СИСТЕМНЫЙ КРИЗИС СОЦИАЛИЗМА. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СТОРОНА. Опции

[Пыльцын Олег]

В 80-х годах 20в. мировая социалистическая система столкнулась с серьезным кризисом, какового до сих пор не испытывала. Этот кризис затронул практически все сферы жизни социалистического общества, но в данной теме я выделю только экономическую составляющую этого кризиса. Логично социалистический кризис сравнить с кризисами капитализма – в чем их различия, есть ли сходство.

Известно, что кризисы капитализма вызываются периодическим превышением предложения над спросом. В результате многие предприятия останавливаются, начинается массовое банкротство и, как следствие массовая безработица. Безработица ещё больше уменьшает спрос, в результате всё большее количество предприятий прекращают свою деятельность или сокращают её объемы. Классическим примером такого кризиса является Великая Депрессия. Выход из неё капстраны нашли за счет различного вида госрегулирования экономики, но главным образом за счет милитаристской переориентации экономик в результате начала Второй Мировой войны. Милитаризация экономики решила проблему безработицы за счет военных госзаказов. Тем не менее, безработица – хроническая болезнь капитализма, но пока её уровень невелик, капиталистическая экономика может относительно стабильно развиваться. Кризис наступает тогда, когда безработица перехлестывает некий критический уровень, тогда и начинается автокаталитический процесс сокращения спроса, приводящий к масштабному кризису перепроизводства.

В отличие от капиталистической экономика социализма (как плановая государственная экономика) имеет другую хроническую болезнь – превышение спроса над предложением. Детально этот вопрос исследован в работах венгерского экономиста Яноша Корнаи. Он обосновывал этот хронический дефицит механизмом мягких бюджетных ограничений, заключающихся в том, «что социалистическое государство не дает предприятиям обанкротиться и худо-бедно покрывает бюджетными деньгами убытки даже самых неэффективных хозяйственников… процесс образования дефицита выглядит примерно следующим образом. Снабженцы предприятий стремятся приобрести как можно больше ресурсов, думая в первую очередь о запасах, а не о расходах. Они знают, что в стране царит дефицит и всего запрошенного им не дадут, а потому стараются завысить требования. Тогда, глядишь, по урезанной заявке получишь как раз столько, сколько тебе нужно. А если больше - то запас карман не тянет. Однако когда все стремятся приобрести товаров больше, чем им нужно, дефицит лишь усиливается, и государство вынуждено еще сильнее урезать заявки предприятий. Предприятия же на это отвечают еще большим завышением, чтобы не сорвать из-за дефицита выполнение плана.
В конце концов, планирование превращается в театр абсурда, где утрачивается последняя связь с действительностью. Для того чтобы удовлетворить заведомо завышенный спрос предприятий, страна должна произвести товаров во много раз больше реальной потребности. А поскольку это невозможно, дефицит становится хроническим.» tp://www.idelo.ru/533/21.html

Во многом Корнаи прав – при государственно-социалистической системе хозяйствования дефицит является хроническим. Однако возникает вопрос: если капиталистическая экономика может длительные периоды существовать с хронической, но не очень большой безработицей достаточно стабильно, то почему социалистическая экономика не может стабильно существовать с хроническим , но не очень значительным дефицитом? Вопрос этот толком не был поставлен экономической наукой. А устами Корнаи было провозглашено, что «общество вынуждено выбирать: либо капитализм, либо вечный дефицит как наиболее характерная черта социализма. Иного же не дано.» И дефицит был объявлен главным экономическим злом. Чтобы избавиться от этого зла, надо проводить рыночные реформы, неизбежно ведущие к капитализму – под этим лозунгом и была разрушена социалистическая экономика. И этим лозунгом до сих пор потрясают российские либералы, призывая признать государственно-социалистическую экономику нежизнеспособной. Но если она без малого 60 лет была вполне жизнеспособной, то почему ей надо подписывать смертный приговор? При этом в 60-е и 70-е годы дефицит был весьма ограниченным, магазины не стояли пустыми. Следовательно, проблема социалистической экономике совсем не в наличии самого дефицита, а в ситуации, когда этот дефицит становиться чересчур большим. Превышение некого порога дефицита приводит к некому автокаталитическому процессу его возрастания, подобного процессу роста безработицы в периоды кризиса при капитализме. И именно этот процесс характеризует экономику социализма 80-х годов, этот период и стоит обозначить как системный кризис социализма. Поэтому с причинами, приведшими к автокаталитическому процессу нарастания дефицита в социалистической экономике, и стоит разобраться. Но это - в следующей части.

