Юрий Озеров. Сталинград. Опции

[Konstanten]

Сегодня - день Сталинградской победы.

С.Чернецкий. Марш воинов-сталинградцев.

Л.Книппер. Полюшко-поле.

Предлагю обсудить фильм Юрия Озерова -"Сталинград". Было бы интересно пообсуждать не только фильм,но и всю Сталинградскаую битву.
Сам фильм создавался в начале горбачевской "перестройки" и в него уже проникло то , что потом так развилось и стало называться "фальсификацией истории" Великой Отечественной войны.
1 серия
http://www.youtube.com/watch?v=M7MEs_eWKO4

http://www.ivi.ru/watch/stalingrad/53385

2 серия
http://www.youtube.com/watch?v=pTEUjymqPo0

http://www.ivi.ru/watch/stalingrad/53404

Сообщение отредактировал Konstanten - 2.2.2012, 19:35

[Konstanten]

Сталинградское сражение в первой половине августа 1942 года

2. 6 армия (7-11 августа) ударами навстречу из районов Верхне-Чирского (немцы там на реке Чир снова захваили плацдарм )
и Ерик-Майоровский должна была окружить задонскую группировку 62 армиии.
3. А затем (14 -17 августа) ликвидировать советcкий плацдарм в малой излучине Дона.

Окружение задонской группировки 62 армии.

(Удары немецкой 6 армии на окружение помечены на белых стрелах датой "7.8" на верхней и "77.8" на нижней .)

7 августа 1942 года, 412-й день войны
Группа армий «Б». Наступление с целью окружения у Паулюса закончилось успешно во второй половине дня.
По данным, предположительно, уничтожено восемь стрелковых дивизий и 10 танковых бригад.

9 августа 1942 года, 414-й день войны
Обстановка на фронте:
. Войска 6-й армии суживают котел [западнее Калача] путем непрекращающихся ударов.

10 августа 1942 года, 415-й день войны

Обстановка на фронте: Паулюс сужает свой котел.


11 августа 1942 года, 416-й день войны

Обстановка на фронте:

Группа армий «Б». Ликвидирован котел в полосе 6-й армии. Сейчас группа армий начинает перегруппировку сил 6-й армии для продолжения наступления.

6 августа была закончена подготовка для нанесения мощного удара по советскому плацдарму.
Наши соединения заняли свои исходные рубежи, достаточно обеспеченные боеприпасами и горючим.
Согласно полученным нами донесениям, русские располагали 12 стрелковыми дивизиями и 5 танковыми бригадами.
Нужно было отрезать им путь к отступлению через Дон. Их надлежало окружить и уничтожить.
Оперативный план предусматривал для обоих танковых корпусов задачу создать плацдарм на Дону,
XIV танковый корпус должен был наступать вниз по Дону из района Каменского,
а XXIV танковый корпус — вверх по Дону из района Нижне-Чирской.
Рано утром 7 августа земля застонала под тяжестью помчавшихся с грохотом танков.
Утреннюю тишину сразу нарушили взрывы снарядов и стрекотанье пулеметов.
Нашим танкам удалось прорвать советскую полосу обороны.
Головные подразделения обоих наступавших навстречу друг другу корпусов сошлись уже через несколько часов.
Только тогда и начался настоящий бой.
Наши атакующие пехотные дивизии столкнулись с искусно и ожесточенно сражающимся противником.
Он сразу понял, какой опасностью грозили ему немецкие танки, и организовал ожесточенные контратаки против танковых корпусов,
которые сражались, имея в тылу Дон. А те отстреливались, используя всю свою огневую мощь.
Однако частям Красной Армии удалось прорвать окружение и переправиться на восточный берег Дона.
После четырехдневных тяжелых боев сражение кончилось.

6 августа армия вела бои с переменным успехом против двенадцати стрелковых дивизий и пяти танковых бригад русских.
7 августа, наконец, прибыли отставшие боевые части. Снабжение армии было обеспечено в такой степени, что можно было начать наступление на позиции противника западнее Дона.
В трехдневных боях, характеризовавшихся участием крупных сил танков, большинство оборонявшихся до последнего патрона русских западнее Дона было уничтожено.
10 августа 6-я армия одержала полную победу, последнюю в сражении на открытой местности. По какой причине она не была использована для немедленного форсирования Дона,
автору установить не удалось.Во всяком случае, в результате этого в операциях 6-й армии наступило еще одно, третье промедление,
использованное противником для усиления своей обороны на восточном берегу Дона;
теперь необходимо было планомерно готовиться к переправе через реку и к последующему наступлению.

Паулюс не рискнул сразу переправляться через Дон и наступать на Сталинград с запада, оставив: в большой излучине Дона 6 стрелковых дивизий 62-й армии
со средствами усиления в районе Суровикино, Володинский, Большая Осиновка и части 4-й танковой армии генерала Крюченкина в малой излучине Дона.
6 стрелковых дивизий 62-й армии были окружены 8—10 августа 11-м и 51-мармейскими, 14-м и 24-м танковыми корпусами.
Командующий 62-й армией А. И. Лопатин предвидел это и просил разрешения отвести свои шесть дивизий на левый берег Дона.
«К сожалению, штаб фронта и Ставка ... не приняли своевременно решения по этому предложению».
В результате этого окружения шесть дивизий 62-й армии понесли большие потери.
Только незначительные силы без техники сумели ночами выйти из окружения и были направлены в глубокий тыл на формирование.

