Защитим Лужкова., Почему они решают кто нам нужен? Опции

[Евсей Никандрови...]

Лужков хорош тем, что "допущен не был"! В этом все его достоинство! И по этой причине необходимо лежать костьми за него! Замечательно!!!

«Гражданское общество».
Почему я до последнего защищаю Лужкова? Кто он мне: брат, сват? Нет. Это человек, которого я избирал (и миллионы москвичей) для того, чтобы мне жилось лучше. Считаю, что он с моим заданием, исполнять обязанности мэра, справлялся. Это я наделил его полномочиями управлять Москвой. Самое важное из всего, что было написано ранее. Я и только я, имею право давать задание управлять моей судьбой (в рамках разумного, конечно), кому мне заблагорассудиться. Дорожить, мною назначенный человек для осуществления административных функций, должен только моим доверием. Лужкову Юрию Михайловичу Я ДОВЕРЯЮ. Все остальное от лукавого.

[Евсей Никандрови...]

Все не так безнадежно как может показаться. Теперь судьба мос. думы и москвичей в руках самих думцев. От их решения зависит многое, может даже все.

[Looking_for]

В одном соглашусь. Сми даввят на эмоции, которые возмущением застят глаза. Особенно любопытны призывы либерала к судам и посадкам. Если сравнить с делом Ходорковского то разница отношений там и здесь просто замечательная. Тогда (отринув все эмоции) я подумал - чем занималась батурина или тельманчик (по аналогии с япончик тайванчик) ? Батурина, конечно сверх-коррупционно, строила в Москве (такой бизнес основа бюджета итальянской коза ностра например). Но она строила, и вряд ли цены на жилье были бы хоть на копейку ниже, живи лужков аскет-монахом. Исмаилов конечно крутил контрабанду, но голь-нищета (со всего СССР-СНГ) могла закупаться в его империи по бросовым ценам китайским (но ведь наших нефте-предпринимателей не загонишь в иваново) дерьмо-ширпотребом. То есть, так или иначе, эти закономерные плоды 90-х занимались полезной деятельностью. А ходорковский только отнимал, убивал, не платил налогов и нефтью торговал - ведь по мнению приватизаторов, нефть в России - всегда был самый неликвидный товар и торговля ею - наиболее неприбыльный и не-инфрастуктурированный вид деятельности. И теперь либералы хотят крови Лужкова, и свободы Ходорковскому где логика ? А на поверхности.

[Евсей Никандрови...]

В одном соглашусь. Сми даввят на эмоции, которые возмущением застят глаза. Особенно любопытны призывы либерала к судам и посадкам. Если сравнить с делом Ходорковского то разница отношений там и здесь просто замечательная. Тогда (отринув все эмоции) я подумал - чем занималась батурина или тельманчик (по аналогии с япончик тайванчик) ? Батурина, конечно сверх-коррупционно, строила в Москве (такой бизнес основа бюджета итальянской коза ностра например). Но она строила, и вряд ли цены на жилье были бы хоть на копейку ниже, живи лужков аскет-монахом. Исмаилов конечно крутил контрабанду, но голь-нищета (со всего СССР-СНГ) могла закупаться в его империи по бросовым ценам китайским (но ведь наших нефте-предпринимателей не загонишь в иваново) дерьмо-ширпотребом. То есть, так или иначе, эти закономерные плоды 90-х занимались полезной деятельностью. А ходорковский только отнимал, убивал, не платил налогов и нефтью торговал - ведь по мнению приватизаторов, нефть в России - всегда был самый неликвидный товар и торговля ею - наиболее неприбыльный и не-инфрастуктурированный вид деятельности. И теперь либералы хотят крови Лужкова, и свободы Ходорковскому где логика ? А на поверхности.

Мочат тех, кто представляет хоть какую-нибудь угрозу политическому долголетию Путина.

[Евсей Никандрови...]

Понятно, понятно всем, что новый кандидат в мэры столицы много слабее Лужкова. Важно. Он уже сознается в неспособности удержать бюджет Москвы. Я думаю, что никто не сомневается, что это самое главное. Но на всякий случай. Отец, глава семейства, хозяин должен, обязан уметь зарабатывать. Вот его главная функция. Без средств семья пойдет по миру, даже если помощь будет извне, на что так сильно рассчитывает новый мэр. Конечно, теперь могут позволить объединиться Москве и области, что, безусловно, приведет к положительному результату. Но, рачительного, наиболее эффективного использования преимуществ объединения, не будет. Масштаб осмысления не тот, здесь нужен стратег.

