Субъективность науки Опции

[Сергей Шамов]

Спасибо, "просветили". Теперь просвещу вас. Есть такие люди (в том числе, историки). Называются - демократы. И у них, этих людей, демократическая парадигма. Бывает еще патриотическая парадигма - она у патриотов.

Вы как-то слишком свободно обращаетесь со словами. По-вашему, собственная историческая парадигма есть практически у всех, кто имеет своё мнение по поводу исторических фактов. Вы, очевидно, используете слова "историческая парадигма" как некую фигуру речи для обозначения взгляда на исторические факты. Я же имею в виду конкретный термин, обозначающий одну из шести парадигм, признаваемых сообществом профессиональных историков. Ни демократической, ни патриотической среди них нет. Их существует всего шесть: западническая, славянофильская, либеральная, евразийская, марксистская и народническая. Для этих исторических парадигм характерно то, что каждая из них является целостным и внутренне непротиворечивым набором интерпретаций для всех более-менее известных исторических фактов. Любой историк работает в одной из этих парадигм. Если он профессионален и компетентен, то поймать его на противоречии невозможно. Внутри любой из этих общепризнанных парадигм есть свои ответы на любые вопросы по оценке исторических фактов. Никакой объективности в традиционном смысле этого слова в истории нет и быть не может, поскольку это гуманитарная наука, субъективная по определению.

Конечно, это не отменяет необходимости быть честным. Разумеется, любой историк может просто банально врать и сочинять сказки. Но профессиональные споры историки ведут не из-за того, что кто-то из них врёт. Такие споры могут вестись только в телевизионном эфире, рассчитанном на широкую аудиторию. Профессионалы же спорят из-за того, что среди них в принципе не может быть единого мнения, поскольку история - гуманитарная наука. Единственной объективной истины в истории нет. У каждого своя правда. Можно лишь предположить то, что в будущем не появится новых парадигм. Но одной единственной и безусловно верной для всех никогда не будет, потому что их уже шесть. И каждая их них существует не в больном воображении какого-то отдельного историка, а представляет собой отдельное направление в исторической науке, внутри которого работает множество специалистов и существует целый пантеон непререкаемых авторитетов.

[Вершинин Владими...]

Никакой объективности в традиционном смысле этого слова в истории нет и быть не может, поскольку это гуманитарная наука, субъективная по определению.

Столь же "субъективны" и не-гуманитарные науки. Но их субъективность запрятана поглубже. В кризисные эпохи особая роль принадлежит философскому мышлению, которое начинается с "преодоления очевидностей" (Л.Шестов).

СУБЪЕКТИВНОСТЬ НАУКИ

Современный научный метод, которому всего-то 350-400 лет, "произрастает" не из материи, а в значительной степени из европейской (западной) культуры. Как показано центром Дж.Нидэма (Кэмбридж) по изучению истории науки в различных цивилизациях, средневековая наука на Западе и Востоке настолько связана с ЦИВИЛИЗАЦИОННОЙ спецификой, что представителям одной и той же дисциплины было бы очень трудно и даже практически невозможно найти общий теоретический язык. Например, лежащая в основе китайской космологии концепция бинарных принципов "инь" и "ян" и пяти элементов "у син" была бы совершенно непонятна европейским и даже индийским коллегам. В отличие от механистичного рационализма, присущего европейскому научному мышлению, для Китая был характерен организмический материализм, а механистическое мировоззрение в китайской мысли вообще отсутствовало. В определенных аспектах эта натурфилософия способствовала научному мышлению. Китай обладал более развитой математикой; раньше, чем где бы то ни было, в китайской математике появились десятичные дроби и пустая позиция для обозначения нуля. На этом была построена десятичная метрология. Из физических дисциплин значительное развитие получили оптика, акустика и теория магнетизма, тогда как на Западе при относительно большом развитии механики и динамики почти ничего не знали о магнитных явлениях. Таким образом, строго говоря, научный метод не является "ценностно нейтральным".

