капитализм и проект модерн, капитализм в прошлом и настоящем Опции

[Ratan]

В Манифесте, принятом на летней школе, дана картина социально-политической реальности, складывающейся сегодня. Понимание современ-ной ситуации требует наряду со всем прочим глубоких теоретических зна-ний, на каком бы уровне они не излагались. В частности, вновь и в встает во-прос о сущности и исторической роли капитализма. Цитата из Манифеста: С.4. «Для того, чтобы получить честный и глубокий ответ на этот вопрос, нужна новая аналитика капитализма, которая существенным образом переосмыслит все, что связано с его прошлым и позволить заглянуть в его будущее».
Полагаю, что будет полезно обсудить наше понимание этих вопросов. Здесь полезны усилия всех заинтересованных лиц на форуме, но хотел бы в осо-бенности пригласить профессиональных обществоведов для разговора по существу.
В качестве первого шага к такой дискуссии предлагаю собственные замеча-ния по поставленному вопросу.
На мой взгляд, интригующая тема для понимания современной ситуации за-ключается в вопросе о соотношении капитализма и проекта «модерн». Как сказано в Манифесте, проект модерн стал средством легитимизации капита-лизма в западном обществе, а отказ от этого проекта делает не лигитимным капитализм как таковой. Обсуждение темы, заявленной в этой ветке, требует разговора о том, что такое капитализм и как рождался проект модерн. Я бы поставил вопрос так: является ли проект модерн продуктом и заслугой капи-тализма, или же проект модерн и капитализм встретились на историческом перекрестке и поддержали друг друга, пока их пути не разошлись, пока внутренняя логика развития капитализма не заставила его отказаться от проекта модерн и обратиться по сути к проекту, который более всего похож на фашизм. Я склоняюсь именно к такому видению вопроса. Но прежде всего о сути капитализма.
По Марксу капитализм возникает с необходимостью как определенная ста-дия в развитии общества. Известно, что развитие общества К.Маркс пред-ставлял в духе исторического материализма как некий естественноисториче-ский процесс развития производительных сил. Капитализм предстает в таком случае (на начало 19 века) как высшая стадия развития производительных сил, на которой общественный характер производства вступает в противоре-чие с частной собственности на средства производства. Разрешить это проти-воречие должно коммунистическое движение, вырастающее столь же есте-ственным и необходимым образом внутри капитализма (он рождает своего могильщика). Устранение частной собственности на средства производства и ликвидации эксплуатации человека человеком должно стать результатом мировой коммунистического (социалистической) революции. Тем самым должно быть преодолено отчуждение человека не только от средств произ-водства, но и от своей человеческой сущности (творчество), возникающее в рамках капитализма.
Марксистская теория одномерна, она исходит из того, что есть развитие про-изводительных сил, рождающее капитализм в условиях частной собственно-сти и товарного производства. Структура общества и его динамика поставле-ны в зависимость от этого простого фактора, что делает теорию простой и понятной. Но эта простота обманчива. Русская общественная мысль, а в Рос-сии многие были увлечены марксизмом, подвергла критике эту одномер-ность, основанием которой оказалась и одномерная модель человека, кото-рым движет исключительно материальный интерес. Во всяком случае, в об-щественный процесс люди и классы вступают именно как носители опреде-ленных материальных интересов. Русская философская мысль не согласилась с таким пониманием истории, противопоставив ей видение истории, основанное на видении нравственных мотиваций в поведении и действиях людей.
Что нового привнес М.Вебер в понимание капитализма? Целый ряд черт, ко-торые можно обсудить. Но важнейшая мысль Вебера в том, что капитализму соответствует некий «дух», некое культурное начало, выражением которого на стадии его становления является трудовая этика протестантизма. Есть мо-тивации нематериального (сакрального) характера, которые способствовали рождению «духа капитализма», и вне этого духа не сформировался бы капи-тализм как некая общественная система. Этот дух и его становление пред-стают также как своеобразная рациональность, формирующаяся именно в западном обществе. В этом плане капитализм предстает как новая рацио-нальность, какой не было (каковая не доминировала) в феодальном общест-ве.
Можно ли соединить подход Маркса и подход Вебера? Конечно, они не складываются арифметически или как некие пазлы. Их сложение может оз-начать соединение культурно-исторического анализа сущности обществен-ных систем с анализом развития хозяйственной деятельности в человеческих обществах. Вне предметно-технического, т.е. хозяйственного, развития нет человеческой истории. Но мотивации, которые бросают людей в историче-ский процесс никак не могут быть сведены к сугубо материальным побужде-ниям.
Анализ современно капитализма должен принять во внимание большую ис-торическую работу Ф.Броделя, который оппонирует и Марксу и Веберу. Во всяком случае, нам сегодня важно ответить на вопрос, что есть проект мо-дерн и как он связан с капитализмом. А ответ на этот вопрос требует вхожде-ния как в сущность капитализма и его историю, так и в процесс развития ев-ропейской цивилизации в которой собственно родился и укоренился капи-талистический проект.

