Неужели человечество в целом и его история покинуты Духом Христовым?-В.С.). И здесь мысль философа такова. Были, были эти шаги, но их совершали среди прочего те, кто в мыслях своих от христианства отпал. Проще сказать, благое христианское дело могут совершать люди, не принадлежащие христианству в мыслях своих: «Нельзя же отрицать того факта, что социальный прогресс последних веков совершился в духе человеколюбия и справедливости, т.е. в духе Христовом. Уничтожение пытки и жестоких казней, прекращение, по крайней мере на Западе, всяких гонений на иноверцев и еретиков, уничтожение феодального и крепостного рабства – если все эти христианские преобразования были сделаны неверующими, то тем хуже для верующих… Неверующие двигатели новейшего прогресса действовали в пользу истинного христианства, подрывая ложное средневековое мировоззрение с его антихристианским догматизмом, индивидуализмом и спиритуализмом».
По крайней мере, два замечания здесь напрашиваются. Одно заключается в том, что Соловьев – философов Развития (в духе Кургиняня) и в этом плане наш союзник. Второе же заключается в том, что христианское дело всеединого человечества было продолжено в России не христианской церковью, но атеистическим «большевиками». Не зря же Н.А.Бердяев назвал впоследствии советский социальный строй гораздо более христианским, нежели западный капитализм. В этом плане сегодняшний антисоветизм нашей церкви дело как раз не-христианское. Кстати, совсем не удивительно, что русская православная церковь не любила и не любит Соловьева за его деятельное христианство, которое должно участвовать в христианском преображении общества. Полное собрание его сочинений не публиковалось в советское время, а попытка издать его в начале 90-х была прекращена без объяснений.
Мое сообщение – не религиозная агитация. Просто я хочу сказать, что отечественный интеллектуальный опыт в сфере «солидаристской антропологии» необходимо осваивать. Это почва для новых всходов и нового роста.

Автор: MMM 11.9.2009, 9:36

По-моему, мало какая книга более подходит к теме данной ветки, чем "Исав и Иаков". Там разобрано практически все, что впаривали нам тут все Свентояры, Лютомыслы и Мерцаловы в купе со Шнуровскими.
Можно подумать, что Кургинян просто брал их опусы на форуме в качестве лабораторного материала.

И еще один момент есть в книге, относящийся к данной ветке. Был тут такой диалог:

- Почему Человек в итоге не может стать подобен Богу? (Paix)

- Потому что ересь и сатанинская гордыня. Не может и все! (Лёвин)

Так вот это в книге очень хорошо разобрано - в главе 1-й части 6-й. И очень точно отражают суть строки стихотворения А.К. Толстого:

Отчего б не понемногоу
Введены во бытие мы?
Иль не хочешь ли уж Богу
Ты предписывать приемы?

Способ, как творил Создатель,
Что считал он боле кстати -
Знать не может председатель
Комитета о печати.

Ограничивать так смело
Всесторонность Божьей власти -
Ведь такое, Миша, дело
Пахнет ересью отчасти!

Как там в Писании? "И создал Он человека по образу своему и подобию".
Думаю, понятно, что "по образу и подобию" вряд ли имеет в виду чисто внешнее сходство, оно-то как раз сомнительно. Но есть и другое "по образу и подобию". Он - Творец, создал человека Творцом - по образу своему и подобию. И кто доказал, что Бог, создав человека таким, не хотел, чтобы Творец, созданный Им по образу своему и подобию, поднимался все выше и выше, приближаясь по способностям своим к Отцу? Разве не радует настоящего Учителя развитие его ученика? А если ученик превосходит учителя - настоящий Учитель гордится им.
И на каком основании Лёвин объявляет эту точку зрения ересью и сатанинской гордыней? Откуда такая уверенность, что именно ему, Лёвину, известен подлинный замысел Творца?

Способ, как творил Создатель,
Что считал он боле кстати -
Знать не может председатель
Комитета о печати.

А Лёвин почему-то считает, что сам он может.

Ограничивать так смело
Всесторонность Божьей власти -
Ведь такое, Лёвин, дело
Пахнет ересью отчасти!

Должен заметить, что моей целью вовсе не является поддеть Лёвина. Он для меня в данном случае лишь выразитель конкретной точки зрения, хорошо разобранной Кургиняном в его книге. Так что, как говорится, "ничего личного".

Автор: Ratan 14.9.2009, 12:57

Да, если следовать Писанию. А если ему не следовать? Кто кого создал по образу и подобию своему? Ксенофан (Др.Греция, 6 в.д.н.э.) писал, что эфиопы представляют богов черными и кучерявыми. И.т.д и т.п. Вплоть до Л.Фейербаха, сведшего богов на землю и показавшего земные корни религии (К.Маркс). В общем, можно по-разному представлять природу человека. Но за этими представлениями с необходимостью стоит мысль об источниках развития. Природа ли естественным путем породила человека, или он продукт некой провиденциальной Эволюции, как мыслят рериховцы, или она (природа человека) вообще трансцендентна, есть что-то непостижимое и мы видим ее только как феномен Бытия, как бытие, вышедшее из тени в некий «просвет», явленное бытие (Dasein). Это последнее из философии «оракула» Хайдеггера. В общем, здесь спектр воззрений, мне лично более импонирует эволюционный взгляд на природу человека. Не нужно искать трансцендентных оснований человеческого бытия, вся трансценденция здесь в культурной форме жизни человека. Здесь рождаются высшие смыслы, которыми поддерживается эта высшая форма жизни. Можно и нужно называть их трансцендентными, отделяя их тем самым от текущих мотиваций материальной нужды. Будем считать, что Творец избрал такой путь возведения человека «на небеса», вхождение его в царствие небесное через собственные усилия (что соответствует позиции В.С.Соловьева, о которой я писал). Кстати, религиозное благоговение (высшая форма нравственного чувства) у названного философа это вера в существование существа, бесконечно могущественного в сравнении с человеком, но существа Доброго. Действительно, в существование злых существ верить не хочется, но приходится. Они к этому вынуждают.
Но вот в рамках эволюционных представлений никак не отделаться от вопроса: а что же толкает человека к развитию? В религиозном сознании с этим проще. Есть «искра божья», вложенная в нас создателем, она нас влечет к нему, и разум человеку дан, чтобы идти этим путем. А если он «произошел от обезьяны» так сказать, естественно-исторически, то какая нужда развиваться? Правда, на уровне австралопитеков развитие могло остановиться, но вместе с австралопитеками как таковыми. Нет развития – нет австралопитеков. Что, и вправду развитие производительных сил тащит человека в историю, и вся тонкая игра человеческого сознания всего лишь отблеск этого развития? Пока у Кургиняна ответ на этот вопрос я не нашел, хотя это никак не претензия. На все вопросы не ответишь так сразу. Но все-таки? Вопрос о развитии поставлен ребром. Если развитие условие жизни человека, то почему? Вот мой вопрос желающим посудачить на эту «трансцендентную» тему.

Автор: Лёвин 14.9.2009, 19:09

Рад, что ветка ожила, за что спасибо уважаемым МММ и Ратану. Я сейчас полностью поглощен усвоением "Исава и Иакова", поэтому генерировать собственные мысли получается с трудом.

1. Уважаемому МММ

Спасибо за мнение. Я читаю все доступные материалы Сергея Ервандовича, http://kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=art&auth=10&theme=&id=2104 в том числе. Только Вы вот тоже берете на себя указывать, чему Бог должен радоваться, дабы отвечать установленным Вами высоким критериям "настоящего Учителя".

Никто не доказал, наоборот: "Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный" (Мф. 5:48). Но!... Вы понимаете, что сказали? "Превосходит"! Само такое допущение равно унижению Господа.

Бог не учитель. Он, прежде всего, Отец и Царь Небесный. Понимаете разницу?



На основании трех известных прецедентов, когда вопрос ставился именно в такой плоскости, и каждый раз с плачевными последствиями, из которых самое мягкое - лингвистическое разнообразие современного мира.

2. Ratan'у



Слегка удивил Ваш прагматизм в таких вопросах. Что значит "импонирует", "будем считать"? Склонен воспринимать его как проявление деликатности и уважения к альтернативным точкам зрения. Но, кажется, слепая бездоказательная вера с тупым догматизмом в таком случае более уместны, только не переведение в сферу вкусовых предпочтений.

Если берем чисто эволюционное воззрение, то должны солидаризироваться с лемовским Големом, указавшим, что человек всего лишь звено в развертывании вселенской стихии Разума, временное решение, отягченное многочисленными конструкционными ограничениями, твердым и немасштабируемым черепом например. Их стоит превзойти, но сделать это, сберегая основную несущую конструкцию не выйдет. Короче, даешь трансгуманизм (причем не в федоровском исполнении)! Почему бы не заменить человека сверхкомпьютерами?

Если человек образ и подобие, то ценен каждый, когда-либо живший, и ради каждого стоит парится с "Общим делом", а если звено в эволюции, то смысл?.. Не предлагал же Федоров воскрешать диплодоков.



С чего Вы взяли, что условие? По Кожевогегелю человеческое качество сохраняется при условие трансцендентации как в будущее, так и в прошлое. Только жизнь в настоящем времени есть признак животного. Поэтому всегда есть альтернатива застрять в прошедшем и тем самым сохраниться как человек. Конфуций строил свою систему на "доверии к древности", возрождая манеры и ритуалы, уже в его время казавшиеся анахронизмами. Конечно, качество такого сохранения, наверное, будет не тем, но, жить можно. Просто внешние условия не складывались до сих пор так, чтобы можно было без развития. Всегда кому-то муляло развиваться, и другим приходилось, дабы не смяли. Так ведь это преходяще и поправимо.



Есть развитие (было до сих пор). Где австралопитеки, я спрашиваю?!

Автор: Tapa 14.9.2009, 21:52

Может, тут что-то даст такая переакцентировка с "условий жизни" на "человека"? Вспомнился "Галапагос" Курта Воннегута. Где описан осколок человечества, не нуждающегося при новых условиях жизни в "собственно человеческом" (вместо культуры - некая издевка в виде ящичка, исторгающего цитаты из великих на все случаи жизни) и благополучно совершающий обратную эволюцию. Мозг особо не нужен, руки не нужны... Нужна оптимальная форма, чтобы нырять за рыбой и хватать ее ртом. В эту сторону он и "развивается" за миллиард лет...

Автор: MMM 14.9.2009, 22:46

Лёвин, Вы пишете:

Только Вы вот тоже берете на себя указывать, чему Бог должен радоваться, дабы отвечать установленным Вами высоким критериям "настоящего Учителя".

Да не беру я на себя указывать Богу, просто высказываю на один из возможных вариантов Промысла, который мне неведом, но и Вам, согласитесь, тоже.
Вам же непременно хочется свести Промысл к неким устоявшимся догматам. Но ведь и система Птолемея была таким догматом, за сомнение в ней и на костер можно было угодить. И где теперь тот догмат...
А ссылка на "три известных прецедента" тоже не есть окончательное доказательство чего бы то ни было. В свое время появление колеса тоже было беспрецедентно. И что с того? Сегодня прецеденты одни - а завтра могут появиться и другие. Если, конечно, не сумеют остановить Развитие те, кто, подобно Вам, уверены, что именно им точно известен Промысл Божий о пути, уготованном Человеку - "знать свой шесток, и выше - ни-ни!". Откуда у них такая гордыня, Вы не задумывались?

Кстати, ссылаться на лингвистическое многообразие на планете в данном случае и вовсе странно. Лингвистам давно уже известно, как именно происходило во времени реальное, а не мифическое, разделение языков. Время расхождения вычисляется по проценту общих корней в языках. У русских с ирландцами, например, треть корней слов общие. А украинского языка так и вовсе не всего несколько сот лет назад. Или до украинцев, как до жирафов, все никак не доходило со времен Вавилонской башни?

Автор: Лёвин 15.9.2009, 11:15

Соглашусь.



Любопытное замечание. Всегда считал сутью авраамического подхода к религии догматизм. Символ веры что такое как не набор догматов? Можно ли без них?.. Можно, но это к джайнистам и некоторым буддистами.

Где-то у Кара-Мурзы было высказано сожаление об отсутствии догм в религиозном сознании постсоветсткого общества, когда люди верят, но вот четко сформулировать во что не получается, вот и выходит совершенно фантастический синкретизм, тут тебе и вера в Христа и в реинкарнацию, и в духов, и в инопланетян, сплошной нью-эйдж, короче. Между догмой и кашей, я выбираю догму.



Прецедент, конечно же, еще не все, но уже что-то. В отличие от голого предположения. Если же "сегодня одни - завтра другие", то о каком "историческом капитале" (термин Кургиняна) или "преемственности" может идти речь? Вся история, в некотором смысле, - это набор прецедентов. И какая серьезность вообще возможна при таком подходе. И как же Исав с Иаковом?



Специфичное понимание гордыни, которая, таким образом, приравнивается к признанию над собой абсолютного, непререкаемого и непревосходимого авторитета. А вот его отрицание, желание "триумфа воли", так сказать, значит, признак смирения. "Если бы существовали боги, как удержался бы я, чтобы не быть богом!"

Надеюсь, мне не будет приписано желание остановки развития.



Понял, иносказательность не приветствуются (снова к вопросу об Исаве и Иакове). Постараюсь воздерживаться впредь, хотя сомневаюсь, что получится.

О разделении языков могу тоже рассказать кое-что, потому как хоть и не профессиональный лингвист, но языкознание - мое увлечение со старших классов. Например, на сегодня самой древней родственной связи между языками, установленной сравнительно-лингвистическим методом, 50 000 - 75 000 лет. Речь о языке кусунда (Непал) и о индо-тихоокеанских языких Папуа-Новой Гвинеи. С "Опытом сравнения ностратических языков" Иллича-Светича тоже ознакомлен.

Хотя, спасибо, что напомнили о ранних достижениях индоевропеистики. Классика не устаревает и через сто лет.



Безусловно. Как и русского в современном понимании.



Конечно, понимаю, что в современной России украинофобия стала чем-то вроде хорошего тона, но, возможно, все еще есть смысл... это самое... фильтровать базар?

Автор: Tapa 15.9.2009, 11:50

Хочу заступиться. Мне кажется, тут дело в том, что не все на форуме в курсе, что Вы житель Украины. МММ - человек слишком принципиально-старомодный, чтобы следовать современному "хорошему тону". Предполагаю, что он имел в виду лишь торпедировать Ваш "вавилонский" довод с помощью известного украинского языковедческого казуса. Не более. И попал пальцем в небо.

Автор: MMM 15.9.2009, 22:25

Ах, Лёвин, Лёвин!
Ну неужели надо Вам, взрослому человеку, разъяснять, что есть догматы - и догматы, прецеденты - и прецеденты, и потому обвинять оппонента в страстном желании сокрушить все устои до последнего не всегда уместно?
Почемы Вы сочли, что если я указываю на элемент гордыни в Вашей позиции, то свою считаю смирением? Тем более, что смирение нынче и вовсе своеобразно выглядит. "Вымрем все до последнего - лишь бы не было войны!"
Просто я ответил на Ваше обвинение в гордыне позиции Paix и моей. И, поскольку Промысл Божий нам неведом, я всего лишь предлагаю версию, показывая, что Ваша - не единственно возможная.
А уж где вы нашли украинофобию - мне и вовсе удивительно. Я ведь просто привел украинский язык в качестве примера, как наиболее молодой и наиболее явно противоречащий "вавилонской версии смешения языков", одному из догматов, которые, на Ваш взгляд, сомнению не подлежат. И ничего более.
Это уже прямо по Жаботинскому: "Достаточно сказать "еврей", чтобы вас обвинили в антисемитизме!" Достаточно сказать "украинский" - и я уже украинофоб.
Грустно все это, Лёвин.

Автор: Ratan 16.9.2009, 8:19

Прошу извинить с задержкой. Вслед за Медведевым жалуюсь на несовершенство высоких технологий в узком локальном масштабе. Проблемы с выходом в сеть по вечерам.
Но, по сути.


За всеми вопросами и суждениями стоит вечный вопрос о природе человека. Есть два решения, к которым апеллируют чаще всего. Одно – религиозная версия, предполагающая Творца. Вариации на эту тему многообразны, нам важна суть этой темы. Человек замыслен и создан как существо трансцендентальное (несущее в себе трансцендентное начало от самого Творца). Эта версия к науке отношения практически не имеет. Но она побуждает, тем не менее, искать трансцендентное (сверхприродное) в человеке. В этом ее плюс, а также в том, что она решительно отстаивает сверхприродное начало в человеке, каждая религия по-своему. Нам милее Христианство поскольку его завет есть завет жертвенной любви к добру, человеку, к жизни, наконец. Это жизнеутверждающая религия, жизнеутверждающая через солидарное человеческое чувство, хотя бы это чувство и было дано творцом. Эволюция в духе Лема снимает этическое начало, она бесчеловечна (не анти-человечна, просто она выше его переживаний). Сюжет «Соляриса» о столкновении человеческого разума и человеческого сознания, нагруженного этикой, с безликим разумом Эволюции. Нет нужды именно так понимать эволюцию, я имею в виду несколько иное и хочу с этим термином связать следующее. Не будем изначально принимать мысль о том, что человек сотворен по некоторому проекту бога или эволюции, его замещающей. Может это их работа, но вопрос всегда открытый. Наша задача выяснить, в чем она заключалась и заключается. Тогда нужно отказаться от чисто биологизаторского понимания эволюции (сотворили нечто, потом заместим его более совершенным нечто-1 и т.д.). Вопрос ребром: в чем собственно «трансцендентная природа человека», возникшая по чьему–то замыслу или как-то само собой? Окажется, что суть в трансцендентном рывке, именно, в становлении культуры, т.е. становлении смыслов и смыслового (символического) поведения. Раз появились смыслы, то среди них будут как высшее, так и низшие, как жизнеутверждающие, так и жизнеотрицающие. Бог окажется излишней конструкцией. Это не позиция воинствующего атеизма, но если без бога можно объяснить мир смыслов с его Эросом и Танатосом в том числе, то можно убрать из научного рассмотрения веру в бога. Из научного рассмотрения. Вопрос о личной вере остается для индивидуального выбора. Каким он будет, предрешать нет смысла. Это я имел в виду, ставя вопрос: кто кого создал по образу и подобию своему. Таким должен быть эволюционный подход (включать рождение смысла), а не безликая Эволюция, равнодушно рождающая разумное существо и столь же равнодушно замещающего его после выполнениям им своей роли. Вопрос рождения смысла – вот центральный вопрос в нашей «эволюционной» антропологии. У меня есть свой термин «культурно-деятельная антропология», но это требует особого комментария.
Избавляет ли такого рода подход от принятия этического начала как атрибутивного свойства человека? Нет, не только не избавляет, скорее обязывает. Человеческое сообщество суть высшая форма жизни. На Земле это доминирующая форма, но воспроизводство этой формы жизни вне этики делания добра невозможно. Эта этика есть атрибут культурной (смысловой, символической) формы жизни. Это предмет для обсуждения. Если же принять религиозную концепцию, то обсуждать по сути нечего. Т.е. останется обсуждать преимущества той или иной этики, но это процесс, который едва ли может быть завершен. В конце концов, для меня важно главное. Человек ответственен за жизнь, понимаемую как земной и более того, как космический феномен. Эта ответственность за жизнь влечет этику биофилии, этику Федорова и Соловьева. Эта ответственность есть высшая смысловая доминанта человека и человечества. О ней в явной или косвенной форме говорит в конечном счете всякая метафизика. Все представления о трансцендентном вертятся вокруг этого вопроса. Так давайте и взглянем ему глаза в глаза. Пусть бог пока побудет в стороне, мы должны решить за самих себя. Может быть вправду Творец ждет от нас этого решения, но решать-то должны мы, т.е. человеки.


Это реплика возникла из-за приписанного мне лемовского понимания эволюции. Я решительно разделяю тезис о ценности каждого. Но возникает вопрос: а если человек не образ и не подобие, вроде Чикатило. Если он оказался хуже животного, а у человека два пути: быть лучше животного и быть хуже животного. Спасительного - стать животным (ответственность снята) человеку не дано. Он призван развиваться, на нем груз ответственности. Жизнь - это усилие, жизнь это труд. Без усилия (без развития внутреннего) культура умирает. Она ведь искусственное, не природное и само собой поддерживаться не может. Кстати, эта проблема есть в федоровском тотальном воскрешении. Не встречал ее обсуждения (или забыл о нем), а оно должно было быть. Как быть с «чикатилами»? По мне так они отниматели жизни и по этой причине не подходят под «живущих». С другой стороны – человеки?

Автор: Ratan 16.9.2009, 8:21

Тара
Еще раз извините за «позднее зажигание». С «проводами» плохо. Часто сижу без связи.

Может моя формулировка неадекватна и правильнее сказать не условие, а суть человека. Но в ответе Левину я уже сформулировал свою мысль. Человек живет в культуре, это его способ бытия, именно бытия, а не существования как у животного. Хотя существование к человеку тоже имеет отношение, но оно одухотворено Бытием (богом, добром, правдой и т.п. жизнеутверждающими мотивациями). Только наращивая культурные слои может существовать человек как некая сущность. По сути об этом же говорит С.Е., когда развитие называет наращиванием идеального. Просто антропология должна выявить природу идеального без апелляции, например, к хайдеггеровскому бытию или другим онтологическим конструкциям трансцендентного. Человек родился вместе с идеальным, живет с ним и умирает (в сущностном смысле) без идеального. А само идеальное не с неба свалилось. Становление смысла (культуры), становление культурной формы жизни, здесь, полагаю ответ. А с поправкой согласен.

Автор: Ratan 16.9.2009, 17:34

Слушая Медведева…
Задаешься вопросом, а какая антропология явно или косвенно принята им в свое сознание? Напрашивается ответ примерно такой. Люди суть человеческие атомы, стремящиеся «прожить жизнь хорошо», или просто хорошо пожить. Это, так сказать, их идеальная цель. Хорошо, т.е. достаточно комфортно, чтобы излишне не беспокоили, не заставляли напрягаться, чтобы жизнь приносила удовольствие, замешанное на благополучии и комфорте. В общем, человек рожден для того, чтобы «хорошо устроиться». Он сам все это может, никакой проблемы с таким обустройством нет. Он может, и это дано ему от природы. Только дайте ему свободу, снимите всякие ограничения идейного и организационного характера. Последние тащит за собой государство, нужно давать ему по рукам и чем больше, тем лучше. Кстати, в «атомарной концепции» свобода является атрибутивным свойством человека. Он ведь сам себе и сам по себе. Если эта реконструкция в принципе верна (кстати, С.Е. очень по делу заметил эту установку Медведева на «нормальную жизнь»), то вопрос возникает, кто и какому обществоведению учил нашего главу государства, доцента, юриста, преподававшего римское право? Собчак этому научил? В последнее можно поверить, поскольку, как мне кажется, покойный Собчак ни во что не верил, кроме материального достатка. Нравственность в этом помеха, либо же выгодное средство по принципу – нравственность суть то, что выгодно сильнейшему (перефразируя платоновского Фразимаха). Но как такое представление можно сочетать с установкой на государственность? Ведь принимает же он в соответствующих ситуациях действия, необходимые для укрепления государства. Как оно вообще может жить в голове главы государства? Кстати, последовательные сторонники атомарного человека как раз понимали необходимость государства-левиафана, чтобы человеки не поели друг друга. А здесь что ни «шаг вперед» в плане «модернизации», то все меньше государства нужно для этой цели. Вот активные, предприимчивые, так сказать, продвинутые возьмутся, самоорганизуются (гражданское общество) и решат все проблемы. Еще 20 лет назад не поверил бы, чтобы можно быть главой государства с таким умозрением, с таким представлением об обществе и человеке. Это загадка никак не логическая, скорее психологическая. Но ведь он выносит такое представление на весь глобальный мир и хочет, чтобы на таком основании строились отношения государств и народов. Однако буду верить, что я не прав, наговариваю от пустого умствования.

Автор: Bang 16.9.2009, 19:51

Лёвин

Прежде чем оно должно быть преодолено оно должно быть обнаружено. А это происходит через подлинность, какой ты ЕСТЬ на самом деле а не кем ты хочешь казаться. В общем я мог бы еще тут растекаться мыслью по дереву, выражая то что еще сам только пытаюсь уловить, поэтому прибегну к ходожественному способу познания мира.

Песня "Клон" группы "Слот" :

http://www.youtube.com/watch?v=Hdiwqrnei7A

(На видеоряд не обращайте внимания, он вставлен только для вида и не относится к песне).

Будь всегда собой, не дай себе заснуть!

Так вот быть собой (хоть "светлым", хоть "тёмным") это подлиность. Не быть никем гораздо хуже. Об этом говорит и Кургинян в своем видео, помещенном на днях на этом сайте.

Ratan

Несколько раз порывался ответить Вам в этой теме, но все никак не мог собраться с мыслями и уже стирал почти готовые ответы.
Я смотрю, что солидарность для Вас не просто проходной эпизод, а почти центральная тема. Я согласен с Вами что в СССР было нечто такое что было внутренне присуще "ноумену" нашего человека, его менталитету, культуре, антропологии. Что СССР исторически возник естественно на территории России и нигде иначе. Что это не чуждое и насажденное насилием а нечто свое, рожденное в муках и боли первых лет революции. Так вот чтобы не разводить полемику о солидарности я хочу задать Вам только один вопрос. Как Вам видится сам процесс "зажигания огня" идеей всечеловеческой солидарности? Какие слова Вы готовы подобрать чтобы разбудить людей этим смыслом, поднять их на подвиг аскетического самоотречения ради подлинной реализации этой идеи?

Автор: Лёвин 16.9.2009, 19:59

1. MMM

Не могли бы выражаться яснее: после Вашего примера с жирафами начал сомневаться в своей способности понимать оппонентов. В любом случае я четко указал, что считаю неприемлемой любую постановку вопроса о возможности поравняться с Господом или (!) превзойти Его, как унижающую Его.

Какие вообще устои возможны, если нет источника, причем внешнего относительно человеческого произвола?



Потому, что когда говорится о гордыне, обязательно предполагается и смирение. Так же как разговор о благе предполагает зло как альтернативу.

1. Я не натур-социалист, поэтому сравнение с животными меня совсем не радует, особенно если оно касается, скажем так, группы, с которой себя неким образом связываю. Есть огромная разница между утверждением: "Вы - жираф", и "...ие/цы - жирафы", - хотя формально то же самое. В любом случае пример неудачен.
2. Не надо передергивать, Вы не "просто" сказали "украинский", а в сопровождении некоторых других слов.
3. Если говорим в одной системе образов, то не имеем права тут же разбивать ее вдребезги. Если говорим об усилии Иакова, некорректно утверждать, что состязание по борьбе с Богом (ангелом Божьим) - туфта и ничего такого не было и быть не могло.
4. В "вавилонской версии" важен не столько факт смешения языков, сколько причина (к вопросу о гордыне и прецедентах). Кроме того, если Бог смешал языки, то он мог это сделать неким определенным образом, частично вскрытым современным языкознанием, начиная с Сосюра. И потом, я говорил о трех прецедентах. Историю с падшим ангелом тоже будете отражать ссылками на данные современной науки?

2. Ratan'у



Утверждение содержит некоторое внутреннее противоречие, если, конечно, не цепляться за спасительное "практически":

1. Религиозный взгляд на природу человека к науке отношения не имеет.
2. Тем не менее он побуждает искать нечто.
3. Искать, видимо, средствами науки (тут я беру на себя риск набросить Вам то, чего Вы не говорили, но с высокой вероятностью подразумевали, исходя из остального текста).
4. И искать то, что наука, скорее всего, отбрасывает - сверхприродность.
5. То есть, религиозный подход побуждает искать при помощи науки то, что наукой признано быть не может, и в этом его плюс.

Ваши мысли еще более разубедили меня в способности понимать других, поэтому предложу не связную критику, а лишь отдельные соображения.

"Сотворили нечто, потом заместим его более совершенным нечто-1 и т.д." - это не биологизаторский, то есть не собственно эволюционный подход в дарвиновском понимании слова "эволюция". Больше смахивает на "поэтапный креационизм". Лишить же слово "эволюция" биологической коннотации крайне сложно в силу исторических причин, ну разве в бытовом понимании бесскачкового развития (антипод революции). Но Вы же далее говорите именно о скачке, т.е. о "рывке".

Переход же от эволюционных соображений к "ребровому вопросу" вообще получился какой-то резкий, так что сложно связать одно с другим.



Во-первых, уж извините, "суть" - форма третьего лица множественного числа.
Во-вторых, о какой жизни речь? Биологической или собственно человеческой. Если второй то, утверждение бессмысленно, поскольку такая жизнь и не проявляется как-нибудь иначе, кроме как в человеческом сообществе. У нее нет иных форм, ни высших, ни низших. Если биологической, то возвращаемся обратно к биологизаторству, по сути утверждая, что человеческое общество - наиболее совершенное сообщество организмов.



Ответственен перед кем? И за какую жизнь? Если вообще за любую, не рациональнее ли было предложение не федоровского воскрешения, но запускания в космос капсул с микроорганизмами. Авось где-нибудь насеется и жизнь продолжится. Есть идиотский фильм "День независимости", в котором инопланетяне практиковали перемещение с планеты на планету после исчерпания на оставляемой планете всех ресурсов. Тоже своего рода биофилия, ведь пеклись же они о продолжении своей жизни. Иными словами этика выживания тоже может пониматься как этика любви к жизни, но ведь Федоров (за Соловьева не скажу) подразумевали нечто иное.

1. Хорошо, что разделяете (я тоже), но ведь важны основания, по которым (не-)разделяете.
2. Что значит "хуже животного"? Животное находится вне этической шкалы, так как не имеет выбора, поэтому любое сравнение с ним в терминах "хуже-лучше" не более как бытовая образность.
3. Вариант оскотинивания далеко не закрыт. Можно стать животным и к этому ведется. Прежде всего нужно избрать животный способ существования - жизнь в настоящем времени, - отбросив тяжесть прошлого и неопределенность будущего. А там недалеко и до шерсти с хвостами.
4. Вопрос, что делать с "чикатилами", интересный. Его серьезное рассмотрение имеет смысл только при очень предметном и подробном разборе системы Федорова. Пока же мы пользуемся только ее ключевыми положениями.

ЭТО ПОЧЕМУ ЖЕ?

Насчет Медведева... Он скорее всего не решил и не решал для себя общие вопросы, поэтому восстанавливать его целостные антропологические воззрения вряд ли оправдано по причине отсутствия таковых. Кажется, ключи, если не решения, к этой логико-психологической задаче даны в работе С.Г.Кара-Мурзы "Потерянный разум". См. главы о некогерентности мышления и т.д.

3. О природе человека

В последнем http://kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=art&theme=10&auth=&id=2238 Сергей Ервандович затрагивает тему природы человека, в контексте высказывания товарища Гринспена. В 2002-м Фрэнсис Фукуяма выпустил книгу "Our Posthuman Future: Consequences of the Biotechnology Revolution", где тоже доказывал, что "человеческая природа существует, и это понятие является существенным" (Фукуяма Ф. Наше постчеловеческое будущее: Последствия биотехнологической революции. - М.: АСТ. - С. 18). Фукуяма возвращает в оборот понятие "человеческой природы" в 2002. В 2009 его юзает Гринспен. Связь натянутая и ничего не доказывающая, но все же допустимая.

Автор: MMM 16.9.2009, 21:06

Знаете, Лёвин, не буду я больше ничего "отражать", " подрывать" и "иметь в виду".
Если Вы даже такое расхожее выражение, как "дошло, как до жирафа по длинной шее", абсолютно вненациональное, ухитрились превратить в наезд на украинцев - мне остается только умолкнуть. Какой смысл что-то говорить, если все сказанно понимают только в превратном свете? Вы уже не первый в моей практике, общение с кем сводится к тому, что всякий раз приходится объяснять, что я имел в виду в предыдущий раз, а затем разъяснять, что и объяснения мои поняли превратно. Такое "общение" - пустая трата времени.
Поэтому я не стану тратить время даже на то, чтобы указать на очевидные логические нестыковки в Вашем сегодняшнем тексте. Бог его знает, в какую оскорбительную для Вас сторону Вы вывернете и это разъяснение.
Не смею более Вас беспокоить.

Автор: Ratan 17.9.2009, 8:06

Bang

Да, «солидарность» видится мне генеральной категорией на перспективу. Термин сам неоднозначный, но лучший пока не найден, может такой появится в контексте культурно-исторических событий. Солидарность как «всеединое человечество» по Соловьеву, о чем я уже писал. Утверждение, что человек существо общественное, трансформируется в утверждение, что человек существо солидарное. По факту оно может и не так, но по природе, по тенденции развития и перспективе жизни человечества осознание этой солидарной природы является необходимым условием противостояния Игре и продолжения Истории. Игра построена на расчленении (атомизации) человеческих сообществ, чтобы эти атомы группировать по своему произволу и по каким-то социальным технологиям. Россия - это место, где «отрабатывается» солидаристская (всечеловеческая) установка сознания. Обрабатывается не только в сфере сознания, но и в практике социального строительства. Это и есть то, что «бог замыслил о Росиии», говоря словами Соловьева, ее провиденциальная роль. Проще сказать, так исторически сложилось и от этой исторической обязанности можно уйти только через насильственную смерть извне или через эвтаназию, на что похож нынешний процесс разложения нашего общества. История же делается и любовь и насилием, что и показал, например, наш советский период.



Здесь, знаете ли, напрашивается поговорка «знал бы прикуп – не работал» (жил бы в Сочи и т.п.). Слова будят сознание людей, когда они готовы проснуться. Проснутся – найдут слова. Это ведь всегда оформляется конкретно-исторически, в прошлом – через идею государства рабочих и крестьян, всемирную справедливость, которой нет в мире, но которую несет советское государств и т.п. Понятно, что у меня нет готовых слов, но почву для этих слов можно готовить в том числе через тему всечеловеческой солидарности. Вообще-то тенденции глобализации приближают ряд народов (Россию прежде всего) к осознанию дилеммы: жизнь или смерть. Тогда окажется понятным с какой установкой сознания связана жизнь, а с какой смерть. Здесь как смена гештальта, сразу вдруг все видится в другом свете, и сложные вещи становятся простыми. Не нужно будет даже тратить слов на дискредитацию так называемого либерализма.

Автор: Ratan 17.9.2009, 8:16

'Лёвин' date='16.9.2009, 19:59' post='6840']

Я не вижу здесь противоречия даже в Вашем перечислении тезисов. Все дело в термине «сверхприродность». Для меня культура синоним сверхприродности. Природное суть естественное, культурное суть искусственное (культивируемое, возделываемое и т.п.). Почему наука не может изучать это искусственное, его происхождение и пр. Вся техносфера есть мир искусственного, но мир, изучаемый на основе знания естественного как базы для построения искусственного. Человека культурного с его культурными признаками (сознание, высшие мотивации как необходимый фактор и т.п.) можно конечно представить как творение по образу и подобию. Но это всего лишь своеобразная рационализация (отражение в сознании) специфики нашего бытия. Можно ведь обратиться к становлению культуры и Смысла как необходимой ступени некоего естественно-исторического процесса. Можно как-то онтологизировать культурные смыслы, это происходило всегда, это условие укоренения их как смыслов объективных. Но можно заняться вопрос о природе этих смыслов, об их происхождении в рамках развития (эволюции) некоего естественного вида. Как он из природного существования прорвался в другой мир. В другое состояние? Ну, не решим такой задачи, как блудные сыновья возвратимся к Творцу и покаемся. Он примет искренне раскаявшихся грешников. Ну а не примет, принять наказание за гордыню разума.



В мое описание «поэтапного креационизма» включено мое несогласие с таким видением эволюции. Революция вообще может совершаться через эволюцию, т.е. через последовательную серию малых скачков, ложащихся на некую непрерывную траекторию, начало и конец которой означают разные качественные состоянии. Об этом Энгельс писал, но на эту дискуссию тратить усилия здесь нет нужды. Эволюция (она же революция) человека заключалась в освоении им качественно новой формы активности, которую назовем условно деятельностью (предметной деятельностью). По своему конечному значению это процесс несомненно революционный. По характеру проявления это эволюция очень длительная с своим естественным отбором сообществ способных к ассимиляции деятельности (усвоении и развития этой культурной формы), и сообществ не способных пройти этот эволюционный путь. Так что для меня эволюция в данном контексте есть эволюция форм активности человека. Кстати, Маркс настаивал на том, что человек существо деятельное и в силу этого сам творит свою историю. Но он видел один аспект этого процесса. Мы можем акцентировать внимание на другом, именно, «деятельность» есть культурная (первая культурная) форма активности, которую осваивает человек, точнее, человеческие сообщества. Только в сообществах живут культурные формы, поскольку они транслируется только социогенетически. Освоение деятельности суть начало культурной фазы жизни. Так что переход не столь уж резкий, можно связать одно с другим.


1.Человеческие сообщества. Хотя сумма человеческих сообществ есть глоабльное человеческое сообщество. Для грамматической неточности есть психологическое основание.
2.Конечно, речь идет о человеческой форме жизни как высшей в сравнении с теми природными формами, из которых она вышла. Я думаю, что человек принял эстафету жизни, иначе, что еще о нем думать. Когда Иисуса спрашивали, кто Бог твой, он отвечал: Тот, кто дает жизнь всему. Различие форм жизни даже здесь имеет место быть. Зачем же от него отказываться. При этом полагаю, что и в организации человеческой жизни можно выделить высокие и низкие ступени. На культурно-исторических, а не расистских основаниях.


Не понимаю возражения. У меня сказано, ответственен за жизнь как земное и космический «феномен», за «жизнь вообще», а не жизнь вируса «свиного гриппа», например. Есть связь высших и низших форм, она диктует тактику. А перед кем ответственен? Да перед самим собой как высшей формой жизни. Также как родитель ответственен за жизнь своих детей.


2.Быть в обществе и вести себя как животное, значит быть хуже животного как раз по той причине, что животное вне этики и за «свинское поведение» ответственности нести не может.
3.Нет, человек не может стать животным. Стать животным, значит выйти из мира культуры, а вести себя как скотина в мире культуре, значит быть хуже животного.

Потому, что нет необходимости. Хайдеггер природу идеального не выявляет (как и всякий трансцендентализм), он ее объективирует с явным уклоном в античность, в это пробуждающееся философское (абстрактно-рациональное) сознание.


Я думаю, что если хочешь «обстругать Буратино», будешь говорить о природе человека. Это отдельная тема, почему и в каком ракурсе этот вопрос у них всплывает. У нас потому, что мы хотим человека спасти, у «них» потому, что хотят превратить его в обезьяну и наталкиваются на серьезные трудности.

Автор: Bang 18.9.2009, 10:24

Ratan

Да, «солидарность» видится мне генеральной категорией на перспективу. Термин сам неоднозначный, но лучший пока не найден, может такой появится в контексте культурно-исторических событий.

Я все жду когда Вы скажите другой термин и поставите его в качестве генеральной категории. Мне кажется он просто вертится на языке, если смотреть на СССР и имманентные антропологические качества нашего народа, построившего СССР. Этот термин так и просится вылететь как воробей в зарегулированное общественное пространство или выйти как призрак и начать бродить по стране. Все его ждут, просто жаждут, готовы за него жертвовать собой (я все еще верю что готовы). Этого термина боятся как огня социалдарвинистские либералы, абрамовичи, ходорковские. Этого термина боится вся наша клептократическая квазиэлита. Просто трясется от этого! Солидарности они не боятся. Тем более всечеловеческой. Пусть соловьевы балуются себе. Пусть выдумывают в своей кабинетной тиши утопические (загоризонтные) теории. Они прекрасны спору нет, эти теории. Они красивы как идеал, как имагинарная конечная цель человеческой истории. Как светлое будущее наконец. Но... они безопасны. Беззубы, рахитичны... Они... Во, они не социальны, в том смысле что не отвечают на насущные вопросы и запросы общества.

Вы этот термин конечно знаете. Я ведь почему поставил вопрос о, выразимся так, "политической конкретизации" Вашей идеи всечеловеческой солидарности. Что дает мобилизационный драйв социуму? На мой взгляд две основополагающие вещи : 1) высота поставленных целей, с которыми не справится на индивидуальном уровне, 2) ощущаемая ладонями социума сквозь пласты будущих лет реализуемость поставленных целей. Вот два ингридиента способные зажечь общество. Вот это чувство исторической близости идеала, эта живая оземленность идеала, его согревающее воодушевляющее обнадеживающее дыхание... Все это рождает веру, а она рождает волю и драйв.

Российскому среднестатическому гражданину, я извиняюсь, как до лампочки до жизни и трудностей какого-то там эфиопа... Вы его не уговорите надрывать живот свой ради далекого африканского собрата, просто не подберете таких слов. Я знал что Вы мне не ответите, но не потому что не можете, а потому что сам идеал утопичен.

Фабрики рабочим, землю крестьянам! Что это за лозунг? Зачем, для чего? Это желание жить! Жить и работать. Это желание сбросить те рамки которые накладывает устаревший социум, не дающий развиваться своим членам. Это желание наконец вырваться. А солидарность и светлое будущее это как красивое приложение к этому желанию. Но само желание первично.

О солидарности я могу говорить исключительно и только как о нашей собственной национальной солидарности, о консолидации нации. Конечно если нация станет сильна можно по доброте душевной и что-то эфиопам подбросить, ну и политический ландшафт поменять в свою пользу конечно. Но нация не консолидируется на мой взгляд вокруг идеи всечеловеческой солидарности. Тем более наша нация, усталая и замученная, трижды преданная и обманутая... В идее солидарности (всечеловеческой, ведь Вы именно о такой и говорите) люди не увидят жизненного начала, не почувствуют ладонями своих рук реализуемость этой идеи, которая светит им живым огнем из будущего, а значит не возьмутся за лопаты и кирки, не встанут за кульман и за станок.

В общем я считаю, что для описания нашей отечественной антропологии подходит другой термин. И этот термин подкреплен всей сложной историей России. Поиск правды Божьей, не в силе Бог а в правде и т.д. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо насытятся! Алчущие это мы. Не миротворцы, не нищие духом, а именно алчущие правды. Вот эта вот жажда правды. С помощью этой идеи и можно только, на мой взгляд, разбудить и поднять людей... Она прямо как в тютельку попадет в их антропологию, в их национально-историческое бессознательное и разбудит в них спящие силы.

Автор: Tapa 18.9.2009, 11:21

Ratan
У меня возник вопрос о мотивациях, однако он явно "оффтопный" в теме "Молотов - Риббентроп", где он возник. Потому переношу часть Вашей реплики сюда.

Но ведь себя-то не обманешь! Вздохами. Ну, Бог с ним, с первым лицом - оно у нас "юридическое" (хотя соглашусь, что внешне пример выразительный и общую тенденцию отражает). Я спрашиваю, что там с мотивацией ученых? Как малых, коих немеряно было, так и больших. Нет, мы видим иногда академиков, которые криком кричат о потерянном "первородстве" (тот же Арнольд - помните, один наш форумчанин ссылку на статью давал). Имеем сколько-то (мало!) своих знакомых, для которых "мысль разрешить" важнее остального. Однако - я сейчас об этом - огромное количество "людей науки" удовлетворено тем суррогатом, который имеют. Можно быть в плену установки, пока собственный организм не сигнализирует о реальном бедствии - голоде, например.
Видимо, поскольку "психологический феномен" продолжает иметь силу, следует сказать, что организм ничего существенного НЕ сигнализирует. То есть?..

Автор: Ratan 18.9.2009, 18:10

1.Да, Слово может потрясти основы, если ситуация созрела, т.е. есть не только проблема и необходимость действия, но еще есть и субъект, готовый к действию. Такое слово выразит генеральную мотивацию субъекта, ту мотивацию, которая соответствует жажде действия. А также выразит вектор действия. Вопрос, на что должно быть направлено действие сегодня? Можно сказать коротко, одним словом или короткой фразой? Если можно, путь любой произнесет. Мы сможем моделировать, откликнется ли «субъект». Я хочу сказать, что социальная справедливость, нравственная правда или что-либо такое всегда должны иметь конкретное воплощение словом и делом, чтобы быть понятыми. Например, в чем нравственная правда и социальная справедливость сегодня? Каким слово выразить вектор действия, чтобы на него сегодня откликнулось большинство? Сегодня в головах наших соотечественников такой хаос, т.е. хаос в мыслях и чувствах, что едва ли можно сказать нечто, и быть однозначно понятым большинством.
2.Почему же не боятся солидарности? Очень боятся, это главный враг постмодерна (политического и культурного) – возможность солидарного действия большинства или хотя бы сплоченной группы. Идет масштабная работа по подрыву самой такой возможности солидарного действия, мысли и чувства такого рода вытравливаются из сознания. И здесь нужно разграничивать уровни работы. Одно дело «ковать» основания солидаристкого сознания, другое – реально активировать этот тип сознания через слова, образы, поступки. Никак нельзя пренебрегать «выдумыванием в тиши». Вся увлекательная идеология Просвещения «выдумывалась в тиши». Сознанию нужны рациональные основания. Просто не нужно смешить разные виды работы. Если адресоваться ко мне лично, то моя позиция «в тиши». Это не уход от социального действия, это работа по оснащению его интеллектуальными средствами. Как правило, разит мечом не тот, кто его ковал. Понятно, речь идет о позиции, а не об амбиции.

Автор: Ratan 18.9.2009, 18:12

Трудная тема. Научное сообщество и в прошлом не было однородным. Я имею в виду многие дифференцирующие факторы: характер работы, оплаты, даже научная специальность. Не одно и тоже научные коллективы в политехе или, скажем, в классическом университете (или в академическом институте) даже по психологии и стилю мышления. Вот и сейчас для меня образ работника науки сегодняшнего дня разбивается на картинки, персоны, прецедентные эпизоды и т.п. По каждому можно отдельно говорить. Но в целом выносить суждение трудно, целостный образ не склеивается. СМИ высвечивают чаще всего работников академических институтов. Я коснулся лишь некой универсальной черты научного мышления, его склонности к «научному догматизму», проистекающему из веры в науку. Да и то по той причине, что, глядя на иной образ, всеми порами ощущаешь некоторый тип мышления, например, тип мышления успешного доцента, научный горизонт которого не вырос до осознания «тщетности человеческих усилий», в смысле - понимания трудности и тонкости пути познания. Я лишь отмечу еще, что забойной силой в перестройку были по преимуществу мнс-ы. Они растеклись, разбежались. Были и активные «перестройщики» среди тех, кто видел себя успешным на западе. У кого-то так и сложилось, кто-то здесь работает на дядю, кто-то продолжает «тянуть лямку». Мозаичная картина, на мой взгляд. Солидарной группы собой не представляет. О мотивационных тенденциях группы трудно говорить. Может она есть, нужны социологические исследования. О таких не слышал.

Автор: Ratan 19.9.2009, 7:59

Еще раз.

Этот лозунг был в свое время выражением солидарного чувства справедливости. За ним стоял не чистый материальный интерес, например, "нормально (комфортно) пожить". а устремленность к всечеловеческому принципу, реализация которого начиналась здесь в России. Я уже приводил в пример "я хату покинул. пошел воевать.." Зачем пошел воевать? Чтобы жить и работать? Можно и так сказать, но с поправкой, чтобы все трудящиеся земли жили и работали во имя светлого будущего. Конечно, поэт выразил ментальную установку, но она имела место не только в стихах.


Формирование капиталистических наций включало в себя чувство национального эгоизма. Пусть в разной степени и в разных формах. Но принцип конкуренции предполагал, что нация выходит на конкурентное поле как некое целое. России это принципально чуждо, если она радетельница за справеливость и нравственную правду. Сами же говорите, не в силе бог, а в правде. Но замечу. что слова эти странно звучат в устах "брата", чинящего расправы по собственно им установленному закону (это я об известном фильме). Так российское понимание справедливости и правды не эгоистично-братковое, а всемирное и всемирно-человечье. Иначе говоря, солидаристское.
К этому добавлю следующее. Любое мобилизующее слово должно соединить разорванную сегодня историю нашего народа и указать на реальный образец того идеала, к осуществлению которого оно призывает. На мой взгляд, советский период развития был «моментом истины» для России (в современной истории). И при отрицании ценностей советской эпохи (о социальных формах ничего не говорю) никаких слов произнести невозможно, поскольку уничтожается питающая их почва. О какой правде и справедливости можно говорить, если попирается исторический образец этой правды. Поставить на его место «барско-дворянскую правду» михалковых с ее хрустом французской булки…? Поэтому ближайшие слова и установки действия не могут не нести в себе необходимой оценки советского периода как периода весьма драматичного, но вытекающего из самой «культурной природы» России. Через советскую эпоху (осознание ее ценности) возможен возврат к себе. Для этого возврата нет нужны в ее идеализации, она сама за себя все сказала.

Автор: Tapa 19.9.2009, 10:56

Bang, я вчера утром, начав Вам писать по поводу "правды" - точнее, "справедливости", - бросила, т.к. пора на работу было. Сейчас, поскольку с Ratan'ом совершенно согласна - в двух словах.
"Справедливость" фактически синонимична "правде", но пожалуй шире. Потому что в неявном виде включает в себя ту самую "солидарность". "Справедливость" - слово, на которое действительно отзывается русская душа (сама видела - сколь истово). Вообще же все три слова где-то на очень глубинном уровне сплетены накрепко, и нет нужды их расчленять. Ведь у отдельно взятой "правды" может быть и индивидуалистический обертон - мол я живу "по правде", "спасаю себя-вокруг спасутся многие" (что это такое в нынешней действительности и ею преломленном сознании - одному Богу известно ), и отзыньте со своими солидарными действиями... Но без солидарного поведения не будет ничего, Вы сами это прекрасно понимаете. Что же до того, что всечеловеческая солидарность и прочие "загоризонтные" цели сейчас не актуальны... Ну, откуда Вы это знаете? Мне вот кажется, что именно утопии не хватает сегодня. Прагматизм противен русской душе (не больно-то он и привился), а возвышающая идея всегда захватывала. На нее драйв возникал. Без драйва же ничего в России не будет. Конечно, это не значит, что можно начать проповедовать спасение негров Африки и добиться толку. (Хотя и тут все не так однозначно).
Главной же проблемой, боюсь, будет то, что уже слишком много сделано для вытаптывания не только культурных, но и архетипических оснований, позволяющих говорить о народе с его самобытным восприятием. И никогда такого эксперимента на людских массах не проводилось. Однако, думаю, это мое перекошенное восприятие человека, имеющего несчастье проживать в столице. Подозреваю, что провинция много устойчивее. При всей ее заброшенности и деградации, но и именно заброшенности благодаря.

Автор: Bang 21.9.2009, 14:57

Ratan

Этот лозунг был в свое время выражением солидарного чувства справедливости. За ним стоял не чистый материальный интерес, например, "нормально (комфортно) пожить". а устремленность к всечеловеческому принципу, реализация которого начиналась здесь в России.

Вот! Чувство справедливости! Оно было первично. Это желание устранить несправедливость, неправду этого мира. Не для того чтобы скинуть мистеров-твистеров и встать на их место, гедонистически пожирая прибавочную стоимость, а чтобы переустроить мир так чтобы он был более правильно, более справедливо устроен. Во всем этом единый лингвистический корень "прав", отсюда правота, правое дело, правильное дело, правда, справедливость. Вы же не ставите акцент на этом корне а весь упор делаете на солидарности как таковой. Но солидарность вообще она эфемерна. Ее не существует. Есть солидарность декларируемая, примерно как сейчас на основе общечеловеческих ценностей, но она тут же рассыпется когда период баланса и стабильности исчезнет. Я не против такой солидарности как приятный довесок к высокому уровню экономического развития и ослабления межклассовых противоречий. Но Вы же пишите о всечеловеческой солидарности за которую надо бороться. Это нечто другое. Может быть я Вас не внимательно читал но я еще не слышал от Вас чтобы Вы говорили о солидарности на основании чего-то. А именно солидарность на основании чего-то а не вообще имеет какие-то исторические шансы. Солидарности вообще не бывает. Можно говорить о религиозной солидарности. Например на основании христианских ценностей, получим соборность. Можно говорить о солидарности на основании идеологических ценностей. Кто-то за капитализм, кто-то за коммунизм. Но солидарности вообще (подлинной), т.е. без всяких оснований, когда они взаимно упраздняются в виду антропологического разнообразия, не будет никогда, это утопия.

Поэтому чувство справедливости и только! И Вы правильно сказали что оно сближает людей. Политическая борьба за идеалы, как и война за родину, вообще сближает людей. Но сперва жажда устранить неправду, несправедливость этого мира. Я все-таки считаю, что акцент в поисках утраченного смысла надо ставить на справедливости а не на солидарности. Вернее если говорить об антропологии на чувстве справедливости а не солидарности. Солидарность появится сама когда справедливость восторжествует. "Люди потянутся"... Да и само понятие справедливость включает в себя солидарность, потому что справедливость это когда без оговорок ДЛЯ ВСЕХ. Вот это солидарно объединяет людей. Рельная борьба, реальное ощущение реализуемости поставленных социальных идеалов. Только в борьбе можно переустроить мир, хотя бы сперва наш сугубо российский нацинальный мир. А когда мир устроен правильно тогда и песни поются и кино снимается и женщины детей рожают...

Формирование капиталистических наций включало в себя чувство национального эгоизма. Пусть в разной степени и в разных формах. Но принцип конкуренции предполагал, что нация выходит на конкурентное поле как некое целое. России это принципально чуждо, если она радетельница за справеливость и нравственную правду. Сами же говорите, не в силе бог, а в правде.

Безусловно у западных стран развито чувство национального эгоизма. В принципе я считаю это естественным равно как и собственный эгоизм присущий человеку. Эгоизм это основа интереса, движущая сила социальной молекулы. Другое дело что существуют крайности, когда мы какую-то антропологическую характеристику доводим до крайней черты на измерительной шкале. У западных стран ведь не только эгоизм но и национальное себялюбие. А это уже нам, русским, чуждо (гордыня и проч). Но и национальный альтруизм для меня тоже отклонение от нормы. Знаете когда страна больше заботится о чужом эфиопском ребенке (болеее в политических целях а не идеологических, т.е. мотивы тут разные) и забывает собственных это уже не Родина-мать а мачеха. За здоровым эгоизмом стоит такое понятие как "национальный интерес". И у России тоже есть национальные интересы (не путать с интересами правящей верхушки на данный момент). Но наш национальный эгоизм не должен переходить черту и быть в ущерб кому-то. Тут уже наше историческое чувство правды не позволит. Ведь не было же у России колоний. А у себялюбивого Запада они были... А Запад нам тычет. Чем тычет? А станьте национальными альтруистами! Пусть ваши национальные интересы будут не просто на нуле, а ниже нуля, с отрицательным знаком! Давит на совесть, паразит, знает что делает. Ведь мы чувствительны именно к "чувству правды", почему бы тут не поманипулировать. Так же и с этими "покаяниями"... Вообще я как-то сомневаюсь что позднесоветский политический класс мог один интеллектуально спроектировать Перестройку. Ну не верю я что так могло у него всё гладко получиться и прокатиться как по маслу. Без "консультантов" извне наверно не обошлось. Боюсь Запад знает нас лучше, чем мы сами себя...

Если я декларирую правду божию это не значает что любой может мне подойти и сказать "отдай свою рубашку" и я ему отдам. Я не хочу воспитывать паразитов. Я не хочу и не могу ходить голым, но могу болеть за то чтобы у всех были рубашки, а это не возможно без задевания интересов ключевых выгодополучателей "мира сего", т.е. не сталкиваясь с интересами капитала. Поэтому если мы объявляем идеалом справедливость, то он может стать мировым, потому что имеет вот эту вот доминанту "ДЛЯ ВСЕХ". Но идеал солидарности мне не светит, именно как социальный идеал, как цель некого проекта. Я ОЧЕНЬ БЫ побоялся идти с таким идеалом в политику, т.е. реальную жизнь, ибо без тщательного осмысления и переработки самого себя это легко может вылиться в социальный эксперимент. А люди должны осязать реализуемость поставленных идеалов, "пощупать" их сквозь толщу будущего времени и ради этого они будут готовы отказаться от джинсов (тем более постсоветские люди ими уже до рвоты наелись). Горизонтные или загоризонтные идеалы "пощупать" нельзя, их можно только "смаковать" как мечту.

Скажите лично Вы верите в солидарность? То есть живете ли тем что когда-то этот идеал воплотится?

Любое мобилизующее слово должно соединить разорванную сегодня историю нашего народа и указать на реальный образец того идеала, к осуществлению которого оно призывает. На мой взгляд, советский период развития был «моментом истины» для России (в современной истории). И при отрицании ценностей советской эпохи (о социальных формах ничего не говорю) никаких слов произнести невозможно, поскольку уничтожается питающая их почва.

Поэтому первым шагом, призывом на пути к справедливости будет объявление постсоветского режима преступным (антинациональным). Конечно это не должно быть вставанием в позу. Должен найтись сильный политический лидер, субъект, некая группа людей, которая это скажет достаточно убедительно а не просто сотрясет воздух. Будет иметь за душой некие основание (хотя бы сила духа и желание иди до конца). Сначала надо отрицать отрицателей ценностей советской эпохи. Именно тут узловая точка которая может зажечь людей. Именно здесь вопиет на весь мир несправедливость. А ключевой пункт от которого трясется (по ночам) вся клептократическая квазиэлита это "пересмотр итогов приватизации", т.к. это альфа и омега ее существования и воспроизводства. Эта "игла Кащея" охраняется многоэшелонированной обороной. Даже Примаков в свое время не смог пробить частичный пересмотр итогов приватизации в ее совсем уж криминальном ключе. Со временем преступность совершенного со страной будет становится все более очевидной. Поэтому все усилия направлены именно на расчеловечивание изнутри, на обуратинивание, а не на явную репрессивную борьбу, которая конечно тоже есть но скорее для вида, для устрашения. Поэтому и песни не поются и женщины не рожают... Потому что все подсознательно чувствуют стратегическую бесперспективность. Хочешь не хочешь но вставать и драться придется. А это не возможно без веры. А это невозможно без осознания своей правоты. А это невозможно без актуализации вопроса справедливости.

Глабальный "кидок" всей страны ради интересов ничтожного меньшинства та проблемная область где можно зажечь людей на политическую борьбу, пробудить в них желание переустроить мир более правильно. Конечно есть опасность и демагогов и прочего но не "грязных" путей все равно нет, на мой взгляд.

Автор: Bang 21.9.2009, 15:43

Тара

Что же до того, что всечеловеческая солидарность и прочие "загоризонтные" цели сейчас не актуальны... Ну, откуда Вы это знаете? Мне вот кажется, что именно утопии не хватает сегодня. Прагматизм противен русской душе (не больно-то он и привился), а возвышающая идея всегда захватывала. На нее драйв возникал. Без драйва же ничего в России не будет.

Конечно без драйва ничего не будет. Нам нужна мобилизация а она не может идти исключительно через "НЕ ХОЧУ", через "НАДО". Должно быть еще воодушевляющее дающее силы "ХОЧУ". Но утопия? Упаси боже! Чувствуется толика отчаяния в Ваших словах. Хоть чертом, хоть кочергой но растормошить людей. Утопия это обман. И последнее в таком случае станет хуже первого... У Вас украли лучших племенных лошадей и сожгли Ваш дом. Вы хотите уговорить Ваших апатичных травмированных родственников как малых детей - а давайте поскачем на оставшихся полудохлых лошадях вслед заходящему солнцу и будем так скакать и скакать постоянно его догоняя (и может воров догоним). А то что лошади выдохнутся это они узнают потом. И то что солнце не догнать тоже. По-моему у нас сейчас достаточно оснований чтобы "от противного" растормошить людей. Я не думаю что люди окончательно изуродованы. Чувствую что многие запрятали свою солидарные чувства (справедливости, созидания) глубоко внутрь себя и боятся их "светить". Но они есть. Может быть в редуцированном виде но есть. И этот росток может пробить асфальт. Над оживить давний говорухинский призыв "Так жить нельзя!". Но этого мало! Надо показать как жить можно. Но для этого не обязательно прибегать к солнцу и прочему, не нужно возводить истукана утопии. Тем более солидарности. Сначала справедливость, отвечающая на воопрос как жить нельзя и как МЫ хотим жить. Потом уже "народ подсоберется" и риторику солидарности (инструментально) включить можно. Да, в глубинке при всей ее деградации еще остались живые человеки. Делягин например говорит что провинция должна дать новый драйв, оттуда должны исходить новые здравые идеи, а не из рафинированных московских интеллигентных семей. Я хочу чтобы люди поднялись именно на политический прагматизм. Тут очень важны позитивные преценденты. А этого власть очень боится если посмотреть как она топчет ростки гражданского общества.

Ну а что касается прагматизма как такового... У нас за последние 20 лет хорошо развивался и оттачивался на всех социальных уровнях воровской прагматизм. Это прагматизм скатывания вниз. Хочу верить что можно возродить и культивировать прагматизм восхождения вверх. И именно в плане политической борьбы.

Автор: Ratan 22.9.2009, 19:31

Мы в вопросе о солидарности начинаем, похоже, ходить по кругу. На мой взгляд, Вы отнеслись к этой теме слишком эмоционально. Я вынужден коротко повторить то, что уже фактически мною уже сказано.


Как такового ничего не существует. Например, нет справедливости как таковой. Западный человек понимает справедливость иначе, чем человек традиционного общества. Для западного человека закон станет критерием справедливости и несправедливости, для нас же важна суть отношения к человеку в акте справедливости и несправедливости. Вы взываете к нашему чувству справедливости, так оно основано на человеческой солидарности, т.е. на нашем признании человеческого достоинства по факту человеческого рождения, а не по признаку, например, принадлежности к цивилизованному или нецивилизованному народу. Соловьев приводит в пример мораль готтентота, который будет считать несправедливым, если у него угнали скот, но справедливым, если этот скот угнал он у кого-то. Или «справедливость то, что выгодно сильнейшему» - софистический тезис, мастерски обыгрываемый в платоновском диалоге. Но это все не та справедливость, что базируется на солидаристском чувстве, объединяющем людей. И Вы напрасно ополчаетесь на термин. В прошлом сообщении я ясно выразился, что солидарность всегда принимает определенные исторические и культурные формы. Призывать к солидарности как таковой бесполезно. Призывать к рабоче-крестьянской солидарности ради реализации определенного исторического идеала. – это имело прямой идейный и практический смысл. Солидарность это понятие, которым выражен тип отношений, присущий человеку по его культурно-историческому происхождению Делание добра есть проявление человеческой солидарности, и жизнь человека как культурного вида невозможна вне делания добра. Это, так сказать, внутривидовое отношение, внутривидовая необходимость, вне которого невозможен и сам вид. Мир капитализма не хочет быть солидарным со всем человечеством, не хочет делать добро. Он ограничивает солидаристские отношения (только для своих), следствием чего становится делание зла теперь уже в глобальном масштабе. Человеческий прогресс в некотором смысле есть осознание и расширение солидаристских начал, распространявшихся от родовой солидарности до общечеловеческой (в Евангелие, например). Вообще-то тема несколько теоретичная, но появление этой темы имеет свою необходимость. Все мировоззрение буржуазного запада выстраивалось и выстраивается на концепции атомарного самодостаточного и свободного (эгоистического) индивида. Даже этика получает меркантильное основание в форме тезиса: дружит выгоднее, чем воевать. Но ведь при первой возможности воюют. Альтернативное мировоззрение должно строиться на альтернативной антропологической модели. И эта модель не вымышлена, но извлекается из реальности (например, из нашей истории, но не только из нее, из истории всемирной на ее на положительных и отрицательных прецедентах). Об этой альтернативной модели речь и идет. Христианство, утверждая любовь к ближнему до самопожертвования, не считало при этом всех людей святыми. Оно указывало идеал. Также и версия солидарного человека указывает на тот тип отношений, который в развитой форме был реализован в советском обществе.


Солидарность в тех или иных формах существует всегда, в том числе и в обществе, декларирующем атомарного индивида. Я уже сказал, люди не могут существовать вне названного отношения


Ну почему же? На мой взгляд, советсткая власть пощупала «загоризонтные» идеалы. У многих ностальгия по ним. Да вот «внутригоринознтная» жадность до комфорта их загородила на сегодня. Кстати, характерно, что гедонизм по сути своей эгоистичен и солидаристкого чувства лишен. Даже в России совместная выпивка дружбы не рождает, а дружба из категории солидаристских отношений.


А зачем в нее верить. Это факт человеческих отношений, факт неотъемлемый. Иначе не было бы Матросовых.

Автор: Ratan 23.9.2009, 17:23

Ratan
Пишу сам себе как продолжение предшествующего сообщения.

Вообще-то напрашивается мысль, что солидарность вроде бы как светлое будущее, столь же неотвратимое, как и коммунизм в искренней и честной пропаганде прошлого (когда пропагандисты верили в то, что говорили). Нечто подобное имел в виду В.С.Соловьев, когда говорил о всеединстве. Либо всеединство (человеческое братство), либо тотальная война всех против всех (Соловьев так прямо не говорил, это моя интерпретация). Вот и весь смысл проблемы солидаризма. Но при этом нужно понимать, что ни Соловьев (ни я вслед за ним) не представляем всеединство как некую сусальную картинку, когда все лобзаются, надев, к примеру, красные (или трехцветные банты), а конфликты (классовые или иные) забыты как дурной сон. Движение к «всечеловеческому братанию» есть трудный процесс синтеза народов и культур в некое солидарное (не отвертеться от этого словечка) всечеловеческое состояние. Тут невольно вспомнишь, «русский с китайцем братья навек, крепнет единство народов .. и вот, плечи расправил простой человек, крепче шагает простой человек», ну и далее кто помнит, «Сталин и Мао слушают нас…». Что сегодня можно сказать о солидарности китайского и русского народов? Вопрос и не праздный и не простой, многое можно наговорить. Но в любом случае можно ставить вопрос о глобализации как объединении народов на основе этики «делания добра» (и это по-своему выражено в названном «политическом хите») и ответственности за жизнь на планете (и не только на ней), либо же вести речь о глобализации как войне всех против всех (рыночный принцип), управляемой теми, кто извлекает пользу из этой тотальной борьбы. И что особенно интересно, Соловьев не думал, что всеединство придет само собой, наступит с необходимостью, предопределенной Творцом. Нет, говорит Соловьев, оно зависит от нашего действия и наступит только через осознанный выбор и борьбу (борьбу со злом как отпадением от всеединства). Добрый смысл жизни, попранный нашей перестройкой, вот путь к всеединству, и он утверждается через борьбу со злом. А если вдруг человек не захочет борьбы со злом, может быть такое? Может быть, но это и будет отказом от жизни и дорогой к смерти. От человеческого решения зависит человеческая судьба, она не предрешена. Выбор небольшой, он всегда в поле категорий добро и зло. На деятельном проявлении добра настаивал Соловьев, за это его не любили, в том числе наша святая РПЦ в лице ее иерархов, которая не допускала мысли, что на ее солнечном лике могут быть пятна. Она и сегодня также думает и действует.
Но сюжет, который на сегодня более актуален, и которому посвящена книга Кургиняна «ИиИ», этот вопрос о развитии. Сергей Ервандович глубоко ныряет в поиске решения этой проблемы. Он хочет решить вопрос на уровне метафизическом, раскрывающем первопричины развития. Этим обусловлена апелляции к черным дырам в космологии Большого взрыва, Танатосу Фрейда и превращенным формам Маркса. Такая постановка вопроса требует специального обсуждения. Я же хочу поставить вопрос так. А в рамках антропологии (культурной антропологии ХХ века, эволюционной естественнонаучной антропологии или философской антропологии) можно ли подступиться к этому вопросу. В конце концов ведь речь идет о человеческом развитии. Даже если у этого развития есть глубинные метафизические основания (как и в метафизике всеединства В.С.Соловьева), то реально они проявляются в развитии человека и человеческого общества, даже если создатель избрал такое средство реализации своей конечной цели. Вот в рамках этого «средства» можно ли указать на развитие как необходимость человеческого существования, ну как на необходимость движения для велосипедиста, без которого он просто упадет.
Один из подходов к проблеме открывается представлением о деятельной природе человека. У кого и как она выражена – это вообще-то проблема для исследования, в том числе, претендующего на ученую степень. Ведь в протестантской трактовке легенды об изгнании из рая человек представлен как существо сугубо деятельное. Он ищет спасение (точнее, ответа на вопрос о собственном спасении) через труд, через преобразование природы. Такой путь оставил ему создатель для возвращения в эдем, точнее, для возвращения к богоизбранным. Может быть это протестантское сознание оказало свое влияние и на Маркса, в конце концов, он из семьи выкреста. Не знаю точно, но скорее всего отец Маркса принял лютеранство, не православие, это уж точно. Человек в деятельности преобразует мир и в ходе преобразования мира преобразует и самого себя, утверждает Маркс. Этим нельзя исчерпать понимание социогенеза и понимание истории. Но даже если только этот тезис принять во внимание, а не принять его просто нельзя, то придется согласиться, что, встав на путь деятельности, человек уже не может остановиться. Обратной дороги – нет! Он обречен либо на прогресс (развитие) либо на регресс, что равносильное отказу от того эволюционного пути, на котором он оказался в силу обстоятельства антропо- и социо-генеза. Человек создал культурный (искусственный) мир, это мир без усилий человека может только деградировать. Тем самым человек обрек себя на непрерывный «путь наверх» («в поте лица будешь добывать хлеб свой»). Он должен поддерживать искусственную культурную среду во всех ее проявлениях, как материально-деятельных, так и смысловых (идеальных). Вне зависимости от того, есть темная энергия и темная материя, или нет таковых, человек обречен бороться с энтропией, разрушающей культурную среду. В его антропосоциогенезе скрываются неустранимые побудительные мотивы к развитию. Таким может быть антропологический разворот метафизического поиска.

Автор: Ratan 27.9.2009, 6:15

Продолжение сюжета, отчасти промежуточный финиш, как-то нужно было завершить начатое «послание».
Возможно, необратимость развития является своеобразным законом для живых систем, может для всех, может для некоторых. Во всяком случае, регресс, которым сопровождается вымирание вида, это не возвращение назад по пройденной траектории, но именно путь вымирания. Впрочем, не любимый ныне Ф.Энгельс писал когда-то, что знание общих законов (законов диалектики) не избавляет от выяснения конкретных закономерностей. Так и в нашем случае, если даже принять анти-энтропийность такой живой системы как человеческое общество за универсальный закон (или непрерывно сражаешься с энтропией или сходишь с эволюционной тропы), то этим не отменяется поиск конкретных механизмов, принуждающих к такой траектории.
По отношению к предметной среде это положение более чем очевидно. Вся искусственная материальная среда ржавеет, гниет, разлагается, если человек ее не поддерживает и не воспроизводит. Возникает вопрос, а можно ли воспроизводить материальную среду, закрепившись на каком-то уровне? Ведь были же, как иногда полагают, продолжительные эпохи, не отмеченные материально-техническим прогрессом. Короче, можно ли все-таки остановиться, вопреки предполагаемому общему закону? В полном объеме вопрос встанет так: можно ли остановить развитие, остановить исторический процесс, заместив его неким симулякром исторического процесса?
Обнаружение архаических племен, по всем признакам действительно остановившимся в развитии, казалось бы дает положительный ответ на вопрос. Но такому ответу есть встречные возражения. 1.Остановки возможны для отдельных сообществ (подвидов или популяций), но не для человеческого вида как целого, вставшего на новый эволюционный путь. Но и отдельные сообщества, находящиеся в стагнации, можно видеть под разными углами зрения. Европейцы нашли племя, жившее в дебрях африканского леса и обеспечивавшее себе жизнь освоением тех ресурсов, которых он в себе скрывал. Трудная и напряженная жизнь, осваиваемые ресурсы в общем-то скудные. Европейцы решили помочь и вывести это сообщество из леса (на опушку хотя бы), чтобы облегчить их жизнь «Облегчили», сообщество распалось, распались скрепы, его соединявшие (добавился и физиологический фактор в виде заболевания глаз, они не были привычны к яркому свету, поскольку жили в тени леса). Это были культурные скрепы, т.е. культурные (смысловые, символические) программы поведения, воспроизводившиеся в сообществе. Считать ли, что сообщество, находившееся в условиях ограниченных природных ресурсов, не развивалось? Ведь в нем шла непрерывная работа по воспроизводству культуры, только и делавшей это сообщество способным воспроизводить себя как отличное от животных сообществ. Само воспроизводство культуры не есть ли уже факт развития? Ведь любое отступление в культурном плане есть регресс и шаг к смерти.
2.И здесь обнаруживается другое важное обстоятельство. Все то, что мы называем деятельностью, производством и т.п. – все это существует только в контексте культуры. Общество должно воспроизводить человека, способного к деятельности, воспроизводить сообщество в целом как способное к деятельности. А эта способность не существует вне мотивации. Если человек не хочет работать, заставить его невозможно. Можно вынудить к работе угрозой отъема жизни, но пробудить творческий труд индивида, а уж тем более сообщества, такие меры не смогут. Достоевский проблемой развития специально не занимался, но в силу своего творческого гения точно сформулировал мысль: обратитесь в хамство – гвоздя не выдумаете. Предметная деятельность (производство) живет в контексте культуры. Воспроизводство и развитие – это прежде всего воспроизводство и развитие культурных смыслов, культурных программ поведения (для чего жить). Предметная активность вообще-то сама является культурной формой, т.е. искусственной формой активности, воспроизводимой социогенетически. Но она остается средством жизни, средством активным, изменяющим жизнь. Но сама жизнь сообщества программируется и воспроизводится культурными смыслами, мотивирующими человека и сообщество. Инстинкт жизни (Эрос) перемещается в культуру. Т.е. он может действовать и действует как биологический инстинкт на уровне индивида, хотя и вынужденного реализовывать его в культурных формах. Но для сообщества как целого (и уж конечно для человечества как целого) он трансформируется в культурные формы и поддерживается культурными смыслами, явленными как в образной, так и в абстрактной форме. Внешний покой в плане технологического развития может скрывать глубокую работу по развитию внутреннему, которое может заключаться в наработке смыслов, способных мотивировать к жизни, давать жизнь, т.е. давать ей смыслы, способные устоять перед любыми вызовами. Внешний стремительный технологический взлет Запада в последние 200-300 лет и его могущество, основанное на техническом прогрессе – можно ли считать это развитием по внутреннему культурному плану? Отрицательный ответ здесь конечно неуместен. Развитие, конечно, имело место, но развитие одностороннее и угрожающее (не мои слова, Шпенглер). И можно ли считать отсутствием развития состояние России в 19 веке и ее внутренний интеллектуальный поиск вопреки внешним и собственным же внутренним условиям? В технологическом плане развитие по меньшей мере замедленное, это факт. Но измеряется ли развитие удобствами городской жизни? Или его нужно мерить плохо формализуемым критерием способности отвечать на вызовы и находить смыслы для продления жизни человека и человечества (и даже возвращения ее умершим, как этого хотел Н.Федоров)?
Все это может и тривиально, но заставляеть вновь и вновь возвращаться к центральной теме: антропология и обретение смысла. Сегодня индивид обладает большой автономией (свободой), что не является подарком естества (естественных прав) или политической системы. Это следствие развития и усложнения социальных структур. Через человека (индивида) идет воспроизводство и поддержание жизни сообщества (а индивид существует только в сообществе), через его мотивации, через его понимание смысла жизни. «Развитие» и развитие человека становятся синонимами. Появляются критерии для оценки трендов по тому образу человека, который в них формируется. Как мы отвечаем на вопрос, что есть человек, так и выстраиваем траекторию жизни (или траекторию смерти). Что в этом плане предлагают сегодня основные культуры, в том числе – культура России, ее традиционная культура, а не культура тех, кто мечтает встроиться в западное сообщество своими нефтяными и газовыми полями? Какая антропология нужна сегодня, вот вопрос теоретического и мировоззренческого плана.

Автор: Ratan 1.10.2009, 15:48

Поток сознания. Если неуместный, то пусть администрация остановит. Но все это в тему «антропология и обретение смысла».


Да, развитие и развитие человека суть одно и тоже. Система (человеческое сообщество) воспроизводится через воспроизводство людей (индивидов, особей). Речь идет, разумеется, не о биологическом (это самой собой) воспроизводстве, но о воспроизводстве культурном. Человек воспроизводится как носитель определенных программ поведения. Точнее сказать, воспроизводящее себя сообщество должно воспроизводить структуру, сетку взаимоотношений. Но эта структура воспроизводится через поведение людей и через их деятельность (здесь есть тонкости). Общественные революции всегда связаны с тем, что обществу предлагается другой тип поведения, и стало быть другой тип ценностей и мотиваций. Если этот тип поведения несовместим с общественной структурой, поддерживающей другое поведение, то структура должна отступить. Она отступает перед массовым изменением поведения, захватывающим все общество или его значительную часть. Речь не идет о непременном разрушении структуры, речь может идти об изменении ее функциональных целей и средств достижения последних. Структуры, не соответствующие основному типу поведения, устраняются. Октябрьская революция несла ценности и мотивации, несовместимые с прежними общественными структурами, несовместимые также с мотивациями «западной демократии», если под демократией понимать здесь не сугубо инструментальную ее сторону (выборность при всеобщем и равном голосовательном праве), заслоняющую суть, а образ жизни, т.е. общественную систему со всем набором ее качеств с ее ценностными доминантами. Общественные структуры советского периода были выстроены под новые ценности, а их воспроизводство основывалось на воспроизводстве мотивирующих ценностей. В основе всегда определенное поведение, в которое впечатано одновременно отношение к материальной производящей деятельности. Воспроизводство общества через поведение людей означает, что каждое поколение заново переживает его ценности, переживает их как ценности личного существования. Всякий раз онтогенез воспроизводит филогенез, и фундаментальным фактором этого процесса является воспроизводство ценностей (или просто культурных смыслов) солидаристского характера, т.е. ценностей, объединяющих людей данного сообщества и соединяющими их с другими сообществами. Поэтому приходится отметить по ходу, что абстрактный, свободный, наделенный естественными правами самодостаточный индивид есть всего лишь выдумка, культурный миф Нового времени, потребовавшийся для того, чтобы выстроить общественные отношения на основе этого мифа. Отношения, соответствующие мировоззренческому настрою мифа, а не природе человека. Но это отдельная тема, не о ней сейчас речь.
Речь о том, что воспроизводство человека и человеческого сообщества по природе своей процесс инновационный, т.е. обреченный на развитие (или на его альтернативу, т.е. деградацию и смерть). Есть смысловое ядро, воспроизводимое в поведении индивидов и в социальной структуре, поддерживающей это поведение. Но формы реализации (опредмечивания, овеществления, осуществления и т.п.) доминантных мотиваций (смыслового ядра) могут изменяться. Более того, они с необходимостью изменяются в силу множества обстоятельств, которые выражаются через изменение среды, в которой осуществляется поведение. Эти изменения могут быть неконтролируемые, вносимые внешними обстоятельствами. Они могут быть инновациями, вносимыми осознанно или неосознанно индивидами и социальными группами, наконец, они могут возникать просто вследствие инновационного характера предметной преобразующей деятельности. Речь идет о предметной деятельности, реализуемой в ведении хозяйства, в тех трудовых и технологических процессах, которые осуществляются в рамках хозяйственной деятельности. Если жизнь животного опирается на врожденные комплексы действий, адаптированные к природной среде, то на предметные действия человека такие ограничения не наложены. Каждое поколение заново овладевает предметным действием и каждое может вносить и вносит инновации, позволяющие решать задачи более эффективно и более продуктивно. Эпоха модерна склонна рассматривать все предшествующие стадии как стадии аграрного общества, не только чуждого, но и враждебного инновациям. Да, традиционное общество не стремилось к тем инновациям, к которым устремилась эпоха модерна (возрастающий комфорт и высокая оценка всех социальных и культурных особенностей общества, способствующих достижению этой цели, науки, прежде всего). Но, всмотревшись в любую эпоху, мы видим неуклонный деятельностный прогресс. Частный, может и не самый характерный пример, но, все-таки. Данайцы не могли взять стен Трои, они пошли на известную хитрость, спрятав воинов в подаренного деревянного коня. Но вот в эпоху эллинизма взятие городов осуществлялось с помощью гелеполей, передвижных осадных башен, рекордная высота такой башни 58 метров. Думаю с таким техническим средством, помноженным на воинский энтузиазм данайцев, им не пришлось бы торчать под стенами Трои 10 лет. В общем, хозяйственная деятельность является фактором инновационным и К.Маркс прав в своем утверждении, что, преобразуя мир, человек преобразует самого себя. Правда, это утверждение нельзя понимать прямолинейно. Одно связано с другим, но связь не прямая. Человек преобразует искусственную среду, в которой он только и может жить (после того как встал на деятельностный путь эволюции). Но мотивации к деятельности, к преобразованию, к инновациям скрываются не в самой деятельности, но в тех смысловых структурах, которые программируют и мотивируют социальное поведение индивида, которые мотивируют саму деятельность. Жизнь должна быть наполнена смыслом. Но каким смыслом или какими смыслами? В самом общем виде могут быть два типа смыслов. Одни - жизнеутверждающие, через которые являет себя «социальный инстинкт жизни», инстинкт жизни в ее культурной форме. Другие – жизнеотрицающие, воплощение которых влечет систему к распаду и смерти. Если Танатос скрывается где-то, то он скрывается в этих смысловых структурах, программирующих жизнь человека. А вне таких программирующих структур человеческой жизни уже нет и быть не может. Все апелляции к индивидуальным инстинктам обретают смысл только при рассмотрении их в контексте культуры.
Так что следующий вопрос – где скрывается Танатос, в чем проявляется борьба Эроса и Танатоса.

