Здравствуйте, гость ( Вход | Регистрация )

5 страниц V   1 2 3 > »   
Ответить в данную темуНачать новую тему
капитализм и проект модерн, капитализм в прошлом и настоящем
Ratan
сообщение 7.9.2011, 7:05
Сообщение #1


Активный участник
***

Группа: Актив
Сообщений: 750
Регистрация: 3.6.2009
Пользователь №: 1534



В Манифесте, принятом на летней школе, дана картина социально-политической реальности, складывающейся сегодня. Понимание современ-ной ситуации требует наряду со всем прочим глубоких теоретических зна-ний, на каком бы уровне они не излагались. В частности, вновь и в встает во-прос о сущности и исторической роли капитализма. Цитата из Манифеста: С.4. «Для того, чтобы получить честный и глубокий ответ на этот вопрос, нужна новая аналитика капитализма, которая существенным образом переосмыслит все, что связано с его прошлым и позволить заглянуть в его будущее».
Полагаю, что будет полезно обсудить наше понимание этих вопросов. Здесь полезны усилия всех заинтересованных лиц на форуме, но хотел бы в осо-бенности пригласить профессиональных обществоведов для разговора по существу.
В качестве первого шага к такой дискуссии предлагаю собственные замеча-ния по поставленному вопросу.
На мой взгляд, интригующая тема для понимания современной ситуации за-ключается в вопросе о соотношении капитализма и проекта «модерн». Как сказано в Манифесте, проект модерн стал средством легитимизации капита-лизма в западном обществе, а отказ от этого проекта делает не лигитимным капитализм как таковой. Обсуждение темы, заявленной в этой ветке, требует разговора о том, что такое капитализм и как рождался проект модерн. Я бы поставил вопрос так: является ли проект модерн продуктом и заслугой капи-тализма, или же проект модерн и капитализм встретились на историческом перекрестке и поддержали друг друга, пока их пути не разошлись, пока внутренняя логика развития капитализма не заставила его отказаться от проекта модерн и обратиться по сути к проекту, который более всего похож на фашизм. Я склоняюсь именно к такому видению вопроса. Но прежде всего о сути капитализма.
По Марксу капитализм возникает с необходимостью как определенная ста-дия в развитии общества. Известно, что развитие общества К.Маркс пред-ставлял в духе исторического материализма как некий естественноисториче-ский процесс развития производительных сил. Капитализм предстает в таком случае (на начало 19 века) как высшая стадия развития производительных сил, на которой общественный характер производства вступает в противоре-чие с частной собственности на средства производства. Разрешить это проти-воречие должно коммунистическое движение, вырастающее столь же есте-ственным и необходимым образом внутри капитализма (он рождает своего могильщика). Устранение частной собственности на средства производства и ликвидации эксплуатации человека человеком должно стать результатом мировой коммунистического (социалистической) революции. Тем самым должно быть преодолено отчуждение человека не только от средств произ-водства, но и от своей человеческой сущности (творчество), возникающее в рамках капитализма.
Марксистская теория одномерна, она исходит из того, что есть развитие про-изводительных сил, рождающее капитализм в условиях частной собственно-сти и товарного производства. Структура общества и его динамика поставле-ны в зависимость от этого простого фактора, что делает теорию простой и понятной. Но эта простота обманчива. Русская общественная мысль, а в Рос-сии многие были увлечены марксизмом, подвергла критике эту одномер-ность, основанием которой оказалась и одномерная модель человека, кото-рым движет исключительно материальный интерес. Во всяком случае, в об-щественный процесс люди и классы вступают именно как носители опреде-ленных материальных интересов. Русская философская мысль не согласилась с таким пониманием истории, противопоставив ей видение истории, основанное на видении нравственных мотиваций в поведении и действиях людей.
Что нового привнес М.Вебер в понимание капитализма? Целый ряд черт, ко-торые можно обсудить. Но важнейшая мысль Вебера в том, что капитализму соответствует некий «дух», некое культурное начало, выражением которого на стадии его становления является трудовая этика протестантизма. Есть мо-тивации нематериального (сакрального) характера, которые способствовали рождению «духа капитализма», и вне этого духа не сформировался бы капи-тализм как некая общественная система. Этот дух и его становление пред-стают также как своеобразная рациональность, формирующаяся именно в западном обществе. В этом плане капитализм предстает как новая рацио-нальность, какой не было (каковая не доминировала) в феодальном общест-ве.
Можно ли соединить подход Маркса и подход Вебера? Конечно, они не складываются арифметически или как некие пазлы. Их сложение может оз-начать соединение культурно-исторического анализа сущности обществен-ных систем с анализом развития хозяйственной деятельности в человеческих обществах. Вне предметно-технического, т.е. хозяйственного, развития нет человеческой истории. Но мотивации, которые бросают людей в историче-ский процесс никак не могут быть сведены к сугубо материальным побужде-ниям.
Анализ современно капитализма должен принять во внимание большую ис-торическую работу Ф.Броделя, который оппонирует и Марксу и Веберу. Во всяком случае, нам сегодня важно ответить на вопрос, что есть проект мо-дерн и как он связан с капитализмом. А ответ на этот вопрос требует вхожде-ния как в сущность капитализма и его историю, так и в процесс развития ев-ропейской цивилизации в которой собственно родился и укоренился капи-талистический проект.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Ratan
сообщение 13.9.2011, 19:23
Сообщение #2


Активный участник
***

Группа: Актив
Сообщений: 750
Регистрация: 3.6.2009
Пользователь №: 1534



Цитата(Ratan @ 7.9.2011, 7:05) *
А ответ на этот вопрос требует вхождения как в сущность капитализма и его историю, так и в процесс развития ев-ропейской цивилизации в которой собственно родился и укоренился капи-талистический проект.

Наверное, первое сообщение не оставляет ясного впечатления о том, что собственно автор хотел сказать по поставленному вопросу. А сказать он хотел всего лишь о существовании проблемы исследования капитализма. В понимании его природы у нас доминирует марксистская версия, т.е. версия, исходящая из примата неких экономических законов, определяющих развитие человеческого общества. Человеческую историю К. Маркс выводит по существу из развития производительных сил. Однако В.С. Соловьев называл дурной метафизикой представление о самих по себе действующих экономических законах, и я с ним решительно согласен. Нет экономических законов развития, способных определять прошлое и будущее человечества. Однако эту иллюзию до сего времени поддерживает экономический и прочий либерализм, и здесь уместно сослаться на суждение С.Н. Булгакова, полагавшего, что все буржуазные экономисты суть марксисты, даже если они решительные противника последнего. Они (экономисты) есть марксисты в том смысле, что принимают первичность экономики в истории человечества. С этой иллюзией нужно расстаться, хотя она отчасти поддерживается тем, что вся история человечества связана с развитием хозяйственной деятельности. Но хозяйственная деятельность не экономика. Давайте последуем рецептам Конфуция, о которых так часто напоминает С.Е. и будем давать правильные названия вещам, правильно употреблять имена. Да, действительно, еще Аристотель назвал ведение хозяйства экономикой, имея в виду именно управление эйкосом, т.е. домом и домашним хозяйством (домоводство). А деятельность, ориентированную на наращивание денег, на получение прибыли в денежной форме, он назвал хрематистикой, искажающей суть домоводства. Так ведь сегодня, говоря об экономике, имеют в виду именно хрематистику, т.е. денежное обращение и получение денежной прибыли, наращивание денежного богатства. Нам навязан язык капитализма, а капитализму промышленному не более трехсот лет, и навязал он свой язык именно тогда, когда стал проникать во все сферы, в которых он мог получать прибыль, влезая в те сферы ведения хозяйства, которые не мыслили категорией прибыли и вроде бы и не собирались так мыслить. Ремесленник и крестьянин, это основные производительные фигуры феодального общества получали выручку за свою работу, чтобы продолжить работу и продолжить жизнь, но не ради прибыли. Сегодня люди склонны верить капитализму (его адептам), убеждающему нас, что люди от века, т.е. изначально думали категорией прибыли, что это родовой образ мысли человека. Но это миф, это ложь. Денежное мышление, т.е. мышление в рамках категории «прибыль», денежное управление не только производством, но всей жизнью общества – это сугубо капиталистическое «достижение». И снова и снова возникает этот вопрос, подступить к которому мешают мифы, рожденные защитниками капитализма: что же он такое? Действительно ли он вытекает из природы человека, или он решительно искажает природу человека в свою пользу, выдавая это искажение за его сущность?
Нам в решении этого вопроса отчасти поможет Ф.Бродель, который исследует историю капиталистической экономики, не руководствуясь ни Марксом, ни Вебером, но, разумеется, имея их в виду как исследователей и оппонентов. Кстати, Ф. Бродель тоже заявляет, пусть и не с соловьевской категоричностью, что «никакой экономики "в себе", разумеется, не существует». Мой личный интерес к проблеме капитализма обусловлен еще и такой постановкой вопроса: когда капитализм стал бандитом, а сегодня он вполне очевидный бандит? Он был «с человеческим лицом», создал модерн, проникнутый гуманизмом, а потом стал бандитом, отбросившим гуманизм и модерн? Или он был таковым изначально?
Впрочем, эта постановка вопроса риторическая, нужная скорее для эмоционального акцентирования этических аспектов становления и развития капитализма. Ф.Бродель избегает такого хода мыслей. Он просто исследует этот исторический и сугубо западный (в этом Ф. Бродель согласен и с М.Вебером и с иными мыслителями) вариант развития. В позиции Ф. Броделя, бесспорно одного из ведущих историков 20 века, капитализм исследуется беспристрастно. Французский историк хочет фиксировать сферу и способ его возникновения и проследить развитие. Попробуем и мы проделать это движение как с помощью Броделя, так и отчасти самостоятельно.
Но прежде о культурной атмосфере, в которой капитализм рождался, но которую он сам отнюдь не создавал. Эта культурная атмосфера на первых порах есть атмосфера Возрождения, ядром которого можно считать движение гуманистов. Бокачио с его фривольными новеллами – это середина 14 века, итальянское треченто, раннее Возрождение. Капитализма еще нет, Ф.Бродель исследует его историю с 15 века. Напомню еще две фигуры итальянского Возрождения: Лоренцо Валла и Джованни Мирандола. Что провозглашают эти субъекты в 15 веке? Валла публикует трактат о наслаждении (об истинном и ложном благе), в котором провозглашает наслаждение и удовольствием величайшим из благ, подаренных человеку его природой. Литератор Бокаччо и философ Валла фактически обращаются к природной сущности (так им мыслится) человека, реабилитируя ее и призывая человека отозваться на нее. Эта реабилитация чувственности, реабилитация тела, характерная для Возрождения и контрастирующая с религиозным сознанием с его чувством первородного греха и чувством ответственности за выбор пути добра и зла. Нет, эти писатели не зовут ко злу, они, я бы сказал, зовут немного (или много?) «расслабится». Причем здесь капитализм? Не знаю, мне кажется в его классическом виде он не причем, тем более, что его еще вообще нет как такового. Есть купцы, богатеющие и строящие палаццо, они хотят жизни в общем-то христианской, но в которой есть место богатству и даже роскоши феодалов. Они хотят своеобразной легитимации своего материального достатка, так сказать, морального и человеческого права пользоваться им, они хотят права (не юридического, а так сказать обыденного) демонстрировать привлекательность богатства. Но ведь социальной почвой гуманизма были не только купцы и не столько купцы. Флорентийская знать вовлечена в «гуманистический процесс», и Лоренцо Валла был профессором римского университета при папе Николае V.
Считать ли движение гуманистов и саму эпоху Возрождения началом модерна или не считать? Об этом можно спорить, тем более, что «модерн» довольно поздний термин и стал использоваться де-факто для характеристики западного капиталистического общества уже в период его зрелости и даже перезрелости (начало 20 века). Термин «модерн» в некотором смысле стал аналогом марксистского понятия «общественно-экономическая формация», тем самым, на мой взгляд, препятствуя аналитическому расслоению европейской истории и соединяя весь комплекс ценностей (несколько приукрашенный, не без этого) с капитализмом. А проблема в том, чтобы как раз разобраться со специфической ролью капитализма в европейской и мировой истории.
Во всяком случае, идея гуманизма, отождествляемая с модерном, родилась явно раньше капитализма, и источником ее капитализм не был. Другая идея, соединяемая с модерном – идея прогресса, идея познания и овладения природой ради наращивания могущества человека. Можно дискутировать о временной границе появления этой идеи, Ф.Бэкон и Р.Декарт (конец 16-го и начало 17-го века) в этом плане вполне «прогрессисты». Но оптимизм прогрессисткой идеи провозглашен еще ранее Джованни Мирандолой (вторая половина 15-го века). Мирандолла утверждает, что человек поставлен хозяином на земле как высшее творение бога. Но бог не дал человеку определенного лица, он оставил ему свободу творить себя. Это уже нечто большее, нежели делать ставку на удовольствие как у Лоренцы Валлы. Это уже зачаток программы преобразования человека и это преобразование явно нацелено на познание и прогресс, в ходе которого самоутверждается человек на Земле и в космосе. Познание и преобразование природной среды как средство самоутверждения, идея науки и ее становление. А наука формируется в европейкой культуре до капитализма и, полагаю, независимо от него, пока капитализм не привлек ее к реализации своего дела.
Какое отношение к этим фундаментальным идеям европейского развития (идеям модерна) имеет капитализм? Пока практически никакого. Но, замечу еще раз, понятие модерн родилось где-то в начале 20 века как рефлексия пройденного пути. Этой категорией не мыслили в 15 веке, тогда мыслили теми понятиями, которыми мыслили, и о которых идет речь.
Но 15 век время начинающегося рождения капитализма. И в рассмотрении его рождения нам может помочь Ф. Бродель. Что же он говорит о рождении капитализма? Его историческая версия прорисована в трех толстых томах, общее название которых «Материальная цивилизация, экономика и капитализм». И эта версия коротко изложена в трех лекциях, прочтенных в США еще в 1976 году (Ф.Бродель скончался в 1985 году) и изданных в Смоленске под названием «Динамика капитализма»в 1993 году при поддержке посольства Министерства иностранных дел и посольства Франции в Москве. В лекциях дана концептуальная модель, которая развернута в большом историческом исследовании. Какова же эта модель?
Капитализм по Броделю зарождается вообще-то в сфере торговли. Марксизм тоже считает, что именно в этой сфере шло первоначальное накопление. Но Бродель категорией "первоначальное накопление" не пользуется (это не значит, что его не было). В концептуальном представлении Броделя важно следующее. Французский историк выделяет два нижних этажа хозяйственной (экономической) жизни, при наличии которых возможно появление капитализма. Собственно, нижний этаж, названный им материальной цивилизацией, это сфера производства и потребления, существующая всегда в человеческом обществе. Эта сфера может быть разной, изменяясь в ходе технического (производственно-технического) развития, которое не придумано капитализмом, а является естественным и необходимым условием развития человеческих сообществ. И другая сфера, необходимая для развивающейся хозяйственной деятельности – товарный обмен. Разделение труда и товарный обмен – естественный процесс, так сказать атрибут развития хозяйственной деятельности человека. Обмен рождает рынок или экономику рынка, о которой говорит Бродель. Это экономика обменов, ее развитие есть развитие отношений обмена, пронизывающих хозяйственную деятельность. Рынок и рыночная экономика (в понимании Ф. Броделя) создают сеть рыночных отношений со своими социальными институтами. Прежде всего это сеть мелких товарных обменов, сеть локальная, привязанная территориально и культурно к социальным и территориальным структурам. Это сельские рынки, это ярмарки и т.п. И эта рыночная экономика есть везде по всему миру. Рыночная экономика или экономика рынка и рыночных отношений есть везде, а капитализма пока нет нигде и возникать он начинает только в Европе.
Каков первый шаг к капитализму по Броделю (если я искажаю, прошу знатоков поправить)? Это крупная торговля и торговля на дальние расстояния. Собственно, это два сопряженных обстоятельства. Нужно, чтобы торговля перестала быть «местечковой», локальной, привязанной к сельским рынкам или даже городским. Она должна передвигать товары на дальние расстояния и должна перемещать большие массы товаров. Вот деятельность такого типа становится зародышем капитализма, который либо разовьется, либо останется в своем коконе. Именно крупная и дальняя торговля требует развития банковского дела, движение товаров и движение денег становится главным занятием крупных коммерсантов и рождающихся банкиров. Опять-таки, события такого рода происходили и в других обществах, но они не породили капитализма. Поэтому нужен анализ того, как развивались эти явления в европейской социальной и культурной среде.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Dok
сообщение 13.9.2011, 21:58
Сообщение #3


Активный участник
***

Группа: Актив
Сообщений: 1561
Регистрация: 12.4.2010
Пользователь №: 1766



Цитата
Однако эту иллюзию до сего времени поддерживает экономический и прочий либерализм, и здесь уместно сослаться на суждение С.Н. Булгакова, полагавшего, что все буржуазные экономисты суть марксисты, даже если они решительные противники последнего

Кургинян неоднократно говорил, что либиралы с их приматом экономики (т.е. мнением, что дай денюжек человеку – и он будет счастливым, ему больше ничего и не надобно, он узок-узехонек) подобны худшим интерпретациям Марксова подхода.