[Евсей Никандрови...]

Так почему же они, они решают кто, нам нужен? Я отвечу. МЫ ПОЗВОЛЯЕМ!

[Евсей Никандрови...]

На главный вопрос обозначенной темы, я ответил. Что было в моих силах, сделал. Повлиять на дальнейшие события, уже не могу. Старался в своих постах быть искренним, наверное, это не всегда удавалось. Ошибок в правописании много, знаю. Я люблю собирать пазлы, считаю себя пазломаном. Жена считает, что я пазлюк. К теме: «Защитим Лужкова» больше возвращаться не буду. Багодарю всех, кто реагировал на мои реплики.
У меня был друг, которого давно нет. Саяпин Борис Федорович. Имея среднее военное образование, дослужился до звания подполковник-это в Советские-то времена. Маршал Покрышкин называл его-лучшим летчиком Вооруженных Сил. За что, было. Светлой его памяти заканчиваю эту тему моей зарисовкой об окаянном времени из своей жизни. Это повтор.

22 августа 1991 года. Коридоры института пусты. В курилках больше двух не собираются. При встрече сотрудники тихо здороваются и растворяются в никуда.
За открытой дверью, приемной директора опытного производства, секретарша разбирала служебную корреспонденцию.
- У себя?- спросил взглядом, показывая на массивную дверь. Секретарша кивнула, взгляд был тревожный.
- Один?- тихо спросил я.
- Да,- ответила она. Подобие облегчения мелькнуло в ее глазах. «С чего бы это?»- подумал я и вошел в кабинет.
В просторном кабинете внушительная фигура Константина Ивановича выглядела маленькой, незаметной. Жидкая стопка рассмотренных документов свидетельствовала о том, что ему сегодня не работалось. Нормой, к обеденному перерыву, была вся корреспонденция. Поздоровавшись и оглядевшись, сел немного поодаль от его стола. Стены кабинета, обшитые панелями под дерево, выглядели уныло.
- Демократы партком разоряют,- сказал я только для того, чтобы не молчать. По выражению его лица понял, что он уже в курсе.
- Что еще скажешь?- не то спросил, не то проворчал директор, блуждая в своих мыслях.
- Прошел по территории, тихо кругом. Даже командировочных в бюро пропусков не видно. В шестом - испытания на стенде продолжаются, там кое-какие замечания были, но все касались нестандартки. Я своих попросил, чтобы по мелочам руки не выкручивали. Думается, сегодня закончим. Можно будет подписывать приемо-сдаточные документы.
- А что с приемным устройством, ведь там был возврат?
- Карточку выпустили. Главный конструктор утверждает, что не соответствие ТУ, не влияет на качество и нормальное функционирование изделия. Я согласился.
- Видел его? Как он? - с тревогой спросил Константин Иванович. Когда в недавнем прошлом стоял вопрос о его назначении директором, главный конструктор основного изделия был убедителен. Назначение прошло на «ура».
- Больно смотреть, как будто еще меньше стал. Даже чай не пьет, курит только. Дым в кабинете коромыслом. Отменил совещание по рекламации, с южного полигона. Новой даты не назначил.
- А как же приемка? Почему не приостановили?
- Рекламация по наземке. С этим разберемся потом, в рабочем порядке.
- А партком кто разоряет? Твой что ли?
- Да, во главе он, но все остальные ваши. Такая активность, на работе бы ее применить. Посмотрел в глаза. Там и безумие, и страх, в общем зрелище еще то. Откуда такую указивку демократы получили, не знаю. И была ли в ней нужда? У него ведь своей дури через край.
- Почему сейчас? Поясни мне, в чем логика? Неужели, кроме ликвидации парткома, у них других проблем мало? И что может сейчас партком? Ни-че-го. Тогда причем здесь партком?
- Личная заинтересованность. В учетной карточке, моего охламона, есть запись о наложении на него взыскания. Такая запись никому не понравится, тем более своим, демократам. За его провинность надо было исключать из партии, а не объявлять выговор, пусть даже строгий. Я так понимаю, хочет концы в воду спрятать.
- Раз уж начал, договаривай.
