Смыслы в советской культуре Опции

[Tapa]

Вадиму, Умнику и всем, кто хочет присоединиться к разговору.
Итак, было предложение о кино говорить отдельно. Нет вопросов. Развивать дальше тему советского кино на ветке «разрушителей» - неверно, поскольку, хотя она появилась там отнюдь не случайно, но тут же стала обрастать животрепещущими для каждого подробностями. То есть приобрела характер самозначимой и «перетягивает на себя одеяло». Только предлагаю чуть шире сформулировать - «Смыслы в советской культуре».
И еще. Мне кажется, тема чрезвычайно важна - не для того, чтобы обмениваться впечатлениями по любимым и нелюбимым фильмам, а чтобы понять, как именно произошло со страной то, что произошло.
Может быть, отношение к самому факту произошедшего, как к трагедии своей страны и собственной трагедии - единственное, что нас объединяет. А все остальное: культурные предпочтения, идеологические пристрастия, жизненный опыт (профессиональный, социальный, экзистенциальный), тип эмоционального восприятия - скорее разделяет. Или, точнее, затрудняет диалог.
Но я уверена, что при всех трудностях диалога, он может быть продуктивным.

[Paix]

Роман, а что общего между Солженицыным и Мандельштамом, кроме того, что оба были в лагерях? Мандельштам разве врал о количестве репрессированных или писал с «адресацией на Запад», играя на создание собственной репутации в ущерб интересам страны?!

Обязанность интеллигенции вроде бы состоит в том, чтобы исправлять возникающие в обществе проблемы или уж хотя бы напоминать власти и обществу о них, в идеале - осуществлять «смычку» между властью и народом. Мандельштам, напоминая власти о «разночинцах», как уже отмечала Тара, как раз осуществлял свой гражданский долг. «Эпиграмму» он, конечно, писал уже не для власти, а для той весьма узкой части интеллигенции, которая еще имела смелость ее выслушать (причем исключительно под не допускающий подслушивания уличный шум). То есть, как кажется, речь тут шла вообще не о «революции» и не о «кухне», а о дорого обошедшейся Мандельштаму вспышке гражданского гнева.

Или вы тоже считаете (такое популярное сегодня мнение!), что Сталин был идеален, и не видите его страшных ошибок? Или вам понравилось бы жить «под господином»? Или - следовало бы поступить «умнее»?! А как, позвольте узнать?

Кстати, это вы всерьез, что в 1934 г. написать «Тараканьи смеются усища, / И сияют его голенища» - можно было с «надеждой на то, что «господин любит талантливых и позволяет им фрондировать»?! А вот Пастернак, Ахматова и сам Мандельштам расценивали это изначально как «самоубийство». К тому времени Мандельштам не состоял (по комплексу стилистических причин, которые вы расценили как декадентство) в «общепризнанных величинах». Как известно, чтобы узнать мнение поэтической общественности о его таланте, Сталин звонил Пастернаку. В результате была найдена средняя мера - ссылка с последующей, уже убившей Мандельштама, каторгой.

В промежутке Мандельштам написал «под заказ» прославляющие вождя стихи, отчасти даже весьма искренние, отражающие рефлексии на тему того, что, видимо, это он все-таки виноват: не может же ошибаться народ, избравший себе такого вождя. Но ведь в этом же была проблема и у декабристов. Они тоже, почти поголовно, под давлением «охранки» саморазоблачались: действительно, нехорошо как-то получилось, вышли на площадь против батюшки-царя, это, вроде как, то же самое, что и против Отечества... Так можно или нет «выходить на площадь», спрашивается?! Почему, начав с Мандельштама, не осудить и декабристов?..

Еще менее проглядывается общего между Мандельштамом и Окуджавой. Последний, во-первых, критиковал власть куда более, так сказать, «в общих чертах». Во-вторых, во времена, когда каторга за это уже не полагалась. В-третьих, поэтического таланта как такового не имея, в основном, именно на данной тематике сделал политико-поэтический «гешефт».