Генерал Паулюс не оставил своего замысла окружить 62-ю армию, поэтому он вновь нанес по ее оперативному построению два концентрических удара.
Начало их пришлось на утро 7 августа. Врагу удалось, невзирая на самоотверженное противодействие наших войск, прорвать оборону 196-й и 399-й дивизий
на правом фланге армии. А на левом фланге противник несколько потеснил 112-ю стрелковую дивизию полковника И. П. Сологуба и вышел в район поселка Погодинский.
Связь штаба 62-й армии с дивизиями в этот день была нарушена. 8 августа Паулюс продолжал наращивать удар.
Его танковые клинья прорвались к Калачу и соединились там. Калач не был взят, тем не менее наши 33 (один полк), 147, 181, 299 и 399-я стрелковые дивизии оказались в окружении.

Слушая генерала Рухле (нач. штаба Сталинградского фрогнта), я подумал, что, видимо, и этот казус послужил одной из причин подчинения Сталинградского фронта Юго-Восточному,
поскольку В. Н. Гордов не принял необходимых мер по предотвращению прорывов гитлеровцев, хотя был своевременно поставлен в известность командармом А. И. Лопатиным
о сосредоточении вражеских сил перед флангами армии и полном отсутствии у нее каких-либо резервов для противодействия готовящимся ударам.

Одновременно мы подготовили рекомендации командующему по организации деблокирования пяти дивизий, оставшихся в окружении на правом берегу Дона. Возможности 62-й армии, ослабленной в
предыдущих ожесточенных боях, самой решить эту задачу были крайне ограничены. В резерве обоих фронтов фактически тоже ничего не оставалось, а враг бросил против окруженных 10 дивизий, в том
числе 2 танковые и 2 моторизованные. Приходилось ориентироваться на соединения, предназначавшиеся для 1-й гвардейской армии.
Обсудили также возможные действия других армий. Вместе с ранее подготовленными нами с Н. Я. Прихидько соображениями по армиям Юго-Восточного фронта наши выводы легли в основу директивы
командующего фронтами, которая была подписана 10 августа.

Запомнился его (К.А.Гурова) рассказ о 33-й гвардейской дивизии. Она была укомплектована воздушнодесантниками и получила гвардейское звание
и Знамя еще при формировании. Использование таких соединений в качестве обычных стрелковых — преимущественно на особо ответственных участках
— диктовалось чрезвычайными обстоятельствами того времени.
Но поначалу возникали некоторые опасения: как-то покажут себя парашютисты, готовившиеся к действиям совсем иного рода, например, в полевой обороне против танков?
— Пехотинцами они оказались отличными, — рассказывал Гуров. — Народ твердый, железный.
Если приказано — ни шагу назад, никакая сила не сдвинет. Уйму гитлеровцев уложили воздушнодесантники перед своими окопами.
А как у них немецкие танки горели! Бывает ведь, докладывают — сожгли столько-то, а проверить невозможно.
Ну а уж тут я собственными глазами удостоверился, что у Утвенко (комдив) считают точно.
Двадцать два километра был фронт у дивизии, и нигде фрицы слабого места не нашли, пошли в обход...
Да, таких хоть объявляй дважды гвардейцами, — подтверждал командарм.
И оба хмурились, думая, наверное, о том, что от 33-й гвардейской дивизии, номер которой продолжал значиться в списках армии, остался фактически лишь небольшой сводный отряд. Неудивительно, что в рассказе члена Военного совета о гвардейцах-парашютистах переплелись восхищение и горечь.
Те же чувства, только как бы приглушенные, сдерживаемые, уловил я, когда командующий говорил о сражавшихся в армии курсантских полках Краснодарского, Грозненского, Винницкого, 2-го Орджоникидзевского училищ... Некоторые из этих полков прибыли в донскую степь раньше самой армии и становились ее передовыми отрядами, боевым охранением, а потом нередко использовались в качестве надежных отрядов прикрытия. Придаваемые различным дивизиям, они везде дрались доблестно, но день ото дня редели. «Это полки героев», — сказал Лопатин.
К середине августа реально существовал уже только полк Орджоникидзевского училища, находившийся в армейском резерве.

В составе окруженных войск оказался и затем прорвался к своим с группой бойцов и будущий великий советский кинорежиссёр
,тогда офицер 33-гвардейской (воздушнодесантной) стрелковой дивизии, Григорий Наумович Чухрай.

