Юрий Озеров. Сталинград. Опции

[Konstanten]

Битва за Кавказ. Октябрь-ноябрь 1942.Продолжение

Туапсинское направление.

Севернее Туапсе мы располагали четырьмя исключительно хорошими естественными оборонительными рубежами. Это система лесистых гор разной высоты, отлично прикрывающих город со всех сторон. Первый, внешний, рубеж — горы Оплепен, Гунай, Гейман, Елисаветпольский перевал и Сарай-гора. Они выше всех впереди лежащих высот на 300–400 метров. Поэтому весь рубеж мог господствовать над местностью. Второй рубеж — ряд высот, хребет между реками Гунай и Пшиш. Третий — горы Два Брата, Семашхо, Индюк, Гойтхский перевал. На этом рубеже противник имел возможность обходов и охватов по множеству ущелий, балок и троп. Наконец, четвертый, самый близкий к городу, — горы Псеиф, Большая и Малая Псеушхо, Заповедный, Невед.
Все эти рубежи, точно огромные концентрические круги, охватывали Туапсе до самого моря.
Немцы не учли и того, что рокадную магистраль нам заменял Черноморский флот, господствовавший на море. Флот обеспечивал бесперебойную работу тыла и оперативные перегруппировки Черноморской группы войск.
Недооценка противником этих наших возможностей превращала план его осеннего наступления на юге в авантюру. Тем не менее немецко-фашистские войска наступали на Туапсе с исключительным ожесточением и упорством.
После разгрома 3-й горнострелковой дивизии румын, пытавшейся обходным маневром найти лазейку для прорыва в сторону Геленджика и дальше по Кавказскому побережью, немецкое командование снова приказало наступать на Туапсе, не считаясь ни с какими потерями.
Советские войска, действовавшие на туапсинском направлении, располагали весьма выгодными позициями и поэтому имели серьезное преимущество над противником. Однако это никоим образом не могло компенсировать отсутствие проезжих дорог. В результате — огромные трудности с подвозом боеприпасов и продуктов, недостаток порой самых простых инструментов для фортификационных работ.
Стрелковая часть, оборонявшая горы Гунай и Гейман, раздобыла два десятка лопат, но лома ни одного не имела. А попробуй-ка выдолби окоп в скале без лома! Выручил какой-то смекалистый интендант: наладил изготовление ломов из осей обозных повозок.
Затрудняло наши действия и то, что все рубежи туапсинского направления располагались в густых лесах. А фашисты наступали со стороны Кубанской долины. Они имели специально обученные дивизии, всякие приспособления для действий на горном и лесном театре, разветвленную систему железных и шоссейных дорог, достаточное количество снарядов, продовольствия и неограниченные возможности маневра.
Первый таранный удар противник наносил из района Хадыженской по шоссе и по железной дороге Майкоп — Туапсе. Наши командиры всех рангов сумели заранее посоветоваться со стариками кавказцами, охотниками, лесничими, пастухами. Старожилы показали все ущелья, которые надо было прикрыть огнем. Они помогли советами нашим воинам и научили их хитрой «лесной и горной жизни». На деревьях бойцы и колхозники оборудовали тайные гнезда для снайперов-автоматчиков.

К концу сентября 1942 г. обстановка на Северном Кавказе несколько стабилизировалась. В упорных оборонительных боях советские войска нанесли врагу большие потери, остановили его на всем фронте кавказского направления. Это определило дальнейший ход всей битвы за Кавказ. Героическая оборона наших войск сорвала гитлеровский план прорыва в Закавказье, дала возможность советскому Верховному Главнокомандованию выиграть время, накопить резервы и усилить ими Закавказский фронт.


На туапсинском направлении противник ставил своей ближайшей целью выйти к побережью Черного моря в районе Туапсе, отрезать Черноморскую группу войск от основных сил Закавказского фронта, лишить наш Черноморский флот баз и портов и высвободить часть своих сил для переброски на другие участки фронта. Туапсинское направление немецко-фашистское командование считало главным. Об этом свидетельствовало распределение сил (из 26 дивизий, имевшихся перед Закавказским фронтом, 18 враг сосредоточил против Черноморской группы войск). Намерения противника главный удар нанести по Черноморской группе вскоре подтвердились и действиями авиации. Имея против Закавказского фронта до 600 самолетов, он основные усилия ее направил против Черноморской группы, особенно против войск, прикрывавших туапсинское направление.


После неудачных попыток прорваться к Туапсе из района Новороссийска немецко-фашистское командование решило основные усилия войск 17-й армии (44-й армейский, 57-и танковый корпуса и часть сил 49-го горнострелкового корпуса) сосредоточить на туапсинском направлении. Командующий 17-й армией генерал-полковник Руофф планировал наступление через горы западной части Главного Кавказского хребта из района Хадыженской в направлении Туапсе. Сущность этого плана состояла в нанесении двух ударов по сходящимся направлениям с целью окружения основных сил 18-й армии в районе северо-восточное Шаумяна. Главный удар намечался из района Нефтегорска на Шаумян и вспомогательный — в стык между 18-й и 56-й армиями, из района Горячего Ключа на Шаумян. В двадцатых числах сентября 17-я армия усилилась 10-й и 19-й румынскими пехотными дивизиями. Кроме того, 57-й танковый корпус пополнился 125-й пехотной дивизией, а 44-й армейский корпус — 46-й пехотной дивизией и горнострелковыми частями, объединенными в дивизионную группу под командованием генерала Ланца.
Для нанесения главного удара немецко-фашистское командование создало группу «Туапсе», составленную в основном из горнострелковых и легкопехотных дивизий, специально экипированных и прошедших длительное обучение ведению боевых действий в горах.
http://maps.google.ru/maps?q=%D0%9A%D1%80%...mp;t=p&z=10

По ходу боевых действий Туапсинскую оборонительную операцию можно разделить на два этапа. Первый этап (с 25 сентября по 23 октября) — наступательные бои ударной группировки 17-й армии противника на туапсинском направлении и выход ее войск на рубеж р. Пшиш, гора Семашхо, селения Гойтх, Шаумян.

Второй этап (с 23 октября по 20 декабря) — контрудары войск 18-й армии по прорвавшейся вражеской группировке и попытки противника развить успех в направлении гора Семашхо, Георгиевское.

Боевые действия наших войск развернулись одновременно на нескольких направлениях и приняли ожесточенный характер.Особенно тяжелые бои войска вели за высоты и коммуникации, которые играли исключительную роль для действий войск в горных условиях.

Первый этап начался наступлением противника утром 24 сентября. Силою до двух пехотных полков при поддержке трех танков и пяти танкеток после мощного артиллерийского налета он произвел разведку боем на участке 723-го стрелкового полка 395-й стрелковой дивизии. После двухчасового боя, понеся большие потери, вражеская пехота отошла на исходные позиции.
На следующий день после сильных бомбовых ударов по боевым порядкам 32-й гвардейской стрелковой дивизии противник в составе 97-й и 101-й легкопехотных дивизий перешел в наступление из района Хадыженской на Шаумян. В течение 25—28 сентября части 32-й гвардейской дивизии под командованием полковника М. Ф. Тихонова, предпринимая контратаки, удерживали занимаемые позиции. Только за первые два дня боев враг потерял свыше 1 тыс. солдат и офицеров. В этих боях гвардейцы проявляли мужество и героизм. Не добившись успеха на участке 32-й гвардейской стрелковой дивизии, вражеские войска с 26 сентября повели наступление на участке 383-й и 236-й стрелковых дивизий, стремясь занять горы Гейман и Гунай.

http://maps.google.ru/maps?q=%D0%9A%D1%80%...%D0%BD&z=11

В тот же день 198-я немецкая пехотная дивизия при поддержке крупных сил авиации начала наступление на Фанагорийское. Но и на этом участке подразделения 30-й и 395-й наших дивизий отбили все атаки врага. 27 сентября немецко-фашистскоо командование решило прорваться через Гунайку и выйти в тыл 32-й гвардейской и 236-й стрелковым дивизиям. Для осуществления этого плана оно бросило в бой против центра 18-й армии дивизионную группу Ланца. Малочисленные части 383-й стрелковой дивизии в течение четырех дней стойко оборонялись на 25-километровом фронте и лишь 30 сентября под воздействием превосходящих сил врага отошли на запад и юго-запад. В связи с этим начали отход и правофланговые части 236-й стрелковой дивизии. К 5 октября противник овладел на этом направлении горами Оплепен, Гунай, Гейман и вышел в долину р. Гунайка.

На самурско-лазаревском направлении части 46-й немецкой пехотной дивизии 28 сентября перешли в наступление с участка Самурская, Нефтегорск в направлении на Рожет, Маратуки и овладели рядом высот. Войска 31-й стрелковой дивизии, 691-го стрелкового полка 383-й стрелковой дивизии и 11-й гвардейской кавалерийской дивизии вплоть до 5 октября вели ожесточенные бои и все же вынуждены были оставить Черниговский и гору Оплепен. Создалась серьезная угроза прорыва противника в долину р. Пшеха. 29 сентября Ставка Верховного Главнокомандования указала командующему Закавказским фронтом:
«Несмотря на достаточное количество сил на хадыженско-туапсинском направлении и длительное время занятия войсками оборонительных рубежей, противник сумел с первых же дней наступления выйти во фланг и тыл частям 18-й армии, обороняющим дорогу Хадыженская—Туапсе. Дальнейшие намерения противника сводятся к тому, чтобы, действуя со стороны Котловина, гора Гунай, гора Гейман и с направления Фанагорийское по долине р. Псекупс, обойти главные силы нашей хадыженской группировки, изолировать ее и тем самым создать реальную угрозу выхода на побережье в район Туапсе.
http://maps.google.ru/maps?q=+%D0%A4%D0%B0...%D0%B5&z=10

Такое положение стало возможным потому, что:
1. Вместо глубоко эшелонированной сильной обороны части 18-й армии оказались разбросанными и, несмотря на общее превосходство в силах, на каждом отдельном направлении оказывались слабее наступающего противника.

2. Противник сумел занять выгодное положение для наступления, причем такие важные пункты, как гора Лысая, надежно не прикрывались и были отданы без особого сопротивления.

3. Не пытались восстановить положение в первые же дни, сосредоточив необходимые силы и перейдя в решительную контратаку, а усиливали обороняющиеся части небольшими силами, что давало возможность противнику бить их по частям.

4. Оборона оказалась слабой, несмотря на то, что время и местность позволяли сделать ее непроходимой. Командиры соединений и частей совершенно не обеспечили проведение оборонительных работ на занимаемых рубежах, и части не имеют развитой сети окопов, наблюдательных пунктов, ходов сообщения и пр., заграждений и завалов не применялось.

Считаю необходимым немедленно создать ударные группировки, перейти к активным действиям и полностью восстановить положение в районе к югу от Хадыженская и на участке Горячий Ключ, имея в виду ни в коем случае не допустить прорыва противника в район Туапсе».

Во исполнение этой директивы командующий фронтом приказал создать оперативную группу под командованием заместителя командующего 18-й армией генерал-майора В. А. Гайдукова.
Этой группе, в которую вошли 31-я гвардейская стрелковая, 11-я гвардейская кавалерийская дивизии и один полк 383-й стрелковой дивизии, приказывалось, не допуская прорыва противника в долину р. Пшеха, 7 октября контрударами восстановить положение в районе горы Оплепен и Маратуки и нанести удар в направлении на Красное Кладбище.
Одновременно командующий Черноморской группой передал из своего резерва в состав 18-й армии 328-ю стрелковую дивизию и 40-ю мотострелковую бригаду, которые должны были усилить первый эшелон правого крыла и центра армии.

Ставка Верховного Главнокомандования 2 октября указала командующему фронтом:

«Основная задача войск Черноморской группы — это ни в коем случае не допустить прорыва противника на побережье Черного моря как на туапсинском, так и на других направлениях, а поэтому выделение сил для операции по разгрому хадыженской группировки противника должно идти только не за счет ослабления войск, обороняющих туапсинское направление. Не возражая против проведения этой операции, Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:
1. 40 стрелковую бригаду оставить в районе Котловина с задачей обороной подступов к долине р. Пшиш не допустить выхода противника по р. Пшиш в тыл нашим войскам, обороняющим дорогу на Туапсе.

2. Сосредоточить в районе Рожет, Маратуки 31 стрелковую дивизию, 11 гвардейскую кавалерийскую дивизию, 119 стрелковую бригаду с задачей, выйдя в район южнее Самурская, нанести более короткий удар в общем направлении Червяков, Белая Глина, во фланг и тыл нефтего рекой группировке противника. Для прикрытия фланга ударной группы частью сил 20 горнострелковой дивизии наступать из района горы Матазык на Самурская.

3. Из района Белая Глина (5 км северо-западнее Куринский), Кура-Цице силами 12 гвардейской кавалерийской дивизии, 68 стрелковой бригады и 14 полка морской пехоты нанести удар в направлении Кабардинская и в дальнейшем, действуя по тылам хадыженской группировки противника, выйти в район Хадыженский.

4. 32 гвардейской стрелковой и 328 стрелковой дивизиям поставить задачу прочно прикрывать дорогу Хадыженская — Туапсе, активно взаимодействуя с войсками, наступающими с флангов.

5. Для обеспечения фанагорийского направления до начала операции вывести в район Ново-Михайловское 107 стрелковую бригаду (без б-на, действующего на перевалах)»{129}.

Командование Черноморской группы войск в связи с прорывом противника на котловинском и сосновском направлениях решило силами 328-й и 383-й стрелковых дивизий, 40-й мотострелковой бригады и 12-й гвардейской кавалерийской дивизии уничтожить противника в районе Сосновка, гора Гейман и восстановить положение в центре оперативного построения 18-й армии.
Однако назначенное на 2 октября это наступление не состоялось, так как 1 октября противник нанес упреждающий удар по боевым порядкам 383-й стрелковой дивизии и 3 октября овладел Котловиной.
..........
7 октября войска центра 18-й армии силами 236-й стрелковой, 12-й гвардейской кавалерийской дивизий, 40-й мотострелковой и 119-й стрелковой бригад предприняли контрудар с целью уничтожения гунайской и сосновской группировок противника. Однако эти попытки из-за неорганизованности и слабой подготовки боя успеха не принесли, В тот же день командующий Черноморской группой приказал командующему 18-й армией прекратить разрозненные действия и, не распыляя сил, нанести последовательные удары по вражеской группировке в районе Гунайки и Котловины.

К 9 октября войска 18-й армии контратаками остановили дальнейшее наступление противника. За период с начала наступления на Туапсе гитлеровцы потеряли более 10 тыс. солдат и офицеров.
Первая попытка немецко-фашистских войск прорваться к Туапсе потерпела неудачу. На правом крыле Черноморской группы наступила оперативная пауза, которая продолжалась до 14 октября.

Обе стороны готовились к продолжению борьбы на туапсинском направлении. Перейдя к обороне на рожетском направлении, противник усилил свою группировку в районе Гунайки. Он снял часть сил с клухорского направления, создал несколько специальных батальонов и сосредоточил все эти силы на туапсинском направлении.

В свою очередь командование Закавказского фронта проводило ряд срочных мероприятий по усилению войск Черноморской группы. Из состава 56-й армии в 18-ю армию передавалась 353-я стрелковая дивизия. В районе Туапсе в качестве резерва были сосредоточены 83-я морская бригада и 137-й полк морской пехоты 47-й армии. Кроме того, на усиление 18-й армии из резерва фронта передавались 107-я стрелковая бригада и четыре артиллерийских полка. 5-я воздушная армия пополнилась 36 самолетами. Теперь в наземных войсках 18-я армия имела превосходство над противником, но по авиации оно оставалось все еще на стороне врага. 11 октября Ставка Верховного Главнокомандования освободила от командования Черноморской группой генерал-полковника Я. Т. Черевиченко и назначила командующим генерал-майора И. Е. Петрова.
Еще до этого Военным советом Черноморской группы был разработан план разгрома гунайской и хадыженской группировок противника. Для этой цели создавались две ударные группы: в районе Навагинской для удара на Хадыженскую и в районе Церковный, Маратуки, Рожет для удара на Нефтяную. Этим же планом предусматривалось окружить и уничтожить семашхскую группировку врага. Такой план имел целый ряд серьезных недостатков. Во-первых, не учитывались реальные возможности сосредоточения войск. Им предстояло совершать перегруппировку только по одной дороге на каждом направлении, а в районе Церковного была всего одна вьючная тропа. К тому же ослаблялся центр 18-й армии. И наконец, для реализации такого плана необходимо было значительное время, а обстановка требовала немедленных действий.

14 октября противник нанес одновременно два удара: из района Гунайка, гора Гейман и из района восточнее Фанагорийское на Шаумян, Садовое — с целью окружить основную группировку 18-й армии и прорваться к Туапсе. К исходу 15 октября враг вышел к южной окраине Шаумяна и железнодорожному мосту у Островской Щели. Одновременно с наступлением на этом направлении противник нанес удар по левому флангу 56-й армии, прорвал оборону 395-й стрелковой дивизии и начал распространяться по долине р. Хатыпс и хребту Гойтх. Для усиления обороны Туапсинского шоссе у железной дороги командующий Черноморской группой 15 октября приказал выдвинуть 383-ю стрелковую дивизию на перевал Гойтхский, а 26-й полк НКВД — за перевал Елисаветпольский (Шаумянский).
http://maps.google.ru/maps?q=%D0%B3%D0%BE%...%D1%85&z=11

Вдоль Туапсинского шоссе приказывалось создать опорные противотанковые пункты и занять их гарнизонами. Положение на туапсинском направлении становилось все напряженнее.

15 октября Ставка Верховного Главнокомандования указала командующему Закавказским фронтом (генералу И.В.Тюленеву) на недооценку им роли Черноморской группы войск и приняла ряд мер по улучшению положения.

В директиве указывалось:

«Из Ваших наиболее частых посещений войск Северной группы и из того, что Вами значительно большая часть войск направлена в состав этой группы, Ставка усматривает недооценку Вами значения Черноморской группы и оперативно-стратегической роли Черноморского побережья. Ставка разъясняет, что значение черноморского направления не менее важно, чем направление на Махачкала, так как противник выходом через Елисаветпольский перевал к Туапсе отрезает почти все войска Черноморской группы от войск фронта, что, безусловно, приведет к их пленению; выход противника в район Поти, Батуми лишает наш Черноморский флот последних баз и одновременно предоставляет противнику возможность дальнейшим движением через Кутаиси и Тбилиси, а также от Батуми через Ахалцихе, Ленинакан по долинам выйти и в тыл всем остальным войскам фронта и подойти к Баку.
Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. Вам лично в дальнейшем свое основное внимание уделить помощи и непосредственному руководству войсками Черноморской группы.

2. Принять все меры к немедленному усилению войск Черноморской группы и создать на Черноморском побережье сильные резервы, для чего: а) немедленно перебросить в состав 18-й армии три гвардейские стрелковые бригады из числа резерва Северной группы; взамен их одновременно перебросить и передать в состав войск Северной группы 34, 164 и 165-ю стрелковые бригады из Баку».

Этой же директивой предписывалось перебросить из 46-й армии на туапсинское направление 63-ю кавалерийскую дивизию, а также передать Черноморской группе 83-ю горнострелковую дивизию. Ставка разрешала командующему Закавказским фронтом доукомплектовать шесть стрелковых дивизий. В Закавказский фронт были направлены четыре истребительно-противотанковых артиллерийских полка, два полка ПВО и один зенитный дивизион.

Между тем противник продолжал наступать на Шаумян. 16 октября он вышел к Навагинской, а на следующий день овладел Шаумяном и завязал бои за перевал Елисаветпольский. Фанагорийская группировка противника к 16 октября захватила урочище Степки и стала распространяться в направлении горы Кочканова. Командование 17-й немецкой армии было уверено в полном успехе своего наступления. 16 октября в журнале боевых действий группы армий «А» записано: «Сопротивление противника в районе Туапсе, сделавшееся в последние дни заметно слабее, позволяет сделать вывод, что силы сопротивления русских сильно надломлены нашим непрерывным наступлением, а также эффективной поддержкой авиации».

17 октября командование и штаб группы выехали в отходившие части. При проверке состояния войск и обороны оказалось, что командующий 18-й армией и его штаб не знали действительного положения на фронте. Они потеряли связь с соединениями левого фланга армии. Командованию армии даже не было известно о том, что противник захватил Шаумян. Оно пренебрегло условиями местности и стремилось создать сплошной фронт, в результате чего войска, поступавшие в армию из резерва, вводились в бой по частям, распылялись, вместо того чтобы сосредоточивать их для нанесения контрударов в наиболее угрожаемых местах. Военный совет фронта вынужден был сменить командующего 18-й армией генерал-лейтенанта Ф. В. Камкова (был отзван в резерве ВГК ,впоследствие командовал корпусом). Командовать армией Военный совет фронта поручил автору данного труда ( генерал А.А.Гречко командующий 18 армией , член Военного совета бригадный комиссар П. В. Кузьмин, начальник штаба генерал-майор А. А. Харитонов).

Нависшая опасность над Туапсе, так же как совсем недавно над Новороссийском, требовала от нового командующего и его штаба четких и решительных действий. В тот период, учитывая обстановку, следовало ожидать настойчивых атак противника в направлениях на перевал Гойтхский, Садовое и его попыток прорваться на стыке 18-й и 56-й армий. Чтобы воспрепятствовать дальнейшему продвижению противника, в район Индюк сосредоточивалась 83-я горнострелковая дивизия полковника А. А. Лучинского, прибывшая из Средней Азии, а у разъезда Гойтх — два минометных полка. Из резерва группы на рубеж гор Семашхо и Индюк, перевал Гойтхский выдвигалась 353-я стрелковая дивизия генерал-майора Ф. С. Колчука. Кроме того, в район Афанасьевского Постика из 56-й армии перебрасывался 323-й батальон морской пехоты, а из 47-й армии — 83-я морская стрелковая бригада. В район Гойтхское, балка Прочева сосредоточивались 8-я и 9-я гвардейские и 10-я стрелковые бригады из Северной группы войск, а в район Перевального из резерва фронта — 165-я стрелковая бригада. Все эти меры были направлены на создание условий для нанесения контрударов по группировке врага, вышедшей в район Шаумяна.

Разгром этой группировки командующий 18-й армией решил осуществить с двух направлений. Однако 19 октября немецко-фашистские войска сами перешли в наступление и, несмотря на героическое сопротивление войск 18-й армии, потеснили их в районе Котловины. Врагу удалось захватить перевал Елисаветпольский и гору Кочканова. Создалась угроза выхода противника в тыл левофланговых соединений 18-й армии.
20 октября войска левого фланга 18-й армии пришлось отвести. Благодаря этому план противника окружить части 18-й армии и соединить свои шаумянскую и фанагорийскую группировки был сорван.
Ввиду чрезвычайности сложившейся обстановки в войска выехали командующий и член Военного совета Черноморской группы, командующий 18-й армией и офицеры их штабов.
Противник продолжал рваться к Туапсе. Сосредоточив резервы в районе Гунайки, он 21 октября начал наступать в направлении на Гойтх, Георгиевское.
На этом участке оборонялась 408-я стрелковая дивизия, прибывшая с советско-турецкой границы. Эта дивизия была хорошо, укомплектована, но еще не имела боевого опыта.
Занимаемый дивизией лесной район не был подготовлен к обороне, хотя был для этого весьма удобен. Командир дивизии полковник П. Н. Кицук не принял необходимых мер для организации устойчивой обороны, несмотря на то что для этого было восемь суток. С утра 21 октября вражеская группировка после артиллерийской подготовки силами дивизионной группы Ланца и двух полков 97-й дивизии перешла в наступление на участке 40-й мотострелковой бригады и 408-й стрелковой дивизии. Выявив слабое место в обороне дивизии и не встречая серьезного сопротивления ее частей, гитлеровцы ворвались на северную окраину Перевального и овладели Гойтхом.

http://maps.google.ru/maps?q=%D0%BF%D0%B5%...%D0%B9&z=11

Отход частей 408-й стрелковой дивизии поставил в исключительно тяжелое положение левый фланг 40-й мотострелковой бригады. Бойцы и командиры этой бригады, проявляя мужество, приостановили дальнейшее продвижение врага в районе Перевального. Этот населенный пункт в течение 21—22 октября несколько раз переходил из рук в руки.Особо отличился в этих боях батальон майора Савицкого: бойцы три раза выбивали гитлеровцев из Перевального. За два дня они отбили свыше десяти атак противника.

22—23 октября противник вышел к горам Семашхо, Два Брата и перерезал единственную рокадную дорогу.
http://maps.google.ru/maps?q=%D0%B3%D0%BE%...%D0%BE&z=11

http://maps.google.ru/maps?q=++%D0%B3%D0%B...%D1%85&z=11

Этим нарушилось управление армией и ее снабжение. Передовые части врага вышли к долине р. Туапсинка, от которой до Туапсе оставалось немногим больше 30 км.В этой тяжелой обстановке перед 18-й армией стояла задача не допустить прорыва противника через горы и контрударом отбросить главную группировку врага за р. Пшиш. Исходя из создавшегося положения, командование 18-й армии решило нанести два удара на флангах прорвавшейся вражеской группировки, по сходящимся направлениям в район хутора Пелика, Гойтх с целью окружить и уничтожить противника в районе горы Семашхо. На левом фланге командование армии решило на рубеже балка Холодная, Островская Щель, высота 383.3 перейти к прочной обороне силами 107-й, 119-й стрелковых бригад, 68-й морской стрелковой бригады и 32-й гвардейской стрелковой дивизии.
http://maps.google.ru/maps?q=%D0%B3%D0%BE%...%D1%85&z=11
Войскам, действовавшим на правом фланге, командующий армией поставил следующие задачи: 40-й мотострелковой бригаде — удерживать рубеж южнее Перевального, не допуская распространения противника на юг и юго-восток. 10-й стрелковой бригаде, выполняя главную задачу по окружению противника, нанести удар в общем направлении высота 384.0, Перевальный с задачей 29 октября овладеть Перевальным. 383-й стрелковой дивизии — наступать в направлении хутора Пелика, 353-й стрелковой дивизии — в направлении высоты 394.7. По замыслу операции обе эти дивизии, наступая с фронта, должны были сковать действия противника, не дать ему осуществить маневр силами и средствами на направления действий ударных групп армии. 9-я гвардейская стрелковая бригада, составляя вторую ударную группу, должна была наступать в общем направлении гора Каменистая, Гойтх с задачей в первой половине дня 29 октября овладеть районом высота 394.7, Гойтх, не допустив отхода противника с юга на север. 12-я гвардейская кавалерийская дивизия, находясь в подчинении командующего Черноморской группой, имела задачу оборонять район Алтубинала, обеспечивая правый фланг армии с севера и востока. Для поддержки действий наступавших частей была создана армейская артиллерийская группа в составе 880-го, 1167-го армейских, 966-го и 902-го артиллерийских полков, 415-го и 321-го гвардейских минометных дивизионов. Боевые действия армии поддерживали соединения 5-й воздушной армии. Одновременно принимались меры что укреплению порядка в войсках и улучшению управления войсками 18-й армии. В результате этих мер наступление противника на этом направлении было остановлено. Советские войска приступили к подготовке контрударов.
Боевые действия на втором этапе развернулись с 23 октября. В наступление перешли части 353-й стрелковой дивизии генерал-майора Ф. С. Колчука в направлении горы Семашхо. .

После длительного боя к исходу дня гора Семашхо была взята. 25 октября в наступление перешла 383-я стрелковая дивизия генерал-майора К. И. Провалова, которая к исходу дня вышла к южной окраине Перевального. Несмотря на малочисленный состав и усталость от предыдущих боев, бойцы и командиры 383-й дивизии теснили врага, проявляя при этом мужество и отвагу. В течение 26—30 октября, отражая контратаки противника, дивизия достигла р. Пшиш на участке Перевальный, хутор Пелика. Второй батальон 694-го стрелкового полка этой дивизии под командованием старшего лейтенанта Головатюка первым с ходу форсировал р. Пшиш и захватил на ее северном берегу плацдарм. .. 1 ноября подразделения бригады ворвались в Гойтх, но, будучи контратакованы, отошли на исходные позиции. В дальнейшем с 4 по 26 ноября в связи с ухудшением погоды войска армии прекратили атаки. И только на отдельных направлениях они вели бои по улучшению своих позиций, отражали контратаки противника и готовились к предстоящей операции. За время контрудара по гойтхской группировке войска правого фланга 18-й армии уничтожили свыше 8 тыс. солдат и офицеров, захватили и уничтожили много боевой техники и оружия противника.

Весь конец октября войска 18-й армии вели напряженные бои, в результате которых рухнул план немецко-фашистского командования прорваться к Туапсе. Противник был вынужден перейти к обороне.
В первой половине ноября из отдельных групп, окруженных нашими войсками в районе гор Семашхо и Два Брата, образовалась семашхская группировка противника численностью до пяти полков с артиллерией и минометами. Перед 18-й армией встала задача уничтожить эту группировку и ликвидировать последнюю угрозу на туапсинском направлении. Командующий армией принял решение: удерживая занимаемые рубежи, не допустить выхода противника на гребень Главного Кавказского хребта. Было решено силами 383-й и 353-й стрелковых, 83-й горнострелковой дивизий, 8-й гвардейской и 165-й стрелковой бригад фланговыми ударами отсечь и последовательно уничтожить семашхско-индюкскую группировку врага. В соответствии с этим решением была произведена перегруппировка войск и созданы на флангах ударные группы. Группа в составе 383-й стрелковой дивизии и 10-й стрелковой бригады наносила удар с юга на Гойтх, 83-я стрелковая дивизия и 8-я гвардейская стрелковая бригада — с северо-запада в том же направлении. 353-й стрелковой дивизии и 165-й стрелковой бригаде приказывалось сковать группировку противника ударами с фронта.

26 ноября войска обеих групп одновременно перешли в наступление. 383-я стрелковая дивизия, прикрывшись одним батальоном юго-западнее хутора Пелика по южному берегу р. Пшиш, двумя полками наступала на высоту 394.7 с задачей перехватить дорогу Гойтх — гора Семашхо. Сломив сопротивление противника, части дивизии к исходу дня 27 ноября овладели восточными скатами и вершиной высоты 394.7. Предпринятая противником силою до батальона контратака из района горы Каменистая была отбита. Прикрывая основные пути снабжения семашхской группировки, противник предпринимал частые контратаки. Вершина высоты дважды переходила из рук в руки. 3 декабря части дивизии отразили 13 вражеских контратак. 353-я стрелковая дивизия действовала на горе Семашхо и безымянных высотах юго-восточнее, прикрывала важнейшее направление Семашхо, Анастасиевка, Георгиевское.
http://maps.google.ru/maps?q=%D0%93%D0%B5%...%D0%B5&z=12
Упорными и настойчивыми действиями части дивизии систематически и последовательно уничтожали противника, выбивая его из отдельных гнезд и укрытий в скалистых горах. 1149-й стрелковый полк этой дивизии успешно продвигался в северном направлении и к исходу 13 декабря вышел на безымянный хребет (1 км юго-восточнее горы Каменистая), перехватив несколько троп, идущих на гору Семашхо. В результате этих боев противник потерял убитыми и ранеными свыше 350 солдат и офицеров. Закрепившись на достигнутом рубеже, полк фактически нарушил коммуникации семашхской группировки противника.

83-я горнострелковая дивизия под командованием полковника А. А. Лучинского двумя полками наступала с рубежа высоты Треугольная, стремясь соединиться с частями 383-й стрелковой дивизии. Правый фланг дивизии обеспечивался сковывающими действиями 165-й стрелковой бригады, левый — правофланговыми частями 8-й гвардейской стрелковой бригады. К исходу дня 26 ноября левофланговые части 83-й горнострелковой дивизии овладели безымянной высотой, захватив при этом 11 вражеских дзотов. В течение 27 и 28 ноября противник, поддерживаемый сильным артиллерийским и минометным огнем, упорно оборонял занимаемые позиции. До 7 декабря дивизия частью сил продолжала наступательные действия, разрушала огневую систему обороны врага, отдельными отрядами и мелкими группами вела боевую разведку и блокировку его опорных пунктов. Нанося противнику большие потери, части дивизии продвигались вперед.
Советские войска вели наступление в тяжелых условиях горно-лесистой местности, из-за сильных туманов видимость иногда была всего до одного-двух десятков метров. И все же войска 18-й армии продолжали упорно продвигаться вперед. Противник часто переходил в контратаки, чтобы сдержать натиск наших войск. Но наступательный порыв советских воинов был очень высоким. К 17 декабря в результате решительных действий частей 353-й и 383-й стрелковых и 83-й горнострелковой дивизий и 165-й стрелковой бригады семашхская группировка противника была ликвидирована, а ее остатки отброшены за р. Пшиш. Была устранена угроза прорыва немецко-фашистских войск к Туапсе. За время боевых действий по разгрому семашхской группировки врага советские войска уничтожили 4200 вражеских солдат и офицеров, захватили много пленных, военного имущества и вооружения.
На этом закончилась Туапсинская оборонительная операция. В результате трех неудачных попыток прорваться к Туапсе противник понес серьезные потери и вынужден был перейти к обороне.

Нальчикско -Орджоникидзевская оборонительная операция

7 октября 1942 года
1-я танковая армия вчера взяла Малгобек, расположенный на нефтепроводе северо-западнее Грозного.
Группа армий «В» сообщает, что окончание перегруппирования сил для дальнейшего наступления на Сталинград возможно только 12 октября, так что наступление будет продолжено 13-го. Фюрер с этим не согласен. Он приказал активным использованием люфтваффе и частыми действиями ударных войск лишить противника возможности упрочить свою оборону.
26 октября 1942 года
Вчерашнее наступление 1-й танковой армии застало противника врасплох и потому уже к 10.00 достигло поставленной цели – Нальчика. Планируется отсюда продолжать наступление на восток. Согласно оценке обстановки 6-й армии, сражение за Сталинград из-за отчаянного сопротивления противника приведет к взятию города не раньше 10 ноября.
Фюрер снова выразил свое беспокойство большим наступлением русских, возможно, это будет зимнее наступление на участке армий союзников через Дон на Ростов. Причиной этой тревоги, помимо прочих, является активность противника в этом районе и наведение мостов через Дон. Фюрер распорядился, чтобы в помощь всем трем армиям союзников использовались полевые дивизии люфтваффе, «как опорные палочки корсета». Вследствие этого используемые на фронте немецкие дивизии освободятся и смогут вместе с прочими подразделениями сформировать резервы за линией фронта союзников.

Почти весь сентябрь гитлеровцы делали отчаянные попытки прорваться к нефтяным районам Грозного. Однако в Алхан-Чуртскую долину в районе Малгобека они не прошли.
Не удалось противнику прорваться и через Эльхотовские ворота. За небольшой тактический успех враг заплатил дорогой ценой — 18 700 убитых солдат и офицеров, 384 сожженных танка.

Но, не считаясь с потерями, командование группы армий «А» решило любой ценой поднять престиж своей армии и во что бы то ни стало захватить Орджоникидзе.
Одновременно намечалось, закрыв Военно-Грузинскую дорогу, разъединить наши части, а затем развивать наступление на Грозный, Баку и но Военно-Грузинской дороге на Тбилиси.
Город Орджоникидзе имел большое стратегическое значение. Отсюда открывался проход в Закавказье по Военно-Грузинской дороге и через Дарьяльское ущелье.
Однако подступы к городу прикрываются реками и горными хребтами. Местность же в полосе наступления противника на Нальчик и далее на восток к Орджоникидзе проходима для всех родов войск. Однако командование Северной группы войск менее всего ожидало наступления немецко-фашистских войск на нальчикском направлении и готовило наступление по разгрому моздокской группировки врага. Несмотря на то что командующий Закавказским фронтом приказал генералу И. И. Масленникову одновременно с подготовкой наступления на малгобекско-моздокском направлении усилить войска, прикрывавшие нальчикское направление, последний не выполнил этого приказа и не уделил серьезного внимания укреплению обороны и усилению войск левого крыла Северной группы.

А между тем противник еще в сентябре начал подготовку к наступлению именно на этом участке фронта. 25 сентября он захватил небольшой плацдарм на западном берегу Терека в районе Майское. Командование 37-й армии и Северной группы войск не придало этому особого значения и не приняло мер к ликвидации плацдарма. А как выяснилось позже, именно с этого плацдарма немецкие войска наносили, главный удар в Нальчикской операции. С нашей стороны на этом участке действовал всего один ослабленный полк 151-й стрелковой дивизии.
Для маскировки своих намерений командование 1-й немецкой танковой армии продолжало наступательные действия мелкими группами танков в районе Малгобека и, укрепив инженерными сооружениями оборону в районе Илларионовка, Эльхотово, Плановское, сняло оттуда 13-ю и 23-ю танковые дивизии и сосредоточило их в районе Майское, Котляревская.
Кроме того, противник усилил 2-ю горнострелковую румынскую дивизию двумя горнострелковыми батальонами. Всего на нальчикском направлении он сосредоточил две танковые и одну горнострелковую дивизии, десять батальонов и дивизионов специального назначения. Численность войск здесь достигала 33 894 человек. У противника на этом участке имелось 460 орудий и минометов, более 1500 станковых и ручных пулеметов, 178 танков и большое количество мотоциклов и бронемашин. Основные силы враг сосредоточил на плацдарме протяженностью всего около 20 км.


Тем временем войска Северной группы заканчивали последние приготовления к наступлению. Оно намечалось на 3 ноября.

К началу боевых действий, т. е. к 25 октября, войска занимали оборону на широком фронте — около 350 км. , 44-я армия, которой теперь командовал генерал-майор К. С. Мельник, в составе 9-го стрелкового корпуса, 223, 389, 402 и 414-й стрелковых дивизий держала оборону на правом берегу Терека, от Кизляра до Бено-Юрт, не имея соприкосновения с противником. 9-я армия под командованием генерал-майора К. А. Коротеева в составе 3, 10 и 11-го стрелковых корпусов, 89, 176, 337, 347 и 417-й стрелковых дивизий, 5-й гвардейской, 15-й и 52-й танковых бригад вела оборонительные бои на фронте от Бено-Юрт до Дарг-Кох. 37-я армия под командованием генерал-майора П. М. Козлова в составе 2-й гвардейской, 151, 275, 295, 392-й стрелковых дивизий и 11-й стрелковой дивизии НКВД оборонялась на рубеже рек Терек и Баксан, от Змейской до Гунделена.

58-я армия генерал-майора В. А. Хоменко, имея 271, 319 и 416-ю стрелковые дивизии и Махачкалинскую стрелковую дивизию НКВД, находилась во втором эшелоне, прикрывая махачкалинское направление. Кроме этих армий в непосредственном подчинении командующего Северной группой войск были 4-й гвардейский кавалерийский корпус под командованием генерал-лейтенанта Н. Я. Кириченко и 10-й гвардейский стрелковый корпус, которым командовал полковник И. А. Севастьянов. 4-й гвардейский кавалерийский корпус в составе 9-й, 10-й гвардейских, 110-й и 30-й кавалерийских дивизий после неудачных боев в районе Урожайное и Ачикулака занимал оборону севернее основных войск группы на рубеже Озек-Суат, Камыш-Бурун, 10-й гвардейский стрелковый корпус в составе 4, 5, 6 и 7-й гвардейских стрелковых бригад и оперативно подчиненной ему 63-й кавалерийской дивизии оборонялся на рубеже Майорский, совхоз Алпатов. Между этими корпусами образовался разрыв до 100 км, который контролировался нашей авиацией. К началу боевых действий Северная группа войск была усилена девятью артиллерийскими полками, десятью ис-требительно - противотанковыми артиллерийскими полками, двумя минометными и двумя полками реактивной артиллерии. В группе имелось пять танковых бригад, восемь отдельных танковых батальонов и шесть бронепоездов. 4-я воздушная армия имела в своем составе 232 самолета. К началу Нальчикской операции войска Северной группы превосходили противника по пехоте, артиллерии и минометам. В танках превосходство было по-прежнему на стороне врага.

Основные силы наших войск располагались на грозненском и орджоникидзевском направлениях, в то время как на нальчикском направлении оборонялась слабая 37-я армия.
А именно против этой армии противник и намеревался нанести главный удар. На участке прорыва он создал тройное превосходство по пехоте, одиннадцатикратное в артиллерии, десятикратное в минометах. Танков в 37-й армии не было совершенно, а гитлеровцы сосредоточили на участке прорыва много танков. Противник рассчитывал нанести удар силами 2-й румынской горнострелковой дивизии на Нальчик с севера, а затем двумя танковыми дивизиями с востока. Прорвав оборону и внезапным ударом разгромив 37-ю армию, он намеревался захватить Орджоникидзе, Грозный, а затем наступать по Военно-Грузинской дороге на Тбилиси. К началу операции все силы 37-й армии оказались равномерно растянутыми на фронте протяженностью 120 км. Резерва 37-я армия не имела.
Оборона ее в инженерном отношении была оборудована слабо. Минных противотанковых заграждений в полосе обороны не было создано.

Командование армии и Северной группы войск не сумело разгадать замысел противника и своевременно не усилило правый фланг армии. Хотя разведка и докладывала о замеченной перегруппировке вражеских войск, выводы из ее данных были сделаны ошибочные. Так как этот период совпадал с подготовкой нашего контрудара, то штабы оценили перегруппировки противника как мероприятия по укреплению своей обороны.

25 октября рано утром авиация противника под прикрытием истребителей произвела мощный звездный налет по войскам и штабу 37-й армии, располагавшемуся в Долинское.
На штаб налетело около 70 самолетов. Связь с Северной группой войск была прервана.Из Долинское штаб перешел в неподготовленный командный пункт в Хасанье и потерял управление войсками.

В 10 часов утра 2-я румынская горнострелковая дивизия, усиленная немецкими частями, после короткого, но сильного огневого налета перешла в наступление. Танки с десантами автоматчиков под прикрытием дымовых завес нанесли удар из района Баксаненок, Старая Крепость по стыку 295-й и 392-й стрелковых дивизий, в общем направлении на Нальчик. Авиация противника в течение всего дня не давала возможности движения по дорогам. Только на аэродром Нальчика противник совершил 42 налета. 295-я стрелковая дивизия полковника Н. Г. Сафаряна, оказывая упорное сопротивление, вынуждена была отступить. 392-я стрелковая дивизия, которой командовал полковник Г. И. Купарадзе, была отрезана и прижата к горам. За день противнику удалось продвинуться на отдельных участках до 8 км. Утром следующего дня немецко-фашистские войска возобновили наступление. Во второй половине дня они подошли к Нальчику.
Из района Докшукино командующий 37-й армией контратаковал 2-ю румынскую горнострелковую дивизию 875-м полком 2-й гвардейской стрелковой дивизии, которой командовал генерал-майор Ф. В. Захаров. Но сил было явно недостаточно, и контратака успеха не имела.
http://maps.google.ru/maps?q=%D0%94%D0%BE%...D%D0%BE&z=9

В это же время из района Майское, Котляревская, Пришибская перешли в наступление части 13-й и 23-й немецких танковых дивизий. Гитлеровцы бросили против нашего 626-го стрелкового полка 151-й стрелковой дивизии и частей 2-й гвардейской стрелковой дивизии около 100 танков.
http://maps.google.ru/maps?q=%D0%9A%D0%BE%...8%D0%B9&z=9
Командующий Северной группой войск ошибочно оценил эти действия противника, как частную операцию по ликвидации нависающего положения 37-й армии.
Лишь к исходу дня командованию группы стало Ясно, что противник задумал широкую операцию по захвату Орджоникидзе ударом с запада. Тем временем, прорвав слабую оборону 626-го стрелкового полка, немецкие танки быстро распространялись в юго-западном направлении и к исходу дня продвинулись более чем на 20 км. Этот танковый прорыв врага создал тяжелое положение для 37-й армии. Войска этой армии в самый критический момент лишились управления и разрозненно отступали на юго-запад.Упоенные успехом внезапного удара, гитлеровцы считали, что наши войска уже не смогут остановить их продвижения.

26 октября командование группы армий «А» доносило в ставку Гитлера: «В районе 1-й танковой армии наступление на Нальчик, по-видимому, застало противника врасплох. Танковые дивизии уже в первый день продвинулись до Псыгансу, некоторые их части повернули на север и создали предпосылки для окружения приблизительно четырех дивизий противника. Уничтожение этой группировки должно закончиться в несколько дней. Противник оттеснен в горы. Представляется, что продвижение танковыми силами в южном, а затем в восточном направлении на Орджоникидзе откроет широкие перспективы...»


Командующему Закавказским фронтом необходимо было принять срочные меры для прикрытия орджоникидзевского направления. В это время генерал армии И. В. Тюленев находился в Черноморской группе войск и лично руководил оборонительной операцией на туапсинском направлении. Узнав о наступлении противника на Нальчик, он немедленно вылетел в штаб Северной группы войск и тут же направил в Северную группу 155-ю стрелковую бригаду из Сухуми и 319-ю стрелковую дивизию из 58-й армии. Кроме того, в район прорыва подтягивался вновь сформированный 10-й стрелковый корпус под командованием генерал-майора П. Е. Ловягина. 10-й стрелковый корпус в составе 59-й и 164-й стрелковых бригад, усиленный тремя артиллерийскими дивизионами и двумя истребительно-противотанковыми артиллерийскими полками, должен был в ночь на 27 октября занять оборону по восточному берегу р. Урух, от р. Терек до Чиколы. Корпусу подчинялась и 275-я стрелковая дивизия, которая оборонялась на правом фланге, в районе Змейской. Кроме того, командующий фронтом приказал 11-му гвардейскому стрелковому корпусу, которым командовал генерал-майор И. П. Рослый, занять оборону по внешнему обводу Орджоникидзевского оборонительного района. 3-й стрелковый корпус полковника Г. Н. Перекрестова сменялся частями 317-й стрелковой дивизии и сосредоточивался в районе Заманкула, что в 10 км восточное Эльхотово.


Между тем противник продолжал наступление, отбрасывая 37-ю армию к предгорьям Главного Кавказского хребта. Между частями 37-й армии образовался разрыв, участок от Уруха до Чиколы оказался совершенно открытым. Создалась непосредственная угроза прорыва немецко-фашистских войск к Орджоникидзе.
http://maps.google.ru/maps?q=++%D0%A7%D0%B...&iwloc=near
29 и 30 октября противник произвел перегруппировку 13-й и 23-й танковых дивизий к западному берегу р. Урух для наступления на Орджоникидзе.
31 октября танковые дивизии врага нанесли удар в районе Чиколы и вышли в тыл 10-му стрелковому корпусу. Штаб стрелкового корпуса был смят танками противника.
В ночь на 1 ноября 10-й стрелковый корпус разрозненными группами отступал на Алагир и Кирово.

http://maps.google.ru/maps?q=Russia,+%D0%A...%D1%8F&z=10

1 ноября противник занял Алагир и переправился через р. Ардон. В этот же день его авиация сильно бомбила Орджоникидзе. В результате бомбежек погибли начальник штаба Закавказского фронта генерал-лейтенант П. И. Бодин, член Военного совета фронта А. Н. Саджая, Нарком внутренних дел Северо-Осетинской республики Заделава. В воздухе разгорелись сильные бои.
1 ноября было сбито 18 и подбито 12 немецких самолетов. Тяжелые потери несли и наши войска. В эти напряженные дни командующий фронтом принял решение отказаться от наступления на ищерском направлении и в двухдневный срок перебросить 10-й гвардейский стрелковый корпус из 44-й армии на орджоникидзевское направление.
Сюда же из 9-й армии направлялась 2-я танковая бригада; в состав 11-го гвардейского корпуса передавалась 5-я гвардейская танковая бригада. Кроме того, в район Орджоникидзе сосредоточивались пять истребительно-противотанковых артиллерийских полков и три гвардейских минометных полка реактивной артиллерии. Принимались также срочные меры по улучшению управления войсками.
Благодаря принятым мерам командованием фронта и группы наступление противника было замедлено. Однако положение все еще оставалось крайне опасным.

С утра 2 ноября противник силами до 100 танков прорвал внешний обвод Орджоникидзевского укрепленного района на участке Фиаг-Дон, Дзуарикау и передовыми частями вышел к пригороду Орджоникидзе; к исходу дня он захватил Гизель. Геройски сражались части 11-го гвардейского стрелкового корпуса. В боях в районе Фиаг-Дона они подбили 30 танков врага. У стен города советские воины стояли насмерть.....Однако враг не считался с потерями и упорно продолжал рваться к Орджоникидзе.
Захватив Гизель и сосредоточив в этом районе до 150 танков, противник 3 и 4 ноября пытался расширить прорыв, но всюду был отброшен с большими для него потерями. И все-таки вражеские атаки продолжались.
http://maps.google.ru/maps?q=%D0%A0%D0%B5%...%D1%8F&z=10

Незадолго до этого в ставку Гитлера была послана телеграмма, в которой генерал кавалерии фон Макензен хвастливо и явно преждевременно заявлял:
«Находившиеся до последнего времени перед фронтом корпуса на западном берегу реки Терека силы противника можно считать уничтоженными... Остатки, отброшенные в горы, идут навстречу своей гибели... Преследование противника в направлении Владикавказа (Орджоникидзе. — Прим. ред. ) продолжается».
Однако уже 4 ноября штаб 1-й танковой армии противника вынужден был сообщить в штаб группы армий «А» о том, что «придется приостановить наступление на Орджоникидзе до тех пор, пока район южнее реки Терек не будет очищен от противника и этим не будет устранена опасность удара во фланг и тыл танковых дивизий».

Но не тактические соображения затормозили наступление немецко-фашистских войск на Орджоникидзе, а усилившееся сопротивление и беззаветное мужество воинов Советской Армии и отрядов народного ополчения остановили врага у стен города. 5 ноября стал переломным днем всей Нальчикской операции. Противник был окончательно остановлен. И теперь уже гитлеровское командование забеспокоилось не о преследовании наших войск, а о спасении своих. В тот день штаб 1-й танковой армии получил приказ фюрера, в котором говорилось: «...на всем восточном фронте в русский революционный праздник 7 ноября следует ожидать крупных наступательных операций; фюрер выражает надежду, что войска будут защищать каждую пядь земли до последнего человека».
Застряв на подступах к Орджоникидзе, группировка немецко-фашистских войск оказалась в мешке. Создалась реальная возможность ее полного окружения и уничтожения в районе Гизели.

2 ноября 1942 года
Западным крылом 1-й танковой армии 1 ноября взят Алагир. Перспективы дальнейшего наступления на Орджоникидзе фюрер расценивает как весьма благоприятные.

Разгром Гизельской группировки 1 танковой армии Клейста. Мешок И.П.Рослого.

Гилер (командующий группой "А") и Клейст (командующий 1 ТА ) решились под Орджоникидзе повторить успешный удар 14 танкового корпуса генерала Виттерсгейма 23 августа под Сталинградом , решив узким танковым клином прорваться в Орджоникидзе (Владикавказ).

Собрав в кулак 13-ю и 23-ю танковые дивизии, 2-ю горнострелковую дивизию румын, полк «Бранденбург» и многие другие части, противник «прорубил окно» в нашей обороне между Фиагдоном и Дзуарикау, продвинулся на 18 километров и к вечеру 2 ноября подошел к западной окраине Орджоникидзе, где был остановлен частями дивизии НКВД.
Ширина прорыва на всем его протяжении от Дзуарикау до Орджоникидзе равнялась всего лишь четырем километрам, поэтому его форма, начерченная на моей рабочей карте, напоминала аппендицит, или длинный мешок, до отказа забитый войсками.
Проводя такую глубокую операцию, немцы рассчитывали на панику среди частей 9-й армии, которую они намеревались окружить и уничтожить. А чтобы не выталкивать наши войска из этого района, гитлеровцы очертя голову ломились вперед, не заботясь о расширении прорыва в сторону флангов. Главный удар ста танков, поддержанных таким же количеством самолетов, пришелся по центру обороны 34-й стрелковой бригады. В результате 2-й стрелковый батальон, которым командовал старший лейтенант Сатаев, понес очень большие потери.
Сильно пострадали и примыкавшие к нему 3-й и 4-й батальоны. Боевые порядки бригады, точно огромным ножом, были разрезаны пополам.

Но паники не возникло. Все, кто уцелел, продолжали сражаться, развернув свои фланги в сторону вклинившегося противника. На помощь бригаде спешили другие части, которые стали занимать оборону на растянувшихся открытых флангах неприятеля.В селении Майрамадаг образовалась группа Ворожищева, в которую вошли: батальон автоматчиков, остатки 2-го и 4-го батальонов, несколько минометов и около десяти сохранившихся орудий 337-го истребительно-противотанкового дивизиона и артиллерийского дивизиона бригады.
Заняв оборону по северной окраине Майрамадага, группа Ворожищева выполняла сейчас чрезвычайно важную задачу — прикрывала вход в Суарское ущелье.

Восточнее, запирая вход в Кабанское ущелье и далее по Лысой горе, оборонялась 276-я стрелковая дивизия.
Город Орджоникидзе, напомню еще раз, защищала дивизия НКВД. В Ногир, расположенный северо-западнее города, прибывали части 10-го гвардейского стрелкового корпуса.

Северное направление было прикрыто значительно слабее. Здесь, вдоль левого фланга вражеского вклинения, южнее Архонской стояли на огневых позициях 98-й гвардейский артполк и находившиеся в моем резерве 6-й гвардейский минометный батальон, 47-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион и 54-й пулеметный батальон, которые еще в полдень отразили атаку большой группы немецкой пехоты и танков, пытавшихся овладеть Архонской.

Я обратил внимание на то, что дорога из Гизели в Архонскую не была прикрыта и противник мог в любую минуту нагрянуть к нам. Но знал я и другое: гитлеровцы не любят воевать ночью. К тому же их внимание приковано к Орджоникидзе. Сосредоточившись в Гизели, они, вероятно, готовятся к решающему удару по городу, в связи с чем другие задачи отодвинули на задний план. И все-таки с перекрытием дороги медлить было нельзя.
— Что будем делать, Наум Борисович? — спросил я командующего артиллерией.
Лившиц ответил не сразу. Подумав немного, он предложил взять у 62-й морской бригады одну батарею из ее артиллерийского дивизиона и весь противотанковый дивизион и поставить их на этой дороге.
— К утру, — закончил Лившиц, — армия что-нибудь подбросит.
— Кроме артиллерии надо взять у 62-й бригады ее резервный стрелковый батальон, который стоит рядом, на западной окраине Архонской, — дополнил Лившица начальник штаба корпуса подполковник Глонти.
— Да, это уже какой-то выход из положения, — согласился я с Лившицем и Глонти. — Но таких сил будет недостаточно. Придется просить у командующего не менее двух противотанковых полков. Готовьте в штаб армии офицера связи.

Вскоре ко мне зашел начальник оперативного отдела майор Никита Власович Минаев. В руках он держал карту для штаба армии. Территория, занятая противником и закрашенная синим карандашом, напоминала по форме мешок. Это опять привлекло мое внимание, и я, взяв циркуль, стал «шагать» по периметру мешка. Получилось 40 километров. Следовательно, подумал я, противник, сосредоточив главные силы в районе Гизели для удара по Орджоникидзе, не может достаточно надежно прикрыть свои растянувшиеся фланги. Они наверняка слабы. Значит, их можно прорвать.

О выводах, сделанных мною после оценки обстановки, решил доложить командующему 9-й армией. Направляя к нему майора Минаева, я наказал ему просить генерала Коротеева как можно быстрее усилить корпус двумя-тремя противотанковыми полками, чтобы закрыть немцам путь из Гизели на север. А кроме того, выделить корпусу силы для нанесения рассекающего удара по врагу из Архонской на Майрамадаг.

Едва отправился в путь офицер связи, как к нам пожаловал представитель штаба Северной группы войск генерал-майор Дашевский. Во время беседы он проявил повышенный интерес к нашему предложению о целесообразности быстрого удара по гитлеровцам, которые добровольно забрались в образовавшийся мешок. Генерал не стал задерживаться у нас. Ему хотелось побыстрее доложить обстановку руководству и поддержать перед ним идею контрудара.
— Многое будет зависеть от того, — сказал на прощание Дашевский, — сумеет ли группа полковника Ворожищева удержать до начала операции Майрамадаг и Суарское ущелье.

Этот вопрос и мне не давал покоя. Но я верил в проницательность и выдержку командира бригады Ворожищева, в его организаторский талант.
Говорят, чтобы узнать человека, надо съесть с ним пуд соли. Это относится к мирному времени. На фронте действовало совсем другое правило. За комбрига-34 я мог поручиться головой, хотя знакомство наше состоялось всего несколько дней назад.

О группе Ворожищева — бесстрашных защитниках Суарского ущелья — можно написать целую книгу. Будучи отрезанной от корпуса, не имея с ним связи, она, как и накануне, продолжала выполнять одну из центральных, ключевых задач всей операции. Несколько дней подряд здесь не утихали жестокие бои. В Суарское ущелье пытались прорваться 2-я горнострелковая дивизия румын, немецкий полк «Бранденбург». Они шли не одни. Их поддерживали артиллерия, авиация, около 60 танков. Но все вражеские атаки разбивались о беззаветную храбрость моряков батальона автоматчиков, которым командовал старший лейтенант Леонид Березов, о стойкость артиллеристов, возглавляемых капитанами Престинским, Костюком и старшим лейтенантом Мармышевсним.

В ночь на 3 ноября в группу Ворожищева влились остатки батальона Сатаева, а также пять пулеметных расчетов во главе с лейтенантом Карибским. Они пробились к своим через вражеское кольцо, пробились с тех самых позиций, на которых вчера приняли главный удар фашистских танков. Прибывшие снова вливались в боевой строй, занимали отведенные им участки обороны. Особенно тщательно, на самые ответственные места назначались пулеметные расчеты: их приход был как нельзя кстати.
Людям разъяснили, что с этого рубежа можно идти лишь вперед: пути назад нет. И они отлично понимали это...


Своеобразная обстановка, сложившаяся перед 11-м гвардейским стрелковым корпусом, и наши предложения, сделанные через генерала Дашевского и майора Минаева, привлекли к себе внимание руководства: вечером 3 ноября к нам в Архонскую прибыл командующий группой войск (генерал И.И.Масленников).
— Обстановку на вашем участке знаю, — сказал Масленников, как только вошел. — Лучше, товарищ Рослый, расскажите о вашем замысле.
Я доложил свои соображения о нанесении флангового удара по врагу из Архонской на Майрамадаг. И закончил:
— Если усилите корпус артиллерией и танками, можно рассчитывать на успех...
Масленников подумал и сказал:
— Ну, что ж, товарищ Рослый, ваше предложение заманчиво. Сейчас в Ногир выдвигается 10-й гвардейский стрелковый корпус, к вам на усиление идут пять истребительно-противотанковых артиллерийских полков. Будем считать, что машина закрутилась.

На следующий день корпус посетил командующий Закавказским фронтом генерал армии Иван Владимирович Тюленев. Его сопровождал работник оперативного управления штаба фронта подполковник Константин Кириллович Белоконов — мой однокашник по академии.
Внимательно выслушав меня, Тюленев резюмировал:
— Противник забрался в ловушку, которую вы хотите захлопнуть. Это разумно. А подкрепление мы дадим. — Потом сделал паузу и спросил: — Вы не боитесь, что немцы ударят из Гизели на север, займут Архонскую и начнут гулять по тылам 9-й армии?
— Нет, товарищ командующий, теперь это исключено, — уверенно ответил я. — Генерал Масленников прислал корпусу пять иптапов, которыми я довольно надежно закрываю это направление.
Иван Владимирович был в хорошем настроении и попросил чая...

Утром 5 ноября корпус получил боевой приказ командующего 9-й армией. Этот документ и лег в основу плана Гизельской операции.
Итак, руководство Гизельской операцией было возложено на командующего 9-й армией генерала Коротеева, а главной ударной силой в ней являлись 10-й и 11-й гвардейские стрелковые корпуса, 2-я, 52-я, 63-я и 5-я гвардейская танковые бригады, артиллерия 9-й и авиация 4-й воздушной армий.
По поводу первого дня этой операции в книге Маршала Советского Союза А. А. Гречко «Битва за Кавказ» сказано: «В полдень 10-й гвардейский корпус силами 4-й гвардейской стрелковой бригады с 52-й и 2-й танковыми бригадами нанес удар на Гизель, но был контратакован танками противника и вынужден был отойти на исходный рубеж. И все же благодаря успешному продвижению 11-го гвардейского стрелкового корпуса противник оказался почти полностью окруженным».

Войска нашего корпуса начали наступление в 9 часов 30 минут 6 ноября. 57-я стрелковая бригада с 5-й гвардейской танковой бригадой наступали в направлении Дзуарикау. Поначалу обе бригады успешно продвигались вперед. Однако подошедшая с запада большая группа танков противника остановила их на полпути к цели, и все наши старания возобновить продвижение этих бригад не увенчались успехом. Населенным пунктом Дзуарикау они не овладели и задачу не выполнили. Но зато они прикрыли от удара с запада своих соседей — 10-ю гвардейскую стрелковую и 63-ю танковую бригады, обеспечив им свободу действий в восточном направлении.

Наступление 10-й гвардейской стрелковой бригады развивалось успешно. Ее части, поддержанные 63-й танковой бригадой, 98-м гвардейским артиллерийским полком, 52-м минометным дивизионом и 68-м гвардейским тяжелым артиллерийским полком, нанесли стремительный удар в направлении высоты 370,3, разметали пытавшихся оказать сопротивление гитлеровцев и вышли к селению Майрамадаг, где соединились с группой полковника Ворожищева. Короткий кинжальный удар бригады полковника Бушева достиг цели.
Так в первой половине дня 6 ноября была проведена операция по окружению фашистских частей, прорвавшихся в район Гизели. С этого момента противник стал думать не о захвате Орджоникидзе, а о том, как бы побыстрее, что называется, унести ноги.

На дороге, ведущей из Алагира в Орджоникидзе, у северной окраины селения Майрамадаг защитники Суарского ущелья радостно встретили 1-й батальон 10-й гвардейской стрелковой бригады, которым командовал капитан Диордица. Иван Григорьевич явился в Майрамадаг в первых рядах своего батальона и первым ознакомил полковника Ворожищева с обстановкой. А она была довольно сложной. В гизельском мешке находились отборные гитлеровские части, которые всеми силами стремились восстановить положение и пробить себе путь на запад. Чтобы не допустить этого, от гвардейцев полковника Бушева и моряков группы Ворожищева требовались исключительная стойкость и собранность.

.... Фашистская авиация нанесла по боевым порядкам 10-й гвардейской (бригады) бомбовый удар большой силы. Одновременно открыла огонь артиллерия.
Не менее получаса длилась обработка позиций бригады Бушева. А как только она окончилась, из Нижней Санибы устремились в атаку 60 вражеских танков и пехота на бронетранспортерах.
С этого момента на протяжении пяти суток мы вели почти непрерывный бой с пытавшимся вырваться из окружения противником. Каждый эпизод этого боя достоин быть вписанным в историю битвы за Кавказ как образец несгибаемого мужества и воинского подвига. Именно — подвига...
Пульс боя порою сильно учащался. И тогда приходила пора быстрых оперативных решений. Так было, например, 7 ноября, когда гитлеровцы, пытаясь прорваться на запад, ввели в бой главные силы. Сражение достигло наивысшего накала. И тут раздался звонок командира 10-й гвардейской стрелковой бригады полковника Бушева. Он докладывал, что со своего НП видит на западной окраине Нижней Санибы сосредоточение крупных сил противника, намеревающегося атаковать бригаду. Я знал, что Бушеву нелегко, и решил помочь ему.
К нам на усиление как раз прибыл 1115 иптап под командованием Героя Советского Союза капитана Д. Л. Маргулиса, с которым я был знаком еще со времен боев на линии Маннергейма.
Я немедленно послал этот полк в распоряжение Бушева. И уже через полчаса 10-я гвардейская бригада была усилена двадцатью противотанковыми орудиями.
Однако этого было недостаточно, чтобы отразить натиск превосходящих сил неприятеля.
— О чем задумался, комкор? — спросил прибывший на мой НП начальник оперативной группы гвардейских минометных частей генерал-майор артиллерии М. И. Дегтярев.
С Михаилом Ивановичем я уже был знаком. Знал и его манеру появляться на НП в самый разгар боя. На этот раз генерал прибыл не один: за его спиной стояли два молодых подполковника — командиры 49-го и 50-го гвардейских минометных полков Иван Алексеевич Сухошвили и Евгений Иванович Карелин.
В оперативную группу гвардейских минометных частей, которая обеспечивала Северную группу войск, входили тогда 8, 44, 49 и 50-й полки. Но в моем распоряжении находились только два дивизиона (по одному из 49-го и 50-го полков), залпы которых я уже израсходовал. Поэтому, увидев перед собой Дегтярева, готового помочь нам, я попросил немедленно дать залп по западной окраине Нижней Санибы. Через 20 минут из района Архонской донеслись залпы двух полков, после чего западная окраина Нижней Санибы, где отмечалось наибольшее скопление гитлеровцев, покрылась густым слоем разрывов.
А вскоре, введя в бой свежие силы, возобновил наступление 10-й гвардейский стрелковый корпус. Овладев восточной окраиной Гизели, он стал теснить противника на запад, туда, где дорогу ему запирала бригада Бушева. Территория, на которой были сосредоточены в районе Гизели отборные войска 1-й немецкой танковой армии, с каждым днем сокращалась, и наша артиллерия простреливала ее насквозь. А потому нетрудно представить, какой урон причинили врагу залпы двух полков гвардейских минометов.
Пытаясь с ходу овладеть городом Орджоникидзе и открыть наконец себе дорогу в глубь Кавказа, гитлеровцы, как и в боях под Моздоком, сделали ставку на танки. Но и тут карта их оказалась битой. И прежде всего благодаря нашей артиллерии.....
С 13-й танковой дивизией врага у меня и моих боевых товарищей были особые счеты. В разное время встречались мы с ней. Наши пути пересекались по меньшей мере три раза.
Первая встреча, напомню, состоялась еще 5 октября сорок первого в районе Большого Токмака (Запорожская область). Тогда танковая группа Клейста вышла в тыл Южного фронта, пытаясь окружить наши войска и уничтожить их. В тот день 30 боевых машин 13-й танковой внезапно атаковали на марше 4-ю стрелковую дивизию, которой я тогда командовал. Артиллеристы, находившиеся в походной колонне, не растерялись и отразили атаку. Не причинив нам особого вреда и потеряв семь танков, противник отошел и не стал больше испытывать судьбу.
Вторая встреча произошла 29 июля сорок второго, когда 1-я танковая армия гитлеровцев наступала юго-восточнее Ростова, стремясь опять прорваться в тыл Южного фронта и окружить его войска.
13-я танковая дивизия, уже в полном составе, атаковала тогда ту же 4-ю стрелковую дивизию, только что перешедшую к обороне. И наша дивизия смело приняла вызов.
Противник оставил на поле боя 30 танков.
И вот 2 ноября мы опять повстречались с тем же соединением. Враг рассчитывал овладеть городом Орджоникидзе, а потом прогуляться по тылам 9-й армии. Но и из этой затеи ничего не вышло. «Специалистка по окружению» — 13-я танковая дивизия была сама окружена и разгромлена. Таким оказался итог нашей третьей и последней встречи...

О победе советских войск на Кавказе вскоре узнала вся страна.

В сообщении Совинформбюро говорилось:
«В последний час
Удар по группе немецко-фашистских войск в районе Владикавказа (гор. Орджоникидзе)

Многодневные бои на подступах к Владикавказу (гор. Орджоникидзе) закончились поражением немцев.

В этих боях нашими войсками разгромлены 13 немецкая танковая дивизия, полк «Бранденбург», 45 велобатальон, 7 саперный батальон, 525 дивизион противотанковой обороны, батальон 1 немецкой горнострелковой дивизии и 336 отдельный батальон. Нанесены серьезные потери 23 немецкой танковой дивизии, 2 румынской горнострелковой дивизии и другим частям противника.

Наши войска захватили при этом 140 немецких танков, 7 бронемашин, 70 орудий разных калибров, в том числе 36 дальнобойных, 95 минометов, из них 4 шестиствольных, 84 пулемета, 2350 автомашин, 183 мотоцикла, свыше 1 миллиона патронов, 2 склада боеприпасов, склад продовольствия и другие трофеи.

На поле боя немцы оставили свыше 5000 трупов солдат и офицеров. Количество раненых немцев в несколько раз превышает число убитых».

Это сообщение Совинформбюро было опубликовано в газетах 20 ноября, а передано по радио 19-го.
Я не случайно упоминаю обе даты.
Именно 19 ноября началось грандиозное контрнаступление советских войск под Сталинградом, так много значившее для всего хода и исхода войны. Пусть наш успех под Орджоникидзе был невелик по масштабам, он стал добрым предвестником коренных перемен на фронте. Ободряющая весть, долетевшая с седого Кавказа до берегов Волги, прибавляла сил тем, кто направлялся на историческую битву с врагом...

Враг предпринимал отчаянные попытки вырваться из гизельского кольца. Обстановка требовала от нашего командования решительного наступления всех сил, имевшихся в этом районе.
Только в этом случае можно было полностью уничтожить гизельскую группировку. Однако мер для такого наступления принято не было.
В результате противнику удалось не только отвести свои войска к Алагиру, но и создать сильные очаги обороны. В уничтожении гизельской группировки противника серьезную роль могла сыграть 351-я стрелковая дивизия, которая располагалась в непосредственной близости от единственной дороги, по которой отступали войска противника. Несмотря на категорические требования командующего Северной группой и штаба фронта об активных действиях, командир дивизии продолжал считать основной своей задачей оборону Мамисонского перевала и выдвигал для наступления лишь небольшие отряды. Встречая оборону даже сравнительно небольших сил противника, эти отряды не могли ее преодолеть. Поэтому противник продолжал удерживать коридор и выводил через него по ночам свои войска из гизельского мешка. Утром 11 ноября войска левого крыла 9-й армии сломили сопротивление арьергардов противника и овладели Гизелью и Новой Санибой. На следующий день эти войска вышли на рубежи рек Майрамадаг и Фиаг-Дон. В этих боях наши войска разбили 13-ю немецкую танковую дивизию, полк «Бранденбург», 45-й велобатальон, 7-й саперный батальон, 525-й дивизион противотанковой обороны, батальон первой немецкой горнострелковой дивизии и 336-й отдельный батальон. Нанесли серьезные потери 23-й немецкой танковой дивизии, 2-й румынской горнострелковой дивизии и другим частям противника.

Сообщение отредактировал Konstanten - 14.9.2012, 9:29

[Cesare Borgia]

70 лет назад под Сталинградом решился исход войны
http://www.km.ru/v-rossii/2012/07/17/istor...om-reshilsya-is

А.Исаев: «Ни в коем случае нельзя говорить об «отсталости» Красной армии!»
http://www.km.ru/v-rossii/2012/05/05/istor...zya-govorit-ob-

Мы должны помнить: самим существованием своим мир обязан советскому солдату
http://www.km.ru/v-rossii/2012/05/05/pamya...hchestvovaniem-

[Konstanten]

Стойкость Сталинградской обороны. Истоки и факторы.
Обсуждение боев в Сталинграде.

Личный состав стрелковых дивизий , бригад и батальонов.

1. Воздушно-десантные дивизии.

33 гв. стрелковая дивизия (генерал А.И.Утвенко ),35 гв. стрелковая дивизия (генерал В.А. Глазков ,полковник В. П. Дубянский ), 37 гв. стрелковая дивизия (генерал В.Г.Жолудев) ,39 гв. стрелковая дивизия (генерал С.С.Гурьев ).

Дивизии начали формироваться осенью-зимой 1941-42 года и состояли полностью из добровольцев коммунистов и комсомольцев в большинстве уже участовавших в боях.

Товарищи бойцы, — громко сказал майор, обращаясь к нам, — ЦК ВЛКСМ объявляет набор добровольцев в воздушно-десантные войска. Кто из вас желает?
Я не дал ему закончить фразу и, подняв руку, закричал
— Я! Я желаю!!!
Записав мои данные, майор спросил:
— Есть еще желающие?
Желающих больше не нашлось, и майор направился к другим окопам....
Нас учили по-настоящему воевать: выживать в экстремальных условиях, метко стрелять из любого положения, метать ножи, группироваться при падении, прыжкам с парашютом и другим воинским премудростям.
Сегодня я думаю: страна была на грани гибели. Немцы подходили к Москве. А здесь, на Кавказе, нас учили по-настоящему воевать. Кто-то должен был это организовать. Не сами же собой организовались воздушно-десантные войска. Кто-то должен был предвидеть, что они будут нужны.
................

(Konstanten: Г.Н.Чухрай о боях за 33 гв. стрелковой дивизии за Доном. 23 июля -8 августа 1942 )

На рассвете к нам прибыл офицер из штаба 62-й армии. Командир дивизии Ф. А. Афанасьев (командир дивизии до генерала А.И.Утвенко) представил его как инструктора по борьбе с танками.
— Братцы! — обратился к нам инструктор. — Родина не может дать вам достаточно противотанковых средств. Тех, что у вас есть, недостаточно. Танков будет много. Очень много! Я привез вам грозное оружие в борьбе против танков — обыкновенные бутылки с горючей смесью. Я объясню вам, как надо ими пользоваться.
— Главное — не волноваться, — начал свое объяснение инструктор. — На тебя идет танк. Он ведет по тебе огонь из орудия. Но главное — не волноваться и ждать.
Мы на фронте не новички, мы знали, что значит «не волноваться», когда на тебя идет танк и ведет по тебе огонь из пушки. Не то что душа — земля вздрагивает от взрывов снарядов. На сердце тоскливый холод. Если тебя еще не задело осколком, тебя обсыпают комья земли, а рядом с тобой уже обливаются кровью и стонут раненые... «Не волноваться»?.. Хорошо. Слушаем дальше.
— Танк подходит ближе. Теперь он уже не может вести огонь из орудия, — увлеченно продолжает инструктор. — Мертвое пространство! Дальше ствол не наклоняется… Стреляет из пулемета… Многие не выдерживают, выскакивают из окопа. Этого делать не стоит: скосит первой же очередью… Это понятно?
— Понятно!
— Как не понять!
— Танк совсем близко, — продолжает инструктор, — он может раздавить тебя гусеницами. Многие от страха бросают бутылку ему в лоб. Это опасно: горючее сгорит, а ему хоть бы хны. Ты только себя обнаружишь, он станет утюжить окоп, а это известно, что значит?..
Мы хорошо знаем, что значит «утюжить окоп». Танк разворачивается на окопе, земля обрушивается и погребает людей заживо, а танк утрамбовывает землю, «утюжит» ее. Страшная смерть!
— Надо не волноваться, — продолжает инструктор с расстановкой, — а пропустить танк над собой и бросить бутылку в радиатор — радиатор у него сзади. Вот тогда ему конец! Сгорит, проклятый, как свечка!. Все очень просто!
Кто-то рядом со мной вздыхает:
— Просто-то просто…
А инструктор продолжает, как о чем-то уже не очень важном:
— Правда, нужно иметь в виду, что за танком идут автоматчики в количестве от семи до двадцати одного человека…
Раздался дружный хохот.
— Просто!..
— Проще не придумаешь!
— А автоматчики зачем? Просто так? Чтобы только наблюдать?
— Выходит, просто, но практически невозможно

И все-таки перед фронтом нашей дивизии изо дня в день горели десятки немецких танков. Однажды солдаты 88-го полка подбили и подожгли около сотни танков. Конечно, и мы несли большие потери. В этих боях мы проигрывали немцам во многом: у нас были десятки танков — у немцев тысячи. И все-таки наши танки внезапно врывались в бой и наводили на немцев ужас.
Время стерло из моей памяти многие фамилии, но я не могу забыть главного, что среди нас были ребята разных национальностей, что все мы считали себя солдатами одной великой Родины и за нее дрались, за нее отдавали свои жизни



(Konstanten: Г.Н.Чухрай о формировании подразделения из солдат разных частей для борьбы в окружении. Окруженная Задонская группировка 62 армии 9-13 августа 1942 )

По оврагу к нам приближалась толпа бегущих солдат.
— Плохи дела. Это паника, — сказал Кондрашов.
— Помогите остановить их, — сказал появившийся невесть откуда капитан.
Мы стали впереди него и, держа наготове оружие, заставили толпу остановиться.
— Куда бежите?
— Там немцы!
— Немцы кругом! Нужно воевать, а не бегать!
— А кто командовать будет?
— Я.
Солдаты с недоверием смотрели на капитана. Опасались провокации.
— Кто знает этого капитана?
Никто не знал. Цепь немцев приближалась. Капитан, торопясь, достал из нагрудного кармана гимнастерки свою офицерскую книжку. Подал окружившей его толпе.
— Коммунист?
— Да! — Он подал свой партийный билет.
— Командуй!
Сегодня слово «коммунист» воспринимается неоднозначно.
Старшее поколение в своем большинстве явно или тайно уважает коммунистов, молодежь, тоже в своем большинстве, считает коммунистов виновниками всех своих бед.
Но тогда коммунисты пользовались уважением. Коммунист не мог быть предателем.
(Konstanten: Бойцы в окружении ,кто продолжал драться с гитлеровцами, признавали только тех командиров,кто их точно не сдаст по малодушию или трусости.)

Пленных коммунистов немцы расстреливали.
Я вступил в партию на фронте, когда единственной моей привилегией было первым подниматься в атаку. Я горжусь этой привилегией.

К.А.Гуров прибыл в 62-ю армию к самому началу боевых действий, провел много времени непосредственно в сражающихся войсках. Он давал выразительные характеристики командирам, политработникам. Это были впечатления человека, находившегося рядом с ними в боях.
Запомнился его рассказ о 33-й гвардейской дивизии. Она была укомплектована воздушнодесантниками и получила гвардейское звание и Знамя еще при формировании.
Использование таких соединений в качестве обычных стрелковых — преимущественно на особо ответственных участках — диктовалось чрезвычайными обстоятельствами того времени. Но поначалу возникали некоторые опасения: как-то покажут себя парашютисты, готовившиеся к действиям совсем иного рода, например, в полевой обороне против танков?
— Пехотинцами они оказались отличными, — рассказывал Гуров. — Народ твердый, железный. Если приказано — ни шагу назад, никакая сила не сдвинет. Уйму гитлеровцев уложили воздушнодесантники перед своими окопами. А как у них немецкие танки горели! Бывает ведь, докладывают — сожгли столько-то, а проверить невозможно. Ну а уж тут я собственными глазами удостоверился, что у Утвенко считают точно. Двадцать два километра был фронт у дивизии, и нигде фрицы слабого места не нашли, пошли в обход...
— Да, таких хоть объявляй дважды гвардейцами, — подтверждал командарм.
И оба хмурились, думая, наверное, о том, что от 33-й гвардейской дивизии, номер которой продолжал значиться в списках армии, остался фактически лишь небольшой сводный отряд. Неудивительно, что в рассказе члена Военного совета о гвардейцах-парашютистах переплелись восхищение и горечь.
....................

...бойцы 35-й гвардейской навсегда запомнились мне такими, какими увидел их той ночью (24 авуста 1942 ). Даже покрытые степной пылью, только что вышедшие из боя, они выглядели щеголевато.
На оставленных им голубых петлицах поблескивали серебристые «птички», на поясных ремнях — десантные ножи со светлыми рукоятками. У каждого — значок парашютиста...
Их готовили к борьбе в тылу врага, к ближнему бою в самых необычных и неожиданных условиях, к большой самостоятельности, к дерзким действиям мелкими группами и в одиночку.
И все это понадобилось, все пригодилось потом в Сталинграде!

2. Курсантские полки Краснодарского, Грозненского, Винницкого, 2-го Орджоникидзевского училищ.

Те же чувства (как и о 33 гв. стрелковой дивизии), только как бы приглушенные, сдерживаемые, уловил я, когда командующий говорил о сражавшихся в армии курсантских полках Краснодарского, Грозненского, Винницкого, 2-го Орджоникидзевского училищ...
Некоторые из этих полков прибыли в донскую степь раньше самой армии и становились ее передовыми отрядами, боевым охранением, а потом нередко использовались в качестве надежных отрядов прикрытия. Придаваемые различным дивизиям, они везде дрались доблестно, но день ото дня редели. «Это полки героев», — сказал Лопатин(В августе 1942 командующий 62 армией)

2. Дивизии НКВД.

10 дививзия НКВД (полковник А.А.Сараев) сформирована весной 1942 для охраны тыла Брянского , Юго-Западного , а затем и Сталинградского фронтов.
В июле принимала участие в городских боях при обороне Воронежа. Основу дивизии составили бойцы и командиры пограничных войск , сталинградцы - призывники и добровольцы партийных и комсомольских организаций Сталинграда. Дивизия вместе с истребительными батальонами сталинградских рабочих (тоже состояли в войсках НКВД) 23 августа отразила прорыв в город 14 танкового корпуса немцев.


95 стрелковая дивизия (полковник В.А.Горишный). Сформирована на базе личного состава 13 мотострелковой дивизии НКВД , которая в мае 1942 охраняла тылы Юго-Западного фронта , в июне -июле 1942 воевала в составе Юго-Западного и Брянского фронтов ,а в начале июля участовала в обороне Воронежа.

3.Стрелковые дивизии.

