Полдень Быка, Ефремов, христианство, капитализм и фашизм Опции

[Lamanchskijj]

Честно говоря, хотел больше не возвращаться сюда. Но листая последнюю кургиняновскую работу обратил внимание. Кургинян в заключении "Исава и Иакова" обращается к роману Ивана Антоновича Ефремова "Час Быка".

"Герои «Часа Быка» летят на звездолете «Темное Пламя» (уже интересно, не правда ли? «Черное солнце»... «темное пламя»... ) через... в общем, через некую границу той самой расширяющейся Вселенной, которую мы уже обсудили. Если есть граница, то за нею должна быть Тьма. Ну, так она и есть. Вот как ее описывает Ефремов: «Начала наползать тьма. Это не был ночной мрак Земли, наполненный воздухом, запахами и звуками жизни. И не мрак космического пространства, чернота которого всегда подразумевает необъятный простор. На звездолет ползло нечто, не поддающееся чувствам и разуму, не наделенное ни одним из привычных человеку свойств, не поддающееся даже абстрактному определению. Это было не вещество и не пространство, не пустота и не облако. Нечто такое, в чем все ощущения человека одновременно тонули и упирались, вызывая глубочайший ужас».
Ты, наверное, помнишь, читатель, строки Киплинга:
И мы бежали что есть сил
От ужаса в ночи!
Недосказанность – великое преимущество подлинной литературы вообще и поэзии в первую очередь. Но нет преимуществ, не порождающих недостатков. Киплинг говорит всего лишь об ужасе в ночи. Для того, кто обладает поэтическим и метафизическим слухом, ясно, о какой ночи (Великой Тьме) идет речь и о каком ужасе. Но ведь не все обладают и поэтическим слухом. А уж метафизическим-то тем более. И кто-то пожмет плечами... Скажет, что речь идет об обычной ночи и обычном человеческом страхе, ею порожденном.
Итак, Киплинг не договаривает по соображениям художественным. Да и не знаком он с постэйнштейновской физикой. А Иван Ефремов и договаривать не боится, ибо ему терять в художественном смысле, понятное дело, нечего. И с физикой постэйнштейновской он знаком. Иван Ефремов – очень интересная фигура. Архивы его до сих пор по-настоящему не осмыслены.
Ну, так вот. Ефремов прямо говорит, что «антимир, черный мир, был назван учеными Тамасом, по имени океана бездеятельной энергии в древнеиндийской философии».
Он о Тьме говорит, читатель, в полном метафизическом смысле этого слова. И о темной материи он говорит, и о темной энергии. И не он один обо всем этом говорит. Кто только не говорит, читатель!"

Конечно, Ефремов говорит об антимире Тамоса, но не только о нём... Ефремов о нашем с вами времени говорит. Говорит из 1968 года. Это ведь удивительно, не правда ли? И главное, на мой взгляд, метафизики в романе Ефремова с гулькин нос. "Час Быка" слишком реалистическое произведение, чтобы в нём было место метафизическому.

На один из аспектов его романа я уже указал на соседней ветке. Связанный с тотальной победой женского (частнособственнического) начала в истории развития человеческой цивилизации. Пассивного начала, которое начинает активно диктовать будущее цивилизации. Об этом Ефремов тоже говорит - надо только правильно его прочесть. Но эта тема была встречена в штыки и не получила продолжения.

Вот ещё один аспект "Часа Быка" - апокалиптическое предчувствие Ефремовым краха христианской доктрины. Извините, что будет длинно.