Гораздо бОльшее значение имеет (моральный) авторитет, так как история движется в соответствии с тем, кем и В ЧЕМ убеждено большинство. Это "в чем" становится "очевидностями" в следующих поколениях посредством воспитания (в широком смысле). Например, как социолог Питирим Сорокин на голову выше Т.Парсонса. Но в "соревновании" их социологий до сих пор "побеждает" Парсонс, так как Сорокин - иммигрант (да еще из России!), а Парсонс - "свой", на которого работал и работает весь АВТОРИТЕТ Америки и ее неформальная ПОДДЕРЖКА.

Теперь на примерах "из жизни" рассмотрим более пристально некоторые интеллектуальные успехи, мотивированные европейским (западным) авторитетом:

(1) На форуме С.Кара-Мурзы один из участников (не физической) дискуссии упрекнул другого: "Один из персонажей Курта Воннегута, ученый-физик, говорил, что если ученый не может объяснить 7-летнему ребенку суть своей теории доступным для него языком, то он просто шарлатан. Возможно, слишком категорично, но, тем не менее..."

Действительно, пожалуй, "слишком категорично". Читаем, например, популяризаторские лекции Р.Фейнмана "Характер физических законов": "Эйнштейн, так же как и Пуанкаре (1854-1912), понял, что единственное объяснение, позволяющее двум движущимся относительно друг друга наблюдателям получать одинаковое значение скорости света, заключается в том, что их восприятие времени и пространства неодинаково, что часы космического корабля идут не так, как на Земле, и т.д. Вы можете возразить: "Но если часы все же идут и я, находясь в космическом корабле, стану наблюдать за ними, то я смогу заметить, что они отстают". Нет, не можете, часы вашего мозга также будут идти медленнее обычного!"

7-летний ребенок может быть и поверит такому объяснению, но вот взрослый "в теме" учтет замечание Фейнмана (немного ниже в его же тексте) о том, что "Пуанкаре предложил исследовать, что можно делать с уравнениями, НЕ МЕНЯЯ ПРИ ЭТОМ ИХ ВИДА", и скажет: "Но каким образом "бумажное" математическое преобразование 4-мерного "пространства-времени" (преобразование Лоренца), сохраняющее ВИД уравнения (например, окружности с радиусом "сt") может повлиять на деятельность мозга? Вот если бы такой эффект действительно был зафиксирован, то следовало бы его объяснить даже в случае, если вид уравнения изменился бы значительно".

Иначе говоря, единственным основанием утверждения Фейнмана о том, что "часы вашего мозга также будут идти медленнее обычного" является сам АКТ его (этого утверждения) провозглашения. То есть это утверждение есть ТАВТОЛОГИЯ (каковой является и предшествующий обществу НЕО-либеральный индивид с его "естественными правами").

(2) Фейнману вторит С.Вайнберг в своей лекции "На пути к окончательным физическим законам", прочитанной в 1986 г. на Дираковских чтениях в Кэмбридже: "Примером симметрии природы являются пространственно-временные симметрии. Эти симметрии говорят о том, что законы природы не зависят от того, где находится и как ориентирована ваша лаборатория, с какой скоростью она движется и сколько времени на ваших часах. <...> Я думаю, теперь понятно, почему принцип симметрии является принципом ПРОСТОТЫ. Если бы законы природы зависели от ориентации вашей лаборатории, как это считалось во времена Аристотеля, то в них обязательно имелась бы какая-нибудь ссылка на расположение лаборатории по отношению к чему-либо еще; согласитесь, это было бы очень НЕУДОБНО. В отсутствие ссылок на ориентацию лаборатории законы природы ВЫГЛЯДЯТ проще." Следовательно, продолжим мы, "материя устроена РАЗУМНО".

Все это - архаика внутренне противоречивого ОБЪЕКТИВИЗМА наивного материализма 17 века. Так как во всем, что ОБЪЕКТИВНО (то есть не зависит от человеческого сознания) - в вещах, в предметах, в объектах, в процессах "самих по себе", - нет и, ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ самого же материалистического объективизма, не может быть никакой "логики", именуемой "ПРОСТОТОЙ", "УДОБСТВОМ" или "СОГЛАСОВАННОСТЬЮ". Которые потому есть лишь такие же МЕТАФОРЫ, как "ПОЭЗИЯ элементарных частиц" или "РОМАНТИКА природных явлений". Есть СТРУКТУРЫ - физические, мифические, математические, исторические, биологические, социальные и т.п., - как некоторые типы УПОРЯДОЧЕННОСТИ. То есть перед нами не "хаос", а нечто УСТОЙЧИВО устроенное. Но если уж мы ХОТИМ усмотреть некую логику, то необходимо учесть СУБЪЕКТА, нуждающегося в ОБОСНОВАНИИ своих теоретических рассуждений. Не учтя этого, мы уподобим такого субъекта "глазу", который не видит себя и не знает, что его определенное устройство ВЛИЯЕТ и на то, что он видит: этому "глазу" кажется, что то, КАК ОН видит, и есть "вИдение вообще", "вИдение как таковое".

