Суд времени, Точка зрения Опции

[Евсей Никандрови...]

Разделяя ваши мысли и горечь по утрате ВЕЛИКОГО государства - СССР, сожалею, что вчера на суде вы были не убедительны. Реальное разрушение страны началось со Съезда партии в 1976 году. Если вспомнить, перед началом съезда, абсолютное большинство населения было уверено, что Брежнева уйдут в отставку и начнется перестройка политической системы и хозяйственного уклада страны. Идеи децентрализации экономики высказывал академик Александров. Естественно, что экономика потянула бы за собой и политическую систему, и конечно внешнюю политику, что возможно привело бы к потеплению в отношениях с западом.
Термин "ХОЛОДНАЯ ВОЙНА", как мне кажется, применяется неверно. Конкуренцию, в любой области: экономике, политике, идеологии, в науке, в искусстве, также можно назвать холодной войной. Такая война ведется теми же средствами и теми же силами (в своих масштабах), что и ХОЛОДНАЯ ВОЙНА, в общепринятом понимании. Холодная война-двигатель общества. Без такой войны, без конкуренции, движение вперед невозможно. Идеологическое противостояние идеального коммунизма и капитализма не могло исчезнуть, раствориться. Та холодной война зиждилась на убежденности, что коммунизм-это светлое будущее человечества. Всем хотелось этому верить. И от этой веры вряд ли кто-либо отступил. Одновременно. Ленинский постулат, что общество прогрессивнее, где производительность труда выше, доказал свою не состоятельность. Излишняя социальная защищенность, вырабатывает иждивенческие настроения, то есть в социально равноправном обществе производительность труда не может быть выше, чем при эксплуататорском строе, при прочих равных условиях.
Все, что в дальнейшем произошло с нашей страной это догматизм Верховной власти страны-по другому они не умели думать. Могло ли быть по другому. Да могло. Если бы не Горбачев, политический импотент. Наша страна уверенно могла пойти по пути КНР и скорее всего стала бы успешной. Есть ли будущее у России-нет.

[Евсей Никандрови...]

