капитализм и проект модерн, капитализм в прошлом и настоящем Опции

[Ratan]

В Манифесте, принятом на летней школе, дана картина социально-политической реальности, складывающейся сегодня. Понимание современ-ной ситуации требует наряду со всем прочим глубоких теоретических зна-ний, на каком бы уровне они не излагались. В частности, вновь и в встает во-прос о сущности и исторической роли капитализма. Цитата из Манифеста: С.4. «Для того, чтобы получить честный и глубокий ответ на этот вопрос, нужна новая аналитика капитализма, которая существенным образом переосмыслит все, что связано с его прошлым и позволить заглянуть в его будущее».
Полагаю, что будет полезно обсудить наше понимание этих вопросов. Здесь полезны усилия всех заинтересованных лиц на форуме, но хотел бы в осо-бенности пригласить профессиональных обществоведов для разговора по существу.
В качестве первого шага к такой дискуссии предлагаю собственные замеча-ния по поставленному вопросу.
На мой взгляд, интригующая тема для понимания современной ситуации за-ключается в вопросе о соотношении капитализма и проекта «модерн». Как сказано в Манифесте, проект модерн стал средством легитимизации капита-лизма в западном обществе, а отказ от этого проекта делает не лигитимным капитализм как таковой. Обсуждение темы, заявленной в этой ветке, требует разговора о том, что такое капитализм и как рождался проект модерн. Я бы поставил вопрос так: является ли проект модерн продуктом и заслугой капи-тализма, или же проект модерн и капитализм встретились на историческом перекрестке и поддержали друг друга, пока их пути не разошлись, пока внутренняя логика развития капитализма не заставила его отказаться от проекта модерн и обратиться по сути к проекту, который более всего похож на фашизм. Я склоняюсь именно к такому видению вопроса. Но прежде всего о сути капитализма.
По Марксу капитализм возникает с необходимостью как определенная ста-дия в развитии общества. Известно, что развитие общества К.Маркс пред-ставлял в духе исторического материализма как некий естественноисториче-ский процесс развития производительных сил. Капитализм предстает в таком случае (на начало 19 века) как высшая стадия развития производительных сил, на которой общественный характер производства вступает в противоре-чие с частной собственности на средства производства. Разрешить это проти-воречие должно коммунистическое движение, вырастающее столь же есте-ственным и необходимым образом внутри капитализма (он рождает своего могильщика). Устранение частной собственности на средства производства и ликвидации эксплуатации человека человеком должно стать результатом мировой коммунистического (социалистической) революции. Тем самым должно быть преодолено отчуждение человека не только от средств произ-водства, но и от своей человеческой сущности (творчество), возникающее в рамках капитализма.
Марксистская теория одномерна, она исходит из того, что есть развитие про-изводительных сил, рождающее капитализм в условиях частной собственно-сти и товарного производства. Структура общества и его динамика поставле-ны в зависимость от этого простого фактора, что делает теорию простой и понятной. Но эта простота обманчива. Русская общественная мысль, а в Рос-сии многие были увлечены марксизмом, подвергла критике эту одномер-ность, основанием которой оказалась и одномерная модель человека, кото-рым движет исключительно материальный интерес. Во всяком случае, в об-щественный процесс люди и классы вступают именно как носители опреде-ленных материальных интересов. Русская философская мысль не согласилась с таким пониманием истории, противопоставив ей видение истории, основанное на видении нравственных мотиваций в поведении и действиях людей.
Что нового привнес М.Вебер в понимание капитализма? Целый ряд черт, ко-торые можно обсудить. Но важнейшая мысль Вебера в том, что капитализму соответствует некий «дух», некое культурное начало, выражением которого на стадии его становления является трудовая этика протестантизма. Есть мо-тивации нематериального (сакрального) характера, которые способствовали рождению «духа капитализма», и вне этого духа не сформировался бы капи-тализм как некая общественная система. Этот дух и его становление пред-стают также как своеобразная рациональность, формирующаяся именно в западном обществе. В этом плане капитализм предстает как новая рацио-нальность, какой не было (каковая не доминировала) в феодальном общест-ве.
Можно ли соединить подход Маркса и подход Вебера? Конечно, они не складываются арифметически или как некие пазлы. Их сложение может оз-начать соединение культурно-исторического анализа сущности обществен-ных систем с анализом развития хозяйственной деятельности в человеческих обществах. Вне предметно-технического, т.е. хозяйственного, развития нет человеческой истории. Но мотивации, которые бросают людей в историче-ский процесс никак не могут быть сведены к сугубо материальным побужде-ниям.