Исторически сложилось так, что зарождение капиталистической эпохи Нового времени (16-17 вв.) тесно переплелось с начавшимся бурным развитием в Европе математики и механики, не только предоставлявших логически обоснованные и выраженные формулами (функциональными зависимостями, УРАВНЕНИЯМИ) объяснения наблюденным в эмпирическом опыте фактам ("опыт-идея"), но и ОБРАТНО: не существовавшее ранее в реальности, но логически обоснованное, выраженное формулами и доведенное до "числа" НОВОЕ могло быть создано человеком и воспроизведено им в нужном количестве ("идея-проверка"). То есть НЕ ТОЛЬКО ИСТИНА МОЖЕТ БЫТЬ ВЫРАЖЕНА В ФУНКЦИОНАЛЬНОЙ ФОРМЕ ЛОГИЧЕСКИХ СВЯЗЕЙ ИДЕЙ, НО И ТАКИЕ ФОРМЫ ТАКИХ СВЯЗЕЙ ПРЕДСТАВЛЯЮТ НЕКОТОРУЮ ИСТИНУ, являющуюся свойством не только "субъективного" (человеческой деятельности), но и "объективного" (природы). Иначе говоря, афоризм Спинозы "порядок и связь идей те же, что порядок и связь вещей" мыслится как ТОЖДЕСТВО (в ре-интерпретации учения Платона Декартом (как и другими рационалистами 17 в.) cодержанием мышления являются идеи, как мысли о вещах, и истины, как мысли о связи вещей), а через систему образования (в широком смысле) закрепляется в сознании последующих поколений как "очевидность" (аксиома), став основанием ПАРАДИГМЫ не только (европейского, западного) научного метода, но и общественного сознания. Это "отлилось" в двух взаимосвязанных феноменах: (а) тождество "явления природы" (или общественной жизни) и его логически обоснованного (функционально выраженного) "закона", (б) логически обоснованному (функционально выраженному) "закону", как следствию уже известного, соответствует "явление природы" (или общественной жизни).

Так как очевидно, что явление природы "само по себе" не зависит от наблюдателя, то в силу феномена (а) утверждение Вайнберга о том, что "законы природы не зависят от того, где находится и как ориентирована ваша лаборатория, с какой скоростью она движется и сколько времени на ваших часах", как и "догадка" Пуанкаре о "неизменности вида уравнений", есть банальные ТАВТОЛОГИИ, основанные на "тождестве Спинозы".

(3) Как видим, Фейнман с Вайнбергом не вполне виновны - ИХ ТАК НАУЧИЛА европейская (западная) КУЛЬТУРА - тот самый "глаз", который не видит себя, разглядывая не только материю, но и общество.

Ж.Мольер в свое время заметил: "На словах все люди одинаковы, и только ПОСТУПКИ выявляют их различие". Культурная антропология подтвердила это, показав, что между ИНДИВИДУАЛЬНЫМ сознанием и внешней предметной реальностью присутствуют надындивидуальные архетипы и мифы, образующие систему КОЛЛЕКТИВНОГО менталитета: "коллективное бессознательное" психоанализа (К.Юнг), "габитусы" культурной антропологии (П.Бурдье). То есть ментальные реакции человека на раздражители опосредованы его прошлой культурной историей, овнутренной в его сознании (посредством механизма "сигнальной наследственности" ("сигнал сигналов" - речь) М.Лобашева, используемой в теории этногенеза Л.Гумилева). Таким образом, личность есть "продукт" коллективного исторического опыта, вне которого она вообще ненаблюдаема. И Культуру можно "рационально" мыслить как сформированную этим коллективным историческим опытом кантовскую "априорную рамку" (триады: система верований, система ценностей, система норм), определяющую ПРАВИЛА ОТБОРА событий и выстраивания из них иерархий значимого и незначимого, адекватного и неадекватного. Понятно, что принадлежащие к единому менталитету люди не чувствуют этого (культурного) "базиса".