А теперь, Шурик, как было:
Дорога домой на Родину.
Как бы не собирался в дальнюю дорогу, все равно что-нибудь важное забываешь. Когда служил, в командировки ездил часто и имел список необходимых вещей, типа зубной щетки, сейчас он затерялся где-то в архивах, и поэтому пришлось напрячь всю свою фантазию, чтобы взять то, что потребуется. Последний раз оглядел квартиру на предмет выключения электробытовых приборов, типа утюга или компьютера, закрыл дверь на два замка и направился к лифту. Старый лифт, имел автоматики меньше и поэтому подъемы и спуски осуществлял быстрее, чем этот. Чтобы не заморачиваться с пробками, до трех вокзалов, откуда мне предстояло убыть на родину в отпуск, поехал общественным транспортом. Пересадку на Павелецкой сделал по переходу, который с радиальной линии на кольцевую, имеет уклон в сторону кольцевой. Да и поклажа не была тяжелой, спортивная сумка средних размеров, зеленого цвета, с черными вставками и все. На перроне, у открытой двери своего вагона для себя отметил, что « стюардесса» вагона не была стервой. Стервы - вагоновожатые мне часто встречались во время поездок по разным поводам, в разные края. Можно конечно сейчас остановится на стервах, и рассказать, сколько всяких неудобств они причиняют таким пассажирам как я. Не буду, кто ездил тот и сам о них давно сложил свое мнение.
Попутчики, две разновозрастные женщины, и по виду выпивающий мужчина, неприязни не вызвали. Мыслей на их лицах, кроме желания благополучно доехать до своих мест назначения они не обнаруживалось, что меня и вовсе настроило на отличное начало отпуска. Женщина моего возраста, когда узнала, что я не против поменяться с ней полками с нижнего на верхний и вовсе приободрилась. Раньше такой мен считался вполне нормальным, теперь же это стало, огромной любезностью имеющей конкретную стоимость. Переоделись по очереди, сначала женщины, потом мужчины. Как и в старые добрые времена, традиционно после посадки в вагон все собрались перекусить, что меня вполне устраивало. Каждый вытащил из своих котомок часть еды на дорогу и разложил на столе, настойчиво предлагая друг другу. Я же кроме скудной закуски поставил на стол 0,75 литровую бутылку водки, что на лицах попутчиков не вызвало восхищения. Выпивающий мужчина, сглотнул набежавшую слюну и отвел взгляд от бутылки в сторону. Женщина моего возраста, была огорчена, наверное, имела некоторый опыт поездок со всякими пьяницами, не положительный. Другая попутчица, которая моложе, под сорок, посмотрела на меня с любопытством, я это оценил правильно.
Отвинчивая крышку бутылки, я всем предложил налить. Встретил категорический отказ, у каждого была своя причина, что для меня не было тайной, все читалось без напряжения воображения. Настаивать я не стал и поэтому налил в свою походную 500 граммовую чайную кружку, грамм 75 и с пожеланием удачной поездки отправил в рот. Светиться со стаканами РЖД, я не захотел, хоть и оценил вагоновожатую не как стерву. Чтобы не возникло, не правильной оценки моего поведения и моей психики, начал хвалить качество водки вслух, чтобы хоть как-то вселить женщине моего возраста надежду, что потрясений в поездке не будет. Хоть я и выпиваю, но неудобств своим попутчикам я создавать, не намерен. Некоторое время ушло на еду, попутчики по очереди и в разнобой опять предлагали откушать свои салаты. Все соглашались, но каждый ел свои заготовки. Выпитая доза была недостаточна для того, чтобы переключить внимание с дегустации пищи на другие ценности и поэтому я еще раз предложил, без всякой надежды, налить и выпил сам. Стал замечать детали, хотя и общее правильное мнение о своих попутчиках у меня уже сложилось твердое. Я как герой Василия Макаровича Шукшина, в рассказе «Сразил», готовился к предстоящей веселой и увлекательной для себя поездке.
-Кем работаешь,- мое обращение к попутчику мужчине не вызвало у него отторжения из-за моей фамильярности.
- Сварщиком,- односложный ответ, с полным ртом пищи, был не самой большой тайной для меня. Сварщика можно определить по подгоревшим глазам и цвету кожи на лице.
-А я слесарем-электриком,- представился я. Сварщик остался довольным моей репликой, почти коллеги и мое обращение к нему на «ты», нашло свое оправдание. Женщине моего возраста, моя профессия, с учетом объема емкости бутылки на столе, оптимизма не прибавило. Наверное, она по опыту знала, что такая доза может вывести в астрал любого, особенно слесаря-электрика. Женщина помоложе, была несколько раздосадована, но любопытство в глазах осталось.
- Ну ладно женщины, а ты-то чё не пьешь,- опять я обратился к мужчине.
- Еду на работу устраиваться. Меняю место работы.- Поправился он. Дальнейших объяснений не требовалось, было понятно, что может сорваться в штопор и уже будет не до работы.
От былой некоторой неловкости, когда я наливал свои предыдущие дозы, не осталось и следа. Третий «бокал» себе налил уверенно, не уменьшая дозы, наверное, чуть-чуть увеличил, граммов до 90. Запил минералкой и закусил небольшой долькой нарезанного, швейцарским, армейским, натовским ножом яблока. С чего-то нужно начинать, чтобы мое двухдневное путешествие не превратилось в молчаливое пережевывание своих мыслей, подумал я. И стал объяснять причину своей поездки на родину. Все посчитали, что причина весьма уважительна и благородна. Но при этом каждый остался при своих. Понемногу отчуждение временных попутчиков, вынужденных делить очень ограниченный объем жилища с чужими людьми начало таять. Выяснилось, что женщина примерно моего возраста ездила к дочери помогать с внуками и возвращается домой. Другая, без объяснения причин поездки в Москву рассказала, что она педагог, преподает в школе английский язык. Физические изменения суставов пальцев и ладоней ее рук, не давало возможности предположить другую причину, нежели как лечение в стационаре, в каком-нибудь мед. учреждении столицы. Все деликатно не стали спрашивать, что же она делала в Москве?
После разговоров о погоде, урожаях на грядках, о детях, которые стали совсем другими и работать в школе, совсем невозможно, мы еще немного поговорили о стройках, работе и зарплатах сварщиков и слесарей электриков. Доверие улучшалось. Все бы ничего, только объем бутылки на столе, по-прежнему продолжал держаться в напряжении моих попутчиков, особенно пенсионерку, на несколько лет моложе меня. Я не забывал себе подливать, но уже дозами поменьше, граммов по сорок, сорок пять, и немного закусывать нарезкой сыровяленой свиной колбасы, с маринованным болгарским перцем из банки. Как-то разговор переключился на армию. С армией я был немного знаком и высказал мнение, что ее нет для того, чтобы защитить землю наших предков от современных угроз. На что услышал сотню возражений, почерпнутых из телевизионных новостей.
Потом я поделился своим видением, как из армии выкорчевывалась Советская идеология. Как ее опустили до низменных потребностей, когда военные стали переходить на натуральное хозяйство: собирательство, охоту, рыбалку, огородничество и воровство, чтобы хоть как-то обеспечить свои семьи. Мои слова не были открытием, все в нашей стране знали об этом, потому что армия была их частью.
В свое время, после августа 91 года на занятиях с военными, меня спросили,- А что же будет с нами, офицерами? Вспомнилось.