Автор: Ratan 4.10.2009, 6:23

Где Танатос?-1.
«Истина прежде всего в том, что у тебя
болит голова, и болит так сильно, что ты
малодушно помышляешь о смерти».
Значит ли, что Понтием Пилатом овладел Танатос? Да, он малодушно помышляет о смерти, это верно. Но это преходящая мысль. Головная боль пройдет, и жизнь снова улыбнется прокуратору. Это не тот случай, когда система запрограммирована на самоликвидацию.
Другое дело, когда человеком овладевает стремление к суициду, когда оно преследует его. Но и здесь важны причины. Такой причиной может быть фактор внешний, например, давление, оказываемое извне другими людьми или иными обстоятельствами. Тогда осмысливаются альтернативы «Быть иль не быть, таков вопрос…». Но уступку обстоятельствам также нельзя представит как танатальное влечение. Это что-то вроде несчастного случая. Но заметим, хотя к такому размышлению (быть иль не быть) принца Гамлета провоцируют внешние обстоятельства, ситуация в королевской семье и в королевстве, он склонен к философии и ставит вопрос в его всеобщей форме, т.е. ставит вопрос о том, что значит быть. Но это Шекспир, это высокое Возрождение, преддверье Просвещения, когда личность вглядывается в себя, она ищет ответ на вопрос о смысле слова БЫТЬ для самой себя. Может она решит «не быть», а может даже скажет, что высшее проявление свободы это свободное решение вопроса о том, жить или не жить. Конечно, возрожденческий человек не может сказать «не быть», он хочет радоваться жизни. Такую мрачную мысль приносит более позднее время, вдохнувшее, как можно предположить, яд Танатоса. Тогда суицид может быть представлен как высшее выражение и решающее доказательство доказательством свободной воли, свободного принятия решения о собственном существовании. На такой софизм попался Кириллов в «Бесах», и оказывается, что свободное решение «не быть» дается очень не просто, лучше сказать, просто не дается. В общем случае человек с танатосом дружить не хочет. Человеку органично стремление жить, иначе не было бы эволюции, антропосоциогнеза, истории и не было бы альтернативы под названием Игра. Стремление жить органично, стремление умереть суть некоторая патология. И придется признать, что место, где возникает эта патология, сознание человека, какие бы внешние или внутренние причины ни провоцировали эту патологию.
Стремление к смерти проникает через сферу сознания. Только существо, живущее в культуре, может приобрести такую болезнь. Значит и танатальная патология должна рассматриваться как определенное поражение культуры, точнее, поражение культурных программ поведения как на уровне индивида, так и на уровне сообщества как целого. Для отдельного индивида диагноз болезни в ее общем виде довольно простой – утрата смысла жизни, или просто утрата смысла. Соловьев начинает «Оправдание Добра» с того, что смысл жизни суть вещь очень серьезная и самоубийца доказывает это своим «серьезным» отношением к смыслу жизни. «Самоубийцы тоже невольно свидетельствуют о смысле жизни, так как их отчаяние в ней происходит от того, что она не исполняет их произвольных требований, исполнение которых, однако, было бы возможно только при бессмысленности жизни, и, следовательно, неисполнение говорит за присутствие в жизни смысла, которого эти люди не хотят знать по собственному неразумию». Далее: «Ромео убивает себя, потому что он не может обладать Джульеттой. Для него смысл жизни в том, чтобы обладать этой женщиной. Но если бы действительно смысл жизни заключался в этом, то чем бы он отличался от бессмыслицы?».
Впрочем, сюжет о трагической любви двух названных персон многозначен, это эстетизация страсти непорочной, можно сказать девственной (полу-детской), не способной к рефлексии, но отягченной родовой враждой, что и является ключевым мотивом возрожденческой трагедии. Можно на этом основании спорить с В.С.Соловьевым. Но нельзя не согласиться с ним в том, что «смысл жизни не может совпадать с произвольными и изменчивыми требованиями каждой из бесчисленных особей человеческого рода». Действительно, таких изменчивых «смыслов» может быть бесчисленное множество и, если руководстоваться таковыми, то можно дойти до мысли одного из виртуальных персонажей Достоевского: курить хочется, а табаку нет. Пошел и убил, чтобы добыть табаку. В общем, понятно, что смысл жизни не сводится к изменчивым желаниям и мотивациям чувственного плана. Он есть нечто более фундаментальное. Если сказать кратко, то придется повторить, что смысл жизни в продлении жизни. Но тонкость вопроса в том, что в таком случае речь идет не только о продлении жизни индивида (это само собой), но о продлении жизни человеческого рода, о продлении жизни человечества или, по меньшей мере, о продлении жизни того сообщества, той культуры, той целостности, в которой пребывает индивид. Эта задача является доминантной, и индивид выступает как средство ее решения. Термин «средство» может резать слух, тем более слух, приученный к гуманистическим формулировкам о самоценности человеческой жизни, повторяемой не только идеологами, но и политиками (кстати, в России в условиях депопуляции, которая мало тревожит заботливых «гуманистов», собравшихся «преодолеть вековую отсталость»). Хорошо, откажемся от такого грубого термина и скажем так, жизнь сообщества продлевается через жизнь индивидов. Но к этому прибавим, что жизнь индивидов продлевается через жизнь сообщества. Вне сообщества нет индивида, нет личности, нет прав и свобод и всех иных прелестей «демократического мира». Продление жизни животного сообщества обеспечивается видовыми наследственными программами (причем в критической ситуации выживание вида доминирует над выживанием особи). Аналогичным образом (пределы аналогии не обсуждаю) человеческое сообщество продлевает свое собственное существование через программы культурные, смысловые, символические и т.п. В культуру сообщества всегда вживлены ценности и мотивации, направляющие поведение индивидов на сохранение сообщества, на его воспроизводство, на продление его жизни. Это и есть ценности высшие (или метафизические), вне этих ценностей нет у индивида смысла жизни, остаются индивидуальные «смыслики», которые уже не могут удержать его на поверхности жизни в критических ситуациях. Если нарушена связь с ценностями высшего плана, то нарушена связь с жизнью, с Эросом. Тогда и появляется некий эпифеномен, называемый Танатосом.
Собственно, в указании на фундаментальные смыслы, программирующие людей на поддержание и продолжение жизни в ее социально-культурных формах, и заключается основная мысль солидаристской антропологии. Такие смыслы были и есть в любом рождающемся человеческом сообществе. Без них оно распадется и гибнет. Первая и фундаментальная форма их защиты – табу. И эта форма не умерла в «цивилизованном обществе», она трансформировалась. Американское общество запрещает любое недружественное прикосновение к своим ценностям, к американскому образу жизни (диссиденты там практически исключены, это не СССР брежневской эпохи, когда диссидент мог пойти в кочегарку и через некоторое время вернуться на вузовскую кафедру в должности доцента или даже профессора).
Названные ценности надличностны, они утверждаются через мифологию на стадии родового общества, через монотеизм религий «осевого времени» (Ясперс), через философию, антропологию, в конце концов – всеми средствами культуры. Они объективированы. «Метафизика» рождается как картина реальности, обосновывающая и оправдывающая (объективирующая) мир фундаментальных ценностей, необходимых для поддержания жизни культурных сообществ и выступающих по этой причине как ценности высшие. Когда В.С. Соловьев писал об изначальной солидарности людей, то имел в виду именно наличие ценностей такого рода для человечества как культурного вида, а процесс осознание этих ценностей человечеством как целым представлял как движение к всеединству. На этом основана его полемика с «русскими патриотами» конца 19 века, во многом напоминающая по тональности и аргументам нынешнюю полемику С.Е. Кургиняна с СРН-3.
Подключаясь к таким смыслам на индивидуальном уровне, человек обретает Смысл жизни. Понятно, что это подключение совершается не через изучение метафизики (это забота специализированной и необходимой обществу социальной группы). Оно совершается через приобщение к культуре, пропитанной той или иной метафизикой. Через конкретные формы поведения человек соединяется с соответствующей метафизикой и рождаемым ею мироощущением. Либо по тем или иным причинам он покидает мирочувствование своей культуры. В последнем случае он либо переходит в мир другой культуры, либо никуда не переходит. Вот тогда перед ним (как и перед обществом, попирающим свою культуру) начинает маячить призрак танатоса. Смысл существования потерян, в лучшем случае, поставлен под сомнение.
Здесь невольно вспоминаются слова покойного диссидента (В.Максимова, если память не изменяет), возвратившегося в СССР накануне его распада: «Я виду маску смерти на лицах этих людей». Что-то в этом роде, цитата может быть не точной.

Автор: Dimkos 5.10.2009, 2:45

Представление проблемы в плоскости противопоставления Эроса и Танатоса, думается, актуально. Хотя бы по той причине, что танатология очень актуальна по отношению к нашей, лишенной смысла реальности. Смертность большая, тяги к жизни не видать, суицидальность…
Если бытие человека (и общества) обессмыслить, то включается внутрисистемный Танатос. По сути, это связано с энтропией, с тягой к разрушению, нарастанию хаоса.
В таком контексте Эрос – это (условно) стремление к смысло-упорядочиванию, преодолению тенденций к неудержимому росту энтропии. Через что преодоление? Через наполнение смыслом жизни человека и общества. Через соединение Людей со Смыслами.
Искусственный «запуск», раскручивание внутрисистемного Танатоса возможен (искусственные вирусы как один из примеров), значит, возможен и субъектный «запуск» Эроса. Нужно только Людям соедениться со Смыслом. Хотя запуск Эроса по определению сложнее. Удерживать порядок всегда сложнее, чем все бросать в хаос, обращать в разруху. Хорошее все хрупко, а плохое – по-своему устойчиво (принцип хрупкости всего хорошего – он, кажется, из теории катастроф)...
Соединение Людей со Смыслами – действительно задача нашего времени. Не сиюминутная, а сущностная. От этого будет зависеть и сдерживание внутрисистемного Танатоса, и возвращение к Жизни.
Хотя соединение Людей со Смыслами в наше (постмодернистское) время дико осложнилось. Осложнилось по причине многоголосицы квазисмыслов, полифонии симулякров, симулирующих ценности и смыслы… Через эту полифонию, которая среди прочего обеспечивает «плюралистичную диктатуру» нашего времени, придется прорываться каким-то образом. А, прорвавшись, не потерять цель, ради которой прорывались.
Соединение Людей со Смыслами… Тяжелые условия… Отчужденность Человека от Смыслов… Как сказали бы когда-то, «да-а, ситуация!».
…Читал сейчас одно небольшое «философическое сочинение». Так вот там сказано, что марксизм с его социологизаторством лишен антропологического смысла. Не принимаю… Во-первых, это берутся для критического (в частности, философско-антропологического) анализа очень вульгаризированные вариации и интерпретации марксизма. Не учитывается то, что марксизм говорит об отчуждении и необходимости преодоления этого отчуждения. Преодоление отчуждения выводит человека из стостояния «эксплуатируемого» в состояние творческой личности. Не один же «проклятый Маркс» говорил об отчуждении в том или ином смысле… Антропологические течения о нем тоже по-своему говорили: фрейдо-марксисты, неофрейдисты, экзистенциалисты… Между этими течениями, по-моему, исторически и концептуально достаточно четкой-то грани и нет…
Да и ситуация наша сегодняшняя методологически может и должна рассматриваться как конфликтная (антропологически, социально и т.п.). В чем основной конфликт? Видимо в том, что Смыслы – отдельно, Люди – отдельно… Не хочется аналогий с котлетами и мухами, но конфликт налицо (Человек от Смыслов отрезан, отрезан искусственно, целенаправленно) – он нарастает. Кто разработал общую теорию конфликта лучше и системнее Маркса? Никто, по-моему, и не разработал.
Интересно в этом отношении и то, что, отказавшись от марксизма в историческом образовании и сильно отодвинув его на вторые (третьи или еще какие) планы в образовании социологическом и философском, наше образование перестало человека вооружать системным пониманием происходящего. Или хотя бы возможностью этого системного понимания. Что-то дается (история философии, философская антропология, социальная философия), но систематизированности этому знанию явно не достает. С историей так вообще беда – концепции исторического развития нет (так и хочется сказать, нет развития – нет и концепции). Зато есть цивилизационный подход с различными ветвями (техногенной и т.п.), но все жутко размыто. И размыто целенаправленно. Понимания происходящего у человека (того же студента) быть не должно…
Да и цивилизационный подход весьма специфичен для такого понимания… Либо, ребята, продирайтесь в постиндустриализм (техногенная ветвь) (ректор Академии народного хозяйства Владимир Мау как-то сказал, что задача России состоит в том, чтобы найти свое место в Золотом миллиарде. Согласитесь, что с солидарностью ничего общего это не имеет, а ведь в качестве актуальной задачи предлагалось, да в общем-то и предлагается – «войдем в НАТО, войдем в ЕС и заживем, наконец-то, как люди»), продирайтесь в постиндустриализм, который намеренно по ряду концепций связывается с постмодернизмом и обществом потребления (смешан так сказать, хотя в чем-то и не смешан), либо… Либо готовтесь к закату: цивилизационный цикл - 1000 лет - уже пройден, пора предуготовиться к закату цивилизации подобно древним Египту, Греции, Риму… Пассионарии, мол, вымерли… Потенциал культуры исчерпан… А то, что этот потенциал можно «накачать» («накалить» культуру) через обращение к Смыслам – это не тема для разговора. Это как бы выдумки…
Системного видения быть не должно (целостного тем более). Вот, к примеру, модная ныне история философии. На философском факультете вещь необходимая, но для нефилософских специальностей (кроме социологических и политологических), по-моему, несколько излишняя. Не очень легко через призму историко-философского подхода системно взглянуть на проблему сегодняшней реальности. Фундаментальной концепции истории философии мне встречать не приходилось, но некоторая разрозненность философских учений, наверное, студентов отталкивает от понимания, проникновения. Зато все постмодернистские тонкости соблюдены: плюральность концепций, полифония мнений, фрагментарность постмодернистская, но не системное видение… Оно как бы затруднено через призму нашего сегодняшнего образования вообще.
С другими блоками культуры и того хуже (искусство, СМИ, массовая культура…). Отдельная песня.
…Мы ищем обращения к Смыслам, возможности соединить Людей со Смыслами (преодолеть отчуждение), а Постмодерн говорит: «Смыслов навалом, бери - забавляйся сколько угодно, только не очень серьезно…» Распространено же символическое потребление, когда человек приходит в супермаркет или бутик, покупает дорогую шмотку с биркой, и переплачивает только ради бирки… Думает, что через это наполнил свою жизнь смыслом (все будут восторгаться биркой, дороговизной оной), а на деле связался с симулякром. Ни к каким смыслам не приблизился, хотя и какой-то символический (квазисимволический) капитал обрел. Тем и доволен…
Постмодерн все это всячески поощряет.
В общем, как никогда затруднено соединение Людей со Смыслами. А значит и преодоление внутрисистемного Танатоса. Как никогда…

Автор: амега 5.10.2009, 4:53

Какие смыслы по-вашему нужны человеку. Как они звучат, что надо для этого человеку?

Автор: Dimkos 6.10.2009, 1:57

Тема, которая во многом ведется силами Ratan'а, этому и посвящена - антропология и обретение смысла. Много сказано о солидарности как о важнейшем смысле. Что тут добавить-то?
Конкретизировать иные смыслы? Переложить на форумный лад теорию Абрахама Маслоу? Тут ведь ценности от смыслов в каком-то плане (но только в каком-то плане) сложно отличить... Есть смыслобытийственные ценности, а есть утилитарные (пища, жилище...).
В основе смыслобытийственных ценностей лежат смыслы. Смыслы существования, бытия (Мы едим, дабы жить, или живем, дабы есть? Еда - ценность утилитарная, ее потребление подчинено необходимости реализации Смысла жизни. По крайней мере, у нормальных людей.) Конкретизировать сами смыслы сложно - нужно быть погруженным в глубины производящей конкретные смыслы культуры, к примеру, православной. Или советской. Тут есть о чем поговорить, но, мне думается, что разговор не только о конкретике (конкретных смыслах), а вообще л необходимости возращения к смыслам. Именно возвращения. И именно в условиях обессмысливания всего окружающего...
Т.е. вопрос, скорее, фундаментальный, чем только конкретный... Фундаментальность его в том, что сегодняшний человек не конкретных смыслов лишен, а Смыслов вообще. В этом и постмодерн состоит. Перестройка не только конкретные советские смыслы убила, а смыслы вообще. Представляете себе надлом, произошедший в культуре? Осталась ли культура культурой? Можно ли возродиться? На каких основаниях?
Что противопоставить тому, что кто-то научился играться в катастрорфический переключатель "смыслы включены - смыслы выключены"?
В такой ситуации конкретизировать смыслы не просто. Да и фундаментальные проблемы просто вопиют...

Автор: Dimkos 6.10.2009, 2:06

Озвучка смыслов - дело тяжелое. Если бы можно было бы парой предложений... озвучить. Интеллектуально, конечно, многое понаозвучить можно, но тут же важно социальное... Связь смысла и социального...
Для чего? Для озвучки смыслов?
Для их понимания?
Для их созидания?
Для их восприятия?
Для чего?

Для озвучки некоторого интеллектуального образа смысла нужна интеллектуальная культура. Для понимания и созидания надо несравнимо большее, чем только интеллектуализм. Отсутствие смысловой глухоты нужно.
Для восприятия смыслов интеллектуализм не обязателен. А вот наличие смыслового слуха, смысловой чуткости необходимо. Это как-то через культуру воспроизводится.

Автор: амега 6.10.2009, 2:16

Господи....как много слов ни о чём. Как обычно это тянет назад. Вот вам смысл: " смысл жизни есть связь с Высшим, которая дает возможность развития человека, освоения его потенциала." Развитие человека это способ для расширения связи с Высшим. Всё.

Автор: Dimkos 6.10.2009, 3:46

Спасибо.
Тоже ничего. Хорошие и лаконичные определения.
Позвольте и мне по традиции несколько вопросов вам, amera.
Как восстановить смыслы?
Есть ли какая-то особость в сегодняшнем состоянии смыслосферы?
Оторван ли современный человек от смыслов?
Как вернуть его к смыслам?

(Заранее извиняюсь за "многобуквие". И жду "малобуквенного ответа". И в короткие сроки - в долгие сроки уплотнить ответ легко, довести до "малобуквия", так сказать).

Автор: амега 6.10.2009, 5:33

Обливаться холодной водой по утрам и прекратить мыслефлуд.

Автор: Dimkos 6.10.2009, 10:57

Т.е. о сути говорить желания нет. О серьезном. А вставлять спицы в колеса - это всегда пожалуста.
Хочется нахамить и по-крупному, но не буду. Удержусь...
Зачем только на форум ходить, если холодной водой можно и дома обливаться. Хоть до посинения.
Это, кстати, для тех, кто понимает, очень своеобразное течение. Порфирий Иванов и все прочее. По снегу босым ходить... Людей просвещать не отрываться от воды... Знаем-знаем. Примордиализм! - вот и все.

Автор: амега 6.10.2009, 11:31

Я извиняюсь за тон, конечно. Желание есть говорить о серьёзном. Просто видно, что за кучей слов не видно смыла. Того самого что вы ищете. Ещё скажу, что уведомление по мылу не доходит почему то. Ладно, к делу.
Как восстановить смыслы? - Вернуться к духу.
Есть ли какая-то особость в сегодняшнем состоянии смыслосферы?- Хаос.
Оторван ли современный человек от смыслов?- Конечно.
Как вернуть его к смыслам?-Я думаю, он сам вернётся.
Кстати, вы знаете, зачем П.И. обливался хол. водой? Дух возжигал. У него по другому наверное не получалось. А премордиализм тут не причем.

Автор: Зимин Игорь Александрович 6.10.2009, 16:45

Дмитрий Михайлович, здравствуйте.

Окончание строительного сезона так грузит работой, что времени едва хватает, чтобы просматривать интересные материалы форума и немного работать над дальнейшим конструированием механизма работы портала. Тема смысла жизни - занимает давно. Пару лет назад выложил на форуме сайта Хазина пару фрагментов. (Еще пара - осталась недописанной и существует в виде отдельных набросков текста.) Зацепила и понравилась Ваша фраза: "Еда - ценность утилитарная, ее потребление подчинено необходимости реализации смысла жизни". Однако, смысл человеческого бытия, смысл жизни любого отдельного человека, не может быть в чистом виде выделен из контекста смыслов бытия этносов (народов, наций) и исторически преходящих социальных групп (классов или сословий) формирующихся в рамках этих народов на разных этапах их существования, из контекста смысла бытия всего человечества (из смысла существования самого разума, если таковой (смысл) вообще существует). И жизнь отдельного человека, наполняется смыслом лишь тогда и в той мере, когда она адекватно соотносится со смыслами жизни и деятельности народов, интересами социальных групп, и всего человечества в целом. (Буде интересно - пройдитесь по ссылкам: http://worldcrisis.ru/crisis/278103 и http://worldcrisis.ru/crisis/278162 )
Продвигается ли Ваша работа над проектом портала? Очень надеюсь, что да. Без Вашего (и других товарищей) деятельного и очень плодотворного участия - работать будет трудно.

Автор: Dimkos 7.10.2009, 0:55

Игорю Александровичу

Погляжу. Спасибо.
Есть кое-какие мысли. Есть и планы... Хотя главная проблема в том, что обсуждения-переобсуждения сами собой, а конкретный смысл портала не вытанцовывается. Общие - сколько угодно, а конкретные - либо ресурсоемки (а самый дефицитный ресурс, как я всегда говорил и говорю, - это люди), либо "неявно расплывчаты". Почему эта проблема важна?
Да потому, что тут нельзя цели подменить частностями. Нельзя смыслы подменить частностями.
Впрочем, это тема для разговоров в других сегментах форума.

Автор: Dimkos 7.10.2009, 1:07

Хорошо, когда человек может локанично зафиксировать.
В целом-то я со многим согласен, с той лишь разницей, что для меня под очень большим вопросом возможность преодоления человеком отчуждения от Смыслов. Человек (с большой буквы) - это, конечно много. Но и ситуация нетривиальная. Есть какие-то отчуждающие механизмы, они задействованы, включены некоторым субъектом - задача преодолеть отчуждение потребует не обычной жизни самой по себе, а чего-то большего.

Постмодерн... Постмодерн - это многолосица квазисмыслов. Трагедия в том, чо усилие воли в такой "полидискурсивности" становится невозможным. Т.е. выход - если он сопряжен с катастрофическим переходным процессом, коий потребует колоссальной воли, - дико осложнен и проблематизирован.

(Хотел бы высказать проще, но тут стиль сказывается, специфика проблемы. Как на одном политологическом мероприятии сказал один широко известный политолог: "Могу повторить - хуже будет". Он высказал сложную мысль, заключив ее в цепь предложений-монстров - понять что-либо там было тяжело. Он и ответил на свою же мысль "Могу повторить - хуже будет". Примерно так и у меня. С той лишь разницей, что...

Автор: Зимин Игорь Александрович 7.10.2009, 21:42

Дмитрий Михайлович.

Рад, что Вы откликнулись. Очень серьезные вопросы Вы затронули всего несколькими короткими фразами. А мне всегда было важно услышать Ваши развернутые рассуждения. (Из выстроенных Вами подробных концепций теоретического плана, родилось очень большое количество конкретных конструкций портала.) И потому, прошу развернуть Ваше видение проблем максимально подробно. Выбор сегмента форума - за Вами. (В качестве предложения: Может подойдет тема "С чего начать"?) Впрочем и мой электронный адрес у Вас, полагаю, сохранился.
А конкретный смысл портала в том, чтобы стать такой виртуальной структурой, которая была бы способна вобрать в себя и соорганизовать всякое позитивное движение или действие людей в любых областях науки, культуры, образования, политики, экономики и т.д., - усилив, развив и канализаровав это действие в сторону социализации общества. Понимание о необходимости создания подобных структур начинает складываться уже у многих людей. И они будут созданы. Даже если мы с вами окажемся в этом вопросе бездарны или бессильны (в силу тех или иных обстоятельств). Ибо они, объективно необходимы уже сейчас. Более того, без таких структур, старая парадигма капиталистического развития (коия рушиться на наших с Вами глазах), - преодолена быть не может.

Автор: Dimkos 8.10.2009, 0:27

Игорь Александрович, попытаюсь в ближайшии дни осуществить некоторую краткую методологическую проблематизацию проекта. На проектном форуме это и сделаю.

Теперь по теме данной ветки... Мне все вспоминается гоголевский "Вий". В каком-то ведь смысле Гоголь опередил фрейдизм, художественными образами выразив многие вещи.
Хома Брут - это имя, адресующее с одной стороны к Фоме-неверующему, а с другой к "хомо брутус", человеку брутальному. Иначе говоря, Хома Брут - человек не глубоко верующий, но при этом и талантливым "сумневающимся философом" его не назвать - он человек брутальный, с тяжелой мыслью.
Круг, очерченный Хомой - это один из важнейших образов. Что он отделяет? Он отделяет, по сути дела, внутренний Космос человека от внутреннего Хаоса. В некотором переводе на другой концептуальный язык, отделяет Эрос от Танатоса, не дает Тонатосу подавить Эрос.
Взгляд "неверующего" Хомы на Вия - это своего рода выход за рамки круга. Это впускание в свой внутренний Космос своего же внутрисистемного Тонатоса. Для Хомы это кончилось печально.
Не хватило своего, ну не знаю, "личностного сверхсознания", чтобы противостоять, воли к разрушению и саморазрушению, Тонатосу...
А сверхсознание - это важнейшая вещь: смыслы, идеи, символы...

Автор: Ratan 8.10.2009, 5:22

Иногда хочется спросить своих соотечественников: Вы не видите маску смерти на лице своего общества? Скорее всего, не видят. В этом есть плюс. Во-первых, им еще не хочется думать о смерти. И, как говорится, слава Богу… Во-вторых, опасно смотреть в это бледное лицо, оно может парализовать как лик медузы-горгоны.
Однако факт присутствия «костлявой» среди нас от этого не перестает быть фактом. Депопуляция, которая чуть-чуть замедлилась, но не прекратилась, есть «медицинский факт», т.е. факт столь же бесспорный как констатация смерти. Распадающиеся и разлагающиеся семьи (через пьянство, наркотики, жизнь без занятий, наполняющих ее смыслом и т.п.) тоже медицинский факт. Это «рыночные отношения, приведшие к потере трудоспособного населения с высокой трудовой квалификацией. Даже если эти люди потеряны не физически, они потеряны как некий общественный капитал. С кем осуществлять модернизацию, даже если для этого вдруг явится политическая воля, а не одни лишь разговоры? «Спят курганы темные…» из советского прошлого, это ведь о мотивациях работника советской модернизации. А сейчас и забоя-то нет, в который можно было бы отправиться. Правда, есть уповающие, что малый бизнес вывезет нас из этого кризиса и вообще выведет через бойкий рынок к вершинам капитализма. Но это, как говорится, блажен, кто верует… Ему тепло, тепло ли остальным? В общем, проблема утраты и обретения смысла совсем не абстрактно-теоретическая. Она крайне актуальная, и странно, что едва ли не один С.Е. Кургинян вопит об этом «во всю ивановскую», хотя вопить должен весь гуманитарный корпус общества, весь его интеллектуальный слой, вся наша православная братия, бодро звенящая в колокола и совершающая крестные ходы, весьма похожие на известный репинский сюжет. Поэтому придется возвратиться к теории, которая в данной ситуации может оказаться практичнее самого практичного прагматизма.
Высшие смысла надличностны, иначе и не может быть. Они святое для общества, они обоснованы указанием на устройство мира (на Бытие, правильнее сказать), они представлены в образной форме, они принизывают культуру, они явлены многократно в образах культуры и в прецедентах поведения. Слышать волю Неба, уважать деяния великих и слова мудрецов – три правила этики Конфуция. Но ведь эти правила живут в любой культуре под другими названиям, пока жива сама культура. Небо это метафора бытия в ранней китайской философии, а уважение к деяниям великих и словам мудрецов, так в какой культуре отрицаются эти принципы? Только в культуре, приговаривающей себя к смерти.
Жизнь человека наполнена и приносит удовлетворение, если он подключен к смыслам, точнее, к высшим смыслам. Как он к ним подключен и когда происходит такое подключение? Это отдельная большая тема. Но можно ограничиться общеизвестным: подключение совершается через архетипы, явленные в культуре тем или иным образом и через образцы поведения, адекватные этим архетипам. Общество многослойно и архетип в разных культурных и социальных слоях явлен по-разному при единстве содержания. Да, человек присоединяется к высшему, и это «высшее» задано смыслами и образами конкретной культуры. «Парень молодой» живет в безрелигиозном обществе, но к высшему он подключен участием в «общим деле», т.е. через совместный общий труд ради больших человеческих целей (так по сюжету песни и по культурному контексту ее появления). А русских воинов, идущих на половцев, объединяет ощущение общей судьбы: «О, русская земля, уже ты за холмом». Русская земля их объединяет, она и есть символ общей судьбы. Этническое родство на втором плане.
На индивидуальном уровне подключение к смыслам совершается в разных формах и с разной степенью глубины. Оно требует философской рефлексии от каждого индивида, такая рефлексия необходима общественному сознанию. Но индивид той или иной социальной группы, включенный в поток жизни, живет ее мирочувствованием и через это психическое состояние соучаствует в общем и оптимистичном процессе поддержания и развития жизни. Задач искусства отобразить это мирочувствование, наполнить им индивида. Задач интеллекта – дать понимание и рациональное обоснование жизнеутверждающему мирочувствованию. Так что «подключение к смыслам» не разовый процесс, он совершается непрерывно, и совершают его общество и культура. Если полагать, что через индивидуальные усилия возможно возвращение к смыслам (а без таких усилий процесс не пойдет), то нужно согласиться и с тем, что эти усилия рано или поздно должны превратиться в социальное действие. Но накопление сил может происходить в «катакомбных» формах жизни, т.е. в таких формах, которые ставят полупроводящий барьер между собой и миром. Важно, что усилия общества и индивида в этом процессе взаимны.
Разрушение подобного динамического равновесия и пути его восстановления могут быть различными. Не будем пока касаться возможностей и технологий тотального разрушения смыслов, организующих общество. Начнем с тех проблем, которые таит в себе индивидуальное поведение. В конце концов, через поведение и деятельность индивидов совершается общественная жизнь.
Отпадение индивидов (и даже социальных групп) от смыслов может совершаться в разных формах. Например, мещанство (погружение в личный меркантильный интерес), осуждавшееся советской эпохой («скорее головы канарейкам сверните…»), или криминальное (асоциальное) и вообще девиантное поведение индивидов. Это все болезни, они не летальны, общественный организм так или иначе с ними справляется, и эти болезни вечный спутник жизни человеческих сообществ. Сами эти болезни связаны с возможностью противопоставления эгоистического индивидуального интереса и интереса общественного, выраженного в его солидаристских (объединительных) ценностях. Такое противопоставление есть болезнь культурного (человеческого) сообщества. В животных сообществах оно если и возникает, то как частная патология, немедленно и безусловно ликвидируемая. В обществе так нельзя, общество должно лелеять новое, а оно может появиться через индивидуальный опыт, опыт малых групп, через опыт институциализированных социальных групп и т.д., восходя к некой всеобщности. Это механизм развития, с которым и связаны «болезни девиации», наверное, необходим обществу, как, например, агрессия по Лоренцу, необходимая для развития биологического вида. Соловьев утверждал, что эгоизм есть зло, ибо он ведет к отпадению от всеединого. Избегая ригоризма, скажем так: эгоизм (эгоцентризм) возможен и необходим в определенных границах как условие сохранение индивидуальности, но он есть зло, когда взят за всеобщий принцип. Сам по себе эгоизм индивидов это возможность болезни, но еще не болезнь. Эгоизм можно поставить в допустимые рамки. Эгоистов уравновесят прекраснодушные альтруисты и, еще более, убежденные «страдальцы» за общее дело («умрешь не даром, дело прочно, когда под ним струится кровь…», разумеется, кровь идущего на жертву).
Подобные смысловые разрывы на уровне ослабления связей через причастность высшему (общему) или утраты их отдельными индивидами еще не влекут за собой дух Танатоса. Но есть болезни потери смысла, за которыми тянется этот бледнолицый субъект. Одна из таких болезней – гедонизм. Насколько могу судить, гедонизм как принцип и мировоззрение формировался только в европейской культуре, начиная с античности. Тогда в «классической Греции», в эпоху высшего развития культуры «демократического общества» было заявлено философской школой (и даже не одной школой), что цель жизни и ее смысл в наслаждении. Известно из истории, что это направление возглавив некто Аристипп, с своими учениками, одна из так называемых «сократических» школ. Что стало центральным пунктом их учения? Разумеется, учение о человеке как существе способном к наслаждению и стремящемся к нему всеми средствами. Эту школу нельзя назвать доминирующей, но трудно подсчитать, сколько было у нее сочувствующих и кто они были, из каких социальных групп греческого полиса. Альтернатива этой философии, сближающейся по духу с движением софистов, стали Платон и Аристотель. Но здесь не место разбираться в деталях, достаточно указания на появление гедонизма как мировоззрения в античной культуре. И Аристипп не одинок, киники с известным Диогеном его помощники. Они отрицатели общественного идеала, они по сути последовательные защитники идеала индивидуалистического, ибо последовательный гедонизм не терпит никакого общественного идеала. Его идеал – наслаждение. В философской школе Эпикура наслаждение также становится центральным пунктом этики («войди, путник, тебе здесь будет хорошо»). По-разному понятое наслаждение, может и возвышенное, к которому стремилась эпикурейская школа, но наслаждение как цель. Во всяком случае в европейском Возрождении эпикурейцы представали как люди, умеющие получать удовольствие от жизни и стремящиеся именно к такой жизни.
Те или иные формы наслаждения всегда имеет место в разных культурах и определенным образом поддерживаются в культуре. Известна так называемая восточная нега или культура эротических наслаждений индусов или иные проявления этой стороны жизни человека (удовольствие). Но мы не найдем такого серьезного мировоззренческого крена ни у арабов, ни у китайцев, ни у индусов. И уж тем более у восточных славян. Но вот европейская культура оказалась способной трансформировать наслаждение в принцип жизни. Известен гедонизм римской элиты, перешедшей всякие границы беспутства. Но и толпа, жаждущая хлеба и зрелищ, тоже гедонистическая толпа. Гедонизм наркотизирует психику, замыкает человека в этом круге и посылает ему сладкую смерть через наслаждение. Жизнь начинается и заканчивается земным кругом удовольствий, нет ничего за этим кругом, нет ничего вечного, только преходящее наслаждение смертного существа. О вечном и жизни вечной будут говорить противники гедонизма, те, кто хотят жить, а не умирать, ибо жизнь не наслаждение, она есть усилие и труд, приносящие высшее удовлетворение, несравнимое с получением удовольствий, близких к скотским (животных этим обижаем, они ведь не скоты). Известен опыт зоопсихологов с крысами, которым в мозговой центр удовольствия вживлялся электрод, соединенный с клавишей, на которую крыса нажимала по полного изнеможения. Геродот повествует как суровые и аскетичные персы Кира сломили изнеженных лидийцев во главе с Крезом. И т.д. Христианство поставило принципиальный барьер принципу наслаждения, но Возрождение вновь открыло ему двери. Но не все сразу…

Автор: Ю.Х. 9.10.2009, 7:31

Извините, что встреваю.

Строго рассуждая о гедонизме, никак нельзя упускать, мне кажется, то обстоятельство, что и христианство, и мусульманство, и буддизм, …и многие, многие …и все другие …и не совсем религии …имеют его своим основанием, имеют его своим основным «пряником». Ведь призовая приманка (что касается религий) - это часть ТОГО СВЕТА, где «человеку» всегда будет ХОРОШО, где «человек» всегда будет испытывать именно приятные ощущения. Ведь всегда приманивают чем-то вкусненьким, согласитесь. Разве райская жизнь омрачена чем бы то ни было негативным?

Правда, для райской жизни требуется вполне земная плата. По существу, вся земная человеческая жизнь (в аспектах веры) - это входная такса в божье царство, если позволите. Т.е., предлагается «помучиться» на Земле, …зато потом - ВЕЧНОЕ БЛАЖЕНСТВО. Т.е., математически это выражается утверждением, что изъятие любого конечного множества от бесконечности - нисколько не влияет на смысл бесконечности. Конечное множество - это земное существование, бесконечность - рай.

Правда и то, что никто из людей не сможет Вам ответить: как же всё-таки можно реально организовать такую райскую лафу, когда ВСЕМ будет хорошо и каждое мгновенье? …Тем не менее, загробный гедонизм налицо.

Мне кажется, что Вы несколько вольно (в виде жупела) толкуете учение гедонизма, как нечто, несомненно, аморальное и эгоистичное. Т.е., если думать только о собственных удовольствиях, действительно - никакого путного общества не получится. Если же рассматривать гедонизм учением, утверждающим стремление человека к земным радостям при непременном условии получать их, не входя в противоречие с удовольствиями ДРУГИХ, то - это констатация некого идеального и даже райского общежития. Действительно, если индивидуум получает свое удовлетворение именно так, что никоим образом не мешает ДРУГИМ и даже способствует удовольствию других - чего же желать большего? … Здесь Вы весьма кстати упоминаете мышек с вживлённым в центр удовольствий электродом, которые теребят его до полного изнеможения, …и у меня нет сомнений, что и человек поступал бы аналогичным образом, случись оказия. Таким образом, если представить теперь уже всё человечество уже получившим такой электрод, то, наверное, это и был бы летальный гедонистический рай?- ни тебе не надо работать, …ни тебе о чем-либо другом беспокоиться. Кстати, следуя христианским первоисточникам, следует недвусмысленно указать, что ТРУД не является христианской добродетелью (возможно, это Вам покажется странным), поскольку за ослушание человек ИЗГОНЯЕТСЯ и НАКАЗЫВАЕТСЯ богом именно добыванием хлеба насущного в поте лица своём. НАКАЗЫВАЕТСЯ! - оказывается. Т.е., труд не является христианским удовольствием.

Вообще же, негативное отношение к чел. удовольствиям, видимо, положено христианством, идущим от иудаизма. Удовольствие как разврат - это типичное христианское понимание. Право же, мне трудно причислять к разврату удовольствия от прочтения книги, учёбы, музыки, любви к своим чадам, лицезрения Природы …и другое …вплоть до самого удовольствия в ТРУДЕ. Здесь, как нетрудно заметить, я перечислил ряд «тихих» наслаждений, которые вполне способно причислить к гедонистическим радостям жизни и которые не особенно противоречат и мешают другим людям. Таким образом, отнюдь не только электрод способен даровать обоюдное и приятное согласие личности и общества. Тут гедонизм можно сомкнуть с разумным эгоизмом Чернышевского.
Хотя, возможно, до «тихих» удовольствий требуется некий умственный рост, тогда как «электрод» ничего такого не требует.

Т.е., действительно, если понимать под удовольствиями только - «украл, выпил – в тюрьму», унизил, набил рожу, напакостил соседу, обжорство, езда по встречной полосе, нарушение законов с обретением должности, сладострастие …и прочее клиническое хамство, …то, непременно, такой «хоккей» нам не нужен. Опять кстати, такой ряд уже затруднительно отнести к классическому гедонизму. Водка, баня, …что-то там еще …и баян с рестораном - это не совсем те смысловые ценности, которые следует воспевать, особенно, в русском архетипе, кажется.

С уважением.

Автор: Ratan 9.10.2009, 13:08

Уважаемый коллега!
У меня есть повод напомнить правило древних восточных школ (впрочем, и сегодня иногда практикуемое). Это правило не позволяло ученику задавать вопросы в течение первого года пребывания в школе. Его дело было молчать и слушать, так сказать, набираться компетенции (в Древней Греции Пифагорейцы следовали этому правилу). Конечно, интернетовский форум не восточная школа, но, все-таки, для вопросов и возражений оппоненту нужен некоторый минимальный уровень эрудиции. Т.е. даже не эрудиции как таковой, но понимание существа обсуждаемой проблемы. В Вашей реплике я такого понимания не вижу. Разумеется, я не могу комментировать для Вас свой текст (мне кажется, он достаточно прозрачен), но вправе дать небольшой комментарий Вашему тексту. Где это Вы прочли и где, в какой религиозной практике Вы видели, чтобы центральным вопросом веры был вопрос о наслаждении после смерти? Вы раскрывали Библию и читали Евангелие? Неужто Иисус Христос принял мученическую смерть для того, чтобы заманить себе последователей пряником гедонизма? И ради этой цели принимали смерть апостолы? Вы вообще понимаете, о чем речь идет в христианстве и почему оно в том или ином социальном статусе существует вот уже две тысячи лет? Понимаете ли Вы суть вопроса о спасении, этот центральный вопрос христианской веры и христианского учения? И главное, понимаете ли, почему этот вопрос столь мучительно волновал и волнует людей (христиан) и что этот вопрос не ушел из сознания человека, он лишь принял новые формы. А в Вашем понимании христианства вопроса о спасении вообще нет, зато есть якобы обещание рая как вечной сытости, покоя и удовольствий. Вы не видите странности в том, что, как получается в Вашем изложении, в христианстве якобы идет меркантильный торг, наслаждение после смерти за аскетизм при жизни. Вы можете так думать, но если ли у нас необходимость возражать видению проблемы, никак не адекватному ни сути религиозного сознания и ни его драматической истории. Неужто причиной русского религиозного раскола была попытка патриарха Никона отнять у христиан эту сладкую приманку? Или причины были другие?

Если Вы обратитесь к истории и догматике христианства, то обнаружите, что оно не столь примитивно. И все по той причине, что человек не столь примитивен, у него есть высшие начала. В них вся «заковыка». Правда есть литературный персонаж, продавший душу дьяволу ради достижения наслаждений (Остановись мгновенье…). Но, замечу, во-первых, он хотел получить их при жизни, но никак не после смерти. И, во-вторых, к этому не сводились его мотивации, они более сложны, это ведь был искатель Истины. Хотя в образ Фауста здесь вдаваться не место. Кстати, когда апостол Павел стал говорить о жизни вечной в сообществе, не чуждом гедонизму (в самих Афинах), то это сообщество махнуло рукой и сказало, ну, об этом мы поговорим потом (т.е. после воскрешения, если таковое будет). Это реакция гедонистов на ту «покупку», о которой Вы говорите. Вообще же здесь обсуждается проблема обретения смысла. Не думаете же Вы, что смысл в том, чтобы было много сала и колбасы (как у Хрущева)? Но тогда нужно высказывать по существу проблемы, а заходы в духе «сала и колбасы» признать неуместными. Вкусненьким свиней приманивают, а человек не свинья, это его нужно сначала опустить до свинского уровня, чтобы он приманивался. Впрочем, и у свиньи вкусненьким жизнь не исчерпывается.

Автор: Ю.Х. 9.10.2009, 20:03

Уважаемый Ratan!

Вы: «Уважаемый коллега! У меня есть повод напомнить правило древних восточных школ (впрочем, и сегодня иногда практикуемое). Это правило не позволяло ученику задавать вопросы в течение первого года пребывания в школе. Его дело было молчать и слушать, так сказать, набираться компетенции (в Древней Греции Пифагорейцы следовали этому правилу). Конечно, интернетовский форум не восточная школа, но, все-таки, для вопросов и возражений оппоненту нужен некоторый минимальный уровень эрудиции. Т.е. даже не эрудиции как таковой, но понимание существа обсуждаемой проблемы. В Вашей реплике я такого понимания не вижу.»


Прошу меня великодушно простить, поскольку нисколько не подозревал, что, заходя на форум (латинского толка), я должен помнить правила восточных школ. Мне кажется, одно не совсем дополняет другое. В «восточную школу» я бы ни за что не зашёл …по причинам той же компетенции: мудрствующих школ много - ответов почти нет. А из всей Пифагорейской школы практическую пользу вижу только в его теореме, что, собственно, и отражено в любом школьном учебнике и без моих особых видений.

Вы: «Разумеется, я не могу комментировать для Вас свой текст (мне кажется, он достаточно прозрачен), но вправе дать небольшой комментарий Вашему тексту. Где это Вы прочли и где, в какой религиозной практике Вы видели, чтобы центральным вопросом веры был вопрос о наслаждении после смерти?»


Собственно, уместно задать вопрос: а где Вы этого не видели? Собственно, об это можно испросить у любой старушки: во что она именно верит? Собственно сама вера об этом же и говорит: верить в вещи, которые можно показать и доказать ВСЕМ - это излишества, в лампочку вовсе не требуется верить. Собственно все утверждения относительно материальной земной жизни можно тоже проверить. Другое дело, это загробная «жизнь» - здесь приходится только верить, и верить на слово. Собственно, согласно вере, и само верховное руководство осуществляется оттудова.


Вы: «Вы раскрывали Библию и читали Евангелие? Неужто Иисус Христос принял мученическую смерть для того, чтобы заманить себе последователей пряником гедонизма?»


Честно признаться - раскрывал. Честно признаться, он мне об этом ничего не говорил. А если бы и говорил, то, всё равно, пришлось бы верить этим словам. Всё, что мне известно об этом я знаю из слов третьих и четвертых лиц, …а эти лица говорят о смерти во имя еврейского племенного бога. Другие лица говорят о хитром политическом ходе, в котором он сам же и запутался, Третьи …да мало ли о чём говорят …и говорят, … говорят, язык - он без костей, но это действительно можно проверить.. Факт тот, что последователи таки распространили веру в его воскрешение! - и это тоже относится целиком к загробной «жизни», которая описана в талмудах именно «пряником».


Вы: «И ради этой цели принимали смерть апостолы?»


Этого я тоже не знаю, хотя и могу подозревать. У людей бывают разные цели, в том числе и политические. Политическая страсть у некоторых заводных людей бывает сильнее иногда страха смерти. Однако доподлинно известно, что погибшим во имя веры, обещаются разные кущи, манна небесная и кисельные берега. Мусульманам, например, обещаются невинные девушки.

Вы: «Вы вообще понимаете, о чем речь идет в христианстве и почему оно в том или ином социальном статусе существует вот уже две тысячи лет? Понимаете ли Вы суть вопроса о спасении, этот центральный вопрос христианской веры и христианского учения?»


Позвольте Вас спросить: Спасение - это неприятная штука, это что-то совсем противное? Спасенье - это ВЕЧНЫЙ холод, голод, ВЕЧНЫЕ страданья?

Ответив себе на этот вопрос, Вы исчерпаете, кажется, и сам гедонизм.


Вы: «И главное, понимаете ли, почему этот вопрос столь мучительно волновал и волнует людей (христиан) и что этот вопрос не ушел из сознания человека, он лишь принял новые формы. А в Вашем понимании христианства вопроса о спасении вообще нет, зато есть якобы обещание рая как вечной сытости, покоя и удовольствий. Вы не видите странности в том, что, как получается в Вашем изложении, в христианстве якобы идет меркантильный торг, наслаждение после смерти за аскетизм при жизни. Вы можете так думать, но если ли у нас необходимость возражать видению проблемы, никак не адекватному ни сути религиозного сознания и ни его драматической истории.»


Мне представляется, я уже ответил на эти вопросы выше.


Вы: «Неужто причиной русского религиозного раскола была попытка патриарха Никона отнять у христиан эту сладкую приманку? Или причины были другие?»


Ей-ей, Вы так убеждённо говорите, будто бы знаете наверняка подлинные причины, а не делаете гуманитарных предположений.

Многие недоразумения могли бы проясниться, если мы договоримся о понятии - удовольствие. А оно совсем близко лежит к смыслам, я так полагаю.

Автор: Tapa 9.10.2009, 23:35

Да-а... Тяжелый случай "естественно-научного" образования.
Ю.Х., то, что Вы пишете и, видимо, считаете страх каким оригинальным, вообще-то пошлость невероятная и набило оскомину еще в годах семидесятых. Когда (так и тянет сказать"образованцы") молодые люди из технарей таким образом полагали произвести впечатление на барышень. Вы прозевали, увы, момент. И сами уже не в том возрасте , да и с барышнями напряженка.

Автор: Ю.Х. 10.10.2009, 8:30

Вот тебе и раз! Господа, …товарищи, …миленькие, какие там барышни, какое впечатление? - возраст уже не тот, как Вы правильно заметили.

Поддерживая дух Вашего высказывания, в свою очередь, я должен был бы отослать Вас во времена более дальние …и к Вольтеру - у него все ваши случаи зело рассмотрены - однако, я этого не стану делать.

Только замечу: если есть возражения - возражайте, если есть аргументы и факты - предъявляйте, а моральничать не следует. Возражения типа кривого носа и лысой башки - не принимаются, вернее - не воспринимаются. Одна бабка сказала - это слухи, но не установленная экспериментом истина.

Мы же не дети …уже, в конце концов!? Ну, что это за детский лепет о духах и тайных восточных смыслах!? Какие гуру!? Какие шамбалы!?

Понимаете, мне всё настойчивее представляется - лишение смыслов, о которых здесь горюют, происходит именно потому, что происходит всё больший уход думающей части общества из области материальной жизни в область абстрактных гипотез-грёз. То же происходит сейчас и в естественной науке - вконец заигрались разными теориями. …Какие могут быть смыслы, позвольте спросить, если длинноногая секретарша получает больше чем работяга? - вот в таких смыслах и приходится жить. О каких смыслах идёт речь, когда теоретики защищаются в десятки раз быстрее практиков? - вот и наплодили «образованцев» во главе с родоначальником термина. Кто станет работать, если на каждом углу зазывают выиграть миллион? …

Знаете, бытие определяет таки сознание, …а сознание определяет бытие. И, скорее всего, эта цепочка замкнута. Нас же настойчиво посылают искать концы, а концов - нет, круг давно замкнт. И сознание – это тоже вполне материальная штука. И что теперь – ахать и охать, цокая языком?

Да, дурачить легковерных всё ещё можно, …но это как раз и есть элемент лишения смыслов, при условии, разумеется, когда не ищутся реальные ответы. Дурачить же стали слишком часто. …Народ наш - он тоже любит, видите ли, изображать простачка.

И я вовсе не собираюсь отменять гуманитарность, как полагают некоторые, …да это и не в моих интересах и силах. Я пытаюсь показать, просто, её почётное второе место, …но после ОПЫТА. Она же начинает шествовать впереди «батьки». …И о каких тогда смыслах следует говорить? – о гипотетических?

Да, гуманитарные «технологии» (лапша на уши) возымели своё действие - и что из этого? …А из этого следует простой же совет: не надо быть ДУРАКАМИ …и гумм. «технологии» отпадут сами.

Таким, значит, образом и коротенько.

Извиняюсь за излишне спровоцированную резкость.

Автор: Tapa 10.10.2009, 10:39

Ю.Х.
Если Вы хотите обсудить тему про дураков, которые якобы чего-то там не хотят слишком часто, Вам следует открыть новую ветку (про приоритет опыта над лапшой, как я понимаю, уже есть). Всего-то! Здесь же это воспринимается как флуд. А с флудом - известное дело как...

P.S. Поскольку мне не хочется выступать в роли чисто полиции нравов, добавлю. Был такой поборник "опыта", желавший все выводить из одного и, представьте, как раз из "удовольствия". А потом взял да и перечеркнул все созданное (а он был плодовит), работой под названием "По ту сторону принципа удовольствия". Причем именно ОПЫТ вскоре подтвердил его позднюю правоту.
Так что поляна давно оттоптана вдрызг, и знакомиться с ее контурами все же придется.

Автор: амега 10.10.2009, 16:32

Как по мне, такая ситуация предсказывалась аж в Протоколах.. .Сами же и пишите: псевдосмыслы. Ну так наверное ими переболеть нужно. Все эти псевдосмыслы рождаются из опошлённого понимания жизни.Не хватает элементарного знания о человеке, о том кто он, куда и откуда идёт. Отсюда та ситуация в которой оказался весь мир, а не только Россия. Как можно учить других не зная себя... А это делают сплошь и рядом.

Автор: Ratan 11.10.2009, 7:23

Это не мнение, это диагноз. Зачем Вы его себе поставили, в этом я ума не приложу.


И они за эти виртуальные кущи гибнут? Боже, как просто устроен мир людей, проще, чем у насекомых. Спасибо, ответили на все мучительные вопросы. Остается убедить всех остальных в этой простоте. Если убедите хотя бы одного, сообщите нам на форум. Я лично в сомнении.


Нет, нет, что Вы! Спасение – это большие бабки в швейцарском банке, крутой автомобиль, недвижимость на средиземном море и жратва всегда и в любом количестве во всех ресторанах мира. И никаких моральных страданий. Они ведь людям не свойственны? Так ведь?


Оставлю ёрничество и напишу серьезнее. Все-таки я не могу поддержать Вашу настойчивость. Надеюсь, не обижу Вас, если скажу, что у Вас странная глухота (или слепота). Я говорю о гедонизме как жизненной позиции и следствиях такой позиции для человека и общества (сказать круче, для человечества, вдруг его гедонизм обуяет), и по возможности на исторических фактах. А Вы мне о том, что у человека могут быть удовольствия и что - о, ужас – он еще к ним и стремится. Да не было бы удовольствий, не было бы и гедонизма. Это ведь и козе понятно. Но ведь Вас толкает на разговор не частный вопрос, а концепция человека, которая Вам покоя не дает. По Вашей версии, насколько могу судить по сообщению в другой ветке, человек довольно гнусное существо, не способное к нравственным страданиям. Тараканов вот убивает, и не только их. Когда я этот Ваш опус прочитал, то мне вспомнился персонаж из Достоевского, написавший глубокомысленные философские стихи. Стихи напомню: «Жил на свете таракан, таракан из детства. А потом попал в стакан, полный мухоедства». Герой так на жизнь жаловался, а Вы в подобной форме жалуетесь на человека. Вообще-то европейское просвещение всесторонне и на полном серьезе обсосало идею, что человек суть существо, избегающее страданий и стремящееся к наслаждениям. В то время в контексте борьбы с клерикализмом и католицизмом идея казалась достаточно свежей и фундаментальной (хотя не просвещение ее придумало, еще соотечественники пифагорейцев). Но сейчас наследники культуры просвещения всерьез ее обсуждать не станут. Для них тоже есть прописная истина, что человек существо культурное (или трансцендентальное), но никак не насекомое, наделенное простыми тропизмами страдания и наслаждения. А Вы открываете нам заново эту пронафталиненную антропологическую версию и хотите, чтобы мы ее всерьез обсуждали? Может и найдется для Вас спарринг-партнер. Но меня-то уж увольте, ради бога. И вообще, мало ли какие идеи могу возникнуть у человека из детства. Жизни не хватит, чтобы их обсудить.

Автор: Ratan 11.10.2009, 7:28

Думаю понятно, что человека, получающего удовлетворение от творческого труда, никто гедонистом не назовет. Скорее назовут трудоголиком. Жена (не всякая) может назвать эгоистом, думающим только о себе и о своих проектах, деталях, насекомых и т.п. А он сжигает себя во имя великой цели, великой идеи, или просто ради поиска маленькой истины. Пусть не глобальной, не большой, но приобщающей его к этой тонкой нематериальной субстанции. Гедонизм же всегда делает крен в сторону наслаждений телесных и чувственных, без них гедонизма как такового нет. Гедонизм как течение возник в античной цивилизации, и судьба гедонизма в европейской культуре, вот вопрос, который не лишне обсудить. Отношение христианства к человеческой чувственности и телесным радостям не обсуждаю (нельзя объять..).
Возрождение вновь обратилось к телесной природе человека и к его телесным наслаждениям. Два возрожденческих манифеста вошли в учебники как выражающие антропоцентризм Возрождения. Один – «Речь о достоинстве человека» Д. Пико делла Мирандолы, другой – «Об истинном и ложном благе» Лоренцо Валлы. Мирондола утверждает очень привлекательную идею. Бог не дал человеку определенного образа, человек сам создает себя, и его возможности по сути безраничны вплоть до достижения божественного лика. Ему предоставлен для этого в распоряжение весь сотворенный мир, во всяком случае – вся земная природа. Конечно Мирандола имеет в виду творение самого себя по высокой мерке, даваемой самим Создателем. Отзвук этого настроения в советский период в лозунге «человек сам кузнец своего счастья», поскольку тогда под счастьем понимался не счет в европейском банке, а именно созидание самого себя по провозглашаемой высшей мерке творчества, именно, творчества на пути сотворения всечеловеческого братства.
Эта позиция к гедонизму никакого отношения не имеет, она выражает своеобразный возрожденскмй антрпоцентрический энтузиазм. Другое дело Л.Валла, который построил свой трактак как возражение стоикам. Истинное благо у Валлы – наслаждение. Для реферата по его трактату здесь нет места, но несколько цитат: «Природа сделала доступными для тебя наслаждения и одновременно создала душу, склонную к ним… Ведь полезное - то же самое, что и вызывающее наслаждение… Итак, наслаждение - это благо, к которому повсюду стремятся и которое заключается в удовольствии души и тела; почти так определял его Эпикур. … я покажу, что само понятие добродетели является пустым, нелепым и безусловно опасным и губительным и что ничего нет приятнее и превосходнее наслаждения… мы, следующие законам природы, говорим, что надо стремиться к удовольствиям..». Можно поставить точку. Отмечу лишь, что понятие добродетели является у Л.Валлы пустым, нелепым и безусловно опасным и губительным. Обращаю внимание на эту деталь ради другой детали. Католическая церковь не осудила эти воззрения Л.Валлы, более того, он был в свое время приглашен в римский университет в качестве профессора и апостолического секретаря. Папство заигрывало с «гуманизмом».
Все аспекты появления гедонизма в эпоху Возрождения здесь исследованы быть не могут. Достаточно отметить общеизвестное, что Ренессанс окрашен гедонизмом, и этот гедонизм одно из средств, пролагающий дорогу реабилитации телесной природы человека и телесным удовольствиям и страстям. Опору для такой позиции искали в языческой культуре античности. Разумеется, Италия не стала сообществом сибаритов после трактата Л.Валлы, его сочинения обращены к определенной части итальянской элиты своего времени, к новому обогащавшемуся слою и к обогащающейся аристократии, желавшей жизни красивой. И характерно, что на представлении о наслаждении мог вырастать слой «гуманистов», обслуживающих новую элиту, но на такой почве никак нельзя создать мировоззрение, мотивирующее какой-либо социальный или культурный прорыв. Иначе говоря, нельзя создать мировоззрение, мотивирующее развитие. Возрожденческий гуманизм помог оттолкнуться от предшествующей эпохи. Для создания новой эпохи нужно было мировоззрение более страстное и более накаленное. Его дала Реформация, дала мощный стимул к труду, к накоплению, к успеху в материальной сфере. Реформация по-своему обнажила роль высших (метафизических) смыслов в жизни человека и общества. В сознании протестанта материальный успех обрел сакральное значение. Хотя само по себе приобретательство не есть путь к спасению (решение этого вопроса предрешено), но труд, нацеленный на преуспевание и приумножение, предстает как христианская добродетель, как единственный способ ответит на мучительный вопрос о своей принадлежности к спасенным (предопределенным к спасению) или отверженным. Этот пафос возвращения в Эдем через аскетический труд в поте лица воспел Д.Мильтон в «Потерянном рае». Реформация не могла взывать к гедонизму, она аскетична. Она, так сказать, дает исторический аргумент в пользу того, что стремление к наслаждению не стимулирует стремление к созиданию. Там, где один предается наслаждению, десяток других должны работать, чтобы обеспечить гедонистическую жизнь одного.
Однако накаленный религиозный пафос трудно поддерживать в обществе, ставшем на путь модернизации. Наука, а не религия, становится путеводителем, разум, а не вера должны направлять его на этом пути. Рождается антропология Просвещения, по-своему принявшая эстафету Реформации. От протестантского сознания просвещение оставляет очень важную составляющую, достижение материального успеха. Но такая мотивации получает новое обоснование, обретаемое через антропологию естественного человека. Этот человек по определению эгоист, стремящийся к максимизации личной пользы, стремящийся к тому, что приносит удовольствие и избегающий страданий. Это и есть самодостаточный, автономный и свободный индивид западной мировоззренческой мифологии, «подстриженной» под науку. Отсюда идея общественного договора и правового общества (названная антропология не оставляет других механизмов регуляции отношений), и т.п.
Естественный вопрос, причем здесь гедонизм? Но, если Д.Мильтон вдохновенно приветствует изгнание из рая как обретение свободы и возвращение в Эдем через труд, осваивающий природу, то этим он может вдохновить лишь избранных. Спасение не для всех. А что должны думать «все», что им должно остаться как награда? Ответ напрашивается – комфорт, потребительство, удовольствие, получаемое от достижений материально-технического прогресса. Л.Валла (его трактат) оживает в новой социальной редакции с очень важной поправкой. Во-первых, гедонизм, регулируемый общественными рычагами, становится массовым. Во-вторых, он обеспечен наукойц и техникой. Может быть, он и не основа общественной жизни, но без него уже нельзя. Он как необходимая приправа к прогрессу западного общества, без которой оно уже не станет «кушать» этот самый прогресс. Важно, что научно-технический прогресс сделал возможным «массовый гедонизм», уже неотделимый от цивилизованной жизни Запада. На это обратил внимание Х. Ортега-и-Гассет в 30-ые годы прошлого века. Но за полстолетия до него об этом, но в другом контексте, пишет Достоевский в «Легенде о Великом инквизиторе»: «Да, мы заставим их работать, но в свободные от труда часы мы устроим им жизнь как детскую игру, с детскими песнями, хором, с невинными плясками. О, мы разрешим им и грех, они слабы и бессильны, и они будут любить нас, как дети, за то, что мы им позволим грешить». Замечу по ходу, что пляски сегодня уже совсем не невинные.
Гедонизм сам по себе не может стимулировать жизнь, поскольку жизнь не наслаждение, но труд и преодоление. Удовлетворение от жизни несравнимо с удовольствиями гедониста, поскольку оно связано с высшей и действительно гуманной целью продления жизни (любовь и публичный дом исключают друг друга). Там, где гедонизм приживается как смысл (точнее, обессмысливание) жизни, там сразу же появляется его бледный двойник, терпеливо ждущий свою жертву. Она уже в его тенетах, и освободиться рон может только разорвав их. А что поможет их разорвать? Обретение Смысла, возвращение к Жизни.
Заражена ли Танатосом западная цивилизация? На мой взгляд, определенно. Техническое (технологическое) превосходство поддерживает эту установку. Свою заразу западная цивилизация разносит в форме «культурной пропаганды». Кто принимает ее, тот слабеет, по меньшей мере. Разумеется, жизнь современных обществ и самой западной цивилизации этой стороной не исчерпывается. Но насколько она важна и как ей противостоять? Здесь лишь одно ясно – противостоять можно обретением смысла, обретением идентичности, обретением субъектности. Кстати, о постмодерне. Он и является искусным разносчиком заразы, делая интеллектуальные прививки не только наивным «аборигенам», но и самому западному обществу. Он обслуживает танатос. Dimkоs прав в суждении о постмодерне как уничтожающем смысл как таковой и оставляющем лишь симулякры смыслов.
Ж.Бодрийар в своих эссе об Америке описывает эту страну как некий мираж, как летаргический сон, феерическое движение по пустыне с фарами, горящими среди бела дня и движением ради движения, в котором смысла уже нет. Симулякры смыслов, симулякры удовольствий, симулякры жизни. Обмен симулякров на симулякры, имитирующий жизнь. Но Бодрийар не осуждает это феерический мир, он им восхищается. Что-то похожее на позицию О.Шпенглера, который констатировал смерть западной культуры, но, оставаясь последовательным патриотом Запада, призывал стоически встретить эпоху цивилизации в ожидании неизбежного рождения новой культуры, нового витка жизни. Но он человек запада, а нам-то зачем эта эвтаназия?
Конечно, это одностороння попытка увидеть только культурологический срез действительности. в которой обитает также экономическая и политическая жизнь. Но без названного "среза" нет и других сторон.

Автор: амега 11.10.2009, 7:38

".....порождающая причина этого всеобщего потока бедствий и несчастий — две дхармы: страстное влечение к ощущению вкуса и лень."
Васубантху "Абхидхармакоша" V век
Вот и весь гедонизм. Об этом ещё раньше знали всё что нужно, а потому миллионный раз впервые открывать велосипед неинтересно.
Делать то что надо?

Автор: Ratan 11.10.2009, 15:32

"

Учиться, учиться и еще раз - учиться.

Автор: Ю.Х. 11.10.2009, 20:40

Уважаемый Ratan!

И «Вы напрасно говорите «и очень просто» - это очень непросто», хотя и выглядит просто.

Биология, батенька, Наука весьма серьезная и преподнесёт еще немало нравственных терзаний и диагнозов.






Как Вам будет угодно.

Автор: Gazi 11.10.2009, 22:19

Скоро, ой скоро, нам выдадут очередную вариацию бессмертного: "Хорошо быть кисою, хорошо - собакою. Где хочу ..., где хочу ..."
После того, как Ю.Х. доказал, что обладает столь фундаментальным знанием христианства и ислама, сомневаться в этом уже не приходится.

Автор: Ю.Х. 13.10.2009, 8:03

Уважаемые!

Прошу Вас, почитайте себя, в общении со мной, с «ног до головы», - и если Вы скажите, что какая-нибудь обезьяна-таракан позволяла себе нечто подобное - ВСЕ тараканы будут недоумевать, кажется. Вы даже не подозреваете, что Вы наговорили! Ничего кроме морального кривляния, прошу всяческих пардонов, (которое, якобы, обезьяна делает в человеческом представлении), Вы и не продемонстрировали, …обезьяна же так не поступает, …так поступает человек изображающий обезьяну. Человек изображающий другое животное - не становиться другим животным, - он остаётся человеком, всё тем же человеком, изображающим другое животное. Чувствуете разницу?

Вы не прошли тест на человека разумного, Ваш максимум - человек прямоходящий. Мне искренне жаль.

Вот послушайте, в моём понимании, что Вы говорите?

Вы говорите: человек существо культурное. И тут же в скобках добавляете - или трансцендентальное.

Ну? И что Вы изволили изречь? Вы же опровергаете одно другим. Понимаете, да? Если человек кантовски трансцендентен, то он никак не может быть культурным. Т.е., его никак нельзя окультурить, поскольку он - НЕПОСТИЖИМ. Это всё равно, что автомобиль, который ездит сам по себе или лампочка, которая загорается, когда ей вздумается. И какой толк в таких автомобилях и лампочках? …Т.е., привнесение культуры извне на такого человека невозможно. …Но мы-то наблюдаем обратное! - человека можно воспитывать и корректировать его поведение обществом себе подобных. …Может быть, предполагается, что человек культурен изначально (до опыта) с самих, так сказать, пелёнок?

Между определениями «человек - существо общественное» и «человек - существо культурное» именно та разница, на мой взгляд, что в последнем делается упор на «подстрижку», «подкормку», «пересадку», …генетическую модификацию …и прочие управляющие действия, что в слове - «общественное», несколько нивелировано, затемнено, не выпирается. В этих действиях с человеком, несомненно, присутствует составляющая - воздействие словом. Т.е., присутствует работа именно тех гуманитарных технологий, о которых так много теперь говорят. Т.е., констатируется возможность управлять человеком и в особенности управлять человеческой толпой словесами.

Это, да! – это бесспорно и, возможно, тривиально. Собственно, и словами тоже происходит процесс человеческого обучения.

Но!

В человеке есть ещё - вполне простая на словах - база, назовём это так, которая не то, чтобы перечёркивает, но не даёт застыть навсегда самой гуманитарной методе воздействия. Иначе говоря: нет таких раз и навсегда данных слов (или набора слов), что дают гарантированный результат и на все времена. Можно гарантированно вырезать аппендицит, но нельзя загипнотизировать ВСЕХ. …Понимаете, «слюна» не ВСЕГДА появляется, даже у Павлова. …Удовольствие - это хорошо, только - это часть дела.

Механизм крайне прост, однако чрезвычайно вариантен.

Загадка: что это за такая база?



Прощайте, и Вам – не кашлять!

Автор: MMM 13.10.2009, 9:11

Ю.Х. сообщил нам:
Вы не прошли тест на человека разумного, Ваш максимум - человек прямоходящий. Мне искренне жаль.

Остается только повеситься с горя. В связи с этим вопрос к Админу: веревки самим покупать, или "профсоюз оплатит"?

Автор: Tapa 13.10.2009, 22:33

Нет уж, увольте! Я категорически отказываюсь вешаться - за профсоюзный ли счет или даже с приплатою - оттого, что некто Ю.Х. изволит трактовать фразу "человек существо культурное (или трансцендентальное), но никак не насекомое" в ключе одному ему присущего "понимания". То есть - даже не понимая, что слова в скобках далеко не всегда есть раскрытие предыдущих слов. Ровно так же они могут являться их дополнением. И данный случай (это очевидно из контекста) - второй.
"Наследники культуры просвещения" могут быть атеистами и оперировать секулярными представлениями. Для них человек создан - приподнят над животным миром - культурой.
Но рядом существуют люди религиозные - и тоже наследники культуры просвещения! - для них человек находится над животным миром по своей трансцендентной сущности.
Вот и весь смысл абсолютно корректной фразы Ратана. Которую Ю.Х. не изволил понимать, несмотря на пройденные (ничуть не сомневаюсь) им тесты.

Автор: Ratan 14.10.2009, 4:41

Совершенно верно. Спасибо. Сам на реплику ответить не успел. Союз "ИЛИ" разделительный, т.е.указывал на два разных направления в философский антропологии. Есть культурная антропология европейские и американская (имен много, известная европейская фигура Леви-Стросс, среди американцев Гирц и др.) и есть, например, европейская философские течения, опирающиеся на идеи феноменологии (Хайдерггер, М.Шелер и пр. И.Кант для них далекое прошлое). Каково соотношение между ним, вопрос особый. Часто - никакого прямого соотношения.

Автор: Ratan 14.10.2009, 15:10

Был поставлен один убийственный вопрос: делать-то что?
Действительно, неудовлетворенность требует действия. Лаэрт знал, что делать, или почти знал, королевской подсказки было достаточно, чтобы перейти к конкретным действиям отмщения за отца и за сестру. А Гамлет – не знал и мучился незнанием. Его незнание сделало его классическим персонажем, но не за незнание (он человек образованный, высоко образованный и решительный в минуту опасности). Его незнание есть поиск истины, истины бытия, еще точнее, истины бытия человека: «Быть иль не быть, таков вопрос; что благородней духом, покоряться пращам и стрелам яростной судьбы, иль, ополчась на море смут, сразить их противоборством? Умереть, уснуть…». Это образец размышления над вопросом, делать-то что? Чтобы что-то делать, нужно иметь волю к действию, а воля к действию побуждается сильной (страстной) мотивацией. Нужно чего-то сильно хотеть или … не менее сильно не хотеть. Но не на уровне преходящих желаний текущего дня, а именно на уровне экзистенциальном, т.е. на уровне смысложизненном, том уровне, который прорастает в метафизику. Так что вопрос о действии трансформируется в вопрос о мотивациях: чего мы хотим?
Социальная среда и человек с его мотивациям должны соответствовать друг другу. Если у нас мотивация не идет дальше «нормально пожить», то все будет зависеть от того как понимать это самое «нормально». Нормально живет «новый русский»? И нормально ли живет бомж, добывающий на пропитание или само пропитание из мусорных баков? Может оказаться, что они оба скажут – не нормально. А может - нормально. Когда потерян смысловой вектор, а жизнь превращена в поток случайных текущих событий, то и ответ будет столь же случайным. Удовлетворительное сочетания текущих мотиваций и текущих событий может быть весьма причудливым. В потоке регресса и деградации, охватившем общество, можно найти индивидуальную нишу. На время. Но Время рано или поздно постучит и спросит: ты чего хотел и чего ты хочешь? Собственно, оно давно стучит и весьма настойчиво. Имеющий уши, да услышит. Вопрос ведь стоит о жизни и смерти.
От Танатоса никак не отделаться, нанотехнологии от него не спасут, если смысл потерян. А на каком пути обрести смысл? На пути забвения недавнего прошлого и бодрого строительства капитализма? Какие смыслы принесет этот путь, «таков вопрос». Вообще-то кому-то изначально было понятно, что историческое развитие России по пути капитализма просто невозможно, ну, как невозможно зайчику охотиться за мышами и питаться ими. Просто придут волки свои или чужие и всех зайчиков съедят. Нет, конечно мы не зайчики, упаси Бог. Сравнение детское с тем, чтобы не говорить крепких слов. Это детский образ для иллюстрации того, что есть разные виды с разным поведением. И, кроме того, есть основание для убеждения, что капитализм завершен (постмодерн тоже к такой мысли нас склоняет). По сути об этом пишет Кургинян в «ИиИ», и не только в этой книге. Модернизация Китая путь в капитализм? Очень сомнительно, скорее они нацелились на что-то другое, наверное, думают об эре посткапитализма. Иллюзия, что можно «нормально пожить» при капитализме была бы наивной и безвредной, если бы не была государственной политикой России. Кстати, эта иллюзия не замечает почему-то, что у капитализма в России крайне нечеловеческое лицо, я бы сказал, неповторимо нечеловеческое (неповторимо антиантропологическое) лицо. И вообще, России даже не сейчас а давно уже поздно было в капитализм, ее советский период открывал блестящую перспективу в будущее гораздо более светлое (мы рождены, чтоб сказку сделать былью…). Но в этой ветке мы обсуждаем не текущую политику, речь об антропологии как мировоззренческом основании той или иной эпохи. И вопрос, к которому вновь хочется обратиться, это вопрос об антропологической базе капитализма как факторе западного модерна. Вопрос о гедонизме отчасти к тому приводит. Но главный интерес вот в чем: имеет ли перспективу «человеческое наполнение» капитализма, те ценности, которыми поддерживается жизнь личности. Совсем не обязательно думать, что они исторически изначально порочны. Важно отдавать отчет, что они есть и какова перспектива. Говорено об этом уже не мало. Но все-таки…, надо же как-то решить, хотим ли мы капитализма и почему хотим или не хотим?
Есть одна аксиома по поводу капитализма. Она заключается в том, что капитализм сугубо европейское изобретение, сугубый продукт европейской культуры и никакой другой. В таком контексте культурное наполнение капитализма важнее всего. Оно и определяет его исторический срок.
Лоренцо Валла и Д.Пико делла Мирандола отнюдь не провозвестники капитализма, они провозвестники нового шага европейской культуры. Сами по себе они не создавали «духа капитализма», они лишь провозгласили начало антропоцентрического мировоззрения. Человеку все открыто, он сам себя созидает, он творец всего после Бога (Мирандола). Сам высшее творение бога он как принимает эстафету творца. Вся проблема в том, какой путь созидания выберет человек, как он будет «лепить себя». Вот Л.Валла в некотором смысле предвосхищает Мирандолу, указывает путь, по которому нужно идти. Но его путь может быть указанием для частного лица, но не для общества как целого. Обществу нужна объединительная идея, на основе которой все включаются в некое «общее дело». Эту идею, если верить М.Веберу, дали не возрожденцы, ее дала Реформация. Она дала образ, по которому человек «обретает свое лицо». Об этом сказано ранее, но здесь уместно добавить важное обстоятельство. Именно протестантизм стал фундаментом индивидуализма, он дал тот образ, по которому человек должен созидать себя (сегодня его формула стала меркантилистски скучной – быть успешным). Точнее сказать, человек даже и не созидает себя, он раскрывает то, что вложил в него Бог. Предопределенному к спасению – один путь, отверженному – другой. Согласно протестантской интерпретации легенды об изгнании Адама из Эдема, человек должен в поте лица добывать хлеб свой. Это его путь к Богу, но путь, проходимый индивидуально. Все люди добывают хлеб свой, но одни успешны, другие же не преуспевают. Успешные предопределены к спасению, им улыбается судьба, им помогает Бог, их руками он теперь творит историю. Грубо говоря, это значит, что бизнес – бог людей. А каков бог, таковы и люди.
Светское сознание практически перевело эти посылки на философский язык. На этом языке все начинается с самодостаточного индивида, который по определению свободен и обладает естественными правами. Все против всех и война всех против всех. Только естественный разум спасает людей через общественный договор (Т.Гоббс). Просвещенская философия ищет объяснение тому, как из личного эгоизма рождается общественная польза (частный случай – невидимая «рука рынка»). Но личный эгоизм, вытекающий из естественных прав – начало всех начал. Импульс развития реализуется на этом европейском пути. Это значит, что есть плюсы в такой антропологии «свободного человека», их реализовала европейская культура. Но она заключает в себя также исторический тупик. Дав мощный толчок техногенному развитию, она не дала столь же увлекательной исторической цели. В общем-то и сверхчеловек Ницше и фашизм 20 века суть производные этого индивидуализма. Корпоративизм (солидаризм) фашистов есть соединение сильных (избранных) ради господства над слабыми (унтерменшами). Бог животворящий не мог быть их богом, служение богу смерти естественным образом возникает в этом «солидаризме». Глубоко спрятанный Танатос индивидуализма вдруг взрывается интеллектуально обоснованной хладнокровной ненавистью к человеку действительно солидарному, объединенному делом спасения и продления жизни.
Путь индивидуализма выбран западной цивилизацией. Самосозидающий себя индивид Мирандолы оказался бюргером, погруженным в обретение богатства и материального могущества, в чем и преуспел, пока было кем приращивать это могущество. При этом выстроилась иерархия «преуспевших», в которой одни хотят делать деньги, другие – Историю. Но для нас особо интересен вопрос: был ли у человека другой путь самосозидания, была ли возможной другая антропологическая база развития? В отношении европейской истории это вопрос риторический. Коли другой путь не реализовался, так стало быть его и не было актуально. Вообще-то христианская вера солидаристская, жизнеутверждающая и спасающая: все люди братья, все люди добры… Но католицизм уже не мог выдвинуть альтернативы протестантизму. В.С. Соловьев указывает на причину этого в докладе «О причинах упадка средневекового мировоззрения», вызвавшем в свое время серию нападок на этого мыслителя. Одна из причин упадка – ориентация на личное спасение и забвение главной идеи христианства, именно, заботы о спасении всех, о спасении солидарном и всечеловеческом. Иначе говоря, средневековое мировоззрение уже поражено индивидуализмом, и протестантизм не мог не победить. Но существует ли альтернативная версия, версия солидарного человека, солидарного именно в понимании главного связующего всех начала, способного поставить вопрос о человеческом братстве и всечеловеческом спасении (всечеловеческом развитии, а только развитии избранных)? Думаю, ответ очевиден. Спор о человеке солидарном и есть суть культурно-антропологического «диалога» Европы и России. Советская история также есть история этого спора, и современный античеловечный лик «русского капитализма» страница еще не завершенной «дискуссии»…

Автор: Paix 14.10.2009, 16:53

Конечно, в том, что капитализм показал в России в полной мере свое античеловеческое лицо, есть как закономерность, так и доля надежды. Да уж, для православно-коллективистского сознания (кое у нас у всех остается, несмотря ни на что) капитализм неприемлем, и потому в России возможны лишь самые его уродливые, шаржевые формы. При этом страшит - даже не отсутствие мотивации. Сегодня, в случае прямой откровенной угрозы России (то есть в случае возникновения классических форм истории) нашлись бы, возможно, и воля, и мотивация, и гамлеты, и все пр. Но нас удушают постмодерном и превращают в Латинскую Америку вне парадигмы открытых битв. Всегда есть надежда, что если русская мысль сохранится, то сохранится и народ. Но иногда есть сомнение: не потому ли мы позволяем совершать над собой такой формат истории, что на самом деле не имеем гамлетовской смелости действовать, а не только философствовать? Не потому ли и новый русский, и бомж на все согласны, лишь бы не подвергать себя "этому дурацкому", высмеянному постмодерном, подвигу ради страны? Но тогда и философия бесполезна. Тогда то, что происходит с нами есть то, что описывал Л.Гумилев в своей теории пассионарности (при всей моей нелюбви к этому автору и его - слишком уж нетеоретичным - теориям). И речь уже не о Гамлете, а о Риме периода упадка. Которому философия не помешала рухнуть. Если называть вещи своими именами, все происходящее очень смахивает на усталость, слабость и трусость.

Как писал один весьма любивший Россию эмигрантский поэт (отдавая дань великой Победе русского народа над Гитлером):

"Теперь тебя не уничтожат,
Как тот безумный вождь мечтал.
Судьба поможет, Бог поможет,
Но - русский человек устал…

Устал страдать, устал гордиться,
Валя куда-то напролом.
Пора забвеньем насладиться,
А может быть - пора на слом…

…И ничему не возродиться
Ни под серпом, ни под орлом!"

Автор: Ratan 14.10.2009, 17:58

Не без того… Но, на мой взгляд, есть резон в философствовании, если оно не отвлеченное. Во-первых, всякому рациональному действию нужен интеллектуальный инструмент. Может действие и не состоится, и бронепоезд так и останется на запасном пути. Но, полагаю, этот бронепоезд необходим. Плохо, если вдруг придет команда стрелять, а у солдат не окажется патронов и у комиссаров не будет слов. И, во-вторых, если воля к действию должна вызревать в «катакомбах», то ее вызреванию также нужна «молитва». Повторение оснований нашей культуры (культурного типа) есть наша молитва. Она говорит нам, что есть чему молиться, что наш осмеянный бог жив.

Может быть. Хотя мне кажется, что сравнение с Римом периода упадка не вполне адекватно. Мы не пережили своего величия, у нас был подъем, но величия римского не было. Мы разбиты в войне смыслов? Тогда нам нужны смыслы для противостояния, смыслы, восстанавливающие историческую субъектность. Этот поиск должен быть безостановочным, это наше «сбивание сметаны». Не может быть, чтобы он не дал никакого результата. Во всяком случае, так приходится думать, иначе всякая мотивация исчезнет. Я говорю о тех, у кого нет других сфер приложения усилий. Нам, например, нужно еще ответить на фундаментальной важности вопрос: почему мы не вырастили СВОЮ элиту (у нас не выросла элита нужного качества). Иначе трудно будет обозначить вектор действия в «социальном пространстве».
Это не возражение, это размышление на размышление.

Автор: Paix 16.10.2009, 23:06

А, может, у проекта "миршарной республики" (как и у проекта "Креста над святой Софией") и не было амбиций величия? Может, изначальный прицел был не на властвование?



Сильных перебили. Остались слабые (и подлые). В принципе, закон всех революций (той же Великой французской). Однако далее после все пошло и не по пути "реставрация - "перманентные революции"", как на Западе, и не по понятному имперскому пути (который в XX в. уже себя во многом изжил). А по пути консервации слабых. Причем власти и возможностей (и технических, и идейного запала масс) оказалось у этих слабых руководителей много, а собственного потенциала мало. (Образно говоря, если бы наше зерно в земле погибло, как то ему было законом истории и положено, может, оно бы и выжило и принесло много плода. Но наше удивительное зерно и своих детей пожрало, и ухитрилось долго продержаться, будучи при этом полнейшим симулякром... Это я о власти, конечно, а не о коммунизме и стране).

