Петр Тодоровский Опции

[Maja]

К разговору о семьях Германов и Тодоровских. Не знаю, стоит ли углубляться в семейные связи, но вот мысли деятелей кино любопытны.
Петр Тодоровский снял фильм "Риорита" и жалуется, что его нигде не берут, мол вот при Ельцине бы взяли, а теперь - то ли цензура, то ли просто нет спроса на серьезное кино... Насчет цензуры, думаю можно не мечтать. Раз уж на "Сволочей" и "Гитлер-капут" цензора не нашлось... Кстати часть денег на "Риориту" дало Федеральное агентство по культуре. Всеядность тех, кто одобряет сценарии, восхищает. Остается только надеяться на то, что пугает Тодоровского - фильм не понравился кому-то наверху.
Тодоровский дает многочисленные интервью, рассказывает о фильме, а заодно, сообщает свои соображения о прошлом.
Оказывается, что быть предателями и доносчиками - это у советских людей, что называется "в крови":
РГ: Но советская власть уже не существует. Вертухаи остались без работы?
Тодоровский: Думаю, поле деятельности у них есть. Заводят на соседа досье: кто что ест-пьет, какие гости приходят. И доносят.
РГ Кому и зачем? Что охранять? Кто заказчик?
Тодоровский: Очень много добровольцев. А доносить - в милицию, на Лубянку - пожалуйста. Примут с удовольствием.
РГ: Сексоты - чисто советское изобретение?
Тодоровский: Драматург Владимир Кунин, который давно живет в Германии, рассказывал, что возле его дома знак: скорость 20 км. И если он подъедет на скорости 40, соседи настучат куда надо. Там это чисто немецкое: порядок есть порядок, надо выполнять...

Вот так, оказывается. В Германии никто не стучал в гестапо на своих соседей, там не хранятся кипы бумаг с доносами на евреев, там всегда царил порядок.

Еще Тодоровский советует показать по телевидению фильм Вайды "Катынь" "в качестве наглядного пособия по современной истории".

Сообщает свои представления о русском народе: "Сегодня культа личности нет, но готовность по первому зову верноподданнически припасть к монаршей руке сохранилась. Видимо, это в крови у народа".

О войне: "Не сказано всей правды о том, как мы проигрывали войну все первые ее годы. И сколько попало в плен наших солдат. Сколько союзники нам в течение 4 лет давали вооружения: автомобили, стратегические материалы. У нас мало известно о том, что после войны в Берлине 100 тысяч немок пришли к коменданту Берлина с жалобой, что их изнасиловали наши солдаты. Или что маршал Жуков пригнал эшелон мебели из Германии..."

Национальная идея, оказывается, возникнет "когда народ станет жить лучше. Когда пенсии достигнут прожиточного минимума, а крестьяне, отвыкшие от земли, будут дорожить каждым ее клочком. Мы можем сколько угодно предъявлять справедливых претензий к Америке, но там народ живет богаче, поэтому они гордятся своей страной и патриотизм не считается бранным словом, как в России".

И кстати, я была уверена, что Тодоровский извинялся за свою "Интердевочку", так ведь нет!
Тодоровский: "Я горжусь тем, что стал в кино первооткрывателем темы проституции и ее тяжких последствий. Я и сейчас убежден, что об этой категории женщин надо снимать честные и многогранные фильмы. Работая над "Интердевочкой" , я открыл для себя мир продажных женщин, о существовании которого раньше имел смутные представления. Среди так называемых "путан" , которых мои ассистенты приводили на "Мосфильм" для изучения типажа, были очень незаурядные натуры. Например, одна из "жриц любви", кандидат наук, на панель пошла ради того, чтобы, накопив денег, защитить докторскую диссертацию".

[Dimkos]