Цитата
И снова и снова возникает этот вопрос, подступить к которому мешают мифы, рожденные защитниками капитализма: что же он такое? Действительно ли он вытекает из природы человека, или он решительно искажает природу человека в свою пользу, выдавая это искажение за его сущность?
Один либерал мне говорил: сущность либерализма – побольше потреблять, поменьше работать. Я ему говорил: так какой же вы либерал, когда свой либерализм изводите, выводите его из скотского ощущения необходимости жрать, когда как высокий либерализм проистекал не из этого оскотинивания и попытки побольше сожрать за один присест, а из чего-то иншего, теме человеческой свободы в христианстве, античных каких-то мыслей...
То есть и в отношении к своему же идейному нутру либералы относятся так, как пишет С.Булгаков – экономоцентрично. Гуляш-либерализм, гуляш-капитализм…

Что сказать по поводу высказанной Кургиняном задачи соединения марксизма и «веберства»? Задача дюже интересная.
И Вебер, и Маркс, и Ф.Бродель как историки и социологи очень незаурядны (Бродель, - если я не ошибаюсь, представитель школы «Анналов», мысли которой по истор. познанию – очень правильные мысли). Их подходы к изучению капитализму имели связь с их же вариантами гносеологии, методологии исторического познания.
У кажного из них был свой вариант методологии. Маркс в плане гносеологии отталкивался от гегелевской диалектики (хотя в плане метафизики с Гегелем он, как пишет Кургинян, больше полемизировал), хотя и привнес в метод, должно быть много нового (я-то по марксизму совсем не специалист, мне тут тяжело говорить). Вебер в чем-то отталкивался от Г.Риккерта и стремился решить задачи построения какой-то новой социологии, какая бы не апеллировала к примитивным думкам О.Конта и могла бы тем самым включить в себя социологию подлинной духовной жизни. Бродель выступал как один из участников школы «Анналов», которые имели очень интересные мнения по историческому познанию.
Видимо, занимаясь синтезом «капитализмоведения» Вебера, Маркса и Броделя (или с учетом Броделя – как угодно), не обойтись без синтеза методологии Вебера, Маркса, Броделя. Что добовляет еще один интересный аспект. Может, этот аспект и более важен – не знаю. Наверное. Ведь для того чтобы учиться умножать, надо понять таблицу умножения. Синтезировать «капитализмоведения» (во множественном числе) надо с учетом методологий, тем паче что ситуация очень изменилась по сравнения со временами Вебера, Маркса, Броделя. То есть надобно выстраивать новую методологию соц. анализа и капитализмоведения, опираясь на названные авторитеты. И понятно, что без их догматизирования со знаком "+ или --" (Это уже обращаю к некоторым любителям, как догматизирующим марксизм, так и без внятной методологической проработки стремящимся его опрокинуть, предложив в качестве альтернативы цивилизационному и формационному подходу свои «три копейки»). Это творческие методы.
И объеденить их в некий толковый веберо-маркскизм (название по одному типу с фрейдо-марксизмом) – это задача, да-а-а… Решать ее без методологии этого дела нельзя, т.е. нужен какой-то вариант системного анеализа или чего-то вроде того, способный все это впитать, стать для этого гибкой и вместительной формой.
Тут треба, конечно, думать.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Гаяс
сообщение 13.9.2011, 22:48
Сообщение #4


Активный участник
***

Группа: Актив
Сообщений: 1629
Регистрация: --
Из: Нижегородская обл.
Пользователь №: 1457



Цитата(Dok @ 13.9.2011, 22:58) *


Что сказать по поводу высказанной Кургиняном задачи соединения марксизма и «веберства»? Задача дюже интересная.

Ребятушки, прошу учесть одну вещь. Один молодой и неглупый человек в школе задал Кургиняну прямой вопрос о соединении Маркса и Вебера.
Оговорюсь, я сам в этих вопросах не копенгаген. Но "посмотреть могу".

Так вот. Спросили Первого, зачем Вебер, мы же знаем, что вы его недолюбливаете. Ни за что не догадаетесь, что Первый ответил. "Я не хочу, чтобы неомарксизм обозвали марксизм-кургинянизм. На черта мне это?". Не дословно, но по смыслу. Первый сам дорабатывает марксизм, а Вебером только прикрывается.
Так что в своих теоретических построениях вы этот факт учитывайте.


--------------------
Неправда, будто бы он прожит - наш главный полдень на земле.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Ratan
сообщение 14.9.2011, 17:07
Сообщение #5


Активный участник
***

Группа: Актив
Сообщений: 750
Регистрация: 3.6.2009
Пользователь №: 1534



Цитата
'Dok' date='13.9.2011, 21:58' post='90257']
Видимо, занимаясь синтезом «капитализмоведения» Вебера, Маркса и Броделя (или с учетом Броделя – как угодно), не обойтись без синтеза методологии Вебера, Маркса, Броделя. Что добовляет еще один интересный аспект. Может, этот аспект и более важен – не знаю. Наверное. Ведь для того чтобы учиться умножать, надо понять таблицу умножения. Синтезировать «капитализмоведения» (во множественном числе) надо с учетом методологий, тем паче что ситуация очень изменилась по сравнения со временами Вебера, Маркса, Броделя. То есть надобно выстраивать новую методологию соц. анализа и капитализмоведения, опираясь на названные авторитеты. И понятно, что без их догматизирования со знаком "+ или --" (Это уже обращаю к некоторым любителям, как догматизирующим марксизм, так и без внятной методологической проработки стремящимся его опрокинуть, предложив в качестве альтернативы цивилизационному и формационному подходу свои «три копейки»). Это творческие методы.
И объеденить их в некий толковый веберо-маркскизм (название по одному типу с фрейдо-марксизмом) – это задача, да-а-а… Решать ее без методологии этого дела нельзя, т.е. нужен какой-то вариант системного анеализа или чего-то вроде того, способный все это впитать, стать для этого гибкой и вместительной формой. Тут треба, конечно, думать.

Да, анализ всегда ведется на основе какой-то концептуальной платформы, задающей методологию. Маркс через Гегеля приходит к идее исторической необходимости, представляя ее себе как необходимость естественноисторическую. При этом гегелевского «духа истории» он выталкивает и замещает его производственной деятельностью, поскольку человек существо плотское и своей предметной деятельностью поддерживает свою плотскую жизнь. Социальная философия (историософия) превращается тем самым в некое подобие естественнонаучной теории, а сам «естественноисторический процесс» предстает как аналог природного процесса. Есть необходимость (в поте лица будешь добывать хлеб свой) и средство ее удовлетворения. Исторический процесс предстает как удовлетворение материальных потребностей и в этом заключается развитие общества. Люди реализуют историческую необходимость, даже если и не сознают ее. Осознание таковой есть обретение исторической свободы (свобода есть познанная необходимость). А вот идеальные побудительные мотивы слетают прочь, нету их. В марксизме нет ни грана этики (В.И. Ленин). Сила и слабость марксизма есть по сути одно и то же. Но сила и заслуга его в том, что он ввел в историкофилософское рассмотрение предметную деятельность человека, плюс его политэкономический анализ капитализма. Все альтернативы марксизму (я имею ввиду серьезные научные альтернативы, а не пропагандистский треп) так или иначе ведут к включению в историю идеального фактора (культура) и культурно обусловленных мотиваций, что разом лишает историческую модель развития некой прогрессистской линейности и классического научного (принято говорить, кантовско-лапласовского) детерминизма, восходящего к Галилею и Ньютону. Вот и Вебер вводит в рассмотрение хозяйственной деятельности этическую компоненту, а в понимающую социологию – субъективный и объективный смысл и мотивации людей в социальной активности, которые не могут быть до конца рационализированы.
На мой взгляд, Ф.Бродель тем хорош, что просто (хотя это «просто» очень не просто) дает экономическую историю Запада в 15-18 вв., и находит в ней место возникновению и распространению капитализма. Анализ вроде бы чисто экономический, поэтому он Вебера не привлекает и его объяснением становления капитализма через утверждение трудовой этики протестантизма никак удовлетвориться не может. Точно также не может удовлетвориться линейной модель Маркса, в которой развитие производительных сил порождает промышленность, которая и знаменует возникновение капитализма (ручная мельница дает общество с сюзереном во главе, паровая мельница – общество во главе с капиталистом, вольное изложение мысли Маркса из «Немецкой идеологии»). Дело сложней и тоньше, хочет сказать Бродель. Рождение капитализма предстает как некий социально-экономический процесс, активно «подталкиваемый» некой социальной группой (или группами). Действительно, либероиды вешают всех собак на большевиков, как организаторов и реализаторов советского проекта. Мы признаем несомненно роль этой политической силы, опершейся на силы народные, и имеем право приписать большевикам заслуги самого проекта и его реализации. Так почему нельзя точно также поставить вопрос о капитализме? Кто продвигал капиталистический проект и почему, с какими мотивациями, на кого опирался и как находил поддержку в обществе? Такие вопросы позволяет поставить исторический труд Ф. Броделя. и не только поставить, но и найти и ответы на многие вопросы. Марксистская и либероидная версия появления капитализма имеют нечто общее в том, что у них капитализм рождается как бы сам собой как грибы в лесу. Хотя причины этого «естественного» процесса понимаются по-разному (у Маркса развитие производительных сил в условиях частной собственности, у либероидов природа человека, стремящегося к удовольствиям и избегающего страданий, т.е. стремящегося к максимизации личной пользе), оба они уводят от анализа социальных и культурных особенностей становления капитализма в Европе. А ведь он возник только в Европе и есть сугубо продукт сугубо европейского развития. А развитие всегда делают люди. Так кто же эти люди, которые делали капитализм, какими мотивациями они руководствовались? Одной протестантской этикой этот процесс не объяснишь, полагает Бродель, и полагает не безосновательно. Бродель по возможности выкладывает все исторические обстоятельства появления капитализма в Европе. И этим он привлекателен. Он не принимает какой-то изначальной догматики вроде исторической необходимости Гегеля-Маркса. В этом для меня он отчасти аналог нашего В.О. Ключевского, исследовавшего исторические обстоятельства становления русского этноса и русского государства, и следующего фактам, которые нужно осмыслить.
Что же касается моей собственной методологической позиции, то она представлена в сумме сообщений по антропологии и социогенезу. Если должна быть некая опорная концепция человека и человечества, в рамках которой следует осмысливать история, включая и исторический процесс становления и сути капитализма, то это концепция социогенеза или антропосоциогенеза. В рамках такого подхода фундаментальную роль приобретает концепция поведения, формируемого культурными программами (об этом есть также в сообщении, где я вел речь о К. Гирце). Но тогда столь же фундаментальную роль в истории и социогенезе приобретает этика (здесь конек русской философии, В.С. Соловьева в частности), которую несет та или иначе группа, навязывающая соответствующую этику обществу, как это случилось, в частности, при становлении христианства, давшего жизнь европейскому обществу после смерти античного мира (но вирусы античного мира не умерли, надо думать, и были консервированы в европейской культуре до поры до времени, но это в общем-то замечание легковесное). В общем, некоторые фундаментальные представления социогенетической теории позволяют в соответствующем свете осмыслить труд Ф. Броделя. В частности, интересным оказывается вопрос, какую этику навязывали или навязали обществу «отцы капитализма»? И еще более интересно, если окажется, что это совсем не трудовая этика протестантизма, о которой писал М.Вебер.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Ratan
сообщение 16.9.2011, 5:22
Сообщение #6