Запасной бронепоезд философии необходим. Но важно также, чтобы он не оказался на отрезанном от всех магистралей социума пути

Это тоже не возражение

Автор: Юрий Николаевич 17.10.2009, 14:30

При всём обилии мыслей.
Не пора ли приземлиться и антропологию начинать с физиологии и неврозологии.
как то предмет изучения ускользает при исследовании его по отблескам и следам.
Обилие мыслей, в принципе, относится к проявлению т.н. " Защиты" - стратегии адаптации конкретной психики к реальности бытия.
Вам никогда не приходило применить законы гл. психологии к общественным процессам?
В психике как в Бутылке Клейна Стругацких - то что внутри то и снаружи.
Пример.
Никто не отрицает роли "просвящения" в генезе Великой Француской.
Но чем оно интересно с т.з. психологии развития, так это тем, что эффективное "просвящение" возможно лишь на базе Компульсивно-фобического невроза, которф возникает под угрозой "страха кастрации" и отражается в характере мальчика (характерных реакциях на среду) как стремление к превращению в кастратора ( солдата), и гиперкомпенсаторному ощущению фаллического всемогущества и девочек.
на этих двух драйвах вполне прилично можно въехать в имперский Раёк.

Первая мировая ....... практически полное повторение.

Автор: Ratan 21.10.2009, 16:08

У советских
собственная гордость:
на буржуев
смотрим свысока…(???)
Цитата из Кургиняна: «9 сентября 2009 года. Бывший глава Федеральной резервной системы США Алан Гринспен в выступлении на Би-Би-Си заявляет: "...если только кто-то не изменит человеческую природу – мы увидим новые кризисы. И ни один из них не будет похож на остальные, поскольку ни у одного кризиса нет ничего общего с предыдущими, кроме человеческой природы". За кризис 2008 года отвечают, оказывается, не Гринспен с компанией, не США, не капитализм определенного типа, а. человеческая природа».
Вот и американский экономист ищет антропологическое объяснение социальному явлению. Так как же нам не размышлять на антропологические темы.
Действительно ли человек испорченное существо, эгоист, которому не свойственны прекраснодушные порывы. Или это только американский человек таков (поскольку кризис пришел из Америки)? Тем не менее, не будем про американцев, вопрос поставлен в его всеобщей форме. И в контексте вопроса не могу не отметить странную особенность человеческой жизни. Отдельным людям, может даже большинству людей, прекраснодушные порывы могут быть не свойственны, но обществу они по необходимости свойственны. Иначе говоря, без метафизических порывов отдельные человек (человеки) просуществуют. Общество же в целом, т.е.общество как система, без них не может. Если может, то недолго, отведенный ему срок умирания. Без прекраснодушных и самоотверженных порывов, без вдохновляющих мотиваций оно существовать не может. Почему? Ответ может быть кратким. Всякое общество (даже родовое) есть некий культурный подвид человечества. Высшие смыслы и ценности, образующие некую целостность, есть его генотипическое начало. Оно существует в культуре, а не в биологических рефлексах, и поддерживается культурными формами. Это по происхождению. Это начало оказывается разным по содержанию, но без него нет ни сообщества, ни человека. И если высшие мотивации связаны с культурно-видовым началом, то в чем они проявляются? В чем суть высших порывов?
Сказать коротко - в признании необходимости общественной пользы. Без пользы для сообщества нет индивида, таков принцип жизни человека, принцип сохранения сообщества как условия жизни индивида. А польза для сообщества, в полном и предельном смысле этой пользы, сохранение и продление жизни сообщества, сохранение его как исторического субъекта, если говорить о больших сообществах сегодняшнего дня. Отказ от своего собственного культурного «Я», есть заявка на самоликвидацию, так сказать, Танатос в его чистом виде.
Интересно, что даже европейское просвещение, исходившее из человеческого эгоизма (на который по-прежнему уповает Гринспен?), утверждало о необходимости общественной пользы. Оно приняло как аксиому, что из множества эгоистических воль рождается общественное благо в том или ином виде: невидимая рука рынка, общественный договор и т.п. Но если отпетые эгоисты говорят об общественном благе как необходимом условии жизни людей, то почему нужно настаивать на испорченности человеческой природы? Почему не сказать, все люди добры, игемон. Или еще лучше: нет больше той любви.. (и далее по тексту). В обсуждаемом случае объяснение простое: приняв другое утверждение о человеческой природе придется строить общество на других принципах, во всяком случае считаться с этими другими принципами. Гринспен этого, видимо, не хочет. Его больше устраивает испорченность человеческой природы.
Но вот что важно – законченных эгоистов в природе нет. Если обгратиться к «братьями меньшим», то любое животное – часть вида. И по программам, не изобретаемым на уровне особи, а по программам видовым и генетически наследуемым, заботятся о сохранение вида (об общественной пользе). А культурное существо, которое живет в сообществе и индивидуальная воля которого ничего не значит за пределами сообщества? Оно тем более должно заботиться о сохранение своего культурного вида (подвида) и делать это по программам отнюдь не биогенетическим. Так от чего же раз за разом возникают версии о неистребимом индивидуализме человеков?
Всегда ли? Вот в чем вопрос... Взглянем на историю и убедимся, что не только не всегда, но почти никогда.
Греки, склонные к гедонизму, жили этническим сообществом, политическим оформлением которого стал полис. Неотделимость индивидуальной воли от блага полиса – основная максима греческой жизни. Во всяком случае, до первых признаков ее культурного разложения в так называемой классической Греции 5 в.до н.э. Но это противопоставление индивидуального интереса общественному благу (выраженное софистами) и стало культурной предпосылкой остановки в развитии и утраты независимости. Доблестью римлянина была забота о государстве, с ним связано все,вся его индивидуальная жизнь. Даже плебс, жаждавший хлеба и зрелищ, гордился своей принадлежность к Риму, сознавал свою причастность великому государству. Вообще-то говоря, индивидуализм и эгоизм как принцип мы не найдем ни в каком историческом сообществе. За исключением европейского. По сути мы имеем дело с уникальным фактом, только европейская культура, причем культура, создавшая модерн, провозгласила эгоизм как норму человеческого существования.
И мы верим этой демагогии о «природном эгоисте»? Если верим, то это очень странно, поскольку русской культуре никак не присущ эгоизм индивида, противопоставляющего себя обществу, На культе служения обществу складывались достижения советского периода. Как же случилось, что мы теперь заражены этой «бледной спирохетой» западной культуры и чахнем в объятиях этого микроба?

Автор: Юрий Николаевич 21.10.2009, 20:07

Господа интеллектуалы.
при всей вашей продвинутости меня очень забавляет ваша абсолютная уверенность в том, что Природой можно пренебречь.
её природы ( в т.ч. и человеческой ) законы сами по себе, а наши инт. забавы сами по себе.
как мы надумаем так и будет.
не считая себя специалистом в истории. всё же смею привлечь ваше внимание на некоторые событийные параллели возникающие всегда когда общество двинулось на закат.
если я вам скажу. что это называется шизоидная деградация. это вам ничего не скажет. но
это всегда резкий взлёт интеллектуальности в ущерб мужеству и основательности.
это всегда игры со смертью. снижение ценности жизни и способности к наслаждению ею.
и откуда эта Библейская уверенность в том, что люди всегда одинаковые,
что нет процесса эволюции Души,
как и нет процесса её деградации?

Автор: Ratan 22.10.2009, 17:33

Завершение предыдущего

Будем справедливы. Резкий выпад в адрес западной культуры есть выпад полемический. Однако оставим горячку и возвратимся к «спору» о человеке солидарном. На основе антропологии эгоистического индивида Запад достиг много. Прежде всего, он действительно осуществил прогресс в той форме, в какой хотел и мог осуществить. Он занял доминирующее положение и выиграл в стратегическом противостоянии со своим идейным и «антропологическим» противником. Но сегодня вопрос о будущем, о том, что Запад может предложить миру в результате своей победы? То, что мы видим сегодня, оптимизма пока не пробуждает, и поиск ответа на поставленный вопрос снова обращает нас к антропологическим основания западной цивилизации. Его победа есть победа эгоизма эгоистов. Если мы принимаем в основание человеческих отношений конкуренцию и «войну всех против всех», то какой бы длинной ни была «невидимая рука» или что-то ей подобное, человеческого братства мы не получим. Это будет никак не всеединое человечество, а человечество, в котором побеждает сильный. Свобода и свободная конкуренция не могут иметь другого результата, даже если бы на начальном этапе борьбы было равенство сил индивидов. Но равенства сил никогда не было, более того, никогда не было этих самых свободных индивидов. Всегда были социальные структуры, в рамках которых индивиды могли за что-то бороться, но совсем не обязательно друг с другом. Могли вместе бороться, например, за урожай, за подъем производительности труда, за пятилетку в четыре года и т.п. Достигнутый западом успех оплачен большими издержками внутри (слабые отправляются на дно), так и подавлением слабых во вне. Многие оказались отсечены от развития и стали донорами западного мира. Конечно, можно сказать, что всякая большая цель всегда чем-то оплачена: жертвенным трудом, героизмом, напряженным аскетизмом творчества и т.д. Но высоко оплаченная цель западного развития это сугубо его западная цель, она никак не всемирна. Жесткий эгоизм, самолюбование и откровенный цинизм западной цивилизации набивают оскомину (хотя не всем). Но по внутреннему счету и для самого Запада его победа тоже оказывается пирровой. Его стабильность нарушена отнюдь не извне.
И снова к вопросу: присуще ли обществу изначально противоречие между индивидуальным приспособлением и общественной пользой? Изначально нет, как уже сказано. Просто индивиды устраивают в обществе свою индивидуальную жизнь в соответствии с мерками культуры. Если индивидуальные устремления входят в противоречие с социальной средой, то это признак возникающей патологии и необходимости каких-то перемен. Либо болен индивид, либо общество, либо оба сразу. Но западное общество живет по антропологической мерке эгоистичного индивида, более того, оно ее лелеет, так сказать, сладостно лелеет. Значит ли, что оно гармонизировало отношения индивида и общества? Едва ли. Но факт, что оно достигло определенной устойчивости при помощи средств внутреннего и внешнего плана.
Капитализм как сумма экономических отношений парадоксален. Основной принцип экономической жизни – максимизация прибыли, просто несуразен с человеческой точки зрения (Аристотель когда об этом сказал, не я). Хозяйство человек ведет не для прибыли, но для воспроизводства материальных условий жизни. Спросим себя, где в истории общества хозяйственная деятельность исходила из максимума наживы? Только в Европе в период проникновения торгового капитала в производство и подчинение последнего коммерческому принципу получения прибыли. Общество приняло названный принцип ведения хозяйства по той причине, что было подготовлено к нему культурно через Реформацию и Просвещение, основной антропологической идеей которых был индивид, стремящийся к приумножению, и общество как совокупность занятых приобретательством индивидов, конкурирующих друг с другом. Но такого общества никогда и нигде не было, запад его построил впервые в мире. Давно уже сказано, что капитализм сугубо европейское изобретение, он рождался не в Африке, не в Китае и не России, но только в Европе. Его рождение неоднократно описано с любовь, ненавистью или научной беспристрастностью, но, разумеется, только на европейском материале, поскольку другого просто нет. Мы может к этому только добавить, что в его основании лежит определенная культурная установка. Ее краткое выражение – свободный индивид, свободно утверждающийся в борьбе с себе подобными за материальное превосходство. Все формы культурного самоутверждения запада в искусстве и философии оформляли этот принцип… Как тут не вспомнить простую и емкую формулу русского писателя: основание всему – начала нравственные. Бизнес, потребительство, гедонизм и все прочее выстраивается в этом культурном поле. Другое культурное поле этого не потерпит. (Китай не допускал и не допускает власти плутократии. Если допустит, то тут ему и конец). Поддержание соотвествующего культурного поля необходимое условие стабильности западного модерна (западного развития, если ставить акцент на этой стороне понимания модерна).
Интересный экономический аспект становления капитализм подмечен Ф.Броделем, посвятившим главный труд своей жизни описанию его становления. Напомню. Ф.Бродель различает три слоя экономической жизни: материальная цивилизация (грубо говоря, производство, потребности, потребление), рынок и капитализм. Капитализм по Броделю возникает как верхний слой, как надстройка над рынком, искажающего его в свою пользу, т.е. деформирование его и управление им в интересах извлечения прибыли. Иначе говоря, для капитализма рынок это как бы его «стадо», которое он постоянно доит. Без этого стада капитализм существовать не может. Отсюда эта постоянная борьба с монополизмом за существование свободного рынка, и столь же необходимая монополизация рынка. Есть подвижная граница, на которой устанавливается равновесие. Но для нас здесь важно внутреннее условие существования данного типа отношений. Этим условием является культурно-антропологическая установка, принятая обществом. Вся эта экономическая и политическая борьба принимается как естественная жизненная необходимость, вытекающая из природы человека. Вот и А. Гринспен апеллирует к природе человека: мы обречены жить в череде кризисов, поскольку они вытекают из природы человека. Но кто сказал, что природа человека такова, как вы (идеологи атомарного человека) ее изображаете? Для опровержения общего принципа достаточен один контрпример праведника, способного пожертвовать собой ради Добра, ради общественного блага. История найдет тысячи таких праведников, а были их миллионы.
Исчерпан ли «антропологический потенциал» европейского модерна? Т.е. правильнее спросить, исчерпан ли культурно-антропологический потенциал европейского (западного) капитализма? Еще лучше спросить, а был ли он вообще? Но, оглядываясь на историю, будем считать, что был. Правда, потециал развития однобокого и угрожающего и себе и человечеству. Постмодерн лучшее подтверждение этому утверждению. Западная цивилизация уже не может развиваться на культурном основании Просвещения. Яркая вспышка научно-технического прогресса? Да, она имеет место быть. Но технический прогресс не самоцель. Сам по себе он жизнь не создает ни в биологическом, ни в культурном смысле. Жизнь сама его использует в соответствии с ее ценностными установками. Но, так или иначе, потенциал этого угрожающего развития исчерпан. Оно изначально несло в себе семена танатоса, и этим «семенем» была его установка не самодостаточного индивида-эгоиста, ставшего еще и гедонистом, защищающем «естественные права» на гедонизм и неуемное потребительство. Последний может преуспевать до тех пор, пора можно черпать из какого-то источника человеческих или природных ресурсов. Но, расширившись до критических пределов, эта система потеряла устойчивость. Попытка нового переформатирования требует человека, вообще лишенного культурно-смысловой ориентации. Это и есть постмодерн, этакий черный квадрат человечества. Он вырос из антропологии модерна и есть ее крайнее выражение. Индивид совершенно самодостаточен, он слушает только себя. Смысловая реальность обнуляется. Из этого материала строится какой-то новый невиданный мир человеко-роботов. Но, как пел когда-то популярный бард «ведь должен хотя бы один человек все время смотреть вперед». Мы не знаем «этого человека». Но он (в собирательном смысле) есть, он из эпохи модерна, и он не хочет уходить. Он хочет доминировать в новом мире, «сбросив обветшалые модерна лохмотья», перефразируя советского классика.
Что же можно противопоставить «этому человеку»? Только новые смыслы, новую антропологическую установку, новое понимание природы человека и его места в мире. Собственно, не новые, а обновленные, так сказать, модернизированные (или постмодернизированные). Нужна новая вера, за которой не нужно далеко ходить. Просто перечитать свою историю, историю того культурного типа, в котором человек не пешка в потоке потребления, а личность (по крайней мере, потенциально). И личностью его делает не успех, а отношение к людям, отношение делания Добра. Это гораздо больше соответствует природе человека, нежели ницшеанское «слабого толкни». Это действительно наполняет душу, дает смысл существованию всего (и космоса и человека). Решительный отказ от смыслового поля европейской цивилизации в части ценностей жизни, в части ее антропологических представлений просто необходим. Действительно, «сбросим обветшалые эсдечества лохмотья…». И дело не в новом славянофильстве, которое само никак не порок. Ценность европейского прогресса и европейской образованности славянофилы никогда не отрицали, но желали ее усвоения русским обществом. Это необходимая задача интеллектуальной работы в условиях обрушиваемого (перезагружаемого) мира, условие обретения исторической субъектности.
Чем мы годились в советское время? Тем, что делаем ракеты, перекрыли Енисей, достижениями в области балета. Да этим не стыдно было гордиться. Но покойный бард не упомянул первого космонавта, это не вписывалось в его иронический контекст. Не будем сегодня к нему придирчивы. Но заметим, что еще более этого мы гордились (может сам певец этим не гордился, не знаю) тем, что строим общество человеческого братства, общество делания Добра, и что с этой идеей мы победили в самой смертоносной войне. Так нужно спросить самих себя: есть у «советских собственная гордость», или она выброшена на помойку потребительства? Ради того, чтобы лечь под колеса «переформатирования»?
Кстати, лично я нахожу В.С. Соловьева вполне советским человеком, правда в одеяниях 19 века, но по духу… Он ведь полагал, что общество должно быть органом коллективного делания добра, а субъективная нравственность не так много значит (не столь действенна), пока не трансформируется в нравственно организованные общественные отношения. Разве не советские принципы? Не потому ли их все также не любит наш православный клир, как не любил их и сто лет назад. Свое узнаешь и через века, если оно свое. Во всяком случае, к нам интеллектуальное (духовное) спасение не придет из Запада. Из Китая тоже не придет.

Автор: Dimkos 23.10.2009, 0:25

Мне кажется крайне опрометчивым пытаться противопоставлять то, что говорит Ratan, и то, что говорит Кургинян. Во-первых, Кургинян не только о разорванности «ши» и «мин» говорит – он же говорит о том, что современный человек отчужден от технологий личностного роста. Говорит ведь? Он говорит о том, что развелось ограмадное количество различного рода религиозных, мистических и иных практик, которые как бы должны приблизить человека к подлинности своего бытия, а на самом деле уводят его от них. Все эти практики – это связь человека и символов. А за символами маячат смыслы… Символы – это высшие «мин», а смыслы – высшая страта «ши»…
Да и трактовка «мин» не должна быть узкой… Вот, ко примеру, в одной из статей очень крупный и достаточно влиятельный философ Людмила Александровна Микешина пишет, что первичной реальностью (т.е. «ши») социально-гуманитарного знания является «текст». Но с этим можно ведь и поспорить. Из-за некоторой узости подхода поспорить. Потому как текст построен на основе языка. Но язык – вешь достаточно широкая. Язык образов, символов… Мало ли? Видов языка очень много. Язык событий, язык процессов… Язык музыки, язык звуков, язык движений, язык взглядов… У них свои «тексты», которые и помыслить-то простому человеку в виде текстов-то сложно. Язык – сложнейшее понятие. Кстати сказать, по этой причине философия языка (вкупе с лингвистическим, коммуникативным и прочими поворотами философии ХХ века) – штука до невозможности сложная. (Хайдеггер говорил, язык – дом бытия). Впрочем, это чересчур академические философские вопросы, а обсуждаемая тема актуальнее всякого рода «академизмов».
В общем, Кургинян не смотрит на смыслы как на «какие-то там смыслы». Театральная мастерская Кургиняна очень сильно завязана на язык символов, а значит и на язык смыслов… Кургинян о смыслах говорит много и проблему эту не обходит стороной.
Поэтому я бы противопоставлять тут не стал бы. Такое противопоставление либо наивно, либо провокативно…
Постмодерн безумно многолик. Это и разрывание «ши» с «мин» (такие «мин», оторванные от «ши» становятся симулякрами), но это же не все - есть еще нечто не менее страшное. И об этом тоже современные философы говорят. К примеру, они говорят о том, что современный человек отрешен от смыслов. Кургинян говорит: людей целенаправленно уводят…
Читайте Кургиняна внимательнее. Тем более, что он не только «Кризис и другие» написал.
Во-вторых, а с чего это не нужно восстанавливать «какие-то смыслы»? Почему не нужно. Достаточно, мол, восстановит имена.
А, простите великодушно, восстановить имена можно, не имея смыслы? Тьфу ты, так это же и есть постмодерн, когда имена, имена, имена, одни имена, но они не отражают смыслов – смыслы вариативны, полидискурсивны, диффузны, ризоматичны… Они диссоциированы.
Поэтому разговор о смыслах и Смыслах, их восстановлениях – разговор значимый.
Бахтин тот же самый – он же не разрывание «ши» с «мин» описывал. Он занимался тем, что изничтожал Смысл… Не «мин», а Смысл… Сначала Смысл, а уже это стало результатом стремительного дистанцирования «ши» с «мин»…

Автор: Dimkos 23.10.2009, 1:00

Ну когда будет что читать, то на этом форуме будут читать внимательно, а пока этого нет. Внимательное чтение еще заслужить надо...
А еще на соседней ветке говорит, что не играется в лингвистические игры... Играется, играется-играется... Я, говорит, мол сказал не надо искать (ерундистикой этот процесс назвал), но это не значит, что не надо восстанавливать. Ну типичная лингвистическая игра. И на соседней ветке то же...
Т.е. спор сокол предпочитает строить не вокруг сути говоримого, а вокруг лингвистических формальностей... Иногда это принципиально важно (тут уж ничего не поделать), но не всегда же так...

Ну сказано же - искать не смыслы какие-то, а несоответствия промежду "ши" и "мин". А смыслы обрущены (Ратан об этом говорил, Кургинян об этом же пишет, указуя на Бахтина), но искать их не надо, как говорит один из Сталинских соколов. Не надо искать то, что утеряно, - по контексту очень близко тому, что не надо их, "смыслы какие-то там" восстанавливать.
В данном случае поиск сродни восстановлению порушенного, признанию его важности...
Поэтому лингвистическая игра не прошла. По существу вы, сокол ясный, не ответили.

Автор: Paix 23.10.2009, 1:47

Крылов, как известно, был не трудоголиком, а лентяем. И удовольствие от творческого труда, о чем сожалели еще его современники, получал слишком редко



Вот это и впрямь "мимо кассы". Мил человек, кто Вам сказал, что труд автослесаря не может быть творческим? Маркс? Маяковский? Кургинян, может быть? Не надо приписывать другим неких странных мыслей, а потом с ними же спорить.

Автор: Ratan 23.10.2009, 4:38

В одной фразе полный диагноз... Если не было толку от элиты, дававшей образное и понятийное оформление смыслам русской культуры, то и всякий разговор о смыслах теряет смысл. Тогда вопрос оппоненту: зачем встревать? Если сокол знает как сохранить историческую субъектность без смыслов, пусть расскажет.
А диагноз в том, что полет не соколиный, и уж конечно не сталинский.

Автор: MMM 23.10.2009, 7:38

Эт точно, как говаривал товарищ Сухов.

Автор: Tapa 23.10.2009, 16:48

Алипов! Где Вы и Ваш обещанный труд про интернет-паразитов???
Пока Вы медлите, мы без теоретической базы вынуждены постигать явление через "данные нам ощущения"!
Это скверно, Алипов! И ощущения скверные, и Ваше пренебрежение взятой на себя задачей вооружить нас - скверно.
Будьте же милосердны! А то все: "Сытый... Голодный..." Мы и сами видим, что голодный, года три нежрамши - как на людей-то бросается! Ж-жесть...

Автор: Ratan 23.10.2009, 19:06

Сокол Вы наш беззаветный! Я как напыщенный индюк осмелюсь дать Вам ненапыщенный совет. Прежде чем в бой бросаться, почистите свои сталинские крылышки. Загляните в энциклопедию, лучше советскую (сталинскую) и вникните в смысле термина «гедонизм». Я мог бы Вам процитировать, но уж больно я напыщенный. Да и Вас как «продвинутого гедониста» не хочу лишать радости познания.

Автор: Юрий Николаевич 23.10.2009, 19:47

Разрешите вставить слово "про Элиту"
Средняя продолжительность жизни писателей указанных в учебнике литературы 56 лет.
средняя продолжительность жизни русского мужика - 56 лет.
между ними столетие.
не в этих ли цифрах "смысл" их труда?

Автор: Paix 23.10.2009, 20:05

Тьфу, даже софистикой вышенаписанное не назовешь - не тянет. В огороде бузина, а в Киеве - дядька. Хлестаковщина какая-то... Речь у С.Е. шла о том, что людей творческого ТРУДА сложно назвать гедонистами. Я вам говорю, что Крылов НЕ ЛЮБИЛ ТРУДА, а Вы мне в ответ: ну, иногда же работал... Работал - очень иногда, и удовольствие, конечно, в этих случаях получал. Но ЧЕЛОВЕКОМ ТРУДА не был. Вам подробнее разъяснить, что это такое? Вообще-то, людям труда подобное разъяснять обычно не приходится.

То ли вы пытаетесь "пришить" Кургиняну, что он, сказав о людях творческого труда, не оговорил тотчас же, что не хочет никоим образом ущемить и людей труда физического (а то вдруг какой-нибудь казуист вообразит, что у них не труд?), то ли просто дурью маетесь. В любом случае, займитесь лучше делом...



Возможно, вы просто никогда по-настоящему не работали? Удовлетворение от труда это одно, а гедонизм - другое. Гедонизм - это вообще-то определенная (тотальная, как и любая другая) философия жизни (и даже если иногда гедонист и разбавляет ее слабым элементом труда, гедонист - это гедонист). Человек же труда... Ну, если уж приходится объяснять элементарное, скажу хотя бы словами поэта:

Напряжение человеческих сил
это вовсе не ликующий юный красавчик
из гипса или из мрамора
что стоит на одной ноге
создавая в соответствии с авторским замыслом
идиотское впечатление
легкости радости и парения
а другой
задранной в воздух ногой
намекает на блаженство прихода домой

(...)

Напряжением сил взращены все сады
и настроены все скрипки на свете

(Ж.Превер)

Ну, что вам еще добавить к этому?

Автор: Tapa 23.10.2009, 21:04

Смерть, достойная "сокола"...
Paix, будьте внимательны, Вы вчера еще какую-то чужую фразу приписали птице-говоруну. Не заметили? И он не заметил. Но заметит. И мы еще день посвятим флудоизвержениям А оно хоть и живенько, но скучно.
Админ! Обратите внимание на подопечных Мы, конечно тренируем реакцию и мускул, но... сколько можно блох гонять? Почистить бы пора. Ну, и забанить, само собой.

Автор: Сталинский сокол 23.10.2009, 21:14

Ratan

Мы, сталинские соколы, люди не гордые. Посмотрели несколько словарей и энциклопедий в поисках определения "гедонизма". В общем везде пишут, что это "мировоззрение", "учение", " этическая позиция" и т.д. Т.е. это нечто такое, что не относится к характеру, имманентным свойствам человека. Ну так же, как и быть коммунистом. А что же такое - получать удовольствие от творческого труда? А это уже свойство человека, ему присущее. Не бывает человека, родившегося гедонистом, но бывает человек, который родился, получающим удовольствие от творческого труда. Поэтому сказать - "Думаю понятно, что человека, получающего удовлетворение от творческого труда, никто гедонистом не назовет." - это очень ошибиться, мягко говоря. Все равно что заявить, что у коммунисты не рождаются шеститипалыми, например.

Автор: Ratan 24.10.2009, 4:28

Я полагал, наоборот.

Ну. ну. Побейтесь головой о стену. Может научитесь различать значения слов.

Автор: Юрий Николаевич 24.10.2009, 9:44

Обретение СМЫСЛА.
Смысл функционирования всякого ЖИВОГО - реинпликация ( воссоздание самого себя), увы, часто некая часть быает омертвелой, тогда и Дух Смерти начинает своё победное шествие.

Автор: Ratan 24.10.2009, 13:52

Это сказано о постмодерне и требует дополнительного комментария. С.Е. Кургинян исходит из довольно жесткой связи терминов «модерн» и «развитие». По его текстам и контекстам они часто синонимичны. Во всяком случае, модерн однозначно обозначает развитие. Напротив, постмодерн предстает как стремление остановить развитие и в этом плане постмодерн однозначный враг модерна. Казалось бы, нужно защитить модерн от постмодерна, по крайне мере, защитить развитие от постмодерна (не-развития). Но модерн бывает разный (разные модели развития), это тоже высказано как аксиома. А вот постмодерн – сугубо европейский (западный) продукт. Поэтому возникает вопрос, как связаны между собой европейский модерн и постмодерн, и нужно ли защищать европейский модерн от постмодерна.
Когда в студии В.Третьякова обсуждалась тема постмодерна, то оказалось, что сколько голов – столько умов (постмодернов). И для этого есть свои основания: постмодерн проявляется себя в разных практиках, как принято сегодня говорить. О практике политического постмодерна С.Кургинян пишет и глубоко и ярко, здесь нечего добавить. Но все-таки.. Вопрос вот в чем. Постмодерн возник как некая принципиальная альтернатива модерну? Тогда «откуда ноги растут»? Или постмодерн есть продукт исчерпания модерна, его, так сказать, танатальная стадия, когда уже жить невозможно и остается только умереть?
Несомненно, что политическая практика постмодерна есть политическое средство транснациональной элиты, поставившей своей целью «переформатирование мира». Но любая практика вырастает на определенных социально-культурных основаниях. И в данном случае таким основанием стали процессы, происходившие в западной цивилизации. Причем культурно-антропологические основание «духу постмодерна» дали европейские интеллектуалы, французские, прежде всего. Кстати, во Франции со времен Просвещения не было недостатка в интеллектуальных говорунах. Исчерпание модерна стало почвой для постмодерна. Тогда вопрос должен стоять о сущности этого исчерпания, т.е. о причинах и проявлениях. Я хотел сказать, что базовая антропологическая модель модерна (самодостаточный эгоист, выдаваемый за свободную личность с естественными правами) рано или поздно должна была привести к «обнулению» ценностей человеческого существования. Это происходило уже в 19 веке, можно фиксировать признаки этого процесса по событиям в искусстве и философии – двух основных носителях смыслов (образные и когнитивные средства). Но «судный день» модерна наступил вместе с разрушением СССР. День этот приближался весь 20 век, но вот «количество перешло в качество». В 20 веке западный мир на разных уровнях сражался с Красной империей, противопоставляя ей свои ценности и поддерживая их этим сражением. Но когда был повержен оплот красной идеи, оказалось, что европейский модерн пуст внутри себя, его ценности обнулены, съедены прожорливым потребительством. А на Востоке встает новый враг Запада, совсем другой по своей природе. Ведь Россия – это своеобразный «свой» враг, другая ветвь христианства, если ориентироваться на этические признаки общественной системы. Восток же есть нечто совсем другое. Я бы сказал, у него другая антропология (никак не в расовом смысле). Разумеется, не античеловечная, каковой по сути является антропология постмодерна, хотя В.Межуев с таким жаром защищал мысль, что постмодерн утверждает свободу личности. Утверждает-то он рабство личности в направлении, проложенном «великим инквизитором» и средствами, далеко превосходящим возможности старца, явившегося в легенде. У Востока другая культурно-антропологическая основа. Может ли он дать ценностные представления для всеединого человечества? Есть сомнение. В противном случае учить китайский было бы просто необходимо, хотя и без того жизнь заставит, навязчивая мысль Соловьева становится реальностью. А западный постмодерн в политике можно представить как последовательное проведение позиции эгоистического конкурента в глобальном масштабе. В такой конкуренции побеждает сильный, а не добрый. Добрая сила побеждает, когда люди хотят добра, а сила нужна им лишь для противоборства злу. Но в исходных представлениях о человеке, которыми руководствовался европейский модерн, нет идеи добра. Утилитаристская этика и утилитаристская мораль имеют место быть, но не христианское «нет больше той любви…».
Добро и зло – вечные категории человеческого существования. Выбор между ними человек делает не только на уровне индивида, но его делает и общественная система (человек на уровне сообщества). Это по сути главный и единственный жизненный выбор. Ссудный процент, котировки на фондовой бирже и т.п. отодвигают тему добра и зла на периферию, это вроде бы занятие для филантропов и бездеятельных гуманистов, а не для деловых людей. Ну, что это занятие не для наших деловых людей, само собой понятно. Но вот политолог С.Е.Кургинян с необходимостью, как мне представляется, выходит на эту тему, исследуя актуальные политические процессы, а не отвлеченные суждения философии. В конце концов, оказывается, что мировой политический процесс предстает как взаимное противодействие этих сил. И тогда приходится входить в метафизику Добра и Зла. Но вот в этом пункте обращение к представлению о борьбе Тьмы и Света, организации и энтропии (темной материи, это уже в духе естествознания), Эроса и Танатоса вызывает вопросы. В прошлом, В.С. Соловьев рассматривал зло как отпадение от всеединства. Движение к всеединству носит у него провиденциальный, но отнюдь не фатальный характер. Человек выбирает свою судьбу, идти путем жизни или отдаться гедонизму, эвдемонии и т.п., тем самым вбирая горький или сладкий Танатос. Поэтому обращение к метафизике добра и зла должно идти, на мой взгляд, через антропологию, через природу человека (через метафизику человека, так можно сказать). Разумеется, названные выше категории должны быть осмыслены, но именно в антропологическом контексте. Их онтологизация невольно обращает к мистицизму мифологического сознания, в то время как нужная ясная и вполне рациональная картина сущности человеческого бытия. Например, упорство В.Соловьева в его учении о всеединстве легко очищается от христианско-мистической оболочки, если понимать под всеединством глобальное человечество. Оно может придти к этому состоянию, а может и не придти. Кстати, европейский модерн (правда, термин этот Соловьев не употреблял) он рассматривал как этап, который должен показать ложность пути индивидуализма, его отпадения от всеединства. Но еще более ценно последующее развитие его антропологии в «Оправдании добра», где ясно утверждается мысль, что не только индивид есть делатель добра, но общество есть собирательный орган делания добра. Более того, индивидуальная нравственность не будет эффективна, если она не поддержана общественными отношениями. Разве эта мысль не может быть наложена на советскую историю? А уж отказ от советской истории во всем предстает как отказ от идеи добра. Оно исчезло повсюду, чего же удивляться, что смерть криминального авторитета преподносится как общественно значимое событие. Естественно, что добро не должно при этом пониматься как елейная филантропия, но должно предстать как необходимый признак человечности, как некое жизнеутверждающее мировоззрение. Оно может опираться на религиозно-мистические основания, но это в прошлом. Сегодня оно должно опереться на синтез философской (культурной) и естественно-научной антропологии, давая смыслолвое основание развитию. В общем, нужно заново понять человека, заместить просвещенский (модернистский) идеал человека новым, так сказать, более прогрессивным. Это я хотел сказать, и этим я, наверное, могу завершить свои навязчивые эссе по «антропологии».

Автор: Юрий Николаевич 24.10.2009, 17:14

Употребив термин Эрос и Танатос вы показали, что знакомы с "по ту сторону принципа удовольствия".
но за век психоанализ несколько продвинулся и. Говоря о Западном типе личности. вы по сути говорите о "нарцистической личности", вы конечно вольны упрекать её в эгоизме, но это одна из наиболее стадающих форм организации личности.
Мак-Вильямс "Преуспевающие нарцистические личности ( в плане денег, успеха на мирном и военном поприще) могут вызывать восхищение и желание соперничать с ними. Внутренняя цена нарцистического голода редко доступна восприятию наблюдателя, и вред, наносимый другим при преследовании нарцистически структуированных проектов может рационализироваться и объясняться как естественный и неизбежный продукт конкуренции" (Лес рубят - щепки летят).
...
Нарциссизм развивается у детей наиболее чутких (сверчувствительных) к непроявленным аффектам, отношениям и ожиданиям (значимых) других, чей природный интуитивный талант бессознательно используется воспитателем для поддержания его (воспитателя) самооценки (нарцистическому расширению), ребёнок вырастает в замешательстве относительно того, чью жизнь ему положено прожить.

Автор: Юрий Николаевич 25.10.2009, 4:44

Модерн в Европе возник при вхождении в Элиту и начале доминирования в ней НАРЦИСТИЧЕСКИХ форм организации психики.
Нарцисс прежде всего дезориентирован в своих базовых потребностях, для него КАЗАТЬСЯ важнеее чем БЫТЬ. (отражение важнее сущности)
Постмодерн - это уже зачительная примесь шизоидной культуры.

Автор: Tapa 25.10.2009, 10:50

Коренное отличие! Пока Вы тут понимаете про "темную материю" и "необходимость" (с "ю" или без), все старожилы данного форума уже поняли, что в Вас нет коренного отличия от сутками раньше безвременно покинувшего нас героя.
Так не пора ли и Вам "с необходимостью" (вар. "по необходимости) повторить его путь?

Автор: sever 25.10.2009, 11:46

Ы человек с 5 сообщениями, мирными намереньями и рассказывает, что и как правильно?)
Но если Форуму скучно, то я могу побудоражить Форум - есть слова котоые нельзя говорить на этом форуме, короче не совсем хороший человек.

Автор: Alipov-ml 25.10.2009, 16:00

Вообще, форуму скучновато, но, если вам шибко захочется его побудоражить - тут просто включат активацию новых ников и все дела.

(Кстати, надо включить, да...).

Правила форума были нарушены вашим прошлым профилем, и, поскольку вы решили обойти бан - то этот бан надо продолжить, вот и все..

Автор: Alipov-ml 25.10.2009, 19:14

Ваш флуд попросту удалили - вот его и не заметно ) Забанили, впрочем, как я понял - за оскорбление Ратана, а не за флуд.

Ну и этот профиль теперь надо забанить, да...

Автор: Ratan 26.10.2009, 16:44

Чего бы мне не хотелось, так это рассуждать в терминах психоанализа и увязнуть в болоте фрейдизма. Поэтому ограничусь выражением своего отношения к этому направлению. Может это отношение не является бесстрастным, но какое есть. Я не ставлю под сомнение успехи психоанализа как психотерапевтической практики. Если здесь есть основания для сомнения, то пусть их психологи высказывают, и, насколько могу судить, такие высказывания имеются. Мне важно увидеть фрейдистские построения в антропологическом разрезе, и в этом плане я ничего хорошего сказать не могу. Фрейд биологизирует человека и его психику (грубо говоря, человек сексуальное животное) между тем как философская и культурная антропология видят в человеке прежде всего существо, способное к возвышенным мотивациям и возвышенным переживаниям. Фрейд же природу человека хочет объяснить вытесненными сексуальными влечениями, хотя по ходу дела приходится принимать и влечения другого рода. Неудивительно, что при этом он исходит из человеческой особи, ее свойств и влечений, а не из сообщества, в рамках которого только и может формироваться культура и культурная природа человека. Конструирование человека из влечений и их вытеснений никакой основательной мировоззренческой и научной концепции породить не может. Вот, к примеру, упомянутый опус «По ту сторону принципа удовольствия». Некоторые моменты из этого опуса. Прежде всего, отношение к возвышенной природе человека таково, цитирую: «Многим из нас было бы тяжело отказаться от веры в то, что в самом человеке пребывает стремление к усовершенствованию, которое привело его на современную высоту его духовного развития и этической сублимации и от которого нужно ожидать, что оно будет содействовать его развитию до сверхчеловека. Но я лично не верю в существование такого внутреннего стремления и не вижу никакого смысла щадить эту приятную иллюзию. Прежне развитие человека кажется мне не требующим другого объяснения, чем развитие животных, и то, что наблюдается у небольшой части людей в качестве постоянного стремления к дальнейшему усовершенствованию, становится легко понятным как последствие того вытеснения влечений, на котором построено самое ценное в культуре».
Я здесь не могу писать реферат по «антропологии Фрейда». Судите сами уже по этой цитате. Но главная тема названного опуса – Танатос. Как вводит Фрейд это новое представление о психической жизни человека и о его влечении к смерти? Довольно тривиально, просто сказать, все мы умрем, любой сложный организм умирает. Есть у него сомнение в отношении простейших, но и там оно не подтверждено. Отсюда «глубокая мысль», что всякая жизнь есть путь к смерти, и жизнь особи есть ее особый путь к смерти, который она себе выбирает в силу внешних и внутренних обстоятельств. Вот и появился Танатос как бог из машины. Оттенки интерпретации этого принципа опять-таки не комментирую (не реферат пишу), важнее дать оценку этого «глубокомысленного» суждения. Во-первых, не Фрейд первый указал на печальный факт нашей смертности. «Быстры как волны дни нашей жизни, что день то короче к могиле наш путь…» или «Наша жизнь коротка, все уносит с собой, наша юность, друзья, пронесется стрелой…» и т.п. «Все люди смертны, Сократ человек …» - это уже из Аристотеля. Да, мы смертны, но и что из того? Есть же живой ответ на эту мысль: «Проведемте, друзья, эту ночь веселей, и пусть наша семья, соберется тесней…». В общем, и налить не вредно. А главное –прожить с пользой в ее высоком духовном смысле.
Во-вторых, из факта смертности можно сделать разные выводы. Один из них: «Жизнь и смерть – одно и то же, сказал Фалес. Так почему же ты не умрешь, спросили его». Ответ, - потому что одно и то же. И никакого пессимизма, скорее игра абстрактной мысли и немалое остроумие. Никто о фатальном танатосе как влечении, направляющем жизнь, даже думать не желает. Более того, наш отечественный мыслитель (Н.Федоров), пораженный фактом смерти не меньше, чем Сиддхартха Гаутама страданием людей, думает об «Общем деле», которое есть победа над смертью, продление жизни живущим и возвращение ее умершим. Как бы ни оценивать такой ход мысли, в этическом плане он есть возвышенный и жизнеутверждающий.
Заметим, что появление танатального влечения у Фрейда вытекает, как мне кажется, сугубо из этической оценки факта смертности, навеянной культурной атмосферой. Там, где принципом жизни является удовольствие, там неизбежно появляется «спутница удовольствия» с провалившимся лицом. Для всякого гедониста встает вопрос о смысле его гедонистической жизни, о том, с чем он придет к этой самой нежелательной «подруге». Жизнеутверждающая идеология будет утверждать жизнь вопреки смерти. Гедонистическая же в этом плане слаба, она начнет лелеять смерть, лелеять свой страх, думать о том, как смерть сделать комфортной. Это ближе западному обществу, оно не хочет бросать вызов смерти, ему желательна эвтаназия. Но это стремление есть болезнь культуры (как и гедонизм как таковой). Это одна из причин, по которой западная культура так возвеличила Фрейда. А возвеличивать совсем не за что. Фрейд так по-своему «психоаналитически» истолковал факт человеческой смертности, он из него философию сделал, но философию отнюдь не жизнеутверждающую. Опять-таки подчеркну, это факт сугубо культурный, но никак не вытекающий из биологии и физиологии. Кстати, сам танатос (как и Эрос) принимает у него форму архаического мистического образа. Если сцепление микрочастиц живого толковать как проявление Эроса, и как проявление Эроса толковать также влечения человека, то Эрос становится мифологическим божеством, этакой неуловимой реальность, которой сопричастен весь космос. Тогда и притяжение камня к земле нужно трактовать как эротическое влечение. Почему бы нет? Эрос универсальный бог жизни, так получается у Фрейда. Но тогда рано или поздно нужно извлечь из Аида другого бога. Так пролагается путь к архаической мистике. Можно усилить ее современной наукой, но тогда прощай рациональность, даже та христианская, которая утверждала, что разум дан человеку, чтобы он был способен видеть высшее, чтобы он вел его к любящему творцу. В общем, ловушки, пресекающие человеческий полет, многообразны. По мне так и фрейдизм одна из них. Не специально сочиняемая, просто продукт болезни культуры (заболевание модерна).
В заключение. Вот фраза Фрейда о сознании (из того же источника), правда, извлеченная из контекста, но суть ее этим не искажается: «…сознание есть главным образом восприятие раздражений, приходящих к нам из внешнего мира, а также чувств удовольствия и неудовольствия, которые могут проистекать лишь изнутри нашего психического аппарата…». Я не комментирую, но привел высказывание лишь для того, чтобы сравнить с подходом к исследованию сознания Л.С.Выготского, который в центр исследования сознания поставил знак и значение, поставил смысл, понимаемый и переживаемый человеком. Не биологические влечения (эротические по преимуществу), но усвоение смыслов и управление поведением посредством смыслов – вот исследовательская позиция Выготского. Мне ее преимущества кажутся очевидными. Она действительно открывает путь к исследованию сознания как продукта культуры, оставляя возможности и для исследования аффективной стороны сознаний (переживания смыслов, в частности), т.е. так называемого подсознания. Этот антропологический заход по своему светел, он не устраняет высшей природы человека, он не делает ее бессмысленной (танатальной).
Получился почти что маленький реферат, хотя и двадцатой части не сказано в адрес фрейдизма. Но появление этого вопроса в антропологической ветке практически неизбежно, так я и выразил свое отношение.
И о нарцистической личности. Я не думаю, что социальные процессы могут быть объяснены появлением того или иного типа личности. Скорее социальная среда объясняет массовые личностные психологические изменения. Она "вызывает к жизни" одни особенности и нивелирует другие. Этот путь более продуктивен.

Автор: Юрий Николаевич 26.10.2009, 18:35

о нарцистической личности. Я не думаю, что социальные процессы могут быть объяснены появлением того или иного типа личности. Скорее социальная среда объясняет массовые личностные психологические изменения. Она "вызывает к жизни" одни особенности и нивелирует другие. Этот путь более продуктивен.

Вновь мы вернулись в век 19. первичность материи или сознания. Во истину - вечные вопросы.
Вас удовлетворит такой посыл. Сходная психотехника применённая к сходному психотипу даст сходный результат.

Если мы в определённом институте сформируем определённые психотехнические приёмы и пропустим через этот институт этнос, то в этносе произойдут вызванные применением этой психотехники перемены. Часто не прогнозируемы теми кто их применил. вы с этим согласны?
Ну тогда НОВЫЕ ЛЮДИ создадут и НОВУЮ (отражающую их новые потребности, способы снижения тревоги, рационализации и сублимации) КУЛЬТУРУ.

ВАС напрягает слово ПСИХОТЕХНИКА? увы оно напрягает даже психологов. но отсутствие её признания не мешает многим институтам ею пользоваться. Школа и компульсивно - фобический невроз. это я уже говорил. Мамаши строем ведущие своих чад в ИНСТИТУТЫ которые хотели бы кончить ОНИ, ВАМ ЗНАКОМЫ? КТО вбил в головы этих почтенных дам, что Казаться важнее чем БЫТЬ? Битиё определяет сознание.

Я биолог и поэтому "мельчайшая пылинка ЖИВОГО важнее всего, что я сделаю и сделал".
Выводить Социальное Бытиё из Внутреннего стремления (изначально присущего ) живого?

Давайте рассудим так.
Если живое находится в сотоянии полного (идеального) внутреннего равновесия (гомеостаза) ему НИЧЕГО НЕ НУЖНО. оно полностью самоудовлетворено. возможно об этом равновесии говорят буддисты (называя его нирваной) и пытаются достичь Йоги (самадхи?).
возможно в нём находится здоровый плод развиваясь в здоровой матке.
Теперь выведем данную систему из равновесия - появится напряжение (которое можно измерить как величину энергии необходимой для восстановления равновесия), данное напряжение может быть осознано в виде ощущения необходимости восстановить равновесие = напряжение потребностей, потребности уже могут быть осознаны или вытеснены.
Если вас интересует механизм вытеснения, то это несколько более длительный разговор.
Вот из этих то не удовлетворённых потребностей (не восстановленного гомеостаза) и возникает человеческая деятельность.

Термин Танатос. на сколько я помню. был введён для объяснения "Механизма вынужденного повторения" возникающего при травматическом неврозе.
к нему же поддалкивала Фрейда попытка понять и объяснить все ужасы первой мировой. а также неуклонное саморазрушающее течение опухолевого процесса .

Вообще то многим хочется назвать бренную реальность болотом.

Автор: Dimkos 27.10.2009, 3:05

Во-первых, зачем это этносу, а главное, почему мы должны относить это к этносу, а не к нации? Кое-кто тут явно тень на плетень так и норовит навести...

Собственно, почему это должно напрягать (этот вопрос похож на флуд, т.к. понимания сути в нем не просматривается). Вообще у кое-кого мысль явно рваная.
Психотехника...
Психотехническая-то практика - она парадигмально разная бывает - из разных антропологий исходит. Есть разные психотехнические парадигмы - Фрейд это одно, Уотсон с его бихевиоризмом - другое, а Выготский - это третье. Мюнстерберг, Штерн - там тоже свои особенности понимания психотехники. А еще можно вспомнить иные подходы, к примеру раннесоветские подходы из психологии труда.
(Кое-кто - психоаналитик, но не совсем психолог?.. По-моему так получается...)
Дело в том, что Лев Семенович Выготский слова "психотехника" ну никак не гнушался.
Дело в том, - и сие важно, - есть кардинальная разница. Фрейдистская психотехника - это работа с подсознанием, исходя из биоредукционизма. По Выготскому психотехника иначе должна быть построена - на основе того, что все идет от культуры (знаки и значения, смыслы...), от среды. Заметьте, кстати, не от пространства, а от среды (т.е. окружения человека, культурной среды его обитания).

Автор: Dimkos 27.10.2009, 3:12

И зачем, кстати сказать, психотехнику путать с классическим детерминизмом? Вообще дикость несусветная. Да даже исходя из того, что психология в эпоху неклассики науки возникла - а не тогда, когда всем "правил" лапласов детерминизм - видно, что психология и психотехника - никак не пример классического детерминизма. Ну что вы ей богу-то...
Это я к тому, что прогноз он не обязательно должен пониматься в русле классической научной парадигмы. Есть неклассическая, есть постнеклассическая парадигмы...

Автор: Юрий Николаевич 27.10.2009, 10:52

Не нервинчайте коллега, будьте поспокойней. никто у вас почву из под ног не тянет.
Под психотехникой мы понимаем всякое (осознанное или нет ) воздействие на психику, которое может быть повторно воспроизведено.
а вот в каком объяснительном ключе оно (это воздействие ) производилось это уж дело того кто данное действие производил.
Создали институт. Назвали его ШКОЛА, разработали психотехнику обучения, думали пожнём только РАЗУМНОЕ И ВЕЧНОЕ, так к ней вдобавок Наполеоновские Войны и революции ( это вынесем за скобки) - в НЕ-Я - это к психотехнике и созданному нами ИНСТИТУТУ не относится (или лес рубят...).
ИЛИ создали церковь "разумно и вечно!". а при ней инквизиция (нонсенс!).

КУЛЬТУРА вторична по отношении к её материальному носителю.

Автор: Alipov-ml 28.10.2009, 11:39

Еретик!!! Это церковь-то разумна? Церковь - разум числит в числе врагов. "Разум - есть величайший враг веры" Мартин Лютер (с)

Автор: Юрий Николаевич 28.10.2009, 18:19

Вполне РАЗУМНО поступил Лютер - подчистил ПИСАНИЕ.
Ну всё что у меня вызывает напряжение и протест = ложь.
Если тебя напрягает орган - отрежь его.
Протестантики - ну такие разумные ДУШКИ. Такие мастера РАЦИОНАЛИЗАЦИЙ (особенно если ХОЧЕТСЯ, но .... в пример Землицы Американской без индейцев).

Автор: Alipov-ml 28.10.2009, 18:32

Не капсите, Юрий, это неприлично, во-первых, и признак радзиховского, во-вторых. Нам тут не надо радзиховских. Что за привычки институток.

И мало ли как подчищал - использовал врага в своих целях, да ))

Автор: MMM 28.10.2009, 21:15

Рома, ты бы лучше на Тертуллиана сослался. "Верую, ибо абсурдно". Какой уж тут разум...

Автор: Alipov-ml 29.10.2009, 9:40

А! Стыдно признаться - не знал Спасибо.

Автор: MMM 29.10.2009, 19:14

Credo, quia absurdum - Верно, потому что нелепо. Парафраз слов Тертуллиана из "О теле Христовом": "И умер сын божий; это достойно веры, так как нелепо. И погребен он, и воскрес: это достоверно, так как невозможно". (Словарь латинских крылатых слов, 1982)

Автор: Юрий Николаевич 29.10.2009, 19:14

Что есть Вера?
Существуют ли иные (кроме рациональных ) способы передачи информации?
Если информация описана ЯЗЫКОМ СНОВИДЕНИЙ, будет ли она после этого называться информацией?
На каком языке "писал" свои фильмы Тарковский?
Кто может её воспринять (усвоить)? другое сновидение?
Как рациональный мозг воспримет эту закодированную информацию? = Как абсурд.

Ещё в начале 19 века проводились эксперименты по раннему рациональному обучению детей (в 7 лет дети знали географию, а в 17 попадали в "желтый дом"). Это пытались повторить большевики "пролеткульт" - результат тот же самый, пришлось позвать Чуковского.
Укороченная Лютером Библия не содержит 40 с лишним глав, исчезли или были отредактированны многие сюжеты сновидений.
- возник Новый человек - протестант с новой этикой и новым взглядом на Мир.
Меняем совсем немножко - получаем нового Человека.

Автор: Alipov-ml 30.10.2009, 7:31

Что есть вера - Юрий Николаевич, надо не изобретать, а штудировать у классиков, ибо изобретения выглядят несколько вымученно после десяти-то тысяч лет

А уж классики у кого какие - вот апостол Павел хорошо сказал, что вера есть "осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом". Или нормальное энциклопедическое определение: "признание чего-либо истинным с такой решительностью, которая превышает силу внешних фактических и формально-логических доказательств". Сиречь признание сверх любого разума, да...

Пользуйтесь, оно вам не повредит )

Автор: Юрий Николаевич 1.11.2009, 16:59

Каждый классик адекватен своему времени.
Дарвин был востребован в 19, Ламарк почему-то воспрял в 21 ( а были почти современниками).
Волна рационализма угасает, нас уже накрыло волной мистицизма (не всё может быть описао в цифре).

Автор: Ratan 3.11.2009, 17:29

Заикнулся один раз о сложной теме и чувстую себя должником. Решил все-таки "очистить душу" в этой же ветке. Соображения мои полагаю, не мудрящие, но тема интригующая.

По контексту можно понять, что речь шла об элите советского общества, хотя проблема уходит своими корнями в досоветское прошлое России. Но в советское время она стала особенно острой. На мой взгляд, версия ответа на вопрос, почему у нас не выросла (не достигла критической массы) «своя» элита, должна отталкиваться от наличия «двух культур» в России. В частности, речь идет об известном факте дворянской и крестьянской культуре прошлого. В обществе всегда есть культура элиты и культура низов, они всегда будут с необходимостью отличаться другу от друга. Определенные отличия неизбежны. Проблема в характере подобных отличий, насколько они затрагивают глубинные объединительные основания культуры. Остаются эти основания одинаковыми для обеих ее форм, или же в культурах разных слоев присутствуют или намечаются качественные различия.
В этом плане важен ответ на вопрос: была ли единой культура дворянско-барской России при неизбежном сословном различии, или же были «две культуры»?
Одинаково ли виделась Россия как культурное и политическое целое русскому дворянству 18-19 вв. и основному тягловому слою – крестьянству? Видимо, представления были существенно разные. Дворянство говорило по-французски. Какая необходимость? Одна из них - отделить себя от простолюдина, от русского крепостного крестьянина. Дворянство ориентируется на западный просвещенский лоск, крестьянин не может ориентироваться на Европу в принципе, нет никаких оснований. Внутренний мир крестьянской жизни мало интересует высший слой, наверное, вообще не интересует. Оно отделено от нижнего слоя и творит свое понимание культуры, свое понимание народа, свое понимание России. Это просто исторический факт, оценка его должна идти не в плоскости – кто виноват, а в его значении для русской истории 20 века. Нижнему слою крепостных рабов был закрыт путь к просвещению, к участию в общественной жизни, в культурном строительстве и политическом процессе. Прорывы отдельных личностей не в счет, они не делали погоды. Вся просвещенная элита формировалась в дворянском и разночинном классе жителей города. Деревня живет при этом своей жизнь, высшему слою непонятной. Когда петербургский профессор Энгельгард уезжает в деревню и начинает вести свое барское хозяйство, он открывает для себя новый мир, который представлен в его письмах из деревни. Это мир далекий от дворянской и городской культуры. Характер же социальных отношений этих двух миров был таков, что накапливал взаимную ненависть или, по меньшей мере, ненависть крестьянина к барину. В общем, два мира, скорее все именно так. Синтез этих двух миров должен совершался через религиозную веру. Насколько единой была вера дворянская и вера крестьянская? Это нужно специально исследовать, а исследования такого рода мне неизвестны.
Общие культурные признаки русского человека открываются через его отношение к другим людям и через отношение к «общему делу». Но эти отношения выстраиваются по-разному и во многом независимо друг от друга в названных выше мирах. Дворянин не считал нужным сверять свое понимание жизни с крестьянским, а крестьянин жил своей жизнь и своими заботами далеко не праздного человека. Слой русской государственной и культурной элиты формировался в дворянской среде, но и здесь в ее относительно узком кругу. Гоголевские помещики в «Мертвых душах» не произвольный образ, то образ, навеянный жизнь в России. Слой элиты, преданный своему Отечеству и своему народу, был достаточно тонок, но он был. 19 век время развития национального самосознания, предуготовлявшего путь в русскую модернизацию и предуготовлявшего в принципе появление новой элиты, сознание новой элиты. Отчасти это происходило в процессе развития научной и инженерной деятельности, этого необходимого для модернизации интеллектуального слоя. Но в целом же ясной картины нет.
Одна из сторон русской революции 1917 (октябрьской) в том, что победу одержал народ, т.е. крестьянская масса в своем большинстве с ее крестьянским пониманием социальной справедливости и правды. Разумеется, это не нужно понимать буквально. Но возможность «корявыми немытыми речами обсуживать свою жизнь» открылась в такой степени, в какой она не существовала в прежнем крестьянском самоуправлении. Одним словом, Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов.
Что же стало с элитой? Прежняя дворянская элита практически сметена. С ней вместе сметено и много «мусора». Небольшая часть элиты прошлого влилась в строительство нового общества. Это строительство требовало своего элитарного слоя, который спешно создавался из прежних сословий слоев, которые теперь могли прикоснуться к образованию, активной социальной деятельности и процессам управления обществом. Но элита не вырастает за одно поколение, ее становление требует многих поколений селекционной работы, в ходе которой формируются люди идеи, люди долга, люди, причастные истории своего народа.
И те только сами эти люди, но и процессы социального воспроизводства элиты. Идея преданности своему народу и своему Отечеству была заявлена и была важным инструментом отбора высшего и среднего звена формирующегося слоя, на который опирается общественный процесс. Но эта идея должна соединиться с историей своего народа, причем необходимо было такое соединение, в котором советская реальность могла предстать как продолжение исторической традиции, такое продолжение, которое соединило бы культурные установки социальных слоев, разъединенные в прошлом. Два условия были необходимы для решения такой задачи. Одно – адекватная идеология, марксизм должен был быть адаптирован к целям социалистического строительства с последующей сменой теоретической доминанты. Необходимо было работать над общественной теорией на основе русской культуры и русской традиции. Адаптация марксизма к текущим задачам осуществлялась, но адаптация его к традиции русской культуры, к какому-то приемлемому синтезу была закрыта и закрыта безусловно. Она оценивалась как великодержавный шовинизм и национализм. Теоретические работы русской общественной мысли ушли в спецхран в лучшем случае. Так или иначе, необходимого культурного синтеза не состоялось.
С этим связана и другая сторона. Элита прошлого и ее традиции также были отброшены. То есть разорваны живые связи поколений, с трудом удерживаемые лишь в некоторых семейных традициях. Проводимая социальная политика исключала и здесь преемственность и синтез. Вновь формирующаяся элита оказалась в некотором смысле на «историческом пустыре», который нельзя было возделать одним марксистским материализмом. Пустырь вместо живительной почвы исторической преемственности. По мере угасания мобилизационного потенциала этот пустырь становился полем для всякой спецработы. Поскольку средств формирования глубинных архетипов элиты было явно недостаточно, то и воспроизводство социального слоя, способного рассматривать советский период как продолжение исторической траектории России оказалось практически невозможным. На этой почве в поздний брежневский период приживалось также искусственное отторжение советского строя как некой исторической ошибки или даже злоумышленного деяния чуждого этноса.
Этим объясняется отчасти та ненависть к народу (пусть не декларируемая, но живущая) в нынешнем верхнем слое. Это реванш против народа, победившего в начале века, но не сумевшего удержать свою победу, не вырастившего свою «народную аристократию». Но реванш взят социальной группой, вообще лишенной исторических корней.
Дополнение: Нынешняя политическая элита не просто втянута в регресс направляемый «технологами», но и действительно отличается своеобразной тупостью. Это не глупость в смысле недостатка умственных способностей, это историческая и «метафизическая тупость», суть которой в том, что ей не было привито ощущение (переживание) высших смыслов, рождающих служение идеальному. Дальше примитивного меркантилизма дело не идет. Президенту, встречавшемуся со студенческими отрядами, работающими на объектах сочинской олимпиады, даже в голову не пришло сказать в этой связи что-нибудь о престиже Отечества. Его разговор свелся к совсем уж к приземленному: вот Вы тут колымите, это хорошо, мы помнится, тоже колымили в студенческие годы. Никакой политической необходимости в такой модальности беседы нет. Это просто явленность сознания. Вот и наградил он к празднику тех по преимуществу, кто деятельно участвует в ликвидации возвышенного. А ведь задача искусства прямо противоположная.

Автор: Юрий Николаевич 3.11.2009, 20:05

Ratan, Спасибо.
Жизнеспособен лищь социуим способный воссоздать элиту.
Россия на удивление всем в 30е воссоздала, практически с 0, жизнеспособную (проверка ВОВ) элиту.
это говорит о жизнелюбии этноса.

Автор: Ratan 17.11.2009, 19:00

Снова об «антропологических началах» общественной жизни.
С.Е.Кургинян высказывается иногда в том духе, что мир (прежде всего, европейский) всегда ждал от России нового слова, этим она интересна и нужна миру. Тогда ее отказ от стремления нести «новую весть» губителен и для России и для мира.
На это легко возражать традиционным для либералов скепсисом по поводу мессианской фантазии русских туземцев, неспособных овладеть благами цивилизации и остающимися в плену дураков и дурных дорог. Но в словах С.Е.Кургиняна (и совсем не одного его, мысль давняя) есть правда, которую нужно понять. Что это за правда, от которой отказалась элита и от которой она увела свой народ?
Вообще-то ее можно сформулировать коротко. Общество должно быть устроено по справедливости. Не по той европейской справедливости, которая предполагает относительное равенство в распределении материального богатства (например, «шведский социализм», перераспределяющий его через высокие налоги), но по справедливости высшего плана, по справедливости, восходящей к основаниям человеческой нравственности. Иначе говоря, жить по правде. Но тогда весь вопрос заключается в представлении об этой самой правде.
В поисках теоретических или просто мировоззренческих оснований для социального действия наша интеллектуальная элита обращается по преимуществу к европейской учености, включая бесспорные успехи в исследованиях антропологических. Ничего не имею против европейской учености, более того, следуя старшим славянофилам, считаю необходимым овладение ею, в сфере антропологии – тоже. Но в деле осознания мотивационных доминант русского культурного самосознания надо обращаться прежде всего к своей истории, к развитию ее социальных и культурных форм. Да, жить по правде – это действительно фундаментальная составляющая русского самосознания. Причем не только индивидуального самосознания, но сознания общественного. В идеале этот принцип разделялся народом и элитой, верхними и нижними слоями общества. Вспомним, князь Владимир Креститель, приняв христианство, не решался казнить преступников. Боялся греха. Князья Борис и Глеб, возведенные в святые, чем это заслужили? Тоже тем, что «убоялись греха», предпочтя ему смерть, которую едва ли одобрит деятельная «лаэртовская» натура.
Конечно, это частные примеры, ценность и значение которых требует обсуждения. Идеальных отношений не было ни внизу, ни вверху. Эти два примера, можно приводит много подобных или иных, всего лишь иллюстрация стремления жить «по правде», когда правда понимается в ее нравственном смысле. И можно поставить вопрос, характерен ли этот принцип для русской культуры и русского общества? И если характерен, то в чем особенность? Человеколюбие отнюдь не наша монополия. Известен ведь принцип «жэнь», (принцип человеколюбия) в конфуцианстве. Более того, известен рассказ о китайском императоре, приказавшем отрубить голову человеку, предложившему использовать порох для огнестрельного оружия. В любой культуре мы найдем преставление о нравственной правде и определенные образцы следования ей. В конце концов, христианство как последовательное человеколюбие, родилось не в России. Особенность же русской культуры, о которой по-разному писали как старшие славянофилы, так и боровшийся с ними в зрелом возрасте В.С.Соловьев, заключалась, как можно предположить, в том, что она стремится (или стремилась) возвести нравственную правду в норму общественной жизни. Саму общественную жизнь и общественные отношения она оценивала именно с этих позиций. Конечно, факты такого рода мы найдем и в других культурах. Если же говорить о русской культуре, то ее главная особенность – стремление придать этим принципам всемирное, вселенское значение. Без этого не может успокоиться русская душа. Нужно, чтобы нравственная правда восторжествовал во вселенском масштабе. Снова приходят на ум эти слова и этот мотив «я хату покинул, пошел воевать, чтоб землю крестьянам в Гренаде отдать…). Хотел этого Светлов или не хотел, но он выразил некую душевную суть, придавшей культовый характер этой песне про молодого бойца. Ну и еще более выразительна, на мой взгляд, «там вдали за рекой…), но обе они об одном, обе приняли нерелигиозный (народный) культовый характер.
Конечно, это лирика. А нам нужно в общем-то нечто иное, основательные соображения на этот счет, если они могут быть предъявлены.
Присмотримся к некоторым сочинениям русских социалистов 19 веке. Вот представитель анархического (негосударственного) социализма П.А. Кропоткин пишет довольно объемный труд «Принцип взаимопомощи в эволюции». Время выхода этого сочинения характерно распространением представлений о конкурентной борьбе за выживание и естественном отборе, извлекаемых в своих интересах западной общественной мыслью из дарвиновского учения об эволюции. Русский анархист противопоставляет борьбе за существование принцип взаимопомощи. И это предстает у него как некое теоретическое обоснование для антропологического наполнения идеи социализма. Частный случай? Не совсем так. П.Л. Лавров в 1985 году пишет статью «Социализм и борьба за существование». Он, вообще-то принимает дарвиновскую теорию эволюции, она для него есть научное достижение. Но выводы его прямо противоположны идея социал-дарвинизма. Основной тезис социализма в его понимании: «Всеобщая конкуренция должна смениться всеобщей солидарностью». Вот одно из характерных утверждений: «Если социализм не есть борьба за нравственное право против вопиющей несправедливости, если бы он не был учением братской любви, связующей всех рабочих и долженствующий связать все человечество; если бы социалистический строй не мог и не должен был сделаться средою высшего развития всех личных способностей, - то слово социализм не имело бы никакого смысла». Оставляю без комментариев, лишь подчеркну «долженствующий связать все человечество!». Формула не слишком сложная предъявлена Лавровым в его статье. Солидарность есть высшая форма борьбы за существование, она объединит людей, она примирит их с природой. Процесс развития идет от инстинктивной солидарности живых организмов к осознанной солидарности людей. Нравственный идеал – основание такой солидарности: «Нравственное убеждение дало начало праву борьбы за наиболее нравственную идею, и в борьбе партий и мнений человек признал «правыми» лишь то мнение, ту партию, которые представили высшее нравственное начало, ручательство более прочной солидарности между людьми». Лавров дает свой очерк истории развития идеи солидарности, указывает на несостоятельность религиозных оснований солидарности (не комментирую) и, наконец, указывает на разрушающей общества принцип всеобщей борьбы, завяленный капитализмом, принцип, разрушающий сами основания солидарности: «Именно при этом бессилии всех прежних связующих начал…социализм выступил как на сцену истории как требование солидарности всего человечества». Еще раз – всего человечества! «Социалистическое общество должно быть обществом солидарных личностей, связанных сознательной готовностью пожертвовать личным наслаждением для общего блага». Наконец, весьма решительное заявление, как бы венчающее статью: «Если неизбежный «закон природы» заставляет победителей идти вперед по трупам побежденных, то социализм придет к солидарности человечества по трупам врагов этой солидарности, потому что он один прав в этой борьбе». Это, можно сказать, весьма не толерантное суждение П.Л.Лаврова, которое не может понравиться разносчикам толерантного сознания, оставим на его совести. Не знаю, звучит ли принцип всечеловеческой солидарности в европейском социализме. В русском он звучал, да еще как. Но уже не усилиями Лаврова, а усилиями победившей революции.
Но еще один пример. Это Н.Г. Чернышевский с его известной статьей (брошюрой) «Антропный принцип в философии», так сказать, архаика русской общественной мысли. В своем представлении об антропном принципе русский мыслитель идет вообще-то от естествознания и во многом от материализма и антропологизма европейского (Фейербаховского, в частности). А это значит, что он должен отправляться от индивида и неизбежно придти к утилитаристскому представлению нравственности (добра). Так оно и происходит: добро – это польза. Вроде бы можно ставить точку. Но точку ставит сам писатель. Добро у него не индивидуальная польза, а польза родовая, правильнее сказать польза – вот никуда от этого не денешься в русской литературе – всечеловеческая. Вроде бы «основанием пожертвования служит личный расчет или страстный порыв эгоизма». Но… «Общечеловеческий интерес стоит выше выгод отдельной нации, общий интерес целой нации состоит выше выгод отдельного сословия, интерес многочисленного сословия выше выгод малочисленного». Есть некий арифметизм в воззрениях нашего автора, он не столь решителен, как Лавров в понимании пользы как пользы всечеловеческой. Но все-таки .. «всегда оказывается, что нация губит сама себя, порабощая человечество, что отдельное сословие приводит себя к дурному концу, принося в жертву себе целый народ» (правда, наше олигархическое сословие так не думает, впрочем, оно скорее и сословием не является, т.е. не является сословием этого народа).
В общем, можно утверждать, что проблема всечеловеческой солидарности является ведущей в русской антропологи, в ее представлении о природе нравственных начал (идея соборного человечества у Хомякова и т.п.). Но более всего этого тема развита В.С.Соловьевым. Но об этом отдельный разговор.

Автор: Юрий Николаевич 17.11.2009, 21:33

Есть вопрос.
Различно ли понимание ПРАВДЫ основанное на ВЕТХОМ ЗАВЕТЕ и ВЕДАХ? Это два абсолютно разных первоисточника (сновидений).
ПРАВЕДНОСТЬ = ВЕДНОСТЬ?
НЕТ ли трагического разрыва в продолжении народной жизни согласно вымаранным из сознания, но оставшихся в глубинах бессознательного, ВЕДАМ,
и Жизни согласно "Слову Христову"?

Автор: Ratan 18.11.2009, 10:02

Я уже отказывался обсуждать вопросы сознания в духе фрейдистских комплексов, сновидений и т.п. Но есть повод отметить следующее. "Нам не дано предугадать как наше слово отзовется... мысль изреченная есть ложь...и т.п.", все это можно рассматривать как констатацию того факта, что слова оживают и наполняются определенным смыслом в культуре. А она формируются в ходе исторического процесса, в ходе конкретных дел и поступков людей, начинающихся с форм социального объединения и форм предметной (хозяйственной) детельности. Конечно, культуры должны понимать другу друга, в том числе, на рациональном уровне. Тогда и появляются слова и заветы, значения которых можно выразить на когнитивно-рассудочном или разумном уровне. Но я не думаю, что есть универсальное понимание и переживание подобных смыслов, вытекающее из универсальности комплексов, сновдений и т.п. фредистских реалий. Чтобы "понять" те или иные заветы, нужно пережить их в контексте культуры и вместе с культурой.

А кто эти Веды первоначально вписал и кто их потом вымарал? Если даже принять, что у славянских культур есть "ведические основания", то все равно культурная генетика эволюционирует вместе с обществом. Искать сегодня "ведические основы" нашей культурной правды, это, на мой взгляд, искать мифические сновидения вместо исследования реальных исторических процессов.

Автор: Юрий Николаевич 19.11.2009, 19:03

Если сновидение (за кажущейся БЕСсмыслицей) скрывает орпределённую (генетически детерминированную, а потому универсальную для различных возникших на общей генетической основе культур) методику анализа и синтеза информации поступающей как из эндо так и из экзо среды,
то информация поданная на его языке будет вызывать строго детерминированные данной информацией изменения в поведении носителя данного генотипа.
Миф пишется языком сновидения ( его можно назвать аналоговым, но не цифровым, нас в институте учили ещё составлению простейших аналоговых схем, там вероятность в 30% считалась верхом возможности достижения, но зато возможно было анализировать огромные инф. поля, в которых тонет цифра). а поэтому транскультурален.

Извините, но Глубинная психолгия, была и останется наукой занимающейся именно этими, кажущимися "рациональному уму" лишенными всяческого смысла процессами.

А на счёт "реальности" исторического процесса.
Всякий исторический процесс состоит из огромного массива (фактологического поля) фактов и применение к нему законов линейной логики возможно лишь в свете (луче) ,личного сознания человека его описывающего.
Но если, не приведи господь, ВЫ пойдёте на кушетку к психоаналитику, то ваш рациональный УМ возможно будет поражен как в течении вашего личного анализа будет меняться и ваша личная история, вернее будет меняться интенсивность освещаемых вашей памятью тех или иных событий прошлого, при этом вы обнаружите, что и восприятие Мировой истории будет поразительно меняться, одни её факты уйдут в тень, другие неожиданно приобретут новую окраску.

Остаётся открытым вопрос ВЕДЫ,
Если принять, что мы ВЕДИЧЕСКИЙ НАРОД. то
мы сразу постареем на десяток тысячелетий. и отнесёмся (по Гумилёву) к ошень старой нации, = вырождающейся естественным образом - истратив свой заряд пассионарности.

Автор: Ratan 22.11.2009, 8:18

Мне непонятно, как это сновидение скрывает методику анализа.


Я не разделю энтузиазма поиска оснований культуры в каких-то образах и программах поведения, генетически зашифрованных на докультурной стадии развития. Человек выходит из животного состояния вместе со своей предметной деятельностью и культурой. Это две сопряженные, но и во многом независимые координаты его общественного развития. Искать же в подсознании записанные природой культурные коды общественного поведения представляется мне «психологическим шаманизмом», сознательный бегством от исследования и понимания природы человека и его истории. Сон разума рождает чудовищ… Это бегство в мифологию и ее мистицизм. В общем, чудо, тайна и авторитет – вечные соблазнительные спутники человека.



Да, «написание мифа» связано с первичными процессами ассимиляции становящихся смыслов становящимся культурным человеком. Отсюда и его язык и специфика психологического освоения смысла. Но погружение в архаику сознания для прочтения культурных кодов – это уж, увольте… И потом эта транскультуральность. Это значит, что есть биологические универсальные архетипы культуры? Бессмыслица какая-то, культура есть нечто не биологическое, не врожденное по определению и трансилруемое социогенетически.




Во-первых, исторический процесс объективно – не массив фактов, а реальная жизнь народов. И, во-вторых, понимание и изучение этой жизни требует не только «линейной логики», но и герменевтики, так сказать, душевного сопереживания, проникновения в исторические смыслы. А сведение истории к личному восприятию, ликвидации метанарративов и т.п., все это уже проговорили европейские интеллектуалы постмодерна.



Надеюсь, господь меня к этому не приведет… Уж лучше к сибирскому шаману.


Это трансперсональный психологизм кого угодно задолбает. Почему шимпанзе не представить выродившимся ведическим народом, уж очень «старой нацией»? Откажем им в этом по причине отсутствия разума? Но источник разумности где по-вашему? В мистической дали? Тогда уж лучше отдать здесь приоритет христианскому богу. Все более человечно и более понятно. Во всяком случае, на этом основании сложилось жизнеутверждающее мировоззрение, на основе которого совершался исторический процесс. Не нравится? Дайте светлую альтернативу, а не бегство в темную и мистическую архаику.

Автор: Ratan 22.11.2009, 8:21

Метафизика Света.
С.Е.Кургинян показывает в последних статьях как формируется метафизика Зла, и как воспитываются и организуются ее адепты и ее технологи. Действительно, в поступках индивидов, посягающих на личность, достоинство и имущество другого человека зло носит слишком явственный характер. Его очевидность требует и столь же решительного отпора. Если подобное злое посягательство имеет успех, то этот успех носит временный и локальный характер. Чаще всего такое зло есть следствие индивидуального порока или следствие неких чрезвычайных житейских обстоятельств. Социальная среда может снижать или повышать «порог срыва» индивида в асоциальное поведение, но все это лишь неизбежные локальные болезни общества. Другое дело – зло как принцип, внедряемый в человеческое сообщество. Здесь оно должно приобретать характер ментальной установки, маскирующей свои конечные результаты и ищущей поддержки в тех или иных мировоззренческих конструкциях. Именно в этих случаях зло приобретает организованный характер, становится собирательным, становится осознанной программой действий. Оно может начинаться как форма борьбы с конкретной формой жизни, но в силу логики вещей превращается в борьбу с жизнь как таковой. Такое собирательное зло требует для себя метафизических оснований, которые в силу естественного хода вещей становятся основанием борьбы с жизнь как целым. Альтернатива жизни - смерть, и зло превращается в метафизику смерти, метафизику борьбы со светлым началом жизни. Неудивительно, что мировоззрение зла ищет себе основание во тьме архаических мифологий, оно по природе своей боится света. Для выхода на свет оно надевает плотные «маскхалаты» и ищет дорогу в психику человека через уничтожение в человеке светлых жизненных начал.
В конце концов, есть Свет и Тьма, есть Жизнь и Смерть, есть Добро и Зло. И почему бы злу не создавать свою метафизику? Более того, зло собирательное не может не создавать свою метафизику, но, как сказано, создавать ее оно станет, обращаясь к глубинным мистическим пластам мифологического сознания. К тем конструкциям тьмы, которые возникали в психике становящегося человечества, к тем пугающим персонажам и образам, с помощью которых формирующийся человек табуировал для себя тему смерти. В сферу рационального сознания оно пробирается через теоретические построения расовой теории, теории социал-дарвинизма и т.п., включая теории подсознания какой-нибудь трансперсоналистической психологии. Любая рациональная конструкция бьется альтернативной конструкцией. Поэтому последовательное зло должно общаться с онтологизированными сознанием силами тьмы, и искать выхода к человеку через активизацию аффектов, ведущих к этим силам. Раблезианство (технология смеющегося низа) лишь одна из них.
Обо всей метафизике тьмы нужно можно сказать, что она не субстанциональна, как не субстанционально зло. Она эпифеномен света, эпифеномен метафизики жизни (добра), которая живет в человеке и которой живет человек и человечество. Метафизика жизни, метафизика света, метафизика добра вот вечный противник сил смерти. Метафизике жизни нет нужды обретаться в темных подвалах подсознания или даже в затенных помещениях гарвардских лабораторий. Она всегда сопровождает жизнь, она всегда на свету, она апеллирует к разуму, выводящему к свету. Она не требует искусственных измышлений, она сопровождает жизнь и дело жизни всего лишь не отворачиваться от самой себя. Рефлексия жизни и торжество жизни обращает свою пренебрежительную усмешку натужным усилиям тьмы и легко разгоняет их наваждение. Каждая культура создавала и создает свою метафизику жизни, метафизику света. Есть она и в русской культуре на мифологическом, на религиозном и на рациональном уровнях. И проговаривается она на «всех языках», т.е. на поэтическом языке мифологического сознания и рациональном языке философии и общественной теории. Она легко слышится и понимается любым человеком, не чуждым нравственному началу. А законченные злодеи встречаются гораздо реже, чем праведники просто в силу того, что иначе жизнь не могла бы продлиться.
Каким языком проговаривает свою метафизику жизни русская культура? Осмелюсь утверждать – языком солидарного человека и солидарного человечества. Каков глоссарий этой метафизики?
Он в малой, но сущностной части уже выражен русскими социалистами, соединявшими идею социализма как материального переустройства общества с нравственным содержанием такого переустройства. Но в общественной жизни 19 века к разработке оснований солидаристского сознания более всего обращались русские религиозные философы и прежде всего В.С.Соловьев, вызвавший ожесточенные и в чем-то даже озлобленные нападки части русской либеральной публики своей книгой «Оправдание Добра». Прикоснемся к этому сочинению, к его понятиям.
Антропология Соловьева религиозная, она опираются на теологический фундамент. Сегодня едва ли рациональное сознание примет концепцию нравственных оснований, опирающуюся исключительно на религиозную веру. Однако при анализе роли нравственного чувства в общественной жизни можно отвлечься от представления о первоначалах нравственности. Речь должна идти об их проявлениях. А в рассмотрении истории общества опора на религиозное сознание не отделяет Соловьева ни от естественной науки, ни от эволюции, которую можно представлять как способ, каким творец созидает мир и ведет к всеединству само человечество. Такой подход дает основание для соединения идей Соловьева с сознанием современной эпохи.
Что здесь наиболее интересно?
1.Начать здесь нужно с того, что проявление нравственности есть (по Соловьеву) делание Добра. Ограничимся на этой стадии тем, что на неком образно-интуитивном уровне все мы представляем, что такое добро. Если же искать абстрактного фундаментального определения, то оно может выражено по меньшей мере двумя постулатами. Один из них развит по-своему Н.Ф.Федоровым, и суть его в том, что Добро есть продление жизни живущим и возращение ее умершим. Иначе говоря, добро есть путь преодоления смерти вплоть до обретения бессмертия, что и является наиболее существенным в федоровском понимании Добра, разделяемым по сути и Соловьевым. В любом случае для нас важно то, что добро направлено на продление жизни как таковой. Другой постулат исключительно соловьевский, и он не противоречии воззрению Федорова. Суть его в том, что Добро есть путь к всеединству, а зло есть отпадения от всеединства. Этим неизбежно осуждается эгоизм и эгоистическое противопоставление индивида собирательному целому, каковым является общество.
Основные фундаментальные формы проявления нравственного чувства по Соловьеву есть стыд (человек стыдится в себе животного, стыд есть преодоление животного начала), сострадание (альтруизм) как активная форма солидарного отношения человека к человеку, наконец, благоговение, т.е. религиозное чувство. Последнее заключается, как полагает Соловьев, в вере в существо бесконечно могущественное, нежели человек, но существо столь же бесконечно доброе. Тем самым Добро объективируется и предстает как высшее начало, инициируемое в человеке высшим и могущественным существом. Кстати сказать, хотя Соловьев здесь не при чем, это вполне соответствует представлению о богатырях в русском эпосе как о людях сильных, но добрых, чья сила обращена на делание Добра.
2.Вторая важная сторона соловьевского умозрения заключаются в представлении о том, что добро (нравственное начало) должно быть объективировано в общественном устройстве. Эта мысль выражена у В.С. Соловьев совершенно недвусмысленно, хотя может быть несколько иными словами. В частности, утверждением этой мысли является протест против субъективного понимания нравственности, т.е. представление о нравственности как качестве исключительно личного сознания и личного поведения индивида. Не вызывает никакого сомнения, что нравственное чувство должно овладеть сознанием индивида. Но область действия нравственности на этом уровне ограничена. Она может затрагивать близких, например, родственное или сословно-групповое окружение, но не распространяться при этом на все общество и уж тем более не принимать в свою сферу все человечество. Здесь интересным является обращение Соловьева к «Одиссее», к ее сентиментальному герою, орошающему слезами многие страницы греческой поэмы. Слезы лились чаще всего при воспоминании о покинутой Итаке, родном доме, жене и сыне. Однако трогательная чувствительность героя не мешает ему устроить бесчеловечную расправу с рабынями и козоводом Мелантием, которого, помучив, изрубили на корм собакам. Нравственное чувство Одиссея адресовано не всем, оно минует врагов и невольников. От себя замечу, что слезы Одиссея сменялись радостным сверканием глаз, если при каком-нибудь бегстве удавался хороший грабеж. И дело здесь не в личности Одиссея. Примеры такого рода Соловьев находит в недавней крепостной России и указывает, что субъективная нравственность сама по себе не обеспечивает нравственный прогресс общества. Зато последний становится весьма ощутимым и эффективным, когда общество принудительно вводит нормы отношений, исключающие возможность безнравственного отношения к личности. Например, отмена крепостного права в России стало реальным прогрессом, поскольку нравственный принцип был защищен правовой нормой. По В.С.Соловьеву общество есть собирательный орган делания добра, и движение к человеческому всеединству может совершаться только через нравственный прогресс общества, т.е. наполнение его общественными нормами, удовлетворяющими принципу делания добра. Кстати, на этом основании Соловьев полагает, что религия, семья и собственность не являются первичными основаниями нравственности, но сами требуют нравственной оценки. Общество является условием всеобъемлющего решения нравственной задачи, и этим определяется связь субъективной (индивидуальной) и общественной нравственности, выраженной в общественных отношениях.
3.Собирательная нравственность (или всечеловеческая солидарность) не может оставаться безразличной к характеру хозяйственной деятельности и, тем самым, к характеру экономических отношений в обществе. Философ решительно отрицает какие-либо от себя действующие экономические законы и экономическую необходимость, т.е. независимую от человеческих целей «экономическую метафизику», названную в религиозной философии экономическим материализмом: «Так как подчинение материальных интересов и отношений в человеческом обществе каким-то особым, от себя действующим экономическим законам есть лишь вымысел плохой метафизики, не имеющей и тени основания в действительности, то в силе остается общее требование разума и совести, чтобы и эта область подчинялась высшему нравственному началу, чтобы и в хозяйственной своей жизни общество было организованным осуществлением добра». Если следовать такому утверждению, то нынешнее выведение экономической деятельности за границы нравственной сферы есть лишь форма оправдания эгоизма и безнравственности «бизнеса», следующего антисолидаристской этике и придумывающего себе объективные законы, за что и раздаются нобелевские премии экономистам. Еще раз Соловьев: «Как свободная игра химических процессов может происходить только в трупе, а в живом теле эти процессы связаны и определены целями органическими, так точно свободная игра экономических факторов и законов возможна только в обществе мертвом и разлагающемся, а в живом и имеющем будущность хозяйственные элементы связаны и определены целями нравственными». Позиция Соловьева в том, что нет экономической необходимости, не подвластной воле человека. Безнравственность же провозглашения «первичности» экономических законов над моральной сферой выражается по Соловьеву в целом ряде искажений общественной жизни. Это отношение к человеку как исключительно производителю и потребителю вещественного богатства, это превращение общества в плутократию, в рамках которой доминирует материальной начало, это устранение нравственного назначения и смысла труда. Все это находит свое выражение в отношении такого общества к природе как только источнику материальных ресурсов.
Может показаться, что постановка вопроса о соотношении нравственности и экономики звучит прожектерским морализаторством. Однако напомню, что именно в советском обществе в годы напряженного строительства делался акцент на нравственной оценке труда, как труда для общества, и хозяйственная деятельность рассматривалась как «общее дело». Любой советский человек, третируемый сегодня как «совок», согласился бы с следующей формулой В.С.Соловьева: «А с точки зрения нравственной труд есть взаимодействие людей в области материальной, которое, в согласии с нравственными требованиями, должно обеспечивать всем и каждому необходимые средства к достойному существованию и всестороннему совершенствованию, а в окончательном своем назначении должно преобразовать и одухотворить материальную природу».
Философская концепция Соловьева как целое не может сегодня стать программным философским документом по той причине, что она опирается на религиозную антропологию. Эпоха промышленного развития оперлась на науку и новый шаг в этом направлении не может быть возвратом к прошлому. Но наука модерна вытолкнула из своей сферы нравственные начала жизни, точнее, свела их к утилитаристской морали, в рамках которой добро есть польза, а целью индивида является максимизации пользы в ее материально-вещественном измерении. Но такая наука (речь идет о науке о человеке и обществе) лишается высших метафизических начал, освобождая смысловое пространство обитания человека метафизике зла. Противостоять же ей должно утверждение жизни, которое не может игнорировать ее нравственные основания. «Метафизика жизни», открывающая путь к развитию в современных условиях, не может игнорировать вопроса о его нравственных началах. Пока она оставляет их в ведении нобелевских лауреатов по экономике, она не будет способна решать свою основную задачу – выстраивание жизнеутверждающего мировоззрения для продолжения Истории. И здесь вновь приходится констатировать, что, если действительно Россия призвана сказать свое слово миру и что мир действительно ждет от нее этого слова, то эти ожидаемые слова должны быть наполнены нравственным смыслом (рациональной рассудочности на западе более чем достаточно и нет никакого смысла состязаться на этом направлении), не абстрактным морализированием, но социальным проектом, наполненным глубоким всечеловеческим нравственным содержанием. Где она должна искать эти слова и образы? Не в западной рациональной науке о человеке (которая, разумеется, должна быть освоена), но в глубинах русской культуры, освоение которой предстает сегодня как нерешенная задача. Но пока мы на свою собственную историю и на природу человека будем смотреть «западными глазами», эта проблема так и не будет решена. Построение метафизики жизни не может игнорировать российский опыт прошлого во всех его сферах, включая философскую мысль, ее антропологические «повороты». Но при этом нужны новые антропологические идеи, способные указать на объективную природу нравственных оснований жизни общества, разрушение которых рано или поздно оборачивается для него летальными следствиями.