Анализ современно капитализма должен принять во внимание большую ис-торическую работу Ф.Броделя, который оппонирует и Марксу и Веберу. Во всяком случае, нам сегодня важно ответить на вопрос, что есть проект мо-дерн и как он связан с капитализмом. А ответ на этот вопрос требует вхожде-ния как в сущность капитализма и его историю, так и в процесс развития ев-ропейской цивилизации в которой собственно родился и укоренился капи-талистический проект.

[Ratan]

Проблески мысли. Проблеск ⅠⅠ.
Всесторонне перечисление и описание видовых отличий Homo sapiens кропотливое дело большой науки, нам непосильное. Исследование биологической эволюции вида Homo, в том числе и на этапе культурогенеза, остается задачей естественнонаучной антропологии. Однако наш поиск простого в сложном не будет отступлением от научного метода (например, так ставил антропологическую задачу К. Гирц). Простое в сложном есть новая форма взаимоотношения вида с природным окружением, порождающая новый образ жизни. Его внутреннее содержание есть предметная деятельность, так или иначе освоенная человеком. Весь технический прогресс по меньшей мере последних 40 тысячелетний является развитием предметной деятельности человека, ставшей средством воспроизводства материальных условий жизни человека (общества). Этот процесс изначально возник и общественно организован в человеческих сообществах. Видеть в прошлом одиночек, свершающих трудовые усилия и объединяющихся ради их сбережения в трудовые сообщества, это аберрация современного сознания, по преимуществу, сознания европейского. Естественным образом этой аберрации не избежал К. Маркс. Его предметом была социально-экономическая организация общества капитализма в Европе, а не антропология, тем более, не культурная антропология.
Предметная деятельность стала начальной точкой социо- и культурогенеза, продолжающегося и сегодня. Есть суждение культурных антропологов, что становление культуры как искусственных (не биогенетических) форм активности, предшествовало становлению предметной деятельности. Более того, становление деятельности предстает в таком случае продолжением подобного «культурного прогресса». Возможно. В любом случае способность к культурным формам, хотя бы в виде манипулятивных действий» должна быть в наличии, чтобы возникло предметно-деятельное отношение к природе, ставшее атрибутом жизни человека. Нам важно, что деятельность как эволюционно новая форма активности, является фактором системообразующим в эволюции человека, определившим траекторию его развития. Предметная деятельность стала средством жизни нового формирующегося культурно-биологического вида. Но сохранение этого средства, его трансляция и развитие возможны только в условиях возникающей культурно динамики, или ее качественного перелома. Речь идет о явлении, поучившем название символического поведения, т.е. о появлении новых не биогенетических средств управления повелением в человеческих сообществах, или, соответственно, человеческими сообществами. Собственно, изменившаяся жизнь могла укрепиться и развиваться только при условии появления новых поведенческих программ в динамичных условиях новой жизни, в рамках ее новых организационных форм. Появляется вторая сигнальная система, мир символов и значений, управляющих поведением. В этой системе оформляются поведенческие доминанты, которые рождаются в новых условиях жизни и которые теперь предстают как смыслы жизни. Предметное действие как таковое смысла жизни в себе не содержит. Его системно создают новые обстоятельства жизни. Область, в которой они закрепляются, есть сфера символов и смыслов, соотнесенных с поведением человека.
Этот социальный по своей природе процесс рождения символов и смыслов есть одновременно процесс рождения новой психики, процесс рождения мира мысли и мира переживаний. Человеческая психика не компьютер, поведенческие программы в нее не записываются языком программирования. Они записывается жизнью, преломленной в переживании символов и смыслов. На первых шагах новой стадии антропогенеза они приходят к нему как эмоции, вызываемые поведенческим задачами. Эмоции, наделяемые значениями в социальных поведенческих ситуациях, становятся переживаниями значений, переживаниями смыслов. Социальное поведение человека не может оставаться ситуативным (реакция на ситуацию в некотором мотивированном состоянии). Оно ведет к результатам, которые должны быть отражены в психике человека, и с определенного уровня социального и индивидуального развития должны быть предвидимы как цели волевых действий. Вторая сигнальная система начинает формироваться как осмысление поведения, как фиксация значений, которыми де-факто наделялись эмоции. Работа с этими значениями становится миром мыслей, связанных с переживаниями. Поведенческие смыслы (жизненные смыслы) фиксируются двояко: на эмоционально-психическом уровне они переживаются, на уровне сознания и мысли они осознаются. Переживание соотносится с его объектом, который может быть представлен как конкретный предмет или как некий символический образ, т.е. образ сознания. Вместе они представляют мир психической жизни человека, в котором оно обретает личностное начало и личностное, т.е. пережитое и осмысленное индивидом отношение к реальности. Конечно, весь мир смыслов м значений соотнесен с реальной жизнью сообщества и индивида. Все это происходит не в изолированном мозге индивида, все это становление разворачивается как социальный процесс, т.е. как жизнь отдельных доисторических и исторических сообществ с их конкретными каждодневными жизненными задачами, судьбами, успехами и поражениями. В общем, рождается человечество, рождается человек мыслящий и переживающий, готовый прожить тысячу разных жизней, но проживающей лишь одну. Рождается человек как существо метафизическое, для жизни которого мир смыслов также необходим, как и потребность в средствах, поддерживающих жизнь тела. Метафизическая потребность человека есть потребность в моральном деянии и познании истины, как полагал В.С. Соловьев. В более прозаической форме это означает, что «культура - это человеческая природа», или «не существует такой вещи как человеческая природа, независимая от человека» (М. Сахлинз).