Активный участник
***

Группа: Актив
Сообщений: 750
Регистрация: 3.6.2009
Пользователь №: 1534



Цитата
='Ratan' date='14.9.2011, 17:07' post='90362']
Да, анализ всегда ведется на основе какой-то концептуальной платформы, задающей методологию
.
Почему я обращаюсь к фундаментальному сочинению Ф. Броделя, ведущего исследователя французской школы «Анналов» во второй половине 20 века? По той причине, что у Ф. Броделя есть простая, но принципиальная мысль. Она в том, что капитализм возник не с естественноисторической необходимостью, как убеждал нас К. Маркс. Его создавали люди, имевшие определенные мотивации. Не только мотивации личностные, индивидуальные, но мотивации исторические, т.е. выходящие за обыденный круг интересов личности и семьи. Капитализм создали люди, они создали его в определенной социально-культурной среде, под влиянием этой среды и в его создании явила себя сумма факторов, можно сказать уникальная сумма факторов европейского развития. И только с территории Европы капитализм начал свое шествие по планете, неся то, что он нес в прошлом и несет в настоящем. Ф. Бродель привлекателен тем, что его исследование построено как исследование рождения некоторого типа экономики, совершавшегося при воздействии суммы обстоятельств экономического, культурного и социального плана. Правда, Ф. Бродель заявляет, что он исследует только экономическую историю Европы, и это правда. Но становление новой экономики, т.е. экономики капитализма, помещено им в реальную историческую жизнь Европы XV-XVΙΙΙ века, к которой историк просто вынужден обращаться. И если бы это было не так, т.е. если бы Ф.Бродель подобно М.Веберу обратился к исследованию этики хозяйственной деятельности капитализма, то это был бы уже не Бродель, т.е. не историк, а социолог и теоретик. Исследование Броделя ценно тем, о чем сказано в этом абзаце. Так попробуем проследовать в пределах возможного за мыслью Броделя, дополняя ее своим собственным комментарием.
Итак, в Европе (в Италии они уже прочно прописались в 13 веке) веке появляются крупные негоцианты, появляется крупный торговый и банковский капитал, которые торговлей в розницу отнюдь не занимаются. Они, взявшись за руки (но чаще всего это одно и то же лицо), влияют на торговлю внутри региона и на начинающую формироваться мировую торговлю. Первыми шагами к складыванию торгового капитализма оказываются оптовая торговля и торговля на большие расстояния. Мы помним, что Робинзон Крузо потерпел крушение, когда плыл на торговом судне, а у всякого такого морского предприятия было два врага – морские штормы и пираты (кстати, Д.Дефо жил в конце17-начале 18 века, когда торговые парусные суда дружно бороздили атлантику). Вообще, со становлением торгового капитализма связана романтическая эпоха великих географических открытый, о которой О.Шпенглер вспоминает поговоркой той эпохи: navigare necesse est, vivere non est necesse (плыть необходимо, жить не необходимо – О.Шпенглер. Человек и техника). Один рейс торгового судна, увозивший товары европейские и привозивший экзотические товары экваториального (или иного) пояса, мог приносить 300% выручки, т.е. утраивать вложенные в него деньги. В общем, это важная пора в становление торгового капитала и банковского дела, высаживающего свои десанты во всех возможных точках мира для обслуживания этой масштабной торговли.
Появляются крупные торговые и банкирские дома. Означает ли это, что уже родился капитализм? Во всяком случае в 15-16 вв. промышленного капитализма еще нет и в помине и рождение его еще неясно. А вот торговый капитал и торговый капитализм налицо. Будем считать, что капитализм рождается непрерывно в это время, то тесня общество, то потесняемый последним. Но об этом позже, а на этой стадии рассуждения нам важно представить себе, что же представлял собой капитализм, рождавшийся и развивавшийся в 14-16 вв.? Что он представляет собой с точки зрения экономической (по Броделю) и с точки зрения этической (культурно-исторической)?
С экономической точки зрения важен следующий принципиальный тезис Броделя, касающийся природы капитализма. Ф. Бродель утверждает, что капитализм возникает как непрозрачная верхняя сфера (третий этаж) экономики, искажающая рыночные отношения в свою пользу. По Броделю рыночная экономика и капитализм совсем не одно и то же. Рыночная экономика суть сфера обмена, сфера обращения, необходимая обществу и с необходимостью возникающая в ходе развития его хозяйственной деятельности, столь же необходимая, как система кровообращения для человека и теплокровных животных. Капитализм не создает рынка, он вторгается в рыночные отношения, он начинает управлять ими в собственных интересах, в интересах наращиваемого им капитала и в интересах его непрерывного обращения. Сфере капитализма непрозрачна. Если общественный рынок, на котором торгует ремесленник или крестьянин или даже перекупщик (купец) прозрачен и торговля здесь идет из рук в руки (глаза в глаза, и даже динамика цен очевидна и понятна), то все, что происходит в сфере оптовой торговли, совершается за плотно закрытыми дверями, и только участники сделки на обоих ее концах (купля-продажа) информированы о совершающихся процессах. Что думали и чем руководствовались крупные коммерсанты, например, дом Я.Фуггера, остается за плотно закрытыми шторами этих домов. Они, кстати сказать, и сегодня в «открытом обществе» плотно закрыты и непроницаемы для глаз общества как на уровне частных лиц, так и на уровне государства. Общество верит в легенду о свободной конкуренции, но это легенда позднего происхождения (18 век), в то время как капитализм изначально стремится к монополии на рынке и не любит конкуренцию, которая чревата поражением и разорением одной из сторон (как это было с домом Фуггеров). Монополия в сфере рынка не означает монополии в сфере производства. Чем больше производителей, тем лучше для торговца-капиталиста, который оставляет конкуренцию производителям, но не самому себе.
Итак, примем во внимание, что рождающийся в 15 веке (примем вслед за Броделем это столетие как некую временную точку отсчета), сам ничего не производит. Он покупает и продает, делая из этого прибыль, и создает необходимую ему структуру крупной торговли и торговли на дальнее расстояние. Субъектом этого типа деятельности становятся крупные коммерсанты, причем - Бродель придет этому важное значение - это не отдельные лица, какое-то время фигурирующие на верхних этажа торговли, но семьи, дома, поддерживающие эту деятельность и передающие капитал по наследству. В этом они уподобляются феодальным семействам, сосредоточивавшим в то время в своих руках власть и землю, это основное богатство феодального общества.
И что несет с собой (или в себе) этот рождающий капитализм, какие идеи, какую программу развития, какую этику? К этому вопросу Ф. Бродель прикасается лишь немного, хотя по необходимости вынужден прикасаться, поскольку, как он сам утверждает, в истории нельзя не касаться многих факторов, поскольку общество сложная система, в которой все подсистемы связан друг с другом. Ф. Бродель историк и видит свою задачу в том, чтобы фактически точно изложить историю европейского капитализма (и капитализма мирового), давая ей лишь необходимый культурологический и социологический комментарий. Поэтому нам самим придется немного «свободно пофилософствовать» о капитализме, но тогда в отдельном следующем сообщении.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Ratan
сообщение 17.9.2011, 5:36
Сообщение #7


Активный участник
***

Группа: Актив
Сообщений: 750
Регистрация: 3.6.2009
Пользователь №: 1534



«Свободная философия».
Попробуем обратиться к предмету, который оказался важным для М.Вебера, именно, к этике торговых капиталистов и самого капитализма эпохи его рождения. За упоминавшимися «плотными шторами» торговых домов жила ведь какая-то мотивация, какие-то жизненные цели. Мы говорим именно о жизненных (социальных) целях, поскольку прямые цели деятельности определены более чем понятно: получение прибыли (не будем пока употреблять веберовский термин «нажива», чтобы не вносить априори мотивацию жадного стяжателя). Хотя такая мотивация возможно и была у деревенского выходца Якоба Фуггера. Нам важно представить, какие мотивации должна была формировать деятельность негоциантов, иначе говоря, какие мотивации вписывали эту деятельность в их личный мир и в общественное сознание того времени. Можно ведь различать мотивации социальной группы рождающихся капиталистов на индивидуальном и социально-групповом уровне. Эти мотивации (согласно терминам понимающей социологии М.Веберу), так сказать, субъективные мотивы, субъективные смыслы. Но есть мотивации, которые вместе со своими целями несет сама профессиональная деятельность капиталистов, так сказать, объективные смыслы, привносимые в общество самим характером деятельности.
Поставим вопрос так: на уровне индивидуального и группового сознания ими (крупными негоциантами и банкирами Нового времени) руководили гуманистические идеалы Возрождения? Новый идеал человека, самоутверждение и самовозвышение человека в духе Дж. Мирандолы и других гуманистов, опиравших этот процесс на новую религию или на светское сознание? Думаю, едва ли. Торговец, крупный коммерсант должен мыслить и мыслил гораздо более приземлено. Хотя, как знать… На каком этапе и как проникают в его сознание та или иная религиозная или светская догматика – вопрос открытый. И на каком этапе возникает в его (их) сознании желание овладеть миром? Рано или поздно все это должно проникать, но через призму основных целей его деятельности, которая и составляет существо и смысл его жизни. Так присмотримся к самой деятельности, к тому, какие ценности и установки сознания она может нести в общество. Уместно в этом вопросе будет вспомнить К.Маркса, который выводит формулу капиталистического обращения. Эта формула в принципе справедлива и для раннего капитализма. Она всем известна: Д – Т – Д1 где Д1 = Д + ∆Д. Отличие этой формулы от формулы простого товарно-денежного обмена Т – Д – Т очевидно. Деньги, а не товар суть главный фигурант капиталистического процесса. Товар лишь средство обращения денег, и в выборе товара может быть только одна установка: товар должен быть продаваемым в то время (время рождения капитализма) или «впариваемым» потребителю сегодня. Вышедший в рыночную сферу из сферы материальной цивилизации (термин Броделя) предмет обретает меновую ценность и эта сторона его «сущности» становится предметом интереса торгового капитала. Деньги вкладываются в ту или иную операцию, чтобы на ее выходе получить приращение денег. Этим «навариваем» занят наш начинающий капиталист, крупный или мелкий. Причем он занят не отдельными удачными случаями получения навара, иногда случающимися и на традиционном рынке, но наваривание (получение наживы, по Веберу) превращается в ходе рождения капитализма в рационально организованную деятельность, в рационально организованный процесс, который стремится вписаться в социальную среду, прежде всего в экономику обменов, экономику обращения. Вообще-то говоря, никаких особых идей гуманизма или модернизма здесь ему здесь совсем не нужно, нужна лишь более или менее благоприятная социальная среда, не отторгающая, а еще лучше – принимающая эту деятельность. Идеи не дело нашего негоцианта, у него есть серьезное дело покупать товары, покупать и давать кредит, снаряжать торговые экспедиции, следить за денежными курсами у себя дома и везде, куда он обращается со своими негоциями.
Итак, поставим вопрос, какую собственно этику должна нести в общество деятельность обращения и приумножения денежной массы?
Может мы не задумывались над этим, может вопрос вообще в голову не приходил. Но вот он поставлен, и мы начинаем думать. И что приходит в голову? Мне лично ничего не приходит в голову. Нет в этой деятельности ни человеческих целей, ни человеческих переживаний, ни страсти по Истории, ну, в общем, ничего такого, что позволяло бы рассматривать ее деятельность, как возвышающую человека и общество (О.Шпенглер с этим не согласен, но будет время сказать об этом), чего-то зовущего к некоторому духовному прорыву и обновлению. Ничего такого эта деятельность по принципу Д – Т – Д1 в себе не несет. Да, она будет чему-то содействовать, включаясь в общественную жизнь, просто потому, что не включаться в общественную жизнь нельзя, а включаясь, любое социальное явление становится по ту или иную сторону культурных и социальных процессов, в конечном счете, по ту или иную сторону Добра и Зла. Но это в ходе Истории, а сама по себе? Сама по себе она как бы вне пространства добра и зла, она как бы по ту сторону добра и зла. Мы-то знаем, что нельзя человеку быть «по ту сторону» добра и зла. И потому в этой деятельности, вроде бы никак не окрашенной этическими мотивами, мнится что-то инфернальное. Этакая черная дыра, называть ли ее черной материей или стремлением к смерти, как оборотной стороной (то же «по ту сторону») стремления к удовольствию (оригинальная выдумка Фрейда, хотя и не лишенная некоторых оснований). Но нам нет нужды обращаться к образам мистическим. В жизни Европы была не слишком ясная, но довольно простая по своему принципу реальность рождения капитализма. И эта реальность должна себя как-то проявить. Где и как всплывает это инфернальное начало – это должна показать история. Как говорят автомобилисты, стук он себя покажет, рано или поздно он выйдет наружу.
Приняв во внимание сказанное, обратимся снова к Ф. Броделю, к тому, что он говорит о капитализме по мере развития и укрепления такового. Одна из важных деталей, отмеченная не только французским историком, – высокая динамика капитализма. По самой своей сути, по своему генезису капитал, как полагает Бродель, это «работающие» (вертящиеся) деньги. Они изначально таковы у капиталиста и быть такими их обязывает формула капиталистического рынка по Марксу. Поэтому денежный капитал, когда он возрастает, не может сидеть «без дела». Он просачивается в любые щели, где его приложение и обращение обещает прибыль. Если при этом нужно усилить традиционные формы эксплуатации, он не преминет этим воспользоваться. Но, сказать по правде, он нигде ничего не создает, он всюду проникает, стремясь взять свое. Беря свое, он будет оказывать воздействие на все стороны жизни общества, в которые проникает (и в этом смысле создавать), всегда направляя это воздействие в свою бессердечную эгоистическую пользу. «Скупой рыцарь» отдыхает, он - наивное дитя, чахнущее над златом, и совсем не ровня капиталу. Каким будет воздействие капиталистической деятельности на общество, это вопрос конкретных обстоятельств, но в этическом плане это воздействие блестяще показывает наш шоу-бизнес, апеллирующий к «низу» и только к «низу». Конечно, у нас обстоятельства исключительные, нет никаких сдерживающих пут. Но в Истории было по-разному. И это дает повод открыть новую главку нашего обсуждения, именно, какими путями капитализм завоевывал общество, и какими были пути сопротивления общества ему. Ведь никто капитализму ковровую дорожку на пути не расстилал (ну, может, расстилали его наемные агенты, вроде наших отвязанных либероидов), он сам завоевывал себе место под солнцем. И процесс этого завоевания, его открытые и скрытые пружины есть наиболее интересная политическая и политэкономическая истории капитализма, возможно, еще никем не написанная. Мы знаем Дантона, Марата и Робеспьера, но что мы знаем об участии французских (может и не только французских) банкиров в этой великой французской революции, столь значимой для исторической судьбы Европы? У меня эта страница истории не заполнена, может быть она заполнена кем-то, и нужно ее всего лишь прочесть? Ф. Бродель что-то сказал по поводу завоевания капитализмом своего места под солнцем, и мы обсудим сказанное им в меру своих сил в другом сообщении.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Dok
сообщение 17.9.2011, 10:57
Сообщение #8


Активный участник
***

Группа: Актив
Сообщений: 1561
Регистрация: 12.4.2010
Пользователь №: 1766



Цитата
Один рейс торгового судна, увозивший товары европейские и привозивший экзотические товары экваториального (или иного) пояса, мог приносить 300% выручки, т.е. утраивать вложенные в него деньги. В общем, это важная пора в становление торгового капитала и банковского дела, высаживающего свои десанты во всех возможных точках мира для обслуживания этой масштабной торговли.
Уже здесь закладывается (в формировании крупного капитала) серьезная вещь: капитализм начинает развиваться, строго говоря, в зависимости от логистики, от географии морских путей, возможности выйти в открытое морское пространство.
В осн. части России это осложнено (а где возможно, осложнено иными факторами), Россия - это огромный массив суши. Тогда как Европа в этом смысле - д.же благоприятное место для зарождения капитализма: за счет своей близости к воде.
Хотя японцы вот тоже близки к океану, но у них капитализм не зарождался. В Японии сказался фактор историко-культурный: отсутствие в психологии крестьянина-японца тяги к заморским путешествиям, среди японцев не было особо-то и пытешественников - это в данном случае не европейцы.

Различение Броделем капитализма и рынка, помню, мы уже немного обсуждали когда-то. Действительно, это различение нетривиально (и интересно). Рынок эгалитарен, общедоступен, но капитализм то сам по себе нетранспорентен и элитарен. Это игры элит, отрицаемые нашими либеройдами, прячущими эти игры за бесстыжими разговорами про демократию. Мол демократия и все тут...
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Ratan
сообщение 19.9.2011, 5:07
Сообщение #9


Активный участник
***

Группа: Актив
Сообщений: 750
Регистрация: 3.6.2009
Пользователь №: 1534



Цитата
='Dok' date='17.9.2011, 10:57' post='90770']
Хотя японцы вот тоже близки к океану, но у них капитализм не зарождался. В Японии сказался фактор историко-культурный: отсутствие в психологии крестьянина-японца тяги к заморским путешествиям, среди японцев не было особо-то и пытешественников - это в данном случае не европейцы.