http://militera.lib.ru/memo/russian/chuhray_gn/03.html

Политики не воюют, они затевают войны и посылают солдат убивать друг друга, облекая эту гнусную необходимость в яркие словесные обертки.
Великая Отечественная война была не такой.
Здесь все было ясно, и хотя здесь тоже были словесные обертки, но солдаты в них не нуждались. Поведение врага, его цели говорили сами за себя.
Речь шла о завоевании нашей территории, наших богатств и о превращении наших народов в своих покорных рабов. Об этом они писали и говорили, они и вели себя соответственно.
Их нацистская теория провозглашала немцев сверхчеловеками, а нас низшей расой, недочеловеками, рожденными быть рабами.
Мы не согласны были стать рабами кого бы то ни было.
У нас было человеческое достоинство и гордость. В каждой войне не последнее дело, кто к кому пришел устанавливать силой оружия свой порядок.
И совершенно неважно, какой этот порядок, хорош он или плох. В 1812 году в Россию вторгся Наполеон Бонапарт.
Он не нес в Россию крепостного права, а Россия в то время была крепостническая. Крепостные взялись за вилы и выгнали армию Наполеона.
Они понимали, что не смогут жить по чужим порядкам. И это была не фанаберия — «пусть плохое, но мое!»
Русский крестьянин понимал, что не может жить, как французский, как бы он ни старался.
Он мало знал, а еще меньше понимал, что такое прогресс, и это его спасало от глупостей, подобных сегодняшним.
Зато он знал, что никто не приходит в чужой дом с оружием, чтобы сделать добро.
Он знал, что, даже придя в чужой дом без оружия с желанием сделать только добро, из этого получается только беда и страдания.
Народы живут так, как сложилась их жизнь, их история, их нравы, привычки, обычаи.
Эти нравы, привычки и обычаи сложились именно так, а иначе не случайно — это результат многовекового опыта.
Вмешательство в жизнь народа «для его же пользы» есть величайшее преступление против прав человека. Это не нужно доказывать, это мы видим сейчас в своей жизни.
Жизнь человека (особенно доброго и трудового человека) бесценна. Эту мысль я преследовал в своем фильме «Баллада о солдате».
Среди немцев тоже были люди достойные жить, рассуждают «гуманисты». Как же можно стрелять в таких людей?
Но солдат, пришедший в чужой дом с оружием, чтобы ограбить хозяина и сделать его своим рабом, такой солдат, какими бы качествами он ни обладал, есть часть машины, созданной для того, чтобы грабить, убивать и как часть этой машины достоин убийства. Речь шла не обо мне, а о моем народе, о моих родителях, о моей невесте, о моей стране, о ее богатствах, созданных трудом бесчисленных поколений. За них я готов был умереть и считал себя вправе стрелять, и стрелял.
....К чему я все это говорю? Не к тому ли, что нужно вернуться в прошлое? Нет! Наше прошлое неоднозначно. Но оно было.
Его ни забыть, ни зачеркнуть нельзя. Народ, потерявший историческую память, народ с мазохистской злобой охаивающий свою историю, превращается в толпу.
Все новшества: Дума, разделение властей, свобода слова, правовое государство — все это слова.
Дума думает о своем благополучии, устанавливает сама себе привилегии. Правовое государство — фикция.
У нас кто богаче, тот и прав. Ворюги прорываются в Думу. А свобода слова не только свобода говорить правду, но и свобода цинично и бессовестно врать.
Меня все это волнует не потому, что ушла моя эпоха. Раз так все обернулось, я искренно желаю успеха молодым демократам, строящим капитализм.
Но меня беспокоит, что основные капиталы вывезены за границу, что власти и Дума всячески уходят от этой,
по-моему, главной проблемы (хотят сохранить наворованное).
А строить капитализм без капитала такой же нонсенс, как делать искусственное дыхание в безвоздушном пространстве.

6 августа противник, подтянув и перегруппировав силы, перешел в наступление.
Удары приходились по северному и южному флангам советских армий, обороняющихся западнее Дона.
Замысел немецко-фашистского командования — отрезать 62-ю и 64-ю армии от Сталинграда — был для Генштаба ясен,
но противодействовать ему было пока нечем: резервы еще не подошли.
В полосе Сталинградского фронта создалось тревожное положение, враг овладел переправами через Дон.
Командование фронта выразило серьезные опасения за устойчивость обороны.
Когда П. Г. Тихомиров 9 августа 1942 года доложил И. В. Сталину донесение с фронта, тот приказал передать:
«Я поражен вашей близорукостью и растерянностью. Сил у вас много, а справиться с положением не хватает у вас хребта.
Жду от вас сообщение о ликвидации тревожного положения на вашем фронте».

Сражение в малой излучине Дона.

15 августа войска 4-й танковой армии (ком. ненерал Крюченкин) , удерживавшие фронт Мело-Клетский, Большенабатовский, были атакованы противником.
Результатом этого, был прорыв фронта в центре и разделение сил соединения на две группы.
Части, входившие в правую группу, отошли на северо-восток и влились в 1-ю гвардейскую армию,
передовые части которой недавно прибыли в район Фролово из резерва Ставки.
С учетом сложившейся обстановки эта армия получила задачу оборонять фронт по рубежу Дона на участке Кременская, Сиротинокая, устье реки Иловля.
Левая группа 4-й танковой армии, оттесненная противником на левый берег Дона, заняла оборону на участке от устья реки Иловля до Нижне-Гниловской.
Против 4-й танковой армии противник бросил большие массы танков и авиации. Части армии героически сопротивлялись наступавшему противнику,
нанося ему тяжелые потери, но устоять в неравном бою, перед значительно превосходившими вражескими силами, не смогли.
К исходу 15 августа противнику удалось прорваться к Дону на участке Трехостровская, Акимовский, Большенабатовский.
Этим самым противник решил свою ближайшую задачу: занял исходное положение для форсирования Дона и подготовки нового удара на Сталинград (о чем говорилось уже ранее).
Этот успех обошелся немецко-фашистским войскам очень дорого. Ударные крылья группировки противника в боях были значительно «общипаны».
Однако, спешно усилив свои войска новыми дивизиями и произведя перегруппировку, немецко-фашистское командование решило развивать свой тактический успех.