112 стрелковая дивизия (полковник И.П.Сологуб , подполковник И.Е.Ермолкин ) отличилась в составе 64 и 62 армий в боях за Доном и на подступах к Сталинграду.

244-я стрелковая дивизия (полковник Г. А. Афанасьев).
В мае-июле дивизия участвовала в боях на Юго-Западном фронте в составе 28 армии, сохранив костяк бойцов , пополнилась сталинградцами.

13 гв. стрелковая дивизия (генерал А.И.Родимцев) отличилась стойкостью в боях на Юго-Западном фронте в составе 28 армии в июне-июле 1942 года.

284 стрелковая дивизия (подполковник Н.Ф.Батюк) - дивизия отличилась на Брянском фронте в июле 1942 в боях при обороне противотанкового района у Касторного.
Перед отправкой в Сталинград дивизия была пополнена моряками-североморцами и сибиряками.

193 стрелковая дивизия (генерал Ф.Н.Смехотворов) -дивизия сражалась под Воронежем , сохранила костяк обстрелянных бойцов, а при доукомплектовании получила пополнение — до пяти тысяч курсантов, тысячу моряков с Тихоокеанского флота.

308 стрелковая дивизия (генерал Л.Н.Гуртьев) -дивизия отличилась упорством в атаках севернее Сталинграда в сентябре 1942.

138 стрелковая дивизия (полковник И.И.Людников) - дивизия отличилась в августовских и сентябрьских боях в составе 64 армии.

45-я стрелковая дивизия (полковник В. П. Соколов) - в конце октября 1942 дивизия была передана в 62 армию из резерва Ставки и насчитывала около тысячи коммунистов, две с половиной тысячи комсомольцев. Как наследница традиций дивизии легедарного Щорса была сформирована из бойцов родом с Донбасса и Черниговской области.


4.Стрелковые бригады.

42 Стрелковая бригада (полковник М.С.Батраков) имела опыт боев на Северо-Западном фронте , перед отправкой в Сталинград была пополнена моряками-североморцами Беломорской флотилии.

92 Стрелковая бригада (майор И. И. Самодай ) . Бригада была сформирована почти целиком из моряков Балтийского , Северного и Тихоокеанского флотов.
Личный состав флота тех лет - практически все либо комсомольцы , либо коммунисты.

124 Стрелковая бригада ( полковник С.Ф.Горохов) на треть сформирована из добровольцев воинских частей Дальнего Востока, остальная часть была из солдат после госпиталей , добровольцев и призывников города Белебея и района. Политсостав бригады был целиком взят из академии им. Ленина.

149 Стрелковая бригада (полковник В.А.Болвинов) сформирована из призывников и добровольцев частей Сибири и Дальнего Востока.

115 Стрелковая бригада (полковник К. М.Андрюcенко) сформирована из курсантов военных училищ.

38-я Мотострелковая бригада (полковник И. Д. Бурмаков). Бригада была сформирована в основном из рабочих сталинградских заводов.

20-я Мотострелковая бригада ( полковник П. С. Ильин). Отличилась в обороне Калача- на- Дону в конце августа 1942 года.

...после трех дней боев за Калач гитлеровское командование вряд ли поверило бы, что его обороняют уже менее четырехсот бойцов.
В это время немцы, подключившись где-то к телефонным проводам, соединявшим подразделения бригады с ее штабом, надумали вступить в переговоры с защитниками почти окруженного городка, и чей-то голос попросил позвать к аппарату «командующего группой советских войск»... А у Ильина в окопах находились не только комендантский взвод, связисты, разведчики, по и большая часть штабистов.... Калач продолжал держаться.
Теперь, много лет спустя, оборона старинного казачьего городка на Дону в августе сорок второго года, бои вокруг него и на его улицах, где шла борьба за каждый дом, представляются мне еще более значимыми. Они явились как бы прологом к боям в самом Сталинграде, которых мы тогда все еще надеялись избежать. Прологом в том смысле, что особая стойкость (ее хочется назвать сталинградской), возраставшая в войсках вопреки крайне неблагоприятному для нас развитию событий, стойкость, сочетавшаяся с высокой боевой активностью и сорвавшая в конечном счете все планы врага, проявилась под Калачом с очень большой силой.
Калач — ближайший к Сталинграду с запада населенный пункт городского типа, его донской форпост. Но никаких укреплений, кроме обычных полевых, там не существовало.
Гитлеровцы наверняка рассчитывали овладеть Калачом с ходу и сразу же оседлать дорогу, ведущую от него к Волге.
Однако простой районный центр, обороняемый малочисленной частью, оказался для врага крепким орешком, «разгрызать» который пришлось не один день.

5. Рабочие истребительные батальоны сталинградских заводов Тракторного (танкового) , Баррикады ,Красный октябрь и др.
По ведомственной принадлежности эти батальоны принадлежали к войскам НКВД .

Население взялось за оружие. На поле битвы лежат убитые рабочие в своей спецодежде, нередко сжимая в окоченевших руках винтовку или пистолет.
Мертвецы в рабочей одежде застыли, склонившись над рулем разбитого танка. Ничего подобного мы никогда не видели.

А вот так личный состав сталинградских соединений трактуется англо-саксами.

http://www.youtube.com/watch?v=lPVJV9PDcuE...tailpage#t=971s

Тактические принципы борьбы в Сталинграде.

Стойкость пехоты вместе с управлением огневой мощью артиллерии.

Упорство бойцов плюс артиллерия — вот на чем все держится! — сказал как-то дивизионный комиссар Гуров, размышляя над итогами боевого дня.
Он почти повторил севастопольскую формулу командарма Приморской Ивана Ефимовича Петрова: «Стойкость пехоты и централизованное управление артиллерией».
Под Сталинградом действовало больше авиации, было у нас и хоть сколько-то танков.
Однако и здесь лишь артиллерия являлась той силой, которая могла немедленно поддержать стрелковые части на любом участке.
При этом и в Сталинграде создавалась всеохватывающая система централизованного управления артиллерией, оправдавшая себя при обороне Одессы и Севастополя.
В начале сентября были образованы две армейские артиллерийские группы, каждая в составе четырех-пяти артиллерийских и гвардейских минометных полков.

Плотность артиллерийского огня все время менялась в зависимости от потерь. В районе города она в среднем составляла 10-15 орудий и минометов (82-мм) на один километр фронта.
Мы стремились к возможно большей централизации управления артиллерийским огнем, и в этом. отношении хорошо и много поработали командующий артиллерией армии генерал-майор Пожарский и его штаб во главе с полковником Хижняковым.

Николай Митрофанович Пожарский выступал подлинным новатором в использовании крупных масс артиллерии при обороне города и в применении артиллерийских контрударов, организатором мощных минометных групп. Пожарский сумел так построить управление огнем артиллерии, что она свободно и легко могла переходить из рук одного командира дивизии в руки другого, а когда нужно было нанести удар по наиболее опасному участку фронта, она могла действовать централизованно. Убедившись на практике, как важно обеспечивать действия штурмовых групп артиллерийским огнем, он смело включал в них орудия крупных калибров.

Командующий артиллерией армии имел возможность централизованно управлять артиллерией всех стрелковых дивизий, истребительно-противотанковых артиллерийских полков, полков артиллерийской поддержки и гвардейскими минометными частями. Так, например, в конце сентября нашими артиллерийскими налетами было сорвано большое наступление противника в направлении высоты 102,0 и овраг Банный. Контрподготовка проводилась несколько дней подряд, каждая в течение 15- 20 минут, и в ней участвовало более 250 орудий крупного калибра на фронте в два-три километра.

В период оборонительных боев за Сталинград было создано несколько артиллерийских групп. Управление ими было организовано настолько четко, что требовалось не более 15–20 минут времени, чтобы направить огонь большой плотности в любую точку обороны Сталинграда.
В этом-то и состояла одна из причин высокой стойкости нашей обороны....

..по данным воздушной и наземной разведки, а также артиллерийских наблюдателей, мы определяли момент начала атаки противника. Как только она выявлялась, немедленно отдавался приказ об артиллерийском и авиационном ударе по заранее распределенным целям, т. е. по целям, которые были назначены 20–30 минут назад, когда выявился исходный рубеж атаки противника. Как правило, такие удары были настолько сильны, что противник не выдерживал их.
Обычно артиллерийский и авиационный налет начинался, когда поднималась в атаку пехота, следовавшая за танками противника. Это делалось неспроста.
Если такой налет производить несколько ранее, когда противник находится на месте, готовясь к атаке, то результаты контрподготовки обычно бывают незначительными, так как исходный рубеж у противника готовится всегда хорошо (здесь и убежища, и другие укрытия).
Если же такой налет производить как раз в те моменты, когда у противника все приходит в движение (к тому же нередко гитлеровское командование посылало своих солдат в атаку, подпоив их для смелости), то результаты наших контрмероприятий, почти, как правило, были существенны; обычно вражеские атаки не только бывали отбиты, но зачастую атакующим дивизиям наносился большой урон. Дело в том, что на участке атаки нам действительно удавалось сосредоточить огонь большой силы. Он организовывался примерно так.
В 100–200 метрах от нашего переднего края на глубину 2–4 километров, на фронте всего участка атаки с некоторым обеспечением флангов, создавалась густая полоса заградительного огня. Иногда по главному участку атаки противника работало до двухсот орудий и минометов на километр фронта, и это делалось при общем превосходстве врага в силах. Так осуществлялось маневрирование огнем.

Усиление обороны танками.

Танковых частей и штабов в Сталинграде было много, но танков очень мало, потому что условия городского боя не позволяли применять большие массы танков, да и переправлять их через Волгу мы не имели возможности.
Однако имевшиеся в армии танки мы использовали на полную мощность: подбитые — как неподвижные огневые точки, уцелевшие — как ударную силу для контратак.
На танкодоступных направлениях они составляли основной костяк противотанковой обороны.
Мы ставили их за передним краем обороны, в 200—300 метрах, хорошо маскировали, закапывали до башен и придавали им пехотное прикрытие, которое также зарывалось в землю или укреплялось в зданиях. Огонь танков с места, из засад по вражеским танкам, которые появлялись большими массами на улицах и площадях, был самым эффективным.
Именно так удалось на 14 и 15 сентября остановить крупные силы немецких танков, которые пытались с ходу ворваться в город.
Они были встречены губительным огнем из засад и, понеся большие потери, откатились назад.
В те дни только против участка, обороняемого танковыми бригадами полковника Кричмана и подполковника Удовиченко, в которых насчитывалось три десятка Т-34 и два полка истребительной артиллерии, противник бросил более 400 танков различных систем.
Однако, несмотря на явное количественное превосходство, гитлеровские танки не смогли прорвать нашу оборону и выйти к Волге.

Тактика. Узлы обороны и опорные пункты.

Мы противопоставляли немцам свою тактику городского боя, не шаблонную, а выработанную в бою, и все время совершенствовали ее.
Самое важное, что я усвоил на волжском берегу — это нетерпимость к шаблону. Мы постоянно искали новые приемы организации и ведения боя, исходя из конкретно сложившейся обстановки.

Основой оборонительной позиции армии явились узлы обороны, в которые входили опорные пункты.

В качестве опорных пунктов служили городские постройки, особо прочные каменные и кирпичные здания. Приспособленные к обороне, они связывались с другими домами траншеями и ходами сообщений. Промежутки между опорными пунктами прикрывались огнем и инженерными препятствиями.
Под опорный пункт, как правило, оборудовались отдельные здания или группы строений, которые находились на важнейших направлениях. Преимущество отдавалось уже сгоревшим каменным постройкам, чтобы противник не мог зажечь их перед наступлением и выкурить защитников огнем и дымом. Каждый опорный пункт в зависимости от размеров и значения здания оборонялся отделением, взводом, ротой, а иногда и батальоном. Опорные пункты приспосабливались для круговой обороны и могли самостоятельно вести бои в течение нескольких дней.

Гарнизоны опорных пунктов, как правило, имели противотанковые ружья, противотанковую артиллерию, а если позволяла возможность, то и танки или самоходки. Я уже не говорю о бутылках с горючей смесью или противотанковых гранатах, которыми мы старались обеспечить каждого бойца. Гарнизоны имели также снайперов, саперов, химиков и обязательно медицинского работника с большим запасом медикаментов.

Группа опорных пунктов, объединенных общей системой огня и единым управлением, а также оборудованных для круговой обороны, составляла узел обороны.

Чтобы затруднить противнику маневрирование по городу, улицы и площади перегораживались различными препятствиями. Подступы к препятствиям и сами заграждения простреливались косоприцельным многослойным огнем всех видов оружия из соседних зданий и специальных точек, расположенных в шахматном порядке.

Подразделения, составлявшие гарнизоны опорных пунктов или узлов обороны, комплектовались из представителей всех родов войск.
Они усиливались огнеметами, станковыми и крупнокалиберными пулеметами, противотанковыми ружьями, отдельными орудиями, минометами, танками и поддерживались огнем артиллерии с закрытых позиций.

Командиры стрелковых подразделений являлись комендантами опорных пунктов (узлов обороны). При них находились наблюдательные пункты артиллерии, стрелявшей с закрытых позиций.
Огневые средства в обороняемом здании размещались в зависимости от его прочности и положения в городе. В многоэтажных зданиях организовывалась многоярусная оборона: в полуподвальных и нижних этажах оборудовались огневые точки для ведения огня вдоль улиц, в верхних этажах и на чердаках —для ведения огня сверху по танкам, по улицам, дворам, соседним зданиям и по дальним целям. Орудия прямой наводки и часть станковых пулеметов в том числе пулеметов кинжального действия располагались в нижних этажах; иногда станковые пулеметы для ведения дальнего огня, а также крупнокалиберные пулеметы устанавливались на верхних этажах; стрелки располагались по всему зданию.

Отдельные орудия прямой наводки, танки, станковые пулеметы для защиты подступов к обороняемому зданию с флангов и промежутков между зданиями находились вне зданий и располагались уступом сзади или с флангов.

Особенности боя в городе вызывали необходимость большого насыщения пехотных подразделений автоматическим оружием, гранатами и бутылками с горючей смесью. Создавалась сеть запасных и временных огневых позиций для всех видов оружия с учетом широкого маневрирования огнем во всех направлениях.

Система огня в сочетании с заграждениями имела целью:
— не позволить противнику занять выгодные позиции для артиллерии, танков, самоходных установок и огневых средств пехоты;
— затруднить атаку пехоты и танков противника либо отразить ее на подступах к опорному пункту и в промежутках между ними;
— отсекать пехоту противника от танков;
— уничтожить противника, проникшего по частям в опорные пункты и в промежутки между ними;
— не допустить распространения противника в глубину на участках прорыва;
— обеспечить прочное удержание опорных пунктов и узлов обороны при окружении их противником;
— создавать огневые мешки и уничтожать в них противника огнем и контратакой;
— обеспечить поддержку контратак.


В организации системы огня учитывалось широкое применение огневых средств при стрельбе на короткие дистанции не только из пехотного оружия, но и артиллерии (орудия прямой наводки), повышенное использование минометов, которые могли поражать противника за вертикальными укрытиями.

Противотанковая оборона внутри города имела свои особенности. Борьба с танками велась на ближних дистанциях.
Особенное значение придавалось истребителям танков, вооруженным бутылками с горючей смесью, противотанковыми ружьями и гранатами.
Огонь по танкам велся преимущественно из засад, для чего использовались проломы в заборах, стенах, а также подъезды домов, ворота, окна и т. д.
Круговая противотанковая оборона опорного пункта и узла обороны достигалась подготовкой позиции для орудий прямой наводки и танков, для отражения атак танков противника со всех сторон и даже с тыла. При нехватке артиллерии круговая оборона обеспечивалась подготовкой необходимого количества проходов для маневра подвижных отрядов, заграждений с минами и противотанковыми ружьями. Огневые позиции отдельно стоящих батарей оборудовались как противотанковые опорные пункты. Несколько таких пунктов, прикрывающих одно танкоопасное направление, объединялись в противотанковый район.

Все штабы, до штаба армии включительно, командные и патронные пункты, артиллерийские огневые позиции оборудовались как опорные пункты.

Каждый узел обороны и опорный пункт имели план обороны, который обычно включал:
— задачи гарнизону опорного пункта — создание системы огня, обеспечивающей круговую оборону;
— задачи силам и средствам, находящимся в опорном пункте, в траншеях, дзотах и в промежутках между опорными пунктами;
— распределение сил и средств гарнизона для отражения атаки противника с одного или нескольких направлений, а также для круговой обороны;
— распределение огневых средств таким образом. чтобы не допустить противника к опорному пункту и обеспечить прострел промежутков с соседними опорными пунктами и перед фронтом, а также взаимодействие с огневыми средствами этих пунктов;
— огневые задачи поддерживающей артиллерии;
— направления и пути маневра для контратак;
— порядок обороны при потере некоторых опорных пунктов, узла обороны или отдельных зданий в них;
— усиление промежутков между опорными пунктами и узлами обороны ночью;
— способы борьбы с противником, ворвавшимся в опорный пункт, и необходимые для этого работы внутри опорного пункта.
План и организация обороны подготовлялись тщательно, не обязательно письменно, в процессе боя совершенствовались, и каждая пауза боя использовалась для уточнения и производства укреплений, врастания в землю, в здания, в опорные пункты.

Вот так англо-саксы описывают искусство сталинградской обороны 62 армии против "высоко-технологичной" немецкой армии (что в принципе верно) ,внешне искренне полагая (см. выше) , что немцам противостояли тучи необученных новобранцев ,живших 1 день боя.
И "не видя" в этом противоречия.
http://www.youtube.com/watch?v=lPVJV9PDcuE...ailpage#t=1240s
Вот такая геббельсовская смесь (умолчаний ,лжи , полу-лжи ,полу-правды , правды фактов ).

Сообщение отредактировал Konstanten - 21.9.2012, 14:11

[Konstanten]

Стойкость сталинградской обороны. Истоки.
Обсуждение боев в Сталинграде.Продолжение

.... современный бой в городе — это не уличный бой в буквальном смысле слова.
В городском бою, которые вели мы, улица была пуста, площадь тоже.

(Т.е. улицы и площади бойцы штурмовых групп миновали быстро и без потерь -дымовые завесы ,сумерки или ночь, артогонь ,подрывы саперами зданий ,..- всё это не позволяло атакуемым встретить противника огнём на подступах к зданию. Иначе атака не проводилась - была бессмысленна...)

Тактика. Активность обороны.

Особо хочется подчеркнуть активность обороны.
Всякое вклинивание противника в наши боевые порядки ликвидировалось огнем и контратаками, которые, как правило, наносились внезапно во фланги и тыл наступающим.
Контратаки во всех случаях причиняли огромный урон противнику, нередко вынуждая его отказываться от атак в данном направлении и метаться по фронту в поисках слабых мест в нашей обороне, терять время и снижать темп продвижения.
Активность обороны обеспечивалась:
— хорошей организацией разведки всех родов войск;
— тщательной подготовкой системы огня из всех видов оружия для разгрома сил противника, сосредоточенных для нанесения удара;
— умелой маскировкой своих сил (особенно контратакующих групп), подходов к рубежам, броска в контратаку;
— организацией взаимодействия между контратакующей группой и огневыми средствами, перед которыми стояла задача огнем отрезать подход вторых эшелонов и резервов противника.
Контрподготовка протекала чаще всего в форме контрудара, нацеленного во фланг или даже в лоб готовящейся к атаке группировке противника. Часто мы преследовали цель не только нанести противнику потери, но и внезапным ударом стрелковых подразделений и танков при поддержке артиллерии и авиации вклиниться в его исходные позиции, перепутать его боевые порядки, сорвать наступление и выиграть время.
Мы били противника там, где его обнаруживали, и там, где он был более подготовлен к наступлению. Били его физически и морально.
Если противнику удавалось прорваться, он встречал такое построение боевых порядков обороны, которое позволяло наносить удары из глубины в течение всего боя по его слабым местам и по его флангам, которые открываются в ходе наступления.

Наши войска (стрелки, артиллеристы, танкисты, засевшие в зданиях) не боялись пропускать танки противника в глубину обороны, потому что там, во вторых эшелонах, были противотанковые узлы и препятствия. Но пехоту противника очень часто удавалось отсечь от танков огнем пулеметов и, как говорится, «положить» перед передним краем. А там, во втором эшелоне, немецкие танки, не видя засевших в подвалах и траншеях бронебойщиков и истребителей танков, подставляли борта для ударов и горели. Иногда они попадали в огневые мешки, натыкаясь на противотанковые узлы и пункты противотанковой артиллерии.

Наше преимущество заключалось в том, что мы сидели в скрытых укреплениях, а противник оставался на улицах и площадях и служил хорошей мишенью.
На головы прорвавшихся солдат противника обрушивался снайперский огонь стрелков, пулеметчиков и наводчиков орудий, а нередко обломки специально с этой целью взрываемых зданий.
Если же противнику удавалось захватить здания и сооружения, его выбивали оттуда вторые эшелоны и резервы, которые контратаками восстанавливали положение.

Вторые эшелоны располагались в опорных пунктах в глубине оборонительной полосы, перехватывая противника на возможных направлениях наступления и находясь в состоянии готовности для контратаки всеми силами или частью их.
При недостатке сил и средств для контратаки боевой порядок строился с таким расчетом, чтобы иметь резерв, который размещался в особо важных и прочных зданиях.
При неблагоприятно складывавшейся обстановке вторые эшелоны и резервы переходили на угрожаемых направлениях к обороне в подготовленных ими опорных пунктах.

Одновременно с оборудованием оборонительных позиций вторые эшелоны (резервы) готовили направление для контратак как в пределах своего района, так и для помощи соседям.
Подготовка направлений состояла в организации взаимодействия и прокладке путей маневра, то есть в расчистке дорог от завалов и устройстве проходов через дворы, проломы в стенах зданий, оборудовании наблюдательных пунктов и огневых позиций артиллерии.

Контратаки вторых эшелонов и резервов в городе резко отличались от контратак в полевых условиях.
В самом начале боев в центральной части города стало ясно, что принятые в полевых условиях методы ведения боя внутри города неприемлемы: многочисленные укрепления противника в каменных домах и высокая плотность огня затрудняли наши контратаки и приводили к большим потерям.У обеих борющихся сторон при атаках и контратаках фланги оголялись, боевые порядки разрезались укрепленными зданиями.
Активная оборона в такой обстановке приводила к тому, что контратаки наших частей, которые широко применялись с первых дней боев, сводились либо к захвату зданий, в которых укреплялись гитлеровцы в глубине нашей обороны, либо к атаке кварталов, превращенных противником в опорные пункты перед нашим передним краем.

Когда начались бои, стало ясно, что с этой задачей успешно справляются мелкие подразделения, которые проникали в промежутки между опорными пунктами и узлами обороны противника.
Они блокировали их, просачивались в глубину кварталов и штурмом овладевали зданиями, которые быстро приспосабливали для своей обороны.

В городе мелкие стрелковые подразделения своими средствами не могли преодолеть все препятствия и подавить огонь противника.

Гвардейцы генерала Жолудева (37 гв. стрелковая дивизия - бой 14 октября ) еще раз показали, на что способны воздушнодесантники.
Когда перед началом атаки налетали бомбардировщики, бойцы быстро передвигались по развалинам вперед, к неприятельским позициям, и «юнкерсы» бомбили пустое место.
А с прорывавшейся за танками фашистской пехотой схватывались врукопашную, пуская в ход штыки и приклады, свои десантные ножи.
Многие подробности (конечно, далеко не все) героических действий отдельных групп бойцов, оказавшихся в тылу врага, были выяснены только потом.
Но о том, что они ведут бой за линией фронта, мы знали: на неподавленные очаги сопротивления в захваченных гитлеровцами кварталах заводских поселков вновь и вновь налетали «юнкерсы».
Фашисты использовали там и огнеметы.
http://www.youtube.com/watch?v=CW0-Ma_5wx0

Тактика штурмовых групп.

Огонь же артиллерии с закрытых позиций оказался малоэффективным, и для разрушения зданий и стен, в которых противник устанавливал огневые средства, стрелковым подразделениям придавались артиллерия и танки. Чтобы делать проломы в стенах, преодолевать заграждения и выжигать врага из опорных пунктов, мелким подразделениям придавались саперы и химики. Так была создана боевая единица — штурмовая группа, приспособленная для ведения городского боя. Каждый раз она формировалась в зависимости от объекта атаки, наличных сил и средств. Штурм укрепленных пунктов противника планировался и организовывался командиром и штабом. Штурмовая группа состояла обычно из взвода или роты пехоты (от 20 до 50 стрелков), усиленного 2—3 орудиями для стрельбы прямой наводкой, 1—2 отделениями саперов и химиков. Весь личный состав обеспечивался автоматами и большим количеством ручных гранат.
Активные действия штурмовых групп явились той силой обороны, которая все время держала противника в состоянии напряжения.

Под ударами наших подразделений противник вынужден был оставлять не только здания, но и свои опорные пункты.
Нередко атаки предпринимались без предварительного артиллерийского налета. Время атак устанавливалось в зависимости от поведения солдат противника.
Учитывалось, когда они отдыхают, когда принимают пищу, когда сменяются. Изучив все это, мы часто захватывали в подвалах целые гарнизоны.
Опыт показал, что штурмовые группы и городские опорные пункты сыграли важнейшую роль в нашей обороне. Армия отражала атаки противника, атаковывала его сама, делала смелые вылазки, захватывала инициативу в свои руки. Сила наших воинов заключалась в том, что они, обороняясь, непрерывно наступали.

В заключение хочется отметить, что современный бой в городе — это не уличный бой в буквальном смысле слова. В городском бою, которые вели мы, улица была пуста, площадь тоже.
62-я армия вырабатывала новые приемы и методы ведения боя в условиях большого города. В ходе сражений наши офицеры и генералы непрерывно учились.
Смело отбрасывая тактические приемы, которые оказывались непригодными в условиях уличных боев, они применяли новые, внедряя их во все части.
Учились и командиры батальонов, и командиры полков, и командиры дивизий, учились все — вплоть до командующего армией, и эта учеба каждый день приносила свои плоды.

Уже на первом этапе битвы за город стало совершенно ясно, что заставить врага отказаться от его планов можно лишь активной обороной: обороняться, наступая.
Для широкого применения такого метода борьбы наши гарнизоны опорных пунктов в это время уже имели опыт самостоятельных и инициативных действий; они научились взаимодействовать с приданными им отдельными орудиями, минометами, танками, саперами и вести огонь прямой наводкой с ближних дистанций из всех видов оружия, а частые вылазки с целью контратаки способствовали накоплению опыта маневрирования в условиях уличного боя. . Городской бой, городская атака — это штурм укрепленных домов, зданий и других объектов, также превращенных противником в опорные пункты и узлы сопротивления. Следовательно, удары штурмовых групп должны быть короткими, действия — быстрыми и дерзкими.[

При этих требованиях исключается возможность использования больших подразделений и на арену выходят мелкие группы пехоты, отдельные орудия и танки.
Условия действий штурмовых групп и разные периоды городского боя различны. Если противник только что ворвался в город и захватил часть его, естественно, что он еще не сумел укрепить здания, организовать прочную оборону. В такой обстановке может действовать мелкая группа, и притом самостоятельно, не имея органической связи со своими подразделениями. Когда же враг находится в городе две-три недели и его оборона обеспечена серьезными инженерными сооружениями, хорошо продуманной системой огня, то шансы на успех самостоятельных действий мелкой группы уменьшаются, и она выступает лишь как острие сильного отряда. В данной обстановке группа выполняет только часть намеченного плана.


Силы и состав каждой группы зависели от объекта ее действий. Командир определял их в процессе подготовки к штурму на основе разведывательных данных о характере объекта и численности гарнизона. При этом учитывались особенности действий каждой группы. Эти особенности сугубо принципиальны; не уяснив себе их, нельзя понять и тактику боя за укрепленные здания в городе.
Основу всей штурмовой группы составляют атакующие группы, насчитывающие по 10—12 человек в каждой. Они первыми стремительно врываются в дома, дзоты и самостоятельно ведут бой внутри объекта. Каждая группа имеет свою частную задачу. Вооружение этих групп легкое: автомат, граната, нож, лопата (последней иногда пользуются как топором). Руководство группами осуществляется одним командиром. Для этого он имеет сигнальные и осветительные ракеты, иногда телефон.

...........


Практика убедила нас, что комплектовать штурмовые группы необходимо из состава одного подразделения. Ни о каких штатных группах в роте или в батальоне не может быть и речи. Уметь штурмовать обязаны каждый взвод, каждое отделение, каждый боец.

Время и внезапность — два важнейших фактора успешного маневра штурмовой группы. Каждый командир, которому поставлена задача штурмовать опорный пункт или узел сопротивления противника, должен прежде всего использовать фактор времени и фактор внезапности. В ближнем бою, а тем более в городском, это всегда имеет решающее значение.

Незаменимое оружие бойцов, идущих на штурм, — граната. Она часто предопределяет дистанцию штурма. Чем ближе к противнику исходная позиция для атаки, тем лучше.
Если с этой точки зрения рассматривать действия штурмовых групп частей 62-й армии, то станет ясным, что успех их в значительной мере основан на скрытом сближении с противником.
Опыт учит: сближайся с противником траншеями; двигайся ползком, используя воронки и развалины; рой ночью траншеи, на день маскируй их; накапливайся для броска в атаку скрытно, без шума; автомат бери на шею; захвати 10—12 гранат — тогда время и внезапность будут на твоей стороне.

Пусть у командира будет геройская штурмовая группа. но если атака не подготовлена, напрасно ждать успешных результатов. Штурм должен быть подготовлен тщательно, все его детали необходимо рассчитать точно.

В основе подготовки лежат два элемента: изучение объекта и разработка плана штурма.

http://www.youtube.com/watch?v=A0nUr8Wx8qc...tailpage#t=360s

В результате изучения объекта по данным разведки командиру необходимо получить ответы на следующие вопросы: тип здания, толщина стен, перекрытий, наличие подвала, где находятся входы и выходы, характер укреплений, места скрытых амбразур, места заграждений и виды их, есть ли у гарнизона опорного пункта возможность скрытно (траншеями) общаться со своими подразделениями. Имея такие данные, командир скорее вскроет расположение вражеских огневых точек, их секторы обстрела и мертвые пространства. Представление об объекте атаки все же будет неполным, если при разведке не учесть поведение (быт) гарнизона противника и огневое воздействие из соседних зданий. Полнота данных, разумеется, окажет влияние и на выбор времени, наиболее благоприятного для штурма.

Бойцы нашей армии штурмовали вокзал, «гвоздильный завод», отдельные здания. Их действия учат: врывайся в дом вдвоем — ты да граната; оба будьте одеты легко — ты без вещевого мешка, граната без рубашки; врывайся так: граната впереди, а ты за ней; проходи весь дом опять же с гранатой — граната впереди, а ты следом.
На этот опыт можно положиться вполне.

Тактика штурмовой группы основана на быстроте действий, натиске, широкой инициативе и дерзости каждого бойца.
Гибкость в тактике необходима этим группам, потому что, ворвавшись в укрепленное здание, попав в лабиринт занятых противником комнат, они встречаются с массой неожиданностей.

Здесь вступает в силу неумолимое правило: успевай поворачиваться! На каждом шагу бойца подстерегает опасность.
Не беда — в каждый угол комнаты гранату, и вперед! Очередь из автомата по остаткам потолка; мало — гранату, и опять вперед! Другая комната — гранату! Поворот — еще гранату! Прочесывай автоматом! И не медли!

Уже внутри самого объекта противник может перейти в контратаку. Не бойся! Ты уже взял инициативу, она в твоих руках. Действуй злее гранатой, автоматом, ножом и лопатой! Бой внутри дома бешеный. Поэтому всегда будь готов к неожиданностям. Не зевай!

Вот как это трактуют "военные историки" англо-саксов.
http://www.youtube.com/watch?v=lPVJV9PDcuE...ailpage#t=1079s
В данном эпизоде в целом без вранья.
Но ,очевидно, глуповато. Бой - рубка в общем равных по силе немецких и советских штурмовых групп при участии танков и артиллерии - это ,конечно же , не антитеррористеческая операция.


Тактика штрумовых групп.Группа закрепления

Группа закрепления обычно разбивается на несколько партий, которые врываются в дом одновременно с разных направлений вслед за атакующими группами (как только командир подаст сигнал «Ворвался»). Проникнув в здание и захватив огневые точки, они немедленно создают собственную оборону, организуют систему огня в сторону противника и пресекают все его попытки прийти на помощь атакованному гарнизону. Вооружение группы закрепления тяжелое: станковые и ручные пулеметы, противотанковые ружья, минометы, противотанковые орудия, ломы, кирки, взрывчатое вещество.
В состав каждой группы непременно входят саперы, снайперы, а также бойцы других специальностей, могущие эффективно воздействовать на противника.


Группа закрепления подчинена командиру штурмовой группы.
Резерв используется для пополнения и усиления атакующих групп, для ликвидации возможной контратаки противника с флангов, а также (в случае нужды) как блокирующая группа.
Из резерва могут быть быстро сформированы и введены в бой новые, дополнительные атакующие группы. Так была построена штурмовая группа гвардии старшего лейтенанта Седельникова, овладевшая большим, хорошо укрепленным зданием, так называемым «г-образным домом», представлявшим собой мощный узел сопротивления.
Отсюда противник контролировал на важнейшем участке Волгу, просматривая на значительную глубину подходы к ней.
.....
Группы закрепления выработали свои тактические приемы, неоднократно проверенные на практике:
1. Наводчики пулеметов, минометов и противотанковых ружей с материальной частью врываются в здание первыми, их помощники несут следом боеприпасы и продовольствие на сутки боя.
2. Ворвавшись в здание, бойцы сразу же захватывают средние или верхние этажи сооружения, чтобы простреливать окружающую местность и не дать резервам противника возможности подойти.
3. Заняв и оборудовав огневые точки в здании, бойцы группы сооружают дополнительные огневые точки на подступах к объекту — впереди и на флангах (для обеспечения дальнейших активных действий) .
4. Овладев домом, группа, не теряя времени, должна немедленно сооружать ходы сообщения, приспосабливать отвоеванные дзоты и строить новые. Засиживаться в здании незачем, надо упорно сближаться с противником.
В частях армии стало правилом, что, если огневые средства врага сосредоточены только внутри здания, превращенного в опорный пункт, штурм проводится с расчетом на внезапность и без артподготовки.
Умелая поддержка штурмовой группы отдельными танками, стреляющими прямой наводкой по амбразурам или разрушающими огнем здание, ускоряет штурм, делает его более мощным. С успехом могут быть использованы и другие современные средства борьбы.
Некоторые командиры ставят вопрос: что лучше для маскировки действий в городском бою — темнота или дым? Хорошо и то, и другое. Важно, чтобы, действуя под прикрытием темноты или дымовой завесы, командир обеспечил гибкое управление боем. При штурме Дома железнодорожника был применен дым. Завеса держалась 13 минут и скрыла от трех немецких дзотов, вынесенных на фланг, действия нескольких групп, двигавшихся с юга. При этом дым не мешал управлению боем.
Не помешала управлению и темнота при штурме «г-об-разного дома». Для атаки здесь было избрано начало рассвета, и накапливание происходило в абсолютной темноте.
Большой эффект дает и подземно-минная атака. Она применяется тогда, когда подход к объекту иным способом может вызвать большие потери. Поэтому боец-сапер — важная фигура в штурмовой группе.
http://www.youtube.com/watch?v=oW18GAZ5DGk...tailpage#t=413s (Konstenten: Съёмки боя штурмовых групп , конечно же ,постановочные - снять этот бой нельзя. Да и немецкие трупы там лежат в окоченевших позах. Снимали уже после боёв , но демонстрировали своё умение - те самые ,настоящие, бойцы советских штурмовых групп. И в этом ценность этих кадров.)
Таков в основном круг тактических вопросов, связанных с действиями штурмовых групп в городском бою.
Городской бой — не то же самое, что уличный бой. В условиях, когда противник укрепился в городе, это бой за дома, за здания, за квартал. Борьба ведется, образно выражаясь, на земле, под землей и над землей; в комнатах, на чердаках, на крышах, в подвалах, в развалинах и реже всего на улицах и площадях.

Боец штурмовой группы должен быть инициативным и дерзким, надеяться только на себя и верить в свои силы. Его задачу никто другой не выполнит; у его товарищей достаточно своего дела. Бойцу необходимо точно знать, откуда он пойдет на штурм, каким путем ворвется в дом, где и что будет делать дальше. При штурме он очень часто предоставлен самому себе, действует самостоятельно, на свой страх и риск. Ясно, что ждать и оглядываться на товарищей — значит, подводить их, а не помогать им. Ворвавшись в дом, поздно просить у командира повторного разъяснения полученной задачи.

Тактика штрумовых групп. Штурмовой бой 39-й гвардейской стрелковой дивизии 12 ноября 1942 на территории завода «Красный Октябрь».

12 ноября мною был подписан боевой приказ:
«Противник пытается прорвать фронт в юго-восточной части завода «Красный Октябрь» и выйти к реке Волга. Для усиления левого фланга 39-й гвардейской стрелковой дивизии и очищения всей территории завода от противника приказываю командиру 39-й гв. сд за счет сменяемого левофлангового батальона 112-го гв сп уплотнить боевые порядки в центре и на левом фланге дивизии, имея задачей полностью восстановить положение и очистить территорию завода от противника».

В это же время по приказу Гитлера командир 79-й пехотной дивизии генерал фон Шверин ставил своему командиру саперного батальона капитану Вельцу задачу:
Приказ на наступление 11.II.42.
1. Противник значительными силами удерживает отдельные части территории завода «Красный Октябрь». Основной очаг сопротивления — мартеновский цех (цех № 4). Захват цеха означает падение Сталинграда.

2. 179-й усиленный саперный батальон овладевает цехом № 4 и пробивается к Волге...»

Эти два приказа, отданные почти одновременно, наиболее ярко отражают напряженность боев.
Борьба за мартеновский цех длилась несколько недель, а за завод и внутри его — больше месяца. Было бы неправильно говорить, что наш противник не знал, что такое штурмовые группы и отряды. Капитан Вельц утверждает, что в боях за завод «Красный Октябрь» его батальон действовал штурмовыми группами.

Вельц пишет: «Собрал своих командиров и объясняю им свой план. Брошу четыре сильные ударные группы по 30-40 человек в каждой... Врываться в цех не через ворота ила окна.
Нужно подорвать целый угол цеха. Через образовавшуюся брешь ворвется первая штурмовая группа. Рядом с командирами штурмовых групп передовые артнаблюдатели. Вооружение штурмовых групп, автоматы, огнеметы, ручные гранаты, сосредоточенные заряды и подрывные шашки, дымовые свечи... Отбитая территория немедленно занимается и обеспечивается идущими во втором эшелоне хорватскими подразделениями...»

Когда я читал эти строки в книге Вельца, я даже подумал, не взял ли он это из наших описаний действий и вооружения наших штурмовых групп.
Но когда внимательно в них разобрался, я нашел разницу.
У немцев в штурмовых группах не упоминается о строительстве подземных и траншейных ходов к объектам штурма, у них за штурмовыми группами идут вторые эшелоны, как в полевом бою, а не группы закрепления, как у нас. И все же много сходного.

Итак, гитлеровцы бросают свои последние силы, чтобы захватить завод «Красный Октябрь». Они считают, что это наш последний опорный пункт в Сталинграде. Мы же стремились в это же самое время очистить всю территорию завода «Красный Октябрь».

Как происходил этот бой? Капитан Вельц пишет:
«Уже стало неуютно, светло. Кажется, орудийные расчеты русских уже позавтракали: нам то и дело приходится бросаться на землю, воздух полон пепла... Бросок — и насыпь уже позади... Через перекопанные дороги и куски железной кровли, через облака огня и пыли бегу дальше... Добежал!.. Стена, под которой я залег, довольно толстая... От лестничной клетки остался только железный каркас... Рассредоточиваемся и осматриваем местность... Всего метрах в пятидесяти от нас цех № 4. Огромное мрачное здание... длиной свыше ста метров... Это сердцевина всего завода, над которым возвышаются высокие трубы... Обращаюсь к фельдфебелю Фетцеру, прижавшемуся рядом со мной к стене:
— Взорвите вон тот угол цеха, справа! Возьмите 150 килограмм взрывчатки. Взвод должен подойти сегодня ночью, а утром взрыв послужит сигналом для начала атаки.
Даю указания остальным, показываю исходные рубежи атаки».

Это был план наступления гитлеровцев. Конечно, они могли бы наделать нам очень много хлопот.
Захватив основные цеха завода «Красный Октябрь», они стали бы обстреливать все наши переправы через Волгу и даже пристани на правом берегу, которые играли у пас роль временных складов. Этому замыслу противника помешала наша разведка, которая бдительно следила за этими участками как на фронте, так и в глубине боевых порядков противника.
За несколько дней до наступления гитлеровцев мы имели пленных, захваченных на этом участке, а их данные о готовившемся наступлении были подтверждены наблюдением.
Поэтому приказ об уплотнении боевых порядков на заводе и в его цехах не был случайным, а преднамеренным и целеустремленным.

Далее Вельц сообщает:
«Поступает последний «Мартин» — донесение о занятии исходных позиций. Смотрю на часы: 02.55. Все готово. Ударные группы уже заняли исходные рубежи для атаки... В минных заграждениях перед цехом № 4 проделаны проходы... Хорватский батальон готов немедленно выступить во втором эшелоне... Пора выходить... Еще совсем темно... Я пришел как раз вовремя. Сзади раздаются залпы наших орудий... Попадания видны хорошо. так как уже занялся рассвет... И вдруг разрыв прямо перед нами. Слева еще один, за ним другой. Цех, заводской двор и дымовые трубы — все исчезает в черном тумане.
— Артнаблюдателя ко мне! Черт побери, с ума они спятили? Недолеты!..
Но что это? Там, на востоке, за Волгой, вспыхивают молнии орудийных залпов... Но это же бьет чужая артиллерия! Разве это возможно? Так быстро не в состоянии ответить ни один артиллерист в мире... Значит, потери еще до начала атаки».

Вот тут произошло то, что немцы не ожидали.
Зная о сосредоточении противника, командир дивизии Степан Савельевич Гурьев, находясь на правом берегу Волги в 300 метрах от мартеновского цеха, не только уплотнил боевые порядки на заводе, но и подготовил артиллерию в любую минуту и даже секунду дать огонь по заранее пристрелянному месту, перед цехом № 4.
«Но наша артиллерия, — продолжает Вельц.— уже переносит огневой вал дальше. Вперед! Фельдфебель Фетцер легко, словно тело его стало невесомым, выпрыгивает из лощины и крадется к силуэту здания, вырисовывающегося перед ним в полутьме. Теперь дело за ним...

Фетцер возвращается...
— Горит! — восклицает он и валится на землю. Ослепительная яркая вспышка! Стена цеха медленно валится... Нас окутывает густой туман, серый и черный... В этом дыму, преодолевая заграждения, устремляются штурмовые группы. Когда стена дыма рассеивается, я вижу, что весь правый угол цеха обрушился. Через десятиметровую брешь карабкаюсь по только что образовавшимся кучам камня, в цех врываются саперы... Мне видно, что левее в цех уже пробивается и вторая штурмовая группа, что наступление на открытой местности развивается успешно...
Теперь вперед выдвигаются группы боевого охранения. И все-таки меня вдруг охватывает какой-то отчаянный страх... вскакиваю в зияющую перед собой дыру и карабкаюсь по груде щебня... Осматриваюсь из большой воронки... У обороняющегося здесь против того. кто врывается, заведомое преимущество... Солдат, которому приказываю продвигаться здесь, должен все время смотреть себе под ноги, иначе он, запутавшись в этом хаосе металла, повиснет между небом и землей, как рыба на крючке. Глубокие воронки и преграды заставляют солдат двигаться гуськом, по очереди балансировать на одной и той же балке. А русские пулеметчики уже пристреляли эти точки. Здесь концентрируется огонь их автоматчиков с чердака и из подвалов. За каждым выступом стены вторгшихся солдат поджидает красноармеец и с точным расчетом бросает гранаты. Оборона хорошо подготовлена...

Выскакиваю из своей воронки. Пять шагов — и огонь снова заставляет меня залечь. Рядом со мной ефрейтор. Толкаю его, окликаю. Ответа нет. Стучу по каске. Голова свешивается на бок.
На меня смотрит искаженное лицо мертвеца. Бросаюсь вперед, спотыкаюсь о другой труп и лечу в воронку... Наискосок от меня конические трубы. через которые открывают огонь снайперы.
Против них пускаем в ход огнеметы... Оглушительный грохот: нас забрасывают ручными гранатами. Обороняющиеся сопротивляются всеми средствами. Да, это стойкие парни...

...Даю... приказ: лежать до наступления темноты, потом отойти назад на оборонительную позицию!.. Итак, конец. Все оказалось бесполезным. Не понимаю, откуда у русских еще берутся силы.
Просто непостижимо... Мы прорывали стабильные фронты, укрепленные линии обороны, преодолевали оборудованные в инженерном отношении водные преграды — реки и каналы, брали хорошо оснащенные доты и очаги сопротивления, захватывали города и деревни. А тут, перед самой Волгой, какой-то завод, который мы не в силах взять!.. Я увидел насколько мы слабы.
Быстро прикидываю в уме. Батальон начал наступление, имея 190 человек. Примерно половина ранена, 15-20 человек убито. Это значит: батальона больше нет. Пополнения мне не дадут».

Я привел эти выдержки из книги капитана Вельца для того, чтобы показать ноябрьские бои глазами противника.
Мы видим и храбрость и героизм противника, хотя и бессмысленные; отвагу, хотя и неуместную;умение организовывать наступление в городских условиях и упорство в достижении цели.
Но в то же время мы видим в бою только солдат, фельдфебелей и офицеров в чине лейтенанта, капитана.

Где же гитлеровские генералы? Как я уже говорил, командир 39-й гвардейской дивизии генерал Гурьев С. С., его комиссар Чернышев Ф. Ф. и начальник штаба подполковник Зализюк находились в трехстах метрах от цехов завода. А генерал фон Шверин — командир дивизии, которая наступала на завод «Красный Октябрь», отсиживался в поселке Разгуляевка — это уже около десяти километров от завода и от поля боя.
Я помню, как рабочие, мастера, инженеры завода помогали нашим частям ориентироваться в сложном лабиринте цехов, проходов, наземных и подземных коммуникаций. Они вместе с красноармейцами пролезали через канализационные каналы, чтобы выходить на выгодные позиции и бить врага.

Тыловое обеспечение 62 армии. Переправы через Волгу

Эвакуация гражданского населения.

Выше уже говорилось, какие усилия прилагали Сталинградская партийная организация, Городской комитет обороны, чтобы одновременно с массовой эвакуацией населения ,к 10 сентября за Волгу переправилось около 300 тысяч человек(Konstanten:Мощности переправ через Волгу ,обеспечивающих 62 и 64 армии, позволяли это сделать легко. Массовая эвакуация не связанных с обороной началась 23 августа. ), обеспечить самым необходимым тех, кто еще оставался в разрушенном и горящем городе, до последней возможности поддерживать работу предприятий, способных хоть чем-то помочь фронту.

Чего стоило одно то, что из ворот СТЗ смогло выйти еще немало танков и тягачей! Их сборка или ремонт велись под артиллерийским и минометным обстрелом, рядом с передним краем.
Но 13 сентября новые бомбежки вывели из строя почти все, что с неимоверным трудом удалось восстановить, пустить, наладить.
В этот день к нам на КП в последний раз доставили малоформатные листки городского издания «Сталинградской правды».
Остановились мельница, хлебозавод, вновь перестали действовать отремонтированные участки водопровода.
И хотя оперативные группы Тракторозаводского, Баррикадного, Краснооктябрьского райкомов партии не прекращали попыток возобновить в отдельных цехах ремонт боевой техники, городские ресурсы и возможности в полосе нашей армии, по существу, уже иссякали. (На самой южной окраине, в Кировском районе, отрезанном от нас и обороняемом 64-й армией, положение было иным: там действовала Стал ГРЭС, продолжали работать небольшие заводы.)
Почти все оставшиеся в городе жители либо давно уже сражались в рядах рабочих отрядов, приданных армии, либо входили во вспомогательные военизированные формирования.

Ключевым элементом боевого обеспечения 62 армии в Сталинграде было функционирование переправ через Волгу.
Переправы войск и грузов проходили ночами - днем это не позволяла делать немецкая авиация.

Переправа 13 гв. стрелковой дивизии.

Переправа производилась на мотопаромах, на военных тральщиках, бронекатерах, буксирах и даже рыбацких лодках. На том берегу знали, какое у нас положение, и форсировали отправку частей. В некоторых подразделениях патроны, только что подвезенные, раздавались бойцам перед самой посадкой на суда. И все же переброску в Сталинград третьего полка дивизии пришлось отложить до следующей ночи: стало светло, в воздухе появилась неприятельская авиация.

Это не значит, что до рассвета войска перевозились спокойно. Да и темнота была весьма относительной — Волгу освещали и пожары в городе, и ракеты, а у левого берега — пламя, охватившее какую-то баржу, загоревшуюся, должно быть, от попадания снаряда.
Противник, владевший частью Мамаева кургана, откуда многое можно было разглядеть, по-видимому, не сразу оценил масштабы переправы, но все же держал под обстрелом всю ее трассу.
От артиллерийского огня погиб катер, имевший на борту роту автоматчиков, не обошлось без потерь, правда небольших, и на других судах.

К началу боев в центральной части города армейская база размещалась в городе Ленинске, http://maps.google.ru/maps?q=%D0%92%D0%BE%...%D1%8C&z=10

а отделения основных складов находились в селениях Бурковский, http://maps.google.ru/maps?q=%D0%91%D1%83%...%D1%8C&z=12 Госпитомник и Верхняя Ахтуба.

На левом берегу Волги подвоз грузов до переправ производился армейским и войсковым транспортом, а от причалов на правом берегу грузы доставлялись вручную, так как в городе никаких транспортных средств не было, да и не могло быть.http://www.youtube.com/watch?v=r4zs4qcc2_k...etailpage#t=11s (Съёмки разгрузки происходили в после 19 ноября. )
Чтобы обеспечить нормальную транспортировку грузов через Волгу, на переправах были созданы специальные команды, занимавшиеся погрузкой и разгрузкой судов, регулированием движения, частями армии.


В различное время правый берег Волги был связан с левобережьем тремя переправами:
1. Центральная переправа. Работала на моторных паромах, была самой мощной и связывала центральную городскую пристань с Красной Слободой по кратчайшему направлению.
http://maps.google.ru/maps?q=%D0%A0%D0%B5%...mp;t=h&z=16
К сожалению, с 14 сентября противник стал обстреливать ее из всех видов оружия, и во второй половине сентября от нее пришлось отказаться.

2. Переправа Скудри. Она обеспечивала северный боевой участок. В различное время там действовали паромы, бронекатера и пароходы.
С этой переправы грузы шли в район Рынка и Спартановки, а также к причалам у заводов Тракторного, «Баррикады» и «Красный Октябрь».

3. Переправа 62. Это была главная переправа нашей армии. На правом берегу она располагала группой причалов у заводов «Красный Октябрь» и «Баррикады».
На эти причалы принимались грузы из Скудри, Тумака, из Средней и Верхней Ахтубы.

С приближением противника к берегу Волги в районе заводов этими причалами для приема основного потока грузов и эвакуации раненых почти не пользовались, а если и пользовались, то только в ночное время, так как днем противник подвергал их интенсивному артиллерийскому обстрелу и бомбардировкам с воздуха.
Для приема пополнения и грузов, а также эвакуации основного потока раненых использовались четыре причала, находившиеся южнее оврага Банный.
Беспрерывные минометно-артиллерийские обстрелы и бомбардировки причалов выводили из строя личный состав этих специальных команд, разрушали причалы и плавучие средства.

Так, с 7 по 28 октября 44-й отдельный понтонно-мостовой батальон, обслуживавший причалы, потерял 36 человек (11 убитыми и 25 ранеными), были подбиты, сгорели или затонули пароходы «Дубровка», «Совхозница», «Капитан Иванищев», «Пожарский», «Абхазец», «Донбасс», «Трамвай №Ь, «БМК», «СП-19» и семь паромов, 35 полупонтонов парка Н-2-П.
Большинство этих плавучих средств было выведено из строя не во время переправы, а при погрузке или чаще всего во время дневной стоянки у причалов.
28 октября база флотилии и основной погрузочный пункт переместились в Среднюю Ахтубу и в результате потери плавсредств на стоянках полностью прекратились.
Правда, случаи прямого попадания мин и снарядов в движущиеся суда были, но все суда после ремонта возвращались в строй.

28 октября база флотилии и основной погрузочный пункт переместились в Среднюю Ахтубу и в результате потери плавсредств на стоянках полностью прекратились.
Правда, случаи прямого попадания мин и снарядов в движущиеся суда были, но все суда после ремонта возвращались в строй.
Из-за ледохода, а затем ледостава 11 ноября нам пришлось погрузочный пункт и базу флотилии перенести из Средней Ахтубы на левый рукав Волги (Куропатка) — к деревне Тумак.
Таким образом, основная армейская переправа меняла базу на левом берегу Волги три раза, что не могло не отразиться на эффективности работы переправочных средств.
Наряду с центральной армейской переправой работала армейская лодочная станция, подчиненная непосредственно штабу инженерных войск армии.
Ее обслуживали расчеты 119-го армейского моторно-инженерного батальона на правом берегу Волги и 327-го армейского инженерного батальона на левом.
Лодочники помогали основным переправам, подвозя пополнение, боеприпасы, продовольствие, эвакуируя раненых и выполняя неотложные перевозки, особенно в то время, когда самоходные плавсредства не действовали.
Лодочные расчеты были сведены в пять отрядов. Один отряд особого назначения находился в непосредственном подчинении армии.

Над этим отрядом шефствовал член Военного совета К. А. Гуров, который разрешал пользование этими средствами в самых крайних случаях. Для лодочной переправы использовались рыбачьи лодки и лодки парка НЛП. Эвакуацией тяжелораненых занимался специальный санитарный причал, который работал круглые сутки,
В дивизиях и бригадах также были созданы лодочные станции, но они располагали меньшими средствами.
Деятельность их находилась под контролем командиров дивизий и бригад.

С наступлением темноты к причалам направляли прежде всего раненых, которые скапливались у переправ еще до прибытия самоходных плавучих средств.
Большую помощь в перевозке раненых оказывали лодочники. Так, например. 8 ноября 1942 года было вывезено 1060 раненых, из них лодками 360 человек.

В дополнение к существовавшим переправам в первых числах октября в районе Тракторного завода и завода «Баррикады» было построено три пешеходных мостика общей длиной до 270 метров каждый, соединявших правый, сталинградский берег Волги через реку Денежная Воложка с островом Зайцевским.
Мостик, построенный у южной оконечности острова Зайцевский, состоял из нескольких бревенчатых плотов и бочек, соединенных между собой накладками из полосового железа и стальным тросом. Поверх поперечных бревен был сделан настил из досок. Этот мостик, несмотря на слабую устойчивость даже при незначительном волнении, просуществовал более месяца. За это время в обе стороны по нему прошло несколько тысяч человек. Бесчисленные атаки немецких пикирующих бомбардировщиков, непрерывный артиллерийско-минометный обстрел причинили мостику лишь незначительные повреждения, которые легко устранялись.

Второй пешеходный мостик, построенный севернее первого, просуществовал всего три дня: осколком бомбы был перебит трос, и мостик снесло течением.
Третий пешеходный мостик был наведен через реку Денежная Воложка в районе Тракторного завода. В качестве опор (поплавков) были использованы железные бочки на якорях.

Работа на причалах была тяжелой и опасной, все время под огнем. Например, только 26 октября на причал у оврага Банный противник сбросил 100 авиационных бомб, выпустил 130 мин и более 120 артиллерийских снарядов.

Рассказывая о переправах через Волгу, об инженерных частях в городе, не могу не отметить роль начальника инженерных войск 62-й армии ныне Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Владимира Матвеевича Ткаченко.
Подполковник Ткаченко прибыл к нам во второй половине октября во время самых тяжелых оборонительных боев. Организуя работу переправ, Владимир Матвеевич с первых же дней проявил упорство в достижении цели. Скромный по натуре, он не любил рисоваться и кичиться сделанным. И хотя иногда ему поручались такие задачи, что, казалось, у него не хватит ни сил, ни средств выполнить их, он находил правильное решение и, мобилизовав все, что у него было в саперных подразделениях, выполнял задание, как правило, хорошо и в срок.

Военно-медицинская служба 62-й арми. Эвакуация раненых

Особенностями военно-медицинской службы в Сталинграде были следующие обстоятельства работы врачей и персонала.
1. Военврачи сами организовывали вывоз раненых за Волгу и участвовали в наведении порядка на переправах.
2. Войсковая и армейская санитарная служба работала не только под огнем минометов, артиллерии, но и под огнем немецких автоматчиков .
3. Персонал госпиталей был в постоянной готовности принять бой с прорвашимся врагом.

Медицинскую службу армии возглавлял начальник санитарного отдела полковник медицинской службы Михаил Прокопьевич Бойко...
Как-то в разгар самых ожесточенных боев в заводском районе, когда каждый боец был на счету, Бойко сумел убедить меня в необходимости отдать приказание «командирам дивизий и бригад приготовить утепленные блиндажи и убежища для медицинских пунктов».
Это было в сентябре, когда было еще тепло и даже жарко и когда никто не думал о холодах. Мы построили утепленные блиндажи, которые потом, в ноябре и декабре, помогли нам сохранить жизнь тысячам воинов.

Все раненые и больные, за исключением нетранспортабельных, различными видами транспорта эвакуировались в тыл, где им оказывалась квалифицированная медицинская помощь в полном объеме.
Раненые и больные, нуждавшиеся в длительном лечении, эвакуировались по Волге — в Астрахань и Саратов, по железной дороге — в Ленинск, Эльтон.
Весьма тяжелая и ответственная работа выполнялась коллективом медицинских работников полевого подвижного госпиталя № 80 и эвакоприемника № 54.
Фактически они принимали на себя весь поток раненых и больных с фронта, оказывая им необходимую медицинскую помощь.

Вся эта работа проводилась в условиях непрерывных бомбардировок с воздуха, в результате которых помещения эвакоприемника № 54 и полевого подвижного госпиталя № 80 были в значительной степени разрушены. Из личного состава полевого подвижного госпиталя № 80 четырнадцать человек было убито и несколько человек ранено и контужено.
Учитывая особенности боевой обстановки, создание штурмовых групп и отрядов, медицинская служба армии вынуждена была изыскивать новые формы медицинского обеспечения с тем, чтобы максимально приблизить его к боевым порядкам. Особое внимание было обращено на укомплектование низового звена медицинской службы — взводов, рот, батальонов медицинскими кадрами и оснащение этого звена необходимым имуществом. В штурмовые группы и отряды выделялись дополнительные силы, чтобы эвакуация раненых из отдельных небольших гарнизонов проводилась после оказания первой помощи на месте. Поэтому санитары и санитарные инструкторы всегда находились в боевых порядках, в гарнизонах, в штурмовых группах и опорных пунктах.

Фельдшеры батальонов оборудовали батальонные пункты непосредственно за боевыми порядками батальонов в различных укрытиях (блиндажах, землянках, подвалах домов и т. д.), оказывая доврачебную помощь пострадавшим в бою.
Тут же, за боевыми порядками батальонов, были развернуты в блиндажах и землянках полковые медицинские пункты, где оказывалась первая врачебная помощь. За боевыми порядками полков размещались передовые оперативные группы медико-санитарных батальонов дивизий, которые оказывали неотложную квалифицированную медицинскую помощь раненым и больным.

Под берегом Волги в блиндажах были оборудованы приемно-сортировочные, операционно-перевязочные отделения и стационары для нетранспортабельных раненых. Для размещения оперативной хирургической группы 39-й стрелковой дивизии использовались штольни. Госпитальное отделение оперативной группы дивизии генерала Родимцева размещалось в канализационной трубе...

Но, пожалуй, самым трудным в работе медицинской службы армии была эвакуация раненых за Волгу, так как мы не имели специальных средств и, как правило, использовали для этой цели обратные рейсы судов Волжской флотилии, на которых в город доставлялись личный состав, боеприпасы и другие грузы.
Созданные в начале сентября медико-санитарные батальоны не смогли в полной мере обеспечить бесперебойную эвакуацию раненых, поэтому вскоре для обслуживания переправ были привлечены почти все армейские медико-санитарные силы, за медсанбатами же остались лишь лодочные переправы дивизий.

17 сентября 1942 года по предложению полковника Бойко Военный совет армии обязал руководителей эвакоприемника № 54 и полевого подвижного госпиталя № 689 обслуживать только переправы через Волгу.Эвакоприемник занимал подвалы ресторана центральной пристани. Он принимал основную массу раненых, число которых возрастало с каждым часом. Но в те же дни противник начал наступление на центральную пристань, и эвакоприемник оказался в крайне тяжелом положении. У памятника Хользунову, на дороге, ведущей к центральной пристани, гитлеровцы установили пулеметы, в трансформаторной будке и в Доме инженеров засели автоматчики. Таким образом, эвакоприемник оказался в осаде. Раненые и медицинские работники несколько дней не могли выходить из подвала к причалам.25 сентября к осажденному эвакоприемнику были посланы бронекатера, которые с боем подошли к причалам и, оттеснив противника от берега, вынесли из подвала раненых.
В таких условиях с помощью бронекатеров Волжской военной флотилии и гвардейцев дивизии Родимцева из помещения ресторана 25 сентября было эвакуировано 711 человек и 26 сентября — 550 человек.В ночь на 27 сентября противник приблизился почти вплотную к зданию ресторана. Под прикрытием огня бронекатеров из подвала вынесли последних раненых и имущество и погрузили на корабли. Этим рейсом на левый берег переправился и личный состав эвакоприемника. Через два часа ресторан был занят немецкими автоматчиками.

Раненых эвакуировали и на переправе № 62. Здесь этим занимался личный состав полевого подвижного госпиталя № 689. На этом участке курсировали катера, паромы и другие транспортные средства. Эвакуация производилась только ночью.


Припоминаю водокачку на самом берегу Волги, южнее устья оврага Банный.
Как-то днем, проходя по берегу, я увидел группу солдат и офицеров, прижимавшихся к стене разрушенного здания.
Когда я подошел поближе, оказалось, что это тяжелораненые. Многие приползли сюда сами, некоторых принесли на носилках санитары.
Но почему они здесь, у стены? Неужели в подвале нет места?
Открываю дверь и по крутой узкой железной лестнице спускаюсь в подземелье. Здесь очень душно, сильно пахнет эфиром и раздаются стоны раненых.
Возле лестницы на десяти квадратных метрах бетонного пола в два ряда лежат раненые — человек двенадцать.
Пробираюсь к двери, вернее, к двум простыням, обозначающим двери, за которыми ярко горит лампа. Это операционная. На. столе лежит раненый. Над ним склонились три человека в белых халатах. В стороне, на опрокинутой железной бочке шумит примус, на котором в тазу греется вода.
Когда-то халаты врачей были, конечно, белыми, но сейчас они были в бурых пятнах. Только колпаки на головах сохранили свежесть.
На маленьком столике у стены лежала толстая тетрадь — регистрационный журнал. Последние записи в нем были обозначены трехзначным числом.
— Кто и когда все это сделал? — спросил я, показав на трехзначное число, обозначающее количество проделанных операций.
Врач молча обвел взглядом находившихся у стола медсестер. Мне все стало ясно, тем более, что я обратил внимание на почерк: журнал был заполнен одной рукой.
Это был ведущий хирург полевого армейского госпиталя Айзенберг. С двумя помощницами он организовал эту операционную и сделал более двухсот операций.
Военный совет армии наградил всю группу Айзенберга боевыми орденами.


В начале октября раненых эвакуировали также по штурмовому мостику на остров Зайцевский, где находились медицинская группа от 112-го медсанбата и вторая группа от эвакоприемника № 54.
По оказании помощи тяжелораненым их на носилках доставляли к лодочным причалам, находившимся в двух километрах, и отправляли в тыл.
Во время ледохода на Волге причалы для раненых в зависимости от состояния льда перемещались на разные участки.
Тогда же были созданы так называемые «летучие» переправы: погрузка раненых производилась в тех местах, куда мог подходить катер.
Во второй половине ноября на пристани Тумак, на восточном берегу Волги, был организован приемный питательно-обогревательный пункт.
Там же было создано отделение ППГ-689 с операционной и перевязочной для обслуживания нетранспортабельных раненых и больных.
Большую помощь в переправе раненых через Волгу оказывал ледокол. А когда в результате аварии он вышел из строя, его заменили буксирные катера.

Очень трудно было в это время эвакуировать раненых из частей дивизии Людникова, которая оказалась отрезанной от основных сил армии и оборонялась, как известно, на небольшом участке в районе завода «Баррикады».Бронекатера подходили к дивизии с боем и не всегда достигали своей цели. На каждом катере, пробивавшемся к дивизии Людникова, находились военный фельдшер или медицинская сестра с санитарами-носильщиками. Они производили погрузку раненых и больных на переправах и обеспечивали надлежащий уход за ними в пути. Чтобы раненым было тепло, на бронекатерах всегда имелись одеяла и химические грелки.

Для руководства эвакуацией раненых через Волгу во время ледохода и для связи с медицинской службой частей и соединений был назначен военврач 2-го ранга Сердюк.
Товарища Сердюка я впервые увидел, когда горели блиндажи командного пункта армии и пылающая нефть охватила стоявшие у берега лодки, предназначенные для эвакуации раненых. Сердюк отцеплял лодки от горящих причалов и уводил туда, где не было огня.
Так же смело действовали и лодочники — человек пять. Сердюк мягким, но властным голосом отдавал распоряжения и команды.
В первый момент я подумал, что это новый комендант пристани, и обрадовался: этот наведет порядок на причалах как во время погрузки, так и разгрузки.
Но, подойдя ближе, я увидел на его петлицах эмблему медика.
Заметив меня. Сердюк направился ко мне и отрапортовал:
— Военврач второго ранга Сердюк! Навожу порядок на переправе!
Я от души пожал ему руку и сказал:
— Молодец! Будь таким же врачом и человеком и впредь.
В этот момент от разрывов фашистских мин возле причалов поднялась стена земли и песка. Сердюк не дрогнул, и я подумал: это железной воли человек.
Он прошел от Волги до Шпрее и закончил войну в Берлине.


Когда Волга покрылась льдом, появилась возможность лечебно-эвакуационную работу перенести в медико-санитарные батальоны дивизий, которые сами решали вопрос о дальнейшей эвакуации раненых в госпитальную базу армии по назначению.Раненые, нуждавшиеся в специальном и длительном лечении, направлялись в полевые подвижные госпитали армии либо первого эшелона, находившиеся в 15-25 километрах от переднего края в населенных пунктах Колхозная Ахтуба, Верхняя Ахтуба, Средняя Ахтуба, Заплавное, либо второго эшелона, расположенные в 40— 60 километрах в населенных пунктах Ленинск, Солодовка, Токаревы Пески и других.

Сообщение отредактировал Konstanten - 22.9.2012, 16:26

[Cesare Borgia]

Отметить в Сталинграде

Андрей Сорокин пишет:
Президент Владимир Путин вчера подписал указ «О праздновании 70-летия разгрома советскими войсками немецко-фашистских войск в Сталинградской битве» и назначил главной оргкомитета вице-премьера Дмитрия Рогозина. Рогозин первым делом через твиттер и «Фейсбук» обратился к народу с просьбой поделиться соображениями «как лучше организовать торжества».
Спешу откликнуться.
Дмитрий Олегович! Я, и не я один, знаю один-единственный способ достойно отметить юбилей великой битвы, а именно: ОТМЕТИТЬ ЕГО В СТАЛИНГРАДЕ. Какие именно мероприятия будут организованы в этом городе в эти дни – уже неважно. Важно – чтобы в городе именно с этим именем.
Ведь когда-то и нам нужно вернуться в свою страну – в ту, которую 70 лет назад не сдали сержант Павлов и командарм Чуйков.

http://takie.org/news/otmetit_v_stalingrade/2012-09-22-1053

[Cesare Borgia]

1942: Когда победа на Волге казалась столь близкой ("Die Welt", Германия)
70 лет назад Вермахт уже заготовил почетные наградные знаки для завоевателей Сталинграда, и Геббельс торжествовал. Однако признаки грядущей катастрофы 6-ой армии были уже заметны.
Свен Келлерхоф (Sven Felix Kellerhoff)
http://www.inosmi.ru/world/20120924/199601317.html

[Konstanten]

Стойкость сталинградской обороны. Истоки.
Обсуждение боев в Сталинграде.Продолжение 2

Приказ 227 и Сталинград.

Нам читают приказ 227

Темнело. Мы понимали, что с ходу танки на нас не пойдут. Немцы ночью предпочитали не воевать
(Konstanten:33 гв. стрелковая дивизия 28 июля в составе 62 армии воевала за Доном , участвуя в отражении первого наступления немцев на Сталинград).
В окопе при свете карманного фонарика нам прочитали знаменитый приказ 227 (приказ Верховного Главнокомандующего «Ни шагу назад!»).
Фашистские генералы, а вслед за ними и наши умники, объясняют этим приказом стойкость наших солдат и в конечном счете нашу победу.
Они уверены, что наше упорное сопротивление — следствие организации отрядов против трусов и паникеров (заградотрядов). В их сознании возникает страшная картина: впереди немцы, сзади пулеметы заградительных отрядов. Солдату некуда деться, и он с испугу побеждает.
Они судят о нас по себе. Они думают, что победить можно от страха. Битые немецкие генералы забыли, что в их армии заградительные отряды были введены раньше нас (после поражения под Москвой), но это не помешало им отступать от Сталинграда до Берлина. А мы, видите ли, «испугались заградительных отрядов» и с испугу победили! Глупость и ложь!
Приказ 227 действительно сыграл в истории Отечественной войны важную роль. Но не организация заградотрядов была этому причиной. В приказе говорилось:
«После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, стало меньше людей, хлеба, металла, заводов фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тон металла в год. У нас уже нет теперь преобладания перед немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит, загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину».
Больше полувека прошло с тех пор, а я все еще помню эти слова. Помню, как они потрясли всех нас. До этого наша пропаганда «берегла наше спокойствие».
Мы уже неделю назад оставили город, а радио, чтобы не волновать слушателей, сообщает, что в городе идут тяжелые бои. Мы привыкли к успокоительной неправде.
А в этом приказе от нас не скрывали горькую правду. Значит, дело действительно очень плохо и настал час либо уступить врагу, либо умереть.
Так думал не только я, так думали почти все. А заградительные отряды… Мы о них и не думали. Мы знали, что от паники наши потери были большими, чем в боях. Мы были заинтересованы в заградотрядах.
Сегодня, думая о приказе 227, я понимаю, какова сила правды. Когда нам утешительно врали, мы отступали и дошли до Волги; когда нам сказали правду, мы начали наступать и дошли до Берлина.
Я ненавижу философию трусов. Побеждают не трусы, а люди, победившие в себе страх.

Т.е. кто дрался с немцами - "были заинтересованы в заградотрядах".

Заместителю наркома внутренних дел СССР комиссару государственной безопасности 3 ранга тов. Абакумову

В соответствии с приказом НКО № 227 в частях действующих в Красной Армии по состоянию на 15 октября с. г. сформировано 193 заградительных отряда.

Из них в частях Сталинградского фронта сформировано — 16 и Донского — 25, а всего 41 отряд, которые подчинены Особым отделам НКВД армий.
(Konstanten: Только на Сталинградского и Донском фронтах заград отряды подчинялись Особым отделам НКВД армий
http://www.sovietworld.narod.ru/stat/2-war/zagrad_otr.htm )


Заградительными отрядами с начала их сформирования (с 1 августа по 15 октября с.г.) задержано 140755 военнослужащих, сбежавших с передовой линии фронта.
Из числа задержанных:

арестовано 3980 человек,
расстреляно 1189 человек,
направлено в штрафные роты 2776 человек,
штрафные батальоны 185 человек,

возвращено в свои части и на пересыльные пункты 131 094 человека.

(Konstanten:
Столь большое количество задержанных и потом "возвращенных в свои части и на пересыльные пункты" говорит прежде всего о ситуации общего отступления
наших южных фронтов в августе- сентябре 1942 года. Все отступающие и выходящие из (полу)окружений части ,прежде чем заново встать в строй , обязательно проходили через учётные "фильтры" заградотрядов и особых отделов. Собственно ,эта статистика, "140755 военнослужащих, сбежавших с передовой линии фронта",как раз и показывает масштаб нашего оступления на юге в августе - сентябре 1942 года.
Проходили эти "фильтры", к примеру , и вырвавшиеся в августе из окружения южнее Дона 4 стрелковая дивизия генерала И.П. Рослого и вместе с ней все соединения 37-армии ,также бывшие в этом окружении -потом принявшие участие в битве за Кавказ. )

Наибольшее число задержаний и арестов произведено заградительными отрядами Донского и Сталинградского фронтов.

По Донскому фронту задержано 36109 человек,

арестовано 736 человек,
расстреляно 433 человека,
направлено в штрафные роты 1056 человек,
штрафные батальоны 33 человека,
возвращено в свои части и на пересыльные пункты 32933 человека.

(Konstanten:
Донской фронт- до начала октября Сталинградский. Фронт "пережил" за август -сентябрь два окружения своих частей за Доном , в конце июля и начале августа.
В первом окружении 23 июля 2 окруженые дивизии (и 2 полка 33 гв. стрелковой дивизии) прорвались в расположение 4 танковой армии генерала В.Д.Крюченкина ,
во втором 8-12 августа четыре дивизии ,сопротивляясь почти полностью погибли, за исключением вырвавшихся из за Дона мелкими группами нескольких сотен человек.
Одну из таких групп вывел Г.Н.Чухрай.
Потом были оступление 4 танковой армии генерала В.Д.Крюченкина с плацдарма у Клетской в середине августа , а 62 армии с позиций у Дона к среднему обводу обороны Сталинграда в конце августа Неразбериха боев и отступлений 23-30 августа после прорыва 14 немецкого танкового корпуса в тылы Сталинградского фронта ).

По Сталинградскому фронту задержано 15649 человек,

арестовано 244 человека,
расстреляно 278 человек,
направлено в штрафные роты 218 человек,
в штрафные батальоны 42,

возвращено в свои части и на пересыльные пункты 14833 человека.

(Konstanten:
Сталинградский фронт- до начала октября Юго-Восточный . В начале августа 51,57, 64 армии Юго-Восточного фронта быстро оступали от Цимлянской ло Абганерово.
Одна из дивизий 64 армии была атакована немецкими танками при разрузке на железнодорожной станции.
В начале сентября 62 (передана Ю.-В. фронту в конце августа ) и 64 армии фронта отступили на средний и внутренний обводы обороны города. ).


Следует отметить, что заградительные отряды, и особенно отряды на Сталинградском и Донском фронтах (на этих фротнтах подчиненные особым отделам НКВД армий) в период ожесточенных боев с противником сыграли свою положительную роль в деле наведения порядка в частях и предупреждения неорганизованного отхода с занимаемых ими рубежей, возвращения значительного числа военнослужащих на передовую линию фронта.

29 августа с.г. штаб 29 стр. дивизии 64 армии Сталинградского фронта был окружен прорвавшимися танками противника, части дивизии потеряв управление в панике отходили в тыл.
Действующий за боевыми порядками частей дивизии заградотряд (начальник отряда лейтенант госбезопасности Филатов), приняв решительные меры, приостановил отходящих в беспорядке военнослужащих и возвратил их на ранее занимаемые рубежи обороны.
На другом участке этой дивизии противник пытался прорваться в глубь обороны. Заградотряд вступил в бой и задержал продвижение врага.
(Konstanten: Это как раз и есть эпизод из спешного отхода войск 64 армии с позиций на реке Мышкова к позициям на реке Червленая. )


В критические моменты, когда требовалась поддержка для удержания занимаемых рубежей, заградительные отряды вступали непосредственно в бой с противником, успешно сдерживали его натиск и наносили ему потери.
13 сентября сего года 112 стр. дивизия под давлением противника отошла с занимаемого рубежа. Заградотряд 62 армии под руководством начальника отряда (лейтенанта госбезопасности Хлыстова) занял оборону на подступах к важной высоте. В течение 4-х суток бойцы и командиры отряда отражали атаки автоматчиков противника и нанесли им большие потери. Заградотряд удерживал рубеж до подхода воинских частей.

(Konstanten:
По всей видимости этот факт и доклад о нём не позволили 112 стрелковой дивизии , до конца октября 3 месяца оборонявшей Сталинград ,
стать по результатам сталинградских боёв гвардейской дивизией.
Н.И.Крылов:" Приказ выбить противника с {Мамаева} кургана получил командир 112-й стрелковой дивизии подполковник Иван Ефимович Ермолкин.
Эту дивизию я упоминал уже не раз. Состоявшая поначалу из сибиряков, она осталась в моей памяти как неистребимая, бессмертная.
В кровопролитных боях дививия сокращалась до полка, до сводного батальона, не насчитывавшего и полутораста активных штыков." )


14 сентября с.г. противник предпринял наступление против частей 399 стр. дивизии 62 армии, несших оборону города Сталинграда.
Бойцы и командиры 396 и 472 стр. полков в панике стали отходить, оставляя рубежи.
Начальник заградотряда (мл. лейтенант госбезопасности Ельман) приказал своему отряду открыть огонь над головами отступающих.
В результате личный состав этих полков был остановлен и через 2 часа полки заняли прежние рубежи своей обороны.

(Konstanten:
К 14 сентября 399 стрелковой дивизии была сведена в один полк числом 600 бойцов и была единственым на тот день резервом 62 армии.
Дивизия вместе с остатками 6-й танковой бригады,38-я мотострелковой бригады, 272 стрелковым полком 10 дивизии НКВД,
а также сводным батальон 112-й стр. дивизии участвовала в контрударе по изготовившимся к наступлению на город .
Между этими частями было распределено и полученное в тот день маршевое пополнение и тысячу бойцов, набранных в армейских тылах.
Н.И.Крылов:"В три ноль-ноль, как и было запланировано (к этому предутреннему часу противник почти совсем притих), загремела наша артиллерия.
Ровно через полчаса, еще затемно, войска, составлявшие ударную группу, на центральном участке поднялись в контратаку.
Все свидетельствовало о том, что началась она неплохо.
Хотя гитлеровцы и успели закрепиться там, куда прорвались накануне, внезапный шквал артиллерийского огня и дружный натиск нашей пехоты заставили врага во многих местах дрогнуть.
Первые успехи атакующих войск обозначились на обоих флангах врезавшегося в нашу оборону широкого неприятельского клина:
и слева, где вчера 76-я немецкая пехотная дивизия захватила больницу и аэродромный поселок,
и справа, где части 295-й немецкой дивизии продвинулись до рощиц зеленого пояса, окаймляющих западные окраины города....
Тем временем противник подтягивал свои ближайшие резервы. Сопротивление его быстро возрастало.
Там, где гитлеровцев сперва удалось немного потеснить, они уже предпринимали попытки вновь продвинуться вперед.
И в конце концов пришлось признать как непреложный факт: наша контратака отбита.

В.И.Чуйков."В центре армии наша контратака в первое время имела некоторый успех, но с наступлением дня противник ввел в действие свою авиацию;
группы по 50—60 самолетов непрерывно бомбили и штурмовали боевые порядки наших контратакующих частей, прижимая их к земле. Контратака захлебнулась.
В 12 часов противник бросил в бой большие массы пехоты и танков и начал теснить наши части. Удар направлялся на Центральный вокзал и Мамаев курган.
Этот удар был исключительной силы. Несмотря на громадные потери, захватчики лезли напролом. Колонны пехоты на машинах и танках врывались в город.
По-видимому, гитлеровцы считали, что участь его решена, и каждый из них стремился как можно скорее достичь Волги, центра города и там поживиться трофеями.
Наши бойцы, снайперы, бронебойщики, артиллеристы, притаившись в домах, в подвалах и дзотах» за углами домов, видели, как пьяные гитлеровцы соскакивали с машин, играли на губных гармошках, бешено орали и плясали на тротуарах."

Это был самый критический момент обороны города.
18 сентября остатки 399 стрелковой дивизии были выведены в резерв Ставки. )


15-16 сентября с.г. заградотряд 62 армии в течение 2-х суток успешно вел бой с превосходящими силами противника в районе ж.д. вокзала г. Сталинграда.
Несмотря на свою малочисленность заградотряд не только отбивал атаки противника, но и нападал на него, причинив ему значительные потери в живой силе.
Свой рубеж отряд оставил только тогда, когда на смену подошли части 10-й стр. дивизии (НКВД).

(Konstanten:
С этих дней заградотряды 62 армии перестали чем либо выделятся из остальных войск , защищающих город)

20 сентября с.г. противник занял восточную окраину Мелеховской. Сводная бригада под натиском противника начала самовольный отход на другой рубеж.
Действиями заградотряда 47 армии Черноморской группы войск в бригаде был наведен порядок.
Бригада заняла прежние рубежи и по инициативе политрука роты этого же заградотряда Пестова, совместными действиями с бригадой противник был отброшен от Мелеховской.