[Dok]

Однако эту иллюзию до сего времени поддерживает экономический и прочий либерализм, и здесь уместно сослаться на суждение С.Н. Булгакова, полагавшего, что все буржуазные экономисты суть марксисты, даже если они решительные противники последнего

Кургинян неоднократно говорил, что либиралы с их приматом экономики (т.е. мнением, что дай денюжек человеку – и он будет счастливым, ему больше ничего и не надобно, он узок-узехонек) подобны худшим интерпретациям Марксова подхода.

И снова и снова возникает этот вопрос, подступить к которому мешают мифы, рожденные защитниками капитализма: что же он такое? Действительно ли он вытекает из природы человека, или он решительно искажает природу человека в свою пользу, выдавая это искажение за его сущность?

Один либерал мне говорил: сущность либерализма – побольше потреблять, поменьше работать. Я ему говорил: так какой же вы либерал, когда свой либерализм изводите, выводите его из скотского ощущения необходимости жрать, когда как высокий либерализм проистекал не из этого оскотинивания и попытки побольше сожрать за один присест, а из чего-то иншего, теме человеческой свободы в христианстве, античных каких-то мыслей...
То есть и в отношении к своему же идейному нутру либералы относятся так, как пишет С.Булгаков – экономоцентрично. Гуляш-либерализм, гуляш-капитализм…

Что сказать по поводу высказанной Кургиняном задачи соединения марксизма и «веберства»? Задача дюже интересная.
И Вебер, и Маркс, и Ф.Бродель как историки и социологи очень незаурядны (Бродель, - если я не ошибаюсь, представитель школы «Анналов», мысли которой по истор. познанию – очень правильные мысли). Их подходы к изучению капитализму имели связь с их же вариантами гносеологии, методологии исторического познания.
У кажного из них был свой вариант методологии. Маркс в плане гносеологии отталкивался от гегелевской диалектики (хотя в плане метафизики с Гегелем он, как пишет Кургинян, больше полемизировал), хотя и привнес в метод, должно быть много нового (я-то по марксизму совсем не специалист, мне тут тяжело говорить). Вебер в чем-то отталкивался от Г.Риккерта и стремился решить задачи построения какой-то новой социологии, какая бы не апеллировала к примитивным думкам О.Конта и могла бы тем самым включить в себя социологию подлинной духовной жизни. Бродель выступал как один из участников школы «Анналов», которые имели очень интересные мнения по историческому познанию.
Видимо, занимаясь синтезом «капитализмоведения» Вебера, Маркса и Броделя (или с учетом Броделя – как угодно), не обойтись без синтеза методологии Вебера, Маркса, Броделя. Что добовляет еще один интересный аспект. Может, этот аспект и более важен – не знаю. Наверное. Ведь для того чтобы учиться умножать, надо понять таблицу умножения. Синтезировать «капитализмоведения» (во множественном числе) надо с учетом методологий, тем паче что ситуация очень изменилась по сравнения со временами Вебера, Маркса, Броделя. То есть надобно выстраивать новую методологию соц. анализа и капитализмоведения, опираясь на названные авторитеты. И понятно, что без их догматизирования со знаком "+ или --" (Это уже обращаю к некоторым любителям, как догматизирующим марксизм, так и без внятной методологической проработки стремящимся его опрокинуть, предложив в качестве альтернативы цивилизационному и формационному подходу свои «три копейки»). Это творческие методы.
И объеденить их в некий толковый веберо-маркскизм (название по одному типу с фрейдо-марксизмом) – это задача, да-а-а… Решать ее без методологии этого дела нельзя, т.е. нужен какой-то вариант системного анеализа или чего-то вроде того, способный все это впитать, стать для этого гибкой и вместительной формой.
Тут треба, конечно, думать.