...(13 августа ) ...я присутствовал на заседании Военного совета фронта, когда А. М. Василевский с присущими ему четкостью и логичностью излагал указания Ставки.
Это было необычное заседание, в нем участвовали кроме членов военных советов фронтов Н. С. Хрущева и А. С. Чуянова. Г. М. Маленков,
генерал А. А. Новиков и еще несколько прибывших военных и гражданских лиц....
Александр Михайлович особо выделил значение устойчивости обороны плацдарма, занимаемого за Доном армией генерала Крюченкина (4 та),
потребовав усилить ее танками, артиллерией и минировать подступы к ней.
Василевский рекомендовал также всемерно упрочить оборону в полосе 62-й армии. Наши мероприятия он в основном одобрил.

— Необходимо,— подчеркнул начальник Генштаба,— наряду с артиллерией использовать в противотанковой обороне и танки.
Завтра же,— обращаясь ко мне, сказал Василевский,— пошлете своих толковых представителей, чтобы они форсировали выполнение плана основных оборонительных работ.
А товарищ Чуянов поможет, я полагаю, привлечь трудящихся города и местные ресурсы для данной цели.— При этих словах Маленков грозно взглянул на секретаря обкома.

Далее А. М. Василевский, как бы размышляя вслух, сделал вывод, что для упрочения положения на левом крыле Сталинградского фронта, видимо,
придется передать генералу Крюченкину целиком или частично 1-ю гвардейскую армию, поскольку этими силами можно было бы создать вторую полосу обороны в тылу 4-й танковой
армии. А. И. Еременко возразил, заметив, что надо сохранить 1-ю гвардейскую как самостоятельное объединение, находящееся в резерве командующего фронтом.
Согласились на том, что к Крюченкину перейдут две дивизии.

— Мы должны учитывать,— продолжал А. М. Василевский,— что 1-я гвардейская армия сумеет прибыть первыми эшелонами не ранее 14 августа,
так что на левом крыле Сталинградского фронта может создаться напряженное положение. Ему необходимо уделять максимум внимания.

Андрей Иванович заверил, что сам побывает там. В заключение начальник Генерального штаба сообщил, что для усиления 64-й и 57-й армий Юго-Восточного фронта,
чтобы и они могли создать глубоко эшелонированную оборону на южном фасе среднего обвода, из резерва Ставки прибудут две стрелковые дивизии
и три артиллерийско-пулеметных батальона 77-го укрепленного района.Основу ее составили две авиадивизии из 8-й воздушной армии и две дивизии из резерва Ставки.
....На следующий день А. М. Василевский, А. И. Еременко и я засели за разработку мероприятий по укреплению обороны.
От этого нас отвлекали лишь краткие посещения прибывавших в те дни для руководства на месте работой заводов,
железнодорожного узла и волжского речного транспорта заместители наркомов ряда важнейших наркоматов, их задачей было улучшить обеспечение
сражающихся войск всем необходимым для жизни и боя.

Оценив обстановку, сложившуюся под Сталинградом в связи с выходом врага к внешнему оборонительному обводу,
Александр Михайлович сказал, что, как видно, первый этап наступательной операции гитлеровцев
— ликвидация плацдарма наших войск на правом берегу Дона западнее Калача — закончился.

— Чего следует ожидать теперь от противника, по вашему мнению? — спросил начальник Генерального штаба Еременко и меня.

Наше мнение было общим: конечно, попыток форсировать Дон и овладеть Сталинградом комбинированным ударом 6-й и 4-и танковой армий.
— Но где именно Паулюс постарается преодолеть реку? — продолжал Василевский, как бы советуясь с нами.
Тут мнения разделились: А. И. Еременко считал, что в полосе армии Лопатина, а я — на участке армии Крюченкина.

Александр Михайлович сказал:
— Оба варианта вероятны.

Этот вывод базировался, разумеется, не только на интуиции, но главным образом на разведывательных данных о сосредоточении фашистским командованием
двух ударных группировок: одной — на направлении Калач, Сталинград (до 10—11 дивизий) и другой — на направлении Плодовитое, Сталинград (до 5—7 дивизий).
Это могло делаться только с целью захвата города путем концентрических ударов.
В разработанном после этого совещания решении командующего предусматривалась организация прочной обороны войск Сталинградского фронта
по левому берегу Дона на рубеже Бабка, Клетская,Большенабатовский с задачей не допустить выхода вражеской 6-й армии к городу с запада.
Максимум внимания уделялось удержанию армией Крюченкина плацдарма на правом берегу Дона у Мело-Клетской и Большенабатовского,
а также обороне правого фланга 62-й армии около Песковатки и Калача.
Форсирование противником Дона на этих участках выводило его кратчайшим путем к Сталинграду.
Большое место в документе заняла проблема создания вторых эшелонов и резервов в полосах обоих фронтов, особенно на направлениях главных ударов гитлеровцев;
оговаривалась и необходимость укрепить оборону на среднем и внутреннем обводах, но все это зависело от подхода подкреплений.

В тот же день направленцы оперативного отдела еще до рассылки приказа уведомили начальников штабов армий о принятом решении.