(Konstanten:
На остальных же фронтах заградотряды были личным резервом командарма и использовались по его усмотрению.)


Отмечено ряд фактов, когда заградительные отряды отдельными командирами соединений использовались неправильно.
Значительное число заградотрядов направлялось в бой наравне с линейными подразделениями, которые несли потери, вследствие чего отводились на переформирование и служба заграждения не осуществлялась.


19 сентября с.г. командование 240 стр. дивизии Воронежского фронта одной из рот заградотряда 38-й армии дало боевое задание очистить рощу от группы немецких автоматчиков. В боях за рощу эта рота потеряла 31 человека, из них убитыми 18 человек.


Заградительный отряд 29-й армии Западного фронта, будучи в оперативном подчинении у командира 246 стр. дивизии, использовался как строевая часть. Принимая участие в одной из атак, отряд из 118 человек личного состава потерял убитыми и ранеными 109 человек, в связи с чем заново формировался.

По 6-й армии Воронежского фронта согласно приказу Военного совета армии 2 заградительных отряда 4-го сентября с.г. были приданы 174 стр. дивизии и введены в бой.
В результате заградотряды в бою потеряли до 70% личного состава, оставшиеся бойцы этих заградотрядов были переданы названной дивизии и таким образом расформированы. 3-й отряд этой же армии 10 сентября с.г. был поставлен в оборону.

В 1-й гвардейской армии Донского фронта по приказу командующего армией Чистякова и члена Военного совета Абрамова, 2 заградительных отряда неоднократно направлялись в бой, как обыкновенные подразделения. В результате отряды потеряли более 65% личного состава и впоследствии расформированы.
В связи с этим приказ Военного совета фронта о передаче 5-ти заградительных отрядов в подчинение 24-й армии не выполнен.

Казакевич

ЦА ФСБ РФ, ф. 14, on. 4, д. 386, л. 22-24 (копия)

— Видите ли, товарищ командарм, — говорит Н. И. Крылов, — командир танкового корпуса без моего разрешения снял командный пункт с высоты 107,5 и перенес его на самый берег Волги.
Другими словами, командный пункт соединения находится сейчас позади нас. Это безобразие...

Я отправил телеграмму Военному совету фронта о прибытии на место и о вступлении в командование 62-й армией и взялся за работу.
Прежде всего я решил выяснить, почему командир танкового корпуса самовольно переместился на берег Волги, когда есть приказ:
«Ни шагу назад!», и попросил вызвать его к телефону....Назвав себя, я спросил, почему он без разрешения сменил свой командный пункт.
Генерал начал объяснять, что к этому его вынудили минометный огонь, потери в людях, неустойчивость подчиненных ему частей на фронте и ряд других причин.
Я поинтересовался, была ли связь с командным пунктом штаба армии, когда он принимал такое решение. Он ответил:
— Не знаю, сейчас выясню...
Я приказал генералу вместе с комиссаром немедленно явиться ко мне на Мамаев курган.
В блиндаж вошел член Военного совета армии дивизионный комиссар Кузьма Акимович Гуров. Поздоровались. Мы были знакомы и раньше.
С товарищем К. А. Гуровым мы так же, как и с Н. И. Крыловым, проработали вместе, если не в одном блиндаже, то, по крайней мере, в 2—3 метрах друг от друга.
Мы встречались на наблюдательном пункте, при анализе обстановки и принятии решений.

Он был политработником, хорошо разбирающимся в военной обстановке, умел потребовать и показать сам, как обеспечиваются политически боевые решения и проведение операций.
Он прекрасно знал всех работников штаба и командиров соединений. Он знал и часто рекомендовал, кому что можно поручить.
В блиндаж входили и представлялись начальники отделов штаба, их заместители.
Вскоре мне доложили о прибытии командира и комиссара танкового корпуса.
Я немедленно пригласил их в блиндаж, задержав у себя всех, кто находился в это время в штабе, и спросил:
— Как вы, советский генерал, будучи начальником боевого участка, будете смотреть на то, если ваши подчиненные командиры и штабы отойдут без вашего разрешения в тыл?
Как вы расцениваете свой поступок с точки зрения выполнения приказа № 227 Народного комиссара обороны — самовольный перенос командного пункта соединения в тыл командного пункта армии?
Ответа на свои вопросы я не получил. И командир, и комиссар корпуса сгорали от стыда. Это было видно по их глазам.
Я строго предупредил, что расцениваю их поступок как дезертирство с поля боя и приказал им к четырем часам 13 сентября быть с командным пунктом на высоте 107,5.
Гуров подтвердил мое решение своим кратким «правильно», а комиссару приказал зайти к нему в блиндаж. Не знаю, о чем они там говорили, но, когда мы вновь встретились, Гуров сказал:
— Давай и впредь делать именно так...

17 февраля 1943 г.

Зам. наркома внутренних дел Союза ССР
комиссару государственной безопасности 3 ранга тов. Абакумову

За время боевых действий войск Донского фронта массовое бегство военнослужащих с поля боя и отход частей без приказа командования были единичными случаями.
Как установлено, трусость и паника в частях со стороны отдельных военнослужащих, больше всего проявлялась в период напряженных оборонительных боев, а также в период наступления наших войск, когда противник, оказывая упорное сопротивление, неоднократно переходил в контратаки, пытаясь удержаться на занятых рубежах обороны.
Так, например:
В частях 62 армии, которая вела ожесточенные оборонительные бои с превосходящими силами противника, только в сентябре месяце 1942 года осуждено и расстреляно по постановлениям особорганов 195 военнослужащих, проявивших трусость и бежавших с поля боя.
В декабре месяце прошлого года, в период успешного наступления наших войск, осуждено и расстреляно особорганами перед строем 37 трусов и паникеров.
С началом наступления наших войск, во время контратак и сильного сопротивления противника, в 21 армии только за период с 19 по 30 ноября 1942 года было два случая массового бегства с поля боя и отхода подразделений без приказа командования, тогда как в последующие месяцы успешного наступления случаев массового проявления трусости и паники в частях не установлено.
Всего за период с I октября 1942 года по 1 февраля 1943 года, по неполным данным особорганами фронта арестовано трусов и паникеров, бежавших с поля боя — 203 человека, из них:
а) приговорено к ВМН и расстреляно перед строем 49 ч.
б) осуждено к различным срокам ИТЛ и направлено в штрафные роты и б-ны 139 ч.
Кроме того, расстреляно перед строем по постановлениям особорганов 120 трусов и паникеров.
.....

Приведенные цифровые данные о количестве арестованных и осужденных трусов, паникеров за октябрь и ноябрь месяцы по 21 и 64 армиям,
являются неполными ввиду того, что оперативная отчетность выбывших особорганов, особорганами сдана в архив через ОО НКВД Юго-Западного и Сталинградского фронтов.
Данные о количестве осужденных трусов, паникеров военными трибуналами и расстрелянных по постановлениям особорганов за январь месяц 1943 года от Особармов не получены.
Наиболее характерными случаями проявления трусости и паники в частях являются следующие.


24 сентября 1942 года противник прорвал линию обороны 42 отдельной стрелковой бригады и вышел к берегу реки Волга.
Врид. командира бригады капитан Унжаков, врид. военкома бригады ст. батальонный комиссар Лукин и комиссар штаба бригады Каган, в этой сложной боевой обстановке проявили трусость и в панике бежали с поля боя, самовольно переправившись на левый берег Волги.
В результате части бригады остались без управления, понесли большие потери в людях и технике.
Унжаков, Лукин, Каган особым отделом 62 армии были арестованы и привлечены к уголовной ответственности. На следствии Лукин показал:
“В напряженной боевой обстановке я не принял решительных мер к военнослужащим, самовольно оставлявшим поле боя, и сам оставил бригаду без приказа командования армии”.
Военным трибуналом армии Унжаков и Лукин приговорены к ВМН (Высшей мере наказания), Каган к 10 годам ИТЛ.

(Konstanten:К 23 сентября в одном из налётов вражеских бомбардировщиков на командный пункт бригады были тяжело ранены командир бригады полковник М. С. Батраков (Герой Советсткого Союза), начальник штаба бригады подполковник Г. Е. Сазонов, начальник связи капитан Тройко, помощник начальника штаба старший лейтенант Струлев и другие офицеры штаба.
Бригада почти полностью лишилась руководства.Ранее был убит комиссар бригады.
Речь ,по всей видимости, идёт о растерянности осташихся в живых командиров - что в тех условиях Сталинграда сочли преступлением.
В.И.Чуйков:"Бригада после небольшого отдыха и пополнения была вновь возвращена в сражающийся Сталинград.
Командиром бригады был назначен майор Штриголь В. М., начальником политотдела Власов В. С. В последующих боях эта бригада вновь показала высокую боеспособность." )

26 сентября 1942 года, в период наступления немецко-фашистских войск на участке 92 отд. стрелковой бригады, командир бригады подполковник Тарасов и военком бригады ст. батальонный комиссар Андреев не организовали обороны, а проявив трусость, без приказа командования армии перевели КП бригады с правого берега Волги на остров.
Таким образом, Тарасов и Андреев самоустранились от руководства боев, в результате части бригады самовольно отошли с занимаемых рубежей.
На допросе, будучи арестованным, Тарасов показал:
“Признаю себя виновным в том, что в напряженной боевой обстановке самовольно, без приказа штаба армии оставил бригаду и переехал на остров”.
Тарасов и Андреев военным трибуналом приговорены к ВМН .

(Н.И.Крылов: "О боевых действиях 92-й отдельной стрелковой бригады в те сентябрьские дни, когда она сражалась за Царицей, рассказано еще очень мало.
Однако существенно восполнить этот пробел вряд ли смогу и я. Новая в армии часть, только что прибывшая, очень скоро оказалась отрезанной, а затем с ней прервалась всякая связь.
Это происходило в обстановке, критической для всей Сталинградской обороны, когда ее судьба и судьба 62-й армии решались прежде всего на центральном участке.

Но то, что армия в целом выстояла, зависело также и от 92-й бригады, которая оттянула на себя, сковала за Царицей крупные силы противника, превосходившие в несколько раз ее собственные.
Как уже говорилось, батальоны бригады; контратакуя гитлеровцев, доходили до вокзала Сталинград-II, хотя и не смогли там закрепиться.
Ее бойцы трое суток удерживали окруженный, а затем и подожженный фашистами элеватор.
Одно это здание приковывало к себе батальон немецкой пехоты и группу танков. Изолированная от армейских переправ, бригада должна была жестко экономить боеприпасы.

Все это не может, однако, оправдать того, что командир бригады самовольно перенес свой КП на остров Голодный, оставив на берегу своих бойцов.
И вдобавок, когда смог установить связь, то вводил командование армии в заблуждение донесениями, искажавшими истинное положение вещей, о котором он сам, видимо, не имел ясного представления. Естественно, что от командования он был отстранен."



.....

В частности, 15 октября 1942 года, в ходе ожесточенных боев в районе СТЗ, противнику удалось выйти к Волге и отрезать от основных сил 62 армии остатки 112 СД, 115, 124 и 149 отдельных стрелковых бригад.
Военный совет армии принял решение объединить все войсковые части под общим руководством командира 124 отдельной стр. бригады полковника Горохова и организовать круговую оборону от реки Мокрая Мечетка до северной окраины поселка Рынок.
В период непрерывных напряженных боев, среди руководящего командного состава были неоднократные попытки бросить свои части и переправиться на восточный берег Волги.
Для борьбы с трусами и паникерами Особармом была создана оперативная группа, под руководством ст. оперуполномоченного лейтенанта госбезопасности Игнатенко, которая, объединив остатки взводов особых отделов с личным составом 3-го армейского заградотряда, провела исключительно большую работу по наведению порядка в частях группы полковника Горохова, задержанию дезертиров, трусов и паникеров, пытавшихся под разным предлогом переправиться на левый берег Волги.
В течение 15 дней оперативной группой было задержано и возвращено на поле боя до 800 чел. рядового и командного состава, из них 15 чел. по постановлению особорганов расстреляны перед строем.

(Konstanten:Массовый возврат на "на поле боя до 800 чел. рядового и командного состава" в тот раз тоже был обусловлен прорывом обороны в центре 62 армии в боях 14 -19 октября и выходом немцев на южный фланг группы Горохова. С 14 по 30 октября в Сталинграде велись бои на физическое выживание 62 армии и города.

Н.И.Крылов:"Таким тяжелым положение армии не было еще никогда ( 14-19 октября). Гитлеровское командование давно уже сосредоточивало свои усилия на том, чтобы дробить, расчленять наши войска новыми прорывами к Волге, и вот противнику удался сквозной удар, направленный в самую сердцевину заводского района. Никаких реальных возможностей восстановить прежний, сплошной фронт обороны, заделать образовавшуюся брешь мы не имели. А враг мог наносить отсюда удары на север и на юг, угрожал нашим тылам и переправам. Вероятнее, чем когда-либо, становилась попытка высадки гитлеровцев на волжских островах в целях полной блокады наших войск в Сталинграде.
Но больше всего нас тревожила судьба изолированного теперь северного участка обороны.
У полковника Горохова насчитывалось — в двух стрелковых бригадах и перешедших к нему в подчинение мелких частях — около семи тысяч бойцов. К ночи на 15 октября они удерживали пригороды Рынок и Спартановка, северную окраину рабочего поселка СТЗ (Сталинградский тракторный завод) и северную часть заводской территории. Противник находился со всех сторон, кроме восточной, волжской, и назавтра же можно было ожидать концентрических атак с нескольких направлений.
В памяти было еще слишком свежо то, что произошло три недели назад на другом, южном нашем фланге, где отрезанная за Царицей 92-я бригада недолго продержалась под натиском превосходящих неприятельских сил. Верилось, однако, что у Горохова даст себя знать устоявшаяся [240] за полтора месяца организация обороны.
Верилось и в самого Горохова, командира опытного и привыкшего к большой самостоятельности с первых своих сталинградских боев, когда армейский КП находился за десятки километров от его бригад. Наконец, Северная группа имела свою особую линию снабжения, до тех пор довольно надежную, — через остров Зайцевский, соединенный с правым берегом пешеходным мостиком на бочках и якорях. Но сможет ли действовать эта переправа теперь?
Горохову было дано «добро» перенести свой КП и штаб (помещавшиеся в подвале Дома культуры СТЗ) в Спартановку.
До утра ему было необходимо перегруппировать наличные силы и заново организовать оборону с юга, где еще вчера был нормальный стык с соседом, а теперь — тоже передний край. На южный участок предназначалась бригада Болвинова. Но ее подразделения, выходившие с захваченной врагом территории Тракторного, надо было еще привести в порядок.
В Северную группу спешно отправились через острова полковник С. М. Камынин и батальонный комиссар Л. П. Николаев из политотдела армии.
Под вражеский удар на Тракторном попала и малочисленная дивизия Ермолкина. Выводя ее штаб с отрезанного противником КП, геройски погиб заместитель комдива подполковник Н. И. Годлевский. О судьбе разобщенных подразделений, продолжавших сражаться на СТЗ, мы узнавали не сразу. Бойцы, выходившие в расположение Северной группы, становились теперь ее резервом."

Вот этих бойцов, вышедших из окружений на СТЗ, вероятно и задерживал , "фильтровал" , ст. оперуполномоченный лейтенант госбезопасности Игнатенко.

)

Из воспоминаний Григория Наумовича Чухрая

В Прудбое (Ж.д. станция между Доном и Волгой) собралось немного тех, кто остался жив.
Генерал Утвенко слегка пожурил нас за потерю оружия. Многие выплыли без оружия.
В других условиях это было бы подсудное дело, но сейчас мы отделались выговором.
В Прудбой Утвенко привез грузовик винтовок и автоматов.
(Konstanten: Генерал Утвенко с другой группой сам прорвался их этого окружения.Это тот самый генерал , которого Г.К.Жуков под Ельней назначил командовать дивизией,
когда Утвенко был в звании майора и успешно командовал стрелковым полком. Как видно - обстоятельства утери личного оружия тоже имели значение. )


На окраине Сталинграда нас задержал заградительный отряд. Привели в какое-то здание, выяснили, кто мы такие и почему оказались здесь.
Потом отвели в пустой подвал, где находилась единственная железная кровать, на которой лежало несколько досок.
Девчонки сами предложили ее мне: за все время перехода я давал им возможность поспать, а сам не спал. Они это знали.
Теперь я с удовольствием воспользовался своей привилегией, лег на доски и уснул...
Проснулся я от того, что меня тряс за плечи какой-то солдат.
— Бегом к телефону. Вызывает штаб армии!
Я мигом проснулся и пошел к телефону.
Телефонная трубка разрывалась от мата. Кто-то на другом конце линии распекал меня за то, что я «лишил армию связи».
Я знал войну и не сомневался в том, что именно он, распекавший сейчас меня, вместо того чтобы отправить в первую очередь телефонисток, не прислал вовремя транспорт,
а теперь отыгрывается на мне.
— Немедленно доставьте девушек в штаб! Слышите? Немедленно!
— Слышу, — ответил я, — А только ты подонок, сука и сволочь! — крикнул я в трубку.
Я знал войну, знал что самые опасные в ней люди — паникеры и трусы. Эти от страха могут выстрелить в своего, свалить на него свою оплошность или преступление, оболгать и при случае уничтожить. Они, эти слабые люди, сильны своей подлостью и цинизмом. Они и самые жестокие на войне. Они всегда ни в чем не виноваты и во всем только правы. Нередко они прослывают героями. «Нет, — решил я, — в штаб армии не поеду. Доведу девушек до переправы, но за Волгу не переправлюсь. Девушки сами расскажут, что с ними случилось».
— Идите сейчас, — сказал начальник заградотряда, когда я повесил трубку. — Еще успеете переправить девчонок, пока темно. Днем переправа не работает. — И полюбопытствовал: — Кого это ты назвал подонком?
— Не знаю, но он подонок и трус!
— Бывает, — согласился он.
(Konstanten: Г.Н.Чухрая и сопровождаемый им отряд связисток штаба армии этот заградительный отряд вполне мог записать в свой "отчет".)


Товарищ капитан, — обратился я к капитану с красной повязкой на рукаве, — где находится тридцать третья гвардейская дивизия?
— А тебе зачем?
— Это моя дивизия.
— Документы...
Я подал свои документы.
— Почему вы здесь?
— Отправлял связисток за Волгу, в штаб армии. (Konstanten: Основные узлы связи 62 армии с начала сентября переместились за Волгу)
Только сейчас понял, как неубедительно звучит мой ответ. Почему какой-то лейтенант отправлял связисток, да еще в штаб армии?
— Будет врать, — сказал капитан. — Дезертир! Так бы прямо и сказал. А то с подходом, «где находится тридцать третья дивизия»! Мы, братец, и не таких здесь видали...
— Спросите у начальника переправы.
— И не подумаем, — сказал капитан. И приказал солдатам: — Изъять оружие! Пойдешь с нами.
— Куда?
— В комендатуру, а потом в штрафной батальон. Штрафной батальон меня не очень напугал, здесь в любой части было одинаково опасно. Но обидно. Я считал себя ни в чем не виноватым и наивно надеялся, что в комендатуре во всем разберутся, как будто коменданту нечего делать, как выяснять, почему какой-то лейтенант оказался не в своей части. Постепенно эта мысль стала меня беспокоить все больше и больше. Положение мое было не из лучших.

Между тем Сталинград ожил, разразился артиллерийскими выстрелами, взрывами, автоматными очередями.
А мы в это время не спеша шествовали по улицам, еще не охваченным боями. По дороге на переправу в обе стороны сновали грузовики.
Одни — за боеприпасами, продовольствием, медикаментами, другие, уже нагруженные, возвращались в часть. Все снабжение Сталинградского фронта шло через переправу.
Я был не один. С комендантом под конвоем солдат шла группа задержанных. Вместе с ними, правда, не под конвоем, плелись трое гражданских.
Несмотря на ранее время, все трое были пьяны и время от времени спрашивали, с трудом шевеля непослушным языком:
— Товарищ капитан, скоро будем его взрывать?
— Что они хотят взрывать? — спросил я такого же задержанного, как я.
— Спиртоводочный завод, — нехотя ответил он — Ждут распоряжения. Вот и наклюкались.
— Н-н-не наклюка-ка-ка-лись, а добра жалко... Доб-ро проп-адает...

В другой ситуации меня это рассмешило бы, но сейчас мне было не до смеха.
Мое положение казалось мне безысходным.
Но всегда в таких безвыходных положениях что-нибудь да случится и предложит какой-нибудь выход. Так произошло и сейчас.
Возле нас резко затормозила машина, из кузова спрыгнули два офицера.

— Григорий, за что тебя?
— Недоразумение. Приняли за дезертира.
— Это хороший парень. Отпустите!
— Нужно будет — отпустим!
— Конечно, нужно! Сейчас!
— А зачем хватаетесь за пистолеты? Армянин засмеялся.
— По привычке.
Улыбнулся и капитан. Стал рассматривать солдатские книжки. Выбрал мою и отдал ее мне.
— Забирайте!
— Верните оружие, — напомнил я.
Получив свой пистолет, я простился со строгим капитаном и вместе со своими однополчанами сел в кузов со снарядами и, балагуря обо всем, благополучно приехал к элеватору.
Остатки нашей дивизии занимали небольшой участок фронта. Здесь уже шел напряженный бой.

(Француская хроника Виши - http://www.youtube.com/watch?v=CYezfUeWkpw...etailpage#t=37s
http://www.youtube.com/watch?list=PL8F848C...tailpage#t=128s
http://www.youtube.com/watch?list=PL8F848C...tailpage#t=172s

В.И.Чуйков:"Бои на южной окраине города в районе элеватора по упорству наших людей заслуживает особого внимания.
Я надеюсь, что читатель не осудит меня, если я отвлеку его внимание от боевых действий и приведу несколько строк из письма участника боя за элеватор, командира пулеметного взвода 92-й морской стрелковой бригады Андрея Хозяинова, который в настоящее время живет в Орле.
Андрей Хозяинов пишет мне:
«Недавно по радио читали главы из Вашей книги «Армия массового героизма». Когда вы в своих воспоминаниях перечисляли героические подвиги частей, подразделений и отдельных воинов 62-й армии, когда вы упоминали о подвигах матросов и солдат бригады североморцев, я вместе с семьей сидел у радио и слушал. Я очень волновался при этом. ..
Наша бригада североморцев переправилась через реку в ночь на 17 сентября и уже на рассвете вступила в бой с фашистскими захватчиками.
Каждый из нас понимал и знал ясно свои задачи. Работниками штаба и политотдела 62-й армии мы были хорошо информированы о создавшейся обстановке.
Помню, как в ночь на 18 сентября, после жаркого боя, меня вызвали на командный пункт батальона и дали приказ: добраться с пулеметным взводом до элеватора и вместе с оборонявшимся там подразделением удержать его в своих руках во что бы то ни стало. Той же ночью мы достигли указанного нам пункта и представились начальнику гарнизона.
В это время элеватор оборонялся батальоном гвардейцев численностью не более 30—35 человек вместе с тяжело и легко раненными, которых не успели еще отправить, в тыл.
Гвардейцы были очень рады нашему прибытию, сразу посыпались веселые боевые шутки и реплики.
В прибывшем взводе было 18 человек при хорошем вооружении. У нас имелись два станковых и один ручной пулемет, два противотанковых ружья, три автомата и радиостанция
18-го на рассвете с южной стороны элеватора появился фашистский танк с белым флагом. «Что случилось?» — подумали мы.
Из танка показались двое: один фашистский офицер, другой — переводчик.
Офицер через переводчика начал уговаривать нас, чтобы мы сдались «доблестной» немецкой армии, так как оборона бесполезна и нам больше не следует тут сидеть.
«Освободите скорее элеватор, — увещевал нас гитлеровец.— В случае отказа пощады не будет. Через час начнем бомбить и раздавим вас».
«Вот так нахалы!» — подумали мы и тут же дали короткий ответ фашистскому лейтенанту:
«Передай по радио всем фашистам, чтобы катились на легком катере... к .... матери... А парламентеры могут отправляться обратно, но только пешком».
Фашистский танк попытался было ретироваться, но тут же залпом двух наших противотанковых ружей был остановлен.
Вскоре с южной и с западной сторон в атаку на элеватор пошли танки и пехота противника численностью примерно раз в десять сильнее нас.

За первой отбитой атакой началась вторая, за ней — третья, а над элеватором висела «рама» — самолет-разведчик.
Он корректировал огонь и сообщал обстановку в нашем районе. Всего 18 сентября было отбито девять атак..»"
Элеватор оборонялся до 22 сентября.)

Но о подробностях боя мне не хочется писать. Все обычные бои похожи друг на друга. Это взаимное уничтожение людей с одной и с другой стороны.
Описывать бой скучно и, пожалуй, не нужно.
У элеватора мы воевали недолго. Наша дивизия похудела до 240 человек. Командование решило забрать нас с фронта, переправить в тыл и пополнить новыми людьми.
Вековая военная культура России подсказывала, что так можно сохранить нечто большее, чем жизнь горстки солдат, — традиции дивизии.

Нас переправили через Волгу, и несколько дней мы находились в хуторе Рыбачий: отдыхали и ждали своего эшелона.
Как-то через хутор проезжал грузовик, в котором мы увидели среди других штрафников Жору Кондрашова.
Мы остановили машину и потребовали, чтобы нам отдали Кондрашова. Аргументы наши были вески, и Жору отпустили. То-то была радость! Теперь мы опять были вместе! Пришел эшелон и доставил нас в Трегуляевские лагеря.
(Konstanten:Вот так попросили бойцы за друга - и его из штрафников отпустили. Тоже черта к практике приказа №227 )

ОО НКВД о неудаче наступления 66 армии Донского фронта 21 октября 1942 года.

30 октября 1942 г.
Зам. народного комиссара внутренних дел Союза ССР комиссару государственной безопасности 3 ранга тов. Абакумову"

Приказом Ставки Верховного Главного Командования и Военного совета фронта, частям 66 армии была поставлена боевая задача — С утра 20.10 на указанном участке начать наступление, прорвать оборону противника и к 23.10.42 г. соединиться с войсками Сталинградского фронта, истребить вражескую группировку, прорвавшуюся к реке Волге.

Для обеспечения выполнения этой задачи, 66 армии, кроме входивших в ее состав пяти стрелковых дивизий,были приданы четыре СД из 24 армии и четыре свежих СД из резерва Ставки (62, 212, 226 и 252 СД). Армии было также придано: 23 артполка РГК, 12 гвардейских минометных полков, несколько танковых бригад.
(Konstanten:Это более 1 тыс. стволов артиллерии РГК и 10 тыс. стволов 700 установок катюш на довольно узком учатке фронта ок. 10 км. )

На каждый километр линии фронта армии приходилось 74 орудия, не считая минометов и установок «PC».
Авиация фронта работала на участке армии по штурмовке противника и прикрытию наших частей с воздуха. Основная задача — прорыв обороны противника, была возложена на новые дивизии, прибывшие из резерва Ставки. По плану операции 62, 212, 252 СД, сменив старые дивизии, к 20.10.42 г. сосредоточились на исходном рубеже.
Остальные дивизии занимали оборону, сковывали противника, прикрывали правый фланг армии.

Ведя боевые действия, 62, 212, 252, а с 24.10 и 226 СД, за период с 20 по 26.10 необходимого успеха не имели. За время наступательных операций, противник оказывал только огневое сопротивление — артиллерией, минометами, пулеметно-автоматическим огнем. Было несколько слабых налетов авиации. По показаниям пленных немцев, участок наступления наших частей обороняют части 3-й мотодивизии противника, сильно потрепанные в боях.Несмотря на большое превосходство наших наступающих частей в людях, огневых средствах, танках, авиации задача, поставленная Ставкой, частями 66 армии не выполнена.

На 26.10.42 г. части продвинулись самое большее на 3 км и заняв 3-5 линий немецкой обороны, приостановили наступление, понеся большие потери в личном составе (до 4-5 тыс. каждая дивизия ).

(Konstanten:4-5 тысяч на дивизию.Примерно 1 тыс. убитых и 3 тыс раненых - это практически все стрелки дивизии , все 27 рот.
Только стрелковые роты в наступлении несут значимые потери. Т.е. все 4 дивизии стали полностью небоеспособными. )

Командование фронтом, в частности:

командующий генерал-лейтенант Рокоссовский,
нач. штаба генерал-майор Малинин,
зам. командующего фронтом генерал- майор Трубников,

а также командование армией, в частности:

командующий генерал-майор Жадов и др., объясняя причины неуспеха на фронте и невыполнения задачи, заявляют о том, что наша пехота, особенно новые дивизии, — не обучена, воевать не умеет и не способна выполнить поставленной задачи. Высказывают мнение о необходимости прекратить наступательные действия, перейти к обороне, а новые дивизии отвести в тыл для переобучения.

26.10, командующий фронтом генерал-лейтенант Рокоссовский, будучи в штабе 66 армии и делясь впечатлениями о проводимой операции, заявил: «...Прибывшие новые дивизии к бою совершенно не подготовлены. Сегодня буду докладывать тов. Сталину, просить его, чтобы личный состав вновь формируемых дивизий хотя бы месяц проходил боевую подготовку...».
В тот же день командарм— 66 генерал-майор Жадов, на вопрос начальника Особого отдела 66 армии тов. Сервианова— почему не имеем успеха,ответил: «...Люди не обучены и совершенно не. подготовлены, многие совершенно не умеют владеть винтовкой. Прежде чем воевать, надо новую дивизию хотя бы месяц обучать и подготавливать. Командный состав как средний, так и старший, тактически безграмотный, не может ориентироваться на местности и теряет управление подразделениями в бою.

Дивизии, прибывшие к началу операций на фронт, потеряли до 4000 чел. каждая. Вести дальнейшее наступление считаю невозможным, это приведет только к лишним потерям личного состава.
При наличии большого артогня и массированных налетов нашей авиации, части продвигаются очень медленно... Авиация противника активности не проявляла.
Силы противника перед фронтом 66 армии незначительные (рота имеет 27 чел.), противник собрал солдат из тылов...».

26.10.42 г., нач. штаба фронта генерал-майор Малинин, зам. командующего фронтом генерал-майор Трубников, в присутствии нашего оперработника, делились мнениями о ходе наступления наших частей. На вопрос оперработника— успешно ли проведена артподготовка, как действует наша авиация, подавляет ли она огневые точки противника,

Трубников, махнув рукой, ответил: «...Дело здесь не в авиации, дело в том, что пехота у нас ни черта не стоит, пехота не воюет, в этом вся беда...».

Малинин, поддерживая Трубникова, заявил: «...Пехота не подымается, артподготовка у нас достаточная, средств артиллерийских у нас столько, что и говорить не приходится, на один километр у нас 74 орудия. Кроме того, на этом участке 12 минометных полков.
У немцев здесь ни черта нет, немцы безусловно несут большие потери от нашего минартогня. На этом участке у нас несомненное большое превосходство во всем и превосходство в авиации.
Авиация противника в эти дни нас беспокоит слабо, да и танков у нас неплохо... Пехота у нас никудышная... Дать сюда хорошо обученный полк решительных бойцов, этот полк прошагал бы до Сталинграда... Дело не в артиллерии, всех огневых точек не подавишь. Артиллерия свое дело делает, прижимает противника к земле, а вот пехота в это время не подымается и в наступление не идет...».

Командующий фронтом Рокоссовский, под впечатлением того, что причиной неуспехов являются плохие действия бойцов-пехотинцев, пытался для воздействия на пехоту использовать заградотряды. Рокоссовский настаивал на том, чтобы заградотряды шли следом за пехотными частями и силой оружия заставляли бойцов подниматься в атаку.

(Konstanten: Вот это очень интересный факт. Исполнялась ли эта "настойчивость" К.К.Рокоссовского или нет ?
К.К.Рокоссовский ,как военный , наверняка понимал ,что бессмысленно и бесперспективно подстегивать бойов к атаке страхом смерти.
Кстати ,бойцы заградотряда,"силой оружия заставляя бойцов подниматься в атаку" находились близко от стрелковых цепей, в сущности играя роль
и выполняя задачи младших командиров.
На 10 км. фронте наступления тысяча заградотрядников врядли могла что-либо серьёзно изменить. Как увидим далее ,из отчёта - так это и было.
Вероятно ,эти заградотряды были жестом отчаяния К.К.Рокоссовского , желавшего любой ценой хотя бы оттянуть немецкие силы от погибающей в Сталинграде 62 армии.
По поводу неготовности ,прежде всего командного состава этих дивизий ,к наступлению.
Очень похоже на правду - 66 армия почти никак не планировалась использоваться в наступлениях первого этапа операции Уран,
к концу октября уже бывше в последней стадии готовности.
Задачей 66 армии было держать оборону и сковывать противостоящие ей соединения 14 танкового корпуса.
Под эту задачу активной обороны и подбирались в 66 армию стрелковые дивизии. А главное - на подгтовку наступления не было дано времени , для организации взаимодействия эти новых дивизий ,артполков и танковых бригад.)

Выводы ОО НКВД , занимавшихся проверкой провала наступления 21 октября

Однако мнение командования фронта и армии о том, что причиной неуспехов является неподготовленность бойцов пехотных частей, не имеет под собой основательной почвы.

В частях 62, 212, 226 и 252 СД был определенный процент личного состава, призванного из запаса, мало обученного, но в этих же частях было большое число
бойцов и мл. командиров, б. курсантов нормальных военных училищ, участников отечественной войны и другого вполне подготовленного контингента.

Привожу данные об укомплектованности личным составом новых дивизий.

62-я стр. дивизия: Находилась на формировании в ПриВО с 28 июля 1942 г. до первых чисел октября.
В своем составе имела: до 500 человек старого кадрового состава, 2400 человек курсантов расформированных военных училищ, до 500 человек летно-технического состава.
Остальной состав прибыл из запасных бригад и госпиталей.
Из общего количества личного состава, 7700 человек русские, украинцы, белорусы и евреи. Среди них 1045 человек членов и кандидатов ВКП(б), 2026 человек
членов ВЛКСМ.

252-я стр. дивизия: Находилась на формировании в УралВО с 1 августа с.г. до первых чисел октября. Имела 450 человек старого кадрового состава, 2500 человек
курсантов военных училищ, 2000 моряков Тихоокеанской флотилии, остальной состав прибыл из запасных частей и госпиталей.
Из общего количества личного состава, 9505 чел. русских, украинцев, белорусов и евреев, 7000 в возрасте от 20 до 35 лет.
Среди личного состава имеется 960 членов и кандидатов в члены ВКП(б), 2145 чел. членов ВЛКСМ.


Аналогичное положение с личным составом в 226 и 212 дивизиях.


Все эти дивизии на фронт прибыли полностью укомплектованные личным составом и вооружением.
Недоставало в отдельных дивизиях автотранспорта, тракторов и артиллерийских лошадей.
Анализом фактов боевых действий устанавливается, что причинами неуспеха и плохих действий пехоты является плохое руководство бойцами пехотных подразделений, со стороны командного состава роты, батальона, полка и дивизии.

Привожу наиболее характерные факты: Командир 62 СД — полковник Фролов и нач. штадива — подполковник Коломиец, получив приказ о
наступлении, не разъяснили командирам задач, не проверяли как выполняются отдаваемые ими распоряжения,практической помощи командирам полков не оказывали.
Командиры полков несерьезно отнеслись к подготовке подразделений и личного состава для выполнения операции.

Командир 123 СП, 62 СД - майор Проявенко, с местностью ознакомился только на карте, командиры батальонов местность просматривали ночью, границы
полосы действий батальонам отведены не были.

Вследствие плохой организации, батальоны к исходному положению-для атаки были подтянуты не к 3.00, как было
предусмотрено приказом, а только к 7.00, были обнаружены противником и подвергнуты сильному артпулеметному обстрелу.

Попав под обстрел противника, командиры растерялись, потеряли управление подразделениями. Бойцы группами и одиночками рассеялись на поле, роты и батальоны полка смешались.
По сути никем не управляемые бойцы пошли в атаку, но пройдя 200-300 метров и попав снова под сильный огонь противника, залегли. Полковая артиллерия
находилась на значительном расстоянии от пехоты, вела огонь по площадям, не подавляла огневые точки противника, мешавшие продвижению пехоты.

Командир 123 СП — майор Проявенко со штабом полка в это время находился на КП полка в 3-х км от подразделений, связи с командирами батальонов не имел
и не принял никаких мер для приведения подразделений в порядок. Зам. командира полка по политчасти — батальонный комиссар Трущ, к началу наступления полка
находился в тылу и прибыл в район действий подразделений спустя 2 часа. 306 СП этой же дивизии, действовавший с правого фланга 123 СП, запоздал с наступлением, половиной
своих подразделений нашел на боевые порядки 123 полка, подразделения этих полков смешались, что еще больше внесло беспорядка.

Командир 123 СП — Проявенко и после этого не принял мер к наведению порядка. 21.10., Проявенко, поддавшись паническим слухам
о продвижении немцев с фланга, вместо организации обороны проявил трусость, приказал отвести назад роту автоматчиков и был склонен к отходу. Но отход был
предотвращен секретарем партбюро полка — Косолаповым. В результате изложенного, полк поставленной задачи не выполнил, потеряв за два дня боев 50% личного
состава. А дивизия за это время потеряла до 3000 человек личного состава. О бездарности Проявенко и неспособности его руководить полком, мы информировали Военный совет фронта
еще до начала операции, однако отстранен от занимаемой должности только 24.10.42 г.

Мы также информировали Военный совет фронта о бездеятельности и неумении руководить штабом начальника штаба 62 СД — подполковника Коломиец, однако
Военный совет оставил его и отстранил от должности 24.10.42 г., после того, как Коломиец во время наступления частей напился пьяным до невменяемости.

Имели место ряд случаев проявления трусости со стороны командиров подразделений.

Так: Зам. политрука пульроты 104 СП, 62 СД — Степанов, в бою проявил трусость, создал панику и увел с поля боя
в тыл 2-й взвод этой роты. С целью уклониться от ответственности за совершенное преступление, Степанов прострелил себе кисть левой руки.
Степанов ОО расстрелян перед строем личного состава роты.

Характерные примеры плохой работы командиров 226 СД:
До 23.10.42 г. 226 СД находилась в резерве армии, в бою не участвовала. Так как 252 СД за три дня боев понесла значительные потери, командование 66 армии дало приказание
226 СД, в ночь на 24.10 пройти через боевые порядки 252 СД, занять исходное положение на северных скатах высоты 137,8 и утром повести наступление, развивая
успех 252 СД.

Командир 226 СД — полковник Никитченко и его штаб не разъяснили детально задачи командирам частей, части дивизии своевременно на исходное
положение не вышли. Командиры полков, батальонов и рот, проходя в ночное время через боевые порядки 252 СД, на местности не ориентировались, в чем им не помогло и командование 252 СД.

Командиры частей 226 СД потеряли много времени на поиски своих подразделений. Командиры частей не были предупреждены, когда начать атаку.
Артиллерийская подготовка начата еще до того, как части подошли к исходным для атаки рубежам.
Начальник штаба 226 СД — полковник Бойко, спустя 10-15 минут после того как был произведен артиллерийский огневой налет, по телефону передал
командирам полков, что огневой налет на ДЗОТы противника уже произведен и полки должны идти в атаку для захвата высоты «Блин».
Части, будучи неподготовлены еще к атаке, не сосредоточившись вступили в бой с противником с ходу, не сделав броска на сближение с противником.
А когда полки пошли в наступление, они были встречены сильным артминометным и автоматическим огнем противника, т.к. наша артиллерия уже молчала.

985 СП, идущий в ударной группе дивизии, в первый же период от огня противника потерял 50-60% командиров рот и батальонов.
Бойцы, не имея руководства со стороны комсостава, не зная что делать, вместо стремительного продвижения вперед, залегли на боевых порядках 252 СД.
Командиры 985 СП — майор Коробка и 987 СП подполковник Ляхов, в начале боя потеряли управление подразделениями, ходом боя не руководили, не знали, где
находятся их батальоны, не ориентировались на местности, все время путали высоту «Блин» с высотой «Груша».

Вследствие незнания настоящего положения своего полка, майор Коробка стал на путь очковтирательства и дезинформации командования дивизии. Коробка доложил,
что его подразделение наступает, а на самом деле они залегли.Среди работников штаба 226 СД, в решительный период боя отсутствовала дисциплина, отдельные командиры не выполняли приказания старших начальников.
Начальник оперотделения штадива - майор Ворона, нач. штадива — полковником Бойко был послан с заданием на КП к командиру дивизии. Ворона приказание на-
ч.штаба не выполнил, самовольно ушел в 987 СП, где пробыл целый день, не доложив об этом никому. Командир разведроты - капитан Поляк, был послан
на КП к комдиву для получения указаний по организации разведки. Поляк к комдиву не явился, разведка организована не была.

Факты неправильных действий отмечены и в других дивизиях.

Командир 212 СД - полковник Анисимов, в период боя приказал командиру полка — полковнику Разуеву организовать НП полка в 60 метрах от линии расположения противника, чем полностью лишил Разуева возможности управлять полком. Беспрерывное дергание, незаслуженное оскорбление Разуева со стороны Анисимова привели к тому, что Разуев заявил: «Чем так воевать, лучше пусть ухлопают меня немцы» — и начал не маскируясь ходить по боевым порядкам полка.

20.10., во время наступления частей 212 СД, выбыл из строя командир 3-й пульроты 692 СП и его заместитель. Командование ротой принял зам. ком. роты по
политчасти — политрук Батаев Т.Ф. Последний с наступлением темноты, без разрешения командования батальона и полка, вывел роту с поля боя, бойцов отпустил на
кухню обедать. Батаев арестован.

Во время наступательных операций не было четкого руководства дивизиями со стороны командования и штаба армии. В начале операции был назначен новый
командующий 66 армией, генерал-майор Жадов (вместо Малиновского). Последний, вместо устранения недочетов и исправления ошибок командиров дивизий, ограничивался критикой действий
командиров и существовавшего до этого в армии порядка, высказывал настроение, что операция не была подготовлена и успеха не будет.

Так, в присутствии наших оперработников Жадов заявил:
«...На второй день своего прихода в армию, когда я ознакомился с обстановкой, для меня тогда уже было очевидно, что из этого наступления ничего не выйдет...».
(И был прав - времени на подготовку организации взаимодействия у армии не было. Это собственно и увидели офицеры-особисты )

Штаб армии руководил частями неуверенно, так, например:24.10.42 г., ведя наступление, части 212 СД обнаружили минное поле противника.
Для разминирования его командование дивизии, продолжая бой, направило взвод саперов и донесло штарму.

В самый разгар боевых действий, дивизия получила боевое распоряжение штарма — наступление прекратить, к 19.00, 24.10., окопаться и занять оборону.
Это распоряжение штадивом было передано всем частям, которые приступили к его исполнению.
Через несколько часов из штарма последовало новое распоряжение — вести подготовку к наступлению и 25.10 утром начать его.
В результате, поле не было своевременно разминировано, а личный состав без пользы изматывался.
(Это и есть организационные неувязки.)

Командование фронтом и армией не разработало детально взаимодействия артиллерии с пехотой, сигналов обозначения нашего переднего края, не организован
ло подвоз снарядов на передовую линию.

Новые дивизии, не имея необходимого количества транспорта, оставили боеприпасы далеко в тылу.

В частях 62 СД (306 и 14 СП), 22-23 октября, из-за отсутствия боеприпасов бездействовали 45 и 76 м/м пушки и 50 и 120 м/м минометы.
Артполки РГК также не имели достаточного количества снарядов. В результате, в первый день наступления отдельные артиллерийские части и подразделения, не имея снарядов, не вели огня.
Артиллерийские командиры не организовали наблюдения за результатами стрельбы, их наблюдательные пункты находились далеко в тылу.
Вследствие такой организации имело место поражение нашей артиллерией своих пехотных частей. Так, например: 22.10.42 г., после первого залпа артиллерии РГК, 669
СП, 212 СД пошел в атаку.

Когда подразделения полка находились на подступах к переднему краю обороны противника, наша артиллерия дала второй залп и накрыла
свои же части. В результате вывела из строя 20 человек убитыми и ранеными. Бойцы вынуждены были залечь, боясь быть пораженными огнем своей артиллерии.
23.10.42 г., командир 62 СД — полковник Фролов дал заявку 143 минполку — обстрелять передний край обороны противника на участке наступления 306 СП.
Дивизион «PC» 143 минполка несколькими залпами накрыл боевые порядки 306 СП, в результате было выведено из строя 22 человека личного состава.

20.10.42 г., десять наших самолетов штурмовали передний край своих же войск.
В частях армии, особенно в период боевых действий, исключительно плохо было организовано питание личного состава, снабжение питьевой водой, обеспечение конского состава фуражем.
Так, например: 22 и 23.10.42 г. в 123 СП, 62 СД питание бойцов состояло из 300-400 граммов хлеба.

В 648 АП РГК, в 1-м дивизионе, личному составу 21 и 22.10. пища выдавалась только один раз. Личный состав начал кушать сырое мясо, в результате отмечены случаи желудочных заболеваний.
Вследствие плохого питания и истощения бойцов, в 587 и 692 СП, 212 СД зарегистрировано 23 смертных случая. В 62 СД отмечено 9 смертных случаев.

Врачебными комиссиями установлено, что смерть последовала от истощения и переутомления организма. Несмотря на наличие сигналов, ни командование армии, ни командование фронта не приняли должных мер через учреждения тыла для организации нормального снабжения. Из приведенных выше примеров и фактов следует вывод, что провал наступательной операции частей 66
армии не в том, что бойцы-пехотинцы плохо обучены и плохо воюют.

За время наступательных действий, в частях армии не было ни одного случая, чтобы бойцы не выполнили приказа командира — подниматься и идти в атаку. Не было
ни одного случая массовой паники или группового бегства с поля боя.
Главной причиной невыполнения задачи является неумение командиров взводов, рот, батальонов правильно ориентироваться на местности, руководить бойцами непосредственно в бою, использовать огневую силу своих подразделений в наступлении.
Причиной этому является плохое руководство частями со стороны командиров полков, дивизий, которые перед наступлением не разъяснили всему командному
составу задачи, в бою потеряли связь с подразделением, не исправляли недочетов и ошибок командиров подразделений, не оказали им помощи через свои штабы.

Командование армии и фронта поверхностно определили причины неуспехов и таюке не приняло никаких мер помощи командирам частей и соединений и
исправления их ошибок на ходу. Командование армии и фронта не добились того, чтобы каждым командиром был усвоен и выполнялся приказ H KO № 306 (о новых боевых порядках пехоты и месте
командира в бою).О вскрытых недочетах в наступательных операциях проинформирован Военный совет.
Казакевич
ЦА ФСБ РФ, ф. 14, on. 4, д. 777, л. 40-44 (подлинник)

Очень похоже ,что составлявшие отчёт офицеры-особисты были из боевых командиров. Они всё рассказали про организацию войск в этом наступлении.
А опыт Брянского фронта в июне-июле 1942 показал ,что в борьбе с равным врагом провалы в организации избытком силы войск скомпенсировать нельзя.
И защитили воинскую честь рядовых бойцов 66 армии. Из доклада также ясно, что заградотряды в этих боях были ненужны.

И ещё о приказе №227. Солдатам передовой линии в общем-то все строгости этого приказа, как и жуковского приказа на Лениградском фронте в сентябре 1941 года,были страшны не более, чем детские ужасы. По сравнению с тем , что они видели и испытывали на линии огня каждый день.

Балка было полна людей, и артиллерийский налет превратил ее в кровавое месиво. Воздух наполнился дымом и гарью. Сквозь разрывы слышались крики раненых.
— Ой, мамочка, руку… руку оторвало!
— Помогите!
— Братцы, помогите, погибаю!
Володя Остапенко стоял на коленях и окровавленными руками собирал перепачканные землей и мусором собственные кишки, пытаясь возвратить их в живот, распоротый осколком.
Очередной разрыв снаряда прикончил его мучения. Меня отбросило к стенке оврага.
.......
Недалеко от себя я услыхал всхлипыванье. Плакал солдат Гуров.
— Подлецы, подлецы!.. — повторил он несколько раз, захлебываясь слезами, и вдруг закричал во весь голос. — Все! Все мы подлецы! Оставили тяжело раненых. Немцы их постреляют!
Этот вопрос мучил нас всех. Он тяжелым камнем лежал на душе, часто вызывая нестерпимую боль.
— Чем же мы могли им помочь?
— Умереть вместе с ними! — закричал он еще громче.
— Не ори! Немцы вокруг!
— И пусть! Я не хочу жить!.. — Он царапал землю руками и рыдал.
— Зачем я пошел за тобой? Я такой же подлец, как вы все!..
Это была истерика. Такие истерики бывали, иной раз, и в госпиталях. Врачи прекращали их успокаивающими уколами или при помощи элементарной пощечины.
Я влепил ему пощечину. Влепил от всего сердца. Уж очень он распустился и обидел нас всех. Я весь дрожал от обиды.
— Убирайся от нас ко всем чертям и честно умирай! А мы еще должны воевать. Чего лежишь? Иди! — гнал его я.
Гуров замолк. Наступила долгая пауза. Потом Кондрашов сказал:
— Мы, Гуров, не от войны убежали. Придем к своим, снова станем в строй. И будем бить немцев. А ты рассопливился, как базарная баба..
Если бы можно было хоть как-то им помочь, каждый из нас жизни не пожалел бы.

Приказ №227 ,помимо прочего, как-то уравнивал в мере ответственности бойцов передовой и тех, кто делал необходимую работу в полковых ,дивизионных,армейских , фронтовых тылах и штабах,но допускал нередко трусость , преступные ошибки и нераспорядительность.
Как работники штаба из приведённого доклада , не согласовавшие боевую работу советских штурмовиков ,которые в этом наступлении бомбили свои атакующие части 66 армии.
Может быть ,в том числе , и поэтому, воевашие на передовой, но очень разные люди по взглядам - Г.Н.Чухрай и Д.А.Гранин, хорошо отзывались о деятельности Г.К.Жукова.

Сегодня борзописцы стараются всеми силами опорочить Жукова («завалил всю землю трупами наших солдат», «был жесток», даже «вывез из Германии несколько вагонов награбленного добра»).
Трудно передать, как ранила сердца ветеранов эта «демократическая» ложь.
Молодежь не обращала на эти строки внимания, у нее были другие заботы, а мы, прочитав такое, чувствовали себя оболганными и беззащитными.
Мы-то знали, что это ложь, гнусная и грязная.Да, у нас были большие потери, но мы не относили их на счет Жукова.
Мы знали: где Жуков — там победа. А мы готовы были платить за победу дорогую цену.

Сообщение отредактировал Konstanten - 24.9.2012, 17:27

[Konstanten]

Стойкость сталинградской обороны. Истоки.
Обсуждение боев в Сталинграде.Продолжение 3

Политическая работа в РККА и Сталинград

Основная опасность приказа №227 заключалась в соблазне его формального исполнения (как раз в том духе , что его трактуют нынешние либероиды),которое могло быстро привести всю армию к быстрой катастрофе.
Примерно так ,как это случилось с намерением Временного правительства повысить боеспособность и боевую дисциплину в армии в июльское наступлением 1917 года,когда попытка опереться исключительно на жёсткие карательные меры (военно-полевые суды ,расстрелы перед строем , заградительные отряды - ничего нового.) и пустую демагогию - сразу же привели к вооруженным выступлениям в войсках и скорому развалу фронта, воевавшего до этого уже почти 3 года.
Далеко не каждая армия и не всегда может выполнить такой приказ ,а риски в случае его издания и последующего невыполнения только усугубляют положение. Чтобы этого не случилось - нужна была соответствующая политическая работа в войсках.

Это понимал И.В.Сталин , потому приказ и его смысл доводился до войск и разъяснялся политработниками.
Ключевым элементом была политработа среди комсостава РККА и НКВД.
Смысл которой - ни шагу назад без приказа,но право карать применять взвешенно и строго по делу исключительно против трусов и паникеров.
Иначе такой приказ мог бы превратиться в свою противоположенность и вместо повышения боеспособности войск привёл бы к её разрушению.
Последствия этой деятельности политруков и комиссаров мы видели в случаях ,рассказанных Г.Н.Чухраем , в отчёте Управления Особых отделов НКВД по неудавшемуся наступлению 66 армии,
в судьбе многих командиров ,потерпевших тогда военные неудачи.
В частности, в судьбе командарма 62 армии генерала Лопатина , формально нарушившего приказ 227 ,но спасшего армию для борьбы в городе.
Благодара политработникам приказ №227 был выполнен в основном так, как было нужно армии , стране и народу.

Как дейстовали политработники в Сталинграде можно понять из мемуаров В.И.Чуйкова.

Переправа 95 стрелковой дивизии 19 сентября 1942.

Вот и переправа. У причалов разбитые лодки, катер с продырявленными бортами.
Вдоль берега, под кустами, под расщепленными тополями, в ямах и канавах сидят люди.
Сотни людей, но тишина: все с затаенным дыханием смотрят туда — за Волгу, на утонувший в огне город.
Там, кажется, и камни горят. Зарево пожаров взвивается местами до самых туч.
Неужели в таком пекле живут и борются люди? Чем они там дышат? Что они там обороняют — развалины, пепелища, груды камней?..
Однако есть приказ переправиться на ту сторону и сразу же вступить в бой...
Да,есть такой приказ, но если положиться на один приказ, не подготовив людей морально к его выполнению, то погрузка на паром пойдет медленно,
а при первом же обстреле парома на воде люди покинут его и поплывут не в горящее пекло, не в бой, а обратно, к тому берегу, от которого только что отчалили.

Как тут быть? В этом случае ни плакаты, ни лозунги не помогут.
Кто-то должен показать пример. В каждой роте, в каждом взводе есть люди, которые поплывут и поведут за собой людей к берегу пылающего города...
И такие были не только в ротах и взводах, но и в расчетах.
Это были коммунисты и комсомольцы. Выполняя приказ командира, они личным примером показывали, что и как надо делать в такой обстановке.

Это и есть политическая работа по выполнению боевого приказа.

Вот что рассказывает о политической работе на переправе через Волгу рядовой пулеметчик из дивизии Горишного коммунист Петр Белов, ныне столяр Орехово-Зуевского текстильного комбината:

— Перед погрузкой на паром к нам подошел небольшого роста, круглолицый, с бритой головой генерал — заместитель командующего фронтом Голиков.
Он только что вернулся с того берега и говорит:
— Это со стороны кажется, будто там все горит и негде поставить ногу. А там живут и хорошо дерутся целые Полки и дивизии. Но им нужна помощь. Они ждут вас...
Потом нам роздали газеты и каждому отпечатанную типографским способом памятку о том, «что надо знать и как действовать бойцу в городском бою».

Причаливает паром. Ждем команды, а на душе тревога — жить-то ведь каждому охота...
Смотрим, первым на паром без команды заходит щуплый такой с бородкой капитан, на рукаве у него звездочка, старший политрук, значит.
Как я потом узнал, это был секретарь дивизионной парткомиссии Сыромятников, старый член партии, кажется, с восемнадцатого года.

А за ним целая группа бойцов, да каких — смешно сказать. Был у нас, например, Степа Чикарьков — больной человек, . медвежья болезнь его часто терзала.
Однажды, в тот день, когда мы начали разгружаться из вагонов, зенитчики почему-то открыли пальбу.
Так он, бедняга, как бросился бежать в поле, едва догнали и кое-как привели в чувство. Одним словом, не умел скрывать свой испуг...
Вот таких и подобрал себе Сыромятников и повел их на паром без команды, в первую очередь. Дескать, смотрите, даже Чикарьков не трусит.


Погрузка прошла быстро, и мы отчалили. Много людей на пароме — человек пятьсот. Нас, коммунистов, поставили возле перил на всякий случай, чтобы паники не допустить.

Плывем... Вот уже вода от пожаров красная. И тут, как назло, луна выглянула из-за туч, а потом над самой головой вспыхнул яркий фонарь, такой яркий, что хоть газету читай. Справа и слева загремели взрывы. Одна мина у самого борта лопнула. Ну, думаю, теперь все ко дну. Глубоко, тут самая середка Волги.
А он, этот с бородкой, Сыромятников, забрался на ящики с боеприпасами сидит на виду у всех и письма с почтальоном перебирает.
Перебирает, а почтальон рукой показывает то на одного, то на другого.
Кто-то застонал и тут же притих. потому как в ту сторону Сыромятников посмотрел: потерпи, мол, товарищ, может и тебе есть письмо.

И когда наш паром зашел в мертвое пространство и стало темно (фонарь кто-то из винтовки сбил), то все услышали голос:
— Товарищи, в случае чего. мы с почтальоном будем вон там, возле горящих баков. Там будет штаб батальона...
Вы скажете, что этот товарищ на хитрость пошел. Конечно, письмо для солдата — это почти свидание с родными, к нему все рвутся.

Но ведь надо иметь мужество и находчивость, чтобы в такой обстановке так спокойно сидеть на самом опасном месте — на боеприпасах и заниматься таким делом.
Одним словом, коммунист — находчивый человек. Подобных примеров, говорящих о находчивости, выдержке, решительности и смелости командиров и политработников, об их умении стать в центре внимания воинов в самую критическую минуту, можно привести много. Из этого и .складывался личный пример коммунистов в бою.

Личный пример... Мне думается, очень верно поступил политотдел армии, который потребовал, чтобы на партийных собраниях во всех частях был обсужден вопрос о поведении коммунистов в бою.
Это требование политотдела было изложено в письме, подписанном членом Военного совета Гуровым и начальником политотдела Васильевым.

Речь шла о боях на улицах города. «Каждый член партии, — говорилось в этом письме, — должен быть примером для окружающих.
Стойкость и решительность должны стать нормой поведения коммуниста в бою.Если коммунист проявил растерянность или малодушие,
(Konstanten: речь здесь не идёт о трусости , по условиям Сталинграда - это сразу расстрел, не взирая на лица и заслуги ...) партийные органы должны отнестись к такому коммунисту по всей строгости партийной дисциплины, вплоть до исключения из партии».

Вот так этот эпизод переправы 95 стрелковой дивизии деформировали американцы , трактуя строку "Нас, коммунистов, поставили возле перил на всякий случай, чтобы паники не допустить.", -как охрану с автоматами. Даже "командир с бородкой" там есть ,но только не переребирающий письма ,а читающий прокламации -призывы.
Переправа ,разумеется, идёт днем и под пулеметным обстрелом немецких самолетов.
http://www.youtube.com/watch?v=8yOBCGwMpeo

Все бойцы, естественно , идут в бой громить и окружать немецкие армии без оружия - голыми руами. Доктор Геббельс кусает локти от зависти. Пропагандистская схема - полуложь + ложь.
Креатиффщик-сценарист , написавший эту сцену, даже не знал, что этом пароме переправлялись бойцы из бывшей дивизии НКВД - 13 мотострелковой.

Потери 62 армии в Сталинграде.

"СОВ. СЕКРЕТНОГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ ПОСТАНОВЛЕНИЕ № ГОКО-2101сс
от "26" июля 1942 г. Москва, Кремль
Об организации, штатном составе и вооружении стрелковой дивизии численностью 10.374 человек.
Государственный Комитет Обороны постановляет:

I.Утвердить организацию стрелковой дивизии в составе:

1) Управление дивизии (127 чел.)

2) Трех стрелковых полков (по 2.513 чел.), каждый в составе:
3-х стрелковых батальонов,
76 мм полковой батареи (4 пушки),
45 мм истребительно-противотанковой батареи (6 пушек),
батареи 120 мм минометов (6 минометов),
роты противотанковых ружей (27 ружей),
ампулометного взвода (4 ампуломета),
взводов конной и пешей разведки,
роты автоматчиков (100 пистолетов-пулеметов),
саперного взвода, взвода химической защиты,
подразделений боевого обеспечения и хозяйственных.

В каждом батальоне:
три стрелковые роты (по 145 чел.),
пулеметная рота (9 пулеметов),
минометная рота 82 мм миномета (9 минометов),
взвод противотанковых ружей (9 ПТР).

В каждой стрелковой роте:
три стрелковых взвода (по 41 чел.)
и один взвод 50 мм минометов (3 миномета).

В каждом стрелковом взводе
4 стрелковых отделения по 9 человек.

3) Артиллерийского полка,
из трех дивизионов, вооруженных: 20 – 76 мм дивизионных пушек и 12 – 122 мм гаубицами (992 ч.).

4)Отдельного учебного стрелкового батальона (400 чел.).

5)Отдельного пулеметного батальона: 27 станковых пулеметов и 12 ружей ПТР (253 чел.).

6)Отдельного истребительного противотанкового батальона (223 чел.) 12 – 45 мм пушек и 36 ПТР.

7)Отдельной зенитной батареи – 6 37 мм зенитных пушек (77 чел.).

8)Отдельной разведывательной роты (103 чел.).

9)Отдельного саперного батальона (180 чел.).

10)Отдельной роты связи (163 чел.).

11)Отдельной роты химзащиты (54 чел.).

12)Отдельной автороты подвоза (89 чел., 61 автомашина).

13)Полевой хлебопекарни (65 чел.).

14)Отд. медико-санитарного батальона (98 чел.).

15) Ветеринарного лазарета (11 чел.).
Всего:
Людей – 10.374,Винтовок – 7.239,Лошадей – 1.794

По практике принятой в 62 армии при обороне Сталинграда стрелковая дивизия полного состава переправлялась на правый берег Волги вся,
за исключением Артполка - (992) , Автороты подвоза (89 чел.) , Полевой хлебопекарни (65 чел.), Ветеринарного лазарета (11 чел.)..
Т.е. из полнокровной дивизии на левый берег переправлялось ок. 9 200 солдат и офицеров.

Если в Сталинград попадала стрелковая дивизия неполного состава - 4-5 тыс. солдат и офицеров, то в Сталинград переправлялось ок. 3-4 тыс.
На левом берегу также оставались артполк и др. службы -всего около 1 тысячи солдат и офицеров. В тех боях в артполках дивизий обходилось почти без потерь,

от 29 июля 1942 г. Москва, Кремль

О реорганизации отдельной стрелковой бригады

Государственный Комитет Обороны постановляет:

I.Реорганизовать отдельную стрелковую бригаду и иметь ее в следующем составе:

1. Управление бригады (100 чел.)
2. Четырех отдельных стрелковых батальонов (по 904 чел.), каждый в составе: 3-х стрелковых рот, пулеметной роты (12 пулеметов), роты противотанковых ружей (18 ПТР), минометной роты 82 мм минометов (6 минометов), ампулометного взвода (6 ампулометов), взвода пешей разведки,
взвода автоматчиков (33 пистолетов-пулеметов), саперного взвода, подразделения боевого обеспечения и хозяйственных.
В каждой стрелковой роте: 3 стрелковых взвода (по 51 чел.) и один взвод 50 мм минометов (3 миномета).
В каждом стрелковом взводе 4 стрелковых отделения по 12 чел.
3. Артиллерийского дивизиона пятибатарейного состава, вооруженного 16 – 76 мм пушками УСВ и 7 76 мм полковыми пушками (154 чел.).
4. Отдельного пулеметного батальона: 27 станковых пулеметов и 12 ружей ПТР (253 чел.).
5. Отдельного истребительного противотанкового дивизиона (337 чел.) 12 45 мм пушек и 72 ПТР.
6. Отдельного батальона 82 мм минометов (24 миномета – 220 чел.).
7. Отдельного дивизиона 120 мм минометов (12 минометов – 202 чел.).
8. Отдельного батальона автоматчиков, трехротного состава (304 пистолета-пулемета – 324 чел.).
9. Отдельной роты разведчиков (71 чел.).
10. Отдельной роты связи (141 чел.).
11. Отдельной саперной роты (136 чел.).
12. Отдельной автороты подвоза (74 чел., 47 автомобилей).
13. Отдельной медико-санитарной роты (63 чел.).

II.
Штатный состав и вооружение бригады установить:
Людей – 6000
Винтовок – 3830
Пистолетов-пулеметов – 824
Пулеметов ручных – 145
Пулеметов станковых – 75
Пулеметов крупно-калиберных – 3
Противотанковых ружей – 156
Минометов 50 мм – 36
Минометов 82 мм – 48
Минометов 120 мм – 12
Пушек 45 мм – 12
Пушек 76 мм полковых – 4
Пушек 76 мм УСВ – 16
Автомобилей легковых – 5
Автомобилей грузовых – 90
Автомобилей специальных – 6
Тракторов – 20
Лошадей – 836

Стрелковая бригада переправлялась на правый берег Волги также вся, за исключением артиллерийского дивизиона (142 чел.) и автороты подвоза (74 чел.) .
Т.е. из полнокровной бригады на левый берег переправлялось ок.5 800 солдат и офицеров.

Весь личный состав дивизий и бригад использовался при обороне Сталинграде полностью.
Т.е. в сентябре - октябре 1942 года солдат или офицер мог покинуть Сталинград либо раненым , либо там погибнуть.
В резерв Ставки выводились управления полков и дивизии ,оставшиесы бойцы передавались другим дивизиям или бригадам.
Исключение были только в сентябре ,когда 399 , 87 и 33 гв. стрелковые дивизии выводились в резерв вместе с оставшимися в строю бойцами.

2 сентября, ... в стрелковых частях 62-й армии насчитывалось 33 тысячи штыков.

5-7 сентября пополнена маршевыми пополнениями 12 стрелковая дивизия (ок. 4000)

В состав 62 армию на сталинградский берег в сентябре прибыли :
6-сентября - 244 стрелковая дивизия (из 4300 человек - на правый берег ок. 3300),
15-16 сентября - 13 гв. стрелковая дивизия (из 10.374 ~ на правый берег ок. 9200 ),
19-20 сентября- 95 стрелковая дивизия (~9200),
22-23 сентября- 284 стрелковая дивизия (~9200),
27-28 сентября -193 стрелковая дивизия (~9200)
29 сентября - 39 гв. стрелковая дивизия (~3000)
30 сентября - 308 стрелковая дивизия (~3500)

10 сентября - 42 стрелковая бригада (~5800),
12 сентября - 92 стрелковая бригада(~5800)

Танковые бригады.
4-5 сентября 6-я танковая бригада (~1000), 133-я тяжелая танковая бригада (~ 1000)
Всего за сентябрь в 62 армию прибыло около 65 000 тысяч солдат и офицеров.


С 9 сентября 1942 вступил в силу приказ заместителя наркома обороны Е.А.Щаденко о маршевых пополнениях ,по которому -"пополнение для восстановления текущих потерь впредь направляться из запасных частей не будет. Маршевое пополнение будет поступать только для восстановления дивизий, выводимых в резерв фронтов по решению Ставки Верховного Главнокомандования"

По какому-то поводу у меня был телефонный разговор с полковником Казарцевым, командиром 87-й стрелковой дивизии.
Теперь он с теми дивизионными штабистами, которые остались в живых, находился за Волгой и вот-вот должен был отправиться дальше в тыл — возрождать дивизию.
Я больше не мог ничего приказывать Казарцеву: из списков 62-й армии дивизия была исключена.
Однако, подумав, что за эти дни у комдива могло собраться сколько-то бойцов — вернувшихся из госпиталей, из командировок и мало ли еще откуда, я спросил просто по-товарищески:
— Александр Игнатьевич, вы людьми не разбогатели? А то у нас...
Договаривать не понадобилось — Казарцев, который сам только что был в Сталинграде, и так все понял. Он вовсе не был обязан выполнять мою просьбу, к тому же и не высказанную прямо, но сделал все, что мог. Прошло несколько часов, и комендант переправы доложил: в распоряжение штарма прибыли шестьдесят бойцов от командира 87-й стрелковой...

Несмотря на все сентябрьские потери, общая численность стрелковых частей армии за этот месяц увеличилась на десять тысяч человек и составляла на 1 октября 43 тысячи бойцов и командиров.

Т.е. общие потери за сентябрь 62 армии составили ок. 55 000 человек (~14000 погибшие , ~ 41000 раненые )

Маршевые пополнения всё-таки поступали в 62-ю армию.
В конце сентября 1942 года 42 и 92 стрелковые бригады были выведены из боев на левый берег, пополнены до батальонов ,а затем в начале октябре переправлены в Сталинград.
В конце октября была пополнена 95 стрелковая дивизия.

В октябре в 62 армию прибыли:
2 октября - пополненные в тылах фронта 42,92 стрелковые бригады (~1000) и 112 - стрелковая дивизия (~500).
4 октября - 37 гв. стрелковая дивизия (~4000)
17-18 октября - 138 стрелковая двивизя (~1600)
25 октября - 45 стрелковая дивизия (~5400 )

4-5 ноября - 95 стрелковая дивизия (~3000) ,два полка дивизии была пополнены за счёт маршевых пополнений и тыловых служб 62 армии и фронта.
92-ю стрелковая бригада получила пополнение из моряков-тихоокеанцев (~1000).

31 октября был неудачно высажен десант усиленного батальона 300-й стрелковой дивизии из резерва фронта в район Латашанки и захватил плацдарм.
Весь батальон после 3 -х дней борьбы погиб.

Я не сказал еще, что 20 октября была выведена в резерв фронта давно знакомая читателю 112-я стрелковая дивизия подполковника И. Е. Ермолкина, остатки которой после прорыва немцев у Тракторного оказались в расположении Северной группы. За Волгу убыли, правда, фактически одни штабы и совсем немного строевых командиров.
Отрадно было, что хоть эта горсточка ветеранов останется под знаменем дивизии, призванной возродиться для новых боев.
А двух способных молодых офицеров — капитана Николая Скляренко и старшего лейтенанта Александра Безъязыкова, которым в тяжелейшей обстановке было вверено по полку, представилась возможность послать прямо из огненного Сталинграда на ускоренный курс военной академии

Дивизии в Сталинграде пополнялись до момента , пока в строю оставалось ядро командного состава (от рот до полков) ,имеющего опыт руководства боями в Сталинграде.

и к началу второй декады декабря в боевом строю 62-й армии насчитывалось всего 17 тысяч человек.
....

Общие потери 62 армии с начала октября до середины декабря составили ок. 54 000 ( погибших ок. 14 000 , раненых ок. 40 000 )

Позволю себе привести попутно еще две цифры из документов санитарной службы:
из 76 тысяч раненых, зарегистрированных в 62-й армии с начала обороны Сталинграда до 10 ноября, к тому времени (т.е. к 10 ноября) более десяти тысяч бойцов и командиров вернулись из госпиталей и медсанбатов в строй.

Таким образом проведённые подсчёты раненых близки к данным санитарной службы 62 армии, при этом надо учесть, что подсчеты велись на середину декабря ,отсюда в них дополнительные 3 000 раненых

Сообщение отредактировал Konstanten - 27.9.2012, 22:49

[Konstanten]

Стойкость сталинградской обороны. Истоки.
Обсуждение боев в Сталинграде.Продолжение 4

Потери немецких 4 танковой и 6 полевой армии при штурме Сталинграда.

Битва за Сталинград поглощала одну дивизию за другой, притягивая их, как мотыльков на пламя свечи:

Гуров задумчиво сказал:
— Вот еще чем с тобой не поделился. Понимаешь, в разных дивизиях два комбата высказали мне сегодня чуть не слово в слово одно и то же: нигде до сих пор не видели перед своими окопами столько мертвых фрицев... Оба комбата, между прочим, воюют с прошлого лета — специально поинтересовался. Так что им есть с чем сравнивать. И ни на Дону, ни под Россошками, где мы тоже порядочно фашистов уложили, я такого ни от кого не слышал. Вот и подумалось — а ведь это же что-нибудь да значит...
Чуть помолчав, он продолжал:
— Другой раз, грешным делом, сомневаешься — не прибавил ли какой штадив лишнего, выводя в сводке, сколько уничтожено вражеской живой силы. А может, наоборот, окажется в наших сводках недочет? Особенно когда артиллерия хорошо поработает... Ты знаешь, я не о цифири отчетной беспокоюсь. Речь веду к тому, сколько они еще, дьяволы, смогут так на нас жать при таких-то потерях.

Бои 12—16 сентября показали, что в городе обороняющиеся войска могут наносить значительно большие потери наступающему,
чем контрудары целых армий наступающих по открытой степной местности.

В боях 15 сентября противник потерял только убитыми свыше двух тысяч человек. Раненых всегда бывает в три-четыре раза больше

По сводкам штаба 62 армии (приведены в книгах В.И.Чуйков и Н.И.Крылова ) можно оценить немецкие потери.

Наступление 14-28 сентября.

В боях 15 сентября противник потерял убитыми свыше двух тысяч человек. .

19 сентября...За день боя противник потерял убитые до 1600 солдат и офицеров....

27 сентября...За день боя противник потерял не менее двух тысяч убитыми....

28 сентября,...За этот день фашисты потеряли не менее 1500 человек убитыми....

Среднесуточные потери ок. 1750 или за 15 дней наступления - ~ 26 000. убитыми и ~78 000 ранеными.

Бои 29 сентября - 13 октября

6 октября уничтожено до четырех батальонов пехоты

С 1 по 7 октября противник потерял на фронте наступления Орловского выступа более 5 батальонов пехоты.

Общие потери ~2500 убитыми и 7500 ранеными

Наступление 14-20 октября

за 14-16 сентября данных о потерях немцев от наших атакуемых частей не было. По оценке Н.И.Крылова - 2 000 убитых в день.

17 октября ..в бою за завод «Баррикады» ... уничтожено до 2000 солдат и офицеров.

В результате боев 18 октября противник потерял .... до трех батальонов пехоты.

Среднесуточные потери ок. 1750 или за 7 дней наступления - ~ 12 000. убитыми и ~36 000 ранеными.

16 тд поставили боевую задачу сконцентрировать все свои силы для атаки Рынок...
Атака полков и 25 танков графа Дона... на Рынок провалилась.
Дивизия понесла очень большие потери. Уже более 4 тысяч ее солдат и офицеров было похоронено на солдатском кладбище.

Вольфган Вертен подтверждает уровень немецких потерь.
16 танковая дивизия наступала на Сталинград с севера , не на самом жестоком направлении ,но тем не менее до начала октября потеряла убитыми 4 000 солдат. Безвозвратные потери остальных 7 немецких дивизий были не меньше.


Бои 21 октября - 10 ноября


21 и 22 октября За эти два дня противник потерял более 1000 человек пехоты.

28 октября 1942 года.
За этот день фашисты потеряли не менее 1500 человек ,

31 октября.
По неполным данным уничтожено до батальона пехоты противника.

2 ноября 1942 года.

За сутки уничтожено свыше 1200 солдат и офицеров.

Общие потери ~2200 убитыми и ~6400 ранеными


Наступление 11-20 ноября

11 ноября 1942 года.

По неполным данным за один день боя уничтожено более 2000 солдат и офицеров противника.

14 ноября

противник потерял убитыми и ранеными свыше 1000 солдат и офицеров».

16 ноября 1942 года.

По неполным данным противник потерял убитыми и ранеными до 1000 солдат и офицеров.

17 ноября уничтожено 800 солдат и офицеров.

18 ноября .... противник потерял убитыми и ранеными свыше 900 солдат и офицеров.

Среднесуточные потери ок. 1150 или за 7 дней наступления - ~ 8 000. убитыми и ~24 000 ранеными.


Общий потери немецких 4 танковой и 6 полевой армий в Сталинграде на 19 ноября составили ~ 200 000.
Причем ,очевидно, что это нижняя оценка немецких потерь , верхняя ~ 250 000.

Общие потери 62 армии на середину декабря составили ~109 000

http://militera.lib.ru/memo/german/keytel_v/07.html

При желании можно было бы написать отдельную книгу о ежедневных кадровых сражениях трех последних лет войны.
Приведу только несколько цифр: в среднем наши ежемесячные безвозвратные потери (без учета потерь в дни генеральных сражений) составляли 150–160 тысяч человек;
(Konstanten:Безвозвратные потери - это погибшие плюс непригодные для службы после ранений солдаты. Эти потери и необходимо восполнять. )
ежемесячно в армию приходило пополнение — в среднем 90–100 тысяч человек; контингент новобранцев одного призывного возраста в последние годы войны составлял около 550 тысяч человек, из которых около 90 тысяч призывников шли добровольцами в войска СС и около 30 тысяч — в люфтваффе...

Сообщение отредактировал Konstanten - 27.9.2012, 22:14

[Konstanten]

Эпизоды фильма Ю.Озерова.

http://www.youtube.com/watch?v=pTEUjymqPo0...tailpage#t=137s

В войсках каждый день бывал член Военного совета Кузьма Акимович Гуров. Бывал, можно сказать, за себя и за меня.
С тех пор как я начал исполнять обязанности командующего, мы еще больше сблизились. Все существенное решали вместе. И только раз за эти дни всерьез поспорили. Поводом явилось высказанное мною намерение поехать на левый фланг, в дивизию Дубянского и к его соседям: положение там оставалось напряженным и не вполне ясным.
Гуров, только что веселый (веселым он мог быть иногда даже в самой трудной обстановке, и сперва это удивляло меня, а потом всегда радовало), изменился в лице, нахмурил брови и заявил с неожиданной категоричностью:
— Согласен, что одному из нас следует там побывать. Только не тебе, Николай Иванович. Поеду я!
Не собираясь ссориться, но все-таки немного задетый, я заметил, что, в конце концов, имею право решить это сам. Гуров усмехнулся и заговорил уже спокойнее:
— Имеешь, имеешь право. Что армией командуешь ты, я не забыл. И что заместитель командующего — тоже ты. А заодно и начальник штаба, потому что Камынин — временно исполняющий...
Только вот подумай, имею ли я то право, пока так обстоит дело и при таком положении на фронте, допустить, чтобы ты уезжал в самую дальнюю дивизию, оставив КП и штаб на полковника Камынина, при всем нашем общем к нему уважении! А если там немцы прорвутся, чего исключить нельзя, и отрежут тебе обратный путь?
Скоро ли тогда сюда доберешься через левый берег? Или если угодишь под огневой налет, как Глазков... Нет, Николай Иванович, давай решим на сегодня и на ближайшее будущее: выезжать, куда потребуется, буду, как правило, я. Ну а ты — в особых случаях и не слишком далеко. Хочешь не хочешь, тебе надо сейчас сидеть на Мамаевом. — И, совсем смягчившись, «утешил»: — Тем более что и отсюда чуть ли не половину нашего фронта видно...
У меня, конечно, были свои резоны, но пришлось признать, что во многом Гуров прав, и до поры до времени предельно сократить выезды с КП.

История с вооружением и переправой 13 гв. стрелковой дивизии.


В июне-июле 1942 года. дивизия вела бои на Юго-Западном фронте в составе 28 армии ,отражая немецкие наступления - Фредерикусы (I ,II) и Блау.

В середине июля нашу дивизию впервые за год непрерывных боев разместили за двести километров от фронта, по оврагам и балкам приволжской степи.
«Дивизию!» По нашим фронтовым мерам в ней едва осталась лишь четверть активных штыков, а остальные или томились по госпиталям (Konstanten: ~56% ), или полегли ((Konstanten: ~19% )) на оборонительных рубежах от Харькова до излучины Дона. Даже из командиров полков ни одного не осталось в строю: трое были ранены, а один — убит.
Помнится, перед тем как нам отправиться сюда, в штабе фронта в Сталинграде молодой генерал, представитель Ставки, очертил красным карандашом на карте овал, охвативший Камышин и Николаевское, и сказал:
— Вот здесь, Родимцев, и отдыхай со своим войском.
Я посмотрел на красный овал, прорезанный голубой полоской Волги, и спросил:
— А долго отдыхать-то?
— Когда надо будет, позовем.
Так я и отдыхал до 9 сентября. С уцелевшими офицерами принимал пополнение.
... Нам удалось основательно подучить новое пополнение, добиться тесной спайки ветеранов и молодых бойцов, пришедших в дивизию. Мы с еще большим нетерпением стали ждать приказа Ставки о выступлении дивизии. Это нетерпение подогревалось тем, что если первое время наше пребывание в тылу оправдывалось необходимостью укомплектования частей, то теперь этот довод утратил силу.
9 сентября был получен приказ Ставки о включении дивизии в состав 62-й армии, которая уже вела ожесточенные бои на подступах к Сталинграду.

Боевой приказ вызвал необыкновенный подъем в частях. Однако было одно обстоятельство, которое в высшей степени смущало: у нас еще не хватало винтовок, автоматов, пулемётов, боеприпасов.
Своими сомнениями я поделился с представителем Ставки. Разговор происходил на улице, так как перед этим я проводил занятия и не успел возвратиться в штаб. На мои доводы собеседник ответил: — В мою задачу входит перебросить вашу дивизию к Сталинграду, а что касается вооружения, то, я думаю, это дело командования фронтом. Я не мог согласиться с ним, поскольку направляться без оружия туда, где идут ожесточенные бои, и рискованно, и бесцельно. Поэтому тотчас же связался с командованием. Мои требования были удовлетворены. Дивизия вскоре получила значительное количество оружия и боеприпасов...