[Ratan]

'Dok' date='13.9.2011, 21:58' post='90257']
Видимо, занимаясь синтезом «капитализмоведения» Вебера, Маркса и Броделя (или с учетом Броделя – как угодно), не обойтись без синтеза методологии Вебера, Маркса, Броделя. Что добовляет еще один интересный аспект. Может, этот аспект и более важен – не знаю. Наверное. Ведь для того чтобы учиться умножать, надо понять таблицу умножения. Синтезировать «капитализмоведения» (во множественном числе) надо с учетом методологий, тем паче что ситуация очень изменилась по сравнения со временами Вебера, Маркса, Броделя. То есть надобно выстраивать новую методологию соц. анализа и капитализмоведения, опираясь на названные авторитеты. И понятно, что без их догматизирования со знаком "+ или --" (Это уже обращаю к некоторым любителям, как догматизирующим марксизм, так и без внятной методологической проработки стремящимся его опрокинуть, предложив в качестве альтернативы цивилизационному и формационному подходу свои «три копейки»). Это творческие методы.
И объеденить их в некий толковый веберо-маркскизм (название по одному типу с фрейдо-марксизмом) – это задача, да-а-а… Решать ее без методологии этого дела нельзя, т.е. нужен какой-то вариант системного анеализа или чего-то вроде того, способный все это впитать, стать для этого гибкой и вместительной формой. Тут треба, конечно, думать.

Да, анализ всегда ведется на основе какой-то концептуальной платформы, задающей методологию. Маркс через Гегеля приходит к идее исторической необходимости, представляя ее себе как необходимость естественноисторическую. При этом гегелевского «духа истории» он выталкивает и замещает его производственной деятельностью, поскольку человек существо плотское и своей предметной деятельностью поддерживает свою плотскую жизнь. Социальная философия (историософия) превращается тем самым в некое подобие естественнонаучной теории, а сам «естественноисторический процесс» предстает как аналог природного процесса. Есть необходимость (в поте лица будешь добывать хлеб свой) и средство ее удовлетворения. Исторический процесс предстает как удовлетворение материальных потребностей и в этом заключается развитие общества. Люди реализуют историческую необходимость, даже если и не сознают ее. Осознание таковой есть обретение исторической свободы (свобода есть познанная необходимость). А вот идеальные побудительные мотивы слетают прочь, нету их. В марксизме нет ни грана этики (В.И. Ленин). Сила и слабость марксизма есть по сути одно и то же. Но сила и заслуга его в том, что он ввел в историкофилософское рассмотрение предметную деятельность человека, плюс его политэкономический анализ капитализма. Все альтернативы марксизму (я имею ввиду серьезные научные альтернативы, а не пропагандистский треп) так или иначе ведут к включению в историю идеального фактора (культура) и культурно обусловленных мотиваций, что разом лишает историческую модель развития некой прогрессистской линейности и классического научного (принято говорить, кантовско-лапласовского) детерминизма, восходящего к Галилею и Ньютону. Вот и Вебер вводит в рассмотрение хозяйственной деятельности этическую компоненту, а в понимающую социологию – субъективный и объективный смысл и мотивации людей в социальной активности, которые не могут быть до конца рационализированы.
На мой взгляд, Ф.Бродель тем хорош, что просто (хотя это «просто» очень не просто) дает экономическую историю Запада в 15-18 вв., и находит в ней место возникновению и распространению капитализма. Анализ вроде бы чисто экономический, поэтому он Вебера не привлекает и его объяснением становления капитализма через утверждение трудовой этики протестантизма никак удовлетвориться не может. Точно также не может удовлетвориться линейной модель Маркса, в которой развитие производительных сил порождает промышленность, которая и знаменует возникновение капитализма (ручная мельница дает общество с сюзереном во главе, паровая мельница – общество во главе с капиталистом, вольное изложение мысли Маркса из «Немецкой идеологии»). Дело сложней и тоньше, хочет сказать Бродель. Рождение капитализма предстает как некий социально-экономический процесс, активно «подталкиваемый» некой социальной группой (или группами). Действительно, либероиды вешают всех собак на большевиков, как организаторов и реализаторов советского проекта. Мы признаем несомненно роль этой политической силы, опершейся на силы народные, и имеем право приписать большевикам заслуги самого проекта и его реализации. Так почему нельзя точно также поставить вопрос о капитализме? Кто продвигал капиталистический проект и почему, с какими мотивациями, на кого опирался и как находил поддержку в обществе? Такие вопросы позволяет поставить исторический труд Ф. Броделя. и не только поставить, но и найти и ответы на многие вопросы. Марксистская и либероидная версия появления капитализма имеют нечто общее в том, что у них капитализм рождается как бы сам собой как грибы в лесу. Хотя причины этого «естественного» процесса понимаются по-разному (у Маркса развитие производительных сил в условиях частной собственности, у либероидов природа человека, стремящегося к удовольствиям и избегающего страданий, т.е. стремящегося к максимизации личной пользе), оба они уводят от анализа социальных и культурных особенностей становления капитализма в Европе. А ведь он возник только в Европе и есть сугубо продукт сугубо европейского развития. А развитие всегда делают люди. Так кто же эти люди, которые делали капитализм, какими мотивациями они руководствовались? Одной протестантской этикой этот процесс не объяснишь, полагает Бродель, и полагает не безосновательно. Бродель по возможности выкладывает все исторические обстоятельства появления капитализма в Европе. И этим он привлекателен. Он не принимает какой-то изначальной догматики вроде исторической необходимости Гегеля-Маркса. В этом для меня он отчасти аналог нашего В.О. Ключевского, исследовавшего исторические обстоятельства становления русского этноса и русского государства, и следующего фактам, которые нужно осмыслить.
Что же касается моей собственной методологической позиции, то она представлена в сумме сообщений по антропологии и социогенезу. Если должна быть некая опорная концепция человека и человечества, в рамках которой следует осмысливать история, включая и исторический процесс становления и сути капитализма, то это концепция социогенеза или антропосоциогенеза. В рамках такого подхода фундаментальную роль приобретает концепция поведения, формируемого культурными программами (об этом есть также в сообщении, где я вел речь о К. Гирце). Но тогда столь же фундаментальную роль в истории и социогенезе приобретает этика (здесь конек русской философии, В.С. Соловьева в частности), которую несет та или иначе группа, навязывающая соответствующую этику обществу, как это случилось, в частности, при становлении христианства, давшего жизнь европейскому обществу после смерти античного мира (но вирусы античного мира не умерли, надо думать, и были консервированы в европейской культуре до поры до времени, но это в общем-то замечание легковесное). В общем, некоторые фундаментальные представления социогенетической теории позволяют в соответствующем свете осмыслить труд Ф. Броделя. В частности, интересным оказывается вопрос, какую этику навязывали или навязали обществу «отцы капитализма»? И еще более интересно, если окажется, что это совсем не трудовая этика протестантизма, о которой писал М.Вебер.