- Старая история. Во время службы в войсках избил солдата, подробностей не знаю. Наверное, смягчающие обстоятельства были, ведь не исключили. Интерес к событиям в парткоме у Константина Ивановича пропал, мысли его не угадывались. Нить разговора обрывалась. Чтобы как-то продолжить разговор, сменил тему.
- У меня в сейфе стояла бутылка коньяка, берег на всякий случай. Вчера домой отнес, не выдержал. Посидели с женой, помянули нашу страну.
- И как же это выглядело?
- Мрачно,- сказал я без нажима.
Тишину нарушил телефонный звонок. Разговор опять прервался.
- Я в порядке. Вот беседую с Евсеем Никандровичем. Так, ни о чем, разговоры разговариваем. Тебе привет,- привлек мое внимание директор. Я кивнул и встал. Достал из кармана початую пачку «Пегаса», спички, Закурил. Запас сигарет имелся. В отделе некурящие дамы безвозмездно отдавали мне свои талоны на табачные изделия, за что я был им бесконечно благодарен. Аккуратно уложенные женой блоки сигарет дома, на антресолях, придавали оптимизма, грели душу. Глядя на такое изобилие, думалось, жизнь-то налаживается. Но какая это была жизнь. Очереди, очереди везде, даже в сортиры. Катастрофу ждали. Для себя определил, что бардак начнется, когда исчезнут очереди. Случилось раньше. Отошел к окну, чтобы не дымить рядом со столом директора. За окном виднелись корпуса механических цехов, их еще немцы пленные строили. Крыши были стеклянными, для экономии электричества на освещение. Да и вообще планировка была продуманной: окна начальников цехов выходили во внутрь цехов. Короткий взгляд - и можно выявить любую суету, соответственно принять меры. Рабочие места мастеров возвышались над станками и верстаками, все находилось под контролем.
Константин Иванович положил трубку на аппарат.
- Жена звонила. Беспокоится.
- Я понял. Что-нибудь серьезное?
- Нет, в груди с утра что-то давит. Вот она и звонит через каждый час.
- Таблетки пил?
- Да, теперь-то уже легче.
Присмотрелся к нему: круги под глазами были выразительными, лицо припухло. Обеспокоенность секретаря, при моем вторжении, нашла свое объяснение. Обсуждать тему болячек не было никакого желания.
- Что генеральный думает?
- Не спрашивал. Мрачнее тучи. Думаю, он не знает, что сказать.
- А ты знаешь?
Директор отвел взгляд, глаза потускнели. Показалось, что его и рядом-то нет. Потом лицо стало багроветь, пошло пятнами и его прорвало.
- И я не знаю. А ты знаешь?! Просрали!
- Ну, не мы же с тобой, - сбавляя обороты, произнес я. Мало ли.
- Какая, нахрен, теперь разница. Не уберегли.
Сам, того не осознавая, я сел поближе. Отодвинутый раньше стул стоял далековато от директорского стола.
- Я генерального последний раз видел двадцатого на ступеньках, у проходной. Вид у него был решительный, наверное, пытался внушить оптимизм, прежде всего себе. Я так думаю. Они с замом шли из райкома партии. На мой вопрос о ситуации, ответил: "Ждите, решение еще не выработано". Прозвучало убедительно.
- Дождались… А твое военное руководство, что говорило?
- Не лезь, говорило, не наше это дело, пусть наверху разбираются. Вот и не наше, вот и разобрались. Я уж было подготовил документы на получение оружия. Думал без пальбы не обойдется. Остановили и строго предупредили. А теперь никому мало не покажется. Хлебнут все и за действия, и за бездействие. Ну ладно мы, на страже внешних рубежей. А эти с Лубянки? А они-то за кой свой хлеб жрут? Хоть бы самолюбия ради пальнули разок из чего-нибудь… И нужен-то был только повод, небольшая заварушка, а там понеслось бы. И еще не известно, каким боком все повернулось бы. Так нет, попрятались, как крысы. Теперь кому они, нахрен, нужны, трусы и дармоеды.
- Ну, это ты зря, такая организация бесследно исчезнуть не может. Там же профессионалы. Они всегда при деле, без их участия серьезные дела не делаются. Кто-то их приручит, а, может, уже и приручил. Теперь я ни в чем не уверен.
- Думаешь, это тоже с их участием?
- Вполне допускаю.