К нам подъехал заместитель командующего фронтом генерал-лейтенант Ф. И. Голиков. Ему было поручено переправить дивизию в Сталинград.
И вот мы стоим с ним на берегу Волги, у самого уреза воды, где плещется волна, поднятая винтами катеров, разрывами мин и снарядов.
— Дайте еще один день на подготовку, — прошу я Филиппа Ивановича.
Он отвечает:
— Не могу, Родимцев!
Голиков всматривается в противоположный берег и, видимо, по всполохам новых пожаров, грохоту разрывов и направлению ружейно-пулеметных трасс представляет, что там творится.
— Еще не все вооружены у меня, не хватает боеприпасов и даже нет разведданных, — пытаюсь я убедить заместителя командующего.
Но он в ответ спокойно спрашивает:
— Видишь тот берег, Родимцев?
— Вижу. Мне кажется, противник подошел к реке.
— Не кажется, а оно так и есть. Вот и принимай решение — и за себя, и за меня.
Голиков был прав. Не только через день, а даже через два часа могло быть поздно, а переправляться все равно бы пришлось, даже сквозь огонь.
— Не медли, начинай переправу, Родимцев, — торопит меня Голиков, не отрывая глаз от огненной кипящей реки.


На рассвете 15 сентября переправились последние хозяйственные подразделения полков Елина и Панихина.

(Konstanten:Сначала ночью на 15 сентября переправились полностью боеготовых два стрелковых полка дивизии ,следующей ночью - третий полк ,довооружившись и получив недостающие боеприпасы.)

Становилось уже совсем светло, когда начал переправу штаб дивизии.

(Konstanten: http://www.youtube.com/watch?v=pTEUjymqPo0...tailpage#t=712s

http://www.youtube.com/watch?v=pTEUjymqPo0...tailpage#t=857s

Зачем-то и переправа войск изображена в светлое время - по условиям Сталинграда это вполне могло привести к потери боеспособности дивизии ,вследствие потерь )

При розоватом свете зари (раньше не успели) мы, начальники и политработники различных отделов и управлений дивизии, поднялись на борт утлого катера, типа «кавасаки», как его называла почему-то по-японски команда.
Это был речной буксир-работяга, таскавший в мирные дни плоты, паромы и баржи и превратившийся в дни войны в боевой корабль: на его корме был установлен на какой-то вертушке спаренный зенитный пулемет. Многочисленные деревянные и железные заплаты и пробоины от пуль и осколков на его обшарпанных бортах более чем красноречиво говорили, чего стоили ему и его команде такие рейсы.
Мы окинули прощальным взглядом левый берег. Там еще оставались наши гвардейцы. Готовился к переправе полк Долгова, хлопотал мой заместитель по тылу майор Ю. К. Андриец, налаживая работу хозяйства дивизии. Где-то за береговой кромкой развертывал свой артиллерийский полк подполковник А. В. Клебановский — в город была переправлена только полковая артиллерия и противотанковые пушки, остальные орудия должны были поддерживать нас с левого берега.

Но вот задрожала палуба, наш «кавасаки» слегка покачнулся и стал разворачиваться в сторону правого берега. Мы разошлись по катеру и заняли места. Впрочем, последнее выражение не следует понимать в буквальном смысле. Все, в том числе и я, постарались устроиться так, чтобы укрыться от осколков. Поэтому только улыбку вызвала у меня впоследствии картина одного художника, на которой я изображен гордо стоящим — в позе корсара-покорителя морей. Нет, все было гораздо прозаичнее.
В носовой части катера устроился Бельский (нач. штаба дивизии). Когда начался обстрел, Тихон Владимирович, как ни в чем не бывало, шутил:
— Подождите, еще не известно, кто останется с носом: я, сидящий на носу, или те, которые расположились на корме.

Он был прав — шансы у всех были равными. Противник быстро заметил наш катер. И не удивительно: солнце уже поднялось над горизонтом и залило ослепительным светом широкую гладь реки. Впереди шла баржа с буксиром, груженная продовольствием и боеприпасами. Фашисты стали обстреливать ее, а потом перенесли огонь на нас.
Мины рвались то с левого, то с правого борта, но прямых попаданий не было. Таким образом, Бельский был лишен, к счастью, возможности выяснить, кто останется «с носом».
При приближении к берегу обстрел усилился. Осколками разорвавшегося снаряда ранило несколько человек, в том числе дивизионного инженера И. И. Тувского.

......

В отсеке командующего, кроме Чуйкова, были член Военного совета генерал-лейтенант Кузьма Акимович Гуров и начальник штаба генерал-майор Николай Иванович Крылов. ....все присутствовавшие внимательно выслушали мой доклад о состоянии дивизии.
Я сообщил, что соединение бойцами и командирами укомплектовано хорошо, но частично недополучено вооружение и некоторые боеприпасы.
Чуйков сразу же связался со своим заместителем по тылу, находившимся на левом берегу, и приказал:
— Мобилизуйте всех работников, чтобы собрали оружие в частях тыла армии и передали его в распоряжение 13-й гвардейской стрелковой дивизии.

Т.е. нехватка оружия и боеприпасов в дивизии была восполнена на левом берегу ,когда довооружался полк.


Атаки толпами

http://www.youtube.com/watch?v=pTEUjymqPo0...tailpage#t=557s

http://www.youtube.com/watch?v=pTEUjymqPo0...ailpage#t=1185s

Одна мина ,снаряд , несколько секунд "работы" МГ-34 (10 выстрелов в секунду , был на вооружении каждого немецкого пехотного отделения) , и вся толпа (по кадрам взвод ,а то и рота ) - покойники или калеки. И бегущие впереди не дают стрелять бегущим позади.

Есть момент когда толпа бежит ,а четыре МГ-34 и шмайсеры бьют почти в упор. Это море огня - 10 секунд работы и батальона нет.

По фильму выходит - все командиры глупцы , гонят людей на пулемёты , не беспокоясь ,что противник перебив всех атакующих, продолжит наступление против пустых позиций обороны. И режиссеру не приходит в голову , где массы таких солдат взять, чтобы они вот так - бегом на пулемёты...?




В том же духе изображена и атака Мамаева кургана 13 гв. дивизии.

http://www.youtube.com/watch?v=pTEUjymqPo0...ailpage#t=1230s

Из фильма непонятно - чему офицеры и сержанты дивизии учили солдат 2 месяца перед этим в тылу и чему сами научились за год на фронте.



А вот так об атаке Мамаева Кургана 39 гв. полком 13 гв. дивизии рассказал генерал А.И.Родимцев , анализируя тогда действия своих подразделений.

Утром 16 сентября Мамаев курган словно проснулся. На его восточных и северных скатах послышалась ружейно-пулеметная стрельба,.....
Через несколько минут четырехкилометровый по фронту передний край дивизии, начиная от оврага Долгий и кончая левым берегом речки Царицы, ожил, заволновался, заговорил, загрохотал.
Если учесть, что на вокзале батальон Федосеева приковал к себе силы целого пехотного полка, а полки Елина и Панихина — силы двух пехотных дивизий, то едва ли Паулюс соберет еще солдат, чтобы помочь удержать Мамаев курган. Таким образом, Долгов может наступать уверенно.


Мы остановились у полузасыпанной ямы. Из нее торчали, как кости гигантского ископаемого, бревна накатника, расщепленные доски и нога в узком, немецкого покроя, сапоге, поблескивавшем гранеными шляпками гвоздей на подошве.
— Это был главный дзот, — объяснил мне Тимошенко. — Он так поливал огнем, что затормозил наступление батальона Исакова. Сечет — и все. И ничем не возьмешь, — выгодно был расположен. Потому мы и назвали его — главным.
Я посмотрел на подступы к дзоту. То ли случайно получилось, то ли немецкие саперы были мастерами своего дела, но дзот они построили на таком изгибе ската, что он оказался неуязвимым для нашей артиллерии.
Истратив несколько десятков ценных из-за недостатка снарядов, наши артиллеристы перестали вести по дзоту бесполезный огонь.

Крутизна ската мешала танку подойти к нему. Тогда уничтожить дзот вызвались младший лейтенант Тимофеев, недавно вступивший в партию, и вместе с ним четыре молодых бойца-комсомольца.
Трудно сказать, кому из них принадлежала инициатива в уничтожении дзота, но все они одинаково горячо обсуждали, как к нему подобраться.
Когда группа Тимофеева, используя каждую лощину, бугорок, воронку, где ползком, а где перебежками, устремилась к главному дзоту, бойцы, залегшие цепью, своим огнем отвлекали внимание врага.
— И вдруг слышим дзот как бы ухнул, — рассказывал Тимошенко, — будто выдохнул из амбразур пыль и дым. Его крыша тут же провалилась. Наши артиллеристы, видимо, все-таки ее расшатали. А все остальное довершили противотанковые гранаты бойцов Тимофеева. Герои ребята!

Мы медленно поднимались к вершине кургана, перепрыгивая через окопы, траншеи и ходы сообщения, обходя трупы убитых.
Их было много — и немцев, и наших. Одних смерть настигла на бегу во время атаки, других — в рукопашной схватке, третьих — с автоматом в руках или за пулеметом.
— Здесь наступал батальон Исакова, — продолжал Тимошенко. — Тоже заминка случилась.
Вражеские пулеметы с флангов открыли такой плотный перекрестный огонь, что наступать стало невозможно, и подавить их нечем.
Приходилось экономить и снаряды, и мины, что переправили с собой. Вот посмотрите.Я посмотрел. Действительно, лучшей огневой позиции хотя бы вот для этого пулемета и не придумаешь.
Угодить снарядом или миной по нему мог разве только виртуоз-наводчик.
Пулемет, расположенный на выпиравшем почему-то бугре, одновременно был и большим соблазном и загадкой для наших артиллеристов и минометчиков. Малейшая поправка на панорамном или колиматорном прицеле в ту или в другую сторону приводила к тому, что снаряд или мина то уносилась куда-то в пространство, то утыкалась в землю чуть ли не в цепи наших наступавших бойцов.
Словом, огневая позиция пулемета была расположена так же умело, как и тот дзот. Усиливали его кочующий ручной пулемет, снайперы и автоматчики. Несколько наших смельчаков, пытавшихся атаковать в лоб этот опасный для нас бугор, сложили у его подножия свои головы.

Из положения вышли опять-таки благодаря блестящему боевому мастерству наших гвардейцев.
— Из роты, что наступала вот здесь, — показывал мне Тимошенко, — трое бойцов — Дрогин, Проскурин и Сурков — попросили разрешения зайти врагу в тыл и оттуда ударить по бугру.
В создавшемся на этом участке положении следовало поступить именно только так. Но какая требовалась отвага для этого! Ведь перед фронтом обороны противник сконцентрировал из всех видов пехотного оружия такой плотный огонь, что, казалось, никто живой до него не доберется.
Но Дрогин, Проскурин, Сурков и еще четверо бойцов добрались. В момент, когда бойцы батальона из всех видов оружия открыли по бугру огонь, группа бойцов броском обогнула его и атаковала врага с тыла. Гранатами семерка смельчаков уничтожила тринадцать фашистов, а огонь их станкового и ручного пулеметов направила на подразделение противника, пытавшегося контратаковать.
Тогда поднялся наш батальон, и бугор остался далеко позади его.
Но война есть война. В подавлении этой вражеской огневой точки в рукопашной схватке смертью храбрых пали молодые коммунисты Сурков и Дрогин...

Главный дзот и бугор в общей системе обороны гитлеровцев на Мамаевом кургане играли роль усиленных боевых охранений. Их захват еще не решал успеха боя. Предстояло занять первую неприятельскую траншею, которая, как гигантский шрам, рассекала вершину скатов.
Фашисты продолжали обрушивать на наступавший батальон Матвея Кирина смерч огня. Смерть то и дело вырывала бойцов из его рядов. Тогда бойцы снова залегли.
До гитлеровцев оставалось менее ста метров. Они засели в траншее, еле видимые, замаскированные брустверами стрелковых ячеек. Наши роты залегли намного ниже и, прижатые огнем к земле, были видны как на ладони. Расстреливай на выбор любого бойца или командира.
..........

...Как только наши бойцы залегли перед траншеей, командир шестой роты, бывшей в резерве, лейтенант Чуприна поднялся на НП батальона.
— Позвольте нам атаковать! — обратился он к Кирину. — Ведь люди погибают.
Кирин понимал, что предложение Чуприны разумное, но рискованное.
— А твои не залягут? — Кирин попытался было предостеречь лейтенанта.
— Не залягут, ручаюсь, — заверил его Чуприна. — Мои бойцы как услышали про Тимофеева с его ребятами, да о Суркове и Дрогине, так сразу стали, как наэлектризованные.
Сами предложили: иди, говорят, лейтенант, к комбату, проси разрешения на атаку.
— Далековато до траншеи, — усомнился Кирин. — Хватит ли духу добежать?
— Хватит! — убеждал его Чуприна. — Рубеж атаки намечаю там, где залегли роты, до него — перебежками. На рубеже немного отдохнем, приготовимся и — броском.
— А успеете? — взвешивал время и расстояние Кирин. — Не выдохнутся люди, прежде чем достигнут траншеи?
— Нет, они у меня натренированные. Под Камышином я им не один раз устраивал кросс по бегу.
— Тогда давай! — согласился, наконец, комбат Кирин. Рота Чуприны снялась с места.
По словам Кирина, рота, несмотря на плотный огонь противника, то по-пластунски, то короткими перебежками за несколько минут без потерь сосредоточилась на рубеже атаки.
— Это было проведено классически, — подчеркивал Кирин. — Взводы наступали, поддерживая друг друга. Взаимодействие было в каждом отделении.
Чуприна сумел организовать такую систему огня, что на участке своего наступления ни одному фашисту не позволил высунуть головы из траншеи.
Конечно, и мы помогли ему. В это время пулеметная рота вела огонь по траншее через голову шестой роты. Работали на них минометы и подоспевший танк.

Но на рубеже атаки было горячо. Это поистине огненная черта, заставить перешагнуть которую могло только высокое чувство воинского долга.
Буквально перед лицами, как змеи, шипели осколки мин. Пули, взрыхляя землю, поднимали облачка пыли.
То тут, то там вскрикивали раненые или, вздрогнув в мгновенной судороге, затихали убитые.
Земля еще как-то спасала людей, и казалось, что стоит лишь оторваться от нее, как твой рывок будет последним в жизни.

Это был момент, когда поднять людей и бросить их навстречу свистящим пулям мог только личный пример командира.
Последний раз Кирин увидел Чуприну, когда тот встал во весь рост над залегшей цепью, что-то крикнул и, подняв автомат, бросился на скат кургана.
За ним рванулись все бойцы его роты.
— Говорят, во время схватки в траншее он один уничтожил чуть ли не десяток гитлеровцев... — продолжал рассказывать Кирин. — Он, как вихрь, первым ворвался в траншею.
— А вторым ты! — не вытерпев, заметил я комбату. Кирин заметно смутился, покраснел.
По Дороге сюда Тимошенко мне рассказал, что, как только Чуприна со своими людьми ворвался в первую траншею, залегшие ранее четвертую и пятую роты повел в атаку лично сам Кирин.
Он так же, как и Чуприна, поднялся под градом свинца во весь рост перед бойцами, крикнул: «За мной!» — и бросился вперед.

В первой траншее кипела рукопашная схватка, и успех решали уже не выстрелы и разрывы гранат — в тесноте, легко задеть и своих, — а удар финкой, прикладом, штыком и даже саперной лопаткой.
Перемахнув эту траншею, пятая и шестая роты растеклись по всей вершине кургана, громя гитлеровцев в отдельных окопах, на огневых позициях пулеметов, минометов и артиллерийских орудий, в водоотстойных баках, превращенных в доты.

Т.е. тот бой в атаке наших бойцов был управляемым. Командиры организовывали обходы , управляли огнем поддержки минометов , орудий и сопровождающего их атаку танка ,который подняться на склоны кургана не мог.
Бойцы залегали , прятались в складках местности , окапывались ,вели огонь по немецким окопам , подавляли немецкие пулеметы.
Делали всё то ,чему научились за войну и учёбу в тылу.
И это не безграмотность режиссёра - киношные "немцы" атакуют вполне грамотно.
http://www.youtube.com/watch?v=pTEUjymqPo0...ailpage#t=1324s
И по всему фильму ,где показана оборона города , совсем не видно работы советской артилллерии.
Фильм откровенно работал на заказ "перестройщиков" тех лет - "завалили немцев своими трупами".
И ,естественно, в таком фильме не мог прозвучать чуйковский принцип городского боя -
"современный бой в городе — это не уличный бой в буквальном смысле слова. В городском бою, которые вели мы, улица была пуста, площадь тоже."

http://www.youtube.com/watch?v=pTEUjymqPo0...ailpage#t=1324s
- вот "Чуйков" ,"Родимцев" зачем-то во время немецкой атаки оказались в полуокруженном доме "сержанта Павлова" и вместе с "Павловым"втроем "руководят" "бойцом Ефремовым" , подбивающим немецкий танк. "Боец" ,естественно, погибает.
Удивительно , что именно Ю.Озеров (в войну офицер связи генштаба -вполне грамотный человек ) снял эту глупость, переврав рассказ А.И.Родимцева о бойцах сержанта Павлова
http://militera.lib.ru/memo/russian/rodimcev_ai2/07.html.
Конечно же, во время рассказанного боя ни Родимцева ,ни тем более Чуйкова там не было и не могло быть.


Никаких этих "атакующих толп" у обоих сторон не было.

Вот хроники Сталинграда.

Вот так в бою перемещаются бойцы рабочего истребительного батальона.
http://www.youtube.com/watch?v=gv8yI0YNzhw...tailpage#t=569s

Так солдаты 62 армии
http://www.youtube.com/watch?v=8c3o9BEVgv4

Так немцы
http://www.youtube.com/watch?v=gV0Mypr-CJw...etailpage#t=74s

Средняя интенсивность потерь потерь в 62 армии во время немецких наступлений (суммарно ок. 30 дней из 80 самых тяжелых дней обороны со 2 сентября по 20 ноября ) была не больше 3 000 (700 погибших и 2300 раненых) в день.
В самый тяжелый день 14 октября было 3500 тыс. раненых и ок. 1200 погибших.
Если считать что в Сталинграде оборонялось в среднем по 6 стрелковых дивизий - средние потери на батальон в дни самых жестоких боёв этой битвы были в среднем ок. 13 погибших и ок. 37 раненых (на одну роту в среднем не более 4 , 12 ) в день.
У немцев значения потерь в эти их наступления в Сталинграде были ,соответственно, в два - два с половиной раза больше.
Эти числа приведены для того, чтобы можно было понять, что считается очень большими потерями в самых жестоких позиционных боях той войны.
В отчёте УОО НКВД по 66 армии приведены общие потери дивизий этой армии в 4-5 тыс. человек на дивизию за все 5 дней боёв при неудачном наступлении 21 -26 октября. Это как раз уровень потерь немцев в Сталинграде в дни их наступлений.

P.S.

Эти "атакующие толпы" из фильма Ю.Озерова "вдохновили" американцев на соответствующий фильм о Сталинграде.
Enemy at the gates.
http://www.youtube.com/watch?v=XlIAc_w7Ga8


А потом и Н.С.Михалкова.
http://www.youtube.com/watch?v=1k1tOzDz5D0...tailpage#t=279s


У американцев ,правда ,не всем нашим атакующим немцев солдатам достались хотя бы черенки от лопат - Н.С.Михалков в этом смысле был пощедрее.

Сообщение отредактировал Konstanten - 29.9.2012, 8:24

[Cesare Borgia]

«Надо добиться, чтоб в грядущей войне с Россией не было «Молодой гвардии»
Исполняется 70 лет подвигу молодогвардейцев
http://www.km.ru/v-rossii/2012/09/30/prazd...htob-v-gryadush

История беспощадного военачальника

В лондонском издательстве Icon Books вышла книга британского историка, профессора Коркского университета в Ирландии Джеффри Робертса «Сталинский генерал. Жизнь Георгия Жукова» (”Stalin’s General.The Life of Georgy Zhukov”). В книге использованы не публиковавшиеся прежде архивные материалы, позволяющие воссоздать биографию одной из легендарных и противоречивых фигур российской военной истории.

http://www.newsland.ru/news/detail/id/1046389/

Неизвестный план уничтожения СССР
http://back-in-ussr.info/2011/12/неизвестн...ичтожения-ссср/

Сообщение отредактировал Cesare Borgia - 30.9.2012, 14:32

[Konstanten]

Подготовка к операции Уран - контрнаступлению под Сталинградом.

Одним из качеств ,что выделяет гениального полководца из других военачальников, явялется талант к пониманию исключительного.
Эта способность позволяет ему раньше противника увидеть самое начало изменения военой ситуациии , опережая врага , начать материальную и логистическую подготовку для перехода либо от наступления к обороне, либо к своему контрнаступлению , в критический момент битвы перехватывая у врага инициативу.
Таким полководцем в Красной Армии 1942 года был генерал-армии Г.К.Жуков, который командуя Западным фронтом в декабре 1941 года ,уже имел опыт перехвата стратегической инициативы у наступающих на Москву немецких армий.
К середине сентября 1942 года немецкое наступление на Юге было остановлено и вылилось в напряжённые и затяжные позиционные сражения в Сталинграде , у Туапсе ,под Грозным и Орджоникидзе(Владикавказом) .

Вот так положение немецких армий на Юге в то время в своём докладе А.Гитлеру описал генерал К.Цейцтлер, сменивший 24 сентября Ф.Гальдера на посту начальника штаба ОКХ .Доклад был представлен А.Гитлеру не ранее середины октября.

.
В течение первых нескольких недель моего пребывания на посту начальника генерального штаба я тщательно изучил обстановку на Восточном фронте, состояние наших войск, а также силы, которыми располагал противник.
Затем я попросил у Гитлера разрешения представить ему детальный и сугубо конфиденциальный доклад. Он согласился.

1. В связи с летним наступлением территория, захваченная на Востоке, больше не соответствует размерам оккупирующей ее армии.
Другими словами, слишком мало солдат находится на таком огромном пространстве.
(Konstanten: Возможно , для продолжения наступления после уже понесённых потерь. Для успешной же обороны солдат вполне хватало.)
Если эти два фактора не будут приведены в соответствие, катастрофа неизбежна.
2. Самым опасным участком Восточного фронта, несомненно, является левое крыло группы армий "Б", занимающее участок фронта от Сталинграда до стыка с левым соседом — группой армий "Центр". Количество войск здесь незначительно.
Кроме того, этот участок фронта удерживается самыми слабыми и самыми ненадежными солдатами: румынами, итальянцами и венграми.
Итак, здесь создалась серьезная опасность, которую необходимо ликвидировать.
3. Приток людского состава, боевой техники, оружия и боеприпасов на Восточный фронт явно недостаточен и не может возместить потери наших войск.
Это должно привести к гибельным последствиям.
4. В 1942 г. боеспособность русских войск стала гораздо выше, а боевая подготовка их командиров лучше, чем в 1941 г.
Этот факт следует принимать в расчет. Мы должны проявлять значительно большую осторожность.
(Konstanten: Здесь можно только "посочувствовать" А.Гитлеру - в одних докладах об успехах германских войск в 1942 ему говороли о многих тысячах уничтоженных русских танках и полностью разбитых армиях , в других их рост боеспосбоности )
5. В этом пункте я коснулся необходимости улучшения работы тыла, повышения пропускной способности железных дорог и других, главным образом технических, проблем.
(Konstanten: В раойне Сталинград- Лихая- Острогожск теперь уже сами немцы опирались на "железнодорожную пустыню" , что так им помогла в наступлении против Юго-Западного фронта летом 1942 года.
В обеспечении 6 армии Паулбса грузы по железной дороге доходили только до Нижне-Чирской ,где перекладывальс на автомобили и или повозки.)

Примерно также ,но только на месяц раньше К. Цейцтлера , оценил и положение немцев Г.К.Жуков , когда они вместе с А.М.Василевским предложили И.В.Сталину плана контрнаступления под Сталинградом.

При оценке противника мы исходили из того, что фашистская Германия уже не в состоянии выполнить свой стратегический план 1942 года.
Тех сил и средств, которыми к осени 1942 года располагала Германия, не хватит для завершения задач ни на Северном Кавказе, ни в районе Дона и Волги.
Все, что германское командование могло использовать на Кавказе и в районе Сталинграда, уже было в значительной степени обескровлено и измотано. Ничего более значительного немцы явно не могли сюда бросить, и, безусловно, они будут вынуждены, так же как и после разгрома под Москвой, перейти к обороне на всех направлениях.
Нам было известно, что наиболее боеспособные в вермахте 6-я армия Паулюса и 4-я танковая армия Гота, втянувшись в изнурительные бои в районе Сталинграда, не в состоянии завершить операцию по захвату города и увязли там.

Что же предложил Гитлеру Цейтцлер?
Читая его планы необходимо учитывать , что предлагались они в середина октября , когда у германских войск оставались возможности ,осознававшиеся тогда всем немецким командованием как вполне реальные- занять всё Черноморское побережье Кавказа , прорваться к Баку , и ,наконец, взять Сталинград , очистив затем от советских войск весь правый берег Волги до Астрахани.
События показали, что это не было реализовано только по причине сильно и качественно возросшего сопротивления советских войск на этих направлениях.

.
Первый путь — кардинальный и наиболее эффективный — отвести войска Сталинградского фронта на запад, таким образом укоротить опасный левый фланг и высвободить большое количество дивизий, которые можно затем использовать в другом месте. В этом случае мы имели бы сильный новый фронт и одновременно создали бы в своем тылу необходимый нам подвижный резерв. Достоинства данного решения, которое было, несомненно, самым лучшим, должны быть очевидны каждому. Но это привело бы к оставлению Сталинграда — основной цели нашего летнего наступления, то есть явилось бы запоздалым исправлением первоначальных ошибок, допущенных верховным командованием при планировании данного наступления.

Второй путь являлся в сущности вариантом первого. Предполагалось, что в течение некоторого времени мы будем удерживать свои позиции в Сталинграде.
Проведя необходимые мероприятия, мы оставим город перед самым контрнаступлением русских войск. Это было компромиссное решение.
Оно имело все недостатки, свойственные компромиссам, и все-таки это было решение, хотя оно и содержало в себе одно большое "но", не поддающееся учету.
Позволит ли нам русский климат осуществить такой отход, когда наступит критический момент? Поэтому второй путь казался опасным.

Третий путь состоял в замене ненадежных армий наших союзников, удерживавших опасный участок фронта, хорошо оснащенными немецкими дивизиями, поддержанными мощными резервами.
Для проведения этого решения в жизнь немецкое верховное командование не располагало ни достаточными резервами войск, ни боевой техникой.
Чтобы заменить венгров, румын и пр. немцами, необходимо было снять немцев с других участков Восточного фронта.
Переброска их вдоль фронта была бы очень трудна, а если учесть плохую систему коммуникаций в России, то проведение этого мероприятия было бы сопряжено с невероятными осложнениями.
Вполне вероятно, что русские, контрнаступления которых мы теперь ожидали, нанесли бы удар по нашему левому флангу как раз во время смены войск.

Очевидно , что "первый " и "второй" пути неявно предполагали также отвод группы армий "А" с Кавказа
(для того ,чтобы обеспечить фланг группы "А" и затевалось в июле немецкое наступление на Сталинград),
что делало всю летнюю компанию гитлеровского командования бессмысленной , причем в тот момент, когда ещё можно было бы поставленных целей достичь и на Кавказе и в Сталинграде.
Можно только "посочувствовать" А.Гитлеру - в одних докладах об успехах германских войск в 1942 ему говороли о многих тысячах уничтоженных русских танках и многих десятках дивизий ,а в других же отмечали рост их боеспосбоности ,появление тысяч новых танков , взамен тысяч уже уничтоженных и десятков новых боеспособных дивизий.
Доклады множества "баронов подевельсов" нейтрализовали в общем-то здравые рассужденния в военном окружении немецкого фюрера.
И вся эта информация укладывалась в три летне-осенних месяца 1942 года - не удивительно , что Гитлер "психовал".

Гальдер практически ежедневно докладывал фюреру о появлении на фронте вновь сформированных дивизий русских, о ждущих своего часа оперативных резервах РККА, о ежедневно увеличивающемся бронепарке Красной армии и ежемесячном выпуске танков предприятиями оборонной промышленности и производственных мощностях уральского региона.
Данные управления военной экономики ОКВ генерала Томаса , на которые ссылался Гальдер, серьезно расходились с теми, которые фюрер привык получать от рейхсминистра Шпеера,
что еще больше обостряло неприязненные отношения между ним и начальником генштаба.
Мне было официально запрещено пользоваться «пораженческими» донесениями Томаса.
Это безудержные фантазии потерявшего связь с реальной действительностью генерала; или же Гальдер успел заразить меня нытьем и пессимизмом, как это произошло с большинством командующих группами армий; он не допустит... и т.п.
Не вызывало никаких сомнений: поиски «главного виновника» находятся в самом разгаре, а вскоре последуют и организационные выводы.

Чтобы понять гнев А.Гитлера надо помнить , что Гитлер и его военные советники знали - население неоккупированной территории СССР ,начиная с осени 1941 года и тем более с лета-осени 1942, было почти равно населению тогдашней Германии ( вместе с Австрией ,Эльзасом и Лотарингией ).
Откуда тогда резервы пехоты , танков ,авиации и мотопехоты при тех потерях ,что были доложены немецкому руководству в 1942 году?
Тут врёт либо генерал Томас , либо "барон Подевельс" , очевидец поражения советских фронтов на Юге в 1942 году.
Решение было в пользу правоты барона и тогда , в середине октября 1942 , очевидная логика требовала от гитлеровцев не дать Красной армии опомниться и, наступая , добить поверженного врага.
Доклад К. Цейтцлера был "сугубо конфиденциальным" и,как показали события , до 19 ноября решающего влияния на принимаемые тогда немецким командованием решения не оказал.

В это время Ставка ВГК и Генштаб уже завершили работу над планом операции

В двадцатых числах сентября операторы Генштаба уже в полную силу работали над этими вопросами, накапливали разного рода оперативно-стратегические соображения.
Мысли и предложения представителей Ставки, которыми они делились непосредственно с Верховным Главнокомандующим, попадали и к нам через С. И. Тетешкина и А. А. Грызлова.
В Оперативном управлении велась даже особая карта в единственном строго секретном экземпляре.
Эта карта, датированная 27 сентября 1942 года, выполненная И. И. Войковым под наблюдением генерала В. Д. Иванова, сохранилась.
Карта очень наглядно показывает ход работы над замыслом контрнаступления и передает решительную цель, которая стояла тогда перед советскими войсками.

Ставке Верховного Главнокомандования было хорошо известно, что благодаря стойкости и упорству героев волжской твердыни 6-я и 4-я танковая немецкие армии оказались сосредоточенными на узком участке фронта, непосредственно в районе города, а их фланги прикрывались румынскими войсками.
Было также известно, что огромные потери, которые продолжал нести враг в надежде все же овладеть городом, и особенно то, что он не имел здесь сколько-нибудь внушительных резервов, еще более ограничивали его оборонительные возможности. Тут напрашивалось решение: организовать и провести контрнаступление, причем такое, которое не только радикально изменило бы обстановку в этом районе, но и привело бы к крушению все еще активно действующего южного крыла вражеского фронта.
Такое решение было принято в середине сентября после обмена мнениями между И. В. Сталиным, Г. К. Жуковым и мною. Суть стратегического замысла сводилась к тому, чтобы из района Серафимовича (то есть северо-западнее Сталинграда) и из дефиле озер Цаца и Барманцак (то есть южнее Сталинграда) в общем направлении на Калач, лежащий западнее Сталинграда, нанести мощные концентрические удары по флангам втянувшейся в затяжные бои за город вражеской группировки, а затем окружить и уничтожить ее основные силы — 6-ю и 4-ю танковую немецкие армии. До начала контрнаступления было признано необходимым уделить самое пристальное внимание обороне внутри города, с тем чтобы на его развалинах максимально измотать и обескровить врага и ни в коем случае не допустить его продвижения вдоль Волги на север, в сторону Камышина.
Государственный Комитет Обороны и Ставка Верховного Главнокомандования решили считать подготовку и осуществление этого контрнаступления главнейшим мероприятием в стране до конца 1942 года. Для его успешного проведения планировалось привлечь основные силы и средства, имевшиеся в распоряжении Ставки.
При этом Сталин ввел режим строжайшей секретности на всю начальную подготовку операции.
Нам в категорической форме было предложено никому ничего не сообщать о ней, даже членам ГКО.
Сталин предупредил, что, кому нужно, он сам скажет о подготовке операции.
Мы с Г. К. Жуковым могли довести до командующих фронтами лишь то, что непосредственно касалось каждого из них,— и ни слова больше.
Полагаю, что подобная мера осторожности в тех условиях была полностью оправдана.
После принятия предварительного решения на контрнаступление Г. К. Жукову и мне было предложено выехать под Сталинград, чтобы тщательно изучить направления наших будущих ударов по противнику и уточнить все необходимые детали в связи с этим. Г. К. Жуков отправился на Сталинградский, я на Юго-Восточный фронт.
Эта работа была завершена в конце сентября.

Тогда же, в сентябре, основные положения плана наступательной операции, получившей наименование «Уран», были одобрены Ставкой Верховного Главнокомандования и ГКО.
Выполнение плана было решено возложить на войска вновь создаваемого Юго-Западного фронта (командующий Н. Ф. Ватутин, член военного совета А. С. Желтов и начальник штаба Г. Д. Стельмах, впоследствии С. П. Иванов), Донского фронта, бывшего Сталинградского (командующий К. К. Рокоссовский, член военного совета К. Ф. Телегин, начальник штаба М. С. Малинин) и Сталинградского фронта, бывшего Юго-Восточного (командующий А. И. Еременко, член военного совета Н. С. Хрущев, начальник штаба И. С. Варенников). Фронты непосредственно подчинялись Ставке.

Начиная с 22 сентября Ставка ВГК приступила к перегрупировкам войск.

Активные действия наших войск летом и осенью 1942 года на западном направлении против немецкой группы армий «Центр», по расчетам Ставки, должны были дезориентировать противника, создать впечатление, что именно здесь, а не где-либо в другом месте мы готовим зимнюю операцию.
Поэтому в октябре гитлеровское командование начало большое сосредоточение своих войск против наших западных фронтов.
В район Великих Лук из-под Ленинграда были переброшены танковая, моторизованная и пехотная дивизии.
В район Витебска и Смоленска направлялось семь дивизий из Франции и Германии. В район Ярцева и Рославля — две танковые дивизии из-под Воронежа и Жиздры.
Итого к началу ноября для усиления группы армий «Центр» было переброшено двенадцать дивизий, не считая других средств.

Одновременно с операцией Уран готовилась операция Марс - отвлекающий и сковывающий удар по немецким армиям "Центр" в Ржевско-Вяземском выступе. Осенью 1942 все танковые и моторизованные силы немцев на Юге понесли большие потери и были скованы в позиционных боях под Сталинградом и на Кавказе. Единственной возможностью для немцев поправить это положение была переброска на юг подвижных сил гр. армий "Центр". Чтобы этого не допустить - разрабатывалась операция Марс , декларируемой целью которой заявлялось разгром 3 танковой и 9 полевых армий в Ржевско-Вяземском выступе.

КОМАНДУЮЩИМ ВОЙСКАМИ ЗАПАДНОГО И БРЯНСКОГО ФРОНТОВ,3-й И 5-й ТАНКОВЫМИ АРМИЯМИ О ПЕРЕПОДЧИНЕНИИ 5-й ТАНКОВОЙ АРМИИ, РЯДА ЧАСТЕЙ И СОЕДИНЕНИЙ 3-й ТАНКОВОЙ АРМИИ

22 сентября 1942 г.

Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. 5-ю танковую армию из резерва Ставки передать в резерв командующего войсками Брянского фронта.

2. Передать из состава 3-й танковой армии в состав 5-й танковой армии 154-ю стрелковую дивизию, 105-ю танковую бригаду, мотоциклетный полк.

3. Передислоцировать 5-ю танковую армию в район Плавска.

(http://maps.google.ru/maps?saddr=%D0%9F%D0...;mra=ls&z=8 - ок. 250 км. от южного Ржевско-Вяземского выступа)

Ставка Верховного Главнокомандования И. СТАЛИН А. ВАСИЛЕВСКИЙ

ЦАМО. Ф. 148а. Оп. 3763. Д. 124. Л. 261. Подлинник.

КОМАНДУЮЩИМ ВОЙСКАМИ ЗАПАДНОГО ФРОНТА И МОСКОВСКОГО ВОЕННОГО ОКРУГА, 3-й ТАНКОВОЙ АРМИЕЙ О МЕСТАХ ДИСЛОКАЦИИ АРМИИ

Копии: начальникам Главного управления формирования и укомплектования войск, Главного управления тыла, Главного автобронетанкового и Главного артиллерийского управлений

23 сентября 1942 г. 18 ч 40 мин

Ставка Верховного Главнокомандования приказала:

1. Выводимую в резерв Верховного Главнокомандования 3-ю танковую армию дислоцировать:

а) управление армии и армейские части в районе Никольского (10 км южн. Калуги);

б) 12 тк, 15 тк ш 179 тбр в лесах южнее Калуги;
в) 264 сд в районе Сладнево, Тихонова Пустынь, Горянск.

http://maps.google.ru/maps?saddr=%D0%A2%D1...;mra=ls&z=8



2. Командующему войсками Московского военного округа зачислить части и соединения 3-й танковой армии на все виды довольствия и к 5 октября с. г. доукомплектовать их всем недостающим до штатов.

3. Начальникам центральных управлений НКО по заявке командующего МВО направить на доукомплектование 3-й танковой армии личный состав, лошадей, оружие, транспорт и имущество.

По поручению Ставки Верховного Главнокомандования Начальник Генерального штаба ВАСИЛЕВСКИЙ

Обе эти танковые армии в ноябре -январе будут использованы в наступлении на Среднем Дону. А пока ,в октябре-ноябре они создавали у немцев иллюзию подготовки к большому наступлению на Вязьму.

24 сентября 1942

Железнодорожное движение на участке Износки — Калуга, перед фронтом 4-й армии, осуществлявшееся в течение двух последних дней, говорит о том, что и здесь, по-видимому, производится вывод с фронта подвижных соединений...
http://maps.google.ru/maps?saddr=%D0%A2%D1...;mra=ls&z=8
Усиленные железнодорожные перевозки на территории всего района перед фронтом группы армий «Центр» указывают на то, что противник занят перегруппировками крупного масштаба. Перед правым крылом группы армий наблюдается вывод войск с фронта. Цель железнодорожных перебросок на остальном фронте пока еще окончательно не установлена. Тем не менее следует считаться с возможностью того, что противник сосредоточивает новые ударные группировки перед всем фронтом 9-й армии.

Сообщение отредактировал Konstanten - 1.10.2012, 21:29

[Konstanten]

Подготовка к контрнаступлению 19 ноября.Продолжение.

В октябре ,наряду с 3 и 5 танковыми армиями, вблизи Ржевско-Вяземского выступа в полосе Западного фронта находились 5 и 6 танковые корпуса , в полосе Калининского фронта сосредотачивались 1 , 2 и 3 механизированые корпуса и два стрелковых корпуса.

25 октября ....мне пришлось вылететь в главную ставку фюрера ...
Гитлер был изысканно вежлив со мной и дал высокую оценку действиям войск 11 армии в сражении у Ладожского озера.
Я воспользовался случаем, чтобы высказать ему свое глубокое убеждение в слишком высоком перенапряжении нашей пехоты.
Ввиду больших потерь, неизбежных при ведении войны против упорного противника, решающее значение имел вопрос о своевременном пополнении рядов пехотных полков.
........наша задача под Ленинградом приближалась к концу.
Во время моего приезда в Винницу Гитлер сказал мне, что штаб 11 армии, вероятно, будет переведен в состав группы армий «Центр» в район Витебска, где имелись признаки предстоявшего в ближайшее время крупного наступления противника.
Мы должны были при возможности ответить наступающему противнику контрнаступлением. ...штаб 11 армии был переведен из района Ленинграда в группу армий «Центр», в район Витебска.
За несколько недель пребывания в этом районе не произошло существенных событий, достойных упоминания. Прежде чем возникла реальная возможность использования штаба 11 армии против ожидавшегося русского наступления, события на юге Восточного фронта повлекли за собой необходимость использования его в новом месте и для решения новых задач.

Таким образом, штаб Э.Манштейна в октябре -ноябре готовился к отражению наступления Калининского фронта на Великие Луки.
Другим местом ,где немцами ожидалось советское наступление ,была дуга Ржевско-Вяземского выступа

ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 170651

КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ КАЛИНИНСКОГО ФРОНТА ОБ УСИЛЕНИИ ВОЙСК ФРОНТА

13 октября 1942 г. 03 ч 50 мин

Ставка Верховного Главнокомандования приказала для предстоящей операции «Марс» дополнительно передать вам:

1. Для усиления 43-й армии — 5 гв. стр. корпус в составе: управление ск, начинает погрузку на ст. Уварово Западного фронта 14.10; 9 гв. сд, начинает погрузку на ст. Рязань 13.10; 46 гв. сд из Воронежского фронта, начинает погрузку 14.10 и 357 сд, начинает погрузку 15.10 на ст. Наро-Фоминск.
2. В резерв фронта в район Соблаго — 8-й Эстонский корпус в составе управления ск, 7-й и 249-й Эстонских сд и 19 гв. сд. Корпус начинает движение вслед за 5 гв. ск из района Егорьевска и 19 гв. сд из Волховского фронта. Корпус без разрешения Ставки не использовать.
3. План перевозок сообщается дополнительно.
По поручению Ставки Верховного Главнокомандования Начальник Генерального штаба А. ВАСИЛЕВСКИЙ

ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 994259

КОМАНДУЮЩИМ ВОЙСКАМИ МОСКОВСКОГО ВОЕННОГО ОКРУГА И КАЛИНИНСКОГО ФРОНТА ОБ ИЗМЕНЕНИИ СОСТАВА СОЕДИНЕНИЙ, НАПРАВЛЯЕМЫХ НА КАЛИНИНСКИЙ ФРОНТ

Копии: командиру 8-го Эстонского стрелкового корпуса, начальникам Главных управлений формирования и укомплектования войск, тыла, артиллерийского, командующему 3-й резервной армией

13 октября 1942 г.

Ставка Верховного Главнокомандования приказала:
1. Во изменение директивы № 990153 от 11.10.1942 г. направить железной дорогой в распоряжение командующего Калининским фронтом следующие дивизии:
а) 9-ю гв. стр. дивизию, погрузка — ст. Рязань с 18.00 13.10, темп — 5. Выгрузка — ст. Торопец;
б) управление и корпусные части 8-го Эстонского стрелкового корпуса, погрузка — ст. Коломна с 18.00 19.10, темп — 2, выгрузка — ст. Соблаго;
в) 7-ю цвлстр. дивизию, погрузка — ст. Егорьевск с 18.00 19.10, темп —

4, выгрузка — ст. Охват;
д) 249-ю стр. дивизию, погрузка — ст. Коломна с 18.00 21.10, темп — 6, выгрузка — ст. Соблаго.

2. Дивизии отправить в полном составе. Порядок обеспечения — в соответствии с директивой № 990153 от 11.10.1942 г.
3. Командующему войсками Калининского фронта организовать встречу, прикрытие с воздуха районов выгрузки. Зачислить прибывающих на все виды довольствия.
4. Получение директивы подтвердить.

Начальник Генерального штаба А. ВАСИЛЕВСКИЙ

ЦАМО. Ф. 48а. Оп. 3408. Д. 72. Л. 268, 269. Подлинник.

В октябре с Воронежского и Донского фронтов начали отводиться в тыл танковые корпуса. Группировка войск на юге окончательно приняла оборонительный характер.

ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 994214

КОМАНДУЮЩИМ ВОЙСКАМИ ВОРОНЕЖСКОГО ФРОНТА И ПРИВОЛЖСКОГО ВОЕННОГО ОКРУГА, НАЧАЛЬНИКАМ ГЛАВНЫХ УПРАВЛЕНИЙ ФОРМИРОВАНИЯ И УКОМПЛЕКТОВАНИЯ ВОЙСК, ТЫЛА, АВТОБРОНЕТАНКОВОГО, НАЧАЛЬНИКУ АРТИЛЛЕРИИ КРАСНОЙ АРМИИ О ВЫВОДЕ 17-го И 18-го ТАНКОВЫХ КОРПУСОВ В РЕЗЕРВ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДОВАНИЯ

1 октября 1942 г.

Ставка Верховного Главнокомандования приказала:
1. Вывести в резерв Ставки, в район Татищево, 17-й и 18-й танковые корпуса.
180-ю танковую бригаду 18 тк оставить в распоряжении командующего Воронежским фронтом, взамен ее в состав 18 тк включить 170-ю отдельную танковую бригаду.

2. Станция погрузки для 17 и 18 тк — районы Беляево и Усмани.
Начало погрузки 17 тк — 18.00 1.10.1942 г. Темп — 4.
Начало погрузки 18 тк — 18.00 2.10.1942 г. Темп — 4.

Выгрузка обоих корпусов в районе ст. Татищево.
3. Отправляемых на путь следования обеспечить: продовольствием — 4 суточные дачи, горючим — 1 заправка.
4. Командующему войсками ПриВО организовать встречу, размещение и зачислить [корпуса] на все виды довольствия.
5. Начальнику ГАБТУ КА к 20.10 произвести полное доукомплектование 17-го и 18-го танковых корпусов.
6. Начальникам Главных управлений НКО СССР по заявкам начальника ГАБТУ КА к 15.10 выделить обученный личный состав не автобронетанковой специальности, артиллерийско-стрелковое вооружение и остальные виды вооружения и имущества.
7. Корпуса отправить полностью с имеющимся личным составом, матчастью, вооружением, имуществом, не допуская никаких изъятий перед отправкой.
Изъятие рядового состава мотострелковых батальонов 67-й и 170-й танковых бригад для укомплектования мотострелковых батальонов 25 тк не разрешается.
8. Командующим Воронежским фронтом и ПриВО донести в Генштаб об отправке и прибытии [корпусов].

Жуков

ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 994215

КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ ДОНСКОГО ФРОНТА, НАЧАЛЬНИКАМ ГЛАВНЫХ УПРАВЛЕНИЙ ФОРМИРОВАНИЯ И УКОМПЛЕКТОВАНИЯ ВОЙСК, ТЫЛА, АВТОБРОНЕТАНКОВОГО, НАЧАЛЬНИКУ АРТИЛЛЕРИИ КРАСНОЙ АРМИИ О ВЫВОДЕ 4-го ТАНКОВОГО КОРПУСА В РЕЗЕРВ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДОВАНИЯ

1 октября 1942 г.

Ставка Верховного Главнокомандования приказала:
1. Вывести в резерв фронта, в район ст. Солодча, 4-й танковый корпус в составе 45, 47 и 102-й танковых бригад, 4-й мотострелковой бригады и частей обеспечения корпуса.
2. Командующему Донским фронтом полностью доукомплектовать 4 тк к 15.10.
3. Начальнику ГАБТУ Красной Армии к указанному сроку готовности направить в распоряжение командующего Донским фронтом недостающее
количество танков, автомашин, тракторов, мотоциклов, а также личный состав автобронетанковой специальности.
4. Начальнику ГУФ и УВ Красной Армии к указанному сроку готовности направить в распоряжение командующего Донским фронтом недостающий личный состав не автобронетанковой специальности.
5. Начальнику ГАУ Красной Армии к указанному сроку готовности направить в распоряжение командующего Донским фронтом недостающее артиллерийско-стрелковое вооружение.
6. Начальнику Главного управления тыла Красной Армии к указанному сроку готовности направить в распоряжение командующего Донским фронтом недостающее имущество.

7. Исполнение донести.

По поручению Ставки Верховного Главнокомандования Начальник Генерального штаба ВАСИЛЕВСКИЙ

ЦАМО. Ф. 48а. Оп. 3408. Д. 72. Л. 293. Подлинник.

http://nvo.ng.ru/history/2006-04-28/1_facts.html

Маскировочные и дезинформационные мероприятия, осуществленные при подготовке операций «Марс» и «Уран», позволили убедить германское командование в том, что главный удар Красная Армия нанесет против группы армий «Центр».
Исходя из этого, оно в октябре—ноябре 1942 года перебросило дополнительно на западное направление всю 11-ю армию Э. Манштейна, которая готовилась к штурму Ленинграда.

Начало формирование ударной группировки стрелковых дивизий для "Урана".

ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 994216

КОМАНДУЮЩЕМУ 10-й РЕЗЕРВНОЙ АРМИЕЙ О ПЕРЕДАЧЕ СТРЕЛКОВЫХ ДИВИЗИЙ В СОСТАВ ДОНСКОГО ФРОНТА

Копия: командующему войсками Донского фронта
1 октября 1942 г. 23 ч 00 мин

Ставка Верховного Главнокомандования приказала:

1. Передать из состава 10-й резервной армии в состав Донского фронта 277, 62, 252, 212, 226, 333 и прибывающую 293-ю стрелковые дивизии.
2. 277, 62, 252 и 212-ю дивизии в новые районы дислоцирования отправить походным порядком и сосредоточить:
а) 277 сд из района Елани в район Аликовка, Бол[ыпая] Ивановка, Бол[ыпая] Воробцовка к 11.10.1942 г.;
б) 62 сд из района Авилово в район Сталино, клх. Марксист, вые. 159, вые. 119 к 7.10.1942 г.;
в) 252 сд из района Неткачево в район Петропавловка, Усть-Погожье, Семеновка к 9.10.1942 г.;
г) 212 сд, после 3-дневного отдыха в районе Тетеревятки, продолжить марш в район (иск.) кусты (4 км с.-в. пр. Конопляный), балка Дубовая, куда прибыть к 14.10.1942 г.

3. 226, 333 и 293-ю стр. дивизии передать в районах выгрузки:
а) 226 сд — в районе выгрузки ст. Зензиватка;
б) 333 сд — в районе выгрузки ст. Солодча;
в) 293 сд — в районе выгрузки ст. Зензиватка.

4. Марш 277, 62, 252 и 212-й стр. дивизий организовать с полными и действительными мерами охранения ПВО и маскировки и использовать его для отрядных учений и сколачивания частей и подразделений.

Марш совершать преимущественно ночью.
По достижении дивизиями рубежа Красный Котлубань, Грязное, Королев, Варькино, Караваинка передать их командующему Донским фронтом.
5. Командующему Донским фронтом организовать встречу, прием и размещение прибывающих походом дивизий на рубеже Красный Котлубань, Гряз ное, Королев, Варькино, Караваинка и прибывающих дивизий по железной дороге в районах выгрузки.
6. Все дивизии, отправляемые походным порядком, обеспечить продовольствием и фуражом на путь следования плюс 3 суточных дачи, горючим — 2 заправки и боеприпасами — один боекомплект.
7. Командующему 10-й резервной армией план марша представить командующему Донским фронтом и в Генеральный штаб.

По поручению Ставки Верховного Главнокомандования Начальник Генерального штаба А. ВАСИЛЕВСКИЙ

В целях сохранения тайны официальное оформление решения о создании Юго-Западного фронта было отнесено на конец октября.
Юго-Западному фронту предусматривалось передать из Донского фронта 63-ю и 21-ю армии и дополнительно 5-ю танковую армию.
Исходным рубежом для его наступления намечался участок фронта по Допу от Верхнего Мамона до Клетской с главной группировкой на плацдарме юго-западнее Серафимовича. После образования этого фронта за войсками Донского фронта должен был остаться участок от Клетской до Ерзовки, то есть почти до самой Волги, с плацдармами на западном берегу Дона возле Ново-Григорьевской и Сиротинской.

Сталинградский фронт обязывался главный удар нанести из дефиле между озерами Цаца и Барманцак. Решающая роль в операции отводилась танковым и механизированным войскам.
В связи с этим предусматривалось и считалось возможным передать из резервов Ставки в район Сталинграда к началу операции 4 танковых и 2 механизированных корпуса, доведя общее количество танков во фронтах сталинградского направления до 900. Решено было также значительно усилить эти фронты артиллерией и авиацией.
В результате такого быстрого наращивания сил и накопления стратегических резервов, а также с учетом серьезных потерь, которые наносили противнику наши войска в ходе стратегической обороны, на ряде участков сталинградского направления наметилось наше преимущество перед врагом. И хотя в целом по войскам сталинградских фронтов его не было, это позволяло советскому командованию умело маневрировать на направлениях главных ударов.
После этого детальная разработка плана была передана в Генеральный штаб. К ней мы привлекли командующих родами войск, начальника тыла А. В. Хрулева, начальника Главного артиллерийского управления Н. Д. Яковлева.
В первых числах октября в работу включились командующие войсками и штабы фронтов; им было приказано подготовить предложения по использованию сил каждого фронта для совместной наступательной операции «Уран».
Руководство подготовкой контрнаступления на местах Ставка возложила по Юго-Западному и Донскому фронтам на Г. К. Жукова, по Сталинградскому — на меня.
Через несколько дней я снова был на Сталинградском фронте.
Вместе со мной сюда прибыли командующий артиллерией Красной Армии генерал-полковник артиллерии Н. Н. Воронов и от Генерального штаба генерал-майор В. Д. Иванов. Г. К. Жуков в это время уже находился в полосе действий Донского и Юго-Западного фронтов. На фронты сталинградского направления отправились также командующий ВВС Красной Армии генерал-лейтенант авиации А. А. Новиков и начальник Главного автобронетанкового управления Красной Армии генерал-лейтенант танковых войск Я. Н. Федоренко.

О предстоявшем контрнаступлении мне и Еременко было известно уже в октябре: нам очень коротко рассказал о нем Г. К. Жуков. Он не сообщил пока даже приблизительного срока начала операции. И все же его информация дала нам возможность приступить к определенной подготовке, сохраняя, конечно, абсолютную секретность цели этих мероприятий. Многое делалось, чтобы ввести противника в заблуждение.
Мы попытались убедить его, что собираемся наступать в междуречье, и вели здесь наиболее активные действия.
А на остальных участках фронта имитировались усиленные работы по возведению укреплений... Всякое передвижение войск в те районы, откуда им предстояло действовать, производилось только ночью, с соблюдением всех мер маскировки.

В первых числах октября из Генерального штаба прибыл генерал-полковник Василевский. Военному совету фронта он сообщил, что план наступательной операции принят Ставкой и что операция намечена на десятые числа ноября. Кроме этого, он довел до нашего сведения состав сил и средств, предназначенных фронту для контрнаступления. Мы обменялись мнениями по вопросам предстоящей операции.... Около 8 часов вечера, поручив начальнику штаба генералу Варенникову заниматься текущими делами, я заперся у себя в землянке, чтобы окончательно отработать это решение и зафиксировать его на бумаге. Несмотря на то, что оно продумывалось нами уже давно и довольно всесторонне, мне пришлось потрудиться около 12 часов.
Так как план наступления войск фронта, естественно, должен был сохраняться в строжайшей тайне, я даже для чисто технической работы никого не привлек.
Проверив еще раз соотношение сил по этапам боя и по дням наступления, учтя резервы противника и их возможные действия против нас, я снова и снова прикинул направление главного удара, наметил состав ударных группировок 57-й и 51-й армий, определил подвижные группы, отметил по карте основные этапы операции.
Мною, естественно, были учтены все данные, сообщенные товарищем Василевским об общем замысле контрнаступления трех фронтов, а также о силах, дополнительно выделяемых Сталинградскому фронту.

Я особо обратил внимание на необходимость прорыва обороны противника на широком фронте с расчетом, чтобы уже к исходу первого дня наступления образовалась значительная брешь в его обороне на южном фланге, по меньшей мере шириной до 50 километров по фронту; в этом случае противник не смог бы подтянуть резервы для локализации прорыва. «Вырезать» такой большой «кусок» фронта противника возможно было лишь концентрическими ударами механизированных корпусов на двух направлениях с тем, чтобы эти удары на глубине 20–30 километров сливались в один мощный удар, устремляясь на Калач.

Перегруппировка войск с целью создания ударных группировок проходила в эти дни особенно интенсивно, но в строгом соответствии с планом штаба фронта.
Коснусь лишь крупных передвижений по внутренней перегруппировке.
Так, из 64-й армии две дивизии, а именно 169-я и 36-я гвардейская стрелковые, передавались в 57-ю армию, а 126-я стрелковая дивизия — в 51-ю армию. Из 57-й армии 15-я гвардейская стрелковая дивизия также была передана в 51-ю армию.

В состав же 57-й армии были включены три мотострелковые бригады и пять отдельных танковых батальонов; все эти силы прибыли из резерва Верховного Главнокомандования.
Из них был сформирован 13-й механизированный корпус. В состав 51-й армии были включены 4-й механизированный и 4-й кавалерийский корпуса.
Второй нашей важнейшей заботой были вопросы маскировки, скрытности сосредоточения своих войск, дезориентировки противника. Всему этому пришлось также уделить максимум внимания. Сосредоточение войск производилось только ночью.
Днем демонстрировалась полная «безжизненность» районов, где на день останавливались войска.
В отдельных же районах с целью запутать врага производилось движение войск и техники, но в направлениях, уводящих от районов сосредоточения.

ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 170654

КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ ДОНСКОГО ФРОНТА, НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ВНУТРЕННИХ ДЕЛ ОБ УСТАНОВЛЕНИИ ПРИФРОНТОВОЙ ПОЛОСЫ

14 октября 1942 г. 16 ч 10 мин

Прифронтовая полоса Донского фронта до сих пор не приведена в надлежащее оборонительное состояние. Гражданское население все еще продолжает оставаться не только в войсковом тылу, но и в самой полосе обороны, в связи с чем противник получает отличные условия для своей шпионской работы. Населенные пункты к обороне не приспособлены; необходимых оборонительных рубежей в войсковом и в армейском тылу не создано.

Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1) Установить прифронтовую полосу на глубину 25 километров, на которой воспретить проживание и доступ в нее гражданского населения. Всех гражданских лиц, появляющихся в указанной полосе, немедленно арестовывать и направлять в органы НКВД.

У военнослужащих, следующих в пределы прифронтовой полосы одиночным порядком, тщательно проверять документы, всех подозрительных задерживать и направлять в органы НКВД.

2) В двухнедельный срок под ответственность командующего фронтом вы селить в тыл за пределы 25-км полосы от ныне занимаемой линии фронта все гражданское население.

Население должно быть обязательно выселено из городов и станиц: Казанская, Вешенская, Серафимович, Еланская, Дубовка, Качалинская и населенных пунктов: Ниж[ний] Мамон, Петропавловка, Солонцовский, Дубровский, Клет-ско-Почтовский, Перекопка, Иловлинская, Ерзовка, Пичуга и всех остальных в полосе от линии фронта до рубежа Русская Журавка, Переволочное, Стар[ая] Меловая, Пески, Ново-Троицкое, Краснофлотское, Песковатско-Лопатинский, Шумилинская, Сред[няя] Дударевка, х. Шакин, Букановская, Чигонацкий

2-й, Зимняцкий, Клетско-Почтовский, Лог (Логовский), Лозное, Дубовка (карта 500000 и 100 000).

3) При продвижении наших войск вперед или отходе назад указанную прифронтовую полосу, после установления новой линии фронта, распоряжением командования фронта и армий немедленно очищать от гражданского населения.
4) Немедленно приступить к постройке в прифронтовой полосе не менее трех оборонительных войсковых рубежей, следующих один за другим, и приспособлению к обороне всех населенных пунктов в полосе обороны и на всех рубежах.

Все города и крупные населенные пункты приспосабливать к обороне независимо от их удаления от рубежей обороны.
В городах построить круговую оборону, превратив каждый дом, каждую улицу, каждый квартал в крепость.
Использовать также для обороны балки, овраги, железнодорожные насыпи, валы и отдельные высоты.

5) При приспособлении населенных пунктов к обороне руководствоваться следующим:
а) каждый населенный пункт, системой оборонительных сооружений и инженерных заграждений на подступах и в самом пункте, превращать в крепость, способную остановить продвижение противника и самостоятельно вести оборону длительное время, даже находясь в полном окружении;
6) для непосредственного руководства подготовкой крупного населенного пункта к обороне и оборонительными боями на ближайщих подступах и в самом населенном пункте назначать комендантом пункта одного из стойких командиров, подчинив ему все части, расположенные в гарнизоне;

в) непосредственную оборону крупных населенных пунктов строить по принципу обороны укрепленных районов, т. е. заранее подготовлять несколько оборонительных рубежей, состоящих из ряда опорных пунктов и узлов сопротивления, находящихся в тесной огневой связи между собой. В распоряжение комендантов пунктов выделять подвижные резервы;

г) каждый опорный пункт и узел сопротивления должен быть приспособлен к круговой обороне;
д) оставление опорного пункта гарнизоном допускать только по письменному приказу старшего начальника;
е) устройством завалов, надолб и ежей из трамвайных и железнодорожных рельсов, баррикад, разрушением домов, минированием зданий и улиц закрывать все подступы к обороняемому пункту.

Подступы к заграждениям и сами заграждения простреливать фланговым и косоприцельным огнем всех видов оружия, из соседних зданий и специальных ОТ, построенных в системе заграждений;

ж) все каменные здания путем проломов в смежных стенах и устройством ходов сообщения соединять в узлы сопротивления и приспособлять к обороне; усиливать стены домов мешками с землей и дополнительной кирпичной кладкой, верхние перекрытия — бревнами, землей и завалом верхних этажей в многоэтажных зданиях; в стенах этажей, приспосабливаемых к обороне, проделывать бойницы. Особенное внимание уделять приспособлению к обороне подвальных помещений; часть подвальных помещений использовать под убежища и медпункты. Использовать для СОТ канализационные колодцы и колодцы связи; в качестве ходов сообщения — канализационные подземные трубы.
Для усиления огневой системы опорного пункта использовать железобетонные колпаки, закапывать танки, использовать подбитые танки, танковые башни, чугунные котлы и т. д.;

з) заблаговременно в каждом опорном пункте создавать запасы боеприпасов, продовольствия, медимущества и питьевой воды;

и) для управления боем использовать городскую техническую связь, дублируя ее войсковыми средствами связи; создавать развитую систему наблюдения с чердаков, церквей, заводских труб, связав наблюдателей с гарнизонами технической связью и сигнализацией;

к) в плане обороны городов, кроме всего, предусматривать:

— использование зенитной артиллерии для борьбы с танками противника на всю глубину обороны;
— создание команд для борьбы с пожарами;
— организацию ПВО, в первую очередь против пикирующих самолетов противника.

6) О принятых мерах донести1.

Ставка Верховного Главнокомандования И. СТАЛИН А. ВАСИЛЕВСКИЙ ЦАМО. Ф. 132а. Оп. 2642. Д. 13. Л. 131 — 134. Подлинник




В тот же день директивы аналогичного содержания были отданы командующим войсками Сталинградского, Воронежского, Волховского, Западного, Калининского, Северо-Западного, Брянского, Карельского фронтов и командующему 7-й Отдельной армией.
Пункты 1, 3, 4 (за исключением директивы Сталинградскому фронту) и 5 в них идентичны соответствующим пунктам настоящего документа и не публикуются.

Пункты шестые идентичны в директивах Донскому и Сталинградскому фронтам. В остальных директивах этот пункт гласит:
«К выполнению настоящей директивы приступить немедленно. План выполнения по срокам представить к 20 октября 1942 г.».

Пункт второй директив Ставки фронтам, а также четвертый для Сталинградского фронта приводятся ниже:
КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ СТАЛИНГРАДСКОГО ФРОНТА № 170655

2) В двухнедельный срок под ответственность командующего фронтом выселить в тыл за пределы 25-км полосы от ныне занимаемой линии фронта все гражданское население.
В первую очередь выселить поголовно все население из гор. Сталинград, с островов Б [ольшой] Пеньковатый, Спорный, Зайцевский, Голодный, Сарпинский и других.

Население должно быть обязательно выселено из городов и станиц: Средняя Ахтуба, Красная Слобода, Красноармейск, Верх [нее! Погромное, Сред [нее! Погромное, Верх[няя] Ахтуба, Ударник, Б[олыпие] Чапурники, Светлый Яр, Райгород, Дубовый Овраг, Бекетовка, Ханата, Зергента и всех остальных в полосе от линии фронта до рубежа Горохов, Красный Сад, Прищевка, Райгород, Омадык, Присарпа, Эрдниевка, Краен [ый] Худук, Басы (карта 500 000 и 100 000)...

4) Немедленно приступить к постройке в прифронтовой полосе не менее трёх оборонительных войсковых рубежей, следующих один за другим, и к приспособлению к обороне всех населенных пунктов в полосе обороны и на всех рубежах.
Все города и крупные населенные пункты приспосабливать к обороне независимо от их удаления от рубежей обороны. Основное внимание уделить обороне оставшейся в наших руках части г. Сталинград, превратив каждый дом, каждую улицу и каждый квартал в крепость. Вместе с этим вести самые решительные действия по очищению от противника занятой им части города Сталинград и также прочно закреплять захваченное за собой.

Одновременно построить оборонительные рубежи и приспособить к обороне населенные пункты на островах: Б [ольшой] Пеньковатый, Спорный, Зайцевский, Голодный, Сарпинский.
В городах построить круговой оборону, превратив каждую улицу, каждый квартал в крепость.

Использовать также для обороны балки, овраги, железнодорожные насыпи, валы и отдельные высоты.

ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 170682

ВОЕННЫМ СОВЕТАМ ВОЛХОВСКОГО, СЕВЕРО-ЗАПАДНОГО, КАЛИНИНСКОГО, ЗАПАДНОГО, БРЯНСКОГО, ВОРОНЕЖСКОГО, ЮГОЗАПАДНОГО, ДОНСКОГО, СТАЛИНГРАДСКОГО ФРОНТОВ О БЕСПРЕКОСЛОВНОМ СОБЛЮДЕНИИ РЕЖИМА ПРИФРОНТОВОЙ ЗОНЫ

28 октября 1942 г.

В Ставку Верховного Главнокомандования от фронтов поступили ходатайства об оставлении в 25-километровой прифронтовой зоне отдельных предприятий, колхозов, учреждений, обслуживающих фронт.

Ставка разъясняет, что 25-километровую зону в интересах фронта необходимо в кратчайший срок очистить от всего гражданского населения, не делая никаких изъятий и исключений.
Прифронтовая зона должна стать неприступной для шпионов и агентов врага. Пора понять, что населенные пункты, расположенные в ближайшем тылу, являются удобным убежищем для шпионов и шпионской работы.

Если какие-либо предприятия представляют ценность для фронтов и армий, то именно по этой причине их необходимо переселить за пределы 25 километров и создать для них нормальные условия работы.
Ставка категорически требует беспрекословного выполнения директивы

об очищении 25-километровой прифронтовой зоны51 и предупреждает, что Ставка учинит специальную проверку выполнения этой директивы и что виновные в невыполнении директивы будут привлечены к строжайшей ответственности.

Ставка Верховного Главнокомандования И. СТАЛИН А. ВАСИЛЕВСКИЙ

Практически речь идёт об развёртывании оборонительных работ в полосе будущих наступлений , только вот на Калининском и Западном фронтах они ,по мнению германского командования,приняли характер имитаций.

ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 994273

КОМАНДУЮЩЕМУ ВОЙСКАМИ ВОРОНЕЖСКОГО ФРОНТА О ФОРМИРОВАНИИ ЮГО-ЗАПАДНОГО ФРОНТА

22 октября 1942 г. 02 ч 50 мин
Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. К 31 октября 1942 г. сформировать Юго-Западный фронт.
2. В состав Юго-Западного фронта включить: 63-ю армию, 21-ю армию, 5-ю танковую армию. Разграничительные линии установить:
а) между Воронежским и Юго-Западным фронтами: Ртищево, Поворино, Новохоперск, Верхний Мамон, Кантемировка, Лисичанск. Два первых пункта включительно для Юго-Западного фронта;
б) между Юго-Западным и Донским фронтами: Аткарск, Баланда, Раковка, Клетская, Селиванов, Евсеев. Все пункты, кроме Аткарска, для Юго-Западного фронта включительно.
3. Управление Юго-Западного фронта развернуть на базе управления 1-й гвардейской армии и дислоцировать в районе Ново-Анненского.

4. Назначить командующим Юго-Западным фронтом генерал-лейтенанта т. Ватутина, освободив его от должности командующего Воронежским фронтом. Начальником штаба Юго-Западного фронта назначить генерал-майора Стельмаха.

Командующим Воронежским фронтом назначить генерал-лейтенанта тов. Голикова.

5. Начальнику Главного управления кадров и начальникам Главных управлений НКО укомплектовать управление Юго-Западного фронта недостающим командным и начальствующим составом к 28 октября по штатам №№02/206, 02/209, 02/165-а и 010/1-в.
6. Начальнику Главупраформа дать указания о доукомплектовании для управления фронта положенных частей обеспечения и учреждений обслужи вания из танковых 1-й гв. Армии1.
7. Начальнику Главного управления связи направить к 30 октября в рас-

‘Так в документе. Очевидно, имеется в виду из танковых корпусов 1-й гв. армии, которые наряду с другими войсками передавались в 24-ю армию.

поряжение командующего фронтом недостающие части связи, согласно указаниям Генерального штаба.
8. Начальнику тыла Красной Армии выделить за счет резерва и излишка других фронтов необходимые тыловые части и учреждения и к 30 октября направить в распоряжение командующего Юго-Западным фронтом.

Ставка Верховного Главнокомандования И. СТАЛИН А, ВАСИЛЕВСКИЙ

ЦАМО. Ф. 148а. Оп. 3763. Д. 107. Л. 240. Подлинник.

ДИРЕКТИВА СТАВКИ ВГК № 170679

КОМАНДУЮЩИМ ВОЙСКАМИ ДОНСКОГО И ЮГО-ЗАПАДНОГО ФРОНТОВ

О ПЕРЕПОДЧИНЕНИИ СОЕДИНЕНИЙ

25 октября 1942 г. 01 ч 00 мин

В дополнение к директиве Ставки № 994273 от 22 октября 1942 г.1 Ставка Верховного Главнокомандования приказала:

1. Из состава Донского фронта сосредоточить походом в распоряжение командующего Юго-Западным фронтом следующие войсковые соединения и части со всеми их запасами, материальной частью и вооружением в районы и к срокам, указанным ниже:

1) 226 сд — Прилиповский, Отрожки, Будылга — к 3 ноября;
2) 293 сд — Бобровский 2-й, Красноярский, Глубоковский — ко 2 ноября;
3) 333 сд — Ендовский, Клетско-Почтовский, Вершинин — к 3 ноября;
4) 277 сд — Ластушинский, Подпешинский, Орловский — ко 2 ноября;
5) 4-й танковый корпус — Головский, Отроги, Зимовский — ко 2 ноября;
6) 3-й кав. корпус — Безымянка, Кепинский, Фетисов — ко 2 ноября;

7) Передать в состав Юго-Западного фронта следующие арт. части и сосредоточить их к 3 ноября в районы:

а)3имняцкого — один ап 152-мм пушек-гаубиц, один пап 76-мм, один иап 45-мм;
б) Ново-Александровского — один ап 152-мм пушек-гаубиц, один иап 76-мм;
в) Серафимовича — один ran 122-мм гаубиц, один иптап 76-мм;
г) Орловского — один ап 152-мм пушек-гаубиц, один иптап 76-мм;
д) Ендовского — один ап 152-мм пушек-гаубиц, один иптап 76-мм;

е) пять ап ПВО и два задн ПВО (85-мм орудий), а всего передать со всем личным составом, материальной частью, транспортом и боеприпасами — пять ап ПВО, два задн ПВО (85-мм), четыре ап 152-мм пушек-гаубиц, один ran 122-мм гаубиц, пять иап 76-мм, один иап 45-мм.

2. При выполнении руководствоваться следующим:

а) все марши совершать только ночью, располагая части на дневки в укрытых местах;
б) движение прикрывать авиацией и зенитными частями, для чего использовать передаваемые из состава Донского фронта пять артиллерийских полков ПВО и два задн (85-мм);
в) для обмана противника дивизионные радиостанции до конца сосредоточения дивизий в новых районах оставить в занимаемых ныне местах и продолжать их работу;
после выхода дивизий в новые районы радиостанции самостоятельно направить на присоединение к своим дивизиям. Связь во время маршей и в новых районах по радио не держать.
В местах теперешнего расположения дивизий, после ухода, создать впечатление пребывания их на месте;
г) через органы НКВД принять меры к очищению от всех подозрительных людей районов расположения дивизий и путей их движения;
д) никаких письменных распоряжений командирам соединений не давать и ограничиться устными приказами.

По поручению Ставки Верховного Главнокомандования Начальник Генерального штаба ВАСИЛЕВСКИЙ

Сообщение отредактировал Konstanten - 3.10.2012, 16:40

[Konstanten]

Подготовка к контрнаступлению 19 ноября.Продолженгие 2

http://www.e-reading.org.ua/bookreader.php..._1942-1971.html

Как известно, трагедия под Сталинградом стала поворотным пунктом всей восточной кампании. Она ознаменовала собой начало окончательного поражения третьего рейха.
А ведь направления главных ударов и сила советских наступательных операций вовсе не были для нас неожиданными.
Мы прекрасно отдавали себе отчет и в том, что наша операция в юго-восточном направлении все более растягивала левый фланг.
А это представляло собой скрытую для нас самих угрозу. Советы прекрасно разобрались в обстановке и поняли, что здесь можно нанести сокрушающий фланговый удар.
Но его можно было предупредить. Задолго до русского наступления мы имели немало разведывательных данных, свидетельствовавших о возможности появления в районе Сталинграда еще в октябре – ноябре 1942 года новых крупных мобильных сил противника, готовых к ведению боевых действий в зимних условиях.
Хочу привести несколько выдержек из ежедневных докладов по оценке обстановки и положения противника в период с 25 октября по 20 ноября 1942 года.
Они могут служить убедительным свидетельством, что мы знали о замыслах Советов, и доказательством, что своевременно предупреждали командование о возраставшей опасности русского наступления.


25 октября 1942 года
Данные разведки в последующие дни должны показать, следует ли делать выводы о сосредоточении свежих сил противника из оживленного движения по железнодорожной линии Раковка – Поворино и увеличившегося объема погрузочно-разгрузочных работ, а также появления многочисленных огней в районе Михайловка – Серафимович.
Следует считаться с возможностью дальнейших контрударов противника в ближайшее время.

26 октября 1942 года
Данные разведки свидетельствуют о появлении новых частей противника в районе Клетская – Серафимович (переправа личного состава и техники у Клетской, увеличение числа составов на железнодорожной линии Раковка (160 км северо-западнее Сталинграда) – Поворино.
Появление резервов в непосредственной близости от фронта не установлено.

27 октября 1942 года
Отмеченное в районе западнее Серафимовича движение в сочетании с вчерашними данными разведки позволяет сделать вывод о постепенном сосредоточении войск противника.
Следует ожидать усиления вражеской активности.

29 октября 1942 года
По-прежнему сохраняется впечатление, что большие контингенты войск противника непрерывно подходят к фронту, из чего можно сделать вывод о том, что в ближайшее время сохранится его активность. Подготовка наступательных операций значительного масштаба пока не прослеживается, однако за всем районом требуется усиленное наблюдение.

31 октября 1942 года
Положение и намерения противника перед фронтом пока еще окончательно не ясны (в связи с усиливающимся подходом резервов в район Серафимовича).
Однако в других районах еще не отмечаются признаки подготовки наступательных операций крупного масштаба. Возможность наступательных действий местного характера явно возросла.


2 ноября 1942 года
Оценка противника в полосе действий нашей 6-й и 3-й румынской армии не изменилась.
Цели и задачи предполагаемой по данным радиоразведки перегруппировки частей 65-й и 21-й армии противника пока еще не ясны.
В связи с усиливающимся передвижением войск противника в районе западнее Серафимовича следует считаться с увеличением его сил на фронте перед 3-й румынской армией и возможным переходом к наступательным операциям. Обстановка требует выяснения.

3 ноября 1942 года
Оценка противника перед нашей 6-й и 3-й румынской армией
Положение в Сталинграде не изменилось.
На позициях противника перед северным флангом 14-го танкового и 8-го армейского корпуса отмечается (по данным воздушной разведки) уменьшение числа танков (2 ноября установлены лишь 15 танков) и сокращение численности полевой артиллерии в районе Котлубани (12 октября было засечено 96 батарей, 23 октября – 42 батареи, 2 ноября – 36 батарей).

Воздушная разведка за последнее время обнаружила усиленное передвижение противника с северо-восточного направления в район Серафимовича.
1 ноября юго-западнее Серафимовича обнаружено 30 танков. На железнодорожной линии Поворино – Раковка по-прежнему отмечается увеличение числа эшелонов.
Все это, вместе взятое, свидетельствует о сосредоточении вражеских войск перед фронтом 3-й румынской армии. Уменьшение численности противника перед северным флангом 14-го танкового и 8-го армейского корпуса, переброска его частей в район юго-западнее Серафимовича и обнаруженная радиоразведкой перегруппировка частей 65-й и 21-й армии, по всей видимости, взаимосвязаны. Все более создается впечатление о подготовке наступательных операций против 3-й румынской армии, которая, по нашему мнению, находится еще в начальной стадии. Идет ли здесь речь о наступательных действиях в целях отвлечения наших сил от Сталинграда или же разрабатывается операция с более широкими задачами, пока не ясно. При нынешнем соотношении сил можно предполагать первое.

4 ноября 1942 года
Положение на фронтах нашей 6-й и 3-й румынской армии
Оживленная переброска в Сталинград войск и особенно сильная бомбардировка авиацией наших позиций в последнюю ночь доказывает, что противник еще не отказался от борьбы за город. Вместе с тем вполне возможно, что он, исходя из создающейся обстановки, считает сейчас свои шансы на успех более высокими. Наряду с тем, что противник шаг за шагом отвоевывает потерянную ранее территорию в городе, отмечается усиление его ударов с юга из района Бекетовки, чтобы облегчить положение обороняющихся частей и подразделений. Кроме того, зафиксированы удары, правда, меньшими силами, чем до сих пор, против северного фланга 14-го танкового корпуса и подготовка наступления из района Серафимовича. Все это – чтобы заставить немецкое командование отвести свои войска от Сталинграда.


5 ноября 1942 года
Обстановка на фронтах нашей 6-й и 3-й румынской армии
Положение в Сталинграде – без изменений.
Данные сегодняшней авиаразведки: перед фронтом 8-го армейского корпуса обнаружены 140 танков восточнее Качалинской – может быть, танкоремонтные мастерские (?) – и усиление средств противовоздушной обороны. Это не совсем вписывается в сложившееся ранее впечатление о некотором уменьшении сил противника в данном районе. Остается открытым вопрос: не собирается ли противник и здесь (может быть, в ограниченной степени) вновь перейти к активной деятельности, чтобы связать наши силы и средства? Перед северным флангом 6-й армии и фронтом 3-й румынской армии вновь отмечено усиленное передвижение и передислокация войск противника, сосредоточивающихся в районе Серафимовича. Отмечены выгрузка людей и техники в Новоаннинской и движение моторизованных колонн в южном и юго-западном направлении. Общая численность сил противника, прибывших к фронту перед 3-й румынской армией, точно еще не установлена. Признаков непосредственной подготовки к наступательным операциям крупного масштаба к настоящему времени не обнаружено.
Фортификационные работы в излучине Дона южнее Кременской дают основание предполагать, что противник намерен здесь продолжать оборонительную тактику.

7 ноября 1942 года
Наша 6-я и 3-я румынская армии
Продолжается активная деятельность разведывательных групп. Перед фронтом 3-й румынской армии – сосредоточение войск противника.
Очевидно, сюда передислоцируются части, находившиеся перед 14-м танковым и 8-м (???) армейским корпусом (усиленное движение в районе Клетской, там же отмечено до 20 танков, идет переброска войск с востока на запад в излучине Дона – южнее Кременской, в северо-западном направлении выдвигается 27-я гвардейская стрелковая дивизия (по данным радиоразведки и показаниям пленных).
Перед правым флангом 6-й армии сосредоточивается группировка противника пока еще точно не установленной численности, что свидетельствует о подготовке к наступательным операциям (об этом отмечалось еще вчера) с направлением главного удара в районе Клетской и, возможно, южнее устья Хопра.

8 ноября 1942 года
Наша 6-я и 3-я румынская армии
Передвижение войск противника перед северным флангом 6-й армии и фронтом 3-й румынской армии продолжается. На марше отмечены 8 батальонов, 15 танков и 250 автомашин, двигавшихся по дороге Вилков – Лебяжий в направлении на юго-запад. По-видимому, создается группировка перед правым флангом 3-й румынской армии.
Там предполагается появление четырех новых дивизий (293-я стрелковая дивизия, вероятно, 277-я стрелковая дивизия, пока еще под большим сомнением 269-я стрелковая дивизия, которая до 3 ноября находилась в составе 2-й танковой армии, и 154-я стрелковая дивизия – до сих пор находилась в составе 5-й танковой армии).

9 ноября 1942 года
Наша 6-я и 3-я румынская армии
Продолжается создание сильной группировки войск противника перед правым флангом 3-й румынской армии. Данные радио– и авиаразведок: обнаружен передовой командный пункт 65-й армии в районе юго-западнее Перекопской, отмечено движение ночью до 2500 автомашин (главным образом севернее Клетской и у Калмыковского), появление 304-й стрелковой дивизии из армейского резерва восточнее Клетской.
Все это свидетельствует о возможности перехода противника в наступление, которое, по-видимому, сможет оказать влияние на исход битвы за Сталинград, поскольку свяжет наши крупные силы.