Однако, в 1960-х некоторые левые интеллектуалы, сменив позитивную оценку на негативную, но предусмотрительно ВЫНЕСЯ западную культуру "за скобки", "убедительно" представили дело таким образом, что лишь западный человек обладает суверенным сознанием без какого-либо культурного априоризма, в то время как человек восточный в ментальном отношении является неизлечимым "коллективистом", воспринимающим мир как обязывает миф, а не "реалистично".

Такой неожиданный "поворот дела" нетрудно понять, если увидеть, что отмеченные выше феномены (а) и (б), "материализованные" в общественной практике Запада, "ОБЪЕКТИВИЗИРУЮТ" его историческое развитие, представляемое не-Западу "безальтернативным". Так получил "обоснование" культурный и социальный РАСИЗМ, о чем писал еще в 1920-х Н.Трубецкой в "Европе и человечестве".

(4) В упомянутой выше лекции Вайнберг обсуждает также идеи С.Хокинга (теория квантовой гравитации) и "теорию струн", то есть теоретические основания сейчас уже построенного "адронного коллайдера".

Когда появилось сообщение о завершении группой математиков и физиков расчетов, относяшихся к "суперструнам с числом измерений до 26", я посетил сайт этой группы и понял, что их расчеты основаны на классификации конечных простых групп, с которой мне посчастливилось профессионально соприкоснуться в первой половине 1980-х (были и публикации), когда еще работал в Физическом институте АН СССР. В своей статье 1986 г. о классификации конечных простых групп (см. по адресу http://ega-math.narod.ru/Nquant/Groups.htm) известный математик Д.Горенстейн пишет: "Воздействие классификации за пределами математики пока не ясно. "Ходят слухи", что дружественный гигант Грисса, быть может, войдет в формулировку какой-нибудь единой теории поля для элементарных частиц". Следует обратить внимание на 26 (конечных) спорадических простых групп, среди которых и числится группа Фишера-Грисса F1 ("монстр", "дружественный гигант"). В начале статьи Д.Горенстейт приводит десятичное представление порядка (количества элементов) этой группы (54-значное число 808 017 424 ...). В 1985 г. вышел русский перевод книги Д.Горенстейна "Конечные простые группы. Введение в классификацию", официальный переводчик которой предложил мне принять участие в его работе на, так сказать, общественных началах. Обнаружилось, что в оригинале книги десятичное представление порядка группы F1 неверно и по просьбе переводчика мне пришлось получить правильное значение, которое и было сообщено Д.Горенстейну редактором перевода. Это значение Д.Горенстейн и приводит в своей статье. Так что мне кое-что ведомо в теоретической базе "адронного коллайдера" (позже выяснилось также, что кроме этой алгебраической есть еще и топологическая составляющая). Замечу также, что когда приходилось говорить об этой проблематике с моим свояком - физиком-теоретиком в области лазеров, - то его реакция была сугубо иронической. Судя по сообщениям СМИ, наконец-то нашлись и публично "подавшие голос" физики. Кстати, ироническая реакция проявляется у моего свояка и при обсуждении с ним реальности "черных дыр", как решений уравнения Шредингера.

(5) В "сознании" достаточно рационализированного социума даже само понятие о действительно новом фундаментальном знании о мире ограничивается и замещается понятием о новых технологиях ("технократизм" мышления). К этому имели непосредственное отношение: "функционалистская" реформа европейской системы образования (Ф.Клейн), кризисы физики и математики первой трети 20 в., относительность (А.Эйнштейн) и конструктивизм (Л.Брауэр). В результате все более стало упускаться из виду простое обстоятельство: понятие "фундаментальный закон" (природы) предполагает (логическую) невыводимость из уже известного (ср. с независимостью систем аксиом в математике). И феномен (б) позволил "родить" не только "адронный коллайдер", но также "альтернативную историю" А.Фоменко и "новую экономику" по М.Фридману.