Бродель на этот предмет другого мнения, тем более, что психология крестьянина не имеет здесь значения, поскольку капитализм рождался не массово, не как "живое творчество масс". Ему эти массы еще предстояло победить, и как известно. с крестьянской массой он не церемонился ни на огораживаемых полях Англии, ни во французской Вандее. А вот то. что японцы не вели глобальную торговля. кажется мне более важным фактором.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Ratan
сообщение 19.9.2011, 5:08
Сообщение #10


Активный участник
***

Группа: Актив
Сообщений: 750
Регистрация: 3.6.2009
Пользователь №: 1534



Цитата
='Ratan' date='17.9.2011, 5:36' post='90765']
Ф. Бродель что-то сказал по поводу завоевания капитализмом своего места под солнцем, и мы обсудим сказанное им в меру своих сил в другом сообщении.


Прав или неправ Бродель в своем представлении процесса становления капитализма, но он рисует историческую картину названного процесса, и как историк рисует ее более чем основательно, прорисовывая каждый шаг, находя множество неоспоримых свидетельств тех или иных событий. И эта историческая картина не укладывается в относительно простые концептуальные модели К.Маркса или М.Вебера. Вот о Вебере у Броделя: «С точки зрения Макса Вебера, капитализм в современном смысле слова является не больше и не меньше как порождением протестантства или, точнее, пуританства (замечу по ходу, что сэр И.Ньютон был последовательный пуританин, а пуритане наиболее строгая и аскетическая протестантская секта - Ratan). Все историки выступают против этого остроумного положения, хотя им и не удается от него избавиться раз и навсегда: оно снова и снова возникает перед ними. А между тем, это явно неверное положение. К северным странам лишь перешло то место, которое до них долгое время блистательно занимали старые центры средиземноморского капитализма. Они ничего не изобрели ни в технике, ни в ведении дел. Амстердам копирует Венецию, как Лондон вскоре будет копировать Амстердам, и как затем Нью-Йорк будет копировать Лондон. Каждый раз при этом сказывается смещение центра мировой экономики, происходящее по экономическим причинам, не затрагивающим собственную и тайную природу капитализма. Это окончательное перемещение центра в самом конце XVΙ века из Средиземноморья к северным морям означает победу новых стран над старыми. Оно означает также важное изменение масштабов. Благодаря новому возвышению Атлантики происходит расширение экономики в целом, обменов, денежных запасов; и в этом случае так же быстро развивающаяся рыночная экономика, выполняя решения, принятые в Амстердаме, понесет на своей спине выросшее строение капитализма». Хочу выделить отдельно завершающую фразу этого абзаца Ф. Броделя: «В конечном счете, мне представляется, что ошибка Макса Вебера корениться в первоначальном преувеличении роли капитализма как двигателя современного мира». Последнее замечание стоит особого внимания. Если действительно имеется преувеличение роли капитализма как двигателя общественного прогресса, то оно вообще-то начинается с К.Маркса, а не с М.Вебера. И над этим стоит задуматься. Но возвратимся пока к процессу утверждения капитализма в Европе, имея в ввиду тот вездесущий торгово-финансовый капитализм 15-18 вв., о котором идет речь у Броделя, не затрагивая пока промышленный капитализм, этот главный предмет анализа у К.Маркса.
Капиталистическое дело (бизнес, как стали говорить позднее) велось семьями, оно де-факто становилось династическим делом по понятным причинам. Во-первых, таким путем идет наследование капитала и развитее самого «дела», и, во-вторых, этим обеспечивается непрозрачность, закрытость дела капитализма. Шторки семейно-династического бизнеса всегда плотно прикрыты, в них не могут проникать непосвященные. Неудивительно, что растущие семейства новых капиталистов вольно или невольно уподоблялись феодальным семействам с их наследной собственность и властью. Но власти-то как раз не было у нового растущего класса. А была ли она им нужна? Думаю, вопрос сугубо риторический. Множество конкретных проблем решалось при непосредственном участии власти (например, отдать в монопольную экономическую эксплуатацию ту или иную территорию и многое другое), и близость власти и возникающей непрозрачной зоны капитализма есть исторический факт. Я.Фуггер и дом Вельзеров возвели на трон священной римской империи Карал V из дома Габсбургов, кредитовав ему 850 тыс. золотых франков (12 тонн золота?) и получив за это ряд преференций в Испании и в ее заморских владениях. И потому не лишено смысла утверждение Ф.Броделя, что «подлинная судьба капитализма была разыграна в сфере социальных иерархий».
Такое утверждение вроде бы вступает в противоречие с устоявшимся мнением о капитализме как восходящем этапе общественного развития. Но… но кто его знает, может правы и те и другие. Посмотрим…
Капитализм в рассматриваемый период еще не утвердился как общественный строй, подвергнутый в последующем пристрастному анализу марксизма. Он только формируется и укрепляется как «третий этаж» экономики (мне лично эта формула кажется весьма приемлемой). Он «жмется» к власти, но жмется не как жалкий клиент, он взаимодействует с ней, сказал бы я, как «право имеющий», но еще не сказавший в полный голос о своем праве и еще не приступивший к устранению феодальной знати как помехи на своем пути. Отношения власти и капитала, отношения в сфере социальных иерархий – важнейший вопрос на историческом пути капитализма. И эти отношения складываются по-разному в разных странах мира, а ведь крупный торговый капитал и крупные негоцианты возникали «естественным путем» во всех странах мира. Известно, что английская элита «входит в долю» с торгово-финансовым капиталом, и на этой основе формируется их союз. Хотя этот союз не тотальный, но не вызывает сомнения объединение взаимно поддерживающих усилий, способствующее укреплению и утверждению капитализма (капиталистов) в верхних кругах социальной иерархии. Видимо, для этого были определенные социально-культурные предпосылки и определенная часть элиты укрепляла и пролонгировала также и свое властное положение с помощью капитала.
Иная ситуация складывалась в других странах. Япония, полагает Ф.Бродель, ближе всего подошла к подобному положению и к возможности становления японского капитализма. Но этот барьер ею не был взят. Возможно, масштабы малы и мала колониальная экспансия, способствовавшая росту капитала и росту веса капитализма в верхних слоях европейской социальной элиты. Отчасти это мои домыслы, но очень важная роль эксплуатации колоний - фактор несомненный, без которого судьба капитализма в Европе тоже могла оказаться проблематичной. Напротив, в Китае у капитализма не было шансов просто по той причине, что тамошние негоцианты и торгово-банкирские богачи просто не допускались во властную элиту. Конфуцианская мораль или просто китайская традиция в принципе не допускали власти плутократии и денежного мешка. Это пример того, что капитализм может встречать культурные препятствия на разных уровнях как верхних, так и низовых. В Европе он их успешно преодолел. Но, в конечном счете, наследуемая феодальными семействами власть не могла устраивать восходящий капитал, и наследственная власть была безжалостно сметена. Наверное, в этой жажде устранения главного политического противника скрывается причина ненависти буржуазных революций к королям, проявленная в частности во французской буржуазной революции. Ведь ее последовательные революционеры изначально вели дело к казни короля. Его судьба была предрешена независимо от его действий. Думаю, Бродель прав в своем утверждении, что «капитализм торжествует лишь тогда, когда идентифицирует себя с государством, когда сам становится государством». Эту задачу капитализм решал в ходе буржуазных революций.
Во всяком случае едва ли есть основания сомневаться в том, что капитализм утверждался никак не стихийно, не как движение многих предпринимателей, действующих в условиях свободного рынка и охваченных идеей прогресса и светлого будущего. Мне кажется, что нет нужды сомневаться в том, что капитализм (во всяком случае, его верхушка) изначально представлял собой экономически и политически организованную закрытую группу, вставшую на путь борьбы за овладение обществом, за свою победу в этом обществе (Фуггеры имели свою разведку, удовлетворяя потребность в информации, создали по сути собственную прессу, обслуживавшую их задачи, а в последующем деятели этой социальной группы прибегали и к информационно-дезинформационным операциям, как, например, дом Ротшильдов во время битвы при Ватерлоо. Общество должно было принять капитализм, чтобы он победил и оформил свою победу как торжество ценностей некоего проекта «модерн». Принятие капитализма обществом есть весьма сложная социально-культурная часть европейской истории. Но еще раз процитирую Ф.Броделя: «Капитализм по-прежнему основывается на использовании международных ресурсов и возможностей, он существует в мировом масштабе, по крайней мере, он стремится заполнить весь мир (от себя добавлю, повсеместно и в зародыше подавляя любые очаги сопротивления по всему миру-Ratan). И главная его нынешняя забота состоит в восстановлении этого универсализма (напомню, это сказано в 1976 году-Ratan).
Он всегда с необыкновенной настойчивостью опирается на монополии де-факто, несмотря на яростное противодействие, с которым он при этом сталкивается. Организация, как ныне выражаются, по-прежнему приводит рынок в действие. Однако было бы ошибкой видеть в этом по-настоящему новое явление.
Более того, вопреки тому, что обычно говорится, капитализм не распространяется на всю экономику, на все занятое трудом общество; он никогда не заключает ни того, ни другого в свою, как утверждают, замкнутую и совершенную систему» (и, слава богу, я бы добавил).
Едва ли такое видение вопроса делает Ф.Броделя популярным в не академических кругах. Его фундаментальный труд остается как бы на периферии общественного сознания (может только у нас в России, мне неведомо), хотя, как мне представляется, его следовало бы «переварить». Но чтобы ни думал о капитализме Ф.Бродель, нам в любом случае важно коснуться по меньшей мере двух тем, прежде чем делать какие-то свои выводы. Одна тема – промышленный капитализм и промышленный взлет развитых стран, роль капитализма в этом процессе. Вторая тема – признание капитализма обществом, как оно происходило, и какую роль сыграла при этом трудовая этика протестантизма, на что указывал М.Вебер. Но для этого нужны отдельные сообщения.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Ratan
сообщение 22.9.2011, 18:42
Сообщение #11


Активный участник
***

Группа: Актив
Сообщений: 750
Регистрация: 3.6.2009
Пользователь №: 1534



Цитата
'Ratan' date='19.9.2011, 5:08' post='90996']
Одна тема – промышленный капитализм и промышленный взлет развитых стран, роль капитализма в этом процессе.