В октябре 1942 года стало ясно, что немецкое командование вынуждено будет перейти к стратегической обороне на всем Восточном фронте Гитлеровские войска понесли колоссальные потери и к тому времени окончательно утратили наступательные возможности По существу это означало вторичный срыв всех планов войны вермахта против Советского Союза ...

С одной стороны, незавершенность стратегических целей, как и в 1941 году, чрезмерная растянутость войск от Черного моря через Северный Кавказ, Сталинград, Дон и до Баренцева моря, отсутствие свободных стратегических резервов на фронте и в тылу страны, тяжелое морально-политическое состояние в немецких войсках....


Активные действия наших войск летом и осенью 1942 года на западном направлении против немецкой группы армий «Центр», по расчетам Ставки, должны были дезориентировать противника, создать впечатление, что именно здесь, а не где-либо в другом месте мы готовим зимнюю операцию. Поэтому в октябре гитлеровское командование начало большое сосредоточение своих войск против наших западных фронтов. В район Великих Лук из-под Ленинграда были переброшены танковая, моторизованная и пехотная дивизии. В район Витебска и Смоленска направлялось семь дивизий из Франции и Германии. В район Ярцева и Рославля — две танковые дивизии из-под Воронежа и Жиздры. Итого к началу ноября для усиления группы армий «Центр» было переброшено двенадцать дивизий, не считая других средств.


Оперативные просчеты немцев усугубились плохой работой их разведки, которая не сумела вскрыть подготовку нами крупнейшего контрнаступления в районе Сталинграда, где участвовали 10 общевойсковых, одна танковая и четыре воздушные армии, ряд отдельных танковых, механизированных, кавалерийских корпусов, бригад и отдельных частей, 15,5 тысячи орудий и минометов, 1463 танка и самоходно-артиллерийские установки, 1350 боевых самолетов.


Главную роль на первом этапе контрнаступления выполнял Юго-Западный фронт, командующим которым был генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин.
Юго-Западный фронт, нанося мощные и глубокие удары, действовал с плацдармов на правом берегу Дона в районах Серафимовича и Клетской. Сталинградский фронт наступал из района Сарпинских озер. Ударные группировки обоих фронтов должны были соединиться в районе Калач (Калач-на-Дону) — хутор Советский и тем самым завершить окружение основных сил противника под Сталинградом.
Юго-Западный фронт, развернув свою главную группировку в составе 21, 5-й танковой армий, части сил 1-й гвардейской армии и других мощных средств прорыва с плацдармов юго-западнее Серафимовича и в районе Клетской, должен был прорвать оборону 3-й румынской армии и стремительно развивать удар подвижными соединениями на юго-восток с целью выхода на Дон на участке Большенабатовская—Калач. В результате этого удара войска фронта должны были выйти в тыл сталинградской группировке и отрезать ей все пути отхода на запад.
Обеспечение наступления ударной группировки фронта с юго-запада и запада и образование внешнего фронта окружения на этом направлении возлагались на правофланговую армию Юго-Западного фронта, 1-ю гвардейскую армию под командованием генерал-лейтенанта Д. Д. Лелюшенко, в последующем на основные силы 5-й танковой армии под командованием генерал-лейтенанта П. Л. Романенко. Эти войска, развивая наступление на запад, юго-запад и юг, должны были на третий день операции выйти на рубеж от Вешенской до Боковской и далее по реке Чир до Обливской.


Донской фронт, командующий генерал К. К. Рокоссовский, должен был нанести два вспомогательных удара. Один одновременно с Юго-Западным фронтом из района восточнее Клетской на юго-восток силами 65-й армии с целью свертывания обороны противника на правом берегу Дона. Второй — силами 24-й армии из района Качалинской вдоль левого берега Дона на юг в общем направлении на Вертячий с целью отсечения войск противника, действовавших в малой излучине Дона, от его группировки в районе Сталинграда.
66-я армия своими активными действиями севернее Сталинграда должна была прочно сковать противника и лишить его возможности маневрировать резервами. Действия наземных войск Донского фронта поддерживались 16-й воздушной армией под командованием генерал-майора авиации С. И. Руденко.
Сталинградский фронт, командующий генерал А. И. Еременко, своей ударной группировкой, в которую входили 51, 57-я и 64-я армии, должен был перейти в наступление на участке от Ивановки до северной оконечности озера Барманцак. Этой группировке ставилась задача прорвать оборону противника и, развивая удар в северо-западном направлении, выйти в район Калач—хутор Советский, где и соединиться с войсками Юго-Западного фронта, завершив окружение врага в районе Сталинграда.
51-я армия под командованием генерал-майора Н. И. Труфанова прорывала оборону противника с плацдармов на перешейках между озерами Сарпа, Цаца и Барманцак и основными силами развивала наступление на северо-запад в общем направлении на Абганерово.
57-я армия генерала Ф. И. Толбухина и 64-я армия генерала М. С. Шумилова переходили в наступление из района Ивановки в западном и северо-западном направлениях с целью охвата вражеской группировки с юга.
62-я армия генерала В. И. Чуйкова, находившаяся в Сталинграде, должна была активной обороной сковать войска противника, действовавшие непосредственно в городе, и быть в готовности к переходу в наступление.


Для обеспечения наступления войск ударной группировки Сталинградского фронта с юго-запада и создания внешнего фронта окружения на этом направлении использовалась 51-я армия (в том числе и 4-й кавалерийский корпус генерала Т. Т. Шапкина), которая должна была наступать на юго-запад в общем направлении на Абганерово, Котельниково (Котельниковский).
Войска Сталинградского фронта поддерживались 8-й воздушной армией под командованием генерал-майора авиации Т. Т. Хрюкина.

При подготовке контрнаступления предстояло провести колоссальные перевозки войск и материально-технических средств для всех фронтов, особенно для вновь создаваемого Юго-Западного фронта. Надо отдать должное Генеральному штабу и штабу тыла Красной Армии. Они блестяще справились с сосредоточением сил и средств для операции.
На перевозке войск и грузов работало 27 тысяч машин. Железные дороги ежедневно подавали 1300 вагонов грузов. Войска и грузы для Сталинградского фронта перевозились в исключительно сложных условиях осеннего ледохода на Волге. С 1 по 20 ноября через Волгу было переправлено свыше 111 тысяч человек, 427 танков, 556 орудий, 14 тысяч автомашин, около 7 тысяч тонн боеприпасов.


С 1 по 4 ноября были рассмотрены и откорректированы планы Юго-Западного фронта, а затем во всех деталях были рассмотрены и увязаны планы действий 21-й армии и 5-й танковой армии.
При проработке плана действий в штабе Юго-Западного фронта, кроме меня, присутствовали и другие представители Ставки: по вопросам артиллерии — генерал Н. Н. Воронов, авиации — генералы А. А. Новиков и А. Е. Голованов, по бронетанковым войскам — генерал Я. Н. Федоренко, которые помогли глубже отработать вопросы применения и взаимодействия важнейших родов войск.
4 ноября в штабе 21-й армии состоялось рассмотрение хода подготовки к наступлению 21-й и 65-й армий. На это совещание было приглашено командование Донского фронта и 65-й армии. А. М. Василевский в эти дни работал в войсках Сталинградского фронта, проверяя ход подготовки 51, 57-й и 64-й армий.
Мы с ним условились, что я прибуду туда же.Работая в войсках, мы детально изучали сведения о противнике, характере его обороны, расположении основных сил и общей системы огня, наличии и месте противотанковых средств и противотанковых опорных пунктов.

В полдень 25 октября дверь небольшой казачьей хаты..... широко распахнулась и порог переступил Г. К. Жуков.
Вскоре Георгий Константинович позвал нас к себе и без обиняков сказал мне:
— Твой штаб решено повысить рангом. Это будет штаб нового, Юго-Западного фронта, которому предстоит решить важную наступательную задачу.
Сказав это, Жуков приказал Минюку показать мне "документ" — "слепую" карту с грифом "учебная", на которой был очень тщательно графически изображен план наступательной операции трех крупных группировок. Две из них я без труда узнал: это были Донской и Сталинградский фронты, третья же представляла собой новый фронт, образованный из правофланговых армий Донского фронта, усиленных танковой армией смешанного состава.
Хорошо изучив местность, прилегающую к Сталинграду, я сразу понял суть дела.
Нам надлежало нанести глубокий удар с серафимовичского плацдарма на Калач, а навстречу ему тоже сильный, но более короткий удар планировался для Сталинградского (бывшего Юго-Восточного) фронта. Третий удар, вспомогательного характера, поручался Донскому фронту, как мне показалось, с прежней целью — сковывать 14-й танковый корпус врага..

— Ну как,— спросил Георгий Константинович,— нравится? В какой, по-твоему, срок сумеем уложиться? Ведь вы, штабники, всегда требуете побольше времени на подготовку.
— В данном случае,— ответил я,— на длительный срок претендовать никак нельзя.
— Это почему же? — нарочито удивился Жуков.
— Вражеская группировка,— сказал я,— пока сохраняет наступательное построение и оперативными резервами не располагает. Не сомневаюсь, что в ближайшее время, убедившись в бесполезности дальнейшего наступления и предвидя наступление зимы, немцы начнут переход к жесткой обороне. Они укрепят свои фланги, подготовят мощную систему огня, выделят подвижные резервы. Тогда наша задача во много раз усложнится.
— Правильно,— согласился Жуков.— Тогда давай, действуй, не ожидая прибытия нового начальства,— ведь ты возглавишь оперативное управление штаба фронта.
Я хотел было узнать, кто будет командовать фронтом, но заместитель Верховного продолжал:
— Два соседних фронта оказались в более выгодном положении: Еременко и Рокоссовский еще в начале октября проинформированы Василевским о сущности данного замысла. Они, конечно, уже развернули подготовку, хотя и очень скрытную. Вашему же фронту, который существует пока лишь на бумаге, времени остается очень мало. Поэтому нельзя терять ни одного часа. С группой из нескольких штабных работников сделай возможно более конкретный расчет сил и средств для первого этапа операции. Выяви наиболее перспективные маршруты движения трех танковых корпусов, которые сейчас на подходе. Особое внимание удели участкам, на которых целесообразнее и легче форсировать Дон. Наше счастье, что есть плацдарм, A то пришлось бы дважды с боем преодолевать реку.
Я спросил Г. К. Жукова, как будут распределены танковые корпуса.
— Все отдадим Романенко, он будет командовать 5-й танковой армией и наступать с серафимовичского плацдарма,— быстро ответил Георгий Константинович.
И тут же поправился: — Отставить. Ведь Чистяков взял Клетскую. Если он надежно там закрепится и расширит плацдарм — отдадим корпус Кравченко ему, а Романенко сделает свое дело и с двумя...

.....
У штабных работников, как известно, развивается способность трансформировать условности картографии в реальные ландшафты.
Поэтому, глядя на карту, все мы, наверное, видели бескрайнюю степь, раскинувшуюся на сотни километров, с выжженными травами, красновато-желтыми балками, довольно многочисленными реками, глинобитными хатами станиц и хуторов. Но был среди нас подлинный мастер образного истолкования карты — подполковник Михаил Дмитриевич Зайчиков....
— Местность в полосе вероятных действий — это открытое, слегка всхолмленное плато, оно понижается к югу. Густо изрезано глубокими балками и руслами рек с крутыми берегами.
— И что же это значит? — спросил Минюк.
— Это ограничит маневр войск по фронту, привяжет танки и мотопехоту к определенным направлениям, но вместе с тем балки и русла рек дадут возможность маскировки.
Ведь не только леса здесь нет, но и кустарник редкость.

— Нельзя упустить из виду,— вмешался в разговор полковник Любимов,— что эта местность при наступлении на большие расстояния принесет нам много хлопот в смысле ориентирования.
— Высот здесь, правда, немало,— поддержал его Зайчиков,— но они пологие и крайне однообразны, почти как барханы в пустыне.
— Ориентирование, особенно для танкистов, дело крайне важное,— подтвердил Алексей Осипович Ахманов.— Старики говорят, что зима нынче будет ранняя и довольно снежная.

Вот когда под снегом скроются и без того крайне редкие ориентиры, однообразие местности возрастет еще больше.
— Значит, надо серьезно тренировать командиров в умении двигаться по азимуту,— попытался завершить эту часть разговора Леонид Федорович.
— Нет, подождите, надвигающаяся зима принесет нам и другие неприятности,— продолжал Ахманов.— Реки могут стать серьезной преградой. Наступать-то ведь придется ранней зимой, видимо в момент ледостава.
Переправлять артиллерию, автомашины и особенно танки по тонкому, только что образовавшемуся льду невозможно. Постоянные-то мостовые переправы враг уничтожит. Саперам понадобится наводить понтонные и паромные переправы в архитрудных условиях ледостава.

Тут нить обсуждения вновь перехватил подполковник Зайчиков:
— Не стоит особенно запугивать саперов. Говоря по-народному, поперек дороги текут только Дон и Чир, а все остальные — параллельно нашему движению.
Смотрите сами: Кривая, Пуцкан, Донская Царица, Куртлак, Добрая, Лиска — все текут с севера на юг, имея истоки возле Дона и впадая в Чир.
Между ними всюду десяти—тридцатикилометровые водораздельные коридоры. Такое направление рек как раз благоприятствует наступательным действиям в южном направлении.

— Лучше сказать — не очень мешает,— поправил я Зайчикова.— Придется направлять удары по этим межречным коридорам. Взаимодействовать танковым корпусам будет трудно, тем более что станицы и хутора, а они наверняка превращены в опорные пункты, расположены вдоль рек.
— В этом вы совершенно правы, товарищ генерал,— подтвердил Зайчиков.— Рельефно выделяются три цепи населенных пунктов.— Он назвал их.— Расстояние между населенными пунктами в меридиональном направлении 3—6 километров, а в широтном — 10—15.

— Такое расположение населенных пунктов,— подчеркнул генерал Минюк,— конечно же во многом определило организацию вражеской обороны. Поэтому удары придется направлять между хуторами и станицами, обходя их с флангов и тыла. Кроме того, район беден коммуникациями: шоссейных дорог, как видите, нет совсем. А это означает, что при осенней распутице и удалении армейских баз от железной дороги на 100—150 километров вы столкнетесь с немалыми трудностями при сосредоточении войск и их обеспечении в ходе операции. Полегче, разве, станет с наступлением заморозков.


http://maps.google.ru/maps?hl=ru&ll=49...mp;t=h&z=10


Сейчас же встал вопрос о ширине участка прорыва.
Он ограничивался объективными условиями — расстоянием между плацдармами у Серафимовича и Клетской, а также межречными коридорами.
Значит, участок прорыва мог достигать не более 25 километров.
Вполне естественно, что такая узкая горловина не позволяла сразу включить в дело основные силы двух армий, наносящих главный удар. Мы ориентировочно приняли, что они развернутся на фронте примерно 90—100 километров, а войска 63-й армии растянутся в остающейся полосе шириной около 150 километров.
Полковника Ахманова, да и всех нас, интересовал состав танковых корпусов, чтобы наметить, хотя бы предварительно, выжидательные и исходные районы. Л. Ф. Минюк смог удовлетворить наше любопытство.

— Теперь о составе танковых корпусов,— продолжал Минюк.— В 26-й корпус Родина, например, входят три танковые и одна мотострелковая бригады, разведбатальон, ряд других подразделений.
В соединении 160 танков, из них KB — 24, Т-34-68, Т-70-68.
Оно усиливается полками: гвардейских минометов, истребительно-противотанковым, артиллерийским и ПВО.
Личного состава до 2 тысяч человек. Короче, все по штату. Примерно в таком же составе корпуса Кравченко и Буткова.
Мы наметили выжидательные районы для корпусов в 15—20 километрах от переднего края.
Наше рабочее совещание затянулось. Была уже глубокая ночь, когда в комнату неожиданно вошел вернувшийся из поездки в авиачасти Г. К. Жуков.

Мы все встали. Георгий Константинович внимательным взглядом окинул карту, на которую тут же наносилась обстановка.
— Что же,— сказал Жуков,— начало положено. Вот только противника у вас нет. С кем воевать собираетесь?
— Данные уже собираются,— ответил я.
— Хорошо. Ну а предварительно-то знаете, против кого воевать будете?
— Против румынской 3-й армии.

— Что же, садитесь, поделюсь с вами тем, что знаю о ней. По данным агентурной разведки, в состав этой армии входят четыре армейских корпуса.
В резерве — четыре дивизии: 22-я немецкая танковая в районе станицы Чернышевская и три румынские пехотные у Перелазовского, Пронина и Верхнесолоновского.
Мой синий отточенный карандаш забегал по карте.
— Боеспособность румынских войск значительно уступает вермахту. ...Кроме того, румыны слабее вооружены.
Имеющееся у них небольшое количество танков — это устаревшие трофейные чешские машины. Основное орудие артиллерии — 37-миллиметровая противотанковая пушка.

У румын хуже, чем у немцев, снаряжение, хуже они и питаются.
Обучены румыны по французским уставам и наставлениям, поэтому тактика их действий отличается от немецкой отнюдь не в лучшую сторону.
Но шапкозакидательство мы ни в коем случае допустить не должны, ибо фон Вейхс и Паулюс, когда поймут меру опасности, сделают все, чтобы подкрепить оперативное построение румын своими войсками. Конкретно в первой линии вы столкнетесь с 5, 6, 9, 13 и 14-й пехотными дивизиями румын. По численности они превышают немецкие, по боеспособности же, как я сказал, конечно, уступают.

Вот теперь прикиньте, какое количество в процентном отношении по родам войск будете рекомендовать командующему использовать на главном направлении.
После паузы, посовещавшись с присутствующими, я ответил:
— Процентов 60 пехоты, процентов 80 танков, всю кавалерию и авиацию, а о нашей артиллерийской группировке сведений пока нет, поэтому сказать что-либо определенное не могу.
Георгий Константинович задумался на минуту, потом сказал:
— Резон в этом есть, но, я думаю, надо смелее массировать ударный кулак.
Пехоты будет достаточно 50 процентов, кавалерию, танки и авиацию бросим в наступление на главном направлении полностью. Здесь же надо сосредоточить до 70 процентов артиллерии.
Далее Георгий Константинович спросил: ясно ли нам, какой из двух армий отводится решающая роль?
— Конечно, 5-й танковой,— ответил я.
— Почему так считаешь? Видимо, потому, что она танковая и ей отдали два танковых корпуса?
— Не только. Еще и потому, что она будет действовать на заходящем правом фланге ударной группировки...
— ..и способна,— подхватил эту мысль А. О. Ахманов,— выйти на тылы и коммуникации 6-й армии Паулюса.
— Верно понимаете,— подбодрил нас заместитель Верховного.— Короче говоря, у вас нет сомнений в реальности плана и в возможности в короткий срок выполнить его.
А то ведь вы столько времени бились, как рыба об лед, об оборону генерала Хубе. От этого оптимизма, наверное, не прибавлялось. Полагаю, что весь личный состав штаба бывшей 1-й гвардейской не подкачает...

Перед отъездом в войска заместитель Верховного еще раз предупредил меня о сохранении в строжайшей тайне всего того, что нам стало известно, и посоветовал:
— Продумывай детали, накапливай данные о противнике, изучай свои войска, организуя прием пополнений и сопровождение их в выжидательные районы. Я полностью полагаюсь на твой штаб. Не теряйте ни минуты, времени у нас буквально в обрез.
Прибывшим позднее с разных участков советско-германского фронта руководящим товарищам потребовалось время на ознакомление с обстановкой, войсками, новыми подчиненными и т. д., и то немногое, что нам удалось сделать до их приезда, пришлось весьма кстати.
Долго ломать голову над тем, кто будет командующим нашим фронтом, не пришлось. 28 октября прибыл Н. Ф. Ватутин. Раньше я видел его лишь мельком, но слышал от А. М. Василевского рассказ о том, как он лишился своего заместителя — Н. Ф. Ватутина, одного из лучших генштабистов.


Прием войск, прибывавших из резерва Ставки, протекал одновременно с подготовкой плана операции и конечно же очень осложнял нашу работу, так как отрывал немало штабных сотрудников.
Особых усилий потребовало принятие и сосредоточение в исходном районе 5-й танковой армии. В целях маскировки ее соединения вначале размещали на северном берегу Дона, в 30—40 километрах от линии фронта.
Наибольшие трудности вызвала организация переправ через многочисленные водные преграды. В наших планах указывалось, какие части, когда и где будут перебрасываться. Необходимо было добиться максимальной загруженности переправ.
Пришлось все маршруты, ведущие к ним, а также въезды и выезды обозначить вехами и другими условными знаками. Чтобы сохранить в тайне нашу подготовку, передвижения осуществлялись исключительно ночью.
К рассвету все перегруппировки прекращались, районы сосредоточения войск тщательно маскировались. Удалось добиться того, что подавляющее большинство передвижений и переправ прошло организованно. Этому способствовала поздняя осень с ее продолжительными ночами.

Но все же был случай, когда части сил 1-го танкового корпуса, переправлявшегося через реку около Зимовского, не хватило ночи, и авиация Рихтгофена не замедлила воспользоваться этим.
Много времени и труда уходило на подготовку артиллерийского наступления — правомерно считалось, что лишь его результативность способна обеспечить успех операции в целом.

Г. Д. Стельмах (нач.штаба Ю.З. фронта) и М. П. Дмитриев(Нач. артиллерии Ю.-З. фронта), привлекая работников оперативного отдела и пока еще не полностью укомплектованного штаба артиллерии во главе с полковником С. Б. Софрониным, вплотную засели за планирование действий артиллерии по возвращении Михаила Петровича из поездки в войска.

К нам приехал начальник артиллерии Красной Армии генерал Н. Н. Воронов с группой своих сотрудников.
Он справедливо считался наиболее компетентным артиллеристом в Вооруженных Силах.. Главный артиллерист провел накоротке совещание своих подчиненных совместно с работниками оперативного отдела. Он напомнил, что еще 12 января 1942 года Ставка издала директиву о переходе от артиллерийской подготовки к артиллерийскому наступлению.

— Но за минувшие 10 месяцев,— заметил Николай Николаевич,— применить на практике требования этого важного документа в полной мере не удавалось, прежде всего из-за того, что мы не столько наступали, сколько оборонялись или отходили. Но и в тех случаях, когда мы переходили в наступление, попытки реализовать требования директивы были мало эффективными. ...
— Потребовался опыт, и иной раз очень горький, чтобы выкристаллизовался реальный комплекс методов артнаступления.
Он складывается из артиллерийской подготовки, поддержки атаки и сопровождения стрелковых частей и танков в глубине вражеской обороны. Причем все эти действия должны составить единый, неразрывный процесс, лишь тогда они будут по-настоящему эффективны. На вашем фронте впервые создается весьма крупная и разнообразная артиллерийская группировка. Это и дает возможность проверить на практике плодотворность идей артнаступления.

Тем не менее в короткий срок были подготовлены указания командующим артиллерией армий. В них предлагалось при артподготовке в последнем огневом налете сосредоточить огонь на первой и второй траншеях противника, а в момент атаки снять его с первой траншеи, оставив на второй. Огневой налет по вражеским батареям продолжать и после начала атаки еще не менее пяти минут.
Эти меры не допускали разрыва между окончанием артиллерийской подготовки и началом артиллерийской поддержки. Смена боевых порядков артиллерийских групп планировалась с таким расчетом, чтобы не менее двух третей их массированным огнем могли отражать контрудары и контратаки противника. В остальных фазах наступления примерно треть артгрупп всегда должна была вести огонь.
.....
Во всей массе артиллерии выделялись группы: армейская группа дальнего действия (ДД) — для ведения контрбатарейной борьбы, подавления вражеских командных пунктов и массирования огня на решающих направлениях; группы поддержки пехоты (ПП) — для подавления живой силы и огневых средств противника в полосах наступления стрелковых дивизий, полков—и, наконец, группы артиллерии разрушения (АР). Все они получили конкретные задачи.



Горький опыт Харьковской операции учил нас предусматривать обеспечение флангов и стыков армий и соединений, а также обязательное наличие артиллерийских противотанковых резервов в армиях и стрелковых дивизиях...Собственные артиллерийские группы, способные сломить огнем сопротивление врага на пути движения пехоты и танков, создавались в каждом стрелковом и мотострелковом полку.
Командир группы поддержки пехоты имел свои средства управления. Объединяя несколько дивизионов, он обязан был в бою всегда находиться рядом с командиром стрелкового полка и по его требованию сосредоточивать огонь по целям, оказывающим сопротивление подразделениям. Командирам дивизионов и батарей предписывалось находиться с командирами батальонов, рот и выполнять их заявки.

Продолжительность артподготовки мы определили в 1 час 20 минут. При этом предлагалось сначала провести пятиминутный артналет, затем 1 час 5 минут отводились на подавление и разрушение целей, и, наконец, следовал второй огневой налет, — рассчитанный на 10 минут. В огневых налетах предстояло участвовать всей артиллерии и минометам, в том числе гвардейским и огневым средствам стрелковых войск{239}. В ходе артподготовки 45-миллиметровые батальонные и 76-миллиметровые полковые орудия предназначались: до атаки пехоты — для стрельбы прямой наводкой, а с началом атаки — в качестве орудий сопровождения пехоты и танков.
......
Много внимания потребовала организация обеспечения пехоты и особенно танков при сопровождении их в глубине расположения врага. После оживленного обсуждения пришли к выводу о необходимости осуществлять его методом последовательного сосредоточения огня по конкретным рубежам. Ввод в прорыв подвижных соединений предлагалось обеспечить огнем армейских артгрупп дальнего действия и части артиллерии стрелковых дивизий. Кроме того, для сопровождения огнем и колесами танков и кавалерии рекомендовалось придать каждому корпусу по два артполка.
Многие детальные вопросы артобес-печения, конечно, были оставлены в компетенции армейского командования.

Тем временем Я. Н. Федоренко достал из своего портфеля несколько оттисков приказа ГКО № 325 (http://tankfront.ru/ussr/doc/nko/prikaz_nko_1942_325.html) и роздал их всем присутствующим.
Мы тут же бегло ознакомились с документом и убедились, что в нем не только был глубоко обобщен предшествующий боевой опыт, но и даны четкие принципиальные установки по боевому применению частей, соединений и объединений бронетанковых и механизированных войск.

Так, отдельные танковые бригады и полки предназначались для непосредственной поддержки пехоты, а танковые корпуса и армии — для использования на главных направлениях в качестве эшелонов развития успеха в целях разобщения и окружения крупных группировок врага. Шла здесь речь и о необходимости тщательной подготовки танковых ударов, о конкретных мерах по обеспечению ввода танков в прорыв, мощной и непрерывной авиационной и артиллерийской поддержке. Это вызвало у всех нас воодушевление.

Нельзя не подчеркнуть, что этот приказ сыграл важную роль во всем дальнейшем развитии теории и практики боевого применения танковых войск в минувшей войне. Более того, он до ее завершения был единственным основополагающим документом по боевому использованию оперативных соединений и объединений танковых войск, ибо вышедший в феврале 1944 года Боевой устав бронетанковых и механизированных войск определял применение танковых подразделений, частей и соединений лишь до бригады включительно.
...После ознакомления с приказом начался было разговор о становлении и развитии танковых войск, но Яков Николаевич{Федоренко} прервал его:
— Теория, други мои, сера, но вечно зелено древо жизни. Примемся сейчас за дело, время не терпит, а на досуге тем, кто интересуется, я расскажу сам об истории танков, так как выстрадал ее, что называется, на собственной шкуре.
Выдержав паузу, главный танкист сказал:
— Первое, что нам следует обсудить,— это использование 5-й танковой армии — нашей основной силы. Ведь в нее войдут 6 стрелковых дивизий: 14-я и 47-я гвардейские, 119, 124, 159 и 346-я, 2 танковых корпуса (1-й и 26-й), 8-й кавалерийский корпус, а также 8-й отдельный мотоциклетный полк, 25 артиллерийских и минометных полков и другие средства усиления, ей же будет придан 1-й смешанный авиакорпус.

В этот момент в комнату вошел Н. Ф. Ватутин и с ходу спросил:
— Какие же задачи, по вашему танкистскому мнению, способна выполнить эта махина?
— Прежде всего,— ответил Я. Н. Федоренко,— ей, конечно, предстоит замкнуть кольцо окружения вокруг сталинградской группировки врага во взаимодействии с войсками генерал-полковника Еременко.
— А что еще?
— Совместно с армией Чистякова частью сил может создать внутренний фронт окружения и расправиться с 3-й румынской армией, а остальными силами образовать внешний фронт окружения примерно по восточному берегу реки Чир,—добавил Г. С. Родин.
— Не много ли вы от нас требуете? — усомнился Прокофий Логвинович.
— Вы правы,— согласился Н. Ф. Ватутин.— Решение задач всего фронта мы не можем взвалить на плечи одной армии, как бы ни была она сильна и многочисленна.
— И, обращаясь ко мне, сказал: — Семен Павлович, доложите, какую поддержку конкретно будет иметь 5-я танковая армия.

— Во-первых, в ударную группировку фронта,— сообщил я,— наряду с 5-й танковой войдет 21-я армия, также довольно сильная и имеющая в своем составе танковый корпус.
Во-вторых, совместные действия этих армий поддержат с запада вспомогательным ударом три стрелковые дивизии 63-й армии с линии Рубежинский, Ягодный в общем направлении на Боковскую, а с востока — 65-я (бывшая 4-я танковая) армия Донского фронта с рубежа Клетская, Мело-Меловский в общем направлении на Вертячий.
— Это очень отрадно,— оценил Прокофий Логвинович.
— Тем не менее я бы рекомендовал двухэшелонное построение танковых корпусов,— включился в разговор Г. С. Родин.
— Опыт действий 28-го танкового корпуса в составе 1-й танковой армии показал, что лишь при этом условии обеспечивается возможность наращивать силу удара с целью развить обозначившийся успех, так же как и решать непредвиденные задачи, которые обязательно возникнут в оперативной глубине вражеской обороны.
— Это разумное предложение. Полагаю, никто оспаривать не станет,— как бы подвел черту Н. Ф. Ватутин.

Затем были рассмотрены и некоторые другие принципиальные вопросы действий танков.
Так, если с глубиной их удара, обусловленной объективными обстоятельствами и составлявшей примерно 130—160 километров, все были согласны, то предписываемый планом темп продвижения танковых корпусов вызвал полемику. В первый день они должны были преодолеть 35—40 километров. Это было реально при массированном содействии артиллерии и авиации.

Но вот на второй день темп должен был возрасти почти втрое и достигнуть 100 километров. А. О. Ахманов, Г. С. Родин, П. Л. Романенко и я высказали сомнение.
Генерал же Федоренко считал, что танки, выйдя на оперативный простор и не встречая особых естественных препятствий, способны преодолеть такое расстояние.
Затяжка в их продвижении даст время противнику выдвинуть резервы. Мы возражали, напомнив о сравнительно глубоком эшелонировании вражеской обороны.
Полковник Ахманов считал, что даже по чисто техническим причинам такой темп едва ли реален. Я напомнил о необходимости в тот же день форсировать Дон, что тоже потребует времени.
На это Н. Ф. Ватутин сказал, что все мы находимся в плену прежнего тяжелого опыта действий танков в условиях подавляющего превосходства противника.

— Теперь же,— продолжал он,— ситуация коренным образом меняется. Подавляющее превосходство в танках, артиллерии и авиации будет на нашей стороне.
Таков хорошо сохранившийся в моей памяти образчик нашей работы над планом фронтовой операции. Кстати сказать, общий план контрнаступления трех фронтов, созданный в центре, ярко свидетельствовал о том, что Ставка и Генеральный штаб являлись подлинным мозгом нашей армии в условиях войны. Этот документ, относящийся всецело к области военной стратегии, охватывал все принципиальные аспекты того комплекса операций, который вошел затем в историю под названием сталинградского контрнаступления.
От нас же требовалось интерпретировать данный основополагающий документ в оперативном масштабе.
Это выдвигало тоже уйму проблем, конечно, в рамках одного фронта, тем не менее без их грамотного решения во времени и пространстве основной план остался бы лишь неосуществленной выдающейся военно-теоретической разработкой.

Сейчас, по прошествии стольких лет, трудно определить вклад того или иного должностного лица в разработку нашего фронтового плана, но вклад Н. Ф. Ватутина, бесспорно, был решающим. При этом метод его руководства был весьма своеобычен. Он не вмешивался непосредственно в процесс нашей работы, предоставляя широкую самостоятельность штабу. Надо отдать должное и Г. Д. Стельмаху, который отличался острым аналитическим умом, прекрасной памятью и, я бы сказал, талантом графика. Думаю, что в довоенное время он занимался на досуге рисованием, ибо подготовленные им оперативные карты-схемы отличались особым изяществом.

Н. Ф. Ватутин, внешне целиком доверившись штабу и руководителям армейских служб, исподволь и сам продумывал буквально каждый сколько-нибудь принципиальный вопрос будущего плана. На сравнительно небольшой карте он четко прорисовывал направления ударов, фиксировал особенности оперативного построения вражеских войск, систему их обороны. На обороте карты своим бисерным почерком Николай Федорович ухитрялся вписать на площади обычного листа основные параграфы плана и сделать соответствующие расчеты. Когда мы с Григорием Давидовичем докладывали подготовленные штабом документы, Ватутин сравнивал наши наметки со своими. Если они совпадали, он как-то по-детски радовался. Если обнаруживал расхождения — озадаченно замолкал и нередко подолгу проигрывал варианты в уме. Наконец спокойно либо признавал наш вариант лучшим, либо, что бывало чаще, обоснованно и корректно объяснял, в чем состояла наша ошибка.

4 ноября на моем командном пункте собрались представитель Ставки Верховного Главнокомандования генерал армии Г. К. Жуков, командующий войсками Донского фронта генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский, командующий 65-й армией генерал-лейтенант П. И. Батов, командующий войсками Юго-Западного фронта генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин, начальник штаба армии генерал-майор В. А. Пеньковский, командир 4-го танкового корпуса генерал-майор А. Г. Кравченко, командир 3-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-майор И. А. Плиев, работники штаба.

Генерал Ватутин ознакомил нас уже значительно подробнее с общим замыслом предстоящего контрнаступления:
— Ставка Верховного Главнокомандования разработала план наступательной операции по окружению и уничтожению противника в междуречье Волги и Дона. Задача — окружить и уничтожить основные силы противника, прорвавшегося к Сталинграду. Ваша 21-я армия, — сказал далее Ватутин, — прорывает оборону с рубежа Серафимович, Клетская, действуя в составе ударной группировки фронта.
Введенные в прорыв танковые и кавалерийские корпуса обеспечивают быстрое продвижение в район Калача на Дону. Здесь они соединяются с войсками Сталинградского фронта и замыкают кольцо окружения всей группировки.

Далее он пояснил, что наступательную операцию 21-й армии по характеру развернувшихся действий и по складывающейся оперативной обстановке следует разделить на два этапа.
Первый — окружение и уничтожение румынской группировки противника.
Второй — завершение окружения вражеской группировки, прорвавшейся к Сталинграду.

Здесь мы узнали, что вместе с нами наносит удар 5-я танковая армия в общем направлении на Калач, а войска правого крыла Юго-Западного фронта своими активными действиями будут сковывать силы противника, чтобы предотвратить возможность переброски их на направление нашего главного удара. Предусматривалось также выдвижение части сил Юго-Западного и Сталинградского фронтов на рубеж рек Чир и Аксай с целью изоляции окруженной группировки противника в районе Сталинграда от гитлеровских армий, действовавших на Кавказском направлении. На эти же части возлагалась задача не допустить подхода оперативных резервов противника и отразить его попытки прорваться к окруженной армии Паулюса.

....................

Сосредоточение войск и техники на плацдарме на правом берегу Дона в последние дни перед наступлением было таким плотным, что каждый вражеский снаряд, мина, бомба, упавшие в этом районе, обязательно поразили бы какую-то цель.
Не раз вспоминал я тогда разговор с Г. К. Жуковым, который, заслушав мое решение о том, что за три дня к утру 19 ноября мы сосредоточим войска на плацдарме правого берега, спросил меня:
— Уверены ли вы, как командарм, что противник не обнаружит вашего сосредоточения?
Трудно было ответить на этот вопрос, но я доложил:
— Мы приняли все меры для маскировки войск на правом берегу.
Доложил я ему о том, что обстреливаем отдельные самолеты противника столько же, сколько и раньше, и ведем огонь с левого берега Дона, хотя тогда уже целая зенитная дивизия была расположена на правом берегу. В лесу, в старом русле Дона, мы закопали танки, замаскировали их. Целые дни над нашим расположением летают самолеты-разведчики, фотографируя местность, и если мы обнаруживали малейшие элементы демаскировки, сразу же ликвидировали их, делали маскировку более тщательно.
Г. К. Жуков сказал мне:
— Учтите, товарищ Чистяков, если противник обнаружит ваше сосредоточение, он будет авиацией день и ночь бомбить и не только нанесет вам очень большой урон в людях и технике, не только сорвет планы вашей армии, но и всю операцию, задуманную Ставкой Верховного Главнокомандования.
Я доложил:
— Все это я прекрасно понимаю, но у меня нет другого выхода. Мы не сможем переправить за одну ночь войска с левого берега на правый и к тому же вывести их в исходное положение для наступления.
Г. К. Жуков подумал, подумал, посмотрел на карту, на меня и вздохнул:
— Да, положение у вас очень трудное, и если ты родился в сорочке, все будет хорошо. Но ведь немец может тебя тут разбахать, если учует, сколько тут собралось силы, и побежишь ты от него в одной рубашке...
Потом улыбнулся и добавил:
— Но может быть, противник учтет, что ты молодой командарм, и, чтобы не портить тебе карьеру, пощадит на этот случай.
Затем предупредил:
— Главное, самое главное — маскировка. Помните о режиме своей авиации, а особенно о режиме рации. Категорически запретите всякие работы днем на переправах. Никаких телефонных разговоров штабов армий с соединениями, частями и внутри самих соединений и частей, строгий режим передвижения по переправам днем, а ночью режим света. Особенно следите за переправами танков и автотранспорта. — И снова: — Учтите, товарищ Чистяков, вам впервые приходится выполнять такую сложную, ответственную задачу, и от успеха ее выполнения зависит вся операция.

А 27 октября, когда штабы артиллерии 5-й танковой, 21-й, 65-й и других армий Юго-Западного и Донского фронтов были извещены об операции и приступили к ее подготовке, выдвижение артиллерии РВГК на огневые позиции нам приказали закончить к 8 ноября.
На фронт один за другим прибывали артиллерийские полки резерва Верховного Главнокомандования. Об артиллерийском усилении армий говорят такие, например, цифры. Если в 21-й и 65-й армиях, наносивших удары смежными флангами, число орудий и минометов в сумме составляло к 28 октября около 1380 стволов, то три недели спустя их было уже более 2880. Прибавьте к ним артполки прибывающих стрелковых дивизий — ведь северо-западней Сталинграда развертывался новый, Юго-Западный фронт! Как скрытно разместить эту массу артиллерии в открытой степи? Ни рощ здесь нет, ни тем более лесов. Только овраги, по-здешнему — балки. Правда, они широки, глубоки, извилисты. Иные тянутся на километр и более. Эти балки и стали для нас главным средством маскировки артиллерии.
Вторая трудность — слабо развитая дорожная сеть. Северная ударная группировка советских войск — Юго-Западный фронт и часть сил Донского фронта — обслуживалась единственной железной дорогой, которая к тому же часто подвергалась налетам вражеской авиации. Станции выгрузки находились в 100–250 км от артиллерийских позиционных районов.


И все же, курсируя по ночам степными маршрутами от станций выгрузки к фронту, видя, какая масса людей и техники скапливается близ передовой в балках и лощинах, я с опаской думал, как трудно скрыть от разведки противника эту громадную перегруппировку войск на открытых пространствах. Однако пленные, взятые в октябре и первой половине ноября на Донском фронте, ничего не говорили о том, что наши приготовления к наступлению стали известны их начальству.

Оперативную пассивность противника видели воочию все мы, ее отмечали в штабах, где обобщались разведывательные сведения, в том числе из глубоких тылов сталинградской группировки врага. Вражеские войска вдоль всей линии фронта строили новые дзоты, убежища, соединяли окопы в траншеи, ставили новые минные поля и проволочные заграждения. Ясно было, что там готовятся к долгой и суровой зиме, но не к нашему наступлению.

Единственный участок, где мы наблюдали некоторое оживление в последней декаде октября, — это район хуторов Вертячий и Песковатка.
Там, по переправам на Дону и далее по кратчайшей дороге к Сталинграду, шли из тыла к фронту вражеские колонны — пехота, артиллерия, танки, автомашины с грузами. Обратно из Сталинграда в тыл уходили столь же длинные колонны санитарных автомашин, поврежденной техники и небольшие группы солдат, — видимо, остатки частей, отводимых на переформирование. Для прикрытия этой главной питающей артерии гитлеровцы усилили участок фронта на севере. Больше — нигде!


Одно из последних заданий генерал-полковника Н. Н. Воронова мне довелось выполнять уже в десятых числах ноября, вплоть до кануна наступления. Николай Николаевич вызвал нас с Михаилом Владимировичем Ростовцевым, пригласил к карте и заговорил о немецкой обороне, находившейся далеко в стороне от намеченного главного удара в междуречье Волги и Дона. Места, всем нам знакомые еще с июля, по первой поездке в Сталинград, Тогда эти полевые укрепления обороняли части 62-й армии, теперь их занял 14-й немецкий танковый корпус и пехотные дивизии 6-й немецкой армии.Николай Николаевич сказал примерно следующее:

— Возможно, успех главного удара позволит нам сразу прорваться к Сталинграду, и мы с тыла ударим по этой мощной обороне.
Но нельзя исключать и другой вариант, противник отойдет к Сталинграду, уплотнит оборону, и тогда борьба за эти укрепления может дорого нам обойтись.
Надо к такому варианту подготовиться. Узнайте в разведотделе фронта, что им известно об этом участке обороны, оцените факты с точки зрения артиллериста, побывайте на наблюдательных пунктах, потолкуйте с разведчиками на передовой. Подготовьте предварительные соображения, доложите мне.
Мы с полковником Ростовцевым такие соображения подготовили. Разведданные мы получили в разведотделе фронта и разведотделах 24-й и 66-й армий, кое-что уточнили личными наблюдениями и беседами с артиллерийскими разведчиками на передовой. Картина вражеской обороны здесь, в непосредственной близости от Сталинграда, рисовалась весьма внушительная. Передний край фашистов проходил по внешнему обводу старых сталинградских укреплений. Блиндажи в 6–8 накатов, траншеи полного профиля, то есть глубокие. Убежища, землянки, конюшни и даже автогаражи вкопаны в стены оврагов. Часть передовой тянулась по железнодорожной насыпи. Она была умело приспособлена для пулеметных гнезд и противотанковой артиллерии. В насыпи прорыли сквозные узкие щели так, чтобы протащить пулемет или малого калибра пушку. Эти огневые средства выставлялись только на время наших атак. А при артобстреле их прятали в убежищах, отрытых под теми же насыпями и соединенных с пулеметной или артиллерийской позицией проходом. Уничтожить подобную огневую точку было очень трудно.
Наблюдательные пункты также закапывались глубоко в землю. Там оборудовалось убежище, из него вверх шел земляной колодец, верх которого покрывал стальной колпак со щелями для наблюдателей.
Оборону дополняли доты из железобетона, а вся она целиком — от Волги до берегов Дона — весьма напоминала оборону, которую люди военные называют долговременной.

Наши соображения мы суммировали в докладе на имя генерала Н. Н. Воронова. Он сказал, что наша работа в 24-й и 66-й армиях подтвердила его мнение. Оборону противника в междуречье Волги и Дона лучше обойти.
Иной характер носила оборона вражеской сталинградской группировки на фронте 3-й румынской и 8-й итальянской армий. Первая из них, примыкая флангом к 11-му немецкому корпусу, оборонялась по южному берегу Дона. Ее дивизии подковами охватывали перед собой большие плацдармы, ранее захваченные нашими войсками. Далее на запад, тоже вдоль Дона, находились позиции 8-й итальянской армии. Обе эти армии значительно уступали войскам 6-й немецкой армии в боеспособности.
Если итальянцы под руководством немецких инструкторов что-то еще делали для укрепления обороны — строили вторую ее линию, тянули одноколейную железную дорогу к Богучару, оборудовали переправы на притоке Дона реке Богучарка, то в полосе 3-й румынской армии объем работ был меньше.

Частные операции, разведпоиски и различные средства информации позволили нам установить, что оборона здесь менее жесткая, чем на участках немецко-фашистских и итало-фашистских войск.
Даже на переднем крае перекрытия блиндажей делались всего в один-два наката бревен. Окопы мелкие. Ходов сообщения мало, они тоже мелкие. Система огня организована плохо.

Артиллерийский огонь дает слабый эффект. Например, боязнь наших ночных атак часто приводила к вспышкам длительного, беспорядочного, неприцельного артиллерийско-минометного огня.
В поисках наших реактивных минометов — «катюш», залпы которых по ночам вызывали панику в румынской королевской пехоте, их артиллерия, тоже ночью, выпускала тысячи снарядов по перекресткам дорог и деревням в нашем тылу. Эта стрельба, как говорится, «на авось» никаких потерь не причиняла.

Просто наши специалисты по инструментальной артиллерийской разведке, засекая вражеские батареи по вспышкам и звуку, имели возможность лишний раз убедиться, правильно ли определены будущие цели — та или иная батарея или дивизион.
Итальянцы также любили расходовать снаряды. Они часто и без пристрелки обрушивали массированный огонь. Издали он, конечно, выглядит внушительно — стена огня и дыма. А в действительности такой огонь, как и всякий неприцельный, рассчитан на слабые нервы. Потерь он не приносит. Или они минимальные.

А расплачиваться любителям пострелять «в белый свет, как в копеечку» пришлось, и очень скоро. Система их артиллерийских средств — полков, дивизионов, батарей — была в ходе этих беспорядочных обстрелов выявлена. Каждую огневую позицию наши разведчики с помощью электрических приборов точно «прослушали», определили координаты, нанесли на топографические карты, высчитали данные для стрельбы — прицел, угломер и так далее. И когда мы, совершив ночной марш от железной дороги, выводили на позиции очередной артполк РВГК, то его командование тут же получало от разведчиков готовые данные. Огонь можно было открывать тотчас.

О том, что засечка с помощью приборов инструментальной разведки много точней глазомерной, то есть через бинокль или стереотрубу, говорить не приходится. Однако помимо точности приборы АИР помогают установить достоверность целей, до которых не достанет и самый сильный оптический прибор, ибо они и далеко от наблюдателя, и за естественными укрытиями (горы, лес и прочее).

Вот, к примеру, сравнительные данные. В полосе 21-й армии на 28 октября визуальной (глазомерной) разведкой были установлены 70 артиллерийских батарей. Прибывший в армию дивизион АИР, исследовав указанные ему цели, установил наличие лишь 30 артиллерийских батарей. Остальные оказались либо ложными, либо изображенными вражескими «кочующими» орудиями, чтобы ввести нас в заблуждение.
День 19 ноября 1942 года тогда же назвали Днем артиллерии еще и потому, что наша артиллерия впервые в столь широком масштабе применила артиллерийское наступление. Этот термин, как уже известно читателю, был назван в директиве Ставки ВГК от 10 января 1942 года.
До контрнаступления под Сталинградом выполнить это требование директивы Ставки не удавалось по ряду объективных причин.
Сказывались еще наши потери в артиллерийской технике, в вооружении, в командирских кадрах, а также недостаток опыта. День 19 ноября показал, что эти отрицательные факты и явления наша артиллерия уже преодолевает, что происходит качественный скачок в ее развитии. Конечно, если говорить объективно, подобные перестройки не происходят да и не могут произойти в какие-то дни или даже недели. Но мы, в них участвующие, в те дни уже видели, чувствовали, осязали быстро надвигающиеся перемены под Сталинградом. Артиллерия росла не только количественно, но и качественно. И по всем линиям: в огневой подготовке, в тактике, в организации, в разведке и так далее. Вот прибыли на Донской фронт из резерва Ставки две артиллерийские дивизии — 1-я и 4-я. В каждой восемь артполков. И хотя в этих новых артиллерийских соединениях не было ни соответствующих крупных штабов, ни даже средств связи для оперативного и гибкого управления, мы понимали: будущее за такими крупными соединениями. Действительно, уже в следующем году артиллерийские дивизии, получив штабы с опытными специалистами, стали мощным средством прорыва обороны, которому наш противник ничего не смог противопоставить до самого конца войны.
Но вернусь к ноябрю сорок второго.

Донской фронт наступает с плацдарма у Клетской и из района Качалинской. Разгромив противостоящие немецкие войска, продвигается в общем направлении на Вертячий и во взаимодействии с войсками Юго-Западного фронта окружает и уничтожает противника в малой излучине Дона. После этого совместно с войсками Сталинградского фронта приступает к уничтожению основной вражеской группировки, окруженной в районе Сталинграда. К этому времени к нам из Юго-Западного фронта возвращается 21-я армия.
Вначале намечалось, что Юго-Западный и Донской фронты переходят в наступление 9 ноября, а Сталинградский— 10 ноября. Но в связи с запаздыванием сосредоточения сил и средств этот срок был перенесен на 19 ноября для Юго-Западного и Донского и на 20 ноября для Сталинградского фронтов.

Хотя обстановка заставляла спешить с нанесением удара. Ставка поступила мудро, прислушавшись к просьбам командующих фронтами. Войска получили возможность хорошо подготовиться и организованно начать наступление. Это в значительной степени предопределило его успех.
К началу операции Донской фронт получил из резерва Ставки три стрелковые дивизии, укомплектованные процентов на шестьдесят, да 16-я воздушная армия получила второй бомбардировочный корпус. Слабое усиление стрелковыми соединениями нас не удивляло. Мы понимали, что свежие войска нужны прежде всего там, где решается судьба всей операции.

А так как главная роль в окружении противника отводилась Юго-Западному фронту, то он получал не только пехоту, но и большое количество подвижных войск.
Значительно был усилен Сталинградский фронт: ему ведь тоже предстояло прорвать оборону и быстрым продвижением навстречу войскам Юго-Западного фронта сомкнуть кольцо вокруг вражеской группировки.
На основании директивы Ставки и сообразуясь с конкретной обстановкой, было принято решение на проведение наступательной операции и поставлена задача войскам Донского фронта. В ходе длительных боев на рубеже Дона и в междуречье штабы хорошо изучили противника и местность. Это обстоятельство значительно облегчало постановку задач армиям и предоставляло им больше времени на организацию боя.

Во фронтовой операции особая роль отводилась 65-й армии. Ей предстояло участвовать совместно с 21-й армией (соседней справа) в главном ударе.
Задача у них общая: прорвать фронт, уничтожить противостоящие вражеские части, а затем, зайдя во фланг и тыл обороны противника на рубеже реки Дон, наступать в юго-восточном направлении на Вертячий. Но разница заключалась в том, что перед 21-й армией стояли румыны, а перед 65-й — немецкие части.
Учитывая это обстоятельство, мы старались по возможности усилить войска Батова, даже за счет ослабления других армий.
Весьма сложная задача возлагалась на 24-ю армию. Она должна была наступать в междуречье, примыкая своим правым флангом к Дону, прорвать оборону противника и, продвигаясь на Вертячий, воспрепятствовать отходу на восточный берег реки вражеских войск, действовавших против 65-й и 21-й армий.
Должен сознаться, что эта задача при тех средствах, которые мы могли сюда выделить, была явно невыполнимой.

Однако мы рассчитывали, что своими наступательными действиями 24-я скует значительные силы противника, лишив его возможности подкреплять свои войска на главном направлении.
По-видимому, и Ставка учитывала это, обязав фронт так использовать армию Галанина.

Поскольку 66-я армия никаких дополнительных средств усиления не получила, ей было приказано лишь сковывать противостоящие вражеские части. Она к таким действиям уже привыкла. Задача нелегкая и, прямо скажем, неблагодарная.

Но на войне часто приходится прибегать и к такому характеру действий. Командиры, на долю которых выпадает эта участь, затрачивают энергию подчас больше, чем те, что наступают на решающем направлении. И притом без всякой перспективы отличиться! Плохо, когда такие обстоятельства не учитываются командованием. Мне скажут, что подобного рода рассуждения относятся к области психологии. Но военачальник обязан быть хорошим психологом, уметь понимать переживания солдата. Справедливая оценка действий каждого командира и его подчиненных с учетом всех трудностей, выпавших на их долю, воодушевляет людей, укрепляет их веру в свои силы

В 1942 году появилось новое понятие о действиях артиллерии, так называемое артиллерийское наступление.
...Теперь оно, как понятие, уже отжило свой век, но в годы Великой Отечественной войны артиллерийское наступление играло очень большую роль.
Думаю, что не каждый может себе представить, в чем оно заключалось. Поэтому попытаюсь рассказать о нем самое главное, не обременяя читателя специальными терминами.
Основной смысл его заключался в сосредоточении к участкам прорыва основной массы артиллерии, имеющейся во фронте (армии), которая своим огнем должна была сначала подготовить атаку, а потом оказывать непрерывную поддержку наступающим войскам — пехоте и танкам, сочетая свой огонь с их движением.
Чтобы придать артиллерийскому наступлению определенную стройность, его расчленили на три периода: артиллерийская подготовка атаки, поддержка атаки и сопровождение пехоты и танков при бое в глубине.

Такой порядок требовал большой подготовки и высокой организованности действий. К участкам прорыва стягивались тысячи орудий и минометов, которые нужно было принять, распределить между армиями и дивизиями, расположить на местности, обеспечить боеприпасами.
Во время подготовки атаки вся эта масса артиллерии должна была обрушить десятки тысяч снарядов и мин на голову врага, надежно подавить его оборону.
А подавить — это значит нанести противнику такие потери, так воздействовать на него морально, чтобы он лишился способности к сопротивлению хотя бы на короткое время, достаточное для успешной атаки нашей пехоты и танков.
Нетрудно понять, что эффективность артиллерийской подготовки была в прямой зависимости от результатов разведки и точности огня.
Все это требовало длительной, напряженной работы тысяч разведчиков, топографов и многих других специалистов. Артиллерийские штабы должны были руководить всей этой сложной работой и планировать огонь артиллерии.....
Прошли многие месяцы войны, насыщенные многочисленными большими и малыми операциями, прежде чем артиллерийское наступление приобрело необходимую стройность.
В ноябрьские же дни 1942 года нам еще многое было неясно, о многом еще нужно было серьезно подумать. А время не ждало, и мы работали с большим напряжением.
...к началу наступления на трех фронтах было сосредоточено не менее 8 миллионов снарядов и мин,....

Совещание 4 ноября 1942 года на хуторе Орловском было представительным: Г. К. Жуков, К. К. Рокоссовский, Н. Н. Воронов, Н. Ф. Ватутин, члены военных советов фронтов А. И. Кириченко и А. С. Желтов, несколько генералов из Генштаба.
Заслушивались доклады командармов. Последний смотр сил ударных групп всего северного крыла.
Дошла очередь до 65-й армии. Краткий доклад о мероприятиях, проведенных в войсках армии. Характеристика плацдарма. Переходя к оперативной обстановке, я доложил:
— Дорожа вашим временем, прошу разрешения начать сразу с выводов о противнике перед фронтом шестьдесят пятой армии.
— Докладывайте как положено, а выводы мы сами сделаем, — отозвался Жуков.
— Имею веские основания, — сказал я и положил на стол листы опроса захваченных накануне пленных.
Рокоссовский, наклоняясь к представителям Ставки, бегло проглядел и одобрительно кивнул. Его голубые глаза улыбались.
Жуков, прочитав, быстро, прошел к телефону и вызвал по прямому проводу Ставку. Через минуту он уже докладывал Верховному Главнокомандующему:
— Ваши предположения о наличии стыка двух группировок на клетском направлении подтвердились.
У Батова разведка захватила пленных из триста семьдесят шестой немецкой и третьей румынской дивизий.
Из телефонной трубки послышался знакомый голос с характерным восточным акцентом:
— Рад этому обстоятельству. Желаю товарищам успеха. Всего хорошего.
...Золото — ребята-разведчики. Слышали бы они эти слова!..
Представитель Ставки приказал продолжать доклад. Я доложил свое решение, план предстоящей операции. Жуков спросил:
— Сколько в армии танков?
— Две бригады. Тринадцать танков в одной, в другой — одиннадцать.
— И вы намерены наступать с этими силами? Жуков сразу подметил самое слабое наше место. Может быть, поможет?..
— Мы подбросим армии танки, — сказал командующий фронтом.
— Обязательно. Без этого какой же с него спрос!..

Хутор Орловский находился в тылу позиций Юго-Западного фронта, машина шла по донской степи, и все вокруг давало чувствовать, как наливаются силой мускулы готовящихся к удару соседних армий. Днем здесь было безжизненно, уныло, однообразно. Но только пала на землю тьма, и все изменилось. Сосредоточение войск проводилось при тщательных мерах скрытности, лишь в ночное время. Поэтому немецкой разведке и не удалось нащупать наши ударные группировки.
Все, что днем притаилось по балкам и лощинам, скрываясь от глаз неприятеля, теперь ожило и покатилось к фронту.
На фоне сумрачного неба обрисовывались контуры тяжелых танков. Ворчали тягачи, переругивались солдаты, поднимая из балок орудия.
Проскакивали мимо одна за другой машины с боеприпасами, обдавая нас брызгами грязи. К запаху размокшей осенней земли примешивались запахи бензина, соляровой гари и махорки. Юго-Западный фронт спешил завершить подготовку своих ударных групп. Она несколько затягивалась.
Правда, у них и задачи сложнее и масштаб покрупнее нашего. Ватутин готовился бросить на своих участках в прорыв полтысячи танков.
Из них у Чистякова пойдут в бой полтораста машин и к тому же славный гвардейский кавалерийский корпус Плиева.
Под впечатлением недавнего совещания и могучего ночного движения живо представились наши подвижные соединения, накатывающиеся с севера на задонские тылы врага в прорыв под Базковской, Распопинской, Клетской...

Приказ о переходе 65-й армии в наступление мы с Ф. II. Лучко подписали 8 ноября.
К этому времени все было подготовлено. Но в ночь на 9-е фронт известил, что операция откладывается.

К Романенко еще не подошли все силы, и Ставка перенесла срок примерно на декаду. Десять дней напряженного ожидания.
Фронтовики знают, насколько трудно сдерживать себя, образно говоря, на рывке. Единственное, что утешало: может быть, за это время произойдет ледостав.
Пока что по Дону шло густое сало, а нашим войскам предстояло форсировать эту реку.
Каждый день мог принести изменения и в обстановке. Наша ударная группа была, как говорят, тише воды, ниже травы. Как будто ничем не выдали, что на «пятачке» плацдарма собран крепкий кулак. Ночами гоняли порожние автомашины и тракторы с полупритушенными фарами от Дона в тыл с расчетом, что противник примет это движение за отвод некоторых частей 65-й армии.

Мы притаились, но зима наступала, и немцы не могли не считаться с этим. Пока они еще дрались в Сталинграде. Их группировка по-прежнему пыталась наступать.
Но так уже не могло продолжаться. Самое опасное на войне предположить, что противник глупее тебя. Однажды в эти напряженные дни ноября у нас в штабе зашел разговор о вероятных действиях немецкого командования. Не помню, кто из товарищей высказал мысль, что зима вот-вот отрезвит гитлеровских генералов и заставит переходить к обороне.

Это значило бы прежде всего укрепление вражеских рубежей против задоно-авиловского и клетского плацдармов и создание противником подвижных резервов в большой излучине, то есть в районе переправ (Вертячий, Песковатка, Калач). Иначе говоря, откладывание наступления могло сработать прежде всего не в пользу нашей армии. Это тревожило и заставляло нажимать на разведку.
10 ноября снова отличилась 304-я дивизия. На этот раз была проведена разведка боем. Захватили 31 пленного из 1-й кавалерийской дивизии румын.
12 ноября Железная 24-я дивизия осуществила дерзкий поиск и взяла в плен 30 немецких солдат. В ту пору такое количество пленных считалось большим достижением. На вопрос, кто отличился, Серафим Петрович Меркулов с удовольствием доложил, что это ребята майора Н. Р. Романца.
— Прошу заметить этого командира, — сказал комдив. — Хотя и молод, но уже мастер. На моих глазах поднялся. Под Кривым Рогом, доложу вам, этот Романец, тогда капитан, совсем зеленым был. Такое, бывало, делал, хоть с командования снимай. А жилка, чувствую, имеется.
На Северном Донце, помню, под Сухой Гомольшой, еще приходилось самолично его таскать по всем буграм и оврагам, готовя полк к ночному бою. А теперь окреп в крыльях. Сам летает.

Данные, полученные на допросах пленных и проверенные разведкой, говорили, что у противника намечается какая-то переброска сил.
Как-то подполковник Никитин пришел и, обескураженный, доложил, что многие румынские солдаты показывают, будто немцы готовят на нашем участке наступление.
Невероятная вещь! Но в ней должен же быть какой-то смысл. Стали докапываться. Конкретно речь шла о том, что в Верхне-Бузиновке немцы готовятся к приему частей, отводимых из Сталинграда, и накапливают танки против правого крыла нашей армии. Данные на 13 ноября: в Цимловском и Ореховском находится 40 танков (14-й танковой дивизии), в Логовском — 30 танков, в Осинках — 12, в Сиротской и Камышинке — по 10 танков. 14 — 16 ноября разведка установила, что в Верхне-Бузиновку переброшен с Волги 32-й полк 14-й танковой дивизии.

Это не могло оказать какое-либо влияние на ход контрнаступления в целом, однако грозило неприятностями нашей ударной группе: на клетском направлении к началу боев соотношение сил по танкам стало 2:1 в пользу противника. Забегая вперед, скажем, что только за первые пять дней наступления дивизии В. С. Глебова, С. П. Меркулова и И. А. Макаренко подбили, подожгли и захватили 114 танков, главным образом при отражении контратак. Одна эта цифра говорит о том, сколь напряженные бои развернулись в излучине Дона. Ноябрьское наступление вовсе не представляло собой триумфального шествия, хотя именно такой взгляд сложился в широкой массе советских людей под впечатлением действительно триумфального итога.

На самом деле это были трудные и очень упорные бои. Если раньше немцы показывали, что они умеют наступать, то в ноябре 1942 года (а потом в январе 1943 года) на Волге и Дону они показали умение обороняться. Противник искусно, порой и оригинально, использовал местность (например, относил передний край на обратные скаты высот), умело и быстро организовывал систему огня, особенно противотанкового, осуществлял активную оборону, для которой характерны были непрерывные контратаки.
Войска Донского фронта в силу своего расположения почувствовали это в первые же часы прорыва в гораздо большей мере, чем соединения других участвовавших в операции фронтов.
Окончательный срок начала наступления мне стал известен 17 ноября.

http://www.youtube.com/watch?v=IGCmf7V2mQY&t=79s
http://www.youtube.com/watch?v=IGCmf7V2mQY

В первых числах ноября, по мнению представителей Ставки и командования фронтов сталинградского направления, подготовка войск, штабов и командования к контрнаступлению заканчивалась. Сосредоточение последних войсковых соединений и всего необходимого для начала операции, по самым твердым нашим расчетам, должно было закончиться не позднее 15 ноября. В связи с этим мы с Г. К. Жуковым по договоренности с командующими войсками фронтов решили провести во фронтах для проверки готовности итоговые совещания.
3 ноября под руководством заместителя Верховного Главнокомандующего Г. К. Жукова при моем участии такое совещание было проведено на Юго-Западном фронте.
Кроме командования фронтом и армиями в нем принял участие руководящий состав корпусов и дивизий. 4 ноября такое же совещание было проведено в 21-й армии этого же фронта с привлечением руководящего состава Донского фронта, а 10 ноября — с руководящим составом Сталинградского фронта при штабе 57-й армии.

На этих совещаниях еще раз были тщательно проверены точность понимания командирами поставленных перед ними задач и их решения. Буквально с каждым из них вновь были рассмотрены вопросы организации взаимодействия с артиллерией, танками и авиацией при прорыве обороны противника, взаимодействия с танковыми и кавалерийскими соединениями при вводе их в прорыв и при действиях в глубине обороны противника; обеспечения флангов в ходе операции; взаимодействия с соседними войсковыми объединениями и соединениями; организации управления войсками на всех стадиях операции. Были заслушаны подробные доклады участников совещания о состоянии войск, боевом и материальном обеспечении, готовности соединений к выполнению ответственнейшего задания партии, правительства и военного командования.
После совещаний Г. К. Жуков и я подвели итоги работы, проделанной в войсках.

13 ноября уточненный план был доложен нами на заседании Политбюро ЦК партии и Ставки. Коротко наши выводы состояли в следующем. Группировка немецких войск в основном остается прежней: главные силы 6-й и 4-й танковой армий по-прежнему вовлечены в затяжные бои в районе города. На флангах этих сил (то есть на направлениях наших главных ударов) остаются румынские части. Подхода на сталинградское направление более или менее значительных резервов из глубины за последнее время не наблюдалось. Не отмечалось и каких-либо существенных перегруппировок в войсках противника, действовавших на этом направлении. В целом силы сторон на сталинградском направлении, по имеющимся данным, к началу наступления равны. На направлениях же предстоящих ударов наших фронтов в результате поступления из Ставки резервов и ослабления второстепенных направлений удалось создать мощные ударные группировки с таким превосходством в силах над врагом, которое позволяет безусловно рассчитывать на успех.

9 ноября к нам на фронт прибыл заместитель Верховного Главнокомандующего товарищ Жуков с задачей проверить нашу готовность к контрнаступлению.
На 10 ноября было назначено совещание командующих армиями, командиров корпусов и дивизий. На совещании, состоявшемся в районе командного пункта 57-й армии, в одном из домиков поселка Татьянки, прижавшегося к Волге и скрытого углублением обрывистого берега поймы реки, присутствовали товарищи Хрущев, Жуков, я, мои заместители Захаров, Попов, командующий бронетанковыми войсками фронта Новиков, командующий артиллерией фронта Матвеев, командармы Толбухин, Труфанов, командиры механизированных корпусов Вольский, Танасчишин, командир 4-го кавалерийского корпуса Шапкин, члены военных советов 51-й и 57-й армий Халезов и Мартыненко, начальники родов войск и служб фронта и командиры дивизий, входивших в ударные группы.

На совещании, которое проводилось Военным советом фронта, были заслушаны решения командующих армиями, командиров отдельных корпусов, некоторых командиров дивизий. Мы внесли ряд поправок в решения и утвердили их. Выступивший в заключение товарищ Жуков положительно отозвался о решениях и подготовке Сталинградского фронта, подчеркнув, что доложит в Ставке суть этих решений.В конце совещания был отработан план взаимодействия фронтов, в особенности Сталинградского и Юго-Западного, которые наступали навстречу друг другу и должны были соединиться и замкнуть кольцо окружения.В приподнятом настроении разъехались военачальники по своим войскам. Утром следующего дня товарищ Жуков отправился в Ставку Верховного Главнокомандования.
12 ноября командный пункт был перенесен из Красного Сада в Райгород;
http://maps.google.ru/maps?q=+%D0%A0%D0%B0...%D1%8C&z=10

Все последующие после совещания дни мы продолжали заниматься исключительно подготовкой частей и соединений, предназначенных для участия в наступлении на главном направлении. Лично я проверил тактическую подготовку большинства ударных батальонов, во многих из них провел занятия на местности.....
Особое внимание мы уделили подвижным частям и соединениям, игравшим решающую роль в деле окружения противника. Только в результате стремительного и глубокого удара можно было рассчитывать на их выход в назначенный срок в район Калача, где предстояло установить непосредственную тактическую связь с подвижными соединениями Юго-Западного фронта и замкнуть кольцо окружения.

Сообщение отредактировал Konstanten - 3.10.2012, 23:23

[Konstanten]

Подготовка к контрнаступлению 19 ноября.Продолжение 3

http://www.e-reading.org.ua/bookreader.php..._1942-1971.html

10 ноября 1942 года
Наша 6-я и 3-я румынская армии
Сегодня продолжалось сосредоточение сильной группировки войск противника перед правым флангом и группировки послабее перед левым флангом 3-й румынской армии.
Отмечено появление двух новых стрелковых дивизий севернее Клетской и двух стрелковых дивизий 5-й танковой армии в районе южнее устья Хопра.
Перед правым флангом авиаразведкой, кроме того, обнаружено сосредоточение крупных танковых сил.
Это, по-видимому, 7-й танковый корпус, снятый с участка фронта перед нашим 40-м танковым корпусом (135 танков в районе севернее Клетской).
(Konstanten: 7 танковый корпус в это время находися в резерве Стаки ВГК. )
Появление штаба Юго-Западного фронта в районе северо-западнее Серафимовича указывает на то, что русские планируют крупные наступательные операции.

11 ноября 1942 года
Наша 6-я и 3-я румынская армии
В Сталинграде никаких изменений.
Сосредоточение войск в районе Дубовка – Качалинская дает основание полагать, что противник, несмотря на то что снял часть подразделений, стоявших перед 14-м танковым корпусом, и передислоцировал их в западном направлении, пытается сохранить определенные силы и средства между Волгой и Доном.

Это позволит ему в дальнейшем перейти там к наступательным действиям ограниченного характера.
Передислокация штаба 21-й русской армии в восточном направлении в район Игнатьевского (по показаниям пленных) и выдвижение передового командного пункта 65-й армии подтверждают сосредоточение наступательной группировки противника перед правым флангом 3-й румынской армии.
Сегодня интенсивность движения по дорогам по обе стороны реки Медведицы снизилась, но это, по-видимому, указывает на окончание сосредоточения войск противника.

12 ноября 1942 года
Все более отчетливыми становятся признаки возможного перехода противника в наступление на фронте перед союзными армиями.
Наряду с уже установленными нами двумя районами сосредоточения его сил и средств на флангах 3-й румынской армии, где его можно считать уже готовым к наступательным действиям, все более ясно вырисовывается еще один район концентрации войск под Калачом.
Об этом свидетельствует радиосвязь 63-й армии с 6-7 неустановленными соединениями, предполагаемое выдвижение туда 1-й гвардейской армии, усиленное движение железнодорожных составов к Калачу (может быть, переброска частей 5-й танковой армии), а также информация по линии абвера о появлении в районе новых соединений и частей.
Как распределяются эти силы по фронту, пока еще неясно.

Признаков скорого перехода к наступательным операциям здесь еще нет.Неясность обстановки не позволяет определить конкретные намерения противника.
Следует тем не менее считаться с началом его наступления в ближайшем будущем против 3-й румынской армии, чтобы отрезать линию железной дороги на Сталинград, создать угрозу находящимся восточнее ее немецким войскам и вынудить нас отвести свои силы от Сталинграда, а также освободить водный путь по Волге.
Для более значительных операций имеющихся сейчас у противника сил, по-видимому, недостаточно (перед правым флангом 3-й румынской армии он располагает 16 стрелковыми дивизиями и 1-4 танковыми бригадами, перед левым – 7 стрелковыми и 3 кавалерийскими дивизиями).
]Пока трудно судить, можно ли сразу после завершения операции против 3-й румынской армии ожидать крупных наступательных действий противника через Дон против 8-й итальянской и 2-й венгерской армий с целью продвижения на Ростов или же одновременно с наступлением на 3-ю румынскую армию он предпримет наступательные действия ограниченного характера и против 8-й итальянской и 2-й венгерской армии.
Показания одного из пленных офицеров, назвавшего в качестве цели наступления железную дорогу Морозовск – Сталинград, по-видимому, подтверждают второе предположение.
Продолжающийся подвод резервов противника в район перед фронтом 3-й румынской армии подкрепляет наше мнение о том, что он закончил подготовку к переходу в наступление, в особенности на правом фланге армии.

13 ноября 1942 года
Наша 6-я и 3-я румынская армии
Оценка противника – та же, что и в предыдущие дни (прибытие новых частей и подразделений в район Клетской; движение ночью до 2500 автомашин, главным образом в юго-западном направлении в районах Клетская, Фролово, Михайловка, устье Хопра; предполагаемая выгрузка войск и техники в Фролове и Михайловке).

14 ноября 1942 года
Обстановка в полосе 3-й румынской армии
В поведении противника изменений не отмечено. Его группировки перед обоими флангами армии усилены каждая кавалерийским корпусом (перед правым флангом отмечено появление 6-й гвардейской стрелковой дивизии 3-го гвардейского кавалерийского корпуса, перед левым флангом – 21-й кавалерийской дивизии 8-го кавалерийского корпуса, под Клетской – 5-й истребительно-противотанковой бригады резерва главного командования).
Оценка противника – прежняя.

15 ноября 1942 года
Обстановка в полосе 3-й румынской армии
Оценка противника – та же. Отмечается лишь некоторое снижение его активности и ослабление движения перед фронтом армии.
Радиоразведкой отмечено появление в полосе 63-й армии нового гвардейского стрелкового корпуса.Нумерация его не установлена, предположительно это 3-й гвардейский стрелковый корпус.

16 ноября 1942 года
Обстановка в полосе действий нашей 6-й и 3-й румынской армии
Поведение противника и данные радиоразведки свидетельствуют о необходимости усиления внимания к излучине Дона южнее Кременской (активизация боевых действий перед правым флангом 376-й пехотной дивизии), появление двух новых дивизий (их номера пока не выяснены) в полосе действий 65-й армии, выдвижение к фронту 258-й стрелковой дивизии армейского резерва – на левый фланг 376-й пехотной дивизии. Ранее авиаразведка сосредоточения войск противника в этом районе не обнаруживала.
Разграничительная полоса между 63-й и 1-й гвардейской армией в районе западнее Серафимовича еще не установлена.

17 ноября 1942 года
3-я румынская армия
Прекращение активной переброски войск противника в район западнее Серафимовича и усиление передислокации его частей вблизи от фронта позволяют сделать вывод: выстраиваются боевые порядки для наступления.
Оценка противника – без изменений.
Возможна переправа через Дон в отдельных местах.

18 ноября 1942 года
4-я танковая и 6-я немецкие армии, 3-я румынская армия
По показаниям пленных, ожидается прибытие трех новых танковых бригад, которые, предположительно, войдут в состав 13-го танкового корпуса.
Это означает дополнительное усиление войск противника перед 6-м румынским армейским корпусом.
Ожидаемые наступательные действия противника – хотя и ограниченного характера – могут выйти за рамки местного значения.
К тому же пока неясно, будут ли задействованы новые танковые части на восточном фланге 6-й румынской армии или же в южной части – в районе Бекетовки.
Хотя на фронте 3-й румынской армии ведутся бои местного значения, передислокация сюда 111-й стрелковой дивизии из резерва 61-й русской армии, находящейся в полосе действий группы армий «Центр», свидетельствует о дальнейшем усилении войск противника.
Не исключается возможность одновременного перехода противника к наступательным действиям из района Бекетовки (или же против восточного фронта 6-го румынского армейского корпуса) и на Донском фронте – против 3-й румынской армии.

Мы срочно создавали артиллерийские дивизии — новую форму организации артиллерии, которой предстояло выдержать боевой экзамен в предстоящей наступательной операции.
По нашему замыслу эти дивизии должны были стать постоянно действующими, хорошо управляемыми, мощными артиллерийскими кулаками.
Обладая большой силой и маневренностью, они станут основой наших крупных артиллерийских группировок, способных создавать массированный огонь любой концентрации на нужном направлении.
В глубоком тылу проходило обучение и полное оснащение артиллерийских частей и соединений — резервов Ставки.
Им предстояло отправиться на правый берег Волги для участия в наступлении.
.....

Артиллеристы фронта проявили немало смекалки, чтобы ввести противника в заблуждение.
Они значительно сократили общее количество пристреливающихся батарей, зато эти батареи день за днем накапливали ценные данные, которые с успехом могла использовать прибывающая сюда артиллерия усиления.
Применялась и разработанная еще в довоенное время методика использования специально выделенных пристрелочных орудий, которые давали необходимые данные для стрельбы всей артиллерии подобного калибра.

Глубина прорыва для ударной группировки войск Юго-Западного фронта намечалась в 120 километров, а для ударной группировки войск Сталинградского фронта — до 100 километров.

Развивать успех необходимо в высоких темпах с тем, чтобы за 3-4 суток завершить окружение вражеских войск.

В этой обстановке наша артиллерия, тесно взаимодействуя с авиацией, должна нанести сокрушительные удары на всю оперативную глубину обороны врага, проложить своим огнем путь подвижным оперативным соединениям — трем танковым, двум механизированным и трем кавалерийским корпусам, а зенитчики были обязаны надежно прикрыть их от воздушного противника.
Уже совсем было близко 19 ноября, день решительного наступления. Мы стали измерять время уже не сутками, а часами.

Артиллеристы получали от всех родов войск самые последние данные о вражеских огневых точках, наблюдательных пунктах и узлах связи.
Эти сведения учитывались в планах артиллерийского наступления.
Перед решающим сражением всегда нервничаешь, беспокоишься, думаешь о том, не упущено ли что-нибудь, все ли сделано.
48 часов, оставшихся до начала операции, я тщательно распределил: в блокноте были записаны сотни дел, отмечено, с кем встретиться, кого лишний раз подбодрить, что еще раз проверить.

На фронте всегда много неожиданностей. Так случилось и 17 ноября: А. М. Василевского и меня срочно вызвали в Москву для доклада о готовности Сталинградской наступательной операции.
Сам ли Сталин это придумал или ему кто-нибудь посоветовал, но это была совершенно никчемная затея: ведь могли и другими путями провести эту проверку, к тому же связь работала безупречно. Очень обидно отрываться от дел в такой ответственный момент. Ведь у нас здесь оставалось еще столько работы!
В самолете я перебирал в памяти те брошенные дела, которые в какой-то мере могли повлиять на подготовку к предстоящему наступлению, и беспокоился, будут ли они без меня доведены до конца.

Наш доклад в Ставке ничего существенного не дал. План наступления был одобрен.
Я лишь получил некоторые указания о том, чтобы получше обеспечить в артиллерийском отношении намечающийся 6 — 8 декабря удар по противнику на среднем Дону силами левого крыла Воронежского и правого крыла Юго-Западного фронтов. Но ведь все эти указания можно было бы сообщить по телефону или прислать с доверенным лицом. Чувство досады стало еще острее.

К великому сожалению, вылететь обратно 18 ноября не представилось возможным. Было обидно, что не доведется присутствовать при начале операции небывалого размаха.
Так хотелось увидеть собственными глазами наступление ударной группировки Юго-Западного фронта, где мы имели общее превосходство над противником: в орудиях и танках — двукратное, в минометах — более чем трехкратное. На направлениях главных ударов армий это превосходство было еще значительнее.

Мысленно я рисовал картины боев и больше всего беспокоился, как пройдет период артиллерийской подготовки атаки, как удастся нашим артиллеристам разделаться в этот период с артиллерией и минометами противника, насколько удачен будет переход от артподготовки к сопровождению наступающих войск... Ох, уж этот неуместный вызов в Москву!
Все свободное время после доклада в Ставке я использовал для решения многих вопросов обеспечения последующей операции на среднем Дону. Меня атаковали ближайшие помощники, у которых накопилась уйма срочных дел.

Порадовал меня в этот день приказ наркома обороны, имевший большое значение для артиллерии:
«В целях улучшения руководства и повышения ответственности артиллерийских начальников за боевое применение артиллерии приказываю начальников артиллерии Красной Армии, фронта, армии, корпуса впредь именовать — командующий артиллерией Красной Армии, фронта, армии, корпуса».Вскоре этот приказ был распространен на начальников артиллерии дивизий и бригад.
В дальнейшем командующие артиллерией фронтов и армий стали членами военных советов.
Артиллерийские командиры впервые в истории отечественных вооруженных сил стали полновластными начальниками подчиненных частей и несли теперь в полном объеме ответственность за их боевые действия.
Утром 19 ноября, выезжая на аэродром, мы с А. М. Василевским очень нервничали — в эти часы в приволжской степи уже началась мощная артиллерийская подготовка.

http://www.youtube.com/watch?v=PtC6dbWkovA
http://www.youtube.com/watch?v=X9foZyMJVXg...tailpage#t=103s
http://www.youtube.com/watch?v=X9foZyMJVXg...tailpage#t=576s

Главную роль на первом этапе контрнаступления выполнял Юго-Западный фронт, командующим которым был генерал-лейтенант Н. Ф. Ватутин.
Юго-Западный фронт, нанося мощные и глубокие удары, действовал с плацдармов на правом берегу Дона в районах Серафимовича и Клетской. Сталинградский фронт наступал из района Сарпинских озер. Ударные группировки обоих фронтов должны были соединиться в районе Калач (Калач-на-Дону) — хутор Советский и тем самым завершить окружение основных сил противника под Сталинградом.

Юго-Западный фронт, развернув свою главную группировку в составе 21, 5-й танковой армий, части сил 1-й гвардейской армии и других мощных средств прорыва с плацдармов юго-западнее Серафимовича и в районе Клетской, должен был прорвать оборону 3-й румынской армии и стремительно развивать удар подвижными соединениями на юго-восток с целью выхода на Дон на участке Большенабатовская—Калач. В результате этого удара войска фронта должны были выйти в тыл сталинградской группировке и отрезать ей все пути отхода на запад.