[Ratan]

='Ratan' date='14.9.2011, 17:07' post='90362']
Да, анализ всегда ведется на основе какой-то концептуальной платформы, задающей методологию

.
Почему я обращаюсь к фундаментальному сочинению Ф. Броделя, ведущего исследователя французской школы «Анналов» во второй половине 20 века? По той причине, что у Ф. Броделя есть простая, но принципиальная мысль. Она в том, что капитализм возник не с естественноисторической необходимостью, как убеждал нас К. Маркс. Его создавали люди, имевшие определенные мотивации. Не только мотивации личностные, индивидуальные, но мотивации исторические, т.е. выходящие за обыденный круг интересов личности и семьи. Капитализм создали люди, они создали его в определенной социально-культурной среде, под влиянием этой среды и в его создании явила себя сумма факторов, можно сказать уникальная сумма факторов европейского развития. И только с территории Европы капитализм начал свое шествие по планете, неся то, что он нес в прошлом и несет в настоящем. Ф. Бродель привлекателен тем, что его исследование построено как исследование рождения некоторого типа экономики, совершавшегося при воздействии суммы обстоятельств экономического, культурного и социального плана. Правда, Ф. Бродель заявляет, что он исследует только экономическую историю Европы, и это правда. Но становление новой экономики, т.е. экономики капитализма, помещено им в реальную историческую жизнь Европы XV-XVΙΙΙ века, к которой историк просто вынужден обращаться. И если бы это было не так, т.е. если бы Ф.Бродель подобно М.Веберу обратился к исследованию этики хозяйственной деятельности капитализма, то это был бы уже не Бродель, т.е. не историк, а социолог и теоретик. Исследование Броделя ценно тем, о чем сказано в этом абзаце. Так попробуем проследовать в пределах возможного за мыслью Броделя, дополняя ее своим собственным комментарием.
Итак, в Европе (в Италии они уже прочно прописались в 13 веке) веке появляются крупные негоцианты, появляется крупный торговый и банковский капитал, которые торговлей в розницу отнюдь не занимаются. Они, взявшись за руки (но чаще всего это одно и то же лицо), влияют на торговлю внутри региона и на начинающую формироваться мировую торговлю. Первыми шагами к складыванию торгового капитализма оказываются оптовая торговля и торговля на большие расстояния. Мы помним, что Робинзон Крузо потерпел крушение, когда плыл на торговом судне, а у всякого такого морского предприятия было два врага – морские штормы и пираты (кстати, Д.Дефо жил в конце17-начале 18 века, когда торговые парусные суда дружно бороздили атлантику). Вообще, со становлением торгового капитализма связана романтическая эпоха великих географических открытый, о которой О.Шпенглер вспоминает поговоркой той эпохи: navigare necesse est, vivere non est necesse (плыть необходимо, жить не необходимо – О.Шпенглер. Человек и техника). Один рейс торгового судна, увозивший товары европейские и привозивший экзотические товары экваториального (или иного) пояса, мог приносить 300% выручки, т.е. утраивать вложенные в него деньги. В общем, это важная пора в становление торгового капитала и банковского дела, высаживающего свои десанты во всех возможных точках мира для обслуживания этой масштабной торговли.
Появляются крупные торговые и банкирские дома. Означает ли это, что уже родился капитализм? Во всяком случае в 15-16 вв. промышленного капитализма еще нет и в помине и рождение его еще неясно. А вот торговый капитал и торговый капитализм налицо. Будем считать, что капитализм рождается непрерывно в это время, то тесня общество, то потесняемый последним. Но об этом позже, а на этой стадии рассуждения нам важно представить себе, что же представлял собой капитализм, рождавшийся и развивавшийся в 14-16 вв.? Что он представляет собой с точки зрения экономической (по Броделю) и с точки зрения этической (культурно-исторической)?