Автор: Юрий Николаевич 22.11.2009, 9:50

Давайте начнём с основ.
Есть Инь И Янь, есть свет и тьма, без тьмы нет света. Помните анекдот. пьяный ищет ключи под фонарём, хотя потерял их где-то во тьме. А тут светлее!
Идя в Европу (а психоанализ это чисто европейский метод) вы оказываетесь (в поисках смыслов) в объятьях сибирских шаманов - наших праотцов?
Народ вошедший в христианство с развитой письменностью и мифологией, имеющий государственность - вряд ли относится к эпохе шаманизма - родового строя - это всё же НАША забытая Античность. Для вас приемлемо такое деление? Родовой строй - шаманизм, Племя - профессиональные жрецы, Союз племён с общим Центром - Княжение - Жреческое сословие, Государство - Священослужители?
Мы столетие освещали и просвящали, мы вогнали слишком много энергии в ЯН, мы сдвинули природное равновесие, пришло время "собирать камни" - для восстановления равновесия приходится познавать природу тьмы.
Возникает вопрос.
А не повторили ли мы "возлюбя свет" (господи. а ведь было целое сословие носившее сиё гордое имя) судьбу "Несущего свет"?
Чем больше мы "несли света", тем больше проливалось крови.

Возможность трнскультуральных исследований (возьмите хотя бы того же Проппа) говорит о генетическом единстве всех этносов, о общих законах их развития. На общей генетической основе возникают типичные спосбы решения возникающих задач.
(недавно мне попалась заметка одного археолога из подмосковья, он исследлвал развитие гончарного производства в одном селе. после татар, так оно прошло все стадии развития керамического производства от грубых глин, до тонкостенных сосудов течении 200 лет . практически повторив с О, всю историю развития керамики).

Автор: Ratan 27.11.2009, 16:24

По поводу последнего «Кризиса».
Как я понял, по мысли С.Е. Кургиняна Слон по имени Модерн скорее всего растает и растворится (уже тает и испаряется). Нас это вне всякого сомнения касается. Точнее, это касается всех. Сам модерн стал вызовом западной цивилизации всему миру, если говорить в понятиях А.Тойнби, и даже в некотором смысле вызовом запада самому себе. Но можно отнестись к проблеме и иначе: «Что он Гекубе, что ему Гекуба…». Надо ли нам рыдать? То есть, мы ведь в модерне не были, если иметь в виду его культурный контекст. Точнее, некоторая часть интеллектуальной элиты в нем как бы присутствовала, жила его представлениями, хотела оживления призраков модерна в России. И только. Если же взять Россию как целое, как СССР с его братством народов, то он в модерне не жил. Он был в развитии, внешне схожем с модерном в части технологической, но альтернативном ему по мотивациям, по ценностям, по «метафизике», наконец. Вот и хочется сказать невольно: что нам Гекуба… Другое дело, что средства постмодерна затачиваются на нашей территории. И еще одно «другое дело» в том, что модерн был проектом развития, в этом смысле ценен. Но если мы хотим понимать причины, по которым ослаб и прервался советский проект, то есть резон понять параллельный курс: почему европейский модерн трансформируется в постмодерн, на почве которого возможна игра с историей, игра в историю, вместо действительного прогресса и развития. Усилия транснационального субъекта здесь несомненны и огромны, но не одними же элитными усилиями обеспечивается этот процесс. Я уже высказывался в том духе, что модерн содержал в себе свой постмодерн. Но о внутренних слабостях модерна должен быть особый разговор, который может быть сопряжен с разговором о сильных сторонах советского проекта. А пока о нас самих, именно, о нашем развитии и о том, как нам ответить на вызов постмодерна. И есть резон припомнить, как «мы» отвечали на вызов модерна. Точнее, как отвечала на него некоторая часть России, именно образованная Россия. Не вся, конечно, но значительная часть. Это снова к вопросу об элите, ее формировании. В конце концов, тема ведь тоже антропологическая в смысле буквальном и в смысле метафорическом, как показывают эссе из «Опавших листьев» В.В. Розанова.
Из Розанова В.В. (1915).
«У нас нет совсем мечты нашей родины. И на голом месте выросла космополитическая мечтательность.
У греков есть она. Была у римлян. У евреев есть.
У француза – «chère France», у англичан – «Старая Англия». У немцев – «наш старый Фриц». Только у прошедшего русскую гимназию и университет – «проклятая Россия». … У нас слово «отечество» узнается одновременно со словом «проклятие»…. Посмотрите названия журналов: «Тарантул», «Оса». Целое издательство – «Скорпион». Еще какое-то среднеазиатское насекомое (был журнал). «Шиповник». И все «жалят» Россию. «Как бы и куда ей запустить яда». Дивиться ли, что она взбесилась. … Жалит ее немец. Жалит ее еврей. Жалит армянин, литовец. Разворачивая челюсти, лезет с насмешкой хохол. И в середине всех, распоясавшись, «сам русский» ступил сапожищем на лицо бабушки-Родины».
Цитата не как комплимент Розанову. Насколько он был прав в начале 20 века, не обсуждается. Просто цитата отражает горечь положения, насколько точно – вопрос открытый. Но в отношении прошедшего русскую гимназию и русский университет – много правды.
Интересно здесь то, что Розанов определенно говорит не о крестьянине, он ведь русской гимназии и университетов не проходил. Это интеллигенция, интеллектуальная элита, о ней как раз речь. А если элита несет в себе такое отношение к Отечеству (если мы на минуту поверим Розанову), то окажется, что нынешнее положение умов и положение более века назад, так сказать, структурно идентичны. Успехи советского периода приходятся на то время, когда «розановская элита» оказалась не у дел. Подчеркну, именно та часть элиты, о которой говорил Василий Васильевич. Была ведь и другая, которая сомкнулась с большевиками ради строительства Отечества. Значит, были и те, у кого была если и не «мечта нашей Родины» (а все-таки думается, что была мечта), так по крайней мере – чувство нашей Родины. И было оно не только у русского, но и у хохла, литовца, еврея, армянина и т.д. Непрочность же этого чувства в элитарном слое имеет свой источник.
Еще раз из Розанова из набросков, которые можно принять за его попытку (частичную) объяснения отсутствия «мечты своей Родины».
«Я учился в Костромской гимназии, и в 1-м классе мы учили: «Я человек, хотя и маленький, но у меня 32 зуба и 24 ребра. Потом – позвонки.
Только доучившись до 6 класса, я бы узнал, что «был Сусанин», какие-то стихи о котором мы (дома и на улице) распевали до поступления в гимназию:
…не видно ни зги!
…вскричали враги.
И сердце замирало от восторга о Сусанине, умирающем среди поляков.
Но до 6 класса (т.е. в Костроме) я не доучился. И очень многие гимназисты до 6-го класса не доходят: все они знают, что у человека «32 позвонка», и не знают, как Сусанин спас царскую семью.
Потом Симбирская гимназия (2 и 3 классы) – и я ничего не знал о Симбирске, о Волге (только учили «3600 верст», да и то это в 4 классе). Не знал, куда и как протекает прелестная местная речка, любимица горожан – Свияга.
Потом Нижегородская гимназия. Там мне ставили двойки по латыни, и я увлекался Боклем! Даже странно было бы сравнивать «Минина и Пожарского» с Боклем. Бокль был подобен «по гордости и славе» с Вавилоном, а те, свои князья, - скучные мещане «нашего закоулка».
Я до тошноты ненавидел «Минина и Пожарского» - и, собственно, за то, что они не написали никакой великой книги вроде «Истории цивилизации в Англии». Потом университет. «У них была Реформация, а у нас нечесаный поп Аввакум». Там – римляне, у русских же – Чичиковы.
Как не взять бомбу, как не примкнуть к партии «ниспровержения существующего строя».
В основе просто:
Учась в Симбирске – ничего о Свияге, о городе, о родных (тамошних) поэтах – Аксаковых, Карамзине, Языкове; о Волге – там уже прекрасной и великой.
Учась в Костроме – не знал, что это имя – еще имя языческой богини; ничего об Ипатьевском монастыре. О чудотворном образе (местной) Феодоровской Божией Матери – ничего.
Учась в Нижнем – ничего о «Новгороде низовыя земли», «о Макарии, откуда ярмарка», об Унже (река) и ее староверах.
С 10-лет, как какое-то Небо и Вера и Религия:
«Я человек, хотя и маленький, но у меня 24 ребра и 32 зуба», или наоборот, черт бы их брал, черт бы их драл. Да, еще: учили, что та кость, которая есть берцовая и называется берцовою.
***
Представьте, как если бы годовалому ребенку вместо материнской груди давали – «для скорейшего ознакомления с географией» - кокосового молока, а девочке десяти лет надевали бы французские фижмы, тоже для ознакомления с французской промышленностью и художеством. «Моим детям нет еще одиннадцати, но они уже знают историю и географию».
И в 15 лет эти дети – мертвые старички».
На диагноз может и не тянет, но, на мой взгляд, есть резон задуматься.

Автор: Ratan 2.12.2009, 16:32

Своими исследованиями С.Е.Кургинян будит мысль и ставит вопросы, которые не любит обсуждать наш нынешний истеблишмент и наше высшее руководство, уверенное (само-уверенное), что простая либеральная истина у него в кармане. Но развитие мысли Курги-няна должно идти как обсуждение его идей, например, идеи Сверхмодерна. Вот по поводу «сверхмодерна» хочется продолжить предшествующее сообщение. Почему именно мо-дерн берется как отправная точка для возможного будущего? Это ведь (модерн) европей-ская форма индустриального общества, воплощение «духа капитализма». То есть, если бы мы жили в Европе, жили европейскими проблемами и европейской жизнью в целом, то нашей заботой должен был бы стать «закат модерна». Но об этой проблеме в общем-то уже писал один европейский мыслитель еще в первой трети 20 века. Я имею в виду О.Шпенглера. Его боль – закат европейской культуры, она исчерпала свой фаустовский (Шпенглер) дух. Сарказм и боль европейца в его словах: «Взирать на мир не с высоты, как Эсхил, Платон, Данте и Гёте, а с точки зрения повседневных потребностей и назойливой действительности, - я обозначаю это как замену орлиной перспективы жизни перспекти-вой лягушачьей … Так, я различаю трагическую и плебейскую мораль. Трагическая мо-раль культуры понимает тяжесть бытия, но из этого она извлекает чувство гордости нести эту тяжесть… Плебейская мораль Эпикура и Стои, сект эпохи Будды, мораль 19 века при-готовляет план сражения, ставя себе целью обойти судьбу. Она видит во вселенной не Бо-га, а совокупность фактов. Судьба для нее – это сеть причин и следствий, которую мир должен распутать». Говорят иногда, что Шпенглер не историк и не философ, но публи-цист. Для нас здесь не важна научная основательность О.Шпенглера, важно другое, его ощущение времени. «Каждая культура имеет свой особый род смерти». Свой род смерти (жизнь в цивилизации) имеет и фаустовская культура Просвещения, иначе сказать, куль-тура модерна. Шпенглер призывает стоически встретить эту неизбежную смерть в ожида-нии нового пробуждения культуры (или начало нового этногенеза у Гумилева?).
Шпенглеру как европейцу пристало думать «о конце модерна», а нам, зачем думать за не-го? Если уж думать, так за весь мир, это больше соответствует размаху русского духа, чем он и отличается от фаустовского духа покорения и утверждения власти европейца. За ев-ропейцев думать неохота, в особенности, когда посмотришь на плутовские физиономии их политиков, на которых так и светится их плоское и мелочное лицемерие, подчеркнутое надутой значимостью Важнее поставить вопрос, чем ответила Россия на вызов модерна? Правда, Шпенглер полагал, что Россия не ответила и ответить не может, что у нее нет своей морфологии истории, а есть только псевдоморфизм, выражающийся в неудачных заимствованиях европейских форм, начиная с реформ Петра. Но оставим нашего немца с этим суждением. Дадим свой ответ, точнее, взглянем на реальную историческую реакцию России на вызов модерна.
Факт нашей истории в том, что в ней последние три века идет борьба европейского и соб-ственного русского путей развития. Преимущество сторонников европейского пути обес-печивается тем, что он ясно сформулирован и «метафизически фундирован» самими евро-пейцами, представлен образцами их истории, философии и мировоззрением в целом. Правда, этот путь уже пройден, о чем сказал еще О.Шпенглер, и присоединяться к проек-ту модерн на стадии его ликвидации, об этом пишет и С.Е. Кургинян, выглядит полной нелепостью. Впрочем, нынешняя элита фактически ни к какому пути не присоединяется и никакого пути внятно не формулирует. Нормально пожить – это отнюдь не формула бу-дущего. Нормально пожить люди хотят всегда (не теряя при этом ощущения истории, за-мечу, и отдавая приоритет именно этому «метафизическому» чувству). Если нынешняя элита и реализует какой-то путь, то это путь мародерского периферийного капитализма, осуществляемого путем сдачи своей страны, правда с попытками что-то выторговать на отдельных этапах процесса деградации. Должно быть наша «элита» никогда не слышала, что стыдно благоденствовать, когда бедствует Отечество. Похоже, наоборот, она с насла-ждением благоденствует, глядя на гибель отечества. ..это невольные эмоции по пути…
Собственный путь России как ответ на вызов западного Просвещения фактически никогда не был ясно сформулирован, тем более «метафизически фундирован» (отчасти за исклю-чением советского времени). Это не значит, что работа не велась. Она велась и ведется постоянно в разных нишах нашего общества, но необходимый генеральный синтез не осуществлен. Ему сознательно и бессознательно создаются препятствия, хотя это никак не оправдание, поскольку препятствия есть всегда. Реальным же исторически сложившимся ответом на вызов западного модерна стал советский проект развития. Это свой путь на основе соборного духа общего дела, чего желали славянофилы, хотя едва ли бы они одоб-рили его конкретную форму и примененные средства (прежде всего в сфере идеологии). Этот путь смог состояться благодаря победе культурного архетипа, жившего в народе и явившего себя в идее строительства общества, в котором человек человеку друг, а в пер-спективе - «чтоб вся на первый крик - товарищ!- оборачивалась Земля».
Сегодня этот проект просто убивают и главная проблема развития, не только русского, но и всемирного, в реабилитации и продлении уничтожаемой модели развития. Засту-питься за советский проект – значит заступиться за развитие, за Жизнь, за продолжение Истории. Это и должно быть «сверхмодерном», если пользоваться таким термином. То-тальная конкуренция, положенная в основание философии, антропологии и общественной жизни модерна к человеческому братству привести не может, но только к победе и гос-подству сильного. Об утрате этого властного духа, этого стремления к овладению миром печалится ницшеанец Шпенглер, для которого человек самый совершенный хищник, а жизнь есть беспощадная борьба и победа сильного. Под этим углом зрения можно сказать, что не добро и мир нес в себе модерн, он нес в себе семена зла, смягченные христианской традицией европейской культуры. Эти семена бурно проросли в форме постмодерна.
Метафизикой заступничества за советский проект может быть только Метафизика Добра (она же метафизика жизни), метафизика солидарности и солидарного человечества, реали-зуемая на своей территории, в своем обществе как образец будущего. В противном случае, чем ответить на вызов с Востока. Ведь вызов реальный, скоро мы столкнемся (если будем жить) не только с модерном и постмодерном. Восток (Китай), выходя на мировую арену с претензией на лидерство, непременно должен родить что-то от себя и для всего мира в «метафизическом» пространстве добра и зла. Хорошо, если это будет коммунистическая идея, но ведь гарантии такой нет. Эту русские (советские) протягивали миру идею братст-ва, а кто еще может это делать всерьез? Поэтому нужно новое прочтение своей истории сквозь призму идеи: добро как актуальная задача общественного строительства и добро в перспективе как всемирная цель. Добро, понимаемое не как филантропия так называемых социальных программ, но делание добра как принцип, пронизывающий хозяйственную жизнь общества, его политическую систему, его культуру и общественные отношения в целом. Замечу кстати, в таком обществе медицина будет не бизнесом, а делом спасения и продления жизни, т.е. высшим проявлением добра. В таком ракурсе не лишним будет се-годня новое прочтение «Оправдания добра», таким может быть ответ на вызов зла – защи-тить свою модель развития, наполненную идеей человечности. Но тогда должны быть ак-тивизированы средства русской культуры и ее общественной мысли, ее глубинный потен-циал, а не та поверхностная барская русскость, которую стремится оживить «белый пат-риотизм». В этом положении нельзя чураться русской так называемой кондовости и от-сталости, на которую любит напирать европоцентризм. Свои слабости нужно преодоле-вать, и для этого необходимо ощущение тяжести бытия и гордость нести эту тяжесть. К сожалению, у нас часто как у Розанова в прошлом веке, вся антропология сводится к формуле: «я человек маленький, но у меня 24 ребра и 32 зуба». Вот вроде бы и весь чело-век. А зубы и интеллект нужны, чтобы кусаться, защищая добро, а не для подхихикивания окружающей пошлости.
Может показаться, что этим выражена очередная позиция русского национализма. Но это было бы ложным прочтением. Моя мысль в том, что пробудить советский проект, толк-нуть к его новому воплощению, адекватному глобальной реальности нынешнего дня, можно лишь достроив его метафизически (антропологически). Достройка же должна вес-тись на фундаменте русского развития (российского, если режет слух слово «русское»), включая прежде всего советский опыт. Нужно взглянуть на позицию изнутри нашего тра-диционного сознания, с позиции метафизики добра, а не только в представлениях евро-пейского модерна и постмодерна. Разумеется, речь идет не об одних лишь теоретических рассуждениях философского характера. Дух живет в теле, а это значит, что речь должна идти об общественном воплощении добра в формах общественной жизни: «Стремление к взаимопомощи появилось у человека еще в отдаленные времена, оно так глубоко перепле-талось со всем прошлым эволюции человеческой расы, что сохранилось, несмотря на все превратности истории, до настоящего момента…. И всякий раз, когда человечеству пред-стояло выработать новую социальную организацию, приспособленную к новой фазе раз-вития, его созидательный гений всегда почерпал вдохновение и необходимые ему элемен-ты из этой вечно живой тенденции» (Кропоткин П.А.). Духовность не вера в духов, но ве-ра в солидаристские связи и в смыслы, освящающие, поддерживающие и воспроизводя-щие отношения солидарности. Тотальное разрушение солидаристских связей это и есть ликвидация духовности. Тогда остаются эгоизм желудка и вожделение низа.
Напомню еще раз мысль Кургиняна, цитированную в первом сообщении в этой ветке: «Ближайшие 25 лет распадутся на три периода. Первый – осознание роли Смыслов. Вто-рой – выработка Смыслов. Третий – переход от смыслообновления и смыслоконсолида-ции к переменам…». Может и не совсем так, смыслообновление и смыслоутверждение идут как две стороны единого процесса, но суть скорее всего передана правильно. Можно лишь добавить, что время осознания роли Смыслов состоялось или идет к завершению. Это в принципе не сложно. Следующая стадия сложнее, стадия выработки смыслов. Ма-териал и даже концептуальные схемы для этого можно находить в разных культурах, но выработка смыслов для самих себя, для своего исторического субъекта может совершать-ся только как освоение собственной истории во всех ее измерениях, и прежде всего в ее интеллектуальном и солидаристском (духовном) измерении.
Воплощение добра всегда исторически ограничено. Советский проект был одной из таких форм, он есть отправная точка для нового этапа, отправной пункт «сверхмодерна».

Автор: Самарин Павел Олегович 7.12.2009, 0:07

Вялотекущий «естественноисторический» Модерн всё быстрее переходит в острую фазу «белой гордячки» — Постмодерн. Человек на пьедестале с ролью Идеала не справляется. Высоковато. Метафизические «пилюли» и «витамины» не заменят главного — спасительного прыжка в Реальность. С пьедестала — только вниз, к постоянным, ежедневным и ежечасным заботам о себе и о ближних.
За 20 лет некоторый смысл в России всё-таки восстановлен: надеяться можно только на себя и на Бога. Человеку дана абсолютная реальность - е г о жизнь и сознание. Далее, по Островскому...
«Красный проект» показал два результата: возможность и мощь коллективного устремления, и недостаточность «человеческого» идеала. Что из этого следует для Сверхмодерна?
Научный, рационально обоснованный идеал Развития вряд ли должен отрицать очевидное — стремление человека к Высшему, которым он в данное время не является. Персонификации — дело вкуса и исторической обусловленности.

…
Попробуем...

Автор: Ratan 7.12.2009, 14:23

Соглашусь с тем. что Идеал должен быть не на пьедестале, он должен реализовываться в действительной жизни, именно в таких общественных отношениях, которые соответствуют идеалу. В той мере, в какой можно этого достичь. Что же касается соответствия идеалу на персональном уровне, так есть образцы и те и другие.

Автор: Самарин Павел Олегович 8.12.2009, 15:50

Сможет ли антропология объединить потенциальное равенство людей с безусловной невозможностью его осуществления? Дарвинисты (в т.ч. в соседней ветке) надрывно топчутся на месте, не решаясь «случайным мутациям» присвоить статус «целенаправленных воздействий». Оперируют миллиардами лет, из чего, даже логически, следует не только отсутствие целей в отсутствие человека, но и непричастность человека к иным, сверхчеловеческим, целям. (Им даже невдомёк, что не человек произошёл от «обезьяны», а как раз наоборот.)
Всё, что из этого следует, это то, что человек не «венец», а «этап». А также, что естественный отбор запрещает всей популяции переходить в новое качество. Апокрифичность такого вывода полностью согласуется со всеми историософскими выводами.
Мы вступили в эпоху «перехода». На мой взгляд, есть смысл обсуждать степень его болезненности для человечества, а не возможность самоустранения и «счастливого бегства». Сверхмодерн будет означать плавный, сознательный — и поэтому победный — переход к новому человечеству, Постмодерн и всё остальное — «атеистическое фиаско» и очистительный (и заслуженный) катаклизм.

Автор: Евгений Яшин 8.12.2009, 22:11

Позвольте обозначить несколько кратких замечаний по теме.

Если уж мы набрались смелости рассуждать о смыслах, то хотелось бы сначала оценить наши стартовые "активы" - на что нам в столь глобальном вопросе можно было бы опереться.

Для себя я их очерчиваю примерно так:

1. Современный эволюционизм как универсальный подход к выявлению механизмов зарождения и развития различных форм движения материи.
2. Марксизм как прообраз системного миропонимания применительно к сфере социального. (Его, впрочем, следует прежде слегка "почистить" от всевозможных "отложений", образовавшихся в результате его "развития". Несколько строк по этому поводу напишу позже).
3. Накопленный нами на сегодня массив естесственно-научных знаний и исторического опыта.
4. Идея гуманизма.

С другой стороны, обременены мы и существенными "пассивами". Прежде всего это:

1. Некоторая "неясность" (мягко говоря) с ключевыми для рассматриваемого вопроса о смыслах определениями: 1) Что такое жизнь? 2) Что такое человек, каковы признаки выделения его из остального мира живого?
Общепризнанных определений по обоим пунктам не имеется, и ясно, что здесь так сразу мы их не сгенерируем. Однако и без некоторого стартового "каркаса" для них дело с рубежа "предварительных замечаний" так и не стронется.

2. Надо как-то определиться и с дихотомией материализм/идеализм. Следует задать хотя бы какие-то контуры конкретности. Если примем здесь за основу нечто неопределённо-расплывчатое (примем даже в неявной форме - "по умолчанию"), то говорить дальше о смыслах мы сможем очень долго, но договориться до хотя бы какого-то, мало-мальски "продуктивного" результата - это вряд ли.

Автор: Самарин Павел Олегович 9.12.2009, 13:57

Как я понимаю, надо бы «накоротке» разрешить «основной вопрос философии» (о первичности). Без этого, согласен, о целях диалога не договориться.
Моя позиция в следующем.
Материя и Дух одинаково и «равноценно» первичны — «Я Есмь Альфа и Омега!»
Их раздельное существование лежит «по ту сторону» бытия, имеет отрицательную вероятность.
Это абсолютное и вечное единство имеет огромнейший спектр градаций и ступеней и грандиозно «пульсирует» в циклах самопознания.
Из этого делаю вывод, что всё существующее может быть познано, изменено, преодолено.
Жизнь в широком смысле и есть вечное взаимодействие Духа и Материи. Относительная «мёртвость» материи имеет значение как несоответствие (исчерпание) целям конкретного микроцикла.
Сознание (самосознание) есть идентификация источника(ов) внутренних состояний любой материально-духовной формы (группы форм). Человек — первая индивидуальная (автономная) форма сознания.

Человеческая история — фрагмент целенаправленного восходящего (эволюционного) развития. «Задача дня» — на базе вполне развитой «автономности» сознательно (Сверхмодерн), либо принудительно (Апокалипсис) перейти к следующему этапу познания («уроку») взаимодействия Духа и Материи. Сознательный переход невозможен без признания высших целей, космических циклов, направляющих Разумов. Требование «доказательств» противоречит условиям, или критериям, готовности к переходу: в с е доказательства содержатся во в с е й истории и культуре.
Шансов на «красный диплом» настолько мало, что с самого начала нам говорят о «спасении», в критических случаях — о «ковчеге». И это спасение прямо зависти от преодоления строптивости, гордыни, невежества, т.е. от внутренних причин, а не от внешних.

Все эти вопросы — предельные, поэтому именно в России могут быть осмыслены и воплощены в действия.

Автор: Евгений Яшин 9.12.2009, 14:35

Уважаемый Павел Олегович!

Впервые именно в России - с такой постановкой ещё можно согласиться, но если вопросы именно "предельные" - то они в плане своих "осмысляемости" и "воплощаемости" не могут быть никакими иными, кроме как "интернационалистскими".

(А с остальным содержанием Вашего сообщения очень во многом согласен - почти синхронно писал о "сходственном" в соседней теме).

Автор: Самарин Павел Олегович 9.12.2009, 15:15

Согласен. "Впервые" надо отнести к масштабу и остроте проблем. Вызов глобальный, таким же будет наш ответ. "Соцразминка" - наше огромное преимущество плюс культурная всевмещаемость и этический максимализм.

Автор: Dimkos 10.12.2009, 2:18

Данная ветка, в большинстве своем сложившаяся благодаря вдумчивым размышлениям Ratan’а, вне всякого сомнения, задуматься и поразмышлять заставляет.
...Отвечая Сибагатуллину, Тара очень хорошо сказала… Сибагатуллин недоуменно вопрошал, почему это мы мало внимания уделяем реальной политике, конкретному контенту, а все по поводу метафизики измышляем, смыслов всяких. И ответ был очень интересный: да потому что только метафизика выправляет мозги.
Не ручаюсь за дословность, но суть такова.
Это и впрямь ведь так. Только мышления большими категориями, выходящими за рамки узкого наличествующего бытия, (Добро и Зло, Истина и Красота, Дух и др.), способно помочь восстановить сломленный духовно-нравственный регулятор.
Этим и приходится заниматься. Говорить на языке метафизических категорий. А не только на языке жесткой политической «аналитики катастроф».
Данная ветка этим особым языком и примечательна. Причем основные позиции сформулированы, вне всякого сомнения, на высоком философско-антропологическом уровне. Это говорит о многом. Среди прочего и об особом уровне форума ЭТЦ.
Еще одной, для меня так дико интересной, вещью является выявление в русской философской мысли глубинных «перекличек», некоторого сложного диалога. Современная философия дает аналогичным явлениям соответствующие названия (к примеру, есть такое понятие как «трансдискурсы», но не это сейчас важно).
А диалог-то в русле основной тематики (солидарность), что очень выпукло показано, он действительно просматривается. Тема солидарности становится очень важной и для русской религиозной философии (ее лидера В.С. Соловьева, в первую очередь), и для философии русского космизма (в первую очередь, Н.Ф. Федорова, представителя религиозной части космизма), и, не убоюсь этих заключений, для тех неоднозначно воспринимаемых многими течений, которые в 1917 г. оказались самыми значимыми и стали таковыми надолго. Назвать русским марксизмом это можно, но, думается, не достаточно. Нужно говорить прямо и четче. Нужно говорить о Красном смысле. О философии Красного смысла, в частности. И этот, - почти не видимый для человека, не мыслящего метафизически, - диалог между философиями (не только между людьми, а именно философиями) был. Этот диалог между русской религиозной философией, русским космизмом и философией Красного смысла был. На почве стремления этих философий к солидарности (всеединству). И это весьма важная вещь, весьма важная почва (тема солидарности) для более глубокого и диалога, и понимания всего того, что случилось в России в октябре 1917-го. Говорбю это не в духе некоторых сентиментальных (и, в конечном счете, эклектичных, постмодернистских) политических поделок типа связей Сталина и блаженной Матроны, а в духе сущностного и глубинного диалога между целостными философскими системами. Это было не с проста, это было не случайно (чтобы кто ни говорил про большевиков как инородцев) – к этому были весьма серьезные основания. На уровне антропологии и на уровне метафизики в том числе. Это дает более полно, диалектичнее, глубже осмыслить наш общественно-исторический процесс, ход Истории.

...Вспоминается. Когда-то в Институт электротехники, в котором работал как видный академический ученый батюшка Павел Флоренский (кстати сказать, Флоренский относится и к русской религиозной философии, и к философии космизма, да и революцию принял достаточно лояльно), приехал с визитом такой неоднозначный коммунистический деятель, каким был Лев Давыдович Троцкий. Флоренский не вышел встречать большого гостя, чтобы не было недопонимания: поп в рясе самого Троцкого встречает... Вот комсомольцы бы удивились...
Но Троцкому было интересно поговорить именно с Флоренским. И они встретились...
Так вот я думаю, интересно бы узнать, о чем они говорили...

В любом случае, черты некоторого диалога (не просто диалога, а диалога сущностного, диалога во многом "теплого", возможно, только для посвященных, но все же) по поводу солидарности между религиозной философией, космизмом и философией Красного смысла просматриваются. Те же идеи подчинения человеку природы есть и у Федорова, есть и у Александра Александровича Богданова.
В общем, теплый заинтересованный диалог (но не постмодернистская экликтика) по целому кругу важнейших для человечества проблем...

Автор: Самарин Павел Олегович 12.12.2009, 14:07

Творческая мощь в человеке фундаментально разнонаправлена: вне- и вовнутрь индивида. Органы чувств приучают и оттачивают сознание на абсолютный приоритет внешнего мира. Этот роковой дисбаланс рано или поздно упирается в относительные границы внешнего мира и взрывает их. Прежняя История близка к абсолютному пределу — к планетарному.
Внутренний мир человечества остаётся унизительно и стабильно низким. Высочайшие достижения духа в культуре и науке далеки от того, чтобы стать нормой, или планкой для большинства.
Но насколько правомерны и оправданы стремления и надежды возвыситься всему человечеству? На этот вопрос есть всего два ответа и они обусловлены либо внешним, либо внутренним опытом отвечающего и противоположны.
Дисбаланс преодолим. Во внешнем мире человек выковывает оружие Слова — речь, язык — и по своей свободной воле вызывает на поединок внутреннего Зверя. Этот вызов — вход в элиту, результаты поединка определяют тип элиты и «профпригодность» элитария.
«Вы — соль земли» — неотменяемая реплика абсолютного элитного лидера подтверждает спасительную ведомость большинства человечества. Сейчас Россия и мир «пресные». (Не выпаривют ли «соль» под палящим солнцем Реальности?)
Внутренний бой всегда неравный. «Зверь» имеет архетипические корни и неисчерпаемый возобновляемый ресурс — человеческие потребности. («Каждому — по потребностям» — методологическое самоубийство.) Классовый интерес — превращённая форма этих потребностей. Гуманизм (Человек на пьедестале) не спешит (а хочет ли?) определиться с ценой своего осуществления. Развитие Человека всегда будет развитием и «Зверя». С дилеммой «нет потребностей — нет человека» рациональное знание (наука) поступает не рационально — игнорирует. И на помощь приходит Космос.
Максимализм и претезии на всеобщность — ключ к развитию. И этот ключ у России.
Материальные потребности приковывают человека к Низу? Отлично! Пусть обожествляют Низ карлики и живые мертвецы. А мы научимся переводить их в автоматические следствия познания и творчества. Прецедент (и бесценный опыт) — социалистические общественные фонды потребления.
Неужели атеизм и есть свобода совести? По моему, при свободе совести атеизм невозможен. Если знания — ступеньки, то вера — лестница. А куда по ней идти — и есть свободный выбор.

Автор: Ratan 13.12.2009, 16:09

Несомненно, был. И это диалог должен быть заново осмыслен в контексте текущей ситуа-ции. Сегодня, заглядывая на сетевые форумы, можно увидеть много разного и интересно-го. Но вот одна интересно-огорчительная ситуация. Много умников, в том числе умников без иронии. Но каков язык дискуссий и обсуждений? На тех форумах, где собираются лю-ди левых воззрений, в том числе, сочувствующие красному проекту, почти никогда не встречается квалифицированная адресация к русской истории и к русской общественной мысли. Таковой словно бы и не было. А если и была, то это вроде бы архаика, интересная лишь архивистам, стряхивающим пыль с когда-то актуальных, но сегодня никому не нуж-ных фолиантов. Общественная мысль прошлой России востребована на площадках «пат-риотов», но там она востребована в крайне однобокой и односторонней форме, вроде «с нами бог», как вписано в программе партии «За народ». От нее отсечено то, что может протягивать мысль к красному проекту. Красный проект часто видится как исключитель-но марксистский (похоже к такой мысли пришел и С.Г. Кара-Мурза, иначе мудрено пони-мать его книгу о Марксе и русской революции). А проблема как раз в том, чтобы увидеть в этом самом красном проекте проявление того, что принято называть «русской идеей». Внутренний диалог русской общественной мысли с «красной идеей», в то время еще не-сколько невнятной (если иметь в виду «красный» социальный проект), шел как в прямой форме (обсуждение идеи социализма), так и в форме скрытой, в форме внутреннего диа-лога. Видные русские религиозные мыслители прошли через марксизм, иногда и через атеизм, как В.С.Соловьев в студенческие годы. Что же осталось? Разве нет смысла про-честь заново то, что «осталось», что они думали по этому поводу? Они ведь признавали правду социализма. Эта правда в протесте против неравенства и несправедливости, и в этом пункте все признают закономерность и обоснованность такого протеста.
И что важнее всего. Там, где русская мысль обращается к социалистическим идеям, она мыслит этот самый социализм не как «шведский» или иной западный социализм с его стремлением к выравниванию материального богатства. Везде всплывает идея солидарно-сти, основанная на чувстве человеческого единения, всплывает философия солидаризма, обращенная в будущее. Я уже ставил риторический вопрос: какая культура способна про-изнести сегодня слова солидарного чувства, сллова любви к человеку? Нас ведь и изобра-жают лунгины и иные в «царях» и т.п. произведениях как ужасных злодеев именно пото-му, что таковыми не являются ни русская культура, ни русский народ. Хотя опасность та-кого перерождения сегодня отнюдь не призрачна. Если люди хотят бороться ради «стан-дартов потребления», пусть хотя бы и для всех, то они не смогут получить даже шведско-го или иного скандинавского социализма. И не понимают, почему будет именно так. Это хорошо понимал Н.Федоров, еще в конце 19 сказавший, что 20 век будет стремится к мак-симуму удовольствия и получит максимум страданий. Разве события 20 века не подтвер-дили этого пророчества?
Сегодня популярный левый публицист может сказать, что ему много дали постмодерни-сты (и структуралисты), в то время как В.С.Соловьев ничего не дал. А русская философия – да она вообще не мычит ни телится, так, проповедь стремления к благой жизни и каких-то невнятных идеалов. Нет понимания того, что когда глядишь на русскую жизнь глазами западного исследователя, то ты не видишь русскую жизнь. Помниться где-то прочтенная мысль какого-то еще древнего мудреца: если ты не знаешь что такое синее пятно, ты не видишь синего пятна. Я бы перефразировал: если ты не знаешь русской жизни, то ты не видишь русской жизни. А западный мыслитель знаете больше анатомию русской жизни, чем ее душу. А как только начинает приближаться к душе, так сразу начинает вскипать жгучей ненавистью к этому нерассудочному народу. Я этим не идеализирую ни русскую жизнь, ни русского человека. Просто у него сокровенные ценности другие, настолько дру-гие, что меркантилист задыхается от ненависти к ним. Это и есть психологическая почва для того, чтобы сладостно отчизну ненавидеть. Здесь ни к какому Фрейду ходить не надо. Начинаем с западных учителей и заканчиваем отрицанием достоинств русской культуры. Вот П.Чаадев – русский человек, он добра хочет своему отечеству. Но все, что в этом оте-честве находит, он отрицает если не до ненависти, то до полного уничижения. Он ведь тоже учился на западе, он проникся западным прогрессизмом. Откроем его апологию су-масшедшего: «Есть разные способы любить свое отечество; например, самоед, любящий свои родные снега, которые сделали его близоруким, закоптелую юрту, где он скорчив-шись проводит половину своей жизни, и прогорклый олений жир, заражающий вокруг не-го воздух зловонием, любит свою страну, конечно, иначе, нежели английский гражданин, гордый учреждениями и высокой цивилизацией своего славного острова; и без сомнения, было бы прискорбно для нас, если бы нам все еще приходилось любить места, где мы ро-дились, на манер самоедов». Образ очень символичный, думаю, способный согреть душу Р.Абрамовича. Образ, который неизбежно навязывает определенную оценочную логику, которую не комментирую логику. Эта логика поселяется в сознании любителей западной гуманитаристки, свое отечество представляется им юртой самоеда в сравнении с домом англичанина, гордого своими учреждениями и высокой цивилизацией. И дело для нас не в чести мундира и квасном патриотизме. Если мы признаем какие-то достоинства за рус-ской культурой, то они не в сарафанах. Нужно проникнуть в них мыслью и чувством, ина-че они не станут своими, зато получит оправдание только одна светлая мечта – сбежать на острова, чем и гордятся сегодня родители, сумевшие пристроить там своих чад.
Но, возвращаясь к трансдискурсу… Перекличка прошлого и настоящего, перекличка рус-ской общественной мысли с красным проектом именно в обсуждении человеческой, более того, всечеловеческой солидарности. И это совсем не абстрактная идея, она была с во-одушевлением принята теми, кто поддержал большевистскую революцию: «…в белом венчике из роз, впереди Иисус Христос». Разве не символично? Для этих суровых будней впереди русская мечта – общества человеческого братства. Кстати, какими социальными технологиями, какими такими «знаниями» обладал Иисус? Мне кажется тем знанием, о котором позднее сказал русский поэт: «Умрешь не даром, дело прочно, когда под ним струится кровь» (своя кровь, замечу, и об этом я уже как-то упоминал). Есть логика добра и есть логика зла. Русская история и русская общественная мысль учат логике добра. Вот предмет трансвременного дискурса. Эта логика была реализована в красном проекте, ко-торый сопровождали многие сложные исторические обстоятельства. И не удивительно. Поступать согласно всечеловеческой солидаристской идее – это не значит обращаться к немцам, французам или политикам США с проповедью «ребята, давайте жить дружно». Принцип, который народ желает утвердить как всемирный, он должен сначала утвердить у себя самого, в своей собственной жизни. Утвердить добрый смысл жизни (В.Соловьев) в своем собственном доме. Кстати, красный проект утверждал именно добрый смысл жизни и чувство добра, способность понимать и делать добро начисто снесены нынешним бе-зумным карнавалом, обращенным к культуре низа.
Социальные проекты под эту логику добра начинает обсуждать русская философия в 19 веке. Если это понять, то можно найти в ней ответы на «метафизические вопросы». Но только не в западном мышлении «отвязанного индивида», созидающего мир эгоизма, в котором не может быть «доброго смысла жизни». Кстати, западное мышление не всегда было таким. Кстати, быстро набирающие ход китайцы едва ли принесут эту логику добра, это не их культурная функция. Это функция России, ее крест. Она его не выбирала, так исторически сложилось. Но крест этот по сути пронесен, Время смертию смерть попрать. И совсем не крестной мукой, а активным деланием добра. Не филантропией, но добром как принципом социального строительства.

Автор: Dimkos 14.12.2009, 19:13

В продолжение разговора о диалоге...

Вот это вообще, очень важный вывод, на который мы тут можем выйти.

1. Принятие как руководства к действию философии Красного смысла не было чем-то инородным по отношению к русской философской и общественной мысли. Это принятие перекликается (находится в диалоге постоянного взаимопонимания) с другими философскими течениями (русским космизмом, русской религиозной философией) конца 19-го - начала 20-го столетия.
Это не инородцы принесли марксизм, а красная философия была воспринята хорошо русскими, потому как сумела обратиться к самому сокровенному. К тому, к чему призывали обратиться и Соловьев, и Федоров...

2. Этот диалог и это взаимопонимание крайне тяжело увидеть как на левых форумах, так и в книгах филосовоф рубежа эпох. Ну вот очень не слабые труды по истории философии написали Н.О. Лосский, В.В. Зеньковский - у них очень недоброжелательное отношение к советской и красной философской мысли. "Так называемая "советская философия"", как они пишут. Они большие специалисты, но вот этого не понимают - ненависть к красному им застит глаза, не дает двигаться дальше.
Т.е. что ранние советские философы, что представители русского зарубежья сказать о глубокой близости различных философских тем не смогли. У советских философов были свои сложности, у эмигрантов - другие (Вряд ли, скажем, во Франции жаждали слышать, что красная философия постоянно вела какой-то "трансдиалог" с др. течениями, в т.ч. религиозными).

3. Третье и наиболее важное.
Через выявление дискурсивных связей, близости между различными течениями руской философии, пожалуй, можно выходить на проблему построения консенсуса в сегодняшнем российском обществе. Не консенсуса вокруг бытовухи и потребухи (потребительства), не постмодернистского эклектизма вокруг тем "Матрона и Сталин", "Сталин и Церковь" и т.п., а более глубокого, "понимающего", сущностного диалога.
Это важно для сегодняшнего дня. Это дает возможность оценить русскую историю не как историю с 70 годами "выпаденния из цивилизации", 70 годами "маразма" (мол, искренне поверили в дурь, их как всегда обманули), а более сложнее, диалектичнее, глубже. Цельнее...

Иначе говоря,
1. Красный проект внутренне целен,
2. Красный проект не сам по себе - он поднимает в существенной степени те же проблемы, что волновали и религиозные течения русской философии,
3. Он дает свой ответ (принципом объективирует солидарность в общественном устройстве и т.д.), и этот ответ никак не аморален,
4. Он не есть "выпадение из цивилизации или русской духовной жизни", не есть "грыжа на пузе у слона", не есть "малозаметная мулька филослофской мысли",
5. Красный проект победил, обратившись к самому сокровенному в русской душе...

Автор: Ratan 15.12.2009, 14:59

Принести могли кто угодно. Это не существенно. Существенно, как и почему приняли. Действительно, красный проект был обращен к глубинным проблемам и переживаниям русской культуры. Он был обращен к проблеме делания добра, к построению общества как совокупного органа делания добра. Но эта мысль была высказана языком марксизма, который ограничен в своих возможностях и русскую ментальность сам в себе не содержит. Она (эта ментальность) была привнесена в него извне, привнесена понятийным и образным языком строительства красного проекта (социализма). А в чем простая суть «делания добра» в контексте этого проекта? В том, чтобы никто не был брошен, каждому нашлось место в обществе, не унижающее его достоинства и не заставляющее рыться в мусорном баке. Жизнь для всех. И не за счет материальной уравниловки. В довоенный и послевоенный (сталинский) периоды существовала большая разница в доходах профессора, квалифицированного рабочего и не квалифицированной технички. Но заметного социального напряжения это не вызывало. Принцип каждому по труду принимался как принцип справедливого вознаграждения за участие в общем трудовом процессе.

Да, это я постоянно хочу это ввести в поле зрения. Прошлое и настоящее русской общественной мысли могут соединиться при обсуждении центральной проблемы русской культуры и русского сознания: солидарное человечество и добрый смысл жизни. Но нужно вчитаться в прошлое и понять, что оно есть обсуждение темы сквозной, встающей в разные исторические периоды. Темы, которая действительно может и должна стать точкой встречи и основанием для консенсуса и того, что можно назвать метафизическим обоснованием доминантных смыслов и проекта развития. Из прошлого можно извлечь богатый опыт такого обсуждения. Но для этого нужно почувствовать себя сопричастным этим ценностями, тогда и раскроются смыслы тех сочинений, которые сегодня выведены из интеллектуального оборота. Я имею в виду напряженные искания русской общественной мысли прошлого, прежде всего, философской в контексте обсуждения «метафизических вопросов». Но это можно сделать только коллективной работой обращения к своему наследию. Они рассуждали нашим языком, в контексте нашей ментальности, они давали нужный нам язык, обращенный в будущее. Лексика языка может быть поправлена, смыслы по преимуществу транслированы.

Автор: Ratan 17.12.2009, 18:56

Иногда можно услышать или прочесть, что русская философия не состоялась. Но такого рода заявления весьма спорны и, на мой взгляд, несостоятельны. Они свидетельствуют скорее о том, что мы не состоялись. А мы действительно в некотором смысле духовно (душевно) и интеллектуально не состоялись. «Мы» - это как характеристика состояния общества, а не отдельных групп или присутствующих на форуме. А в чем общество не со-стоялось? На мой взгляд, как раз в том, что отказалось от названных выше центральных тем русской жизни. Отказалось по большей части неосознанно, поскольку повелось на «стандарты потребления». Возвращение к себе лежит через возвращение к этим темам или, говоря словами В.С.Соловьева, к проблеме делания добра. Что есть делание добра и каким оно должно быть сегодня? На какие ценности и принципы должно опираться, в ка-ких конкретных действиях должно выражать, причем в деяниях не лично-нравственного характера вроде раздачи милостыни или даже в более серьезных поступках (две пары из моих знакомых взяли на воспитание детей без каких-либо материальных стимулов). Такие личностные проявления сами собой возникают у людей с повышенным чувством нравст-венного долга. Но более важен поиск социальных действий, квалифицируемых как дела-ние добра. В этом контексте должна быть рассмотрена советская история. Например, была ли деланием добра ликвидация неграмотности в послереволюционной России. Можно ска-зать, все всеобщая грамотность была требованием модернизации (советского варианта, точнее сказать), хотя об уместности термина «модернизация» в этом случае можно в принципе дискутировать. Тогда всеобщая грамотность предстает как модернизационное условие и этические оценки здесь казалось бы ни к чему. Да, действительно, без всеобщей грамотности индустриализацию осуществить был невозможно, и всеобщая грамотность не продукт филантропии, но требование времени. Квалифицированный рабочий должен быть грамотен и должным образом развит. Но этические оценки все равно остаются уме-стными, они входят через оценку целей индустриализации, ее исторической роли в жизни общества. Было сказано, что мы должны ликвидировать столетнюю технологическую от-сталость в 10-15 лет, иначе нас сомнут. Стало быть генеральной целью индустриализации было продление жизни живущим, спасение страны, спасения общества, спасения народа, точнее, многих народов, вводимых в это строительство на братских условиях. А есть ли большее проявление добра, чем спасении жизни живущим? Это возвращает нас и к Федо-рову, и к Соловьеву и не только к ним. Это реакционные философии с точки зрения совет-ской официальной идеологии, а уже тогда в советское время нужно было из этой реакци-онности извлечь этическую идею. С другой стороны, тотальная ликвидация неграмотно-сти была советским проектом, возникшим не только ради индустриализации, но как мера преодоления культурной отсталости для всего народа. Опять делание добра. Программа преодоления неграмотности не имеет зарубежных аналогов, поскольку она создавалась именно как просвещение для всего народа. Советская школа была крайне демократичной по принципам своего устройства, она давала возможность роста всем, а не детям элиты. И ее школьная форма, исключавшая проявления социального неравенства, создавала атмо-сферу солидарности, а не конкуренции. Конкуренция была лишь в школьных успехах, до-полняемая обязательствами помогать отстающим, доучивать их, в том числе усилиями от-личников. Так что это была не конкуренция, а социалистическое соревнование, в котором должно было не толкать слабого, но помогать ему. Опять-таки делание добра.
Конечно, можно и должно оценить в этических категориях не частности советского про-екта, но его принципы и его стратегические решения. И в оценке таких решений снова и снова всплывает мысль, что правда, реализованная в советском проекте, действительно была народной правдой. Когда Соловьев или Федоров шли в своих размышлениях от фун-даментальных оснований православного сознания, то они шли тем самым от народной культуры. Не от эмпирических проявлений последней, но от глубинных ценностей и уста-новок: устроиться всем, дать возможность жизни всем, всем трудящимся хотя бы. Соловь-ев прямо и основательно высказывается против общества плутократии в «Оправдании до-бра», в этом смысле он определенно «красный». В этой народной правде сила красного проекта, но в этом и основание его потенциальной слабости. Философия народной прав-ды, к которой невольно шла и не дошла русская философия, в советский период не без ос-нования была противопоставлена правде барской. В советский период она осталась клас-сово окрашенной, а потому и недостроенной до объединительного мировоззрения (все-единства), способного стать мировоззрением глобальным (хотя к этому шло). Известно, что Сталин разрешил постановку «Дней Трубиных» и с удовольствием смотрел этот спек-такль. Почему? Ведь не тоска же, наверное, по дворянским страданиям. Можно предпо-ложить, что дело было видимо в чем-то другом. Может было что-то такое (человеческое) в переживаниях «белой кости», что должно было найти место в советском проекте. Не-осознанное желание найти надклассовую человеческую точку встречи. Но реальность бы-ла слишком жесткой, не оставляла места для таких «слабостей», их можно было позволить только в театре.
И сегодня эта лютая ненависть нуворишей, либералов, западников, «патриотов» с про-снувшимся барским чувством – все это ненависть белой косит к «быдлу», оказавшемуся способным на осуществление утопии, способным освоить науку и технологии и даже со-циальное управление. Давняя болезнь России, которую сегодня встречной ненавистью не преодолеешь.

Автор: Ratan 23.12.2009, 17:21

Немного о «перекличке»

К антропологической проблематике примыкает тема о связующих линиях русской истории. Почему примыкает? Потому что в истории общество предстает как собирательная личность. И это не марксистская формула, хотя марксизм с ней может и согласиться (а может и - нет, глубоких теоретиков нужно спросить). Это формула философа всеединства, т.е. В.С. Соловьева. Общество предстает как собирательная персона со своей ментальностью, как ныне говорят, т.е. со своими установками сознания, в число которых входит прежде всего понимание добра и зла. В представлениях о добре и зле выражено отношение к жизни. Люди – носители жизни, животные – то же, растения – то же. В общем, всюду жизнь. Но человек не просто живое существо, он суть существо, ответственное за жизнь. Его положение на земле (о космосе пока помолчим) обязывает к такой ответственности. Сегодня это очевидно, даже всемирные конференции собираются по поводу глобального потепления, причиной которой является якобы техногенный фактор. Может такие конференции всего лишь политические спекуляции. Но важно, что они свидетельствуют о факте человеческой ответственности, даже если конвертируются в безответственность. Так вот о понимании Добра в русской «ментальности».
Заглянем в мифологическое сознание славянских племен, образовавших великорусский этнос. В конце концов, история всякого народа начинается с этого мифологического пункта. Хотя родовое общество еще вне истории, т.е. исторической памятью не обладает, но обладающее память общество обязательно помнит свою мифологию. В ней формировался культурный архетип, или, может быть, эмбрион такого архетипа. Важно, что он формиро-вался и исторической памятью сохранен. Кстати, в послевоенное время русская сказка (наследие мифологического сознания) была популярна как инструмент дошкольного воспитания. В ней являют себя культурные архетипы, прежде всего – понимание добра. Н.Федоров на уровне рационального рассуждающего сознания выразил мысль, что добро есть продление жизни живущим. Но в образной форме эта мысль полноценно впечаталось в славянский эпос, в мифологию рождавшихся великорусского этноса. Понимание добра как ответственности за жизнь есть наверное во всякой культуре. Для нас важна степень явленности этого принципа в культуре великороссов. Может они в этом отношении и не оригинальны, но ведущий принцип всех сказок: добро оплачивается добром. Не в смысле денежного платежа, хотя возможен и такой вариант, но в более глубоком смысле. Добро авансируется без каких либо предварительных условий. Добрый человек совершает добро (спасает щуку, зайца, муравья и т.п.), отдает последнюю краюху не ради награды, а потому что добр. Оказывается, в конечном счете, что добром он и спасается. Чего же удивляться, что тема делания добра как общественный принцип, точнее, как нравственный принцип, согласно которому общество есть организованное делание добра, появляется у русского философа как конечная ступень его многотрудных размышлений о всеединстве. Расшифровка принципа простая – общество есть организованная жизнь, организованное продолжение (воспроизводство) жизни.
Заметим, что категория жизнь появляется в русской философии совсем иначе, чем в европейской. У Шопенгауэра жизнь есть безосновная слепая воля, слепое и яростное самоутверждение. Она как бы изначально вне добра и зла. Но Шопенгауэр ставит акцент на другом, на иррациональности жизни, в конце концов, как философ он вырастал как принципиальный противник гегелевского панлогизма. Но еще более заостряет представление о жизни как борьбе, стоящей вне добра и зла, известный и незаслуженно популярный литератор Ницше, создавший философию мизантропии и беспощадной победы сильного. Слабого толкни! - в жизни торжествует сильный! Мировоззрение, возможно упоительное для нынешних олигархов и иных временно преуспевших. Временно, потому что сильный сегодня окажется слабым завтра. В силе как таковой правды нет, она не утверждает жизнь, но утверждает лишь успех временный, преходящий. Наконец, ницшеанец Шпенглер восхищается человеком как самым сильным и умным хищником. В этом для него природа человека, в этом сила фаустовской культуры, создавшей машинную технику как средство покорения природы и покорения народов, неспособных стать сильными хищниками.
Есть разительное различие в понимании жизни и отношении к ней в русской философии и в философии техногенной цивилизации запада. Слабого толкни – это видится во всех проявлениях последней. И вполне можно говорить о собственной философии жизни в русской общественной мысли. Жизнь как благо, жизнь как ценность, утверждаемая деланием добра. Не материальные победы, не роскошь и комфорт, а теплое чувство спасенной жизни и торжество духа, спасающего жизнь. Это символизирует статуя советского солдата в трептов-парке, эта анти-ницшеанская скульптура, принесенная на немецкую землю - родину философа силы - с русской земли, которую эта сила не одолела. Солдат советский, но олицетворяет глубинный принцип русской культуры, зародившийся еще в ее мифологически-аграрной стадии. Такой оказалась историческая «перекличка» красного проекта и архетипов русской культуры.

Автор: Лёвин 23.12.2009, 19:40

При всем уважении, зря Вы так о Ницше. Он все же одним из первых увидел глубокий кризис западного мироощущения и пытался предложить выход - "сверхчеловека". Не ахти, но ведь помог же увидеть проблему.

Насчет "слабого толкни", то полная цитата из "Заратустры" такова: "was fällt, das soll man auch noch stoßen" - дословно "то, что падает, следует еще и подтолкнуть". То есть толкать надобно "то, что падает", даже не "того, кто падает". И далее по тексту: "Все, что от сегодня, - падает и распадается; кто захотел бы удержать его! Но я - я хочу еще толкнуть его!" Слова человека, поведенного на прогрессе, РАЗВИТИИ, будущем. Что такое "любовь к дальнему" как не любовь к будущему? Такой вот безответственный прогрессист.

Автор: Ratan 24.12.2009, 13:27

Да, я к этому мыслителю симпатий не питаю. Поэтому в оценках субъективен, хотя эмоционнально в общем-то равнодушен (к самому философу). Но попробуем прибавить объективности. В том, что Ницше по своему видел кризис западного мироощущения, особой заслуги нет. Он не единственный критик, марксизм дал критику более основательную. Главное в том, что позитивного приносит тот или иной мыслитель в копилку общественного сознания. Если отвлечься от его вклада в эстетику, которому нужно своя оценка, то что нам останется? Ощущение кризиса и способ его преодоления. А в чем кризис? В том, что либеральное общество измельчало, ему нужно обновление и это обновление нужно искать на пути возврата к животному началу в человеке. Ведь не к гуманизму же христианскому взывает Ницше, но к сверхчеловеку. А каков этот сверхчеловек? Эту тему ведь раскрыл Ф.М.Достоевский в романе «Преступление и наказание», хотя прямого обращения к Ницше у него нет. Можно ли смятение в голове Р.Раскольникова (тварь ли он дрожащая или право имеет) рассматривать как позитивную сторону ницшеанства? В.С.Соловьев, на мой взгляд, весьма мягко отнесся к Ницше (события 20 века еще были впереди). Из его статьи «Идея сверхчеловека»: «Дурная сторона ницшеанства бросается в глаза. Презрение к слабому и больному человечеству, языческий взгляд на силу и красоту, присвоение себе заранее какого-то исключительного сверхчеловеческого значения – во-первых, себе единолично, а затем, себе коллективно, как избранному меньшинству «лучших», т.е. более сильных, более одаренных, властительных, или «господских» натур, которым все позволено, так как их воля есть верховный закон для прочих, - вот очевидное заблуждение ницшеанства. В чем же та истина, которою оно сильно и привлекательно для живой души?
….Человеку естественно хотеть быть лучше и больше, чем он есть в действительности, ему естественно тяготеть к идеалу сверхчеловека».
Так надо ли обольщаться истиной, которой спекулирует мизантропия Ницше, не развивая ее, но скорее элиминируя эту истину? Еще из Соловьева: «Несчастный Ницше в последних своих произведениях заострил свои взгляды в яростную полемику против христианства, обнаруживая при этом такой низменный уровень понимания, какой более напоминает французских вольнодумцев ХУШ – го века, нежели современных немецких ученых. … В своей полемике против христианства Ницше поразительно «мелко плавает», и его претензии на значение «антихриста» была бы в высшей степени комична, если бы не кончилась такой трагедией». Дело в том, что для Соловьева сила и красота неотделимы от Добра: «Сила и красота божественны, только не сами по себе: есть Божество сильное и прекрасное, которого сила не ослабевает и красота не умирает, потому что у Него и сила, и красота нераздельны с добром». Короче, Христос для Соловьева действительный сверхчеловек, а не «сверхчеловек», одержимый силой и властью, вырастающими из животного начала самоутверждения.


Не столь важно, сказал ли Ницше прямым текстом «слабого толкни». Это ведь некая краткая формула его мировоззрения. Важна суть. Вот откроем для простоты его «Антихрист. Проклятие христианству». Почти на первой странице (второй раздел): «Что хорошо? - Все, что повышает в человеке чувство власти, волю к власти, самую власть. Что дурно? – Все, что происходит из слабости. Что есть счастье? – Чувство растущей власти, чувство преодолеваемого противодействия….. Слабые и неудачники должны погибнуть: первое положение нашей любви к человеку. И им должно еще помочь в этом. (Могу задать вопрос: можно ли считать, что Освенцим был такой деятельной помощью, или Хатынь или другие прецеденты? Клеветы на философа? Согласимся, что он о таком не думал. А что он думал, когда предполагал, что Германия должна пробудить спящую Европу, должна заявить о нордическом сверхчеловеке и, лучше всего, в войне с Россией. Это еще до 1-ой мировой). Что вреднее всякого порока? – Деятельное сострадание ко всем неудачникам и слабым – христианство».
Любовь к дальнему – совсем не прогрессистское чувство. Любовь к дальнему – это любовь к будущему сверхчеловеку и создаваемому им сверхчеловечеству. Ницше, как я понимаю, совсем не прогрессист. Для него идея прогресса что-то вроде мифа, овладевшего европейским человеком. Он (европейский человек) в этом мифе измельчал. Нужно очиститься от этого либерального существа, мелкого, круглого, уживчивого и ужасно скучного. Сверхчеловек с его беспощадной борьбой очистит Европу и даст ей новую жизнь. И т.п. Вообще, это мировоззрение раздраженного и неудовлетворенного обывателя, раздираемого тщеславием и мелочным честолюбием. Но это мое мнение и я не вижу оснований эстетизировать и идеализировать Ницше. Если бы он последовательно не выражал мировоззрения «отвязанного индивида», так его бы и не возвели на пьедестал. Но это все о мировоззрении. О персоне должен быть отдельный разговор. Одно с другим пересекается, но у книг своя судьба.

Автор: Dimkos 25.12.2009, 1:14

Советский проект не был чужд русской душе. Ницше же с его «падающего подтолкни» и «сверхчеловек – это молния из тучи человека» суть принципиально иная мировоззренческая линия. Антисолидаристская, мизантропо-индивидуалистская…
Что еще интересно в вопросе о «перекличке», о которой мы ведем диалог как о важном содержательном аспекте исторического и метаисторического процесса…
В конце концов-то, получается, что советский материализм и атеизм подвел советский народ к вере и религии гораздо ближе, чем вся европейская религиозность ХХ века подвела свои народы к истинной вере. Вот что получается! Светскость и религиозность оказываются сложно переплетенными.
«Безбожники» оказались гораздо более ближе к богу, чем их религиозные современники из Европы. Собственно говоря, именно поэтому в войне-то и победили. И эта религиозност и божественность ничего общего не имеет с эклектичными религиозными веяниями «из сегодня» или спекулятивными и необоснованными разговорами про то, что именно РПЦ спасла Россию от фашизма. (Почему французов их вера тогда не спасла? Не уберегла от вишистского позора?)
Вера в русских сохранялась. Вера в абстрактные хилиастические сущности, как это и полагается. В коммунизм, если говорить общими категориями. В частности, и в принципы солидарности, созидательности, справедливости и т.д.
Действительно, в узком плане русская религиозная философия, русский космизм и красная философия (намеренно не говорю марксизм, намеренно не хочу сводить все красное к марксистскому) ничего общего не имели. «Проклятый коммунизм», «воинствующие безбожники» нарушили «связь времен»…
А вот в смысле-то и широком и глубоком, указанные три течения русской мысли близки. И это важный «новый взгляд» (новый для эпохи антикоммунизма). Глубокий, широкий, диалектичный…
Тогда русская история – не разорвана. Тогда в русской истории есть ядро, метаисторическое ядро, позволяющее двигаться дальше.
Обрести это ядро, вновь выйти на внутреннюю тональность (и ва каком-то смысле «тотальность») этого ядра, уловить его дух – это, пожалуй, и есть выход из нашего затяжного социального кризиса.

Конечно, такая тема должна быть важной не только для узкого круга интеллектуалов, но и для более широких кругов. Но на форумах, как уже отметил Ratan, этого не просматривается. И это индикативно. Есть люди и на нашем форуме, которые говорят: «все эти «метафизиковские» разговоры – это дошлятина, для «наивняка», а мы пацаны конкретные – нам контент подавай».
С новым уровнем видения можем взглянуть и на программу этих конкретных ребят: «Мы – хотим реальных потребительских стандартов. Мы - красные». Видно же, что первый тезис уничтожает второй, равно как и наоборот. В свете данной ветки (антропология и обретение смысла) это прекрасно видно.
В общем со смыслами проблема. «Метахвизика» потребна... И глубокого диалога в обществе по пролемам, затрагиваемым здесь, нету.
Мы (общество) отчуждены от своего смыслового ядра, а значит и от ядра метаисторического. Не просто в исторической перспективе не способны двигаться дальше, а вообще – не имеем этой перспективы. Полифония мнений ни к чему не приводит, никакая «расчудесная» демократия не спасет – коли нет связи с этим ядром.
А ее нет. Ее-то и надо восстанавливать. Это и есть в определенных координатах обретение смысла.
И это обретение как-то должно быть транслировано из наших интеллектуальных разговоров во что-то иное. Либо в общественный дискурс, либо в систему социального управления и ее антропологические основания. Хотя бы, – на наше безрыбье-то, – в широкий общественный дискурс…

Автор: Самарин Павел Олегович 25.12.2009, 8:55

Вот-вот. Историческое «безрыбье» базируется на острейшем и безошибочном метафизическом «обонянии». «Типичное «не то»» — говорит Россия всем рациональным выборам и делает выборы парадоксальные: десятый век — Православие, шестнадцатый век — реформы Петра, двадцатый — Красный проект. Недостаток это, или преимущество? Очевидно, что последнее. Чтобы этим преимуществом воспользоваться, нужно владеть (как минимум — элите) понятийным аппаратом и языком метафизических коммуникаций (династические особы и семинаристы владеют им по определению, а вот преторианцы и юристы — не факт).
Всерьёз говорить о «потребительских стандартах» недостойно и унизительно. Потакать утробе — преступно.
Общим знаменетелем (консенсусом) народа и власти ничего, кроме Веры быть не может.

Автор: Ratan 25.12.2009, 19:26

Я вырезал эту длинную цитату по следующим соображениям. Если есть историческая, сохраняющаяся во времени жизнь какого-то народа или народов, объединенных в государство, империю, цивилизацию и т.п., то такая жизнь всегда опирается на глубинные культурные основания. Эти основания могут быть названы по-разному: дух народа (нации), ментальный тип, культурно-исторический тип и т.п. Удобнее всего использовать понятие «культурно-исторический тип», введенное Н.Я. Данилевским. И по следующей причине. По Данилевскому развитие цивилизации (он использует именно это понятие для обозначения большой социальной общности) есть проявление и самореализация определенного культурного типа. Тогда может оказаться, что развитию собственного культурного типа могут способствовать самые разные, внешне взаимоисключающие средства. Решающим оказывается тот результат, к которому они направляют.
Собственно, я хочу указать на интересный прецедент обсуждения этой проблемы, которого я уже где-то касался. Речь идет о докладе В.С. Соловьева «О причинах упадка средневекового миросозерцания». Доклад этот может быть прочтен в контексте сегодняшнего дня, в контексте обсуждаемых нами проблем. Доклад и сам по себе интересен, интересен еще и тем, что вызвал резкую критику со стороны сторонников официального православия и тогдашнего политического режима. По «докладу» можно отдельный доклад делать, что здесь невозможно. Но протяну «генеральную идею» через короткие цитаты. Соловьев: «Средневековым миросозерцанием я называю для краткости исторический компромисс между христианством и язычеством…». «Сущность истинного христианства есть перерождение человечества и мира в духе Христовом…». «…духовное перерождение человечества не может произойти помимо самого человечества, не может быть только внешним фактом: оно есть дело, на нас возложенное, задача, которую мы должны разрешать». Задача, которую мы должны разрешать (истинно христианская задача) заключается по Соловьеву в построении солидарного человечества, солидарного по духу, даваемому этикой христианства. Слабость средневекового христианства в том, что оно ставило своей задачей индивидуальное спасение, а не спасение соборное, всеединое. Соловьев:«С тех пор как истинное христианское общество первых веков растворилось в языческой среде и приняло ее характер, самая идея общественности исчезла из ума даже лучших христиан. Всю публичную жизнь они предоставили властям церковным и мирским, а своею задачею поставили только индивидуальное спасение». Так вот, оказывается, что дело, которое не могли выполнить называющие себя христианами, т.е. движение к всеединству и перерождение в духе Христовом, взяли на себя те, которые не христиане. Соловьев:«Большинство людей, производящих и производивших этот прогресс, не признают себя христианами. Но если христиане по имени изменяли делу Христову и чуть не погубили его, если бы только оно могло погибнуть, то отчего же не христиане по имени, словами отрекающиеся от Христа, не могут послужить делу Христову? В Евангелии мы читаем о двух сынах; один сказал: пойду – и не пошел, другой сказал: не пойду – и пошел. Который из двух, спрашивает Христос, сотворил волю Отца? Нельзя же отрицать того факта, что социальный прогресс последних веков совершился в духе человеколюбия и справедливости, т.е. в духе Христовом». … «Неверующие двигатели новейшего прогресса действовали в пользу истинного христианства, подрывая ложное средневековое мировоззрение с его антихристианским догматизмом, индивидуализмом и спиритуализмом. … Но какая же может быть у нас солидарность с землею, какое нравственное отношение к ней, когда у нас нет этой солидарности, этого нравственного отношения между собою? Неверующие прогрессисты стараются – худо ли, хорошо ли – создать такую солидарность и кое-что уже сделали. Именующие себя христианами не верят в успех их дела, злобно порицают их усилия, противятся им. Порицать и мешать другим легко. Попробуйте сами сделать лучше, создать христианство живое, социальное, вселенское».
Три заключения из этого текста.
1.Идея преображения человечества в солидарном духе человеческого братства совсем не обязательно должна выражаться языком религиозной веры. Она может быть выражена и другим языком, более понятным и более близким социальному действию. Например, языком красного проекта (Чтоб вся на первый крик – товарищ…). Поэтому нам важно не столько христианская языковая оболочка в тексте Соловьева, сколько его солидаристская суть.
2.По духу Красный проект был выражением той самой идей всечеловеческого единства, о которой говорил русский философ. Но вот характерно, что называющие себя христианами (не все, но зарубежная РПЦ однозначно) в то время по преимуществу противодействовали осуществлению проекта, христианского по своему духу, сами же ничего подлинно христианского не совершили. И это они продолжают и сейчас, как и тянущиеся за такими христианами «русские (белые) патриоты».
3.Красный проект был развитием русского культурного типа на индустриальном этапе развития, проектом созидания «христианства живого, социального, вселенского».
Полагаю, Dimkos, что я выразил по своему твою идею

Автор: Dimkos 25.12.2009, 19:39

Еще одна "перекличка" в потоке этого большого диалога внутри русского мировоззрения.
Согласен. Все именно так.

Автор: Dimkos 29.12.2009, 7:56

Тема "перекличек" внутри русского мировоззрения между различными его течениями у среднеграмотного интеллигента (интеллигента средней грамотности) вызовет в лучшем случае оторопь (и тогда человек, вставший перед небанальным и надбональным знанием, еще имеет шанс на успешный поиск истины), в худшем - смех, насмешку по принципу "эх, вы, видимо, ничего не понимаете в науках и философиях, что позволяете себе такие выводы" (и тут уже прорыв к истине вряд ли возможен).
Чаще второе.
Насмешка. Я уже попробывал проверить на некоторых представителях либеральной интеллигенции.
Логика реакции такова (и здесь "самоцитата"):

Как говорится, что поделать.
Но у таких фраз есть свое ключевое слово. И в этой фразе оно тоже есть - вот оно:Наш интеллигент средней грамотности не особенно способен к глубоким интеллектуальным прозрениям. Но не к презрению.
И это (в понимании темы "перекличек") уже его пролблема.
А следующая проблема - это проблема общества вот с такими вот горе-интеллигентами.

Автор: pamir 29.12.2009, 14:43

Отсюда вывод - надо повышать грамотность у этих интеллигентов. Вести, так сказать, просветительскую деятельность.

Автор: Ratan 29.12.2009, 17:19

Много есть чудес в этой перекличке. В связи с обсуждением Кожинова и других проблем гностицизма перечитываю статьи Кожинова, его симпатию к Чаадаеву. Перечитываю Чаадаева, его первое философическое письмо. Откуда это отрицание русской истории Чаадаевым?? Ведь никаких аргументов нет, есть позиция. Есть ведь Карамзин и его история государства российского, по сути современник Чаадаева, но Чаадаев словно о нем не знает и никогда не слышал. Вчитываешься в Чаадаева и начинаешь понимать, что христианство Чаадаева есть гностическое христианство, почерпнутое из масонства , в которое он вступил в возрасте 20 лет. Гностическая тема, которая не так сильна в русской философии, но которая имеет место быть и являет себя в 20-ом веке.

Автор: Ratan 30.12.2009, 15:08

Еще о перекличках.
И здесь есть проблема, точнее ряд проблем. В современной ситуации важно «снять» лексику прошлого, поскольку мировоззрение сегодня не может строиться на языке религиозного сознания. То, что вызревало в русской общественной мысли в 19 веке (и ранее) должно получить осмысление и развитие через события новейшей истории, и получить соответствующие доктринальное оформление. Язык религиозной веры оказывается мало пригодным уже по той простой причине, что он является монополией церкви, а церковь сегодня занята политикой, а не русской историей. Причем занята плохой политикой, той, которая навязала России распад и регресс.
Есть некоторые простые истины нашего мировоззрения, удерживающие многое из нашей истории и интеллектуального поиска. Сама простая и очевидная истина в том, что в России жила идея справедливого общества. Весь вопрос в понимании справедливости. Правда и то, что для Соловьева опорная идея – делание Добра. Справедливость есть ее проявление, это есть отношения и поступки, согласные с «логикой Добра». Не один Соловьев так думал. Напомню: «И долго буду тем любезен я народу, что чувства добрые я лирой пробуждал…». Да и при советском социализме справедливость не сводилась к материальному уравниванию. Эта тема (социальное выравнивание) стала звучать только при Брежневе в поздний застой, так это и было отступление от социализма, который утверждал: от каждого по способности, каждому по труду. По труду профессор эпохи индустриализации был в большом отрыве даже от квалифицированного рабочего. Да и уже не раз говорилось, что идея человеческого братства, а не высокого потребления, была изначально идеей революции. Так что справедливость расшифровывалась как добро и братство (человек человеку друг). Но тогда человек должен пониматься (и так это и было в глубинах культуры) как слитный соединенный с общество. Неудивительно, что она имеет фундаментальное значение в соловьевском понимании соотношения общества и личности. В общем, все это есть признание первичности (фундаментальности) общественной организации, в которую человек помещен, в которой он живет и вне которой сами принципы справедливости не могут иметь место. В прошлом в крестьянском мире это было «обчество», т.е. мир, крестьянская община, ставящая границу внешнему беспределу и защищающая крестьянский мир как некую целостность, действующую в интересах всех (по справедливости). В советский период это объединительная сила советского общества, названного государством рабочих и крестьян. Здесь во всем этом простая суть «русской ментальности», отраженной практически во всей русской мысли, не считая подражательных тенденций в виде, например, воззрений Чичерина Б.Н., целиком заимствованных из европейского либерализма 19 века. Эта суть в том, что справедливое общество не может быть обществом конкурирующих индивидов или социальных групп. Оно может быть и должно быть обществом солидарным, обществом сотрудничества, общего дела и т.п. (Радуюсь я, это мой труд вливается в труд моей республики…). Дух тотальной конкуренции и победы сильного в принципе чужд русской культуре и это обстоятельство отражено во всем развитии ее общественной мысли. Практически она всегда выступает против эгоистического индивидуализма. Поэтому капитализм ей органически чужд, он требует принятия идеологии тотальной конкуренции и победы сильного. Разговоры о том, что конкуренция способствует прогрессу, а других мотиваций к прогрессу нет, принятая на уровне идеологии нашей власти, не более чем заблуждение или демагогия, или просто констатация факта собственной неспособности изменить вектор развития.
По сути своей советский проект воспользоваться соловьевским представления об обществе как собирательном органе делания добра, о добром смысле жизни, о нравственном прогрессе как прогрессе в социальных отношениях, устанавливающихся внутри общества. Последнее особенно важно, как и потребная для этого терминология. Сегодня представление о справедливости сегодня заражено идеей материального уравнивания, а ведь эта идея, ложная по сути, интенсивно эксплуатировалась в период разрушения Союза. Рассказывали истории о партийной бюрократии, съедающей всю колбасу. И т.п. Эта «зараза» идет от идеологии «времени застоя», от хрущевского: нынешнее поколение будет жить при коммунизме (как сыр в масле кататься), дополненного странным (для коммунизма) тезисом «догнать и перегнать» США по уровню потребления. Так что концепция справедливого общества требует проработки с опорой на ментальность русской культуры и на работу, проделанную в прошлом в русской общественной мысли. Все тот же Соловьев, оправдывавший добро, не имел в виду ни уравниловку как добро. Но он имел в виду некий минимум материальных благ для всех, обеспечивающих достойно существование (не рыться в мусоре). И это было достигнуто, это было гигантским завоеванием, какого не знал еще мир. Реальное делание добра. А сегодня президент говорит о необходимости изменить экономику, социальную сферу и политическую систему. Правда, неясно, имеет он в виду опыт прошлого (социальная сфера) или нынешнее состояние. Но по контексту его выступлений социальная сфера советского прошлого должна быть ликвидирована. В ней нет бизнеса.
Но была и есть в нашем красном проекте другая важная проблема – вопрос о личности в «обществе делания добра». Об этом стоит еще поразмышлять.

Автор: Dimkos 30.12.2009, 17:45

У того же Соловьева противопоставления общества и личности, как раз-таки и нет.