[Пыльцын Олег]

Таким образом, если кризисы капитализма называют кризисами перепроизводства, то кризисы социализма логично именовать кризисами перепотребления, как бы несколько дико не звучало это наименование при воспоминании пустых прилавков. Образ пустых прилавков говорит вроде о том, что нет товара для розничной торговли, но в действительности он говорит о том, что товар есть, но его просто не хватает при существенном превышении спроса над предложением. Поэтому прилавки магазинов и оказываются пустыми, а товар каким-то другим способом (не через прилавки) попадает в «закрома потребителей» (холодильники не были пустыми). Каналы такого сбыта были различны: от блата, черного рынка (или даже обычного кооперативного рынка), до просто родственных связей. И чем меньше товаров было в свободной продаже в магазинах, тем интенсивнее действовали альтернативные каналы распространения и продажи товаров. В проигрыше от такого перестраивания системы торговли оказывались те из граждан, которые не имели блата, родственных связей или имели мало денег. А в выигрыше, естественно, оказывались граждане, которые контролировали альтернативные каналы торговли. Им было выгодно перекачивать как можно больше товаров с прилавков магазинов в альтернативную систему торговли. Поэтому именно система социалистической розничной торговли оказывалась кровно заинтересована в увеличении дефицитов. И все попытки её контроля через Народный Контроль или другие структуры проваливались – торговля стала не одним из звеньев государственной системы хозяйствования, а практически автономной структурой, имевшей свои цели и свои интересы, во многом противоположные интересам социалистического общества в целом.

Однако не надо думать, что торговля начинает диктовать в определенных ситуациях свои условия только при социализме. Такой диктат происходит и при капитализме, но носит несколько другие формы. Если при социализме торговля «греет руки» на дефицитах, то при капитализме – на перепроизводстве отдельных групп товаров, особенно заметном в сельхозпроизводстве. При избыточном производстве торговля получает возможность диктовать закупочные цены производителям товаров, заставляя их работать на грани рентабельности. Проявления такого диктата системы торговли над производителем мы наблюдаем и в современной России (в урожайные годы цена на зерно была крайне низкой и хозяйствам просто не выгодно было продавать произведенную продукцию, закупочная цена не отбивала их затрат), и даже в ЕС, когда производители молочной продукции в знак протеста против низких закупочных цен выливали молоко в поля. Естественно, что такие ситуации возникают при определенных условиях, а именно тогда, когда розничная система торговли контролируется несколькими торговыми сетями, занимающими монопольное положение на рынке. Именно монопольное положение торговых сетей и позволяет им диктовать свои ценовые и прочие условия производителям товаров при капитализме. В данной системе торговля «греет руки» на избытке производства или просто большом количестве мелких производителей. Поэтому причина диктата торговли либо потребителям (при социализме), либо производителям (при капитализме) кроется в возможности монополизации розничной торговли несколькими (или даже одной) торговыми сетями. При социализме ситуация ещё усугублялась тем, что государственные цены практически не менялись, что только увеличивало возможности диктата торговли потребителям товаров. Поэтому самым узким местом социалистической экономики надо считать именно монопольное положение торговли и негибкую систему ценообразования в существовавшей экономике мира социализма. Постоянство цен не учитывало изменения спроса, что и позволяло торговле «греть руки» на этом разрыве, реализуя товары через альтернативные каналы сбыта, снимая при этом разницу между ценой черного рынка и госценой.

Поэтому логично считать, что экономическими причинами системного кризиса социализма в 80-х годах 20 века стало усиление монопольного положения торговли в системе социалистического хозяйствования, которое использовало в своих целях увеличивающийся разрыв между производством товаров народного потребления и спросом населения. За счет повышения зарплат и увеличивающихся возможностей обналичивания «безналичных» денег совокупный спрос быстро возрастал, а производство росло неизмеримо более низкими темпами. Это вело к увеличению количества дефицитов, выгодному в целом системе торговли. В итоге торговля начала превращаться в непрозрачную структуру, а количество дефицитных товаров начало сильно увеличиваться в период перестройки. В конце концов, автокаталитический процесс нарастания дефицитов и привел к тому, что прилавки магазинов практически полностью опустели. Распределение товаров почти полностью ушло в альтернативные каналы сбыта. А именно пустота прилавков магазинов и служила основным критерием кризиса социалистической экономики. На базе этого критерия стартовали кризисные явления в других сферах социалистического общества того времени. Кризис стал системным и мир социализма не нашел другого выхода, кроме самоликвидации и перехода к капиталистической экономике.