Сатирикон Опции

[Валерий Рокотов]

2084: ЭВОЛЮЦИЯ ЧЕЛОВЕКА


В магазине спрашиваю:
- У вас свежих генетически модифицированных продуктов нет? А то у меня что-то хвост плохо растет.
- Ну-ка, повернитесь, - говорят.
Глянули, головой покачали.
- Да, жидковат. Давно это у вас началось?
А стыдобище! Сквозь землю провалиться готов. Вокруг все люди, как люди: рожи красные, носы лиловые, хвостищи пышные. Один я как придурок. Как не России сын.
- Да знаете, - объясняю, - после того, как в деревню наведался, под Псков. Ел там морковку с огорода, луч репчатый, бабушкин борщ, холодец с картошкой и самогонкой эту дрянь запивал. С молодухами еще на свежем воздухе до зари кувыркался - по сеновалам целый месяц, как окаянный, скакал. В общем, нарушил режим, братцы, расслабился и вот результат - хвост еле дышит уже. Того и гляди, отвалится нахрен. Какой-то стручок из жопы торчит. Стесняюсь спиной повернуться.
Посочувствовали мне добрые люди: да, дескать, беда. К врачу бы тебе, сердешный, не опоздать.
Не люблю я по больницам таскаться, но кинулся, а что делать? В очереди, гляжу, у всех та же беда - хвосты поникшие, куцые, и лицом все бледны. Похоже, как и я, сталкеры, искатели приключений в аномальных местах. При этом кто с фонарем, кто под конвоем. Одного в наручниках на принудительное лечение доставили, чтобы народ не злил. И каждый второй валокордин рассасывает. А как не рассасывать? Самого, пока ехал, тридцать раз освистали.
Не знаю, как очереди дождался. Захожу к доктору, ни жив, ни мертв. Дрожь пробивает, в голове туман. Думаю: а если ампутацию назначат? Не переживу!
Тот (молиться за него буду до конца дней!) только взглянул и сразу рецепт писать.
- Тяжелый случай, - констатирует, - но попробуем излечить. Значит так. На первом месте, конечно, соя американская, предназначенная для имитации пищи, и окорочка. Финские арбузы в пищу чаще употребляйте. Пейте больше молдавского вина. Они виноградники пестицидами заливают. Раньше жалели химии, а теперь не щадят.
- Самое дешевое покупать? - спрашиваю.
- Нет, - говорит, - любое подходит. Еще яблоки голландские, зеркальные.
- Это от которых в животе концерты?
- Точно. Потом попробуйте байконурский кумыс. Правда, от него побочный эффект зафиксирован. Можете облысеть.
- Это ничего, - сообщаю. - Все равно мода в этом направлении движется.
- Сгущенка донецкая хороша - у них там коровы уже канцелярскими чернилами доятся. Только от нее зубы выпадают.
- И это нам нипочем, - уверяю. - На мягких продуктах жить буду. Как космонавт.
- Ну, и отечественную продукцию не забывайте: говядину из районов активного животноводства близких к радиоактивным отстойникам, воблу камскую пучеглазую, светящиеся ватрушки со штампиком «Арзамас-16», варенье норильское, богатое серой и углеродом, шоколад тюменский прессованный.
- Это тот, - уточняю, - что распадается в желудке на мазут и какао?
- Он. И смотрите - больше так организм не насилуйте. Еще один раз сорветесь, и помочь не смогу.
- Да, я, доктор, - кричу, - теперь из Москвы больше не выеду никуда!
Месяц точно рецепту следовал. Все, как назначено, принимал. К концу срока глянул в зеркало и повеселел. Великая вещь - медицина! Хвост - дыбом. Заблестел, распушился - приятно посмотреть. Словно у меня павлины в роду. Теперь из городской массы не выделяюсь ничем. Чего и всем желаю.

[Валерий Рокотов]

ВРАГ ГОСУДАРСТВА


Возрождаемся, парни. Поднимаемся и скоро рванем. И я бы хотел с Русью своей возродиться, подняться, рвануть. Не могу. Меня из патриотов исключат, наверно, в ближайшее время из-за происхождения. Я же поляк по матери. То есть враг. А как иначе, если День революции заменили Днем освобождения от поляков?
Одно утешает: я не народа враг, а враг государства. Это ж государственный праздник. Не народный. Государство его придумало, а народу похер когда отдыхать. Но государство с праздничком своим новоявленным мне крови попортит точно. Если режиссер Хотиненко еще пару фильмов, типа «1612», создаст, за мной соотечественники с дубьём бегать будут.
Может, в Польшу уехать навек? Всё-таки все корни оттуда. По отцовской линии - бородатые староверы, когда-то в Польшу бежавшие от царских новин. Так, может, и мне драпануть известной дорогой?
Но в Польше свои перекосы. Там вон генерала Ярузельского скоро на костре сожгут. А потом меня, за компанию. Я же генералу всей душой благодарен, и скрыть своих чувств не смогу. Как мне его не благодарить, если он советских солдат попросил не портить газоны своей Отчизны. Я тогда на польской границе служил в зеленой фуражке и должности «стрелок КГБ». Так было написано в военном билете. Мы уже в шинелях спали, с автоматами у кроватей двухъярусных. Чтобы по приказу вскочить и в соседнюю страну ехать без визы. Спали три ночи, а потом нас построили на плацу, разбудили криком «Равняйсь! Смирно!» и сообщили, что Ярузельский просит в гости не приезжать. Ни нас, ни танкистов.
Честно говоря, и не особо хотелось. Нет, страна, конечно, интересная: блондинки и прочее. Но туда же налегке ехать предполагалось: без патронов, гранат, штык-ножей. Про снаряды даже думать не полагалось. Там же везде памятники. Культурное наследие человечества - куда ни прицелься. Скучная предстояла командировка. Ни пострелять, ни по бабам, ни выпить. Убьешь кого ненароком - под трибунал. С девчонками познакомишься - под трибунал. Стакан поднимешь за дружбу народов - под трибунал. Нафиг надо! Что мы, роботы, в самом деле?
Тем более, исторический опыт твердил: в Польшу без патронов отправляться не следует. Опрометчиво это весьма. Там и с патронами не особенно тепло принимают, а без патронов даже не надейся на сервис. Поэтому спасибо пану Ярузельскому от всех бойцов нашей части и меня лично. Пожал бы руку ему перед казнью, да, видать, не судьба. Самого скоро толпа разорвет. Когда, точно не знаю. Это уже от режиссера Хотиненко зависит.
Так бежать мне куда-нибудь или остаться на Родине - смотреть фильмы про польских захватчиков, которые по всем каналам пойдут, и hуеть. Я ж ведь такое кино совершенно иначе воспринимаю. Как увижу крылатую конницу, так волнение нарастает. Во мне материнская кровь кричит: гляди, наши! И сразу вспоминается Ченстохова, лицо актера Ольбрыхского, тетка любимая, чьим именем дочь назвал, ржаной хлеб на знакомом столе и древний костел, где пахло соломой, свежим лаком взлетающего распятия и потом крестьянских рубах.
В местной библиотеке отыскал потрепанные книжки Сенкевича, ровесники моей юности. Сейчас обложусь и буду читать. Пошли все на фиг!