Автор: Tapa 31.12.2009, 16:48

Думаю, это связано с тем, что Соловьев опирался на опыт традиционного русского общества. Заметим, православного. В православном понимании личность - это не "индивидуальность" (не Иван Иваныч с бородавкой на носу), а, скажем так, "Иван Иваныч", в котором отразился Бог. Но и общество - есть "братство во Христе", оттого и "все люди - братья". Кстати, помнится, Соловьев недоумевал по поводу революционных демократов: дескать, есть в них удивительное сочетание идеализма и убежденности, что "человек произошел от обезьяны, и потому все люди братья". Данная "причинно-следственная связь" его безмерно удивляла. (И тут, мне кажется, не обязательно быть религиозным человеком, чтобы разделить недоумение ). Так что в модели Соловьева проблеме противопоставления места быть не может.
Проблема появилась с возникновением ДРУГОГО - модернизированного (и отчасти вестернизированного) - общества. Все-таки при всех поправках на цивилизационную особость "русского коммунизма", он же не повторял русскую общину. И "личность" была взята в весьма жесткие тиски новой общественной системы. Революция, то-се... Тут достаточно Маяковского вспомнить - вот уж кто добровольно и с восторгом готов был поприжать свою личность, однако...
Но при советской системе ценностей была какая-то возможность (хотя бы попытка) увязть противоречие. И как-то (скверно, конечно) это работало -пока ценности были живы. Когда же их стали подтачивать и тихой сапой "сливать", противоречие вылезло на первый план. Потому что непонятно стало, во имя чего личность должна быть ущемлена. Это серьезный вопрос. Ну, а дальнейшее...
Что такое сейчас "общество", и какова нынче "личность"? Мы же не станем говорить, что тут не произошли чрезвычайные изменения?

Ох, чтой-то не новогодне выходит...
Всех с Наступающим!

Автор: Ratan 1.1.2010, 11:28

Здесь есть две проблемы. Одна проблема касается связи личности и общества в конкретной социальной структуре. Другая проблема – общего характера. Можно начать с последней.

Основание для недоумения в общем-то есть, но не для каждого мировоззрения (сознания). Сначала этот самый юмор про человека и обезъяну…. Отрывок из Соловьева (Идея сверхчеловека): «В ту пору, когда я резал пиявок бритвою и зоолога Геккеля предпочитал фи-лософу Гегелю, мой отец рассказал мне однажды довольно известный анекдот о том, как «отсталый» московский купец сразил «передового» естественника, обращавшего его в дарвинизм. Это учение по тогдашней моде и к «некоторому несчастию» для самого Дар-вина, понималось как существенное приравнивание человека к прочим животным. Наго-ворив очень много на эту тему, передовой просветитель спрашивает слушателя: Понял? – Понял. – Что ж скажешь? ¬¬– Да, что сказать? Ежели, значит, я – пес и ты, значит, пес, так у пса с псом какой же будет разговор?»
Здесь столкновение натурализма и религиозного сознания. Проблема в том, что натура-лизм не может дать объяснение и обоснование духовному (сознательному) началу в чело-веке. Здесь вся загвоздка: как это вдруг у обезьяны возникли духовные ценности (высшие смыслы). Действительно, биологическое развитие само по себе никаких оснований для их появления не дает. Хотя напомню, что сторонники материализма и эволюционизма в лице упоминавшихся Лаврова, Чернышевского и Кропоткина искали основание солидарного чувства в биологии. Это особенно сильно у Кропоткина, который приводит массу фактов сотрудничества и солидарных отношений в животном мире. Так что основания идеи брат-ства в какой-то степени можно искать в эволюционном процессе. Но такое основание ста-нет работать только в том случае, если найти переход от биологической эволюции к со-циогенезу. Образ обезьяны в приведенном примере никаких оснований для этого не дает, хотя для материалистического сознания (а не для религиозного как у отца и сына Соловь-евых) идея солидарных отношений в животном мире как эволюционное начало человече-ской солидарности могла оставаться привлекательной и обосновывающей социализм как солидарное общество человеческого братство. Нужно признать за ними (материалистами) свою правду. Мне лично она ближе религиозного мифа, но это для сегодняшнего дня. Что я думал бы тогда – это вопрос открытый, ответа на него нет. Но для перехода к эволюци-онной концепции человека нужно преодолеть односторонность религиозного взгляда на человека и его духовный мир.
Спросим себя, сможет ли это сделать человек верующий? Скорее всего – нет. Варианты компромисса могут возникнуть только в сознании весьма образованного человека. Но ес-ли этот человек, как Соловьев старший (С.М. Соловьев – историк), питает в себе страш-ную неприязнь к социалистам, то ни к какому компромиссу он не приблизится. Более то-го, он будет держаться за гротеск, компрометирующий материалиста. А ведь рассказанная история есть гротеск, обсуждению он не подлежит. Этот гротеск отражает реальность сознания того времени, но гротеском от этого быть не перестает.
Спрашивается, где эволюционная грань, соединяющая и разделяющая биологическую эволюцию и социогенез (культурогенез)? Замечу по ходу, что Соловьев В.С. не был про-тивником эволюционного подхода. Он принимал его как акт творчества создателя, созда-тель выбрал такой путь. Таким может быть способ примирения натурализма и религиоз-ного сознания. Понятно, что на этом пути человек из обезьяны не выводим. То трансцен-дентное, что у него появляется, вложено создателем и лишь являет себя в облике челове-ка. Но из обезьяны человека и не нужно выводить, это сегодня прописная истина. Обезья-на – самостоятельная ветвь эволюции, человеческая шла параллельно. Но массовое созна-ние (тем более – религиозное) в такие тонкости входить не будет. А нам эти тонкости как раз и важны.
Сегодня антропология во всех ее видах (одно из проявлений – культурная антропология Леви-Строса, Леви-Брюля, Боаса, Салинз, Гирца и др.) принимает в качестве прописной истины, что человек есть существо культурное (хотя оставляю вопрос, можно ли этим все решить). Как он стал таковым – вот главный вопрос антропологии. И на пути решения этого вопроса могут быть сведены окончательные счеты с религиозно-мифологическим представлением о человеке. Опять-таки вопрос – все ли захотят пройти такой путь? Но сознание, устремленное в будущее (в Историю) пройти его просто обязано. Понятно, что я не могу развертывать здесь варианты теорий антропогенеза, можно сказать лишь о прин-ципиально важном. Социогенез (или культурогенез) начинается с рождения и фиксации смысла. Смысл рождается не отвлеченным сознанием, он рождается в актах самой жиз-ненной активности гоминидных сообществ, прошедших трудный эволюционый путь, под-готовивший как рождение смысла, так и фиксацию его как средство программирования культурного (искусственного) поведения. Какая система факторов (именно система) рево-люционизировала жизненную активность некоторых гоминид, опять-таки отдельная тема, а у нас здесь не научный семинар по эволюционной антропологии.
Просто хочу отметить, что без некоторого синтеза, дающего возможность преодолеть ди-лемму «обезьяна-человек», глобализирующемуся сознанию не обойтись. Не религиозная вера (тем более не мистический мифологизм) должны лежать в основании исторического жизненного мировоззрения, но некая рациональная (научная антропология). На сегодня просвещенческая антропология естественного человека, сыгравшая свою роль в «проекте модерн», эту же саму роль играть закончила. Но западной антропологии (в том числе на-учной) трудно сделать решительный шаг. Этот шаг должен быть связан с выяснением эволюционно-культурных оснований человеческой солидарности, а отказаться от атомар-ного индивида – этого основания западной культуры сегодняшнего дня, у нее нет сил. Ведь это должно быть мировоззренческой революцией. Что же касается научной версии человека как существа культурно-исторического, который по необходимости должен при-нять солидарное мировоззрение, то именно она может открывать историческую перспек-тиву. Такая работа лежит за пределами актуального политического анализа, но она необ-ходима. Полагаю, в данном случае не вера нужна, но антропологическая концепция, обос-новывающая нравственность как делание добра, или лучше сказать, обосновывающая та-кую нравственную установку как всечеловеческую, спасающую. Христианство было та-ким вариантом для своего времени. Сегодня придется искать другой.

Автор: Dimkos 1.1.2010, 18:45

Вот и оказывается, что Советский проект был одновременно близок и к христианской метафизике (по каким-то небанальным линиям; неисповедимы пути Господни), и к актуальным вызовам современности (либерализм выливается в постмодернизм, и солидарность добивается из всех уже постмодернистских орудий).
Вот и получается - ближе всего к идее восстановления солидарности находится Советский проект. Но близок локоть, да не укусишь.

Есть и другая "перекличка", которая не чета нашей "перекличке". Черная "перекличка" - между крайним либерализмом и фашизмом. Уже идея "сверхчеловеческой вынесенности" "по ту сторону зла и добра" она у некоторых либералов на ура воспринимается. Либеральная интеллигенция с ее слабостью духом, полюбливала Ницше. А в России это полюбливание вылилось в еще более жесткие вещи, "чем много где". Презрение сверхчеловеков над плебсом... (В ветке о фашизме говорили: Новодворская в чем-то и интеллектуальный расист). СПС - это интеллектуальный и социальный расизм.

Получаем, в итоге, два противостоящих "метадискурса"... Один - перекличка коммунизма, космизма и религиозной мфсли. Другой - перекличка крайнего либерализма и фашизма. Тут-то и начинается в нашей "современности" смычка пост- и контр-модерна.

Автор: Dimkos 1.1.2010, 18:47

Вот и оказывается, что Советский проект был одновременно близок и к христианской метафизике (по каким-то небанальным линиям; неисповедимы пути Господни), и к актуальным вызовам современности (либерализм выливается в постмодернизм, и солидарность добивается из всех уже постмодернистских орудий).
Вот и получается - ближе всего к идее восстановления солидарности находится Советский проект. Но близок локоть, да не укусишь.

Есть и другая "перекличка", которая не чета нашей "перекличке". Черная "перекличка" - между крайним либерализмом и фашизмом. Уже идея "сверхчеловеческой вынесенности" "по ту сторону зла и добра" она у некоторых либералов на ура воспринимается. Либеральная интеллигенция с ее слабостью духом, полюбливала Ницше. А в России это полюбливание вылилось в еще более жесткие вещи, "чем много где". Презрение сверхчеловеков над плебсом... (В ветке о фашизме говорили: Новодворская в чем-то и интеллектуал%F

Автор: Dimkos 1.1.2010, 18:48

Вот и оказывается, что Советский проект был одновременно близок и к христианской метафизике (по каким-то небанальным линиям; неисповедимы пути Господни), и к актуальным вызовам современности (либерализм выливается в постмодернизм, и солидарность добивается из всех уже постмодернистских орудий).
Вот и получается - ближе всего к идее восстановления солидарности находится Советский проект. Но близок локоть, да не укусишь.

Есть и другая "перекличка", которая не чета нашей "перекличке". Черная "перекличка" - между крайним либерализмом и фашизмом. Уже идея "сверхчеловеческой вынесенности" "по ту сторону зла и добра" она у некоторых либералов на ура воспринимается. Либеральная интеллигенция с ее слабостью духом, полюбливала Ницше. А в России это полюбливание вылилось в еще более жесткие вещи, "чем много где". Презрение сверхчеловеков над плебсом... (В ветке о фашизме говорили: Новодворская в чем-то и интеллектуал%F

Автор: Евгений Яшин 1.1.2010, 19:18

Ну, слава Богу! А то я уж думал ...

(Извините, что влезаю в "чужую" тему, но примерно к этому же я в "конечном итоге" веду дело в соседней ветке. В добавление к Вашему позволю себе несколько слов).

1. О знании и вере.
В принципе знание сильнее веры: оно сильнее и "внутренне" (вызывает более "интенсивные эмоции"), и "внешне" (как мобилизующий фактор к действию) - так уж устроен мозг человека.
С другой стороны, это справедливо тогда, когда есть равноценный выбор между ними, то есть когда они "развиты" для восприятия человеком уже в равной мере.

Когда-то ("при обезьяне") не было ни того, ни другого. Зародились они примерно синхронно, но вера в силу ряда более-менее понятных причин "развивалась" быстрее (и сыграла, судя по всему, решающую роль в становлении полу-обезьяны/полу-человека - то есть нас с вами).
Сегодня (опять - по вполне понятным причинам) намного быстрее развивается уже знание. Но это - макро-осреднённо. В индивидуально-личностном плане для кого-то "фактор знания" уже обогнал "фактор веры", для кого-то - нет. При этом настоящих атеистов (мне больше симпатична установка не на атеизм, а на "нетеизм") и настоящих верующих весьма мало; в подавляющем большинстве - смесь того и другого (точнее бы сказать - мешанина). Но для нас важна явная тенденция в направленности: первых всё больше, вторых - всё меньше.

(Тут интересно отметить и следующее: любая религия в своём развитии тоже идёт от полной,абсолютной (и весьма куцей изначально) постулируемости основных своих положений в начале к их всё более развёрнутым толкованиям, а то и к попыткам их доказательств! Как частный случай - зарождение и развитие креационизма).

2. Если присмотреться, то выясняется, что содержательно и вера, и знание внутри себя эволюционируют абсолютно "эквидистантно": от доминирования личностного (интереса) к примату группового и далее - "обще-общественного".
В этом деле пока религия преуспела больше (поскольку она "старше", "опытнее"). Но и знанию от этой объективной генеральной тенденции никуда не деться, так как и религия, и знание - это всего лишь отражение, образы реальности, которая сама во всех своих ипостасях развивается в направлении от отрицания к взаимодействию.

(Любопытна и схожесть динамики преобладающего компонента в "мотивационном поле" у веры и у знания: сначала - из страха, затем - "за интерес", и только потом, на развитой стадии - "за совесть").

Идя в плане "насыщения нравственностью" за религией и по дороге религии, наука догоняет её, догонит и обгонит - таков мой "манифест".

Всех - с Новым годом! Дай бог всем новой веры и новых знаний!

Автор: Ratan 4.1.2010, 17:42

Спасибо, хотя комплимент сомнительный. Как-то трудно принять.

Я думаю, что понятие культуры соединяет то и другое. В контексте развития культуры будет легче понять взаимодействия знаний (рациональной компоненты) и веры.

Автор: Ratan 4.1.2010, 17:43

Еще раз к проблеме личность и общество в ее конкретном воплощении. Да, у Соловьева нет противопоставления личности и общества, поскольку общество у него собирательная личность, а личность – концентрация общества. Но для нашей проблемы возникает такой вопрос. Если советская личность оказалась у нас непрочной, неспособной защитить совет-ский строй (его принципы при неизбежном реформировании социальной оболочки), то, стало быть, в чем-то общество было не достроено. Недостроенность общества отразилось и на характеристиках личности. А объяснить последнее нужно через социальный процесс, а не через субъективные всплески волевых решений отдельных лиц.
Если пользоваться аналогией с развитием организма, то возникает интересная ситуация. Геном человека транслируется каждой клеткой организма. Клетки разные, они специали-зированы, но принадлежность некоторому организму идентифицируется по генетическо-му коду. Наверное, нечто подобное должно иметь место и в обществе. В сознании (или в психике, если брать также и иррациональную составляющую сознания) каждого человека должен быть заложен культурный геном. Он закладывается как принятие некой системы ценностей, проявляющихся через доминантные мотивации человека. Эти ценности фор-мируют личность соответствующей культуры. Люди находятся в разных социальных группах. Они, так сказать, специализированы, но идентифицируются по культурному ге-ному, который в себе несут. Этот геном обеспечивает единство ценностей и единство по-ведения, социально разного, но объединяющего людей через характер ценностей и моти-ваций.
Еще одна тема в этом сюжете. Усвоение ценностей, так сказать, впечатывание их в созна-ние идет двумя скоординированными путями. Одни путь – чувственно образный через весь комплекс образов, несущих культурные смыслы. Искусство здесь на передней линии. Внимание к социалистическому искусству, формирование советского искусства – это бы-ло важной заботой Сталина и его руководства. Другой путь – когнитивный, через осозна-ние ценностей, через их теоретическое обоснование, через восприятие своей истории как существования общества во времени, разные состояния которого связываются в единое целое единством ценностей. Эта компонента также необходима всем, но уровень понима-ния будет неизбежно неодинаковым. Теоретическое, историческое фактологическое п иное рациональное обоснование культурных доминант, связующих общество, требуется прежде всего тем, кто по своему положению должен осознанно совершать социально зна-чимые действия. Назовем условно этой слой элитой общества. Средством передачи такого рода знаний является прежде всего система образования. А также все иные системы науч-ных исследований, пропаганды и распространения знаний. Такие системы, и весьма не-плохие, имелись в СССР. Достаточно вспомнить популярную серию, издававшеюся АН СССР в области естествознания, истории науки и техники, биографическую серию ЖЗЛ и т.п.
Но вот об элите, носителе культурного генома. Строго говоря, элита это не те, кто в Крем-ле, или, по меньшей мере, не только те, кто в Кремле. Здесь уместно вспомнить точку зре-ния Ортеги-и-Гассета в его «восстании масс». Человек массы может быть в любой соци-альной группе, вплоть до академиков. Симметрично – люди элиты должны быть во всех социальных группах. Это ученые, инженеры, рабочие, крестьяне, торговцы, предпринима-тели (в СССР отсутствовали, а нелегальные входили у криминальные группы) и т.д. Свой-ство элиты – ответственность, служение, самоограничение. Ответственность перед собой, перед историей, перед обществом, т.е. ответственность за ту систему ценностей, которая скрепляет общество. Присутствие элиты во всех социальных группах обеспечивает свое-образный сетевой контроль за воспроизводством ценностных и мотивационных устано-вок.
Наконец, воспроизводство культурных доминант обеспечивается социальной структурой общества, тем типом социальных взаимоотношений, который в нем сложился. Все средст-ва воспроизводства доминантных мотиваций поддерживаются социальными отношениями либо между ними возникает конфликт. Конфликт может возникать как из-за деформации в сознании и поведении людей, так и из-за деформации социальных отношений, перестаю-щих играть роль опоры для доминантных ценностей. В нашем случае обе составляющие играли свою роль. Разрушение ментальной компоненты советского человека была обес-печена не только вбрасыванием «программного вируса» в ходе холодной войны за созна-ние. Этому разрушению способствовал целый ряд социальных мер, проводивших раскол между ценностными приоритетами общества и реальной практикой социальных отноше-ний. О некоторых из них уже шла речь ранее. Одна из таких «диверсий», если оценивать ее социальный практический результат – политика социального выравнивания, в ходе ко-торой были смята иерархия квалифицированного и неквалифицированного труда, шло обесценение труда инженера и ученого, обесценивание труда квалифицированного рабо-чего и т.д. Квалифицированный рабочий – эта рабочая элита, оказалась в своеобразных ножницах между идейными установками и реальной практикой. Неквалифицированные же легко трансформировались в капризных неудовлетворенных обывателей. Социальные механизмы воспроизводства элиты были нарушены. Воспроизводство личности было на-рушено двумя фронтами наступления: идеологическим через замену идеальных ценностей обещанием кормушки (коммунизм – это много сала и колбасы), социальным – через те или иные акты социальной политики. Понятно, что во всем этом (воспроизводство лично-сти и реальные акты управления) власти принадлежит особая роль. Политическая органи-зация, власть – особое средство самоорганизации общества. На ней особая ответствен-ность, разделяемая в общем случае со своими ведомыми. Вообще-то оно так и случилось, ответственность за распад СССР несут и верхи и низы, соблазнившиеся обещанной кор-мушкой. Но у каждого свой путь к общему результату.

Автор: Самарин Павел Олегович 4.1.2010, 23:54

Действительно, распределённость элиты в социуме достаточно наглядна и очевидна. Способность к служению, самоограничению, к ответственности, устремлённость к идеальным целям — насколько все эти качества могут быть сведены к н а л и ч н ы м культурным и социальным механизмам? Сама культура, и социальность из «животной» основы не выводятся. Логично предположить, что и последующий «скачок» должен использовать трансцендентные средства. Если эти средства заблокировать, то и элита не состоится (точнее — не проснётся). Тогда надо признать, что не культурная среда формирует элиту, а строго наоборот, элита совершенствует культурную среду.
«Трансцендентным средством», доступным любой культуре, является вера. Религиозная форма, или оболочка, исторически самая устойчивая и косвенно указывает на то, что физические, опознаваемые соответствия «персонифицированного идеального» существуют. Но светский вариант веры или «новую красную метафизику» мы не сможем построить на противопоставлении идеального и рационального.
Элита не может быть восстановлена (разбужена) социальными механизмами по той причине, что эти механизмы «не умеют» продуцировать служение и самоотверженность.
Тогда что остаётся? Всеми доступными средствами (и разрабатывая специальные) привлекать в повседневную жизнь идеальное, то, что является объектом веры.
Метафизическая ответственность власти исключительно высока, она способна оградить ростки веры от вытаптывания прагматическими сапогами. Если же этого не происходит, то пахать придётся всем.

Автор: Ratan 6.1.2010, 14:38

Имеется в виду психологический феномен веры, тот факт, что в сознании всегда имеется нечто, несводимое к рационально-рассудочным формулам. Или речь идет о вере религи-озной? Вообще-то, если есть сильные мотивации, то они себе стимулы найдут. Рацио-нальные или иррациональные - это вопрос исторических обстоятельств. А противопостав-ление идеального и рационального представляется неясным. Рациональное разве не иде-ально, в смысле – не факт сознания?

Автор: Ratan 6.1.2010, 14:40

Будем по-прежнему принимать, что личность воспроизводится во всех социальных слоях подобно тому, как воспроизводится геном во всех специализированных клетках организ-ма. Это аналогия на тему передачи генетической информации. Но не более того. Общест-во специфическая живая система, люди в ней - не клетки.
В позднем СССР были нарушены механизмы воспроизводства личности, причем, еще раз подчеркну, это нарушение не сводится к пропагандистским воздействиям на сознание. Та-ким воздействиям нужны подкрепления в полном соответствии с бихевиористкой психо-логической теорией, играющей роль теоретического основания (или одного из таких ос-нований) при построении психологических практик воздействия на поведение. Подкреп-ления должны создаваться и воспроизводиться в практике общественных отношений, и ряд действий (например, «социальное выравнивание») порождало такие замечательные подкрепления. В этом свете было бы весьма полезным исследование социальной политики хрущевского и брежневского СССР без какой-либо конспирологии, просто ради объек-тивной оценки внутриполитических решений и действий правительства. Объективной в смысле понимания тех дальних следствий социального плана, которые они с необходи-мость влекли. Был проведен целый ряд решений, весьма спорных по своим последствиям. Одно из очевидных – решение в области развития цифровых вычислительных машин, и вообще странное нежелание руководства обсуждать вопросы научно-технического про-гресса. И т.п.
В нашем контексте этим поднимается вопрос о личности и власти, т.е. о том, транслирует-ся ли личность с ее идеальными установками во власть (должна ли транслироваться) и, если транслируется, то как. Другими словами – это вопрос о властной элите и ее воспро-изводстве, о трансляции соответствующего личностного начала во властные группы. Этим должна заниматься элитология, но не только она. Здесь по ходу необходимо отме-тить, что элитарные слои (группы) должны формироваться во всех стратах социального целого, например, слой квалифицированных и передовых рабочих в рабочей среде. Точно также среди интеллигенции, военных, в научно-инженерной среде и т.п. Осознанно или бессознательно в сталинский период проводилась разносторонняя поддержка таких соци-альных «элитарных» групп.
Властная элита также должна воспроизводится как некая социальная группа, объединяе-мая мирочувствованием и ценностными установками, трансформируемыми в цели. При-частность к этой элите (как, впрочем, и ко всякой элитарной группе) хранится и передает-ся не только через текущий социальный статус, но также через традиции групповые и се-мейные. Эта многоплановая тема не может быть здесь предметом обсуждения. Нам важно обратиться к формированию советской элиты, происходившему почти на пустом месте. У того народного большинства «макаровых и нагульновых», которые входили во власть, не было навыков и ощущения принадлежности к властной элите и ее этосу. От прежних элит оставались осколки, примкнувшие к новому строительству или, наоборот, затаившиеся в своей ненависти к нему. Не было «аристократии новой идеи», не было «народной аристо-кратии», способной поддерживать чувство долга и чувство ответственности по отноше-нию к «красной идее». Мобилизационное развитие в этих условиях просто не могло про-исходить без издержек. Но не о них речь. Речь о том, что для рождения «аристократии красной идеи» нужны определенные условия, нужно время, нужна проверка временем. И прежде всего нужна сама идея.
Конечно, идея была явлена в разных ракурсах и для разных социальных групп. Но она бы-ла явлена прежде всего в образных формах, тем более, что сама действительность давала обильный материал для ее лепки. Этим материалом была вся революционная борьба 19 века, октябрьская революция, гражданская война и энтузиазм мобилизационного строи-тельства государства рабочих и крестьян. Но для воспроизводства личности нового обще-ства, для воспроизводства этой личности в групповой и индивидуальной персоне властной элиты необходимо нечто большее. Нужен дух идеального (любимая тема Кургиняна), нужна метафизика, обращенная вглубь истории, истории своей и истории человечества. Приобщение к этому духу, даваемое в прошлом воспитанием и образованием, на первых этапах социалистического строительства было подавлено марксистским энтузиазмом большинства новых руководителей-интеллектуалов так называемой «ленинской гвардии», думаю, не разделавшей фундаментальные и часто не высказанные установки своего вож-дя. Лишь в тридцатые годы начинается поворот к своей истории, поворот несколько запо-здалый, но совершенно необходимый. Однако сам факт отказа от «энтузиазма отрицания», имевшего свою психологическую основу и проходившего под лозунгом «весь мир наси-лья мы разрушим», еще не выстраивает необходимые компоненты в сфере сознания. Нужна была большая работа по рационализации и интеллектуальному фундированию «метафизики духа», метафизики красного проекта. Она должна была соединить прошлое с настоящими, восстановить непрерывность внутренней жизни общества, непрерывность истории, непрерывность традиции, разрушенной революцией, перевернувшей все общест-во. Здесь-то и нужен был «транстемпоральный диалог» русской культуры, русской обще-ственной мысли, восстанавливающий связь времен. Довольно очевидно, что по идеологи-ческим условиям предвоенной индустриализации общество не располагало ни физиче-ским, ни психологическим временем на такой диалог. Он стал возможным только после победы и завершения послевоенного восстановления (или уже в ходе такового). Почему он не состояли – это широкое поле для размышлений.
Нам важно, что интеллектуальное, духовное, метафизическое ядро для трансляции новой личности во властную элиту не было сформировано. В точке бифуркации (смерть Стали-на) исторический выбор социально-исторической траектории оказался фатальным. А без такого ядра, передаваемого воспитанием и образованием, охватывающим, разумеется, все общество, а не узкие элитарные группы, невозможно сформировать «советскую аристо-кратию» как элиту, ответственную за красный проект. Без такого ядра люди, не имеющие глубокой культурной традиции, легко омещаниваются. Вместо элиты формируется оме-щанивающаяся бюрократия. Этот процесс, так сказать, естественный, чуткая поэтическая душа немедленно отреагировала на него («опутали революцию обывательщины нити…»).
В общем, наверное можно утверждать, что социальные механизмы трансляции культур-ного ядра советского человека не успели сложится «доверху» и не прошли испытание временем. В мобилизационный период болезнетворные альтернативы подавлялись, но в период «мирного сосуществования» произошло обратное: болезни активизировались, а иммунная система была подавлена. Вместо осмысления культурного ядра, соединяющего «красную историю» с прошлым, М.А. Сусловым было осуществлено омертвление крас-ных смыслов с помощью препарированной и омертвленной марксистской догмы. Увы, только власть могла в послевоенной ситуации открыть или перекрыть путь к «метафизи-ческому» синтезу прошлого и настоящего, поскольку мобилизационный период вынудил саму власть поставить идейную жизнь общества под полный контроль. Снятие контроля не может происходить без собственного проекта оживления духовной жизни общества. Такого проекта либо не было, либо он был спрятан под сукно. Это уже борьба внутри вла-стных групп. Лишь государственнический инстинкт мог воспрепятствовать тому омертв-лению советской идеи, которого добился главный идеолог Хрущева-Брежнева. Возможно, такой инстинкт был у Хрущева, но уже в каком-то безнадежно деформированном виде. Чтобы в «точке бифуркации» толкнуть страну на спасительный путь развития нужно было уже далеко не слабое воздействие, но «внутренняя революция». Для такой революции внутри властной элиты сил, похоже, не было. Они уже ощущали государство как свое го-сударство, а не как государство рабочих и крестьян. Если и произошла внутренняя рево-люция, то революция партийной бюрократии, замещавшей контроль идеи своим собст-венным контролем.
Но интересна и в некотором смысле непостижима (трансцендентальна) жизнь культурных генов властных и околовластных элитных групп. Остатки (потомки) таких структур со-единились в борьбе с красным проектом. Хотя технологии борьбы с советской реально-стью были не ими придуманы, мотивационный инстинкт, налитый ненавистью к личности советского типа, проявившийся как ненависть к «совку», объединил их в исполнении пар-титуры, написанной забугорными специалистами. В историческом плане здесь интересна природа этой самой ненависти, изливающейся сегодня на советскую историю.

Автор: Ratan 14.1.2010, 18:43

Однажды Paix сравнила нынешнюю ситуацию с внутренним распадом Римской империи. Я отнес это замечание исключительно к России и не согласился с ним. На мой взгляд, аналогия более уместна по отношению к западному миру, периферией которого оказалась сегодня Россия. Однако регресс и распад имеют некоторые универсальные черты, и это может быть предметом разговора в контексте антропологии. Разрушение общества и разрушение личности есть единый процесс. В Римской империи кризис идеального выразился в распаде элиты, в ее безудержном гедонизме, принявшем извращенные формы. Разрушение личности называют иногда одним из факторов распада той империи. Во всяком случае, без здоровой личности нет здорового общества, а здоровая личность всегда носитель идеального, неких высших смыслов, воплощающихся в поведении человека. При распаде общества прекращается (нарушается) воспроизводство личности, иначе говоря, начинает воспроизводиться человек распада. Человек нашей нынешней правящей элиты, по большей части знающей лишь хватательный рефлекс и болезненно реагирующий на любую постановку вопроса о служении обществу, есть продукт этого процесса. В прошлом распад римской империи состоялся, но жизнь не остановилась. Явился новый человек, новая личность, несущая в себе идею всеобщего (солидарного) человечества. Они (идея и человек) стали не только метафизическим основанием для жизни после языческой империи, но и ее человеческим и идеальным материалом. Возможно ли что-то подобное сегодня? Во всяком случае, что-то подобное необходимо.
Такой ход мысли можно рассматривать как преамбулу к обсуждению вопроса о том, как живут смыслы в социуме, и какова роль элиты в их трансляции. Конкретно, речь о характерном «смысловом процессе» нашего времени. С одной стороны, ближайшей нашей опорной точкой является «красный проект», ничего, способного его заместить, на смысловом горизонте не просматривается. С другой стороны, ненависть к красному проекту изливается практически всеми социальными структурами, причастными власти и не причастными к ней. Можно ли видеть корни этой ненависти только в текущей ситуации мародерского разграбления? Несомненно, что нынешний мародерский энтузиазм в принципе несовместим с красной идеей. Этот мародерский энтузиазм Но ведь общество не состоит из одних только успешных «приватизаторов». Есть в этом процессе что-то «метафизическое», я имею в виду внутреннюю жизнь социума, в каком-то смысле его историческую преемственность, идущую через элитарные группы.
Есть ли исторические корни ненависти к красному (советскому) проекту? Помнится один эпизод, промелькнувший два года назад на телевидении. «Демократический журналист» Шеремет говорил о Лукашенко, победившем на очередных выборах в Беларуси. Колхозник, - произносил он с возмущением в адрес президента, что теперь из-за этого колхозника я коренной минчанин должен покидать Минск? Какой-то другой безымянный оппонент Лукашенко прямо прокричал в камеру «быдло». Это в адрес все того же Лукашенко. Голытьба, взявшая власть, все еще возмущает некоторых образованных людей из прошлого советского общества.
Раньше уже шла речь, что для создания новой элиты, элиты «красного проекта», не было времени и адекватных условий. Что же могло соткаться в этой пустоте, какой «Коровьев» должен был явиться оторопевшему обществу? В этом пункте уместно поставить вопрос о жизни смыслов, об их трансляции в культуре даже после того, как исчезла социальная группа – носитель этих смыслов. Речь идет о мироощущении дворянства имперской России дореволюционного прошлого и сопряженных с ними смыслах. В прошлом в одном во многом общем культурном поле России жили два народа: тягловое крестьянство и дворянство. В крестьянскую общину, в ее внутреннюю жизнь мало кто заглядывал. Экономист Чаянов да профессор Энгельгардт, переехавший жить в деревню. В остальном в нее заглядывала только статистика. А ведь ноги и тело русской революции вырастают из простонародья, из этого крестьянского мира, жившего по преимуществу в деревне, да из разночинных жителей города. В отличие от них судьба дворянства и дворянской аристократии привлекала внимание русского общества в 19 веке. Помнится в этой связи школьная программа по литературе, разговор о лишнем человеке в лице Онегина или Печорина. Положим, это был упрощенный социологизм, но есть в нем определенное здравое зерно. Поставим вопрос так: способно ли было русской дворянство 19 века выработать новый исторический проект для России, именно, проект развития? А развитие это ввиду вызова, брошенного европейской цивилизацией, могло быть только развитием в сторону промышленной стадии, в сторону индустриализации. Ответ очевидный не только сегодня, он был достаточно очевидным и в то далекое время. Нет, не могло. Отсюда «лишний человек», это проступающая потеря связи со временем. Правда был у прецедент и в другом обществе. Английская знать соединилась объединялась с торгово-промышленным классом, что способствовало становлению английского капитализма и колониализма, обеспечившим промышленную революции в Англии в 18 веке. Но наш (немец, вообще-то) Штольц нашего Обломова не переубедил. Наш «лишний человек» всего лишь симптом надвигающегося времени и неспособности элитарного дворянского слоя ответить на вызов. Зато жило барство – эта ипостась вырождавшегося дворянства. Отсюда и его реакция на революцию 1917 года как на революцию быдла, которую дворянскому сознанию, за исключением его небольшой ответственной части, принять было невозможно. Не от того ли адмирал Колчак посылал карательные отряды в сибирские деревни? Говорить-то с народом он не умел.
Вот этот дух живет сегодня в стане белого патриотизма, в этой специфической русской партии, о которой писал С.Е. Кургинян. Действительно, прислушаемся к их языку. Есть ли у них понятие развитие и концепция развития, есть ли у них хоть какие-то кроки социального проекта будущего? Понятие «прогресс» у них не популярно, если не предано анафеме. Прогресс для них миф европейского сознания, а реальный прогресс, основанный на этом мифе, вроде бы никогда и не существовал. Развитие, что это такое? Это понятие относительное, для одних развитие – для других регресс, и наоборот. А ведь вопрос здесь не в определении понятий как таковых, вопрос в ментальности, бегущей от идеи развития и от идеи социального проекта будущего. Если и есть какой-то внутренний не всегда сознаваемый проект, так это проект аграрной и по возможности крепостнической России. Не эта ли ментальная установка вдохновляла Шафаревича, когда он писал свою статью в газету «Завтра» и указал нам, что земля спасет русского человека. Вот он (русский человек) потянется к земле и наступит благодать. Возможно, эта благодать будет заключаться в переезде барина в родовую усадьбу. Какой-нибудь Михалков будет пинать модным ботинком не метателей тухлых яиц, а своих крепостных? Фантазия, конечно, неосуществимая, но она гиперболизирует ментальную установку, о которой идет речь. Суть же в том, что голова, повернутая в прошлое и не желающая принять неизбежность красного проекта, может видеть лишь давно умерший проект барский. В этом своеобразная жизнь культурных смыслов в истории народа, в данном случае – нашего народа. В одном из сообщений Bang весьма верно отметил, что отношение нынешней властвующей элиты к народу есть отношение феодальное. Феодал мнение народа не спрашивает, он оглашает свою волю. Опять-таки, а какой тип социальных отношений может воспроизвести властный слой, отвернувшийся от «красного проекта»? Либерально-европейский? Это называется, держи карман шире. Во-первых, нужно еще разобраться с типом взаимоотношений власти и народа на западе. Он может и разный в разных политических единицах европейского сообщества, но тенденция общая есть. Но не сейчас с этим разбираться, важнее, во-вторых, признать, что Россия не Европа, и даже не в смысле книг Паршева. Не было у нас того, что формировало характер европейского народа. Из-за этого П.Я. Чаадаев даже вычеркнул нас из Истории и представил нас чем-то вроде чистого листа, на котором провидение еще должно начертать свои письмена. Не соглашаясь с Чаадаевым, мы должны признать, что у нас было что-то, формировавшее характер и ментальные установки. Но это «что-то» не европейского разлива. Оно формировало народную толщу, об отношении к которой речь уже шла.
Здесь же уместно вспомнить о наших нынешних попах, вновь гордо шагающих пузом вперед. В общем, без эмоций: церковь, отвернувшаяся от красного проекта, отвернулась от своего народа. Ей остается также, как и нынешнему «классу 0,5», рассчитывать на слияние с западом, на возможность устроиться на западе, торганув верой своего народа. Возможно, слишком резкое предположение, на которое можно обидеться и оскорбиться. Но поставим вопрос так: в ситуации «Ч», при выборе между Россией и Европой, что выберет РПЦ. Должна ли она ответить на этот вопрос и отвечает ли она уже своими практическими действиями? Есть резон подумать.
Если предполагать, что ход событий в чем-то будет напоминать историю прошлого, распад римской империи и становление христианского мира, то уместно припомнить, что новая вера родилась в низах и опору находила прежде всего у них. У нас есть одна «низовая правда» - советский проект. Он есть отправная точка. Обработку этого проекта как перспективы будущего России и проекта для всего мира будут делать, разумеется, люди образованные в глубоком смысле этого слова, а в смысле фрагментарного образования сегодняшнего дня. Но их мирочувствование будет неотделимо от мирочувствования той народной правды, которая явила себя однажды через советский проект.
Впрочем и политическая элита, желающая спасения России (а этого вроде бы хочет нынешний диумвират), тоже может начать плавный поворот. Начать его не так сложно. Просто поставить вопрос не о коррупции чиновника (это сражение с ветряными мельницами, если не изъять ее социальные основание), а об ответственности бизнеса. Бизнес должен служить обществу, служить народу и государству, а не личному обогащению. И шаг за шагом заставлять бизнес, и не только бизнес, но самих себя и всю бюрократию служить своему обществу своему народу. Трудно, конечно, но зато гарантирована массовая народная поддержка. А сделанный шаг с необходимостью повлечет и другие шаги, опыт прошлого заставит востребовать.

Автор: Ratan 19.2.2010, 15:49

Каждая из великих культур обладает тайным языком мирочувствования,
вполне понятным только тому, чья душа принадлежит к этой культуре.
О.Шпенглер.
Казалось бы предпочтительно цитировать собственных мыслителей, и не ориентироваться на чужого и проблемного философа истории. Но у этого немецкого публициста встречается немало точных афористических фраз, нужно отдать ему должно в этом. Дей-ствительно, есть «тайный» язык мирочувствования не в смысле эзотерической доступно-сти посвященным, но в смысле доступности тем, кто глубоко проникает в это самое миро-чувствование культуры. Этот тайный язык был открыт Пушкину, Гоголю, Достоевскому и многим другим представителям нашего искусства в 19 веке. Толстому этот «язык» открывался больше через мудрствование, но открывался. Кому он открыт сегодня, кто, какой властитель дум говорит на этом языке?
Сегодня, сколько ни бегай, трудно найти такого человека. А говорил ли на этом языке наш «совок»? Отразил ли он мирочувствование своей культуры? Прежде чем обратиться к этому вопросу, я хочу выразить свое недоумение поисками какого-то спасительного обществоведения, которым заняты некоторые наши публицисты. В общем-то обществоведение и обществоведческая теория нам необходимы, это несомненно. Но надо ли превращать теоретическую работу в этом направлении в идею «фикс», в какой-то ключевой пункт общественного действия. Вот вроде бы найдем теорию, и сразу все станет на свои места, определиться направление и характер действия и общество, увлеченное правильной теорией, тотчас сдвинется с места, решить политические, культурные и экономические проблемы. Вот только как быть с глобальным окружением, как оно посмотрит на туземцев, открывших вдруг сакральные истины, заслоненные до сего времени марксизмом? Не возьмется ли и оно использовать «истинное обществоведение» для тех же целей, для каких использует его и поныне. Тем более, что, как можно понять по некоторым намекам «ищущего обществоведения», настоящее обществоведение давно существует на западе и только мы, подавленные марксизмом, к нему до сих пор не приникли. Правда, здесь возникает вопрос: а приник ли Китай к «истинному обществоведению», или он осуществляет свою модернизацию в состоянии «марксистской подавленности»? В общем, есть простая мысль суть которой в том, что не теория устройства общества движет им, но идея. Идея глубокая, внутренняя, лелеемая в глубине культуры и переводящая на язык конкретных поступков и социальных действий тот язык мирочувствования, на который намекает упомянутый немец. Не лучше ли почувствовать и понять эту идея и выразить ее языком понятий и языком образов? А что касается соотношения теории и действия, то можно напомнить из истории научно-технического прогресса, что изобретатели паровой машины не ждали появления теоретической термодинамики. Теория явилась в середине 19 века, когда паровая машина уже успешно работала в цехах заводов, на паровозе, на пароходе и во всех других потребных местах. Этот пример ответа на вопрос, что нужно искать для решения задачи, идею или теорию, и он годится и для социальных решений. Хотя в общем случае нужно конечно и то и другое.
Но вернемся к вопросу, был ли причастен «совок» «тайному языку» мирочувствования своей культуры? Этот может и затертый уже вопрос о культурно-исторической сути событии в русской народной революции 1917 года. Хочется иметь прямой и однозначный ответ на этот вопрос, но простое решение едва ли возможно ввиду крайне не простой российской истории. Здесь вновь и вновь приходится вспоминать о внутренней культурной раздвоенности русского общества, которая начала сознаваться в век интенсивного движе-ние его общественной мысли, т.е. в 19 веке. Это было время обостренной рефлексии русского сознания, и эта рефлексия совершалась, разумеется, в образованном слое русского общества. История знает очень разных его представителей, но нам интересны в данном случае факты, отражающие сознание массовое, преобладающее. Если обратиться к образной, а не научно-социологической, картине, то один из помощников в этом деле Ф.М. Достоевский, в частности, его дневники писателя, его разносторонние зарисовки русского общества. Особенно характерен образ русского барина, по своей культурной природе – внутреннего эмигранта. Такую характеристику, может не совсем справедливую, Достоевский дает А.И. Герцену: «Герцен был совсем другое (в сравнении с Белинским – прим.): то был продукт нашего барства, русский дворянин и гражданин мира прежде всего, тип, явившийся только в России и который нигде, кроме России, не мог явиться. Герцен не эмигрировал, не полагал начало русской эмиграции; нет, он так уж и родился эмигрантом. Он и все ему подобные, так прямо и рождались у нас эмигрантами, хотя большинство их не выезжало из России. В полтораста лет предыдущей жизни русского барства за весьма малыми исключениями истлели последние корни, расшатались последние связи его с рус-ской почвой и русской правдой». И добавим еще цитату: «К русскому народу они питали одно лишь презрение, воображая и веруя в то же время, что любят его и желают ему всего лучшего».
Я далек от мысли, что эти характеристики Достоевского нужно брать как истины несомненные и окончательные. Нет, это наблюдения и образы талантливого писателя и подлинного гражданина и патриота своей Родины. Но они не исчерпывают многообразия русской жизни того периода и уж тем более не заменят абстракций социологического анализа. Жизнь многообразнее любых образных картин и любых абстрактных конструкций, в чем собственно ее прелесть и ее «жизненность». Отличались друг от друга московский и петербургский барин, а от них отличались разночинцы, также принадлежавшие к дворянскому сословию, хотя и к дворянству мелкому и обедневшему. Но в типическом образе, предложенном Достоевским, важна указанная им ключевая черта значительной части дворянского сословия, именно, потеря культурной почвы, это мирочувствование внутреннего эмигранта. Скрытый или явный язык такого мирочувствования не мог не явить себя. Отсюда и то вечное вранье, о котором говорит писатель, эта вечная потерянность лица и желание выглядеть европейцем. Трудно не процитировать: «Еще Герцен сказал про рус-ских за границей, что они никак не умеют держать себя в публике… И это истина: тотчас же выверт, ложь, мучительная конвульсия; сейчас же потребность устыдиться всего, что есть в самом деле, спрятать и прибрать свое, данное Богом русскому человеку лицо и явиться другим, как можно более чужим и нерусским лицом… Двести лет вырабатывался этот главный тип нашего общества под непременным, еще двести лет тому назад указан-ным принципом: ни за что и никогда не быть самим собою, взять другое лицо, а свое навсегда оплевать, всегда стыдиться себя и никогда не походить на себя – и результаты вышли полные».
Дворянство представляло собой тот элитарный слой, из которого вербовалась активная прослойка деятелей как консервативного, так и революционного направления, т.е. государственные деятели, деятели сферы искусства, образования и т.д. И, как показали события в начале 20 века, этот социальный слой оказался неспособным выработать про-грамму исторического пути России. Существовавший в этой среде слой государственников вольно или невольно должен был поддерживать консервативные устремления правительства, какая-то часть этих людей выступала с критикой и даже предложениями, нося-щими программный характер. Наверное, в наиболее сложном положении оказалась та часть образованного элитарного слоя, которая находилась в революционной оппозиции к существовавшей социально-политической ситуации. Оторванные от почвы, они искали рецепты преобразования этой почвы. В этих условиях сложились основные революционные направления в России, которые, с одной стороны находились под влиянием европей-ского социализма, с другой, представляли попытки обратиться к народным глубинам (народники). Те, кто внутренним историческим чувством принимали необходимость обраще-ния к глубинным основаниям русской действительности, не могли найти этого пути из-за отсутствия традиции и опыта синтеза культурных установок элитарного слоя с народной массой. Те же, кто желал преобразования и лишен был этой глубинной связи, в силу самой социально-исторической традиции в России обращались к западному опыту. В острой революционной ситуации ситуацию поставили под контроль люди действия, вооруженные программой, составленной по теоретической модели, родившейся в европейской культуре. Эта теория, давшая негативную оценк оценку капитализму как социальной мо-дели будущего, в то же время отрицала его и ставила историческую задачу построения общества, в котором в той или иной форме должен был доминировать общественный ин-терес, т.е. общества, принявшего в той или иной форме ценности солидаристского характера. Соединение теоретических моделей марксизма с русской действительностью обеспечивалось не достоинствами или недостатками теории как таковой, это соединение обес-печивалось культурной почвой аграрной России, ее приверженностью солидаристким основаниям жизни, которую ощущали и на которую опирались наиболее талантливые и видные вожди русской революции, т.е. Ленин и сменивший его Сталин. В ходе индустриализации всего комплекса мер по собственному спасению, страна была обречена на трудный путь ввиду внутренней противоречивости всего социального процесса, т.е. ввиду отсутствия исторической программы, опирающейся на глубинный язык мирочувствования русской культуры. Эта идейная незавершенность, мировоззренческая противоречивость сознания, не могла не отразиться на формировании элиты советского общества. С одной стороны, в нее входили люди, наполненные энергией и устремленные на преобразования, но лишенные необходимых элитарному слою форм сознания. С другой стороны, в нее входил слой «интеллектуалов», оторванных от русской почвы, революционных маргиналов, а также и спецконтингент, для проникновения которого вихрь революции открывал довольно широкие перспективы. Так или иначе, но страна вступила в драматическую и противоречивую полосу преобразований, спасительным вектором которой стала сверхсрочная индустриализации.
Здесь уместен вопрос о роли народного сознания в социальных процессах подобно-го рода, о его способности отразить подсознательный язык мирочувствования? Достоевский в своих зарисовках русской жизни и жизни низов был далек от ее идеализации, от поклонения народу как иконе, рисуя далеко не идиллические картины жестокости, невежества и грубости. Он полагал, что за этой корой пьянства, грубости и разного непотреб-ства русской жизни, аналогичных в общем-то проявлениям народной жизни других куль-тур, скрывается мирочувствование, проявляющееся в массе народных поступков и суждений, выражающих жизнеутверждающее начало культуры, ее способность «делать добро». Эти формы народного сознания мало пригодны для осознанного и целесообразного социального действия, касающегося общества как целого, но они задают мотивацию и позво-ляют дать оценку самому действию и его результатам. Взятые в своих непосредственных проявлениях, они отражают болше мирочувствование массы, его эмоциональный колорит.
Народное сознание, сознание «совка» формировалось в ходе сверхсрочной индуст-риализации, получившей название социалистического строительства. Его не могла сфор-мироваться пропаганда сама по себе, она оказывалась эффективной лишь в той мере, в какой соответствовала реальным процессам организации трудовой общественной жизни. Организация общественного трудового процесса формировала отношение к труду, и на этой почве назодила свое выражение внутренняя «народная правда», в которой жил принцип воздаяния по труду. И в этом контексте нужно признать, что советский период при всех исторически оправданных и неоправданных издержках впервые дал возможность широкого проявления «народной правды», выражению извечного чувства человеческой солидарности через общее дело, через «артельный труд» всей страны. На это чувство общего дела и на реальное участие в нем опираются также моральные основы поведения че-ловека труда. Честность и искренность необходимы в общем деле, но они становятся излишними и обременительными в условиях, когда общее дело разрушено и оправданы по сути все средства (не запрещенные законом) личного приобретательства, замещающего высшие ценности жизни. Организация совокупного трудового процесса в советском индустриальном обществе потребовала развития субъекта индустриализации, т.е. подготовки человеческого материала, способного осуществить этот прорыв, и названная подготовка шла через всеобщую грамотность, через подготовку рабочих и инженерных кадров, через профессиональную подготовку и формирование сознания всех социальных групп. Вся сумма обстоятельств, в которых находил выражение процесс социального развития, вовлекавший в общее дело и открывавший людям социальную лестницу роста при воспро-изводстве основных солидаристских начал, формировали мирочувствование советского человека. Здесь был источник высоких мотиваций, вера в светлые принципы, объединяющие общество, с ними было связано отношение к труду и к трудовому воспитанию как высшим ценностям, почерпнутые еще из аграрного прошлого России. Удовлетворение, получаемое от совокупной работы на общее благо.
Этот процесс должен был получить интеллектуальное оформление в когнитивной составляющей культуры, т.е. в миропонимании, в котором ведущую роль начинает играть наука, а не религиозная вера. Такое оформление должна была дать интеллектуальная эли-та общества. Но было по меньшей мере два препятствия для благоприятного развития со-бытий в интеллектуальной сфере, затрагивающей мировоззрение и идеологию. Одно их них связано с культурной традицией общественного сознания, проявившейся в 19 веке и о которой шла речь выше. Это разрыв с народной почвой и умствование интеллигенции, часто безответственное и безгосударственное, о чем было сказано в свое время в «Вехах». Большевистскую революцию поддержало считанное число деятелей культуры, подавляющее большинство видело в ней нечто дурное и жестокое, открывшее путь насилию низов. Не могу сказать, что высылка интеллигенции «философским пароходом» была необходимой мерой, но верно и то, что среди высланных не было сторонников советской власти. Можно упрекать власть за то, что она не сумела найти убедить образованный класс и найти с ним общий язык, но можно ли представить, чтобы в свою очередь интеллигенция Петербурга или Москвы нашла общий язык с крестьянско-пролетарским активом русской революции. «Собачье сердце» - выражение этого разрыва. В свое время Достоевский писал, что мы должны преклониться перед правдой народной но под одним лишь условием, чтобы народ принял от нас многое, что мы принесли с собой. Был ли готов к этому образованный слой гуманитарной интеллигенции? Еще хуже то, что драматическая судьба постигла тех, кто примкнул в революции. Имею в виду драмы, связанные со смертью А. Блока, С. Есенина, В. Маяковского. И все это при том, что советская власть изначально установила курс на сотрудничество с научно-технической интеллигенцией. Но, если события революционных и первых послереволюционных лет можно объяснять анархией и хаосом, то в относительно стабильный в политическом плане период мобили-зационного строительства и, тем более, в послевоенный период, соединения «интеллигентской» и народной правды не состоялось. Причины требуют отдельного анализа, но здесь речь идет не о том, кто виноват, а о том, что произошло. Неприязнь к интеллекту-альному слою, в особенности к слою почвенническому, традиционная черта русской бю-рократии. Это отторжение, отчасти заслуженное, одна из причин провала в сфере общественной теории и идеологии. Но в целом же здесь должна идти речь о политических про-цессах, воспрепятствовавших обращению к глубинным основаниям русской культуры и соединению их с процессами жизни в индустриальной России, получившими название со-циалистического строительства.
Случилось то, что случилось. Подорвана сама основа трудовой нравственности солидарного человека. Придти в родовое по своей психологии общество, где много делается из общественного интереса в союзе с патерналистским государством, и сказать этому об-ществу, устраивайтесь кто как может, значит обрести это общество на распад. Оно умеет жить при одних общественных отношениях и не может жить при других. Другие отноше-ния создают зону смерти там, где была зона жизни. И самым уязвимым слоем населения оказывается деревня, город более адаптирован к социальной динамике, хотя и в городе жизнь прежней культуры обречена на умирание. В разрушенной общественной структуре нет стимула к труду, тем более к труду творческому, осмысленному, к труду, требующему самоотдачи и способному приносить удовлетворение творчеством, направленным на общественное благо, «для обчества», для большой исторической цели.
И вот в этих условиях вдруг является «идея модернизации». Что же мыслят себе о субъекте модернизации ее «вдохновители» на высшем этаже власти? Чем они вдохновля-ются, что есть тайный язык их мирочувствования? Два маленьких примера, далеко не глобального характера, но иных здесь и не нужно. В свое время в прошлую зимнюю олимпиаду Путин, провожая олимпийцев, не забыл сказать им об увеличении премии за завое-ванные медали. Об этом не забыл сказать также и нынешний президент. Другой, также микроскопический факт. Находясь в Сибири, куда президент он привез также группу оли-гархов, чтобы посудачить о модернизации, он с удовольствием встретился со студентами. У бывшего доцента-юриста это своеобразный конек, поблистать остроумием перед молодежной аудиторией, тем более, что он делает упор на том, что будущее России создаст но-вая предприимчивая молодежь, освободившаяся от советских предрассудков. Ум и предприимчивость, вот черты нового поколения, которому якобы предстоит создавать буду-щую России. А как со стимулами? И здесь раз за разом видишь до смешного наивную веру в материальный стимул, в исключительную роль стремления к прибыли. Крот истории у нашей власти оказывается в общем-то примитивнее натурального крота. У последнего, полагаю, есть какой-то инстинкт жизни и программы, обеспечивающие продление жизни. Здесь же представляется так, что только инстинкт прибыли должен совершить чудо и вывести Россию в постиндустриальное будущее. Президент заявил с гордостью, что квартиры мы больше распределять не будем, это, так сказать, безрадостное советское прошлое, к которому возврата нет. Их нужно покупать по ипотеке и государство создаст для талантливой молодежи какие-то преференции. Но не стоит на них полагаться, нужно еще голову приложить, приложить способности, стать успешным. А если с головой не так успешно, что в таком случае? В трущобы, в коммуналки, или сразу на кладбище? Но дело даже не в этих частностях. Президента похоже вообще не беспокоит проблема созидания «субъекта модернизации» в лице квалифицированного рабочего, ученого и инженера. Он вроде бы сам собой явится из молодежи, оставившей «унылое прошлое» свое страны.
Да, мы должны быть отдавать отчет в положительной стороне деятельности нашего «диумвирата» и поддерживать его в стремлении сохранить государство. Но в плане «тайного языка мирочувствования» нам придется признать, что их мирочувствование глубоко маргинально и ни к какой культуре оно не принадлежит. Точнее, принадлежит культуре маргиналов, а не великих культур. Действительно, в эпоху Просвещения складывалась антропология, согласно которой человек суть эгоист, стремящийся к максимизации личной пользы. Но верили ли в нее сами создатели такой антропологии? Для меня это открытый вопрос. Ясно, что они создавали некий социально-антропологический миф, в который им хотелось верить, в который нужно было верить, чтобы оправдать наступление эры капитализма, эры рационально организованной наживы, при которой власть принадлежит деньгам. И эта власть приобрела тотальный характер. Напомню афористичное изречение все того же О.Шпенглера: «Демократия это инструмент диктатуры денег». Эта просвещенская антропология должна была дать мировоззренческую легализацию экономическим отношениям, освобождающимся от моральной ответственности, и складывающимся на их основе отношениям политическим. Поэтому названный миф дополнялся теорией «невидимой» руки, которая эгоизм личности обращает в общественное благо. И в этот миф, похоже, искренне верит сегодня наша власть. Так приходится думать по той причи-не, что никаких намеков на другие антропологические представления в ее речах обнаружить до сих пор не удавалось. Но в Европе эта вера внедрялась в культурное и общественное пространство, с которым эта вера могла соединяться, но которое она никак не исчерпывало. У нас же отобраны все культурные доминанты России, продолжавшие суще-ствовать в советской оболочке, и на их место поставлена только эта крайне примитивная, безжизненная и безжалостная вера в благо личного эгоизма. Только маргинальная куль-тура, утратившая связь с собственным мирочувствованием и с собственной историей, мо-жет ограничиваться таким убогим мировоззрением. Только такое маргинальное мировоз-зрение может не замечать расцвет мошенничества и криминальных средств получения наживы и того, что названный антропологический миф внедрялся в европейскую среду при жестком контроле ряда других общественных нормативов.
Впрочем, трудно ожидать, чтобы беспочвеннический Петербург мог дать мировоззрение другого типа. Достоевский в своих дневниках бросает как само собой разумеющее-ся: «Не Петербург же разрешит окончательно судьбу русскую». Вообще-то, может и Петербург даст это окончательное решение, но это будет решение летальное. Во всяком слу-чае, чтобы воспрепятствовать такому решению, нужно реанимировать мирочувствование культуры и выразить ее не только на языке политическом, но на всех уровнях и всеми средствами сознания. «Совок» должен быть реабилитирован, ибо он не тот мещанский тип, который начал усиленно формироваться в эпоху подготовки «перестройки» средствами социальных технологий. Настоящий совок, т.е. советский человек, явил себя в советской истории иначе, явил себя как способный к овладению научно-техническим прогрес-сом, как способный к овладению историей. Мирочувствоание и мировоззрение, соединяющие нас с историей, с жизнью в Истории, а другой жизни для нас и не может быть, вот действительный объект интеллектуального поиска, а не таинственное «научное обществоведение», без овладения которым мы якобы и не сможем сдвинуться с места. Разумеется, речь идет не об отказе от поисков в сфере обществознания, речь идет о целевой установке такого поиска.

Автор: Лёвин 9.3.2010, 19:54

Об идее и социологии

А понятия и образы откуда брать? Художественная литература давно не авангард общественной мысли. Рулит публицистика, нуждающаяся хотя бы в минимальной наукообразности. Идея действенна если она может развернуться в кучу прикладных текстов. А о чем должны быть эти ворохи бумаги - все об архетипах?

Мне кажется, мысль "некоторых социологов" понятна и проста. Сила западного общества в его научной "саморефлексии", она же - социология. Ну не может индустриальное общество держаться на мифах и неявном знании: рассыплется.

И потом. Какого рода должна быть идея? Тут выбор небольшой: или религиозная в прямом смысле, или претендующая на статус научной теории (как марксизм). Просто заявить: вот идея - не будет эффективно. Надо объяснить природу и характер настоящего зла, выявить его корень, только после чего можно указать на Добро. После этого надо еще расписать путь к нему. Об этом всем, кажется, в "Постперестройке" расписано. Короче слов понадобится много. И тут либо вдаваться в религиозный дискурс, сочинять нео-пророчества, повторяя опыт незабвенного Джозефа Смита, или (квази-)научный. Если же последний, то любые наработки "спасительной" социологии будут весьма кстати.



С паровой машиной хорошо - можно построить и разобрать тысячи неудачных моделей, прежде чем натолкнуться на одну правильную. Металл терпит. С обществом все сложнее. Оно в этом плане ближе к котлу ядерному: без хорошей теории не построишь.

Автор: Ratan 10.3.2010, 19:34

Об идее и социологии


Когда есть идея, то за понятиями и образами дело не станет. Собственно идея всегда существует в понятиях и образах. Речь ведь идет не об абстракции, а об идее-смысле (смысле жизни), абстракция в этом вопросе сама по себе никогда не удовлетворит. Это должен быть смысл пережитый и глубоко укорененный в истории, в культуре, в психологии и т.п. Если таковых смыслов нет, стало быть нет идеи. Если рулит публицистка, то дело просто в том, что она предлагает нужный (или не нужный) набор образов и понятий. Уровень и масштаб ее действенности соответствует уровню общественного сознания. Если последнее упростилось до публицистки, то в этом не сама публицистка виновата. Она нужна как одно из средств. Если другие средства пропали, значит неладное что-то творится. И что значит, действенная идея должна развернуться в кучу прикладных текстов. «За Родину, за Сталина!» - вот и весь прикладной текст для своего времени, никакой кучи не надо. Если Вы имеет в виду идеи технологические, тогда другое дело. Они требуют проработки для исполнения. Я же имею другое в виду, это другое – идеи-смыслы, выражающие мотивации и побуждающие мотивации.



А я в ответ «социологам» хочу сказать, что сила западного общества (как всякого вообще) в цементирующих его идеях, которые могут опираться и на мифы (рациональные мифы). Примером является антропологический миф Запада о самодостаточном индивиде, выраженный отнюдь не ворохами текстов, а простой фразой: человек рождается свободным! (но повсюду он в оковах). Возможно, Ж.Ж.Руссо не гений, но генеральную мысль выразил гениально просто. Рождается свободным - и точка, все остальные «вороха» для интеллектуалов. Можно ли это называть саморефлексией? Здесь ответ неоднозначный. С одной стороны, это постулат нового общества, выраженный в данном случае (у Руссо) средствами публицистики. Его трактат научным никак не назовешь, скорее наукообразным. С другой стороны, культурна рефлексия, т.е. постоянно осознание и воспроизводство основных культурных смыслов – условие здоровой воспроизводимости общества. Эта рефлексия не обзязательно может быть научной, но она должна быть. На некоторых стадиях она должна быть научной, т.е. отлитой в рациональные формы сознания. Усиленная рефлексия такого рода приходится на 19 век, в советское время она была весьма заторможена. Что касается западного общества, то не берусь оценивать степень и значимость его саморефлексии сегодня. Но есть сомнение в его социологической рефлексии. Главный объект рефлексии - смысловые структуры, придающие обществу целостность. Необходимость постоянно показывать их самому себе порождается социальной динамикой, вроде бы рефлексия выполняет функцию компаса, по которому выверяются отклонения и корректируется исторический курс. Много ли запад сегодня об этом думает? Другое дело, что те, кто обществом управляет, должны иметь по возможности объективную (научную) картину его состояния. Оно должно быть представлено как объект социального действия, чтобы действие было успешным. А фундаментальной теории общества или фундаментальной объективистской антропологии им не нужно. Вы сможете управлять автомобилем или другой установкой не зная ее устройства, но умея связывать управляющие действия с реакцией устройства. Можно эти связи называть теорией общества, его саморефлексией и т.п. Но это у некоторых социологов от непонимания сути гуманитарного объекта и гуманитарного знания. Так сказать, технологический подход. Прикладные знания такого типа далеко не лишни, особенно, если хочешь манипулятивного управления. Вообще, восторги по поводу западного обществоведения разбиваются о простой пример. Что, все эти «экономикс», за которые постоянно дают «нобелей», есть глубокое знание об обществе и его хозяйстве? Или они в лучшем случае есть эмпирические обобщения управляющих воздействий? Или просто идеологический блеф, с их помощью которого подкрепляется основной социально-антропологический миф?
Вообще, здесь возникает тема рефлексивной функции обществоведения, но это тема не простая. За бугром есть конечно серьезное обществоведение, и через историю (Ф.Бродель, например, великолепен в области истории кап.хозяйства), и через социологию (М.Вебер и иные) и т.д. Но все утилизируется в технологии управления, в которых доминантная роль принадлежит социальной психологии. У «управителей» есть доминантная мотивация, под которую они утилизируют все, что пригодится. И здесь нужно ясно сознавать, что «нашего обществоведения» запад нам не построит, даже если почувствует наши «совковые» смыслы. И не нужно обольщаться. Против такого обольщения я всегда и выступаю. Что толку эвенку или чукче от знания мерседеса, если «оленя лучше». Знание мерседеса не научить его оленеводству. Другое дело, если он в Берлине окажется, там на олене будет не с руки, лучше быть знакомым с мерседсом. Если кто-то хочет обществоведения одного для всех, тогда уж пусть идет учиться к Соловьеву. Он всеединством был озабочен.


Мотивирующая идея должна апеллировать к глубинным культурным основаниям, к глубинам сознания народа. Сформулировать смыслы своей культуры на рациональном языке – это нам сегодня крайне важно. Это то, что сделал Руссо (не он один, просто пример показательный). Если эти смыслы совсем забыты, то и об идеях можно забыть. Рациональный (научный) поиск должен помочь нам устранить амнезию. Поэтому я всегда забочусь о нашей собственной культурной рефлексии, которую иные искатели обществоведческого знания рассматривают как погружение в архаику и хотят учиться у запада. Ну принесли однажды марксизм с запада, адаптировали на время к своим потребностям. Но спас ли он нас? Сегодня актуальна именно рациональная культурная рефлексия. Она может быть компасом для прокладки пути в будущее. Религиозная идея в постмодерн вести не может, наше православие напрасно надувает щеки и пишет учебники по основаниям религиозной культуры. Их дело дать человеку утешение, вот пусть и дают. Я тоже готов идти к ним за нравственным утешением, но уж больно они сами «безутешны» сегодня, все больше о земном думают, «страшно далеки от народа», потому и утешить его не могут.



Думаю, это задача антропологии. Добро и зло в человеке, точнее, в социально-культурном способе его бытия. А свое понимание добра непременно нужно осознать в формах рациональной антропологии.


Так общество с нуля никто не строит. Оно живой организм, живущий своей идеей. Нет идеи, нет и организма. Я об этом собственно и хотел сказать примером о паровой машине. Смысл существует прежде его научного выражения.

Автор: Лёвин 12.3.2010, 21:10

1. Подход, что идея должна аппелировать к глубинам сознания народа, непременно наталкивается на курицо-яичную проблему: народ собирается вокруг идеи, но идея должна быть созвучна народу, то есть быть именно той идеей, вокруг которой собирался народ. Мне кажется, рытье в коллективном бессознательном немного не то. Идея сильна, если есть уверенность, что она соответствует объективной Истине, то есть чему-то независимому ни от индивидуума, ни от скоплений индивидуумов, а значит от "всеединства", хотя бы чисто теоретического, никуда не деться.

Кстати, попытка универсальной социологии есть у Зиновьева. "Логическая социология" называется.

2. Насчет, добра и зла следует заметить, что Сергей Ервандович что-то там про Тьму писал. То есть зло как бы онтологично и независимо от человека, как, наверное, и добро.

3.

В свое время спас.

Автор: Tapa 12.3.2010, 22:30

Ратан, я всегда с большим интересом читаю Ваши размышления в этой "ветке". Потому что, конечно, "сформулировать смыслы своей культуры на рациональном языке – это нам сегодня крайне важно". Нельзя не согласиться, что "мотивирующая идея должна апеллировать к глубинным культурным основаниям, к глубинам сознания народа". И что у Соловьева эти основания сформулированы замечательно верно.
Но мы же понимаем, что сейчас нарушена культурная преемственность. Что на младшие поколения обрушена пропаганда совершенно чуждых русской душе и культуре эталонов. Тогда о каких смыслах мы говорим?
Да, смысл существует прежде его научного выражения. Еще недавно в загибающейся среднерусской деревне можно было видеть носителей этого смысла. Они смыслом (конкретно, идеей «справедливости и солидарности») были реально пропитаны, при том, что не больно о нем могли сказать. Хотя и говорили тоже. Иногда очень страстно. Они получили его в традиционном варианте от крестьян-родителей, а потом советское бытование (и культура, разумеется) сии смыслы не разрушили. Теперь поколение уходит, от смыслов постепенно остаются рожки да ножки. Так… «нитевидный пульс». Что будет питать их завтра? Ну, не ландшафт же!
То есть у нас на глазах рушится здание русской идентичности. (Какая идентичность вне высших смыслов!) Или не рушится? Вы говорите о философии «всеединства»... Но не надо ли, для начала, обосновать единство сегодняшнего русского человека и того, соловьевского? Я не утверждаю, что его нет, но хотелось бы понять, на чем, по-вашему, оно держится при сокрушении культуры? И есть ли основание для «антропологического оптимизма»?

Автор: Ratan 14.3.2010, 14:08

'Tapa' date='12.3.2010, 23:30' post='11853']

Спасибо. Небольшой аплодисмент всегда хороший стимул для «артиста».


Да, о каких смыслах мы говорим? Вопрос, как говорится «на засыпку». Но вопрос, который неизбежно напрашивается. Я думаю, что Ваши вопросы всем нам адре-сованы, всем, кто небезраличен сегодня к судьбе Отечества. И каждый станет от-вечать в меру своего разумения. Я попробую ответить Вам и себе самому в меру своего понимания. Но по частям, выделяя три вопроса. Первый тот, что сформу-лирован в цитате. О каких смыслах мы говорим сегодня, существуют ли они? И о каких вообще можно говорить? Но нельзя отвечать на вопрос без преамбулы. От-вет получится длинным и в чем-то не по существу, но я начну все-таки с меха-низма культурной преемственности.
Культурная преемственность несомненно нарушена. И вопрос для тех, кто хотел бы ее восстановить, как вообще осуществляется эта преемственность? Вот если бы мы получили возможность для ее восстановления, что нужно было бы делать? Для этого и обсудим механизмы воспроизводства, пусть это будут общеизвестные истины, но ради приведения в систему.
В обществе всегда есть институциональные структуры, ответственные за воспро-изводство культуры. Все эти институты я наверное не перечислю, но некоторые. Прежде всего – сфера образования вкупе со сферой воспитания, практически они не разделимы. Далее, вся сфера искусства: слово в его поэтическом и прозаиче-ском воплощении, музыка, во всех ее жанрах, театр, кино и т.п. Все это преиму-щественно образные средства передачи образцов поведения и образы, несущие смыслы для овладения поведением. Правда, там, где слово, там всегда соедине-ние образа и мысли. Логос он и в Африке Логос, перефразируя преферансистов... Все эти институты представлены по меньшей мере в двух ипостасях. Одна – лю-ди, объединяющиеся в сообщества. Это педагоги средней школы и высшей шко-лы, это творческие союзы писателей, музыкантов, артистов и т.д. Все они несут определенные ментальные установки. Другая ипостась, собственно социальные институты в виде школ, ВУЗов, издательств, студий разного рода, концертных за-лов и т.п. Все эти институты живут в обществе сегодня, они не могут не выполнять социальный заказ, предъявляемый идеологией, властью и т.п., которому конкрет-ное обличье дают люди, выполняющие свою творческую и не творческую работу.
Далее – СМИ в нынешних условиях индустриальной и постиндустриальной ста-дии. СМИ универсализируют себя сами (согласно социальному заказу), поскольку они берут на себя роль трансляторов культуры. Сегодня у нас (и не только у нас) они трансляторы антикультуры. Но ведь были и другие времена, когда школьни-ков встречала по утрам «пионерская зорька», совсем не озабоченная проблемой борьбы с наркотиками (не было проблемы) или насилия в школе. Где сейчас дет-ский хор мальчиков на Всесоюзном радио, замечательные чистые голоса… Не знаю, может существует, но не слышен.. Да и трудно представить, чтобы он за-звучал вместо передач какой-нибудь К. Собчак. Но, не стану отвлекаться.
Культура иерархирована и трансляция культуры также отвечает этой иерархии. Есть ее высший этаж, рациональный. Этот этаж осваивается всеми, кто достигает нужного развития и образования. Чем был хорошо социальный порядок в Союзе, так это тем, что не было в нем ни сословных ни материальных преград к образо-вательно-духовному подъему. Неравенство в возможностях (прежде всего – карь-ерных) было, но оно не было фатальным. По биографиям можно судить. Вообще-то освоение этого этажа есть образовательный пропуск в элиту. Но сегодня не об этом. О том, что такой этаж существует и в обществе он очень важен. Важен тем, что задает смысловую карту реальности, в которой живет человек. Она задана образами и понятиями, я отмечу рационально-понятийный уровень как основание для целеполагания и ясного осмысленного действия с осознаваемым социальным результатом. Фактически этот этаж сознания стремятся достраивать те, кто заин-тересован в содержательной дискуссии на интернет-форумах, открывших каналы взаимодействия, закрытые нам в социальной среде. Рациональный уровень край-не важен для социального действия, а его содержание определяется смысловыми установками, не всегда осознанными. Само по себе нравственное (или иное чув-ство), живущее в человеке, не гарантирует адекватного социального действия. Т.е. в плане личных отношений оно может и без основательной рефлексии вы-звать нужную реакцию. Но даже в этих ситуациях мы взвешиваем свои возмож-ные действия, соизмеряя их с целью и ситуацией. Артист ищет выразительные приемы, чтобы донести зрителю предполагаемые смыслы, живописец решает та-кие задачи своими средствами и т.д. Я хочу отметить обстоятельства может и общеизвестные, но все-таки. Есть институциализированные механизмы трансля-ции культуры, и они иерархированы, так сказать, системно сгруппированы. Точно также иерархирована и сама культура по средствам выражения смыслов и по сте-пени глубины их выражения. Верхний рациональный этаж существует сегодня в виде разных наук. Это некая система обществоведения, наверное, никогда не за-вершенная, но она выражает на понятийном уровне (отчасти и задает) смысловую реальность, в которой живет общество. Мы вообще живем в мире смыслов на ин-дивидуальном уровне и на уровне общества, и в этом плане всегда есть смыслы, о которых говорят. Я бы только отметил роль философии на этом верхнем этаже, она ведь и возникала как выразительница фундаментальных смыслов культуры. Так или иначе, на этом этаже формулируются генеральные смыслы и формирует-ся исторический курс, который потом воплощается в социальную и внешнюю по-литику, культурную политику и т.п.
Можно обсуждать становление механизмов трансляции культуры в советский пе-риод, можно обсуждать их порчу в поздний советский период. Важно фиксировать, что работу по трансляции культуры ведут люди, занятые в названных структурах. Они же вырабатывают новые культурные формы, реагируя на социальных заказ. Конечно, есть одиночки, но чтобы их работа была воспринята, им нужна та или иная институциализация, в том числе, через какие-нибудь неформальные органи-зации, так сказать, нелегитимные структуры, всегда стремящиеся стать легитим-ными.
Сегодня институты социально-культурного воспроизводства по большей части ис-карёжены, полуразрушены, и что еще важнее, их вынуждают функционировать на разрушение, т.е. не создавать и воспроизводить культуру, но перемалывать ее, замещая переживания высших смыслов похотливыми ужимками. На это с полной очевидностью работает весь разухабистый шоу-бизнес, заполнивший соответст-вующие общественные институты. Другой характерный пример, нынешняя ре-форма образования, которая направлена на пресечение массового восхождения по образовательной лестнице, соответственно, на ликвидацию «субъекта модер-низации». Не сомневаюсь, что такова ее фактическая цель, а люди, организую-щие этот процесс, направляются либо какими-то соглашениями, которых не могут нарушить, либо принципиальным антисоветизмом, требующим разрушения всего советского просто потому, что оно советское. Видна ведь очевидная и искренняя реакция президента на все советское, как подлежащее ликвидации. Ликвидации если не мгновенной, то в перспективе – непременной. Впрочем, оба фактора со-единены.
В этих условиях можно было бы опустить руки и сказать себе: о каких смыслах собственно можно говорить? Все обессмыслено, куда бы не взглянул, полупьяные ржущие морды, отвратительный шабаш пошлости и примитивных инстинктов. Те-ле- и радио-ведущие сыплют непрерывную пошлость столь примитивную и отвра-тительную, глумящуюся над любыми ростками нравственного чувства и приличия, что не верится, что все это не в страшном сне, а наяву. Такое не только на совет-ском радио и телевидении было немыслимо, такое было отвергнуто с отвращени-ем во всех социальных группах послевоенного советского общества. Сегодня от-вергнуть некому, власть и бизнес поощряют, и нет смысла спрашивают, о чем при этом думают все названные субъекты. Это распад и гниение, гниение головы, от-равляющей весь организм, и организм не может сам отринут эту гниль.
Есть ли хоть какая-та надежда? С одной стороны, есть надежда на людей, кото-рые в этой грязи живут, но внутренне никогда с ней не смирятся. Но это, может статься, больше желаемое, чем действительное. Речь ведь начата о механизмах трансляции культуры. Есть ли там хоть что-то обнадеживающее?
Иногда сам себе задаю вопрос: отчего такой не снижающийся яростный накал ан-тисоветизма, за которым вообще-то стоит отрицание всякого высокого смысла в своей и чужой истории? С кем и с чем борются наши «псы либерализма»? Ответ у меня примерно такой: они борются с не институциализированными механизмами трансляции культуры, с продуктами такого стихийного воспроизводства. Борются с самой почвой и с тем, что на ней всходит или может взойти.


Да, с ландшафтом заминка. Ему на смену приходит «антропогенный городской ландшафт», везде одинаковый. Кстати, фактор очень разрушительный для «поч-веннических ростков». Этот городской ландшафт, неизбежный в ходе урбаниза-ции, должен быть ассимилирован культурой, она должна определить его вид, то-гда он становится союзником, а не врагом. Пример, сталинские высотки. Они срослись с советскими смыслами, они оказались выражением новой эпохи без по-тери культурного ядра. Но вот разговор о деревне, с ее сильным ощущением фундаментальных смыслов и со своей рефлексией, довольно далекой от абст-ракций философии (но со своей жизненной философией). Кстати, совсем не факт, что деревня может только пить и не умеет думать. У одного из давних моих кре-стьянских предков (до рев. 17-го года) среди сотни книг была книжка Б.Паскаля, а в деревне с ее здравым смыслом книжки за обложки не покупают и на «авторите-ты» не ведутся. Но не в деревне только дело. Дело в том, что не институциализи-рованное воспроизводство смыслов опирается на множество символов, напол-няющих социальное и культурное пространство, на проявления психологии, быто-вые традиции и множество всего такого, что несет и способно нести смыслы или хотя бы их осколки, из которых можно в принципе склеить целое. Так совершает-ся неконтролируемая и, разумеется, неполноценная трансляция смыслов во вра-ждебном окружении. Если люди чувствуют или почувствуют враждебность окру-жения, они потянутся к этим частицам смыслов и к их реанимации. Одно из мест их хранения – историческая память, семейная память, соприкасающаяся с исто-рией, мир символов, воплощенных в исторических памятниках и т.д. Пока есть тя-га (сознательная или бессознательная) к этим символам и смыслам, есть народ (хотя бы «латентно») и пока есть народ, тяга к ним неистребима. У Т.Куна есть суждение, что парадигма умирает вместе с ее последним приверженцем. То же самое можно было бы сказать о культуре, но с поправкой. Здесь имеется, види-мо, какая-то критическая масса, ниже которой становится невозможным воспроиз-водства народа как исторического субъекта, тогда соответствующие символы превращаются в предметы массовой культуры, в сувениры прошлого, раскупае-мые туристами и т.п. Поэтому пространство не институциализованного воспроиз-водства культуры также превращается в поле борьбы, но это поле большое, кон-тролировать его трудно, здесь трудно стрелять по индивидам (эффективность не высока, это эффективно на верхних этажах), нужно стрелять по площадям. Этим и занимаются «пассионарные» деятели шоу-бизнеса. И занимаются только «код-лой», каждый в отдельности сразу потеряется. Без фонограммы, декораций и де-цибелов массовый эффект пропадет.



Да, здание русской идентичности рушится вместе с социальными структурами, которые его поддерживали и должны были поддерживать. Но о единстве русского человека про-шлого и настоящего, о выборе между антропологическим оптимизмом и пессимизмом и о других не менее важных вещах - в другой раз.

Автор: Ratan 14.3.2010, 14:25

Истина в нравстенной сфере и истина в науке - не одно и то же. В нравственной сфере важна объективация "истины", она не может быть мнением одного человека или игруппы, она должна приобретать необходимый характер. Например. есть существо бесконечно более могущественное чем человек, но существо доброе (религиозный вариант).


Перенос нравственных категорий в космическую бездну - это характерно для мифологической мистики. Надо ли его актуализировать - вопрос проблемный. Жизнь и смерть - вот два полюса. Можно представить борьбу жизни и смерти как космическую драму. Надо ли? В христианстве ведь уже представлено. Впрочем. как образ, как символ значимости такой борьбы... тогда смысл есть.


Да, как попавшийся под руку инструмент, как временное средство. Но как быть с "жизнью вечной"? В марксизме нет ответа (в нем нет ни грана этики, говорил классик)

Автор: Dimkos 14.3.2010, 23:00

Я все думаю, хоть кто-нибудь (из властей) за чем-нибудь следит.
Под снос ведут все социальные институты, ответственные за воспроизводство общества и его культуры. Семью как институт сносят ювенальной юстицией и перенятием европейских форм правового регулирования. Молодежь и школу сносят секспросветом (все по западным стандартам) и всякими германиковскими «Школами». Высшую школу добивают ЕГЭшней…
Сколько же можно обрушивать всю систему в ноль? Доколе-то?
Или это какие-то «интеллектуалы-гении» пытаются преодолеть кризис современного человечества (антропологический, культурный, политический и т.п.) через регресс: мол, загоним все культурные формы в регресс, и выживут самые жизнеспособные из них, – осуществим культурную «перезагрузку». Но это из рубрики «Альтернативные интерпретации впадания в небытие».
В реальности идет регрессирование, причем это регрессирование целенаправленно подпитывается энергиями, идущими не столько из-за рубежа, сколько отсюда («Школу» придумал сам хЕрнст, ЕГЭ придумали вводить доктора физ.-мат. наук типа Филиппова и Фурсенко и т.д., и т.п.).
Политические формы борьбы невозмождны и неадекватны. Не только по причине отсутствия публичной политики, сколько по причине более глубокого сброса-регресса – не политического, а культурного.
Значит, проблема о выживании страны упирается в ответ на вопрос об тех социально-культурных (даже не политических) формах, которые смогут выжить в этом регрессе. Какие смогут выжить? Что это за неведомые формы, способные к выживанию, воспроизводству и обеспечению безопасности своему антирегрессивному содержанию?.. А главное, способные содействовать воспроизводству смысла в себе и культуре.
Современные катакомбы, которые должны противостоять регрессу и в борьбе с ним выстоять. Выстоять, конечно, будет не просто… И без гарантий на победу. А что делать...