(6) Новации идут вниз по вертикали: новые ДУХОВНЫЕ И МИРОВОЗЗРЕНЧЕСКИЕ ИНТУИЦИИ эпохи - новые ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЕ ИДЕИ в науке - новые прикладные разработки - новые промышленные технологии. Давно известны "формулы прогресса": (1) Скорость приращения общетеоретического (межотраслевого) знания должна превышать скорость приращения специализированного отраслевого знания. (2) Скорость приращения теоретического знания должна превышать скорость развития прикладного знания. (3) Рост общетеоретической подготовки студентов (и других обучающихся) должен опережать темпы их прикладной, специализированной подготовки.

Таким образом, чем меньше в Культуре запас общих фундаментальных идей, тем более конъюнктурными и заземленными оказываются ее практики - рационализация имеющегося и адаптация к настоящему, не дающие предпосылок инновационного скачка, когда "ученые" новой формации все более заняты присвоением "интеллектуальной ренты" (до 70% стоимости) не столько за счет использования качественно новых решений на основе фундаментального знания, сколько дизайнерскими ухищрениями. Поэтому-то С.Кардонский в статье "Кризисы науки и научная мифология" вынужден констатировать: "За последнее десятилетие не открыт ни один объект и не сформулировано ни одного концептуального представления, сравнимых с открытием гена, молекул, теплоты, информации и разработкой соответствующих теорий" (Отечественные записки, 2002, N 7). В общем, создается нешуточное впечатление, что происходит возврат от homo sapiens (человека разумного) к homo habilis (человеку умелому) через современную стадию homo ludens - "человека играющего" с его постмодернистской "культурой публичности": "Бессмысленно заботиться о том, чтобы быть правым, главное - быть интересным" (С.Фиш).

(7) Предложенная де-конструкция европейского (западного) научного метода, как части западной ментальности (современное состояние которой выражено афоризмом американского литературоведа), соответствует исторической эволюции Запада, проявленной знаменитой исторической школой "Анналов" - Жак ле Гофф в "Цивилизации средневекового Запада" констатирует:

"В поисках новых доказательств схоласты (по крайней мере некоторые из них) все шире применяли НАБЛЮДЕНИЕ и ЭКСПЕРИМЕНТ. Чаще всего вспоминают в этой связи имя Роджера Бэкона, который первым, по-видимому, применил термин scientia experimentalis и который презирал парижских магистров за чрезмерный догматизм. Исключение он делал лишь для Пьера де Марикура, автора "Трактата о магните", которого называл "мастером эксперимента". Парижанам Бэкон противопоставлял оксфордских магистров, сведущих в науках о природе. На самом деле оксфордцы были (и останутся в дальнейшем) прежде всего МАТЕМАТИКАМИ, и тут проявлялись трудности, представлявшие для средневековых интеллектуалов установление взаимосвязи между ТЕОРИЕЙ и ПРАКТИКОЙ. Причины трудностей были многосложны, но в полупровале этих попыток сказалась прежде всего СОЦИАЛЬНАЯ эволюция университетских кругов. Рождающаяся схоластика попыталась установить связь между свободными искусствами и механикой, между науками и техникой. А университетские профессора относили себя к социальным группам, ГНУШАВШИМСЯ РУЧНОГО ТРУДА. Последствия разрыва теории и практики были во многих областях огромны. Физики ЭКСПЕРИМЕНТАМ ПРЕДПОЧИТАЛИ АРИСТОТЕЛЯ, медики и хирурги вместо вскрытий предпочитали ссылаться на Галиена. Именно предрассудки докторов в гораздо большей степени, чем нерешительность и уклончивость церкви, задержали развитие практики вскрытий и прогресс анатомии, которая делала, однако, первые многообещающие шаги в Болонье и в Монпелье на рубеже XIII и XIV вв. Те же внутренние противоречия переживали в свою очередь и гуманисты."

[Вершинин Владими...]