- Мне кажется, о своем профессионализме легенды они сами пишут и распространяют их сами, чтобы страху побольше нагнать. Во всяком случае, в этих событиях они не проявились, свою главную задачу не выполнили: государство не защитили. Только трусовато пялились из своих окон на всю эту бесовщину.
- Может ты и прав. Чаю хочешь? - И не дожидаясь моего согласия, директор по селектору, попросил принести чаю. Я понял, что у Константина Ивановича своя точка зрения, и взгляды наши не совсем совпадают. Замолчали.
Не прошло и минуты, как дверь открылась, и в кабинет с подносом вошла Алевтина Павловна. В глазах растерянность и надежда. Она ждала ответа на свой немой вопрос: «Что же дальше будет?» Только немного задержавшись, чтобы было понятно, что ждет ответа, но так и не дождавшись, она вышла. Обнадеживать было нечем. Чай был горячим, отвлекал от продолжения разговора. После недолгого молчания, я опять заговорил.
- Судя по своим сотрудникам, можно сказать, что такой развязки никто не ожидал. Думали, побузим немножко, покуражимся, в общем повеселимся. А видишь как получилось. В своем коллективе я оказался один, кто поддерживал действия власти. Интересно, почему никто не разделял мою позицию? Из-за того, что они меня не любили или власть ненавидели? А может и наоборот? Или все вместе? Теперь хлебнут все: и правые, и неправые. Сами напросились. Я даже злорадствовать по этому поводу не могу.
- Да… Серьезных-то баламутов мало. Кто там? Попцов, Попов, Бонер и к ним примкнувший, горлопан, Собчак. Ну, может, еще человека два, три. Надо было их профилактировать своевременно и ничего больше. Хвосты бы поджали. Такие команду «к ноге» выполняют быстро. Только Бонер не сдалась бы, у нее своя, отдельная кормушка. Но это все в прошлом.
- А что, Ельцина значащей фигурой не считаешь?
- Брось ты. Он - пьянь подзаборная. Поражаюсь, как люди за ним идут. С голодухи совсем мозгов лишились.
- Вот и главная причина.
- Да с ней бы справились. И не такие задачи решали. Только ещё Горбачева бы убрать, и все.
- А кого вместо него?
- Хоть бы и военного, какого. Главное, чтоб был с крутым норовом, например, Варенникова.
- И что ты думаешь, справился бы?
- Должен был бы справиться. Сражения выигрывал. Накормить уж точно смог бы. Если начать разбираться… Я не дал договорить.
- А не поздно? Замолчали. Я придвинул поближе свою чашку. Отхлебнул, не помогло. Стало быть, пора закурить. Пепельница и сигареты со спичками оставались на подоконнике. Пришлось встать и пройтись по кабинету. Первая спичка сломалась. Прикуривая от второй, не заметил, что сигарета уже занялась, а я продолжал прикуривать, отчего она покрылась черными разводами. Константин Иванович следил за моими действиями, взгляд не был изучающим, скорее, моторным.
- Да, поздно, и все же. Разогнать этих паршивцев из Белого дома, было пустяшным делом. Можно было поднять всех: и ЗИЛ, и ДИНАМО, ШИННЫЙ, одним бы районом всех задавили. Да что уж теперь.- Я тоже, как он, прокручивал все возможные варианты, но всегда что-то не сходилось. Основной вопрос, вопрос хлеба, решен не был, наступал ступор. Как будто почувствовав, что пора завершать разговор, Константин Иванович не то спросил, не то вспомнил:
- У тебя кажется приемо-сдаточные испытания?
- Да. Пойду, посмотрю, что и как. Мало ли, на возврат не хотелось бы сейчас нарваться.
- А мне тем более… Лекарство нужно еще принять,- вспомнил он. Я встал и вышел. Быстро, не прощаясь. Рабочий день продолжался.
Все не так, все. Эта мысль не давала ни думать, ни нормально работать. Приемо-сдаточные, возвраты, лекарства. Кому теперь это нужно? Кому!? Просрали. Людей в коридоре стало больше: время обеденное.

[Евсей Никандрови...]

Юра, Юрчик, Разберемся. Я папа. Причем, крутой Евсей., очень. Теперь про Вову.

[Евсей Никандрови...]

[/quote]

[Евсей Никандрови...]

Ну и дела.[font="Garamond"][/font]
[/quote]
[size="2"][/size][color="#000000"][/color]

[Евсей Никандрови...]

дима

[Евсей Никандрови...]

дима проявился

[Евсей Никандрови...]

дима проявляется

[Евсей Никандрови...]

да...