Автор: Лёвин 15.3.2010, 17:43

Уже давно пытаюсь в текстах Сергея Ервандовича найти подтверждение или опровержение мысли, что федоровское "Общее дело" и есть Сверхмодерн в чистом виде.

Казалось бы Сергей Ервандович, четко написал в http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=art&theme=10&auth=&id=2268, "что лишь богостроительство могло позволить большевикам двинуться от Модерна (с которым они были связаны неразрывными якобинскими узами) – к Сверхмодерну. То есть к проекту, основанному на преодолении человеческим гением всех мыслимых и немыслимых вызовов. Вызова мортальности, вызова финальности, вызова второго закона термодинамики, аж вызова сжатия Вселенной... и так далее". Но все же богостроительство - не совсем Общее Дело...

Автор: Ratan 16.3.2010, 20:09

Продолжение сюжета
Человек действительно жить без смысла не может, великий писатель совершенно прав. Но и жизнь у него соответствует тому смыслу, который им по той или иной причине принят. Осознанно принят или неосознанно, это по обстоятельствам. Если принят смысл бессмысленный, то и жизнь бессмысленная без глубоких переживаний, без высокой цели, без напряжения духа. В общем, существование. Такой она становится при навязывании смыслов-однодневок, а именно такова тактика управления массовым поведением сегодня в мире капитала (марксистский пропагандистский термин здесь вполне уместен). Обидно за создателя, стоило ли творить такое чудо как человек, с его способностью к удивительной высоте духа и удивительным свершениям во имя жизни, чтобы это чудо природы, или антропосоциогенеза, в общем вершина Творения, вело жизнь скотскую. Тут уж даже жизни насекомого позавидуешь, во всяком случае, оно «честно» выполняет свой долг в круговороте жизни, ту роль, которую ему отвела природа. А человек, пренебрегающий своим высшим призванием? Что может быть хуже.
Казалось бы должны быть у человека быть некие высшие инстинкты, подсказывающие ему соответствие или не соответствие человеческому образу? Когда смотрю на рожу шоу-бизнеса и в особенности на рожу первого президента СССР, а они друг друга стоят, решительно сомневаюсь в акте Творения. Наверное, русский философ ошибался. Не могло существо бесконечно доброе сотворить такую монструозную нелепость. Впрочем, в любой работе возможен брак. Во всяком случае можно согласиться с философом в том, что человек не может быть животным, он может быть или лучше или хуже животного. И что же наш человек сегодня, кому он подобен, с каким смыслами он сожительствует? Ведь есть же наверное немало людей, исполненных оптимизма. Вот наш президент и премьер деятельны и бодры, должно быть верят в идею некоего рыночного общества, в котором нет экзистенциальных забот, зато есть комфортные условия проживания. И другие возможно «верят в запад» и в то, что запад нам поможет. Точнее, что на западе смогут устроиться, С Россией они уже расстались, и исторические смыслы русской культуры их душу (если таковая имеет место быть) не колышат. А те, для которых экзистенциальные смыслы не пустой звук, что у них? Право же, вспомнишь «гражданского поэта» и его строки: «Иль, судеб повинуясь закону, все, что мог, ты уже совершил…и духовно навеки почил?».
Трудно не почить. Вот бывший левый публицист, пропевший оду советской цивилизации, приходит к мысли, что цивилизации не умирают, но только переформатируются. Что это значит, как это можно понимать? Думаю, понять можно только так. Принимаем неизбежность разрушения Союза, а нынешние события воспринимаем в худшем случае как бич божий, а еще лучше в оптимистичном варианте как смену формата цивилизации. Сама же цивилизация бессмертна, и этим утешением снимаем экзистенциальные проблемы. И то правда, что, с одной стороны, мертвого не воскресишь, и жалеть о прошлом дело рачье. С другой стороны, смирившись внутренне с этой потерей, обретаем ли мы новые смыслы и новую жизнь? Разве что-то маячит на нынешнем горизонте, обещающее новый взлет «переформатирования»? Или хотя бы просто продолжение жизни исторического субъекта? Во имя чего смирение перед «необходимостью»? В общем, приходится возвращаться к вопросу, о каких смыслах мы говорим, о каких смыслах вообще можно говорить сегодня?
Вернусь к вопрос Тары о смыслах сегодня, что с ними происходит и можно ли вообще в этом сфере на что-то надеяться? Понятно, что разрешить его я не думаю. Но ведь сформулирована некая проблема, о которой нужно говорить.
И я не без умысла рассуждал в прошлом сообщении о разных механизмах трансляции культуры. Эти рассуждения имеют отношение к нашему вопросу.

Доколе? Наверное, до полного решения задачи. А будет ли она решена Арихектором, это от нас зависит, т.е. от самого субъекта, приговоренного к медленному умиранию под особой «смысловой анастезией». Заодно большой и важный эксперимент для будущего устройства мира.
Но совсем в ноль социальные структуры обратить нельзя, только при полной аннигиляции населения. А пока оно есть, оно находится в некоторых «проблемных ножницах», сознавая или не сознавая это обстоятельство. Я имею в виду следующее. Без смысла не только человек (индивид) жить не может. Без смысла не может жить общество как целое, а последнее означает, что все социальные структуры в том или ином плане есть носители смыслов (как и люди со своим поведением). Человек зажат между обрывками исторических смыслов, т.е. смыслов культуры, обеспечивающих ему его субъектность, его культурную и историческую самоидентификацию, и миром смыслов, которые несут, которые навязывают новые создаваемые социальные структуры. Трансляция этих самых исторических идентифицирующих смыслов идет сегодня как раз через неинституциализированные каналы, т.е. в большей части помимо социальных структур, входящих в государственное устройство. Это, конечно не значит, что институциональные структуры должны быть ликвидированы. Не ликвидируешь ведь, например, систему образования, как и ей подобные. Институциональные системы становятся носителями смыслов через постановку целей и выбор средств из достижения. Собственно, как и у индивида, его мотивация преломляется в цель, а цель соотнесена с мотивацией. Мотивация – проявление ценностной установки. Выбор цели и средств формирует мотивацию. Если навязываемы цели и средства расходятся с ценностными установками индивида, то они расходятся и с его глубинными мотивациями. Тогда и возникает разрыв, утреннее напряжение. Можно обдумывать причины и суть этого явления, можно заливать его выпивкой, можно выплеснуть в неадекватные действия (асоциальные в том числе). В общем, это предмет социологии и социальной психологии. Это ситуация, в которой мы живем. Противник должен «дожать» наши смыслы, он это отлично понимает, поскольку его задача - ликвидировать исторический субъект, занимавший в недалеком прошлом шестую часть Земли. Конечно, возможны варианты. Вдруг мы еще потребуемся в качестве пушечного мяса в борьбе с Востоком? Но конечной цели это, разуется, не отменяет.
В условиях, когда «озабоченные экзистенциальными проблемами» не согласны с намерениями архитекторов, возможно ли смысловая борьба? Об этом ведь вопрос? О том, дрыгаем ли мы ногами в молоке, или бултыхаемся в воде без всякой надежды, или, еще хуже, в соляной кислоте. Если «озабоченные» не могут воздействовать на социальные структуры, для этого нужно было бы взять власть в свои руки, то, что остается? Наверное, многое возможно, включая политическую борьбу в оставленных пределах, проникая в социальные институты и используя их для реанимации смыслов (что доступно Кургиняну на телеэкране, далеко не многим). Но в общем-то не институциализированные пути трансляции смыслов должны быть средствами «озабоченных». Здесь всего лишь мнение, но полагаю, что люди даже в нынешних условиях в значительной массе способны отозваться на реанимацию смыслов. Сами в себе их поддержать не могут, может спрятаны глубоко, чтобы не мешали. Но совсем забыть невозможно в силу социальной природы человека, ему нужна идентификация, он должен с кем-то и с чем-то себя отождествлять. У каждого есть родители и по факту есть национальность, даже если она стерта в паспорте. С кем и с чем может отождествить себя человек «этой страны»? Думаю, что даже хорошо устроившиеся с собственностью и жизнью на западе, не обольщают себя мыслью, что они европейцы. Как и простые труженики, нашедшие себе приют в эмиграции. Собственно, это социальный фактор, порождающий надежду, а не субъективные психологические переживания наших граждан. Вопрос о том, кто ты таков, в особенности обострится при осознании, что ситуация подходит к крайности, к вопросу о жизни или смерти, т.е. при появлении чувства баранов, ведомых в «заданном направлении». Этому чувству нужно дать мысль, нужно оформить смыслы своей культуры в формах, адекватных текущему моменту. Может в этом суть «катакомбной жизни», не в разрыве с социумом, а в глубоком погружении в себя, в мир смыслов, спасительных для общества и русской культуры. Полагаю, мы все-таки «в молоке». Поэтому, полагаю, есть основания для осторожного оптимизма. Не того оптимизма, который полагается на «переформатирование» цивилизации, а того, который рассчитывает, что она проснется исполненной сил.

Автор: Ratan 21.3.2010, 9:21

Снова к вопросу, сохранилась ли сегодня связь прошлого и настоящего? Человек прошлого – сохранился ли он в настоящем хотя бы в какой-то своей ипостаси, чтобы мы могли апеллировать к его солидарному чувству, как это делал В.С. Соловьев в своих усилиях построения человеческого всеединства, построения, начинаемого в сфере сознания? Тема, которую трудно исчерпать. Но об одной вариации темы речь уже шла, это проблема трансвременного интеллектуального диалога, прерванного мобилизационный марксизмом довоенного советского времени и окончательно задавленного удушающими объятиями первого идеолога, контролировавшего идеологический сектор от Сталина до Горбачева. Суть моей позиции довольна проста. Советский период был реализацией ценностных (смысловых) установок русской аграрной культуры, формировавшейся веками. Но советский вариант реализации ценностей солидаризма не нашел необходимого для культуры рационального обоснования на ее «верхнем этаже» через соответствующую гуманитаристику, т.е. через соответствующую концепцию культуры, ее роли в общественном устройстве, наконец, через антропологию, способную давать обоснование доминантам культуры. В нашем случае адекватная антропология должна была дать обоснование солидарному чувству как фундаментальному «родовому» признаку человека. В конце концов, есть простое, может слишком простое, основание. Человек живет в созданной им культурной оболочке, которая может поддерживаться и воспроизводиться только солидарными усилиями, как, например, ирригационные сооружения Китая или древних цивилизаций, поддержание которых требовало соответствующих форм социального объединения, включая государство. Впрочем, это лишь внешняя необходимость кооперации, взаимопомощи и солидарности. Более глубокая и более фундаментальная причина – поддержание и продление жизни в ее социально-культурных формах. Ответственность за жизнь, принимающая космический масштаб – вот глубинный фактор неизбежного и необходимого солидаризма. Отношения внутривидовой солидарности есть и в животном мире. Они дополняют отношения конкуренции и ставят для последних соответствующие границы. Можно было бы оптимистически утверждать, что отношения солидарности - необходимое условие жизни, понимаемой как земной и космический феномен. Социальная жизнь усилила принципы солидарных взаимоотношений и придала им культурную форму. И всякая культура, рассчитывающая в перспективе выжить, должна принимать в себя в той или иной форме этот жизнеутверждающий принцип. Если она хочет умереть (или убить другие культуры), она его подавляет, что мы и наблюдаем в процессах «глобализации».
До сегодняшнего дня отечественная мысль в долгу перед своим обществом. В долгу за то, что не хочет осмысливать константы своей культуры, среди которых чувство всемирной человеческой солидарности является наиболее фундаментальным и о котором многократно сказано на языке русской литературы, публицистики, русского искусства и русской философии. Солидарное чувство и делание добра суть ипостаси одного и того же. Если сегодня об этом забыто, то под давлением обезумевшего эгоизма властвующих кланов, готовых «опустить» человечество ради своих амбициозных целей. И «работа» с людьми строится сегодня на антропологии вожделеющего человека, все еще прячущейся под просвещенческую концепцию свободного индивида. Это «свободный» индивид, освобожденный от чувств, связывающих его с человеком и человечеством. Идейное противостояние этому наступлению должно начинаться с мировоззренческого фундамента. Не помню, кто из советских бардов издевательски пропел, «я всегда во все светлое верил, например, в наш савейский народ…». Но вот эта вера и нужна сегодня, но не как идеализирующая вера народников, но как мировоззренческая вера в солидарного человека, обоснованная историей, культурным опытом, теоретическими поисками в сфере гуманитарного знания и обществоведения. Это все о том же. В свое время христианство «спасло» западный мир, как не раз уже повторил С.Е. Но чем оно его спасло? Ответ по-моему недвусмысленный – этикой солидарного человека. Все люди братья, несть ни эллина ни иудея перед этой вселенской истиной. Так что и сегодня необходимо спасаться теплым солидарным чувством, несущим жизнь, но не смерть. Но сегодня оно требует иных средств для проникновения в сознание и мир чувствования людей, а поиск таких средств – задача «катакомбников», берующих на себя задачи нового «научного христианства».
В этом контексте должна осмысливаться также и советская история.

Это цитата из ответов Кургиняна. Действительно, осмысление сути советского сегодня по-прежнему задача первостепенная. Хотя, мне кажется, ответ в целом уже дан. Солидарная культура русского общества использовала социальный проект, предложенный Марксом. И весь последующий процесс социального строительства был процессом соединения этого проекта с культурными и социальными реалиями России. Разделить их уже нельзя, но можно осмыслить их соединение и дать адекватную оценку совершившегося. А тот антисоветизм, который проник и в среду «почвенников», лишь подогревается марксистским проникновением в советизм. Фактически же он происходит совсем из другого источника, именно, из элитарного отвержения народной культуры и народного чувства. Большевизм был едва ли не единственным политическим течением в России, которое не только не отвергло народное чувство, но оперлось на него со всеми плюсами и минусами такого действия. Конечно, можно искать в марксизме причину антисоветского чувства, но это уже по части доктора З. Фрейда.
Есть ли сегодня солидарный человек прошлого и можно ли обратиться к его чувству и его мыслям? Вопрос еще и в том, был ли он в прошлом? Но сегодня актуально в личностном воплощении его найти трудно. Он присутствует скорее как виртуальный образ культуры, проблема в том, живуч этот призрак или он развеется под напором социальных ветров настоящего. Скорее всего в массе нынешний человек способен отозваться на солидарное чувство и общее дело. В конце концов, для основателя христианства ситуация в ветхозаветном (по образу мысли) Израиле и в римской империи в целом была не менее сложной, может быть даже более сложной. За нами в конце концов советский солидарный период, память о котором еще не изгладилась и едва ли ее удастся изгладить и изгадить полностью.

Автор: Лёвин 22.3.2010, 14:03

Как всегда, с удовольствием прочитал пост. Без излишеств по поводу того, что со многим согласен, сразу изложу, что для меня несколько некомфортно то, что в Вашем изложении солидарность (солидарное чувство) приобретает некое самодовлеющее значение. Если оно фундаментальный родовой признак, то как вообще возможен спободный индивид, человек-атом? И потом чувство сложно сообщить другому. Ну буду я солидарен с другим, а он не захочет солидаризироваться со мной. Я к тому, что самому солидаризму требуется обоснование высшего порядка, объясняющее, почему следует отбросить блага индивидуальной свободы во имя солидарности.

У Сергея Георгиевича Кара-Мурзы где-то выражена мысль, что выбор между семьей и рынком - по большому счету не может иметь оснований. То есть это выбор исключительно ценностный, или, иными словами, - вопрос вкуса. Почему-то кажется, такой подход годиться только как временное практическое решение, основанное на надежде, что большинству семья все же приятней. А если нет? А если да, но рыночное меньшинство довольно внушительное?

Мое соображение в этом вопросе тоже несложно: солидарность требует обоснования. И пока единственное приемлемое вижу исключительно в философии Федорова, почему и ношусь с ней как с писаной торбой.

Автор: Ratan 23.3.2010, 1:28

Не знаю что сложнее, ставить вопросы или отвечать на них. Мне и то и другое сложно. Одна из причин – размытость термина «солидарность». Его употребление многозначно. Вот, например, Вы ставите вопрос, я буду солидарен, а «другой» мне не ответит. Что толку от моего чувства солидарности?
Но здесь я бы хотел сказать, что в том понимании, которое я хочу придать термину, солидарность отнюдь не межличная любовь. Да, зазноба Вам не ответит, и чувства Ваши прекраснодушные останутся при Вас. Так я здесь веду речь не о межличностной солидарности, группирующей людей по их взаимной комплиментарности. Речь идет о некоей поведенческой установке, пронизывающей культуру, а не отдельную личность (или личности). Простой и понятный пример, распятие Христа. Этот жертвенный поступок принесен на алтарь солидарного человеческого чувства, идея которого проста - все люди братья. Любите друг друга. Это объединение не социальное, оно есть объединение в сознании, в мире ценностей, влекущее за собой определенное поведение. Это было жизнеутверждающее и спасительное мирочувствование (и мировоззрение) в то время и в тех исторических обстоятельствах. Привитие (внушение) людям братского чувства. Как оно реализуется в социальной среде – это вопрос конкретных социальных и исторических обстоятельств. Однозначной связи между солидарным чувством и социальным устройством нет. Но определенная связь есть. Солидарное общество отвергнет принцип межличностной борьбы и тотальной конкуренции за преимущества в жизни, в конечном счете – принцип конкуренции за жизнь, как способ социального устройства. Чтобы принять такой принцип, нужно было разорвать отношения названной солидарности, что началось в Возрождении, продолжилось в Реформации и завершилось в Просвещение. Общество конкуренции в принципе не может быть обществом солидарным, в нем господствует сильный. Хотя кланы сильных могут группироваться, кооперировать, т.е. быть солидарными в достигаемых ими целей. Так что речь у меня идет о чувстве, которое можно было бы назвать всечеловеческой солидарностью, солидарностью людей в вопросе сохранения и продления жизни (уже по Федорову). Может показаться утопией, но утопией не является. Без солидарных отношений жизнь человеческих сообществ состояться не может (даже взявших на вооружение принцип конкуренции), Характер солидарных отношений, степень их развития определяют мирочувствование сообщества и влияют на социальные отношения в нем. Например, в чем укорененность солидарного чувства в русском человека? В том, что его жизнь должна быть наполнена жизнеутверждающим чувством (он по этому поводу рефлексии не имеет), а такое чувство формируется через отношение с другими людьми, через участие в общем деле. Это на уровне устоявшейся культурно обусловленной психологии. Его лишили сегодня этого взаимодействия с людьми на социальном и идеальном уровнях и жизнь стала пустой. Крестьянин, лишенный общины в виде колхоза, лишился стимулов к труду, стимулов не только материальных. Фермером не становится, правда стать таковым по социально-экономическим условиях практически невозможно. Во всех успешных случаях наверняка есть дополнительная подпитка и лишь в исключительных – личный энтузиазм. Т.е. еще раз, солидарное чувство в моем смысле пронизывает культуру, формирует ее мирочувствование. Проявляется это через делание добра. Главное, что исчезло сегодня в насаждаемом у нас обществе индивидуалистов – Добро. Оно выброшено на славку, заменено денежным успехом. Ради чего? Круто прожить и никакого смысла. И т.д. Всмотримся в русскую культуру и ее образцы? Чем она дышит? Этим самым солидарным человеческим чувством, которым определяется что есть добро и что есть зло. Совсем не факт, что социальные отношения всякий раз были пронизаны добром, отношение барина у крепостному едва ли добром назовешь, но и здесь находились линии согласия на основе именно солидарного чувства. Оно вообще-то отменяет месть, эту любимую тема сегодняшнего искусства. Советский период продлевал жизнь этой культуры и этого чувства, поскольку выстраивал социальную действительность в соответствии с ним, и это главный культурно-исторический аргумент в его защиту. Промышленные успехи делали и делают также и другие. Но смысл, которым были окрашены наши успехи – это смысл, задаваемый идеей справедливости и человеческого братства. В послевоенной пропаганде именно эта установка была центральной и выраженной не косвенно, но прямо как преимущество советского строя. Об этом забыли со времени Хрущева.
Противопоставление человека-атома человеку солидарному вполне уместно. Но никаких комплиментов человеку-атому, эгоисту, «бегущему от свободы» (это по Фромму), делать не нужно. Это уже последствия последних десятилетий деформирования мировоззрения. Солидарный человек более свободен, недели человек-атом. Напомню Достоевского, его слова, что христианство, делая человека ответственным, делает его свободным. Надо ли убеждать, что общество человеков-атомов сегодня становится обществом тотального контроля. Оставлено одно измерение «свободы» - свобода деградировать. Так что нет никакого сомнения в выборе антропологической модели. Разговор о солидарной культуре сам собой выбьет почву из под ног демагогии «свободного индивида». Я уже писал по этому поводу. Это всего лишь мировоззренческий миф для утверждения общества наживы, успешно решившего свою задачу, но питавшегося ресурсами Земли (включая ресурс культурный и человеческий), которые теперь уже поделены. Остается только воевать. Нашу культуру модель индивида атома не только не спасет, но заведомо погубит. Спасаться нечем, тем более, что кроме ядреных зарядов ничегошеньки уже не осталось (разве лишь культурно-исторический багаж). Еще раз, солидарность не отбрасывает благ личной свободы, наоборот, открывает ей путь. Просто она делает жизнь ответственной, а жизнь по сути своей есть усилие. Жизнь в культуре есть жизнь в культуре, а жизнь в «свободе» есть путь к деградации и вымиранию, что на мой взгляд подтверждает история.. В том числе современная. Хотим включиться в эту ускоренную деградацию (точнее, уже включены как сырьевой материал, продлевающий жизнь господствующим группам) – принимаем идея атомарного индивида. Но тогда уместно сразу саван прикупить.


Этак можно договориться, что выбор между жизнью и смертью не имеет оснований. Нам нужно искать основание для выбора жизни перед смерью? С.Г. много постмодернистов начитался, наверное, оттуда у него эта зараза. Лечиться нужно, Русская культура лечит и русская общественная мысль (в сфере теории). А мы все хотим увидеть себя западными глазами и часто радуемся, что это удалось. Сегодня солидарный дух русской культуры изгнан повсюду, из СМИ, из культуры (не Бабкина же ее носитель), из общественного сознания. Здесь уже нужно уметь сказать слово так, чтобы на тебя не посмотрели как на человека бестактного или еще хуже, как на дурака. Но слово появляется только через погружение в свое собственное прошлое и отвратительное настоящее. Уход в прошлое не позиция, он нужен для действия в настоящем.

На мой взгляд, это есть сегодня подлинная задача антропологии. Обосновать реальным социогенезом, а также реальной историей «родовые» (культурно-исторические, разумеется) признаки человека, т.е. те, от которых неотделима жизнь этого культурно-биологического вида. Солидарное чувство всегда сопровождало человека на всех этапах социогенеза и исторического развития. Концептуально это читается у Соловьева, но религиозное обоснование человеческого всеединства сегодня не будет эффективным. Нужна научная антропология. На чем она должна обосновываться? Это уже специальный разговор, хотя некоторые принципы высказать можно при случае. Еще раз замечу, нет никаких благ в индивидуальной свободе, понятой как некая трансценденталистская догма. Вот сегодня наш российский человек свободен, спасайся сам как можешь. И так ему говорит власть. Каждый и спасается как может, они ведь все свободны. Но общество обречено. Если Вы говорите о политической свободе, так это отдельный сюжет. Но там, по-моему, оптимизма в отношении свободы еще меньше. Конечно, определенные условия социальной свободы как предпосылка реализации человеческого потенциала и развития общества необходимы. И общество исторически может открывать или сковывать эту свободы. Но к концепции индивида-атома это никакого отношения не имеет. Это индивид-атом уже сам загнан в социально-культурные резервации, а если он этим доволен по причине сытости, так он видимо того и стоит.
Длинно получилось, вопросы обычно формулируются короче. Если бы пространность дополнялась убедительность, было бы замечательно. Но логика в убеждении не решающий фактор. Пристрастность важнее.
Кстати, давайте вместе поищем всместе адекватный язык, если концептуальная мысль понятна.

Автор: Ratan 24.3.2010, 17:52

Дополнение.
Хотел бы пояснить свое понимание вопроса о свободе индивида. Она сегодня есть некая священная корова мировоззрения, которую нельзя беспокоить. Но я-то как раз и хочу ее побеспокоить. Это не значит, что я против свободы как некоей социальной категории. Свобода не миф, она должна присутствовать в социальном устройстве и, я бы сказал, присутствовала всегда. Ж.Руссо нас просто дурачит, когда заявляет в первой строчке своего трактата, что человек рождается свободным, но повсюду он в оковах. В действительности человек рождается в социальной среде и умирает в этой социальной среде. Но называть ли ее оковами? Если она есть оковы, то свобода реализуется только в пустоте, там никаких оков.
Человек органический (системный) элемент социальной среды, ее часть и вне таковой вообще не существует. Поэтому и свобода должна быть понята как определенная характеристика взаимоотношений человека и общества, как та степень автономии индивида, которая возникает естественным путем в ходе развития общества, которая обществу необходима для его воспроизводства и которая, как я уже заметил, всегда имела место в своих исторических формах. Эти формы должны быть предметом исследования, которым нужно специально заниматься.
Но я решительно против придания этой категории метафизического смысла, вроде бы свобода изначальная родовая черта человека, та самая метафизическая священная корова, вокруг которой вертится вся жизнь человека, и в которой соответственно и заключен это самый высший смысл человеческого существования. Абсурд казалось бы очевидный, ведь не индивид, но сообщество субъект социогенеза и истории. Тем не менее, метафизический миф «свободного индивида» был прочно вколочен в сознание еще на заре становления европейского модерна и является морковкой, которую до сих пор держат перед мордой обывательского осла (кстати, античной демократии такой миф был не нужен и она его не изобретала). Но не будем считать обывателя за глупого профана. Если он ведется на эту морковку, то есть нечто, устраивающего его в этом «преследовании морковки».
Можно найти ряд исторических смыслов этого мифа свободы, или лучше сказать, ряд исторических значений, которые обретал «метафизический миф свободы» в тех или иных исторических условиях. Понятно, что для их раскрытия нужно писать не в жанре форумной переписки. В рамках же этого жанра хочу указать на одно важное значение, обретенное мифом свободы в настоящее время.
Предварительно замечу следующее. Мировоззренческие категории сознания – это своеобразные айсберги, их большая часть подгружена в неосознанную сферу мирочувствования (подсознательного), которая держит их на поверхности сознания. Тогда вопрос, что за объект, называемый свободой, плавает в мирочувствовании обывателя? Обычно выражают просто и коротко, жить как хочется. Здесь, разумеется, возникают вопросы, а что человек хочет и должен хотеть по своей природе?
Известная нам антропология свободного индивида сказала, что свободному человеку не хочется ложиться на амбразуру, ему хочется удовольствий, а не страданий. От страданий он избавляется, а к удовольствиям стремится. Чем больше удовольствий, тем лучше, тем ближе человек к самому себе. Не поверите? Доказывать не буду, но в качестве примера указываю на трактат Л.Валлы об истинном благе. Он в решении этого вопроса однозначен. Можно сказать, ну что там Лоренца Валла, 15 век, итальянское кватроченто. Мы ведь живем в 21 веке. Я же спрошу, а что изменилось в этом представлении о смысле жизни в западном обществе? Ориентируясь на западный мир, нам сегодня твердят о свободе «зарабатывания», не спросив нас, нужна ли нам эта свобода. Замечу, никто не говорит о субъективных и объективных условиях, ограничивающий этот процесс зарабатывания, словно социальна среда то же самое, что и природная. Вышел, и собирай бананы, а если не вышел и не собрал, или вышел и не собрал, пеняй на себя, все в равных условиях. Ясно же ведь, что это ложь довольно гнусная (обман доверившихся, за который полагается самое жесткое наказание – по Данте). Если социальная среда – пустыня, на бананы рассчитывать не приходится. Ну, олигархи, думаю не обманываются, но президент ясно руководствует этой парадигмой, обращаясь к населению. Думать плохо о первом лице я не могу…
В конце концов, зачем зарабатывать? А чтобы жить, как хочу. Понятно, сразу выясняется, что нет денег – нет свободы (жить как хочу не получится, разве если только ничего не хотеть). Впрочем, нет нужды всякий раз указывать на эти «дырки», Конструкция дырявая изначально, но все-таки… Есть привлекательность «морковки», которую мы так любим. Она в обещании поступать как мне хочется, жить как мне хочется, чтобы никто этому не мешал. Я свободен!!! Мне ни до кого нет дела (ну, за исключением подружки), и они меня не «достают»!!! Ура!!! Это хорошо кричать на отпуске у моря, когда вокруг сервис, желательно первоклассный и не дорогой, вроде как подарок природы. В общем, хорошо жить так, как мне хочется – максимизировать удовольствия.
Вообще-то реализация мифа абсолютной свободы означал бы допустимость и социальное равенство всех форм поведения, тогда и педофилов принимайте как людей, стремящихся к максимуму удовольствия. Такое принять нельзя, есть формы поведения, недопустимые, разрушающие общество. Например, нынешнего обывателя никто и не допустит к пониманию социальных процессов и управлению ими. Но политика – отдельная статья, не стану комментировать. Более важно указать, что государство (!!!) а не личная инициатива свободного индивид защищает его права и его безопасность. Оно не считает (вместе с нашим обожателем свободы) ряд форм поведения социально допустимыми (их много во всяком государстве, но ограничимся криминальным поведением), устанавливая тем самым границы поведенческого произвола. Что же остается от свободы? Остается «право» стремиться к максимуму удовольствия, это право «свободное общество» не только не подавляет, но поддерживает и поощряет. Оно защищает это «священное право», это ражение идеала свободы. Это и есть по сути подводная часть айсберга «свобода». Реально это право осуществляет в рамках многих подчас жестких и антигуманных ограничений, но, в конце концов… каждый может стать миллионером (вот миллиардером далеко не каждый, нужен еще особый пропуск). Если таковым не стал, пеняй на себя. Ты в свободном обществе людей свободно ищущих успеха.
Важно в моем рассуждении вот что. Ограничение в обществе на формы поведения, которые не могут быть какими угодно, даже если проносят кому-то удовольствие, не могут достигаться исключительно правом. Право – минимальная норма нравственности, утверждал В.Соловьев, и был по сути прав. Правом невозможно отрегулировать все отношения, ювенальная юстиция, например, только разрушает семью, и это в «правовом обществе». Тем более она разрушительна в обществе традиционном. Нравственное ограничение важнее и эффективнее правового, Когда в советском автобусе вешали слоган «совесть пассажира – лучший контроллер», то были не далеки от истины. Нравственность защищает общество от поведенческого произвола не менее (полагаю – более) эффективно, чем право. Вслух мало кто скажет, что нравственность посягает на свободу. Постмодерн стал об этом говорить почти вслух, потому как, если пространство свободы нельзя расширить, ограничивая область права (общество эгоистических индивидов быстро съест себя, если убрать право), то область свободы можно расширять за счет нравственности. Долой стыд, даешь культуру низа. Меньше нравственности – больше удовольствий. В общем, идеал свободы, которому придает привлекательный образ концепция свободного индивида, эта абстракция просвещенческого сознания, сводится к свободе негативной (никому не обязан, живу как хочу) и к идеалу правовой защищенности. Полиция (государство) защищает мой кошелек, мой дом, супермаркеты, в которые я хожу и т.д. Если в городе разгулялась бандитская мафия, то свободы в нем нет, обыватель апеллирует к государству, которое должно защитить его свободу.
Но, если без иронии. Конечно, миф свободного индивида нужен был для ликвидации общественных структур, замешанных на отношениях солидаризма, и для внесения принципа каждый за себя. Король и церковь – узурпаторы свободы (Руссо и иные), заодно и крестьянская община тоже узурпатор. Не дает человеку быть свободным предпринимателем. Хотя в тысячный раз можно с недоумением спросить, а зачем быть предпринимателем (в рыночно-капиталистическом смысле)? Как пишет М.Салинс, архаическая община собирателей жила счастливо без предпринимательской инициативы. И где был урожденный свободный атомарный индивид? Но пока люди не свободны друг от друга, они не могут быть товаром на рынке рабочей силы. Конечно, мыслители Просвещения об этом специфическом товаре в общем-то не думали, их больше беспокоили король и церковь. Но ведь не о крестьянине же они думали, когда писали трактаты о свободе. Творился мировоззренческий миф, выполнялся социально-мировоззренческий заказ, возникший в контексте общественного развития Европы. Сегодня же большинство граждан свободного мирка верят в миф свободы как в гарантию собственного кошелка и своего благополучия. Не более того. Даже если тиски тотального контроля сожмутся до ангсоца Г.Орвела, они скорее всего будут продолжать верить в миф свободы, поскольку есть более бедные, стало быть мнее свободные.
Что же касается капитализма и свободы. Ф.Бродель – довольно тонкий историк. А в чем его версия капитализма. В том, что капитализм рождается как верхний этаж над рыночной экономикой. Ради чего? Чтобы исказить рыночные отношения в свою пользу. Изначально он стремится к монополии, и если тотальной монополии нет, так это по той же причине, что он не может и не желает рубить сук, на котором сидит. Он устанавливает свободу и равенство перед деньгами. Деньги всех и все уравнивают. Они же мерило свободы. Впрочем, обо всем этом есть у Маркса. И не без основания.
И все-таки, я далек от мысли полной дискредитации этого мифа. Т.е. миф остается мифом, но он способствовал становлению промышленного общества, в котором стали возможными более гуманные формы жизни. Во всяком случае, миф историченски оправданный именно для запада и западной культуры, но не более того. Придание ему всечеловеческого значения – плод западной трехвековой пропаганды. Кстати, когда утверждался этот миф (18 век), запад достиг максимума в торговле рабами, по Броделю годовая продажа – около 8 мл. Это, разумеется, живые, сколько погибло при «усушке-утруске», никто не знает.
Можно (и, наверное, должно) приветствовать «свободы белого человека», установившиеся в европейском модерне. Вот и Соловьев указывал, что в этом прогрессивном обществе условия жизни человека более гуманны. И в смысле политических свобод, и в правовой защищенности и в плане бытовых условий и успехов медицины и т.п. Добавим к этому и определенное освобождение личной инициативы, которое стимулировалось на только денежным интересом. Вообще, лучше чем крепостное право, с его дикими вывертами как в Европе, так и в России. Но это все не является следствием и, тем более, воплощением мифических естественных прав. Это европейский капитализм, европейский модерн. Сугубо европейский вариант развития, никому боле ненужный, если не ставить своей задачей продать свое Отечество за прелести европейской цивилизации. И миф «свободного индивида», рожденный в Европе, нужно ей же и оставить. Свобода, полученная обывателем, негативна, об этой негативной свободе и бегстве от нее написал Э.Фромм. Тут нечего добавить. И если бы не европейская много вековая христианская культура, сохраняющая принципы человеческой солидарности и этим ограничивающая горизонты названного мифа, дело было бы гораздо хуже. Америка как общество не имела европейской истории, в ней и сам миф опошлен. Зато «рай для нищих и шутов..». Впрочем, оплот западного империализма и пренебрежительные оценки неуместны, это я от эмоций. У этого «рая» есть свой прочных каркас.
Надеюсь, мы с Вам хотим видеть совсем другого свободного индивида, ну, хотя бы того раскованного человека (пусть тоже мифического), который был явлен в советском искусстве. Целеустремленный, с большой исторической целью, добрый, справедливый, способный к труду, к сверх усилиям ради высокой цели. Это не обыватель, держащийся за свой «свободный» кошелек. Это действительно образ свободного человека. В чем еще свобода, как не в свободе творить добро. Творить добро, значить продлевать жизнь. А условия для таких деяний дает общество солидарное. Какой стимул к творчеству, если он не для людей? Деньги нанимают людей, но творческого импульса не создают. Конечно, и в этом случае может возникнуть мотивация к сверхусилию, если за деньгами стоит более значимая цель, самоутверждение власть, к примеру. Даже в христианской теологии различали свободу и свободу воли. Воля влечет куда либо по случайным влечениям. А свобода – способность выбирать лучшее, в христианской теологии – высшее, путь к богу. Скажем вслед за Федоровым и Соловьевым, что свобода – путь добра и продления жизни. Это свобода солидарного человека и солидарного общества. Такая концепция свободы нам нужна. И перед ней померкнет атомарный индивид, старающийся раздуться «с вола» и даже до вселенских масштабов.

Автор: Dimkos 30.3.2010, 14:16

Теракты, в московском метро… Кроме всего прочего, теракт – это еще и испытание, которое общество должно выдержать.
То, как общество это испытание выдерживает, говорит о многом. Дает весьма серьезный материал для размышлений и рефлексий.
По телевиденью показали, что кто-то из горожан носил спасателям чай, бутерброды, булки… Путину один из пострадавших рассказал, как его, пострадавшего, потерявшего ориентацию в пространстве, люди забрали в квартиру и только оттуда вызвали скорую помощь. То есть кто-то проявлял с попавшими в беду согражданами солидарность.
Но были и те, кто взвинтил цены на услуги по перевозу пассажиров. Некоторые таксисты так и сделали.
И интернет это обсуждает, в том числе и в таком ключе, что 11 сентября таксисты Нью-Иорка не брали плату за проезд, в отличие от наших, взвинтивших цены в десять крат.
Что мы можем заключить?
Во-первых, то, что процесс в нашем обществе очень сложный. Все его противоречия вскрываются в катастрофические мгновения. Видно, что есть люди, лишенные развитого чувства солидарности, равно как и люди, этого чувства не лишенные. Две тенденции.
Какая тенденция возобладает, та и определит, сформируется ли страна как субъект и выживет ли в конце-то концов.

Ссылки на законы рынка… Спрос на услуги таксистов породил рост цен. Это закон рынка.
Ссылка на солидарность американского социума… 11 сентября таксисты плату за проезд не брали. В пику классическим законам рынка.
Среди прочего это весьма значимый спор между некоторыми глыбами социальных наук.
Дюркгейм и Мертон ввели и разработали понятие «социального самоубийства», отсутствия норм.
Вот Адам Смит полагал, что невидимая рука рынка расставит все по своим местам. Не соглашавшийся с ним Дюркгейм оптимистической веры Смита не разделял. Рынок аномию не преодолеет, солидарное чувство в обществе не сформирует. Это гораздо более сложное основание социума, чем просто «рынок».

В конечном счете, для нас, обеспокоенных ситуацией в российском обществе (и не только обеспокоенных, но и желающих понимать причины этой обеспокоенности, понимать глубоко), важно то что в нем соседствуют две тенденции – солидарность и несолидарность.
Как обеспечить победу лучшей тенденции, как вообще воспроизводить чувство солидарности в обществе, - вот те вопросы, которые и сложны, и важны, и волнительны.

Автор: Ratan 2.4.2010, 5:34

В социологическом плане факты весьма показательные. Я хотел бы отметить в этой связи, что никогда рассматривал солидаристкие чувства и солидаристские отношения в обществе исключительно как монополию русской культуры. Более того, писал, что вне отношений такого рода никакое общество существовать не может. Мораль есть непосредственное проявление того типа внутривидовых отношений солидарности, без которых общество не живет. Социальная аномия - прежде всего утрата доминирующих в культуре нравственных отношений (форм морали). К нашему обществу подходить сегодня с обычной меркой нельзя. Оно в стадии деградации, а это автоматически означает ослабление и частичную утрату нравственных оснований. Если бы в трагедии в Москве участвовали граждане послевоенного времени (вплоть до 80-х), можно не сомневаться, что они наши таксисты оказались бы совсем не хуже американских. Американская мораль не позволяет последним легально грабить граждан в известной ситуации. Не сомневаюсь в их человеческих чувствах, но замечу одновременно. Что здесь даже интуиция подскажет, что последствия такого «грабежа» будут для них (для их бизнеса, для их репутации) крайне болезненными. Наш «предприниматель» сверху донизу живет сегодняшним днем, что характерно для стадии распада и деградации. Но в Москве не только «предприниматели», но и просто человеки. Что же касается таксистов, то на сегодня, насколько могу судить, это среда полукриминальная, во всяком случае, тесно соприкасающаяся с криминалом. Они не являются социальной группой с самосознанием, они такие же «конкистадоры» предпринимательства как и «респектабельные» олигархи, кидалы и им подобные, стряхнувшие с себя нравственные обязательства (общество с них эти обязательства «стряхнуло»). Здесь только на личностном уровне можно противостоять групповой психологии, что весьма сложно, осуждение «профессионального сообщества» выразится немедленно и прямым действием. В общем, акт террора дает как бы мгновенный снимок нынешнего общества. И я хотел бы подчеркнуть главное. Человек в любой социальной среде вынужден вести себя по тем правилам, которые навязывает среда. Во всяком случае – оказавшись в той или иной социальной группе. То, что навязывает общество на всех уровнях воздействия на человека сегодня, сводится к формуле «деньги не пахнут». Но не распавшаяся культура оставляет в человеке необходимые ему солидарные чувства, их легче обнаружить, если ты лицом к лицу с другим человеком, а не «за баранкой». Может таксист, будучи не на работе, поступил бы также, как москвич, о котором рассказывал Путину пациент.
Я невольно с таких случаях извлекаю цитаты из Соловьева, который, возражая «экономизму», писал, что человеческая воля легко ломает «законы рынка», если считает их несовместимыми с нравственным началом. У нас сегодня происходит наоборот и происходит в силу известным нам причин. Не солидарное чувство, но извлечение прибыли любой ценой объявлены нормой общества. В общем, это вопрос о ценностях, которые общество считает доминирующими и в соответствии с которыми строит отношения. В этом плане призывы власти к олигархам быль моральными, делиться с обществом и пр., выглядят просто смешными. Без изменения правил игры никаких изменений в этой плане быть не может.



Конечно, рынок сам по себе общество не сформирует. Это невольно Гоббс показал. Всегда есть глубинные культурные основания, воздействующие не только на межличностные отношения, но и на сами общественные структуры и общественные отношения. Я здесь согласен с утверждением Ф.Броделя, что капитализм возникает как тонкая надстройка над рыночной сфера, искажая отношения в ней в своих интересах. Вообще, эту формулу Броделя было бы интересно обсудить. По моему, эта надстройка изначально была некоторой раковой опухолью, прорастающей в общество. Впрочем, это эмоциональная метафора, вопрос требует серьезного обсуждения, прежде всего со стороны культурных «искажений», а не только искажений рыночных отношений.



Я думаю, что изобретать «солидарный велосипед» не нужно. Я отмечаю это по той причине, что может сложиться впечатление, что я таким изобретением занимаюсь. Дело в другом, именно, в исследовании взаимозависимости культурных оснований (солидаристская компонента в них главная) и общественных отношений. Иначе говоря, перевести в плоскость положительного (научного) обществоведческого поиска известную мысль Соловьева-Достоевского-Федорова и др., что основание всему начала нравственные. Осознание этих невидимых детерминант в жизни общества – одно из оснований социального действия, вот в чем некая «навязчивая идея». Если есть «невидимая рука», то это рука культуры. Впрочем, на мой взгляд, она довольно легко становится видимой.
Ну и потом, сама природа солидарстских отношений как необходимая для человеческих сообществ.

Автор: Dimkos 3.4.2010, 0:06

Наверное, можно, и так разграничить рынок и капитализм. Это дает возможность выхода за пределы банального понимания рынка и капитализма. Рынок в таком случае нейтрален (нейтральный механизм), в то время как капитализм – негативный.
У меня тезис Броделя ассоциируется с некоторыми положениями «филантропа» Сорроса (по моему, его). Рынок построен по принципу некоторого саморегулирующегося баланса (между спросом и предложением, если не ошибаюсь). Но Соррос говорит, что этот баланс плох: чем мы дальше отстоим от баланса тем выше прибыли. Можно продолжить: чем выше прибыли у одних, тем выше убытки у других. Вот тут и начинается большой, «акулий» капитализм. Формируются акулы капитала. Все блага начинают делиться очень неоднородно. Путь к вершинам капитала - это путь по головам (а если Соррос и дает "филантропки", то в этом свой расчет).
В принципе, если бы абстракция «рынка без капитализма» работала, то было бы лучше (рынок как красивая, но несбыточная сказка). А у нас хуже. Либо «рынок и постепенно подавляющий (пожирающий?) его капитализм», либо «капитализм, уже подавивший рынок». Последнее опаснее.
Опасностей капитализма в таком случае можно набрать множество.
1. Политические (демократии превращаются в диктатуры капитала).
2. Геополитические (капитал хочет захватить власть над всем миром полностью).
3. Социально-культурные (власть акульего капитала по разым причинам входит в оппозицию чувствам солидарности).
Получается две противостоящие логики – логика капитализма и логика солидарности (московские таксисты нам, умеющим прочитывать "социологию без статистики", все хорошо показали). И только у коммунистов все было наоборот: логика общего капитала и логика солидарности должны были «дружить», обогощать друг друга (как минимум, солидарность и экономика не должны были противоречить друг другу).
Опять-таки выходим в то, о чем говорили: идеи солидарности, добра, справедливости должны быть «застопорены» в общественном устройстве, в его живой практике.

Автор: Ratan 16.4.2010, 5:44

Да, о солидарности, капитализме и человеке как продолжение темы.

На капитализм приходится смотреть в двух измерениях, именно, в измерении этическом и социально-экономическом. Эта традиция проложена с давнего времени, М.Вебер, взгля-нувший на капитализм с этических оснований этой социальной конструкции – не первый, но в научно-социологическом плане был, пожалуй, первым. Он ввел в сферу социологии обращение к этическим основаниям общественной системы. Мы всякий раз перед немцем снимаем шляпу, а собственные опыты в этом плане забываем. Это ведь в России было сказано в применении к обществу, что основание всему начала нравственные. Мысль эта далеко не поверхностная, хотя справедливости ради нужно признать, что опыт нашей об-щественной мысли не сумел соединить социально-экономический и нравственный подхо-ды, в частности, в силу догматического отношения к марксизму в советское время. Но есть резон еще раз приглядеться к капитализму как общественной системе. Но не ограни-читься констатацией этики капитализма, это сделано много раз, даже Маркс решительно осуждал безнравственную власть денег. Но взглянуть на общественные процессы с точки зрения тех этических ограничений, которые социальная жизнь человека по необходимости должна ставить для возникавших и возникающих социальных структур. Попробовать ре-шить эту проблему в общем плане, чтобы спуститься на уровень современной конкретики.
Вот некоторые рассуждения, может не за один раз, но коли антропологическая ветка здесь торчит, то будем пользоваться этой площадкой.
Общий вопрос, о котором я все талдычу, это происхождение и роль этики солидаризма в истории. С тем, что обществу необходимы определенные объединительные принцип, ка-жется, все согласны. Они нужны даже на уровне биологических сообществ, у нас эту сто-рону дела особенно акцентировал анархист П.А Кропоткин, подчеркивая, что солидарные формы жизни имеют эволюционное преимущество перед всеми иными. Вслед за ним (или вместе с ним) на это указывал социалист П.Л.Лавров. Но историю вопроса и солидарность в биологических сообществах оставим пока в стороне. Нам важны люди, их жизнь в со-обществе и те формы объединительных отношений, которые характерны именно для че-ловеческого сообщества. А как признание усилий П.А.Кропоткина и представителей ре-лигиозной русской философии укажем на то, что солидарность порождается не экономи-ческими причинами, она вытекает из самих оснований жизни человеческих сообществ. Просто сообщество не может сохранять целостность, если не следует определенным объе-динительным (солидаристским) основаниям.
В обществе принципы солидарных отношений поддерживаются механизмами культуры. Проявляются они через поведение людей, т.е. через этику, регулирующую отношения ин-дивидов внутри сообщества. Разумеется, общественная среда должна закреплять эту этику теми или иными средствами, способствовать утверждению одних форм поведения и пре-пятствовать развитию других. Этим изначально предопределена связь этики и обществен-ной организации. Причем этика сообщества на любом уровне его развития не может не иметь солидаристских начал, в обществе всегда должны быть объединительные принци-пы, изначально принимаемые всеми его членами (с необходимостью навязываемые всем его членам). Ну, просто потому, как уже отмечено, что без объединительных принципов сообщества быть не может, а человек по своему эволюционному и социогенетическому происхождению живет в сообществах и сообществами. По этой причине конструирование общества из атомарных индивидов не может рассматриваться как научный подход к его изучению, но только как социальный миф, востребованный в некоторой культуре. Собст-венно, это европейский и сугубо европейский просвещенческий миф, откуда он и разма-зывается по всему миру, заражая другие сообщества. Даже в буддизме человек не один, он часть космоса. Есть, разумеется, прямая корреляция между европейским антропологи-ческим мифом и возникновением капитализма. Они нужны друг другу, точнее, миф нужен социальной системе капитализма. Факт ведь очевидный (может не для всех), что капита-лизм есть продукт сугубо европейской культуры. Все исследователи капитализма прямо или косвенно это признают. Во всяком случае, с этим положением в своих исследованиях согласны наиболее крупные мыслители, среди которых К.Маркс (у него Европа всех оп-ределила в развитии), М.Вебер, О.Шпенглер и Ф.Бродель. Наверное, не всех перечислил, но не в авторитетах дело. По факту, больше нигде капитализм сам не возникал, везде кро-ме Европы он привнесен извне. И не возникал как раз по культурным обстоятельствам, а не экономическим. Здесь характерны, например, рассуждения Ф.Броделя о том, почему в Китае капитализм не мог возникнуть.
Но возвращусь к солидарным отношениям. В своей основе они запрещают внутривидо-вую борьбу, борьбу между индивидами. Конкурентная борьба не существует в примитив-ных родовых сообществах, она там вообще немыслима. Как бы ни была выстроена его структура, но чувство общности и взаимная поддержка обязательны для этого общества и все сообщество как целое поддерживает отношения солидарные и препятствует всяким формам эгоизма, обособления и т.п. Изначально и в последующем развитии принципы со-лидарных отношений воплощаются в нравственные принципы. Если мораль рассматри-вать как общие и универсальные правила человеческих отношений, то формы нравствен-ность предстают как конкретные культурно-исторические прецеденты воплощение уни-версальных принципов солидарных отношений в обществе. Любая общественная структу-ра, в рамках которой устанавливаются человеческие отношения, должна считаться с чело-веческой моралью, и она это делает через поддержку нравственных принципов этого об-щества. Что это значит по отношению к общественным структурам? А это значит, что на функционирование общественных структур наложены нравственные требования, т.е. нравственные начала накладываются не только на индивидуальное поведение и индиви-дуальные межличностные отношения, но накладываются на средства и цели социальных структур в рамках целого. Так можно понимать тезис В.С.Соловьева о том, что общество есть совокупный орган делания добра.
Здесь возникает отдельная тема анализа этического понятия «добра». Об этом уже шел разговор неоднократно. Резюме к этому разговору в том, что добро есть продление жизни, а поскольку человек не живет вне сообщества, то тезис о продлении жизни имеет в виду прежде всего продление жизни сообщества как условие жизни индивида, а также и сохра-нение жизни индивида внутри сообщества. Отсюда два необходимых следствия. 1.Разные сообщества будут предлагать разные исторически ограниченные модели добра. 2.Можно продлять жизнь индивидов внутри сообщества и даже жизнь сообществ путем зла, но путь этот исторически ограничен. Отдельно можно проигрывать эту тему на жизни людей и сообществ. Наконец, можно сделать еще один естественный вывод. Те или иные болезни в обществе культурно-этического плана будут выступать как культ зла в той или иной фор-ме, поскольку зло простое и очевидное будет в обществе отторгаться и пресекаться на разных уровнях. Уместно, например, припомнить софиста Фразимаха в платоновском «Государстве», утверждавшего, что справедливость есть то, что выгодно сильнейшему. Если кто-то отрежет кошелек у зазевавшегося горожанина, говорит Фразимах, то его пой-мают и осудят как поступающего несправедливо. А если кто-то ограбит целый город и подчинит его своей власти, то такого человека назовут мудрым, сильным и справедливым. В общем, в человеческой культуре и в человеческом сознании неизбежно будут существо-вать метафизика добра и метафизика зла, о чем по-своему пишет С.Е.Кургинян в «ИиИ». Это свойство, характерное для жизни культурные сообществ, и, на мой взгляд, нет нужды искать для нее иных объективных оснований в самом устройстве Вселенной. (хотя, впро-чем, эта позиция может измениться, если смотреть на жизнь как космическое явление).
В человеческом обществе зло изначально представляется как эгоизм индивида, как проти-востояние индивида сообществу на основе своего личного интереса, не совпадающего с этикой добра, поддерживающей сообщество. В.С. Соловьев называет это отпадением от единства, ибо единство и будет согласием всех относительно задачи «делания добра». По-нятно, что термин этот оброс бытовыми коннотациями и предполагает либо филантро-пию, либо еще какие-то проявление доброты человеческого характера. Но Соловьев (вслед за Федоровым?) поднимает категорию добра на уровень культурно-исторический, позволяющий с этой позиции оценивать общество как целое, его способность продлевать жизнь на основе делания добра. Человеческое всеединство должно быть согласием имен-но по этому вопросу. И в этом пункте мы с необходимостью подходим к тому, что эгои-стическое выпадение из всеединства, предстающее как индивидуальный эгоизм, может проявляться и на уровне сообществ. Но тогда сообщество, выпадающее из всеединства, противопоставляет себя этике поддержания жизни как глобального (и даже космического) феномена. На практике это означает эгоистическое продление жизни некоего сообщества за счет других сообществ, цель всеединства утрачивается, его заслоняет эгоистическое самосохранения.
Понятно, что всеединства, о котором говорит Соловьев, никогда не было, оно рассматри-вается как принцип, как цель всеобщего спасения. Переводя проблему на эволюционный уровень рассмотрения, мы должны принять тезис о том, что в человеческой истории осу-ществляется своеобразная селекция, своеобразный культурно-исторический отбор сооб-ществ и культурных систем, обеспечивающих сохранение и развитие жизни на планете как явления, эволюционирующего на Земле, но выходящего за земные рамки. И этот от-бор не теоретический и не следствие учений морализаторов и проповедников, но отбор, осуществляющийся через борьбу. Морализаторы, проповедники, мыслители, философы – все они формулируют основания той или иной этики (добра или зла) в форме, приемлемой для тех или иных социальных структур, возникающих в истории. Но живут и действуют именно структуры, носители тех или иных этических принципов, и борьба между ними есть история развития жизни на Земле в его социально-культурных формах. Наглядный факт такой борьбы – война с фашизмом, метафизические основания которой заслонены текущими политическими, экономическими и т.п. интересами. Общим требованием к ми-ровоззрению, способствующему утверждению и продлению жизни, должен быть его жиз-неутверждающий характер. Жизнеутверждающий характер определяется принципами де-лания добра, т.е. солидаристскими принципами. Христианство как жизнеутверждающая вера, было сильно именно этим. Но эстафету христианства должно принять мировоззре-ние, замешанное на рационализме. Поиск единства науки, философии и религии, приня-тый также и Соловьевым через его тцургию не был лишен основания. На мой взгляд, культурно-эволюционная антропология может внести свой вклад в решение этой задачи.
Уф-ф-ф!!!
Теперь можно дать оценку капитализму и метафизике того глобального противостояния (противостояния смыслов), которым охвачена планета, и которое выражается в действиях политического, экономического и военного характера.

Автор: Ratan 18.4.2010, 6:29

Одна из оценок системы капитализма, идущая среди прочего от марксизма, в том, что капитализм есть форма господства, основанная на экономическом закабалении. Вообще-то этим верно схвачен принцип социальных отношений, хотя общество система многомерная и приведенная оценка не исчерпывает всех сторон жизни западного общества. Есть разные версии становления капитализма, отличающиеся выбором ведущего фактора в объяснении его генезиса. Например, по Ф. Броделю капитализм возникал в высших этажах рыночной сферы, или рыночной экономики. Рынок по своему генезису и по своей общественной функции есть сфера обмена, необходимая при неизбежно возникающем в развитии общества разделении труда. Развитие сферы обмена порождает «рыночную экономику», экономический субъект которой действует исключительно в сфере обмена, а не в производстве, расположенном у француза в сфере материальной цивилизации. Крупный коммерсант (негоциант) становится субъектом рыночной экономики, инструмент его экономической деятельности – деньги. Задача – приращение дохода, представленного в денежной массе. Вместе с крупным коммерсантом субъектом рыночной экономики становится банк, обеспечивающий «движение денег». Два названных субъекта объединяются, они заинтересованы в подчинении рыночных отношений денежному обороту, они рождают то, что О.Шпенглер назвал «денежным мышлением». Этот совокупный субъект заинтересован в том, чтобы движение товаров на рынке регулировалось деньгами и приносило максимальную прибыль. Для этого нужно быть монополистом, если не в производстве товаров, а этим рождавшийся капитализм не занимался, то в сфере обращения. Нужно контролировать потоки товаров в своих интересах. Из Броделя: «Таким образом, капитализм помещался внутри «множества», всегда более обширного, чем он сам, которое поднимало и несло капитализм на волне собственного движения. Такая высоко расположена позиция, на вершине торгового сообщества, была, вероятно, главной реальностью капитализма, принимая во внимание ту возможность, какую она открывала: оформленную в виде закона или же фактическую монополию манипулирования ценами». Ставя под контроль процесс обращения, капитализм поставил со временем под этот контроль и сферу производства. Через контроль сферы производства и обращения он ставит по возможности под контроль денежного оборота все общество, все сферы его жизни, прежде всего, власть, осуществляемую государством. Как пишет Ф.Бродель, чтобы укрепиться, капитализм сам должен стать государством.
Чтобы утвердиться и стать общественной системой, жизненные установки субъекта рождающегося капитализма должны были завоевать общество. В сфере общественного сознания непосредственную работу такого завоевания ведут не сами коммерсанты или банкиры. Эту работу ведет «защитный пояс», формирующийся вокруг возникающего капитализма и капиталистических субъектов, т.е. интеллектуалы, вовлеченные в этот пояс (речь идет о сфере сознания). Требуется отдельный анализ того как создается эта «про-капиталистическая среда», но общий принцип ее формирования в том, что, вступая в сотрудничество с рождающимся капитализмом, соответствующие социальные группы будут по необходимости выстраивать ему привлекательную ценностную оболочку. Действительно, какие-то новые привлекательные условия создавались в ходе общественного процесса, преодолевающего средневековые формы жизни аграрного общества. В частности, для движения итальянских гуманистов таким привлекательным идеалом становится развитие личность. В общественной жизни люди вовлекаются определенным образом в социальный процесс и проникаются убеждениями и установками сознания, способствующими поддержанию процесса. Итальянские гуманисты прямо или опосредованно были связаны с социальной средой итальянского торгового капитала.
В процессе рождения капитализма складывается его основная идеологема, способствующая утверждению права сильного. В чем-то она аналогична соблазнительным речам змия, обращенным к не слишком простодушной Еве. Суть ее такова: все люди изначально равны, все они стремятся к личной выгоде, и их взаимоотношения строятся вокруг этого главного вопроса – максимизация собственной выгоды (Накопляйте, накопляйте! В этом Моисей и пророки!). Люди не враги друг другу, они – конкуренты. Проигрыш в честной конкуренции не позор, это всего лишь честное поражение от честного противника. Конечно, на деле противники нечестные и борьба по своей человеческой сути есть нечестная борьба за господство, прикрываемая демагогией. Чтобы противостоять насилию и порабощению человека человеком, необходимо твердое убеждение, что все люди братья, и никто не должен чинить вреда брату своему, т.е. твердо держаться первоначального христианства. Но именно на деформацию христианства оборачивается вся идейная борьба Возрождения, Реформации и Просвещении. Эта борьба должна вписыцвала в сознание новые представления о человеке и человеческих взаимоотношениях, т.е. новую антропологию, в которой каждый сам по себе свободен от рождения. Он обладатель той самой «отрицательной свободы», о проявлениях которой в 20 веке написал Э.Фромм. Принимая этот принцип отрицательной свободы, романтически воспетый Просвещением и эпохой буржуазных революция, общество создало благоприятную почву для утверждения капитализма и власти денег как технического средства господства «вполне свободных» (избранных) над «свободными не вполне», которым спасение не светит. Сам принцип какое-то время еще сохранял свою вдохновляющей привлекательности. Он стал «повивальной бабкой» восходящей буржуазной истории, и главное, что хочется отметить в отличие от марксистского понимания исторического процесса, ядром этого процесса является новая этическая доминанта. Без нее новый общественный строй не мог утвердится. Она оказалась тем аттрактором, на который «упала общественная система», а все остальное может рассматриваться как структурирование системы, как процесс ее самоорганизации, направляемый аттрактором, родившимся в период Возрождения и Реформации.
У всякого процесса есть собственная логика развития, и основанная на ней общественная система неизбежно выстраивает свою структуру и движется в поле собственных смыслов. Названный процесс идет в европейской истории как некий естественный процесс, в котором все большее место и большее влияние занимает группа лиц (новая элита), ставящая общество под контроль «рыночных отношений». Вопросы организации и самоорганизации внутри этой группы и ее взаимодействий с обществом через соответствующий «защитный пояс» представляют самостоятельный интерес для истории общества, для политической истории и даже конспирологии в ее рациональном смысле. Должны же были эти лица координировать свои усилия, Ф.Бродель всего лишь упоминает о роли европейских банкиров во французской революции 18 века, но работы, посвященные исследованию этого вопроса, даже если они существуют, едва ли известны широкой публике. Власть капитала, власть денег является анонимной по самому способу своего существования, она скрыта за внешним политическим устройством демократии, и иначе быть не может. Хотя суть дела достаточно очевидна, о власти денег писал не только К.Маркс, о ней просто и ясно выразился О.Шпенглер, заявив, что демократия (та, что сложилась в эпоху модерна) есть инструмент диктатуры денег.
Торговый капитал не мог подчинить все общество власти денег. Решающий шаг к созданию системы экономического господства связан со становлением промышленного капитализма. Капитал вторгается в процесс производства и революционизирует его по всем направлениям. Ведение хозяйственной деятельности получает доминантную мотивацию создания (приобретения) богатства. Эта экономическая деятельность подчиняется задаче получения наживы, и в ходе завоевания капиталом сферы хозяйства он революционизирует его технико-технологическую базу, окончательно разрушает сословное деление общества и ту социальную защиту, которая обеспечивалась принадлежностью к сословиям. Речь идет не только о материальной поддержке внутри сословий, но и поддержке культурно-мировоззренческой, психологической, в целом об ощущении общности, которая вносилась сословным солидаризмом. Идеал капитализма – всех выгнать на свободный рынок и всех оцифровать, т.е. всем приписать цену, по которой люди продаются и покупаются. Все загнаны в систему экономического (рыночного) подчинения, жизнь этой системы в наиболее прозрачной форме, мало замутненной традиционной европейской культурой представлена в США. Можно назвать злодеями закулисных держателей этой системы, но это «злодейство» и эти «злодея» есть продукт естественного развития системы, построенной на названных мотивациях. Масса людей вовлечены в движение капитала, увлеченные основной мотивацией – комфорт и потребление. Но это не может быть целью вращения самого капитала. Его цель становится тотальный контроль, тотальная власть над обществом. Он как спрут захватывает своим щупальцами всю живую структуру общества, он высасывает из нее все идеальное, все высшие мотивации, понижая солидарстский потенциал общества, превращая его в «живой труп», которым он владеет. Иначе он не может. Если погибнуть, то вместе с обществом. Впрочем, погибать он не собирается, но способ его существования один – тотальное господство над человеком и обществом.
Об этом писал Маркс, протестовавший против этики денежного господства, навязываемой капитализмом. Но теоретик научного коммунизма, очарованный гегелевской феноменологией духа, видел во всем этом всемирную историческую неизбежность, исторически необходимый этап в развитии сферы производства, определяющей, как он полагал, динамику общества. Образ «всемирной истории», на который ориентировался Маркс – всего навсего европейская история, представленная им вслед за Гегелем как всемирная историческая драма. Но наша задача увидеть все эти европейские события с другой стороны, именно, со стороны того этического идеала, который принят европейским сознанием и европейским обществам под воздействием суммы культурных и социальных обстоятельств. Этот вечный выбор между добром и злом, этими основными этическими категориями человеческого бытия, предстает в данном случае как выбор между этикой солидаризма и этикой индивидуализма. Тезис о том, что все люди братья, оттесняется тезисом о людях-индивидах, стремящихся к личной выгоде ради получения удовольствий и избегания страданий. Сделанный исторически этический выбор, осуществленный не как рациональный осознанный выбор, а выбор «естественно-исторический» и характерный именно для европейского общества (отчасти подготовленный его историей) определил поведение внутри общества и поведение самого общества как исторического субъекта. Но можно изначально сказать, что по характеру этического выбора – этот выбор тупиковый. Что-то в историю он внесет неизбежно, поскольку нет в истории ни законченных злодеев, ни законченных праведников. Но в глобальной человеческой перспективе этот эгоистический выбор системы экономического закабаления, который поддерживался и поддерживается прежде всего господствующими кланами. В силу комплекса социальных причин он поддерживается также и большинством населения, вошедшего в эту систему, которая представлена как соответствующая природе человека и в этом смысле – соответствующая некоторым вечным принципам общественной организации. Борьба за всемирное осуществление принцип свободы и демократии, представляющая собой борьбу за распространение экономического господства, перетекающего естественным образом в господство политическое, культурное, военно-техническое и т.д., представляет сегодня идейное ядро глобализации по западному сценарию.
Среди оправдавшихся утверждений К.Маркса можно отметить его уверенность в том, что капитализм неизбежно будет принимать всемирный транснациональный характер, о чем, собственно, свидетельствует современный глобализационный процесс. Оставим здесь без внимания спорную мысль Маркса, что следствием этого процесса будет интернационализация пролетариата, который затем совершит антибуржуазную социалистическую революцию. Если бы двигателем истории были сугубо меркантильные интересы, то какие-то шансы на такой ход событий все-таки могли сохраняться. Но историю движет не материальное как таковое, оно всего лишь средство. Историю движет метафизическое, т.е. борьба смыслов (только в этом плане можно принять «феноменологию духа» Г.Гегеля). Смыслы советского общества были абсолютно противоположны смыслам европейского капитализма. Власти денег, кланов или рас была противопоставлена идея братства народов, идея человеческой солидарности, основанные на антропологии солидарного человека, любящего ближнего своего. И в этом контексте важно подчеркнуть, что идея капитализма также имеет свою метафизику, свою высшую цель. И эта метафизика несет в себе черный смысл (о котором, скорее всего и не думали многие его энтузиасты 17-18вв.), который раз от разу прорывается протуберанцами ненависти и расизма. Формировавший в ходе становления капитализма клан негоциантов и банкиров не мог преследовать примитивную цель личного обогащения. Он по-своему чувствовал себя ответственным перед Историей, которую бог вручил «избранным». Деньги стали творческой силой, хотя силой не доброй. В ходе возникновения капитал имел и свою ответственность перед обществом, которое становилось его объектом управления и объектов овладения. В частности, он принимал на себя ответственность за общественные структуры, организующие жизнь, он должен был преобразовать эти структуры в своих интересах, но в ликвидации общества он не мог быть заинтересован. Такой специфический интерес к ликвидации общества, либо безразличие к судьбе общества, может возникать в современных условиях (например, в России), но основанием такого весьма экстравагантного отношения является мнимая или реальная возможность для неожиданных капиталистов раствориться в глобальных (или хотя бы в европейских) структурах уже существующего капитализма. Капитализм, точнее, его элитные группы, начинают направлять общественно-исторические процессы в соответствии со своими интересами (миллионеры хотят зарабатывать деньги, миллиардеры – делать историю), но глубинный метафизический смысл этого процесса заключен в идее человека-эгоиста, побеждающего других таких же эгоистов. Те, кто не дорос до уровня европейской цивилизации, до господства денежного мышления и машины, вообще относится к разряду туземцев, неспособных к развитию и могущих быть только материалом для европейской цивилизации, как это сказано у О.Шпенглера. За властью денег стоит черная метафизика, как бы не скрашивали ее реальные процессы человеческой жизни, невозможные при полном отрицании идеи делания добра. Наши новоявленные капиталисты не имеет своей метафизики и своего чувства ответственности. Как часто подчеркивает С.Е. Кургинян, сама возможность смыслового наполнения привнесена в жертву примитивному гедонизму, вокруг и во имя которого совершается жизнь. Это путь к распаду и деградации куда более быстрый, нежели деградация элиты римской империи в те далекие времена. Ринувшись в мир капитализма без собственного видения истории (веру в возможность раствориться в глобальных или европейских структурах нельзя назвать идеей, историческим смыслом и т.п.), они становятся в лучшем случае полезными идиотами глобализации. Кому-то, но очень немногим, возможно будет даровано «убежище-спасение» в транснациональных структурах, большинство же разделить судьбу своей страны. И уж совсем странны попытки строить «русский капитализм», опираясь на слой «неожиданных капиталистов». Впрочем, судя по той счастливой радости, которой светятся лица наших главных руководителей, когда они оказываются на европейских раутах, собственно этот «собственный капитализм» видится в лучшем случае как часть европейского. Это, впрочем, понятно, Америка им платить не станет.
Собственно, апокалипсис Нового Завета, должен наверное предстать как временной, но полная метафизическая победа зла, воплощением которого является мир капитализма, победой человека, отпавшего от всеединства, от идеи всечеловеческой солидарности. Этой этикой пронизаны общественные структуры капитализма, все взаимоотношения межличностного и социального характера. Общественная структура не может не нести в себе и на себе основного этического принципа, на котором она основана.

Автор: Ratan 25.4.2010, 18:22

Здесь мы собственно приступаем к одному из принципиальных вопросов, обсуждаемых в этой ветке. В контексте цитированного высказывания интересующий нас проблема заключается в следующем: что должно быть унаследовано нами от советского проекта? Что мы должны взять с собой в будущее? Не хочется думать, что Россия обратится в пыль и от нее ничего не останется в метафизическом пространстве Истории. Ее миссия, как полагал Н. Федоров – замирение народов. Но замирение народов есть по сути своей утверждение принципов общежития, основанных на солидарных человеческих чувствах. То же самое содержится в соловьевском утверждением о нравственности как делании добра, и в представлении об обществе как коллективном органе делания добра. Эти принципы представлены и в других культурах в своих исторически ограниченных формах. Но от этих принципов по сути напрочь отказалось европейская культура постхристианского времени модерна и постмодерна. Причем отказ постмодерна от солидарных оснований жизни носит практически абсолютный и по этой причине инфернальный характер. Впрочем, всечеловеческая солидарность чужда также и иудаизму, и нет ничего удивительного в том, что протестантизм оказался гораздо ближе к ветхозаветным верованиям, нежели к православию как ортодоксальному христианству. Отсюда и общий ответ на поставленный вопрос: мы должны унести с собой в Историю общинные принципы солидарного устройства общества. Это глубинная сторона жизни русской жизни, со времени исторически доступного нам язычества и во всей последующей истории. Именно она придает то своеобразие русской истории, которое так ненавистно либерастам и нашим собственным маргиналам. О ней сказано в затертом к настоящему времени высказывании Тютчева «умом Россию не понять…». Наверное, правильное истолкование этой фразы должно иметь в виду, что Россию нельзя понять рассудочным умом, ищущим расчет и выгоду. Она иное ищет в Истории, она ищет делание Добра. А логика добра иная, нежели логика силы. Добро требует большего ума и терпения, большего кругозора, большей силы духа и большей ответственности, имеется в виду уже сказанная ранее ответственность за жизнь. Для индивидуальной или корпоративной культуры, борющейся за свою выгоду, таких достоинств не требуется. Вспомним, например, Гамлета и Лаэрта, этих персонажей, моделирующие два типа поведения в европейской культуре высокого Ренессанса. Гамлет, впитавший культуру Возрождения, образованный и размышляющий о смысле человеческой жизни. Наверное, он мог быть шагнуть к всечеловеческим началам, хотя для того пришлось бы в мыслях своих выйти за пределы датского королевства. И есть что-то от такого «выхода» в трагедии Шекспира. Но как возможный исторический персонаж европейской культуры он по сути не состоялся, и было бы интересно исследовать судьбу Гамлета в европейском модерне. Исторически победил в нем скорее Лаэрт. И сопоставим с ними героев русской классической литературы, которые изначально решают проблему мировую, проблему мирового зла и добра. Вне ее разрешения для них жизнь теряет смысл. Если стыдно благоденствовать, когда бедствует Отечество, то также стыдно жить беззаботно, если мир во зле.
Разные принципы, разные доминантные мотивации порождают разный культурный материал, накапливаемый столетиями. Последовательная и безжалостная борьба современного эгоистического западного проекта за собственное доминирование требует постоянного непрекращающегося уничтожения культуры, создаваемой народом, идеальным принципом жизни которого является всеединство, т.е. объединение на основе идей братства народов. Этот фундаментальный культурный смысл привел к беспрецедентной и отчасти стихийной его реализации в ходе советского социалистического строительства, в процессе вхождения России в индустриальную стадию, в ходе которого она заявила себя как сила мировая. Ну как же Запад может любить России, свой антипод? Прав был Н.Данилевский, только фобия может быть ответом запада русской культуре. Речь идет о «западе», победившем в ходе Реформации и строительства капитализма. Здесь оставлен без внимания вопрос: есть ли другой «запад». Он должен быть, но об этом сложно высказываться «в общем виде».
Логика добра и логика самоутверждения суть разные логики. Геракл и Илья Муромец – очень разные героические типы. В общем случае логика утверждения добра заставляет иначе пролагать свой исторический путь. Христос утверждал идею добра жертвенным страданием, а не силой. Сила должна быть доброй, но добро рождается не силой, оно есть жизненный принцип, дающий силу. Поэтому вся наша культура и наша история должны быть увидены и с этой позиции утверждения солидаристских оснований жизни. Именно эта культурная линия соединяет наше прошлое и настоящее, она есть метафизикая живая и мертвая вода, сращивающая наше историческое тело и залечивающая его раны. Эта метафизика солидарности была явлена в ВОВ, она в конечном счете дала силу духа, необходимую для победы, которая ковалась и в цехах и на поле боя. Отказ от этого духовного начала равносилен расставанию с душой, т.е. равносилен смерти. Метафизическая смерть неизбежно влечет за собой смерть физическую, ибо наше социальное тело было и есть вместилище этики всечеловеческой солидарности. Нынешнее топтание на идее советского солидаризма, этой высшей в нашей истории ступени реализации названного принципа, есть добивание поверженной России, своеобразный контрольный выстрел, как бы ни рядились «стреляющие» борцы с советской историей в одежды праведников и противников тоталитаризма. Наемные киллеры останутся наемными киллерами.
Идея общинного сознания, идея всечеловеческой солидарности должна быть осознана как метафизическая ось нашей истории. Это осознание по сути своей не несет никакой мистики, маниловских мечтаний или исторической фантастики. Так сложилось, что История возложила эту тяжелую ношу на наши плечи. Кто не хотел или не хочет ее нести, тот жмется к западу, жмется к Европе, вместо того, чтобы явить свою идею той же самой Европе. Но приходит время, когда осевая идея должна быть осознана нами в ее всеобщности, а не только как драматическая страница в истории нашего народа. Без такого осознания нам просто не жить. Но она должна явить свой всеобщий характер, поскольку и сама идея и ее реализация касаются будущего всех, всего глобального человечества. Возможно, в своем всеобщем виде она должна принять форму неохристианства, возрождающего этику христианского братства, но возрождающую ее в новой секулярной форме, опирающейся на рациональное знание. Мир, человек и Творец мира и человека, таково пространство мировоззрения религиозного христианского сознания. Новое время сузило эту территорию до соотношения человек-природа. Она должно быть раздвинуто до триады человек-природа-космос. Собственно, это даже и не новые координаты, это возвращение к системной целостного всякого жизнеутверждающего мировоззрения. Ответственность за жизнь выходит не только за пределы родовой общины, она выходит и за пределы Земли. И это необходимо для этики спасения и продления жизни. Земля – часть Космоса, разумная жизнь – часть Космоса. Неудивительно, что в советское время мечтали найти в Космосе братьев по разуму, а не покорять «пандоры». Осознание солидаристской природы человека предстает как осознание солидарского начала разумной жизни. Движение встречь этому началу есть движение танатальное, он есть отказ от делания добра, оно есть разрешение всеединства жизни индивидуальный эгоизмом, который может вести только к гедонизму, съедающему и саму жизнь. Это уже история показала не один раз. Показывает еще раз в форме постмодернистского карнавала, который может быть остановлен только на основе новой этики. То есть принципы такой этики не новы, но они неизбежно получат новую форму и новый вид фундаментального обоснования. И новая форма жизнеутверждающей этики родится не как абстрактное теоретизирование, но как выстраданный жизнью общества, проверенный историей и принятый людьми, способными нести эти этические принципы в жизнь. И эта этика будет реализована в общественном устройстве подобно тому как этика общинного существования была положена в основание социального и политического строительства советской эпохи.
Где люди, способные нести соответствующие этические принципы? Можно ли найти их в нынешней элите или в определенных социальных группах?
С.Е. определенно полагает, что нельзя уповать на нынешнюю элиту и ждать от нее чуда. Действительно, ждать радикального этического разворота от людей, уповающих устроиться в гедонистическом мирке запада или даже слиться с его внутренней элитой (совершенно пустое обольщение) никак невозможно. Но становящаяся этика неосоветского проекта должна проникать во все поры общества. Российская элита уже не раз предавала свой народ. Это начало 17 века, начало 20 века и конец 20 века. Из народной толщи, объединяющей все сословия, выходили новые борцы. Сегодня все гораздо сложнее и, вообще-то, безнадежнее. Но без адекватного мировоззрения не будет нового движения. А выстраивание мировоззрения – сложный синтез, в котором должен быть явлен соответствующий образ человека.

Автор: m-tihonova 25.4.2010, 19:31

За мироощущением и словом -
Зажила Мысль, зажило Слово.

Спасибо.

Автор: Dok 4.5.2010, 23:17

Здесь, в ветке «Антропология и обретение Смысла» (и, по моему, в теме «Сравнительный анализ фашизма и коммунизма») просматривалась еще одна весьма небезинтересная мысль, принадлежащая Ratan’у.
Мысль, как я ее понял, следующего содержания. Западная философия чаще всего не способна целостно уловить все черты и особенности русской жизни, русской культуры, в следствие чего необходимо глубокое и всестороннее обращение к русской философии. Я с этой мыслью абсолютно согласен.
Но кроме того, думаю, интересна (и важна) и некоторая, как сказали бы «грамотеи», «экстраполяция» этой мысли на нашу науку.
Коль скоро русская жизнь и русская культура обладают глубокими особенностями, то необходимо не только очень пристальное внимание к русской философии, но и, скажем, к русской социологии, политологии etc.
Была в истории и политэкономии некоторая марксистская традиция, которая кое-что описывала, но от нее в большинстве своем отказались. Плохо отказались, но отказались. А меж тем русская социология и политология во-первых слабо развивались (главенствующую роль занимал диалектический материализм – от которого отказались), а во-вторых с отказом от марксизма большого прорыва не совершили (скорее наоборот). Ну не совершили. Есть масса оценок, согласно которым вся наша нынешняя социология – это «перепевки» западных течений и теорий. И, боюсь, это касается большинства (если не всех) сегодняшних крупных социологов (МГУшных в ом числе), крупнейшие «социологические школы». Может выбивался из этой «социологии» Зиновьев, но школы после себя он не оставил.
Политология - примерно тоже самое, особенно вузовская. Куда-то шагнул Кургинян (его политология у меня сомнений не вызывает), видимо, в некоторых «мозговых центрах» какая-никакая политология имеется. Но вузовская, скорее всего, как и социология, стали ничем иным как «перепевами» трелей западных певцов рынка, капитализма, индивидуализма, либерализма etc.
То есть русская современная социология и политология находятся на отшибе (если по-умному, то на переферии) мировой науки. Но и бог бы с ним, потому как русское и российское культурное образование иное и его схемами из западной социологии и политологии не покрыть. А «ученые мужи» все равно эти западных «запевал» перепевают на нашей русской почве, на наш русский манер, становясь чем-то тупиково-деградантным (не то, не так и не про то).
Отсюда важное замечание. Коль скоро русская и российская жизнь и культура особенны, то должны сформироваться (по настоящему, без дураков и совсем уж бессмысленных и позорных «перепевов») русская политология и русская социология, русская культурология и русская экономика. И вроде некоторые попытки были, но, боюсь, в основном индивидуальные попытки.
Это никоим образом не значит необходимость отгородится от глубоких исследований, существующих в западной гуманитарной мысли (Вебер, Дюркгейм, Бродель, Хабермас, Маркс и др. – ко многим мы неоднократно обращались, совсем недавно к одному из глубочайших французских историков ХХ в. Фернану Броделю (история укладов)), непроходимой стеной. Это значит одно: стать одним из полюсов мировой социологической, политологической, культурологической науки. Не пустопорожними «перепевами» заниматься (а ими грешит вузовская система), а серьезной наукой. В вузах же в большинтсве своем люди с ограниченным доцентским сознанием занимается именно перепевами, причем самыми не глубокими, самыми поверхностными, вплоть до того, что иногда «начетническими».
А итогом будет, я знаю что… Я знаю, что будет итогом этой оскорбительной низости. Итогом будут чьи-нибудь страшные слова «мы не знаем общества, в котором живем» и последовавшая за этими словами трагедия.
В общем, я бы этих перепевщиков (доцентов и прочих интеллигентов-гуманитариев самой низшей пробы) загнал бы к Ratan’у на семинар и заставил бы учиться. Глядишь бы прорвались к русской социологии и политологии. А не хотят учиться и думать про общество и русский народ – поставил бы у дверей пару ребят с автоматами (все это называлось бы «особое гуманитарное бюро при ФСБ РФ»).
…Страшно не понимать общества, в котором живешь. Страшно признавать это. Даже не стыдно, а именно страшно – потому как до тех пор, пока мы не знаем своего общества, впереди будет перестройка нон-стоп. Потому и страшно.