Капитализм можно вертеть и так и сяк, раскрывая его всемирно-историческую сущность, хотя в некотором простом измерении его сущность может быть выражена столь же просто: капитализм есть победа плутократии в основных сферах жизни (капитализм хотел бы тотальной победы во всем). Если касаться сущностных сторонах жизни общества, то с капитализмом связано торжество плутократии (победа золотого тельца) в этической и, тем самым, культурной жизни общества. Названная победа, пожалуй, самая трудная и не окончательная, поскольку тотальное утверждение культа мамоны в этой сфере равнозначно ликвидации развития и уничтожению жизни (Россия сегодняшнего дня об этом вопиет). Об этой пусть и неполной, но несомненной победе лучше всего говорится языком искусства, и об этом многое сказано и у нас и в самой Европе. Можно вспомнить город желтого дьявола В.В. Маяковского с желтым вирусом, поселившимся в людях. Далее, победа плутократии в политической жизни общества, об этом коротко и выразительно сказал западный философ О.Шпенглер: «Демократия – инструмент диктатуры денег». Наконец, это победа в экономической области, выразившаяся как принято считать в создании и последующем резком росте промышленного производства. Собственно, по марксизму принято именно в этом видеть основную заслугу капитализма, причем не только заслугу, но и саму его сущность. Такой взгляд соответствует марксистско-гегельянской интерпретации исторического процесса, каждая фаза которого в развертывания мирового духа (у Гегеля) или каждая фаза развития производительных сил (у Маркса) имеют свой восходящий участок и выступают как прогрессивный этап развития. Становление крупной промышленности связывают в этом плане с капитализмом и видят его заслугу в стремительном взлете научно-технического прогресса и промышленного производства. С промышленным капитализмом, якобы облагодетельствовавшим человечество развитием науки и техники, чаще всего связано наше представление о капитализме, навеянное не только марксизмом, но и фактами исторического развития последних трех столетий. По этой причине следует с пристрастием обсудить представление о промышленном капитализме, поскольку невозможно оспаривать его роль в становлении индустриального производства и развития техники. Попробуем уточнить эту роль.
1.Прежде всего отметим, что сам технический прогресс придуман не капитализмом. Это необходимое и сущностное условие развития человеческого общества. Если, как мы это обсуждали в «социогенезе», началом культурного развития человечества является освоение им нового типа активности, называемого деятельностью, то развитие деятельности (предметной деятельности по ее происхождению) одно из необходимых оснований всего последующего развития. Здесь нет нужды спорить даже с марксизмом. Отметим однако, что неолитическая революция, связанная с освоением металла, давшая плуг, повозку и оседлое земледелие, была не менее грандиозной, нежели промышленная революция 18 века. Может даже и более грандиозной, здесь нет однозначной меры сопоставления.
К примеру, на стадии так называемого первоначального накопления, или проще сказать, на стадии становления торгово-финансового капитализма, важным техническим средством мировой торговли, средством обогащения и даже средством мировой политики для Европы был корабль, способный плавать в мировов океане. Но корабль того времени, появившийся благодаря новым технологиям в судостроении, благодаря килю, новой оснастке бегучим и стоячим такелажем и, что наиболее существенно, новому парусному вооружению (косым парусам), позволявшим ходить под острыми углами к ветру, капитализм не изобретал. Он просто воспользовался имевшимся техническим средством, что не является ни его виной, ни особой заслугой. Кстати, примерно в то же время или даже ранее Китай располагал судами, способными ходить в океане, но их использование само по себе к капитализму в Китае не привело. Наконец, отметим, что промышленная революция, освоившая новый этап научно-технического прогресса, могла совершаться не только при участии капитализма, но при его решительном неучастии, как это было в СССР. Так что, заметим себе, капитализм не является непременным условием технического прогресса и промышленного производства как в прошлом, так и в настоящем. Стимулы к техническому развитию бывают разные, не обязательно они должны быть направлены на получение прибыли. Те или иные стимулы могут актуализироваться, могут где-то исчезать, но они не исчезают в истории человечества насовсем и навсегда. Просто еще и еще раз, капитализм не является исторической необходимость везде и всегда, в Европе он порожден не столько наукой и техникой, сколько ее собственным культурным развитием. «Дух капитализма» по Веберу, или дух модерна, или «фаустовский дух» победы и покорения, о котором писал О.Шпенглер, родился в Европе и является сугубо европейским феноменом.
2.Капитализм довольно поздно вошел в промышленную сферу и сферу транспорта, на что указывает Ф. Бродель. Действительно, временем промышленной революции с участием капитализма является 18 век, но 18 век одновременно время решающей политической победы капитализма в Европе. Я имею в виду французскую буржуазную революцию, хотя относительное позднее освоение капитализмом сферы производства с политическим процессом напрямую не связано. Просто производство должно было созреть для вложения в него капитала, а такое созревание требует не только технического прогресса, но и определенных социальных преобразований, например, появления «свободного рабочего», свободного от традиционной организации, пролетария по Марксу, продающего свою рабочую силу. Без появления этой социальной группы промышленный капитализм также невозможен, как и без изобретения паровой машины, которая появляется в последней трети 18 века (машина Д.Уатта). Кстати сказать, паровая машина изобреталась не на капиталистическом предприятии и не для прямых нужд такого предприятия. Идея паровой машины возникла в процессе поиска насосов, способных поднимать воду с больших рудничных глубин, а рудники того времени нельзя причислить к капиталистическим предприятиям, тем более к той сфере, в которой рождался капитализм, понимаемый как явление социально-культурное. Я еще раз отмечу, что нельзя сводить капитализм к сугубо экономической системе, победившей в силу ее эффективности. Такое видение капитализма совершенно антиисторично. Д.Уатт, сделавший радикальные усовершенствования в паровой машине Ньюкомена-Коули для развития промышленной революции 18 века, работал не на заводе и даже не на руднике. Он был лаборантом университета в Глазго, которому поручили починить демонстрационный лабораторный экземпляр выше названной машины. Можно также отметить, что технологические предпосылки будущего промышленного предприятия возникали в мануфактуре, на которую указывает К.Маркс. В мануфактуре еще нет рабочих машин, но есть технологическое разделение операций и специализация работников, создавшие условия для передачи этих этих операций машинам.
В общем, капитализм вмешался в становление промышленного производства, но это вмешательство потребовало одновременно глубоких преобразований в обществе, которые в марксизме принято рассматривать как некое приложение к экономическому развитию, как развитие надстроечных явлений. Еще раз отмечу, что позитивные оценки капитализма чаще всего связаны с его промышленной фазой. В эту фазу вольно или невольно включено и представление о «проекте модерн», ибо без научно-технического развития никакого модерна не будет, хотя само по себе промышленное развитие еще не модерн (пример СССР). В этом вопросе продолжает довлеть позиция марксизма, афористично выраженная К.Марксом в «Нищете философии»: «Ручная мельница дает вам общество с сюзереном во главе, паровая мельница – общество с промышленным капиталистом». Вот и Маяковский пишет «капитализма портрет рядовой»: «Капитализм в молодые годы Был ничего, деловой парнишка Первый работал – не боялся тогда Что у него от работ засалится манишка…». И этот потрет капитализма, созидающего технический прогресс и промышленное (индустриальное) производство стал каноническим. Нет сомнения в том, капитализм принял в этом деятельное участие, но без капитализма человечество неизбежно пришло бы к социально иному типу технического и производственного прогресса, может в иные строки и не так скоро. Но, в конце концов, куда спешить. Как говорится, у бога дней много…
Итак, капитализм соединился с промышленным прогрессом, резко ускорил его и преобразовал общество в процессе этого соединения. Да, эта эпоха овеяна романтикой освоения мира, романтикой изобретений и открытий, изменявших мир, романтикой победы над природой и наращивания могущества человека. Утверждение индустриального производство обеспечило наращивание жизненного комфорта (материальная сторона, прежде всего), рост народонаселения, сделало возможным ряд гуманистически достижений, включая всеобщее образование, сделало возможным прекращения эпидемий, благодаря развитию науки и основной на ней медицины, и т.п. Все это опиралось на промышленное развитие Европы, перед которым капитализм широко распахнул исторические ворота.
Можно также утверждать, что именно промышленный капитализм создал национальную буржуазию, а вместе с ней нацию и национальное государство. Промышленный капитализм в гораздо большей степени связан с национальными интересами, которые становятся одновременно интересами самого капитализма, поскольку промышленная плутократия заинтересована в сильном государстве. Это обстоятельство дает основание разделить промышленный и финансовый капитал, вроде бы как капитализм созидательный и капитализм паразитарный. Не решаюсь высказывать по этому поводу категорические суждения, нет необходимых оснований. Но нужно иметь в виду ряд следующих обстоятельств. Во-первых, промышленный капитализм рождается торгово-финансовым капитализмом, вторгшимся в сферу производства. Во-вторых, современные транснациональные кампании преследуют те же интересы, что и мировой финансовый капитал. И еще одно обстоятельство, связанное с вопросом: кто кого контролирует? По обстоятельствам возникновения промышленного капитализма он должен был с самого начала находится «под колпаком» финансового капитала. Без первоначального накопления, шедшего отнюдь не в производственной сфере, промышленный капитализм не мог родиться. И если здесь возникали серьезные противоречия, то они возникали внутри плутократии и были ее собственными проблемами. Кстати, финансовый капитал должен быть заинтересован в атмосфере конкуренции среди производителей, оставляя в своих руках монополию на управление рынком и его регуляцию. Иначе он просто получит противника, способного его сокрушить, хотя такая «победа» означала бы скорее всего лишь смену главного хозяина, т.е. изменения внутри капиталистической иерархии, возвращающие все на круги своея.
Важен здесь также вопрос: что получил сам капитализм (плутократия) от проникновения в производство и превращения его в промышленное? Прежде всего, капитализм тем самым окончательно завоевывает общество.
Сфера производства суть сфера воспроизводства материальных условий жизни общества, и получая контроль над этой сферой, капитализм получил тотальный контроль над обществом, который, разумеется, должен быть оформлен идеологически и политически. В экономическом плане он получил область приложения капитала, которая может непрерывно расширяться, производя и продавая, и полагаясь в том деле на раздувание потребностей и искусство продажи.
Наконец, и это очень важно, овладевая техническим прогрессом, капитал получает преимущество не только экономическое, но и силовое перед всеми своими внешними противниками. Он получает новое средство (не единственное!) для борьбы за глобальное господство. Пушка на борту колонизаторского корабля всегда была дополнительным аргументом в торговых отношения прошлого, а что означает военно-техническое превосходство капитализма сегодня, объяснять не нужно. Научно-техническое превосходство было одним из необходимых условий утверждения империи, над которой не заходило солнце. О. Шпенглер даже упрекает западную цивилизацию за то, что она несла технический прогресс в другие страны света и другим народам, поскольку, как он полагал, что технические достижения есть заслуга исключительно европейского человека, обеспечивающего его доминирование на планете.
Отмечу еще раз. Европейское промышленно-техническое развитие оценивают как несомненный прогресс и связывают его с капитализмом. Действительно, исторически европейский промышленно-технический и научный прогресс последних трех столетий от капитализма неотделим. О том, каким было бы европейское развитие вне капитализма, можно только гадать. Но такое гадание не слишком продуктивно. Если развитие Европы пошло по другому пути, значит альтернатива этому пути либо отсутствовала, либо была слишком слаба. Без капитализма жизнь бы не остановилась, не остановился бы и технический прогресс, о котором уже упоминавшийся О.Шпенглер говорил как о процессе, принявшем угрожающий характер. И эта оценка на сегодняшний день еще более актуальна, чем на начало 20 века. Вопрос в том, как использован этот технический прогресс. Когда технической прогресса подвел к стадии становления промышленного производства, капитализм уже утвердился в Европе и никакой другой альтернативы не оставил. Другое дело – Россия. Она размышляла о своем пути, инстинктивно остерегаясь капиталистического прогресса, не самих по себе технических успехов, но власти плутократии, направлявшей технический прогресс в своих эгоистических целях. Ее беспокоил этос, который привносил с собой европейский прогресс.
Чтобы утвердиться в обществе, капитализм должен был завоевать общество, привлечь его на свою сторону. Это завоевание можно рассматривать как победу проекта модерн, что требует отдельного обсуждения.

Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Dok
сообщение 22.9.2011, 20:18
Сообщение #12


Активный участник
***

Группа: Актив
Сообщений: 1561
Регистрация: 12.4.2010
Пользователь №: 1766



Цитата
Но корабль того времени, появившийся благодаря новым технологиям в судостроении, благодаря килю, новой оснастке бегучим и стоячим такелажем и, что наиболее существенно, новому парусному вооружению (косым парусам), позволявшим ходить под острыми углами к ветру, капитализм не изобретал. Он просто воспользовался имевшимся техническим средством, что не является ни его виной, ни особой заслугой.
Что есть, то есть.
А меж тем на вчерашних «передачах» Ирина Хакамада (экономист, кандидат экономических наук, как она себя презентовала миру) нахально издевлялась и сказала, что только капитализм (частная собственность, конкуренция) – обеспечители развития-модернизации. Прямо это и кричала, уходя уже из зала... А в голосе - какая-то странная интонация мегеры.
А тут вон оно как все оказалось… Оказалось, что и колесо без капитализма изобрели, и корабль без капитализма выдумали, и порох, и бочки, и мед у пчел собирать и много еще чего понавыдумывали. Без всякого капитализма – своим умом да практическим житием.
Если б Хакамада об этом знала, не знаю, чтобы с ней уделалось бы… Она себя всюду презентует как кандидат экономических наук, который все знает и все понимает, всю экономику вдоль и поперек (либераристам еще со времен Гайдара и Чубайса это свойственно, позиционировать себя как урупных теоретиков, экономистов), а тут такое… На таком простом материале оказывается проявлено, что техника выросла не из капитализма, наука без него так и растет по сие время (как Фурсенко не старался - он скорее убъет науку, чем заставит всю ее перейти на капиталистические рельсы, т.к. наука промышленности за исключением узких направлений и не нужна, да и нету энтой промышленности, нету), то есть развитие обеспечивается без капитализма.
Причем давно. Капитализму максимум 5 веков (если по Италии судить, может чуть больше), а мир развивается не 5 последних веков, а давно...
(Некоторый особ. аспект тут связь капитализма и модерна, но СССР показал в этом вопросе много, отказавшись от капитализма, но не переиначившись в общество без модерна).
Цитата
Нет сомнения в том, капитализм принял в этом деятельное участие, но без капитализма человечество неизбежно пришло бы к социально иному типу технического и производственного прогресса, может в иные сроки и не так скоро. Но, в конце концов, куда спешить. Как говорится, у бога дней много…
Более того погоня за этим техническим прогрессом что-то важное надломила в чекловеке. Потому как гнались все не за тем, а теперь вылезло наружу. Человек несчастен, он не знает в чем смысл – он с ума сходит от того, что ему навязывают «смысл жизни – больше жратвы», "жажда ничто, фанта - всё". В итоге в двери ломятся очумевшие Брейвики и бен Ладены, узревшие до какой низости дошел западный человек на ниве науково-техничного прогрессу (куль насилия, проституция, бездуховность, рассвет всяких способов растления)…
Цитата
Промышленный капитализм в гораздо большей степени связан с национальными интересами, которые становятся одновременно интересами самого капитализма, поскольку промышленная плутократия заинтересована в сильном государстве.
Это уже, извиняюсь, откровенный камень в огород «нашего» капитализма – «наш»-то капитализм он о сильном государстве не радеет, он наоборот его распродает, да еще подешевке. То бишь это «капитализм-монстр», пожиратель – прав тут Кургинян, говорящий о классе-социофаге.

Цитата
Это обстоятельство дает основание разделить промышленный и финансовый капитал, вроде бы как капитализм созидательный и капитализм паразитарный. Не решаюсь высказывать по этому поводу категорические суждения, нет необходимых оснований.
Есть такой знаменитый американский «философический экономист» Линдон Ларуш (концепция физической экономики у него, если не ошибаюсь). Так вот он, по-моему, финансовый капитализм именно что и считает паразитарным. Кажется, что считает (я то в экономике и экономической философии не специалист, на память трудно сказать, чтоб без сомнений, но по-моему так).
Между прочим говоря, в постсоветизме-то фин. капитализм и победил – все промышленные секторы экономики были доведены до ручки и слиты. Сказалась русская зима: цех в масштабах мировой экономики (глобальной то бишь) выгоднее иметь где-нить в Бомбее, а не в Норильске. В Бомбее тепло, а в Норильске топить надо – затрачивать на единицу выгоды дополнительную копейку. Финансовому капитализму это не выгодно и он гонит капитал туда – в Бомбей, а в Норильске или на Дальнем Востоке предлагает все разобрать на металл и продать китайцам как вторсырье.

Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Ratan
сообщение 26.9.2011, 16:10
Сообщение #13


Активный участник
***

Группа: Актив
Сообщений: 750
Регистрация: 3.6.2009
Пользователь №: 1534



Цитата
='Dok' date='22.9.2011, 20:18' post='91504']
Более того погоня за этим техническим прогрессом что-то важное надломила в чекловеке. Потому как гнались все не за тем, а теперь вылезло наружу. Человек несчастен, он не знает в чем смысл – он с ума сходит от того, что ему навязывают «смысл жизни – больше жратвы», "жажда ничто, фанта - всё".

