Запах зла Опции

[Maja]

Из интервью братьев Коэнов можно узнать, что при съемках фильма «Старикам здесь не место» их волновала драма старения героя Томми Ли Джонса, а также «человеческая слабость героя (Мосса), который совершает ошибку и вынужден бежать от ее последствий, безуспешно пытаясь как-то исправить ухудшающуюся на глазах ситуацию».
Режиссеры также говорят, что не правы те, кто считают, что их фильм характеристика состояния современного мира.
Вряд ли, все же Коэны, снимая фильм, имели в виду только вышеперечисленное.
Во-первых, шериф, которого играет Томми ли Джонс, должен и вроде олицетворяет собой полюс добра. Но мало того, что он все время на шаг отстает от убийц - это логичная закономерность большинства детективов, он, в конце концов, отказывается продолжать свою миссию спасителя - уходит на пенсию. И не просто уходит на пенсию. Он так же быстро исчезает из разыгрывающейся трагедии, как и зачинщик Мосс. Мосс, только что болтавший с блондинкой, в следующем кадре уже мертв. Шериф, встретившись в неком виртуальном мире с убийцей - героем Хавьера Бардема, через несколько минут мирно пьет чай с женой.
Двух действующих лиц нет. А между тем в фильме, и в разыгрывающейся трагедии остается еще одно действие - убийство жены Мосса. Вроде по всем законам, человеческим и юридическим шериф должен ее спасать... Но нет. Его дед умер с ружьем в руках, отец умер в сорок явно не своей смертью. Их наследник, столкнувшись с настоящим злом, просто уходит. Огонь, который во сне шерифа его отец уносит вперед, в темноту, чтобы проложить путь, оказывается потушен. Эстафета не передается, герой видит тьму и отступает.
Из мира уходит Добро.

Мосс, по мнению Коэнов, совершил ошибку, взяв деньги наркомафии. Не знаю можно ли назвать неприятности Мосса следствием одной только этой ошибки. Его жизнь пуста, деньги он берет, не думая, так как они неожиданно наполняют его существование хоть каким-то смыслом. У него появляется интересное дело, требующее, наконец, применения знакомых ему по Вьетнаму навыков. Дело оказывается настолько захватывающим, что любимая жена брошена на произвол убийцы.
Убийца, которого воплотил Хавьер Бардем, расправляется с людьми, как с ничего не значащим скотом, и делает это соответствующим орудием.
В показанном мире нет места ни старикам, а Богу. О чем и пытается сказать шериф, объясняя свой отказ продолжать борьбу со злом.

Все это вместе осыпано Оскарами, причем отдельно выделен Хавьер Бардем. Жизнеутверждающий фильм о человеческом мужестве - «Скафандр и бабочка» побоку.
Если лично для Коэнов фильм, возможно, стал выражением тревоги, неким предчувствием, то конструирование из него мейнстрима превращает тревогу и предчувствие, способные в свою очередь породить новое понимание, в сильнодействующий яд.

[Paix]

Позвольте, вклинившись в ваш спор, не согласиться с вами, Олег.
Вы писали: "Мы еще поспорим". Тара всего лишь проконстатировала: "И будем не первыми". И рассказала про подобный же спор во Франции. Спор о том, имелась ли автором в виду "святая" извращенческая любовь между старым наци и его жертвой. Насколько я понимаю, данная история во Франции произошла сразу после съемок фильма, т.е. в 1974 г. Для того поколения подлинный смысл фашизма был еще, по-видимому, понятен, и вызов придания ему новых трактовок они также еще умели принять.

Что касается нас... На сайте kinoexpert.ru один из зрителей написал: "Вышедший в 1974г. фильм произвел эффект разорвавшейся бомбы. Никто еще до Кавани не показывал ужасы фашизма, воспоминания о которых были еще очень сильны во всем мире, через мазохистский противоестественный любовный роман! Эротические сцены, демонстрируемые в ленте, по тем временам являлись очень откровенными. По этим двум основным причинам картина оказала сильное впечатление на смотрящие массы. Сейчас, по прошествии более 30 лет, когда Вторая Мировая окончательно стала историей...".

Ну что тут сказать?.. Вспоминается лишь отрывок из романа американского писателя К.Воннегута "Мать Тьма". Роман о немецком пропагандисте, которого Израиль схватил много лет спустя после войны, но который был на самом деле завербованным американским шпионом, и много сделал на пользу союзникам. Тем не менее, герой прекрасно понимает, что он был одним из главных популяризаторов нацизма, т.е., по факту, одним из его подлинных творцов - и в итоге вешается в тюрьме. При этом реакция современного поколения израильтян на его преступления - уже совершенно "отстраненно-историческая" - что повергает в ужас героя-преступника. В ужасе он произносит он слова, отражающие позицию нового поколения непомняющих и являющиеся точным смысловым аналогом сказанного на kinoexpert.ru: "КАК ДАВНО БЫЛА ЭТА ВОЙНА, ЭТА ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА! КАК ДАВНО БЫЛИ ЕЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ!"