Поскольку культурное развитие человека неотделимо от предметно-деятельного начала, сама природа человека может быть названа культурно-деятельной. Но как связаны в ее развитии предметно-деятельное (технологическое) начало и начало культурное? Верно ли что развитие первого опережает развитие второго? На наш взгляд постановка вопроса о соперничающем соотнесении культурного и деятельного развития неконструктивна. Деятельное и культурное (поведенческое) развитие являются автономными детерминантами жизни человека. Их соединение их непосредственное взаимодействие происходить в социуме, оно опосредовано его жизнью. Деятельное развитие во много амбивалентно по отношению к культуре. Технические достижения легко заимствуются, легко переносятся в разные сообщества и разные цивилизации, не оказывая прямого воздействия на их культурные смыслы. Прямое воздействие они оказывают на «материальную» жизнь общества, т.е. на его хозяйственную деятельность, на распределение функций в этой деятельности и социальную «перегруппировку» общества. Эти процессы находятся под определенным культурным контролем, т.е. соотнесены с «метафизикой общества», с миром смыслов, программирующим его жизнь через переживание, осмысление и реализацию тех смыслов, которые являются генеральными для общества, иначе говоря, определяют его культурный генотип, его культурный код как принято говорить сегодня. Этот непрерывно идущий социальный процесс адаптации к изменениям внешнего и внутреннего плана, это многообразие путей, по которым идет история человечества. По примеру А. Тойнби можно принять, что развитие сообществ (в его понимании – цивилизаций) совершается по динамичному принципу «вызов-ответ». Тогда принципиально важно отметить, что перманентный вызов совершается по линии предметно-деятельного развития, т.е. по линии технического прогресса, осваивающего потенции природы и изменяющего возможности человека. Это внутренний драйвер развития человека, исходящий из его культурно-деятельной природы. Предметное преобразование среды, совершаемое в ходе хозяйственной деятельности, создает искусственную (точнее, естественно-искусственную) среду обитания, оболочку жизни, которую на современном этапе можно называть техносферой. Если жизнь животного протекает в весьма стабильной природно-географической среде, то для человека относительная стабильность среды обитания была решающим образом нарушена в период великих географических открытый и вхождения в промышленное общество. Естественные науки, сформировавшиеся в тот период, позволили перевести процесс познания и преобразования природы в регулярный и целенаправленный. Обществу открылись новые возможности, используемые им в соответствии с его культурными установками, в соответствии с формирующимся понимаем смыслов жизни. Культурный и социальный генезис европейского общества привел его к построению общества потребления. Таким оказался фактический ответ западного общества на вызов индустриализма, окончательно сложившийся в эпоху модерна в ходе его социальной борьбы за этот ответ. Потребительскому пониманию смысла жизни не предъявлена альтернатива в современной постпромышленной фазе развития. Более того, логика развития общества потребления привела его к постановке вопроса о смене генеральной линии развития культурно-биологического вида «человек» на траекторию биотехнологического развития, в рамках которой культурная природа человека оказывается вторичной и даже излишней. Технический прогресс в сфере средств связи и управления стал эффективным инструментом построения техногенного мира, в котором по самой логике ее развития, человек должен стать биомассой, питающей социо-био-техническую систему, возможности и смысл существования которой трудно определимы, если не считать фантастической идею сохранения господства тех или иных социальных групп или индивидов, неоднократно проработанную в фантастической литературе начала 20 века.