Каковы же были конкретные задачи армий?
Сначала — Сталинградского фронта. 63-я армия (1-я и 14-я гвардейские, 127, 153, 197 и 203-я стрелковые дивизии) генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова должна
была прочно оборонять левый берег Дона на фронте Бабка, устье реки Хопер.
Василию Ивановичу был передан настоятельный совет А. М. Василевского обратить особое внимание на прикрытие
борисоглебского направления с юга, а также выделить армейский резерв в составе двух стрелковых дивизий.

..Пассивная задача была и у 21-й армии генерала А. И. Данилова.
Объединение включало большое количество дивизий, так как в него кроме своих собственных влились и войска расформированной 38-й армии.

Особую заботу, конечно, представила постановка задач 4-й танковой армии. А. И. Еременко распорядился передать приказ лично В. Д. Крюченкину.
Фронт обороны этой армии достигал 50 километров, а в ней оставались лишь 22-й танковый корпус, три стрелковые дивизии (18, 184 и 192-я),
а также 5-я истребительно-противотанковая артиллерийская бригада и 54-й укрепленный район.
В ее состав должны были войти две свежие дивизии (37-я и 39-я гвардейские из 1-й гвардейской армии).
Средняя оперативная плотность равнялась 10 километрам на дивизию. Как будто бы неплохо, но следовало учитывать, что армия стояла на направлении главного удара Паулюса.
Она должна была удерживать плацдарм на правом берегу Дона на фронте Мело-Клетская, Большенабатовский, прикрывая подступы к городу с северо-запада,
и, кроме того, оборонять важнейший участок железной дороги Поворино — Сталинград.
В армейский резерв был выделен 22-й танковый корпус. Он находился в районе Родионова, где пополнялся личным составом и техникой.
Когда я доложил генералу Еременко о своем разговоре с начальником штаба 4-й танковой, он потребовал разыскать Крюченкина ("хотя бы он был и под землей") и сказал,
что сам поставит ему задачу.
Разговор двух старых конников-однополчан по 14-й кавдивизии был весьма колоритным.
— Послушай, Василий Дмитриевич, чего ты все время лезешь в батальоны и роты, на тебе же и так живого места нет, весь искорежен в гражданскую!
На это, видимо, был дан соответствующий ответ, ибо Еременко чертыхнулся и сказал скороговоркой;
— Начальство критиковать не положено! И ранен я серьезно не пять, а всего три раза... Но шутки шутками, а скидки тебе я не дам.
Армию держи в кулаке, как хороший старшина держит роту. Немцы будут бить по тебе жестоко, ты сидишь на самом бойком месте.
Находись в штабе, имей в руках резерв, проследи, чтоб 22-й танковый был в порядке.
Прими и выведи в район Трехостровская, Хлебный две гвардейские дивизии, которые мы отбираем у Москаленко, чтобы подкрепить тебя.
А скачки мы с тобой устроим после войны, хотя бы даже от моей Марковки до твоей Карповки.
Вслед за тем я начал переговоры с Кириллом Семеновичем Москаленко.
Он был возбужден до крайности и сказал, что фактически является командармом без армии, ибо все успевшие прибыть части сражаются уже в составе других объединений.
— Сейчас прибыли 15 эшелонов 37-й и 39-й дивизий, я передаю их Крюченкину, но ведь они, по существу, еще не закончили формирование:
не пришли составы с обозами, автотранспортом и другими видами вооружения и имущества. Необходимы хотя бы несколько дней для восполнения этих пробелов и сколачивания дивизий.
Я же мог сообщить Кириллу Семеновичу только то, что решением командующего фронтом предусмотрено ввести в бой утром
16 августа 39-ю и 40-ю гвардейские стрелковые дивизии, а позднее и 37-ю гвардейскую под командованием генерал-майора В. Г. Жолудева с целью остановить наступление противника и удержать плацдарм в малой излучине Дона. И если 37-я и 39-я гвардейские дивизии включались в 4-ю танковую армию, то потерявшие с ней связь остатки правофланговых 321, 205 и 343-й стрелковых дивизий передавались в 1-ю гвардейскую армию.
— Сейчас,— говорил Кирилл Семенович,— когда 1-я гвардейская армия фактически получает задачу удержать плацдарм в северной части малой излучины Дона, там находятся лишь 40-я гвардейская, а также крайне ослабленные, насчитывающие всего по 700—800 человек, 321, 205 и 343-я стрелковые дивизии. 38-я гвардейская стрелковая дивизия только что выдвинулась на участок Новогригорьевская, устье реки Иловля, где она будет оборонять левый берег Дона. Что касается 41-й, то она еще на марше.
Чувствуя, что разговор с моим бывшим командующим приобретает слишком темпераментный характер, трубку взял Еременко:
— Товарищ Москаленко, поймите, что торопят вас не Иванов и Еременко, а враг. Он не желает давать нам время на развертывание армии,
а стремится нанести смертельный удар или завтра, или послезавтра. За удержание же плацдарма основную ответственность пока несет генерал Крюченкин, а не вы.
— Закончив на этом разговор, Андрей Иванович подытожил: — Придется мне самому выбрать время и съездить на Сталинградский фронт.
Главное — заглянуть на плацдарм к Крюченкину и Москаленко. Переплет там действительно до предела опасный.
8-я воздушная армия должна была содействовать 62-й армии при отходе ее соединений, остававшихся на правом берегу Дона,