Не без интереса посмотрел «Риориту» Петра Тодоровского.
Пожалуй, несколько вещей заставляют в картине задуматься более всего.
Во-первых, через фигуру Бархатова режиссер говорит о том, что за люди такие «вертухаи». Люди, прямо скажем, не лучшие: завистливые, низкие, подлые, да еще любящие порассуждать о советском народе… Пичугов-отец роет окоп, а Бархатов лежит и попрекает его: почему в партизаны не подались? почему то? почему это?
Второй раз рассуждения о народе мы уже встречаем перед расстрелом старшего сына Пичугова, который по научению «бывалого» Бархатова устроил себе самострел, дабы попасть в отпуск. Устроить устроил, а в санбате попался – не знал, что санитары без труда определят самострел…
Майор, председательствующий в военном трибунале и оглашающий приговор Пичугову, весьма своеобразного вида человек, высокомерно смотрящий на обвиняемого (там не просто ненависть (ее-то, может, и не много), а какой-то коктейль чувств – от высокомерной усмешливости до высокомерного же презрения), начинает говорить о подвиге советского народа под гениальным руководством Иосифа Виссарионовича Сталина. «Но в семье не без урода…» - указует он на Пичугова и приговаривает несчастного к высшей мере.
Поражает тут прежде всего то, что разговоры про советский народ все как-то свойственны либо подлецу Бархатову, либо председателю «тройки» военного трибунала. Через это, видимо, режиссер представляет лик Системы, страшный ее лик… Вот мол негодяи прикрываются «идеологическими одеялами», упомянают советский народ, коммунистическую партию, товарища Сталина, а простые трудяги – Пичуговы – идеологически особо и не рассуждают. Трудились на земле, зла никому не желали… Старик Пичугов, до боли трогательный персонаж, по простоте своей даже говорит: а как бы я еще за границу попал бы, а вот на войне и попал… И Бархатов это берет на заметку: и доносит прямо в то время, когда Пичугов-отец по научению же Бархатова отправился за «языком» в стан врага… Бархатов тут же скраивает дело: старика нигде нет; судя по всему, ушел за линию фронта; однажды даже сказал, что так хоть за границу попал; перебезчик… Дело сшито: если бы не сыновья, то погибший старик числился бы в предателях, тем более что и клеймо идеологической неблагонадежности на нем стояло: старший сын устроил самострел, все мужики в семье прошли ГУЛАГ…
Бархатов пытается свести в могилу весь род Пичуговых: старшому сыну советует устроить самострел; старику советует идти за «языком» через линию фронта, где того ждет смерть; среднего сына Бархатов убивает на улицах Берлина, дабы завладеть-таки красивыми часиками, принадлежавшими тому… Мелкособственнические инстинкты в Бархатове: если у Пичугова-среднего эти часики словно талисман, символ веры «что с нами ничего не случится», то для Бархатова – всего лишь хорошее приобретение для своей коллекции, которую он начал собирать еще будучи «вертухаем», наживаясь на людской беде, и которую, к тому же можно будет не похо загнать после войны…
Но Бархатова сдает немка. Она рассказывает, что видела как Бархатов убил Пичугова-среднего и забрал у него часики… Она всему этому поражена… Советские войска, продвигающиеся по Берлину, и один солдат убивает другого. Причем сначала поит шнапсом, а потом спящего и убивает, что б только завладеть часиками… И больше всего, видимо, немку поражает расправа, которую устраивают над Бархатовым младший Пичугов с командиром: они берут Бархатова за грудки и просто забивают до смерти, ударяя того об стенку дома, пока у того не пошла кровь изо рта… От увиденного немке становится плохо, она просто падает в обморок…
Варвары, не варвары, с судом, без суда, а Бархатова надо было расстрелять по законам военного времени. Его даже не расстреливают, а добиают вручную…
Символично и то, что род Пичуговых, не смотря на все подлости Бархатова, не прерывается…

Видимо основной вопрос в том, кто виноват в гибели большей части семьи Пичуговых, пришедших на войну, – отца и двух его сыновей (живым остался только младший). А семья Пичуговых здесь – образ простого русского народа… Даже со сказками пересекаются какие-то вещи: столько-то лет сидели на печи, даже в партизаны не пошли; но как пошли воевать, то пошли «всем миром» - всей семьей. Виноваты даже не немцы – сущностно виноваты совсем другие «факторы»:
1. либо война, которая все спишет (тогда и немцы – по принципу «лес рубят – щепки летят»);
2. либо Система, органично вписавшая в себя простых сволочей вроде Бархатова и сложных сволочей вроде председателя «тройки», приговорившего старшего сына Пичугова к «высшей мере»;
3. либо сволочи и мерзавцы вроде Бархатова, использовавшие Систему и ее Идеологию умело (Систему задействовали, с ее помощью разбирались с врагами, Идеологией прикрывались, а сами были мерзавцы несусветные - и через это еще Систему и Идеологию косвенно обрушали, дискредетируя ее в глазах таких вот архетипично простяцких Пичуговых).
Для меня так скорее виноваты сволочи и мерзавцы вроде Бархатова, но в любом случае Тодоровский этот вопрос ставит и вопрос этот в ллюбом случае не простой. Именно он и лежит в основе фильма… И не решен не только в фильме, но и в нашем обществе: кто виноват в больших потерях, просчетах? виноват ли кто вообще? кто виноват в довоенных перегибах и перегибах военных?
Тодоровский этот вопрос поднимает и талантливо оставляет его открытым… Четкого ответа в самом фильме не дает…