Обеспечение наступления ударной группировки фронта с юго-запада и запада и образование внешнего фронта окружения на этом направлении возлагались на правофланговую армию Юго-Западного фронта, 1-ю гвардейскую армию под командованием генерал-лейтенанта Д. Д. Лелюшенко, в последующем на основные силы 5-й танковой армии под командованием генерал-лейтенанта П. Л. Романенко. Эти войска, развивая наступление на запад, юго-запад и юг, должны были на третий день операции выйти на рубеж от Вешенской до Боковской и далее по реке Чир до Обливской.


Донской фронт, командующий генерал К. К. Рокоссовский, должен был нанести два вспомогательных удара. Один одновременно с Юго-Западным фронтом из района восточнее Клетской на юго-восток силами 65-й армии с целью свертывания обороны противника на правом берегу Дона. Второй — силами 24-й армии из района Качалинской вдоль левого берега Дона на юг в общем направлении на Вертячий с целью отсечения войск противника, действовавших в малой излучине Дона, от его группировки в районе Сталинграда.
66-я армия своими активными действиями севернее Сталинграда должна была прочно сковать противника и лишить его возможности маневрировать резервами. Действия наземных войск Донского фронта поддерживались 16-й воздушной армией под командованием генерал-майора авиации С. И. Руденко.

Сталинградский фронт, командующий генерал А. И. Еременко, своей ударной группировкой, в которую входили 51, 57-я и 64-я армии, должен был перейти в наступление на участке от Ивановки до северной оконечности озера Барманцак. Этой группировке ставилась задача прорвать оборону противника и, развивая удар в северо-западном направлении, выйти в район Калач—хутор Советский, где и соединиться с войсками Юго-Западного фронта, завершив окружение врага в районе Сталинграда.
51-я армия под командованием генерал-майора Н. И. Труфанова прорывала оборону противника с плацдармов на перешейках между озерами Сарпа, Цаца и Барманцак и основными силами развивала наступление на северо-запад в общем направлении на Абганерово.
57-я армия генерала Ф. И. Толбухина и 64-я армия генерала М. С. Шумилова переходили в наступление из района Ивановки в западном и северо-западном направлениях с целью охвата вражеской группировки с юга.
62-я армия генерала В. И. Чуйкова, находившаяся в Сталинграде, должна была активной обороной сковать войска противника, действовавшие непосредственно в городе, и быть в готовности к переходу в наступление.


Для обеспечения наступления войск ударной группировки Сталинградского фронта с юго-запада и создания внешнего фронта окружения на этом направлении использовалась 51-я армия (в том числе и 4-й кавалерийский корпус генерала Т. Т. Шапкина), которая должна была наступать на юго-запад в общем направлении на Абганерово, Котельниково (Котельниковский).
Войска Сталинградского фронта поддерживались 8-й воздушной армией под командованием генерал-майора авиации Т. Т. Хрюкина.

При подготовке контрнаступления предстояло провести колоссальные перевозки войск и материально-технических средств для всех фронтов, особенно для вновь создаваемого Юго-Западного фронта. Надо отдать должное Генеральному штабу и штабу тыла Красной Армии. Они блестяще справились с сосредоточением сил и средств для операции.
На перевозке войск и грузов работало 27 тысяч машин. Железные дороги ежедневно подавали 1300 вагонов грузов. Войска и грузы для Сталинградского фронта перевозились в исключительно сложных условиях осеннего ледохода на Волге. С 1 по 20 ноября через Волгу было переправлено свыше 111 тысяч человек, 427 танков, 556 орудий, 14 тысяч автомашин, около 7 тысяч тонн боеприпасов.


С 1 по 4 ноября были рассмотрены и откорректированы планы Юго-Западного фронта, а затем во всех деталях были рассмотрены и увязаны планы действий 21-й армии и 5-й танковой армии.
При проработке плана действий в штабе Юго-Западного фронта, кроме меня, присутствовали и другие представители Ставки: по вопросам артиллерии — генерал Н. Н. Воронов, авиации — генералы А. А. Новиков и А. Е. Голованов, по бронетанковым войскам — генерал Я. Н. Федоренко, которые помогли глубже отработать вопросы применения и взаимодействия важнейших родов войск.
4 ноября в штабе 21-й армии состоялось рассмотрение хода подготовки к наступлению 21-й и 65-й армий.
На это совещание было приглашено командование Донского фронта и 65-й армии. А. М. Василевский в эти дни работал в войсках Сталинградского фронта, проверяя ход подготовки 51, 57-й и 64-й армий.
Мы с ним условились, что я прибуду туда же.
Работая в войсках, мы детально изучали сведения о противнике, характере его обороны, расположении основных сил и общей системы огня, наличии и месте противотанковых средств и противотанковых опорных пунктов.
........
Завершив отработку планов войск Сталинградского фронта 12 ноября, мы с А. М. Василевским позвонили И. В. Сталину и сказали, что нам нужно лично доложить ему ряд соображений, связанных с предстоящей операцией.
13 ноября утром мы были у И. В. Сталина. Он был в хорошем расположении духа и подробно расспрашивал о положении дел под Сталинградом, о ходе подготовки контрнаступления.
Основные положения нашего доклада сводились к следующему.

Касаясь соотношения сил как в качественном, так и в количественном отношении, мы указали, что на участках наших главных ударов (Юго-Западный и Сталинградский фронты) по-прежнему обороняются в основном румынские войска. По данным пленных, общая их боеспособность невысокая. В количественном отношении на этих направлениях мы будем иметь значительное превосходство, если к моменту перехода в наступление немецкое командование не перегруппирует сюда свои резервы. Но пока никаких перегруппировок наша разведка не обнаружила. 6-я армия Паулюса и основные силы 4-й танковой армии находятся в районе Сталинграда, где они скованы войсками Сталинградского и Донского фронтов.
Наши части, как и предусмотрено планом, сосредоточиваются в назначенных районах, и, судя по всему, разведка противника их перегруппировки не обнаружила. Нами приняты меры к еще большей скрытности передвижений сил и средств.

Задачи фронтов, армий и войсковых соединений отработаны. Взаимодействие всех родов оружия увязано непосредственно на местности. Предусмотренная планом встреча войск ударных группировок Юго-Западного и Сталинградского фронтов отработана с командующими, штабами фронтов армий и тех войск, которые будут выходить в район хутора Советский—Калач. В авиационных армиях подготовка, видимо, будет закончена не раньше 15 ноября.

Варианты создания внутреннего фронта окружения сталинградской группировки противника и внешнего фронта для обеспечения ликвидации окружаемого врага можно считать отработанными.
Подвоз боеприпасов, горючего и зимнего обмундирования несколько задерживается, но есть все основания рассчитывать, что к исходу 16—17 ноября материальные средства будут доставлены войскам.
Контрнаступательную операцию можно начать войсками Юго-Западного и Донского фронтов 19 ноября, а Сталинградского фронта — на сутки позже.
Разница в сроках объясняется тем, что перед Юго-Западным фронтом стоят более сложные задачи. Он находится на большем удалении от района Калач—хутор Советский, и ему предстоит форсировать Дон.
Верховный слушал нас внимательно. По тому, как он не спеша раскуривал свою трубку, разглаживал усы и ни разу не перебил наш доклад, было видно, что он доволен. Само проведение такой крупной контрнаступательной операции означало, что инициатива переходит к советским войскам. Все мы верили в успех предстоящего контрнаступления, плоды которого могли быть значительными для освобождения нашей Родины от немецко-фашистских захватчиков.

Пока мы докладывали, в кабинете Верховного собрались члены Государственного Комитета Обороны и некоторые члены Политбюро. Нам пришлось повторить основные вопросы, которые были доложены в их отсутствие.
После краткого обсуждения плана контрнаступления он был полностью утвержден.

Мы с А. М. Василевским обратили внимание Верховного на то, что немецкое главное командование, как только наступит тяжелое положение в районе Сталинграда и Северного Кавказа, вынуждено будет перебросить часть своих войск из других районов, в частности из района Вязьмы, на помощь южной группировке.
Чтобы этого не случилось, необходимо срочно подготовить и провести наступательную операцию в районе севернее Вязьмы, в первую очередь разгромить немцев в районе ржевского выступа. Для этой операции мы предложили привлечь войска Калининского и Западного фронтов.

— Это было бы хорошо, — сказал И. В. Сталин. Но кто из вас возьмется за это дело?
Мы с Александром Михайловичем предварительно согласовали свои предложения на этот счет, поэтому я сказал:
— Сталинградская операция во всех отношениях уже подготовлена. Василевский может взять на себя координацию действий войск в районе Сталинграда, я могу взять на себя подготовку наступления Калининского и Западного фронтов.

Согласившись с нашим предложением. Верховный сказал:
— Вылетайте завтра утром в Сталинград. Проверьте еще раз готовность войск и командования к началу операции.
14 ноября я вновь был в войсках Н. Ф. Ватутина, А. М. Василевский — у А. И. Еременко.
На следующий день я получил от И. В. Сталина нижеследующую телеграмму:
«Товарищу Константинову.
Только лично.

День переселения Федорова и Иванова можете назначить по Вашему усмотрению, а потом доложите мне об этом по приезде в Москву. Если у вас возникнет мысль о том, чтобы кто-либо из них начал переселение раньше или позже на один или два дня, то уполномочиваю Вас решить и этот вопрос по Вашему усмотрению.

Васильев.

13 часов 10 минут 15.11.42 г.».

Переговорив с А. М. Василевским, мы назначили срок перехода в наступление для Юго-Западного фронта и 65-й армии Донского фронта 19 ноября, для Сталинградского фронта 20 ноября. Верховный утвердил наше решение.
17 ноября я был вызван в Ставку для разработки операции войск Калининского и Западного фронтов.

А вот так в фильме Ю.Озерова трактуют причины участия Г.К.Жукова во второй Ржевско-Сычевской ("Марс") и Великолукской операциях

http://www.youtube.com/watch?v=pTEUjymqPo0...ailpage#t=4118s

"Берия" ,оказывается, всё подслушал. Правда , настоящий Л.П.Берия в это время противоборствовал на Кавказе с командующим группой "А".
Но дело даже не в этом. Вот так командир 2 кавалерийского корпуса генерал П.А.Белов описывает свой разговор с участием И.В.Сталина и Г.К.Жукова в середине ноября 1941 года.
И.В.Сталину , чтобы понять ни перед кем нескрываемую и частую профессиональную заносчивость Г.К.Жукова, не надо было обращаться к шпионам.

http://militera.lib.ru/memo/russian/belov_pa/02.html

Жуков ознакомился с моим планом и утвердил его.
— Завтра едем в Москву, к товарищу Сталину. Будьте готовы, — предупредил он на прощание.
В 15 часов 45 минут я подъехал к условленному месту на улице Фрунзе. Пасмурный холодный день близился к концу, наступали ранние осенние сумерки. Вскоре появилась машина Жукова, и я пересел в нее.
Въехали в Кремль через Боровицкие ворота. Небольшой отрезок пути прошли пешком. Шагали молча и быстро. Только в одном месте командующий чуть задержался, показал рукой на круглую яму:
— Авиабомба.
Воронка была большая. Я прикинул на глаз — не иначе как от полутонной бомбы.
Неподалеку от воронки — вход в подземное помещение.
Мы спустились по ступенькам и очутились в длинном коридоре. Справа двери, как в купированном вагоне. Много охраны.
Жуков оставил меня в одном из «купе», а сам ушел, Я снял шинель и фуражку. Разумеется, перед встречей с Верховным Главнокомандующим испытывал некоторое волнение и беспокойство.
Осмотрел себя. Вид у меня был не совсем подходящий для такого приема: красноармейская гимнастерка, охотничьи сапоги с отворотами.
«Если спросят, почему не по форме одет, отвечу, что форма износилась, — успокаивал я себя. — Да и не очень-то повоюешь сейчас в хромовых сапогах...»
Едва успел подумать об этом, как появился секретарь Сталина, поздоровался и повел за собой.
В самом конце коридора — открытая дверь в просторную, ярко освещенную комнату.
В дальнем левом углу ее — большой письменный стол. Несколько телефонов. Жуков представил меня Сталину, стоявшему посреди кабинета.
Сейчас, воспроизводя в памяти прошлое, я невольно припоминаю мелкие, на первый взгляд не очень значительные детали, удивившие тогда меня, вызвавшие недоумение.
В те годы много писали о Сталине в газетах, называли его твердым, прозорливым, гениальным — одним словом, на эпитеты не скупились.
Я не видел его с 1933 года. С тех пор он сильно изменился: передо мной стоял человек невысокого роста с усталым, осунувшимся лицом. За восемь лет он постарел, казалось, лет на двадцать. В глазах его не было прежней твердости, в голосе не чувствовалось уверенности. Но еще больше удивило меня поведение Жукова. Он говорил резко, в повелительном тоне.
Впечатление было такое, будто старший начальник здесь Жуков. И Сталин воспринимал это как должное. Иногда на лице его появлялась даже какая-то растерянность.
Верховный ознакомился с планом намечаемого контрудара, одобрил его. Выделил для участия в операции группу из трех авиадивизий. Потом были уточнены сроки.

В первой половине ноября 1942 года меня вызвали в Генеральный штаб, при этом не предупредили, по какому делу.
На всякий случай взяв с собой необходимый материал по действиям корпуса, я вылетел в Москву.
На Центральном аэродроме столицы ко мне подошел молодой, бравый майор и пригласил в машину, которая быстро доставила нас к известному массивному зданию.
Через несколько минут я был принят заместителем начальника Генерального штаба генерал-лейтенантом Ф. Е. Боковым.
С Федором Ефимовичем мы познакомились и прониклись чувством взаимного уважения еще до войны.
Он тогда возглавлял нашу прославленную Военно-политическую академию имени В. И. Ленина, а мне довелось выступать перед ее слушателями с лекциями о роли бронетанковых войск в современной войне.
Он проявлял живой интерес к теории применения танков в бою и операции, поскольку многим выпускникам академии предстояло служить в танковых войсках.
В августе 1941 года Ф. Е. Бокова назначили военным комиссаром, а через год — заместителем начальника Генерального штаба по организационным вопросам. Рослый, подтянутый, с приветливой улыбкой на мужественном лице, Федор Ефимович дружески обнял меня и шутливо приказал:
— Марш в столовую! Перекуси, отдохни с дороги. Вечером едем в Кремль.
— Зачем?
— Там узнаешь, — загадочно улыбнулся Боков.
— Так это что — военная тайна?
— Может быть. Да не волнуйся! — засмеялся Федор Ефимович. — Так и быть, скажу: тебя хочет видеть товарищ Сталин.
Да как же тут не волноваться! За обедом и после обеда меня неотступно терзал неразрешенный вопрос: по какому поводу вызывали к самому Верховному?
Вечерело, когда мы с Ф. Е. Боковым подъехали к Кремлю. Проверив пропуска, охрана пропустила нашу машину, мягко подкатившую к подъезду здания, в котором находился кабинет Верховного Главнокомандующего.
В приемной нас встретил человек среднего роста с усталым, озабоченным лицом. Это был А. Н. Поскребышев. Он официально поздоровался со мной и молча начал собирать в папку разложенные на столе документы, потом, взглянув на Ф. Е. Бокова, сказал:
— Вы можете возвращаться в Генштаб, а мы с товарищем Ротмистровым поедем на моей машине.
Уже стемнело. По опустевшему Арбату машина с включенными фарами мчалась к Бородинскому мосту, а затем, миновав окраину Москвы, повернула к лесному массиву. Вскоре дорога уперлась в ворота, которые тут же раскрылись, и мы подъехали к небольшому двухэтажному особняку. Это была так называемая «ближняя» дача И. В. Сталина.
Я не без трепета вошел в вестибюль.
— Раздевайтесь и проходите в эту комнату, — показал рукой Поскребышев.
Я снял шинель, мельком оглядел себя в стоявшем рядом трюмо и тихонько приоткрыл дверь, полагая, что она ведет в приемную. Однако за дверью почти столкнулся со Сталиным. Не успел еще открыть рта, чтобы представиться, как Верховный протянул руку.
— Здравствуйте, товарищ Ротмистров, — проговорил он приглушенным голосом с заметным кавказским акцентом и жестом пригласил садиться.
Я подошел к указанному стулу у небольшого стола, но сесть не решался. Сталин заметил это и, улыбнувшись в седеющие усы, сказал:
— Садитесь, садитесь, не стесняйтесь... А мне полезно немного поразмяться...
Пришлось сесть.
— Как у вас дела в корпусе? Всем ли вы обеспечены?—» спросил Сталин, прохаживаясь по комнате.
Я доложил, что все идет нормально, корпус готов к новым боям. Вот только малочисленность штаба и недостаток средств радиосвязи могут осложнить управление частями в бою.
— А вы кому-нибудь говорили об этом?
— Да, докладывал товарищу Федоренко.
Верховный с минуту помолчал и снова заговорил, чеканя каждую фразу:
— Я читал ваши статьи в «Правде» и «Красной звезде». Это хорошо, что вы делитесь боевым опытом, учите своих танкистов, как надо воевать, анализируете минувшие бои и высказываете свои взгляды о принципах применения крупных танковых соединений. — Верховный подошел, пристально посмотрел на меня и вдруг перешел на другую тему: — Русский солдат всегда славился необычайной выносливостью, храбростью и отвагой. Суворов называл своих солдат чудо-богатырями. Он же говорил: «Русские прусских всегда бивали».
Наш красноармеец еще сильнее старого русского солдата, поскольку защищает свою, народную власть, свое, Советское Отечество. И в этом я убедился еще в годы гражданской войны. — Сталин опустился в кресло и продолжал: — Мне известно, что вам довелось преподавать в академии.
Значит, в военном отношении вы грамотный человек. Скажите мне, товарищ Ротмистров, честно и откровенно, как коммунист коммунисту, почему у нас столько неудач? Почему мы отступаем?
Вопрос был трудным. На него нельзя было дать однозначный ответ, тем более Верховному Главнокомандующему.
Я задумался. Но Сталин не торопил с ответом. Склонившись, он облокотился на колено и, прищурив глаза, попыхивал трубкой.
— Товарищ Сталин, — собрался я наконец с мыслями, — могу доложить вам сугубо личное мнение, основанное на опыте боев с фашистами. Конечно, наш красноармеец по своим морально-боевым качествам выше солдата царской армии и тем более немецкого. Но дело в том, что в этой войне столкнулись две различные по технической оснащенности армии.
Сталин встал и жестом велел продолжать.
— Почти все немецкие дивизии, даже пехотные, моторизованы. Они быстро передвигаются на автомашинах, бронетранспортерах, мотоциклах, имея широкие возможности для маневра.
У нас же стрелковая дивизия летом в лучшем случае, и то частично, следует на повозках, зимой — на санях.
Используя высокую подвижность, противник легко обходит наши фланги, прорывается к нам в тыл, создает иногда даже видимость окружения, зная, что такая угроза психологически действует на войска. И второе. Немцы располагают превосходством в танках, тяжелой артиллерии и авиации.
К примеру, мы не смогли пробиться к Сталинграду с севера прежде всего потому, что гитлеровцы организовали мощную противотанковую оборону и буквально подавляли нас огнем тяжелой артиллерии и ударами с воздуха.
— Да, мы пока уступаем немцам по количеству и даже в некоторых видах по качеству боевой техники и вооружения, — тихо произнес Сталин.
— Но уже сейчас можно с уверенностью сказать, что в сорок третьем году наша промышленность догонит фашистскую Германию по выпуску самолетов, танков, орудий и минометов, а может быть, и превзойдет ее в этом отношении не только количественно, но и качественно. Партия верит, что это сделает наш рабочий класс.
Беседа наша затянулась. Вдруг в комнату без стука вошел Г. К. Жуков. Георгий Константинович поздоровался с И. В. Сталиным, потом протянул руку мне, окинув меня холодновато-суровым взглядом.— А мы тут с товарищем Ротмистровым хорошо побеседовали. Думаю, что не будем его больше задерживать, — ска-вал Сталин и, прощаясь, добавил:
— Скоро развернутся большие события, в которых, возможно, примет участие и ваш корпус...

Но самым существенным в этой ситуации было то, что примерно с середины октября, судя по результатам наблюдений на земле и с воздуха, русские готовились к
наступлению как северо-восточнее Сталинграда на левый фланг армии (11 арм. корпус) у Клетской и на примыкающую с запада 3-ю румынскую армию, так и южнее
Сталинграда на 4-ю танковую армию.
Было очевидно, что ведется подготовка к окружению 6-й армии. Командование 6-й армии, в соответствии с мнением командиров корпусов, постоянно посылало донесения и свои предложения в штаб армейской группировки «Б»:
а) о вышеуказанных приготовлениях русских к наступлению:
б) о целесообразности прекращения бесперспективных и пожиравших все силы боев за оставшуюся часть Сталинграда; и в связи с этим
в) о невозможности подготовить резервы для отражения ожидаемого наступления русских.
Командование армейской группировки «Б», разделявшее мнение командования 6-й армии, ничего однако предпринять не могло и пересылало следующие приказы
и заключения ОКВ:
а) что ОКВ, в свете известного общего мнения о состоянии русских сил, не верит в опасность для донского фронта в виде наступления русских;
б) что 6-я армия сама должна обеспечить себя резервами; что в остальном для донского фронта союзников достаточно стоящих там резервов (в том числе 48-й
танковый корпус с 22-й танковой дивизией и 1-й румынская танковая дивизия за фронтом 3-й румынской армии);
в) что в этом положении необходимо довести до конца наступление на оставшуюся часть Сталинграда, чтобы устранить этот фокус;
г) что в районах стратегического развертывания русских будет действовать в широком масштабе авиация.

Снова Паулюс просил генеральный штаб разрешить оставить Сталинград и отвести 6-ю армию на ту сторону Дона и снова получил отказ.
Наступление смертельно измотанных дивизий постепенно замирало. Силы наших солдат иссякали....

Но повторные обращения к главному командованию имели одно последствие: генеральный штаб наконец вынужден был согласиться с некоторыми оборонительными мероприятиями на северном фланге 6-й армии. XXXXVIII танковый корпус, последнее время действовавший на правом фланге 6-й армии в городе, передал две свои дивизии LI армейскому корпусу.

Его третья дивизия, 29-я моторизованная, стала резервом группы армий "Б".
Высвободившийся штаб корпуса был 15 ноября переведен в район за фронтом 3-й румынской армии.
Ему были подчинены 22-я танковая дивизия и 1-я румынская танковая дивизия.
Командиром XXXXVTTI танкового корпуса был генерал-лейтенант Гейм, с которым я долгое время охотно сотрудничал.
Незадолго до этого Гейм занимал пост начальника штаба 6-й армии. Он должен был использовать немецкую танковую дивизию в качестве "корсета", стягивающего 3-ю румынскую армию, которой угрожало наступление, подготовляемое противником. Генерал Паулюс не придавал большого значения тому факту, что Гейм впал в немилость.
Его недоверие относилось не к командиру корпуса, но к тем войскам, которые были Гейму подчинены.

— 1-я румынская танковая дивизия, — сказал он мне, — вооружена легкими французскими и чешскими трофейными танками, личный состав недостаточно обучен и не обстрелян, 22-я немецкая танковая дивизия сильно поредела за время боев. Но даже ее остатками Гейм не может полностью распорядиться. Половину ее танкового полка командование группы армий "Б" перебросило на другой участок.
Разумеется, намеченные ставкой оборонительные мероприятия никак не могли рассеять серьезное беспокойство командующего армией и начальника штаба.

Об этом со мной заговорил Паулюс 15 ноября. Командующий снова указал на задачу, поставленную перед генерал-лейтенантом Геймом:
— Я считаю более чем поверхностным мнение тех, кто думает, будто Гейм может с половиной одной дивизии воспрепятствовать прорыву русских. Когда же наконец верховное командование и генеральный штаб научатся правильно оценивать силы противника?
— Стало быть, вы считаете недостаточными те силы, которые действуют за нашим левым флангом?
— Конечно, их недостаточно. Ведь поэтому я и просил разрешения вывести XIV танковый корпус из Сталинграда.
Но и это было отвергнуто генеральным штабом, хотя в городе от танков нет ровным счетом никакой пользы.

— Со всем этим я просто не могу примириться, господин генерал. Такие неверные решения буквально провоцируют катастрофу.
— Не торопитесь так резко судить, Адам.
XIV танковому корпусу я приказал подготовиться к выводу танковых полков и противотанковых частей 16-й и 24-й танковых дивизий, чтобы они по моему приказу в случае необходимости сразу могли быть переброшены на наш левый фланг к западу от Дона.
— А как пойдут дела на юге? Сможет ли 4-я танковая армия удержать позиции, когда русские рванутся вперед? Собственно говоря, там уже нет никакой танковой армии.
Она была вынуждена отдать почти все свои танковые части и одну пехотную дивизию. Она сохранила румынские пехотные дивизии, которые, правда, порой мужественно сражались, но плохо снаряжены и плохо вооружены.
— Все зависит от силы противника. Если он будет наступать крупными и боеспособными частями, то и на юге дело может дойти до катастрофы. Я опасаюсь и там самого худшего, если верховное командование не подбросит полностью укомплектованные дивизии. Но мы не должны допустить панических настроений.

Оценка положения противника перед группой армий «Центр».
I. Общая оценка.

1. Главное направление будущих русских операций против немецкого Восточного фронта все отчетливее вырисовывается в полосе группы армий «Центр».
Однако еще не ясно, намереваются ли русские наряду с этим провести крупную операцию на Дону или они ограничат свои цели на юге по тем соображениям, что не смогут добиться успеха одновременно на двух направлениях из-за недостатка сил.
Во всяком случае можно заключить, что подготовка ими наступления на юге не настолько продвинулась вперед, чтобы предполагать здесь в ближайшем будущем — одновременно с ожидаемым наступлением против группы армий «Центр» — крупную операцию. Пока нет данных, говорящих за то, что русские совсем отказались от удара через Дон, идея которого бесспорно влияла на их прежние намерения. Вероятное разграничение операций по времени даст им преимущество держать предназначенные для этого удара силы пока в резерве для переброски против группы армий «Центр», если развитие там обстановки потребует их использования.

В числе причин, которые побудят противника предпринять в скором времени решающую операцию против группы армий «Центр», важнейшими могут быть следующие.
а) Необходимость быстрого и крупного успеха по военным и политическим соображениям. Противник полагает, что он его легче сможет добиться операцией против группы армий
«Центр», чем против группы армий «Б». Успешная операцияв полосе группы армий «Центр» принесла бы к тому же устранение или по меньшей мере существенное уменьшение опасений
немецкого наступления в направлении Москвы. Противник боится, что оно начнется в будущем году.

б) Начертание фронта группы армий «Центр» очень благоприятно для развертывания крупной операции, при наличии удобного с транспортной точки зрения района сосредоточения и выгодного исходного района (выступ Сухиничи—Торопец) для операции против Смоленска. Район Смоленска следует рассматривать как первую цель решающей операции против
группы армий «Центр». По удаленности эта цель вполне соответствует тем возможностям и способностям, которыми располагает русское командование.

в) В случае ее удачи появится, после разгрома войск в центре немецкого фронта, возможность использовать успех путем
продолжения операции на запад, в прибалтийские страны, чтобы отрезать немецкие силы северного крыла.

г) В отличие от этого операция против Ростова связана с большими трудностями в управлении войсками и в их снабжении.
В случае удачи такая операция хотя и может привести к разгрому южного крыла немецкого фронта, но для дальнейшего развития успеха открывает меньшие возможности.

Гелен.

Генерал Р.Гелен описал всё правильно. К концу 1942 для немецкой армии на Восточном фронте сложились две примерно равные угрозы на Юге и в Центре.
Это ,естественно , понимали и в Ставке ВГК.
Кстати , если отвлечься , то в 1942 г. у Г.К. Жукова было предложение , вместо Харьковского наcтупления навязать немцам позиционное сражение на Ржевско-Вяземском выступе с идеей втянуть туда все свободные силы немцев.
Правда , после войны Георгий Константинович усомнился ,что весной 1942 года это можно было бы сделать,
т.е. сражением под Ржевом и Вязьмой связать основные подвижные силы гитлеровцев и тем сорвать или сильно уменьшить масштаб их наступления на Юге.

В изменённом виде эта жуковская идея была воплощена в условиях осени 1942 года.
Начиная с сентября и до начала ноября против гр. армий «Центр» были реально сосредочены большинство наших танковых и механизированных соединений и частей.
Отводы в тыл танковых корпусов с фронтов на Юге с последующей имитацией их появления в полосе (или поблизости) Западного и Калининского фронтов добавляли убедительности точке зрения,выраженной Р.Геленом.
Всё-таки скрыть полностью подготовку к удару на Юге было нельзя , но было возможно придать готовящемуся наступлению вспомогательный, отвлекающий характер.
Что было и сделано. Максимум , что удалось обнаружить службе Гелена ,так это появление на Серафимовическом плацдарме 10 ноября стрелковых дивизий 5 танковой армии , что вполне можно было счесть за имитацию со стороны советского командования присутствия на плацдарме больших масс танков и только заподозрить там же ,на плацдарме ,присутствие танкового корпуса.
Ни больших масс танков ,ни артиллерии ,ни сосредоточения авиации , ни подготовку боеприпасов (8 млн. снарядов) для тогда качественно нового приёма вооруженной борьбы - артиллерийского наступления ,ничего этого немецкой разведкой под Сталинградом обнаружено не было.
Немцы ожидали локальное наступление , которое 4 танковые и 6 полевая армии вместе со своими румынскими и итальянскими союзниками были в силах отбить , ни прибегая к дополнительной помощи.
Никаких важных для себя сообщений с Восточного фронта за 10-18 ноября 1942 высшее немецкое командование так и не получило.


В заключении дискуссии о немецких планах весной 1942 .
Р.Гелен :
" Все имевшиеся в нашем распоряжении силы и средства должны были использоваться для наступательных операций лишь там, где русские будут вынуждены перейти к решительным действиям. По мнению генерал-полковника Гальдера, таким направлением могла быть только Москва.
Овладение советской столицей, наряду с воздействием психологического характера, повлекло бы парализацию не только политического центра страны, но и главного транспортного узла коммунистической империи, что привело бы если и не к потере возможности ведения Советами дальнейших военных действий, то значительно усложнило бы их.
Однако по этому вопросу между Гитлером и Гальдером возникли серьезные разногласия. "

Ранее было приведено свидетельство в виде дневниковой записи Й.Геббельса ,где А.Гитлер весной 1942 говорил о планах одновременного удара на Кавказ и на Москву.
Т.е. высшее немецкое командование весной 1942 выбирало , какую "карту" разыгрывать - "Москву" или "Кавказ" или что-то "среднее".
На игре этими угрозами и строилась их стратегия до начала осени 1942 года , пока все их подвижные резервы не оказались втянутыми в сражения.
Советское командования осенью-зимой 1942 в основе своей стратегии использовало игру ,как бы симметричеую немецкой, сковав и оставив в стороне от главных событий танковые и моторизованные силы группы армий "Центр".

Немецкий фронт на Дону и Волге выглядел в то время следующим образом.

Группа армий «Б»
ее состав входили (с правого фланга):

а) 4-я танковая армия (с 23 ноября — танковая группа Гота):
16-я моторизованная дивизия (в районе Астрахань, Степной,

Маныч; по Манычу проходила разграничительная линия с группой армий «А»);

4-я румынская армия (Степной, Красноармейск):
7-й румынский армейский корпус;
6-й румынский армейский корпус;
4-я танковая армия (в районе Красноармейск, Купоросное):
4-й армейский корпус;
29-я моторизованная дивизия (резерв армии).

б) 6-я армия:
51-й армейский корпус;
14-й танковый корпус;
8-й армейский корпус;
11-й армейский корпус.

Армия вела бои на трех различных участках фронта: на Волжском фронте (Купоросное, район севернее Рынок), на перешейке (Рынок, Шишикин) и на Донском фронте (Шишикин, Мало-Клетская).

в) 3-я румынская армия (Клетская, Вешенская):
4-й румынский армейский корпус;
5-й румынский армейский корпус;
2-й румынский армейский корпус;
1-й румынский армейский корпус.

г) 8-я итальянская армия (Вешенская, Новая Калитва):

29-й немецкий армейский корпус;
35-й итальянский армейский корпус;
2-й итальянский армейский корпус;

Немецкий армейский корпус примерно равен по силе нашей общевойсковой армии.

Вечером 18 ноября у меня в блиндаже собрались товарищи Гуров, Крылов, Пожарский, Вайнруб, Васильев.
Мы обсуждали наши возможности для дальнейших активных действий. Силы наши были на исходе.
В этот час позвонили из штаба фронта и предупредили О скором получении приказа. Мы все переглянулись.
«О чем может быть этот приказ?» — подумал каждый из нас.
Вдруг Гуров, хлопнув себя ладонью по лбу, сказал:
— Я знаю: это приказ о большом контрнаступлении! Перейдя на узел связи, мы с нетерпением ждали, когда затрещит «Бодо» с долгожданными пунктами приказа.

Мы стояли, я, Николай Иванович Крылов, Кузьма Акимович Гуров, Матвей Григорьевич Вайнруб, Иван Васильевич Васильев, и еще никак сразу не могли охватить значения надвигающихся событий.
Речь в приказе шла о контрнаступлении, об окружении всех сил противника, сосредоточенных под Сталинградом, и об их уничтожении.
Эта операция не местного значения, в наступление переходили три фронта. Стало быть, Верховное Главнокомандование сумело накопить. собрать и сосредоточить для удара огромные силы.
Наша борьба за город, наше ожесточенное сопротивление противнику в Сталинграде приобрело свой законченный смысл.
Пока враг увязал все глубже и глубже в уличных боях, пока в Сталинград втягивались новые и новые немецкие части, на его флангах вырастала грозная сила.
Стало быть, не напрасно лилась кровь русских воинов, не напрасно сталинградцы из последних сил и возможностей держали оборону, когда, казалось, что уже все рухнуло и враг нас раздавит.
Лозунги «Ни шагу назад!», «За Волгой для нас земли нет!» обретали новое значение.
«Ни шагу назад!» — теперь означало: «Только вперед!» «За Волгой для нас земли нет!» — означало: «Идти только на запад!»
Чтобы как можно быстрее довести этот приказ до каждого сталинградца, мы немедленно собрали группу штаба и политотдела армии, предупредили штабы дивизий, чтобы и они подготовили людей для посылки в части до рассвета.
Можно себе представить радость воинов, получивших этот приказ. В успехе никто не сомневался.
— Скоро будем жить на Большой земле! — говорили солдаты.
Нашей радости не было границ.

Шли глухие часы последней ночи, последней в целом этапе войны. С рассветом должно было все начаться.

Грядущее артиллерийское наступление , учердившее впоследствие празднование "Дня артиллерии" , стало салютам всем советским бойцам ,отстоявшим Сталинград.

http://www.youtube.com/watch?v=RkeXb7wGMSE

Сообщение отредактировал Konstanten - 4.10.2012, 14:22

[Cesare Borgia]

Сталинград
http://topwar.ru/1835-stalingrad.html

Сталинград – решающая битва против Гитлера ("The Vancouver Sun", Канада)
http://topwar.ru/2229-stalingrad-reshayush...sun-kanada.html

Немецкий фельдмаршал служил двум диктаторам: Гитлеру и Сталину
http://topwar.ru/562-nemeckij-feldmarshal-...-i-stalinu.html

Правда и ложь о советских военнопленных
http://topwar.ru/1650-pravda-i-lozh-o-sove...nnoplennyx.html

Сообщение отредактировал Cesare Borgia - 4.10.2012, 15:33

[Konstanten]

19 ноября 1942.

http://www.youtube.com/watch?v=4lxAOQtT75w...tailpage#t=285s

(Представитель Ставки ВГК)

Наступление Юго-Западного и правого крыла Донского фронтов началось, как и намечалось планом, с утра. Сильный туман и снегопад исключили возможность использовать в период подготовки удара и в момент самой атаки боевую, особенно штурмовую, авиацию и резко снижали эффективность артиллерийского огня. В первые два часа отдельные дивизии 5-й танковой армии, преодолев первую позицию главной полосы обороны врага, продвинулись в глубину на 2—3 км. Однако некоторые из войсковых соединений, встречая сопротивление противника и отражая его постоянные контратаки, наступали крайне медленно. Чтобы обеспечить обязательный прорыв в этот день всей тактической зоны фашистской обороны, командующий фронтом принял решение немедленно ввести в дело 1-й танковый корпус В. В. Будкова и 26-й танковый корпус А. Г. Родина.
Их танковые бригады с ходу прорвали оборону врага и, разгромив попавшие под удар румынские войска, продвинулись за день на 20 км.Примерно так же развертывались события и в 21-й армии И. М. Чистякова. Наибольший успех выпал в тот день на долю 4-го танкового корпуса А. Г. Кравченко, продвинувшегося на 30—35 км.

.
(Нач. оперативного отдела штаба Ю.-З.фронта)
И вот наступил долгожданный день 19 ноября. Командующий накануне ночью уехал в 5-ю танковую армию, поручив генералу Стельмаху в 7 часов 20 минут утра подать по телефону сигнал "Сирена".
Это означало, что артиллеристы и минометчики, сосредоточенные на трех узких участках общим протяжением 28 километров, должны закончить все приготовления к открытию огня
. Так и было. А в 7. 30 разнеслась команда: "Огонь!"
Артподготовка представляла собой очень эффектное зрелище. Вслед за залпом гвардейских минометных частей началась артиллерийская обработка оборонительных позиций противника.
3500 орудий и минометов громили неприятельскую оборону. Один час велся огонь на разрушение и двадцать минут — на подавление.
Мощная канонада нанесла врагу немалый урон и произвела на него сильное моральное воздействие. Однако из-за плохой видимости далеко не везде оборона была сокрушена, особенно на фланговых участках прорыва.
В 8 часов 48 минут отзвучало эхо последнего огневого налета. В 8 часов 50 минут мы подали сигнал на атаку стрелковым частям и танкам непосредственной поддержки пехоты.
В первом эшелоне 5-й танковой армии действовали 47-я гвардейская, 119-я и 124-я стрелковые дивизии. Во втором эшелоне армии П. Л. Романенко находилась 159-я стрелковая дивизия, в эшелоне развития успеха — 1-й и 26-й танковые корпуса, 8-й кавалерийский корпус и 8-й мотоциклетный полк, в сковывающей группе — 14-я гвардейская стрелковая дивизия и 1166-й стрелковый полк 346-й стрелковой дивизии. В резерве оставались два полка 346-й стрелковой дивизии.

Части первого эшелона под прикрытием артогня подошли на 200—300 метров к переднему краю вражеской обороны. Как только артиллеристы перенесли огонь в глубину расположения противника, пехотинцы и поддерживающие их танкисты устремились вперед. Им пришлось в ряде случаев преодолевать не нарушенные артиллерией участки обороны — минные поля, проволочные заграждения, а местами и глубокие рвы.

21-я армия, наступавшая с клетского плацдарма, главный удар наносила на 14-километровом участке от Клетской до высоты 163,3, что восточнее Распопинской.
В первом ее эшелоне действовали 96, 63, 293 и 76-я стрелковые дивизии.
.... от того знаменательного дня 19 ноября память сохранила не только радостные, но и весьма драматические события.

Начать с того, что наш расчет на быстрое преодоление всей глубины вражеской обороны силами стрелковых частей не оправдывался.
Несмотря на героизм и. самоотверженность воинов, они смогли овладеть лишь первой позицией и продвинуться на 4—5 километров.
Встал вопрос, что делать дальше: продолжить медленно вгрызаться в румынские укрепления или возложить "допрорыв" обороны на танкистов и конников?

Оба эти варианта имели свои плюсы и минусы. Нашу задержку на второй и третьей позициях фон Вейхс и Паулюс могли использовать для переброски к месту обозначившегося прорыва своих оперативных резервов.

Кроме того, преждевременное введение танков чревато было значительными потерями боевых машин, что затруднило бы в дальнейшем выполнение основной задачи — в предельно короткий срок замкнуть кольцо окружения.

Быстрой выработке правильного решения помогло единство мнений наших танкистов, прежде всего П. Л. Романенко, Г. С. Родина и В. И. Кузнецова в том, что танки успешно справятся с тем делом, которое оказалось не под силу пехоте. Они считали, что этому будут содействовать не только специфические боевые качества своего рода войск, но и весьма благоприятные условия местности.
Однако последнее слово было, конечно, за командующим фронтом. Он смело взял на себя ответственность, отдал приказ, и командиры танковых корпусов начали вводить в сражения свои бригады.

Все корпуса вводились в двухэшелонном построении по нескольким маршрутам: 1-й и 26-й танковые — по четырем, а 4-й танковый — по двум, что позволяло наращивать силу их удара и справляться с внезапно возникавшими задачами. Решение двигаться двум корпусам по четырем маршрутам объяснялось, как, видимо, помнит читатель, условиями местности — наличием рек и глубоких оврагов.

Организованным действиям корпусов , способствовало то, что перед наступлением мы много занимались подготовкой выжидательных районов и рубежей ввода (исходный район удалось подготовить только для 26-го танкового корпуса). Удаление выжидательных районов от переднего края для корпусов В. В. Буткова и А. Г. Родина составляло 15—20 километров, а для корпуса А. Г. Кравченко — 1,5-3 километра. Последнее обстоятельство объяснялось малой площадью клетского плацдарма, но мы гордились тем, что нам удалось на столь ограниченной территории надежно скрыть танковые соединения от вражеской разведки.

Вот, думалось мне, когда-нибудь в военных академиях будут приводить этот факт в качестве примера нешаблонного подхода к делу.
Каково же было мое удивление, когда, будучи начальником Военной академии Генерального штаба и присутствуя на одном из занятий, я из уст преподавателя оперативного цикла услышал следующую тираду:
— Очень близкое удаление выжидательного района 4-го танкового корпуса от переднего края нельзя признать нормальным, так как в данном случае усложнялись условия подготовки корпуса к операции и не сохранялась внезапность действий. Рациональным следовало признать ввод танковых корпусов по двум. маршрутам, так как это позволило бы в наибольшей степени сохранить управление, маневр и силу удара, а движение по четырем маршрутам требовало больше средств связи (а их как раз недоставало) и значительно усложняло управление.
Я, конечно, на занятиях ничего не сказал уважаемому преподавателю, но на другой день, найдя фронтовую карту, пригласил его к себе, попросил внимательно изучить обстановку и подумать, прав ли был он, критикуя "ошибки" штаба Юго-Западного фронта. К чести моего коллеги, он признал, что составил лекцию, имея, как он выразился, лишь текстуальные данные и схему, на которой не было ни рельефа местности, ни точной оперативной обстановки. На следующем занятии преподаватель объяснил слушателям свою оплошность.

Принеся извинение читателю за частые отступления, продолжу последовательный рассказ.
Как только было отдано распоряжение о вводе танковых корпусов, командующий приказал выехать: мне — в 1-й танковый корпус, Г. С. Родину — к своему однофамильцу (26 тк), а полковнику А. О. Ахманову — к А. Г. Кравченко (4 тк). Причем мне было сказано, что у В. В. Буткова (1 тк) что-то не ладится.

Прибыл я на КП корпуса примерно в 13 часов и застал там начальника штаба полковника И. М. Харчевникова. От него узнал, что корпус выходил к рубежу ввода в сражение (как и другие соединения) в колоннах по заранее подготовленным маршрутам. Однако разведдозоры, высланные к боевым порядкам стрелковых частей, не смогли в густом тумане быстро сориентироваться на ровной, заснеженной местности и установить местонахождение пехоты. Из-за этого танковые бригады, вышедшие к 10 часам на южную и юго-восточную окраины хутора Калмыковский, вынуждены были основательно подзадержаться здесь.

Тем временем выяснилось, что враг готовится к отходу в полосе 119-й стрелковой дивизии полковника М. М. Данилова.
В связи с этим П. Л. Романенко приказал вводить 159-ю танковую бригаду несколько восточное ранее намеченного маршрута.
Командовавший бригадой подполковник С. П. Хайдуков в спешке не выслал разведки и не назначил отряда обеспечения движения. Шедшие впереди два танка непосредственного охранения наскочили на минное поле и подорвались. При попытке головного батальона на большой скорости преодолеть этот участок было повреждено еще 5 танков. Следовавшие позади батальоны пошли в обход минного поля, но у них также вышли из строя 5 танков. С разрешения командира корпуса В. В. Буткова бригада вынуждена была вернуться, чтобы возобновить выдвижение по первоначально намеченному маршруту. (Элементы организации)


В тот момент, когда я прибыл на КП корпуса, Бутков приказал своему начальнику штаба доложить обстановку командарму. Посоветовавшись, мы попросили Прокофия Логвиновича разрешить готовить к вводу в сражение второй эшелон корпуса, так как бригаде Хайдукова, потерявшей 12 танков, требовалось время, чтобы привести себя в порядок.
Этот горький опыт научил нас многому. В дальнейшем при вынужденном отклонении танковых частей от проверенных маршрутов мы старались всеми средствами избегать подобных казусов.

Так или иначе, к 14 часам 117-я и 89-я танковые бригады подполковников Д. М. Федорова и А. В. Жукова, обогнав пехоту, продвинулись на 4 километра и вышли в район хутора Клиновый и фермы № 2. Здесь находились огневые позиции двух артиллерийских полков и до батальона пехоты противника. Было решено уничтожить их ударом танкистов Федорова с северо-запада, а с фронта сковать врага силами 159-й танковой бригады. Нам повезло в том смысле, что к началу атаки к восточной и северо-восточной окраинам фермы № 2 подошла еще 157-я танковая бригада подполковника А. С. Шевцова из 26-го танкового корпуса. Организовав взаимодействие, все четыре танковые бригады энергично атаковали противника с различных направлений. При этом настолько стремительно, что румынские артиллеристы не успели сделать ни одного выстрела. Почти все они сдались в плен, как и взаимодействовавшие с ними пехотинцы. Я получил возможность допросить командира пехотного батальона и одного из командиров батарей. Этот последний был достаточно осведомлен, и на мой вопрос, где мы можем встретить оперативные резервы, в частности немецкие соединения, он, не колеблясь, показал на рубеж Перелазовский, Большая Донщинка, Петровка и пояснил:
— Ранее этого рубежа вы едва ли встретите кого-либо, но здесь вы можете столкнуться с двумя танковыми дивизиями — 22-й немецкой и нашей 1-й румынской.

Показания пленного не вызывали сомнений — говорил он уверенно и отнюдь не стремился создать впечатление, будто знает больше, чем в действительности. К тому же его данные совпадали с теми, что ранее добыли разведчики полковника Рыбко. И в самом деле: далее продвижение шло беспрепятственно, организованного сопротивления бригады не встретили. Это означало, что в данном направлении прорыв главной полосы обороны противника был завершен.
Когда я доложил об этом Н. Ф. Ватутину, он сказал, что можно вернуться в Серафимович. Я, однако, попросил разрешения остаться в корпусе до выхода его передовых частей к центральной усадьбе совхоза "Усть-Медведицкий", где вполне мог быть вражеский тыловой опорный пункт обороны. Николай Федорович согласился.

Мы послали вперед 8-й мотоциклетный полк полковника П. А. Велика. Он пытался дерзкой ночной атакой ворваться в совхозный поселок, но заблаговременно изготовившиеся к бою немецкие танки отбросили мотоциклистов обратно. В результате выяснилось, что в районе совхоза располагается 22-я танковая дивизия, а в самом поселке — штаб 48-го танкового корпуса, который усиленно, пренебрегая элементарной маскировкой, разыскивает по радио 1-ю танковую дивизию румын. Она, как следовало из многочисленных радиоперехватов, тоже покинула Перелазовский и была на марше, но, видимо, в тумане сбилась с маршрута. Хорошо разбираться в радиопереговорах нам помогло то, что в танковых корпусах находились наши немецкие товарищи, антифашисты, которые быстро понимали суть дела.

Здесь же части Буткова вновь встретились со 157-й танковой бригадой корпуса А. Г. Родина, которая также сбилась с маршрута. Мотоциклисты вывели ее на правильный путь в сторону высоты 204,6, куда ей надлежало двигаться.Обо всем этом я подробно проинформировал Г. Д. Стельмаха, а он, в свою очередь, Н. Ф. Ватутина. Немедленно были приняты самые решительные меры для ускорения движения корпуса А. Г. Родина на Перелазовский, где оставался теперь лишь штаб 5-го армейского корпуса румын. Появилась возможность с ходу пленить его и окончательно нарушить управление вражескими войсками в этом районе. Одновременно В. В. Бутков получил приказание сковать 22-ю танковую дивизию немцев непрерывными атаками до подхода 8-го кавалерийского корпуса. Меня отозвали на КП фронта в Серафимович, где я узнал, как развивались действия двух других наших танковых корпусов.

...26-й танковый корпус атаковал противника двигавшимися в первом эшелоне 157-й и 19-й танковыми бригадами подполковника А. С. Шевцова и полковника Н. М. Филиппенко. 157-я танковая бригада на этом этапе действовала успешно. Она быстро завершила прорыв вражеской обороны, затем вышла к хутору Клиновый, где, как говорилось выше, оказала содействие танкистам В. В. Буткова в овладении этим хутором и фермой № 2. К исходу дня бригада, продвинувшись на 22 километра, выполнила свою ближайшую задачу. Однако за день ожесточенных боев и непрерывного маневрирования танкисты 157-й сильно устали. Если к тому же учесть, что часть командиров не имела опыта управления войсками при действиях ночью в глубине обороны противника, то нет ничего удивительного, что бригада сбилась с маршрута и отклонилась от своего направления на 8 километров.


Порадовал всех нас и корпус А. Г. Кравченко. Это соединение, стремительно завершив прорыв главной полосы вражеской обороны, вышло к сильно укрепленным опорным пунктам противника в Евстратовском, Захарове, Власове примерно в 10—12 километрах от переднего края. Двигавшаяся по левому маршруту 102-я танковая бригада полковника Н. В. Кошелева вместе с мотострелками 4-й бригады подполковника А. М. Щекала блокировала эти тыловые опорные пункты румын, а 69-я и 45-я танковые бригады полковника В. С. Агафонова и полковника П. К. Жидкова обошли Евстратовский справа и с ходу овладели Манойлином. Вскоре была взята и ферма № 1 совхоза "Первомайский". Таким образом, танкисты А. Г. Кравченко за первый день наступления продвинулись с боями на 30—35 километров.

(Командующий Донским фронтом)
Накануне был получен утешительный метеорологический прогноз. Но еще задолго до рассвета стало ясно, что синоптики ошиблись. Вокруг стоял густой туман, и ничто не предвещало улучшения погоды.
А время начала артподготовки быстро приближалось. Обсудив с товарищами, какие следует внести поправки при создавшейся обстановке, отдаю соответствующие распоряжения. Ровно в назначенный срок орудия и гвардейские минометы открыли огонь по противнику.
Тотчас донесся гул канонады и справа: начал наступление наш сосед — Юго-Западный фронт.
Так 19 ноября 1942 года началось историческое сражение, в результате которого были окружены отборные немецко-фашистские войска.
И если до этого момента у противника была еще возможность спасти свои части от разгрома своевременным отводом их на запад, то теперь они обрекались на гибель.
Ничто уже не могло их спасти. В действие вступил план, умело и тщательно разработанный советским командованием.

Сильно нервничал С. И. Руденко. Предусмотренные планом массированные удары авиации срывались из-за нелетной погоды.
Я разрешил ему поднимать в воздух пары и одиночные самолеты. Эти внезапные налеты оказывали большую поддержку нашей пехоте.
От летчиков требовались высокое мастерство и мужество, чтобы водить машины в тумане, но они успешно справились с задачей, еще более упрочив свой авторитет среди бойцов и командиров фронта.
Вражеские самолеты в этот день почти не появлялись. А наша авиация по мере улучшения погоды все усиливала свои действия.
Сплошной туман скрывал от нас поле сражения. Не помогали никакие оптические приборы, а в них недостатка на нашем наблюдательном пункте не ощущалось. Молочная пелена лишь озарялась вспышками разрывов... Рокочущий гул не стихал ни на миг.
Но вот грохот разрывов переместился в глубину. Значит, наступил момент переноса огня. До нашего слуха долетело дружное «ура». Залязгали гусеницы танков. Началась атака. Невольно мы переглянулись. У всех находившихся на НП возникла одна мысль: удастся ли прорвать вражеские укрепления?

Напрягли слух. Артиллерийский и минометный огонь противника не усиливался. Велся он неорганизованно. Но вот по всему фронту затрещали вражеские пулеметы.
Видно, еще не все огневые средства были подавлены в ходе нашей артподготовки. Из тумана донеслись разрозненные орудийные выстрелы.
Догадываемся: на подавление огневых точек противника выдвигаются орудия прямой наводки. В войсках 65-й армии этот способ широко применялся.
Настойчиво внедрял его командующий артиллерией фронта генерал В. И. Казаков. Не менее страстным поборником стрельбы прямой наводкой был и командующий артиллерией 65-й армии С. И. Бескин.
Вскоре огонь противника заметно ослабел, шум боя стал все больше удаляться в глубину.

Постепенно прояснялось. Туман рассеивался, и уже кое-где поле боя стало просматриваться. В бинокль слежу за штурмом меловых обрывистых высот в районе Клетской.
Видно, как наши бойцы, цепляясь за выступы, взбираются вверх. Многие срываются, скатываются вниз, а потом опять упорно, помогая друг другу, карабкаются по круче и атакуют врага. Гитлеровцы отбиваются отчаянно, но не выдерживают. Наша пехота сбрасывает их с высот. Главная полоса вражеской обороны начала давать трещины.
Ломая ее, 65-я армия продвигается в глубину — с большим трудом на левом фланге и успешнее на правом, на стыке с 21-й армией.

Во второй половине дня противник контратаками пытался затормозить продвижение наших войск. Командующий 21-й армией генерал И. М. Чистяков вводом в бой танкового корпуса преодолел сопротивление врага и начал развивать успех.

В.И.Казаков."На переломе."
(Командующий артиллерией Донского фронта)

К. К. Рокоссовский приказал начинать артиллерийскую подготовку в назначенное время. Так как авиация не могла действовать, успех прорыва вражеской обороны во многом зависел только от артиллерии, от ее организованности, мощности и точности огня. Предстояло боем проверить качество всей работы, проделанной нами в подготовительный период, и все мы, конечно, волновались, хотя всячески старались казаться спокойными. Да и как не волноваться в такие ответственные минуты!

Еще до нашего приезда на пункт артиллерийские командиры сверили часы. Для того чтобы добиться одновременного открытия огня всей имеющейся артиллерии, мы ввели некоторые неуставные команды, которые прижились и применялись до конца войны. Примерно за 5 минут до начала артиллерийской подготовки была подана команда: «Оперативно», означавшая прекращение переговоров по всем линиям связи. Затем было передано: «Зарядить!» За одну-две минуты до открытия огня прозвучало: «Натянуть шнуры!» — команда, родившаяся на фронте. Тысячи расчетов застыли у орудий в ожидании волнующей команды: «Огонь!» За 20 секунд до назначенного времени прозвучала и эта долгожданная команда. Ее дублировали сигнальные ракеты.

Ровно в 7 часов 30 минут 19 ноября 1942 года в тишину туманного утра ураганом ворвался гром артиллерийской канонады. В тот день всем нам впервые довелось быть свидетелями артиллерийской подготовки такой силы. Воздух наполнился грохотом многих тысяч выстрелов и вторивших им разрывов. Подумать только: во время первого огневого налета каждую минуту производилось 5–6 тысяч выстрелов. Мы различали на слух резкие выстрелы пушек, глуховатое уханье гаубиц и частое покрякивание минометов. Артиллерия усердно перепахивала оборону противника. Там поднимались столбы пыли и земли, взлетали в воздух обломки вражеских наблюдательных пунктов, блиндажей и землянок. Мы как завороженные смотрели на эту феерическую картину.

В этот день на нашем фронте наступала только 65-я армия. Что же касается 24-й и 66-й армий, то они оставались на месте, сковывая противника огнем и частыми атаками.
Я уже отмечал, что в наступлении наш фронт, и в частности 65-я армия, играл вспомогательную роль.
Основную же задачу решали 5-я танковая и 21-я армии Юго-Западного фронта — наши непосредственные соседи справа. Можно представить, что творилось во время артиллерийской подготовки в полосах действий этих армий, где артиллерии было намного больше, чем у нас!

Возвращаясь к событиям на участке 65-й армии, я должен признаться, что, несмотря на великолепное начало, 80-минутная артиллерийская подготовка прошла хуже, чем хотелось.
Из-за плохой видимости огонь на разрушение целей не дал большого эффекта. К тому же последний огневой налет, не в пример первому, оказался не таким мощным и сокрушительным, каким планировался. К концу артиллерийской подготовки темп огня должен был повышаться, но так не получилось. Недостаточно тренированные орудийные расчеты не выдержали установленного темпа.
И все же, несмотря на эти существенные недостатки, артиллерийская подготовка оказалась в общем эффективной, благодаря большой точности и силе первого огневого налета. Уже к середине артиллерийской подготовки многие подразделения противника начали оставлять окопы и блиндажи, спасаясь в глубине своей обороны.

Благодаря этому атака нашей пехоты, начавшаяся в 8 часов 50 минут, была успешной. Сильное сопротивление противник сумел оказать только в Мело-Клетском, где он имел много опорных пунктов, оставшихся неразрушенными и недостаточно подавленными. Однако дальнейшее наступление развивалось медленно. Отошедшие части противника закрепились на заранее подготовленном рубеже и оказали упорное сопротивление. Опять слово должна была взять артиллерия. Большое количество орудий было выдвинуто непосредственно в боевые порядки пехоты, в ее передовые цепи. Артиллеристы расстреливали врага в упор. Тяжелые полки оставались на месте и поражали противника огнем с закрытых позиций.В результате совместных усилий пехоты и артиллерии к исходу дня была прорвана первая линия обороны противника. Части 65-й армии продолжали развивать наступление на Венцы.


К.П.Казаков."Огневой вал наступления"
(Старший офицер штаба Н.Н.Воронова )
День 19 ноября 1942 года тогда же назвали Днем артиллерии еще и потому, что наша артиллерия впервые в столь широком масштабе применила артиллерийское наступление. Этот термин, как уже известно читателю, был назван в директиве Ставки ВГК от 10 января 1942 года.
http://www.youtube.com/watch?v=fr2KpyikXKo
http://www.youtube.com/watch?v=y6j58sYVNVo

В семь тридцать загрохотал бог войны. Дрогнул наш блиндаж, сыпанула земля с потолка и стен. А мощная канонада все нарастала, закладывая нам уши. Она продолжалась восемьдесят минут, грохот перекатывался и слева от нас, в полосе Юго-Западного фронта. В восемь пятьдесят стрелки с поддерживающими их танками атаковали противника. Сразу стало ясным, что, несмотря на плохую погоду, артиллерия свое дело сделала.
К одиннадцати утра первая позиция 3-й румынской армии была полностью прорвана, наша пехота вышла к огневым позициям вражеской артиллерии и овладела ими.
Появилась возможность получить предварительное представление о результатах контрбатарейной борьбы, и наша небольшая группа, разделившись, двинулась вслед за пехотой.

Впечатление от артиллерийской боевой работы по дальним вражеским целям мы получили сильное. Я обошел и объехал несколько батарейных огневых позиций противника.
Они были буквально перепаханы тяжелыми снарядами. Лучшее свидетельство тому, что наша инструментальная разведка очень точно, засекла по звукам выстрелов вражеские батареи, то есть цели отдаленные, такие, которые нельзя выявить другим способом, Владимир Павлович Ободовский побывал в районе станицы Мело-Клетская, обнаружил пять брошенных противником батарейных позиций с четырнадцатью исправными орудиями и несколькими поврежденными. Дмитрий Родионович Ермаков доложил, что в полосе 51-й гвардейской стрелковой дивизии все огневые средства врага были подавлены настолько надежно, что ее полки вошли в прорыв в сопровождении оркестра, игравшего «Интернационал».
В полосе 5-й танковой армии 15 румынских батарей, засеченных нашими звуковыми артиллерийскими станциями, были подавлены. В целом же вражеская артиллерия во всей полосе прорыва оказалась почти полностью парализованной, и в первой половине дня ее огневое сопротивление было слабым и эпизодическим. Обследуя результаты контрбатарейной борьбы в полосе 5-й танковой армии, я лишь изредка ловил ухом выстрелы отдельных орудий противника. А стрельбы организованной, батареями, не наблюдалось до вечера.

21 армия Юго-Западного фронта генерала И.М.Чистякова на главном направлении прорывала оборону румынских дивизий.

(Командующий 21 армией Ю.-З. фронта)
.Пять часов утра 19 ноября.
Звоню Батову.
— Павел Иванович, как у вас дела? У нас туман, ничего не видно. Что будем делать?
— Я не знаю.
— И я не знаю, давай подумай.
— Ладно, и ты подумай.
Звоню Ватутину.
— Что делать, товарищ командующий? Туман! Авиацию не поднять...
— Подумай...
— Я уж думаю...
Звоню Батову.
— Может, решимся? Ударим? Артиллерии много…
Звоню Ватутину.
— Товарищ командующий, может, ударим?
— Подожди. Я поговорю с Москвой. Пусть доложат Сталину, что туман, видимость плохая.
Через несколько минут звонит Ватутин.
— Артиллерии много? Ну наступай без авиации. Желаю успеха.
Это было в 7 часов 30 минут.
Ну и ударили! Аж земля задрожала! Больше часа били по траншеям противника. Настроение пехоты, которая это видела, понятно, хорошее. Когда кончили громыхать пушки, в 8 часов 50 минут, подал команду пехоте и танкам — вперед! Артиллерия стала переносить огонь все дальше и дальше в глубину.
Мы наблюдаем. Проходит пять минут, противник не стреляет, десять, пятнадцать минут — молчок!

Ударная группировка армии (63, 76 и 293-я стрелковые дивизии) вместе с танками непосредственной поддержки пехоты быстро продвигается вперед.
Вот уже и передний край обороны противника прорван на фронте до двенадцати километров.
Я и сам думаю: «Не ушел ли противник раньше, не били ли мы по пустому месту?»
— Не может быть, наша разведка всю ночь подтверждала, что противник занимает первую позицию, — отвечаю я уверенно, а у самого сосет под ложечкой: а вдруг противник и в самом деле нас обманул? — Да, или он ушел, или мы его накрыли.
Я попросил у Воронова разрешения на «виллисе» съездить посмотреть, что там такое впереди.
Воронов разрешил. Подъезжаем мы к первой траншее — все разбито! Вторая — тоже, третья — тоже...

Возвращаюсь на НП. Звонок командира 293-й стрелковой дивизии генерала П. Ф. Лагутина:
— Противник начинает оказывать сопротивление на второй позиции.
— Вот это порядок, — улыбается Н. Н. Воронов. — Значит, наша артиллерия первую позицию противника обработала классно. Молодцы пушкари!

О том, что противник стал приходить в себя, стали докладывать нам и командиры других дивизий первого эшелона.
Чтобы наступление войск на направлении главного удара развивалось более успешно, для прорыва главной полосы обороны противника в 13.00 я ввел в бой 4-й танковый корпус под командованием генерала А. Г. Кравченко. Приказал ему во взаимодействии с частями 293-й и 76-й стрелковых дивизий допрорвать главную полосу обороны противника и вместе с подвижными частями 5-й танковой армии и 3-м гвардейским кавкорпусом разгромить подходящие резервы, штабы и тылы противника, отрезать пути отхода у села Перелазово группировке противника, состоящей из двух-трех дивизий.
К исходу же дня 19 ноября выйти в район хутор Монойлин, ферма № 1, совхоз Первомайский, высота 197, хутор Майоровский, после чего выбросить передовой подвижный отряд на реку Дон и захватить с ходу переправу. К часу ночи 20 ноября 4-й танковый корпус с тяжелыми боями без сопровождения авиации, так как погода была нелетной, все-таки смог пройти тридцать — тридцать пять километров и выполнил поставленную задачу дня. Как только танковый корпус вырвался вперед, отдельные части противника стали контратаковать, стремясь задержать наше наступление.

В известной степени им это удалось. Наши стрелковые дивизии смогли продвинуться в глубину вражеской обороны только на 5–7 километров. Общую задачу дня выполнить полностью не удалось. Однако главное достигнуто: две позиции противника прорваны, созданы благоприятные условия для успешных действий подвижной группы армии. И мы не замедлили этим воспользоваться.
Для наращивания удара в 16.00 19 ноября был введен 3-й гвардейский кавкорпус под командованием генерала И. А. Плиева, который имел задачу уничтожать отдельные опорные пункты, оставшиеся после наступления 4-го танкового корпуса, и во взаимодействии с 293-й и 76-й стрелковыми дивизиями к исходу дня выйти в район Селиванова, Верхне-Бузиновка, хутор Евлампиевский, Большой Набатовский и в этом районе разгромить противника.

Донскому фронту и его 65 армии(генерал П.И.Батов) досталось прорывать оборону немецких дивизий и обеспечивать от контрудара левый фланг ударной группировки Юго-Западного фронта.

(Командующий 65 армией Донского фронта)
Секундная стрелка перескочила последнее деление и как будто остановилась на 7.30. И тотчас в тылу Дружилинских высот, слева и справа, раздался мощный рев.
Полки тяжелых гвардейских минометов дали первый залп.
Мелькнули в облаках огненные хвосты «катюш» и исчезли за занавесом тумана. Оттуда пронесся вибрирующий гул разрывов. Далеко справа снова послышался рев «катюш» — начал огонь Иван Михайлович. И вот уже вся наша артиллерия ударила по вражеской обороне.
В воздухе сплошной гул. Завеса тумана стала желтовато-багровой. Артиллерийская подготовка продолжалась 80 минут. Орудия и минометы вели с максимальным темпом огонь по заранее пристрелянным огневым точкам противника.

На НП царило напряженное ожидание. В 8.30 к гулу и грохоту орудийного огня прибавились новые звуки: перестук пулеметов, дробь автоматных очередей, залповый огонь из винтовок.
Готовясь к броску, давала свой голос пехота. Боевой порядок дивизий был построен в один эшелон, чтобы сразу обрушиться и ворваться в первые траншеи противника всеми наличными средствами. Этот порядок себя вполне оправдал.

В 8.50 раздался залп тяжелых минометов — сигнал к атаке. На мгновение стало тихо, и вдруг весь плацдарм ожил и заполнился массой людей. В стереотрубу было видно, как солдаты выскакивали из окопов, бежали за танками и вместе с ними исчезали в тумане. Донеслись первые разрывы ручных гранат.
Пошли!

Первые две линии траншей на береговой возвышенности были взяты сразу. Развернулся бой за ближайшие высоты. Оборона противника была построена по типу отдельных опорных пунктов, соединенных траншеями полного профиля. Каждая высота — сильно укрепленный пункт. Овраги и лощины минированы, подступы к высотам прикрыты проволокой, спиралями Бруно.
Гвардейцы справа, прижимаясь к 76-й дивизий соседа, двигались хорошо. В центре хуже: Меркулова(304 сд) вынудили залечь перед Мело-Клетским. Что же делается у Макаренко?

— Слышите, товарищ командующий? — сказал, указывая рукой налево, Горбин. Он отошел от бесполезной стереотрубы и напряженно вслушивался в многоголосый шум невидимого боя.
Да, на участке 321-й дивизии начиналась горячая пора: оттуда доносились характерный лающий голос немецких шестиствольных минометов и все нарастающая трескотня пулеметов и автоматов.
Где ожили огневые точки врага? Какие? Сколько их? Пришлось вызвать к телефону комдива 304-й.
— Что у тебя делается, Меркулов?
— Задушил, проклятый, огнем.
— Сейчас помогу. Давай целеуказания.
— Да я же ничего из этой крысиной норы не вижу, товарищ командующий, — взмолился комдив.

К счастью, почти в ту же минуту на радиосвязи появился Радецкий(Член Военного совета 65 армии). Он доложил:
— Ясно вижу высоту сто тридцать пять ноль, на ней обозначились одиннадцать дзотов. Правофланговый полк триста двадцать первой дивизии залег в кустарнике у высоты под огнем пулеметов. Полагаю, что они же фланговым огнем давят на триста четвертую.
— Ваше с Макаренко решение, Николай Антонович?
— Просим поддержать армейской артиллерией, и мы через полчаса атакуем высоту. — Начальник политотдела помолчал, видимо сообразуясь с обстоятельствами, и закончил: — Если возможно, направьте нам хоть роту танков. Мы понимаем, что Меркулову они нужны, но хотелось бы избежать лишних потерь в штурмовых группах.

Приказание Манило: в 10.50 дать огневой налет по квадратам 102, 107, 110 и 111.
Приказание командующему бронетанковыми войсками армии Лукьянову: взять у Невжинского две роты танков, лично проверить маневр этих танковых рот в полосу дивизии И. А. Макаренко, помочь организовать бой за высоту 135,0.
Комдиву 304-й: хватит топтаться на одном месте, полковник. В 10.50 окажу содействие огнем. Организуй бросок во взаимодействии с Макаренко. Сейчас высота 186,7 — ближайшая задача для вас.
Так начался 19 ноября бой за Мело-Клетский — сильный опорный пункт на центральном участке прорыва, бой, в котором командиры наших ударных дивизий выдержали экзамен на взаимодействие. Маневр траекторией — и высота 135,0 накрыта огнем артиллерии армии.

Бойцы 321-й, штурмуя дзоты, развязали руки 304-й дивизии: 812-й полк Сорокина зацепился за восточную окраину Мело-Клетского и вел огневой бой, ожидая по приказу комдива, пока совершится обходный маневр. В это время Чеботаев с танкистами Якубовского проскочил слева вперед, устремившись к высоте 186,7, находившейся в тылу Мело-Клетского, а справа обходил опорный пункт 77-й гвардейский полк. Бой этот протекал на фоне непрерывных контратак. Виктор Сергеевич Глебов доносил, что гвардейцы отбили две контратаки, в которых участвовало по 10 — 15 немецких танков с пехотой. Он говорил: «Тяну за собой артиллерию, всеми силами тяну артиллерию в боевых порядках пехоты, а местность такова, что часто на руках приходится тащить...» Из Логовского все сильнее нажим противника — одна, другая, третья контратака. В третью немцы бросили уже до полка пехоты при поддержке шестиствольных минометов.

Погода улучшилась. Авиация начала разведку.
Никитин доложил, что летчики наблюдают движение значительных групп пехоты и танков противника из района Ореховское — Венцы. Последовал приказ — авиации нанести бомбовые удары по подходящим резервам неприятеля. Две мысли преобладали в тот момент. Чем сильнее нажимает противник контратаками на ударную группу 65-й армии, тем яснее становится, что замысел операции немецкое командование не разгадало и, где наш главный удар, еще не знает. Это хорошо. Но трудности на нашем, клетском, направлении от этого увеличивались. Крайне беспокоила проблема темпа. Лишь бы противник не направил резервы во фланг наступающим дивизиям Чистякова!

С командного пункта армии позвонил И.С. Глебов и передал радостное известие: командарм 21-й в 12.00 ввел в прорыв 4-й танковый корпус, он развивает наступление на Евстратовский!
..Ветер разорвал наконец туман. Стало возможно работать у оптических приборов. Высота 186,7 отбивалась огнем. Вот на ней загрохотали разрывы наших снарядов. Дым. Фонтаны взметнувшейся земли. Это Меркулов ударил всей силой артгруппы, поддерживавшей 304-то дивизию. Но тотчас же начал сильный огонь Мало-Клетский и прижал к земле чеботаевский полк.
Чеботаеву мастерски помог Бабаскин огневым налетом армейской артиллерии на вражеский опорный пункт. Очередной бросок полка — и Чеботаев вплотную подошел к меловым обрывам.
Кто-то положил руку мне на плечо. Оторвался от окуляров прибора — сзади стояли К. К. Рокоссовский и В. И. Казаков. Я собирался доложить. Командующий фронтом жестом остановил.
— Сам вижу, Павел Иванович.

Он встал у стереотрубы. Мы наблюдали один из самых напряженных моментов боя. Пусть читатель представит себе эту местность: извилистые глубокие овраги упираются в меловой обрыв, крутые его стены поднимаются на 20 — 25 метров. Рукой почти не за что уцепиться. Ноги скользят по размокшему мелу. Чеботаевцы начали штурм. Было видно, как солдаты подбегали к обрыву и карабкались вверх. Вскоре вся стена была усыпана людьми. Срывались, падали, поддерживали друг друга и упорно ползли вверх.

Командующий фронтом, не отрывая глаз от стереотрубы, сказал:
— Хорошо... Хорошо! Танки прорвались в обход. Действительно, две группы танков обходили Мело-Клетский. Невжинский — справа, Якубовский — слева. Они шли к высоте 186,7, ведя огонь с ходу по дзотам. У телефона Меркулов:
— Восемьсот двенадцатый полк перешел в атаку на Мело-Клетский. Бой перемещается к центру поселка.
— Твое решение, полковник?
— Двумя батальонами Сорокина очищаю Мело-Клетский. Остальные силы дивизии — за Чеботаевым, к Ореховскому. Ночью возьму Ореховский, товарищ командующий!
— Это правильно, но не хвались. Где твоя артиллерия?
— Отстает, товарищ командующий, — признался Меркулов. — Тягачи старые, горюче-смазочных не хватает... Прошу ускорить подвоз боеприпасов.
— Слушай, комдив: утром буду в Ореховском. Понятно? И достанется тебе, если увижу, что пехота дерется без артиллерии и танков. Учись у гвардейцев...

Время шло к 16 часам. Дьявольский треугольник высот на направлении главного удара (135,0, 186,7 и МелоКлетский) был наконец взломан. Но темпы продвижения ударной группы все еще низкие. На переправы через Дон и в тылы армии были посланы офицеры штаба и политотдела с заданием принять все меры для улучшения снабжения войск боеприпасами.
З. Т. Бабаскин и Ф. Э. Липис направлены в 304-ю и к гвардейцам. Зиновию Терентьевичу сказано: «Бой в глубине показывает, что разведка конкретных целей ведется плохо. Исправить ошибки артиллеристов. Во-вторых, проверить продвижение орудийных расчетов в боевых порядках пехоты». Задание начальнику оперативного отдела: «Ориентироваться в обстановке на направлении к Ореховскому, в районе высот с отметками выше двухсот. Меня интересует одно: уловить момент, когда можно будет взять из дивизий обе танковые бригады».

Подполковник понял, какой созревает план, счастливо улыбнулся и, взяв автомат, быстро вышел из блиндажа.
Командующий фронтом пробыл на НП армии часа два и направился в 24-ю армию. На прощание сказал:
— Противник оказывает неожиданно упорное сопротивление, — и, помедлив, закончил: — Помните, вы отвечаете за левый фланг двадцать первой армии.
Эти слова были восприняты как требование резко поднять темп наступления ударной группы.

Наши части сражались напористо. Бой за Мело-Клетский — лишь одна иллюстрация героизма солдат и мастерства офицеров, проявленных при боевом крещении 65-й. За первый день при прорыве обороны было штурмом захвачено 23 дзота. Отражая многочисленные контратаки, уничтожили 10 немецких танков.
Крупный опорный пункт Ореховский, взятием которого наша ударная группа завершила бы прорыв обороны противника на всю тактическую глубину, обрамляла с севера и юго-запада группа высот.
К исходу 19 ноября туда подошли наступающие дивизии: справа высоту 207,8 захватила 76-я дивизия чистяковской армии; гвардейцы В. С. Глебова, вырвавшись по сравнению с ней километра на два вперед, дрались за высоты 219,3 и 232,2, то есть охватывали Ореховский с юго-запада и юга, помогая Меркулову, который вместе с Якубовским наносил удар в лоб.

Но взять 19 ноября этот последний рубеж высот мы не смогли. Лишь Чеботаев одним батальоном оседлал отметку 202,2 и оттуда готовился к броску на Ореховский опорный пункт. Все высоты встретили нас организованным огнем, а гвардейцев — неоднократными контратаками, продолжавшимися до темноты. Пришлось остановиться. Должно быть, это обстоятельство и имел в виду Василий Иванович Казаков, когда под вечер сказал:
— Ну, Павел Иванович, давай бабки подбивать... Воевали, воевали — ничего не навоевали!..
На грубоватую прямоту старого боевого друга нельзя было обижаться. Он искренне хотел нам добра и славы, а ключ к ним был в одном слове: «темп». Темп и еще раз темп! Однако в порядке критики должен сказать, что руководство фронта поступило бы правильно, если бы во второй половине дня 19 ноября передало нам хотя бы часть сил 16-го танкового корпуса. После 18.00 65-я армия имела реальные возможности ввести в прорыв подвижное соединение из-за правого фланга 27-й гвардейской дивизии — на стыке с 21-й армией.

Вскоре В. И. Казаков уехал. Улучив несколько минут, усаживаюсь на топчан, чтобы обдумать наши дела и предстоящие задачи. 27-я гвардейская воевала отлично, продвинувшись в тяжелых условиях на 8 километров (приведу для сравнения цифры: к исходу 19 ноября дивизии 21-й армии прорвали оборону противника в глубину на 5 — 6 километров; среднесуточный темп пехоты на всех ударных направлениях при прорыве составил 5 — 10 километров). 304-я выполняла задачи вполне удовлетворительно (ее продвижение — 5 — 8 километров), не говоря уже о том, что командир 807-го полка Чеботаев был первым героем дня.

На левом фланге ударной группировки мы, говоря формально, успеха не имели: Макаренко, захватив высоту 135,0, дальше не прошел, а под Логовским не сдвинулись с исходных позиций.
Однако успех не всегда измеряется километрами. Если бы не подоспела умелая и своевременная помощь 321-й, Меркулов бы застрял в центре, это во-первых.
А во-вторых, что самое важное, 321-я дивизия при содействии 23-й дивизии полковника П. П. Вахрамеева в первый день прорыва связала 376-ю немецкую дивизию и до полусотни танков, заставила их втянуться в тяжелый бой. С точки зрения главной задачи армии — это был успех, и немаловажный.

19 ноября самым опасным было бы, если пресловутый фон Даниэльс (командир 376 пехотной дивизии) кое-что понял в обстановке и нанес удар во фланг 21-й армии; но он по уши увяз в районе Осинки — Логовский, и этим 65-я армия обязана генералу Макаренко и его частям, геройски отбивавшим здесь контратаку за контратакой.

(Командующий 6 полевой армией гр. армий "Б")

Еще 19 ноября по телефону я лично получил от главнокомандующего армейской группировки «Б» г/п фон Вейхса следующий приказ ОКБ: «6-й армии во что бы то ни стало оставаться на теперешних позициях и держать Сталинград. Контрмеры предприняты».
Я снова высказал фон Вейхсу мнение, которое он разделял и о котором говорилось в высших инстанциях, что необходимо, не теряя ни одного дня, оттянуть армию на Дон.

19 ноября масштаб и цели наступления наших фронтов на Юге немцам был неясен.

http://www.e-reading.org.ua/bookreader.php..._1942-1971.html

(Начальником отдела «Иностранные армии Востока» ОКХ)
19 ноября 1942 года
3-я румынская армия
Противник, как мы ожидали, перешел в наступление против этой армии на широком фронте между Клетской и Блиновом (центр 2-го румынского армейского корпуса).
Картина еще полностью не ясна, но уже можно сказать: как и предполагалось ранее, наметились направления двух главных ударов:
а) в районе Клетской – 27-я гвардейская стрелковая дивизия и 252-я стрелковая дивизия из армейского резерва с 45 танками;
б) против 14-й румынской пехотной дивизии – 216-я и 219-я (возможно, 19-я) танковые бригады.
Идет ли речь о появлении всей 5-й танковой армии на этом участке фронта, пока судить трудно: реально выявлены 216-я танковая бригада, 219-я танковая бригада (до сих пор нам не встречалась, возможно, за нее принята 19-я танковая бригада, тоже входящая в состав 5-й танковой армии) и три стрелковые дивизии, как докладывалось ранее, из состава 5-й танковой армии (46-я гвардейская, 119-я и 346-я стрелковые дивизии). В ходе наступления следует считаться с новой тактикой русских – вводом основной массы танков в образовавшийся прорыв.

Вот такой информативный доклад генерала Р.Гелена. Неизвестно - танковая армия то ли уже наступает ,то ли ещё находится под Плавском и готовится удару по гр. армий "Центр".
252 стрелковя дивизия находилась резерве 65 армии Донского фронта и в тот день не наступала, 46 гв. сд тогда была в составе Воронежского фронта , а 346 сд в составе соседней с 5 танковой 21 армией и в наступлении также не участвовала. Про остальные дивизии и бригады (на плацдарме полностью упущены из виду 1 , 4 танковые корпуса к) немцам таким образом ничего не было известно.

(Адъютант командующего 6 полевой армией)
Телефон яростно звонил. Я сразу очнулся от сна. Не успел я взять трубку, как услышал далекий гул. Ураганный огонь, подумал я.
Дежурный офицер доложил: "Тревога, господин полковник! Немедленно к начальнику штаба!"
То было начало советского контрнаступления. На листке календаря значилось: 19 ноября 1942 года.
Я надел китель, натянул сапоги и поспешил к Шмидту. Туда уже явились многие офицеры, которых разбудили, как и меня.