а также прикрывать выгрузку прибывающих эшелонов 1-й гвардейской армии.
Волжская военная флотилия контр-адмирала Н. Д. Рогачева получила задачу главными силами во взаимодействии с 57-й армией не допустить
подхода противника к переднему краю внешнего обвода в районе Райгорода.
Конкретизация решения Военного совета, которое удалось выполнить далеко не полностью, легла на плечи нашего не окрепшего еще штаба.
Все трудились буквально без сна, с перерывами только для еды. Питание прекрасно организовал начальник тыла фронта генерал Н. П. Анисимов.
А тем временем враг не дремал. На следующий день после заседания Военного совета, 13 августа, на рассвете мы получили тревожный сигнал из армии В. Д. Крюченкина.
Начальник штаба полковник Е. С. Полозов сообщил, что ожесточенной атаке подверглись позиции левофланговой 321-й стрелковой дивизии подполковника А. И. Валюгина.
Удар наносили по меньшей мере две дивизии. Как выяснилось потом, это были части 376-й и 100-й немецких дивизий.
Мы ожидали удара по данной армии, но не по левому флангу, а по центру, ибо отсюда лежал прямой путь к Сталинграду
Были все основания предположить, что это отвлекающий удар, а за ним последует главный и именно там, где мы его ждали.
Когда же я спросил у Полозова, какие меры приняты, он ответил, что командарм усиливает левофланговое направление,
перебрасывая сюда 5-ю истребительно-противотанковую артиллерийскую бригаду и 1253-й истребительно-противотанковый артполк,
снимая их с центрального участка армейской полосы обороны.
— Но этого-то как раз и нельзя делать ни в коем случае! — не сдержавшись, резко сказал я.
— Решение уже санкционировано генералом Гордовым, и артиллерия находится в пути,— парировал Евгений Степанович.
Об этом было доложено А. М. Василевскому и А. И. Еременко. Первый выразил недоумение, второй — крайнее возмущение.
Скорый на решения Андрей Иванович распорядился было отменить приказ В. Д. Крюченкина, но Александр Михайлович резонно заметил,
что едва ли это поможет делу: артиллеристы уже в пути и дергать их то туда, то сюда не следует.
Надо подумать, что можно дать Крюченкину для артиллерийского обеспечения центра армии, ибо положение его вот-вот станет критическим.
Тогда-то А. И. Еременко и Н. С. Хрущев, а это было поздней ночью на 14 августа, решили ехать на Сталинградский фронт,
в первую очередь к Крюченкину и его соседу Данилову, чтобы на месте изыскать противотанковые средства и передвинуть их в центр полосы обороны 4-й танковой армии.
Они пробыли там до вечера 14 августа. Вернулись страшно усталые, озабоченные.
Оказалось, что Сталинградский фронт располагал небольшими, хотя и действенными, резервами для борьбы с танками.
Это были два полка артиллерии РГК, два отдельных танковых батальона (каждый из которых почти равнялся танковой бригаде),
гвардейские минометные полки и несколько истребительно-противотанковых артиллерийских полков.
Но они были расположены на правом фланге 21-й армии, то есть той армии, которую до назначения на пост командующего Сталинградским фронтом возглавлял В. Н. Гордов.
Еременко, конечно, приказал немедленно все эти средства перебросить туда, где их можно было использовать для отражения удара врага по армии Крюченкина,
однако на это требовалось не менее суток-полутора, а где их было взять?..
15 августа, едва рассвело, по всему фронту 4-й танковой армии противник начал массированную артиллерийскую и авиационную подготовку.
Через полтора часа, в 6.30 утра, под прикрытием беспрерывных бомбежек и штурмовых действий авиации гитлеровцы нанесли таранный удар пятью дивизиями.
Основные усилия они сосредоточили, как мы и предполагали, в центре оперативного построения армии в направлении Оськинский, Сиротинская.
Три дивизии вели наступление и на вспомогательном направлении — Большенабатовский, Трехостровская.
Воины 4-й танковой оказали упорное сопротивление, но к исходу дня врагу все же удалось преодолеть оборону армии.
В полдень я сделал попытку связаться со штабом генерала Крюченкина, но в трубке послышалось лишь надсадное кряканье, а затем связь и вовсе оборвалась.
Позже стало известно, что как раз в это время в расположение КП армии вышли фашистские танки. Управление ее войсками было потеряно.
Еременко, с трудом сдерживая гнев, сказал мне:
— Разыщите Гордова, и пусть отправляется в 4-ю танковую, примет командование на себя. Если бы артиллерия стояла там где следует, враг не прошел бы так скоро...
А с завтрашнего утра, я полагаю, начальник Генштаба разрешит ввести в бой все три прибывшие дивизии 1-й гвардейской.
Жаль раздергивать по частям армию, но ничего не поделаешь,— вздыхая, заключил Андрей Иванович.
А. М. Василевский разрешил.
Он рекомендовал также утром 17 августа нанести контрудар по прорвавшимся частям противника для восстановления положения в полосе 4-й танковой армии.
Для участия в этом контрударе на правом фланге армии решено было привлечь 321, 205, 343 и 40-ю гвардейскую стрелковые дивизии,
а на левом — 37-ю и 39-ю гвардейские стрелковые, 18-ю стрелковую дивизии и 22-и танковый корпус.