Автор: Ratan 5.5.2010, 18:06

'Dok' date='5.5.2010, 0:17' post='13126']

Я думаю, что в этих дисциплинах есть много "инвариантного", т.е. не зависящего от национальной среды, в которой названные дисциплины развиваются. Но поддерживаю мысль в том, что ментальная культурная установка влияет на конкретный ход исследования и на концептуальный каркас, определяющий построение предмета. А также влияет и на цель исследования. Так что в этом плане безусловно необходимо собственное развитие общественной мысли во всех названных направлениях. Начала здесь были, некоторые полагают, что они были бесперспективны. Я так не думаю. Кстати интересно, что П.Сорокин, отправленный в свое время в "пароходой команде", стал вроде бы родоначальником социологии (одним из таковых) в США. Но "своим" он там не стал, видимо не смог перешагнуть ментальный рубеж.

За комплимент, спасибо. Но полагаю, что учиться должны все вместе. Один в поле не воин. Но хотел бы внести свою лепту.

Автор: Максим П 12.5.2010, 12:49

Здравствуйте, Ratan.
С большим интересном прочёл всю тему и хотелось бы обсудить такую сферическую идею в вакууме, скорее даже черновик идеи. Я надеюсь она попадает в смысл темы.

-----------------------
Существование Человека.

1.Вселенная реально существует.
Т.е. она не в нашем воображении ( не исчезнет вместе с нами ), не является сном Бога, итп.
2.Человек реально существует.
Т.е. он не в нашем воображении ( не исчезнет вместе с нами ), не является сном Бога, итп.
3.Всё существуещее имеет смысл.
Очень важный пункт! Это фундаментальная основа всей теории, именно на этом утверждении строятся все дальнейшие рассуждения. И хотя его нельзя доказать он принемается просто как аксиома.
4.Человек существует во вселенной чтобы исполнить своё Предназначение, «Исполнение Предназначения» — это Смысл существования Человека.
4.1.В данный момент Человек слишком слабо развит и не понимает своего Предназначения, следовательно:
4.2.Человек должен развиватся пока не познает своё предназначение.

Как следствие п.4.2 нынешнее человечество (Хомо сапиенс) умрёт, породив Нового Человека (Хомо Новус). Так же и хомо новус может в своё время умереть дав начало следущей ступене развития Человека (например Хомо Супер), кол-во этих ступеней нам пока не известно. Но конечным этапом станет будующий Человек Абсолютный, тот который сможет реализовать п.4. Он, вероятно, будет очень сильно отличатся от Хомо сапиенс.
Причём, хочу заметить, что разные ступени не будут драматически отличатся друг от друга, т.е. что-то вроде родителей и детей.
Смерть в данном случае является не злом и антиподом Жизни, а всего лишь Границей, разделяющую разые формы Жизни (это приминимо как в отношении одного человека так и Человечества в целом). И хотя продолжение Жизни является высшим приоритетом, оно не находится в противостоянии со Смертью.

Задача же России и Русских сейчас способствовать переходу от Хомо спиенс к Хомо новус, под Хомо новус я в данном случае понимаю Нового человека в смысле морали (как сумма жизненных установок, «внутреннего закона»). И полностью поддерживаю вас в том смысле что это должен быть человек солидарного типа, т.е. тот для которого общее выше личного (я надеюсь правильно понял).


Здесь я основной целью ставлю Самопознание, но как идею НЕ только для ИНДИВИДА, а и для ОБЩЕСТВА! Потому что Человек не может существовать обособленно, и занятие личным самопознанием это лишь половина Истины.
Истина — это когда индивид познает себя И общество познает себя.
Это, на мой взгляд и есть идея «всеобщего спасения».
(Сразу хочу спросить, кем и когда была хорошо раскрыта идея «познания общества самим собой», я, увы, не нашёл таких.)


Простите что получилось сумбурно, но как оно есть в голове, так выходит и на бумаге. Это опять же не все мысли, но остальная часть еще более сумбурная и выглядела бы просто как бессвязный набор фраз, поэтому я не стал их писать.

P.S. Не всё написанное здесь является исключительно моими идеями, скорее это синтез идей моих и моего друга.
P.P.S. Правописание у меня хорошее, но оно хромает.

Автор: Ratan 13.5.2010, 9:07

Ваши тезисы носят характер всеобщих и мировоззренческих. Обсуждение же оснований мировоззрения всегда проблема фундаментальная и сложная. Тем не менее, в рамках возможного.

Проблема реальности не так проста. Причина – сознание человека. Все существующее для него осознается им как существующее. Поэтому в философии эта проблема обсуждалась многократно и в разных проекциях. Например, доказательство бытия бога в средневековой схоластики (Ф.Аквинский) типичная попытка решения проблемы существования в отношении высшей универсалии, называемой Богом. В общем контексте реально существующее может быть и сном бога, кто его знает? Реальный сон тоже реальность.
Но не будем вдаваться в такие сложности. Примем Ваше решение проблемы существования, в котором есть одно твердое основание – объективное, т.е. не зависящее от чьего-то произвола, существование человека и Вселенной. Это по сути точка зрения «естественного реализма», вполне приемлемая.

Действительно, пункт очень важный. Смысл всегда существует в чьем-то сознании (человека или бога, или абсолютного разума). Так что вопрос о смысле так или иначе возвращает нас к вопросу о реальности. То ли мы ей приписываем смысл, то ли она нам?

Вот и всплыла проблема, на которую я указал. Свое существование мы должны представить себе как исполнение некое предназначения. Кто «выдал» нам это предназначение? Бог, Абсолютный разум, Эволюция, Природа и т.п.? Здесь вопрос упирается в понимание того, что есть человек на Земле и что он есть в Космосе через свое существование на Земле. «Предназначение» может быть осмыслено как некое провиденциальное (предначертанное богом) или как этап эволюции или может быть еще как-то. Во всяком случае, проблема упирается в вопрос о человеке, об его происхождении.

Поскольку вопрос о предназначении у нас подвешен, то и проблема его постижения остается «подвешенной». Все-таки нужно определяется в основаниях антропологии: эволюционный подход или какой-то другой.


Может быть, так и будет, хотя совсем не очевидно. И это не избавляет нас от необходимости понять сегодняшний этап и наше поведение сегодня. Уповать на «светлое будущее» в связи с перерождением человека едва ли является позицией конструктивной. Я думаю, что прежде чем обращаться к глобальной эволюции такого рода, нужно все-таки разобраться с происхождением человека как существа наделенного мыслью и общественными формами бытия. Без этого трудно двигаться в решении вопросов будущего. Ведь нынешняя эволюция общественной жизни (глобализация) такова, что вообще ставит под вопрос будущее человека и человечества.

На мой взгляд, нет перерождения человека без перерождения общественных форм его бытия. Может быть утверждение идеи большой (глобальной) человеческой семьи предстанет как становление Хомо новус. Это уже вопрос терминологии. Важно для России остаться историческим субъектом, утверждающим самим своим существованием идею человеческого братства (солидарного человека). Это насущная задача и в этом контексте можно приветствовать любой интеллектуальный поиск, способствующей решению названной задачи.

В этом главном вопросе я с Вами соглашусь. Познание человека, в которое органически включено познание его «культурно-исторической» природы, необходимо для стратегического видения будущего. Даже очень отдаленного. Действительно, такое познание обращено не к отдельному индивиду, но к сообществу и многообразию человеческих сообществ.

Автор: Максим П 13.5.2010, 13:25

Да, мне хотелось начать именно с таких общих тезисов, чтобы постепенно спустится к современной реальности, ведь если базовый фундамент будет с дефектом даже самое хорошее здание в конце концов развалится.


Я знакомился с различными вариантами существования реальности, правда очень повехностно. В конечном итоге всё сводится либо к тезисному, и бездоказательному, обоснованию реальности (различные религии), либо к построению каких-либо мысленных конструкций (опять же бездоказательных). То есть это всё я говорю к тому что человек не может объективно (отстранясь от собственных ощущений) описать реальность, и даже в рамках собственных ощущений (наука) мы не можем описать реальность. Так что единственный на данный момент выход, это религиозные постулаты, которые и определят что такое реальность.


Вот и первый дефект, тут я упустил часть текста который присутствует в моём сознании "по-умолчанию". Смысл приписывается нам Создателем, будь то Бог, Природа или Эволюция. Он создал этот мир и имеет какой-то Замысел, мы же часть этого мира и этого замысла и имеем какое-то своё Предназначение.


Собственно как следует из предидущего абзаца это провиденциальное Предназначение.



Нет нет, вы не правильно меня поняли, я не уповаю на "светлое будущее", я лишь хочу подвести большую и фундоментальную базу под текущие изменения. Проще говоря мы меняем и улучшаем Россию не для того чтоб у каждого был кусок хлеба, хотя и это важно, но ведь когда все обзаведутся куском хлеба то вопрос "зачем жить и развиватся?" сново повиснет в воздухе. Смысл же того что я делаю - чтобы этот вопрос не повисал еще очень долгое время, чтобы была Высшая Цель, на пути к которой можно и хлебом обеспечить и справедливость установить и сделать множестово других мелких(по сравнению с целью), но важных вещей.


Я всецело разделяю эту точку зрения, но чем перейти к этому сложному для меня вопросу, я бы хотел закончить с фундаментальными вещами.

Автор: Ratan 14.5.2010, 18:01

Вообще-то человек описывает мир в понятиях (и образах). Проблема реальности это проблема соотношения понятий (абстракции) и действительности, с которой человек взаимодействует и по поводу которой создает те или иные представления. У существ, не обладающих сознанием, проблема реальности не возникает. Не в ощущениях здесь дело, но в тех значениях (смыслах), которые им приписаны.

Я думаю, что дело не столь безнадежно. В ходе исторического развития могли доминировать разные картины мира. Это все вопрос о средствах объективации культурных смыслов. В свое время таким средством была мифологическая картина мира, или научно-рациональная, или религиозная. Но выбор здесь не является произвольным, он диктуется степенью развития общества, включающим развитие его сознания. Мифическая картина по-своему реальна, она подкрепляет социальную жизнь сообществ, позволяет обосновать нормы поведения и т.п.

Это значит, что мы принимаем изначально теологическую (телеологическую) установку сознания. Не вижу основания для такого выбора. На индивидуальном уровне можно придумать что угодно. Но в общественную жизнь «что угодно» не встраивается.

Я разделю Вашу убежденность в том, что человеку и человечеству нужны смыслы, причем так называемые высшие смыслы. Но поиск таких смыслов не решается отвлеченным теоретизированием. Чтобы общество их приняло, они должны быть ему органически присущи, вырастать из его истории, из особенностей его культуры, оживлявшей и оживляющей эту историю. Исследование культурных оснований общества должно быть фундаментом такой работы. Иначе она выродится лишь в добрые пожелания, которые сами по себе всегда хороши, но с их действенность всегда возникают вопросы. И главное, я не уверен, что именно религия должна стать формой выражения генеральных смыслов на нынешнем этапе развития.

Автор: Максим П 15.5.2010, 10:38

Может я не прав, но я, под влиянием своего физического образования, при рассматриении общения человека с окружающем миром считаю финальной стадией эксперемента по взаимодействию является всё-таки человечиские органы чувств(ощущения, они же приборы-детекторы) и мозг (обработка результата, т.е. как вы правильно заметили образ), под отказом от ощущений я имел в виду именно выйти из своего тела, не использовать свой мозг, это конечно невозможно. То же что называется наукой и есть простые человеческие эксперементы, основанные на ощущениях.


Я честно говоря не вижу проблемы между объективной действительностью и человеческими образами, т.к. мы неможем знать какая она, объективная действительность, мы работаем только с образами (будет ли так всегда или это один из этапов развития я незнаю). Опять же чтобы узнать возникает ли у собаки проблеммы с реальностью нужно полностью представлять себе объективную механику мышления собаки, мы же пока что имеем только некую модель мышления собаки, основанную на наших же образах. Таким образом о смыслах есть смысл(простите за тавталогию) говорить только в рамках человеческого восприятия, человеческих образов. И когда мы говорим о Предназначении или Великом Смысле, это всё-равно не внешнее(объективное) понятие, а часть наших образов, нами же формируемых, но в то же время мы не забываем что наши образы это отражение (не всегда прямое, а зачастую и кривое) объективной реальности. (как-то очень муторно-сложно тут получилось, но надеюь Вы меня верно поймёте правильно)


Безусловно, но я и не говорю о чисто религиозном обосновании картины мира. Религиозно обосновываются только фундаментальные, принципиально непозноваемые в данный момент, вещи. Такие как Создание Мира и Смысл Жизни. Но и даже эти вещи религиозно постулируются не навечно, а лишь до тех про пока наука не сможет их объяснить. Я конечно знаю о Теории большого взрыва, но, увы, серьёзной критики она не выдерживает, есть так же еще научные теории созания мира, но опять же ни одна из них не даёт полной и целостной картины, пока не даёт.


В конечном итоге любая установка является теологической, в общем смысле. Человек может верить в Бога, Коммунизм, Демократию, Науку. Ведь если говорить об основной массе, а не об "учёных" (тут имеются в виду люди близко связанные с объектом веры, и понимающие его суть и природу), то общая масса не понимает всех принципов той "религии" которую она поддерживает, люди просто верят что при Демократии они свободны, что при Коммунизме наступит счастье, и.т.п. Я не пытаюсь унизить людей, просто объективно все не могут быть проффесорами и досконально разбиратся в вопросах Демократии, Комунизма, и.т.д. Поэтому они принимают на веру то что им говорят уважаемые и знающие люди.


Конечно нужны исследования и фундамент, но где эти исследования Русской культуры? Было ли хоть одно серьёзное исследование объединяющее все времена от древней, языческой, Руси до нашего времени (я правда незнаю, поэтому интересуюсь и если поднобная вещь была написано я бы с удовольствием почитал или хотя бы не до нашего времени, но именно цельный анализ).


Я уверен что не религия, а сплав науки и религии. Т.е. Религия даёт фундаментальные установки и пути развития, переодически сверяясь с текущими научными изысканиями(хотя механизм сверки это достаточно тонкий момент), а наука реализует эти установки и идёт по этим путям. т.е. в отличии от классической религии эта новая религия не будет давать законченной картины мира, а будешь лишь задавать и поддерживать вектор развития. Так же хочу заметить что Культура тоже будет играть одну из ключевых ролей, наравне с Наукой и Религией, правда каков будет характер их взаимоотношений пока не ясно.

P.S. Я осознаю что в некоторых вопросах мне хронически нехватает практических знаний, надеюсь мои посты не вгоняют Вас в уныние. Я с удовольствием принимаю любую конструктивную критику. :-)

Автор: Ratan 18.5.2010, 7:59

Это предмет теории познания (гносеологии). Здесь нужно войти в курс дела более детально. Проблема сложнее и решение ее непростое, прошло многовековую историю, двумя фразами не изложишь.

Это и есть проблема теории познания, которой более двух тысяч лет. Нужно сч ней знакомится.

Во-первых, вы говорите, что наши образы есть отражение объективной реальности, тем самым отвергаете сказанное Вами ранее. Во-вторых, соглашусь, что смыслы, которыми мы руководствуемся, нами же и сконструированы. Но это не произвольно конструирование, но органическая часть человеческой жизни. Здесь возникает вопрос о человеческом мышлении (сознании) и его роли в нашей жизни.

Тут, видите ли, масса вопросов возникает по ходу. В данном случае вопрос о соотношении Веры и Разума, знания и убеждения и т.п. Замечу только, что вера не обязана быть религиозной. И если вы полагает, что фундаментальные смыслы заданы религией, но склоняетесь только к одному виду веры. А вот один чудак пел в свое время: «Я всегда во все светлое верил, например, в наш советский народ…». Тот чудак вообще-то юродстовал, но к теме отношение имеет. В общем, Разум и человек, вот большая проблема.

Исследования русской культуры от язычества до настоящего времени представлены по разным отраслям. Это общая истории, история культуры, история философии т.д. Он есть, нужно поискать. Конечно, нет такого исследования, которое разом ответило бы на все мои или Ваши вопросы. Здесь нужно идти самостоятельно, опираясь на предшественников.

Об идее соединения науки, философии и религии заявлено было еще в конце 19 века (Блаватская, теософское общество, В. Соловьев одно время в него входил, но решительно отказался от бреда Блаватской). Но резон в этой постановке вопроса есть в плане названной выше проблемы Веры и Разума. Может ли вера опираться на разум и критически оцениваться разумом? В этом направлении В.С. Соловьев работал, о других традициях не упоминаю. В общем, нужно решение некоторых фундаментальных вопросов, упирающихся в природу человека.

Автор: Tapa 18.5.2010, 12:53

Ratan, а не подскажете, что именно у Соловьева почитать на эту конкретную тему стоит? У нас ведь сейчас какое-то "двунаправленное" одичание. С разделением (дичающих ) на приверженцев веры и разума.
С одной стороны новые воцерковленные, причем часто именно интеллигентные люди, позволяют себе обскурантизм, которого век-полтора назад среди верующих людей как бы уже и не было. И обскурантизм этот воинствен и кокетлив одновременно. Видимо, прикрывает растерянность постсоветского человека перед экзистенциальными вопросами и растерянность его вообще.
С другой стороны - пытливые умы все той же советской, гуманитарно неподкованной научно-технической интеллигенции. Возникший идейный вакуум (и опять-таки экзистенциальная "обреченка") подталкивают к самостоятельным изобретениям велосипедов. Но обязательных в багаже Лема и Стругацких - увы, не хватает. Многое же другое не было у нас обязательным. Конечно, не только у нас. Но "там", видимо, всяк спокойно занят своим. Крутит свои педали. А у нас и мозг массово не худшим образом развит, и время у многих высвободилось, и как это и должно бывать в "антропосе" в плохие времена - поисковый инстинкт включен. Чего делать?
Тут на форуме иногда раздавались голоса, что надо бы список "для внекласного чтения" организовать. Очень надо бы! Надо бы - по всем предметам Может, начнем с вашего? Тема очень интересна, но трудно говорить на уровне. Помогите малому собравшемуся сообществу с уровнем.
Вообще, мне кажется, форум этого типа - не характерный среди прочих - может существовать, только если "глубина" компенсирует отсутствие "ширины". При более широком сборище идет беседа живая и бойкая. Но неизбежно поверхностная. Собравшимся здесь это было бы неинтересно. А организовать взаимно интересный серьезный разговор не так-то просто.
Предлагаю начать пробовать, и непременно с программы самообразования для "заочников". (Теперь это называют "дистанционное обучение" ). Если Вам, Ratan, конечно, позволяет время.

Автор: Dimkos 18.5.2010, 16:09

Соловьеву было характерно стремление к цельности (познание реальности как целого и конкретность метафизических концепций). В его творчестве эти черты сформулированы в таких работах, как «Кризис западной философии (против позитивистов)» (магистерская диссертация по философии, 1874 г.), «Философские начала цельного знания», «Критика отвлеченных начал» (диссертация на степень докт. филос. наук, 1880 г.).
Целостность знания – это такое единство веры (целостности) и разума (знания). По-моему так.

(Вопрос не ко мне был, но Ratan поправит если я не прав, да и, думаю, дополнит).

Автор: Ratan 18.5.2010, 19:13

С одной стороны, подсказать несложно. Вот уже Dimkos начал список. По поставленному вопросу можно найти суждения в разных работах и статьях. Но серьезная проработка темы в "Критике отвлеченных начал". Возможно, "Теоретическая философия" стала бы новым шагом, но работа не была завершена. А могла бы стать украшением русской флософии, всякие гуссерли бы отдыхали. Но поставленную тему можно найти во многих статьях, ее можно вычитать (это уже вычитать, а не прочесть) в "Чтениях о богочеловечестве" (1878), сделавшие Соловьева очено популярным.
Но дело в том, что Соловьев не столь однозначен, как может показаться по моим цитатам, и сам я не все принимаю в его сочинениях и статьях. Ну, прежде всего религиозная оболочка "всеединства" должна быть "снята" (в гегелевском смысле). Соловьев крайне негативно отнесся к сочинению Данилевского. Его (Соловьева) позиция понятна, но ей должно возражать. Есть и другие вопросы, все не скажешь коротко. Но и плюсов много. Концепция всеединства для него центральная и последовательно проводимая. Единство религии (веры), философии (разума) и науки (опытной науки) есть у него одно из проявления всеединства. На этот предмет цитатка, поскольку Максим затрагивал тему (из "Критики отвлеченных начал"): "...в основе истинного знания лежит мистическое или религиозное восприятие, от которого только наше мышление получает свою безусловную разумность, а наш опыт - значение безусловной реальности...Этим образуется система истинного знания, или свободной теософии, основанной на мистическом знании вещей божественных, которое оно посредством рационального мышления связывает с эмпирическим познанием вещей природных, представляя таким образом всесторонний синтез теологии, рациональной философии и положительной науки".
Читать Соловьева можно и без профессиональной подготовки, но часть содержания останется за границами осмысления, а часть вызовет реакцию отторжения. В особенности вот эта проблема синтеза разума и веры. Он полагает принятие веры разумом, критическое принятие, т.е. веры, прошедшей критическую проверку мышлением. Это не просто соединение религиозных и рациональных суждений. Это предполагает новый качественный синтез. Какой? Конкретного образа у Соловьева нет, есть так сказать подходы. В общем, субъект, соединяющий веру и рациональное мышления оказывается под огнем с двух (а то и более) сторон, что и сталось с Соловьевым. Его сочинения (собрание, не вполне полное) с дореволюционных лет не издавалось. Всего один раз было издано в России. В начале 90-х было объявлено об издании ПСС, вышло три тома и тихий стоп. Нигде не было сказано о причинах остановки. Я лично думаю, что шлагбаум был поставлен не без участия РПЦ, всем другим он не столь опасен. Есть его сочинение "Россия и вселенская церковь", я его только из Инета извлек недавно. Оно в свое время вызвало резкое неприятие российской обществвенности, пржде всего - РПЦ.
Я далек от того, чтобы считать себя специалистом по Соловьеву, но и настоящего "соловьевоведения" у нас нет, и, замечу, не было и до 1917 года. Во объявился семинар в одном из провинициальных городов (не помню, Самара или НН), тут же набежали москвичи и быстро причесали его под некий принятый стандарт (заговорили, проще сказать). Акцент на мистику. В общем, это большая проблема нашей философской мысли. Здесь не скажешь: вот возьмите и читайте как учебник. Нужен комментарий, что, конечно, не избавляет от самостоятельного освоения.
Я стал перечитывать "Россию и вселенскуюцерковь", захотелось откликнуться слегка. Может так и сделаю, т.е. сделаю несколько комментариев к Соловьеву, выражающих мое видение проблем, интересных для сегодняшнего дня. Прежде всего, затронутой проблемы веры и разума.

<Если Вам, Ratan, конечно, позволяет время.>
Да, вот "время - вещь необычано длинная..." как сказал поэт. Ему можно позавидовать, т.е. высказанному фразой мироощущению. Словно он в историческом потоке стоит и нет нужды суетиться (хотя по жизни было иначе). Это в релятивистике время можно то удлинять, то укорачивать. Но опять-таки - сугубо виртуально. В реальности действительно, как позволит время.

Автор: Максим П 20.5.2010, 0:25

Пожалуй Соловьёв именно тот кого мне сейчас стоит почитать, сумел скачать 9 томов его сочинений, правда они издания 1873-1900 годов и читаются не легко, но буду разбиратся. =)

http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=1588520

Если подобные ссылки запрещены, я уберу.

Когда осилю хотя бы основные его вещи, названные выше, вернёмся к нашему разговору.

Автор: Ratan 22.5.2010, 5:21

Здесь есть проблема. Читать Соловьева, значит вниникать в его мировоззрение, в его способ решения многих вопросов мировоззренческого характера. Но изучать философию, если стоит такая задача (особенно, если с нуля или близко к тому), нужно не по Соловьеву (не с Соловьева начиная). В том смысле, что он учебников не писал, его размышления адресованы к владеющим философским образом мысли. Лучше соединить одно с другим.

Автор: Ratan 20.6.2010, 16:37

Текущие политические события всегда актуальны, эмоциональная ре-акция на них возникает «сама собой». Но в каждодневных реакциях прояв-ляют себя структуры поведения, не всегда сознаваемые нами. Они глубоки (во всяком случае, уходят в глубину сознания), так сказать, метафизичны, или трансцендентальны, как любят выражаться философы. Можно было бы пофилософствовать о них в духе А. Шопенгауэра, любившего обращаться к «метафизике жизни», им по-своему увиденной. Для нашего «антропологического взгляда» эта трансцендентность суть глубинные программы поведения. Разумеется, речь идет о культурных компонентах таких программ. Лежат они в человеческой психике довольно глубоко, так что чаще всего индивид своим личным сознанием их воспроизвести не может. Т.е. он не всегда способен сказать, почему он действует именно так, а не иначе. Точнее, в любом случае человек найдет объяснение своему поведению, более того, оправдает свое поведение. Мало того, что оправдает, но постарается доказать, что оно и не могло быть иным, но только и только таким. Такова известная всем особенность человеческого сознания. На языке психоанализа она называется рационализацией поведения. Мы можем спорить до хрипоты об этих рационализирующих конструктах, часто отображающих наши мотивации совсем неадекватно. Но спор этот имеет прямое отношение к жизни. Адекватны они или неадекватны, но они в превращенной форме отражают наш интерес, наши мотивации, наши установки социального поведения.
На этом основании можно вообразить, что если объяснить всем (всему сообществу) правильность (истинность) тех или иных представлений, то проблемы человеческих взаимоотношений могут быть решены просто и ясно. Испокон веков живет такая иллюзия и также испокон веков она терпит поражение. Но эти поражения не абсолютны, они относительны в том смысле, что в конечном счете ведут к осознанию поведения, совершенно необходимому для человека. Осмысление глубинных (метафизических) мотиваций суть работа по постижению Истины, непрерывно выполняемая в культуре. И по мере шествия от Мифа к Логосу эту работу выполняла философия и конкретная социальная группа, называемая философами. Понятно, что лица, входящие в эту группу, могут иметь разные мотивационные установки, далекие от того, что называется постижением Истины. Эту проблему обсуждал еще Платон. Но по своему генезису именно философия занималась метафизикой бытия, в котором живет и действует человек.
Задача постижения глубинных структур смысловой реальности (а она, собственно, и есть трансцендентность, о которой идет речь), в которой живет человек, актуальна с первых шагов антропосоциогенеза. Сегодня вглядывание в культурную природу человека становится необходимым для сохранения самого сознания, его способности к рефлексивному мышлению, поскольку надвигающаяся глобальная реальность крайне бесчеловечна. В личности (а сознательно-волевое начало необходимый признак личности) она видит своего трансцендентного противника, которого хочет непременно погрузит в Небытие, т.е. в неподлинное бытие примитивных реакций и мотиваций, формируемых соответствующими социально-психологическими средствами. Нужно ли в этих условиях знать – что значит быть человеком? Не просто нужно, совершенно необходимо. Без этой трансцендентной базы, без ясного видения последних редутов, которых нельзя отдавать, не лишаясь бытийственного существования, трудно вести борьбу за человека. А борьба за него – главный фронт сопротивления глобализации сегодняшнего дня. В этом контексте актуальна антропологическая проблематика: что есть человек? Люди, АУ….
Но это лирика… Сюжет, к которому хочется возвратиться, тем более, что это возвращение было обещано в связи с упоминанием сочинения «Россия и вселенская церковь» В.С. Соловьева. Причина же обращения к тексту – размышление о том, как наследуются в обществе глубинные структуры поведения человека, как транслируется в обществе личностное начало. Такие механизмы наследования должны иметь какие-то общие черты во всех культурах. Но всегда должно быть нечто специфичное в социальных механизмах трансляции. Речь пойдет об этой специфике применительно к России и, в частности, в связи с роль церкви в этом процессе.
Упомянутое сочинение Соловьева было в России принято весьма критически не только российской православной церковью. Поэтому книга была опубликована за рубежом на французском языке. На русском только после смерти философа. В первой главе философ задает генеральную тему книги, критику православной церкви за ее социальное бездействие – так можно выразить мысль Соловьева. Насколько оправдана критика, пока судить не будем. Обратимся к первой главе. В ней Соловьев рассказывает притчу о двух угодниках, о Кассиане и Николае, в ослепительно белых ризах шествующих по земле к вратам рая. Они были посланы посмотреть на землю. Два пилигрима видят застрявший воз и мужика, бессильно помогающего лошади вытянуть завязшую телегу. Пойдем, поможем, говорит св. Николай. Нет, говорит Кассиан, это не наши проблемы. Пусть мужик сам решает свою задачу. А я не хочу испачкать свой наряд (Сохрани меня Бог, - ответил святой Кассиан: - я боюсь запачкать свою хламиду). Но Николай угодник, движимый сочувствием и, я бы сказал, солидарным чувством, говорит Кассиану: «Ну, подожди, или иди своим путем. Я же займусь мужиком». Телега вытянута, и оба святых достигают врат рая, но на Николае угоднике запачканные и рваные одежды, без материальных потерь дело не обошлось. Что же ты такой грязный? – вопрошает Петр у ворот рая. А узнав причину, решает следующим обра-зом: «Ну, так вот, сказал святой Петр, - тебя, святой Николай, за то, что ты не побоялся испачкаться, выручая ближнего из беды, отныне будут праздновать два раза в году, и ты будешь в глазах крестьян святой Руси самым большим святым после меня. А ты, святой Кассиан, довольствуйся непорочной белизной своей хламиды, а праздновать тебя будут лишь в високосные годы – раз в четыре года».
Зачем рассказывает эту притчу Соловьев? Затем, что, как он полагает, православная церковь подобно Кассиану, не занимается земными делами, не желая запачкаться. Она держится в стороне от социального действия, заботясь только о душе православных прихожан. Напротив, западная церковь, подобно Николаю угоднику, стремится деятельно воплощать заветы Христа в организации мирской жизни.
Правильно ли принимать упрек Соловьева в адрес православной (восточной) церкви и соглашаться с его похвалой церкви западной? Я не имею намерения защищать его позицию целиком, едва ли в этом можно достигнуть консенсуса. Попробуем всего лишь взвесить основательность его упрека в адрес церкви православной. Действительно ведь в ней высоко (в первую очередь) ценилась индивидуальная святость и достижение этой святости уходом от мира в отшельничество, в монастырь, в пустынь. И эта тенденция имеет место с первых шагов утверждения православия на Руси. Феодосий Печерский и его житие дало идин из первых образцов «житийственной литературы». Вспомним Владимира Крестителя и его отказ после принятия христианства от смертных казней, боязнь взять на себя грех смертоубийства. Наконец, Ф.М. Достоевский и образ старца Зосимы в «Братьях Карамазовых». В общем, у Соловьева есть основания по меньшей мере фиксировать заостренное и одностороннее внимание восточной церкви к проблеме личной святости. Можно тему углублять, находить факты лицемерия, сопровождавшие этот путь, но нам важен анализ принципа. Действительно ли он имел место, и как это сказывалось на трансляции того, что мы могли бы назвать глубинными (метафизическими) структурами поведения русского человека. Тут, ко-нечно, нужна оговорка. Русские люди разные в том смысле, что принадлежали (и принадлежат) к разным сословиям в прошлом и к разным социальным группам в настоящем. Но принято говорить, и сегодня это актуально, что именно церковь обеспечивала трансляцию духовности, трансляцию православной этики, т.е. трансляцию метафизических оснований личности русского человека. Попробуем посмотреть это на фактах жизни русского крестьянина в прошлом. В конце концов, именно он был массовой персоной в 19 веке, так и не ставшей объектом пристального исследовательского внимания русской общественной мысли. Выполняла ли церковь заявляемую ею функцию ду-ховного окормления по отношению к «русской почве», т.е. по отношению к крестьянскому большинству России?
Известна формула патриотического сознания аграрного прошлого: за Веру, Царя и Отечество. За Веру, среди прочего, а веру должна поддерживать церковь. Везде, куда приходил русский человек в процессе колонизации, он непременно и в первую очередь ставил церковь (храм). Это символ его самоидентификации, олицетворение ценностей, освящающих его жизнь. Понятно, что в церкви должен быть поп. Но отношение мужика к попу и его отношение к вере не одно и то же. Поп у него лицо часто не благостное и не святое. Анекдоты и ирония по поводу попа и попадьи – вечная тема в мужицкой России. Легко указать на две иллюстрации (иллюстрации не доказательства, но показательства) – «Сказка о попе и работнике его Балде» и случай более тяжелый, это история, рассказанная Ф.М. Достоевским в «Дневниках» о пожаре в деревне, когда мужики отстояли кабак, но оставили огню церковь. Конечно, последний случай свидетельствует больше о некой патологии в сознании и в социальной жизни деревни, но и в такой функции он показателен. Чтобы сформулировать наш тезис, еще одна иллюстрация – рассуждения о вере братьев Карамазовых в первой части романа. Что есть Вера и какова она у русского человека? Характерную черту спорщики отмечают через демагогию Смердякова. И черта эта (чисто русская, как утверждается в романе) вера в то, что даже при общем безверии русский человек полагает, что есть где-то в пустыне египетской один или два истинно верующих отшельника. Мужик верит, что есть праведник где-то на Афоне. И этого ему достаточно. Ему важно знать, что святость и благочестие есть как таковые, что Господь не оставил мир совсем. Церковь поддерживала эту веру простым фактом своего существования. Отсюда и столь высокий авторитет праведничества, отшельничества и т.п.
В общем, наш главный вопрос не в том, выполняла ли церковь свою функцию, а в том, как она ее выполняла. Еще раз слово русскому философу: «Для восточного христианства религия вот уже тысячу лет как отождествилась с личным благочестием и молитва признана за единственное религиозное дело. Западная церковь, не отрицая важности индивидуального благочестия, как истинного зачатка всякой религии, хочет, чтобы этот зачаток развился и принес плоды в общественной деятельности, направленной во славу Божию на всеобщее благо человечества. Восточный человек молится, западный молится и работает. Кто из двух прав?».
Такое видение роли русской церкви ставит под сомнение пропагандируемое ею представление, что без окормляющей роли церкви нельзя быть человеком духовным, т.е. нести в своем сознании и воплощать в своей жизни некие высшие установки, высшие не меркантильные ценности и мотивации: жизнь как ценность, ценности духовного мира как такового и духовного мира человека иной культуры, Отечество, Родина, мир тонких и неизгладимых переживаний, соединяющих человека с другими людьми ради совместного продолжения жизни. Эти ценности может выражать вера, церковь невидимая как духовное единение людей одной общей веры. А церковь видимая, этот вполне осязаемый социальный институт, насколько сильна его роль в утверждении высших мотиваций? Если ее роль в поддержании веры в хотя бы одном праведнике, живущем где-то на Афоне, то понятен высокий авторитет святости отшельника, пустынника, святого отца как образца веры, как ее действительное воплощение. Но до Бога высоко, а до царя далеко, говорил русский мужик. На бога надейся, да сам не плошай. И т.д. И если церковь оставалась бездеятельной в том смысле, о котором говорил В.С. Соловьев, то что же поддерживало солидарные принципы в поведении «русской почвы», т.е. в поведении русского мужика?
В общем виде ответ должен быть такой: социальная организация, те конкретные социальные институты, при посредстве которых осуществляется жизнь. Социальная жизнь всегда пропитана определенным доминирующим этосом и прежде всего пропитана им сфера материальная, т.е. постоянный процесс производства, обмена и потребления, вне которого невозможна человеческая жизнь. С.Н. Булгаков был глубоко прав в своем суждении об основной функции хозяйственной деятельности – воспроизводство материальных условий жизни. Но хозяйственная жизнь человека по сути своей культурный (искусственный) феномен, который не может не быть пропитан этосом, доминирующим в обществе. Ведь эта (хозяйственная) деятельность есть средство воспроизводства общества с его специфичной верой, сознанием, набором ценностей, пронизывающих жизнь как целое. Крестьянский мир формировал солидаристские принципы поведения русского крестьянина, поддерживаемые через его веру. Поддержание фундаментальных глубинных принципов поведения осуществлялось через принципы крестьянской общины (мира), в котором ясно разграничивались интересы мира и личный интерес. Интерес мира (крестьянской общины) – высший, решение вопросов, связанных с его существованием, не предмет для дискуссии. То, что делается для мира и то, что делается миром – свято. На такую работу действительно выходили как на праздник, она давала реальное ощущение солидарной общности, не менее (может более) сильное, чем посещение церкви. Неудивительно, что опыт жизни в крестьянской общине был продолжен и реализовался в практике Советов, это уже не однажды сказано, в частности, хорошо прописано С.Г. Кара-Мурзой. Вне представления о роли крестьянского самоуправления нельзя понять и многие события русской революции, в которой поведение крестьянина нередко стараются оценить как поведение рационального индивида. Он ни общинник, ни капиталист. Он крестьянин, прижимистый, всегда видящий свою пользу, не против того, чтобы и стащить то, что плохо лежит. Но всегда знающий, что без мира (общины) ему не жить (как нельзя и без праведника, утверждающего веру). Сегодня этого общинного человека (а солидарные принципы общины были поддержаны советским образом жизни) стараются превратить в человека рыночного, который в своем стремлении к личной выгоде осуществит вдруг выгоду общую и осуществит чаемую, но по интеллигентски неясную модернизацию России.
Тему нельзя исчерпать одним форумным сообщением. Еще раз нужно поставить акцент на тривиальном в общем-то суждении, что этос социальной среды, впитываемый индивидами, создает глубинные мотивации поведения. Конфессиональные институты лишь предъявляют эти ценности в некой зримой образно-чувственной форме, и поддерживают их посредством соответствующих социальных ритуалов. Когда в силу тех или иных причин изменяется этический колорит, утрачивается эффективность прежней веры и эффективность конфессиональных институтов. М. Вебер хорошо показал в своем кратком, но содержательном исследовании как изменяющийся этос формирует хозяйственную систему (экономику) в Европе. В России сегодня стремятся изменить этос общества через навязывание принципов воспроизводства материальных условий жизни, чуждых этосу общинного человека. Видимо в прошлом мужик, подобно Кассиану, не смешивал веру и социальное действие. Для социального действия был Николай угодник, для веры – бездеятельная церковь. В эпоху социальных преобразования он легко отвернулся от бездеятельного социального института, и православной церкви было бы правильнее критически взглянуть на себя, прежде чем требовать всеобщего и всемирного покаяния за то, что люди спасали себя, вместо спасения церкви в условиях, когда ее социальная бездеятельность стала совсем уж очевидной.
Еще раз слово В.С. Соловьеву: «Иисус Христос основал свою видимую церковь не для того только, чтобы она созерцала небо, но и для того, чтобы она работала и вступила в бой с вратами адовыми». Сегодня же создается впечатление, что РПЦ помогает власти, помешанной на мифической «рыночной экономике и «рыночном человеке», открывать врата адовы. «У нас есть на Востоке молящаяся церковь, но где у нас церковь действующая, которая бы выступала в качестве духовной силы, безусловно независимой от земных властей?» - вопрошал Соловьев. Однако я далек от призыва к исправлению церкви, чего желал русский философ 19 века. Я всего лишь возвращаюсь к мысли, что «основание всему – начала нравственные». Но эти нравственные начала воплощаются в социальных отношениях. Воспроизводство этих отношений является условием поддержания соответствующих «метафизических оснований» культуры. Сильна культура, работающая на соединение исторически сложившегося культурного типа (генотипа) с социальным устройством об-щества. Тогда достигается системное единство, дающее обществу необхо-димую энергию развития.

Автор: Ratan 9.7.2010, 18:03

Есть одна метафора, запавшая в сознание еще в период аспирантуры. Американский автор Г.Саймон в брошюрке, названной им «науки об искусственном» рассуждает о системах, точнее, о наших представлениях о сложности системы. Наблюдая сложную траекторию движения муравья, пишет этот автор, мы можем подумать о большой сложности его системы поведения. В действительности же она крайне проста. Муравей бежит в определенном направлении (например, к муравейнику). Заданием этого направления определятся его движение, а видимая сложность предстает как отражение сложности рельефа, по которому он движется, но никак не сложности самой системы. Может такой методологический подход к системам и не является универсальным, но он приходит мне в голову, когда я наблюдаю слова и действия высоких политических лиц. В голову приходит навязчивая мысль о некоем простом векторе, определяющем их движение в социальном целом, в том числе и в политическом пространстве. Но, если этот вектор простой и определенный, можно ли представить его на языке антропологии, т.е. как вектор, помещенный в смысловое пространство антропологических представлений? Мне представляется, что можно. В частноссти, модель, определяющая стратегию поведения, сводится к некой упрощенной схеме атомарного человечка с столь же упрощенной мотивацией. Это выжимка из антропологии Просвещения, выжимка потому, что исходная модель все-таки богаче. Но выжимка, мякину которой можно найти в просвещенческом мировоззрении, заключается в представлении о том, что человек-индивид стремится к максимизации пользы для себя, максимизации личной пользы. Это у атомарного человека в представлении, например, нашего высокого политика доминантная мотивация, заданная точно также, как вектор движения в пространстве для упомянутого Г.Саймоном муравьишки. Тогда мыслится, что для реализации стратегии «муравьишек» «рынок» есть идеальная среда. Рынок и наши известным образом мотивированные муравьи предстают как взаимодополняющие компоненты, немыслимые друг без друга. Тогда для «рынка» (и преобразовательных реформ) нужны названные атомарные субъекты, мотивирование которых осуществляется деньгами, поскольку это универсальный эквивалент подкрепления мотивации на максимизацию личной пользы в условиях «рынка». Кажется, в этом и заключена вся схема социума у нашего высшего персонажа. О системной организации и сложной хеморегуляции муравейника ему наверное никто не рассказал. Возможно, эту тайну хранят нобелевские лауреаты по экономике, выставляющие напоказ туфту, которой прикрывают этот самый муравейник. Скорее же всего, нет никакой рыночной тайны, есть тайна человека и человечества. Тайна вполне постижимая, во всяком случае, в России постижение этой тайны было выражено русской мыслью простой, но глубокой мыслью – основание всему начала нравственные.
Впрочем, я здесь на этой мысли не настаиваю. Здесь мне важно другое. Представление о «муравьишке» ориентированном на максимизацию пользы, напрочь изгоняет мысль о нравственных началах, а вместе с ней и мысль, что люди могут образовывать некое единство, что общество не сборище атомов, доминантной программной целью которых является максимизации прибыли, что людям необходимо нечто более высокое, вокруг чего вертится жизнь. Им требуется идеальное, трансцендентное, нечто такое, что их возвышает и объединяет в этом возвышении. Без этого в обществе нельзя. Быть гражданином есть нравственная доблесть, говорит Соловьев. И ничего этим не придумывает, просто выражает мысль, очевидную для сознания людей своего круга. Нет человеческой общественной жизни без осознании себя людьми, а не муравьями, которым нужно хорошо пожить. Строго говоря, у предполагаемых нашими политиками упрощенных муравьев нет даже ясного представления о декларируемой цели «хорошо пожить», она для них не сформулирована. Видимо, отдана на откуп СМИ и шоу-бизнесу. А если сформулирована и обрела зримые черты, то лишь для жителей Рублевки, клиентов Куршевеля и т.п., может отчасти для воображаемой «интернетовской молодежи», к которой обращается президент, видя в ней строителей «умной экономики». И, как возможно кажется нашему персонажу, всего-то делов, расставить правильно денежные стимулы и муравьишки побегут в нужных направлениях, созидая нанотехнологии, умную экономику, модернизацию и т.п. В общем, всё сами создадут, таков удивительный потенциал денежного стимулирования. Но избави их бог только от каких-то там идей… Тем более от «фантастической и глупой идеи» человеческого единения, от которой одни несчастья клиентам Куршевеля. Тем самым для муравья утверждается эгоистический принцип личного благополучия, чем опять-таки одновременно доказывается, что основание всему начала нравственные. Это не писательский слоган, это глубокий антропологический и социологический принцип.
Что сказать об «антропологии» не только воображаемого, но и вполне реального политика? Ну, нельзя с такой «антропологией» совершать преобразование общества. Парадоксально, что утверждая этический принцип, прямо противоположный христианскому, политики неизменно демонстрируют свою приверженность православию. Вот уж действительно правая рука не знает, что делает левая. Но Учитель такое правило относил только к деланию добра, а здесь наоборот, все крупицы добра на учете и для продажи… Остается думать, что эти мои фантазии есть результат личного стресса, вызванного несварением генетически модифицированной пищи, или неумением правильно реагировать на «правильный стимул». Есть однако утешение в том, что были и другие мысли о человеке и обществе, которые всегда актуальны, кем бы и когда бы ни высказывались. Потому … к другому персонажу.
Не все является бесспорно приемлемым у В.С.Соловьева. Сегодня трудно согласиться с его программной мыслью, что основанием для единства человечества должно быть религиозное сознание, точнее, именно христианская вера. Единство должно быть достигнуто, как полагал философ, на пути сознательного выбора и сознательного единения с Богом. Такая вера не может быть фанатичной, она должна быть согласована с разумом, разум ее критически проверяет и принимает. Собственно, В.С. Соловьев в своем представлении о теократии едва ли не первый, кто остро ставит вопрос о соотношении Разума и Веры в русском общественном сознании. В то время как эта проблема всегда оставалась актуальной в западном религиозной культуре, во всяком случае, в ее теоретизирующей части. Это важная и острая тема едва ли была приятной нашему православному клиру и, надо думать, столь же неприятна она и сегодня. Решение поставленного вопроса требует внутренней свободы, чего недоставало и недостает русской церкви. Философ дает острую критику положения, занимаемого церковью в России, которое сама по себе интересно. Но в контексте сочинения, к которому мы обратились, важен принципиальный вопрос, поставленный в самом его названии. Это вопрос о вселенской церкви. Единое христианское человечество предполагает и единую Вселенскую христианскую церковь. Тогда и возникают практические вопросы о пути создания такой церкви и роли России и РПЦ в этом процессе. Способно ли русское религиозное сознание и русская церковь, на которую уповали патриоты (славянофилы) 19 века, решать столь важную задачу?
Ответ Соловьева отрицательный. Русская православная церковь (восточное христианство) является национально обособленной, неспособной к вселенским задачам, неспособной объединить даже христианские церкви востока (греческую, болгарскую, армянскую и т.д.). По сути нет единой восточной церкви, но есть церкви национальные восточные церкви, неспособные делать шаг к вселенскому христианскому объединению.
Времена меняются, и может показаться, что сегодня национальная заинтересованность русской церкви должна рассматриваться не как недостаток, но как преимущество, как условие, необходимое для сохранения самости России и русской культуры. Да, но если бы дело обстояло именно так. Однако сегодня РПЦ на стороне преобразований, о философии которых отчасти сказано в начале сообщения. В таком поведении церкви нет и намека не только на вселенское значение русского православия, но нет даже намека на средства поддержания собственного исторического пути (поддержка этики, чуждой православному сознанию), на что так рассчитывали славянофилы. Нет нужды тратить слова и время на критику нынешней позиции РПЦ, она вытекает отчасти из прошлого, о котором русский философ говорит весьма нелицеприятно. И говорит даже не своими словами, но цитирует одного из идеологов славянофильства И. Аксакова. Главная тема – отсутствие свободы церкви. Церковь должна быть свободной, чтобы обладать нравственным авторитетом и быть лидером исторического движения народа. Но ни церковной свободы (независимости церкви от государства), ни религиозной свободы (свободы совести, свободы вероисповедания) не было в России 19 века (сейчас еще хуже, есть какая-то отвязанная свобода совести при отсутствии церковной свободы и учительского слова церкви). Как говорит Соловьев, «церковь отказалась от своей церковной свободы; а государство взамен этого гарантировало ей существование и положение Церкви господствующей, упразднив религиозную свободу в России». В общем, тема достаточно раскрыта в «России и вселенской церкви», но две-три цитаты И.С. Аксакова, взятые из рук Соловьева: «Нигде так не боятся правды, как в области нашего церковного управления, нигде младшие так не трусят старших, как в духовной иерархии, нигде так не в ходу «ложь во спасение», как там, где ложь должна быть в омерзении. Нигде, под предлогом змеиной мудрости, не допускается столько сделок и компромиссов, унижающих достоинство Церкви, ослабляющей уважение к ее авторитету. Все это происходит, главным образом, от недостатка веры в силу истины. ….Если судить по словам ее защитников, наша церковь уже не "малое, но верное стадо", а стадо великое, но неверное, которого "пастырем добрым" – полиция, насильно, дубьем загоняющая овец в стадо! …Соответствует ли такой образ Церкви образу Церкви Христовой? Если же не соответствует, то она уже не есть Христова, - а если не Христова, то что же она? Уж не государственное ли только учреждение, полезное для видов государственных и для дисциплины нравов. …В России не свободна только русская совесть. …Оттого и коснеет религиозная мысль, оттого и водворяется мерзость запустения на месте святее, и мертвенность духа заступает жизнь духа, и меч духовный – слово – ржавеет, упраздненный мечом государственным, и у ограды церковной стоят не грозные ангелы Божии, охраняющие ее входы и выходы, а жандармы и квартальные надзиратели, как орудия государственной власти, - эти стражи нашего русского душеспасения, охранители догматов русской православной Церкви, блюстители и руководители русской совести».
В общем, ситуация патовая. С одной стороны, вера в высокое и всемирное призвание русского народа, способного нести идеал третьего Рима. С другой стороны – негодные средства для воплощения этого идеала, на которые рассчитывали славянофилы и «русские патриоты». Можно было бы снять упрек в национальной ограниченности российской церкви, которые делает В.С. Соловьев, если бы за этим стояла действительно национально-историческая привязанность к исторической судьбе народа и культуры, а не привязанность к определенной форме государственности. «Ограниченность» такого рода привела бы неизбежно к осознанию роли России в мировой истории и превращению идеала национального в идеал интернациональный, всемирный. Но не такова историческаяя реальность, и тем, кто еще уповает на российскую православную церковь, следовало бы припомнить, что она отказалась от поддержки монарха и связанной с ним государственности и легко шагнула к «государственности» Временного правительства, возможно увидев в таком шаге свой христианский долг. Тогда чего же удивляться, что за реализацию действительно интернациональной идеи русской культуры принялись люди, далекие от самой церкви, но не чуждые христианского идеала социальной справедливости и нравственной правды.
…

Автор: Ratan 14.7.2010, 15:46

Есть серьезное сомнение в идее Соловьева о достижении единства человечества на почве христианского религиозного сознания. Во-первых, потому что весьма велик мир не христианский, и трудно представить его обращение в христианство. Наверное, не без причины в конце жизни Соловьева преследовала мысль о желтом нашествии с востока. Во-вторых, потому что христианский мир разделен, и объединение всех христиан (католиков, православных и протестантов) в единую христианскую церковь сегодня столь же призрачно, как и сто лет назад. Увлеченный идеей единого человечества, Соловьев не согласился с фундаментальным значением его культурного (точнее, цивилизационного) разграничения, на котором настаивал Данилевский. В рамках религиозного мировоззрения всеединое человечество можно представлять как провиденциальный итог человеческой истории, хотя сам по себе такой результат фатально не предрешен. Необходимо сознательное усилие человека, который свободен в своем выборе. Создатель не гарантировал человеку правильный выбор, он гарантировал ему спасение при правильном выборе.
Но, если есть сомнение в возможности единого человечества через вселенскую церковь, то в чем ценность размышлений Соловьева и ценность, признаем таковую, его полемики с патриотическим славнофильским крылом?
Можно дать ответ на этот вопрос, и ответ будет заключаться в следующем. Ценность его усилий, во-первых, в том, что они представляли собой поиск пути к единому человечеству, причем единому духовно. Хотя философ и настаивал на некой единообразной структуре теократии (священник, правитель, пророк), но универсальной социальной системы не изобретал. Во-вторых, важнее здесь другое. Это другое заключается в повторенном уже не раз принципе «основание всему начала нравственные». Современная глобализация есть по сути своей война антропологическая, т.е. война против человека. Война эта глобальная, но в России мы видим применение ее наиболее тяжелых средств, и культурные следствия таких действий не требуют комментариев. Комментариев требует статистика прогрессирующей деградации и одичания населении. И, хотя сама статистика не является предметов обсуждения социологов и культурологов, телевидение ежедневно доносит единичные, но красноречивые факты, отражающие качество процесса, становящегося обыденным явлениям, содержанием социальной жизни, к которому мы привыкаем. Для отражения «антропологической агрессии» необходима активизация всего глобального культурного потенциала, удерживающего и развивающего человеческие начала. В таком плане востребован, в числе прочего, вклад В.С. Соловьева в развитие человека и общества, особенно важный для нашего общества и нашей истории. И дело не в декларации принципа, с которого начинается человек (основание всему начала нравственные), но в том, что человеческая жизнь на индивидуальном и общественном уровне совершается в пространстве этики, определяющей взаимоотношения людей. Совсем не обязательно представлять себе всеединое человечество как всемирное универсальное государство, объединяемое одной верой и одной вселенской церковью, хотя такое не исключено. Более существенно, что единство человечества достижимо на основе единой человеческой этики, т.е. на основе некоторых общих ценностных установок, принимаемых людьми при всем разнообразии культурных, политических и иных социальных различий в человеческом многообразии. Важна способность видеть человеческое в человеке, идентифицировать себя и других как некий мир человеков, у которых общая судьба (чтоб вся на первый крик – товарищ! – оборачивалась земля…). Этакий многоцветный синтез культур, цветущая сложность, как выражался К.Леонтьев. В таком случае мысль Соловьева о вселенской церкви, возможной через объединение западной и восточной церквей, предстает как один из возможных вариантов обсуждения путей принятия универсальных всечеловеческих ценностей. Хотя, как уже отмечено, этот путь едва ли осуществим, причем не только из-за того, что восточные христианские церкви привязаны к культурным и политическим формам жизни своих народов. То же самое можно сказать и о католической церкви запада. Трудно представить ее компромисс с востоком. Может он и возможен теоретически или в какой-то другой исторической ситуации, но вплоть до сегодняшнего дня западная церковь, скорее всего, представляет себе такой «компромисс» как поглощение восточной церкви, как подчинение последней папской власти католиков. Можно даже вообразить, что присоединение православной церкви к западной несет в себе положительное начало, что оно избавит восточную церковь от недостатков и даже пороков собственной организации и обогатит достоинствами западной. Но только вообразить. Вообразили же, что сломав свой путь развития и вступив на западную тропу, мы вдруг заживем комфортно и без коммунальных проблем советского строя, «замучивших» нашу либеральную интеллигенцию. Что же вышло из практической реализации этой идеи? Ни комфорта, ни собственного пути. Западный вариант объединения сегодня есть вариант глобального господства плутократии. Религиозно-культурный компромисс, о котором думал В.С. Соловьев, возможен только на пути взаимного преобразования, т.е. преобразования и запада и востока. Но на преобразование запада в направлении установок солидарного сознания можно было как-то надеяться в условиях существования мощи Советского Союза, но никак не в условиях его разрушения. Точно также и во времена Соловьева не было оснований для такой надежды.
Еще раз отмечу, на наш взгляд, русский философ был неправ, отвергнув указанное Данилевским системное различие человеческих обществ, названное последним цивилизационным. Национальные различия очевидны и не ставятся под сомнение русским философом, его возражение вызывает именно тип социальной общности, основанной на культурно-историческом типе, о котором писал Н.Я. Данилевский. В этой связи возражения «патриотической оппозиции» в отношении надежд Соловьева на какой-то конфессиональный синтез с западом, ведущим к единой вселенской церкви, нельзя не признать имеющими серьезные основания. Правда, при этом, как показывает история, остается в силе вся критика философом состояния русской православной церкви того времени, действительно утерявшей способность к деятельному благочестию, жмущейся к государственной власти и занявшей позицию упоминавшегося Кассиана, не желающего пачкать свои сверкающие ризы соприкосновение с действительностью и, тем более, с исправлением и преодолением таковой. Конечно, форма, в которой Н.Я. Данилевский обсуждает системное различие обществ, сама по себе полемически заострена и по этой причине может вызвать возражения. Но ни в коем случае не отторжение. Идея культурно-исторических различий не может быть оспорена. Она потом была по-своему осмыслена А.Тойнби, О.Шпенглером и их последователями. Хотя последователей Шпенглера назвать трудновато. Есть ли они? Ведь Шпенглером был заявлен «закат Европы» и ее бездуховная жизнь в цивилизации, а такую критическую оценку едва ли примет даже университетский человек Запада. Выпускник германского университета не считает (и для этого есть основания) О.Шпенглера историком. И на этом основании не считает нужным всерьез обсуждать сочинение земляка. Впрочем, и у нас здесь речь идет о русском философе.
Правота В.С. Соловьева в том, что культурно-исторические различия не устраняют некую всечеловеческую этическую основу, делающую его единым. Как полагал философ, «мировая задача состоит не в создании солидарности между каждым и всеми – она уже и так существует по природе вещей, а в полном сознании и затем духовном усвоении этой солидарности со стороны всех и каждого». Утверждая, что она и так существует по природе вещей, философ имеет в виду, как говорят в этой сфере, онтологические основания единства. В отношении к человеку по его воззрению эта мировая солидарность имеет основание в самом происхождении человечества, в создании человека Творцом, с которым и связаны высшие консолидирующие начала в человеке. Обращенность к создателю ведет человека к всеединству, наоборот, утрата бога ведет к обособлению и разъединению людей (нет Бога, значит все дозволено, как утверждал персонаж Достоевского, значит - потеряны связующие людей нити добра и сострадания). В таком контексте разъединение является злом, которое должно быть преодолено, и его преодоление есть основное испытание человечества
Но с идеей культурно-видового единства человечества можно согласиться и вне обращения к религиозной догме происхождения человека. В природно-биологическом существовании единство вида фиксировано не только в морфологии, но в поведении животных. Это генетически наследуемое поведение определяет не только границы внутривидовой конкуренции, но, что гораздо важнее, границы внутривидового сотрудничества. Оно многообразно, о нем почти поэтически писал в свое время П.А. Кропоткин, подчеркивая, что солидарные отношения дают более высокую степень приспособления и выживания вида, что сообщество выживает там, где погибает особь (правда, это уже постулат современно этологии). Жизнь вида, продление его жизни требует с необходимостью внутривидового сотрудничества. Его очевидная форма – взаимодействие в процессе воспроизводства, включающее поддержание жизни потомства до достижения им зрелой стадии развития.
Разумеется, нельзя подходить к истории человечества с позиций биологических оснований внутривидового сотрудничества. Человек перешел к культурным формам жизни, и вопрос о внутривидовом сотрудничестве трансформировался в вопрос об отношениях культурных сообществ (которые можно рассматривать как подвиды вида) и в проблему отношения культурных принципов «человеческих подвидов» и их организации. И здесь всего два варианта построения глобального человечества: или глобальное человечество, построенное на принципах своего внутривидового сотрудничества (солидарности) или человечество, построенное на принципе тотальной конкуренции и выживании того, кто оказался сильнее в этой конкурентной борьбе (неизбежно тоталитарно-фашистский вариант). Других вариантов глобального развития просто нет, точнее, они размещаются в пространстве, очерченном названными крайностями. В общем-то, вечная развилка, суть которой - жизнь или смерть культурного сообщества. И тогда соловьевское всеединство предстает как проработка перспективы жизни, как перспективы развития единого человечества. Надо признать, что на тот момент в рамках культурных достижений человечества кроме этики христианства практически не было другой основы для осуществления глобальной «солидарности между каждым и всеми». И в русском сознании, обращенном к решению задачи достижения «культурно-видового единства человечества», представляется естественным обращение к этому спасительному мировоззрению. По сути, так произошло со всеми русскими мыслителями, не принявшими этику революционного изменения мира. Но, ради справедливости, отметим появление и распространение марксизма, который мог быть интерпретирован как новая «религия солидарности».
Соловьев был далек от мысли спасаться молитвой и бегством в пустынь. Он как раз сторонник деятельного преобразования мира на христианских принципах, и этим предопределена его страстная критика православной церкви, ушедшей от этой задачи и спрятавшейся под крыло государственной власти. Он сторонник позиции св.Николая, без сомнений и внутренних кривотолков пошедшего вызволять из грязи крестьянский воз, пренебрегая своими сверкающими ризами. Этим обстоятельством, а не западничеством, определялось отношение русского философа (с высказанными выше оговорками) к папскому католичеству. При этом вновь приходится отметить, что путь к всеединству лежит у Соловьева через внутреннюю и внешнюю борьбу, это деятельный путь. Он не ограничивается сферой теоретического сознания, человечество придет к единству не через проповедь, хотя таковая и необходима, но через катаклизмы ложного пути, через борьбу и преодоление разъединения.
Есть и пророчества хода такой борьбы. Философ действительно не был чужд мистики, но это была христианская мистика, окрашенная сугубо личными переживаниями. Мистический настрой выразился в пророческих сочинениях последнего периода его творчества, в частности, в «Трех разговорах». Но, на наш взгляд, гораздо большую ценность представляет его работа по поиску нравственной природы человека и ее реализации в формах общественной жизни. Эта сторона творчества представлена в беспримерном сочинении «Оправдание добра». Беспримерность его в том, что философ хочет показаться действие нравственных оснований в общественной жизни, он исследует нравственные начала основных общественных институтов. Это, так сказать, теоретическое исследование принципа – основания всему начала нравственные. Французские утописты искали образ справедливого общества, они конструировали такое общество в виде своеобразной тоталитарной коммуны. Соловьев не строит модели общества, он, как уже сказано, исследует общественные институты и их отношение к нравственности. Но это об этом в другом сообщении…

Автор: Ratan 18.7.2010, 17:34

«Бытие всякого человеческого общества
определяется идеями и учрежде-ниями,
а посему общественное благо-состояние
и прогресс зависят главным образом от
истинности идей, господствующих в обществе…»
Соловьев В.С. Россия и вселенская церковь.

Можно ли давать нравственную оценку общественным институтам?
Вопрос может даже показаться странным, нравственность – вопрос личного сознания и личного поведения, так, наверное, думает большинство людей. Если мы зададим вопрос о нравственности бизнеса или политики, то наверное услышим, что бизнес не богадельня и вообще не школа гуманизма (как, впрочем, и политика). И это будет верно. «Нравственный бизнес» это некий оксюморон, что-то немыслимое везде, тем более - в России. Сам предприниматель (слово более благозвучное, нежели американизированный «бизнесмен») как индивид готов поставить себя в условия нравственных ограничений. Более того, он может демонстрировать свои нравственные достоинства, если вопрос касается межличностных отношений, семейных отношений, подаяния (филантропии) или стояния со свечой в храме. Но саму постановку вопроса о нравственности решительно (и брезгливо) отвергнет, если речь пойдет о бизнесе. Таковы правила жизни, и если они таковы, то речь идет о глубоких провалах в нравственности общественной и в нравственном содержании того общественного устройства, в котором реализуется этот самый «бизнес». У Соловьева есть примеры на это счет, упоминавшиеся в прошлом. Это, например, ситуация с чувствительным и сентиментальным Одиссеем, проливающим слезы в каждой главе античного повествования и при каждом воспоминании о любимой Итаке, но устраивающем бесчеловечную казнь домашним слугам, к которым он применяет совсем иную мерку оценки поведения. Нравственный уровень общества и нравственный уровень личных отношений в семейной группе оказываются разительно различными, на что и указывал Соловьев.
Но к сути вопроса, т.е. к проблеме осуществления нравственности в обществе, в самих принципах устройства общества и в его общественных институтах. Сам философ называл нравственный прогресс в обществе проявлением Добра в истории (через Историю). Не буду возвращаться к пониманию философом исходных оснований нравственности, рассмотренных в «Оправдании добра». Они в благоговении перед Творцом, в человеческой вере, что есть существо бесконечно доброе и могущественное, чем человек, есть Создатель и, что самое главное, это первоначальное и могущественное существо, дающее жизнь всему, есть существо доброе. Этим объективируется добро как нравственное начало человека (отмечу по ходу, что это не единственный способ объективации добра, можно обсудить также и другие). Единение с создателем есть в таком случае единение с добром, а нравственность предстает как делание добра на всех уровнях, как на личном уровне, так - и для Соловьева это принципиально - на уровне общественного устройства. Общество должно предстать как совокупный орган делания добра, и не только предстать. Оно и является таковым в мировоззрении философа, а общественный прогресс может измерять именно этим показателем, т.е. его способностью общества к деланию добра.
Можно не торопиться с собственной оценкой такой постановки вопроса о нравственности, но трудно удержаться от упоминания об отношении к ней либерально мыслящих людей российского общества того времени. Книга Соловьева вызвала яростную полемику, и кажется очевидным, что либеральная мысль в принципе не могла принять постулата об общественном воплощении нравственности просто потому, что в таком представлении Соловьева заложена мысль о солидарной природе человека, а либерализму нужна «свобода индивида». Солидаристские воззрения современный постмодерн оценит как репрессивные, как насилие над личностью и его свободой. Но точно так же рассуждал и либерализм модерна, либерализм конца 19 века в России. Наиболее последовательный и непримиримый либеральный критик «Оправдания добра» в лице Б.Н. Чичерина заявил, что Соловьев своим представлением о добре хочет надеть на шею человека ярмо добродетели, т.е. сделать нравственность принудительным началом, довлеющим над человеком (где затерялись ксерокопии этой полемики, передаю по памяти). В конечном счете, Б.Н. Чичерин заявил об окончательной гибели прекрасного таланта для отечественной литературы. Это заявление следовало бы понимать как полную утрату возможности увидеть Соловьева в рядах российских либералов, а такую надежду философ давал свой критикой славянофильствующих патриотов. «Оправдание добра» не содержит прямой критики ни того, ни другого лагеря. Однако же концептуально не могло быть принято ни русским, ни европейским либерализмом, поскольку оно давало другую антропологическую и социальную модель, не укладывающуюся в прогрессистскую идеологию модерна. А через три года после упомянутой полемики философ умер физически, беспокойная и странная фигура исчезла с русского горизонта.
Еще раз к фундаментальному положению нравственной философии Соловьева: нравственность нельзя ограничить субъективными границами и личными проявлениями. Нравственность как всеобщий принцип распро-страняется на общественное устройства, и в рамках такого представления общество есть собирательный орган делания добра. Отношения личности и общества Соловьев описывает часто в терминах, не противоречащих марксистскому представлению об отношении человека и общества: «Хотя сама идея добра или нравственной оценки и не есть только следствие социальных отношений, как думают многие, однако слишком очевидно, что ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ этой идеи или действительное развитие человеческой нравственности возможно для лица только в общественной среде через взаимодействие с нею. И в этом главном отношении общество есть не что иное, как объективно-осуществляемое содержание личности».
Или: «Жизнь человека сама по себе и сверху, и снизу есть невольное участие в прогрессивном существовании человечества и целого мира; ДОСТОИНСТВО этой жизни и смысл всего мироздания требуют только, чтобы это невольное участие каждого во всем становилось вольным, все более сознательным и свободным, т.е. действительно-личным, - чтобы каждый все более и более понимал и исполнял общее дело, как свое собственное. Очевидно, только таким образом бесконечное значение личности осуществляется, или из возможности переходит в действительность». Это исполнение общего дела как своего собственного словно опережает принципы, провозглашавшиеся в советском обществе. Какой уж тут либерализм! Впрочем, и для сознания церкви этот принцип слиянии человека с обществом звучал, наверное, слишком по-мирски. Он уводил человека от сосредоточенности на личном спасении, заботу о котором брало на себя официальное православие. В единение человека и общества, провозглашаемом философом, явственно видна установка традиционного (родового, как говорили Н.Федоров и В.Соловьев) общества. Но эта установка не означает движения в архаику, «родовая нравственность» должна находить все более полное выражение в историческом процессе и историческом прогрессе: «Нравственное содержание родовой жизни вековечно, - ограниченная форма родового быта неизбежно расторгается историческим процессом при деятельном участии личности». Общественно развитие рассматривается Соловьевым как непременное осуществление нравственных начал, как осуществление «добра через историю человечества»: «Если в родовом союзе, в его нравственных условиях и учреждениях человеческая личность может лучше осуществлять свое внутреннее достоинство, нежели в состоянии звериного обособления, то уже исторический опыт показывает, что дальнейшее развитие и совершенствование требует тех более сложных жизненных условий, которые создаются в образованных государствах… Окончательная единица человеческого общества есть личность, и она всегда была деятельным началом исторического процесса, т.е. перехода от узко ограниченных и скудных форм жизни к более обширным и содержа-тельным общественным образованиям… Личный подвиг плодотворен только в обществе, но в обществе ПОДВИЖНОМ. Беззаветно отдаться какой-нибудь ограниченной и неподвижной форме общежития человек не только не обязан, но и не имеет права, ибо он мог бы это сделать только в ущерб своему человеческому достоинству».
Последнее звучит уже совсем в духе исторического материализма или гегелевской диалектики, на которой последний замешан. Поэтому «внутренние формы добра в человеке не зависят сами по себе от форм общежития, но реальное осуществление этих добрых начал предполагает такие формы».
Всю книгу реферировать невозможно. Отметим лишь некоторые проблемы и суждения. В главе «Национальный вопрос с нравственной точки зрения» отметим лишь одно высказывание, важное для понимания русской идеи и согласное с воззрениями наиболее крупных русских мыслителей: «Петр Великий и Пушкин – достаточно этих двух имен, чтобы признать, что наш национальный дух осуществляет свое достоинство лишь в открытом общении со всем человечеством, а не в отчуждении от него». В свое время резкое неприятие вызвало у Б.Н. Чичерина обсуждение правовых проблем с нравственной точки зрения. Собственно, неприемлемым казался Чичерину тезис Соловьева о том, что правовая норма представляет собой некий минимум нравственности, закрепляемый в обществе соответствующим уложением (в главе «Нравственность и право»). Конечно, такая позиция радикально отлична от точки зрения «правового общества», исходящая из свободного ин-дивида и общественного договора. Эта тема, поставленная русским философом, не завершена. Она требует соответствующей социологической и иной теоретической проработки. И крайне актуальной остается для нашего времени проработка философом темы «экономический вопрос с нравственной точки зрения».
В.С. Соловьев не приемлет материалистическую «метафизику» мар-ксизма и буржуазного экономизма. Это значит, что им не принимается ос-новной постулат этих направлений, согласно которому именно в развитии производства (экономики) нужно видеть основания человеческой истории. Конечно, без материального оформления, без материальных условий жизни нет исторического процесса («как жизнь физиологическая невозможна без обмена веществ, так жизнь общественная невозможна без обмена вещей»), и этот факт не является открытием для русского философа. Но внутренний смысл, истина исторического процесса заключается для него в другом, именно, в нравственном начале, вытекающем из природы человека и ведущим к всеединству через делание добра. Отсюда и отрицание претензии «экономизма» на объяснение истории: «Так как подчинение материальных интересов и отношений в человеческом обществе каким-то особым, от себя действующим экономическим законам есть лишь вымысел плохой метафизики, не имеющей и тени основания в действительности, то в силе остается общее требование разума и совести, чтобы и эта область подчинялась высшему нравственному началу, чтобы и в хозяйственной своей жизни общество было организованным осуществлением добра».
Сегодня нашим «реформаторам России» такая установка может представлять нелепой ввиду ее полной несовместимости с установкой на «рыночные преобразования». Как это, чтобы хозяйственная деятельность была «организованным осуществлением добра»? Профессорский сын 19 века и профессорский сын 20 века скорее всего не нашли бы консенсуса в этом вопроса, как не нашел такого консенсуса в прошлом упоминавшийся видный российский либерал 19 века. Соловьев исключает своекорыстие как доминантный мотив трудовой деятельности: «Выставлять своекорыстие или личный интерес как основное побуждение труда – значит отнимать у самого труда значение всеобщей заповеди, делать его чем-то случайным». Разумеется, этим не отрицаются материальные побуждения к труду, этим только утверждается, что в области хозяйственной деятельности общество должно оставаться собирательным органом делания добра. Кстати, и о конкуренции на рынке труда, возводимой в основную общественную добродетель нынешним «сыном профессора», русский философ говорит следующее: «Принцип индивидуалистической свободы интересов, когда усвояется сильными, не заставляет их сильнее трудиться, а порождает древнее рабовладельчество, средневековое господское право и современное экономическое кулачество, или плутократию». Точно также и о «свободном рынке», этой либеральной утопии нынешнего дня: «Как свободная игра химических процессов может происходить только в трупе, а в живом теле эти процессы связаны и определены целями органическими, так точно свободная игра экономических факторов и законов возможна только в обществе мертвом и разлагающемся, а в живом и имеющим будущность хозяйственные элементы связаны и определены целями нравственными и провозглашать здесь laissez faire, laissez passer - значит говорить обществу: умри, разлагайся». И, если современное общество еще не умерло, то по простой причине отсутствия провозглашенных принципов и регулирование экономических процессов прежде всего через денежные потоки.
Наконец, важная тема соотношения личного и общественного в трудовом (хозяйственном) процессе решается Соловьевым вполне в духе принципов, провозглашенных советским обществом. Две цитаты, подкрепляющие эту оценку. «Вопреки мнимой экономической гармонии очевидность заставляет признать, что, исходя из частного, материального интереса как цели труда, мы приходим не к общему благу, а только к общему раздору и разрушению. Напротив, идя общего блага в истинном, нравственном смысле, т.е. блага всех и каждого, а не большинства только, - идея такого блага, поставленного как принцип и цель труда, заключает в себе и удовлетворение всякого частного интереса в его должных пределах». О должных же пределах - следующее: «Итак, с нравственной точки зрения требуется, чтобы всякий человек имел не только обеспеченные средства к существованию (т.е. пищу, одежду и жилище с теплом и воздухом) и достаточный физический отдых, но чтобы он мог также воспользоваться и досугом для своего духовного совер-шенствования. Это и только это требуется безусловно для всякого крестья-нина и рабочего, лишнее же от лукавого». Москва (и не только) стоящая в автомобильных пробках, словно живое подтверждение этому «лишнее же от лукавого», хотя это частность на фоне общего процесса деградации, инициированного «лукавым».
Наконец, и отношение к природе в ходе хозяйственной деятельности также получает нравственное значение: «Без любви к природе для нее самой нельзя осуществить нравственную организацию материальной жизни».
Программа всеединства человечества через Вселенскую церковь и всемирную теократию в том виде, как она представлялась Соловьеву, если и может быть принята, то прежде всего христианскими конфессиями. К ним, точнее, к православной церкви и обращался русский философ с этими идеями, проходящими через все его творчество и систематически изложенными во «Вселенской церкви». Для светского сознания сегодня важно его исследование проявления нравственных, т.е. солидаристских (иными они быть не могут) принципов в обществе (добро через историю) и в индивиде. Деятельно начало в истории у Соловьева – нравственный принцип делания добра. Не филантропия богатых, не раздача бедным на паперти, не «птичка уселась на ветку и, обнимая ромашку, кушает манную кашку» (Саша Черный), но принцип, организующий жизнь общества, вне которого собственно невозможна и сама жизнь культурного сообщества. Принцип делания добра, реализуемый через борьбу, через «преодоление смерти, голода и не родственности» (эту уже по Федорову). Но прав ли философ в том, что общество является совокупным органом делания добра или хотя бы должно быть таковым?

Автор: Ratan 19.7.2010, 13:22

Врачу – исцелися сам (К.Прутков), или
об исторических приключениях русского солидаризма.

Да, именно так хотелось бы назвать нужное нам сочинение по русской истории, точнее, по философии истории. Собственно, последний вопрос этих заметок – современно ли сегодня наследие В.С. Соловьева. Более широко – современна ли и актуальна ли вообще русская общественная мысль прошлого?
Преобразование мира сродни работе св.Николая по вытаскиваю воза из грязи, пренебрегая чистотой одежд, о которой рассказывал Соловьев. Сегодня православная церковь все хочет сделать вид, что она сохранила чистоту одежд, не пожелав (а это еще вопрос) соучаствовать в советском строительстве. Здесь много вопросов, ответы на которые может дать лишь РПЦ. Нам же интересно другое. В лекции «Об упадке средневекового миросозерцания» философ высказывает важную мысль, которая в данном случае становится объяснением причины упадка средневекового миросозерцания. Причина этого упадка – сосредоточение на личном спасении: «Они не спасли и не могли спасти христианского ОБЩЕСТВА, христианского МИРА, потому что, при всей своей праведности и святости, ошибочно думали, что спасать можно и должно только отдельные души. Они достигли чего хотели: свои собственные и многие другие души спасли, а общество и мир, от которых они отделились, от которых бежали, остались вне их действия и пошли своим путем». Но, если праведники, спасая себя, бегут от мира, то что же происходит с миром? Гибнет ли он без своих «угодников николаев»? «Откуда же тогда весь социально-нравственный и умственный прогресс последних веков?». Ответ философа достаточно прост, он в том, что дело христово, дело всеобщей со-лидарности могут исполнять те, кто не причисляют себя к христианам: «Большинство людей, производящих и производивших этот прогресс, не признает себя христианами. Но если христиане по имени изменяли делу христову и чуть не погубили его, если бы только оно могло погибнуть, то отчего же НЕХРИСТИАНЕ по имени, словами отрекающиеся от Христа, не могут послужить делу Христову?».
Собственно, в этом можно видеть ключ к пониманию советского пе-риода русской истории, проклинаемого теми, кто изменил, говоря словами философа, «делу Христа». И ход этой истории, при всем наложении множества факторов, направлялся фундаментальным объективным фактором, именно, вектором русской культуры, хранившимся в народной толще, являвшейся крестьянской по своему социальному положению. Дело Христа – создание всемирной всечеловеческой солидарности. Именно это было провозглашено как конечная цель, как сверхзадача революции и социалистического строительства (и водрузим над Землею, красное знамя Труда).
Издержки славянофильства прошлого можно найти и сегодня в под-черкивании своеобразия и мессианской роли России и русского народа. В этом есть свой резон, но можно обойтись и без нажима на эти крайности при рассмотрении нашего прошлого настоящего. Соловьев в статье о русской идее высказал мысль, что идея – это то, что бог задумал о народе и об его историческом призвании. Можно оставить в покое бога, и сказать, что идея – то, что вносит народ в историю, его так сказать историческое призвание, которое, если не прибегать к объяснениям трансцендентным, исторически сложилось. Выбор Истории состоит в том, что в определенное время она призывает тот или иной народ сказать свое слово и совершить деяние, продлевающее Историю. И народ должен сказать это слово с полным сознанием своей исторической ответственности, либо же сыграть свою историческую роль так сказать, в силу обстоятельств, вынуждающих его действовать в соответствии со своим «Я», которое оказывается одновременно и его историческим призванием. В конце концов, не важно, как осознает мотивы своих действий тот или иной народ, важно значение и смысл самих совершаемых им действий. Что же здесь особенного можно сказать о России?
Действительно у нее есть свое призвание, врученное ей в силу все тех же исторических, географических и иных обстоятельств, определивших ее положение в истории. В ходе своего развития Россия сформировалась как империя (объединение народов), но своеобразие этой империи, основания которых мы здесь не обсуждаем, в том, что в ней объединение народов шло при доминировании солидаристского начала, причем солидаризма, понимаемого (или переживаемого) как всечеловеческое единство, исключающее гегемонию этноса-победителя. Эта исключительность русской культуры в каком-то смысле не исключительна, в том смысле, что не бывает обществ, не несущих в себе солидарстского начала, т.е. того или иного объединительного представления о человеке. Весь вопрос в границах такого солидаризма. Национальная ограниченность и национальный шовинизм – одно из проявлений узко понятого и весьма ограниченного солидаризма. Историческая особенность складывания русской культуры в том, что в ней изначально складывался солидаризм всечеловеческого, всемирного характера. Оставим историкам, культурологам и культурным антропологам выяснять, почему «так исторически сложилось». Примем как факт, что так сложилось, и в этом плане Россия оказалась альтер-эго запада, его культурно-исторический антипод, связанный с западом пуповиной своего культурно-исторического рождения. Не Восток и не Запад, но примиряющее их начало, как полагал Н.Федоров. Запад с его геномом индивидуализма, получившим гипертрофированное развитие в Новое время, и Россия и с ее солидаристским принципом единства человека и общества и, более того, принципом всечеловеческого единения как высшей культурно-исторической цели. По мере того, как Россия утверждалась в этом последнем качестве, росло давление Запада и напряжение борьбы последнего со своим альтер-эго. Монголы, разорившие Русь, не видели в ней идейно-исторического противника. Это было обычное дело жестокого (бесчеловечного, можно сказать) завоевания и ограбления, необычность которого только в том, что оно было имперско-завоевательным. Напротив, борьба Запада с Русью уже тогда носила характер культурно-исторического противостояния.
Теперь представим себе, что во всемирной истории есть какой-то тренд, как говорят сегодня, т.е. есть некий вектор развития, задаваемы определенными принципами. Можно представить, что это направление развития определяется каким-то принципом культурно-исторического отбора, и что названный принцип в том, что отбираются культуры, несущие объединительное начало, некую «принудительную солидарность», поскольку до свободного выбора солидаристского принципа дело как-то не дошло. Просто потому, что солидарные отношения необходимое условие жизни сообществ. Демократические греки античности, эти прекрасные говоруны и искусные интеллектуалы не наши в себе сил для исторической задачи объединения. «Демократический человек», тронутый душком гедонизма, не готов к тому, чтобы брать на себя историческую ответственность и посвятить себя служению, отвлекающему от наслаждений. Был имперский порыв Александра, разнесшего эллинскую культуру по всему средиземноморью. Но это было героическое дело одиночки, и его империя распалась сразу после его смерти. Объединительную работу выполнил Рим, начинавшийся почти как безнациональный разбойничий вертеп. Он создавал объединение народов железом и кровью, закрепляя свои завоевания правом и государственным устройством. В этой империи родилась религия, давшая солидаристское начало на последующие два тысячелетия и после угасания языческой империи. Что-то подобное шло на Востоке, имевшем иные культурные принципы, но тот же объединительный вектор. И нечто своеобразное вырастало и крепло в пространстве среднерусской равнины, где не было завоевательного пыла Александра или военизированного и правового порядка Рима. Здесь действительно вызревала культурно-историческая реальность, как ее «замыслил бог», которой предстояло сказать свое историческое слово. В общем, Провидение…
Культурный принцип, заложенный в основание народной судьбы, действует в истории, даже если он не осознан в сфере сознания в его всеобщности. Так часто случалось в истории России. Но, если какой-то народ несет (предлагает) миру историческую идею, то прежде всего он должен осуществить ее в своей собственном жизненном устройстве. Только так, только собственным примером и собственным опытом он может вносить ее в историческую жизнь народов. Устройство на общечеловеческих солидаристских основаниях - это можно сказать судьба России, ее принцип, который начал рационально сознаваться в 19 веке и который явил себя в русской революции 1917 года. Россия приступила к всемирно-историческому воплощению своего главного жизненного принципа, не успев подготовиться к этой миссии в сфере рационального сознания, закрепляющего неосознанно принятые принципы. Поражение, понесенное четверть века назад есть результат не только этой внутреннее слабости, но и отчаянной агрессии западного мира, мобилизовавшего все свои ресурсы для обрушения культурно-исторического вызова, каким силою вещей стало советское строительство. Насилие, совершаемое сегодня над исторической сущностью России, отвратительно еще и тем, что оно совершается при пассивном соучастии большинства. Когда-то русский солдат, попавший в плен к османам, отверг предложение перейти в магометанство, хотя ценой этого отказа было сдирание с него кожи заживо. Сегодня много тех, кто гордится своей изменой историческому делу России. Конечно, если команде корабля, вышедшего на боевое задание (прощайте, скалистые горы, на подвиг Отчизна зовет..) предложено вдруг будет немного пожить хорошо и комфортно, то команда, принявшая такое предложение, уже не вернется с победой геройской. Да и родные берега уже будут не нужны.
Всеми этими историческими обстоятельствами определяется актуаль-ность размышлений русской общественной мысли о солидарных началах русской и всечеловеческой культуры. Этим актуален не только Соловьев, но он быть может более других, как мыслитель, последовательно развивавший мысль о солидарных отношениях человека и человечества и о пути их проявления в истории прошлого и истории будущего. Тем более, что по причинам почти исключительно политическим отчасти даже конспирологическим (процессы формирования политической элиты весьма не прозрачны), развитие теоретического обоснования солидаристского сознания было прервано в обществе, практически осуществлявшим солидаристкие начала (прерван не до конца, марксизм некоторое время восполнял этот недостаток). Это один из парадоксов нашей истории, так сказать, «историческое приключение» нашего солидаризма.
Считать ли сегодня что солидарный дух России распят и уже не вос-креснет? Едва ли, дух бессмертен и парит, где хочет. Миру нужно солидаристское начало, даже если мир этого не сознает. Иначе тоталитар-ный тупик и смерть. И на фоне разрушения и уничтожения исторических памятников (и не только в России) остается утешаться тем, что «рукописи не горят», и однажды произнесенное Слово уже не возвращается, вопреки всем усилиям «министерств правды». Философ был прав в ответе на поставленный вопрос. Слово, сказанное русской культурой, продолжает звучать, имеющий уши да услышит.