Одно и то же модерн и капитализм? Или не одно и то же? Тут ведь дело в том, что нужно договариваться о понятии «модерн». Я не против того, как использует это понятие С.Е., поскольку он принимает его так, как сформировала западная общественная мысль. Понятие родилось не у нас, он нами принято «от них», т.е. как от самих теоретиков модерна, осмысливающих его как промышленно-капиталистический путь развития, так и от теоретиков постмодерна, отделяющих себя от прошлого оппозицией модерн-постмодерн. Но в рамках какой историософской парадигмы родилось это понятие «модерн»? Марксистской? Просвещенческо-евроцентристской? Или еще какой-то? Скорее всего, оно синкретично и может даже и эклектично, но нет сомнения, что хочет указывает на реализацию гуманистических и иных идеалов Просвещения. В нем присутствует стремление представить буржуазную историю Европы последних двух веков как нечто цельное, наполненное содержанием, наполненное развитием, и с этим соглашается С.Е. Кургинян. Замечу, что даже не слишком любимый (скорее нелюбимый) на Западе О.Шпенглер тоже представил развитие капиталистической Европы как взлет фаустовского духа, умершего к началу 20 века и оставившего миру цивилизацию и жизнь в цивилизации. Вроде бы как зафиксировал смерть модерна, если под таковым иметь в виду упомянутый «фаустовский дух». В этом контексте понятие модерн вызывает у меня сомнение и вопрос, именно, при каких ограничительных условиях можно с его помощью анализировать европейскую историю? Ведь понятие модерн конструировалось преимущественно в поле культурно-исторического (философского в том числе) анализа. Оно ведь не политэкономическое и даже не социологическое. Нам его предложили культурологи и философы, подводя черту европейскому развитию 19 века и укладывая в это понятие мир ценностей и обусловленные ими мотивации европейского развития в эпоху капитализма. По этой причине, на мой взгляд, понятием модерн можно охватывать сугубо европейскую историю, а попытки подражать ей на пути капиталистического развития требуют особого внимания.
Высказывая эти сомнения, я не становлюсь принципиальным оппонентом С.Е. Кургиняна. Теоретические разночтения лишь проясняют проблему и помогают определиться по многим вопросам. В конце концов, паровую машину можно посчитать и в рамках представления о теплороде С. Карно и в рамках статической термодинамики. Уравнения феноменологической термодинамики, описывающие изменение состояния рабочего тела в параметрах объем, температура, давление – остаются теми же самыми. Но если нам важны представления о природе тепла, то нужно обращаться к механической теории тепла и статистической термодинамике. Нечто подобное и в нашем случае. Капитализм расстался с некоторой стадией своего существования, которую можно называть модерном. Но почему расстался и что он (капитализм) такое – эти вопросы могут быть прояснены по-разному. На мой взгляд, капитализм модерну не тождественен.
И я снова обращаю внимание на то, что ценности модерна (гуманизм, прогресс и права человека) из самой доктрины капитализма не вытекают. Здесь я готов поверить Ф. Броделю в том, что капитализм возникает как непроницаемая (нетранспарентная, как говорят сейчас) зона, надстраивающаяся над экономикой обменов. Тогда причем здесь гуманизм и права человека? И даже протестантская трудовая этика к этой «зоне» в общем-то «перпендикулярна». Поэтому у меня есть подозрение, что европейская общественная мысль соединила с капитализмом названные ценности дабы облагородить и исторически его легитимировать. Впрочем, еще вернее сказать, что капитализм на определенное время «прикрылся» ценностями модерна (ценностями Возрождения и Просвещения), легитимируя себя в сознании общества. Это синтез ценностей Просвещения, вырастающих из эпохи Возрождения, и промышленно-капиталистического развития по сути и получил название модерна. Вопрос лишь в том, был ли этот синтез органическим, или, как говорится, так исторически сложилось… И этот синтез требует более пристального анализа, тем более, что у меня есть стойкое подозрение к тому, что изобретается у европейцев в рассматриваемой сфере из-за весьма оперативной отзывчивости этой сферы на актуальные запросы капитализма. Это может не ставить под сомнение искренность мыслителей, под сомнением оказывается подсунутая им постановка вопроса, например, модерн-постмодерн, которая нужна как легитимации новой нынешней стадии развития. В такой постановке она начинает выглядеть как некий «естественный процесс», а не как социальный заказ доминирующей социальной группы.
Конечно, можно оставить эти сомнения в скобках. В конце концов, капиталистическая эпоха действительно «овеяна» прогрессистскими ценностями. Это исторический факт. Мы можем лишь приглядеться к тому, откуда у этих ценностей «ноги вырастают» и какое отношение имеет к ним капитализм. Ответ на этот вопрос можно получить, прослеживая процесс завоевания общества капитализмом. В конце концов, как случилось, что «фуггеры» и «вельзеры» навязали обществу свое видение мира, и общество это видение мира приняло. Фамилии здесь в кавычках, потому что буквально не они завоевали, они лишь некий собирательный образ становящегося капитализма.
В политическом плане главным противником растущего капитала была феодально-королевская власть. Финансово она уже зависела от денег торговцев и финансистов, но не политически. Это был противник номер один становящегося капитализма. Противником номер два была католическая церковь. Ж.Ж.Руссо, заявивший в первой фразе своего «Общественного договора», что человек рождается свободным, но повсюду он в оковах, указала на тех, кто надел оковы на человека. Это король (королевская власть) и церковь. Замечу, что деятели французской революции были «руссоистами», может не все, не берусь утверждать, но были.
Есть факты, которые могут порождать сомнение в том, что церковь была противником восхождения нового класса. К примеру Я.Фуггер был вроде бы католиком и даже построил «город бедняков» (социальное жилье, говорят сегодня). Но в политическом процессе утверждения капитализма церковь его сторонником не была.
Если представить себе, что рождающийся капитализм повел организованную борьбу с этими двумя противниками, то он должен был привлечь на свою сторону общество, чтобы победить. Как это сделать? Объединиться со всеми противниками короля и церкви, направить этот протест должным образом. Противники были всегда, но борьба противников (еретиков, например) носила обычно локальный характер, она была не в состоянии выдвинуть альтернативный исторический проект, способный объединить общество в такой борьбе. Теперь что-то похожее на этот проект рождалось в недрах Просвещения. Было бы правильно опереться на этот процесс. Отмечу, что 18 век время интенсивного распространения масонства. Конспирология готова приписывать последнему мистическую силу и чуть ли не весь исторический процесс готова объяснить кознями масонов. Это, разумеется, напрасный труд. Но деятельность масонов нельзя сбрасывать со счетов. Российское просвещение 18 века пронизано масонским движением, об этом можно прочитать даже в учебниках по истории русской философии, а не только в «Войне и мире». И я ограничусь двумя замечаниями. 1.Такое широкомасштабное движение не может быть не организованным. В советских энциклопедиях можно было прочесть о масонстве как организованной силе капитализма. Смешно? Или не смешно? 2.С тайными организациями всегда будут связаны разные страшные истории. Нет нужны в них погружаться и округлять глаза от страха. В нашем случае важно только одно, они были носителями «просвещения», но просвещения специфического в том смысле, что были ориентированы не на широкую массу, а на организованную массу, составлявшую невидимое братство, чему-то способствовавшее. Факт не фундаментальный, но к слову… Наш представитель масонства, выставлявший свою кандидатуру в президенты на прошлых выборах, вошел в руководство правого дела, а не в руководство компартии. Существует ли еще просветительское масонство 18 века, я знать не могу, и о сегодняшнем состоянии этого движения судить тоже не могу.
Но с масонством связан лишь один организационный аспект наступления «модерна». Гораздо уместнее и более важно для сути вопроса вспомнить о массовом противнике капитализма, на которого указывал М.Вебер. Этот противник представлен как раз народом, разными его слоями, а название противнику – традиционализм. Суть его М.Вебер видел в том, что человек традиционного общества не стремится к зарабатываю денег, этой страсти рождающегося капитализма. Человек традиционного общества трудится ради потребления, причем рамки потребления устанавливаются социально-культурной традицией. Попытка стимулировать такого работника растущим денежным вознаграждением, как показывает М.Вебер, приводит к тому, что работник снижает выработку, ограничиваясь традиционным заработком. И вот с этим противником как быть? Либо его нужно перевоспитать, привить ему другую трудовую этику, либо выбросить с земли, из ремесленного цеха и т.п., т.е. вынудить насильственно (экономическое насилие) следовать правилам капитализма (бросить в топку капитализма). В этом пункте, наверное, прав М.Вебер, указавший на Реформацию, давшую капитализму его верных «солдат». Протестантская трудовая этика в рамках этики, сакрализовавшей земное и оставившей богу решение о человеческом предопределении к спасению, равным образом захватывала и предпринимателя и работника. Реформация, выросшая из борьбы с католицизмом, несомненно помогла восхождению капитализма, дала тот мир представлений, который освобождал смысловое поле человеческого сознания для вторжения «религии денег».
Французская революция совершалась под лозунгами «свобода», «равенство» и «братство». Капитализм поддерживал эти лозунги, поскольку они расчищали социальное пространства от социальных, политических и мировоззренческих «пут» феодализма. Эпоха феодализма была объявлена веками темных заблуждений и несвободы, а эпоха Просвещения вроде бы открывала путь в светлое царство разума. Торжество идей Просвещения (в том числе, их проникновение в Россию), прогрессистское ощущение «белого человека», несущего цивилизацию не развитым народам и т.п. – все это реальная история Нового времени, реальная истории реального развития европейского общества. А причем здесь капитализм?
Наверное, главная его историческая функция в том, что он предложил средства для нового этапа развития. Эти средствами явились деньги и машина, как почти образно выражается Шпенглер, иначе говоря, стремительный технический и промышленных прогресс, захвативший общество, родивший своих энтузиастов как в деятельности созидания прогресса, так и в деятельности использования его «даров». Но путь, на котором капитализм использовал деньги и машинную технику, должен был вести в исторический тупик, на что указывал также и К.Маркс. Причина тупиковости в изначальном отказе от высших человеческих мотиваций, сведение цели жизни к ценностям меркантильным, к гедонизму, выведшему на европейскую сцену человека массы (Ортега). Голос сомнения был подавлен просвещенским оптимизмом, а промышленное и научно-техническое развитие стало реальностью, реальностью стала новая социальная среда, культурное (умеренный гедонизм на первых порах) и политическое (демократия) положение человека в этой среде и т.п. Конечно, не все и не безусловно приняли победу капитализма как ману небесную. К.Маркс увидел в этой победе тенденцию к отчуждению и отказу от человеческих ценностей. Во второй половине 19 века начинается сомнение в оптимизме просвещенского рационализма (философия жизни), а в начале 20 века О.Шпенглер, как уже отмечалось, фактически заявил о завершении проекта модерн как проекта развития (это, разумеется, интерпретация, а не слова самого Шпенглера). Но вместе с победой буржуазных революций капитализм слился с обществом, глубоко пронизал его, стал полным властелином, зорко подавляя ростки всякого мировоззрения, угрожающего его власти над умами и над обществом в целом. А тут, блин (извините за вульгаризм), революция в России, принявшая совсем нежелательное, крайне нежелательное, направление для мирового капитализма. Было о чем задуматься.
В общем, если подводить какой-то итог этим рассуждениям, то он примерно таков. Капитализм оседлал идею развития, рождавшуюся в недрах европейской культуры в постсредневековый период (Возрождение) и использовал ее для своего утверждения и своей победы, что позднее и было названо модерном (когда пришло осознание того, что никакая эпоха не существует вне ее ценностного наполнения). Поэтому, на мой взгляд, капитализм и модерн не одно и то же. Лицо и суть капитализма – власть денег (плутократия), а чем эта власть прикрывается - модерном или постмодерном, - это для него вторично. Это средство, а не цель. Тем самым, как уже сказано, капитализм придал общественному развитию тупиковый и угрожающий характер, и все мрачные алармические утопии на этот счет вполне оправданы. Его основная мотивация – власть, достигаемая посредством власти денег. Деньги (денежное мышление) и машина – главные изобретения фаустовского духа по Шпенглеру (на сегодня новым изобретением стали компьютер и Сеть). Сокрушить капитализм, значит сокрушить власть денег. Однако все свои кризисы капитализм поворачивает к тому, чтобы укрепить власть денег, сбрасывая устаревшие конструкции и создавая новые, изменяя социальную среды и человека, но, не изменяя главного, – власти «золотого тельца» (может и ему будет придумана замена, какой-нибудь универсальный сетевой наркотик, не знаю, об этом позаботятся «когнитивисты»). В число таких конструкций входит сегодня и постмодерн как мировоззренческая конструкция.

Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Ratan
сообщение 27.9.2011, 11:54
Сообщение #14


Активный участник
***

Группа: Актив
Сообщений: 750
Регистрация: 3.6.2009
Пользователь №: 1534



Цитата
'Ratan' date='26.9.2011, 17:10' post='91949']
(может и ему будет придумана замена, какой-нибудь универсальный сетевой наркотик, не знаю, об этом позаботятся «когнитивисты»).

Во избежание недоразумения. Здесь под когнитивистами не имеется в виду когнитариат, о котором говорит С.Е. Имеются в виду исследования человеческого мозга и мышления на нейрофизиологическом и ином уровнях (когнитивные исследования). Сами по себе они не злы и не добры, но в гуманитарную направленность нынешней науки трудно поверить. Поэтому возникает тревога, когда видишь. что наука вторгается "внутрь человека".
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Dok
сообщение 28.9.2011, 12:17
Сообщение #15


Активный участник
***

Группа: Актив
Сообщений: 1561
Регистрация: 12.4.2010
Пользователь №: 1766



Олег Иванович Пыльцын прислал сообщение в ветку о капитализме. Но не может его опубликовать из-за технических трудностей.
Поэтому я опубликую его текст. Как я понял, у него несколько иное мнение на капитализм, нежели у Ратана. Ратан приглашал обществоведов к дискуссии, поэтому, полагаю, привлечение точки зрения О.И. Пыльцына будет полезно.





Великая французская революция не была революцией капиталистической, она была революцией, основанной на ценностях модерна. Поэтому и происходила под лозунгами французского Просвещения. Французские коммунисты даже называли её социалистической революцией (до падения якобинцев), но это всё-таки перебор. Однако в итоге, в результате нескольких пертурбаций, к власти во Франции пришли военные во главе со своим диктатором – Наполеоном. И Франция из монархии превратилась в империю. Старая аристократия была сметена революцией модерна, но на смену ей пришла новая аристократия. Потому что аристократия всегда представляла собой сословие военных, начиная ещё с Древнего мира (колесничие, потом всадники в городах Древнего мира). Однако новая аристократия не сумела удержаться у власти, она с помощью коалиционной армии остальных государств Европы была оттеснена от власти остатками старой аристократии в результате Реставрации. И лишь с переходом власти к Орлеанской ветви Бурбонов в результате революции 1830г. старая аристократия окончательно сходит с исторической сцены (формально до следующей революции 1848г. правят младшие Бурбоны, но опираются они уже не на аристократию, а на крупный французский капитал). Поэтому капиталистической (т.е. буржуазной в привычном понимании этого термина) можно считать лишь революцию 1830г., а не революцию 18в.

Проект модерн, как всякий социальный проект, должен был опираться на определенные социальные слои средневековой Европы. Ясно, что этим слоем не была крупная буржуазия, ей гуманистические ценности, в общем-то, по барабану. Она действительно заинтересована только в наращивании своего капитала и если гуманистические ценности ей начнут мешать, то она будет против них. Но если они в какой-то степени будут ей помогать (особенно прийти к политической власти), то тогда она будет за них. Так на какой социальный слой Европы опирался проект модерн? Он опирался на городское население крупных городов Европы, среди которого крупные буржуа составляли подавляющее меньшинство. Поэтому они и не являлись выразителем этого проекта, а им являлось большинство населения этих городов – ремесленники, цеховики, потом работники мануфактур. По-итальянски пополаны – «народ» городов. Городское население всегда стремиться к самоуправлению, основные формы такого самоуправления выработались ещё в Древнем мире: Республика (Рим) и Демократия (Афины). В Средневековой Италии аналогом римского устройства выступает аристократическая республика в Венеции, а афинского – пополанская власть во Флоренции. Собственно в этих городах и родился европейский проект модерн в эпоху Ренессанса, при этом в его продвижении намного больше постаралась демократическая Флоренция, чем аристократическая Венеция. Европейская наука, которая составной частью входит в проект модерн, тоже зародилась во Флоренции. Но параллельно с проектом модерн в этих городах формировалась и тот слой, который мы сегодня называем крупной буржуазией. Это крупные торговцы и банкиры. И когда они пришли к власти во Флоренции (дом Медичи), то проект модерн там практически «накрылся». Далее его знамя было поднято французским Просвещением.

А как же революции в Голландии и Англии? – спросите вы. Голландия действительно внесла свою лепту в проект модерн, но там его революция приняла форму борьбы с испанским владычеством. Завоевали независимость относительно небольшие территории, которые по своим масштабам мало отличались от итальянских городов-государств (Флоренция владела почти всей Тосканой, у Венеции тоже были материковые владения). Фактически, это было создание в северной Европе аналога итальянских республик. И к Голландии перешла эстафета Ренессанса, который через английское посредство трансформировался во французское Просвещение. Но великая английская революция не была революцией модерна. Говоря современным политическим языком, эта была борьба двух ветвей власти – исполнительной (король) и законодательной (парламент). Английская аристократия и английский парламент не хотели совсем ликвидировать королевскую власть, они хотели лишь ограничить её полномочия (в свою пользу, разумеется). Однако Стюарты никак не хотели ограничения прерогатив своей неограниченной королевской власти. Поэтому Карла 1 пришлось обезглавить, а Карла 2 – заставить бежать. Договориться с королевской властью о разграничении полномочий удалось лишь с Вильгельмом Оранским. И проект модерн здесь вроде бы, в общем-то, ни при чем. Однако реформирование отношений двух ветвей власти в Англии шло в русле основного политического вектора проекта модерн – в увеличении «самоуправляемости» государства, на подобии самоуправления городов-государств. Это увеличение прерогатив английского парламента шло и в дальнейшем, закончившись фактическим отстранением королевской власти в Англии от власти, которое выражено известной формулой: королева царствует, но не правит.