Соответствующие задачи ставились и другим армиям.
Так, генералу А. И. Лопатину (62-я армия) я сообщил, что силами переданной ему из резерва фронта 98-й стрелковой дивизии
с приданными танковыми и минометными частями надлежит в ночь на 16 августа организовать форсирование Дона около Вертячего и ударом в направлении Родионова
во взаимодействии с соединениями 4-й танковой армии нанести поражение фланговым соединениям ударной группировки гитлеровцев.
Командующий 21-й армией генерал А. И. Данилов тоже одной стрелковой дивизией должен был форсировать Дон и к утру 17 августа овладеть Мело-Клетской.
Мы понимали, сколь угрожаем участок в районе хуторов Вертячий и Песковатка — отсюда лежал удобный путь к северным окраинам Сталинграда.
Поэтому было решено по существу единственный фронтовой резерв— 214-ю стрелковую дивизию генерала Н. И. Бирюкова — к исходу 16 августа
вывести на этот участок в готовности к оказанию помощи войскам 4-и танковой армии.
Генерал Т. Т. Хрюкин получил приказ от командующего фронтом с утра 16 августа направить главные силы 8-й воздушной армии для удара по танковым и моторизованным
войскам противника и прикрытия развертывания соединений 1-й гвардейской армии.
Непосредственное командование 4-й танковой армией, как я уже упомянул, должен был взять на себя генерал В. Н. Гордов.
Получилось, однако, что далеко не все эти весьма дельные решения удалось реализовать, ибо ранним утром 16 августа
14-й танковый корпус генерала Виттерсгейма возобновил яростное наступление и стал развивать удар в общем направлении на Трехостровскую.
Корпус этот был ударным кулаком Паулюса, в него входили полностью укомплектованная 16-я танковая дивизия, которой, как уже знает читатель,
командовал фанатично преданный Гитлеру генерал Хубе, а также две моторизованные дивизии (3-я и 60-я), оснащенные немалым количеством бронетранспортеров и бронемашин.
Правофланговые соединения 4-й танковой армии (321, 205 и 343-я стрелковые дивизии), сдерживая наступающего врага, с тяжелыми боями вынуждены были отходить
на северо-восток.
К исходу дня им все же удалось на рубеже Кременская, Сиротинская совместно с подошедшими 38-й и 40-й гвардейскими стрелковыми дивизиями 1-й гвардейской армии остановить дальнейшее продвижение гитлеровцев. На левом фланге армии 184, 92 и 18-я стрелковые дивизии и 22-й танковый корпус поначалу отразили удары превосходящих сил противника, но Паулюс наряду с танками Виттерсгейма бросил сюда четыре полнокровные пехотные дивизии (389, 384, 295 и 76-ю) и нанес несколько массированных ударов с воздуха. После этого наша левофланговая группировка, прикрываясь арьергардами, стала отходить на восток к Дону. Под удар фашистских танков и авиации попали также 37-я и 39-я гвардейские стрелковые дивизии, выходившие на правый берег Дона для занятия обороны.
Хорошо проявили себя пулеметно-артиллерийские батальоны 54-го укрепленного района, оборонявшиеся на левом берегу Дона.
Дружным прицельным огнем они остановили врага и к исходу 16 августа обеспечили переправу наших войск на левый берег, помешав противнику с ходу форсировать Дон.
Это дало возможность соединениям 4-й танковой армии перейти к обороне по левому берегу реки.
Одной из главных причин наших неудач в тот день было подавляющее превосходство гитлеровцев в авиации.
Генерал Еременко требовал, разносил, наконец, умолял Тимофея Тимофеевича Хрюкина активизировать действия его дивизий, но это помогало мало — просто не хватало сил.
Я несколько раз разговаривал о генералом Я. С. Шкуриным, начальником штаба 8-й воздушной армии.
Он искренне заверял, что летчики делают все, чтобы крепко бить по фашистским войскам и технике и прикрывать развертывание войск 1-й гвардейской армии.
Однако их удары по переправам и скоплениям вражеских войск не могли не носить ограниченного характера, так как после напряженных боевых действий с 6 по 10 августа
на Юго-Восточном фронте большая часть наших самолетов находилась в ремонте.
Авиация же гитлеровцев, пользуясь слабостью нашей противовоздушной обороны и малочисленностью истребителей, почти безнаказанно в течение
дня группами от 10 до 40 машин бомбила переправы, боевые порядки и тылы наших войск.
Стоит сказать, что за четыре последующих дня напряженных воздушных боев летчики 8-й воздушной армии смогли произвести 520 самолето-вылетов,
а 4-й воздушный флот Рихтгофена — свыше 1750.
Много было также нареканий в адрес генералов В. Д. Крюченкина и В. Н. Гордова в связи с отходом войск 4-й танковой армии.
Но мы понимали, что главной причиной этого являлось большое превосходство врага.
Ведь соединения 4-й танковой из-за значительных потерь в людях и вооружении были малочисленны, не имели достаточного количества артиллерии и минометов.
В боевых порядках 205, 321 и 343-й стрелковых дивизий насчитывалось всего по 700—800 человек.
В 22-й мотострелковой бригаде осталось 200 человек, в 182-й танковой бригаде 22-го танкового корпуса — 7 танков.
Когда А. И. Еременко убедился, что 4-я танковая армия исчерпала свои возможности, он решил локализовать успех противника действиями 1-й гвардейской армии.