Начальник штаба Шмидт уже поднял всю армию по тревоге. Положение стало крайне серьезным. Миновали дни напряженного ожидания, когда артиллеристы и танкисты не отходили от орудий, всегда готовые к отпору, пехотинцы лежали около пулеметов, снаряженных для ведения непрерывного огня, а ручные гранаты они клали около себя.
Вскоре вслед за мной к Шмидту прибыл командующий армией. Зазвонил телефон. Из Осиновки докладывал генерал Штрекер, командир XI корпуса.

— Здесь сущий ад, — доносил Штрекер, — невообразимый ураганный огонь обрушился на наши позиции, земля буквально перепахана.
У нас значительные потери, однако основной удар, видимо, нанесен по румынам.

Я связался по телефону со своим левым соседом, IV румынским армейским корпусом.
Его начштаба настроен весьма пессимистически. Он опасается паники в своих войсках. Наши дивизии держатся стойко, но из-за метели очень плохая видимость. Мы будем докладывать командованию о ходе дел.

Генерал Паулюс пояснил Штрекеру:
— Для обеспечения вашего левого фланга я намерен 14-ю танковую дивизию ввести в действие юго-западнее Мело-Клетской.
О дальнейшем вы узнаете, когда выяснится направление удара противника.Паулюс положил трубку, молча взглянул на нас и снова протянул руку к телефону.
— Соедините меня с группой армий "Б".
Офицер оперативного отдела группы армий принял первое донесение 6-й армии об артиллерийской подготовке противника.

С этого момента телефон в кабинете начальника штаба звонил почти не переставая. Донесения, запросы, распоряжения следовали одно за другим.
Подготавливался вывод XIV танкового корпуса из города. Генеральный штаб получал информацию о происходящем от своего офицера связи при 6-й армии по его собственной радиостанции; то был майор генерального штаба фон Цитцевич, сменивший майора Менцеля. Но мы все еще не знали ничего определенного о намерениях и направлении удара противника.

Наконец около 7 часов генерал Штрекер снова дал о себе знать.Прорыв у румын

— Противник нанес удар со своего плацдарма. Мы пока удерживаем свои позиции. Удар нанесен по 3-й румынской армии, 376-я пехотная дивизия сообщает, что русские прорвали позиции IV румынского армейского корпуса и продвигаются вперед в южном направлении. Совершенно неясно положение 1-й румынской кавалерийской дивизии. Она уже не имеет никакой связи с левым соседом.
Я переброшу 376-ю пехотную дивизию для прикрытия нашего фланга, развернув ее фронтом на запад. Нарушена телефонная связь с 44-й пехотной дивизией.
Связной мотоциклист доложил, что артиллерийским обстрелом почти вовсе разгромлены передовые позиции у румын, танки красных все сровняли с землей.

Паулюс одобрил переброску 376-й пехотной дивизии на отсечную позицию, потребовал восстановления связи с 14-й танковой дивизией, а 1-ю румынскую кавалерийскую дивизию, отошедшую на восток, подчинил XI армейскому корпусу.
Из штаба группы армий "Б" мы узнали, что советская артиллерия в течение многих часов обрушивала тысячи тонн стали на позиции 3-й румынской армии. Затем две ударные армии прорвались с плацдарма у Клетской и Серафимовича. Румыны, видимо, храбро оборонялись, но были смяты и обращены в бегство. В настоящее время советские бронетанковые соединения, механизированные пехотные части и кавалерия неудержимо движутся дальше на запад. Ни германский, ни румынский штаб не могли сказать, где находятся передовые части наступающего противника. Одно было ясно: уже создана угроза 6-й армии с тыла.

Не удались также мои попытки получить представление о потерях, постигших XI армейский корпус. Адъютант корпуса сообщил мне, что начиная с раннего утра связь почти постоянно нарушена.
По его мнению, надо считаться с весьма большими потерями в 44-й и 376-й пехотных дивизиях. 19 ноября офицеры штаба армии провели в томительном ожидании. Потом с каждым часом все более учащались сообщения о катастрофе. Хотя мы к вечеру еще не имели точного представления о масштабе советских успехов, но каждому было ясно, что нам угрожает смертельная опасность. Около 19 часов я явился с докладом к Паулюсу. Сутулясь, он шагал взад и вперед по комнате. Чаще обычного нервно подергивалось его лицо. Он остановился передо мной.
— Итак, случилось то, что я предсказывал в течение недель. Гитлер не хотел признаватьто, что ясно было любому простому солдату.

А Кейтель и Йодль его в этом поддерживали. Несколько недель от нас отделывались пустыми фразами. Теперь мы должны расхлебывать кашу. При этом мы еще вовсе не знаем, удастся ли нам приостановить контрнаступление Красной Армии.
Я молча кивал головой, ведь меня терзали те же мысли. Взволнованно Паулюс продолжал:
— Нам угрожает колоссальная опасность. Я вижу только один выход из создавшегося положения: отход на юго-запад. Необходимо действовать быстро.
Таково было и мое мнение. Поэтому я спросил:
— Действительно ли в этом случае командование армии должно испрашивать согласие генерального штаба? Ведь сейчас речь идет о 330 тысячах человек.

— Именно потому, что дело идет о том, быть или не быть всей 6-й армии, я, как вы знаете, предложил оставить Сталинград. Это было отвергнуто.
Все еще остается в силе приказ, согласно которому ни один главнокомандующий группой армий или командующий армией не имеет права без разрешения Гитлера оставить населенный пункт или даже окоп. Разумеется, этим парализуется решимость всякого командующего армией. Однако на что же это похоже, если в условиях войны приказы больше не будут выполняться?
Как это отразилось бы на армии? Чем большей властью обладает генерал, тем в большей мере он должен быть для своих солдат образцом в соблюдении приказов.
Эта принципиальная позиция определяла поведение Паулюса и в последующие дни. Как бы повелительно ни требовали обстоятельства действовать самостоятельно, Паулюс постоянно колебался, но не принимал решения. Он оставался послушным генералом. В этом его поддерживали и темпераментный, но фанатичный начальник штаба генерал-майор Шмидт, и большинство командиров корпусов. Да и я сам, несмотря на переживаемую мной душевную коллизию, не мог преодолеть эти хотя и мучительные, но безысходные колебания.
Наши первые контрмеры

В ночь с 19 на 20 ноября штаб армии уже имел ясное представление об обстановке. 14-я танковая дивизия доложила, что к вечеру 19 ноября противник танками и кавалерией продвинулся в наш тыл примерно на 50 километров.
Артиллерийский полк дивизии уже отбивал энергичные атаки противника. Из новых донесений XI армейского корпуса выяснилось, что румыны были атакованы сильными бронетанковыми соединениями, которые, не встречая серьезного сопротивления, смяли все на своем пути. Оставшиеся в живых бежали в страхе на юг и на восток. Видимо, 3-я румынская армия более не существовала. Но и многие наши тыловые части охватила паника перед лицом рвущегося на юг противника.
Естественно, этой ночью в штабе никто и не помышлял о сне. Все начальники отделов собрались у Шмидта. Без всяких признаков внутреннего волнения он объяснил новую обстановку западнее Дона, закончив следующими словами:
— Надлежит подготовить перенесение командного пункта армии в Нижне-Чирскую. Об уничтожении документов, без которых можно обойтись, и особенно секретных дел, командованием будет отдан приказ.

Оптимизм и кипучая энергия Шмидта резко отличали его от Паулюса, изнемогавшего под бременем павшей на него ответственности. Начальнику штаба были чужды моральные проблемы, терзавшие командующего армией. Он находился в родной стихии, ведь снова нужно было принимать решения, отдавать приказы, проверять их выполнение. Шмидт был уверен, что, несмотря на значительные первоначальные успехи, противника удастся после перегруппировки разбить в открытом бою, и представил Паулюсу предложения, которые он разрабатывал совместно с начальником оперативного отдела. Предложения сводились к следующему.

XIV танковый корпус в составе танковых полков 16-й и 24-й танковых дивизий форсированным маршем движется к Дону и с высоты западнее Голубинского наносит фланговый удар по продвигающимся на юг силам Красной Армии и уничтожает их. Штаб XIV танкового корпуса переходит на командный пункт армии в Голубинский. Ему будет подчинена 14-я танковая дивизия.
Действия штурмовых групп в городе немедленно прекратить.

С участка VIII и LI армейских корпусов снимаются все свободные части, и из них создается резерв 6-й армии.
Плацдарм на западном берегу Дона, западнее Калача, занимают под командованием полковника Микоша военно-инженерное училище и школа зенитчиков, усиленные всеми подразделениями тыловых служб, без которых можно обойтись.Офицерская школа в Суворовском приводится в боевую готовность.Штаб армии с 21 ноября переводится в Нижне-Чирскую. Ответственный за выполнение — полковник Адам.

Раненые и подразделения интендантской службы, без которых можно обойтись, отводятся в район южнее реки Чир, так как наступление русских угрожает железной дороге и тем самым основным коммуникациям снабжения армии.Паулюс утвердил эти предложения. Соответствующие приказы разослали в войска.

(В дни Сталинградского сражения был командиром 384-й пехотной дивизии и затем начальником штаба 17-го армейского корпуса . )

. Прорыв русских на двух участках большой излучины Дона

а) События 19 ноября 1942 г.

После артиллерийской подготовки, продолжавшейся несколько часов, 19 ноября в 4 часа утра русские одновременно начали наступление на румынские позиции на Дону сразу на двух участках: со своих плацдармов у Клетская и из района юго-западнее Серафимович.
Восточная группировка (3-я ударная армия русских) прорвала западнее Клетская правый фланг 3-й румынской армий и продвинулась на юг до Селиваново. 4-й румынский армейский корпус был разгромлен. 6-я армия бросила для обеспечения своего левого фланга юго-западнее Клетская свой резерв (части 14-й танковой дивизии), находившийся в районе Крайний, и взяла на себя руководство действиями изолированной в этом районе от своих войск 1-й румынской кавалерийской дивизии.
Дальнейшие меры в тот момент не казались необходимыми, так как умело действовавшее командование русских войск как здесь, так и в районе южнее Сталинграда наметило место прорыва так далеко от фланга немецких войск, что помощь немецких резервов была затребована не сразу. В районе Клетская между участком прорыва и немецкими войсками была расположена 1-я румынская дивизия, в районе Бекетовка — 20-я румынская пехотная дивизия. Кроме того, 3-я ударная армия русских наносила удар западнее Клетская, в юго-западном направлении, вследствие этого прошло много времени, прежде чем командование 6-й армии, которое еще не видело непосредственной угрозы, уяснило для себя обстановку, сложившуюся на ее левом фланге.

Западная группировка (5-я танковая армия русских в составе двух танковых, двух кавалерийских корпусов и большого количества стрелковых дивизий во втором эшелоне) начала наступление с высот в 10 км восточнее Девяткин{36} (30 км юго-западнее Серафимович), прорвала позиции 2-го румынского армейского корпуса и, быстро продвигаясь на юг, к середине дня овладела уже высотами севернее Перелазовский. Оттуда она повернула на юго-восток, переправилась через р. Куртлак и к вечеру достигла своими передовыми отрядами Гусынка и Калмыков, зайдя на 60 км в тыл 3-й румынской армии. Части русских на западном фланге достигли верхнего течения р. Чир и переправились через него.

Главные силы 3-й румынской армии были обойдены в результате этих двух прорывов и сбиты с позиций на Дону. Только по обе стороны от Распопинская усиленная 15-я пехотная дивизия румын под командой генерала Ласкара удерживала свои позиции между обоими участками прорыва на Дону, она повернулась на 180° и заняла оборону, имея в тылу реку.
Нельзя было принять эффективных мер против какой-либо из этих двух наступавших армий противника. У 3-й румьнской армии не было никаких сил, которые она могла бы противопоставить танкам противника; слабые по численности резервы{37} за левым флангом 6-и армий ничего не могли предпринять, а резерв группы армий, 48-й танковый корпус, на который возлагались большие надежды, с самого начала преследовал злой рок. Ниже я останавливаюсь на действиях этого корпуса.

б) Действия 48-го танкового корпуса

Уже само название «танковый корпус» не соответствовало действительности, так как в его состав входили лишь 22-я танковая дивизия, насчитывавшая около 45 танков (большей частью легких), и 1-я румынская танковая дивизия, имевшая около 40 трофейных чешских танков. Ударная сила танков этого корпуса равнялась ударной силе танкового полка.
(Konstanten:По состоянию немецких подвижных резервов можно понять - как немцы оценивали силу предстоящего советского наступления)

Исходное положение корпус должен был занять в районе Перелазовский, Бол. Донщинка, Петровка, так как предполагалось, что главный удар русские будут наносить с плацдарма у Клетская.
Для контрудара по западному флангу наступающих войск район юго-западнее Перелазовский был благоприятным. Были разведаны возможности нанесения удара в направлении как на Клетская, так и на Серафимович.
Когда 19 ноября поступили первые донесения о «вклинении противника на большую глубину» южнее Клетская и об «атаках» в районе Серафимович, их можно было рассматривать как подтверждение предположения о том, что главный удар противник наносит у Клетская. Поэтому уже поднятый по тревоге корпус с одобрения командования 3-й румынской армии и группы армий «Б» был брошен в этом направлении.
Однако, когда в 11 часов 1-я румынская танковая дивизия прошла Верх.-Черенский, а 22-я танковая дивизия — Бол. Донщинка, 48-й танковый корпус получил приказ повернуть на северо-запад и, продвинувшись через Блиновский, атаковать противника, прорвавшегося юго-западнее Серафимович.

48-й танковый корпус начал движение на Блиновский. 1-я румынская танковая дивизия продвигалась через Жирки, 22-я танковая дивизия — через Усть-Медведицкий.
В связи с трудностями, вызванными поворотом войск налево, дивизии отошли друг от друга на значительное расстояние и в условиях бездорожья им не удалось сразу соединиться.
Вскоре 1-я румынская танковая дивизия встретила у Жирки, а 22-я танковая дивизия южнее Усть-Медведицкий превосходящие силы танков противника, который атаковал их.
Между обеими дивизиями и на их флангах русские танки прорвались на юг.
48-й танковый корпус был встречен фронтальным наступлением 5-й танковой армии русских. .....
6-я армия в тот день еще не чувствовала непосредственной угрозы, и поэтому ее командование не считало нужным принять решительные меры.
В 18 часов командование армии сообщило, что на 20 ноября оно намечает в Сталинграде продолжать действия разведывательных подразделений.

Однако подробный приказ командующего группой армий «Б», отданный в 22 часа, не оставлял никаких сомнений относительно угрожающей опасности:
«Обстановка, складывающаяся на фронте 3-й румынской армии, вынуждает принять радикальные меры с целью быстрейшего высвобождения сил для прикрытия фланга 6-й армии и обеспечения безопасности ее снабжения по железной дороге на участке Лихая (южнее Каменск-Шахтинский), Чир. В связи с этим приказываю:
1. Немедленно прекратить все наступательные операции в Сталинграде, за исключением действий разведывательных подразделений, сведения которых необходимы для организации обороны.
(Konstanten: Похоже ,что приказ Гитлера "взять Сталинград" отменить было нельзы , но тихо саботировать его c 20 ноября посредством "действий разведывательных подразделений" таким образом было уже можно. Начатое Паулюсом 11 ноября наступление на Сталинград ещё как-то продолжалось до 22 ноября. )

2. 6-й армии немедленно выделить из своего состава два моторизованных соединения, одну пехотную дивизию и по возможности одно моторизованное вспомогательное соединение, подчинив их штабу 14-го танкового корпуса, и, кроме того, как можно больше противотанковых средств и сосредоточить эту группировку поэшелонно за своим левым флангом с целью нанесения удара в северозападном или западном направлении.

Подпись: барон фон Вейхс»

Приказ этот только начали выполнять, как развитие событий уже опередило его.
После того как 19 ноября слабые попытки предпринять контратаки были пресечены противником, перед русскими открылся путь к далеко идущим целям.
Что это были за цели, выявилось с полной очевидностью 20 ноября, когда началось наступление и в районе южнее Сталинграда: русское командование задумало крупную операцию по охвату всех немецких сил в районе Сталинграда и большой излучине Дона.

Сообщение отредактировал Konstanten - 5.10.2012, 17:55

[Konstanten]

20 ноября 1942.

http://www.youtube.com/watch?v=mVyQb_bgpR8...ailpage#t=2725s

Дни, непосредственно предшествовавшие контрнаступлению, были пасмурными, с большой облачностью и туманами. Это помогло сосредоточению войск в исходных районах.
За три дня до начала контрнаступления командование фронта было поставлено в известность о решении Ставки начать действия Сталинградского фронта на одни сутки позже двух других фронтов. Это было частичным удовлетворением нашей просьбы. Мы, как известно, настаивали на двухсуточной отсрочке.

Дело в том, что такая разновременность в начале контрнаступления могла принести нам более решительные успехи при меньших затратах сил и средств.
В результате этого у противника сложилось бы мнение о том, что прорыв на севере и есть единственная, главная опасность; поэтому все резервы, и прежде всего танковые части, были бы брошены туда (поскольку резервы врага были вообще малочисленны и находились непосредственно под Сталинградом); сталинградское направление было бы сильно ослаблено; весьма возможно, что гитлеровское командование сняло бы свои войска и с неатакованных участков. Все эти войска, снятые с подготовленных позиций, начали бы сосредоточение для ликвидации нашего успеха на севере. И в этот момент совершенно неожиданно их настиг бы наш удар с юга. В этом случае имелась полная гарантия весьма глубокого и быстрого проникновения в тылы противника и выхода к Калачу и в район Гумрак при малой затрате времени, людских и материальных ресурсов. Ставка приняла решение, которым установила разновременность в открытии контрнаступления лишь в одни сутки вместо двух.

В основе нашего предложения лежали не догадки, не предположения, а довольно точные расчеты. Вот они.

Совершенно ясно, что лишь к концу первого дня наступления противник в полной мере мог оценить обстановку, сложившуюся в связи с нашим ударом на севере.
Ночь ушла бы на составление плана контрмероприятий. Утром началось бы передвижение резервов и других сил, главным образом из района Сталинграда, т. е. примерно на расстояние от 100 до 150 километров. Лишь утром третьего дня, т. е. 21 ноября, эти силы начали бы сближение с наступавшими. И как раз в это время на юге, в непосредственной близости от Сталинграда, был бы нанесен новый, совершенно неожиданный для врага удар, в районе, где не осталось бы совершенно ни резервов, ни других войск, которые без ущерба для других участков фронта могли бы быть направлены для заполнения пробитой нами бреши. 57-я армия и левое крыло 64-й армии получили бы полную свободу действий.
Я и сейчас убежден в том, что если бы Сталинградский фронт перешел в наступление на два дня позже, т. е. 21 ноября, то разгром немецких войск под Сталинградом наступил бы намного раньше, примерно не позже конца ноября 1942 года.

Сложность предстоящей операции требовала исключительно мобильного и оперативного руководства войсками. Болезненное же состояние командарма 57-й генерал-лейтенанта товарища Толбухина беспокоило меня, поэтому я и поставил своей задачей помочь ему в управлении войсками.
Вторая цель нашего выезда в эту армию заключалась в оказании помощи командиру 13-го механизированного корпуса полковнику Т. И. Танасчишину. Это очень храбрый военачальник. Его корпус только что заканчивал формирование, и ряд вопросов требовал доработки и вмешательства со стороны командования фронта. Дело в том, что в связи с усилившимся ледоходом на Волге большая часть автотранспорта корпуса осталась на левом берегу, а переправленные машины имели лишь половину заправки горючего. Разобравшись с этими и некоторыми другими недоделками, я поручил товарищу Новикову к утру 20 ноября обеспечить корпус машинами и горючим, хотя бы даже путем изъятия машин из других частей.

Еще одной целью моего пребывания в 57-й армии была увязка взаимодействия 64-й и 57-й армий, в особенности в отношении средств артиллерийского усиления, которые использовались сначала на участке 57-й армии, а затем на участке 64-й армии. Когда все вопросы взаимодействия, намеченные мною, были решены, вечером 19 ноября я вернулся на ВПУ фронта, в Райгород.

Здесь из Ставки получил благоприятные данные о действиях Юго-Западного фронта. У нас последние приготовления закончены, войска заняли исходное положение для атаки; артиллерия стала на огневые позиции; чтобы продолжать сохранять в тайне наши замыслы, пристрелка артиллерии делалась отдельными орудиями в разное время заблаговременно; механизированные части, тщательно замаскированные, находились в выжидательных районах, а с наступлением темноты выдвигались в исходное положение на такое расстояние от противника, чтобы не было слышно гула моторов.
Следует коротко рассказать, что представляла собою и в каком порядке была сосредоточена ударная группировка Сталинградского фронта, предназначавшаяся для контрнаступления.

По нашему плану контрнаступления фронту предстояло нанести два удара. Первый («правый»), более сильный удар наносили смежными флангами 64-я и 57-я армии, второй («левый») — наносила 51-я армия. 64 я армия со средствами усиления (командующий генерал М. С. Шумилов) наносила удар своим левым флангом. С этой целью на исходных рубежах, примыкая к правому флангу 57-й армии, сосредоточилась прославившаяся в боях 38-я стрелковая дивизия под командованием Героя Советского Союза генерал-майора Гания Бакировича Сафиуллина.

Правее занимала исходное положение 204-я стрелковая дивизия полковника Л. В. Скворцова, который в наступательных боях проявил высокие организаторские способности и выдающееся мужество, в связи с чем получил звание генерал-майора и Героя Советского Союза. В составе ударной группировки также находилась 157-я стрелковая дивизия под командованием Героя Советского Союза полковника А. В Кирсанова, зарекомендовавшего себя в предыдущих боях волевым и храбрым командиром.

Во втором эшелоне за левым флангом ударной группировки 64-й армии сосредоточилась 154-я отдельная морская стрелковая бригада полковника А. М. Смирнова.
57-я армия (командующий генерал-майор Ф. И. Толбухин, член Военного совета И. М. Мартыненко, начальник штаба армии полковник Н. Я. Прихидько) наносила удар своим правым флангом и заняла исходное положение на рубеже Ивановка, Дубовый овраг.

В первом эшелоне армии находились: на правом фланге закаленная в боях 36-я стрелковая дивизия, ее возглавлял полковник М. И. Денисенко, который за умелое руководство войсками и личный героизм получил звание генерал-майора и Героя Советского Союза; рядом (левее) исходные позиции занимала 169-я стрелковая дивизия под командованием полковника Я. Ф. Еременко (мой однофамилец). Это был храбрый и волевой начальник, уверенно водивший в бой свое соединение; вскоре он получил звание генерал-майора. Еще левее занимала исходное положение для атаки 422-я стрелковая дивизия подполковника И. К. Морозова, который отличался большой энергией, инициативой и смелостью.

Левый фланг ударной группировки 57-й армии с юга и юго-запада обеспечивала 143-я отдельная морская бригада под командованием полковника Ивана Григорьевича Русских. Этот чрезвычайно храбрый командир отличался некоторой горячностью. Со своими обязанностями он как командир бригады хорошо справился.
Второй эшелон 57-й армии — 13-й механизированный корпус возглавлял опытный танкист полковник Т. И. Танасчишин. Его смелость и напористость известна всем сталинградцам. Несмотря на некоторую неуравновешенность его характера, на этого командира можно было положиться в любом самом ответственном боевом деле. Второй эшелон, как известно, предназначался для развития успеха после прорыва обороны противника с целью выхода на его ближние и глубокие тылы, чтобы во взаимодействии с 4-м механизированным корпусом 51-й армии замкнуть кольцо окружения в районе города Калача.

Вторую (левую) ударную группировку составляла 51-я армия со средствами усиления. Командующий генерал-майор В. Ф. Труфанов — замечательный военачальник, хорошо подготовленный в теоретическом отношении и обладавший необходимым практическим опытом.
Членом Военного совета армии был генерал-майор А. Е. Халезов, а начальником штаба армии — генерал-майор А. М.Кузнецов .В первом эшелоне ударной группировки 51-й армии на участке озеро Сарпа, озеро Цаца исходное положение заняли: 15-я гвардейская стрелковая дивизия под командованием генерал-майора Е. И. Василенко; далее на участке от озера Цаца до озера Барманцак находилась 126-я стрелковая дивизия боевого командира полковника Д. С. Куропатенко; южнее располагалась 302-я стрелковая дивизия полковника Е. Ф. Макарчука, о командирских достоинствах которого мы говорили уже выше. Во втором эшелоне сосредоточился 4-й кавалерийский корпус генерал-майора Т. Т. Шапкина, воплотившего в себе лучшие черты донского казачества, выходцем из которого был товарищ Шапкин. Рядом сосредоточился 4-й механизированный корпус генерал-майора В. Т. Вольского.


Перед ударной группировкой Сталинградского фронта оборонялись части 29-й моторизованной немецкой дивизии, входившей в состав 4-й танковой армии, и [344] 6-го армейского румынского корпуса, входившего в состав 4-й румынской армии (схема 17). Конкретно они. располагались так: перед левым флангом 64-й армии на участке Елхи, Андреевка — 29-я моторизованная дивизия; перед правым флангом 57-й армии на участке Андреевка, Культурный — 20-я пехотная румынская дивизия; перед центром и левым флангом этой армии на участке Культурный, Дубовый Овраг — части 2-й пехотной румынской дивизии; перед 51-й армией, ее правым флангом и центром на участке озеро Сарпа, Семкин — части 18-й и 4-й румынских пехотных дивизий; перед левым флангом 51-й армии на рубеже Ханата, урочище Мендересте — части 6-го румынского армейского корпуса, в том числе кавалерийские дивизии.
Местность в полосе наступления степная, несколько холмистая, местами пересечена довольно глубокими оврагами. Небольшие реки и ручьи текут в южном направлении. По линии Красноармейск, Тундутово поднимается гряда небольших высот, по гребню которых и проходил передний край обороны врага.
Для маскировки местность предоставляет очень небольшие возможности. Удачны в этом отношении лишь дефиле между озерами Сарпа, Цаца и Барманцак, где имелись заросли камыша и высокой болотной травы.


Ночь на 20 ноября. Медленно, в напряжении идет время. Заснуть не могу. Волнуюсь. Это волнение перед боем знакомо каждому солдату. Нельзя не волноваться перед наступлением и командующему фронтом (правда, этого волнения нельзя Показывать окружающим). Ведь военачальнику народ, партия вручили судьбы многих тысяч людей. Необходимо добиться победы, не растратив напрасно жизней и крови воинов фронта, своих сограждан, братьев-единомышленников. Разве можно без волнения выполнять такую задачу.

Утро 20 ноября. 6 часов. На востоке чуть заметно бледнеет небо. Приближался рассвет. Земля окутана легким туманом. Почему-то припомнилось утро перед Торопецкой операцией 9 января 1942 года. Между тем утром и нынешним, казалось, было что-то общее, вернее всего, это сходство определялось моим состоянием. Торопецкое наступление прошло успешно. Я был уверен, что Сталинградское пройдет еще лучше. В час этих раздумий ко мне зашел начальник штаба фронта товарищ Варенников. Улыбаясь, он спросил: «Ну, как настроение, товарищ командующий?» — «Прекрасное», — помню, ответил я. Затем начальник штаба коротко доложил о том, что армии готовы и ждут нашего сигнала. Его, как и меня, беспокоил туман. В это время раздался звонок ВЧ из Москвы:
— Ставка беспокоится, начнете ли вы вовремя? — запрашивал начальник оперативного управления Генерального штаба.
— Сейчас туман; если рассеется, начнем вовремя, все готово, — ответил я.
Мы надеялись начать в срок, в 8 часов, рассчитывая, что туман не будет слишком густым. Начальник штаба передал командармам, что сигнал начала артиллерийской подготовки будет дан в установленный срок. ....

К 7 часам 30 минутам я был уже на передовом наблюдательном пункте 57-й армии, на выс. 114,3. откуда; при хорошей видимости обычно открывался замечательный обзор большого участка, во всяком случае всего участка главного удара. К сожалению, сгустившийся туман ухудшил видимость, которая не превышала 200 метров. Артиллеристы волновались. Пришлось оттянуть начало артподготовки на один час, затем еще на час. Ставка выражала беспокойство, требовала «скорее начинать».
Пришлось не совсем тактично разъяснить генштабистам, что командующий не в кабинете сидит, а находится на поле боя и ему виднее, когда нужно начинать.
Уже 9 часов. Все люди в напряжении ждут сигнала. Прижалась к земле пехота, готовая к броску. Артиллеристы, номера которых были в готовности на местах, зарядили пушки и взялись за шнур. В глубине слышен рокот танков, прогревающих моторы.
Вот туман стал подниматься, рассеиваться. Видимость приближалась к нормальной. В 9 часов 30 минут был дан сигнал начать артподготовку в 10 часов.

Таким образом, начало контрнаступления Сталинградского фронта из-за тумана было отодвинуто на два часа. Первыми заиграли «катюши».
За ними начали свою шумную работу артиллерия и минометы. Трудно передать словами те чувства, которые испытываешь, вслушиваясь в многоголосый хор артиллерийской канонады перед началом наступления, но главное в них — это гордость за мощь родной страны и вера в победу. Еще вчера мы, крепко стиснув зубы, говорили себе: «Ни шагу назад», — а сегодня Родина приказала нам идти вперед. Свершилось то, о чем так долго мечтали сталинградцы. Наступление! Казалось, нет ничего более отрадного для тех, кто познал горечь отхода и кровавый труд многих месяцев обороны. В памяти один за другим проходят те, кто отдали светлые жизни, чтобы приблизить час долгожданного наступления.
За несколько минут до начала атаки пехоты и танков мы произвели огневое нападение из минометов, автоматов и винтовок.
Перед самой атакой ударили мощные гвардейские минометы М-30. Это был сигнал атаки.
И вот поднялись из окопов бесконечные цепи наших солдат; раздалось могучее, протяжное «ура»; послышался деловой стрекот танковых моторов.

Атака началась! В 51-й и 57-й армиях началась она раньше. 64-я армия, ожидавшая прибытия и переключения тяжелой артиллерии и минометов с участка 57-й армии (после артиллерийской подготовки), начала наступление позже 57-й армии на два часа. Дело в том, что у нас общая артиллерийская плотность была очень низкой, поэтому мы вынуждены были увеличивать ее за счет маневра;
сначала мы обрабатывали участок прорыва 57-й армии, а затем 64-й армии. С учетом этого маневра артиллерийская плотность была доведена до 60 орудий на 1 км фронта прорыва. Успех наступления был повсеместным. Сильно укрепленный передний край обороны противника был прорван 51-й армией к 11 часам, 57-й — к 13 часам, на ее левом фланге — на участке 143-й морской бригады — к 11 часам, 64-й армией — к 15 часам.

В самом начале наступления на фронте прорыва 57-й армии, на участке 143-й морской бригады, произошел один поучительный случай. Началось с неправильно понятого сигнала.
При отработке вопросов взаимодействия было установлено, что удары тяжелых гвардейских минометов будут служить сигналом: первый удар — для начала артиллерийской подготовки; второй удар (в конце артподготовки) — для начала атаки танков и пехоты. Казалось бы, несложная система, которая всем была понятна. В действительности оказалось не так. Наблюдая за ходом артиллерийской подготовки, я прошелся биноклем справа налево по всему участку прорыва. О ужас! На левом фланге, после того как тяжелые «катюши», описав «краснохвостыми кометами» дугу, вспахали длинными огненными полосами боевые порядки противника, пехота перешла в атаку и в быстром темпе направилась к первой траншее противника. От неожиданности у меня выступил холодный пот.

В чем дело? Ведь раз атака началась, приостановить ее невозможно. Оказывается, командир 143-й морской бригады полковник Иван Григорьевич Русских спутал сигнал и, вместо того чтобы поднять бригаду в атаку после второго удара тяжелых «катюш», поднял ее вслед за первым ударом. Что делать? Ясно, что на этом участке артиллерийская подготовка сорвана. Хорошо, что это произошло не на главном направлении удара, а на его фланге. Решаю прекратить артиллерийскую подготовку на этом участке и перейти на поддержку атаки пехоты, что и было немедленно сделано (со мной находились командующие артиллерией фронта и армии). Атака протекала успешно. Через 20 минут после ее начала бригада преодолела вторую траншею и стала скрываться за горизонтом.

Думаю о поддержке храброй 143-й бригады, другими средствами. Со мной рядом находился командир 13-го механизированного корпуса. Приказываю ему ввести в прорыв головную бригаду корпуса. Он попытался тактично напомнить мне, что по армейскому плану боя, мною утвержденному, 13-й корпус вводится в прорыв с рубежа, лежащего в трех километрах в глубине обороны противника, а не на том участке, где действует. 143-я бригада; по времени это планировалось через 2 часа 30 минут после начала атаки пехоты.
— Верно, товарищ Танасчишин, план таков, но обстановка внесла коррективы. Немедленно вводите бригаду! — тоном, не терпящим возражений, закончил я.
Бригада двинулась двумя маршрутами. Через 20 минут, не встречая сопротивления со стороны противника, она также скрылась за горизонтом. Вслед за ней пошла вторая бригада. Еще не закончилась артиллерийская подготовка, а две бригады уже вошли в прорыв; вслед за ними двинулся и весь 13-й механизированный корпус. Быстро продвигаясь в глубину обороны противника, корпус оказал большое влияние на успех наступления. Так иногда на войне даже непредвиденная случайность, если не растеряться и не следовать шаблону, может не только не ухудшить положение, а, наоборот, укрепить его.

В результате ожесточенного боя фланговые дивизии 64-й армии и дивизии первого эшелона 57-й армии прорвали оборону противника и вышли на рубеж высот 112.5, 110.8. Противник здесь за несколько часов потерял до 1000 человек и почти всю артиллерию.Ударная группировка 51-й армии, разгромив противостоявщие ей силы румын (18-я и 2-я дивизии), вышла на рубеж совхоз Приволжский, Кош, Васильев; был прорван фронт и на участке между озерами Цаца и Барманцак.
Механизированные корпуса, введенные в прорыв, в первый день наступления вышли: 13-й корпус — в район хутора Блинников, а 4-й — в район Плодовитое. 13-й корпус, встретив в районе Блинников. Нариман ожесточенное сопротивление противника, вел напряженные бой вплоть до вечера 22 ноября. 4-й же корпус, уничтожив отходившие под нашими ударами части 18-й и 20-й румынских дивизий, еще засветло.

157-я танковая бригада подполковника А. С. Шевцова в 2.00 20 ноября вышла на свой маршрут и, сбивая небольшие заслоны отходивших румынских войск, стала стремительно развивать наступление в южном направлении.
Командир корпуса, узнав об отсутствии у врага танков, решил овладеть Перелазовским с ходу. Эту задачу он возложил на 157-ю танковую и 14-ю мотострелковую бригады. Танки 157-й на большой скорости подошли к северной окраине Перелазовского и открыли огонь, отвлекая внимание обороняющихся на себя. В это же время 14-я мотострелковая, совершив бросок на машинах, приблизилась к населенному пункту на дистанцию ружейно-пулеметного огня. Пехота спешилась и начала обходить Перелазовский с запада и востока. Удар наших войск был настолько внезапным и стремительным, что противник не смог оказать серьезного сопротивления и стал большими группами сдаваться в плен. В этом районе корпус разгромил тыловые части 1-й танковой дивизии и штаб 5-го армейского корпуса румын. Вслед за Перелазовским 157-я танковая бригада в 18.00 20 ноября овладела Ефремовским.
Таков был официальный доклад Г. С. Родина, вернувшегося от своего однофамильца. Генерал А. С. Рогов побывал в Перелазовском и убедился лично, насколько внезапно был атакован и захвачен этот важный в оперативном отношении пункт. В помещении штаба румынского корпуса на столах лежали раскрытые папки с секретными документами. Ящики столов были выдвинуты, сейфы раскрыты, и ключи торчали в дверцах. На ходу были узел связи, типография и другие службы. Александр Семенович привез с собой несколько мешков документации, из которой, кстати, выяснилось, что у румынского командования не было сколько-нибудь достоверных данных о подготовке нашего контрнаступления.
День 20 ноября танкистам А. Г. Родина пришлось потратить на очищение от разрозненных подразделений противника района Перелазовского и Зотовского, ведение боев с частями 1-й румынской танковой дивизии, пытавшимися соединиться с 22-й немецкой танковой дивизией, а также на уничтожение отходивших тыловых формирований 4-го и 5-го румынских армейских корпусов. Всем этим танкисты содействовали войскам И. М. Чистякова в блокировании и последующей ликвидации распопинской группировки врага.

20 ноября, танкистам Кравченко(4 тк) пришлось действовать в условиях ожесточенного сопротивления врага. 102-я танковая и 4-я мотострелковая бригады вели тяжелые бои за овладение противотанковыми узлами обороны южнее хутора Власова. Особенно отличились танкисты Н. В. Кошелева.

Ни 19 ,ни 20 и 21 ноября генерал Паулюс не прекращал попыток взять Сталинград.
Это несколько корректирует его будущие показания в плену ,где он заявил себя приверженцем отвода 6 армии от стен города за Дон.

...{19 ноября} в 16 часов полковник Горохов сообщил, что у них в Спартановке слышен далекий орудийный гул на северо-западе. В воздухе давно уже прояснилось, нёбо было чистым, однако над Сталинградом фашистские самолеты не появлялись.
В остальном все пока шло как обычно. Четвертая с утра атака противника отражалась на «Баррикадах», у Людникова. Гитлеровцы пытались, но безуспешно, потеснить нас также на других участках. После новых ожесточенных схваток в районе береговых бензобаков положение там не изменилось: занимаемые позиции удерживались, а продвинуться дальше на соединение с Людниковым опять не удалось. К исходу дня в дивизии Горишного вместе с приданными ей частями насчитывалось 708 человек.
.....
С фронтового КП начали запрашивать, нет ли признаков отхода противника из Сталинграда, не снимает ли он с переднего края какие-нибудь части. Получая отрицательный ответ, требовали проверить это всеми возможными средствами, установить точно и доложить снова.
Я соединялся с командирами дивизий и наказывал следить за немцами в оба, не упустить начало возможного отхода. Вызвав по радио Людникова, передал это условным языком и ему. Людников ответил, что пока на отход что-то непохоже — гитлеровцы продолжают атаковать.
О том же докладывали и с других участков. Дивизия Горишного и приданные ей части, отбивая вражеские атаки в районе нефтебаков и Мезенской улицы, потеряли с утра убитыми и ранеными до двухсот человек. Почти все расположение армии находилось под методическим артиллерийским и минометным огнем. Большую часть дня противник вел себя перед фронтом нашей армии так, будто у него на флангах и в тылах не происходит ничего особенного и все остается как прежде.
А мы уже знали, хоть и без особых подробностей, — контрнаступление трех фронтов, в том числе и Сталинградского, развивается успешно.
Впору было подумать, что неприятельское командование утратило чувство реальности. Могло ли оно, в самом деле, все еще не видеть надвигавшейся катастрофы?
Или, может быть, перед фронтом нашей армии, в стороне от главных сегодняшних событий, по инерции действовали приказы, отданные еще в иной обстановке и просто не отмененные?
Так или иначе, атаки противника 20 ноября, везде нами отбитые, но стоившие обеим сторонам новых потерь, явились последними наступательными действиями фашистов в Сталинграде. Это были бессмысленные уже с любой точки зрения, судорожные попытки окружаемой армии Паулюса достичь накануне собственной гибели того, что не далось ей и тогда, когда она была во всей силе.
Только ночь на 21 ноября показала, что от дальнейших попыток полностью овладеть Сталинградом противник как будто отказывается. Прекратив атаки в городе (кроме участка Людникова, где они продолжались и днем 21-го, и даже 22-го), он начал снимать отсюда отдельные части. Прежде всего — танковые.

Все более укреплялась мысль: создать свой подвижной отряд и послать его в направлении Верхне-Голубая — Акимовский к Дону. Эта мысль не давала мне покоя с того момента, когда мы задержались под Мело-Клетском и выяснилась сила сопротивления противника... Да, именно так: собрать все наши «тридцатьчетверки» и тяжелые танки, посадить большой отряд гвардейцев десантом на них и на автомашины и — вперед!
Вопрос в том, когда это можно сделать. Не так просто решиться на то, чтобы отобрать у наступающих дивизий танки поддержки пехоты, да еще при отставании артиллерии. Очевидно, за ночь надо подтянуть все, что возможно; затем завязывается бой за высоты-«двухсотки» (танки еще в рядах пехоты?), вводится для наращивания силы удара 252-я дивизия второго эшелона — и вот тут-то мы и возьмем танки и запустим их в тылы сиротинской группировки! У меня даже был на примете офицер, пригодный для руководства этим смелым делом, — резервный комдив полковник Георгий Иванович Анисимов. Я его знал по службе в мирное время, знал, что он окончил Академию Генштаба, и был приятно удивлен, когда он появился у нас в Озерках.

Смелый, горячий, полковник как будто был создан для десантов или рейдов по тылам врага. Не так давно его дивизия участвовала в наступательных боях под Ерзовкой, у Волги, в трудных условиях, без серьезной огневой поддержки, продвинулась километра на полтора, понесла потери. Скорое на руку армейское начальство поспешило снять комдива, но Рокоссовский терпеть не мог несправедливого отношения к кадрам, восстановил Анисимова в должности, а так как дивизия ушла на переформирование, прислал полковника в 65-ю в качестве резервного офицера.
Георгий Иванович жаждал проявить себя, поскольку все-таки была задета его командирская честь.

Лучко доложил о готовности 252-й дивизии. Переправившись вечером через Дон, она теперь находилась у высоты 218, юго-западнее Ореховского.
Люди рвутся в бой. Комдив Шехтман с начальником артгруппы поддержки выехал к командиру 27-й гвардейской ориентироваться на местности и уточнить ряд вопросов совместных действий.
По данным разведки, румыны начали отвод сил на Платонов, Цимловский, создаются условия для быстрого броска вперед.
............................................. относительно создания подвижной группы может быть осуществлен примерно во второй половине дня 20 ноября.
Отправившись на НП, мы этот вопрос обдумали всесторонне. Установка начальнику штаба: спланировать механизированную группу из четырех батальонов; пехота на грузовиках следует за танками и десантом на танках; удар на Верхне-Голубую; предусмотреть артиллерийское обеспечение и поддержку с воздуха. Запуск осуществим после личной рекогносцировки командарма в Ореховском.

На рассвете 20 ноября вместе с Г. И. Анисимовым выехали в 304-ю дивизию. С утра бой гремел на всем фронте, и особенно на правом крыле армии.
Получив приказ активнее содействовать ударной группе, старейшая 23-я Харьковская дивизия — левый сосед Макаренко — еще ночью начала бой за высоты перед Осинками.
Полковник Вахрамеев доносил, что успеха пока но имеет. 40-я гвардейская дивизия генерала А. И. Пастревича (участок Ближняя Перекопка — Сиротинская) атаковала грозную высоту 145,0.
За несколько часов эта высота дважды переходила из рук в руки. Здесь все шло нормально, то есть сиротинская группировка противника была скована, и отхода немцев с донских рубежей еще не намечалось.

Макаренко пытался овладеть Логовским (он взял его лишь 21 ноября), но фактически должен был обороняться — десять контратак отбито до полудня.
27-я гвардейская, продвигаясь в районе высот 219 и 232, тоже была неоднократно атакована: только отбросили группу пехоты, поддержанную 8 танками, и снова контратака — 17 танков...
На мосту через Дон затор. Идут грузовики со снарядами, переправляется 258-я дивизия полковника И. Я. Фурсина. «Виллис» проскочил на ту сторону и запетлял по оврагам.
Густой мокрый снег залеплял смотровое стекло. Он успел припорошить следы вчерашнего боя — трупы в развороченных траншеях, смятые танками проволочные заграждения и бесчисленные воронки от снарядов. Грязь непролазная, даже «виллис» буксует, и приходится подталкивать его на подъемах.
807-й полк на плечах противника ворвался в Ореховский, зацепился за окраину поселка, но тотчас же был контратакован вражеской пехотой с 14 танками.
Чеботаев стоял в маленьком окопчике рядом с артиллерийским офицером и кричал охрипшим голосом в трубку телефона:
— Держись, Колесников, держись, дорогой, сейчас помогу огнем... Орудия целы? Справа по улице на тебя движутся пять танков... Не видишь? Сейчас увидишь. Дай им по морде!

Невдалеке от НП командира полка четыре наших танка, рассредоточившись, вели огонь по дзотам врага... Вдруг на броне одного из них мелькнула синяя вспышка. Загорелся.
В глубине поселка частая захлебывающаяся стрельба наших и неприятельских автоматов, взрывы ручных гранат, короткое уханье противотанковых пушек.
Контратака отбита. Чеботаев доложил обстановку, на вопрос о противнике ответил:
— Главным образом — румыны, но сегодня попадаются солдаты из триста семьдесят шестой немецкой дивизии и четырнадцатого танкового корпуса. Упорно дерутся и, должен доложить, умно.
— Контратаки ведут силами арьергардов?
— Вот именно, товарищ командующий. Дают возможность своим отойти, скорее всего, на Осинки. Колесников не оторвется! Это такой офицер, если уж ухватился, то и мертвый не выпустит. — Своими короткими железными пальцами Чеботаев показал, как это получается у его славного комбата.
— Свои подвиги тоже не следует замалчивать, подполковник. Вчера вы лично вели батальон на штурм, мно Бабаскин и Липис докладывали.
— Обстановка заставила. Иногда место командира должно быть впереди... «На лихом коне», как говорил Чапаев.
— Правильно определить это «иногда», между прочим, тоже талант.
— Благодарю, — смущенно улыбнувшись, сказал командир полка.
— Рано благодаришь... От имени Президиума Верховного Совета вручаю вам, товарищ Чеботаев, орден Красного Знамени. За геройство и мастерство.
Хотелось вручить награду командиру 1-го батальона капитану Колесникову, но тут из крайнего хутора ударили танки противника. Ореховский снова в дыму и разрывах снарядов.
Тем временем 252-я была введена в бой. Удар нарастился удачно. Оставив за собой гвардейцев у высот-«двухсоток», полковник Шехтман прорвался к Цимловскому. [209]
Наступал долгожданный момент. Получив напутствие: «На фланги не смотреть!», Георгий Иванович Анисимов отправился к гвардейцам, где сосредоточивались в исходном положении механизированная группа и танкисты во главе с Якубовским. И вот наше «подвижное соединение» вышло в тылы сиротинской группировки немецко-фашистских войск. За первые же сутки Анисимов с Якубовским дали нашей армии высокий темп продвижения — 23 километра. Не задерживаясь у укрепленных пунктов, танкисты и мотопехота перехватывали дороги, громили подходившие резервы противника. Для врага это было совершенно неожиданно. Подкреплю фактами: в районе Оськинского танкисты захватили аэродром и на нем 42 самолета, готовых подняться в воздух. Голубинское взяли с ходу и навели такую панику, что немцы, отходя, не успели эвакуировать армейский госпиталь. Теперь он целиком попал на наше попечение.
Немцы всегда были болезненно чутки к охватам. Почувствовав, что 65-я армия своей мехгруппой обходит их войска в малой излучине Дона, они ослабили сопротивление на клетском направлении. Дивизии ударной группы овладели Логовским, Осинками, разворачиваясь на юго-восток.

Внешнее положение, возникшее в эти дни в районе действий армии, характеризовалось следующим:

а) фронт армии не был атакован; б) отвод войск с фронта и перегруппировка сил согласно приказу развивались планомерно;
в) тыловые части армии (численностью примерно в 80000 человек) находились по обе стороны Дона на западе в пределах линии западнее Нижне-Чирской — Суровикино — южнее Клетской.
Части этих тыловых войск были заняты на обороне мест своего расквартирования, но не смогли оказать продолжительного сопротивления
вследствие небольшой численности боевой силы. Основная масса, временно эшелонированная, отступила согласно приказу на южный берег Чира и расположилась по обе
стороны Суровикино для обороны;
г) штаб армии вместе с 1-м эшелоном (оперативной группой штаба) 19 ноября находился в Голубинке на Дону. Эшелон обер-квартирмейстера — в деревне, 2 км
южнее Калача.

В связи с дальнейшими событиями и очевидностью факта, что принятые контрмеры недостаточны для приостановления русского наступления, а также продвижения русских в направлении Калача, пришлось перебросить 20 ноября пополудни оперативную группу штаба 6-й армии и эшелон обер-квартирмейстера в Нижне-Чирскую, предусмотренную в качестве зимней стоянки штаба.
Поэтому там уже были подготовлены линии связи с фронтом и тылом. ....
Обсуждение положения с командиром XIV танкового корпуса, генералом танковых войск Хюбэ в Голубинке 20 ноября 20 ноября в Голубинку прибыл штаб XIV танкового корпуса, под командование которого были переданы имевшиеся резервы армии, частично находившиеся уже в боях. На обсуждении, кроме меня, присутствовали также:
генерал танковых войск Хюбэ со своим начальником штаба полковником Тунертом и начальник штаба 6-й армии
генерал-майор Шмидт. Генерал Шмидт доложил о положении на фронте и сказал при этом примерно следующее:
«Результатом только что доложенных отдельных донесений является то, что русские, очевидно, собираются окружить 6-ю армию двусторонним охватом с северо-запада и юго-востока в общем направлении района Калача.
На фронте армии, пока еще не атакованном и подготовленном к обороне, немногое может произойти. Поэтому здесь мы должны вытянуть последнее. Ясно, что оба крупных прорыва русских в районах 3-й румынской и 4-й танковой армий окончательно могут быть остановлены лишь с помощью резервов высшего командования. Поэтому мы должны бороться, чтобы выиграть время».
Генерал Паулюс:
«Поэтому задача XIV танкового корпуса: немедленно связавшись с XI армейским корпусом и в тесном взаимодействии с ним, взять высоты по обе стороны Суханова».
Генерал Хюбэ:
«XIV танковый корпус здесь слышится больше, чем есть на самом деле. В действительности же отсутствуют почти все стрелки и большая часть артиллерии. Они мне нужны обязательно».
Генерал Паулюс:
«О выделении этих частей с фронта и их переброске уже распорядились. Но ждать в таком положении мы не можем. Я позабочусь о том, чтобы XI армейский корпус поддержал вас артиллерией и пехотой. Еще раз: времени не терять».
В результате всего было выиграно время, что позволило впоследствии переправить XI арм. корпус через Дон и снова на восток.
Развитие событий до 21 ноября 1942 года 20 ноября наступление русских на левый фланг армии западнее Дона с помощью резервов было временно
остановлено. В этот день поступили сведения о сильных атаках русских в районе 4-й танковой армии и слухи о прорвавшихся там силах русских танковых частей.
В состоявшихся в связи с этим телефонных разговоpax между главнокомандующим армейской группировки «Б» и мною снова выявилось единство взглядов в оценке
положения. Фон Вейхс указал на то, что (по приказу ОКБ) в арм. группировке контрмеры принимаются (подробнеео них не говорил), но они еще не оказали своего действия.
В целом его директива была такова: «6-й армии необходимо удерживать свои теперешние позиции». »

Уже было далеко за полночь. Нельзя было предполагать, чтобы до рассвета поступили новые донесения. На командном пункте армии делать было нечего, и я проводил Паулюса до его квартиры.
По дороге он заговорил со мной:
— Если бы ставка фюрера одобрила мое предложение об отводе 6-й армии за Дон, мы были бы теперь избавлены от тяжкого кризиса. Будем надеяться, что по крайней мере теперь Гитлер и его окружение вникнут в создавшееся положение и отдадут приказ оставить город.
Это теперь не так уж просто, ведь вся 3-я румынская армия выбита из Донского фронта. Фактически русские танковые и кавалерийские соединения никого перед собой не имеют.
Столь же мало рассчитываю я и на то, что XXXXVIII танковый корпус Гейма сдержит натиск русских.
— Если вы, господин генерал, рассчитываете получить такой приказ из ставки фюрера, не целесообразно ли уже сейчас провести необходимые подготовительные меры?
— Пока я предложил командованию группы армий вывести все войска из города, — продолжал Паулюс. — Разумеется, я не могу сейчас такое решение довести до сведения армии. Это могло бы вызвать панику или по меньшей мере ослабить сопротивление. Однако штабы корпусов уже занимаются этим вопросом. Впрочем, вам должно быть ясно, что цель подписанных мною приказов — вывести армию из угрожающего окружения.

Мы подошли к убежищу командующего. Я простился и вернулся к себе. Обер-фельдфебель Кюппер бодрствовал. Другие писари уже спали.
— Так, Кюппер, мы можем сразу взяться за работу.
— У меня все в порядке, господин полковник.
— Вам это только кажется. Не удивляйтесь. Надо подготовить для уничтожения все ненужные документы, особенно секретные дела командования.
Остальное упаковать. Штаб переходит завтра в Нижне-Чирскую.
— Вот как, значит, обстоят дела. Вчера я много всякого наслышался от связных мотоциклистов из корпусов.
Мотоциклист из XI армейского корпуса говорил, что русские смяли румын и быстро продвигаются на юг. Я решил, что это очередная выдумка.
Когда же я примерно через час узнал, что вы все еще у начштаба, я заподозрил что-то неладное. Вот почему я все еще на ногах. Дело плохо, если мы сжигаем документы.
— Без паники, Кюппер. Пока речь идет о мерах предосторожности. Посмотрим, что принесет сегодняшний день. Пусть писари поспят. Мы сами все сделаем.
Обер-фельдфебель вытащил из-под койки два стальных сундука с секретными делами и стал передавать мне один документ за другим.
Я их сложил в две кипы: документы, которые в случае опасности надлежало уничтожить, и менее секретные, такие как представления к наградам, распоряжения об отпусках и т. п.
После этого каждая груда бумаг была в отдельности перевязана и положена обратно в сундуки. Когда мы закончили работу, уже занялась заря.
— Теперь поспите немного, Кюппер. Я пойду к себе, умоюсь и побреюсь. В 8 часов самое позднее я буду снова здесь.



Через полчаса, когда я еще брился, зазвонил телефон. Телефонист сообщил:
— У аппарата начальник оперативного отдела, господин полковник.
"Что еще могло случиться?" — думал я, поднося трубку к уху.
— Немедленно приходите к начальнику штаба! Генерал Паулюс уже здесь, — услышал я голос Эльхлеппа на другом конце провода.
Быстро побрившись, я направился в оперативный отдел. На улице резкий ветер обжигал лицо, пронизывал насквозь. Пушинки снега садились на сукно шинели или таяли на щеках и подбородке.
В комнате Шмидта от большой беленой печки, какие бывают в крестьянских избах, шло приятное тепло. Командующий армией вместе с начальником штаба, начальниками оперативного и разведывательного отделов стоял перед картой, висевшей на стене. Шел разбор новой обстановки. С напряженным вниманием следил я за тем, как наносятся последние данные на карту.
В районе действий 4-й танковой армии была проведена жирная красная стрела, прорезавшая в центре передний край. Советская Армия вступила в бой и на южном направлении.

Паулюс подвел итоги:
— Сегодня рано утром после сильной артиллерийской подготовки противник атаковал позиции 4-й танковой армии и 4-й румынской армии. В данный момент положение там еще неясно. С севера Красная Армия продолжала наступать. Ее левое крыло продвигается в юго-восточном направлении на Верхне-Бузиновку. Мы должны считаться с тем, что через несколько часов XI армейскому корпусу будет отрезана дорога на юг. Наиболее серьезная угроза создана для железнодорожной ветки Морозовская — станция Чир.
Вот мы и влипли! Советское верховное командование начало замыкать клещи. Мы попытались этому воспрепятствовать контрнаступлением XIV и XXXXVIII танковых корпусов.
Но если эта попытка не удастся? Если наши танковые соединения слишком слабы? Что тогда? Тогда противник стянет петлю и 6-я армия окажется в котле.
....
Мы переживали тревожные дни. Носились самые различные слухи. Никто не знал, откуда они взялись. Никто не знал, что в них верно. Действительно ли противник отрезал путь по шоссе по правому берегу Дона к станции Чир? Верно ли, что он достиг железнодорожной ветки от Морозовской к Дону и что 4-я танковая армия разгромлена? Какие меры приняло Главное командование сухопутных сил для того, чтобы ликвидировать угрозу армии с тыла? Где находится XXXXVII1 танковый корпус? Перешел ли он в наступление? С какими результатами?
Наши нервы были напряжены до крайности.

Наконец вечером 20 ноября мы кое-что узнали о положении у нашего левого соседа — 4-й танковой армии. Противник прорвал с юга немецкую оборону и продвинулся к Дону. Командование группы армий выделило 29-ю моторизованную дивизию, чтобы закрыть брешь, но дивизия не смогла противостоять натиску советских войск. IV армейский корпус и 20-я румынская пехотная дивизия отступили и теперь сражались фронтом на юг. О прочих находившихся на юге румынских дивизиях ничего не было известно. По последним донесениям, советские танки подошли непосредственно к командному пункту 4-й танковой армии.

Какой оборот приняло дело? Зияющая брешь на нашем левом фланге, а теперь еще и на правом...
Противник прорывался все большими силами сквозь наш фронт, взломанный в нескольких местах. Передовые части его наступающих войск быстро сближались. А у нас не было никаких резервов для того, чтобы предотвратить смертельную угрозу.

Из штаба группы армий стало известно, что контратака слабого XXXXVIII танкового корпуса генерал-лейтенанта Гейма была сразу же отбита. Наши воздушные силы, которым, вероятно, удалось бы облегчить положение, не могли из-за метели вести боевые действия. Советские танковые соединения, наступавшие с севера, достигнув долины реки Лиска, повернули на юго-восток, на Калач. Соседние же соединения продолжали выдвижение на юг, что поставило под прямую угрозу единственную коммуникацию снабжения — железную дорогу, идущую с запада через Морозовскую к Дону и к станции Чир. Перед противником уже был почти открыт путь на юг вплоть до устья Дона у Азовского моря. Это означает, что советские войска вот-вот выйдут в тыл группы армий "А", состоявшей из 1-й танковой и 17-й армий и действовавшей на Кавказе. Стало ясно, что нас ждет страшная катастрофа, если германское командование не будет действовать быстро и эффективно.

2. Прорыв русских южнее Сталинграда

20 ноября, на другой день после начала наступления русских на Дону, пришла в движение вторая группировка русских — 51-я русская армия, сосредоточившаяся в районе Бекетовка, Красноармейск, Цаца. Нанося главный удар в районе Красноармейск, она прорвала фронт на левом фланге 4-й румынской армии, на стыке между 1-й и 20-й румынскими дивизиями, и вскоре захватила высоты северо-западнее станции Тундутово.
4-я танковая армия бросила в бой свой резерв — 29-ю моторизованную дивизию. Она вначале восстановила положение, но впоследствии не смогла удержать позиции. Южнее этого района войска противника, поддержанные танками, продвинулись через Плодовитое на Абганерово и захватили господствующие над этим районом высоты у станции Абганерово. Потерявший частично боеспособность 6-й румынский армейский корпус был разбит, его оставшиеся подразделения отошли в район населенного пункта Аксай. При этом он оголил фланг остановившегося у Мал. Дербеты неатакованного правого соседа — 7-го румынского армейского корпуса.
Немецкие войска, действовавшие у Сталинграда, были теперь навсегда отрезаны от находившихся на фланге в Калмыцких степях румынских войск. 20 ноября это уже было совершенно ясно, потому что за 4-й румынской армией резервов больше не было.

{Севернее Сталинграда} 48-й танковый корпус

Между обеими дивизиями и на их флангах русские танки прорвались на юг. 48-й танковый корпус был встречен фронтальным наступлением 5-й танковой армии русских. В течение всего дня 20 ноября этот корпус, оказавшийся почти окруженным русскими войсками, отражал атаки со всех сторон. Для того чтобы не жертвовать им без всякой пользы, командование группы армий отдало корпусу приказ в ночь на 21 ноября оторваться от противника и сосредоточиться южнее р. Куртлак.
Ввиду того что в это время была потеряна связь (даже по радио) с 1-й румынской танковой дивизией, лишь 22-я танковая дивизия с наступлением темноты начала отрываться от противника.
В этой обстановке в 22 часа поступил приказ Гитлера (через группу армий), в котором корпусу была поставлена задача немедленно нанести удар по противнику в северном направлении и освободить «группу Ласкара», т. е. 15-ю румынскую дивизию, окруженную на Дону у Распопинская. Поэтому 22-я танковая дивизия остановилась в районе Медвежий и на рассвете 21 ноября начала двигаться на северо-восток, однако северо-западнее Перелазовский она встретила превосходящие силы противника, остановившие ее продвижение. Из-за недостатка в горючем дивизия не могла перегруппироваться и снова была окружена противником.

Итак, оба соединения корпуса были окружены противником и не могли принять участия в боях. Это положение не могли изменить и неоднократные приказы, передававшиеся из ставки фюрера по радио, согласно которым то надо было наступать на север, то на северо-восток, то организовывать круговую оборону. Лишь 26 ноября, после того, как группе Ласкара удалось пробиться к 1-й румынской дивизии, корпус объединенными усилиями смог выйти из окружения и в районе Чернышевская занять оборонительные позиции на р. Чир.
Резерв Донского фронта был израсходован без всякой на то необходимости; потери в людях достигали 50%.

Главная причина этого поражения состояла в том, что так называемый 48-й танковый корпус был слишком слаб для решения оперативных задач. Другая причина заключалась в том, что позиции 3-й румынской армии были разгромлены так быстро и так сильно, что нельзя было осуществить перегруппировку, необходимую для — нанесения эффективного контрудара.
Даже если бы приказ на наступление через Блиновский был дан до того, как корпус начал двигаться к Клетской, остается еще под большим вопросом, смог ли бы он наступать на западный фланг противника у Серафимович, так как, учитывая его слабый состав, можно утверждать, что части, действовавшие на западном фланге 5-й русской танковой армии, отразили бы его атаки. Впрочем, уже к середине дня противник взял Блиновский.

Приказ об изменении направления действий 48-го танкового корпуса в настоящее время часто считают причиной последовавшего затем поражения. Действительно, если бы корпус двигался дальше на Клетскую, он бы значительно задержал 3-ю русскую ударную армию; однако решительного успеха он бы там не добился.
То, что 48-й танковый корпус был повернут, в связи с его неуспехом имело отрицательное значение для армии, наступавшей на направлении главного удара, но явилось положительным фактором для всей операции, так как в противном случае корпус оказался бы в котле вместе с 6-й армией. Причем, это произошло бы не в результате боев с противником в районе Клетская, а как следствие оперативного охвата силами намного превосходившей его западной группировки противника, которая с самого начала действовала на направлении главного удара. Следовательно, приказ об изменении направления движения явился результатом правильной оценки обстановки.

Мы несколько опередили развитие событий, остановившись на действиях 48-го танкового корпуса, и теперь вернемся к 19 ноября.
6-я армия в тот день еще не чувствовала непосредственной угрозы, и поэтому ее командование не считало нужным принять решительные меры. В 18 часов командование армии сообщило, что на 20 ноября оно намечает в Сталинграде продолжать действия разведывательных подразделений.
Однако подробный приказ командующего группой армий «Б», отданный в 22 часа, не оставлял никаких сомнений относительно угрожающей опасности:
«Обстановка, складывающаяся на фронте 3-й румынской армии, вынуждает принять радикальные меры с целью быстрейшего высвобождения сил для прикрытия фланга 6-й армии и обеспечения безопасности ее снабжения по железной дороге на участке Лихая (южнее Каменск-Шахтинский), Чир. В связи с этим приказываю:
1. Немедленно прекратить все наступательные операции в Сталинграде, за исключением действий разведывательных подразделений, сведения которых необходимы для организации обороны.

2. 6-й армии немедленно выделить из своего состава два моторизованных соединения, одну пехотную дивизию и по возможности одно моторизованное вспомогательное соединение, подчинив их штабу 14-го танкового корпуса, и, кроме того, как можно больше противотанковых средств и сосредоточить эту группировку поэшелонно за своим левым флангом с целью нанесения удара в северозападном или западном направлении.

Подпись: барон фон Вейхс»

Приказ этот только начали выполнять, как развитие событий уже опередило его.
После того как 19 ноября слабые попытки предпринять контратаки были пресечены противником, перед русскими открылся путь к далеко идущим целям. Что это были за цели, выявилось с полной очевидностью 20 ноября, когда началось наступление и в районе южнее Сталинграда: русское командование задумало крупную операцию по охвату всех немецких сил в районе Сталинграда и большой излучине Дона.
20 ноября восточная группировка противника расширила фронт прорыва на Дону, начав наступление в юго-восточном направлении на Верх. Бузиновка. Начались атаки противника также на Крайний. Угроза левому флангу 6-й армии стала еще более ощутимой, контратака расположенного в районе Венцы резерва (части 14-й танковой дивизии) не имела успеха; левый фланг 11-го армейского корпуса был отведен к Венцы.
Для прикрытия подступов к мосту в районе Калач 6-я армия заняла плацдарм на западном, высоком берегу Дона, обращенный фронтом в тыл, так как считалось, что объектом наступления восточной группировки противника, прорвавшей фронт под Клетской, является Калач.
Однако Калач являлся целью не восточной, а западной группировки русских; 20 ноября она продолжала наступление и, продвинувшись через Плесистовский, заняла Остров и Качалинская на р. Лиска. Часть этой группировки повернула в долины рек Добрая и Лиска на юг к р. Чир. Во второй половине дня был занят Попов (севернее Суровикино); нависла непосредственная угроза над коммуникациями 6-й армии.
3-я румынская армия перестала оказывать организованное сопротивление. Двигаясь по слегка замерзшей и покрытой снегом степи, танки противника, не встречая препятствий в открытой местности, проникали в тыл, сеяли панику в населенных пунктах и принуждали оборонявшиеся части к бегству. Тыловых позиций оборудовано не было, так как Гитлер запретил не только их строительство, но и разведку. Позиции на р. Чир не были ни разведаны, ни подготовлены к обороне.
Уже 20 ноября западная группировка противника в районе Манойлин соединилась с восточной группировкой, наступавшей из района Клетская.

http://www.e-reading.org.ua/bookreader.php..._1942-1971.html

20 ноября 1942 года
Развитие обстановки в полосе действий группы армий в течение сегодняшнего дня подтверждает сделанную нами ранее оценку противника как по целям, так и использованию сил и средств (цель – выход к железной дороге Морозовск – Сталинград с одновременным нанесением удара южнее Бекетовки, чтобы уничтожить 6-ю армию или вынудить ее отойти от Сталинграда).
Пока неясно, следует ли серьезно относиться к переходу русских в наступление на Донском фронте. Во всяком случае, можно предполагать, что до начала крупномасштабного наступления на другом участке фронта пройдет довольно длительное время.

3-я румынская армия
Хотя обстановка в местах прорыва противника еще окончательно не ясна, вполне вероятно, что – особенно вследствие прорыва позиций 5-й румынской пехотной дивизии – назревает кризис крупного масштаба. Надо полагать, что для развития наступления в южном направлении будут введены еще незадействованные силы из тыловых районов...

После уничтожения 6 армии Р.Гелен ,представил руководству доклад.

10 февраля 1943 года, я написал следующие «Соображения по обстановке»:
«Ретроспективный анализ событий приводит к выводу, что их развитие с середины ноября по настоящее время – за исключением первого удара противника против 3-й румынской армии – результат серии грубейших ошибок со стороны верховного руководства, причем военное командование в момент принятия того или иного решения полностью понимало, к каким последствиям они могут привести. Причины, почему они, эти решения, тем не менее были приняты, в рамках данного обзора не затрагиваются.
Исходным пунктом для оценки возможностей развития обстановки в будущем является ретроспективный анализ ее развития с ноября прошлого года.
Нужно сказать о том, что намерения противника и возможное развитие обстановки оценивались нами всегда своевременно. Это подтверждают представленные начальнику генерального штаба ежедневные вечерние письменные оценки противника и положения на фронте. Вот образчики таких документов.
А) Наступательные операции противника против 3-й румынской и нашей 6-й армии
Первые признаки готовящихся операций, которые позднее привели к окружению 6-й армии, были нами вскрыты в конце октября – начале ноября 1942 года. На основании наших документов генерал-полковник Гальдер неоднократно докладывал о том, что противник может перейти к наступательным операциям в районах устья Хопра и излучины Дона.
Начиная с 9 ноября 1942 года в оценке положения противника указывалось на готовящуюся им крупномасштабную наступательную операцию против 3-й румынской армии. Почти одновременно мы отмечали подготовку наступления против 8-й итальянской и 2-й венгерской армии в районе Воронежа. 21 ноября 1942 года были вскрыты намерения противника окружить 6-ю армию, а через три дня – 24 ноября – кольцо советских войск вокруг нее замкнулось.

Формально к Р.Гелену не придраться - и против гр. армий "Б",и против гр. армий "Центр" наступления состоялись ,как он и предсказывал.
Ошибка была в одном - Гелен "всего лишь" неправильно указал какой из ударов будет главным , а какой вспомогательным.

Сообщение отредактировал Konstanten - 5.10.2012, 21:10

[Cesare Borgia]

В поверженном Рейхстаге. Май 1945 года.

[Konstanten]

21-23 ноября 1942.Окружение 6 армии Ф.Паулюса

Механизированные корпуса, введенные в прорыв, в первый день наступления вышли: 13-й корпус — в район хутора Блинников, а 4-й — в район Плодовитое. 13-й корпус, встретив в районе Блинников. Нариман ожесточенное сопротивление противника, вел напряженные бой вплоть до вечера 22 ноября. 4-й же корпус, уничтожив отходившие под нашими ударами части 18-й и 20-й румынских дивизий, еще засветло 21 ноября (второй день наступления) вышел в район Зеты и... беспричинно задержался там. Почувствовав в этой задержке неуверенность командира корпуса товарища Вольского, я рано утром 22 ноября направил ему на самолете записку, в которой категорически потребовал ускорить движение с тем, чтобы не позднее 12 часов этого дня выйти на рубеж Кривомузгинская, Карповка. Приказ был выполнен точно. К 12 часам дня 22 ноября корпус достиг рубежа Мариновка, Советский. Враг безуспешно пытался отбросить корпус с рубежа реки Карповка, чтобы освободить путь отхода своей главной группировке.

С выходом к исходу дня в район Советский (бывшая Кривомузгинская) 4-го корпуса и взаимодействовавшего с ним 13-го корпуса на рубеж Ракогино, Варваровка войска Сталинградского фронта выполнили свою часть задачи по окружению войск противника под Сталинградом. Важнейшие коммуникации, связывавшие врага с его тылами (Котельниково — Сталинград и Калач — Сталинград), были перерезаны. Войска фронта к тому времени занимали следующее положение (о механизированных корпусах уже только что сказано): 57-я армия, завернув левый фланг, выдвинулась в район Гавриловки к рубежу реки Червленная, став фронтом на север; 51-я армия быстро выдвигалась вслед за 4-м механизированным корпусом; 4-й кавалерийский корпус и остальные соединения фронта заканчивали разгром 4-й и 1-й пехотных румынских дивизий, выдвигаясь на рубеж реки Аксай с целью обеспечения операции с юга и юго-запада и расширения прорыва.
..... В штабы армий, корпусов, войска которых осуществляли контрнаступление, и даже в некоторые дивизии на направлении главного удара были посланы представители штаба фронта, выполнявшие главным образом функции контроля и дополнительной связи. Ни в какой степени непосредственно не вмешиваясь в дела соответствующего командира или штаба, они при возникновении шероховатостей в управлении и особенно во взаимодействии безотлагательно сигнализировали в штаб фронта. Так с помощью представителя штаба фрона было, например, исправлено положение в 4-м механизированном корпусе, где произошла неоправданная заминка с продвижением, о чем уже говорилось выше.
При развитии контрнаступления (в первые дни погода не благоприятствовала этому) использовались с целью связи и информации самолеты-разведчики, непрерывно следившие за действиями наших войск и войск противника.

....После моего донесения о действиях войск фронта за 22 ноября вечером в тот же день мне позвонил И. В. Сталин. Он спросил, правда ли, что нами взята станция Кривомузгинская. Я подтвердил.
— Это очень хорошо! Завтра вам следует соединиться с Юго-Западным фронтом, войска которого подошли к Калачу.

Уставным «слушаюсь» принял я к исполнению приказ Верховного Главнокомандующего.
На следующий день, 23 ноября, войска обоих фронтов, продолжая стремительное наступление, соединились между Советским (Кривомузгинской) и Калачом.
Первыми встретились 4-й механизированный корпус под командованием генерала Вольского (Сталинградский фронт) и 4-й танковый корпус под командованием генерала Кравченко (Юго-Западный фронт); одновременно в тот же район подошел и 26-й танковый корпус под командованием генерала Родина.
http://www.youtube.com/watch?v=MmrwtXA8wkM
http://www.youtube.com/watch?v=ApYgcjP2njo
Двадцать две дивизии врага оказались зажатыми в довольно тесном кольце; оперативное окружение завершилось. Нельзя не сказать, что войска указанных корпусов добились соединения в итоге напряженных боев, отражая многочисленные контратаки противника.
Вражеское командование, чтобы сорвать наш замысел, стремясь не допустить соединении войск Сталинградского и Юго-Западного фронтов, срочно направило в район Калача, Советский 24-ю и 16-ю танковые дивизии, которые предприняли 23 ноября многочисленные контратаки.
Известие об окружении противника с быстротой молнии облетело войска фронтов. Нашей радости не было предела.
В итоге наступательной операции фронт разгромил 6-й армейский румынский корпус; 1, 2, 18, 20-я пехотные дивизии противника перестали существовать; тяжелые потери понесла 29-я моторизованная дивизия; войсками фронта было взято более 10 тысяч пленных, значительные трофеи, в том числе склады оружия и боеприпасов на станции Абганерово.

В течение 21 ноября войска Юго-Западного, Сталинградского и Донского фронтов, нанося противнику огромный урон, выходя в глубокий тыл основной его группировке и дезорганизуя управление фашистских войск, продолжали выполнять боевое задание. 23 ноября в результате искусно выполненных ударов по сходящимся направлениям в сторону Калача Юго-Западный и Сталинградский фронты при активной помощи правого крыла Донского фронта замкнули кольцо окружения вокруг главной группировки немцев, действовавшей в районе Сталинграда.
Это было первое крупное окружение, в котором оказались немецко-фашистские войска с начала войны. Во второй половине дня военные действия на всех трех фронтах, осуществлявших операцию, несмотря на отчаянное, постепенно возраставшее сопротивление ошеломленного внезапностью врага, продолжали развиваться для нас исключительно успешно.

Наступавшие вслед за подвижными войсками стрелковые дивизии все теснее и теснее сжимали кольцо, создавая сплошной внутренний фронт окружения. Одновременно командование Юго-Западного и Сталинградского фронтов принимало меры к тому, чтобы как можно быстрее и дальше отодвинуть внешний фронт наступления и тем самым еще более изолировать окруженную группировку врага от его войск. Таким образом, первый, наиболее ответственный этап наступательной операции был блестяще завершен. Стратегическая инициатива на советско-германском фронте вновь перешла к Красной Армии.

К исходу 23 ноября создать сплошной внешний фронт окружения нам не удалось. Его общая протяженность составляла более 450 км. Из них нашими войсками было прикрыто не более 265 км. Минимальное удаление от внутреннего фронта окружения на самых ответственных направлениях не превышало 15—20 км. Но и у гитлеровцев не имелось сплошной линии обороны против наших войск. Более того, нам стало известно, что в результате столь удачных и абсолютно неожиданных для врага действий советских войск за последние пять суток на таком важнейшем участке, как Лихая — Ростов, образовалась огромная брешь, не занятая фашистами. Отсутствие у противника в непосредственном оперативном тылу резервов усугубляло остроту его положения.

Вечер 23 ноября застал меня в войсках Юго-Западного фронта. Обсудив с фронтовым командованием, а затем по телефону с командующими Сталинградским и Донским фронтами оперативную обстановку и наметив наиболее целесообразный план дальнейших действий, я доложил Верховному Главнокомандующему наши соображения и предложения. Они сводились к следующему. Гитлеровцы в самом срочном порядке, безусловно, примут все меры к тому, чтобы при максимальной помощи извне выручить свои войска, окруженные под Сталинградом; поэтому важнейшей задачей для нас является скорейшая ликвидация окруженной группировки врага и освобождение своих сил, занятых этой операцией; до решения этой основной задачи нужно как можно надежнее изолировать окруженную группировку от подхода неприятельских войск; в этих целях необходимо быстро создать прочный внешний фронт и иметь за ним достаточные резервы из подвижных войск.

Я доложил также, что войска всех трех фронтов, находящиеся на внутреннем фронте окружения, с утра 24 ноября без какой-либо существенной перегруппировки и дополнительной подготовки продолжат решительные действия по ликвидации окруженного противника.
Верховный Главнокомандующий одобрил наши выводы и действия и предложил, исходя из благоприятной, сложившейся для нас на среднем течении Дона обстановки, наметить проведение новой (о ней уже шла речь в Ставке) наступательной операции силами Юго-Западного и левого крыла Воронежского фронтов, чтобы расширить фронт нашего наступления и нанести врагу дополнительный и по возможности как можно более чувствительный удар в общем направлении на Миллерово, Ростов. Предполагалось, что успех этой операции может создать условия для полного разгрома противника на южном крыле советско-германского фронта и вместе с тем, при наличии наших активных действий на тормосинском направлении, надежнее обеспечить с запада ход ликвидации окруженной группировки врага. Верховный Главнокомандующий приказал мне в ближайшие дни вместе с командующими Юго-Западным и Воронежским фронтами рассмотреть этот вопрос на месте и представить в Ставку соответствующие соображения.

...Труднее оказалось покончить с группировкой, окруженной непосредственно в районе станицы Распопинская, так как она состояла из трех полнокровных дивизий (13, 14 и 15-й пехотных) общей численностью не менее 30 тысяч человек.
Возглавлял ее командир 14-й пехотной дивизии Стэнеску. Решено было встречными ударами 96-й дивизии с севера, 333-й — с юга, 63-й — с востока (все три соединения — из армии И. М. Чистякова) и 119-й дивизии из армии П. Л. Романенко — с запада расчленить и уничтожить эту группировку.

Особая роль отводилась 63-й дивизии полковника Н. Д. Козина, так как она действовала ближе всех к Распопинской, где располагался Стэнеску со своим штабом. Иван Михайлович Чистяков обратился к Н. Ф. Ватутину с просьбой придать Козину танковую бригаду и несколько батарей "катюш", но Николай Федорович разъяснил, что фронт израсходовал все резервы.
— Изыскивайте силы и средства за счет внутреннего маневра,— посоветовал он.

Через некоторое время И. М. Чистяков позвонил командующему фронтом опять. На сей раз он просил уже не танки, а тракторы. Тракторы у нас были, и мы тут же отправили их Козину.
Как рассказывал потом Иван Михайлович, начальник штаба инженерных войск армии подполковник В. А. Любимов предложил двинуть к Распопинской пару танков и колонну автомашин, чтобы создать у врага впечатление, будто готовится удар крупными механизированными силами. Эта мысль командарму 21 понравилась..
. С наступлением темноты в сторону переднего края обороны противника потянулись десятки парных светящихся точек, вокруг разнесся мощный гул двигателей танков — его имитировали в основном тракторы. К линии фронта машины вели с зажженными фарами, а потом выключали их и поворачивали назад.
Поскольку машин было все-таки недостаточно, то к каждой из них прицеплялось по нескольку саней с фонарями. Движение вкруговую продолжалось до рассвета.
Одновременно кочующие батареи, меняя позиции, лишали покоя противника короткими огневыми налетами. По радио и телефону отдавались ложные приказы и распоряжения.
Активизировали действия дивизии Г. П. Исакова, М. И. Матвеева, М. М. Данилова. И противник клюнул на эту хитрость. Генерал Стэнеску поверил, что мы подтянули крупные механизированные войска, Вскоре полковник Козин доложил И. М. Чистякову, что к нему прибыли четыре румынских офицера-парламентера.

23 ноября в 23 часа по московскому времени акт о капитуляции распопинской группировки был подписан. В небо взвились ракеты, возвестившие о сдаче в плен окруженного врага. На этом участке наступила непривычная тишина. С утра 24 ноября по дороге к Клетской потянулся непрерывный поток пленных. Всего было взято свыше 27 тысяч вражеских солдат и офицеров, захвачено много вооружения и военного имущества.А тем временем замкнулось и главное кольцо, захлестнувшее по меньшей мере еще в десять раз большее число оккупантов. Это было, несомненно, кульминационное событие Сталинградской битвы.Надо, видимо, напомнить, что сближение двух танковых клиньев не протекало, да и не могло протекать, синхронно.

Войскам нашего фронта предстояло пройти 140—160 километров и форсировать Дон, войскам же Сталинградского — 90, причем крупных водных преград на их пути не было, и подвижные силы А. И. Еременко выступили на сутки позже. И вот мы услышали по радио голос Андрея Ивановича, сообщившего, что 4-й механизированный корпус В. Т. Вольского в 12 часов 20 минут 22 ноября освободил поселок Советский и станцию Кривомузгинская.— Мы рассчитывали,— довольно раздраженно продолжал он,— что нас сейчас же подопрет своим широким плечом Романенко, а в действительности столкнулись с двумя танковыми дивизиями врага, которые бешено контратакуют и вот-вот выбьют Вольского с занятых им позиций.