Глава первая.
ТИГЛАТПАЛАСАР III...

Меня зовут Говард У. Кемпбэлл младший.
Я американец по рождению, нацист по репутации, человек без национальности по склонностям.
Я пишу эту книгу в 1961 году.
Я адресую ее мистеру Товия Фридману, директору Института документации военных преступников в Хайфе. и всем тем, кого это может интересовать.
Почему эта книга может интересовать мистера Фридмана?
Потому, что ее пишет человек, подозреваемый в военных преступлениях. Мистер Фридман - специалист по таким людям. Он выразил страстное желание заполучить любые документы, которыми я мог бы пополнить его архивы нацистских злодеяний. Он так этого жаждал, что дал мне пишущую машинку, бесплатную стенографистку и возможность использовать научных консультантов, которые смогут откопать любые сведения, необходимые для пополнения и уточнения моих материалов.
Я сижу за решеткой.
Я сижу за решеткой в прелестной новой тюрьме в старом Иерусалиме.
Я ожидаю справедливого суда государства Израиль за мои военные преступления.
Забавную пишущую машинку дал мне доктор Фридман, и подходящую к случаю. Машинка явно была сделана в Германии во время второй мировой войны. Откуда я это знаю? Очень просто: в ее клавиатуре есть символ, которого никогда не было до Третьего рейха и которого никогда не будет впредь. Этот символ - сдвоенная молния - употреблялся для обозначения СС - Schultzstaffeln , - наводившего на всех ужас наиболее фанатичного крыла нацизма.
Я пользовался такой машинкой в Германии во время войны. Всегда, когда я писал о Schultzstaffeln, а я это делал часто и с энтузиазмом, я никогда не использовал аббревиатуру СС, а ударял по клавише с гораздо более устрашающими и магическими сдвоенными молниями.
Древняя история.
Я окружен здесь древней историей. Хотя тюрьма, в которой я гнию, и новая, говорят, что некоторые камни в ее стенах вырублены еще во времена царя Соломона.
И порой, когда из окна своей камеры я смотрю на веселую и раскованную молодежь юной республики Израиль, мне кажется, что я и мои военные преступления такие же древние, как серые камни царя Соломона.
Как давно была эта война, эта вторая мировая война! Как давно были ее преступления!
Как это уже почти забыто даже евреями - то есть молодыми евреями.
Один из евреев, охраняющих меня здесь, ничего не знает об этой войне. Ему это не интересно. Его зовут Арнольд Маркс. У него очень рыжие волосы. Арнольду всего восемнадцать, а это значит, что ему было три года, когда умер Гитлер, и он еще на свет не родился, когда началась моя карьера военного преступника.
Он охраняет меня с шести утра до полудня.
Арнольд родился в Израиле. Он никогда не выезжал из Израиля. Его родители покинули Германию в начале тридцатых годов. Он рассказал мне, что его дед был награжден Железным крестом в первую мировую войну.
Арнольд учится на юриста. Арнольд и его отец оружейник страстно увлекаются археологией. Отец и сын проводят все свободное время на раскопках руин Хазора. Они работают там под руководством Игаля Ядана, который был начальником штаба израильской армии во время войны с арабами.
Пусть будет так.
Хазор, по словам Арнольда, город ханаанитов в Северной Палестине, существовал, по меньшей мере, за девятнадцать столетий до Рождества Христова. Примерно за четырнадцать столетий до Рождества Христова, говорил Арнольд, армия израильтян захватила Хазор и сожгла его, уничтожив все сорок тысяч жителей.
- Соломон восстановил город, - сказал Арнольд - но в 732 году до нашей эры Тиглатпаласар III снова сжег его.
- Кто? - спросил я.
- Тиглатпаласар III, ассириец, - сказал он, пытаясь подтолкнуть мою память.
- А... - сказал я. - Тот Тиглатпаласар...
- Вы говорите так, словно никогда о нем не слышали, - сказал Арнольд.
- Никогда, - ответил я и скромно пожал плечами. - Это, наверное, ужасно.
- Однако, - сказал Арнольд с гримасой школьного учителя, - мне кажется, его следует знать каждому. Он, наверное, был самым выдающимся из ассирийцев.
- О... - произнес я.
- Если хотите, я принесу вам книгу о нем, - предложил Арнольд.
- Очень мило с вашей стороны, - ответил я. - Может быть, когда нибудь я и доберусь до выдающихся ассирийцев, а сейчас мои мысли полностью заняты выдающимися немцами.
- Например? - спросил он.
- Я много думаю последнее время о моем прежнем шефе Пауле Иозефе Геббельсе, - отвечал я. Арнольд тупо посмотрел на меня.
- О ком? - переспросил он.
И я почувствовал, как подбирается и погребает меня под собой прах земли обетованной, и понял, какое толстое покрывало из пыли и камней в один прекрасный день навеки укроет меня. Я ощутил тридцати сорокафутовые толщи разрушенных городов над собой, а под собой кучу древнего мусора, два три храма и - Тиглатпаласар III.