С этим согласился и А. М. Василевский.
— Переговори с генералом Москаленко,— сказал мне Андрей Иванович,— и передай, что удержание плацдарма в малой излучине Дона
и срыв переправы врага на левый берег Дона возлагаются на него.
Пусть подчинит себе находящиеся в этом районе соединения 4-й танковой армии и все части усиления.
Посмотри по карте и наметь наиболее выгодный рубеж для занятия обороны.
Изучив, насколько позволяло время, район по карте, я выбрал рубеж по линии Кременская, Шохин, Сиротинская и далее по левому берегу Дона до устья реки Иловля.
Для усиления 1-й гвардейской армии командующий разрешил передать прибывшие в резерв фронта 23-ю стрелковую дивизию, 331-й гаубичный, 156-й артиллерийские полки, довольно мощную группировку гвардейских минометов (полк и четыре отдельных дивизиона "катюш"), а также четыре понтонных батальона и три роты ранцевых огнеметов.
В то время как я разговаривал с генералом К. С. Москаленко, Еременко дал указание А. И. Данилову (21-я армия) частями 343-й стрелковой дивизии занять оборону
по левому берегу Дона у станицы Кременская, чтобы обеспечить стык с 1-й гвардейской армией.С генералом В. Н. Гордовым переговорил Александр Михайлович Василевский.
Он сказал, что войска, действующие южнее Иловли, остаются в его распоряжении и должны будут, как и укрепленный район, не допустить здесь форсирования гитлеровцами Дона.
Особенно всех нас беспокоил оказавшийся довольно слабо обеспеченным стык армий Крюченкина и Лопатина на рубеже Паншино, Песковатка.
Он оборонялся разрозненными частями трех стрелковых дивизий (18, 39 и 184-й) 4-й танковой армии при незначительной поддержке войсковой артиллерии и артиллерии РВГК.
Гордов заявил, что он не сможет с достаточной плотностью прикрыть весь фронт обороны от устья Иловли до озера Песчаное.
После мучительных размышлений, что и где взять, было решено занять войсками 62-й армии участок обороны от Нижнегниловского до Песчаного,
а также принять все возможные меры по усилению 4-й танковой и 62-й армий общевойсковыми и танковыми соединениями.
Генерал А. И. Лопатин вечером 16 августа доложил, что 98-я стрелковая дивизия заняла оборону на рубеже Нижнегниловский, Вертячий,
а одним приданным полком 87-й стрелковой дивизии — у Песковатки.
Принятые нами меры помешали врагу 16 августа достичь своих целей в полном объеме.
Однако после ожесточенных боев к исходу этого дня ценой больших потерь он все же вышел на участок Кременская, Большенабатовский на правый берег Дона,
а в районе Нижнего Акатова даже форсировал реку, но плацдарм, захваченный им, был крайне ограничен.
Имевшийся здесь старый мост едва выдерживал гужевой транспорт, так что быстро использовать этот пятачок как трамплин для броска к Сталинграду
противнику оказалось невозможным.
С утра 17 августа Паулюс возобновил разведку боем усиленными пехотными батальонами в полосах наших 62-й, 4-й танковой и 1-й гвардейской армий,
стремясь на широком фронте от Хлебного до Нижнего Герасимова найти слабые места для переправы на левый берег реки своих главных сил.
.В этот день мы узнали о подвиге воинов 40-й гвардейской стрелковой дивизии генерала А. И. Пастревича.
Так случилось, что этому соединению пришлось фактически одному удерживать участок плацдарма всей 1-й гвардейской армии.
38-я и 41-я дивизии только что прибыли и не успели сосредоточиться в заданном районе, а о слабоукомплектованных частях из 4-й танковой армии
и говорить не приходилось, их нужно было сначала привести в порядок.
Однако 40-я гвардейская проявила себя достойно. Примером воинской самоотверженности стала оборона высоты 180,9 близ Сиротинской,
где насмерть встал взвод гвардии младшего лейтенанта В. Д. Кочеткова в составе всего 16 человек.
Все попытки немецких пехотинцев взять рубеж были отбиты. Тогда на него двинулось 12 танков.
Гвардейцы вывели из строя 6 из них. Все склоны возвышенности были усеяны трупами гитлеровцев, но несли потери и наши войны.
Когда подоспело подкрепление, был жив лишь израненный В. Д. Кочетков. Все защитники высоты были награждены, в том числе и павшие в бою (посмертно).
Противник силами 376-й и 100-й легкой пехотных дивизий при поддержке до 100 танков атаковал и на других участках.
Главный удар наносился в направлении Новогригорьевской. К 14 часам враг овладел высотой 238,0 и населенными пунктами Яблонский и Шохин.
Возникла yгроза переправы у Новогригорьевской. Но к этому времени войска 1-й гвардейской армии на правом берегу Дона пополнились.
Сюда переправилась 38-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием полковника А. А. Онуфриева и с ходу вступила в бой.
Теперь уже силами двух гвардейских стрелковых дивизий К. С. Москаленко нанес контрудар.
Противник пытался удержаться в захваченных пунктах, но в ожесточенном бою был выбит из них, потеряв за день до 1400 солдат, офицеров и 8 танков.
В последующие дни Паулюс продолжал атаковать позиции армии, однако, не добившись успеха, перенес основные усилия против 4-й танковой и 62-й армий.

Сообщение отредактировал Konstanten - 5.8.2012, 22:32