После этого разговора Н. Ф. Ватутин резко нажал на А. Г. Кравченко, который доложил, что корпус форсированным маршем продвигается двумя колоннами. Правая в составе всех трех танковых бригад, переправившись через Дон, проследовала на Камыши и далее пойдет на Советский и станцию Кривомузгинская, а левая (4-я мотострелковая бригада в пешем строю) движется в направлении Голубинского, Илларионовского. Около Камышей противник организовал мощную контратаку, которую удалось сломить ценой больших усилий и немалых жертв.

В 16 часов первые танки 45-й и 69-й танковых бригад 4-го танкового корпуса появились на северо-западной окраине Советского. И здесь произошло досадное недоразумение. Они были обстреляны танкистами Вольского, которые в предвечерних сумерках приняли их за врага. Но вот взвилась, хотя и с некоторым опозданием, серия ракет — условный сигнал. Инцидент был исчерпан, танкисты двух фронтов открыли люки машин и бросились в дружеские объятия долгожданных соратников.

Так завершился первый этап грандиозной операции, задуманной и осуществленной советским командованием. В окружении оказалось, как выяснилось позднее, 330 тысяч солдат, офицеров и генералов противника. В большинстве источников указывается, что они входили в 22 дивизии: 17 дивизий 6-й полевой и 5 дивизий 4-й танковой армий. При этом почти никогда не оговаривается причина несообразности этих цифр. Ведь если даже исходить из максимальной штатной численности немецких дивизий (12 тысяч человек), то в 22 дивизиях могло быть немногим более 260 тысяч человек.
В действительности же после длительных боев дивизии врага под Сталинградом имели в среднем 7—10 тысяч человек.

Отсюда следует, что, по самым оптимальным подсчетам, в окружение попало бы 200 тысяч человек, включая корпусные и армейские части и нормальное усиление за счет резерва верховного командования. Но как раз усиление в данном случае оказалось выше всех мыслимых норм.Гитлер фактически бросил под Сталинград спецчасти большинства корпусов и армий всего вермахта.
В целом это означало, что в окружение попала группировка, совершенно уникальная по профессиональным, боевым и моральным качествам личного состава.
Одновременно разгрому подверглась 3-я румынская армия. Пять ее полнокровных дивизий были взяты в плен нашим Юго-Западным фронтом. Невосполнимые потери понесла под ударами Сталинградского фронта 4-я румынская армия. Перестал существовать 48-й танковый корпус, составлявший оперативный резерв фон Вейхса. В обороне возглавляемой им группы армий "Б" зияла теперь почти ничем не прикрытая брешь в 300 километров — от станицы Боковская до озера Сарпа.

Хорошую инициативу проявил командарм 65 П. И. Батов. Он быстро создал импровизированную подвижную группу. Собрав все танки, которые у него имелись, он посадил на них десант из пехоты и направил в обход вражеских опорных пунктов. Ударами во фланг и тыл противника подвижная группа обеспечила быстрое продвижение остальных частей.

В результате этих мероприятий и ввода в бой командующим Юго-Западным фронтом танковых корпусов и других подвижных соединений фронт противника на основном направлении главного удара был прорван, и сюда устремились войска, стараясь быстрее достигнуть района встречи с частями Сталинградского фронта, наносившими встречный удар из района южнее Сталинграда.
Все попытки противника помешать продвижению наших войск оказались запоздалыми. Его танковые и моторизованные соединения, перебрасываемые из района Сталинграда к месту образовавшегося прорыва, вводились в бой по частям и, попадая под удары наших превосходящих сил, терпели поражение.

Предусмотренное планом наступление 24-й армии с целью отрезать отход на восточный берег Дона соединений противника, атакованных 65-й и 21-й армиями, не увенчалось успехом. Гитлеровцы прочно удерживали хорошо оборудованный рубеж, отбивая все атаки частей Галанина. Сейчас мы жалели, что те Силы и средства, которыми была подкреплена 24-я армия, не были переданы войскам, теперь успешно продвигавшимся вперед.В какой-то степени, конечно, 24-я армия содействовала общей операции, сковывая и отвлекая на себя значительные силы врага.
И нельзя всю вину за неудачу относить на счет командарма Галанина. Им, безусловно, были допущены некоторые ошибки. Но не в них дело. Просто у армии недоставало сил, чтобы преодолеть столь крепкую оборону противника.

23 ноября соединения Юго-Западного и Сталинградского фронтов, разгромив вражеские войска на заходящих флангах своих ударных группировок, встретились в районе Советский, Калач, замкнув кольцо. Главные силы Юго-Западного фронта (без 21-й армии, которая вскоре была возвращена Донскому фронту) продолжали наступать в юго-восточном и юго-западном направлениях, создавая внешний фронт окружения. Сталинградский фронт, оставив три армии для блокировки и уничтожения окруженного противника, остальными силами тоже продолжал двигаться на юго-запад, отбрасывая внешний фронт как можно дальше от котла. Ликвидация окруженных в районе Сталинграда частей 6-й и 4-й танковой немецких армий была возложена Ставкой на войска Донского и Сталинградского фронтов. Они приступили к выполнению этой задачи с ходу, не прекращая наступления.
С запада и севера кольцо сжимали наши 21, 65, 24 и 66-я армии, а с юга и востока — 57, 64 и 62-я армии Сталинградского фронта.

Тем временем 252-я была введена в бой. Удар нарастился удачно. Оставив за собой гвардейцев у высот-«двухсоток», полковник Шехтман прорвался к Цимловскому.
Наступал долгожданный момент. Получив напутствие: «На фланги не смотреть!», Георгий Иванович Анисимов отправился к гвардейцам, где сосредоточивались в исходном положении механизированная группа и танкисты во главе с Якубовским. И вот наше «подвижное соединение» вышло в тылы сиротинской группировки немецко-фашистских войск. За первые же сутки Анисимов с Якубовским дали нашей армии высокий темп продвижения — 23 километра. Не задерживаясь у укрепленных пунктов, танкисты и мотопехота перехватывали дороги, громили подходившие резервы противника. Для врага это было совершенно неожиданно. Подкреплю фактами: в районе Оськинского танкисты захватили аэродром и на нем 42 самолета, готовых подняться в воздух. Голубинское взяли с ходу и навели такую панику, что немцы, отходя, не успели эвакуировать армейский госпиталь. Теперь он целиком попал на наше попечение.

Немцы всегда были болезненно чутки к охватам. Почувствовав, что 65-я армия своей мехгруппой обходит их войска в малой излучине Дона, они ослабили сопротивление на клетском направлении. Дивизии ударной группы овладели Логовским, Осинками, разворачиваясь на юго-восток. 258-я дивизия, введенная в бой из второго эшелона, овладела Крайним, а Шехтман в ночь на 22 ноября вышел к Верхне-Бузиновке, которую еще удерживали вражеская пехота и танки 14-й танковой дивизии немцев.

В течение 20 — 23 ноября я с небольшой оперативной группой почти все время находился в частях. Может показаться, что руководство армии, таким образом, становится лишь наблюдателем событий. Но нет, походная рация обеспечивала надежную связь с войсками и своим штабом, а близость к войскам помогала ощущать биение пульса войскового организма и быстро реагировать на ход событий. В штабе Ф. Э. Липис сам работал на трофейной рации (предмет особой гордости нашего оперативного отдела), он все время держался на волне командарма, слушая переговоры с командирами соединений. В результате штаб знал все, и его активность как органа управления войсками не снижалась. Присутствие командующего непосредственно в боевых порядках войск, ведущих бои, одновременно помогает штабу чувствовать бой и оценивать деятельность частей глазами командарма.

Из фронтовых записей тех дней:
«...Трудность: у командного состава в ротах и батальонах нет еще навыка быстрой ориентировки на однообразно открытой, голой равнине, без ярко выраженных местных предметов. Из-за этого артиллерия иногда попусту бросает свои снаряды. Требование — тщательная разведка целей на поле боя совместно с артиллеристами, постановка задач артиллерии и танкам на местности».
«...Вся полковая и дивизионная артиллерия фактически перешла на ручную тягу. Транспорт изношен, горючего не хватает. Все делает пехота. Тянет изо всех сил, зная, что без пушки в этих местах шагу вперед не сделаешь и дня не проживешь...»

«...Противник отводит силы на юго-восток, оставляя сильное прикрытие. Характер его действий прежний: частые контратаки. Стойкость в опорных пунктах.
Нахожусь у В. С. Глебова(27 гв. сд), в четырех километрах юго-западнее Ореховского. Дивизия совершила бросок вперед. Контратакуют восемнадцать немецких танков. В стереотрубу отчетливо видно: из-за высоты выскакивают автомашины, выпрыгивают автоматчики, устремляются за танками. Комдив приказывает накрыть их «катюшами». Отличный залп! Все поле покрылось вспышками огня... Три-четыре фигурки вражеских солдат поднялись в этом аду и, схватившись руками за голову, побежали обратно к высотке. Через полчаса контратака повторяется. Ударили снайперские орудийные расчеты гвардейцев: четыре танка подбиты, один горит... При такой тактике противник несет большие потери, главным образом убитыми. Наши части ежедневно уничтожают двенадцать — восемнадцать вражеских танков. Усилил гвардейцев за счет армейской артиллерии...»

По пути в мехгруппу остановился у Меркулова(304 сд). Приказ комдиву: вывести дивизию и составить резерв армии. Полковник умоляет:
— Разрешите продолжать преследование...
— Не разрешу, дорогой, не увлекайся. Сутки на приведение в порядок. Посмотри, как поредел чеботаевский полк. А впереди Вертячий.
Услышав это название, Меркулов расцвел и браво заявил:
— Триста четвертая возьмет Вертячий, товарищ командующий!
— Эх, Серафим Петрович! У нас с тобой виски поседели, а ты все бурлишь, как комсомолец.

Догоняем Анисимова. Мехгруппа уже за Верхне-Голубой. Впереди бой. Навстречу попадаются раненые. Они идут, поддерживая Друг друга. ...
Анисимов с Якубовским работали, расстелив карту на полу кузова автомашины. Данные разведки показывают, что противник начал отход на Вертячий и Песковатку.
Танкисты имели пленных из частей 44-й и 384-й немецких дивизий. Спланирована выброска подвижных отрядов для перехвата дорог к переправам.
Анисимов сказал:
— Тут Трубников( заместитель командующего Донским фронтом) недавно был.
— Кузьма Петрович?! Зачем он сюда приезжал?
— Говорит, командующий фронтом просил поглядеть, как идут дела в шестьдесят пятой. Что же, спрашиваю, не доверяете? Говорит, доверять доверяй, а проверять проверяй.
На войне врут не меньше, чем на охоте. Признаться, говорит, не поверили мы, получив донесение, что армия уже на рубеже Верхне-Голубой. Вижу, что вас теперь нет надобности подталкивать. Поздравил с успехом и уехал.

Лишь после войны мне стало известно, почему 23 ноября 1942 года в наши наступающие части пожаловал заместитель командующего фронтом.
В этот день К. К. Рокоссовский получил следующее указание из Ставки: «Подтолкните как следует Батова, который при нынешней обстановке мог бы действовать более напористо».
Но к этому времени счастливая идея — создать танко-механизированную группу — была уже осуществлена.
Воспользовавшись ее успехом, стрелковые дивизии ударной группы быстро подходили к рубежу Ближняя Перекопка — Верхне-Голубая — Евлампиевский. Поэтому командующий фронтом, очевидно, и ограничился посылкой К. П. Трубникова. Рокоссовский с исключительной заботой относился к командирам и старался избавить их от ненужной трепки нервов.....

23 ноября танковые корпуса Юго-Западного и Сталинградского фронтов, продвигавшиеся навстречу друг другу, соединились в районе Калач — Назмищенский.
К исходу того же дня стрелковые дивизии ударных групп 65-й и 21-й армий вышли одновременно на линию Ближняя Перекопка — Верхне-Голубая — Евлампиевский — Больше-Набатовский, завершив окружение главной немецкой группировки, рвавшейся к Волге, и сиротинской группировки, действовавшей в излучине Дона.
В тяжелых боях пройдено за пять дней 60 километров. Нанесено серьезное поражение противнику. ....

Без какой-либо паузы войска 65-й армии продолжали наступление на восток, к Дону, но это был уже новый этап операции — сужение кольца окружения. В эту последнюю неделю ноября предстояло решить и судьбу задонской (сиротинской) группировки немецко-фашистских войск. Части Галанина должны были подойти к Вертячему 22 ноября, но о них мы пока ничего не слышали. Это очень тревожило.
Находясь в мехгруппе Анисимова, я послал командующему войсками фронта донесение: «Противник, по всем данным, начал отход к переправам Вертячего и Песковатки. Решил: немедля по всему фронту перейти к преследованию и выбросить подвижные отряды для перехвата путей отхода».

На рассвете 23 ноября и левое крыло 65-й армии перешло в наступление. Начались ожесточенные бои за Сиротинскую, Хмелевский и Трехостровскую. У немцев здесь был очень плотный огонь автоматического оружия, противотанковых орудий и шестиствольных минометов. Лишь к ночи 4-я гвардейская дивизия выбила противника из Сиротинской. Генерал Г. П. Лиленков докладывал, что его гвардейцы обходят с запада Хмелевский. На помощь ему спешил из района Осинок комдив И. А. Макаренко, отрезая частям 376-й немецкой дивизии пути отхода на юг. В ночь на 24 ноября пал под ударами Железной дивизии крупный опорный пункт противника — Трехостровская.

Теперь все зависело от отсекающего удара 24-й армии. Как только она захватит Вертячий, ни один немец не уйдет из задонской степи в междуречье. Что же там делается?
Этот вопрос волновал всех нас в управлении 65-й армии. Он волнует и сейчас, много лет спустя, когда сидишь за письменным столом и заново переживаешь давно отгремевшие бои, стараясь восстановить в памяти все, как было тогда. Историю не следует подправлять, иначе у нее нечему будет учиться.

24-я армия наносила главный удар в районе высоты 56,8 силами трех стрелковых дивизий, одна из которых — 214-я — должна была брать эту высоту в лоб. Командир дивизии, храбрый боевой генерал Н. И. Бирюков, пытался убедить командарма 24-й, что ключевую высоту не надо брать лобовой атакой, выгоднее обойти ее левее, где не имелось сильных укреплений.
Галанин ответил: «Чего вы боитесь? С такой артиллерией, как у нас, мы сразу немцев задавим». Действительно, командарм имел для поддержки первого эшелона семь артиллерийских полков усиления и четыре полка гвардейских минометов. Большая сила, но лишь при условии взаимодействия; увлечение одним родом войск не приносит успеха.
Так и получилось в данном случае. Мощная артиллерия РВГК «отработала», а далее атакующая дивизия осталась всего с 40 стволами, из которых 10 было занято контрбатарейной борьбой.
Прорвав передний край обороны противника, 214-я подошла к высоте 56,8 и залегла, прижатая губительным огнем. Два дня шли тяжелые, безуспешные бои.

Днем 23 ноября на КП 65-й прибыл командующий войсками фронта. Несколько позже начальник штаба говорил мне: командующий был крайне раздражен — Галанин доложил, будто левофланговые дивизии нашей 65-й армии бездействуют и тем ставят 24-ю армию в тяжелое положение. И. С. Глебов с сердцем ответил, что командарм 24-й не прав: генерал Лиленков и полковник Прохоров честно, в соответствии с планом операции, выполняют задачу.К. К. Рокоссовский вместе с начальником штаба выехал на левый фланг. Он лично наблюдал бой за Трехостровскую, вызвал к аппарату Галанина и жестко отчитал его за неправдивость.

В тот же день Донской фронт получил указание Ставки: «Галанин действует вяло. Принять меры, чтобы к 24 ноября был в Вертячем».
Трудно на удалении 2 тысяч километров от поля боя определить, может ли данное войсковое объединение быть в такое-то время в такой-то точке. Очевидно, к появлению этой директивы причастны представители Ставки, находившиеся при штабе Донского фронта.Далее события развернулись удручающе тяжело.

Галанин дал волю нервам и сделал непростительный шаг: на непрорванную оборону противника через боевые порядки 214-й дивизии утром 24 ноября был поспешно введен в бой 16-й танковый корпус. Стиль руководства остался тот же: каждый род войск и оружия действовал сам по себе. Командир танкового корпуса генерал А. Г. Маслов и сам командарм ограничились приказом — сделать проходы для танков в минных полях. Ни один из офицеров корпуса не был на местности, только утром 24-го генерал Н. И. Бирюков увидел танкиста-лейтенанта, подъехавшего на мотоцикле.
Комдив сказал: «Давайте задачу решать вместе». Офицер нетерпеливо ответил: «Не знаю, как с вашей пехотой пройти... Мы будем сами рвать на Вертячий».

И вот корпус пошел «рвать». Машины двинулись прямо на минные поля. Бирюков бросился навстречу: «Куда? Стой! Куда прете на минное поле?..» Комиссар 776-го полка Сеит Вели Омеров сделал единственно возможное: «Коммунисты в проходах! — крикнул он. — Поднять каски!» И коммунисты встали под огнем, чтобы обозначить проходы. Редкий из них уцелел. Этот акт героического самопожертвования не мог спасти дело. Несколько танков подорвалось, другие прошли вперед и погибли под огнем противотанковых пушек врага. Корпус был выведен из боя. 24-я армия не прошла на Вертячий. Переправы по-прежнему находились в руках противника.

А в это время ударные дивизии 65-й армии, напрягая все силы, двигались с запада и юга к донским переправам. От реки их теперь отделяли 25 — 30 километров голой степи, уже скованной морозом. Путаница оврагов и курганов. Местами один-два пулемета могли надолго задержать наступающую часть. В военном пейзаже появилась новая деталь: чем ближе к Дону, тем больше разбросано по этой голой степи подбитых танков — и немецких, и наших. Покрытые ржавчиной и копотью, они стоят на гребнях высоток не только как немые свидетели отчаянных июньских боев. Снова они вовлечены в упорную схватку — каждый превращен в огневую точку, и выковырять оттуда немецкого пулеметчика, гранатометчика возможно или гранатой, или орудием прямой наводки.

Отходя к переправам, противник оставляет подвижные отряды: автоматчики с танками, противотанковые орудия, кочующие шестиствольные минометы. Нашим частям теперь приходится иметь дело главным образом с остатками 44-й в 384-й немецких дивизий, откатывающихся на грузовиках с севера к центру большой излучины Дона.
Характер боев — параллельное преследование разгромленного противника. И у Шехтмана(252 сд), и у Прохорова(24 сд), и у В. С. Глебова(27 гв. сд) впереди действуют подвижные отряд

Одна из локальных неудач ноябрьского наступления - не удалось окружить задонскую группировку 6 армии. 24 армия и 16 танковый корпус повторили сентябрьские и октябрьские неудачи с прорывом немецкой обороны к северу от Сталинграда.

Наступление продолжалось. 21 ноября 26-й танковый корпус генерала А. Г. Родина, овладев Перелазовским, вошел в состав 21-й армии, повернул на юго-восток навстречу войскам Сталинградского фронта и действовал правее 4-го танкового корпуса в общем направлении хутор Затовский, хутор Еруслановский, Калач. Командиру 26-го танкового корпуса, поскольку он действовал на направлении Калач, было приказано с ходу овладеть переправой через реку Дон у Калача и соединиться с частями 4-го мехкорпуса Сталинградского фронта в районе хутора Советский.

Командир корпуса А. Г. Родин приказал подполковнику Г. Н. Филиппову, командиру 14-й мотострелковой бригады, захватить мост на Дону около Калача. Это была единственная уцелевшая переправа, по которой можно было перевести войска. Филиппов взял пять танков, две роты мотопехоты, одну минометную и артиллерийскую батарею и ночью двинулся с зажженными фарами к мосту. На полном ходу они ворвались на мост, часть охраны уничтожили, часть захватили в плен.

Когда я допрашивал этих пленных, поинтересовался:
— Как же вы допустили танки на мост?
Они ответили:
— Мы никак не могли предположить, что русские танки могут наступать с зажженными фарами. Мы думали, что это наши танки возвращаются с передовой...
Филиппов тогда за этот подвиг был удостоен звания Героя Советского Союза.

Таким образом, 26-й танковый корпус, переправившись по совершенно исправному мосту, захваченному отрядом Филиппова, должен был овладеть городом Калач. Однако здесь танкисты встретили сильное сопротивление, и лишь после тяжелых уличных боев днем 23 ноября Калач был освобожден.
Чуть раньше 4-й танковый корпус получил от меня задачу срочно переправиться через реку Дон, основными силами развить наступление в направлении хутора Советский и, не ввязываясь в бой за Калач, соединиться с 4-м мехкорпусом Сталинградского фронта, тем самым завершить окружение сталинградской группировки противника. В шестнадцать часов 23 ноября 45-я танковая бригада подполковника П. К. Жидкова из 4-го танкового корпуса и 36-я мехбригада подполковника М. И. Родионова из 4-го мехкорпуса Сталинградского фронта соединились в районе хутора Советский.
Стрелковые же дивизии в это время вели бои в районе Верхне-Бузиновка, Песковатка.

Определив направление наших основных усилий на этом участке фронта, противник, чтобы не допустить продвижения наших войск на восток, перебросил с других участков фронта на рубеж Песковатка, Сокаревка, Калач несколько дивизий против нас.
Тем временем 21-я армия, нанося удар за ударом, продолжала расширять свой прорыв.
23 ноября на главном направлении наступления армия в основном выполнила свою задачу и с десяти часов утра отражала сильные атаки 7, 13 и 15-й пехотных румынских дивизий, усиленных 14-й танковой дивизией немцев....

Очень жаль, что наши танкисты, действуя севернее Калача, не знали тогда, что в районе Голубинский находился штаб 6-й немецкой армии во главе с генерал-полковником Паулюсом.
Даже небольшая группа наших танков смогла бы разгромить немецкий штаб и пленить Паулюса.
Позднее пленные показывали, что появление советских танков близ района Голубинский вызвало панику в штабе.
Генерал-полковник Паулюс вместе с начальником штаба генералом Шмидтом немедленно улетел в район станицы Нижне-Чирская, а штаб убыл в Сталинград.

......
Мы во взаимодействии со стрелковыми соединениями 5-й танковой армии окружили противника (румынский пехотный корпус в районе станицы Распопинской), но сжать кольцо окружения, а тем более расколоть или уничтожить эту группировку не представлялось никаких возможностей.Мы опасались, что противник может прорваться через наше кольцо в районе Распопинской и двинется на Калач на соединение с основной сталинградской группировкой.
Это угрожало бы тылам и боевым порядкам войск, действующих в направлении Калача. Конечно, даже вырвавшаяся распопинская группировка не повлияла на выполнение всей Сталинградской операции. Имеющимися у нас резервами мы смогли бы закрыть этот прорыв.

Румынские солдаты, находясь в окружении, не сдавали своих участков без тяжелых боев. Нередки были случаи, когда они яростно наносили контратаки и ставили наши войска в очень сложное положение. Да и не только войска, а начальников всех степеней, в том числе и меня.
В эту трудную минуту, как обычно, обратился я к командующему фронтом Н. Ф. Ватутину. Доложил обстановку.
Он со свойственным ему спокойствием выслушал меня и сказал:
— Да, Иван Михайлович, положение у тебя очень тяжелое, но помочь тебе ничем не могу. Нет у меня сейчас таких возможностей...
Я доложил ему:
— Товарищ командующий, мне советуют направить и противнику парламентеров. Может, и правда пошлем...
Он подумал и согласился....
После направления парламентеров в этот день, 22 ноября, противник около двадцати раз переходил в яростные контратаки, очевидно пытаясь доказать, что он еще силен и способен выйти из окружения. Все атаки пришлись на 63-ю дивизию и были отбиты.
В ультиматуме для командования окруженной группировки было сказано:
«Желая избежать напрасного кровопролития, советское командование предлагает окруженным войскам ультиматум — прекратить сопротивление и сдаться в плен».
Через три часа наши парламентеры вернулись: командующий окруженной группировкой отклонил ультиматум.
Я доложил об этом командующему фронтом Н. Ф. Ватутину, который приказал:
— В таком случае продолжайте уничтожать противника. Не дайте ему выскочить из кольца.
Мы стали прикидывать, как же нам быть с этим распопинским противником, сил-то у нас, как я уже говорил, явно не хватало.
Начальник штаба инженерных войск подполковник В. А. Любимов предложил двинуть к переднему краю обороны противника колонну автомашин и танков, чтобы создать иллюзию, будто мы готовимся к большому наступлению крупными механизированными силами. ..Кочующие батареи, меняя позиции, не давали покоя противнику короткими огневыми налетами.
По радио и по телефону отдавались ложные приказы и распоряжения.
И противник клюнул на нашу хитрость. Генерал Стэнеску решил, что мы подтянули крупные механизированные войска, дальнейшее сопротивление бесполезно, надо сдаваться..
Всего при ликвидации окруженной распонинской группировки мы взяли в плен 27 тысяч солдат и офицеров и трех генералов.

21 ноября, утром, проволочная связь с армейской группировкой «Б» была прервана. До полудня, кроме срочных донесений, поступили также следующие важные донесения, разъясняющие серьезность положения:
1) От XI арм. корпуса (генерал от инфантерии Штрекер) о положении западнее Дона:
«Положение на левом фланге (корпуса), уже отодвинутом назад, весьма сомнительное. Русские все больше заходят с запада, чтобы охватить нас с двух сторон.
Пущены в ход последние резервы корпуса. Танковые дивизии, примыкающие с юга, едва ли смогут держаться продолжительное время против превосходящих сил русских.
Каково положение далее на западе, неизвестно. С командованием соседей слева (румыны) связи больше нет. Русские постоянно переправляют все больше частей через Дон».

2) О положении в районе 4-й танковой армии: а) От I арм. корпуса (генерал артиллерии фон Зейдлитц): «По непроверенным сведениям, у соседа справа
прорвавшиеся русские танки уже пересекли дорогу Сталинград-Котельниково. Есть предположение, что и
южнее русские прорвались широким фронтом в р-не 4-й танковой армии».
б) От оберквартирмейстра 6-й армии: «Части тыло-1 вых войск 4-й танковой армии с прошлой ночи отступают на западный берег Дона. Остальные части заняли
тыловую линию охранения с северным флангом примерно в 30 км юго-восточнее Калача». в) Радиограмма от 4-й танковой армии: «Положение на фронте армии неясно. Русские, по-видимому, с прорвавшимися танковыми частями продвигаются на юго-запад в направлении Котельниково, а также на северо- запад. Штаб армии, ввиду надвигающихся русских танков, переносится в район Цибенко».
Таким образом, положение проявилось с самой неблагоприятной стороны. Под этим впечатлением я вылетел 21 ноября около 13.00 на двух самолетах из Голубинки в Нижне-Чирскую
вместе с нач. штаба генерал-майором Шмидтом и двумя офицерами для поручений, после того как последние
части оперативной группы штаба армии были отправлены туда еще в первой половине дня.
При посадке в самолет с северо-запада доносился шум боя, происходившего примерно в 4-5 км. Штаб 6-й армии в Нижне-Чирской

21/22 ноября 1942 года

Уже из самолета и при посадке в Нижне-Чирской я увидел оживленное толчковообразное движение колонн и особенно эвакуацию раненых.
По прибытии на место расквартирования наряду с другими донесениями, подтверждавшими охарактеризованное выше положение, я получил еще одно, что со
штабом 4-й танковой армии невозможно установить даже радиосвязь. Вслед за этим у меня состоялся телефонный разговор с главнокомандующим армейской группировки «Б»,
генерал-полковником фон Вейхсом, в котором я заявил примерно следующее:
«Высказанные вчера опасения относительно грозящего 6-й армии окружения подтвердились дальнейшим развитием событий».
Затем я кратко передал содержание поступивших в штаб 6-й армии донесений и продолжил: «Поэтому я прошу оттянуть 6-ю армию в южную часть большой
излучины Дона и на Чир. Тем самым можно одновременно освободить силы, чтобы восстановить связь с соседями и снова образовать сплошной фронт. Каким образом и в какой
мере это будет проведено, зависит от развития ситуации. С принятием решения надо спешить, так как I арм. корпусу необходимо три дня для развертывания движения.
Отступление армии, как это теперь уже можно видеть, возможно лишь с боями, так как оба фронта должны пробивать себе дорогу».
Вейхс ответил: «Я того же мнения и выскажу его в ставке. Но до принятия решения 6-я армия должна удерживать свои прежние позиции».

Около 20.00 по телефону и телеграфом поступил следующий, примерно, приказ из армейской группировки «Б»:
«По приказу фюрера (передан через ОКХ, нач. штаба генерал Цейтцлер3) 6-й армии при всех обстоятельствах удерживать Сталинград и фронт на Волге. Если в случае
разрыва флангов необходимо будет восстановить фронт армии, осуществлять это, не оставляя Сталинград. Командный пункт армии перевести в район восточнее Калача.
IV корпус 4-й танковой армии (3 нем., 1 румынская дивизии) подчиняется 6-й армии. Контрмеры в целом принимаются. Дальнейший приказ последует».
Вышестоящее решение Гитлера было передано по телефону командирам корпусов с примерно следующим добавлением с моей стороны:
«Переданные сегодня приказом соображения и подготовительные мероприятия по отступлению корпуса за Дон и Чир все-таки проводить, чтобы в данном случае не
терять времени. Я буду действовать и дальше в этом направлении. То, что отклоняют сегодня, может быть, поймут завтра».

Затем последовало дополнительное распоряжение I арм. корпусу подготовить в р-не Гумрака (примерно в 400 метрах от командного пункта) освободившееся место
расквартирования штаба 295 пех. дивизии (блиндажи) для уменьшенной оперативной группы штаба 6-й армии. Поздно вечером 21 ноября состоялся еще один
телефонный разговор с главнокомандующим армейской группировки «Б». Подтвердив поступление вышеупомянутого приказа, я изложил примерно следующее:
«Между тем, ситуация еще больше ухудшилась. Русские танки находятся уже на высотах северо-западнее Калача.
Сомневаюсь, возможно ли вообще образование оборонительного кольца, согласно приказу. Передвижение частей может начаться 22 ноября.
Но прежде всего я не знаю, какими силами должен быть заполнен прорыв между правым и левым флангами армии. Сумеет ли уйти XI арм. корпус, это еще вопрос.

С переданным в мое ведение IV арм. корпусом связи у меня еще нет. Для строительства оборонительных позиций на новой линии
фронта ничего не приготовлено. В степной области между Волгой и Доном нет строительных материалов, воды, топлива и т.д. Сам я вместе с оперативной группой штаба армии
вылетаю завтра в Гумрак, так как единственное сухопутное сообщение через Калач стоит под вопросом. Я возобновляю свою просьбу об отступлении армии, которое
теперь еще возможно, пусть даже с тяжелыми боями в перспективе. Предложение в письменном виде с обоснованием будет послано».
Генерал-полковник Вейхс ответил: «Буду действовать и дальше в духе вашей оценки положения, которую я разделяю. Но прежде всего — вы должны выполнить
полученный приказ».

Встреча с командующим 4-й танковой армии в Нижне-Чире кой утром 22 ноября 1942 г. 22 ноября утром, около 7.00 остановился проездом в
Нижне-Чирской командующий 4-й танковой армии, генерал-полковник Гот с начальником штаба этой армии полковником Фангором, а также с частью штаба.
Он появился у меня с бросающимся в глаза напускным спокойствием и сказал примерно следующее: «Штаб 4-й танковой армии по приказу из армейской группировки
отзывается для строительства новой линии фронта в тылу и для встречи отступающих частей 4-й танковой армии. Что после перехода IV танкового корпуса под
командование 6-й армии остается еще от в остальном исключительно румынских сил моей армии, я не знаю. Подробности о положении IV арм. корпуса мне также
неизвестны. Я со своим штабом, как и штаб IV корпуса, с трудом ушел от русских танков. Вчера вечером они (танки) находились в районе южнее Цыбенко».
После того, как я кратко объяснил положение 6-й армии, он простился со мной в подавленном настроении примерно со следующими словами: «Мы больше, пожалуй, не увидимся». »»

22 ноября утром поступили, кроме других, еще следующие донесения:
а) от XI арм. корпуса: «Русские все перебрасывают свои силы через Дон в р-не западнее Клетской. Атаки русских против левого фланга корпуса являются, очевидно, лишь прикрытием фланга главных частей, заходящих все дальше на запад. Кроме танков, продвигается на юго-восток также и сильная пехота. XIV танковый корпус в настоящее время обороняется в р-не Суханова от атак русских».
б) от I арм. корпуса: «Связь^со штабом IV арм. корпуса (генерал саперных* войск Йенеке4) в р-не севернее Цыбенко установлена».
в) от начальника донского предмостного укрепления: «С северо-запада на Калач прорвались русские танки».
Телефонный разговор с главнокомандующим армейской группировки «Б» в полдень 22 ноября. Сначала я доложил в целом о вышеуказанных
сообщениях, затем сказал: «Таким образом, мы непосредственно стоим перед окружением 6-й армии. Поэтому я повторяю свое предложение пробиваться на запад, хотя бы из-за причин снабжения.
Я не могу себе представить, как можно армию численностью свыше 200 тысяч человек, продолжительное время снабжать с воздуха.
Даже в спокойные времена, когда нет крупного сражения, это потребовало бы 500 — 600 «Ю-52» ежедневно, не учитывая противодействия русской авиации и зенитной артиллерии.
Сам я вылетаю сейчас с начальником штаба на новый командный пункт армии в Гумраке. Оставшаяся часть оперативной группы последует туда вечером».
Ответ генерал-полковника фон Вейхса: «Нам тоже известно о вашем опасном положении. Я продолжаю действовать в духе 6-й армии. Всего хорошего!».

Между 13.00 и 14.00 я прибыл в Гумрак (из Нижне-Чирской) на самолете с нач. штаба и двумя офицерами для поручений. Летели на высоте 800 метров.
Уже в районе восточнее Калача можно было наблюдать сражение. Остальная часть оперативной группы штаба прибыла с наступлением темноты на двух самолетах «Ю-52».
Мои первые мероприятия по прибытии в Гумрак были направлены на то, чтобы образовать сплошной кольцевой фронт восточнее Дона, согласно приказу ОКБ от 21.XI, переданному через армейскую группировку.

С этой целью штаб армии отдал следующие приказы:
а) XI арм. корпусу — отступать с боями через Дон на занятие линии левого фланга VIII корпуса сначала вдоль Дона, затем, повернув назад, до р-на в 10 км северо-
восточнее Калача.
б) Штабу XIV танкового корпуса — присоединиться к XI арм. корпусу до р-на западнее Базаргино, там примкнуть к IV арм. корпусу.
На основании предварительных приказов охраняющие части стояли на названной линии с полудня 22 ноября.

Общая продолжительность этих продвижений рассчитывалась на 5 — 6 дней. Части продвигались планомерно.
Положение 22 ноября вечером Независимо от выполнения спущенных сверху приказов, предложения о прорыве из кольца в западном направлении снова были повторены по радио и письменно
(отсылались самолетом). Также и подготовительные мероприятия штабов корпусов проводились таким образом, чтобы не задержать начала прорыва.
22 ноября, в то время как я в блиндаже нач. штаба вместе с генералом Шмидтом составлял новое предложение (радиограмму) прорыва, пришел фон Зейдлитц.
Он принял участие в разговоре. Его высказывания достигли высшей точки в следующих (примерно) взволнованных словах: «Это же безумие оставаться здесь! Ведь тут мы
погибнем! Мы должны как можно скорее выйти из котла».

Новое предложение штаба 6-й армии, суммируя и подчеркивая все прошлые предложения, гласило примерно следующим образом:
«Дальнейшее сопротивление, как приказано, в окружении невозможно. Слишком мало сил. Более, чем половина фронта не имеет заготовленных позиций. Нет
материалов для строительства оборонительных позиций. Прежде всего, нет леса для блиндажей. И все это перед началом русской зимы... Снабжение, пока имелась сухопутная связь,
уже было недостаточным. Снабжение с воздуха еще более недостаточно. Поэтому из-за зимних условий борьбы, которые люди выдержать не могут, и из-за недостаточного снабжения с воздуха, зависящего зимой от метеорологических условий, дальше в котле удержаться невозможно.
Я еще раз и убедительно прошу дать немедленное разрешение на прорыв».

Такое же предложение было послано 23 ноября письменно, в подробном изложении, с точным подсчетом всего необходимого, через одного офицера — самолетом в армейскую группировку «Б» и в армейскую группировку «Дон» (фельдмаршал фон Манштейн5), которой 6-я армия стала подчиняться с 24 ноября.
Все командиры корпусов были осведомлены об этом предложении. Они разделяли мнение штаба армии. В течение 23 ноября 6-ю армию можно рассматривать как окруженную.
Поздно вечером 23 ноября из ОКХ через армейскую группировку фон Вейхса поступило решение Гитлера, в качестве ответа на мое предложение прорваться из котла... Помимо того, что окружение под Сталинградом было вдруг неожиданно названо «крепостью»,
в приказе содержались следующие пункты:
а) точное установление линии фронта по карте 1:100000 с задачей удержать эту «крепость» во всех случаях;
б) указание на предусмотренное на начало декабря наступление с целью освободить 6-ю армию из окружения силами новых частей во главе с 4-й танковой армией;
в) обещание снабжать с воздуха в достаточной степени.

Паулюс представил Главному командованию сухопутных сил предложение оставить Сталинград, армии пробиваться на юго-запад и таким образом избежать окружения. Группа армий "Б" поддержала перед ставкой Гитлера предложение Паулюса.
В ожидании ответа минуты казались часами, часы — вечностью. Тем временем наши попавшие под удар войска вели ожесточенные бои, не будучи в состоянии остановить противника.
Части тыловых соединений при приближении танков с красной пятиконечной звездой бежали в дикой панике на восток.
Все же командование 6-й армии и группы армий "Б" послушно ожидало решения верховного главнокомандующего. Вечером наконец прибыла долгожданная телеграмма.
Прорыв из окружения не был разрешен. Надлежало удерживать Сталинград — такова была воля Гитлера и генерального штаба.
Паулюс, Шмидт, все мы, то есть те, кто, занимая высокие командные посты, имел представление о катастрофическом положении 6-й армии, испытали горькое разочарование. Но все мы повиновались.

Ночью генерал-майор Шмидт осведомил начальников всех отделов о последних событиях. Поступили новые угрожающие известия: подтвердилось, что 3-я румынская армия полностью разгромлена. Брешь в нашем левом фланге увеличилась. XI армейский корпус и 14-я танковая дивизия истекали кровью в оборонительных боях. 4-я танковая армия была рассечена, ее штаб бежал на запад. Тыловые службы всех частей бежали, преследуемые советскими танковыми клиньями. Как скоро противник может оказаться у Голубинского?
В связи с такой проблемой, а следовательно, реальной угрозой для командного пункта армии возникла неотложная необходимость перевести его в другое место.
В Голубинском командование армией больше не находилось в безопасности. Поэтому Шмидт в согласии с Паулюсом назначил перенесение командного пункта на 21 ноября.
До рассвета связки с секретными делами и ненужными документами сжигались на кострах. Но и сейчас Красная Армия не оставляла нас в покое.

Внезапно несколько штабных грузовиков примчались в деревню. Они должны были проехать по дороге по правому берегу Дона через станцию Чир к Нижне-Чирской. Однако, удалившись от Голубинского на несколько километров, они якобы натолкнулись на отряды противника.
Мы допускали, что советские войска готовят нам всяческие сюрпризы. Но это сообщение мы сочли чистой фантазией. Начальник оперативного отдела полковник Эльхлепп заметил:
— От страха им померещились привидения.
Но это были не привидения. Ясность внесла тотчас же снаряженная Шмидтом моторизованная разведка под командованием офицера. Несколько легковых вездеходов и мотоциклов с погашенными огнями и приглушенными моторами медленно продвигались к югу. Не прошло и часа, как они вернулись, и командир дозора доложил, что красные танки действительно стоят на правом берегу Дона, не более чем в 20 километрах южнее Голубинского. Таким образом, был отрезан кратчайший путь к новому командному пункту в Нижне-Чирской. В смутном настроении мы усилили караулы. Несколько противотанковых орудий заняли позиции на дороге, идущей вдоль Дона.
Переход в Нижне-Чирскую

Казалось, и природа ополчилась против нас. В ночь с 20 на 21 ноября ртуть в термометре упала до минус 20 градусов. Оттаявшая за день снежная пелена превратилась в ледяную корку.
Дорога, связывавшая Голубинский с шоссе, идущим вдоль Дона, стала гладкой, как зеркало. Жутко было думать о том, что нашим тяжелым машинам придется взбираться по этому крутому склону. Но пока до этого дело еще не дошло.
Паулюс решил организовать между Доном и Волгой передовой командный пункт армии, чтобы обеспечить надежное и бесперебойное руководство войсками. Там должны были расположиться начальники оперативного и разведывательного отделов и один квартирмейстер с соответствующими офицерами связи и транспортом. Этот командный пункт решено было расположить западнее Гумрака, близ станции.
Ранним утром в Голубинский прибыл генерал Хубе, командир XIV танкового корпуса, со своим штабом. Он доложил, что танковые части 16-й и 24-й танковых дивизий сняты с фронта и во второй половине дня или вечером выйдут к Дону. Это известие вселило во всех нас бодрость. К Хубе относились в штабе с большим уважением. Ведь это он однажды в августе пробился со своей 16-й танковой дивизией через вражеский фронт от Дона к Волге. Конечно, я знал, что танки понесли в боях за город большие потери. ...

Паулюс охарактеризовал командиру корпуса обстановку на западном берегу Дона. Затем он объяснил ему его задачу: танковыми полками 14-й, 16-й и 24-й танковых дивизий атаковать с фланга продвигающегося на юг противника. Это должно было устранить угрозу 6-й армии с тыла. Штаб XIV танкового корпуса занял наш командный пункт в Голубинском. Телеграфная и телефонная сеть не была свернута, так что штаб корпуса сохранил связь со всеми корпусными и дивизионными штабами, а также с новым командным пунктом армии.
21 ноября около полудня я проводил Паулюса и Шмидта на аэродром в Голубинском. Там стояли только два "шторха", которые должны были доставить генералов и их личных адъютантов на новый командный пункт. Все остальные самолеты из эскадрильи связи штаба армии перебазировались в Нижне-Чирскую. Пожимая мне руку на прощанье, Паулюс добавил:
— Тотчас же отправляйтесь в путь. Вы должны перебраться через Дон у Перепольного и двигаться по восточному берегу к югу. Самое позднее завтра утром мы увидимся в Нижне-Чирской.
Лишь только самолеты оторвались от земли, как с придонских высот был открыт сильный огонь. "Будем надеяться, что все сойдет благополучно, — подумал я. — Ведь "шторхи" могут лететь только на небольшой высоте".

Но надо было спешить. Легковая машина доставила меня обратно в деревню. Все штабное имущество уже было погружено на несколько десятков автомашин.
Ввиду близости противника я счел целесообразным образовать пять колонн. Каждая из них находилась под командованием начальника отдела, в том числе начальника инженерной службы армии полковника Зелле и начальника связи полковника Арнольда. Я возглавил пятую колонну. Мы предполагали после перехода через Дон собраться в Песковатке у штаба VIII армейского корпуса и оттуда вместе двинуться дальше.

С трудом поднялись мы по обледенелой дороге на крутой берег. Иногда водители и команды должны были помогать друг другу. В конце концов все машины преодолели подъем. Сначала шоссе на высоком берегу Дона было почти пусто. Мы быстро двигались вперед. Но по мере приближения к мосту у Перепольного мы продвигались все медленнее. Все чаще загромождали путь опрокинутые машины или повозки. Сплошь да рядом ящики всех видов и различных размеров лежали посередине дороги, и мы были вынуждены объезжать их. Винтовки, стальные каски, а также несколько разбитых орудий и даже два-три танка с опознавательными знаками вермахта обозначили путь отступления румынских и немецких соединений. Все здесь говорило о бегстве. На шоссе въезжали машины с запада. Они старались на него выбраться всюду, где только открывался малейший просвет между машинами, шедшими по шоссе, так что было почти невозможно сохранить построение собственной колонны. Вблизи от моста беспорядок угрожал перерасти в хаос.
Наступила ночь. С потушенными фарами наши машины медленно двигались на второй скорости. Вдруг крик и ругань на дороге. Потом все остановилось. Когда я вышел из машины, чтобы выяснить причину затора, я встретил полковника Зелле. Он выступил со своей колонной на полчаса раньше меня. Я предполагал, что он уже на восточном берегу. Зелле пытался вместе со своим спутником капитаном Готтсманом ликвидировать пробку. Это было нелегко, ведь мы столкнулись с двигавшейся навстречу 16-й танковой дивизией. Ее стальные гиганты пересекали Дон с востока на запад, чтобы занять исходный район, указанный командованием армии. Непосредственной причиной пробки явился танк, который забуксовал на абсолютно обледенелой дороге и встал поперек пути. ..

Около 5 часов утра 22 ноября мы проехали через Калач. За исключением нескольких караульных постов, все было погружено в глубокий сон, словно противник был совсем далеко.
Глубокая тишина еще царила и в деревне, расположенной немного дальше к юго-востоку, где помещался отдел снабжения армии.....Я приказал разбудить обер-квартирмейстера. Выяснилось, что он вообще не сознавал, какое сложилось опасное положение. Теперь он забил тревогу и принимал меры для передислокации. Но это было легче сказать, чем сделать.
Для переброски складов с продовольствием, обмундированием и полевой почты нужны были тысячи тонн транспортных средств. Через два дня я узнал, что многое пришлось уничтожить.

От отдела снабжения армии до моста через Дон у Нижне-Чирской было уже недалеко. Но то, что мы теперь пережили, превзошло все, что было раньше. Страшная картина! Подхлестываемые страхом перед советскими танками, мчались на запад грузовики, легковые и штабные машины, мотоциклы, всадники и гужевой транспорт; они наезжали друг на друга, застревали, опрокидывались, загромождали дорогу. Между ними пробирались, топтались, протискивались, карабкались пешеходы. Тот, кто спотыкался и падал наземь, уже не мог встать на ноги. Его затаптывали, переезжали, давили.
В лихорадочном стремлении спасти собственную жизнь люди оставляли все, что мешало поспешному бегству, бросали оружие и снаряжение, неподвижно стояли на дороге машины, полностью загруженные боеприпасами, полевые кухни и повозки из обоза — ведь верхом на выпряженных лошадях можно было быстрей двигаться вперед. Дикий хаос царил в Верхне-Чирской.
К беглецам из 4-й танковой армии присоединились двигавшиеся с севера солдаты и офицеры 3-й румынской армии и тыловых служб XI армейского корпуса. Все они, охваченные паникой и ошалевшие, были похожи друг на друга. Все бежали в Нижне-Чирскую.

22 ноября около 9 часов я прибыл с последними колоннами в Нижне-Чирскую и доложил Паулюсу, что приказ о перенесении командного пункта выполнен.
Он как раз сидел вместе с генерал-полковником Готом, командующим 4-й танковой армией. Оба командующих и несколько офицеров из их штабов обсуждали обстановку.
Вскоре я вновь должен был явиться в комнату, где происходило совещание. От Гитлера была получена радиограмма, которую я передал Паулюсу. Он прочел вслух краткий текст. Гот со своим штабом отзывался для выполнения других задач. Паулюсу и Шмидту был дан приказ немедленно вылететь в пределы образующегося котла и разместить командный пункт армии вблизи станции Гумрак.
На всех лицах отразилось изумление. В то время как Гот, видимо, был рад, что он избавлен от решения трудных вопросов, Паулюс и Шмидт глубоко задумались.

Это не удивительно: ведь Верховное командование в создавшемся катастрофическом положении возложило на них огромную ответственность. Опять поступили новые тревожные известия; XIV танковый корпус под командованием генерала Хубе, который должен был приостановить продвижение противника, атаковав его с фланга, уже почти вовсе не имел горючего. Не приходилось и думать о наступлении, корпус не мог удержать свои позиции, и противник оттеснил его к востоку от Дона, как и XI армейский корпус. Важный в стратегическом отношении мост через Дон у Калача был отдан без боя. Путь на юг — предположительный путь отступления 6-й армии — в значительной мере находился в руках противника. Всего несколько километров отделяло его передовые отряды от Калача. Не было силы, способной его остановить. Мы должны были считаться с тем, что котел замкнется уже в течение этого дня.

— Счастья в бою, — пожелал при прощании генерал-полковник Гот генералу Паулюсу. Это было более чем сомнительное пожелание в этой проклятой ситуации.
"Физелер-шторх" уже ждал Паулюса и Шмидта. Перед самым отлетом командующий позвал меня к себе в комнату.
— Теперь мы должны расстаться, Адам. Не знаю, когда мы снова увидимся. В качестве старшего офицера вы возглавите штаб. Как только Красная Армия достигнет нижнего течения реки Чир, переведите штаб через Тормосин в Морозовскую и объединитесь там с управлением тыла армии, которое уже выехало туда.Я проводил Паулюса и Шмидта до аэродрома, который был расположен на краю города. Мы молча простились, и они сели в самолет.

Пропеллеры завертелись, перешли на полные обороты. Самолеты покатились, оторвались от земли, легли курсом на восток, перелетели Дон и быстро скрылись за противоположным лесистым берегом.
Чтобы проехать пять или шесть километров до моего штаба, потребовалось более часа. Автомобиль еле двигался, пробиваясь по улицам, забитым людьми и всевозможным транспортом. Нижне-Чирская превратилась в армейский лагерь.С быстротой молнии распространилась весть о том, что здесь разместился штаб армии. Где штаб армии, там безопасно — так думали тысячи солдат и оставались в маленьком казацком городке на реке Чир.

Противник захватил район, имевший важное значение для нанесения удара на Калач, и 21 ноября продолжал главными силами наступление на северо-запад. В той же местности, по которой почти три месяца тому назад 4-я танковая армия осуществила успешное наступление на Сталинград, почти в том же направлении двигались теперь между реками Червленная и Донская Царица к железной дороге Калач — Сталинград русские танки.
Правый фланг 4-й танковой армии (4-й армейский корпус) в связи с угрозой ее южному флангу был отведен назад, штаб армии, расположенный в Верх. Царицынский, утром 21 ноября был атакован русскими танками и был переведен в Бузиновка. Затем он получил новую задачу и снова был отведен назад. 6-я армия приняла командование войсками, входившими в состав 4-й танковой армии (усиленный 4-й армейский корпус и 29-я моторизованная дивизия).
Группировка русских войск, наступавшая из района Цаца, осторожно использовала плоды своих успехов; она вела разведку в направлении на Аксай. При более энергичных действиях в этот же день 21 ноября она форсировала бы Аксай, тем более, что в связи с событиями на фронте 4-й танковой армии возникло критическое положение в руководстве действиями войск, находившихся в Калмыцких степях. Дело в том, что штаб 4-й румынской армии не был подготовлен к тому, чтобы взять на себя командование.
Когда генерал Константинеску в середине дня 21 ноября принял командование армией, она уже наполовину была разбита. Еще вечером 20 ноября по приказу командующего 4-й танковой армией единственное еще не принимавшее участия в боях соединение румынских войск, две трети 8-й румынской кавалерийской дивизии, расположенной за южным флангом западнее Кетченеры, были брошены в район юго-западнее Тундутово, чтобы закрыть брешь, образовавшуюся между 6-м и 7-м армейскими корпусами румын. Сделать это не удалось.
В то время как русские войска, наступавшие из района Абганерово, 22 ноября медленно продвигались на юго-запад, войска, наносившие главный удар на северо-запад через Верх. Царицынский, быстро добились успеха. В первой половине дня противник овладел Бузиновкой, а вечером 51-я армия и 5-я танковая армия русских соединились в районе восточнее Калача.
II. Окружение 6-й армии и решение Гитлера

22 ноября в 18 часов командующий 6-й армией передал по радио следующее донесение в штаб группы армий «Б»:
«Армия окружена. Вся долина р. Царица{44}, железная дорога от Советский до Калача, мост через Дон в этом районе, высоты на западном берегу реки до Голубинский, Оськинский и Крайний, несмотря на героическое сопротивление, перешли в руки русских. Другие их силы продвигаются с юго-востока через Бузиновку на север и особенно крупные силы — на запад. Обстановка в районе Суровикино и на р. Чир неизвестна. В Сталинграде и на северном участке фронта отмечается усиленная деятельность разведывательных подразделений. Атаки, которым подвергались 4-й армейский корпус и 76-я пехотная дивизия, отражены. На этом участке противнику местами удалось вклиниться в расположение наших войск. Армия надеется, что ей удастся создать оборону на западном участке фронта, восточнее Дона по берегу р. Голубая{45}. Южный участок фронта восточнее Дона после прорыва еще не был восстановлен. Стоит ли за счет значительного ослабления северного участка организовать оборону на узкой полосе на рубеже Карповка, Мариновка, Голубинский — сомнительно. Дон замерз, по льду переправляться можно. Запасы горючего скоро кончатся, танки и тяжелое оружие в этом случае будут неподвижны. Положение с боеприпасами критическое. Продовольствия хватит на 6 дней. Командование армии предполагает удерживать оставшееся в его распоряжении пространство от Сталинграда до Дона и уже принимает необходимые меры. Предпосылкой для их успеха является восстановление южного участка фронта и переброска достаточного количества запасов продовольствия по воздуху. Прошу предоставить свободу действий на случай, если не удастся создать круговую оборону. Обстановка может заставить тогда оставить Сталинград и северный участок фронта, чтобы обрушить удары на противника всеми силами на южном участке фронта между Доном и Волгой и соединиться здесь с 4-й танковой армией. Наступление в западном направлении не обещает успеха в связи со сложными условиями местности и наличием здесь крупных сил противника.
Подпись: Паулюс»

«Армия окружена». Это было не совсем правильно. Армия была «блокирована», а это не то же самое, что окончательное окружение. Это понятие предполагает, что необходимо ликвидировать создавшееся тяжелое положение, пока войска еще не окружены. В тот момент войска противника, расположенные по кольцу, сомкнувшемуся вокруг немецких войск, не были еще достаточно сильны, чтобы укрепить и уплотнить его. Поэтому не совсем понятно, почему командующий 6-й армией в такой критический момент и в таком важном донесении в первую очередь не говорит о том, как он думает исправить создавшееся положение. Его план, обусловленный наличием соответствующих возможностей, теряется во многих подробностях этого недостаточно четкого донесения, в противовес этому в нем ясно сформулировано намерение удерживать район Сталинграда до Дона.

До известной степени такой характер донесения объясняется событиями, развернувшимися 21 ноября. Когда штаб армии около 14 часов получил донесение, что танки противника продвигаются от Калача по дороге, проходившей по гребню придонских высот на Голубинский, оперативная группа штаба 6-й армии перенесла свой командный пункт в Ниж.-Чирская. Вечером туда поступила радиограмма Гитлера следующего содержания: «Командующему армией со штабом направиться в Сталинград. 6-й армии занять круговую оборону и ждать дальнейших указаний».
Следовательно, еще до того, как армия вообще была окружена, верховный главнокомандующий отдал приказ не предпринимать никаких действий против противника, имевшего намерение осуществить окружение. Еще до того, как армия была блокирована, а именно в ночь на 22 ноября, она получила приказ Гитлера именовать занимаемый ею район «Сталинградская крепость».

22 ноября к вечеру 6-я армия была блокирована противником. Однако еще до этого приказ верховного главнокомандующего лишил командующего армией и начальника его штаба свободы действий. Вот, где следует искать ключ к донесению генерала Паулюса от 22 ноября в 18 часов. То, что такой опытный и умный военачальник, как командующий 6-й армией, должен был не позже второй половины дня 22 ноября правильно оценить обстановку, не подлежит сомнению. Только в одном командование 6-й армии, очевидно, с самого начала не отдавало себе ясно отчета — в абсолютной невозможности организации снабжения армии по воздуху.

В ответ на донесение командующего 6-й армией верховный главнокомандующий вечером 22 ноября отдал приказ: «6-й армии занять круговую оборону и выжидать деблокирующего наступления извне».
23 ноября обстановка в полосе 11-го армейского корпуса западнее Дона была крайне тяжелой. Противник наступал теперь одновременно с запада, севера (Сиротинская) и северо-востока (излучина Дона западнее Шишикин) и вклинился на нескольких участках в наши позиции. Части корпуса были окружены у Венцы и северо-восточнее р. Верхняя Голубая. Командующий армией приказал корпусу отойти через плацдарм в Акимовский на восточный берег Дона и занять оборону, имея соседом 8-й армейский корпус южнее Котлубань на рубеже высота с отметкой 137 (7 км северо-западнее Россошка, на некоторых картах именуется высотой с отметкой 134), высота с отметкой 135 (8 км северо-западнее Мариновка). Окруженные части корпуса получили приказ вырваться из окружения. Отвод частей 11-го армейского корпуса удалось осуществить к вечеру 24 ноября без больших потерь.

3-я моторизованная дивизия была переброшена с северного участка фронта в район Мариновка, чтобы задержать противника, продвигавшегося от Калача и станции Кривомузгинская.
Командование группы армий «Б» осознало всю серьезность обстановки раньше и яснее, чем командование 6-й армии. Еще 20 ноября, когда южнее Сталинграда началось наступление крупных сил русских, для командующего группой армий, в первую очередь отвечавшего за боевые действия на растянутом фронте операций, не было сомнений в том, что надвигается угроза окружения 6-й армии.
Ввиду того, что после не увенчавшихся успехом действий 48-го танкового корпуса на большом пространстве вокруг не было никаких соединений, которые могли бы деблокировать окруженную группировку противника извне, было ясно, что 6-я армия сама должна разорвать фронт окружения, причем в ближайшее же время. Ведь с первого дня своего наступления противник обнаружил опасное стремление оттеснить как можно быстрее и дальше от окруженных немецких сил изолированные на обоих флангах союзные армии, чтобы уже в пространственном отношении затруднить какую бы то ни было попытку деблокирования или выхода из окружения.

6-я армия располагала достаточными силами, чтобы с успехом разорвать фронт окружения и разбить противника. Само собой разумеющейся предпосылкой для этого был отвод войск назад, следовательно, отказ от Сталинграда.Командование 6-й армии, обменявшись мнениями с командованием группы армий «Б», а также под влиянием настоятельных требований командиров корпусов пришло к убеждению, что другого выхода нет, и пересмотрело свои выводы, сделанные в донесении от 22 ноября.
Командующий группой армий подвел итоги переговорам, которые он вел в течение нескольких дней с начальником генерального штаба сухопутных сил (причем данная последним оценка обстановки с самого начала полностью соответствовала оценке командующего группой армий), в следующей телеграмме, отправленной 23 ноября в 18 ч. 45 м.:
«Несмотря на всю тяжесть ответственности, которую я испытываю, принимая это решение, я должен доложить, что считаю необходимым поддержать предложение генерала Паулюса {47} об отводе 6-й армии. Для этого имеются следующие основания:
1. Снабжение армии, насчитывающей двадцать дивизий, по воздуху невозможно. При имеющемся парке транспортных самолетов при благоприятной погоде ежедневно в котел может быть переброшена только 1/10 часть продовольствия, необходимого на одни сутки.

2. Наступление с целью деблокирования окруженных войск вряд ли можно будет осуществить до 10 декабря в связи с тем, что развитие событий не обещает прочного успеха, а также ввиду необходимости иметь достаточно времени для перегруппировки. План перегруппировки был доложен генеральному штабу сухопутных сил.

6-я армия, запасы которой быстро иссякают, может растянуть их всего лишь на несколько дней. Боеприпасы будут быстро израсходованы, так как окруженные войска подвергаются атакам со всех сторон.

Если 6-й армии удастся пробиться на юго-запад, по моему мнению, это положительно скажется на всей обстановке в целом.

6-я армия представляет собой единственную боеспособную силу, которая может еще нанести ущерб противнику, поскольку 3-я румынская армия полностью разбита. Армия должна продвигаться при выходе из окружения в следующем направлении: на юго-запад, затем, продвигаясь северным флангом вдоль железной дороги, на Чир до Морозовск. Таким образом будет разряжена напряженная обстановка в районе Заветное, Котельниково. Наконец, сохранение сил 6-й армии будет ценным вкладом в организацию обороны в этом районе и даст возможность предпринимать контратаки.

Я вполне сознаю, что предлагаемая операция связана с большими жертвами, в особенности техники и имущества. Они, однако, будут значительно меньшими, чем при голодной блокаде армии в котле, к которой приведут ее в противном случае развивающиеся сейчас события.

Генерал-полковник барон Вейхс»

В связи с убедительностью приведенных фактов и полным соответствием мнений начальника генерального штаба сухопутных сил и командования группы армий «Б» все рассчитывали на одобрение Гитлером предложений генерал-полковника Вейхса. Поэтому между штабами группы армий «Б» и 6-й армии в духе этого предложения были согласованы все детали операции; было намечено начать ее 25 ноября.
Между тем начальник генерального штаба сухопутных сил генерал пехоты Цейтцлер тоже вел борьбу за то, чтобы Гитлер изменил свое решение; до сих пор Гитлер упрямо настаивал на своем решении (при поддержке начальника ОКВ генерал-полковника Кейтеля и начальника штаба оперативного руководства ОКВ генерала Йодля) и отвечал неизменным «Нет» на все предложения начальника своего генерального штаба и донесения командующего группой армий относительно необходимости сдать Сталинград.
Поэтому все с облегчением встретили поступившую в 2 часа ночи 24 ноября телефонограмму начальника генерального штаба сухопутных сил начальнику штаба группы армий «Б» о том, что ему, наконец, удалось убедить Гитлера в необходимости сдать Сталинград. Приказ о выходе 6-й армии из окружения, как сообщил генерал Цейтцлер, будет отдан утром 24 ноября.
Командование группы армий немедленно известило об этом по радио 6-ю армию, на что ее командование ответило, что она выступит 25 ноября на рассвете правым флангом восточнее Дона на юго-запад и форсирует Дон в районе Верх.-Чирская.
Утром 24 ноября 1942 г. ожидавшийся приказ ОКХ группой армий «Б» получен не был. Около 10 часов утра начальник штаба группы армий генерал Зоденштерн вызвал по телефону начальника генерального штаба сухопутных сил. Тот ответил, что группе армий следует обождать. По тону Цейтцлера во время этого короткого разговора генерал Зоденштерн сделал вывод, что в ОКХ, т. е. между Гитлером и генералом Цейтцлером, по-видимому, снова возникли разногласия. Следовательно, обещанного приказа о выходе из окружения еще приходилось ждать.
В действительности Гитлер, как все военачальники, принимающие решения не в результате зрелого размышления, а под воздействием своих чувств, и на этот раз колебался до тех пор, пока утром 24 ноября не отменил принятого им за шесть часов до этого решения сдать Сталинград. В 8 часов начальник генерального штаба ВВС по поручению командующего ВВС доложил, что авиация обеспечит снабжение 6-й армии по воздуху. Командующий 4-м воздушным флотом еще в тот же день попросил начальников генеральных штабов сухопутных сил и ВВС доложить фюреру о том, что он придерживается противоположного мнения. На основании этого донесения обоих влиятельных представителей ВВС главное командование (Гитлер, Кейтель и Йодль) считало, что 6-я армия продержится в районе окружения до тех пор, пока она не будет освобождена в результате проведенного крупными силами тщательно подготовленного деблокирующего наступления.
Вследствие этого Гитлер не подписал поданного ему начальником генерального штаба сухопутных сил на утверждение приказа о выходе 6-й армии из окружения.
Вскоре после 10 часов единственная линия телефонной связи между группой армий «Б» и 6-й армией, имевшаяся в нашем распоряжении, была повреждена противником. Так как приказа ОКХ не поступило, а меры необходимо было принять срочно, командующий группой армий принял решение под собственную ответственность отдать приказ 6-й армии о выходе из окружения, не ожидая решения ОКХ.
О том, что решение ОКХ уже принято, командование группы армий к своему неприятному изумлению узнало уже через несколько минут. В тот момент, когда уже собирались передать радиограмму генерал-полковника барона Вейхса 6-й армии, начальник службы связи 6-й армии услышал, что передается радиограмма из ставки фюрера генералу Паулюсу. Приказ Гитлера гласил:
«6-я армия временно окружена русскими. Я решил сосредоточить армию в районе северная окраина Сталинграда, Котлубань, высота с отметкой 137, высота с отметкой 135, Мариновка, Цыбенко, южная окраина Сталинграда. Армия может поверить мне, что я сделаю все от меня зависящее для ее снабжения и своевременного деблокирования. Я знаю храбрую 6-ю армию и ее командующего и уверен, что она выполнит свой долг.
Адольф Гитлер»

Командующий группой армий «Б» решил, что его приказ о выходе из окружения не следует передавать командованию 6-й армии; он не хотел ставить командующего перед трудной дилеммой. Впрочем, генерал Паулюс, очевидно, не принял бы его приказа к исполнению, сославшись на то, что он противоречит приказу фюрера.

(Начальник генерального штаба ОКХ )
Ранним утром 19 ноября 1942 г. главное командование сухопутных сил, находившееся теперь в Восточной Пруссии, получило следующую телеграмму: "Началась мощная артиллерийская бомбардировка всего румынского фронта северо-западнее Сталинграда". Наша группа связи проследила за тем, чтобы эта телеграмма пришла к нам через штаб группы армий "Б" без задержки.
Итак, наступление началось, и мы были уверены, что оно будет развиваться так, как мы не раз говорили об этом Гитлеру. Теперь нам предстояло убедиться, правильно ли мы подсчитали силы русских.
Группе армий "Б" был послан ответ: "Танковый корпус "XXXXVIII" должен быть подготовлен для немедленного ввода в бой. Гитлер дал согласие на вывод его из резерва".

Этот единственный резервный корпус мог быть введен в бой только по личному приказанию Гитлера. Как только я услышал о русской артиллерийской подготовке и понял, что обстановка будет развиваться, как и предполагалось, я обратился к Гитлеру с просьбой о выводе корпуса из резерва. Если же события не примут опасного оборота, такая предосторожность не повредит.
В это время Гитлера в Восточной Пруссии не было — он находился в своем поезде на пути в Мюнхен или Берхтесгаден.
Его сопровождал личный штаб, в который входили фельдмаршал Кейтель и генерал Йодль. По телефону я сообщил фюреру об этой новости и с большим трудом убедил его вывести танковый корпус "XXXXVIII" из резерва верховного главнокомандующего и передать его в распоряжение группы армий "Б". Даже тогда он хотел отложить принятие решения по этому вопросу и дождаться дальнейших сообщений с фронта. Как обычно, с немалым трудом мне удалось убедить его, что потом будет слишком поздно. Добившись согласия Гитлера на вывод танкового корпуса из резерва, я почувствовал себя прямо-таки победителем. Командование группы армий "Б" было от этого в восторге.....
Однажды я опять предложил ему отвести 6-ю армию на запад, так как это единственно возможный путь избежать крупной катастрофы.
Эта армия должна была повернуться фронтом на запад, обеспечив свой тыл арьергардами, и атаковать русские части, которые прорвали фронт румынских войск.
Затем нужно было создать новый крепкий фронт. Такие действия не только ликвидировали бы угрозу 6-й армии, но и поставили бы в трудное положение прорвавшиеся русские войска.
По крайней мере в данном случае мы могли ожидать хотя бы местных успехов.
Если это не будет сделано, поражение станет неизбежным. 6-я армия будет отрезана и окружена, а в линии фронта, удерживаемой группой армий "Б", образуется большой разрыв.
Свежих сил для восстановления контакта с 6-й армией и закрытия этого разрыва не было. Каждый день задержки затруднял возможность восстановить положение на фронте и избежать катастрофы.
Гитлер отверг это смелое решение. Несмотря на все мои требования и предупреждения, он оставался непреклонным. Вместе со своими военными советниками Гитлер решил вернуться из Баварии в Восточную Пруссию.

Еще до прибытия поезда в Растенбург мне позвонил генерал Йодль. Я этого не ожидал. Раньше мне как-то не приходилось с ним встречаться. Его штаб ведал Южным и Западным фронтами. Восточным фронтом занимались главнокомандующий сухопутными силами и начальник генерального штаба сухопутных сил.
В моем присутствии Йодль воздерживался давать Гитлеру советы по вопросам, касавшимся Восточного фронта, и ограничивал свою деятельность управлением двумя другими театрами военных действий, осуществлением общего руководства по ведению войны и вопросами военной политики.
Теперь, однако, стало очевидно, что в поезде в отсутствие начальника генерального штаба сухопутных сил он и фельдмаршал Кейтель сочли удобным давать Гитлеру советы и относительно Восточного фронта. Возможно, он сам обратился к ним за советом. Во всяком случае, они дали ему совет, и что это был за совет, вскоре стало ясно.
Генерал Йодль сказал по телефону, что главному командованию сухопутных сил следовало бы рассмотреть возможность изъятия одной танковой дивизии из состава группы армий "А", действовавшей на Кавказе, и переброски ее в распоряжение группы армий "Б" для использования в качестве подвижного резерва. Такое решение было принято в поезде Гитлера. Переброска этой танковой дивизии в угрожающий район боевых действий должна была занять много времени, и трудно было сказать, как сложится обстановка, когда эта дивизия прибудет туда.

20 ноября русские войска перешли во второе наступление, на этот раз южнее Сталинграда. Здесь они также нанесли удар по румынским войскам, умышленно выбрав занимаемый ими фронт.
Таким образом, для сталинградской армии создалась угроза окружения с обоих флангов. Осталось всего несколько часов до того момента, когда клещи противника сомкнутся в тылу нашей армии.
Ни командующий группой армий "Б", ни командующий 6-й армией не были в состоянии предотвратить окружение своих войск. Они могли только приказать, чтобы в кратчайший срок из подразделений тылового обслуживания были созданы и подготовлены для ввода в бой новые части. Но такие войска вряд ли могли оказать отборным русским ударным дивизиям более сильное сопротивление, чем боевые части, которые уже были разгромлены русскими. Небольшие, слабые, созданные на скорую руку части, к тому же плохо вооруженные и недостаточно подготовленные, оказались лицом к лицу с лучшими частями Красной Армии, щедро оснащенными танками и артиллерией. Несмотря на всю свою храбрость, эти тыловые войска были не в состоянии задержать продвижение русских.
Они смогли только замедлить темп русского наступления, но предотвратить окружения 6-й армии им не удалось.

Больших результатов вряд ли можно было ожидать и от контратаки танкового корпуса "XXXXVIII". Гитлер и его окружение возлагали, вероятно, немалые надежды на это соединение, которое на карте выглядело довольно внушительно и имело более 100 танков. Однако внешние данные были обманчивыми. Они не должны были ввести в заблуждение Гитлера, так как он хорошо знал об истинном состоянии этого корпуса. Однако он опять отказался смотреть правде в лицо, ссылаясь, как всегда, на то, что донесения с фронта носят якобы "пораженческий" характер.
Корпус состоял из двух дивизий — 1-й румынской и 22-й немецкой. Румынская дивизия, еще ни разу не вступавшая в бой, целиком была оснащена трофейными танками.
22-я танковая дивизия имела неполный состав: многие ее машины вышли из строя во время марша к фронту.
Корпусу предстояло действовать в ужасную погоду — дороги обледенели, непрерывно шел снег. Дни стали такими короткими, что видимость сократилась до нескольких часов в сутки.
И в этих условиях ждали, что танковый корпус "XXXXVIII" остановит лавину русских танков, двигавшихся через огромную, все расширявшуюся брешь в нашей линии фронта. Те, кто хорошо знал реальную обстановку, понимали, что танковый корпус "XXXXVIII" обречен еще до вступления в бой.

Как мы и ожидали, контратаку корпуса задержала плохая погода. Наконец, он был введен в бой и вначале добился некоторых успехов: в нескольких пунктах русские были остановлены и понесли большие потери, особенно в танках. Но это, разумеется, не привело к кардинальному изменению обстановки, на которое так надеялся Гитлер.
Двум слабым дивизиям не под силу была такая серьезная задача. Для ее выполнения требовалось много сильных дивизий, укомплектованных закаленным в боях личным составом и оснащенных первоклассной боевой техникой.Когда Гитлер узнал о провале контратаки танкового корпуса "XXXXVIII", его ярость не имела границ. Повернувшись к фельдмаршалу Кейтелю, который ведал вопросами, связанными с поддержанием воинской дисциплины в вооруженных силах, он закричал: "Сейчас же пошлите за командиром корпуса, сорвите с него погоны и бросьте в тюрьму! Это он во всем виноват!"
Такова была атмосфера на совещаниях у Гитлера. Зная его характер, я не удивился, когда он наотрез отказался выслушать очередную мою просьбу об отводе 6-й армии.

Он с недоверием и пренебрежением относился к донесениям из группы армий "Б" и 6-й армии, командующие которых, сознавая свою ответственность, пытались обратить его внимание на серьезность сложившейся у Сталинграда обстановки. В этих донесениях они высказывали предположения о возможном ходе событий в зоне боевых действий и требовали отвода 6-й армии. Гнев Гитлера усиливал его упрямство.Через несколько часов, полагая, что Гитлер уже пришел в себя, я попросил у него личной аудиенции. На этот раз я хотел добиться от него положительного решения двух вопросов. Во-первых, я надеялся, что если я представлю Гитлеру фактические данные о реальной обстановке и выводы, сделанные на основании изучения этой обстановки, и если при этом меня не будут прерывать шептуны из его личного окружения, то мне удастся убедить его отвести 6-ю армию, Во-вторых, я хотел доказать ему, что обвинения, выдвинутые против командира танкового корпуса "XXXXVIII", не оправданы и должны быть отвергнуты.

Гитлер спокойно принял и внимательно выслушал меня. Я рассчитывал, что мой доклад увенчается успехом. Когда я обрисовал обстановку и возможный ход будущих событий, Гитлер, который на этот раз не прерывал меня, обещал, что он снова рассмотрит свое решение со всей тщательностью и хладнокровием. Затем я вернулся к вопросу о командире корпуса.
Я сказал: "Хотя военные трибуналы не входят в компетенцию начальника генерального штаба, я хотел бы кое-что сказать о командире танкового корпуса "XXXXVIII". Жесткое выражение появилось на лице Гитлера, но я продолжал: "Я вмешиваюсь в это потому, что считаю данный вопрос оперативным, поскольку он связан с ведением операций на Восточном фронте. Как начальник генерального штаба, я считаю, что генерал, который допустил ошибки, имевшие губительные последствия, должен быть привлечен к ответственности. Но прежде чем судить его, нужно доказать, что он действительно виновен. А с этим генералом дело обстоит совсем не так: обвинения против него целиком основаны на предположениях". Я предложил передать дело в военный трибунал, который занялся бы проверкой фактов. Я предложил Гитлеру членами этого трибунала назначить генералов, которым он полностью доверял. Гитлер подумал и затем сказал: "Хорошо, я это сделаю".

К сожалению, мои успехи оказались эфемерными. Когда я снова встретился с Гитлером, он сказал мне: "Я тщательно рассмотрел обстановку у Сталинграда, и мое решение остается неизменным. Отход 6-й армии исключен". Трудно сказать, самостоятельно ли пришел Гитлер к этому решению или под давлением фельдмаршала Кейтеля и генерала Йодля. Но факт остается фактом: он не посчитался с мнением начальника генерального штаба сухопутных сил.
Что касается командира корпуса, то Гитлер нарушил данное мне слово после своего продолжительного разговора с Кейтелем. Он подтвердил первоначальное решение, необдуманно принятое в пылу гнева. В присутствии Гитлера теперь не разрешалось даже упоминать фамилию этого генерала. Несколько месяцев командир корпуса провел в тюрьме, а затем был разжалован в рядовые. Трибунал не заседал, так как на нем раскрылось бы, кто виноват в провале контратаки танкового корпуса. В начале декабря до сведения всех высших генералов был доведен приказ Гитлера, в котором перечислялись проступки, якобы совершенные командиром корпуса.

На фронте обстановка с каждым часом ухудшалась. К исходу третьего дня этого грандиозного зимнего сражения стало неизбежным соединение двух группировок русских войск, наступавших навстречу друг другу, а следовательно, и окружение 6-й армии. Штаб 6-й армии находился как раз там, где должны были сомкнуться русские клещи. Командующий армией попросил у Гитлера разрешения передвинуть штаб на запад, но эта просьба так и осталась без ответа.
Главное командование сухопутных сил ежедневно составляло коммюнике, в которое Гитлер обычно вносил свои поправки. В первый день сражения коммюнике гласило: "Противник перешел в наступление, в котором участвуют крупные силы пехоты, поддерживаемые танками". На третий день в нем говорилось: "Юго-западнее Сталинграда и в большой излучине Дона Советам удалось прорвать нашу оборону, так как они безжалостно бросили в бой огромные массы войск и боевой техники".
Вечером 22 ноября главное командование сухопутных сил получило радиограмму от командующего 6-й армией. В ней сообщалось, что армия окружена. Гитлер по радио приказал 6-й армии занять круговую оборону, а командующему и его штабу остаться в Сталинграде. Итак, окружение наших войск в районе Сталинграда завершилось. На остальных участках фронта русские продолжали безостановочно продвигаться вперед.
На мой взгляд, русское верховное командование основывало свои планы на следующих предположениях. Как подсказывал ему опыт прошлых боев, 6-й немецкой армии и всем другим частям, окруженным в районе Сталинграда, будет приказано стойко оборонять занимаемые ими позиции. Они не смогут долго сопротивляться и автоматически попадут в руки русских. Поэтому сразу же после завершения окружения русские войска будут стремиться, вероятно, не к ликвидации окруженной группировки, а к предотвращению ее деблокирования С этой целью они будут стремиться как можно быстрее отодвинуть немецкий фронт возможно дальше на запад, чтобы создать таким образом максимальный разрыв между окруженной армией и основными немецкими силами.
План был, несомненно, правильным, и теперь русские приступили к реализации его на практике. По группе армий "Б" противник наносил один мощный удар за другим, и она вынуждена была отступать все дальше и дальше на запад. Чтобы увеличить масштабы своей победы, русские во второй половине декабря атаковали итальянцев, в январе венгров и, наконец, нанесли удар по 2-й немецкой армии, находившейся левее венгров. Они продвинулись глубоко на запад. Все обернулось именно так, как я и предсказывал Гитлеру во время продолжительной беседы с ним, когда я был только что назначен на должность начальника генерального штаба сухопутных сил.
"Крепость" Сталинград

В одном из первых приказов Гитлера, отданном вскоре после того, как сомкнулись русские клещи, говорилось: "Войска 6-й армии, окруженные в Сталинграде, впредь будут именоваться войсками крепости Сталинград".

"Из записей в журнале боевых действий штаба оперативного управления Вермахта -ОКВ"

19 ноября 1942 года
В течение дня поступали тревожные известия от начальника Генерального штаба сухопутных войск (оставшегося в штаб-квартире ОКХ в Восточной Пруссии) относительно давно ожидаемого фюрером и сегодня начавшегося русского наступления на участке румынской 3-й армии.

20 ноября 1942 года
Начальник Генерального штаба сухопутных войск сообщил, что русские войска глубоко вклинились в позиции румынской армии. Ситуация точно неизвестна. После полудня фюрер приказал отправить штаб 11-й армии от Витебска в группу армий «В» с целью использования в качестве штаба командования группы армий «Дон», которому будут подчинены румынские 3-я и 4-я, 4-я танковая, 6-я армии.

21 ноября 1942 года
Русский прорыв на участке фронта румынской 3-й армии между населенными пунктами Клетская и Серафимович углубился. Передовые танковые части русских 20 ноября вышли в район Гуреева в верховьях Лиски. Также к югу от Сталинграда и в калмыцких степях русские перешли в атаку крупными силами и многочисленными танками против восточного фланга 4-й танковой армии и румынской 4-й армии.
Вечером фюрер приказал 6-й армии, командование которой должно находиться в Калаче, западные и южные позиции удержать при всех обстоятельствах. Находящаяся за позициями румынской 3-й армии 22-я танковая дивизия должна атакой на север установить связь с румынской 1-й танковой дивизией. Подошедшие к Калачу части 6-й армии должны наступать на северо-запад.

22 ноября 1942 года
Фюрер поручил командование группой армий «А» командующему 1-й танковой армией генерал-полковнику фон Клейсту (с начала сентября командовал группой армий «А» сам Гитлер), а командование 1-й танковой армией – генералу кавалерии фон Макензену. Для защиты важнейшего транспортного узла Тихорецк использовали временные боевые формирования.

Оба ударных клина большого наступления русских на Дону и Волге соединились в районе Калача.

Вследствие этого 6-я армия окружена между Волгой и Доном. Она находится примерно на линии Сталинград – Орловка – южнее железнодорожной станции Котлубань, оттуда поворачивает к возвышенности, которая тянется от Котлубани до Дмитриевки, затем западнее Мариновки, а уже оттуда Южный фронт армии тянется через Зыбенко к южным окраинам Сталинграда.
В полдень в штаб оперативного руководства вермахта ,21 ноября перебравшийся в егерские казармы в Штруппе – в районе Берхтесгадена, пришел приказ из Бергхофа отправляться в «Волчье логово». Фюрер со своим ближайшим окружением выехал вечером в своем поезде, вероятно, до Лейпцига, чтобы оттуда вылететь в «Волчье логово».
Штаб оперативного руководства перебрался туда 23 – 24 ноября.

Сообщение отредактировал Konstanten - 7.10.2012, 9:34