ТЕОРЕМА К.ГЕДЕЛЯ КАК "ЭВРИСТИКА" АМЕРИКАНСКОГО ГЛОБАЛИЗМА

(1) Начиная с Бреттон-Вудских соглашений и "плана Маршалла", но в присутствии СССР - могучего в военном отношении геополитического противника США, мировая экспансия уже вполне сформировавшегося американского "этноса" находит значительный ресурс в своей изначальной культурофобской идентичности, когда весь мир представляется "культурно пустым", а потому не тронутое Второй мировой войной и самое сильное после нее американское "экономическое" объявляется "ценностно нейтральным" ("объективным", "естественным") и, следовательно, универсальным "базисом". Как (позднее) была призвана стать универсальной и соответствующая "надстройка" - американская демократия, как политический механизм, обеспечивающий благие результаты независимо от (сформированных "старыми" культурами) моральных и интеллектуальных качеств людей, в нем задействованных. И хотя всем понятно, что "экономическое" вообще никогда не существовало без постоянного присутствия человеческого сознания и волевого усилия, которые и вносили порядок в "объективное" экономическое (еще Н.Винером было показано, что наиболее вероятным состоянием, к которому стихийно стремятся все сложные системы, является хаос), наученность приобщившихся и приобщающихся к европейской (западной) "цивилизованности" национальных элит и масс приоритету экономического "базиса", а потому необходимому соответствию ему "надстройки", позволило американскому "универсальному" (необходимо "абстрактному") постепенно преодолевать ментальные преграды местного "особенного" (необходимо "конкретного"). Аналогично тому, как формирование американского "этноса" и его экономического "базиса" предполагало независимость "этнического" процесса от моральных и интеллектуальных качеств порвавших со "старыми" культурами эмигрантов. Эта особенность американского "этногенеза" нашла свое "научное" воплощение в стратегии бихевиоризма, рассматривающей человека как "черный ящик" с известными "входами" (стимулами) и "выходами" (реакциями), а взаимодействие людей - как "подключение" нужных "выходов" к соответствующим "входам" ("собака Павлова"). Что предполагает необходимость формирования сознания, действующего в соответствии с формализованной системой предписаний, когда поведение людей становится как научно-обоснованно целесообразным, так и предсказуемым, чтобы исключить влияние "человеческого фактора" ("особенного" и "местного") на функционирование необходимо все более основанного на формализованных процедурах глобального (финансового) рынка "информационного общества". Однако, преградой беспроблемному функционированию такого научно-обоснованно "универсального" человечества служит известная теорема К.Геделя "о неполноте формализованных систем", которая и "объективизирует" необходимость пресловутого "мирового правительства". Но пока этого не произошло, именно "эвристика" теоремы Геделя просматривается в усилиях глобалистов по продвижению (американских) экономических и правовых "универсалий", объявляемых "общечеловеческими".

(2) Теорема Геделя имеет отношение к наличествующим "старым" социумам через отрицание необходимо формализованным "универсализмом" (американского) глобализма тех их свойств, которые отличают их друг от друга, отрицая тем самым предполагаемый глобализмом формализм "человечества вообще". Понятно, что свойства "старых" социумов, препятствующие им слиться в "глобальный человейник", лежат вне универсальных (а потому необходимо формализованных) систем правил (поведения людей), которые не полны в соответствии с теоремой Геделя. Следовательно, лишь неформализованный "традиционный" ("архаичный") остаток "старых" культур и был исторически источником свойства "полноты социума", как способности "оставаться самим собой", продуцируя самостоятельно (продолжая исторический опыт своей культуры - "познавая самого себя") или отбирая в мировом опыте (посредством критериев опять же своей культуры) новации, без которых невозможен процесс общественного (вос)производства, понимаемого, однако, не как эмансипация индивида "вообще", а как (вос)производство "этого" общества.