Во Франции под влиянием идей французского Просвещения Генеральные штаты хотели не просто ограничения королевской власти, они хотели её ликвидации. Людовик, в отличие от Карла 1 английского, даже не боролся за власть, но его не только обезглавили, но и ликвидировали монархию вообще. Однако Республика оказалась втянута в европейские войны, и приход к власти военных в такой ситуации был, фактически, предрешен. Проект модерн закончился во Франции военной диктатурой. Но это политически. А влияние на умы в Европе (в том числе ив России) он оказал огромное. Политически проект модерн окончательно победил в Европе лишь с окончанием Первой мировой войны, когда пали две немецкие империи – Германская и Австро-Венгерская.- последние значительные европейские феодальные монархии. Феодальные – потому что там правило военное сословие, а собственно политически это и составляет суть феодализма – правление военных. Но экономически в этих империях уже правил капитализм. Исторически это оказывается вполне возможно – экономические отношения практически полностью капиталистические, но политическую власть сохраняет военная аристократия (дворянство). И самым ярким примером здесь является Англия. До развала Британской империи там через парламент правила английская аристократия, которая и создавала эту империю. Но после развала империи английская аристократия потеряла контроль над парламентом, исторически её роль оказалась исчерпана, и она была отстранена от власти. Хотя английские аристократы до сих пор сохраняют значительное влияние в обществе. А вот в США после поражения Юга в Гражданской войне капитализм утвердился и экономически, и политически. То есть и политическая власть досталась капиталу. И именно в США капитализм и демонстрирует себя наиболее ярко и, так сказать, в наиболее «чистом» виде до сих пор, потому как в Западной Европе после Второй мировой войны установился определенный баланс сил между «трудом» и «капиталом» - между правыми партиями капиталистической ориентации и левыми партиями социалистической ориентации (в США соцпартии нет). Это уже не капитализм в чистом виде, в его политической системе происходит чередование у власти условно «капиталистов» и «социалистов». Экономически это, конечно, капитализм, но со значительными социальными завоеваниями трудящихся, достигнутыми благодаря соцпартиям. То есть экономическое господство капитализма позволяет, тем не менее, создавать такие устойчивые политические конструкты, в которых власть (хотя бы частично) принадлежит не капиталу, а аристократии (Англия) или соцпартиям (континентальная Европа). Но что в принципе позволило капиталу захватывать политическую власть, отстранив при этом от власти военное сословие? Для ответа на этот вопрос достаточно, на мой взгляд, проанализировать источники дохода.

При феодализме основным источником дохода была земля (не сама по себе, конечно, а вместе с людьми, которые её обрабатывают, от их результатов труда и образуется доход феодала). Поэтому кто владел землей, тот владел и миром. Захват и перераспределение земли могли вести только военные, поэтому при феодализме и утвердилось их политическое господство. Но с развитием торговли с Востоком появляется новый источник дохода – торговый флот, который и создают итальянские республики – Венеция и Генуя. В результате купцы и обладают политической властью в этих республиках, к которым со временем добавляются и банкиры. Флоренция же поднимается благодаря шерстяному производству, которое изначально было организовано цеховым способом. Но в нем работало около 30 тыс. человек – ничего себе ремесленные «цеха», крупнее по количеству работающих многих современных заводов! На верфях Венеции тоже было занято не мало работников – не менее 6 тыс. человек. На смену цеховой организации со временем приходит мануфактура, которая позволяет извлекать доход от производственной деятельности не «среднему классу» - цеховикам, а её владельцу, фактически - производственному капиталисту. Так на базе мануфактурного производства формируется уже четвертый основной источник извлечения дохода эпохи Ренессанса (земля, флот, собственно деньги, мануфактура). А с эпохой Великих географических открытий добавляется и пятый – ограбление колоний. Земля как главный источник извлечения дохода теряет значимость, а с ней теряет значимость в обществе и военное сословие (тем не менее, захват колоний как раз продлил сроки политической власти аристократии в Европе, в этом смысле затормозил приход к власти капиталистов).

Когда источников извлечения дохода становиться много, то в такой системе совсем другую значимость приобретают деньги (феодалам деньги были нужны лишь для покупки вооружения, поэтому значимость денег в средневековой Европе была низка, практически ничтожна по сравнению с землей). Они становятся связующим звеном между всеми источниками извлечения дохода. Недвижимость на флот, например, в лоб не поменяешь, обмен возможен только через посредство денег. И в такой системе постепенно формируется своё «денежное производство»: сначала монет, потом векселей, потом бумажных денег, а потом и акций. Возникают специализированные функции, сначала в виде монетных менял и ростовщиков, затем вексельное обращение (замена металлических денег на бумажное обязательство выплаты), потом уже печатание бумажных денег, которое присваивают себе государственная власть, чем дополнительно (помимо военной силы) обеспечивается её господство. С ростом «денежного производства» растет и значимость владельцев этого производства во всей экономической системе. И в конце концов, именно они и могут занять доминирующее положение в обществе и добиться политической власти. Скажем, промышленному капиталисту это сделать намного сложнее, ведь он занят конкуренцией с другими такими производителями и на власть начинает заглядывать лишь тогда, когда, по сути, хочет добиться монополии на своем рынке. Т.е., власть ему может понадобиться для захвата монопольного положения на рынке, в другом разрезе она ему особенно не зачем (ещё, конечно, для обеспечения безопасности капиталов) Тогда как представители «денежного производства» входят в соглашение с государственной властью для решения вопроса о том, кто будет печатать деньги. И этим самым стимулируется их желание получить власть политическую – получить власть над печатным станком. Так как символом (да и реальным производителем) денежного производства в современном мире являются банки, то политическое господство финансового капитала характеризуется сращиванием интересов крупных банков и государственной власти. Собственно, что и произошло в США. В такой ситуации разрастание денежного производства до невероятных масштабов просто неизбежно, потому что все ограничители для его роста исчезают. И фондовый рынок пухнет до невероятных размеров, оставаясь, практически, ничем не обеспеченным кроме печатного станка. В общем, печатный станок – главное достояние современного финансового капитала Запада. И никому они без боя его не сдадут.

Но этот финансовый капитал и является главным источником нестабильности современного капитализма. Потому что когда рушится финансовый (фактически виртуальный) рынок, то наступает значительное деструкция и в реальной экономике. Так произошло во время Великой Депрессии, так, скорее всего, произойдет и сейчас. Маркс жил в эпоху, когда кризисы капитализма определялись перепроизводством товаров. Мы живем в эпоху, когда кризисы капитализма определяются уже перепроизводством денег и других финансовых инструментов. И они намного более разрушительны для экономики, чем кризисы перепроизводства товаров.

А ответственный за эти кризисы финансовый капитал всегда стремился быть закрытой корпорацией, начиная с Фуггеров или Медичи. Однако своим динамизмом капитализм обязан как раз не финансовому капиталу, а различным инженерным изобретениям и научным открытиям, создававшим в итоге новые отрасли производства. Причем тут банкир и изобретатель фотоаппарата, автомобиля или самолета? Когда изобретения делаются в гараже на коленке, то банкир тут вообще ни причем. И никакому техническому прогрессу он не служит. Однако когда для исследований и изобретений требуются значительные ресурсы, то банкир может сыграть и положительную роль в их финансировании. Однако мы знаем, что и так происходит крайне редко. Банкиры стремятся лишь наращивать свой капитал и к техническому прогрессу, в общем-то, индифферентны. За развитие технологий и изобретения несет ответственность научно-технологическая составляющая проекта модерн, а не капитал, тем более исключительно финансовый.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Ratan
сообщение 28.9.2011, 19:30
Сообщение #16


Активный участник
***

Группа: Актив
Сообщений: 750
Регистрация: 3.6.2009
Пользователь №: 1534



[quote name='Dok' date='28.9.2011, 12:17' post='92072']
Олег Иванович Пыльцын прислал сообщение в ветку о капитализме. Но не может его опубликовать из-за технических трудностей.
Поэтому я опубликую его текст. Как я понял, у него несколько иное мнение на капитализм, нежели у Ратана. Ратан приглашал обществоведов к дискуссии, поэтому, полагаю, привлечение точки зрения О.И. Пыльцына будет полезно.



Текст большой по объему, трудно определиться, какая мысль главная. Я имел цель определенную, взглянуть на становление и природу капитализма глазами Ф. Броделя. Можно вести дискуссию с Броделем, можно со мной, это не одно и то же. Попробую отвечать за обоих. В тексте многое можно принять как факт, но в центре, на мой взгляд, три вопроса. Это вопрос о модерне, капитализме и их соединении.
1.О модерне. Здесь нужно определиться, что имеется в виду под проектом модерн. Дело в том, что по факту, как мне представляется, модерном назвали буржуазный путь Европы, образ которого прорисовался в 19 веке, так что в начале 20 века можно было уже говорить о нем как свершившемся историческом событии. Маркс называл весь этот путь капиталистическим развитием, создавшим соответствующую общественно-экономическую формацию. Называя буржуазное развитие Европы реализацией проекта модерн, мы тем самым, отказываемся говорить в рамках понятия «общественно-экономическая формация», по меньшей мере, не удовлетворяемся им. Замечу, что в означенное время (конец 19-начало 20 в.) появляются и так называемые цивилизиционные концепции общественного развития. Приняв понятие «модерн», мы отказываемся также говорить на языке «цивилизационщиков». Тогда вопрос, на каком языке говорит модерн и «модернисты»? Не знаю, но мнится мне, что на языке буржуазного европейского развития, в котором подчеркнуты ценности этого развития, их реализация (или видимость реализации) на названном пути. Но вот тогда и возникает принципиальный вопрос: был ли проект модерн, а если был, то когда и кем он формировался, какие социальные группы его выпестовали осуществили?
Все это сказано к Вашему тезису о том, что революция во Франции не была капиталистической, но была революцией модерна. А у меня сомнение, правильно ли это? Замечу, что капиталистических революций вроде бы не было нигде в Европе. Вот нынешнюю революции в России можно назвать капиталистической. Осуществлявший ее класс (элитарная группа), действительно имела намерение создать класс капиталистов и сделать капиталистические отношения опорными для социальных преобразований. А в Европе так не было. В истории все эти революции принято называть буржуазными, а буржуа и капиталист вроде бы не одно и то же (во всяком случае – этимологически). В названном контексте революция во Франции, ранее в Голландии и Англии, капиталистическими вроде бы не были. Но все они принесли капитализм, т.е. открыли ему дорогу для завоевания им общества.
Можно принять, что «Великая французская революция не была революцией капиталистической, она была революцией, основанной на ценностях модерна. Поэтому и происходила под лозунгами французского Просвещения». Я ведь тоже писал в своих сообщениях, что ценности модерна есть ценности, оформленные Просвещением, но начинавшиеся еще в Возрождении. Оформляли эти ценности, вписывали их в общественное сознание гуманисты, просветители и им подобные. А социальные слои, заинтересованные в борьбе с феодализмом, сформировались более всего в городе. Я помню еще аспирантские заморочки такого типа: если по Марксу двигателем истории является борьба классов, тогда новая общественно-экономическая формация должна вырастать из борьбы крестьян и феодалов, как потом из борьбы капиталистов и рабочего класса должна возникнуть более высокая общественно-экономическая формация? Понятно, иголочки, которыми как бы подкалывали Маркса. Но у Маркса есть положение, что могильщик прежнего общественного строя вырастает внутри него. Оказывается это не крестьянин, а третье сословие. Тогда и шел в ход главный «прикол»: стало быть капитализм должен разрушить не рабочий класс.а некая «третья сила»? Какая?
Но здесь я этот «юмор» вспоминаю только в одной связи. Город прежде всего сформировал «третью силу», заинтересованную в свержение феодализма. Вот здесь в ход пойдут Ваши размышления о том, что земля перестает быть главным средством получения экономических преимуществ.
Но получается, что правильнее всего называть упоминавшиеся революции буржуазными, а не революциями модерна или капитализма, как это и делалось до сих пор в наших учебниках истории. И тогда снова и снова. А что же такое модерн?
И я могу лишь повторить свою позицию. Как такового проекта модерн не было. Все его историософские обоснования - они все задним числом. Модерном назвали то, что получилось, этакая классика буржуазного развития 19 века, проступившая всеми своими чертами в 19 веке. Поэтому и революций модерна не было, а были буржуазные революции. Единым проектом они не были объединены, они были объединены борьбой с феодалами. А вот то, что назвали модерном, сложилось при участии капитализма. И сегодня это самая интересная для нас сторона, как это он вошел в тень ценностей Просвещения и выходит сегодня из этой тени с оскаленной пастью фашизма. И это требует приглядеться к сути капитализма, увидеть его не только через формулу деньги-товар-деньги. Увидеть его так сказать трансцендентальное лицо. Поэтому я и обратился к Ф.Броделю, ища у него чего-то такого, чего нет у других исследователей.
Кстати, советский проект (в отличие от модерна) был действительно проектом изначально. Его цели были объявлены с первых шагов борьбы за власть, его выполнение шло последовательно и опиралось на социальные группы, осознанно принявшие эти цели.


Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Ratan
сообщение 29.9.2011, 19:03
Сообщение #17


Активный участник
***

Группа: Актив
Сообщений: 750
Регистрация: 3.6.2009
Пользователь №: 1534



Цитата
'Ratan' date='28.9.2011, 19:30' post='92121']
И я могу лишь повторить свою позицию. Как такового проекта модерн не было.


Напишешь вот такую категорическую фразу, а потом сомнения берут. Что-то ведь было такое, что духовно питало европейское буржуазное развитие. Реформация питала, но не она одна. Светское сознание ничуть не менее важно, тем более что французские просветители весьма разгулялись в его развитии вплоть до «воинствующего атеизма», которое Ленин призывал использовать в советской пропаганде. Поэтому вновь и вновь тянет на комментарий к своим же собственным словам. Я совершенно согласен с С.Е. в том, что капитализм сбрасывает оболочку модерна. Но это и должно говорить о том, что модерн капитализму не органичен, он в принципе готов воспользоваться любой подходящей (!) культурной оболочкой в той или иной ситуации. Много ли таких оболочек? Теоретически может быть много, поскольку есть разные национальные культуры, которые, соединяясь с капитализмом, должны давать свой модерн, свой вариант капиталистического развития. Но, похоже, к другим культурам капитализм не прилип, почему-то трудно ему это сделать. Вторгаясь в другие общества, он не прилипает к другим культурам, но разрушает их. Может прилипнет к китайской культуре и деформирует ее на свой манер, но тогда, полагаю, мы увидим чудовищного монстра. Поэтому кажется так важным разобраться с модерном и капитализмом.
И тогда мое представление в том, что в европейской цивилизации (в смысле, в европейском обществе) рождался проект, который можно назвать проектом буржуазного развития. Буржуазного в том смысле, что он рождался в городе на основе развития прежних и становления новых форм хозяйственной (экономической) деятельности, и вообще новых форм жизни. Тогда нужно будет принять, что буржуазность и капитализм не одно и то же, как, например, у Броделя не одно и тоже капитализм и экономика рынка (рыночная экономика обменов). Уже упоминавшиеся ценности, были духовным наполнением нового проекта развития. Капитализм оседлал этот проект, вошел в общество на его плечах как некий троянский конь, и трансформировал и сам проект, и развитие общества. Этот гибрид и был назван проектом модерн европейскими мыслителями, не желающими по тем или иным причинам аналитически разделить капитализм и ценности буржуазного развития ранней поры. Нежелание выделить «капитализм в чистом виде», выделить его так сказать «трансцендентальную природу» понятно. Он (капитализм) будет выглядеть неприглядно, а он ведь хозяин, зорко смотрящий на «портретистов». Другое дело препарировать его по-марксистки. Портрет тогда выглядит вполне прилично, и критика его хотя и крутая, но не убойная, мне кажется. Она политэкономическая, политэкономией же и затыкается. Проблема отчуждения может дать другую критическую плоскость рассмотрения, но этот ход требует развития и требует сойти с политэкономической основы и перейти в область этическую, в область принципов поведения, которые присущи самому капитализму, и поведения, навязываемого обществу. В общем, все дело в том, что есть капитализм как некая витальная реальность. Может он суть что-то очень уж сложное, а может быть простое, как программный вектор упоминавшегося в прошлом муравьишки. И тогда вся сложность траектории отражает сложность общества, которым он овладевает, а не самого капитализма. Какой-то материал в пользу этой мыслишки вижу я в сочинении Броделя, оттого и поделился своими абстрактными наблюдениями.






Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Dok
сообщение 29.9.2011, 21:09
Сообщение #18


Активный участник
***

Группа: Актив
Сообщений: 1561
Регистрация: 12.4.2010
Пользователь №: 1766



Цитата
Маркс жил в эпоху, когда кризисы капитализма определялись перепроизводством товаров. Мы живем в эпоху, когда кризисы капитализма определяются уже перепроизводством денег и других финансовых инструментов. И они намного более разрушительны для экономики, чем кризисы перепроизводства товаров.
Я совсем не специалист по марксизму, поэтому не могу дать системный прогноз развития кризиса перепроизводства денег и деривативной шелухи, какой бы, прогноз то бишь, был бы марксистским, но учитывал бы эту новуюю особенность кризисов.
Но мне кажется, что на этом пути можно построить серьезную теорию современных крзисов. Мысли некотрых посмодернистов были в этом направлении (политэкономия знака у Бодрийяра или что-то аналогичное), но доведенности мысли до конца - с марксистской прямолинейностью, я постмодернистов не увидел. Но и постымодернисты те еще острословы.

Цитата
Тогда вопрос, на каком языке говорит модерн и «модернисты»?
Вроде как на языке теории модернизации, которая (здесь я очень соглсен с Кургиняном) представляет из себя немарксистскую версию изучения капитализма. А марксисткая версия этого изучение, если совсем уж грубовато говорить, "называла" модерн капитализмом. Это один вариант.
Т.е. теория модернизации- ветвь формационного подхода.
Др. вариант и важный момент - это то, что капитализм и модерн не тождественны один другому. Тем более что фундаментальная наука - часть модерна, но к капитализму имет отношение слабоватенько. Не интересовла наука капитализм, не инересовала. Сейчас мы энто видим в том, как дядя-Фурсекнко пытается срастить науку и капитализм, а итог у энтого один: наука как-то не принимает новые введения (без мутаций), а капитализму наука и вовсе не нужна сто годов. Нет в России промышленностИ. чтобы она могла науку своими деньгами развивать.
Поэтому можно в адрес точки зрения, что капитализм = модерн поднабрать какие-никаие доводы.

Цитата
Нежелание выделить «капитализм в чистом виде», выделить его так сказать «трансцендентальную природу» понятно. Он (капитализм) будет выглядеть неприглядно, а он ведь хозяин, зорко смотрящий на «портретистов». Другое дело препарировать его по-марксистки. Портрет тогда выглядит вполне прилично, и критика его хотя и крутая, но не убойная, мне кажется. Она политэкономическая, политэкономией же и затыкается. Проблема отчуждения может дать другую критическую плоскость рассмотрения, но этот ход требует развития и требует сойти с политэкономической основы и перейти в область этическую, в область принципов поведения, которые присущи самому капитализму, и поведения, навязываемого обществу.
Тут 2 интересных подхода:
1. рассматрение каитализма не как следствия определенного вида этики (протестантской), а как причины некоторого вида этики (капиталистическая мораль, буржуазная мораль, было такое понятие),
2. необходимость изучения не только политэкономии капиализма (задиристой собаки, перставшей кусать), но и, не знаю, културологии капитализма, его антропологии (возможно, более опасного для капитализма животного). Кургинян такого рода черту перешел в "Исаве и Иакове", "Сути времени", начав говорить о капитализме не с политэконом. ракурсов, а ракурсов иных. Конечно, для многих марксистов это спорно, но время уже другое и капитализм сильно глубоко забрался, достиг слоев культуры (образования и т.д.), так что обсуждение культурологии капитализма ничуть н менее важно. А даже более.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Ratan
сообщение 30.9.2011, 18:55
Сообщение #19


Активный участник
***

Группа: Актив
Сообщений: 750
Регистрация: 3.6.2009
Пользователь №: 1534



Цитата
'Dok' date='29.9.2011, 22:09' post='92289']
Тем более что фундаментальная наука - часть модерна, но к капитализму имеет отношение слабоватенько. Не интересовала наука капитализм, не интересовала.


Я бы так не сказал. Капитализм сам по себе науку не рожал, но его интересует все, что может способствовать его собственному усилению. Промышленный капитализм наука интересовала, и чем дальше, тем больше.

Цитата
необходимость изучения не только политэкономии капитализма (задиристой собаки, переставшей кусать), но и, не знаю, культурологии капитализма, его антропологии (возможно, более опасного для капитализма животного). Кургинян такого рода черту перешел в "Исаве и Иакове", "Сути времени", начав говорить о капитализме не с политэконом. ракурсов, а ракурсов иных. Конечно, для многих марксистов это спорно, но время уже другое и капитализм сильно глубоко забрался, достиг слоев культуры (образования и т.д.), так что обсуждение культурологии капитализма ничуть н менее важно. А даже более.


Да, я думаю, что капитализм должен быть понят шире, именно, как некое культурно-историческое явление, как некий этос, навязываемый обществу. Этим не отрицается его политэкономический анализ, ибо экономика есть способ его жизни, есть то социальное пространство, в котором он вырастает и обретает силу. Но представление, что капитализм ограничивается получением прибыли и дальше ничего не видит, есть упрощение сути этого явления. Капитализм начинает управлять обществом посредством денег. Это важнее всего. Он поддерживает и всеми силами защищает этот инструмент управления. Но общество может согласиться с этим способом управления, лишь приняв некоторую этику, некоторые представления о жизни, о ее смысле, о ее ценностях, согласующиеся с властью денег. Цитата из Шпенглера: «Деньги – это в конечном счете форма духовной энергии (не слабо сказано – Ratan), в которой находят свое концентрированное выражение воля к господству, политическая, социальная, умственная одаренность, страстное стремление к жизни высокого полета». И в этом проект модерн, задам я риторический вопрос? Но продолжу цитату: «Так что цивилизация означает такую ступень культуры, на которой традиция и личность утратили свое непосредственное значение, и всякая идея, чтобы реализоваться, должна быть переосмыслена в деньгах. Вначале люди были «при имении», потому что обладали власть. Теперь человек имеет власть, потому что имеет деньги. Лишь деньги возводят дух на трон. Демократия – это полное уравнивание денег и политической власти». Мои цитаты не означают, что я согласен со Шпенглером. Но в его суждениях есть своя правда. И власть денег стоит до тех пор, пока разные слои общества по-разному реализуют поклонение этой ценности. Капитализму придет конец, когда общество отринет ценности, согласующиеся с названным принципом. Шпенглер полагал, что власть денег устраняется кровью («деньги будут преодолены и упразднены только кровью»), не в смысле пролития чьей-то крови, но в том смысле, что благородная кровь аристократов преодолеет эту власть: «Появление цезаризма сокрушает диктатуру денег и ее политическое оружие – демократию. После долгого торжества экономики мировых столиц и ее интересов над силой политического формообразования политическая сторона жизни доказывает-таки, что она сильнее. Меч одерживает победу над деньгами, воля господствовать снова подчиняет волю к добыче… Силу может преодолеть только другая сила, а не принцип, и перед лицом денег никакой иной силы не существует». Здесь еще раз отмечу, что позиция Шпенглера – не моя позиция. Кровь благородных родов (победа цезаризма) едва ли сыграет свою роль, эти «благородные семейства» просто отстреливаются, как это было с семейством Кеннеди. Но другой принцип жизни, основанный на этике человеческого братства, действительно может преодолеть власть денег точно также, как христианство, несшее этику человеческого братства, преодолело языческий распад. Но в таком случае можно (и нужно) будет закрыть книги западных интеллектуалов, включая Шпенглера, и открыть книги русской общественной мысли, прежде всего нашего философа всеединого человечества, говорящего об этих проблемах простым человеческим языком без ницшеанской патетики, на которую напирает цитированный здесь автор.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение
Dok
сообщение 30.9.2011, 18:59
Сообщение #20


Активный участник
***

Группа: Актив
Сообщений: 1561
Регистрация: 12.4.2010
Пользователь №: 1766



Пока "форумные руководители" не могут решить технический вопрос Олега Ивановича Пыльцына (у него нет доступа к форуму старожилов, причем он числится в активе форума), повыполняю функцию форумного почтальона. И выложу сообщение Олега Ивановича, тем более что он занимается исследованием капитализма.

Если ценности модерна – гуманизм, прогресс и права человека (я так понимаю, что равенство этих прав), то они задают очень четкую рамку тому нечто, что условно и можно назвать проектом модерн. Конечно, название проект действительно условное, но адекватного термина тому культурному явлению в Европе, которое стартовало в период Ренессанса, я не знаю. Можно лишь описать некую феноменология явления. С моей точки зрения дело было так. В начале этого культурного явления действительно был проект – проект кружка гуманистов под руководством канцлера флорентийской республики Колюччо Салютати. Он заключался в прививании ценностей античного мира средневековой Европе с одной стороны, и формирования комплекса гуманитарных дисциплин (языки и шире - языкознание, риторика, философия, педагогика, этика и т.д.) – с другой стороны. Понятно, что формирование комплекса гуманитарных дисциплин и шло на базе античного наследия. Поэтому этот небольшой кружок людей проделал титаническую работу по розыску и переводу на европейские языки трудов античных авторов, прежде всего Платона. Труды Аристотеля были известны и до гуманистов, ими активно пользовались в схоластике. А вот Платон (как и большинство других философов, поэтов, драматургов) - был основательно забыт. И предъявляя широкой публике труды античных авторов, гуманисты как бы предъявляли ценности античной культуры, притом в рафинированном виде (без ценностей такого типа как зрелище гладиаторских боев, владения рабами и т.д.).

Понятно, что это было сделано с целью трансформировать как ценности, так и всё мировоззрение средневекового человека, основанного на практически вечной (люди тогда другого порядка и не знали) политической власти феодалов и духовной власти церкви, рыцарских турнирах, крестовых походах и т.д. Фактически кружком гуманистов была задана новая культурная рамка, в которой и расцвела эпоха Ренессанса. Проект гуманистов был реализован, но дальше началось эволюционное движение того нового культурного содержания, которое внесли гуманисты в средневековую культуру. Понятно, что этим движением гуманисты управлять уже не могли, оно поплыло по волнам истории. Там дальше была Реформация и Контрреформация, «буржуазные» революции в Голландии и Англии, наконец, эпоха Просвещения во Франции. Это были явления, так сказать, политико-культурного плана и капитализм к ним, по большому счету, никакого отношения не имел. Если мы воспринимаем капитализм «базисно» - как некое хозяйственно-экономическое явление. Из которого как бы автоматом должны следовать изменения в надстройке, если следовать букве Маркса. Но в том то и дело, что описанный комплекс явлений в европейской истории напрямую из капиталистических изменений в экономике не вытекает. Т.е., культурно-политическая эволюция была сама по себе, а хозяйственная – аналогично. Конечно, в каких-то моментах они пересекались и взаимно катализировали друг друга (само появление Ренессанса без появления нефеодальных источников извлечения дохода было, наверное, невозможно).

Эпоха французского Просвещения внесла свои дополнения в культурный фонд итальянского Ренессанса. Это акцент на идее прогресса и концепция общественного договора. Идею прогресса гуманисты, насколько я помню, не выдвигали, а концепцию общественного договора им было особо нечего обсуждать, ведь они уже жили при республиканском строе. После деятелей Просвещения последовала эпоха немецкой философии, когда появились идеи развития и эволюции. И я так понимаю, что весь этот культурно-политический пласт явлений европейской истории и отнесен к проекту модерн. В принципе можно и оставить этот термин, подчеркнув нетрадиционную трактовку термина проект. Ведь это явление действительно стартовало с проекта гуманистов. Но потом этот проект подвергся эволюционной трансформации. Вот для этой феноменологии я адекватного термина и не нахожу. Конечно, советский проект в значительно большей степени проект, чем модерн, но он тоже был подвержен эволюционной трансформации.

О термине буржуазный. Дело в том, что обозначение жителей городов как буржуа уже устарело в европейских языках, а буржуазия сейчас воспринимается практически классово, как класс капиталистов. Поэтому для большинства людей обозначение революции буржуазной воспринимается как революция капиталистическая. На этом основании такое обозначение мне и не нравиться. Но я ни на чем не настаиваю, моё обозначение великой французской революции отталкивается от идей, которые были движущей силой этой революции, а не социального статуса людей, её осуществлявших.

Насчет кризиса перепроизводства денег. Дело в том, что из кризисов перепроизводства товаров и научились выходить с помощью вливания дополнительной денежной ликвидности. Ведь кризис перепроизводства товаров был основан на том, что предложение товаров в какой-то момент начинало существенно превышать спрос. Этот спрос и стимулировали за счет дополнительных денежных вливаний. Эти вливания обычно осуществлялись в форме предоставления дополнительных кредитов. В результате граждане оказались в тотальных кредитов от банков, банки – от центральных банков и государства, а государство – от иностранных кредиторов и других «инвесторов». Понятно, что эта кредитная веревочка не может быть бесконечной и оканчивается на уровне государства. Поэтому если дефолт наступает не у граждан или банков, что поправимо в современной капиталистической системе, а у государства, то вся кредитная веревочка порвется на мелкие клочки. А чем вызвана эта ситуация тотального кредитования всех и вся? Тем, что деньги начинают «производиться» во все больших масштабах, их и начинают пристраивать в кредитную веревочку. Эта веревочка вьется, вьется, но конец-то неизбежен – он происходит тогда, когда происходит насыщение всех кредитных звеньев веревочки. Во времена Великой Депрессии произошло кредитное насыщение фондового рынка (люди играли на бирже на заемные средства). Говорят, что тогда американские банки лопнули, потому что правительство США не предоставило им дополнительной ликвидности. Сейчас этой ликвидности предоставили выше всякой крыши. Но рынки требовали: ещё, ещё. А когда краник предоставления ликвидности ненадолго перекрыли, то тут и случился фондовый обвал. То есть в нынешней ситуации рынки не могут жить бес бесконечных вливаний денежных средств. Но деньги им предоставляются за счет роста долга государственных бюджетов. Но они же не резиновые и когда-то переполняться. А это и есть кризис денежного «перепроизводства», то есть когда новые деньги уже не удается засунуть в новые кредиты.
Перейти в начало страницы
 
+Цитировать сообщение

5 страниц V   1 2 3 > » 
Ответить в данную темуНачать новую тему

 



Текстовая версия Сейчас: 1.11.2024, 2:11