Автор: Dimkos 19.7.2010, 15:26

В дополнение ко всему сказанному Ratan’ом, подчеркну, что критика философии Соловьева звучала не только из либеральных ртов, но и ртов ну национально-мыслящих (хотя и разделять национализм и либерализм чересчур сильно было бы не верным). К примеру, некоторая критика просматривается за Иваном Ильиным.
Ильин считал, что России нужно осознать свои нац. интересы и не покупаться на «мессианство». Можно было бы об этом и не напоминать, ежели бы не одно обстоятельство. В частности то самое обстоятельство, что Ильин нонче – звезда российской политической элиты.
Т.е. взятый в постъельцинизме курс, он в чем-то другой (не такой либерально-выраженный), но все же по отношению к теме солидаризма и философии Соловьева, прежний. Критический.
Но от этого еще более глубже просматривается солидаристское зерно в советском строе. Строй на словах отрицал религию и церковь, но по крупному, соответствовал очень многим внутренним установкам русской мировоззренческой мысли (Соловьев, Федоров и др.). Важная вещь. На что не единожды было обращено внимание.
Еще более странная вещь, что некоторые русские либералы (совсем немногие) даже опомнились от либерально-интеллигентского антироссийского смрада что-то начали говорить по этому поводу. В качестве примера – Третьяков. Когда-то он публиковал в «Независимой газете» антикургиняновскую дезу «Тайный советник кремлевских вождей», а вот, когда увидел, что в стране намереваются не демократизм строить, а устраивать ее слив, то он отшатнулся.
В качестве подтверждения – выдержки из его дневника (блога):

03 Май 2008 _ 01:16
О СОВЕТСКОМ РАЕ НА ЗЕМЛЕ. ПУСТЬ ТОЛЬКО В КИНО
…
А днем (вчера) случайно увидел, что по ТВ показывают старый (60-х годов) советский фильм с Черкасовым «Всё остается людям». Фильм режиссерски слабенький. Актеры прекрасные – но играть в общем-то нечего. Однако дело не в этом. Фильм – гениальный, ибо в нем – суть советской цивилизации в идеале (в жизни было до этого далеко, но не бесконечно далеко). И опять становится ясно, что СССР – это воплощенный, но не долго продержавшийся рай земной. А более и долее и быть не могло. Рай на змле невозможен. Удивительно, что и столько продержался.
Все слова, все мысли, все декларации в фильме (искренние, так думали авторы сценария, так думали многие советские люди) – реальный гуманизм, полноценный и полнокровный. Прямая противоположность законам и ценностям «каменных джунглей», в которых и мы сегодня живем.
Сейчас ясно, что этот рай долго быть реальным не мог, но именно в России попытка создать его была предпринята и на несколько десятилетий удалась. …
А большинство не способны даже пожелать этого.
Слава Советскому Союзу 60-70-х! Многие его граждане любили других больше, чем себя. То есть, называясь коммунистами, были истинными христианами. Сейчас большинство называет себя христианами, но не являются даже коммунистами.
Это к вопросу о кадаврах, кино и национальной мифологии.
Советские люди были слишком хорошими людьми – потому и проиграли тем, кто был хуже.

05 Май 2008 _ 00:04
ДАЮ ЕШЁ ОДИН ШАНС
Всем антисоветчикам, слетевшимся в этот блог, как американские самолеты на Сербию, даю еще один шанс высказать, НАКОНЕЦ, что-то оригинальное. Как об СССР, так и обо мне. До сих пор – просто банальности, заурядные трюизмы, избитые полу-истины, затасканные приемы, предельно расхожие аргументы, заскорузлые доводы и обветшалые эмоции.
Понимаю, что ткнул палкой в осиное гнездо, но проблему считаю принципиальной. Поэтому несколько слов о своей принципиальной позиции.
1. Ненавижу слово «совок» и никогда его не употребляю. В данном случае – одно из немногих исключений.
2. Прекрасно знаю о всех слабостях Советского Союза, о трудностях жизни в нём, а равно – и о преступлениях, творимых в нём в разные годы.
3. Тем не менее никогда не отрекался и не отрекусь от СССР как от своей родины. Мои политические взгляды в некоторых аспектах, действительно, менялись, ибо их корректировала текущая история и жизненный опыт, но в отношении к СССР (в целом) – никогда.
4. Советский Союз для меня иноназвание Большой России. И этим все сказано. А до того моя страна называлась Российская империя.
5. Повторяю, Советский Союз рухнул не потому, что был плох сам по себе, а потому, что был задуман как идеальное общество и идеальное государство. Но идеал, естественно, воплотить в реальную жизнь нельзя. Мешает, в том числе, и необходимость проводить реальную политику, а тут уж до идеалов далеко.
6. Вот КПСС – это уж точно не идеал (и в качестве таковой не задумывалась). Многие грехи, которые приписывают Советскому Союзу, на совести как раз КПСС. Но это уже тонкости, ибо СССР как государство был еще и Партией-Государством.
7. Сегодня на Кутузовском проспекте к Дню Победы вывесили громадные Красные знамена с золотыми кистями. Впервые, сколько помню, с советских времён. И справедливо – Большая Россия-СССР победила фашизм под Красным знаменем.
8. Герб имперский, флаг российский, гимн советский. Непрерывность великой истории великой страны этой триадой зафиксирована. Полностью «счастливыми, непротиворечивыми и не трагическими» могут быть только «маленькие истории» маленьких стран. Впрочем, и такого не бывает.

Я не к тому, чтобы либералов типа новодворской в союзники взять (нет уж!), а к тому что некоторые либералы осознали. Так высок шок катастрофических преобразований, что даже глубоких либералов задевает (про шок-то реформ и Саша Ципко пишет, да и многие отшатнувшиеся от младореформаторов еще на заре постперестройки, но он чересчур ярый антикоммунист горбачевского призыва).
К слову сказать, если такой солидаристский климат был в СССР (о чем пишет Третьяков, да, думаю, и у Ципко найтить можно и у многих далеко не левых обществоведов – столь сильна катастрофа пеестройки), то врядли коммунистическая идеология к формировани этого климата была непричастна. Именно она и взяла на себя задачу формирования солидарности в мировом масштабе в конкретном историческом пространстве-времени.
И, в конечном подсчете, эти переклички истории и совремённости, подсказывают нам, что русская мировоззренческая мысль вполне актуальна. Многие поднятые еще в ранешнее время вопросы, вполне значимы и сейчас.

Автор: Bang 20.7.2010, 11:02

Вот уже и известный интеллектуал (или интеллигент?) А.Вассерман пишет "какой он был дурак" :

http://awas1952.livejournal.com/203530.html
(Ссылка интересна тем что там много отсылок на авторов благодаря которым человек поумнел)

Фильм "Всё остаётся людям" в 10 частях :
http://video.mail.ru/mail/orbita62/890/3721.html
http://video.mail.ru/mail/orbita62/890/3722.html
http://video.mail.ru/mail/orbita62/890/3723.html
http://video.mail.ru/mail/orbita62/890/3724.html
http://video.mail.ru/mail/orbita62/890/3725.html
http://video.mail.ru/mail/orbita62/890/3726.html
http://video.mail.ru/mail/orbita62/890/3727.html
http://video.mail.ru/mail/orbita62/890/3728.html
http://video.mail.ru/mail/orbita62/890/3729.html
http://video.mail.ru/mail/orbita62/890/3730.html

Но ведь эта крестьянская солидарность не вселенская, а ограниченна национальными рамками. Она "приземлённая", вынужденно-расчётливая, почвенно понятная. Россия страна огромная, которая просто не может существовать без каких-то принципов коллективизма (частное меньше общего). Если Вы этому прижимистому мужику скажете, что его родная большевистская партия решила экономически помогать какому-то Сомали за заверения местных вождей, что они мол де за социализм, то он, мужик, скорее всего пошлёт... С какой стати? У него же (укрупнённо - у огромной общины в виде всей страны) урывают честно заработанное в пользу каких-то негров. За спасибо. Его солидарность не филосовская, не от неба, а ограниченная (рамками здравого смысла), от земли. И в своей почвенной солидарности, воспитанной веками, он будет безусловно прав.

С тем, что навязываемый "реформаторами" социальный тип рыночной индивидуальной крыски, которая всё тащит в свою норку, конфликтует с глубоко заложенными в нашем менталитете общинным чувством, полностью согласен. Правда и людей переделывают, время то работает... Из недоделанных советских людей строят каких-то мутантов, которые в самом приличном облике выглядят просто как благодушно настроенные "граждане мира" (космополиты без имени и отчества), а в неприличном облике принимающих все виды низкосходящей деградации...

Автор: Ratan 24.7.2010, 19:05

Не знаю,уместно ли здесь говорить о национальном. Мне кажется. что крестьянское сознание прошлого располагалось где-то между интересами двора и вселенским представлением о Правде (нравственной, разумеется).

Так ведь страна не возражала. Если где-то люди бедствуют, то надо же помочь. Ведь наша помощь в прошлом объяснялась населению не политическими причинами, а именно человеческими. Людям плохо... Политики были не искренними? Да, но не народ.

Да, именно так.

Автор: Ratan 24.7.2010, 19:08

Сомнение в актуальности философского наследия В.С. Соловьева и русской философской мысли в целом проверяется вопросом: актуален ли сегодня поиск оснований и форм солидаристского сознания, или же это праздный вопрос праздного морализирования? Полагаю, ответ здесь весьма однозначен. Миру действительно необходимо солидаристское сознание, задающее глобальный исторический вектор. Сомнений здесь быть не может. В чем-то аналогичная ситуация имелась два тысячелетия назад, и тогда формой объединительного (в не в политическом, но в человеческом смысле) сознания стало христианство, заявившее о человеческом братстве по самой сути человека, определяемой его связью с богом. Сегодня едва возможно и едва ли необходимо повторение религиозного опыта, поскольку социальная действительность разительно иная. Но потребность в солидарном сознании и в солидарных чувствах приобретает высшую остроту, в чем-то предсказанную творцом Апокалипсиса. Эгоистическая направленность на самодовлеющий интерес индивида, государства, нации, конфессии или закрытых элитных групп разрывает сегодня мир на части. В нем нет добра, есть борьба и победа сильного, причем победа отнюдь не благородного рыцаря, открыто бросающего перчатку своему противнику, но рыцаря «плаща и кинжала». Этот «рыцарь», порожденный изломами человеческой культуры, ставит своей основной задачей подчинение мира путем его всецелого раздробления, именно, раздробления на человеческие атомы, на этносы, бесчисленные религиозные объединения, используя любые формы противодействия солидарному сознанию и солидарным формам жизни.
Становление адекватной времени формы солидаристского сознания должно сегодня базироваться на научном основании. Но тогда возникает центральный вопрос: действительно ли солидаристский вектор исторического развития предопределен самой природой человека? Разумеется, культурно-исторической, а не биологической природой.
Если В.С. Соловьев полагал, что мир идет к всеединству, преодолевая зло как отпадение от него, то в социальном плане можно названный вектор движения к всеединству представить как становление общественных форм солидаризма на разных уровнях организации общества и организации сознания. История дает для этого богатый материал. Нетрудно увидеть солидарное начало в этике Конфуция, хотя она сосредоточена на проблемах китайского общества (обществ) своего времени. Он выстраивает этику, которая должна преодолеть рознь своего времени. Борьба индивидуалистического эгоизма и солидарных принципов может быть прослежена в античной истории (софисты и Сократ – одно из таких противопоставлений) включая историю Рима. В последнем случае эта борьба завершилась появлением религиозного сознания, способного охватить весь мир. Христианство появляется как форма вы-ражения универсальной вселенской общности людей, и совсем не удивительно, что Соловьев видит перспективу объединения человечества через вселенскую христианскую церковь.
Так или иначе, история, культура, развитие общественной жизни и общественного сознания дают богатый материал для исследования развития солидаризма в человеческой истории. П.А. Кропоткин написал в своей время сочинение о солидарности у животных и человека, и сегодня крайне актуальным оказывается никем не написанное сочинение о развитии солидарности в человеческой истории, если не считать постановку этого вопроса В.С. Соловьевым. Но если миру нужно солидаристское сознание, способное дополнить или даже заместить христианство, это последнее основания человечности, с которым традиционно боролись силы зла и которое сегодня стремятся использовать его в своих интересах, то, как сказано выше, нужна определенная основа для такого сознания. Ею не может быть миф, поскольку естественноисторическая стадии доминирования мифического сознания пройдена. Такой основой не может выступать и религиозное сознание. Индустриальное общество опирается на науку, обеспечивающую эффективность рационального действия. Возврат к религиозному сознанию окажется шагом назад, искусственным средством, тормозящим умственное развитие человечества. Может оказаться (я лично в это не верю), что здесь нужен синтез науки, философии и религии, о котором вело речь теософское общество начала 20 века. Но более вероятно другое, именно, нужно учение о человеке, т.е. нужна антропология, способная указать на объективные основания солидарной природы человека как культурно-исторического вида. Нет необходимости связывать представление о солидарной природе человечества единственно с религиозной христианской антропологией. П.Л. Лавров, П.А. Кропоткин полагали начало солидаризму еще в биологических сообществах, которое естественным образом продолжается в человеческой жизни. Неудивительно, что русское сознание стремилось представить социализм как братское (солидарное) состояние общества, и это характерно не только для атеистического социализма П.Л. Лаврова и анархизма Кропоткина, но и для людей, оставшихся в границах религиозного сознания (например, идея христианского социализма Булгакова С.Н.). Сегодня культурная антропология, история и этнография собрали богатый материал, необходимый для выстраивания концепции человека, способной быть теоретическим основанием солидаристского сознания. Но теоретический синтез должна дать философия, ее опыт антропологических исследований. И тогда из сферы философской публицистики мы вступаем уже в сферу специального исследования, контуры которого могут быть лишь обозначены для тех, кто специально заинтересован в исследованиях такого рода.
Здесь не место изложению теоретических построений, но контуры та-кой концепции или пути к ней могут быть обозначены как некоторый мировоззренческий ориентир. Начать можно с факта, на котором основывал принцип солидарности П.А. Кропоткин, т.е. с того, что люди живут сообществами, и это само по себе уже накладывает определенные ограничения на поведение отдельной человеческой особи. Поведение последней задается жизнью сообщества, к которому оно принадлежит, поскольку существование сообщества есть условие жизни отдельных особей. При жизни сообществами принципы естественного отбора переносятся на сообщества, ибо в этом случае выживает именно сообщества, а не отдельные особи сами по себе, поскольку, как уже сказано, эти особи вне сообществ не живут. Весь цикл воспроизводства совершается в сообществе. Этим обстоятельством определяется характер конкурентной борьбы и агрессии. Этологи (уместно вспомнить К.Лоренца) показали, что внутривидовая конкуренция не носит антагонистического характера, более того, она способствует выживанию вида. Тем более исключены истребительные формы агрессии в случае жизни сообществами. Иерархия и распределение ролей в сообществах требуют на определенном этапе агрессивного поведения, границы которого определены. Проще сказать, отношения особей внутри сообщества предполагают сотрудничество, формы которого во многих случаях к настоящему времени исследованы этологами.
Но сотрудничество в животных сообществах ничего нам не говорит о необходимости человеческого всеединства, и сказанное о них имеет ценность лишь как указание на эволюционную связь, поскольку социогенез своей отправной точкой имел биологические гоминидные сообщества. В ходе социогенеза возник тот человек, о котором беспокоился В.С. Соловьев. Кстати, для него не существовало проблемы, связанной с эволюционной теорией Дарвина. Он принимал эволюцию как способ, к которому мог прибегнуть Создатель, и потому был далек от гонений на теорию эволюционную теорию, которые до сих пор устраивают некоторые ретивые поборники христианства. Итак, человек, который должен стать объектом исследования философской антропологии, есть продукт социогенеза. И это и есть отправной пункт для наших рассуждений о роли солидарных отношений в его жизни.
Хотят ли люди ощущать себя частью единого человечества, находить понимание и отзвук своим мыслям и чувствам? Этот вопрос может быть отнесен к области индивидуальных переживаний. Но должно ли человечество обладать внутривидовым единством, исключающим смертельную внутривидовую борьбу? Это уже вопрос к проблеме человека, простое морализирующее решение которого наталкивается на факт внутривидовая борьба в человечестве, которая нередко приобретала формы жестокие и бесчеловечные. По крайней мере со стороны одного из борющихся противников, как это было в Великой Отечественной войне. Правда, в истории человечества такие прецеденты редки, в подавляющем большинстве случае борьба не направлялась против культурного подвида как такового и не имела цели полного его уничтожение, скорее лишь его поражения ради собственного доминирования. Но история знает и случаи борьбы не на жизнь, а на смерть, принимающие форму геноцида. Жестоким проявлением такой борьбы всегда оказывается гражданская война, поскольку в ней чаще всего идет сражение конкурирующих культурно-видовых генотипов. Считать ли по этой причине вопрос о соли-дарном человечестве досужим морализированием, так сказать, разговором «для бедных», имея в виду под бедными просто неудачников по жизни, которым нужно хоть какое-нибудь утешение? В общем, проблема не для праздного теоретизирования.

Автор: Ratan 25.7.2010, 4:52

Завершение сжета
Что характерно для человека как специфического вида, расселившегося по планете и занявшего на ней доминирующее положение? Главные специфические свойства, отделяющее его от других животных и обеспечивающих ему видовое преимущество – это культурные формы жизни человеческих сообществ. Что же сделало их таковыми? Не обсуждая всей суммы эволюционных предпосылок, сделавших возможным переход от биологических форм жизни к формам культурно-историческим, отметим сам шаг, обеспечивший этот качественный переход. Он заключается в становлении деятельности как эволюционно новой формы активности. Тот факт, что деятельность, прежде всего предметная деятельность, неотделима от человеческой истории, является достаточно очевидным. Точнее, история человека неотделима от предметной деятельности. Этнография и антропология не знают человека, не из-готовляющего тех или иных орудий и не добывающего материальных средств существования с их помощью. В этой связи К. Маркс принимал за основание своей антропологии деятельную природу человека. Предметная деятельность по Марксу выводит человека из природного мира в мир человеческой истории. В этом Маркс несомненно прав. Тем не менее, культурная и философская антропология, хотя и видят очевидный факт деятельной (трудовой) активность в поле своего исследования, далеки от того, чтобы принимать деятельное начало за исходный пункт объяснение природы человека. Для этого есть свои основания, обсуждение которых мы оставим пока без внимания. Ограничимся тем, что факт трудовой деятельности сам по себе не может объяснить историю, чего хотел К.Маркс. Деятельность есть средство жизни, но не вся жизнь, поскольку с переходом к деятельным формам жизни средством программирования поведении человека становится культура, и человеческую историю нельзя понять вне понимания мотиваций, которыми руководствовались и руководствуются люди. А эти мотивация не являются прирожденными, они определяются культурно-исторически, т.е. культурными формами жизни сообществ
Важно, что деятельность явилась «дверцей», открывающей вход в культурный мир. Сама предметная деятельность изначально культурная форма активности, и в этом ее эволюционная новизна. Признак «культурности» в эволюционном смысле означает, что деятельность не наследуется биогенетически, она есть приобретенная форма активности, передаваемая через обучение (подражание – одна из обучающих форм), т.е. передается социогенетически. Из этого следует, что сообщество хранит, развивает и транслирует деятельностный опыт. Поэтому деятельность не является приобретением и достоинством особи. Она есть (становится таковой) способ активности сообщества, транслируемый самим сообществом. По этой причине кооперация и сотрудничество в сообществе (солидарность) приобретают новое качество. Гоминиды, вставшие на путь деятельностного развития, должны совместно поддерживать деятельностный опыт и формы организации жизни сообщества, основанной на деятельном отношении к природной среде. Разумеется, речь идет о сотрудничестве внутри отдельных сообществ-стад (или се-мейств), эволюционирующих в деятельном направлении. К сказанному следует добавить одно важно обстоятельство. Деятельность изначально целесообразна, иными словами, целерациональна, чем она качественно отличается от поведения животных на всех предшествующих стадиях эволюции.
Освоение деятельность начинает структурировать общество, в то время как сама структура и внутренняя иерархия сообщества воспроизводиться через поведение его особей. Становление деятельность становится отправной точкой социогенеза и влечет становление культуры в нашем привычном понимании, т.е. становление всего многообразия смыслов, представленных в образных и рациональных формах и программирующих поведение человека. Система культурных смыслов дает опорные точки для поведения индивидов и сообщества в целом. Но для реагирования на смыслы нужен определенный уровень развития мозговой и психической активности. Нейрофизиологическая основа для психических процессов такого рода закладывалась еще на животной стадии развития. Эмоционально-психическая активность появляется у высших животных, она развивается в психическую активность гоминидных особей в стаде (семействе) и претерпевает дальнейшее эволюционное развитие у человека. Неудивительно, что культурные смыслы, программи-рующие поведение человека, закрепляются у него в значительной мере на уровне бессознательном (онтогенез человеческого индивида показателен в том плане), и это возможно именно благодаря переживаниям, т.е. благодаря эмоциональной оценке фактов внешней среды и фактов человеческого поведения. Мы понимаем людей, понимая их переживания, воспринимаем ценностные и мотивационные установки, сопереживая героям художественных произведений (или антигероям, разрушающим ценности). Отзывчивость человека, как и отзывчивость культуры базируется именно на способности к большому диапазону «переживательного» освоения культурных смыслов, направляющих поведение людей. Кстати, задача примитивизации человека требует с необходимостью и по возможности резко ограничить набор культурных смыслов, осваиваемых эмоциональной сферой человека, и действие этого «закона» вполне очевидным образом прослеживается в культурной жизни современной России. Вся гремящая масс-культура вносит в сознание формирующего человека только примитивные мотивации и реакции, адресованные исключительно к особи как таковой и выталкивающие на периферию другие смыслы и переживания. Тем самым, разрушающие личность. С таким «культурным» багажом не выжило бы даже примитивное гоминидное сообщество далекого прошлого. Современное общество то же не могло бы выживать, если бы в нем не были наработаны глубокие культурные пласты и определенные пути их трансляции, в противовес кривляниям шоу-бизнеса. Здесь уместно вспомнить суждение О.Шпенглера о цивилизации (европейской) живущей «раскопками» культурных пластов прошлого. Бах, Моцарт, для нас – Чайковский – и им подобные остаются образцами того, что мы называем классикой, т.е. музыкой глубокой, обращенной к Человеку.
В конечном счете, человеческие сообщества существуют как бы в двух измерениях. Одно из них – развитие предметно-деятельной сферы, т.е. развитие хозяйственной деятельности, основанной на освоении природы. С этой стороной существования человека связано производство и распределение средств к жизни, и она решающим образом влияет на динамику социальной структуры общества. К. Маркс был прав в этой части своей социологии. Другое измерение – культурная сфера, программирующая мотивации и поведение индивидов и сообществ как отдельных культурно-исторических системных целостностей. Конечно, глубинным основанием социально-культурной жизни, ее так сказать, системообразующим фактором, остается сама жизнь. Жизнь есть высшая мотивация сообщества (во всяком случае, пока оно не поражено смертельной болезнью). В каком-то смысле она есть глубинное подсознательное, выраженное набором смыслов, мотиваций и пе-реживанием смыслов и мотиваций. Немецкие философы жизни были отчасти правы, когда указывали на иррациональный характер жизненных мотиваций. Однако у них эта иррационализация сопровождалась частичной (или полной как у Фрейда, испытавшего влияние А. Шопенгауэра) биологизацией человеческих мотиваций. Неудивительно, что у Ницше жизнь предстает как беспощадная борьба и победа сильного, ведущая к торжеству сверхчеловека, освободившегося от морали (христианской, прежде всего), причисляемой к спасительному средству слабых.
Жизнь культурных сообществ с необходимостью требует принятия жизни как высшей ценности. И оно совершается в разных сообществах в разных формах. Мораль и нравственность являются выражением этих ценностей, и это обстоятельство является основанием для утверждения, что основание всему начала нравственные. Инстинкт жизни, пронизывающий все биогенетические программы поведения животных, должен теперь войти в социально-культурные программы человеческого поведения. И он входит через моральные принципы, через принципы всечеловеческой морали и через отношение к особям своей культурной общности. Все это находит отражение в нравственных принципах, принимаемых сообществом и сообществами. Жизнь культурных сообществ ведет к формирования представления о ценности жизни как таковой, и о солидарных отношениях, как средства поддержания жизни человека и человечества. Разумеется, такие представления начинают формироваться в разных культурах, но получают разную степень развития. Жизнь как всеобщая ценность, соединяющая человечество, вот смысловое основание солидаризма. Оно было явлено в христианстве, оно являет себя в культурах, сохраняющих человеческую этику.
Положение о нравственности как фундаментальном регуляторе жизни культурных сообществ жизни получает необходимое социогенетическое обоснование. Этические принципы действуют в сообществе с необходимостью и независимо от того, осознаны ли они и в какой форме осознаны. Они есть закон (законы) жизни, отклонение от которых всегда угрожает летальным исходом. Поэтому утверждение принципа «основание всему – начала нравственные» не «разговоры для бедных», это глубинная социологическая норма существования человеческих сообществ. В этом контексте капитализм и его «рыночная экономика» (бизнес) никак не лежат вне нгравстсенной сферы, наоборот, они активно утверждают нравственность, которюу и демонстрирует нам нынешняя «российская элита», точнее, нынешний выродившийся российский истеблишмент, эти калифы на час, которые умрут вместе со страной, которую приговорили к смерти.
Здесь можно вновь воспользоваться наивной метафорой о поведении упомянутого ранее муравья. Нравственность не порождает тех или иных социальных форм жизни как таковых. Она есть внутренний вектор движения (как у муравьишки), а история сообщества (народа), его социальная структура и многие другие факторы социальной жизни складываются в ходе его взаимодействия с внешней средой. Деятельное взаимодействие с природным окружением оказывается в этом случае базовым фактором, но не единственным и не определяющим всецело поведение сообщества. Из этого взаимодействия рождается История, но она прекращается, когда исчезает этот самый «вектор движения», приводной мотор жизни культурного сообщества.
В конечном счете, ценности жизни и есть солидаристские ценности. Они явлены во множестве конкретных форм. Это, например, мотивации к труду, о которых писал Соловьев. Труд действительно должен рассматривать как одна из высших ценностей для продления жизни, и это обстоятельство было закреплено в этике советского общества. Нравственные принципы проявляется во всех формах социального поведения. Например, имея жизнь основной ценностью, нельзя относиться к ней с жестокостью, даже если это жизнь животных. И т.п. Милосердие и сострадание необходимое условие переживания ценности жизни.
Нравственные (или безнравственные) основания современной глобализации достаточно очевидны. В каком-то смысле ситуация напоминает ту, которую Т. Гоббс представлял себе как исходную в истории человечества – борьба всех против всех. И остается либо заключиться «общественный договор», суть которого в признании права на жизнь всех, либо принять победу сильного вытекающими отсюда глобальными следствиями. Это два альтернативных пути управления глобальным процессом.
Мораль является прямым выражением солидарного чувства и степени его развития, хотя ее нравственные проявления разные у разных народов. Но она всегда охраняет жизнь, по крайней мере, те ее культурные формы, которые приняты сообществом. Но не абстрактная априорная мораль кантовского трансцендентального субъекта, но мораль живого человека, обретающего жизнь в труде и сотрудничества с сообществом. Сообщество действительно становится собирательным органом делания добра, поскольку именно сообщество есть форма существования, сохранения и продления жизни

Автор: Tapa 26.7.2010, 12:41

Банг, а откуда Вы это взяли – что у мужика такой строй мысли и чувств?
Извините, но мне кажется, что "почвенная солидарность, воспитанная веками" - это какой-то фантом постсоветского сознания, в которое въелись перестроечные пропагандистские клише. Въелись на правах "истины", и независимо от политических симпатий индивида (в данном случае Ваших). Также – и от того, насколько эта "истина" о совсем недавнем прошлом отражает его реалии.
О какой такой "почвенной солидарности" речь?
Если она ПОЧВЕННАЯ – может ли она быть, как Вы говорите, "укрупнённой"?
А если это такая СОЛИДАРНОСТЬ, что она реально действует "У ОГРОМНОЙ ОБЩИНЫ В ВИДЕ ВСЕЙ СТРАНЫ" - то КТО сказал Вам, что она продиктована ПОЧВОЙ??? Извините… Это Вы незаметно для себя восприняли некую мантру про "интерес", который один якобы движет человеком, особенно если тот в прямом смысле приземлен (пресловутый "архангельский мужик"). И про "коммуняцкая пропаганда отдельно - русский народ отдельно".
Тут очень далеко идущий разговор об этносе и народе, "почве" и культуре, о роли истории при формировании народного целого (также, увы, и его рассыпании) и вообще об идентичности.
Вот Вам уже сказал Ратан, что не отторгал "мужик" идею отдать часть наработанного "неграм за спасибо". Правильно сказал. Не помнит, думаю, никто из нас, которые старше возрастом, разговоров о "нахлебниках" раньше перестройки. И не потому, что эти неположенные мысли – в народе! – якобы были, но таились. Да не было их. Помогать ближнему – это же так естественно. Это сидит в православной и "общинной" подкорке. И это, конечно, звучало именно так – надо помочь борьбе угнетенных и голодных. Мысль о "заклейменных проклятьем" не была чужда русскому менталитету ни в момент принятия коммунизма, ни перед его сдачей.
"Весь мир голодных и рабов", конечно, уже не пели в клубах, и гимн СССР уже был иной, и на съездах КПСС это исполнялось по бумажке, но ощущение, что КРОМЕ своей рубахи на своем теле, есть и чье-то-где-то-там-еще "тело" безо всякой рубахи, что это несправедливо, - как не странно, было. Представьте!
А вот жадюжных разговоров - не было. Возможно, в позднем СССР в отдельных продвинуто-мещанских семьях и начинали бухтеть, да и то сомневаюсь. Иное дело в действительно "продвинутой" партийно-номенклатурной среде. Там была выношена и вброшена в массы идея "сбросить захребетников". Но именно там. И под перестройку. Вот тогда стали внедрять, пропагандировать, какой же это идиотизм – все эти негры с кубинцами да вьетнамцами, и СЭВ, и республики… Как щас сбросим… и заживем!
Что же касается "почвенной солидарности", то Россия веками ТАК расширялась, и СТОЛЬКИЕ этносы в себя вбирала, что даже неясно, о какой "почве" тут можно говорить. Не зря же в классической формуле фигурирует кроме "почвы" еще и "кровь", и отсылка к язычеству. Но это не для России, где слишком давно замешалось все на православии с его вселенскостью . "Ни эллина, ни иудея" - это очень по-тутошнему. Как это кому из нынешних "радетелей" за русскую самость (Свентояров и иже над ними) ни прискорбно. В России "история с географией" так определяют идентичность, что невозможно вернуться к "своему" кусочку почвы, не потеряв себя.
Факт в том, что только через отнятие у русских общей истории, через разрушение идентичности (того, что называется и является "русскими") можно уничтожить русский народ - строитель и держатель государства - как таковой. (И получить, соответственно, территорию). Увы, факт этот хорошо, слишком хорошо известен.
Возможно, Банг, Вам кажется, что я слишком удалилась от обсуждавшейся темы. Или что я ломлюсь в открытую дверь Вашего, и без того солидарного с этими мыслями, сознания. Но мне думается, Вы – Вы ведь давно мягко оппонируете Ратану в части солидаризма, не так ли? – все-таки не очень чувствуете, сколь далеко простирается русская тяга к справедливости и солидарности, и насколько эти понятия глубоко переплетены в народной именно душе.

А Ратану отдельное большое спасибо за чрезвычайно интересную и нужную всем нам тему, разрабатываемую им "онлайн" в этой ветке.

Автор: macha-2 26.7.2010, 13:37

ВНИМАНИЕ - ВСЕМ ФОРУМЧАНАМ И ПОСЕТИТЕЛЯМ НАШЕГО САЙТА, А ГЛАВНОЕ - ВЕТКИ ФОРУМА "СУД ВРЕМЕНИ"!

В течение прошедшей недели с нашим сайтом происходили редкостные неполадки, которых не случалось за все годы работы сайта. Провайдеры уверяют нас, что это результат очень крупной поломки, от которой пострадали не только мы, но и множество других сайтов. Может быть, это и так.
Однако мы не можем не обратить внимание на тот странный факт, что это случилось НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ после начала выхода в телеэфир серии передач с участием Сергей Кургиняна - по ключевым вопросам современной и не только современной истории. Между прочим, аналогов такому телевизионному марафону, который сейчас начался и будет продолжаться, тоже не было.
Поэтому очень трудно не увязать поломку с начавшимися передачами "Суд времени" (где пока что С.Кургинян по телефонному голосованию выигрывал с большим перевесом) и не задаться вопросом о возможности хакерской атаки на наш сайт.

Пошла уже почти неделя с момента поломки - и со дня начала серии передач "Суд времени". Наш сайт все еще не работает полноценно. Он с трудом открывается из-за рубежа, из российской глубинки. А главное - мы до конца не знаем, для кого из форумчан и посетителей сайта он доступен, а для кого все еще нет!

ПОЭТОМУ ПРИЗЫВАЕМ ВСЕХ, КТО МОЖЕТ ОТВЕТИТЬ - СООБЩАЙТЕ НАМ, ОТКУДА ГЕОГРАФИЧЕСКИ ВЫ МОЖЕТЕ ЗАХОДИТЬ НА НАШ САЙТ И ОТПРАВЛЯТЬ НА НЕГО СООБЩЕНИЯ!
ПОМНИТЕ, ЧТО ПРОШЕДШАЯ НЕДЕЛЯ БЫЛА ТОЛЬКО НАЧАЛОМ ЦИКЛА ПЕРЕДАЧ "СУД ВРЕМЕНИ"!
ОПОВЕЩАЙТЕ ЗНАКОМЫХ - ЧЕРЕЗ ИНТЕРНЕТ, ОЧНО ИЛИ ПО ТЕЛЕФОНУ!
Вы видите, что как только начался этот телемарафон - произошел эксцесс.
Копию этого сообщения отпрявляю на ветку "Суд времени".

Автор: macha-2 26.7.2010, 14:16

Кстати, вот еще один пример. Вышеприведенное сообщение, которое сейчас читается нормально (по крайней мере, у нас из центра), долгое время висело на форуме в виде нечитаемых зюзюк - до тех пор, пока не были приняты специальные меры для его исправления.

Автор: Bang 5.8.2010, 15:40

Ratan

Не знаю,уместно ли здесь говорить о национальном. Мне кажется. что крестьянское сознание прошлого располагалось где-то между интересами двора и вселенским представлением о Правде (нравственной, разумеется).

Значит возможны и промежуточные позиции, проходящие аккурат через национальное. Но дело не в этом. Вы указали, что стремление к солидарности в русском менталитете не просто высосанная из пальца абстракция, а нечто укоренённое в самом житии-бытии русского народа. Мол у русского мужика сформировалась такая вот психология, что интересы общины важнее его личных, т.к. иначе не выжить. Но мы же говорим об идеальном. И не о местечовом (национальном), а о вселенском. А что обеспечивает прыжок из естественно сложившейся психологии в это идеальное?!... Помните как к Христу подошёл благочестивый юноша и сказал что он мол де такой вот весь хороший и нраственный, какую бы ему ещё жемчужину добавить в венец своего благочестия? И что же? Христос его "отшил", говоря современным языком. Мало одной психологии (воспитания, естественно сложившихся черт характера) для вселенских идеалов. Нужен ещё подвиг. Так вот классический мужик тут и остановится, в рамках национального, или местечкового, но не больше, не вселенского. Мы же говорим о реальном идеале а не просто о позиции, так ведь?

Так ведь страна не возражала. Если где-то люди бедствуют, то надо же помочь. Ведь наша помощь в прошлом объяснялась населению не политическими причинами, а именно человеческими. Людям плохо... Политики были не искренними? Да, но не народ.

Вопрос, возражает ли страна или нет, очень неоднозначен. Сам Кургинян писал, что в СССР реальным актором могли быть только силы, держащие авторитарный строй. За точность не ручаюсь, но примерно так. Так что молчание или невозражение народа ещё не признак согласия в этих условиях. Но дело не в этом собственно. Дело собственно в том что народ, особенно интеллигенция, не возражал именно как тот благочестивый юноша. Конечно в менталитете были солидаристские установки, мы очень далеки от американского индивидуализма и этики личного успеха. Но реальные идеалы проверяются в деле, в подвиге. А тут достаточно вспомнить с какими кислыми лицами граждане платили всякие добровольно-принудительные взносы, казалось бы социальный акт, взносы на общее дело. А если скажут что ради помощи другим странам нужно урезать свои личные зарплаты хотя бы процентов на десять? Да со всей интеллигенции тут же слетит лоск идеалов и пойдут возражения. Не говоря уже о простых мужиках.

Но когда я писал о неграх дело было опять-таки не собственно в том что надо делиться, а в том что помощь предоставлялась "за спасибо". Читай за просто так. Фактически влияние покупалось. Познер наверно что-то может рассказать об этом. Он же работал в идеологической обработке местных аборигенов, если не ошибаюсь. Нельзя просто вбухивать средства и ширить влияние. Нужно менять сознание людей, то есть работать идеологически, ковать человека изнутри. Но ведь именно этого в позднем СССР-е как раз и не было. Потом все с лёгкостью ломанулись на капиталистическую витринную мякину. Где та наработка, где идейный стержень? Пришли суровые времена и миллионы благочестивых юношей ломанулись в кабаки, походя затаптывая принципы солидарности. В лихие 90-е не очень то много было среди народа стремления к взаимопомощи и состраданию... Куда делась вся закваска? Или её не было, а было только красивое на поверхности?...

Так каков источник к вселенской солидарности? Это ведь не просто слова. Это борьба за весь мир. Вы вот пишите что надо найти объективные рациональные обоснование солидарности в социуме, мол это не только разговоры для бедных, а что-то глубоко серьезное, без чего не выжить. Но ведь даже услышав это люди не побегут меняться. Потому, что это область нраственного, рацио тут стоит сбоку, это область подвига себя на что-то. Я же вполне могу себе представить глобализированный полуфашистский мир с многоэтажном человечеством где много говорится о солидарности. И мне кажется и будет много говориться! Слова и то что за ними стоит уже суть разные вещи, так кажется говорил Кургинян. Я не к Вам придираюсь, а просто обозначаю сложность проблематики. Мне кстати лично больше нравится слово "братство", чем "солидарность", но это уже субъективное.

Автор: Bang 5.8.2010, 16:11

Тара

А вот жадюжных разговоров - не было. Возможно, в позднем СССР в отдельных продвинуто-мещанских семьях и начинали бухтеть, да и то сомневаюсь. Иное дело в действительно "продвинутой" партийно-номенклатурной среде. Там была выношена и вброшена в массы идея "сбросить захребетников". Но именно там. И под перестройку. Вот тогда стали внедрять, пропагандировать, какой же это идиотизм – все эти негры с кубинцами да вьетнамцами, и СЭВ, и республики… Как щас сбросим… и заживем!

Ну Вы и загнули!... От архангельского мужика к сбросу СЭВа и "вообще всего"!
Не могу представить чем там страдала продвинутая номенклатурная среда. Можно подумать, что от помощи неграм у них пресловутой колбасы меньше было. Страдания за землю русскую?... На их лицах это не написано. На их лицах, т.е. на лицах бывшей номенклатурной и нынешней рантье-капиталистической элиты, написано одно - НИШТЯК! Плохо скрываемое довольство от своего положения. Тут страна умирает, а им хорошо. И такие из каких-то концептуальных соображений хотели облегчить бремя русского народа? Серьёзно?!... Ну значит сейчас они должны ходить со скорбными лицами и отбивать поклоны в эпитимьи, а этого как-то не видно.

Если она ПОЧВЕННАЯ – может ли она быть, как Вы говорите, "укрупнённой"?

Приблизительно так: мы все трудимся в одной огромной общине под названием ЗАО "СССР", в которой прибавочная стоимость идёт не на яхты абрамовичам, а в общий котёл, откуда потом черпаются ресурсы на нужды общины. Какую-то часть ресурсов дают безвозмездно кому-то. Этот кто-то заверяет в ответ на это как он влюблён в товарищей Маркса и Ленина. Мужик может спросить а нафига мне на это горбатиться?! Он ведь имеет моральное право на такой вопрос. Это же его, это не нефть на которой он сидит, а его труд. А социальная инфраструктура в СССР была, не побоюсь этого слова, убогонькой. Нет, жить можно было, но... Стало быть возникает вопрос, а какого хрена транжирить ресурсы, когда у самих ещё остались классические проблемы, хотя бы в тех же дорогах? Да и вообще, квартирный вопрос, люди ходят им испорченные не до мечтаний о том, чтобы накормить всех голодных и рабов... Легальная постановка вопроса? Вполне. Было бы так, т.е. сначала выстраиваем свою страну чтобы она приняла человеческий вид, потом спасаем мир, возможно у людей не сформировался бы комплекс полусирот, и возможно они не так равнодушно бы наблюдали как у них воруют страну...

Вот Вам уже сказал Ратан, что не отторгал "мужик" идею отдать часть наработанного "неграм за спасибо". Правильно сказал. Не помнит, думаю, никто из нас, которые старше возрастом, разговоров о "нахлебниках" раньше перестройки. И не потому, что эти неположенные мысли – в народе! – якобы были, но таились. Да не было их. Помогать ближнему – это же так естественно.

Это вполне может быть. Но общество 50-х не идентично обществу 80-х. В моём поколении связи с коммунистическом СССР гораздо меньше чем в поколении родителей. Ну и потом об "ободрямсе". В моём поколении все ещё страстно хотели стать пионерами, вполне возможно, что и негров бы поддерживали. Как общественный мейнстрим.

Спасибо конечно за Ваши ответы от старшего поколения. Выдержанные правда в стиле "воспитательной беседы", но ничего. Я не считаю что для того чтобы русскому расправить крылья он должен непременно страдать за всех. Вполне достаточен китайский вариант. Своя страна, это главное. В Китае кстати очень развит коллективизм (тоже форма солидарности), не мечтают изменить весь мир, но строятся, качаются, растут... Да, будь такое в России с руками оторвут. А солидарность примёт формы реальной помощи типа МЧС, можно на порядок большей чем в нынешней капиталистической России.

Однако, я уж слишком отошёл от темы и опять не смог отделаться кратким ответом, извините. Вот так всегда.

Автор: Ratan 6.8.2010, 13:16

Это заметки непрофессионала в вопросе, о котором пишу. Но они вызваны темой коллективизации, обсуждавшейся на «Суде времени», и основной темой ветки. В таком смысле их и нужно понимать.

Да, почвенная солидарность есть, по крайней мере, еще что-то понятное. Так сказать кланово-почвенная солидарность, идущая от объединенного эгоистического интереса некоего почвеннического и неизбежно этнического клана. Но русский мужик скорее всего был не таков. Конечно, он защищал свой индивидуальный интерес, но умел соотносить его с интересами общины (мира). А вот в этом «процессе соотнесения», которое должно строиться на принципе справедливости, понятие справедливости у него универсальное, можно сказать всемирное и всечеловеческое, хотя сам мужик такими категориями не думал. У него понятия простые по форме: нельзя человеку без мира (общины). Он и свое государство воспринимал как общину, по крайней мере, в идеале (что потом и реализовалось в СССР). Отдельные люди или социальные группы нарушает общинные принципы, но последние так или иначе, восторжествуют. Для русских крестьян и царь был как бы главный общинник, заинтересованный в том же, в чем заинтересован мужик, потому что царю от этого польза (как пекущемуся о пользе общины). Профессор А.Н. Энгельгард оставил глубокие и искренние наблюдения над крестьянской жизнь, сделанные не извне, но изнутри без идеализации и с пониманием ее проблем (во всяком случае на уровне крестьянского сознания). Общинное и индивидуальное начало определенным образом сочетались в жизни крестьян, не вступая в разрушительное противоречие. Диалектически сочетались, говоря забытым ныне языком. Вот пример. Энгельгард восхищается организованной и дисциплинированной артелью грабарей. Но артель не филантропическая организация, каждый в ней в то же время работает сам за себя: «Вообще согласие в артели замечательное, и только работа производится в раздел, причем никто никогда друг другу не помогает, хоть ты убейся на работе». Означает ли последнее эгоизм и равнодушие, так сказать, отсутствие солидаристского начала? Надо думать никоим образом. Если артельщики будут делать работу «гуртом», то личная ответственность работников умаляется. Во-первых, не все равны по силе. Во-вторых, при работе «гуртом» появляется возможность халтурить, отсиживаться за спиной более сильных. Не нужно вводить людей в соблазн, известно ведь, слаб человек. И при «общей работе» производительность неизбежно снизится. В артели все равны, все заботятся о поддержании артельной жизни, но работа «в особь». При этом нарезание участков земляной работы грабарей производилось по справедливости, т.е. с учетом всех обстоятельств почвы и местности, а не простым метрическим измерением. Всем отмеривался как бы равный необходимый труд. Это в некотором смысле трудовая и социальная необходимость, ставящая всех в ответственное положение перед той же артелью. Труд единственна ценность, которой располагает артельщик, и эта ценность не может быть девальвирована. Каждому равную долю труда. Идеальна или не идеальная такая организация, но она сочетает личную ответственность с общинным (артельным, солидарным) принципом организации трудового процесса. Не привожу других примером, варьирующих названный принцип, их можно почерпнуть в «письмах» Энгельгарда. Ленинское «доверяй, но проверяй», «социализм есть строгий контроль и учет» и т.п. прямо таки списаны с организации артельного труда в крестьянской общине позапрошлого века. Хозяйства индивидуальны и каждый сам ведет свое хозяйство, но община остается основной формой организации жизни крестьянской деревни прошлого. Принципиальные вопросы решаются «миром», взаимоотношения с властью строятся при помощи мира. Характерно наблюдение, сделанное Энгельгардом: «Помещику, купцу и хозяйничать невозможно, не понимая, что относительно деревни нужно действовать так, чтобы всей деревне, а не какому-нибудь Осипу, было выгодно». Взаимодействовать с крестьянством, опираясь только на личный эгоистический интерес крестьянина, было невозможно. Капиталистический рынок труда на деревне вообще не мог существовать, что понял Энгельгард с первых дней пребывания в деревни.
Конечно, нет никакой нужды идеализировать крестьянина того времени. Как говориться, ничто человеческое ему не чуждо, во всяком случае то человеческое, которое развивалось в крестьянской жизни того времени, тяжести которой и не сняться даже современному фермеру, не гворя уж о городских жителях. Автор писем отмечает: «Я не раз указывал, что у крестьян крайне развит индивидуализм, эгоизм, стремление к эксплуатации. Зависть, недоверие друг к другу, подкапывание одного под другого, унижение слабого перед сильным, высокомерие сильного, поклонение богатству — все это сильно развито в крестьянской среде. Кулаческие идеалы царят в ней, каждый гордится быть щукой и стремится пожрать карася. Каждый крестьянин, если обстоятельства тому поблагоприятствуют, будет самым отличнейшим образом эксплуатировать всякого другого, все равно, крестьянина или барина, будет выжимать из него сок, эксплуатировать его нужду. Все это, однако, не мешает крестьянину быть чрезвычайно добрым, терпимым, по-своему необыкновенно гуманным, своеобразно, истинно гуманным, как редко бывает гуманен человек из интеллигентного класса. Вследствие этого интеллигентному и бывает так трудно сойтись с мужиком. Посмотрите, как гуманно относится мужик к ребенку, к идиоту, к сумасшедшему, к иноверцу, к пленному, к нищему, к преступнику — от тюрьмы да от сумы не отказывайся, — вообще ко всякому несчастному человеку. Но при всем том, нажать кого при случае — нажмет. Если скот из соседней деревни, в которой нет общности в выгонах, будет взят крестьянами в потраве, то они его не отдадут даром. Если крестьяне поймают в своем лесу порубщика, то вздуют его так, что он и детям своим закажет ходить в этот лес — потому-то в крестьянском лесу не бывает порубок, хотя там нет сторожей и полесовщиков».
Это высказывание я вставил, что еще раз подчеркнуть, солидаристские (общинные) отношения возникают не из личных благостных убеждений людей, но возникают как некая жизненная необходимость. Индивидуализм (а с ним и эгоизм) существуют наряду и в условиях общинной жизни. Но при их столкновении побеждает общинное начало, поскольку без общины крестьянину смерть. И не только в отношении хозяйственно-экономическом. Община поддерживала все стороны его жизни и не стану здесь выяснять, что первично. («По понятиям мужика, каждый человек думает за себя, о своей личной пользе, каждый человек эгоист, только мир да царь думают обо всех, только мир да царь не эгоисты. Царь хочет, чтобы всем было равно, потому что всех он одинаково любит, всех ему одинаково жалко. Функция царя — всех равнять».)
Помещик, отлично обустроивший свое хозяйство (речь идет об Энгельгарде), перспективу видит не за своим хозяйством, но за хозяйством артельным. «Я достиг в своем хозяйстве, можно сказать, блестящих результатов, но будущее не принадлежит таким хозяйствам, как мое. Будущее принадлежит хозяйствам тех людей, которые будут сами обрабатывать свою землю и вести хозяйство не единично, каждый сам по себе, но сообща».
Перспективой развития сельского хозяйства по Энгельгарду является совместное артельное ведение хозяйства: «У меня это не какое-нибудь теоретическое соображение. Занимаясь восемь лет хозяйством, страстно занимаясь им, достигнув в своем хозяй¬стве, могу сказать, блестящих результатов, убедившись, что земля наша еще очень богата (а когда я садился на хозяйство, то думал совсем про¬тивное), изучив помещичьи и деревенские хозяйства, я пришел к убежде¬нию, что у нас первый и самый важный вопрос есть вопрос об артельном хозяйстве. Каждый, кто любит Россию, для кого дорого ее развитие, мо¬гущество, сила, должен работать в этом направлении. Это мое убеждение, здесь в деревне выросшее, окрепшее. Мало того, я, веря в русского человека, убежден, что это так и будет, что мы, русские, именно совершим это великое деяние, введем новые спо¬собы хозяйничанья. В этом-то и заключается самобытность, оригиналь¬ность нашего хозяйства. Что мы можем сделать, идя по следам немцев? Разве не будем постоянно отставать? И, наконец, полнейшая непримени¬мость у нас немецкой агрономии разве не доказывает, что нам необходимо нечто самобытное?».
Конечно, крестьянин в то время не был готов к такому артельному земледелию, он привык и привязан к хозяйству индивидуальному. Большие не разделившиеся семейные хозяйства показывали преимущества совместного земледелия. Но крестьянская семья делилась, для чего были свои социально-психологические причины, включая индивидуализм, эгоизм, боязнь переработать за других (о бабьем крестьянском эгоизме Энгельгард говорит отдельно) и т.п. Но разделение снижало возможности хозяйств, делая из одного богатого многосемейного хозяйства, несколько бедных односемейных: «Разделившиеся никак не могут соединиться для общего хозяйственного дела, и нигде нет такой зависти, такой недоброжелательности, как между разделив¬шимися, хотя, с другой стороны, при отражении врага, например, в драке, разделившиеся, несмотря на вечные ссоры между собой, дейст¬вуют чрезвычайно согласно, и хуже нет, как попасть под кулаки раз¬делившихся братьев». И, все-таки: «Хозяйство может истинно прогрессировать только тогда, когда земля находится в общем пользовании и обрабатывается сообща».
Энгельград пишет: «Я не думаю, чтобы можно было ожидать, что крестьяне скоро перейдут к артельной обработке своей надельной земли, потому что такое соединение людей, уже разделившихся и обза¬ведшихся домками, дело чрезвычайно трудное. Еще там, где не нужно навоза (навоз основное удобрение того времени, от его количества зависела урожайность полей, а для получения навоза нужно было держать и кормит скот – авт.), легче может быть достигнуто соединение земли для артельной обработки, но раз нужен навоз, необходимо общее содержание скота, общее заготовление корма и пр. Не скоро еще могут дойти крестьяне до такого соглашения, потому что для этого нужно, чтобы сильно поднялся уровень их образования». С другой стороны есть была и некая объективная предпосылка к объединению, и она заключалась в общественной собственности на землю. Убеждение в том, что земля не может быть неотъемлемым частным владением, глубоко вжилась даже в подсознание мужика: «По понятиям мужика, земля — царская, конечно, не в том смысле, что она составляет личную царскую собственность, а в том, что царь есть распорядитель всей земли, главный земляной хозяин. На то он и царь. Если мужик говорит, что царю невыгодно, когда земля пустует, что его царская польза требует, чтобы земля возделывалась, то тут дело вовсе не в личной пользе царя — царю ничего не нужно, у него все есть, а в пользе общественной. Общественная польза требует, чтобы земли не пус¬товали, хозяйственно обрабатывались, производили хлеб. Общественная польза и справедливость требуют равнять землю, производить переделы. Мужик широко смотрит на дело, а вовсе не так, как сообщают разные корреспонденты: отнимут землю у господ и отдадут крестьянам. Нет, это не так. Царь об общественной пользе думает. Видит царь, что земля пустует, и скорбит его царское сердце о таком непорядке. Видит царь, что у одних земли мало, податься некуда, а у других много, так что они справиться с ней не могут, и болит его сердце». Еще цитата на этот сюжет: «У мужиков, даже самых нацивилизованных посредниками, все-таки остается там, где-то в мозгу, тайничок (по этому тайничку легко узнать, что он русский человек), из которого нет-нет, да и выскочит мужицкое понятие, что земля может быть только общинной собственностью. Что деревня, то есть все общество, может купить землю в вечность, это понимает каждый мужик, и купленную деревней землю никто не может отдать другой деревне, но чтобы землю, купленную каким-нибудь Егоренком, когда выйдет «Новое Положение» насчет земли, нельзя было отдать деревне, этого ни один мужик понять не может. Как бы мужик ни был нацивилизован, думаю, будь он даже богатейший железнодорожный рядчик, но до тех пор, пока он русский мужик, — разумеется, и мужика можно так споить шампан¬ским, что он получит немецкий облик и будет говорить немецкие речи, — у него останется в мозгу «тайничок». Нужно только уметь открыть этот тайничок».
В конечном счете, «хозяйство может истинно прогрессировать только тогда, когда земля находится в общем пользовании и обрабатывается сообща». Это мнение Энгельгарда, основанное на деятельной, а не созерцательной жизни в крестьянской среде. Помещичье и кулацкое хозяйство держаться на «ненормальной, необыкновенной дешевизне труда». Но нам здесь важны не только экономические аспекты дела. Жизнь крестьянской деревни в прошлом обнаруживала ряд проблем. В плане организации общественной жизни эту проблему Энгельгард видел в раздробленности индивидуальных хозяйств, а ее решение – в том, что «Нет никакого другого исхода, как артельное хозяйство на общих землях».
И дело не только в народнических взглядах петербургского профессора, за которые он оказался в деревне. Дело в фактах крестьянской жизни, о которых он говорит. Они показывают, что солидарные отношения не сентиментальные слезливые чувства, не укорененные в жизни, и проявляющиеся в неформальном о общении типа «Ты меня уважаешь?». Нет, это некий вектор развития, изначально присущий человеческим сообществам. Русская народная жизнь оказалась наиболее последовательным приверженцем этого принципа в силу всей суммы исторических обстоятельств. Соловьев был прав в том, что человечество изначально солидарно, и дело заключается не в изобретении этого принципа, но в его осознании. Эта «солидарная реальность», имевша свои границы в крестьянском мире, дается жизнью, а не отвлеченными измышлениями. Но, разумеется, необходимы теоретические размышления как средство осмысления жизненного опыта и поиска фундаментальных принципов солидаристской организации как на уровне конкретных человеческих сообществ (России), так и на уровне всеобщей человеческой истории. Такой опыт есть в русской культуре, именно он актуальнее и должен осваиваться обществоведением. Во всяком случае, в России отказ от солидарных принципов организации общественной жизни привел к трагической катастрофе, это «медицинский факт», как ни протирай глаза.

Автор: Ratan 10.9.2010, 17:45

Первый вопрос, на который должна отвечать философия, имеющая притязание на общий интерес, есть вопрос о цели существования. (В.С.Соловьев)
В идущем второй месяц интеллектуальном противостоянии Кургиняна Млечину и Сванидзе противники Кургиняна в прямой или опосредованной форме, но при этом весьма жестко отстаивают по сути положение, что СССР был империей зла и в этом все корни не только наших, но и всемирных несчастий. Ликвидация СССР была необходима и, согласно их мнению, слава богу, что она свершилась (прямо так и слышу лицемерно-визжащие интонации Млечина), такова незатейливая установка сознания, внушаемая нам либерастами уже в течение 20 лет. Несогласие телевизионной аудитории, выраженное голосованием, не смущает оппонентов. Может быть они убеждены в своих суждениях, хотя трудно поверить, что такие субъекты могут иметь убеждения. Скорее они отрабатывают свои «сребреники», которые и являются для них целью существования. Однако, не наше дело разбираться с комплексами сознания оппонентов. С этим они могут обратиться к психоаналитикам. Нам вновь и вновь важно всмотреться в феномен СССР. Чем была эта страна?
Здесь есть ряд не противоречащих друг другу ответов, которые вместе создают системный исторический образ СССР. Нам важен ответ философский, т.е. ответ в той плоскости, как она определена в приведенной цитате из «Философских начал цельного знания» русского философа. Т.е. ответить на вопрос об экзистенциальной цели и экзистенциальном смысле существования советского общества. В конечном счете этот смысл не был поддержан политической элитой Советского Союза, что стало непосредственной причиной разворачивающейся сегодня трагедии. Почему так случилось, почему стало возможным предательство элиты (другой термин здесь неуместен) – это также требует обращения не только к политологии, но и к историософии, к метафизике истории, способных указать на глубинные причины совершающихся процессов. В рамках тех антропологических представлений, которые явлены в этой ветке, невольно раз от разу приходится обращаться к поставленному вопросу.
Россия страна со сложной историей. Конечно, такое можно сказать о всякой стране. Каждая страна имеет свои специфические сложности, но в данном случае - речь о российских. В чем же особенность последних? На наш взгляд в том глубоком расколе, который всегда (?) существовал между народом и правящей элитой. Марксисты назвали бы это классовой борьбой, но к такой форме анализа прибегать совсем не хочется, поскольку здесь дело не в материально-классовом интересе. Проблема глубже, она касается раскола экзистенциального, раскола по вопросу об этой самой цели (смысле) существования. Замечу сразу, что социальные и культурные различия между элитой и основной народной массой есть всегда и везде, весь вопрос в их характере. Культурно-смысловые различия, доходящие до раскола (а религиозный раскол в России возможно был одним из проявлений глубинных различий в понимании экзистенциальных смыслов), сопрягались с существованием российского государства. Трещины раскола его сотрясали, но не отрицали и не вели к полному разрушению. Можно сказать, такое было вообще-то уже на раз говорено, наряду с «правдой элиты» жила народная правда, т.е. народное понимание цели существования, отличное от жизненных смыслов, принимаемых элитой на сознательном и подсознательном уровнях. И поскольку Россия вплоть до большевистских (советских) преобразований была страной аграрной, то народная правда жила в народной крестьянской толще и оттуда она «сочилась» в общество, представленное разными социальными группами. Государство, управляющее крестьянской страной, не могло не сталкиваться с этой народной правдой. А коли сталкивалось, то и отражало ее как-то в своей практике. Народническая интеллигенция хотела в свое время выразить эту правду, но не сумела. Она видела крестьянский мир из городского окна, и открывавшаяся им картинка была далеко не адекватна действительности. Нужно было погрузиться в эту земледельческую толщу, чтобы почувствовать ее экзистенциальные начала. Один интеллигент-народник сделал эту в силу обстоятельств и в силу своих исключительных способностей. Этим народником был А.Н. Энгельгардт, оставивший адекватную картину крестьянской жизни, лишенную как наивной идеализации мужика, так и стереотипной и не оправданной гиперкритики его тупости, отсталости, неспособности к усвоению нового и т.п. Русская крестьянская жизнь предстает в его письмах, окрашенных и болью и заботой о будущем России. Характерно запоминающееся суждение этого хозяина и писателя: «Без мужика никакому интеллигенту не прожить». Великая социальная правда прошлого отражена в этих словах. Мужицкая Россия была фундаментом всего происходящего в России, в том числе и интеллигентского поиска.
Две правды, о которых говорилось в свое время в рамках марксистского трафарета классовой борьбы, действительно существовали в России. Одна правда – барско-дворянская. Ее суть проста. Она в эксплуатации крестьянина, которая обеспечивала городскую жизнь барина в Петербурге, в Москве и в Европе. В соответствии с таким образом жизни находится идеал России – это идеал аграрной страны, в которой есть барин и крестьянин, есть преданный Фирс (о котором забывают в пылу перемен), а также есть православная церковь, охраняющая этот порядок и сама живущая поборами с мужика да мздой, взимаемой при случае и с самого барина. В этих условиях должна была совершаться модернизация России, понимаемая в данном случае как движение в промышленное (индустриальное) общество. Рождение же России капиталистической при преобладающем крестьянском населении с его общинной ментальностью, было весьма проблематичным. Если город мог видеть социальный прогресс в утверждении промышленного хозяйства на основе технического прогресса и мотивации прибыли, то крестьянская община отвергала капитализм, часто представленный кулаком-мироедом. Для крестьянина, который «Капитал» не читал и не мог читать, капитализм являлся в лице разного рода разорителей мужика и разорителей общины (мира), за которую он держался как за свое спасение. Богатый мужик в деревне мог быть даже уважаемым, но всегда на подозрении в отношении его эксплуататорской наклонности, естественно присущей людям, как считал крестьянин. От этой наклонности могли защитить община да еще царь-батюшка (по мнению самого мужика). Но интересна здесь позиция деревенского кулака, отмеченная А.Н. Энгельгардом. Кулак тоже против господ (как и крестьянин), хотя имеет при этом в виду свою выгоду: «Богачи-ку¬лаки — это самые крайние либералы в деревне, самые яростные про¬тивники господ, которых они мало того что ненавидят, но и презирают, как людей, по их мнению, ни к чему неспособных, никуда негодных. Богачей-кулаков хотя иногда и ненавидят в деревне, но, как либералов, всегда слушают, а потому значение их в деревне, в этом смысле, громадное. При всех толках о земле, переделе, о равнении кулаки-богачи более всех говорят о том, что вот-де у господ земля пустует, а мужикам затеснение, что будь земля в мужицких руках, она не пустовала бы и хлеб не был бы так дорог. Но что касается собственно толков о «равнении земли», то богачи-кулаки все это в душе считают пустыми мужицкими мечтаниями, фантазиями, иллюзиями».
О чем судачил и чего ждал мужик при всяких малых и больших потрясениях в государстве? Он ждал земельного передела: «Между мужиками никаких слу¬хов и толков об этом нет, мужики ждут только милости насчет земли. И платить готовы, и начальство, и самоуправление терпеть и ублажать готовы, только бы землицы прибавили, чтобы было податься куда. Поэтому насчет земли толков, слухов, разговоров и не оберешься. Все ждут милости, все уверены — весь мужик уверен, — что милость насчет земли будет, что бы там господа ни делали. Поговорите с любым мальчишкой в деревне, и вы услышите от него, что милость будет. Любой мальчишка стройно, систематично, «опрятно» и порядочно изложит вам всю суть понятий мужика насчет земли, так как эти понятия он всосал с молоком матери».
Революция, обратившаяся за поддержкой к народной толще, не могла не считаться в своих политических и социальных действиях с чаяниями и – это важно – с экзистенциальными смыслами этой толщи, соединившимися с марксисткой установкой на ликвидацию эксплуатации человека человеком. Не будет ошибкой сказать, что октябрьская революция и была принята как долгожданная «милость на счет земли». Это обеспечило большевикам крестьянскую поддержку во время гражданской войны: «За землю, за волю, за лучшую долю готовы на смертный бой». Слова этой песни (арии из оперы «Тихий Дон») сложены в 1935 году, но они отражают ментальную установку того времени, когда шла гражданская война. Довольно характерно, что в условиях того довольно жесткого времени официальная идеология сохраняет эту установку за землю, за волю, за лучшую долю, поскольку в ней отражены чаяния революции, важнейшей социальной персоной которой был крестьянин (мужик). Впрочем, понимание победы революции как победы кости рабоче-крестьянской над «белой костью» отражено, например, «В конармейской песне»: «На Дону и в Замостье тлеют белые кости, над костями шумят ветерки. Помнят псы-атаманы, помнят польские паны конармейские наши клинки».
Конечно, апелляция к искусству - это далеко не научный аргумент, но это апелляция к фактам советской истории, полезная тем, что обращена и к эмоциям. Кстати, старшее послевоенное поколение наверное помнит чудное женское сопрано, выводившее на советском радио «Вижу чудное приволье, вижу нивы и моря. Это русское раздолье, это русская земля!». Кстати, слова этой песни сочинены еще до революции, что не мешало ей звучать в советском радио. Эта фонограмма не слышна с хрущевских времен, сегодня она наверное потрясла бы либералов типа Млечина своим «шовинизмом».
История всегда не однозначна и не прямолинейна, как не однозначна и не прямолинейна жизнь. Но в ней всегда есть экзистенциальное (метафизическое) наполнение (история заканчивается, если оно исчезает). И первая суть советского периода в том, что это экзистенциальное наполнение определялось победой народной правды (за землю, за волю, за лучшую долю). Но эту правду нельзя понимать как обывательское стремление комфортно устроиться и сделать страну комфортной для проживания (например, для проживания Млечиных и Сванидзе, хотя они, в общем-то, мелочь в нынешнем историческом потоке, обслуживающую более крупную рыбу). Это было вековое стремление устроиться на общинных началах, при которых община (например, в лице государства) защищала бы ее членов от эгоизма индивидов, тем более, от эгоизма злонамеренного. Уже цитировал ранее: «Чтоб вся на первый крик, товарищ, оборачивалась земля». Отсюда и герб, в котором серп и молот – символы рабоче-крестьянского союза - расположились на фоне земного шара (земшарная республика). И вторая важная экзистенциальная истина советского периода заключается в том, что он был естественным продолжением русской истории. В данном случае продолжение было «естественным» именно по экзистенциальному смыслу названного периода, в то время как по форме этого может быть и нельзя сказать. Общинное сознание, жившее в русской культуре, победило в этой борьбе. Но это не было консолидированной исторической победой, поскольку был пройден путь глубокого раскола народа и элиты, путь гражданской войны, а исторические формы утверждения нового общества исполнены драматизма. Но этой был драматизм оптимистического самоутверждения нового общества, это было развитие, это был шаг вперед практически по всем измерениям. Был сдан экзамен на выживание, которым была ВОВ.
Современная антирусская пропаганда настаивает на том, что советский был выпадением из русской истории. Эти старания обусловлены как раз тем, что советский период был продолжением русской истории. Неудивительно, что Н.А. Бердяев в 1937 году признал, что русский коммунизм по своей социальной сути гораздо ближе христианскому идеалу, нежели капитализм с его разрушением личности и разрушением гуманизма. Более того, это продолжение могло быть триумфальным, если бы была залечена историческая травма того разлома, который явил себя в гражданской войне. Разлом заключался в разрыве прошлого и настоящего. Обществу нужна была идеология, способная их соединить, способная осознать советский проект как органическое продолжение русской истории. Почему это не произошло? На этот вопрос нет простого ответа и здесь нельзя указать на конкретного виновника. Таких много и в их числе русская интеллигенция, отшатнувшаяся от советского проекта. Можно сожалеть о высылке русских интеллигентов («философский пароход»), но нельзя не признать, что за внешней формой большевизма они не разглядели его исторической правды. Неудивительно. Они были чужды народной правды, пахнущей мужицкими портянками. Полагаю, что и последовательные и убежденные враги исторической России очень хорошо понимали, что соединение прошлого и настоящего в идеологии советского общества сделает его исторически непобедимым. Удар холодной войны направлялся именно в эту трещину, направлялся на отрыв советской истории от исторической России. Вот и сегодня основная задача антирусской и антироссийской пропаганды, представленная противниками Кургиняна, имеет своей главной задачей опошлить и опорочить советскую историю, препятствуя ее историческому синтезу. Понимало ли советское руководство задачу, без решения которой было невозможно укрепить советский строй? Ну, то, которое было против советского строя, если и не понимало, то инстинктивно чувствовало опасность для себя такого процесса. Возможно, Сталин понимал необходимость глубоких изменений в идеологии, необходимых стране Советов. Об этом можно судить по косвенным признакам. Такими являются послевоенная пропаганда русской истории (в послевоенный период звучали на радио цитированные слова: «это русские картины, это Родина моя!»), а также и кампания борьбы против космополитизма, политические цели которой, полагаю, никакого отношения к антисемитизму не имели, как это сегодня нередко изображают.
Но вот еще один интересный вопрос. А давала ли русская общественная мысль основания для соединения исторического прошлого с советским периодом? Содержала ли она в себе предпосылки такого соединения? Мой ответ – несомненно, давала своей солидаристской ментальностью. И подтверждение этому дают, например, мировоззрение и философия В.С. Соловьева, прочтенные в контексте поставленной задачи. И это философия религиозного мыслителя, совсем не разделявшего идеологию социализма и рождавшейся тогда русской социал-демократии. Просто он выразил языком религиозной философии экзистенциальные установки русской культуры. Но в советский период прикосновение к этим источникам был практически под запретом. Надо ли было обращаться в спецхран для чтения Соловьева, - в этом не уверен. Но можно было говорить и писать только о русских революционных демократах в заданном идеологическом ключе. Отношение к русской философской мысли было под жестким контролем. Сегодня официальный контроль снят. И что же? Наша общественность обратилась к собственным истокам? Увы! Практически никто не спешит преодолевать тот исторический разрыв, о котором сказано выше. А в условиях этого разрыва оказалось возможным утерять свою национальную элиту, место которой со временем заняли люди вроде бояр русской смуты, жаждавшие польского короля ради своих эгоистических интересов. Между тем задача «сшивания» русской истории никуда не исчезла и актуальность ее только возросла. Между тем, наши соотечественники, лишенные цельной исторической картины и принявшие штамп о советском периоде как черном провале в истории, кусают самих себя и отрезают себе путь в историю. Поиск и консолидация сил не просто симпатизирующих советскому периоду, но способных в рамках научных беспристрастных исследований показать внутреннюю связь истории, остается чрезвычайно важной задачей. Без такой интеллектуальной работы нельзя прочертить путь в будущее. И совсем не пригодны к такой работе наши «белые почвенники», у которых нет ничего, кроме фантомной подсознательной боли об исчезнувшем русском барине, живущем за счет мужика. Поскольку другой формы сознание не выработано, поскольку вольно или невольно реанимируются его архаические формы. С.Е. Кургинян своим противостояниям пропагандистским штампам постсоветского времени готовит почву для сращивания русской истории и возвращения к ее экзистенциальным смыслам, чем мы ему собственно и обязаны.

Автор: Ratan 11.3.2011, 18:22

Полгода назад был написан последний текст этой ветки. Значит ли, что заявленная тема «Антропология и обретение смысла» потеряла актуальность? Надо полагать, актуальность не только не утрачена, но становится «еще актуальнее». И это обусловлено также событиями на форуме и вопросами, которые ставит Сергей Ервандович. В последней (шестой) сути он напомнил весьма важную мысль В.И.Ленина: «никакая наука, никакой естественный материализм ничего нам не даст, если не будет философии… в отсутствие философии мы обречены на то, чтобы буржуазия нанесла нам поражение». Да, нам нужна философия, именно, философия в ее подлинном историческом смысле, а не в смысле умственных упражнений отдельных интеллектуалов. Философия есть культурная рефлексия, она высвечивает цели и ценности культуры, она дает им рациональное выражение, она дает рационально-ценностную опору социальному действию. Подлинная философия «проникает в сердце», а не ограничивается областью рацио. Еще раз сошлюсь на мысль В.С.Соловьева, что общественная правда не выдумывается отдельными умами, а коренится во всенародном чувстве. Мир ценностей, переживаемый в культур, получает свою рациональную опору в философии, она подпирает переживание экзистенциальных смыслов тем, что сводит их в систему, принимаемую сознание. И делает это не перечислением названных смыслов, а своеобразным их оправданием через картину мира и человека в мире, т.е. через то, что может быть названо метафизикой. Истины философии не только поняты, они пережиты. Взглянем на философов прошлого, например, философов греческой античность. Состязание умов и полисов ведет к тому, что каждый философ утверждает свою философию через собственный образ жизни. Сократ ищет истину, раскрывающую смысл жизни человека и принимает смертный приговор от афинян. Это его путь, за который он рассчитывается собственной жизнью. Платон стремится воплотить свой идеал и оказывается проданным в рабство. Конфуций всей своей жизнью обращен к своей стране, он утверждает этический идеал правителя, способного сохранять и развивать государство. Европейские философы Просвещения активные участники общественного процесса, они оформляют «метафизику» этого процесса, они рационально оформляют его. Всякая культура требует своего интеллектуального выражения и это обстоятельство понимал В.И.Ленин, когда говорил, что нам нужна своя философия. Вопрос в том, какая философия нам нужна, где искать ее основания?
И вообще, хотим ли мы искать свою философию? Это вопрос принципиальный для «катакомбного движения». Почему принципиальный? Потому что это и есть вопрос поиска метафизики, на которую опирается сознание.
Цитата из Сути-6: «Я-то лично считаю, что метафизика – это не совсем и не вполне религия. Это некое ощущение загадки мироздания, которое сегодня очень созвучно современной науке, теории эволюции, теории усложнения всех форм материального мира, включая те формы, которые создались сразу после Большого взрыва и дальше наращивались». Мысль, выраженная здесь, вполне соответствует тому, что видит зритель в спектакле «Изнь», поиск образов и средств, способных выразить ощущение загадки, и не просто выразить это ощущение, но и дать свой ответ-разгадку. Но вот важный вопрос – где искать столь нужную метафизику и чем она должна быть для социального субъекта, о структурировании которого идет речь? В образах мира, созвучного современной науки, или в образах человека? Вопрос не праздный. В античности Сократ стал тем субъектом, который изменил точку приложения интеллектуальных сил, точку «мудрствования». На место размышлений о Космосе он поставил размышление о человека: «Познай самого себя!». Нечто похожее было в Новое время. Здесь также движение от религиозного мифа с его иерархированным космосом к человеку как центру мира, от теоцентризма к антропоцентризму. Я здесь не оцениваю результаты такого движения, указываю только на сам его факт. Русская философия, рождавшаяся в 19 веке, центром приложения сил имеет человека. Достоевский разгадывал эту загадку всю свою жизнь.
Поэтому еще раз, вопрос принципиальный, где искать новую метафизику, чем она должна быть? Этот вопрос предлагается здесь к обсуждению.

Автор: Dok 11.3.2011, 19:05

Здесь мы говорим о философии не как об интеллектуальных умствованиях, а как о чем-то, что присутствует в жизни каждого человека, образе его жизни и мысли. Потому как у каждого человека есть своя личностная философия, он ею живет, ее переживает, исходя из нее делает выводы, принимает решения, страдает и побеждает...
Теперь же возникает вопрос о том, что личностная философия в нашем крайне неблагополучном состоянии должна быть встроена в метафизику, адекватную целям выхода из регресса. Чтобы нельзя было нас на мякине провести, как уже провели в перестройку, и сотворить это падение вновь.
Поэтому я более чем согласен с Ratan'ом в том, что актуальность этой ветки не снизилось, а только возрасла. Причем возросла в режиме геометрической прогрессии.

Автор: kurinn 12.3.2011, 1:31

Мне кажется, что мысль Ленина состояла не в призыве к созданию новой «своей» философии, а в поиске такой, которая дополнит идеологию, придаст ей цельность. Цель, все же - в идеологии, как рабочем инструменте. Эта «брешь», отсутствие рабочей цельной идеологии, по-видимому, оказала серьезное влияние на судьбу СССР.
Сейчас задача стоит еще острее, чем во времена Ленина. Нет не только философии в этом смысле, но и идеологии, как таковой, как инструмента, способного сплотить людей, хоть в каких-нибудь значимых количествах.

Автор: Dok 12.3.2011, 7:24

В СССР идеология была. На определенных этапах весьма накаленная, потом - остывающая... Но Кургинян как-то попытался заглянуть подальше: СССР был метафизически не достроен. Те проблемы с идеологией, какие были в СССР, - результат этой метафиз. недостроенности.

Автор: Ratan 12.3.2011, 11:21

Именно так, и важно обсужить, в чем была эта метафизическая недостроенность. Марксизм и марскистская философии выполнили эту функцию лишь отчасти и на мобилизжационном этапе. Долгострочный проект требовал опоры на культурно-исторические (архитипические) корни. Но именно это направление преследовалось как выражение великорусского шовинизма. Кажется, только Сталин позволил себе приоткрыть это окно, но приоткрыв, в скорости почил... Здесь может связи и не быть, но факт остается фактом, послевоенное время было наиболее благоприятным для разговора о русской истории и русской культуре. Потом этот серьезный разговор подменили на кокошники и стилизованную русскую пляску на сцене по большим праздникам. Тенденции могут быть легко прослежены по характеру исследований, по работе СМИ, по защитам в области философии и филологии и т.п. Т.е. нужна специальная исследовательская работа, вскрывающая эти процессы. Но она не востребована, т.е. за нее никто платить не станет и даже к зишите может и не возьмет. А все привязаны к Эконосмической системе. условиях привязки к Идеологической системе экономическая зависимоть была меньше, можно было строчить дома. Сейчас. строча дома, не проживешь. Право, с ностальгией вспоминаю советское время в этом отношении и хорошую шутку: что крадет у государства интеллигенция? Ответ - рабочее время, превращая его в личное.

Автор: kurinn 12.3.2011, 11:56

Мне кажется, что нужно сразу понимать, что метафизической достроенности быть не может. Это динамический, итерационный процесс, подобный противостоянию «меча и щита». Метафизика не замыкает идеологию в целостность, а лишь противопоставляет щит, мечу метафизического нападения. На мобилизационном этапе это удалось, а потом – нет.

В современных условиях идеология и соответствующая метафизика должны сопровождать, опираться на реальный проект. Они не могут обсуждаться, достраиваться в «вакууме», в ожидании прихода этого проекта. Мне кажется, что проект поначалу может быть любой. Не обязательно какие-то «катакомбы», а что-то вроде «закона АВН» или подобного. Нужна общественно значимая преграда и предложение, как её преодолеть. В этом есть такая сложность – власть декларирует борьбу со всеми значимыми проблемами, а её авторитет, какой-никакой, дезориентирует потенциальных сторонников. Нужна значимая цель, борьбу за которую власть не сможет «возглавить». «Ответственность власти» - хороший, по-моему, ход Мухина.

Еще раз. Размышления о борьбе с регрессом, за первородство и т.п. в два действия приводят к борьбе за власть. Борьба за власть требует идеологии, подкрепленной метафизикой, опирающейся на проект по преодолению общественно-значимых проблем – залог общественной поддержки. Ключевым, по-моему, в этой схеме является проект. Из всевозможных наиболее подходят те, которые существующая регрессионная власть не сможет возглавить хотя бы на словах.

Автор: Ratan 12.3.2011, 18:05

Мы можем метафизику по-разному разуметь. Термины ведь не сверялись. Но достроенность или недостроенность на мой взгляд выражается в адекватности или неадекватности принимаемых "метафизических" оснований, а не в вее заершенность. Историчеакая динамика всегда предполагает завершенность для определенного этапа, но не на все времена.
Но адекватности чему? Не идеологии, я с этим не соглашусь. Основание всему начала нравственные, я лично придерживаюсь этолй позиции. Но нравственным принципам в конечном счете все выверяется, в том числе и метафизика. Метафизика подпирает непосредственно именно нравственное наполнение культуры. И на этой базе прорастает в ее другие структурные единицы. Христиансткая метафизика подпирала главную идею - все люди братья, имея в виду определенным образом понятое братство. историософия (или социальная философия) К.Маркса подпирала (обосновывала) идею братства,но братства специфического, именно, пролетарского. Оказалось, нет в природе такого братства. Национально-культурная идентификация сильнее пролетарской. Вот и неадекватность метафизики соответствующей форме сознания,что и сделало возможным некую форму сознания развалить.