Теперь становится более понятным, каким образом можно "использовать" теорему Геделя для реализации современного "проекта глобализации": необходимо убедить национальные элиты в выгодности для них и возглавляемых ими "старых" социумов (народов и наций) так называемых "универсальных" (демократических) правовых систем, необходимо являющихся формализованными, так как их "универсальность" означает абстрагирование от овнутренной в нашем сознании колеи коллективного действия, сформированной исторически, на основе приспособления к "этим" историческим и географическим условиям. Так как "старые" социумы (например, Россия) относятся к классу сверхсложных систем, то достаточно быстро в "этом" социуме возникает коллизия: "универсальное" право не может регулировать вновь и вновь возникающие в значительных зонах общежития проблемы, которые ранее были в ведении негласных кодексов "традиции", учитываемой предшествующим "местным" законодательством. То есть, в "старых" культурах и соответствующих социумах начинают множиться проблемные ситуации, которые могли бы быть каким-либо (вплоть до силового) образом разрешены, исходя из "местных" исторических и географических условий, но необходимо игнорируются "универсальным". Налицо аналогия с "ситуацией теоремы Геделя", так как "универсальная" (демократическая) правовая система не "видит", а потому не может ни "доказать", ни "опровергнуть" специфических притязаний противоборствующих "местных" социальных групп. Что делать в условиях нарастающего социального хаоса "местным" элитам, "подписавшимся" на внедрение в "своих" социумах "универсального" права? Путь один - консультации с "внешними" разработчиками "универсальной" (демократической) правовой системы (о том, что они есть см. ниже п. 3), которые дадут совет, исходя, конечно, из своих интересов на "этой" территории. В пределе имеем ситуацию, описанную одним из современных адептов нео-либерализма Л.Иониным, который в своей "Консервативной геополитике и прогрессивной глобалистике" (1998 г.) дает весьма ценные свидетельства:

"В принципе либерально-демократическое мировоззрение не предполагает существования геополитики. Оно ориентируется на абстрактного человеческого индивидуума как носителя определенных прав и свобод; государство - продукт договора абстрактных индивидуумов, и его конкретное тело (территория) имеет случайный характер. Поэтому либеральная экспансия не имеет границ, ибо потенциал универсализации безграничен. логически она завершена, когда абстрагированию подверглось все. Отсюда следует логическая связь либерально-демократической идеологии с доктриной глобализации... Традиционный геополитический расклад предполагает наличие нескольких качественно различных центров мира, которые могут бороться между собой... Это многополярный образ мира. Глобалистский расклад предполагает один центр или, точнее, отсутствие центра как такового".

(3) Но "центр" все-таки есть и предполагается в будущем, так как очевидно, что даже "универсальное" право ничтожно без мощи "несущих" его государственных институтов, каковыми являются сегодня НАТО и США. Подтверждение этому находим уже в документах Межрегиональной встречи в Страсбурге (1993 г.), где были определены "фундаментальные принципы прав человека". Их смысл раскрывается в докладе тогдашнего Генерального секретаря Совета Европы К.Лялюмьер, особо обратившей внимание на то, что:

"главные международные документы, относящиеся к правам человека, со всей силой подчеркивают первичность человека в сердце [т.е. в "цивилизованной" ойкумене - В.В.] международного сообщества, ответственного за коллективную и солидарную защиту прав человеческого существа".

Несколько позже (2001 г.) в своей книге "Вовлечение другого. Очерки политической теории" представитель Франкфуртской школы и один из самых респектабельных нео-либеральных интеллектуалов Ю.Хабермас "обосновал" методы решения задачи защиты "прав существ", поставленной самому себе авангардом "прогрессивного человечества":

"Применение военной силы определено <...> желанием содействовать распространению неавторитарных форм государственности и правления. <...> Слабым местом глобальной защиты прав человека является отсутствие исполнительной власти, которая в случае надобности могла бы путем вмешательства в осуществление верховной власти национального государства создать условия для соблюдения Всеобщей декларации прав человека. Так как во многих случаях права человека пришлось бы утверждать вопреки желанию национальных правительств [т.е. вопреки гражданским обязанностям и долгу. - В.В.], то необходимо пересмотреть международно-правовой запрет на интервенцию".

Таким образом, современные нео-либералы и прочие обитатели межкультурных пространств - это выходцы из "легких" фракций социальных шлаков ("тяжелые" фракции - это то, что известно как "социальное дно"), образующие "гражданское общество", как вне-национальный, глобальный феномен. Потому гарантией существования в "туземной" среде этих носителей "местного" девиантного сознания является мировая мощь Запада во главе с Америкой, коль скоро "новые" аристократии отчитываются не столько перед своими народами, сколько перед глобальными центрами власти, контролируемыми США.

(4) Как известно, римское право постепенно из национального права одного небольшого народа превратилось в универсальное право всего античного мира - возникло в Древнем Риме и развивалось вплоть до падения Византийской империи. Римское право послужило основой и для создания романо-германской (европейской) системы права. Ясно, что римское право распространялось на подданных Римской империи, продолжившейся "в лице" Византии после падения Рима.