С экономической точки зрения важен следующий принципиальный тезис Броделя, касающийся природы капитализма. Ф. Бродель утверждает, что капитализм возникает как непрозрачная верхняя сфера (третий этаж) экономики, искажающая рыночные отношения в свою пользу. По Броделю рыночная экономика и капитализм совсем не одно и то же. Рыночная экономика суть сфера обмена, сфера обращения, необходимая обществу и с необходимостью возникающая в ходе развития его хозяйственной деятельности, столь же необходимая, как система кровообращения для человека и теплокровных животных. Капитализм не создает рынка, он вторгается в рыночные отношения, он начинает управлять ими в собственных интересах, в интересах наращиваемого им капитала и в интересах его непрерывного обращения. Сфере капитализма непрозрачна. Если общественный рынок, на котором торгует ремесленник или крестьянин или даже перекупщик (купец) прозрачен и торговля здесь идет из рук в руки (глаза в глаза, и даже динамика цен очевидна и понятна), то все, что происходит в сфере оптовой торговли, совершается за плотно закрытыми дверями, и только участники сделки на обоих ее концах (купля-продажа) информированы о совершающихся процессах. Что думали и чем руководствовались крупные коммерсанты, например, дом Я.Фуггера, остается за плотно закрытыми шторами этих домов. Они, кстати сказать, и сегодня в «открытом обществе» плотно закрыты и непроницаемы для глаз общества как на уровне частных лиц, так и на уровне государства. Общество верит в легенду о свободной конкуренции, но это легенда позднего происхождения (18 век), в то время как капитализм изначально стремится к монополии на рынке и не любит конкуренцию, которая чревата поражением и разорением одной из сторон (как это было с домом Фуггеров). Монополия в сфере рынка не означает монополии в сфере производства. Чем больше производителей, тем лучше для торговца-капиталиста, который оставляет конкуренцию производителям, но не самому себе.
Итак, примем во внимание, что рождающийся в 15 веке (примем вслед за Броделем это столетие как некую временную точку отсчета), сам ничего не производит. Он покупает и продает, делая из этого прибыль, и создает необходимую ему структуру крупной торговли и торговли на дальнее расстояние. Субъектом этого типа деятельности становятся крупные коммерсанты, причем - Бродель придет этому важное значение - это не отдельные лица, какое-то время фигурирующие на верхних этажа торговли, но семьи, дома, поддерживающие эту деятельность и передающие капитал по наследству. В этом они уподобляются феодальным семействам, сосредоточивавшим в то время в своих руках власть и землю, это основное богатство феодального общества.
И что несет с собой (или в себе) этот рождающий капитализм, какие идеи, какую программу развития, какую этику? К этому вопросу Ф. Бродель прикасается лишь немного, хотя по необходимости вынужден прикасаться, поскольку, как он сам утверждает, в истории нельзя не касаться многих факторов, поскольку общество сложная система, в которой все подсистемы связан друг с другом. Ф. Бродель историк и видит свою задачу в том, чтобы фактически точно изложить историю европейского капитализма (и капитализма мирового), давая ей лишь необходимый культурологический и социологический комментарий. Поэтому нам самим придется немного «свободно пофилософствовать» о капитализме, но тогда в отдельном следующем сообщении.