Основателей США тревожила историческая судьба "первого Рима", подтверждение чему находим в книге "Циклы американской истории" американского историка А.Шлезингера (младшего):

"Углубленное усвоение классики укрепило кальвинистское убеждение в том, что жизнь - это ужасный риск, и что Америке отпущен испытательный срок, поскольку античная история не давала примеров неизбежности прогресса. Она учила, что республики гибнут, слава преходяща, а дела человеческие ненадежны".

Отцы-основатели США пришли к выводу, что Рим погиб из-за перерождения республики в цезаризм (авторитаризм!). Каким образом избежать этого? Ответ на этот вопрос был найден у Локка и Монтескье: для предотвращения узурпации власти диктатором, необходимо установить принцип разделения власти и систему "сдержек и противовесов" (сильная президентская власть должна быть уравновешена сильной законодательной властью - Конгрессом, а подчинение их обоих конституционному закону будет гарантировано независимой от них судебной властью). То есть, политический механизм призван обеспечить благие результаты независимо от моральных и интеллектуальных качеств людей, в нем задействованных. Действительно, как же еще формировать нацию культурно разнородных эмигрантов, порвавших со "старыми" культурами, которые могли бы оценить как предосудительные средства, используемые для достижения своих целей новыми соискателями успеха?

Как видим, "универсальное" (римское) право географически, исторически и культурно довольно четко локализовано. И никакого другого права, понимаемого в "цивилизованной" (западной) ойкумене как "универсальное", не было и нет. А основой американской идентичности стала культурофобия, когда весь мир представляется "культурно пустым" - как и для первых американцев, порвавших с единственной известной им культурой - европейской, воспринимаемой единственно возможной культурой как таковой. Это наделило и наделяет легитимностью "зачистку" осваиваемых (северо-американских) пространств от "местных". Анализируя это явление на основании данных американских социологов, А.Панарин в "Искушении глобализмом" пишет:

"Метафизика разрыва с культурным прошлым является необходимой составляющей американского "этногенеза"; новая нация не получилась бы, если бы образующие ее группы не были готовы порвать со своим прошлым. Поэтому развенчание культурного наследия и самой культурной памяти как таковой стало обязательным идейным кредо американского "нового общества". Богатейшие культурные традиции оставленных эмигрантами стран по необходимости третируются как пережитки, от которых настоящему американцу требуется поскорей избавиться. Так в основание американского государственного здания была заложена недвусмысленная культурофобия. На индивидуальном уровне обремененность культурными "комплексами" мешает американскому соискателю успеха добиваться своих целей, не гнушаясь средствами, которые "старые" культуры оценили бы как предосудительные. На коллективном, национально-государственном уровне эта обремененность рождала бы феномены двойного гражданства и мешала бы формированию безусловно лояльных, "стопроцентных" американцев. Позже этот прием приручения к Америке за счет разрыва с "прошлыми культурами" американские гегемонисты станут применять уже в мировом масштабе, формируя армии прозелитов из тех, кто по тем или иным основаниям оказался готов к разрыву со своими национальными культурами."

(5) Предложенная де-конструкция нео-либерально-глобалистского концепта "универсального" права, приводящего к возникновению "ситуации теоремы Геделя" в "старых" социумах, является одним из основных элементов технологий "управляемого хаоса": с одной стороны - генерирование в социуме "естественного" социального хаоса, блокирующего развитие общества и его способность к мобилизации для "ответа" на "вызовы"; с другой - удержание социума под контролем "универсального" (внешнего) права ввиду внушаемой или реальной угрозы распада общества и государства, либо ввиду угрозы отлучения от "цивилизованной" ойкумены с последующим "правовым" применением санкций в отношении элит, других социальных групп или общества и государства в целом. Нео-либерально-глобалистской проект сконструирован на социальной "матрице" культурофобского национализма Америки, объявляемого нео-либерализмом "общечеловеческим". Что не удивительно, так как в разработке и продвижении современного (американского) глобализма выдающаяся роль принадлежит американским нео-консерваторам ("неоконам"), идейными основоположниками которых были И.Кристол и Н.Подгорец, исповедовавшие идеи троцкизма. На становление идей неоконсерваторов сильно повлияли и идеи Л.Штрауса, ставшие их методологической основой.